С помощью сенсорного устройства самолета он с божественной бесстрастностью наблюдал за окончанием развертывания.
      "Да, это, должно быть, и к лучшему", - подумал он. Если брать на себя вину за каждую потерю, можно обезуметь в первые две минуты. И все же он хотел совершить этот последний облет. Хотя бы для того, чтобы убедить себя в подлинности происходящего, проверить, воплотилось ли в действительность все, что задумал.
      Сомнений не было. Там, внизу, была армия, его армия. По черной земле текли потоки света, загибались и оборачивались вокруг гор и долин. Машины вспыхивали светлыми точками, напоминавшими компьютерные значки на виртуальной карте. Правда, уже не разноцветные, а суровые, нейтральные, контрастирующие с погребальной землей.
      Было уже за полночь, и развертывание на две трети завершилось. Обозначились оба фланга, оставался центр, и это было самым трудным. Главное его направление - М6: там есть где развернуться тяжелому оборудованию и сопровождавшему ему конвою. Использовать автомобильную трассу небезопасно, зато они получают ощутимый выигрыш во времени.
      Эклунд, разумеется, устроила разного рода заграждения на дорогах, но мосты можно отремонтировать, завалы убрать, а ямы - заполнить. Военные инженерные войска к такой работе готовы. С электричеством, во всяком случае, у одержимых проблемы. Хотя на дисплее он видел турбовинтовые бипланы, обстреливавшие джипы. Победные ролики с пилотом в белом шелковом шарфе, развевавшемся на ветру. Глупо.
      Ральф переключил фокус сенсора на красное облако. Концы его опустились на землю, изолируя тем самым полуостров от остальной планеты. По мягкой поверхности облака пробегали волнообразные тени. Они вроде бы беспокойнее обычного, а может, все дело в разыгравшемся воображении? Хорошо, что сегодня он не видит этого странного овала. Назвать его глазом он решительно отказывался. Единственное, чего ему хотелось, - это заглянуть внутрь, убедиться в том, что полуостров находится на своем месте. С тех пор как Эклунд опустила на Мортонридж это облако, у них нет о нем никаких сведений. Вот и сейчас сенсоры на самолете не в силах ничего показать.
      - Летим назад, - приказал он Каталю.
      Самолет круто развернулся и пошел к форту. Каталь приземлился в охраняемой зоне с южной стороны нового города. Ральф спустился по трапу, проигнорировав эскорт морпехов, сомкнувших возле него свои ряды. С течением времени он уже не обращал внимания на антураж, связанный с его положением.
      Перед дверями штабной комнаты его поджидала бригадир Палмер (первый человек, которого Ральф повысил в должности).
      - Ну как? - спросила она, не успели они войти.
      - Белым флагом вроде никто не размахивал.
      - А разве они собирались? - подобно многим людям из Освобождения, особенно тем, кто с самого начала был на Мортонридже, она полагала, что с укрывшимися сейчас под красным облаком одержимыми ее что-то связывает. Ральф не был в этом убежден, хотя и признавал, что одержимые оказывают на них психическое воздействие.
      Штабная комната занимала длинное прямоугольное помещение со стеклянными стенами, отделявшими ее от бесчисленных кабинетов военных специалистов. В ней только что установили электронные системы и связали их с военной коммуникационной сетью Омбея. Перегруженный работой инженерный штат королевского флота гордился этим как очередным своим достижением, хотя сразу было заметно, что делалось все в спешке: между консолями повисли пучки кабелей; вынут ряд потолочных панелей; воздух, перегоняемый кондиционерами, был слишком прохладен, а углебетонные колонны не облицованы. В комнате стояли дешевые столы, а на них - консоли с проекторами. Сейчас там работало более пятидесяти офицеров королевского флота и равное им число эденистов, двадцать человек представляли флот Конфедерации, остальных специалистов направили страны-союзники.
