— Да, — вступила в разговор Военная разведка. — Разведка полагает, они могут убить души, запустив вирус в мозг одержимого. Он имеет действие, противоположное дидактической памяти. Сейчас они занимаются его разработкой.

Европеец почесывал живот лабрадору, собака с удовольствием разлеглась на ковре.

— Постарайтесь не затягивать, — обратился он к Ореолу.

— До конца недели не справимся, — предупредила Военная разведка.

— Понимаю. Постараюсь к этому времени организовать перехват.

— Как идут дела в этом направлении? — спросил Ореол.

— Связь с Беннет скоро будет налажена. Не уверен насчет девочек Кавана. Это рискованное предприятие, к тому же случайное. Но я над этим работаю.

Луиза просидела над комнатным процессором целый час, но ни к чему не пришла. Справочник дал ей много сведений о Беннет (173364 — с тех пор, как та удалила одержимого), но как они ни старалась связать их с Квинном Декстером, результат получался отрицательным. Она старалась изо всех сил припомнить, что говорил Декстер в ангаре на Норфолке. Беннет была женщиной. Это Луиза помнила. И Декстер сказал, что она ему сильно навредила. Что-то в этом роде.

Все эти факты должны были как-то соединиться. В этом она была уверена. Но как это сделать при полном отсутствии способностей к программированию? И опять вернулась к мысли, посетившей ее в такси. Идея эта приобретала в ее глазах все большую привлекательность.

«Почему бы и нет? — думала она. — Что уж тут такого опасного в нейросети? Вся Конфедерация пользуется ею. И у Джошуа она есть. Один только Норфолк против нее возражает». Она подняла руку и посмотрела на медицинский нанобраслет. На Норфолке его тоже запрещали, а он ей сейчас при беременности здорово помогает. Последний довод ее окончательно убедил. Луиза улыбнулась: решение добавило ей храбрости. «Отныне я должна брать ответственность на себя. Если на Земле нейросеть мне поможет, я просто обязана ее приобрести».

Из отеля они пока еще не выходили. Завтрак им подали прямо в номер. Женевьеву раздражало собственное безделье. Она хлопнулась на кровать и взялась за блок. И тут же ее окутал лазерный туман, по дисплею заскакали фантастические животные, подчинявшиеся всем ее командам.

— Джен?

Дисплей погас. Женевьева, моргая, смотрела на сестру, стараясь поймать ее в фокус. Луиза была убеждена: увлечение электронными играми вредно для зрения девочки.

— Что?

— Мы сейчас уходим. С этим блоком мне не справиться, поэтому я решила приобрести нейросеть. — Ну вот, она сказала это вслух. Теперь уже пути назад нет.

Женевьева смотрела на нее широко открытыми глазами.

— Луиза, ты это серьезно? Нам ведь не разрешают.

— Нам не разрешали. А сейчас мы на Земле, вспомнила? И здесь можно делать все, что захочешь, были бы деньги.

Женевьева склонила голову набок. На лице ее появилась обаятельнейшая улыбка, которая Луизу ничуть не обманула.

— Луиза, а мне можно такую же? Ты же знаешь, когда мы вернемся домой, мне не разрешат ее приобрести.

— Мне очень жаль, но ты еще не взрослая.

— Взрослая!

— Джен, не спорь. Ты и сама это прекрасно понимаешь.

Она топнула ногой, кулачки гневно сжались.

— Это несправедливо! Нет, нет! Ты всегда меня дразнишь, потому что я младше тебя. Задира!

— Я тебя не дразню. Тебе ее нельзя иметь, ведь твой мозг еще растет. И к нему нельзя подсоединиться. Я узнавала. Это запрещено, потому что разрушает клетки детского мозга.

— Не хочу быть маленькой.

Луиза прижала к себе девочку и подумала, что с тех пор, как они покинули родину, она часто ее обнимала. Дома они к таким нежностям не были приучены.

— Когда-нибудь и ты повзрослеешь, — шепнула она, уткнувшись во взлохмаченные волосы сестренки. — Когда вернемся домой, все будет по-другому.

