Я обернулась на Ричарда.
      - Пока. Если я тебя поцелую на прощание, у тебя опять помада размажется.
      - На тебе и без того достаточно помады, Ричард, - сказал Жан-Клод, и я впервые за вечер услышала горячую нотку ревности.
      Ричард сделал два шага вперед, и напряжение в комнате взлетело до потолка.
      - Я могу снова ее поцеловать, если это тебя обрадует.
      - Прекратите оба, - сказала я.
      - Как вам угодно, - сказал Жан-Клод. - Она моя на весь вечер, и я могу себе позволить быть щедрым.
      Руки Ричарда сжались в кулаки, первые струйки силы потекли в комнату.
      - Я ухожу, - сказала я и пошла к выходу, не оборачиваясь. Жан-Клод успел меня догнать еще до двери. Он взялся за ручку, но потом выпустил, предоставляя взяться мне.
      - Я все время забываю ваше предубеждение насчет дверей, - улыбнулся он.
      - А я нет, - тихо сказал Ричард.
      Я обернулась. Ричард стоял в джинсах, в облегающей футболке, с волнистой массой спутанных волос. Если бы я сейчас не уходила, мы бы сели, обнявшись, на диван и стали смотреть один из его любимых фильмов. У нас уже появлялись общие любимые фильмы, песни, пословицы. Может быть, прошлись бы при луне. Он ночью видел почти так же хорошо, как я. Может быть, потом мы бы вернулись к тому, что прервали перед собранием.
      Жан-Клод переплел свои пальцы с моими, привлекая мое внимание. Я глядела в эти глаза, синие-синие, как небо перед грозой, как морская гладь, под которой лежат камни. Можно было потрогать эти три бусины и проверить, такие ли они древние. Мой взгляд ушел вниз, к бледному овалу груди. Я знала, что крестообразный шрам на ощупь гладкий и бугристый. Я смотрела на Жан-Клода, и у меня дыхание перехватывало. Он был дьявольски красив. Неужто всегда мое тело будет тянуть к нему, как подсолнух к свету? Может быть, но сейчас, стоя рядом и держась за руки, я поняла, что этого мало.
      У нас с Жан-Клодом мог бы быть блестящий роман, но жизнь я себе представляла только с Ричардом. Любви одной - хватит? Если даже Ричард сможет убить ради того, чтобы остаться в живых, как ему будет мой счет трупов? Жан-Клод принимал меня с потрохами и с пистолетом, но я не принимала его. То, что мы оба смотрим на мир через черные очки, не значит, что мне это нравится.
      Я вздохнула, и это не был счастливый вздох. Если сейчас я последний раз вижу Ричарда, мне надо было стиснуть его в объятиях и поцеловать так, чтобы он запомнил навеки, но я не могла. Держа за руку Жан-Клода - не могла. Это было бы жестоко по отношению ко всем нам.
      - Пока, Ричард, - сказала я.
      - Будь осторожна. - Очень одиноко прозвучал его голос.
      - Вы с Луи сегодня вечером собирались в кино? - спросила я.
      Он кивнул:
      - Луи скоро придет.
      - Ну и хорошо. - Я открыла рот еще что-то сказать, но промолчала. Я уходила с Жан-Клодом, и никакие слова этого изменить не могли.
      - Я тебя подожду, - сказал Ричард.
      - Лучше бы не надо.
      - Я знаю.
      Я вышла - чуть быстрее, чем надо, - к ожидающему лимузину. Он был белый.
      - Ну, какой шик и блеск! - сказала, я.
      - Я решил, что черный будет слишком похож на катафалк, - ответил Жан-Клод.
      Эдуард тоже вышел и закрыл за нами дверь.
      - Я буду на месте, когда буду тебе нужен, Анита.
      Посмотрев ему в глаза, я ответила:
      - Это я знаю.
      Он еле заметно улыбнулся.
      - Но ты на всякий случай оглядывайся, что у тебя за спиной.
      - Это я всегда делаю, - улыбнулась я.
      Он глянул на вампира, стоящего возле открытой дверцы лимузина.
      - Не так хорошо, как я раньше думал.