      Все они собирались стать координаторами Освобождения, осуществляющими связь между наземными силами и Первым узлом в Пасто. Необходимо было опровергнуть известное изречение: "Контакта с врагом не выдерживает ни один военный план". Хилтч вошел, и все встали. На это он внимание обратил. Последние несколько недель они работали вместе: планировали, спорили и умоляли, вносили идеи и творили чудо. Выучились сотрудничать, координировать области деятельности, оставив в стороне старые ссоры. В результате образовалась сплоченная, устремленная к единой цели команда. Он гордился ими и их достижениями.
      Проявленное к нему уважение расшевелило впавшие в кому чувства.
      - Буду краток, - обратился он к притихшей комнате. - Мы не собираемся никого обманывать, заявляя, что решим проблему одержимых, но война, которую начинаем, вовсе не пропагандистская, как утверждают некоторые журналисты. Мы хотим освободить два миллиона человек и тем самым вселить надежду в сердца многих и многих миллионов. Для меня это цель более чем стоящая, она жизненно необходимая. Так что пусть каждый из вас внесет достойный вклад в победу.
      Прозвучали разрозненные аплодисменты, и он пошел к своему кабинету, помещавшемуся в дальнем углу. Оттуда он мог бы окинуть взглядом всю штабную комнату, если бы вытянул шею из-за штабеля процессорных блоков, подсоединенных к главной консоли. Не успел он подключиться к программе с последними стратегическими данными, как в кабинет вошла исполнительная командная группа. В нее, кроме Янне Палмер, командующей оккупационными силами, входила и Экейша, связной эденистов, пожилая женщина, бывшая вот уже пять лет послом на Омбее. В состав командования он включил и Диану Тирнан: она в качестве военного технического советника помогала фильтровать поток научных докладов о природе одержимых, обрушившихся на Конфедерацию. Последним вошел Каталь. Он сохранил пост ассистента при Ральфе, но уже в ранге капитан-лейтенанта.
      Стеклянная дверь кабинета закрылась, изолируя их от шумного помещения. Ральф запросил виртуальную конференцию. За овальным столом белой комнаты к ним присоединились княгиня Кирстен и адмирал Фарквар.
      - Развертывание проходит безупречно, - доложил Ральф. - Наши главные боевые дивизии будут на месте в час начала атаки.
      - Оккупационные войска полностью готовы, - подхватила Джейн. - Имеется несколько мелких помех, относящихся по большей части к логистике. И все же я счастлива: подумать только, какое количество материала привлечено, сколько самых разных группировок удалось скоординировать. Мы достигли нужных параметров. А недоработки AI к утру подчистит.
      - И сержанты готовы, - это уже докладывала Экейша. - Есть задержки с доставкой транспортного оборудования, но боевой дух на должной высоте.
      - Адмирал Фарквар? - обратилась к нему Кирстен.
      - Все космическое хозяйство функционирует. Орбиты платформ синхронизированы, космоястребы в апогее. Все хорошо.
      - Ну и прекрасно, - сказала Кирстен. - Да поможет нам Бог. Ведь они не оставили нам альтернативы. Генерал Хилтч, передаю в ваше распоряжение все омбейские военные силы. Бейте врага, Ральф. Изгоните его с моей планеты.
      В стандартной военной доктрине неизбежно отсутствует какое бы то ни было воображение. За многие столетия вожди племен, генералы и императоры опробовали на практике все виды наступлений и контрнаступлений, так что ошибки исключались. И пусть с философской точки зрения Мортонридж казался чем-то уникальным, в военных терминах операция являлась крупномасштабным захватом заложников. При такой оценке задачи способ решения ее был абсолютно ясен.
      Ральф хотел разбить одержимых на маленькие группы. Так с ними легче справиться: они становились уязвимы. Наступление должно быть постоянным, изматывающим. Прежде всего уничтожить системы коммуникации, чтобы не дать им перегруппироваться и организовать контратаку. И при возможности лишить их прикрытия - красного облака. Короче - разделяй и властвуй. Древний принцип, но сейчас на помощь ему пришло вооружение, которое древним и не снилось.
