- Корабль изменил баланс сил в ее пользу. На такое мы просто не рассчитывали. Транквиллити потерял двоих приставов, пытаясь задержать ее при посадке. Лично меня больше удивляет, что звездолету позволили прыгнуть прямо из обиталища.
      Теперь пришла очередь Моники виновато коситься на голые коралловые стены.
      Лицо леди Тессы не изменило злобного выражения, но она все же помедлила.
      - Сомневаюсь, чтобы Транквиллити мог помешать. Как ты верно заметила, маневр оказался совершенно беспрецедентным.
      - Самуэль утверждает, что немногие космоястребы способны на такую точность.
      - Спасибо. Эту безмерно ценную информацию я несомненно включу в свой отчет.
      Встав, Тесса подошла к овальному окну. Квартира располагалась в звездоскребе "Сент-Эталия", на уровне трети его высоты, и тяготение здесь приближалось к земному стандартному. Отсюда открывался ничем не нарушаемый вид на пологую кривизну внешней оболочки обиталища, равнину цвета пригоревшего печенья. Из-за края станции проглядывал серпик космопорта, точно встающая металлическая луна. Сегодня, как и в последние четыре дня, его причальные доки оставались почти пустыми. На фоне темного диска Мирчуско ободряюще посверкивали огромные платформы СО, ловившие последние солнечные лучи, прежде чем вместе с Транквиллити уйти в теневой конус планеты.
      "И много ли толку от них будет против Алхимика? - подумала леди Тесса. - Против абсолютного оружия, способного убивать звезды".
      - Каким будет наш следующий ход? - поинтересовалась Моника, потирая плечи в попытке унять дрожь. Из ее свитера до сих пор сыпались песчинки.
      - Первейшая наша обязанность - информировать королевство, - отрезала леди Тесса, точно ожидая возражений. Голопроектор, высовывавшийся из ее настольного процессора, молчал. - Но чтобы опомниться и начать поиски, у них уйдет время. А Мзу это известно. Так что у нее есть выбор: или отправить "Юдат" напрямую к Алхимику, или затеряться... там. - Она постучала позолоченным ногтем по окну, за которым проплывали мириады звезд.
      - Если у нее хватило ума удрать от всех агентов, висевших на ее хвосте, - заметила Моника, - она поймет, что прятаться вечно ей не под силу. Слишком много таких, как мы, за ней бросится.
      - И все же на "Юдате" нет никакого специального оснащения. Я проверяла регистр - в последние восемь месяцев на него не ставилось никаких надстроек. Конечно, там есть стандартный интерфейс для пусковых установок боевых ос и тяжелого оборонительного оружия, как на любом черноястребе. Но в этом ничего особенного нет.
      - И...
      - И если она направит "Юдат" прямо к Алхимику, как она выстрелит из него в солнце Омуты?
      - А нам известно, какое оснащение нужно для выстрела?
      - Нет, - призналась леди Тесса. - И нужно ли вообще, тоже не знаем. Но устройство новое, уникальное, работающее на новом принципе - одним словом, нестандартное. И в этом наш единственный шанс его нейтрализовать. Если Мзу потребуется какой-то хардвер, ей придется выйти из подполья и обратиться к поставщикам оружия.
      - Необязательно, - уточнила Моника. - У нее найдутся друзья, соратники; в Дорадосах - определенно. Она может направиться к ним.
      - Очень надеюсь! Агентство десятилетиями держало под наблюдением переживших гариссанский геноцид именно на тот случай, если кому-то взбредет в голову страшно отомстить. - Леди Тесса отвернулась от окна. - Отправляйся предупредить тамошнего главу отдела. Можно быть почти уверенным, что она там рано или поздно окажется, и будет лучше, если ее встретит знакомое, так сказать, лицо.
      - Так точно, шеф, - Моника понурилась.
      - И не делай кислое лицо. Это мне придется отчитываться перед директором на Кулу, что мы упустили Мзу. Ты еще легко отделалась.
