Ричард схватился за простыню, смял ее рукой, дернул меня за нее к себе, поднял на цыпочки и поцеловал. Я просто замерла. Удар, крик - этого я ожидала. Но не поцелуя.
      Он надавил губами, заставляя меня открыть рот. Ощутив его язык, я отдернула голову.
      Ричард положил мне ладонь на затылок, будто силой хотел заставить целоваться с ним. Ярость на его лице ужасала.
      - Я стал недостаточно хорош для поцелуев?
      - Я видела, как ты ел Маркуса.
      Он отпустил меня так резко, что я упала на пол, запутавшись в простыне. Попыталась подняться на колени, но ноги застряли, простыня соскользнула с одной груди. Я попыталась ее натянуть. Наконец-то смутилась.
      - Позавчера я мог касаться их и целовать. Сегодня мне даже нельзя их видеть.
      - Не надо, Ричард.
      Он встал передо мной на четвереньки, и мы оказались глаза в глаза.
      - Чего не надо? Не надо психовать, что ты дала вампиру? - Он пополз вперед, придвинулся почти вплотную. - Ты дала трупу, Анита. Как, хорошо это было?
      Я смотрела на него, уже не смущаясь, а злясь.
      - Да, это было хорошо.
      Он дернулся, будто я его ударила. Лицо его сморщилось, глаза лихорадочно забегали по комнате.
      - Я люблю тебя, Анита! - Вдруг на меня поднялись полные страдания глаза. - Я люблю тебя.
      Я старалась раскрыть глаза пошире, чтобы слезы не потекли по щекам.
      - Я знаю, и мне жаль.
      Он отвернулся, не встав с колен. Ударил по полу ладонью, заколотил двумя кулаками, пока белый ковер не окрасился кровью.
      Я вскочила, наклонилась над ним, боясь дотронуться.
      - Ричард, не надо, пожалуйста, не надо! Слезы текли, и я не могла их остановить. Я встала на колени рядом с ним:
      - Ричард, ты же себе руки разбиваешь, перестань!
      Я схватила его за окровавленные запястья, сжала. Он глядел на меня, и взгляд его был полон человеческой муки.
      Я дотронулась до его лица, до шрама от когтя. Он прильнул ко мне, и по его щекам покатились слезы. От его взгляда я замерла неподвижно. Он коснулся губами моих губ, и я не отдернулась, но и не стала целовать в ответ.
      Он отодвинулся - настолько, чтобы ясно видеть мое лицо.
      - До свидания, Анита. - Он поднялся на ноги. Я столько хотела сказать, но все это не имело бы смысла. Уже ничего нельзя было исправить. Ничем не стереть того, что видела я этой ночью и что при этом почувствовала.
      - Ричард, я... Ричард... мне очень жаль...
      - Мне тоже. - Он пошел к двери, остановился, взявшись за ручку. - Я всегда буду тебя любить.
      Я открыла рот - но не издала ни звука. Ничего я не могла сказать, кроме как "Я люблю тебя, Ричард, и нет слов, чтобы передать, как я сожалею".
      Он открыл дверь и вышел, не оглянувшись. Когда дверь закрылась, я села на пол, закутавшись в шелк простыни. Она пахла одеколоном Жан-Клода, но был в ней теперь и запах Ричарда. Лосьон его лип к ткани, к моим губам.
      Как я могла его отпустить? А как я могла его удержать?
      Я сидела на полу и ничего не делала, потому что не знала, что мне делать.
      41
      Позвонив на автоответчик Эдуарда, я оставила сообщение. Я не могла оставаться там, где была. Не могла смотреть на разгромленную спальню и видеть страдающие глаза Ричарда. Я должна была уйти. Должна была позвонить Доминику и сказать, что я не приду. Триада силы не будет действовать, если хотя бы двоих из нас не будет на месте. Жан-Клод у себя в гробу, а Ричард исчез со сцены. Непонятно, что дальше будет с нашим маленьким триумвиратом. Я не могла себе представить, что Ричард будет стоять и смотреть, как я лапаю Жан-Клода, если я не буду лапать и его. Я могла его понять.