      У Омбея имелось четыре с половиной тысячи низкоорбитальных оборонно-стратегических платформ. Орбитальные векторы их были выстроены таким образом, что над поверхностью планеты создавался постоянный защитный барьер, напоминавший вращение электронов вокруг ядра. С началом кампании все это изменилось. Теперь на круглосуточную вахту по защите планеты заступили звездолеты, а платформы освободили для выполнения совершенно другого задания. Был изменен угол отклонения, теперь он составлял два градуса по отношению к экватору, а сами платформы окружили планету единой цепью. Их разделили на группы, по двадцать пять штук в каждой. Над Мортонриджем одна такая группа появлялась каждые тридцать секунд.
      В промежутках между платформами сенсорные спутники всегда готовы были прикрыть войска Освобождения, лишь только красное облако будет разорвано. Адмирал Фарквар использовал спутники для наблюдения за терминатором рассвета, скользившего по океану к опускавшейся в воду красной ленте загадочного облака. Высоко в небе флотилия космоястребов, пройдя апогей, стремительно опускалась, выдерживая постоянное ускорение в 8 g.
      Через час рассвет придет на восточное побережье Мортонриджа. Адмирал подал закодированное сообщение в центр управления Гайаны.
      - Огонь! - приказал он.
      Армия Освобождения так и не узнала, что чуть не победила за девяносто секунд. Первая группа платформ стратегической обороны, целя по красному облаку, выпустила семьдесят пять электронных лучей, ударивших по верхним слоям атмосферы. Лучи прошли по оси полуострова, с севера на юг, с пятидесятиметровым смещением фокуса в точках соприкосновения. Военные не хотели проткнуть облако насквозь, им надо было накачать его электроэнергией. Все знали, что электричество - ахиллесова пята одержимых. Лучи, словно огромные метлы, успевали пройтись от берега к берегу за десять секунд.
      После десятисекундной паузы над горизонтом появилась вторая группа платформ. И снова семьдесят пять лучей устремились вниз.
      Аннета Эклунд издала страдальческий вопль и упала на колени. Боль была невероятной. Ее почудилось, что далекая голубая звезда испустила луч, пронзивший ей череп. Луч не просто обжег краденый мозг, от него, казалось, запылали сами мысли. А так как Аннета обменивалась ими с жителями Мортонриджа, то и стала теперь опасным проводником. Мозг ее создал облачный щит, сплотивший одержимых на подсознательном уровне, сейчас же он ее попросту убивал.
      В этом крике слышалось отчаяние. Души шарахались друг от друга и старались поглубже уйти в себя. Всхлипнув в последний раз, Анкета в полузабытьи свалилась навзничь. Тело тихонько подрагивало. Девлин и Хой Сон карабкались в грязи где-то рядом; она слышала их вопли, но увидеть уже не могла - мир ухнул в черноту.
      Одержимые Конфедерации тотчас почувствовали удар. Боль и шок прокатились волной по всему потустороныо. Где бы кто ни находился, что бы ни делал, все в одночасье испытали удар на себе.
      Аль Капоне, заняв нижнюю позицию, занимался любовью с Джеззибеллой. Согнув колени и уткнувшись лицом в ее грудь, он намеревался доставить ей в этот момент особенное удовольствие, как вдруг это случилось. Заливистый смех ее перешел в стон, когда по мозгам Капоне пришелся удар, сравнимый разве с тяжелой хоккейной шайбой, пущенной в ворота умелым игроком. Он завопил, а по телу прошли конвульсии.
      Джеззибелла тоже кричала, потому что, дернувшись, он чуть не вывихнул ей плечо.
      - Аль! Черт тебя побери! Да ведь больно же, идиот. Сколько раз тебе говорила, что мне этот садомазохизм не нужен.
