Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пришествие Ночи (№1) - Дисфункция реальности: Увертюра

ModernLib.Net / Космическая фантастика / Гамильтон Питер Ф. / Дисфункция реальности: Увертюра - Чтение (стр. 32)
Автор: Гамильтон Питер Ф.
Жанр: Космическая фантастика
Серия: Пришествие Ночи

 

 


Затем она поздоровалась с Оски Катсура, которая возглавляла отдел электроники. Полгода назад она приняла дела у бывшего главы отдела. Ее назначение было первым, которое поддержала Иона. Семидесятилетняя женщина была выше Ионы ростом и отличалась гибкой красотой. Сейчас на ней был обычный белый лаборантский халат.

— У вас есть для меня какие-то хорошие новости? — спросила Иона, когда они, войдя внутрь, пошли по главному коридору.

— Да, мэм, — ответил Паркер Хиггенс.

— Большая часть схемы книгохранилища выполнена из кристаллов памяти, — пояснила Оски Катсура. — Процессоры были вспомогательными элементами, которые обеспечивали доступ и запись. По существу, это и было ядром памяти.

— Понятно. А сохранилось ли оно во льду, как мы на это надеялись? — спросила Иона. — Когда я его увидела, оно выглядело неповрежденным.

— Да, конечно. Оно почти совсем не повреждено. После того, как чипы и кристаллы извлекли изо льда и очистили, они превосходно работали. Причина, в силу которой мы так давно пытаемся расшифровать данные, хранящиеся в кристаллах, состоит в том, что ядро памяти является нестандартным, — подойдя к широким двойным дверям, Оски Катсура, визуализировав тайный код, жестом предложила Ионе войти.

Отдел электроники всегда напоминал ей кибер-фабрику: ряды одинаковых чистых помещений, освещенных ярко-белым светом и заполненных блоками загадочного оборудования, протянутые повсюду провода и кабели. Это помещение ничем не отличалось от других: широкие стеллажи у стен и один в центре были загромождены ящиками с настраиваемой электроникой и оборудованием для проведения испытаний. В дальнем конце помещение было разделено стеклянной стеной, за которой находилось шесть сборочных стендов. Там несколько сотрудников, используя точность робототехники, собирали различные устройства. В противоположном конце помещения на полу стоял помост из нержавеющей стали, на котором покоилась большая сфера, выполненная из крепкого прозрачного композита. К ее нижней части были подведены толстые шланги обеспечения необходимого состава атмосферы. С другой стороны эти шланги присоединялись к массивным кондиционерам. В центре этой сферы Иона увидела электронное книгохранилище Леймила. От ее основания расходились силовые и оптико-волоконные кабели. Еще большей неожиданностью была Лиерия, которая стояла перед длинным стеллажом в центре помещения. Каждая из ее «рук» разделялась на пять или шесть щупальцев, которые, извиваясь, проходили через ящик с электроникой.

Иона испытала гордость, вызванную тем, что она смогла сразу же узнать киинта.

— Доброе утро, Лиерия, я считала, что ты работаешь в отделе физиологии.

Щупальца-придатки высвободились из ящика и снова втянулись в твердый столб плоти. Лиерия грузно повернулась, стараясь ничего не задеть.

— Добро пожаловать, Иона Салдана. Я здесь потому, что Оски Катсура попросила меня подключиться к программе. Я смогла внести свой вклад в анализ данных, которые хранятся в кристаллах Леймила. Здесь есть взаимосвязь с моей основной областью исследования.

— Превосходно.

— Я заметила, что волосы на твоем черепе сохраняют остатки соленой воды; ты купалась?

— Да, я задала Хейл основательную трепку. Она сгорает от нетерпения осмотреть Транквиллити. Ты должна дать мне знать, когда сочтешь, что она к этому готова.

— Твоя доброта не знает границ. Мы считаем, что она уже достаточно созрела для того, чтобы выйти из-под родительского присмотра, если, конечно, ее будет кому сопровождать.