      Совещание бюро конфедеративного флота на сорок пятом этаже звездоскреба "Сент-Мишель" проходило одновременно с разносом в королевском разведывательном агентстве и на ту же тему. Только в бюро сенсвизную память внезапного исхода Мзу из обиталища, записанную унылой Паулиной Уэбб, просматривал ошеломленный коммандер Ольсен Нил.
      Когда файл завершился, коммандер задал еще пару вопросов и пришел к тому же выводу, что и леди Тесса.
      - Мы можем смело предположить, что денег, чтобы закупить любые детали Алхимика, у нее хватит, - заключил он, - и чтобы установить устройство на корабле - тоже. Но я не думаю, чтобы этим кораблем был "Юдат". Слишком он засвечен, через неделю за ним будет гоняться каждый корабль флота и все правительства галактики.
      - Так вы считаете, что Алхимик действительно существует? - спросила Паулина.
      - Флотская разведка всегда в это верила, хотя достоверных улик предъявить не могла. А после сегодняшнего вряд ли могут быть сомнения. Даже если он не хранится в ноль-тау, Мзу знает, как сделать новый. Или сотню новых.
      Моника повесила голову.
      - Черт, но как же мы облажались...
      - Вот-вот. Я всегда считал, что мы слишком уж полагаемся на добрую волю Повелительницы Руин в том, чтобы держать Мзу в заключении. - Он взмахнул рукой и пробормотал: - Не обижайся.
      Голопроектор на его столе вспыхнул на миг.
      - Не буду, - ответил Транквиллити.
      - А еще нашу бдительность усыпил мнимый покой. Ты была совершенно права, заметив, что она дурила нам головы четверть века. Будь я проклят, но для простого маскарада это очень долго. Человек, способный на такую стойкую ненависть, не остановится на полпути. Она удрала потому, что у нее появился реальный шанс использовать Алхимик против Омуты.
      - Так точно, сэр.
      Ольсен Нил попытался усилием воли подавить тревогу и выжать из себя хоть какую-то осмысленную реакцию на случившееся. Заранее разработанного на такой случай плана у него не было - никто в разведке флота не верил, что Мзу удастся сбежать.
      - Я немедленно отправляюсь на Трафальгар. Первая наша задача сообщить адмиралу Лалвани, что Мзу бежала, чтобы та начала поиски. А первому адмиралу придется усилить оборону Омуты - проклятье, еще одна эскадра, которую флот никак не может сейчас потерять!
      - Угроза Латона затруднит ей передвижение, - напомнила Паулина.
      - Будем надеяться. Но на всякий случай отправляйся на Дорадосы и поставь на уши наше тамошнее бюро - вдруг она появится там.
      Самуэлю, конечно, не было нужды встречаться с остальными оперативниками-эденистами в обиталище лично. Они посовещались путем сродственной связи, после чего Самуэль и его коллега Тринга направились в космопорт. Самуэль нанял звездолет, чтобы отправиться на Дорадосы, а Тринга нашел попутный рейс до Юпитера, чтобы предупредить Согласие.
      По похожему сценарию развивались события в отделах еще восьми планетарных разведок, приставленных следить за Мзу. Все решили, что первым делом надо предупредить вышестоящее начальство, а три разведки направили оперативников на Дорадосы - ожидать там прибытия Мзу.
      Чартерные агенты в космопорте, страдавшие от сокращения межзвездных сообщений после угрозы Латона, внезапно обнаружили, что дела-то налаживаются.
      - Теперь ты должна решить, позволишь ли им сообщить на родные миры, заметил Транквиллити. - Ибо когда слово будет сказано, события вырвутся из-под твоего контроля.
      - Я и прежде ничего не контролировала. Скорей, как арбитр, следила за правилами игры.
      - Теперь пришел твой час сойти на поле и принять участие в игре.