      Аль стонал и мотал головой, стараясь побороть нахлынувшую дурноту. Он был так потрясен, что даже свалился с кровати.
      И тут Джеззибелла увидела впервые, как из-под иллюзорной маски выглянуло настоящее лицо Брэда Лавгрова. От Аля он не слишком отличался. Их даже можно было принять за братьев. Гнев ее понемногу остыл, когда она посмотрела на гримасничающего, корчащегося любовника.
      - Аль?
      - Черт! - задохнулся он. - Что это было?
      - Аль, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? Что случилось?
      - Черт подери! Откуда я знаю? - он оглядывал спальню, предполагая увидеть в ней разрушения, вызванные бомбежкой, а может, группу вломившихся в дверь налетчиков... - Ничего не понимаю.
      Невидимая ударная волна едва не оказалась фатальной для Жаклин Кутер. Пристегнутая ремнями к лабораторному столу, она не могла пошевелиться, когда мускулы ее внезапно стянул спазм. Монитор, отслеживавший ее состояние, предупредил исследователей о внезапном приступе. Сознательное противодействие электротоку, который наблюдатели пропускали через ее тело, начало затухать. К счастью, самый сообразительный член команды отключил электричество, иначе ее убило бы током. Антагонизм и отвага вернулись к ней через пять-шесть минут.
      Росио Кондра, в миллионе километров от Новой Калифорнии, потерял контроль над искажающим полем: вспыхнув, оно дико задергалось. Большая птица сделала сальто-мортале, выпустив облако темных вспышек. В камере жизнеобеспечения пропала гравитация. Трое взрослых и трое детей ощутили всю прелесть свободного падения. Потом гравитация так же внезапно вернулась, но была она слишком большая, да и подействовала не в том направлении. Ставшая вдруг полом переборка встретила их неласково. И снова гравитации не стало, а запутавшиеся в собственных конечностях пассажиры с громкими воплями летали по салону. Звезды за иллюминатором выписывали немыслимые спирали. Очередной натиск гравитации приклеил бедных путешественников к потолку.
      Пресловутый удар обернулся для Декстера первым проколом на Земле. Он только что прибыл на Центральный вокзал, откуда путь его лежал в Париж. Выезжал с Манхэттена. Того исторического здания, разумеется, не было, да и острова-то прежнего в природе не существовало: сначала его забросили, а потом и затопили. Все дело было в сентиментальности жителей Нью-Йорка, и название "Манхэттен" давали уже в третий раз. Теперешний вокзал находился на километровой глубине, в центре купола пять.
      Желая избежать ненужных осложнений, он скрыл себя в мире духов. Тогда и заметил, как много призраков слоняется по вокзалу и по подземной части арколога. Сотни мрачных привидений ходили рядом с пассажирами, которые ни о чем таком и не подозревали. Все это были унылые, бесцветные личности, всматривающиеся в лица встречных. Их собственные лица выражали такое отчаяние, словно все они разыскивали давно пропавшего ребенка. На Квинна, шедшего по главному вестибюлю, они смотрели в полном недоумении. Он же их игнорировал: что с них взять, бесполезные создания, не способные ни помочь, ни помешать ему в его крестовом походе. Они для него были полными покойниками.
      Удар настиг его, когда он был в двадцати метрах от эскалатора, поднимавшего на платформу пятьдесят два. Дело было не в силе удара: ему приходилось выдерживать куда более сильные удары по милости Беннет. Все дело в неожиданности. Он закричал, когда боль, поразив его мозг, разлилась по телу. Мысли плененного Эдмунда Ригби закорчились в агонии.
      Квинн запаниковал, напуганный неизвестностью. До сих пор он считал себя всемогущим. Теперь же его непонятным способом атаковала неизвестная колдовская сила. Души в потусторонье кричали от ужаса. Призраки вопили и складывали молитвенно руки. Он хотел, но не смог использовать энергистическую силу, так как мысли его превратились в хаос.