      И Эдуард ушел в темноту к своей машине раньше, чем у меня мог сложиться ответ. Но он был прав. В конце концов, монстры меня зацапали. Соблазнить меня - это почти так же хорошо, как убить. Или изувечить.
      14
      Название клуба "Данс макабр" горело красными неоновыми буквами почти восемь футов высотой. Они были выгнуты и наклонены под углом, будто их только что написала чья-то гигантская рука. Располагался клуб в здании старой пивоварни в Приречье, в здании заброшенном и пустующем многие годы. Единственная была соринка в глазу среди безупречно шикарных ресторанов, баров и дансингов, владельцами которых были в основном вампиры. Приречье еще называли Округ или Площадь Крови - последнее не произносилось вслух в приличной вампирской компании. Это прозвище им не нравилось - кто знает почему?
      Толпа выплескивалась с тротуаров на проезжую часть, становясь все гуще, пока лимузин не был остановлен просто людской массой. Настолько плотной, что я даже заметила полисмена в форме, который пытался заставить людей пропустить машины. Я выглянула через тонированное стекло. А убийца здесь? Среди этих хорошо одетых и в хорошем настроении людей, ждет момента, чтобы меня убить?
      Я открыла сумочку и достала "сикамп".
      Жан-Клод глянул на пистолет:
      - Нервничаете, ma petite?
      - Да.
      Он поглядел на меня, склонив голову набок:
      - Да, вы действительно нервничаете. Почему один человек-убийца нервирует вас сильнее, чем все противоестественные создания, с которыми вы имели дело?
      - Все остальные, кто хотел меня убить, хотели сделать это по личным причинам. А этот хочет меня убить, потому что для него это бизнес. Просто бизнес.
      - Но почему же это пугает вас сильнее? Вы же будете одинаково мертвы, каковы бы ни были мотивы убийцы?
      - Ну спасибо.
      Он коснулся моей руки, сжимающей пистолет.
      - Я же просто пытаюсь понять, ma petite, вот и все.
      - Не знаю, почему это меня тревожит, - сказала я. - Тревожит - и все. Я хочу, чтобы у врага было лицо. Если тебя кто-то убьет, это не должно быть просто ради денег.
      - То есть заказное убийство оскорбляет вашу моральную чувствительность? - спросил Жан-Клод. Голос его был вкрадчив, вежлив, даже чуть слишком, будто он смеется про себя.
      - Да, черт побери!
      - И вы при этом дружите с Эдуардом.
      - Я никогда не считала себя последовательной, Жан-Клод.
      - Вы - самый последовательный человек, которого я только знаю, ma petite.
      - Ничего себе последовательность - встречаться с двумя мужчинами!
      - Вы считаете, что невозможность выбора между нами делает вас легкомысленной?
      При этих словах он чуть наклонился ко мне, погладив рукав моего жакета.
      Беда была в том, что я почти уже выбрала. Почти ему сказала, но все же не сказала. Во-первых, я не на сто процентов была уверена. Во-вторых, Жан-Клод заставил меня с ним встречаться угрозой. Встречаться, а то он убьет Ричарда. Он хотел иметь шанс отбить меня у Ричарда, то есть встречаться по-настоящему. Как сформулировал он сам, "если Ричарду можно вас целовать, а мне нет, то это нечестно". Предполагалось, что, если я выберу Ричарда, Жан-Клод отойдет в сторону. Я думаю, он был достаточно эгоцентричен, чтобы именно это и иметь в виду. Принц города не может себе представить, что кто-то не будет им в конце концов покорен. Тем более женщина, имеющая доступ к его прекрасному телу. Он все предлагал этот доступ, я все отказывалась. Если я окончательно выберу Ричарда, он действительно отойдет с поклоном или устроит кровавую баню?
      Я смотрела в его темно-синие глаза и не знала. Мы были знакомы много лет, встречались много месяцев, но он был для меня загадкой. Я просто не знала, что он сделает. И не хотела нажимать эту кнопку - пока что.
      - О чем вы так серьезно думаете, ma petite? Только не говорите, что о наемном убийце, я вам не поверю.