      - Не искушай. У меня хватает проблем с леймильской дисфункцией реальности. Если дорогой дедушка Майкл не ошибся, проблем от нее будет куда больше, чем от Алхимика Мзу.
      - Согласен. Однако мне требуется приказ, разрешающий оперативникам отбыть.
      Иона открыла глаза, глядя в окно, но вода за ним была черной, как нефть, и только отражение женщины плыло в темном стекле. Впервые в жизни она ощутила, что такое одиночество.
      - У тебя есть я, - мягко уверил ее Транквиллити.
      - Знаю. Но ты в чем-то часть меня. Было бы здорово порой опереться на чье-то плечо.
      - Например, Джошуа?
      - Не хами.
      - Прости. Почему ты не попросишь Клемента заглянуть? С ним ты счастлива.
      - С ним я кончаю, ты хочешь сказать.
      - А есть разница?
      - Да. Только не проси объяснить. Сейчас я ищу не только физического удовлетворения. Я принимаю важные решения. Они повлияют на судьбы миллионов людей, сотен миллионов.
      - Ты с момента зачатия знала, что это станет твоей судьбой. В этом твоя жизнь.
      - Для большинства Салдана так и есть. Они каждый день до завтрака принимают дюжину решений. А для меня - нет. Должно быть, семейный ген самонадеянности не проявился.
      - Скорее, тебя заставляет колебаться гормональный дисбаланс, связанный с беременностью.
      Иона расхохоталась, и пустая комната отозвалась эхом.
      - Ты правда не понимаешь различия между нашими с тобой мыслительными процессами?
      - Полагаю, что понимаю.
      Ионе явилось нелепейшее видение - презрительно фыркающий двухкилометровый нос. Смех ее перешел в неудержимое хихиканье.
      - Ладно, не будем колебаться. Порассуждаем логически. Удержать Мзу в заключении мы не сумели. Теперь она, скорее всего, летит уничтожать солнце Омуты. А у нас с тобой, безусловно, меньше возможностей задержать и уничтожить ее, чем у королевского разведывательного агентства и других агентств. Так?
      - Весьма элегантное резюме.
      - Спасибо. Таким образом, лучший способ остановить Мзу - спустить разведчиков с поводка.
      - Допустим.
      - Тогда - выпустим их. Тогда у Омуты будет хотя бы шанс выжить. Я не хочу, чтобы на моей совести лежал еще и геноцид. Ты, я думаю, тоже.
      - Хорошо. Я не стану удерживать их корабли.
      - Остаются последствия. Если ее схватят живой, технология создания Алхимиков перейдет в чьи-то руки. Как заметила Моника на берегу, каждое правительство захочет защитить собственную версию демократии.
      - Да. Старинный термин, обозначающий государство, владеющее столь подавляющим военным превосходством, - "сверхдержава". В лучшем случае появление такой сверхдержавы вызовет гонку вооружений, направленную на получение Алхимиков всеми правительствами Конфедерации, что повлияет на их экономику не лучшим образом. А если они преуспеют в этом, Конфедерация войдет в цикл торможения, установится равновесие страха.
      - И во всем виновата я.
      - Не совсем. Алхимика изобрела доктор Алкад Мзу. С этого момента дальнейшие события были предопределены. Есть старая поговорка: выпустив джинна из бутылки, обратно его не загонишь.
      - Возможно. Но попробовать стоило бы.
      С воздуха столица Авона, Регина, едва ли отличалась от любого большого города на любой технически и промышленно развитой планете Конфедерации зернистая темная масса домов, наползающих с каждым годом все дальше и дальше на окружающий ландшафт. Лишь крутые склоны и извилистые русла потоков замедляли это неуклонное распространение, хотя ближе к центру и их сковывали углебетон и металл. Сердце города - как и везде - занимала горстка небоскребов, образуя торговый, финансовый и административный центр города: роскошная подборка хрустальных шпилей, толстопузых композитных цилиндров и глосс-металлических башен в стиле неомодерна, витрина экономической мощи планеты.
