30

Когда я последний раз была в зале гробов под Цирком Проклятых, я приходила убивать тогдашнюю Принцессу города. Приходила убить всех лежащих здесь вампиров. Как же сильно с тех пор переменились обстоятельства!

На стенах висели линейные лампы в белых рамах, отбрасывая круги мягкого света на каждый из семи гробов. Три гроба были пусты, крышки откинуты. Все гробы были современные, новые, просторные. Роскошный лакированный дуб, почти черный. Серебряные рукоятки. Атласные обивки открытых гробов были каждая своего цвета: белый, синий, красный. В гробу с красной обивкой лежал меч в сделанных на заказ поясных ножнах: причудливый двуручный клинок размером почти с меня. Пара мерзких игральных костей свисала из белого гроба – наверняка гроб Вилли. В синем гробу лежала небольшая подушечка. Встав над гробом, я ощутила мускусный, сладковатый запах трав. Тронув подушечку, я поняла, что она набита сухими травами.

– Травки для сладкого сна, – сказала я, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Вам зачем-то надо трогать их вещи, ma petite?

Я посмотрела на него:

– А вы какие игрушки берете с собой в гроб?

Он только улыбнулся.

– А почему все гробы одинаковые?

– Если бы вы пришли нас убивать, откуда бы вы начали?

Я оглядела группу одинаковых гробов.

– Не знаю. Если кто-нибудь придет, он не сможет сказать, в каком гробу лежит Принц города. Это прикрывает вас, но подставляет остальных.

– Если нас придут убивать, ma petite, то к общему благу будет, если старейших не убьют первыми. Всегда есть шанс, что они проснутся и спасут остальных.

Я кивнула.

– А зачем такие экстраширокие и экстравысокие гробы?

– Вы бы хотели провести вечность на спине, ma petite? – Он улыбнулся, присев на край гроба, скрестил руки на груди. – Есть много других куда более удобных позиций.

Я почувствовала, что краснею.

К нам подошел Ричард.

– Вы собираетесь вести светскую беседу, или все же попробуем заняться делом?

Он тоже прислонился к закрытому гробу, положив на него локти. На правом бицепсе у него была царапина. Он чувствовал себя, кажется, как дома. Джейсон, все еще мохнатый и размером с пони, процокал когтями по каменному полу. Головой волк доставал Ричарду до плеча. Иногда бывали моменты, когда мне казалось, что Ричард слишком нормален, чтобы вписаться в мою жизнь. Сейчас был не такой момент.

– Да, мы сейчас займемся делом, – сказала я.

Ричард, встал, запустил пальцы в густые волосы, убрал пряди с лица и выпятил грудь – это ему очень шло. Я впервые подумала, не нарочно ли он это делает. Я вгляделась в его лицо, пытаясь обнаружить хоть тень поддразнивания, знания, как у Жан-Клода, что каждое его движение меня заводит. Но ничего не увидела. Лицо Ричарда было спокойно, красиво, и никаких задних, мыслей на нем не отражалось.

Я переглянулась с Жан-Клодом, и он пожал плечами.

– Если вы его не понимаете, то не ищите ответа у меня. Я в него не влюблен.

Ричард посмотрел недоуменно:

– Я что-то пропустил?

Он почесал волка под горлом, прижимая его голову к своей груди. Волк повизгивал от удовольствия. Наверное, был рад дружескому расположению вожака.

Я покачала головой:

– Нет, ничего.

– Зачем мы сюда пришли? – спросил Стивен. Он держался как можно ближе к двери, но не решался выйти. Плечи его ссутулились, он боялся. Но чего?

Кассандра стояла рядом со Стивеном, ближе к нам. Лицо ее было спокойно и непроницаемо, только некоторая усталость легла вокруг глаз. На обоих были джинсы и просторные рубашки. У Стивена была светло-голубая от мужского костюма, у Кассандры – футболка тускло-сосновой зелени с головой волка. У зверя были большие желтые глаза.

– А что такое, Стивен? – спросил Ричард.

Стивен только поморгал, тряся головой.

– Мы слышали, как Анита сказала Жан-Клоду, что ей понадобится еще кровь, свежая кровь, – сказала Кассандра. И посмотрела на меня, заканчивая мысль. – Кажется, Стивен беспокоится, откуда эта кровь возьмется.

– Я не приношу человеческих жертв, – сказала я.

– Некоторые не считают ликантропов людьми, – заметила Кассандра.

– Я считаю, – ответила я.