      Бад Джонсон не мог взять в толк, откуда взялся этот тип. Бад спешил к эскалатору, чтобы ехать в Сан-Антонио, и тут, откуда ни возьмись, какой-то человек в мрачном черном одеянии, на четвереньках, у него под ногами. Ему это показалось невероятным. Все, кто вырос на Земле и жил в аркологах, совершенно инстинктивно передвигались в толпе, ни на кого не натыкаясь. И всегда чувствовали, где находятся люди по отношению к ним. Так что никто не мог появиться внезапно.
      Тело Бада по инерции двигалось вперед, а ноги запутались, и он полетел через мужчину, приложившись со всего маху к холодному мраморному полу. Раздался отвратительный хруст в запястье, горячая боль разлилась во всей руке. А его нейросеть не сделала ничего. Ничего! У него невольно вырвался стон, на глаза навернулись слезы. Должно быть, эти слезы и вызвали у него странное видение: на него с любопытством смотрели то ли двое, то ли трое людей, бледных и расстроенных, в чрезвычайно странных шляпах. Проморгался и люди пропали. Взялся за пострадавшее запястье.
      - Боже мой! Ну и боль, - никто не проявлял к нему сочувствия.
      - Эй, моя нейросеть отказала. Кто-нибудь, вызовите мне врача. Похоже, я сломал запястье.
      Человек, о которого он споткнулся, поднимался в этот момент на ноги. Бад заметил, что люди вокруг незнакомца как-то сразу примолкали и старались побыстрее отойти в сторону. Бад поднял глаза, и охота выместить злобу тут же пропала, а готовые сорваться с языка оскорбления, ну, например, "неуклюжий осел", застряли в глотке. Лица в просторном капюшоне было почти не видно, но Бад чуть ли не обрадовался этому. Достаточно было заметить выражение ярости и злорадства.
      - Извините, - прошептал он.
      Сердце его сжали пальцы, он явственно ощутил их, каждый палец в отдельности, ногти впились в предсердие. Бад беззвучно задохнулся, руки молотили воздух. Заметил, что к нему спешат люди. На этот раз они были по-настоящему взволнованы. "Слишком поздно, - пытался он им сказать, слишком поздно". Дьявол спокойно развернулся и пропал из вида. А вместе с ним исчез и окружающий мир.
      Квинн успел заметить, как из трупа Бада вынырнула душа и юркнула в потусторонье, крики несчастного влились в стонущий хор мириадов. На вокзале началась суматоха, люди толкались, желая получше рассмотреть, что происходит. И только два человека раскрыли рты, заметив, как Квинн прямо на их глазах исчез, вернувшись в царство призраков. Хорошо хоть удержался и не воспользовался белым огнем. Правда, теперь это уже и неважно. Его заметили... ну ладно бы люди с заглючившей ни с того ни с сего наносетью. Происшествие зафиксировали привокзальные сенсорные датчики.
      Центральное правительство узнало: он на Земле.
      Сидя в лодке впритирку к другим сержантам, Сайнон не видел, как высаживаются на берег его товарищи, впрочем, сродственная связь делала это необязательным. Мозги всех эденистов - и тех, что прибыли на Омбей, и тех, что на высокой орбите кружили сейчас над планетой - объединялись в единую сеть, так что информированности сержанта мог позавидовать сам генерал Хилтч. Сайнон точно знал, где в любой данный момент находится и он сам, и его товарищи. Общая ситуация в армии была ему также доступна. Приблизившись к планете, флотилия черноястребов обнаружила под собой красное облако. Пусковые установки платформ стратегической обороны продолжали обстрел, и с поверхности облака, словно гигантские змеи, выскакивали молнии. В центре полуострова, над горным хребтом, зарево бледнело, затягивалось ползучей чернотой.
      И все же Сайнон, как и другие сержанты, вытягивал шею, стараясь рассмотреть, что там, впереди. За прошедшую ночь красный заслон становился все плотнее. С побережья облако шагнуло в море, плотное и решительное, растянулось над водой на расстояние, равное десяти километрам. Казалось, они приблизились к осязаемому концу света.