      Единственным отступлением от этого негласного стандарта в Регине была вторая горстка серебряных и белых небоскребов, занимавших берег вытянутого озера на восточной окраине города. Как Запретный город древних китайских императоров, она существовала отдельно от остальной территории Регины, управляя в то же время миллиардами судеб. На шестнадцати квадратных километрах, где обитали полтора миллиона человек, находились посольства, дипломатические представительства, адвокатские конторы, конторы мультипланетных корпораций, казармы флота, конспиративные квартиры, агентства новостей и тысячи фирмочек, снабжавших все это разнообразие прокормом и развлечениями. А этот перенаселенный, невероятно дорогой бюрократический улей окружал, в свою очередь, здание Ассамблеи, оседлавшее берег озера и походившее скорее на крытый стадион, чем на местонахождение правительства всея Конфедерации.
      Центральный зал тоже напоминал спортивную арену: к столу в середине, где восседал Политический совет, сбегали ярусами ряды сидений. Первый адмирал Самуэль Александрович всегда сравнивал этот зал с гладиаторской ареной, где членам Политсовета приходилось в бою отстаивать свои резолюции. На девяносто процентов - театр, ибо даже в эту эпоху политики живут на сцене.
      Будучи одним из четырех постоянных членов Политсовета, первый адмирал имел и власть, и право собрать заседание Ассамблеи. Прежние первые адмиралы пользовались этим правом трижды за всю историю Конфедерации: дважды - чтобы запросить у государств-членов дополнительные суда для предотвращения межсистемных войн, и один раз - чтобы потребовать ресурсов для поимки Латона.
      Самуэль Александрович не думал, что окажется четвертым в этом мрачном ряду. Но после того, как на Трафальгар прибыл космоястреб с Атлантиса, времени на консультации с президентом не оставалось. Внимательно изучив отчеты, Самуэль решил, что время является сейчас ключевым фактором. Даже часы могут оказать решающее влияние на ход борьбы, если удастся предупредить об одержимых не затронутые ими миры.
      Так что теперь он брел, облаченный в парадную форму, к столу Политсовета под сияющими с черного мраморного потолка прожекторами. По одну сторону шел капитан Кханна, по другую - адмирал Лалвани. Ряды сидений заполняли дипломаты и их помощники, пробирающиеся на свои места с рокотом полудюжины бульдозеров, срывающих до основания дома. Бросив взгляд наверх, первый адмирал убедился, что журналистская галерка забита. Всем интересно, что за чудо случилось.
      "Если б вы знали, - подумал он с яростью, - вы давно смылись бы".
      Президент Олтон Хаакер в своем традиционном бурнусе занял место за подковообразным дубовым столом вместе с другими членами совета. Самуэлю Александровичу показалось, что Хаакер нервничает. Само по себе показательно - старый хитрый брезникянин был отменным дипломатом. Он занимал свой пост уже второй пятилетний срок; только четверо из последних пятнадцати президентов исхитрились добиться переизбрания.
      В зал торжественно вступила Риттагу-ФХУ, посол тиратка, осыпая паркет слетающими с чешуи бронзовыми пылинками. Добравшись до стола, она опустила свою тушу в колыбель. Ее спутник тихонько проухал что-то со своей колыбели в переднем ряду.
      Самуэль Александрович предпочел бы, чтобы места ксеноков в совете занимали киинты. Две ксенорасы сменяли друг друга каждые три года, хотя многие в Ассамблее заявляли, что ксенокам следовало бы сменяться на общих основаниях, как любому человеческому правительству.
      Спикер Ассамблеи призвал всех к порядку и объявил, что первому адмиралу предоставляется слово согласно девятой статье Конфедеративной хартии. Поднимаясь на ноги, Самуэль Александрович еще раз оглядел ряды, напоминая себе, какие блоки ему надо перетянуть на свою сторону. Эденисты, конечно, на его стороне. Терцентрал Земли, скорее всего, пойдет за эденистами, учитывая их тесный союз. Другие ключевые державы - Ошанко, Новый Вашингтон, Нанджин, Голштиния, Петербург и, конечно, королевство Кулу, наиболее незаслуженно влиятельное (и слава богу, что Салдана горой стоят за Конфедерацию!).