— Но только не позволяй ей злоупотреблять твоим временем.

— Она не из тех, кто досаждает.

Одна из рук Лиерии удлинилась, чтобы поднять со стеллажа тонкую белую пластину размером с ладонь. Издав короткий свист, устройство заговорило: «Приветствую директора Паркера Хиггенса».

Он слегка поклонился ксеноку.

Оски Катсура постучала ногтем по прозрачной оболочке сферы.

— Перед сборкой мы почистили и проверили все компоненты, — объяснила она Ионе. — Тот лед образовался не из чистой воды, в нем присутствовала смесь, состоявшая из некоторых специфических углеводородов.

— Экскременты Леймила, — сказала Лиерия в белую пластину.

— Весьма вероятно. Но настоящей загадкой оказались сами данные. Они не имеют ничего общего с тем, что мы находили до сих пор. Похоже на то, что почти все они подобраны без всякой системы. Сначала мы подумали, что это какой-то вид искусства, потом заметили постоянное повторение неупорядоченности.

— Точно такие же модели повторялись в различных комбинациях, — перевел Транквиллити.

— И научным сотрудникам приходится разбирать весь этот вздор? — спросила она с некоторым удивлением.

— Это дает им шанс продемонстрировать своему кассиру, то есть вам, что они не зря едят свой хлеб. Не лишайте их такой возможности, это будет невежливо.

В течение этого секундного обмена мыслями на лице Ионы не дрогнул ни один мускул.

— Что оказалось вполне достаточным основанием для создания программы расшифровки, — продолжила она.

— Вполне достаточным, — признала Оски Катсура. — Девяносто процентов данных не представляли для нас никакого интереса, но эти модели появлялись снова и снова.

— Как только нам удалось идентифицировать достаточное их количество, мы провели межотраслевую конференцию и выслушали все наиболее правдоподобные гипотезы, — пояснил Хиггенс. — Удалось прояснить лишь малую толику, но она стоила всех этих усилий. Лиерия пришла к выводу, что они походят на оптические импульсы Леймила.

— Верно, — перевела пластина Лиерию. — Сходство достигает восьмидесяти пяти процентов. Пакеты данных представляли собой цветные изображения, зафиксированные зрением Леймила.

— Как только это было установлено, мы приступили к сравнению оставшихся данных, сопоставляя их с другими нервными импульсами Леймила, — продолжила Оски Катсура. — Это чем-то напоминало лотерею. Четыре месяца ушло на составление интерпретационных программ и создание специальных оконечных устройств. Но в конце концов мы туда пробрались. — Она показала рукой на стеллажи и сложное оборудование. — Вчера ночью мы распутали первую полную последовательность.

Ясное понимание вопроса, которое чувствовалось в голосе Оски Катсура, заставило Иону испытать некоторое волнение. Не отрывая глаз, она смотрела на защитный пузырь, в котором находилось электронное книгохранилище Леймила. Осторожно коснувшись прозрачной сферы, она обнаружила, что ее поверхность теплее окружающего воздуха.

— Это запись органов чувств Леймила? — спросила она. Паркер Хиггенс и Оски Катсура как-то по-детски наивно улыбнулись.

— Да, мэм, — ответил Хиггенс.

Она резко обернулась к нему.

— Сколько там информации? Какова ее длина?

Оски Катсура скромно пожала плечами.

— Мы еще не до конца понимаем все последовательности файла. Та, которую мы уже расшифровали, продолжается немногим более трех минут.

— Какова же общая продолжительность? — спросила Иона с едва заметной ноткой язвительности.

— Если и в других последовательностях скорость передачи информации останется такой же… тогда — приблизительно восемь тысяч часов.

— Она сказала восемь тысяч?

— Да, — подтвердил Транквиллити.

— Силы небесные! — На лице Ионы появилась глуповатая улыбка. — Когда вы сказали «расшифровали», что вы под этим имели в виду?