      Я не знала, что сказать, и потому покачала головой.
      Его рука скользнула по моим плечам, он меня обнял. От такой близости его тела что-то затрепетала в животе. Он наклонился, будто хотел меня поцеловать, и я его остановила, упершись тыльной стороной ладони ему в грудь. Поскольку я теперь касалась его кожи, это вряд ли улучшило ситуацию.
      - Вы себя прилично вели всю дорогу, что случилось теперь?
      - Я просто хочу успокоить вас, ma petite.
      - Ага, как же.
      Он другой рукой обнял меня за талию и повернул к себе. Пистолет был у меня в руке, но казался как-то неуместным. Стрелять в Жан-Клода я не собиралась, и убийца не войдет в запертую дверцу. Такие действия в толпе, да еще и с копами-регулировщиками, были бы скорее наглыми, чем профессиональными.
      Я завела руку ему за спину, все еще держа пистолет.
      - Если вы меня поцелуете, мне снова, придется губы мазать.
      Он наклонился очень близко и шепнул прямо над моими губами:
      - Это не обязательно.
      И поцеловал меня в щеку, провел губами между щекой и подбородком, к шее.
      Я легонько ткнула стволом ему в лицо, отодвигая его туда, где мне видно, что он делает. Глаза у него стали бездонно-синие.
      - Шею не трогать, - сказала я, и вполне всерьез. Только однажды я согласилась дать ему кровь, и это было, когда он умирал. А вообще я телесными жидкостями с Принцем города не обмениваюсь.
      Он потерся щекой о ствол:
      - У меня на уме было нечто более низкое.
      И он опустил голову к моей ключице, вылизывая кожу. Я на миг подумала, насколько низко он собирается зайти, потом оттолкнула его.
      - Да нет, вряд ли, - сказала я наполовину со смехом.
      - Вам теперь лучше, ma petite?
      Я глядела на него секунду, потом рассмеялась. Мне действительно стало лучше.
      - Вы изворотливый сукин сын, вы это знаете?
      - Да, мне говорили.
      Полиция сумела раздвинуть толпу, и лимузин пошел вперед.
      - Вы это сделали, только чтобы меня подбодрить.
      Он широко раскрыл глаза:
      - Разве стал бы я делать что-нибудь подобное?
      Я уставилась на него и почувствовала, как улыбка сползает с моего лица. Я смотрела именно на него, не на предмет самого большого в мире вожделения, а на него, Жан-Клода. Принц города беспокоится о моих чувствах. Я покачала головой. То ли он становится лучше, то ли я себя обманываю?
      - О чем вы задумались, ma petite?
      Я качнула головой:
      - Как обычно. Пытаюсь понять степень вашей искренности.
      Он улыбнулся шире:
      - Я всегда искренен, ma petite, даже когда лгу.
      - Потому-то у вас это так хорошо получается.
      Он кивнул, почти что поклонился:
      - Совершенно верно. - Жан-Клод глянул вперед. - Нам сейчас выходить в море репортеров, ma petite. Вы не могли бы убрать пистолет? Боюсь, что пресса сочтет его несколько экстравагантным.
      - Пресса? Местные репортеры?
      - Да, местные.
      - Жан-Клод, что вы от меня скрываете?
      - Когда откроется дверь, ma petite, возьмите меня под руку и улыбнитесь, пожалуйста.
      Я нахмурилась:
      - И что будет?
      - Вы будете представлены миру.
      - Жан-Клод, что у вас на уме?
      - Это не у меня, ma petite. Я не настолько люблю свет славы. Совет вампиров выбрал меня в качестве представителя для прессы.
      - Я знаю, что вам пришлось выйти к местным вампирам из гроба, когда вам последний раз бросали вызов, и вы победили, но не опасно ли это? Я помню, что вы притворялись главной шестеркой некоего таинственного Мастера. Это хранило вас от вызовов извне.
      - Почти все Мастера используют подставную лошадь, ma petite. Это уменьшает число вызовов и людей-убийц.
      - Я все это знаю, так зачем вам выходить на люди?