      Его немного раздражало, что в таком важном вопросе (разве не самом важном за всю историю человечества?) ему придется полагаться на то, кто с кем разговаривает, чьи идеологии соперничают, чьи религии отвергают друг друга. Смысл этнических колоний, как выяснилось еще на Земле многие века назад, в эпоху Великого Расселения, в том и заключался, что чуждые культуры вполне способны уживаться гармонично, если только не теснить их на одной планете. А Ассамблея позволяла духу подобного широкого сотрудничества процветать и шириться... теоретически.
      - Я обратился с просьбой собрать эту сессию Ассамблеи, желая объявить чрезвычайное положение на всей территории Конфедерации, - объявил Самуэль Александрович. - То, что началось как кризис Латона, обернулось в последние часы катастрофой куда более страшной. Если вы будете так добры обратиться к сенсвиз-памяти, только что доставленной с Атлантиса...
      Он датавизировал главному процессору приказ воспроизвести запись.
      Пусть в этом зале и собрались одни дипломаты, никакой опыт не позволил им сохранять невозмутимость, когда в их черепах начали разворачиваться события на острове Перник. Первый адмирал спокойно пережидал доносившиеся с разных концов зала судорожные вздохи. Запись длилась четверть часа, и многие прерывали просмотр, чтобы оглянуться на коллег или просто убедиться, что вместо настоящего доклада им не подсунули ужастик со спецэффектами.
      Когда запись окончилась, Олтон Хаакер вскочил на ноги и несколько долгих мгновений вглядывался в Самуэля Александровича, прежде чем заговорить. Первому адмиралу вдруг стало интересно, как отнесется к этому президент, истовый мусульманин, что он подумает о явившихся джиннах.
      - Вы уверены, что эта информация точна? - спросил президент.
      Самуэль Александрович подал знак сидевшей за ним адмиралу Лалвани, главе разведки флота.
      - Мы ручаемся за ее достоверность, - ответила та, приподнявшись, и снова рухнула в кресло.
      На Кайо, посла эденистов, оказалось направлено немало ядовитых взглядов. Тот сносил их стоически.
      "Очень типично, - подумал первый адмирал, - обвинять во всем вестника".
      - Хорошо, - промолвил президент, - что вы предлагаете?
      - Во-первых, объявить чрезвычайное положение и предоставить космофлоту Конфедерации значительный резерв боевых кораблей национальных флотов, ответил первый адмирал. - Мы немедленно потребуем перехода подчиненных нам планетарных эскадр в распоряжение соответствующих флотов Конфедерации. Немедленно - значит в течение недели.
      Это никому не понравилось, но первый адмирал и не ожидал иного.
      - Угрозу, вставшую перед нами, нельзя отвести постепенными мерами. Наш ответ должен быть скорым и страшным, а добиться этого можно лишь всей мощью кос-мофлота.
      - Но с какой целью? - поинтересовался посол Терцентрала. - Какое решение вы можете предложить для проблемы встающих мертвецов? Нельзя же просто перебить всех одержимых.
      - Нельзя, - согласился первый адмирал. - И они это, к сожалению, знают, что дает им огромное преимущество. Мы столкнулись, по сути дела, с самым большим в истории захватом заложников. Так что я предложил бы действовать соответственно, то есть тянуть время до тех пор, пока не будет найдено радикальное решение. И хотя пока я не имею понятия, каким оно может оказаться, общая линия, которой следует нам покуда следовать, на мой взгляд, вполне ясна. Мы должны удержать проблему в ее нынешних рамках, не допуская ее распространения. С этой целью я прошу принять еще одну резолюцию, предписывающую немедленно прекратить все гражданские и торговые межзвездные перелеты. Число таковых в последнее время резко упало в связи с Латоновым кризисом, и свести его к нулю будет несложно. Как только будет установлен всеконфедеративный карантин, наши силы значительно легче будет направлять туда, где они нужнее.