      Странно, но от мысли, что он будет спать с Райной, я по-прежнему зеленела от ненависти. У меня не было права его ревновать, а я ревновала. Только подумать.
      Я оделась в черные джинсы, безрукавку и черный блейзер. Сегодня ночью мне работать, а Берт устроит истерику за появление на работе в черном. Он считал, что это создает неверный имидж. И пошел он куда подальше. Черное мне сегодня под настроение.
      Браунинг в наплечной кобуре, "файрстар" в боковой, по ножу на каждой руке и нож вдоль спины. К работе готова.
      Дам Эдуарду еще десять минут и пойду отсюда. Если где-то там еще прячется убийца, я ему буду почти рада.
      В дверь постучали, я вздохнула:
      - Кто там?
      - Кассандра.
      - Заходи.
      Она вошла в дверь, увидела разломанную кровать и усмехнулась:
      - Слыхивала я про бурный секс, но это даже смешно.
      На ней было длинное белое платье почти до лодыжек, завершали туалет белые чулки и белые туфли.
      Длинные волосы развевались вдоль спины, вид у нее был приятный и летний.
      Я мотнула головой:
      - Это сделал Ричард.
      Она перестала улыбаться.
      - Он узнал, что ты спала с Жан-Клодом?
      - Уже все знают? - спросила я.
      - Еще не все. - Она вошла в комнату, закрыла дверь, покачала головой. - Он тебе ничего не сделал?
      - Он меня не стал бить, если ты это имеешь в виду. Но чувствую я себя очень дерьмово.
      Кассандра подошла к кровати, рассматривая. Взялась за край рамы, одной рукой потянула, придерживая другой. Она подняла несколько сотен фунтов металла и дерева, будто вся конструкция ничего не весила, и аккуратно поставила на ковер.
      Я подняла бровь:
      - Впечатляет.
      Она улыбнулась почти застенчиво.
      - Одно из сомнительных преимуществ ликантропа - что можно поднять почти все, что хочешь.
      - Я понимаю этот соблазн.
      - Я так и думала, - сказала она и начала подбирать подушки и разорванные простыни. Я стала ей помогать. - Наверное, надо сначала положить на место матрац, - предложила она.
      - Ладно. Тебе помочь?
      Она рассмеялась:
      - Поднять его я могу, но он очень неудобный.
      - Да уж.
      Я взялась за край матраца.
      Кассандра встала рядом со мной, подняв матрац левой рукой. Какое-то странное выражение прошло по ее лицу.
      - Мне очень жаль.
      - Я всерьез говорила раньше насчет тебя и Ричарда. Я хочу, чтобы он был счастлив, - сказала я.
      - Мне это очень лестно. Ты мне нравишься, Анита, очень нравишься. А лучше бы не нравилась.
      Я еще успела недоуменно нахмуриться, когда ее точеный кулачок просвистел размытой полосой из ниоткуда и ударил меня в лицо. Я почувствовала, как падаю назад, на пол, и не успела закрыться от удара затылком. Но больно не было. Когда надо мной сомкнулась чернота, я вообще ни черта не чувствовала.
      42
      Из темноты я выплывала медленно, будто пробуждаясь от глубокого сна. Что меня разбудило - не знаю, я не помню, как засыпала. Попыталась перевернуться - и не смогла. И вдруг проснулась резко, с широко раскрытыми глазами, с напряженным телом. Меня уже раньше связывали, и это - одно из наименее любимых мной состояний. На несколько мгновений я поддалась животной панике, дергая веревки, связывающие мне лодыжки и запястья. Дергала и тянула, пока не сообразила, что только сильнее завязываю узлы.
      Тогда я заставила себя лежать совершенно неподвижно. Сердце стучало в ушах так громко, что ничего больше слышно не было. Руки у меня были связаны над головой и выгнуты под таким острым углом, что напряжение от лопаток доходило до кистей. Даже чуть приподнять голову, чтобы посмотреть на щиколотки, было уже больно. За связанные ноги я была привязана к ногам незнакомой кровати. Опустив голову обратно, я увидела, что руки привязаны к ее изголовью. Веревка была черная и мягкая, и если бы мне надо было угадать, из чего она, я бы назвала плетеный шелк. Такая, как могла бы валяться где-нибудь в чулане у Жан-Клода. На долю секунды мелькнула эта мысль, а потом в комнату вошла явь, и у меня сердце на секунду остановилось.