— Ты так думаешь?

— Да!

Женщину-администратора их вопросы позабавили: ох уж эти провинциалы. Но она очень помогла им. Луиза узнала, что за одеждой лучше всего идти на улицы Оксфорд стрит и Нью-Бонд стрит, а на Тоттенхэм Корт Роуд можно купить любую электронику. В этих районах, заверила она, совершенно безопасно, и девушкам можно ходить без провожатых. Она вручила Луизе электронную карточку для входа в отель.

Луиза ввела в свой блок карту города и объединила ее с программой-гидом.

— Готова? — обратилась она к Джен. — Пойдем тратить семейное состояние.

Обри Эрл, с которым они беседовали в салоне лифта, сказал им правду: жители аркологов уважали личную свободу других людей. Луиза никак не могла понять, как людям на улице удавалось в самую последнюю секунду проскользнуть мимо, не задев другого пешехода. Ей самой с трудом удавалось найти щель, через которую можно было протиснуться в нескончаемом потоке людей. Местные же двигались абсолютно спокойно и при этом не глядели по сторонам. Некоторые пешеходы буквально скользили мимо них. Молодежь их возраста носили высокие сапоги, подошвы которых, казалось, не соприкасались с плитами тротуара. Женевьева смотрела на них с завистью и восхищением.

— Я тоже хочу такие сапоги, — сказала она. Подземный переход под Пикадилли вывел их к Ныо-Бонд стрит. На этой улице была устроена уютная пешеходная зона с восхитительными бутиками. Золотые буквы на мраморных фасадах сообщали год создания того или иного магазина. Моложе трехсот лет там не было ни одного, но встречались и надписи, утверждавшие, что их магазину более семисот лет. Товарные знаки сестрам ни о чем не говорили. Они судили по ценам, что там, вероятно, продается самая лучшая одежда на планете.

— Какая красота, — вздохнула Луиза, глядя на мерцающее вечернее платье, алое и бирюзовое, похожее на хвост русалки. Оно, правда, мало что прикрывало. Такое платье она надела бы летом, на балу в Норфолке. То-то бы они удивились.

— Ну так купи его.

— Нет. Нам нужно быть благоразумными. Купим себе одежду на каждый день. Не забудь, я должна буду дать отчет папе.

Вечернее платье было лишь началом соблазнов Ныо-Бонд стрит. Когда они пошли мимо витрин, Луиза готова была скупить все скопом.

— Сегодня нам придется ужинать в ресторане отеля, — начала издалека Женевьева. — Бьюсь об заклад: в наших костюмах нас туда не пустят.

Ничего не скажешь, коварное предложение.

— Ну ладно. По одному платью. И все.

Они переступили порог бутика. В магазине о личной свободе человека не беспокоились. Трое продавцов бросились к ним со всех ног. Луиза объяснила, что им нужно, а потом в течение сорока пяти минут бегала туда-сюда из примерочной кабины. Они с Джен осматривали друг друга, оценивали увиденное и бежали на новую примерку.

За это время Луиза многое узнала. Продавцы с большой похвалой отозвались о волосах сестер. Правда… на Земле сейчас причесывались по-другому. Да и комбинезоны с большими карманами хотя и носили, но модными назвать их никак нельзя. Да, в магазинах на Оксфорд стрит продают замечательную уличную одежду. Луиза готова была поклясться, что память ее блока крякала от обилия имен, которые в нее входили. Когда же девушка подала продавцам кредитный диск, испытала лишь легкий укор совести.

Выйдя на улицу, они вдоволь посмеялись друг над другом. Джен остановилась на алом платье и пурпурном жакете, а Луиза купила длинное темно-синее платье из материала, напоминавшего одновременно бархат и замшу. К нему она приобрела короткий жилет цвета имбиря.

— Да, — счастливо вздохнула Луиза. — Это настоящая терапия.