      - Что значит - нужнее? - грозно вопросил президент. - Вы сами сказали, что вооруженный ответ немыслим.
      - Нет, сэр. Я сказал, что силовое решение не может быть окончательным. Однако сила должна быть и будет использована для предотвращения инфильтрации одержимых в другие звездные системы. Если им удастся захватить полностью индустриализованную планету, они, без сомнения, весь ее потенциал используют в своих целях - а целью их, как заявляет Латон, является полное наше подчинение! Мы должны быть готовы к сопротивлению, возможно, на нескольких фронтах. Иначе одержимые начнут распространяться экспоненциально, Конфедерация падет и все живые люди до последнего будут одержаны.
      - Хотите сказать, что захваченные системы мы должны оставить?
      - Изолировать, покуда не найдется решение проблемы. Команда ученых на Трафальгаре уже исследует пленную одержимую, и я надеюсь, что их труды не окажутся напрасными.
      При этом заявлении по рядам пронесся ошеломленный ропот.
      - Вы захватили одного из них? - изумленно переспросил президент.
      - Да, сэр. Мы не знали, что это за существо, покуда не прибыл космоястреб с Атлантиса, но теперь наши исследования сосредоточены на более перспективных направлениях.
      - Понятно.
      Похоже, президент был совершенно ошеломлен. Он покосился на спикера, и тот кивнул.
      - Я поддерживаю просьбу первого адмирала об объявлении чрезвычайного положения, - официально объявил президент.
      - Один есть, осталось восемьсот, - прошептала адмирал Лалвани.
      Спикер позвонил серебряным колокольчиком.
      - Поскольку едва ли сейчас можно добавить что-либо к информации, представленной первым адмиралом, я прошу присутствующих проголосовать по предложенной резолюции.
      Риттагу-ФХУ пронзительно затрубила и поднялась на ноги. Плоская башка повернулась к первому адмиралу, отчего хемипрограммные сосцы на шее затряслись. Посол мучительно зашевелила двойными губами, долго булькая.
      - Спикер заявление нет истина, - зазвучал синтезированный голос автопереводчика. - Я добавить много иметь. Людь элементаль, мертвые люди; не часть природы тиратка это есть. Мы не знать подобное возможно для вас. Мы оспорить реальность нападения сегодня. Если все люди возможность элементарны быть иметь, все вы тиратка угрожать. Это нам пугать. Мы контакт с люди разорвать должны.
      - Заверяю вас, посол, мы сами не знали об этом, - проговорил президент. - Это пугает нас не меньше, чем вас. Я бы просил вас поддерживать с нами хотя бы ограниченную связь, покуда этот кризис не разрешится.
      Ответный посвист Риттагу-ФХУ переводчик передал так:
      - Кто это говорить?
      На усталом лице Олтона Хаакера отразилось изумление. Он бросил короткий взгляд на не менее озадаченных помощников.
      - Я.
      - Но кто говорить?
      - Простите, посол, я не понимаю...
      - Ты говорить, я говорить. Кто - я? Я видеть Олтон Хаакер стоять здесь, как много раз прежде. Я не знать, есть ли это Олтон Хаакср, не знаю, есть ли элементаль человека?
      - Заверяю, что нет! - Президент от возмущения забрызгал слюной.
      - Я не знать. Где разница есть? - Она обернулась к первому адмиралу. Стеклянные глазищи не выражали никаких понятных эмоций. - Есть способ знать?
      - В присутствии одержимых наблюдается нарушение работы электронных систем, - ответил Самуэль. - Пока что это единственный способ. Но мы работаем над другими.
      - Вы не знать.