      К ногам кровати подошел Габриэль. Он был одет в черные кожаные штаны, настолько обтягивающие, что будто обливали его тело, и в черные высокие сапоги до оснований бедер с ремнями наверху. Выше талии он был обнажен, и в левом соске у него блестело серебряное кольцо, в пупке - еще одно. Серебро блестело и в ушах, бросая зайчики, когда он шел к моей кровати. Длинные густые черные волосы упали вперед, обрамляя бурю серых глаз. Он обошел спинку изголовья, скрылся из виду и вновь медленно вернулся в кадр.
      Сердце у меня снова начало биться, и билось так сильно, что почти не давало дышать. Браунинг, "файрстар", кобуру и все прочее у меня забрали. Ножен на руках не было. Напрягая спину, я все еще чувствовала ножны на спине, а закинув голову назад, ощутила рукоять ножа. Надо, наверное, благодарить, что меня не раздели и не нашли его. Судя по тому, как Габриэль кружил вокруг кровати, до этого еще дойдет.
      Я попыталась заговорить, не смогла, проглотила слюну и попыталась снова.
      - Что это значит?
      Мой голос прозвучал на удивление спокойно, даже для меня.
      Комнату заполнил женский смех, густой и высокий. Только это, конечно, была не комната. Мы были в сарае, где делали похабные фильмы, и у комнаты было всего три стены. Светильники надо мной еще не горели.
      В поле зрения появилась Райна на высоких каблуках цвета крови. На ней было что-то вроде красной кожаной комбинации, оставлявшей открытыми ноги и большую часть бедер.
      - Привет, Анита, ты отлично выглядишь. Я медленно вдохнула через нос и так же медленно выдохнула. Сердце стало биться чуть реже.
      - Ты до того, как сделать что-нибудь театральное, поговори с Ричардом. Сегодня открылась вакансия лупы. Она озадаченно склонила голову набок:
      - О чем ты говоришь?
      - Она спала с Жан-Клодом. - Кассандра вышла на край выгородки, спиной к стене. И вид у нее был обычный. Если она и ощущала неудобство, что выдала меня Райне, заметно это не было. И за это я ее больше всего ненавидела.
      - А ты не собираешься спать с ними обоими? - спросила Райна.
      - Не планировала, - ответила я. Каждый раз, когда я открывала рот, и никто меня не трогал, мне становилось чуть спокойнее. Если Райна это сделала, чтобы убрать меня с дороги, дальше ей идти незачем. Если же это месть за Маркуса, то я крупно влипла.
      Райна села на кровать у меня в ногах. Я непроизвольно напряглась: ничего не могла с собой поделать. Она заметила это и засмеялась.
      - О, с тобой будет очень весело!
      - Можешь быть самкой-альфа, мне эта работа не нужна.
      Райна вздохнула, погладила мне ногу, разминая мышцу вверху бедра, почти машинально, как гладят собаку.
      - Ричард меня не хочет, Анита. Он считает меня испорченной. Он хочет тебя.
      Она стиснула мне бедро так, будто сейчас отрастит когти и вырвет мышцу. Только когда я чуть вскрикнула, она остановилась.
      - Чего ты хочешь?
      - Твоих мучений, - улыбнулась она. Я повернула голову к Кассандре:
      - Зачем ты им помогаешь?
      - Я - волк Сабина.
      У меня сузились глаза.
      - Что ты имеешь в виду?
      Райна вползла на кровать, прилегла ко мне, прижалась всем телом, стала водить пальцем по животу. Лениво так, не сосредоточенно. Не хотелось бы мне здесь быть, когда она сосредоточится.
      - Кассандра с самого начала была подсадной уткой, не правда ли, дорогая?
      Кассандра кивнула, подошла и встала рядом. Ореховые глаза ее были спокойны, слишком спокойны. Что бы она ни чувствовала, это было тщательно скрыто за этим симпатичным лицом. А вопрос в том, есть ли там хоть что-то, что было бы мне полезно?