На Оксфорд стрит они пока не пошли: сделали остановку в салоне на Нью-Бонд стрит. Визажисты чрезвычайно оживились: нечасто приходится работать с таким богатым материалом. Даже владелец салона, выйдя из кабинета, подавал советы (ознакомившись предварительно с их кредитным диском).

Через два часа, выпив несколько чашек чая, Луиза сняла с плеч пеньюар. Она смотрела в зеркало, не веря, что до сих пор могла обходиться без должного ухода за волосами. Дома она их попросту мыла шампунем и кондиционером, а потом причесывала щеткой. Сейчас о ее волосах впервые позаботились профессионально, и вот результат: волосы по всей их длине испускали мерцающий, звездный свет. Они текли. Каждый день своей жизни Луиза сдерживала густую шевелюру с помощью лент и заколок, иногда просила служанку заплести их в затейливые косички. Шампуни последнего поколения сделали все это ненужным. Волосы непринужденной волной спадали ей на плечи, оставаясь при этом аккуратными. Они к тому же слегка шевелились, словно голову окружал ее собственный, постоянный ветерок.

— Ты такая красивая, Луиза, — внезапно оробев, сказала Женевьева.

— Спасибо, — волосы Джен распрямили, а концы их слегка подогнули. Они тоже отливали красивым темным блеском. И форму держали сами по себе.

Вдоль барьеров, огораживающих улицу от проезжей части, выстроились уличные лотки. Товары там были намного дешевле тех, что продавались в магазинах. Женевьева увидела полюбившиеся ей чудесные сапожки. Сапоги-скороходы, сказал веселый продавец, когда она подобрала себе нужный размер. Молодежь до пятнадцати лет их просто обожает. С ними и нейросети не нужно: подошвы до земли не достают.

Луиза купила их при условии, что Джен наденет их не раньше, чем они доберутся до гостиницы. Сестренка упросила купить ей еще и чудесный браслет с брелоком. Стоило покрутить рукой, как из брелока сыпался мелкий порошок, разбрасывающий яркие искры. Джен шла всю дорогу в облачке звездной пыли.

Наконец-то Оксфорд стрит. Больше и величественнее, чем Нью-Бонд стрит: магазины занимали там целые здания. Эти монолитные строения стояли там чуть ли не вплотную друг к другу, и все же крошечные специализированные магазинчики и закусочные каким-то чудом протиснулись между ними. Над головами прохожих светились голограммы, сияние которых затмевало яркий солнечный свет, лившийся с безоблачного неба. Каждый магазин находился в жесткой конкуренции со всеми остальными. Девочки даже жмурили глаза и сутулились, подавленные этой агрессией. Остальные пешеходы казались счастливыми и не обращали на рекламу никакого внимания.

— Луиза? — Джен потянула ее за руку, показывая наверх, на рекламу. Выражение лица девочки было слегка смущенным и в то же время лукавым.

Луиза подняла глаза на двигавшуюся по воздуху рекламу, и щеки ее покрылись легким румянцем. Над ней была девушка с юным лицом и светлыми волосами. Такой юной она быть не могла, решила Луиза. У нее самой была хорошая грудь (Джошуа, во всяком случае, ей об этом говорил), но сравнения с этой рекламной девушкой она не выдерживала. Крошечное белое бикини убедительно это доказывало. Акры бронзовой кожи выставлены были на всеобщее обозрение. Девушка обвилась вокруг такого же неправдоподобно красивого юноши. Подсвеченная солнцем вода орошала парочку, слившуюся во французском поцелуе. Луиза не могла отвести взгляда от передней части его джинсов: они обтягивали его совершенно неприлично. Он расстегнул на девушке верхнюю часть бикини и склонил голову к ее влажной груди.

Девушка улыбалась прохожим.

— «Домашняя электроника Брука оставит вам больше времени на те домашние дела, которые вам не наскучат», — ворковала она на всю улицу и подмигивала. Руки ее протянулись к паху юноши.

— Пошли! — Луиза резко схватила Джен за руку и потянула к первым же дверям. За ними летела звездная пыль.