Она поглядела на меня, оценивая мои слова. Ликантропы – некоторые – умеют чувствовать ложь. Я могла бы ручаться, что Кассандра из них.

– А тогда откуда ты собираешься брать кровь?

Хороший вопрос. А хорошего ответа, как всегда, под рукой не было.

– Не знаю, но убивать никого не буду.

– Ты уверена? – спросила она.

Я пожала плечами:

– Если нужна будет смерть, чтобы положить их обратно, значит, они мертвы. Я никого не собираюсь убивать ради этого.

И с этими словами я посмотрела на трех ожидающих вампиров. Лив, Вилли и – довольно неожиданно – Дамиан. Мало того, что я подняла трех вампиров, среди них оказался и такой сильный, как Дамиан, а это уже страшновато. Он не был Мастером вампиров и никогда не мог бы им стать, но в открытом бою мне с ним было бы страшно. Сейчас он стоял, одетый лишь в зеленые лайкровые штаны и пиратский кушак. При свете ламп его торс поблескивал, как мрамор. Зеленые глаза смотрели на меня с терпеливым ожиданием, которое бывает лишь у по-настоящему мертвых.

– Вы дрожите, ma petite.

– Сейчас мы снова вызовем силу, а потом нужна будет кровь. – Я посмотрела на Жан-Клода, на Ричарда. – Если Ричарду сегодня драться с Маркусом, я не думаю, что на этот раз донором должен быть он.

Жан-Клод склонил голову набок. Я ждала от него язвительной реплики, но он промолчал. Может быть, даже очень старую собаку иногда удается выучить новым штукам.

– Он не запустит клыки в тебя, – сказал Ричард, и карие глаза его заискрились гневом. Когда он злился, то был прекрасен. Его окружала аура энергии, такая, что у меня по коже мурашки ползли.

– Тебе нельзя давать кровь второй раз, если тебя сегодня ждет Маркус, – сказала я.

Ричард взял меня за руки выше локтей.

– Анита, ты не понимаешь. Для него кровососание – вроде секса.

И снова я почти ждала реплики Жан-Клода, но он снова промолчал. Придется мне сказать самой.

– Ричард, это будет уже не первый раз.

– Я знаю. – Пальцы Ричарда впились мне в руку. – Я видел следы у тебя на запястье. Но тогда ты не была под ментальным контролем.

– Помню-помню, – сказала я. – Чертовски было больно.

Ричард подтянул меня к себе, поднял на цыпочки, держа только за руки, будто подтягивал к своему лицу.

– Без ментального контроля – это как насилие. Сейчас это будет по-настоящему.

– Ричард, ты делаешь мне больно.

Я говорила спокойно и ровно, но выражение его лица меня пугало. Напор в его лице, в руках, в теле, в манере меня нервировал.

Он ослабил хватку, но не отпустил рук.

– Возьмите кровь у Джейсона или Кассандры.

Я покачала головой:

– Это может получиться, а может и нет. Если кровь даст кто-то из нас, тогда получится наверняка. А к тому же как ты можешь предлагать чью-то кровь, не спросив владельца?

В глазах его мелькнула неуверенность, и он отпустил меня. Длинные волосы упали вперед, скрывая его лицо.

– Ты сказала, что ты меня выбрала. Что ты любишь меня. Что не хочешь иметь секс вот с ним. Теперь ты мне говоришь, что хочешь кормить его собой. А это еще хуже секса.

Ричард расхаживал по залу, между ждущими вампирами, взад и вперед тем пружинным шагом, который наполнял воздух теплой ползущей силой.

– Я не сказала. Что хочу кормить его собой.

Ричард резко повернулся, глядя на меня:

– Это не так?

– Не так, – сказала я, и это была правда. – Этого мне никогда не хотелось.

– Она говорит правду, – сказал молчавший до того Жан-Клод.

– Ты не вмешивайся! – ткнул Ричард пальцем в его сторону.

Жан-Клод изящно поклонился и замолчал. Слишком он хорошо себя вел, и это меня нервировало. Хотя, конечно, бестактностей Ричарда хватало сейчас на них двоих.

– Тогда давай я снова дам ему кровь, – закончил Ричард.

– А для тебя это тоже секс?

Ричард покачал головой:

– Я смотрел на тебя, Анита, а не на него. А немножко боли – это даже хорошо.

Тут настала моя очередь качать головой.