      - Совет считает, что излишняя келейность дает козыри нашим противникам. Тем из нас, кто годится на корм репортерам, было приказано выйти на свет.
      - Как - на свет?
      - Спрячьте пистолет, ma petite. Сейчас швейцар откроет дверцу, и на нас уставятся телекамеры.
      Я глянула сердито, но убрала "сикамп" в сумочку.
      - Во что вы меня втравили, Жан-Клод?
      - Улыбайтесь, ma petite, или хотя бы не хмурьтесь.
      Дверь распахнулась раньше, чем я успела хоть что-то сказать. Ее держал человек в смокинге. Вспышки блицев ослепили, и я знала, что глазам Жан-Клода они куда неприятнее, чем моим. Он, улыбаясь, протягивал мне руку. Если он выдерживает столько света, не мигая, я могу вести себя прилично. Поругаться можно будет потом.
      Я вышла из машины и была рада, что держусь за руку Жан-Клода. Вспышки замелькали миниатюрными солнцами отовсюду. Толпа подалась вперед, в нас тыкали микрофонами, как кинжалами. Не держи он меня за руку, я бы прыгнула обратно в лимузин. Сейчас я только придвинулась ближе к Жан-Клоду, чтобы удержаться на ногах. Черт побери, куда девались распорядители?
      Какой-то микрофон чуть не ткнулся мне в рот. Слишком близко завопил женский голос:
      - Каков он в постели? Или это в гробу?
      - Чего? - спросила я.
      - Каков он в постели?
      Секундная почти тишина, все ждали моего ответа. Я не успела открыть рот и сказать что-нибудь соответствующее, как возник Жан-Клод, изящный и непринужденный, как всегда.
      - Мы не рассказываем о поцелуях, данных и полученных, не так ли, ma petite?
      Такого сильного французского акцента я никогда еще от него не слышала.
      - Ma petite - это вы так ее называете? - спросил мужской голос.
      - Оui, - ответил Жан-Клод.
      Я посмотрела на него, а он наклонился, будто целуя меня в щеку, и шепнул:
      - После будете испепелять меня взглядом, ma petite. Сейчас здесь повсюду камеры.
      Я хотела ему сказать, что мне наплевать, но это было не так. То есть я думала, что мне не наплевать. Я была как кролик, попавший в свет фар. Выскочи сейчас убийца с пистолетом, я бы так и стояла столбом. Эта мысль помогла мне овладеть собой и снова начать думать. Я пыталась разглядеть, что там за прожекторами, микрофонами, диктофонами, видеокамерами. На камерах я разглядела эмблемы по крайней мере двух крупных телесетей. Черт возьми.
      Жан-Клод отбивался от вопросов как профессионал, улыбчивый, изящный просто обложка журнала, а не вампир. Я улыбнулась, прильнула к нему, встав на цыпочки, прижалась губами к его уху почти вплотную, хоть лизни, зато микрофоны теперь меня не услышат. Это было и кокетливо, и ребячески, но ладно, ничто не совершенно. И я шепнула:
      - Уведите меня отсюда, а то я вытащу пистолет и сама проложу себе дорогу.
      Он засмеялся, и этот смех как меховая подкладка прошел по моей коже, теплый, щекотный и в чем-то непристойный. Репортеры заохали и заахали. Я подумала, не действует ли смех Жан-Клода в записи или в трансляции. Мысль пугала.
      - Ах ты шаловливая девочка, ma petite!
      - Никогда больше так меня не называйте! - яростно шепнула я.
      - Прошу прощения.
      Он улыбнулся, помахал рукой и повел меня сквозь толпу репортеров. Два швейцара-вампира пошли помогать нам пробиться. Оба они были крупные, мускулистые, и ни один из них не был мертв давно. У них были розовые щеки и почти живой вид, значит, уже на ком-то сегодня подкормились. Да, но и Жан-Клод тоже. Мне все труднее становилось осуждать монстров.
      Дверь открылась, мы вошли внутрь. Тишина - это было чудесно. Я повернулась к Жан-Клоду:
      - Как вы смели вот так выставить меня на прессу?