Джен старалась оглянуться, чтобы получше все разглядеть, но Луиза решительно затащила ее в большой магазин.

— Они собирались делать это, — хихикала девчонка. — Ну, ты знаешь. Это!

— Это нас не касается. Понятно?

Плечи Джен беспомощно опустились.

— Да, Луиза.

Луиза не могла поверить в то, что она только что видела — почти видела! Рекламодатели на Норфолке почти всегда нанимали красивых девушек для привлечения внимания к их продукции. Им всего-навсего нужны были красивое лицо и счастливая улыбка. Так вот, значит, что имели в виду домашние, когда рассуждали о прогрессе как о проклятии. А на тротуаре на это никто и внимания не обратил. Папа всегда говорил, что Земля впала в декаданс и коррупцию. Да и я никогда не думала, что все это совершается в открытую. Теперь и папа, и другие землевладельцы будут сопротивляться любым переменам из страха, что все перемены ведут к разрушениям. Если дело и дальше так пойдет, то через пятьсот лет у нас по телевидению будут голых девиц показывать. Как бы там ни было, она просто не могла себе представить, что такое будет происходить на Норфолке.

— Я не расскажу маме о том, что мы видели, — сказала Джен, стараясь продемонстрировать раскаяние.

Хорошо. Да она нам все равно бы не поверила.

Квинн сидел на скамейке на берегу Сены. Мозг его был обращен в потусторонье. Оттуда доносились сумасшедшие крики. Прошло два с половиной часа с тех пор, как его поразила необъяснимая волна эмоционального мучения.

Первой его задачей — естественно! — было убраться как можно быстрее из Нью-Йорка. Копы, разумеется, быстро отследят записанное в память сенсоров событие, произошедшее в главном вестибюле Центрального вокзала, и опознают его. Он тут же спустился на платформу и уехал на поезде в Вашингтон. Короткая поездка, всего-то пятнадцать минут. Все это время он провел в потусторонье, опасаясь, что поезд будет остановлен, а потом и возвращен в Нью-Йорк. Но нет, он прибыл в Вашингтон в назначенное время и сделал пересадку. Первый межконтинентальный рейс был в Париж, он туда и поехал.

Даже и здесь, на дне северной акватории Атлантического океана, он оставался невидимым. Он боялся, что на него опять нахлынет страшная волна, как на Центральном вокзале Нью-Йорка, и он станет видимым. Если это произойдет, с ним будет покончено. Раньше он ни за что не поверил бы, что Божий Брат такое допустит, но в Нью-Йорке в его душу закрались первые сомнения.

И только покинув парижский вокзал и очутившись в одном из городских парков, он позволил себе выйти из потусторонья. Одет он был в обычную рубашку и брюки, и ему не нравилось ощущение солнечного света на белой коже. Но он был в безопасности, ведь в середине парка нет процессоров, и поблизости в этот момент никого не было. Значит, никто и не заметил, что он появился здесь, словно из-под земли. Он постоял с минуту возле старинного дерева, вглядываясь в умы прохожих, чтобы понять, нет ли ему угрозы. А потом успокоился и пошел к реке.

Парижане шли мимо, как и многие столетия назад, — влюбленные пары, художники, бизнесмены, бюрократы, — никто из них не обращал внимания на одинокого угрюмого юношу. Однако никто не желал присесть на его скамейку. Какое-то подсознательное чувство уводило их в сторону. Они слегка хмурились, словно их на мгновение охватывало холодком.

Квинн складывал разрозненные впечатления в цельную картину. Дополняли ее бледные образы и хриплые, жалобные голоса. Облака удивили даже его, рожденного в аркологе. Ливень обрушился потоками на согнутые плечи. Страшные молнии разорвали темноту. Сошлись силы, полные нечеловеческой решимости.

Мортонридж взять не так-то просто, тем более что одержимых там два миллиона. Что-то ударило по ним, разорвало защитное облако. Какая-то дьявольская технология. Сигнал для начала кампании Освобождения. Уникальный акт как ответ на уникальную ситуацию. Следовательно, никаких чудес. А уж он-то подумал, что тут постарался великий соперник Светоносца.