– И ты на самом деле хочешь сказать, что, если он всадит в меня клыки, это для тебя будет еще хуже, чем если бы он всадил... – Я не стала договаривать. – Я бы сказала, что поделиться кровью – это меньшее зло. А ты?

– Да, – прошипел он.

Его сила заполнила зал как теплая электризованная вода. Ее можно было почти пощупать.

– Тогда отчего ты собачишься? Мы вообще этого не стали бы делать, но ты захотел. – Я пошла к нему, тоже наконец разозлившись. – Не хочешь убивать Маркуса – прекрасно, но у всего есть своя цена. Ты хочешь набрать силы, чтобы подчинить себе стаю, не теряя человечности, – отлично, но такую силу бесплатно не дают.

Я встала перед ним так близко, что сила плясала у меня по коже тонкими иголками, как сексуальный восторг на грани между наслаждением и болью.

– Отступать уже поздно. Мы не бросим Вилли и других только потому, что ты сдрейфил. – Я сделала последний шаг; мы стояли так близко, что на вдохе наши тела коснулись бы друг друга. Я понизила голос до шепота, хотя все в этом зале меня все равно продолжали слышать. – Тебя не кровь беспокоит. Тебя тревожит, что ты наслаждался этим. – И почти одними губами, без голоса, я добавила: – Жан-Клод соблазняет не меня. Он соблазняет нас.

Ричард глядел на меня безнадежным, потерянным взглядом. Как мальчик, который вдруг узнал, что чудище под кроватью всамделишное и теперь оно трахает мамочку.

Сила Жан-Клода поползла в зал, смешиваясь с теплой силой Ричарда, как холодный ветер из могилы. Мы оба обернулись и поглядели на вампира. Он улыбнулся – еле заметно, сбросил халат на пол и поплыл к нам, и была на нем лишь шелковая пижама и понимающая улыбка. Он летел в ореоле собственных волос, развеваемых холодным вихрем.

Ричард тронул меня за плечи, и даже это целомудренное прикосновение послало по телу волну тепла, пустило мурашки по коже. Сила была здесь, близко, готовая откликнуться на вызов. Хватит заниматься этими сексуальными шарадами.

Жан-Клод протянул ко мне бледную руку. Я встретила ее на полпути, и этого было достаточно. Холодная жгучая сила потекла в меня, через меня, в Ричарда. Он ахнул. Жан-Клод надвинулся вперед, будто хотел надавить на меня телом. Я удержала его на расстоянии вытянутой руки.

– Это здесь, Жан-Клод. Вы чувствуете?

Он кивнул:

– Ваша сила взывает ко мне, ma petite.

Рука Ричарда скользнула по моим плечам, он потерся лицом о мои волосы.

– Что теперь?

– Теперь мы оседлаем силу, а не она нас.

– Как? – шепнул Ричард.

Жан-Клод посмотрел мне в глаза, и его взгляд был глубже океана, полного тайн.

– Кажется, у ma petite есть план.

– Да, – ответила я, – у меня есть план. – Я посмотрела на одного из них, на второго. – Я собираюсь позвать Доминика Дюмара и выяснить, знает ли он, как положить вампиров в гробы.

Доминик снял с себя подозрения в убийстве Роберта. У него было железное алиби – он был с женщиной. Даже если бы этого не было, я все равно попросила бы его о помощи. Спасти Вилли мне хотелось больше, чем отомстить за Роберта.

Странное выражение мелькнуло на лице Жан-Клода.

– Вы, ma petite, будете просить о помощи? Более чем необычно.

Я отодвинулась от них. Мы могли вызвать силу, в этом я была уверена. Я посмотрела в пустое лицо Вилли, на свисавшие из гроба игральные кости.

– Если я ошибусь, Вилли не будет на свете. Я этого не хочу.

Бывали времена, когда мне казалось, будто не Жан-Клод убедил меня, что не все вампиры – монстры. Это был Вилли, да еще Мертвый Дейв – бывший полисмен и владелец бара. Иногда многие вампиры меньшего ранга казались обыкновенными славными ребятами. Жан-Клод бывал ох каким разным, но славным парнем его никто и никогда не назвал бы.

31

Доминик Дюмар появился в черных костюмных брюках и черном кожаном пиджаке на серой шелковой футболке. Без пригляда Сабина он чувствовал себя свободнее, как служащий в свой выходной день. Даже аккуратная вандейковская бородка и усы казались менее официальными.

Он обошел вокруг поднятых мною трех вампиров. Мы отошли в усыпанный щебенкой зал, и ему были видны одновременно и вампиры, и зомби. Доминик ходил вокруг вампиров, иногда трогая их руками.