      - Доминик, Сабин и я - триумвират. Такой, каким могли стать вы с Ричардом и Жан-Клодом.
      Мне это прошедшее время не понравилось.
      - Ты - та женщина, ради которой он бросил свежую кровь?
      - Я верю в святость жизни. Я думала, что ценю ее превыше всего. Когда золотая красота Сабина стала гнить, я поняла, что это не так. И я сделаю все - все, - чтобы помочь ему выздороветь.
      В глазах ее мелькнуло что-то вроде страдания, и она отвернулась. Когда же она снова повернулась ко мне, на ее лицо вернулось форсированное спокойствие, только руки еще дрожали. Заметив это, она обхватила себя за плечи. И улыбнулась, но это не была довольная улыбка.
      - Я должна для него это сделать, Анита. И мне жаль, что ты и твои оказались втянуты в нашу проблему.
      - И как же я в это втянута?
      Райна погладила меня по животу, приблизив ко мне лицо.
      - У Доминика есть чары для лечения Сабина. Перенос магической сути, можно было бы это назвать. И все, что для этого нужно, - точно выбранный донор. - Она так пододвинулась, что, лишь откинув голову назад, я избежала касания губ. А она шептала теплым дыханием прямо мне в лицо. - Совершенный донор. Вампир, обладающий силой Сабина, точно ему соответствующий, и слуга либо вервольф-альфа, связанный с этим вампиром.
      Я повернулась поглядеть на нее - не удержалась. Она поцеловала меня, прижавшись ко мне, пытаясь засунуть язык мне в рот. Я укусила ее за губу до крови.
      Она отдернулась с криком испуга, поднесла руку ко рту и посмотрела на меня.
      - Это тебе дорого будет стоить.
      Я плюнула в нее ее же кровью. Глупо было это делать - злить Райну явно не было мне полезно, но видеть, как с ее смазливого лица капает кровь, это почти того стоило.
      - Габриэль, иди развлекать миз Блейк.
      Это привлекло мое внимание. Габриэль влез на кровать, прижался ко мне, как Райна, с другой стороны. Он был высоким, шесть футов, потому не так хорошо поместился, но недостаток соответствия размера он восполнял техникой. Он оседлал меня и наклонился, как в упоре лежа, все ближе и ближе придвигая рот. Потом быстрыми движениями стал вылизывать мой окровавленный подбородок. Я отдернулась.
      Он схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на себя. Держал он как в тисках, сжимая пальцы, когда я пыталась вырваться. Сила у него была такая, что, если бы он нажал еще, размозжил бы мне челюсть. И он слизывал кровь у меня с подбородка и губ медленными ласкающими движениями.
      Я завопила и тут же мысленно обругала себя за это. Ему ведь того только и надо. Паника не поможет. Паника не поможет. Я повторяла это снова и снова, пока не перестала натягивать веревки. Я не побеждена. Пока нет. Пока нет.
      Кассандра влезла на кровать - я видела ее уголком глаза, только белое платье. Габриэль все так же не давал мне шевельнуться.
      - Отпусти ее лицо, чтобы она на меня посмотрела.
      Габриэль глянул на нее и зашипел.
      Из губ Кассандры донеслось низкое рычание.
      - Киска, я сегодня в настроении подраться. Не надо облегчать мне работу.
      - Разве тебя не ждут на церемонии? - спросила Райна. - Разве ты не нужна Доминику, чтобы все получилось?
      Кассандра приподнялась, и голос ее, низкий и рычащий, с трудом выходил из человеческих губ.
      - Я поговорю с Анитой и уйду или вообще не уйду.
      Райна подошла к кровати с другой стороны.
      - Ты никогда не найдешь Мастера вампиров, так точно подходящего твоему Мастеру, как Жан-Клод. Никогда. И ты подвергнешь опасности его единственный шанс на исцеление?
      - Я поступлю так, как пожелаю, Райна, ибо я - альфа. Когда Ричарда не станет, я буду вожаком стаи. Не забывай об этом.
      - Так мы не договаривались.
      - Мы договаривались, что ты убьешь Истребительницу еще до нашего приезда в город. Ты этого не сделала.