Квинн поднял голову. На губах заиграла презрительная улыбка. Такого шока больше не повторится. Угроза перестала быть неизвестной. Сейчас он в полной безопасности. На смену рассвету придет Ночь.

Квинн встал и медленно повернулся, впервые оглядев окружавшее его пространство. Знаменитое наполеоновское сердце города окружали великолепные белые, серебряные и золотые башни. Полированные поверхности били ему по глазам, а величие — по нервам. Но ведь где-то там, среди всей этой чистоты и жизнеспособности, в мокрых отбросах рылась шпана, избивая друг друга и подвернувшихся под руку горожан по причине, которой они и сами не знали. Найти их будет не труднее, чем в Нью-Йорке. Надо просто пойти туда, откуда идут прохожие. Его сердце там, и слова его дадут людям цель жизни.

Взгляд остановился на Эйфелевой башне. Она стояла в конце широкой безупречной аллеи. Вокруг собралась толпа зевак. Квинн слышал об этом сооружении даже в Эдмонтоне. Гордый символ галльской непокорности на протяжении столетий, мировая драгоценность. Ну что ж, с возрастом этот символ совсем одряхлел.

Квинн сладострастно захихикал.

Энди Беху влюбился. Случилось это мгновенно. Она вошла в дверь магазина Джуд'с Эворлд, и сенсоры не на шутку встревожились. Энди же просто отпал.

Дивная крошка. На добрых десять сантиметров выше его, ну а волосы… таких он в жизни не видел. Нежнейшее личико… косметические пакеты там не ночевали. Натуральная красавица. На ней была блузка с треугольным вырезом, ничего не утаивавшая, и алая юбка выше колен. Но самое главное — манера держаться. Несмотря на полное спокойствие, она оглядывала магазин с детским любопытством.

Поведение дверных сканеров насторожило работников магазина, и они незаметно поглядывали в сторону девушки. Вслед за ней вошла девочка, и сканеры опять подали тревожный сигнал. Как странно. Вряд ли это облава: на полицейских они явно не похожи, да и менеджер всегда знал, когда следует припрятать левый товар.

Энди в это время разговаривал с покупателем.

— Посмотрите, подумайте, лучшей покупки вы во всем Лондоне не сделаете, — и рысью помчался к девушке, пока так называемые коллеги его не опередили. Если его маневр заметил менеджер, он, возможно, потеряет работу. Бросать клиента, пока покупка не сделана, — уголовное преступление.

— Привет. Меня зовут Энди. Я ваша торговая крыса. Все к вашим услугам. Моя работа — предложить клиенту все самое лучшее, — он широко ей улыбнулся.

— Вы моя… кто? — спросила Луиза. На лице ее появилась озадаченная улыбка.

От ее акцента у Энди мурашки по спине побежали. Классная девчонка, к тому же иностранка. Усиленная сетчатка просканировала лицо, лишь бы сохранить ее облик. Даже если она сейчас уйдет, то навсегда для него не потеряется. У Энди имелось специальное, рассчитанное на мужчин, программное обеспечение, способное перенести образ женщины в приемо-передающее устройство. Ему было неловко, но удержаться от записи он не мог.

— Торговая крыса. Так в наших местах называют людей, обслуживающих покупателей.

— Да ну, — протянула младшая девчонка. — Это всего лишь помощник продавца.

Нейросеть помогла Энди улыбнуться еще обаятельнее. И почему они всегда ходят парой? И каждый раз вторая девчонка очень противная. Он щелкнул пальцами и подмигнул девочке.

— Да, так и есть. Но не огорчайтесь. Я действительно помогаю покупателям.

— Я хотела бы купить нейросеть, — сказала Луиза. — Это очень трудно?

Энди изумился. Ее одежда стоила в два раза больше его недельной зарплаты. Отчего же у нее до сих пор нет нейросети? Прекрасная и загадочная. Он поднял на нее глаза и улыбнулся.