— Последовательность была приспособлена к возможностям человеческого чувственного восприятия, — объяснила Оски Катсура.

— Вы уже ее просматривали?

— Да. Качество ниже обычных коммерческих стандартов, но его вполне можно улучшить, как только мы усовершенствуем наши программы и оборудование.

— Может Транквиллити получить доступ к вашему оборудованию через коммуникационную сеть? — торопливо спросила Иона.

— Это просто сделать. Подождите минутку, я визуализирую код входа, — сказала Оски Катсура. — Пожалуйста.

— Покажите мне!

Ее сознание заполнили противоестественно чуждые ощущения, оставив ей роль пассивного и слабо протестующего стороннего наблюдателя. Трисимметричное тело Леймила ростом в один метр семьдесят пять сантиметров обладало жесткой, голубовато-серой кожей, изрезанной глубокими морщинами. У него было три ноги с двухсуставчатым коленом и стопой, которая заканчивалась копытом. Три руки с выпуклыми плечами имели большое количество сочленений, единственный локоть и кисти рук с трехсуставчатыми пальцами. Эти пальцы, толщиной с большой палец человека, были вдвое его длиннее, что придавало им значительную силу и ловкость. Но чудовищнее всего выглядели три головы-сенсора, которые выходили из плеч, как какие-то укороченные змеи. В передней части каждой головы имелся глаз, а над ним чудовищного вида треугольное ухо. Ниже глаза находился беззубый рот, который поддерживал дыхание и мог издавать звуки. Один рот был больше двух других и имел более сложное строение, так как восполнял их недостаточно острое обоняние. Собственно рот, предназначенный для приема пищи, находился в верхней части торса, в углублении, расположенном между шеями. Круглое отверстие было снабжено острыми иглообразными зубами.

Телесная оболочка, в которую попала Иона, сильно сдавила ее собственное тело, загоняя его под мышечную ткань, которая напряглась, сжимая еще протестующую плоть и кости в новую фигуру, призванную соответствовать той сущности, что находилась в кристаллической матрице. Ей показалось, что ее конечности непрестанно выкручивают во все стороны, за исключением тех, что были предусмотрены природой. Но она совсем не чувствовала боли, которая, казалось бы, неизбежно должна была присутствовать во всех этих метаморфозах. Лихорадочное возбуждение, вызванное этими внезапными изменениями, постепенно ослабевало. Оглянувшись по сторонам, она согласилась с тем, что лучше тройного зрения ничего и быть не может.

На ней была одежда. Первая неожиданность. Впрочем, эта неожиданность была порождением человеческих предубеждений, а физиология чужака скорее принадлежала животному и не имела ничего общего с человеком. Вероятно, в ней не было ничего, что могло бы способствовать контакту. Она без труда узнала свои брюки, которые теперь казались ей темно-фиолетовыми трубками. Ее грубая кожа ощущала мягкую, как шелк, ткань. Они закрывали две ее ноги от ступни до колен, на которых она увидела знакомый ремень. Рубашку она восприняла как вытянутый цилиндр светло-зеленого цвета. Фижмы болтались на ее шеях.

Она шла пешком. Передвигаться на трех ногах было так легко и естественно, что ей даже и в голову не пришло, что можно ненароком споткнуться. Одна голова-сенсор, рот которой мог издавать звуки постоянно, смотрела вперед, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Две другие головы обозревали окружающее пространство.

Яркие краски и звуки ворвались в ее сознание. В окружившем ее мире было мало полутонов, преобладали яркие основные цвета. Однако визуальная картина была испещрена мельчайшими черными трещинками, подобными тем, что появляются в аудиовидеопроекторе при сильных помехах. Насыщенный звуковой поток прерывался короткими, в полсекунды, паузами, во время которых наступала полная тишина.

Иона не обращала внимания на эти недостатки. Она шла по обиталищу Леймила. Если на Транквиллити царил идеальный порядок, то здесь царила полная анархия. Между деревьями шла война не на жизнь, а на смерть. Их стволы не поднимались вертикально вверх. Окружающий пейзаж скорее напоминал джунгли после урагана, с той лишь разницей, что стволы не давали друг другу упасть, поскольку росли слишком тесно. Они лишь грозили падением своим соседям. Она видела, как узловатые стволы деревьев сжимают друг друга и, закручиваясь один вокруг другого, борются за место под солнцем. Насквозь пронзенные молодыми побегами, гибли старые трухлявые стволы. Довольно высоко над ее головой вздымались корни размерами с торс человека. Мясистые коричневые корни напоминали зубцы вилки, вонзившейся в песчаную почву. Конусы этих корней служили деревьям опорой. Листья представляли собой длинные темно-зеленые ленты, завивавшиеся в спирали. На земле, там, где затененные участки чередовались с пятнами солнечного света, каждый уголок и каждая расщелина были усеяны крошечными темно-синими грибами. Их шляпки окаймляли ярко-красные тычинки, которые покачивались, как морские анемоны при слабом течении.

Радость и умиротворение вошли в нее, как входит солнечный свет в янтарь. Лес пребывал в гармонии, его жизненные силы находились в резонансе с сущностью Матери Вселенского Древа и пели с ней в унисон песнь любви. Она слушала эту песнь, внимая ей всем своим сердцем, которое было переполнено благодарностью за дарованную ей привилегию жить.

Копыта мерно ступали по извилистой тропе, которая вела ее к общине четвертого брака. Там ее ожидали мужья-самцы. Внутреннее ликование переросло в лесную песню, которую она пропела и которую сущность Матери с радостью приняла.

Она подошла к границе джунглей, испытывая печаль по поводу того, что деревья здесь такие маленькие и песня уже кончилась, и ликуя оттого, что она достойно прошла испытание и заслуживает четвертого репродуктивного цикла. Деревья расступились, открыв приятную на вид долину, покрытую пышной высокой травой и пестревшую яркими красными, желтыми и синими цветами, похожими на колокольчики. Позади нее осталось Вселенское Древо — зеленые заросли неистовой растительности, которая сдавливала серебристые вены ручьев и рек, кое-где оставляя на них темные пятна. Солнечные шпили вонзались в небо, строго вертикально выходя из центра каждого купола, тонкие, сияющие клинки вытянулись на двадцать километров.

— Единство песни духа дерева, — воскликнула она и вслух, и мысленно. Полные ликования, две ее головы призывно трубили в рог. — Я жду.

— Богатство вознаграждение эмбрион рост дочь, — ответила сущность Матери Вселенского Древа.

— Мужской выбор?

— Согласие.

— Унисон ждет.

— Экстаз убеждения жизни.

Она стала спускаться в долину. Перед ней предстала община четвертого брака. Абсолютно симметричные кубические строения из голубого полипа образовывали концентрические кольца. На дорожках между ничем не примечательными стенами она увидела другого Леймила. Все ее головы вытянулись вперед.

Расшифровка памяти на этом заканчивалась.

Возвращение в обстановку лаборатории электроники оказалось настолько резким, насколько и шокирующим. Положив руку на стеллаж, Иона приходила в себя. Оски Катсура и Паркер Хиггенс обеспокоено смотрели на нее. Даже Лиерия не сводила с нее своих темных бархатных глаз.

— Это было… это было удивительно, — сказала она наконец. Жаркие джунгли Леймила на мгновение мелькнули перед глазами, как дурной сон. — Эти деревья… похоже, она считает их живыми.

— Да, — согласился Паркер Хиггенс. — Очевидно, это или попытка выбрать помощника, или какой-то обряд. Мы знаем, что женские особи Леймила способны на пять репродуктивных циклов, но никому не приходило в голову, что они могут быть предметом искусственных ограничений. Поразительно то, что такая сложная культура все еще потворствует чуть ли не языческим обрядам.