      - Маркус нанимал лучших. Кто знал, что ее будет так трудно убить?
      - Я знала, с тех самых пор, как ее увидела. Ты всегда недооцениваешь других женщин. Райна, это одна из твоих слабостей. - Кассандра подалась к Райне. - Ты пыталась убить Ричарда раньше, чем Доминик использует его для заклинания.
      - Он собирался убить Маркуса.
      Кассандра покачала головой:
      - Ты впала в панику. Райна, вместе со своим Маркусом. И теперь Маркус мертв, а ты стаю держать не сможешь. Слишком многие ненавидят тебя. И многие любят Ричарда или восхищаются им по крайней мере.
      Я хотела было спросить, где Ричард и Жан-Клод, но боялась, что знаю это. Церемония, жертвоприношение, но, чтобы оно удалось, им нужна Кассандра. Я не хотела ее торопить.
      - Ты и была алиби Доминика, - сказала я. - Не то чтобы я была против, но почему я до сих пор жива? Кассандра наклонилась ко мне:
      - Габриэль с Райной хотят снять тебя в фильме. Если ты дашь мне слово, что не будешь мстить никому из нас за смерть твоих мужчин, я буду драться за твою свободу. Я открыла рот, чтобы дать обещание. Она помотала пальцем у меня перед носом.
      - Без вранья, Анита. Между нами оно не пройдет.
      - Слишком для этого поздно, - сказала я. Кассандра кивнула:
      - Верно, и это меня печалит. В других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями.
      - Ага.
      От этого было еще больнее. Ничто так не втирает соль в раны, как предательство. Ричард мог бы сейчас согласиться со мной.
      - Где Ричард и Жан-Клод?
      Она посмотрела на меня пристально.
      - Даже сейчас ты думаешь, что можешь их спасти?
      Я хотела пожать плечами, но не могла.
      - Думать не запрещается.
      - Ты была приманкой и заложницей для этих двоих.
      Габриэль залез на меня, прижимаясь всем телом. Он был тяжел. Если получаешь наслаждение, то не замечаешь, насколько тяжел мужчина. Он сполз вниз, свесив ноги с кровати, и сложил руки у меня на груди, положив на них подбородок, а смотрел он на меня так, будто у него впереди весь день, вся ночь, все время мира.
      - Я очень удивилась, узнав, что ты сегодня разорвала с Ричардом, Анита, - сказала Райна. - Мы ему послали локон твоих волос с запиской, что в следующий раз пришлем руку. Он приехал один, никому не сказав, как мы потребовали. Он действительно дурак.
      На Ричарда это было похоже, но все равно меня удивило.
      - Но Жан-Клода-то вы не заманили на локон моих волос.
      Райна встала так, чтобы я лучше ее видела, и улыбнулась мне сверху.
      - Совершенно верно, мы даже и не пытались. Жан-Клод понял бы, что мы все равно тебя убьем, и пришел бы со всеми своими вампирами и верными ему волками. Была бы кровавая баня.
      - Как же вы его заполучили?
      - Кассандра его предала. Правда, Кассандра?
      Кассандра смотрела ничего не выражающими глазами.
      - Если бы Ричард с тобой не порвал, вы, быть может, могли бы вылечить Сабина. Просьба о помощи - это был исходный предлог, чтобы проникнуть на вашу территорию, но вы оказались сильнее, чем Доминик сначала думал. Ты удивила нас тем, что у тебя нет вампирских меток. Ты должна была тоже быть жертвой, но без хотя бы одной метки вампира это бесполезно.
      Ура мне.
      - Ты видела, как я залечила порез Дамиана и зомби. Я могу вылечить Сабина. Ты это знаешь, Кассандра. Ты сама видела.
      Она покачала головой:
      - Болезнь пробралась Сабину внутрь. Поражен его мозг. Если бы ты вылечила его сегодня, тут еще было бы о чем спорить. Но он должен быть в здравом уме, чтобы заклинание подействовало. Еще один день - и будет поздно.
      - Если вы убьете Ричарда и Жан-Клода, у меня не будет сил вылечить Сабина. Если Доминик собирался принести в жертву нас всех, значит, для заклинания нужны мы все трое.