— Совсем не трудно. А какую вам надо?

Она прикусила нижнюю губу.

— Да я и сама не знаю. Самую лучшую, какую смогу себе позволить.

— У нас на Норфолке их нет, — вмешалась Женевьева. — Мы оттуда приехали.

Луиза постаралась не хмуриться.

— Джен, вовсе необязательно рассказывать нашу историю первому встречному.

Богатые иностранцы. Совесть Энди боролась с соблазном и победила. В этом ей помогла любовь. «Я не стану продавать ей пиратскую сеть. Только не ей».

— Прекрасно, вы пришли вовремя. У нас сейчас есть очень хорошие образцы. И цена приемлемая, так что о деньгах не слишком беспокойтесь. Сюда, пожалуйста.

Энди повел их за прилавок. По пути удалось узнать ее имя. Нейросеть жадно впитывала ее походку, движения и даже манеру говорить. Подобно большинству девятнадцатилетних подростков, выросших в лондонском районе Айлингтон, где всегда за работу платили мало, Энди Беху видел себя в мечтах преуспевающим бизнесменом-кибернетиком. Поэтому не гнушался полулегальной работы (опять наследие Айлингтона), без особого, впрочем, успеха. Начиная с четырнадцатилетнего возраста каждый месяц пополнял дидактическую память в области электроники, нанотехники и программного обеспечения. Двухкомнатная квартира его с пола до потолка была уставлена старыми процессорными блоками и сопутствующей техникой. Все это он либо выпросил, либо украл. Все в доме знали, что в случае технической проблемы надо обращаться к Энди.

Отчего же этот князь тьмы, будущий профессионал в области информатики, работал торговой крысой у Джуд'с Эворлд? Да нужно же в конце концов найти деньги для осуществления революционных проектов. А может, ему и на колледж удастся скопить. Магазин всегда нанимал подкованных в технике тинэйджеров в качестве продавцов-консультантов. Они всегда были в курсе последних новинок и при этом довольствовались низкой зарплатой.

Стена за прилавком составлена была из украшенных яркими логотипами коробок с электроникой. Луиза прочитала несколько названий и не поняла ни слова. Женевьева тут же заскучала. Оглядываясь по сторонам, она решила, что магазин этот ничем не лучше сотен других, расположенных на Тоттенхэм Корт Роуд. Внутреннее помещение похоже было на лабиринт: все прилавки да коробки, да старые плакаты компании, да голографические липучки, приклеенные, куда ни глянь. И тут она увидела напротив Энди написанное заглавными буквами слово: ИГРЫ. А ведь Луиза ей обещала.

Энди принялся снимать сверху коробки и выкладывать их на прилавок. Все они были прямоугольной формы, величиной в его ладонь, завернуты в прозрачную фольгу, с гарантийной печатью производителя.

— Ну вот, — сказал Энди с фамильярной доверительностью. — Здесь у нас Прессон-050, базовая нейросеть. Все, что вам нужно в аркологе в течение дня: обмен сообщениями, усовершенствованный дисплей, воспроизведение записи. Она стыкуется с НАС2600, а это означает, что она может работать с любым программным обеспечением, поступающим на рынок. К ней компания прилагает дидактическую память. Но мы можем предложить и альтернативные программы.

— Это все очень… понятно, — сказала Луиза. — И сколько она стоит?

— В каких деньгах вы платите?

— Фьюзеодолларах, — она показала ему кредитную карту Джовиан-банка.

— Хорошо. Я дам вам выгодную цену. Это обойдется в три с половиной тысячи, но мы дадим бесплатно пять дополнительных программ. Функции на ваш выбор. Я предоставлю вам лучший процент в солнечной системе.

— Понятно.

— А вот тут у нас… — его рука потянулась к следующей коробке.

— Энди, а что у вас самое лучшее?

— О, хороший вопрос, — он исчез за прилавком и через мгновение вернулся с новой коробкой. В голосе его слышался благоговейный страх.