– Это великолепно, просто великолепно!

Я подавила желание на него окрыситься.

– Простите, если я не разделю вашего энтузиазма. Вы можете мне помочь их положить такими, какими они были?

– Теоретически – да.

– Когда человек говорит “теоретически”, это значит, что он не знает как. Помочь мне вы можете?

– Погодите, погодите, – ответил Доминик. Он присел возле Вилли, рассматривая его, как букашку под микроскопом. – Я же не сказал, что не могу. Да, я никогда не видел, чтобы кто-то такое мог сделать. А вы говорите, что вы такое уже делали раньше. – Он встал, отряхивая колени.

– Один раз.

– И тогда без триумвирата? – спросил Доминик.

Пришлось ему рассказать. Я достаточно разбиралась в магии ритуалов, чтобы понимать: если мы скроем от него, как мы добыли столько силы, Доминик нам помочь не сможет. Это как сообщить полиции о краже со взломом, хотя на самом деле произошло убийство. Они будут расследовать не то преступление.

– Да, в первый раз я была одна.

– Но оба раза в светлое время суток? – спросил он.

Я кивнула.

– Это более или менее понятно. Зомби можно поднять, когда душа отлетела. И логично, что вампиров можно поднять только днем. Когда наступает темнота, их душа возвращается.

Я даже не собиралась вступать в дискуссию, есть ли у вампиров душа. Я далеко не так была уверена в ответе, как когда-то.

– Я не умею поднимать зомби днем, – сказала я. – Не говоря уже о вампирах.

Доминик показал рукой на мертвецов обеих пород.

– Но вы это сделали.

Я покачала головой:

– В этом-то и вопрос. У меня не должно было такое получиться.

– Вы когда-нибудь пытались поднимать обычных зомби в светлое время суток?

– Вообще-то нет. Человек, который меня обучал, говорил, что это невозможно.

– Значит, вы не пробовали? – спросил Доминик.

Я замялась с ответом.

– Вы пробовали, – сказал он.

– Я этого не умею. Я даже не могу вызвать силу под солнечным светом.

– Только потому что верите, будто не можете.

– Повторите еще раз, пожалуйста.

– Вера – один из самых важных аспектов магии.

– Вы хотите сказать, что раз я не верю, будто могу поднять зомби днем, то поэтому и не могу.

– Именно так.

– В этом нет смысла, – сказал Ричард.

Он стоял, прислонившись к одной из целых стен. Пока мы с Домиником говорили о магии, он был очень тих. Джейсон, все еще в волчьем образе, лежал у его ног. Стивен расчистил себе место среди камней и сидел рядом с Джейсоном.

– На самом деле есть, – возразила я. – Я видела людей с большим нетренированным талантом, которые ничего поднять не могли. Один был уверен, что это смертный грех, и потому просто сам себя заблокировал. Но он светился силой, принимал он это или нет.

– Оборотень может отрицать свою силу как хочет, но это не спасет его от превращения, – возразил Ричард.

– Я думаю, поэтому ликантропию и называют проклятием, – сказал Доминик.

Ричард поглядел на меня с очень красноречивым выражением лица.

– Проклятием?

– Вы должны извинить Доминика, – возник Жан-Клод. – Сто лет назад никому и в голову не могло прийти, что ликантропия – болезнь.

– Беспокоитесь о чувствах Ричарда? – удивилась я.

– Его счастье – это ваше счастье, ma petite.

Это новое джентльменское поведение Жан-Клода начало меня доставать. Ну не верила я в его перевоспитание.

– Если Анита не верила, что может поднять мертвого днем, как же это у нее получилось? – спросила Кассандра, присоединяясь к метафизической дискуссии, будто на семинаре по теоретической магии. В колледже я знала много таких людей. Теоретики, лишенные магического таланта, – они были готовы часами обсуждать, будет ли работать то или иное теоретически выведенное заклинание. Они относились к магии как к физике, чистой науке, только без возможности проверки. Не попусти Господь, чтобы ученые из этой башни слоновой кости действительно испытали свои теории в реальном заклинании. Доминик очень подошел бы к их компании, только у него магические способности были.

– Оба случая произошли в экстремальной ситуации, – сказал Доминик. – Тот же принцип, что позволяет иногда бабушке поднять наехавший на внука грузовик. В минуты острой необходимости часто пробуждаются способности, в остальное время спящие.