      - Одержания начались на Лалонде. Первым кораблем оттуда, достигшим этой планеты, был "Илекс", и он прибыл напрямую. Мы можем смело предположить, что в системе Авона одержимых еще нет.
      - Вы не знать.
      Самуэль Александрович не мог подобрать ответа. "Да, я уверен, но проклятая скотина права - уверенности больше нет места. Хотя людям никогда и не требовалось абсолютной уверенности, чтобы убедить себя. А тиратка требуется, и это разделяет нас куда больше, чем биология".
      Он молчаливо бросил умоляющий взгляд на президента, но тот сидел совершенно недвижно.
      - Я не знать, - очень спокойно ответил он.
      Ряды вздохнули чуть слышно в подсознательной обиде.
      "Но я поступил правильно. Я ответил ей на ее условиях".
      - Выражать благодарность за высказать правду, - отозвалась Риттагу-ФХУ. - Теперь я исполнить свой долг в это место, говорить за своя раса. Тиратка этот день кончать контакт с люди. Мы покидать ваши миры. Вы не приходить в наши.
      Риттагу-ФХУ протянула длинную руку, и округлая девятипалая кисть выключила автопереводчик. Посол протрубила что-то своему спутнику, и оба направились к выходу.
      Когда дверь за ними затворилась, в огромном зале воцарилась полная тишина.
      Олтон Хаакер прокашлялся, расправил плечи и повернулся к послу киинтов, безучастно стоявшему в первом ряду.
      - Если вы желаете покинуть нас, посол Роулор, мы, безусловно, предоставим вам и прочим послам киинтов всяческую помощь в возвращении на ваши родные миры. Это, в конце концов, беда человечества, и мы не хотим ставить под удар наши плодотворные взаимоотношения.
      Щупальце снежно-белого киинта распрямилось, сжимая процессорный блочок. Голопроектор на нем муарово искрился.
      - Жизнь сама по себе весьма рискованна, господин президент, - ответил Роулор. - Опасность уравновешивается радостью. Чтобы познать одно, надо испытать второе. И вы не правы, говоря, что эта проблема касается исключительно людей. Все разумные расы рано или поздно сталкиваются с истинной природой смерти.
      - Так вы... знали? - выдавил Олтон Хаакер, враз потеряв всю дипломатическую утонченность.
      - О своей природе - безусловно. Мы уже столкнулись с ней однажды и пережили это столкновение. Теперь пришел ваш черед. Мы не можем помочь вам в предстоящей борьбе... но мы сочувствуем.
      Объем межзвездных перевозок через Валиск сокращался - десять процентов за два дня. Хотя контроль за транспортными потоками через обиталище осуществляли подсознательные подпрограммы Рубры, основная его личность не заметила спада. Внимание его привлекли только экономические показатели. Все рейсы были чартерные, доставлявшие в соответствии с графиком сырье на промышленные станции его драгоценной "Магелланик ИТГ". И все до последнего - корабли адамистов. Ни одного черноястреба его собственного флота.
      Из любопытства Рубра просеял все свежие новостные клипы в поисках причины - какой-нибудь кризис или катастрофа на другом конце Конфедерации? Пусто.
      И только когда его сознательная подпрограмма провела еженедельную проверку Файрузы, Рубра сообразил, что нечто неладное творится и внутри обиталища. Файруза был его очередным протеже, потомком в девятом поколении, с детства проявлявшим немалые способности.
      Способности, в определении Рубры, состояли в неодолимом стремлении подчинить себе остальных мальчиков в яслях, захапать как можно больше чего бы то ни было, будь то конфеты или время за игровым компьютером, некоторую жестокость в отношении к зверюшкам и презрение к любящим, скромным родителям. Короче говоря, это был жадный, дерзкий, наглый, непокорный мерзкий мальчишка, и Рубра был от него в восторге.