— Корпорация Кулу AT15000. Сам король пользуется этой моделью. У нас осталось только три таких сети, да и то благодаря межзвездному карантину. Эти модели самые дефицитные. Но вам я опять сделаю скидку.

— А эта модель лучше той, что вы мне показывали?

— Ну, конечно. Она, само собой, стыкуется с НАС2600, но ее можно будет всегда модифицировать, как только появится 2615.

— Гм. А что это за НАС такая, про которую вы мне толкуете?

— Нейро-Активированная Сеть. Операционная система для оптоэлектронной сети, а число означает год, в котором она была разработана. В 2600 году можно было внедрить в нее подслушивающие устройства, но сейчас она совершенно защищена от этого. А уж дополнительных функций у нее немерено. Все компании Конфедерации, разрабатывающие программное обеспечение, выпускают совместимую друг с другом продукцию. Вы можете загрузить туда и физиологический монитор, и энциклопедию «Галактика», и переводчик со всех языков, и астронавигатор, и новостные программы, и поисковые программы, одним словом, ВСЕ, — он почтительно похлопал по коробке. — Я не обманываю вас, Луиза. Эта модель даст вам все: контроль за нервной системой, за общим вашим физическим состоянием, ваша способность к ощущениям вырастет многократно, то же самое и со зрением, и с памятью.

— Я возьму ее.

— Сразу предупреждаю. Это недешево. Семнадцать тысяч фьюзеодолларов, — он всплеснул руками. — Сожалею.

«Папа убьет меня, — подумала Луиза. — Но отступать некуда. Я обещала Флетчеру, а этот ужасный Брент Рои мне так и не поверил».

— Хорошо.

Энди восхищенно улыбнулся.

— Замечательно, Луиза. Но я облегчу ваше бремя. За следующие двадцать пять программ, которые вы у нас приобретете, вам положена двадцатипроцентная скидка.

— По-моему, это очень хорошая сделка, — сказала она механически, зараженная его энтузиазмом. — А сколько времени потребуется на установку?

— На этот комплекс — девяносто минут. Я одновременно введу вам и операционную дидактическую память.

— А это что такое?

Веселое возбуждение Энди дрогнуло, так потряс его вопрос. Он листал энциклопедию по Норфолку и даже новую поисковую программу запустил, чтобы разобраться в этом деле как следует.

— У вас разве нет этого на планете?

— Нет. У нас пасторальная конституция, и технология почти отсутствует. Вооружения нет тоже.

— Нет оружия, гм… хорошая политика. Дидактическая память — это что-то вроде карманного руководства, только оно написано прямо в мозгу, так что его никогда не забудешь.

— Ну, раз уж я собралась потратить столько денег, то мне надо знать, и как это все работает.

Энди искренне расхохотался, но быстро умолк, заметив взгляд Женевьевы. Как жаль, что не придумали программу, закладывающую в тебя обходительность. Насколько легче стало бы разговаривать с такими вот потрясающими девушками. Дежурный менеджер забрасывал его в это время через нейросеть вопросами относительно странной клиентки, интересовался Луизой и дверной сенсор. Энди, также через нейросеть, отделывался лаконичными ответами. Затем в мозгу всплыла информация о Норфолке.

— У нас специальная комната, — Энди жестом указал на помещение в глубине магазина.

— Луиза, я тогда пойду посмотрю, — проникновенно сказала Женевьева. — Может, и для меня что-нибудь найдется.

— Хорошо. Только прежде чем дотронуться до чего-то, спрашивай разрешение. Верно? — обратилась она к Энди.

— Ну разумеется, — Энди подмигнул Женевьеве и поднял большие пальцы. Усмешка девчонки засушила бы раскидистое дерево.

Энди провел Луизу в маленькую комнату. В ней стояла стеклянная кабина, похожая на душевую, только без душа, а с кушеткой вроде тех, что ставят в кабинетах врача. Из темных настенных панелей выступали какие-то электронные устройства.