      Что-то мелькнуло у нее в лице. Я была права.
      - Доминик не уверен, что заклинание подействует без слуги-человека в круге. Я права? Кассандра покачала головой.
      - Это надо сделать сегодня.
      - Если вы убьете их обоих, а Сабина это не вылечит, ты лишишь его последнего шанса. Наш триумвират его может вылечить, и ты это знаешь.
      - Ничего я такого не знаю. Ты сейчас готова мне луну с неба пообещать.
      - Это так, но все равно мы можем его вылечить. Если ты убьешь Ричарда и Жан-Клода, этого шанса не будет. Дай нам хотя бы попытаться. Если не получится, можешь принести их в жертву завтра. Я дам Жан-Клоду поставить на меня первую метку. И либо мы вылечим Сабина, либо идеально подойдем для заклинания Доминика.
      Я всю волю вложила в то, чтобы она меня слушала. Чтобы она верила.
      - А Сабин завтра ночью сможет прочесть свою часть заклинания? спросила Райна, придвинувшись к Кассандре вплотную. - Когда у него сгниют мозги, останется только запереть его в ящике с крестами и засунуть ящик подальше.
      У Кассандры сжались кулаки, а в глазах мелькнул первобытный страх. Райна обратилась ко мне тоном непринужденной беседы:
      - Понимаешь ли, Сабин не умрет. Он превратится в лужицу грязи, но не умрет. Правда, Кассандра?
      - Да! - почти крикнула Кассандра. - Да, он не умрет. Он просто обезумеет. Сохранит все силы триумвирата, но станет сумасшедшим. Его придется запереть и надеяться, что заклинания Доминика смогут удержать его силу. Если нет, совет заставит нас сжечь его заживо, и только тогда придет смерть.
      - Но тогда, - заметила Райна, - вы с Домиником тоже умрете. Метки вампира утащат вас в ад вслед за ним.
      - Да! - рявкнула Кассандра. Она глядела на меня со смешанным выражением злости и беспомощности.
      - А я должна тебе сочувствовать? - спросила я.
      - Нет, Анита, ты должна умереть.
      Я попыталась придумать что-нибудь полезное. Это было нелегко под тяжестью лежащего на мне Габриэля, но если я этого не сделаю, погибнем мы все.
      Кассандра вздрогнула, будто кто-то до нее дотронулся. Покалывающая сила прошла от нее по моему телу, покрывая его мурашками. Габриэль поводил пальцами мне по рукам, удерживая эту гусиную кожу.
      - Мне пора, - сказала Кассандра. - До утра ты еще успеешь пожалеть, что тебя не принесли в жертву. - Она поглядела на Габриэля, на Райну. Перерезанное гордо - это намного быстрее.
      Я с ней была согласна, но не знала, что сказать. Мы обсуждали различные способы прекращения моей жизни, и ни один из них мне не казался особенно удачным.
      - Мне очень жаль, - сказала Кассандра, глядя на меня.
      - Если тебе действительно жаль, - ответила я, - развяжи меня и дай мне какое-нибудь оружие. Она печально улыбнулась:
      - Сабин мне приказал этого не делать.
      - Ты всегда делаешь то, что тебе приказано?
      - В этом деле - да. Если бы красота Жан-Клода гнила на твоих глазах, ты бы тоже все ради, него сделала.
      - Ты кого пытаешься уговорить, меня или себя?
      Она чуть качнулась, и волна силы прокатилась от ее тела к моему. Габриэль лизнул мне руку.
      - Мне пора. Круг скоро замкнется. - Она поглядела на меня, на Габриэля, который водил по мне языком. - Мне действительно жаль, Анита, что так вышло.
      - Если ищешь прощения, молись. Бог тебя, быть может, и простит. Я нет.
      Кассандра еще секунду посмотрела на меня.
      - Что ж, да будет так. Прощай, Анита.
      И она исчезла белым вихрем, как скоростной призрак.
      - Отлично, - сказала Райна, - а теперь ставим свет и делаем несколько пробных кадров.
      Свет полыхнул невыносимой яркостью. Я закрыла глаза. Габриэль пополз по мне вверх, и я открыла их.