– Но бабуля не сможет поднять грузовик, когда захочет, если она один раз его подняла, – заметила я.

– Гм-м... – задумчиво протянул Доминик. – Может быть, аналогия не до конца верна, но вы меня поняли. И если вы скажете, что нет, значит, вы просто желаете создавать затруднения.

Я чуть не улыбнулась.

– То есть вы говорите, что я смогу поднять мертвого днем, если буду верить, что могу.

– Я так считаю.

Я покачала головой:

– Никогда не слышала, чтобы хоть один аниматор мог это сделать.

– Но вы же не просто аниматор, Анита. Вы некромант.

– Я никогда не слышал о некроманте, который мог бы поднимать мертвых при свете дня, – сказал Жан-Клод.

Доминик изящно пожал плечами. Это мне напомнило Жан-Клода. Чтобы пожимать плечами грациозно, надо лет двести тренироваться.

– Насчет света дня не знаю, но некоторые вампиры могут ходить днем, если достаточно закрыты от света. Думаю, тот же принцип применим к некромантам.

– То есть вы считаете, что на открытом месте Анита не сможет поднять мертвеца днем? – спросила Кассандра.

Доминик снова пожал плечами и засмеялся.

– Моя ученая красавица, здесь вы меня поймали. Вполне Возможно, что Анита на это способна, но даже я никогда ни о чем таком не слышал.

Я затрясла головой.

– Послушайте, теоретической магией мы можем заняться потом. А сейчас – можете ли вы мне помочь придумать способ положить вампиров обратно, не испортив?

– Дайте определение, что значит “не испортив”, – сказал Доминик.

– Доминик, не надо острить, – сказал Жан-Клод. – Все мы отлично поняли, что она имеет в виду.

– Я хочу это услышать из ее уст.

Жан-Клод поглядел на меня и еле заметно пожал плечами.

– Когда наступит темнота, они должны подняться как вампиры. Я боюсь, что, если ошибусь, они останутся мертвыми навсегда.

– Вы меня удивили, Анита. Возможно, ваша репутация как бича местной популяции вампиров несколько преувеличенна.

Я уставилась на него, но не успела сказать ничего, что прозвучало бы хвастовством, как заговорил Жан-Клод:

– Я бы сказал, что ее сегодняшнее деяние – достаточное доказательство, насколько ее репутация заслуженна.

Доминик и вампир уставились друг на друга, и что-то пробежало между ними. Вызов, взаимопонимание – что-то.

– Она была бы потрясающим человеком-слугой, если бы нашелся вампир, способный ее укротить.

Жан-Клод в ответ рассмеялся, и смех наполнил зал эхом, скребущим по коже. Смех омыл мое тело, и на краткий миг я почувствовала какое-то касание глубоко внутри, где никаким рукам не место. В другом контексте Жан-Клод мог бы сделать это сексуальным, а сейчас это было просто неприятно.

– Никогда больше так не делай, – сказал Ричард. Он потер голые плечи, будто от холода или пытаясь стереть этот проникающий смех.

Джейсон подбежал к Жан-Клоду и потерся головой о его руку. Ему понравилось.

Доминик слегка поклонился.

– Мои извинения, Жан-Клод, ты очень ясно дал себя понять. Если бы ты захотел, то мог бы вызвать тот же эффект, что мой Мастер случайно вызвал у тебя в офисе.

– У меня в офисе, – поправила я.

Лично я не думала, что Жан-Клод может ранить просто голосом. Я бывала в ситуациях, когда он сделал бы это, если бы мог. Но совершенно не обязательно говорить об этом Доминику.

Доминик отвесил в мою сторону еще более низкий поклон.

– Конечно, у вас в офисе.

– Может, перестанем выпендриваться? – спросила я. – Можете вы нам помочь?

– Я более чем желаю попробовать это сделать.

Я пошла к нему, обходя обломки камней. Подойдя так близко, как только позволяла вежливость – или на дюйм-другой ближе, я сказала:

– Эти три вампира – не эксперимент. И у нас тут не лабораторная работа по метафизике магий. Вы предлагали учить меня некромантии, Доминик. Кажется, эта работа не для вас. Как вы можете меня учить, если я делаю такое, что вам не под силу? Разве что вы умеете поднимать вампиров из гробов?

Произнося эти слова, я глядела ему в глаза, сужающиеся от злости, глядела на его поджатые губы. У него оказалось именно такое самолюбие, как я рассчитывала, – он меня не разочаровал. