- Нет.
      - Тогда у нас есть время, не так ли?
      - Время для чего?
      - Положи руку, chica, por favor, тогда я отвечу на твои вопросы.
      Я глубоко вздохнула и положила правую руку на стол вверх ладонью. Она напускала на себя таинственность. Ненавижу людей, которые напускают на себя таинственность.
      Доминга достали из-под стола маленький черный мешочек; казалось, он все время лежал у нее на коленях. Похоже, она все спланировала заранее.
      Мэнни смотрел на мешочек так, словно ждал, что оттуда выползет что-то опасное. Он был недалек от истины. Доминга Сальвадор вынула из мешочка нечто опасное.
      Это был амулет - гри-гри, сделанный из черных перьев, кусочков кости и высушенной птичьей лапы. Я сначала подумала, что это лапка цыпленка, но потом увидела толстые черные когти. Где-то тут летает ястреб или орел с деревянной ногой.
      Я представила себе, как Доминга вонзает эти когти в мою плоть, и приготовилась отдернуть руку. Но она просто положила гри-гри в мою открытую ладонь. Перья, кусочки кости, высушенная лапка ястреба. Мне не было противно. Не было больно. Пожалуй, я чувствовала себя немного глупо.
      Потом я почувствовала тепло. Амулет стал теплым в моей руке. Секунду назад он был холодным.
      - Как вы это делаете?
      Доминга не отвечала. Я поглядела на нее, но она напряженно смотрела на мою руку. Словно кошка, готовая прыгнуть.
      Я снова перевела взгляд на амулет. Когти сжались, потом распрямились, потом снова сжались. Гри-гри шевелился у меня на ладони.
      - Че-е-ерт! - Я хотела вскочить. Бросить эту гадость на пол. Но я удержалась. Я осталась сидеть, чувствуя, как каждый волосок на моем теле шевелится, а сердце колотится у самого горла.
      - Ну ладно, - хрипло сказала я. - Я прошла ваш маленький тест. Теперь уберите эту штуковину к чертовой матери.
      Доминга осторожно сняла лапку с моей ладони. Она старалась не касаться моей кожи. Не знаю почему; но было видно, что для нее это важно.
      - Черт возьми, черт возьми! - шептала я еле слышно. Я вытерла руку о майку, прикоснувшись при этом к пистолету. Большое утешение знать, что в самом худшем случае я могу ее просто пристрелить, пока она не запугала меня до смерти. - Теперь мы можем перейти к делу? - Мой голос почти не дрожал. Ай да я.
      Доминга баюкала лапку в руках.
      - Ты заставила когти двигаться. Ты была испугана, но не удивилась. Почему?
      Что я могла сказать? Ей это незачем знать.
      - Я чувствую мертвых. Это такой же дар, как умение читать мысли.
      Она улыбнулась.
      - Ты действительно веришь, что твоя способность оживлять мертвецов похожа на чтение мыслей? На салонные фокусы?
      Доминга явно никогда не встречала настоящего телепата. Иначе бы не отзывалась о них так презрительно. По-своему они внушают страх не меньше, чем она.
      - Я оживляю мертвых, Сеньора. Это всего лишь работа.
      - Ты веришь в это не больше, чем я.
      - Но стараюсь изо всех сил, - сказала я.
      - Тебя кто-то уже проверял. - Это был не вопрос, а утверждение.
      - Моя бабушка со стороны матери проверяла меня, но не этим. - Я показала на все еще шевелящуюся лапку. Она была похожа на те фальшивые руки, которые можно купить у Спенсера. Сейчас, когда я уже не держала ее, я могла попытаться уговорить себя, что у нее внутри крошечные батарейки. Хорошо.
      - Она была вудуисткой?
      Я кивнула.
      - Почему ты не училась у нее?
      - У меня врожденный дар оживлять мертвых. Религиозные предпочтения от этого не зависят.
      - Ты христианка. - В ее устах это прозвучало упреком.
      - Вот именно. - Я встала. - Хотелось бы сказать, что мне было приятно провести с вами время, но это будет неправда.
      - Задавай свои вопросы.
      - Что? - Смена темы оказалась для меня слишком стремительной.
      - Спрашивай, что ты там хотела спросить, - сказала Доминга.
      Я поглядела на Мэнни.
      - Если она говорит, что ответит, значит, ответит. - Казалось, он не особенно этому рад.
      Я снова села. Еще одно оскорбление - и я уйду. Но если она действительно может помочь... О дьявол, в ее руках была тонкая нить надежды. И после того, что я видела в доме Рейнольдсов, я за нее уцепилась.
      Я намеревалась сформулировать свои вопросы как можно вежливее, и теперь мне нельзя было ошибаться.
      - Случалось ли вам в последнее время оживлять зомби?
      - Допустим, - сказала она.
      Ладно. Я помедлила, прежде чем задать следующий вопрос. Мне снова показалось, что в руке у меня шевелится эта чертова штука. Я потерла ладонь о коленку, словно это ощущение можно было стереть. Что меня ждет в худшем случае, если она обидится? Лучше не спрашивать.
      - Вы не давали зомби задание... отомстить? - спросила. И вроде бы даже вежливо. Поразительно.
      - Нет.
      - Вы уверены?
      Она улыбнулась.
      - Я запомнила бы, если бы выпустила из могилы убийцу.
      - Зомби-убийцы не обязательно были убийцами при жизни, - сказала я.
      - О? - Ее седые брови взметнулись вверх. - Не ужели ты так хорошо знакома с оживлением "зомби - убийц"?
      Я боролась с желанием уклониться от ответа, как школьница, которую уличили во лжи.
      - Только с одним случаем.
      - Расскажи мне.
      - Нет. - Мой голос был твердым. - Это мое личное дело. - Личный кошмар, которым я не собиралась делиться с леди вуду.
      Я решила слегка изменить предмет разговора:
      - Мне приходилось раньше оживлять убийц. Они были не более агрессивны, чем обычные зомби.
      - Сколько мертвых ты вызвала из могилы? - спросила Доминга.
      Я пожала плечами:
      - Понятия не имею.
      - Дай мне... - она, казалось, ищет нужное слово, - хотя бы приблизительную оценку.
      - Не могу. Должно быть, несколько сотен.
      - Тысяча? - спросила она.
      - Может быть, я не считала.
      - А твой босс в "Аниматор Инкорпорейтед" ведет счет?
      - Я полагаю, что все мои клиенты занесены в компьютер, - сказала я.
      Она улыбнулась.
      - Мне очень любопытно узнать точную цифру.
      Чем это может нам повредить?
      - Я выясню, если получится.
      - Какая послушная девочка. - Доминга встала. - Я не оживляла этого вашего "зомби-убийцу". Если, конечно, именно он ест честных граждан. - Она улыбнулась, почти засмеялась, как будто это было очень забавно. - Но я знаю людей, которые не стали бы с тобой разговаривать. Людей, которые могли бы совершить это злодеяние. Я спрошу их, и они мне ответят. Я узнаю правду от них, а ты узнаешь ее от меня, Анита.
      Она произнесла мое имя так, как оно должно звучать - "Ани-и-та". Это было весьма непривычно.
      - Большое спасибо, сеньора Сальвадор.
      - Но взамен я попрошу тебя об услуге, - сказала она.
      Я готова была поспорить, что сейчас она скажет какую-нибудь гадость.
      - Что это за услуга, Сеньора?
      - Я хочу, чтобы ты прошла еще один тест.
      Я смотрела на нее, ожидая, что она продолжит, но Доминга молчала.
      - Какой тест? - наконец спросила я.
      - Пойдем со мной вниз, и я тебе покажу. - Голос ее был слаще меда.
      - Нет, Доминга, - сказал Мэнни. Он снова встал. - Анита, все, что Сеньора может тебе рассказать, не стоит того, чего она хочет взамен.
      - Я могу поговорить с людьми и не людьми, которые не станут разговаривать с вами, ни с кем из вас, добрые христиане.
      - Пошли, Анита, нам не нужна ее помощь. - Мэнни двинулся к двери. Но я не пошла за ним. Он не видел останков. Ему не снились покрытые кровью плюшевые медвежата. В отличие от меня. Я не имею права уйти, если Доминга может мне хоть чем-то помочь. И тут не важно, жив Бенджамин Рейнольдс или мертв. Эта тварь, чем бы она ни была, будет убивать снова и снова. И голову даю на отсечение, что это как-то связано с вуду. В этой области я не сильна. Мне нужна помощь, и притом срочно.
      - Анита, пойдем. - Мэнни взял меня за руку и потянул к двери.
      - Скажите мне, что это за тест.
      Доминга торжествующе улыбнулась. Она знала, что я в ее руках. Она знала, что я не уйду, пока не получу обещанную помощь. Проклятие.
      - Давай спустимся в подвал. Там я тебе все объясню.
      Мэнни сильнее сжал мою руку.
      - Анита, ты сама не знаешь, что делаешь.
      Он был прав, но...
      - Ты, главное, не уходи, Мэнни, поддержи меня. И постарайся не допустить, чтобы я сделала что-то действительно опасное. Ладно?
      - Анита, все, что она от тебя потребует, будет опасно. Может быть, не физически, но это нанесет тебе вред.
      - Я вынуждена, Мэнни. - Я потрепала его по руке и улыбнулась. - Все будет хорошо.
      - Нет, - сказал он. - Не будет.
      Я не знала, что на это сказать, кроме того, что, вероятно, он прав. Но это не имело значения. Отступать я не собиралась. Я сделаю все, что она попросит в рамках разумного, - если это остановит убийцу. Если поможет сделать так, чтобы я больше никогда не видела полусъеденных трупов.
      Доминга улыбнулась:
      - Давайте спустимся вниз.
      - Могу я поговорить с Анитой наедине, Сеньора, por favor? - спросил Мэнни. Он по-прежнему держал меня за руку. Я чувствовала, как напряжены его пальцы.
      - У тебя будет весь остаток дня, чтобы с ней говорить, Мануэль. Но мое время ограничено. Если она согласится на этот тест, я обещаю помочь ей поймать этого убийцу всеми способами, что есть в моем распоряжении.
      Это было щедрое предложение. Многие из людей расскажут ей все из одного только страха. Полиции этого не добиться. Все, что они могут сделать, - это арестовать. А этим мало кого запугаешь. Зато немертвый, вползающий в ваше окно... Это уже кое-что.
      Пять, а возможно, и шесть человек уже умерли. Нехорошей смертью.
      - Я уже сказала, что я все сделаю. Пойдемте.
      Доминга обошла стол и взяла Мэнни под руку. Он вздрогнул, как от удара. Она оттащила его от меня.
      - Я не причиню ей вреда, Мануэль. Клянусь.
      - Я не верю тебе, Доминга.
      Она засмеялась:
      - Но она сама приняла решение, Мануэль. Я ее не принуждала.
      - Ты шантажировала ее, Доминга. Шантажировала безопасностью остальных.
      Она оглянулась через плечо.
      - Я тебя шантажировала, chica?
      - Да, - сказала я.
      - О, она явно твоя ученица, mi corazon. Такая же честная. И такая же храбрая.
      - Храбрая, верно - но она не знает того, что внизу.
      Я хотела спросить, что именно там внизу, но не стала. Вообще-то мне не так уж хотелось это узнать. Меня уже не раз предостерегали насчет всякого сверхъестественного дерьма. Не входите в эту комнату; вас схватит чудовище. Обычно там действительно оказывается чудовище и действительно пытается меня схватить. Но до сегодняшнего дня я была проворнее или просто удачливее, чем чудовище. Вот и проверим мою удачу.
      Жаль, конечно, что я не могу прислушаться к предостережению Мэнни. Предложение уехать домой звучало очень заманчиво, но долг поднял свою уродливую башку. Долг и шепот кошмаров. Я не хотела увидеть еще одну семью, забитую, как скотина на бойне.
      Доминга повела Мэнни прочь из кухни. Следом шла я, а замыкал шествие Энцо. Отличный денек для парада.
      6
      В подвал вела крутая деревянная лестница. При каждом шаге она вздрагивала и скрипела. Это не радовало. Яркий солнечный свет, льющийся из двери, растворялся в кромешной тьме. Попадая за порог, он тут же тускнел, словно солнце не имело власти в этом похожем на пещеру подвале. Я остановилась на серой границе света и тьмы, вглядываясь в черноту подвала. Я не могла даже разглядеть Домингу и Мэнни. А ведь они должны быть прямо передо мной, правда?
      За спиной у меня терпеливой горой высился Энцо - телохранитель. Он ни словом, ни жестом меня не поторопил. Тогда, может, я вольна поступить, как мне вздумается? Собрать игрушки и пойти домой?
      - Мэнни, - позвала я.
      Его голос донесся издалека. Из ужасной дали. Может быть, это был какой-то акустический фокус. А может, и нет.
      - Я здесь, Анита.
      Я напрягла зрение, стараясь понять, где он находится, но смотреть было не на что. Я спустилась еще на пару ступенек в чернильный мрак и остановилась, словно наткнулась на стену. Пахло сыростью, как обычно в подвалах, - но за этим запахом чувствовался другой: кисло-сладкий запах тления. Трупный запах, который так нелегко описать. Здесь, в начале лестницы, он был едва уловим. Но я не сомневалась, что чем дальше, тем он будет сильнее.
      Моя бабушка была жрицей вуду. Но у нее в хумфо не пахло трупами. В вуду граница между добром и злом проходит не так отчетливо, как в черной магии, христианстве или сатанизме, но все же она существует. Доминга Сальвадор была по ту сторону. Я поняла это сразу, как только ее увидела. И это по-прежнему не давало мне покоя.
      Бабушка Флорес говорила мне, что я - некромантка. Это больше, чем вуду, но вместе с тем и меньше. Я могла чувствовать смерть - всю смерть. Трудно быть вуду и некромантом и при этом не перейти на сторону зла. Слишком большое искушение, говорила бабуля. Она не препятствовала, когда я приняла христианство. Не препятствовала, когда мой отец оградил меня от ее родственников. Не препятствовала, потому что любила меня и опасалась за мою душу.
      И вот я спускаюсь прямо в пасть искушения. Что сказала бы бабушка Флорес по этому поводу? Вероятно - ступай-ка домой. И это был бы хороший совет. Холодок у меня в животе говорил то же самое.
      Зажегся свет. Я заморгала. Единственная тусклая лампочка у основания лестницы показалась мне яркой, словно звезда. Доминга и Мэнни стояли прямо под ней и смотрели на меня.
      Свет. Почему мне сразу стало лучше? Глупо, но это так. Энцо закрыл за нами дверь. По углам затаились густые тени, но вдоль узкого коридора зажглись другие лампочки без плафонов.
      Я была уже почти на последней ступеньке. Кисло-сладкий запах усилился. Я попробовала дышать через рот, но это привело только к тому, что я начала задыхаться. Запах разлагающейся плоти приклеился к языку.
      Доминга пошла вперед по узкому коридору. По стенам через равные промежутки шли закрашенные цементные заплаты - казалось, это замурованные двери. Зачем их замуровали? Что там за ними?
      Я поскребла кончиками пальцев шершавый цемент. Поверхность на ощупь была прохладной. Краска не такая уж старая. В такой сырости она должна была осыпаться, но этого не произошло. Что там, за этой дверью?
      Я почувствовала зуд между лопаток и испытала горячее желание обернуться и взглянуть на Энцо. Но я готова была поспорить, что он будет вести себя хорошо. Сейчас мне меньше всего следовало опасаться, что меня пристрелят.
      Воздух был холодным и влажным. Всем подвалам подвал. Я увидела три двери две справа, одна слева; обычные двери. На одной висел блестящий новенький замок. Проходя мимо, я услышала, как дверь скрипнула, будто к ней привалилось что-то большое.
      Я остановилась:
      - Что там такое?
      Энцо тоже остановился. Доминга и Мэнни уже скрылись за углом, и мы с ним были одни. Я потрогала дверь.
      Она скрипела и ходила ходуном в петлях, как будто об нее терся гигантский кот. Из-под двери потекла вонь. Я захлопнула рот и отпрянула. Но вонь уже просочилась в горло. Я судорожно сглотнула и почувствовала во рту мерзкий привкус.
      Тварь за дверью издала звук, напоминающий мяуканье. Трудно было сказать, человек там или животное. Во всяком случае, оно было крупнее человека. И оно было мертвое. Очень, очень мертвое.
      Я закрыла нос и рот левой рукой. Правую на всякий случай оставила свободной. На тот случай, если эта тварь вырвется. Пули против ходячего мертвеца. Мне ли не знать, что они бесполезны, - но с оружием все же было спокойнее. На худой конец я могу пристрелить Энцо. Но что-то мне подсказывало, что если эта тварь вышибет дверь, Энцо будет в не меньшей опасности, чем я.
      - Нам надо идти, - сказал он.
      По его лицу трудно было что-то прочесть. С таким же успехом мы могли идти по улице к ближайшему магазинчику. Он был невозмутим, и я его за это возненавидела: если мне страшно, то и всем должно быть страшно.
      Я бросила взгляд на предположительно незапертую дверь слева. Надо выяснить точно. Я потянула за ручку, и дверь отворилась. Комната площадью примерно восемь на четыре напоминала камеру. Цементный пол, беленые стены - и пустота. Похоже, камера ждет очередного постояльца. Энцо захлопнул дверь. Я не препятствовала. Когда имеешь дело с человеком, который тяжелее тебя на добрую сотню фунтов, лучше точно определить, что для тебя принципиально, а что - нет. Пустая комната относится ко второй категории.
      Энцо прислонился спиной к двери. На лбу у него блестел пот.
      - Не трогайте больше никаких дверей, senorita (сеньорита) (исп.). Может быть очень плохо.
      Я кивнула:
      - Разумеется, нет проблем.
      Пустая комната, а он уже потеет. Приятно узнать, что и этот громила чего-то боится. Но почему этой комнаты, а не той, за которой мяучит какая-то вонь? Ничего не понимаю.
      - Надо догнать Сеньору. - Энцо сделал изящный жест, как метрдотель, показывающий, куда мне сесть. Я пошла в указанном направлении. А куда мне еще было идти?
      Коридор заканчивался большой комнатой. Стены были пугающе белыми, как в той камере: белый пол был разрисован яркими красными и черными знаками. Оживляж. Колдовские символы, которые рисуют в капищах вуду, чтобы вызвать лао, вудуистских богов.
      Символы заменяли собой стены, ограничивающие дорожку. Она вела к алтарю. Стоит сделать шаг в сторону, и тщательно нарисованные символы будут повреждены. Я понятия не имела, чем это может обернуться - добром или злом. Правило волшебника номер три тысячи шестьдесят девять: при встрече с незнакомой магией, если возникают сомнения, лучше оставить все как есть.
      Я оставила все как есть.
      В дальнем конце комнаты мерцали свечи. Теплый густой свет заливал белые стены. Доминга стояла в центре этого света и белизны и тоже светилась - злом. Другого слова не подобрать. Она не была просто плохой, она была именно злой. Зло мерцало вокруг нее подобно темноте, жидкой и осязаемой. Улыбающаяся старушка исчезла. Теперь это было существо, обладающее огромным могуществом.
      Мэнни стоял в стороне и смотрел на нее. Когда он перевел взгляд на меня, я увидела, что глаза у него почти белые. Алтарь был прямо за спиной у Доминги. Мертвые животные волной стекали с его верхушки, образуя на полу подобие лужи. Цыплята, собаки, поросенок, два козленка. Гора меха и засохшей крови, в которой не ясно, что кому принадлежит. Алтарь был похож на фонтан, где вместо воды толстой вялой струей текут мертвые тушки.
      Жертвы были совсем свежие. Никакого запаха тления. Остекленевшие зрачки козленка смотрели прямо на меня. Ненавижу приносить в жертву козлят. Они всегда кажутся гораздо умнее цыплят. А, может, они просто мне симпатичнее.
      Справа от алтаря стояла высокая женщина. Ее блестящая кожа в искусственном освещении казалась почти черной, словно она была вырезана из какого-то твердого блестящего дерева. У нее были короткие, до плеч, волосы, широкие скулы, полные губы; макияж сделан профессионально. Одета она была в длинное шелковое платье ярко-алого цвета свежей крови. Помада подобрана в тон.
      Направо от алтаря стоял зомби. Когда-то это была женщина. Длинные светло-каштановые волосы ниспадали почти до пояса. Кто-то расчесал их щеткой до блеска, и они были единственным, что казалось живым в этом трупе. Кожа приобрела серый оттенок, плоть ссохлась вокруг костей, как смятая оберточная бумага. Под тонкой, тронутой разложением кожей двигались мускулы, съежившиеся и волокнистые. Полусгнивший нос выглядел каким-то недоделанным. Темно-красное платье болталось на иссохшей фигуре.
      Была даже сделана попытка ее накрасить. Помаду нельзя было применить, потому что губы слишком сморщились, но сиреневые тени для век подчеркивали выпученные глаза. Я сглотнула комок в горле и снова повернулась к первой женщине.
      Это тоже был зомби. Один из самых хорошо сохранившихся и живых на вид из всех, что мне доводилось видеть; но как бы великолепно она ни выглядела, все равно она была мертвой. Эта женщина, зомби, тоже смотрела на меня. В ее прекрасных карих глазах было нечто такое, что ни у одного зомби долго не сохраняется. Память о том, кем они были при жизни, меркнет в течение нескольких дней, а то и часов. Но этот зомби чего-то боялся. Страх в его взгляде был подобен яркому блеску боли в глазах. У зомби таких глаз не бывает.
      Я опять повернулась к разлагающемуся зомби и обнаружила, что и он уставился на меня выпученными глазами. Этим полуистлевшим лицом трудно было что-то выразить, но все же она сумела. Сумела выразить страх. Вот черт.
      Доминга кивнула, и Энцо жестом велел мне войти в круг. Я идти не хотела.
      - Что, черт возьми, здесь происходит, Доминга?
      Она улыбнулась, едва не засмеялась.
      - Я не привыкла к такой грубости.
      - Привыкнешь, - отрезала я. Хватит уже обращаться к ней на "вы". Энцо у меня за спиной шумно задышал. Я изо всех сил старалась не обращать на него внимания. Моя правая рука этак небрежно потянулась к пистолету - но так, чтобы не было похоже, что она тянется к пистолету. Это непросто сделать. Обычно когда кто-то тянется к пистолету, это похоже на то, что человек тянется к пистолету. Однако кажется, никто ничего не заметил. Какая я молодец.
      - Что ты сделала с этими зомби?
      - Осмотри их сама, chica. Если ты так сильна, как о тебе говорят, ты найдешь ответ на свой вопрос.
      - А если я не найду? - спросила я.
      Она улыбнулась, но ее глаза оставались плоскими и черными, как у акулы.
      - Значит, ты не так сильна, как о тебе говорят.
      - Это что, тест?
      - Возможно.
      Я тяжело вздохнула. Леди вуду желает узнать, насколько я крута. Зачем? Быть может, особой причины нет. Может, она просто властолюбивая садистка. Угу, вполне вероятно. С другой стороны, возможно, у этого спектакля была какая-то цель. Если так, то я до сих пор еще не знаю, в чем она заключается.
      Я взглянула на Мэнни. Он лишь едва заметно пожал плечами. Он тоже не знает, что тут происходит. Чудесно.
      Мне было не по душе играть в игры Доминги, тем более что я не знала правил. Зомби по-прежнему смотрели на меня. Было кое-что в их глазах. Страх и хуже того - надежда. Вот черт. У зомби нет надежды. У них вообще ничего нет. Они мертвые. А эти не были мертвыми. Надо все выяснить. Будем надеяться, что аниматоры от любопытства не дохнут.
      Я аккуратно обошла Домингу, поглядывая на нее краешком глаза. Энцо остался стоять, закрывая собой дорожку между знаками. Он выглядел большим и крепким, но я знала, что смогу пройти мимо него, если прижмет. Прижмет настолько, что придется его убить. Я надеялась, что настолько меня не прижмет.
      Разлагающийся зомби глядел мне в глаза. Он был высок, почти шесть футов. Из-под подола красного платья выглядывали ноги скелета. Эта высокая, стройная женщина, должно быть, некогда была красива. Выпученные глаза вращались в почти голых глазницах. Влажный, чмокающий звук сопровождал каждое их движение.
      Меня вывернуло наизнанку, когда я в первый раз услышала этот звук. Звук, с которым глазные яблоки ворочаются в гниющих глазницах. Но это было четыре года назад, когда я была еще новичком в своем деле. При виде разлагающейся плоти я больше не вздрагиваю и не блюю. Как правило.