      - Это не подвергло вас опасности, ma petite.
      - А вам не пришло в голову, что, если я выберу Ричарда, а не вас, мне может не захотеться, чтобы все знали, как я встречалась с вампиром?
      Он чуть улыбнулся:
      - Достаточно хорош, чтобы встречаться, но недостаточно, чтобы объявить об этом публично?
      - Мы ходили куда угодно - от симфоний и до балетов. Я не стыжусь вас.
      - Правда? - Улыбка исчезла, сменившись чем-то другим, если не злостью, то чем-то похожим. - Отчего тогда вы сердитесь, ma petite?
      Я открыла рот - и закрыла. Дело в том, что я предпочитала не объявлять обо всем этом публично, поскольку, очевидно, никогда не верила, что могу выбрать Жан-Клода. Он - вампир, мертвец. В этот момент мне стало ясно, насколько я все же полна предрассудков. Он был вполне хорош, чтобы встречаться с ним. Держаться за руки, может быть, и немного больше. Но существовал предел, точка, где я всегда сказала бы "стоп", потому что он труп. Красивый труп, но вампир есть вампир. Влюбиться в него по-настоящему невозможно. И секс с ним иметь нельзя - никоим образом. Одно правило Жан-Клода насчет встреч с обоими ребятами я нарушала все время. Я не давала Жан-Клоду тех шансов, которые давала Ричарду. И теперь, когда все это попало в национальное телевидение, кот вылез из мешка. Меня смутило, что кто-то может подумать, будто я встречаюсь с ним на самом деле. Что будто я неровно дышу к ходячему мертвецу.
      И мою злость смыло сознание, что я - лицемерка. Не знаю, сколько из этого выразилось у меня на лице, но Жан-Клод склонил голову набок:
      - Мысли витают вокруг вашего лица, ma petite, но что за мысли?
      Я посмотрела на него прямо.
      - Мысли о том, что я должна перед вами извиниться.
      Он широко раскрыл глаза.
      - Исторический день. И за что вы хотите извиниться?
      Я не знала, как сказать это словами.
      - Вы были правы, а я нет.
      Он приложил пальцы к груди, пародируя крайнюю степень удивления.
      - Вы признаете, что относились ко мне как к некоей постыдной тайне, которую надо прятать. Изгнанной из ваших истинных чувств, пока вы обнимаетесь с Ричардом и его живой плотью.
      - Хватит, - нахмурилась я. - Посмотрим, буду ли я еще за что-нибудь приносить вам извинения.
      - Достаточно будет танца, - сказал он.
      - Я не танцую, вы это знаете.
      - Сегодня - открытие моего танцевального клуба, ma petite. Вы - моя дама. И вы действительно собираетесь отказать мне в одном-единственном танце?
      В такой формулировке это действительно звучало мелочно.
      - Один танец.
      Он улыбнулся - порочно, маняще. Так должен был змей улыбаться Еве.
      - Я думаю, у нас хорошо получится танцевать друг с другом, ma petite.
      - Сомневаюсь.
      - Я думаю, у нас друг с другом многое должно получиться хорошо.
      - Вам дай один танец, и вы уже хотите весь набор. Назойливый вы тип.
      Он чуть поклонился, улыбаясь, сияя глазами.
      К нам решительно подошла какая-то вампирша. Она была повыше Жан-Клода, то есть не ниже шести футов. Была она светловолосая и синеглазая, и будь ее внешность хоть на йоту более нордической, получилась бы девушка с плаката о превосходстве расы господ. На ней был фиолетово-синий купальник с прорезанными в стратегических точках отверстиями. Она была широкоплечая, мускулистая и при этом умела быть полногрудой. До самых бедер шли высокие сапоги того же цвета.
      - Анита Блейк, это Лив.
      - Позвольте, я угадаю, - сказала я. - Это Жан-Клод выбирал ваш наряд.
      Лив глянула на меня с высоты своего роста, будто меня можно было одним этим ростом подавить. Я не моргнула глазом, и она улыбнулась:
      - Он у нас босс.