— Я не уверена, что это языческий обряд, — возразила Оски Катсура. — В геноме Леймила мы уже идентифицировали последовательность генов, сходную с геном телепатии эденистов. Но, судя по всему, они в гораздо большей степени, чем эденисты, взаимосвязаны с планетой. Их обиталище, Вселенское Древо, фактически является частью репродуктивного процесса. Мне показалось, что оно явно обладает правом какого-то вето.

— Как я и Транквиллити, — переводя дыхание, заметила Иона.

— Едва ли.

— Дайте нам еще пять тысяч лет, и рождение нового Повелителя Руин станет ритуальным обрядом.

— Ты совершенно права, Иона Салдана, — согласилась Лиерия и, вновь воспользовавшись пластиной-переводчиком, продолжила свою мысль. — У меня есть веские основания считать, что процесс выбора помощников на Леймиле основан на научном подходе к проблеме наследственности, а не на примитивном спиритизме. Главным требованием скорее является пригодность, нежели обладание желательными физическими характеристиками и ментальными способностями.

— Так или иначе, но это открывает для нас доступ к пониманию их культуры, — заметил Паркер Хиггенс. — До сих пор мы знали о ней так мало. Подумать только, какие-то три минуты смогли показать нам столько всего! Открываются такие перспективы… — Он посмотрел на электронное книгохранилище чуть ли не с обожанием.

— Могут возникнуть какие-либо проблемы с расшифровкой остальных данных? — спросила Иона.

— Я не вижу никаких проблем. То, что вы видели сегодня, — это очень сырой материал. Аналоги эмоций выполнены лишь в самом грубом приближении. Мы, конечно, усовершенствуем программу, но я сомневаюсь в том, что мы сможем достичь прямых параллелей со столь чуждой нам расой.

Иона не сводила глаз с электронного книгохранилища. Оракул целой расы. И возможно, что он хранит тайну: зачем они это сделали? Чем больше она об этом думала, тем труднее было найти ответ. Ведь леймилы были такими жизнелюбивыми. Что заставило такое существо покончить жизнь самоубийством?

По ее телу пробежала дрожь. Она обернулась к Паркеру Хиггенсу.

— Установите для отдела электроники режим приоритетного финансирования, — распорядилась Иона. — Я хочу, чтобы все восемь тысяч часов были расшифрованы как можно скорее. И надо будет значительно расширить отдел культурологического анализа. Мы сосредоточили слишком много сил на технологической и физиологической сторонах. Надо немедленно изменить это положение.

Паркер Хиггенс уже открыл было рот, чтобы выразить свое несогласие.

— Это не критика, Паркер, — быстро сказала она. — Физиологические исследования надо проводить и дальше. Но поскольку теперь у нас есть эти эмоциональные воспоминания, мы переходим на следующий этап. Пригласи любых специалистов по психологии ксеноков, которых сочтешь полезными. Говори, что оплатишь им временное отсутствие на основных должностях. Пусть оформляют творческие отпуска. Я добавлю свое личное послание каждому, кого ты пригласишь, если, конечно, ты считаешь, что мое имя что-нибудь для них значит.

— Да, мэм, — Паркера Хиггенса, похоже, слегка смутили такие темпы.

— Лиерия, я хотела бы, чтобы ты или кто-то из твоих коллег оказал содействие в культурологической интерпретации. Я считаю, что твое мнение будет для нас просто неоценимо.

По щупальцам Лиерии от их оснований до самых кончиков прошла легкая дрожь (так смеются киинты?)

— Мне доставит радость оказать помощь, Иона Салдана.

— И последнее. Я хочу, чтобы Транквиллити был первым, кто увидит воспоминания после того, как они будут расшифрованы.

— Хорошо, — без каких-либо явных эмоций согласилась Оски Катсура.