      - Мы собирались раздеть тебя догола и растянуть на веревках, но Кассандра не позволила бы. Зато теперь она слишком занята своими делами. Он взял меня за виски, прихватив волосы. - Мы тут положили тебе грим на лицо, пока ты была в отключке. А теперь можем и тело загримировать для фотогеничности. Твое мнение?
      Я пыталась придумать что-нибудь полезное. Что-нибудь вообще. И ничего в голову не лезло. Он наклонялся надо мной, ближе и ближе, открыл рот и показал клыки. Не вампирские клыки, а небольшие леопардовые. Ричард мне говорил, будто Габриэль столько времени провел в образе зверя, что уже не вернулся обратно до конца. Занимательно.
      Габриэль поцеловал меня легко, потом сильнее, просовывая язык ко мне в рот. Отодвинулся.
      - Кусай меня. - Он стал меня целовать, снова отодвинулся лишь настолько, чтобы прошептать: - Кусай меня.
      Габриэля заводила боль. Я не хотела его заводить еще сильнее, но когда его язык лез почти ко мне в глотку, трудно было не сделать того, что он просит. Он стал теребить мне груди, сжимая так, что я ахнула от боли.
      - Укуси, и я перестану.
      Я укусила его за губу, укусила так, что, когда он дернулся назад, его плоть натянулась между нами. Кровь хлынула ко мне в рот. Я выпустила его и плюнула кровью ему в лицо. Он был так близко, что она расплескалась красным дождем.
      Он рассмеялся, вытирая пальцами окровавленную губу, суя их в рот и слизывая кровь с них.
      - Ты знаешь, как я стал леопардом-оборотнем? Я смотрела молча.
      Он легко, небрежно дал мне пощечину. У меня из глаз посыпались искры.
      - Отвечай, Анита!
      Когда в глазах чуть прояснилось, я спросила:
      - А какой был вопрос?
      - Ты знаешь, как я стал леопардом-оборотнем? Мне не хотелось играть в эту игру, участвовать в постельных разговорах а 1а Габриэль, но получать опять по морде тоже не хотелось. Ему очень нетрудно будет отправить меня в нокаут, а выйду я оттуда в худшей форме, чем сейчас. Трудно поверить, но правда.
      - Нет, не знаю.
      - Я всегда любил боль, еще когда был человеком. Я познакомился с Элизабет, а она была леопардом. Мыс ней трахались, но я просил ее перекинуться в этот момент. Она говорила, что боится меня убить.
      Он наклонился надо мной, и с его губы падали медленные, тяжелые капли крови.
      Я моргала, отворачивалась, стараясь, чтобы кровь не попала в глаза.
      - Я тогда чуть не погиб.
      Я отвернула голову набок до упора, и его кровь капала мне на висок, на щеку.
      - И секс того стоил? Он наклонился и стал слизывать с меня кровь.
      - Такого секса у меня никогда не было.
      У меня из горла рвался крик. Я его проглотила, и это было больно. Должен быть выход. Должен быть, должен быть. Раздался мужской голос:
      - Ложись на нее, как будет на съемке, и давайте ставить свет.
      Я поняла, что это группа. Режиссер, оператор, еще дюжина народу, и никто не будет мне помогать.
      Габриэль вынул из высокого черного сапога нож. Рукоятка у ножа была черной, но лезвие сияло серебром. Я не могла удержаться, чтобы не рассматривать его. И до того мне тоже было страшно, но не так. Страх жег горло, грозя вырваться наружу воплями. Меня испугало не лезвие. Секунду назад я бы все на свете отдала, чтобы Габриэль перерезал веревки. Сейчас я бы отдала все, чтобы он этого не делал.
      Габриэль положил руку мне на живот и впихнул колено меж моих связанных ног. Они не могли сильно разъехаться, и я этому радовалась, но Габриэль извернулся и потянулся ножом вниз. Я знала, что будет, еще до того, как он разрезал веревку. Ноги у меня освободились, и Габриэль почти одновременно вдвинулся между ними - я не успела ни сопротивляться, ни как-то попытаться воспользоваться свободой. У него был большой опыт.