Внимание к ней Энди казалось ей немного смешным. Она подумала, что дело, возможно, было не только в ее высоком покупательском статусе. Последние два года большинство молодых джентльменов (и других, чуть постарше) оказывали ей внимание, правда, не столь явное. Ну, сейчас это можно было объяснить ее чуть ли не эксгибиционистским нарядом. Хотя, по меркам Земли, он был вполне умеренным. Но и топ, и юбка так хорошо на ней выглядели в зеркале магазина. В такой одежде она вполне могла быть на равных с лондонскими девушками. Впервые в жизни она выглядела сексуально. И ей это нравилось.

Стеклянная дверь, щелкнув, закрылась за ней. Она бросила на Энди подозрительный взгляд.

— А, черт, — пробормотал представитель Западной Европы, когда связь с Луизой прервалась. Подключился к Женевьеве, но девочка погрузилась в средневековье. Она стояла во дворе замка, провожая кавалькаду воинов, отправлялась на битву с единорогами.

Европеец хотел, чтобы Луиза обнаружила жучков, но никак не предполагал, что это произойдет так быстро. Не ожидал и того, что Луиза надумает купить нейросеть. На девушку с Норфолка это было не похоже. Замечательная все-таки особа.

Энди Беху смущенно потер руку.

— А вы знаете, что вас ужалили? — спросил он.

— Ужалили? — удивилась Луиза. — Вы имеете в виду какое-то насекомое?

— Нет. У нас в дверях установлены сенсорные датчики. Так вот, они сразу же среагировали на вас и на вашу сестру. Вам установили подкожные жучки, миниатюрные радиопередатчики. Они постоянно передают информацию о вас и ваших действиях. Вам вживлены четыре жучка, а Женевьеве — три. Это мы, во всяком случае, установили.

Она взволнованно вздохнула. Как глупо! Ну конечно, Брент Рон не отпустил бы ее гулять свободно. Разве можно поверить той, кто тайком хотел провезти одержимого на Землю?!

— О Господи Иисусе.

— Я думаю, Центральное правительство недоверчиво относится сейчас ко всем иностранцам, особенно потому, что вы с Норфолка, — сказал Энди. — Из-за одержимых. Сейчас можете не беспокоиться. Наша комната защищена от прослушивания.

Навязчивая манера торговой крысы исчезла. Напротив, он почти оробел, и это сделало его в глазах Луизы весьма приятным.

— Благодарю, Энди, за то, что предупредили. А вы сканируете всех покупателей?

— Да, конечно. В основном стараемся выявить фальшивые импланты. Ходят тут разные мошенники, скачивают с наших дисков программное обеспечение. Мы, правда, и сами продаем подслушивающие устройства, поэтому полиция к нам часто заглядывает: старается выяснить, что за покупатели их приобретают. Наш магазин придерживается нейтральной политики. Приходится, иначе ничего не продать.

— А вы можете снять с меня эти жучки?

— Это входит в наши услуги. Могу просканировать вас тщательнее. Может, найду еще.

Следуя его указаниям, Луиза вошла в стеклянную кабину и подверглась сканированию вплоть до клеточного уровня. Ну что ж, теперь еще кто-то понял, что я беременна, подумала она со смирением. Неудивительно, что население Земли так ценит свою личную свободу. На самом-то деле их у нее почти нет. Сканер обнаружил еще двух жучков. Энди приложил маленький прямоугольник, похожий на медицинский нанопакет (та же технология, пояснил он), к ее рукам и ноге. Потом она подняла блузку, и он приложил пакет к спине.

— Смогу ли я узнать, не закодировала ли меня полиция опять? — спросила она.

— Вам подскажет об этом специальный электронный блок. Два месяца назад нам прислали такие устройства с Валиска. Вроде бы они у нас еще есть. Хорошая вещь.

— Включите его тоже в мой список, — Луиза позвала в комнату сестренку и объяснила ситуацию. Слава Богу, Женевьева была скорее заинтригована, нежели рассержена. Она посмотрела на свою кожу после того, как Энди снял с нее нанопакет. Процесс этот ее весьма заинтересовал.

— Как было, так и есть, — пожаловалась она.