— Извините, — серьезно сказала Иона, — но как Повелитель Руин я оставляю за собой право эмбарго на вывоз военной технологии. Специалисты-культурологи могли бы поспорить по поводу тонких нюансов того, что мы видим, в течение месяцев, но оружие очень легко опознать. Я не хочу, чтобы какое-нибудь сомнительное вооружение распространилось отсюда по всей Конфедерации. А если это было оружие врага, который разрушил обиталища Леймилов, то я должна знать об этом заранее, чтобы решить, как сказать всем остальным.

15


В Даррингеме наступила ночь. Вместе с ней в город вошел густой серый туман, который полз по мокрым улицам и стелился по разбитой черепице крыш, оставляя за собой множество капель. Стены домов пропитались влагой и мрачно блестели в ночи. Капли воды собирались в ручейки и стекали с нависших карнизов. Двери и ставни были плохой защитой, туман без труда проникал внутрь зданий, пропитывая ткани и покрывая капельками воды мебель. Этот туман был хуже дождя.

Офис губернатора пострадал от тумана не так сильно, как другие дома. Колин Рексрю не выключал кондиционер до тех пор, пока тот не стал раздражающе громко дребезжать. И все же в помещении было душно. Вместе с Терранс Смит и главным шерифом Лалонда Кандейс Элфорд он просматривал изображения, полученные спутником. Три больших настенных экрана, установленных напротив окна, показывали деревню переселенцев, расположенную на берегу реки: обычные убогие лачуги и маленькие поля, большие кучи срубленных деревьев и пни, которые были усеяны оранжевыми грибами. В грязных лужах между лачугами рылись куры, по всей деревне бродили собаки. Те немногие люди, которых запечатлела камера, были одеты в грязную, рваную одежду, а один ребенок, лет двух, был совершенно голый.

— Очень плохое изображение, — заметил Колин Рексрю. И действительно, по краям кадров изображение было размытым, а его цвет каким-то блеклым.

— Да, — согласилась Кандейс Элфорд. — Мы проводили диагностику спутника-наблюдателя, но не обнаружили никаких неисправностей. Снимки других районов, над которыми он пролетал, сделаны с безупречным качеством. Проблемы возникают лишь тогда, когда он пролетает над Кволлхеймом.

— Да ладно вам, — вмешалась Терранс Смит. — Неужто вы хотите сказать, что люди в округах Кволлхейма могут оказать противодействие нашему наблюдению?

Кандейс Элфорд задумалась. Ей было пятьдесят семь лет, и Лалонд был уже второй планетой, куда она была назначена главным шерифом. Это назначение, как и предыдущее, было результатом ее упорного труда. Продвигаясь по служебной лестнице, она занимала различные должности в полицейских управлениях многих планет. Ее деятельность вызывала неприязнь колонистов, которые, как выяснилось, враждебно относились ко всему, что приходило на их отдаленные планеты извне.

— Это маловероятно, — согласилась она. — Спутники флота Конфедерации не обнаружили в округе Шустер каких-либо необычных излучений. Вероятно, причина заключается в том, что спутнику уже пятнадцать лет, причем последние одиннадцать лет он не проходил сервисного обслуживания.

— Хорошо, — сказал Колин Рексрю. — Замечание принято. Но, как вы хорошо знаете, у нас нет денег на регулярное обслуживание.

— Когда он сломается, замена будет стоить Компании Развития Лалонда гораздо больше, чем положенное раз в три года обслуживание, — возразила Кандейс Элфорд.

— Прошу вас, оставьте эту тему! — взмолился Рексрю. Он с вожделением посмотрел на бар, в котором стояли напитки. Как хорошо было бы сейчас откупорить одну из бутылок охлажденного вина и хоть немного расслабиться. Но Кандейс Элфорд откажется, а ему будет неудобно пить одному. Она человек с характером, одна из лучших его офицеров. Ее уважают и слушаются шерифы. Скрепя сердце, он смирится с ее твердой приверженностью протоколу.