      С нижней части облака, пританцовывая, спрыгивали на воду искры. Раздавалось шипение, и над волнами вздымались струйки пара. Сливаясь, молнии становились все гуще, превращались в ослепительные реки и поднимались вверх, повторяя крутые изгибы облака. Потом красное зарево стало таять, не прошло и пяти секунд, как оно окончательно погасло. Такое неожиданное исчезновение удивило не только Сайнона. Не слишком ли неожиданно пришла победа? Ведь все они готовились к эпохальной битве.
      - Знаешь, а туча и на самом деле очень большая, - удивился Сайнон. Ослепительные вспышки уже не прекращались, освещая темную массу облаков.
      - И ты это заметил, - призадумался Чома.
      - Да. Похоже, это проблема. Под красным облаком тучи не было заметно. И мы пренебрегли ее физическими свойствами. Рассматривали ее как психологический барьер.
      - Психологический он или нет, а при такой электрической активности двигаться дальше мы не можем.
      Не один Чома пришел к такому заключению. Они почувствовали, что лодка замедлила скорость: капитан отключил двигатели. Эту меру предосторожности тут же повторила вся армада.
      - Ваши рекомендации? - спросил Ральф.
      - Прекратить обстрел с платформ, - сказала Экейша. - Лодки бросили якорь. Через эту грозу им не пройти.
      - Диана?
      - И я так думаю. Если красный свет - показатель силы одержимых, то, выходит, мы разбили их наголову.
      - Очень большое "если", - буркнул адмирал Фарквар.
      - Выбора, однако, у нас нет, - возразила пожилая советница. - Лодки дальше двигаться не могут, по этой же причине вынужден остановиться и наземный транспорт. Придется ждать, пока энергия не разрядится естественным путем. Вот если опять объявится красное облако, возобновим электроннолучевую атаку, пока туча не развалится.
      - Хорошо, - сказал Ральф. - Экейша, пусть сержанты подберутся как можно ближе к туче, и как только гроза закончится, пусть приступают.
      - Да, генерал.
      - Диана, сколько времени нужно для разрядки электричества?
      - Ничего себе вопрос! Нам же неизвестна толщина тучи.
      - Отвечай.
      - Боюсь, ничего вам не отвечу. Много непредвиденного может случиться.
      - Ну ладно. Экейша, а могут ли молнии воздействовать на ракеты?
      - Нет, туча висит слишком низко, а они летят слишком быстро. Даже если в одну из них и ударит молния, траектория изменится не более чем на два метра от цели.
      Флотилию космоястребов отделяли от поверхности Омбея каких-нибудь полторы тысячи километров. Сенсорные датчики зафиксировали процесс перехода красного пятна в кипящую массу бело-голубых столбов. Последовал вопрос.
      - Продолжаем, - заверила их Экейша.
      Все триста космоястребов достигли вершины траектории и, приостановив на мгновение сокрушительное ускорение в 8 g, выпустили по пять тысяч кинетических ракет. Затем, наполнив клетки энергией, сменили направление искажающего поля на противоположное, и все с тем же ускорением 8 g понеслись прочь от планеты: гравитационное поле Омбея представляло для них большую опасность.
      Далеко внизу исчезла тонкая филигрань молний под раскалившимися добела верхними слоями атмосферы. Полтора миллиона кинетических ракет вызвали фотонную ударную волну. Она с такой скоростью ударила по верхушке тучи, продырявив вспененную серую массу, что почти не вызвала ответной реакции. Экейша оказалась совершенно права, утверждая, что туча, при всей своей устрашающей массе, запоздает и не успеет отклонить ракеты от запрограммированной цели.
      Человеческий мозг не смог бы произвести такие расчеты, за него это сделал AI в Пасто. Ракеты ложились по три штуки одновременно, с точностью попадания девяносто семь процентов. Главная цель нападавших коммуникационная сеть Мортонриджа.