      Я уставилась на нее и чуть не спросила почему. Ее возраст давил на меня просто физически. Шестьсот лет - вдвое, если не больше, старше Жан-Клода. Так почему босс - он? Ответ я прочитала кожей, он был как холодный ветер. Силы не хватает. Она не была Мастером вампиров, и никакой стаж этого не изменит.
      - На что это ты уставилась? - спросила она, заглянула мне в глаза и покачала головой. - Она действительно иммунна к нашему взгляду.
      - К твоему взгляду, - уточнила я.
      Она уперлась руками в бедра:
      - И что это должно означать?
      - То, что в тебе соку не хватит меня подавить.
      Она шагнула вперед:
      - А если я малость соку из тебя выдавлю?
      Вот этот момент, когда из-за отсутствия кобуры можно погибнуть. Нож я могла выхватить, но если я не хочу, чтобы она подходила близко, это не поможет. Можно сунуть руку в сумочку - мало кто ожидает, что в такой маленькой сумочке есть пистолет. Конечно, если Лив сообразит, что я делаю, она успеет меня опередить. С кобурой я бы попробовала, с сумочкой на ремне и пробовать не стоит. Вампиры все достаточно быстры.
      - Сколько у вас на счету ликвидаций вампиров, Анита? - спросил Жан-Клод.
      Вопрос меня удивил, а ответ еще больше удивил Лив.
      - Больше двадцати легальных ликвидаций.
      - А сколько всего, ma petite?
      - Не знаю, - ответила я. Вроде бы больше тридцати, но я, честно говоря, уже не помнила. Не помнила, сколько отняла жизней. Плохой признак.
      - Лив из моих, ma petite. При ней вы можете говорить откровенно.
      Я покачала головой:
      - Никогда не сознавайся в убийствах перед незнакомыми, Жан-Клод. Правило такое.
      Лив поглядела на меня, и то, что она увидела, ей не понравилось.
      - Значит, это и есть Истребительница. - Она покачала головой. Маловата что-то... - Она обошла меня, рассматривая, как лошадь на ярмарке. Когда она зашла мне за спину, я открыла сумочку, и когда она вернулась на место, пистолет был уже у меня в руке. Я, конечно, могла стрелять и из сумочки, но зачем, если нет необходимости?
      Лив еще раз покачала головой.
      - Хорошенькая, но не особо впечатляет. - Лив встала позади Жан-Клода, закинув сильные руки ему на плечи, провела ниже и остановилась на талии, гладя пальцами его тело.
      Она уже начинала меня сильно доставать.
      - Я могу сделать для тебя такое, чего ни один человек не может, Жан-Клод.
      - Ты грубо ведешь себя с Анитой. Второй раз я тебе это повторять не буду.
      Лив отпустила его и встала между нами.
      - Великого Жан-Клода довела до целомудрия маленькая человечица. Все смеются у тебя за спиной.
      - До целомудрия? - переспросила я.
      Жан-Клод поглядел на меня и вздохнул.
      - Пока вы не перестанете строить из себя монашенку, ma petite, мне тоже приходится изображать монаха.
      У меня глаза полезли на лоб, и я ничего с этим не могла сделать. Я знала, что и я, и Ричард имели когда-то роман и с тех пор хранили целомудрие. Но о Жан-Клоде я никогда не думала и не думала, каким образом он удовлетворяет свои потребности. А если бы и думала, то воздержание я исключила бы из рассмотрения.
      - Кажется, я вас удивил, ma petite.
      - Я думала, что каждый, кто так излучает секс, как вы... просто я об этом не думала.
      - Но если бы вы узнали, что я сплю с другой женщиной, живой или мертвой, встречаясь при этом с вами, что бы вы сделали?
      - Бросила бы вас тут же.
      - Вот именно.
      Лив засмеялась - некрасивым, лающим смехом.
      - Даже твоя человечинка тебе не верит.
      Жан-Клод повернулся к ней, и глаза его горели сапфировым пламенем.
      - Ты говоришь, что все смеются мне в спину.
      Она кивнула, все еще смеясь.
      - Но только ты смеешься мне в лицо.
      Смех оборвался, будто щелкнули выключателем. Она глядела на него.