— Очень хорошо, — сказал он решительно. — Как вы видели, в Абердейле двенадцать сгоревших домов. Как утверждает шериф города Шустер Мэттью Скиннер, четыре дня тому назад там были волнения иветов. Именно тогда и сгорели дома. Иветы якобы убили десятилетнего мальчика, после чего жители деревни устроили на них охоту. Коммуникационный блок инспектора Манани не работал, а жители деревни лишь на следующий день после убийства пришли в Шустер и рассказали обо всем Мэттью Скиннеру, который доложил об этом в мой офис три дня тому назад. Он сказал, что поедет в Абердейл для проведения расследования. По всей видимости большинство иветов к этому времени были уже убиты. До сегодняшнего утра у нас не было никаких сведений о результатах его расследования. Сегодня же он сообщил нам, что волнения прекратились, а все иветы в Абердейле убиты.

— Я не одобряю месть, — заявил Колин Рексрю. — То есть официально не одобряю. Но при таких обстоятельствах я не могу сказать, что обвиняю жителей Абердейла. Эти иветы всегда были сбродом. Половину из них вообще не следовало сюда посылать, так как десять лет работ никогда не исправят настоящего рецидивиста.

— Да, конечно, сэр, — согласилась с ним Кандейс Элфорд. — Но проблема заключается не в этом.

Рексрю провел липкой рукой по редеющим волосам, приглаживая их назад.

— Я и не считаю, что все так просто. Продолжайте пожалуйста.

Она дала команду компьютеру. На экранах появилось изображение другой деревни. Она выглядела даже еще более убогой, чем Абердейл.

— Это собственно и есть город Шустер, — пояснила она. — Изображение записано сегодня утром. Как видите, здесь три сгоревших здания.

Колин Рексрю слегка подобрался в своем кресле.

— У них тоже были волнения иветов?

— Вот в этом-то все и дело. Мэттью Скиннер ничего не сказал о пожарах, хотя обязан был это сделать, поскольку такого масштаба пожары весьма опасны для поселений колонистов. У нас есть съемка Шустера, двухнедельной давности. Тогда строения еще находились в полной сохранности.

— Это могло быть простым совпадением, — заметил Рексрю, более обращаясь к себе, нежели к Элфорд.

— Именно так подумали мои сотрудники, и приступили к более тщательной проверке. Отдел расселения поделил территорию Кволлхейма на три округа: Шустер, Меделлин и Россан. Сейчас на территориях этих округов находится в общей сложности десять деревень. В шести из них мы обнаружили сгоревшие строения. Это были Абердейл, Шустер, Кайен, Килки и Меделлин. — Она опять обратилась к помощи компьютера. На экранах сменялись изображения упомянутых ей деревень.

— О, боже, — простонал Колин Рексрю. Некоторые из бревен все еще дымились. — Что там творится?

— Этот вопрос мы задали себе первым. Мы вызвали инспекторов всех деревень, — продолжала Кандейс Элфорд. — Инспектор Кайена не ответил, а трое других сказали, что у них все в порядке. Тогда мы вызвали инспекторов деревень, которые не пострадали от пожаров. Салкад, Гуер и Сатталь не отозвались. Инспектор Россана сказал, что у них все в порядке и ничего необычного не происходит. У них нет никаких сведений о том, что творится в других деревнях.

— Что вы думаете об этом? — спросил Колин Рексрю.

Главный шериф вновь повернулась к экранам.

— И последнее. Сегодня спутник семь раз прошел над округами Кволлхейма. Несмотря на паршивое качество изображения, мы не разу не увидели, чтобы хоть кто-нибудь работал на полях. Такую картину мы наблюдали во всех десяти деревнях.

Терранс Смит шумно втянула в себя воздух.