      Глаза были светло-карие с довольно заметным зеленоватым отливом. Ее окутывал аромат каких-то дорогих духов. Тонкий и щекочущий, как будто в нос попала пудра, приятный цветочный запах. Под которым - вонь гнилого мяса. От нее у меня запершило в горле, я непроизвольно наморщила нос. Отныне запах этих тонких духов будет мне напоминать о разлагающейся плоти. Хотя, судя по запаху, они все равно слишком дорогие, чтобы я стала их покупать.
      Она смотрела на меня. Она - не оно и не он. В ее глазах была сила личности. Как правило, я говорю о зомби как о чем-то неодушевленном - так им больше подходит. Они могут вставать из могилы вполне живыми на вид, но это долго не продолжается. Они портятся. Первыми исчезают личность и интеллект, а потом уже - тело. Всегда в такой последовательности. Бог не настолько жесток, чтобы заставлять кого-то осознавать, что его тело разлагается. Но с этой женщиной было все по-другому.
      Я отошла подальше от Доминги Сальвадор. Сама не знаю почему, но я старалась держаться от нее на расстоянии. У нее не было оружия, в этом я почти не сомневалась. Опасность, которую она представляла, никак не была связана с ножами и пистолетами. Я просто не хотела, чтобы она коснулась меня, пусть даже случайно.
      Женщина-зомби слева была совершенна. Ни малейших признаков разложения. Взгляд осознанный, живой. Господи, помилуй. Она могла пойти куда угодно и везде сошла бы за человека. Как же я догадалась, что она неживая? Трудно сказать. Никаких обычных признаков не было, но когда я вижу мертвеца, я это чувствую. И все же... Я пригляделась к ней повнимательнее. Ее красивое лицо откликнулось на мой взгляд. В ее глазах кричал страх.
      Та самая сила, которая позволяет мне оживлять мертвых, говорила мне, что это - зомби; но ее глаза утверждали другое. Поразительно. Если Доминга умеет создавать таких зомби, мне остается только опустить руки.
      Я должна выждать три дня, прежде чем смогу оживить труп. За это время душа покидает свое пристанище. Какое-то время душа обычно кружит вокруг тела. В среднем три дня. Я не могу поднять эту дрянь из могилы, если душа еще рядом. Теоретически, если бы аниматор сумел удержать душу во время оживления тела, мы получили бы воскрешение. Ну вы знаете - настоящее воскрешение, как было с Иисусом и Лазарем. Я никогда в это не верила. А может, просто знала границы своих возможностей.
      Я смотрела на этих зомби и видела, в чем отличие. В обоих телах по-прежнему были души. Каким образом? Как, во имя Христа, ей это удалось?
      - Души. В этих телах все еще заключены души. - Мой голос сполна передал отвращение, которое я испытывала. Зачем стараться его скрывать?
      - Очень хорошо, chica.
      Я подошла и встала слева от нее, не выпуская из поля зрения Энцо.
      - Как ты это сделала?
      - Душа была поймана в тот момент, когда покидала тело.
      Я покачала головой:
      - Это не объяснение.
      - Разве ты не знаешь, как ловить душу в бутылку?
      Душу в бутылку? Что это, шутка? Нет, она не шутила.
      - Нет, не знаю. - Я постаралась, чтобы это не прозвучало самодовольно.
      - Я могла бы столькому тебя научить, Анита.
      - Нет уж, спасибо, - сказала я. - Ты поймала их души, а потом оживила тела и вложила души обратно.
      Конечно, я могла только догадываться, но звучало это правдоподобно.
      - Очень, очень хорошо. Именно так. - Она смотрела на меня так пристально, что мне стало неловко. Ее пустые черные глаза фотографировали меня.
      - А почему вторая зомби разлагается? По теории, зомби, в котором сохранилась душа, разлагаться не должен?
      - Это уже не теория. Я ее доказала, - сказала Доминга.
      Я посмотрела на разлагающийся труп, и он ответил мне пронзительным взглядом.
      - Тогда почему одна гниет, а другая - нет? - Обычная болтовня двух некромантов в очереди в магазине. - Скажи, а ты своих зомби оживляешь только в новолуние?
      - Я могу помещать душу в тело и удалять ее столько раз, сколько захочу.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.