      Габриэль елозил по моим бедрам, раздвинув мне ноги так, что я чувствовала его сквозь джинсы. Я не вопила - я хныкала и презирала себя за это. Лицо у меня упиралось ему в грудь чуть ниже проколотого соска, и волосы на этой груди были жесткие и царапучие. Его тело почти полностью закрывало меня - в камере могли быть видны только руки и ноги.
      Мне пришла в голову очень странная идея.
      - Ты слишком длинный, - сказала я. Габриэль чуть приподнялся:
      - Чего?
      - В камеру ничего не будет видно, кроме твоей спины. Ты слишком высокий.
      Он сполз обратно, приподнявшись в упоре лежа. Обернулся, не слезая с меня.
      - Фрэнк, она тебе видна?
      - Не-а.
      - Блин! - сказал Габриэль. Посмотрел на меня и улыбнулся: - Никуда не уходи, я скоро вернусь.
      И он слез с меня.
      С освобожденными ногами я смогла сесть. Руки были привязаны, зато я смогла подтянуться к спинке кровати. Колоссальное улучшение.
      Габриэль, Райна и двое неряшливо одетых мужчин что-то обсуждали, сбившись в кучку. До меня доносились обрывки разговоров: "Может, подвесить ее к потолку?" "Так это ж все декорации менять!"
      Я выиграла время, но для чего? В комнате стоял длинный стол, и все мое оружие было выложено на нем, как на витрине. Там было все, что мне нужно, но как туда попасть? Райна не даст мне нож, чтобы я освободилась. Ага, Райна не даст, но Габриэль...
      Он подошел к кровати, двигаясь так, будто у него больше мускулов, больше гибкости, больше чего-то еще, чем у человека. Двигаясь как кот если бы у кота было две ноги.
      Он склонился над кроватью и стал развязывать узел у спинки кровати, не трогая веревку, связывавшую мне руки.
      - А почему не разрезать? - спросила я.
      - Фрэнк на меня бочку катит уже за первую. Это же настоящий шелк, они дорогие.
      - Приятно знать, что Фрэнк настолько бережлив.
      Габриэль схватил меня за лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
      - Мы сейчас переменим декорации и привяжем тебя стоя. Я тебя буду иметь, пока ты не отключишься со мной внутри, а тогда я перекинусь и разорву тебя на части. Может, ты даже выживешь, как выжил я.
      Я медленно перевела дыхание и заговорила очень осторожно:
      - Это и есть твоя фантазия, Габриэль?
      - Да.
      - Не лучшая из твоих фантазий.
      - Чего?
      - Насиловать беспомощную - это не твое представление о сексе.
      Он ухмыльнулся, сверкнув клыками:
      - Мое, мое.
      Без паники. Без паники. Без паники.
      Я прильнула к нему, и он отпустил мое лицо, чтобы я могла это сделать, но дернул веревку, чтобы мои руки были у него на виду. Да, у него явно был опыт.
      Я заставила себя ткнуться в его голую грудь, прижавшись к его коже связанными руками. Прижимаясь к нему лицом, я шепнула:
      - А разве ты не хочешь, чтобы при этом у тебя в теле сидел клинок?
      Я взялась за колечко в его левом соске и потянула так, что плоть вывернулась наружу, а Габриэль слегка вскрикнул.
      - Разве ты не хочешь чувствовать огонь серебра внутри себя, когда ты будешь шуровать внутри меня? - Я встала на колени, и наши лица сдвинулись вплотную. - Разве ты не хочешь знать, что, пока ты меня имеешь, я пытаюсь тебя убить? Твоя кровь, омывающая мое тело, пока ты меня имеешь, - не это ли твоя фантазия?
      Последнее я шепнула прямо ему в губы.
      Габриэль стоял совершенно неподвижно. Видно было, как бьется пульс у него на шее. Сердце его колотилось быстро и сильно у меня под руками. Я выдернула колечко из его соска, и Габриэль издал тихий стон, а я поднесла колечко к его губам, будто для поцелуя.
      - У тебя только одна возможность меня трахнуть, Габриэль. Так или этак, а Райна не даст мне дожить до утра. Второй попытки у тебя не будет.