      Согласно правилам, современные коммуникационные городские сети были надежно защищены от уничтожения. Миллионы кабелей с релейной защитой, не подверженные никаким катаклизмам, связывали сотни тысяч независимых узлов Омбея. И не имело значения, сколько узлов на данный момент не работает, ведь на этот случай всегда можно было воспользоваться альтернативными путями передачи информации. Короче: скорее можно уничтожить планету, нежели остановить информационный обмен.
      А вот на Мортонридже коммуникации были автономны, отделены от остальной части планеты. Местоположение каждого узла знали вплоть до полуметра. К сожалению, девяносто процентов их находилось в городской зоне. Если бы кинетические ракеты начали падать на улицы, количество жертв дошло бы до катастрофических размеров. Поэтому обстреливать приходилось открытые пространства. Кабелепроводы не всегда прокладывали под шоссейными дорогами: механоиды зарывали кабели в тоннели, проходившие через леса, и под руслами рек. Непосвященный человек ни за что не догадался бы об их существовании.
      Были востребованы полузабытые файлы, и AI дотошно проанализировал маршруты всех кабельных трасс. Определяя координаты нанесения точечных ударов, придерживались обязательного условия: дома должны отстоять от места удара на расстояние не меньше чем семьсот пятьдесят метров. Зная о способности одержимых защищать себя на физическом уровне, решили, что это разумная дистанция.
      Стефани Эш, дрожа, лежала на полу даже после того, как мозг ее отключился от связи с другими душами. Такая потеря терзала ее куда больше, чем боль, вызванная электроннолучевой атакой. Казалось бы, куда проще? Единение... ведь оно давало надежду. Она знала: пока люди поддерживают друг друга, что бы там ни случилось, они остаются людьми. Теперь даже это слабое утешение было у них отнято.
      - Стефани? - позвал ее Мойо. Он тихонько потряс ее за плечо. Стефани, как ты себя чувствуешь?
      Страх и забота, явственно прозвучавшие в его голосе, вызвали у нее чувство вины.
      - О Господи, нет, - открыла глаза. В комнате было темно, лишь слабый голубоватый огонек исходил из его большого пальца. За окном чернота накрыла весь мир.
      - Что они сделали? - сейчас она не ощущала психологического давления со стороны противника. Сознание ее не уходило дальше долины.
      - Не знаю. Во всяком случае, ничего хорошего, - он помог ей подняться на ноги.
      - А как другие? - она пустила их в свое сознание. В их умах тлели угольки беспокойства и боли.
      - Думаю, и у них не лучше нашего, - яркая вспышка за окном заставила его замолчать. Оба повернулись в ту сторону. Огромные молнии простреливали тучу.
      Стефани невольно вздрогнула. То, что до сих пор с успехом защищало их от открытого неба, сейчас угрожающе нависло над самыми их головами.
      - Больше мы ею не управляем, - сказал Мойо. - Потеряли контроль.
      - Что теперь с ней будет?
      - Думаю, пойдет дождь, - он бросил на нее обеспокоенный взгляд. - Ты посмотри только, какая туча. Видно, перестарались. Прятались под ней, словно дети под одеяло.
      - Может, животных в хлев загнать?
      - Может, нам самим надо, к черту, уносить отсюда ноги? Сейчас сюда явятся войска княгини.
      Она грустно улыбнулась.
      - Нам ведь некуда идти. Ты и сам знаешь.
      Когда они позвали на помощь Кохрейна, Рену и Квигли, чтобы загнать под навес цыплят и ягнят, бегавших обычно на воле, частота ударов молнии дошла до предела. Пролились первые огромные дождевые капли.
      Мойо вытянул руку ладонью вверх. Как будто ему требовалось подтверждение.
      - Ну я же говорил.