— Плохо. Колониста и за уши не оттащишь от его поля, тем более сейчас, когда стоит такая хорошая погода. Они ведь находятся в полной зависимости от своего урожая. Как только они здесь поселились, инспекторы сразу же стали им это вдалбливать. Ведь им не приходится рассчитывать на то, что из Даррингема придет помощь. Они не могут позволить себе не работать в поле. Помните, что случилось в округе Арклоу?

Колин Рексрю раздраженно посмотрел на своего помощника.

— Не надо мне напоминать. Я получил доступ к этим файлам, сразу же как прибыл сюда. — Он перевел взгляд на экраны, которые показывали деревню Кайен. Он начинал испытывать предубеждение. — Итак, что вы мне скажете, Кандейс?

— Я знаю на что это похоже, — сказала она, — Только не могу поверить в это, вот и все. Мятеж иветов, которым удалось взять под контроль округи Кволлхейма, причем всего за четыре дня.

— В этой местности проживает более шести тысяч колонистов, — заметила Терранс Смит. — Они, в большинстве своем, вооружены и не побоятся воспользоваться своим оружием. С другой стороны, мы знаем, что там есть сто восемьдесят шесть иветов, которые безоружны и неорганизованны. К тому же у них нет надежных средств связи. Это отбросы Земли, шпана. И если бы они были способны организовать нечто подобное, то никогда не оказались бы здесь.

— Я это знаю, — согласилась Элфорд. — Вот почему я сказала, что не верю в это. Но тогда как это все объяснить? Кто-то извне? Кто?

Колин Рексрю нахмурился.

— Шустер и раньше вызывал тревогу. Что… — Он умолк, делая запрос поиска необходимой информации в файлах памяти своих нейронных процессоров. — Ну вот, исчезновение фермерских семей. Вы помните, Терранс, как в прошлом году я посылал туда для проведения расследования судебного исполнителя? Куча выброшенных на ветер денег, таков был итог.

— Мы считаем, что эта была пустая трата денег, так как судебный исполнитель ничего не нашел, — пояснила Терранс Смит. — Это уже само по себе необычно, так как исполнители прекрасно знают свое дело. Неудача означает, что либо их утащило какое-то животное, либо это дело рук какой-то неизвестной группы, которая сумела так замести следы, что оставила в дураках и местного инспектора, и судебного исполнителя. Если это было организованное нападение, тогда его участники по меньшей мере ни в чем не уступали судебному исполнителю.

— Ну и что? — спросил Рексрю.

— То, что теперь у нас есть еще один странный случай, который произошел все в том же округе. И его будет сложно объяснить мятежом иветов. Масштабы этих событий опровергают гипотезу о том, что это дело рук самих иветов. А вот гипотеза о группе извне, которая захватила округи Кволлхейма, вполне объясняет факты, с которыми мы имеем дело.

— О том, что это дело рук иветов, говорит лишь сообщение, полученное нами из опосредованных источников, — заметил Рексрю, обдумывая эту неприятную идею.

— Это еще ни о чем не говорит, — возразила Кандейс Элфорд. — Я допускаю, что факты указывают на то, что иветы получают помощь. Но что представляет собой эта группа извне? И какого черта ей понадобились именно округи Кволлхейма? Там ведь нет ничего ценного. Колонисты едва обеспечивают свое существование. И если уж на то пошло, то на всем Лалонде нет ничего ценного.

— Эти рассуждения никуда нас не приведут, — сказал Колин Рексрю. — Послушайте, у меня есть три речных судна, которые отплывают через два дня. Они отвезут шестьсот новых поселенцев в округ Шустер, где они смогут основать новую деревню. Кандейс, вы, как мой советник по безопасности, будете против того, чтобы отправить их туда?

— Думаю, мой ответ будет положительным, во всяком случае на этом этапе. Но я не думаю, что вы можете быть каким-то образом ограничены в выборе мест для поселения новых колонистов. Отправка ничего не подозревающих неопытных колонистов в самый центр мятежной территории едва ли украсит наши отчеты. Неужели не найдется другого места неподалеку от Шустера, куда бы вы могли их поселить?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41