      - Чуть больше покорности, Лив. Или это вызов моей власти?
      Она вздрогнула.
      - Нет, я хотела... то есть я не хотела.
      Он просто смотрел.
      - Тогда не лучше ли тебе попросить у меня прощения?
      Она упала на одно колено. Вид у нее не был испуганным - или не больше, чем если в обществе допустишь серьезный промах и пытаешься его загладить.
      - Я прошу прощения. Мастер. Я забылась.
      - Да, ты забылась. Лив. Не превращай это в привычку.
      Лив поднялась с колена, улыбчивая, радостная, прощенная. Только и всего. Политика висела в воздухе густой пеленой.
      - Просто она совсем не выглядит такой опасной, как ты говорил.
      - Анита, - попросил Жан-Клод, - покажите ей, что у вас в руке.
      Я сдвинула сумочку, показав пистолет.
      - Я бы уже держала в руках твое горло раньше, чем ты наставила бы эту игрушку.
      - Нет, - сказала я, - не вышло бы.
      - Это вызов? - спросила она.
      - Шестьсот лет жизни, с точностью до десяти лет в ту или другую сторону, - сказала я. - Не выбрасывай такое ради минутной рисовки.
      - Откуда ты знаешь мой возраст?
      Я улыбнулась:
      - Лив, я сегодня действительно не в настроении блефовать. Не испытывай меня.
      Она смотрела на меня, щуря свои потрясающие глаза.
      - Ты некромант, а не просто подъемщик трупов. Я тебя слышу у себя в голове, почти как другого вампира. - Она повернулась к Жан-Клоду. - А почему я ее раньше не слышала?
      - Ее сила вспыхивает, когда ей угрожают.
      Это было ново и для меня. Насколько я знала сама, я никакой силы в тот момент не применяла. Но вслух я не стала этого говорить. Не время было задавать глупые вопросы, да и умные тоже.
      Лив шагнула в сторону, почти испугавшись.
      - Через час открытие, у меня еще много работы. - И она направилась к двери, не сводя с меня глаз.
      Я смотрела ей вслед, довольная ее реакцией, но не понимая ее.
      - Пойдемте, Анита, - сказал Жан-Клод, - я хочу показать вам мой клуб.
      Я пошла вслед за ним по клубу. Старый склад перестроили, выпотрошили, так что осталось три этажа с перилами на каждом ярусе. Главный танцевальный зал был огромный, сияющий, освещенный скрытым светом, лившимся непонятно откуда.
      С потолка свисали какие-то предметы. Сначала я решила, что это тела, но это были манекены - резиновые куклы в натуральную величину, из тех, что используют в испытаниях автомобилей на разрушение. Некоторые были голыми, некоторые завернуты в целлофан, черную кожу или винил. Была резиновая кукла в металлическом бикини. Они свисали с потолка на цепях разной длины. Фигуры составляли мобиль.
      - Очень необычно, - сказала я.
      - Их создал специально для клуба подающий надежды молодой художник.
      - У него получилось.
      Я сунула пистолет обратно в сумочку, но закрывать ее не стала. Так его можно было вытащить неожиданно быстро, а к тому же я не могла разгуливать всю ночь с заряженным пистолетом в руке. В конце концов руку начинает сводить, как бы ни был мал пистолет.
      Жан-Клод поплыл через танцевальный зал, я за ним.
      - Лив меня испугалась. Почему?
      Он грациозно обернулся, улыбаясь:
      - Вы же Истребительница.
      Я покачала головой:
      - Она сказала, что ощущает меня у себя в голове, как другого вампира. Что она имела в виду?
      Он вздохнул:
      - Ma petite, вы некромант, и ваша сила растет, когда вы ею пользуетесь.
      - Так чем же это могло испугать шестисотлетнего вампира?
      - Вы неумолимы, ma petite.
      - Это одно из моих лучших качеств.
      - Если я отвечу на ваш вопрос, вы будете вместе со мной радоваться моему клубу и будете моей дамой, пока не появится убийца?
      - Спасибо, что напомнили.
      - Вы не забывали.