      Стефани превратила свой кардиган в плащ, хотя надежды на то, чтобы остаться сухой, у нее не было. Таких огромных капель видеть ей не доводилось. Цыплята бежали в открытые ворота, ягнят поглотила ночная тьма. Она хотела предложить всем не беспокоиться: все равно их сейчас не поймать, лучше дождаться наступления утра.
      Кохрейн поднял глаза к небу. Тучи вдруг стали похожи на полупрозрачный шелк, через который устремился свет.
      - Вау! Это кто же там включил солнце?
      Низ тучи взорвался на раскаленные добела осколки. Стефани даже глаза прикрыла рукой: так были они ярки.
      - Конец света, ребята! - радостно воскликнул Кохрейн.
      За пять секунд на землю обрушились полтора миллиона ракет. Целью их был узел связи, находившийся в четырех километрах от фермы. Произошел выброс тепла. Оранжевая вспышка осветила долину, высоко взметнулась земля, полетели обломки.
      - Вот это да! - прохрипел Кохрейн. - Да этот мистер Хилтч и вправду нас не любит.
      - А что это было? - спросила Стефани. Невероятно, что до сих пор они оставались в своих телах. Как получилось, что такой удар не вышиб их наружу?
      - Должно быть, бомбят с орбиты, - предположил Мойо. - А целились, наверное, в войска Эклунд, - сказал он это неуверенно.
      - Целились? Да ведь они ударили по всей территории.
      - Почему же мы остались невредимы? - спросила Рена. Мойо лишь пожал плечами. И тут раздался оглушительный рев, поглотивший все слова.
      Стефани заткнула уши и снова посмотрела наверх. Туча корчилась, а подбрюшье ее просто кипело. Призрачные волны красного воздуха змеились между плотными слоями тучи, сталкивались друг с другом, но не сливались, словно жидкости с разной плотностью. Стефани нахмурилась, когда свет померк. Из облака пополз плотный голубовато-серый туман, поглотивший молнии. Расширяясь, он быстро темнел.
      - Домой, - сказала она тихо, когда в долине отзвучало эхо взрыва. Все повернулись к ней. Снова закапали огромные дождевые капли. Поднявшийся ветер трепал одежду. - Идите домой. Дождь начинается.
      Они в испуге посмотрели на спускавшийся туман. К ним, кажется, пришло понимание.
      - Ничего! - в ярости закричала Аннета, обращаясь к процессорному блоку. Примитивная схема на дисплее свидетельствовала, что он функционирует, но на запрос ее никто не откликался. - Мы отрезаны.
      Хой Сон уставился на свой дисплей.
      - Связь уничтожена, насколько я понимаю, - сказал он.
      - Не глупи, разве можно уничтожить всю сеть? - возмутилась Аннета. И все же ее точило сомнение. - Это невозможно.
      - Думаю, цель бомбардировки в этом и заключалась, - невозмутимо заметил Хой Сои. - К тому же и красиво все было. Они не стали бы тратить столько усилий без причины.
      - К черту, как же мне теперь организовать сопротивление?
      - У каждого есть задание, поэтому и выбора нет, воевать или нет. Все это означает, что ты больше не властна над одержимыми.
      Даже его благодушие увяло: таким взглядом она его наградила.
      - Вот как? - в голосе ее прозвучали опасные нотки.
      Наружный свет начал угасать. Аннета подошла к большому окну. Командный пункт располагался в ретро-ресторане "Черный бык", находившемся на главной улице Колд Овертон. Из окон его открывалась неплохая панорама. На вымощенной каменной плиткой торговой площади стояли пятьдесят автомобилей в ожидании солдат, укрывшихся в соседних магазинах и кафе. Милн со своими инженерами расхаживал возле машин, оглядывал, все ли в порядке. Вроде бы повреждений не было, хотя несколько снарядов упали рядом с селом.
      - Хой, - сказала она, - возьми два отряда и проверь дороги. Мне нужно знать, как быстро мы сможем убраться отсюда.