      Когда Файрузе исполнилось десять лет, психику его начали подтачивать неторопливые волны поощрений - позыв дойти до собственного предела, ощущение своей правоты и грядущей великой судьбы, нестерпимый эгоизм. Все невысказанные стремления Рубры напрямую сочились в его мозг.
      Так часто процесс лепки в прошлом приводил к неудаче. Валиск был переполнен невротиками, оставшимися от прежних попыток Рубры создать динамичную, безжалостную личность по тому, что он считал своим образом и подобием. Как же мечтал он создать подобное существо - достойное править "Магелланик ИТГ". И двести лет собственная плоть и кровь подводила его снова и снова. Как унизительно.
      Но Файруза отличался стойкостью, редкой в многочисленном потомстве Рубры. И до сих пор он не показывал слабостей психики, погубивших прежние попытки Рубры. Тот очень надеялся на мальчишку - даже больше, чем в свое время на Дариата.
      Однако когда Рубра вызвал подпрограмму, отслеживающую состояние четырнадцатилетнего наследника, не произошло ничего. По всей длине нейронных сетей обиталища пробежала волна изумления. Звери-служители содрогались при ее прохождении, сокращались мышцы-сфинктеры, регулировавшие ток жидкости в сети питающих капилляров и водных протоков, заглубленных в коралловую оболочку, так что автономной нейросети пришлось полчаса гасить вызванные ею колебания. Все восемь тысяч потомков Рубры невольно вздрогнули, не осознавая причины этого, - даже дети, не ведающие о своей истинной природе.
      Мгновение Рубра находился в растерянности. Личность его распределялась равномерно по нейронным слоям обиталища - состояние, которое изначальные создатели Эдена называли "распределенным присутствием". Все программы, и подпрограммы, и автономные резиденты существовали неслиянно и нераздельно. Вся информация, принимаемая любой чувствительной клеткой, немедленно рассеивалась на хранение между разными слоями. Сбой, даже наималейший, был немыслим.
      Сбой мог означать, что не в порядке его собственный рассудок. Что его разум - единственное, что осталось в нем от первоначального "я", поврежден.
      Вслед за изумлением пришел страх. Подобной катастрофе могло быть не так уж много причин. Возможно, повелитель обиталища наконец поддался психическим расстройствам - состояние, приход которого давно предсказывали эденисты, результат веков одиночества и отчаяния, неспособности подыскать себе достойного наследника.
      Рубра принялся разрабатывать серию совершенно новых подпрограмм, нацеленных на анализ его собственной мыслительной архитектуры. Словно призраки, эти визитанты скользили по нейронным слоям, отслеживая работоспособность каждой подпрограммы, отчитываясь перед своим хозяином.
      И вскоре начал складываться список сбоев - довольно странный. Некоторые подпрограммы, вроде монитора Файрузы, пропали вовсе, другие отключились; порой блокировались моменты рассеяния памяти. Больше всего Рубру беспокоили нелогичность атаки - а в том, что это нападение, он не сомневался, - и странный метод ее проведения. Одно, впрочем, оставалось совершенно ясно: кто бы ни стоял за этими сбоями, он прекрасно понимал и природу сродства, и строение мозга обиталища. В то, что это могут быть эденисты с их омерзительным чувством собственного превосходства, Рубра не поверил ни на минуту. Они считали своим основным оружием против него время; когистанское Согласие считало, что больше нескольких столетий он все равно не продержится. А необъявленная, тайная война с тем, кто не представлял угрозы, была бы невероятным нарушением их этического кодекса. Нет, это кто-то еще. Кто-то поближе.
      Рубра просмотрел список отключенных следящих подпрограмм. Всего их было семь; шестеро были приписаны к обычным потомкам, все моложе двадцати лет, и поскольку с "Магслланик ИТГ" они еще не были связаны, за ними требовался только самый стандартный пригляд. А седьмой... его Рубра не проверял ни разу за последние пятнадцать лет их тридцатилетнего отчуждения. Его величайший провал - Дариат.