      - Да, не забывала. Ладно, ответьте на мой вопрос, и я буду изображать вашу даму.
      - Изображать?
      - Бросьте играть словами и ответьте на вопрос. На два вопроса. - Я вспомнила еще один вопрос, на который мне нужен ответ.
      Он приподнял брови, но кивнул.
      - В фольклоре, в распространенных мифах вампирам приписывают умения, которыми мы не владеем: управлять погодой, перекидываться животными. Считается, что некроманты могут управлять мертвыми всех видов.
      - Управлять? Вы имеете в виду не только подъем зомби?
      - Да, ma petite, не только.
      - И Лив испугалась, что я подчиню ее себе?
      - Нечто вроде этого.
      - Но это нелепо. Я не могу командовать вампирами.
      И при этих словах я сразу пожалела, что их сказала. Это была неправда. Я однажды подняла вампира. Один раз. И мне хватило этого одного раза.
      Очевидно, что-то на моем лице выразилось, потому что Жан-Клод тронул меня за щеку.
      - Что случилось, ma petite? Что наполнило ваши глаза таким... ужасом?
      Я открыла рот и солгала:
      - Если бы я умела командовать вампирами, Серефина не уделала бы меня начисто два месяца назад.
      На его лице выразилось сочувствие.
      - Она мертва, ma petite, мертва воистину и окончательно - вашими стараниями.
      Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба, шелковыми мягкими губами, придвинулся ближе, и мне стало легче.
      От чего дико выросло чувство вины. Да, меня все еще преследовали кошмары о Серефине, и это была правда. Стоило произнести ее имя, и у меня сводило под ложечкой. Из всех вампиров, с которыми мне приходилось иметь дело, она ближе всех была к тому, чтобы мной завладеть. Не убить - это рано или поздно все равно случится. Нет, она чуть не сделала меня вампиром. Она предложила мне нечто куда более драгоценное, чем секс или власть, - она предложила мир. Это была ложь, но ложь бывает разная. Эта была хороша.
      И почему не сказать Жан-Клоду правду? А потому что не его это собачье дело. А если откровенно, меня пугало то, что я тогда сделала, и я не хотела с этим иметь дела. Не хотела об этом думать. Не хотела знать, каковы логические следствия из возможности поднять вампира в дневные часы. Я очень хорошо умею в упор не видеть того, с чем не хочу иметь дела.
      - Вы дрожите, ma petite.
      Он отступил, рассматривая мое лицо.
      Я мотнула головой:
      - За мной охотится убийца, а вы спрашиваете, почему я дрожу.
      - Ma petite, я вас слишком хорошо знаю. Вы дрожите не поэтому.
      - Мне не нравится, что вы меня используете как бабу-ягу для запугивания вампиров. Я не так страшна.
      - Нет, но я поддерживал эту иллюзию.
      Я отодвинулась:
      - То есть вы говорили другим вампирам, что я могу ими управлять?
      - Намекал изредка. - Он улыбнулся, этакое простое выражение лица, когда понятно, что мысли у него совсем не невинные.
      - А зачем, ради всего святого?
      - Я кое-чему научился от нашего дипломата Ричарда. Он многих волков перетянул на свою сторону, просто пообещав хорошо с ними обращаться и не заставлять их делать того, чего они не хотят.
      - И что? - спросила я.
      - Я приглашал вампиров в свою паству, обещая им не страх и не подавление, а безопасность.
      - Лив, например?
      Он кивнул.
      - А как вы страхуете себя от дворцового переворота? - спросила я.
      - Есть способы.
      - Например, угрожать им некромантом, - сказала я.
      - Разумеется, - улыбнулся он.
      - Этому не всякий поверит.
      - Я точно не поверю, - сказал новый голос.
      15
      Я повернулась к новому вампиру. Высокий, стройный, кожа цвета свежевыстиранных белых простыней, но под простынями нет движущихся мускулов, простыни не плывут вниз по лестнице и не шагают по комнате с божественным величием. Волосы спадали ниже плеч, даже не рыжие, а красные, почти цвета крови, и на фоне его бледности этот цвет просто кричал.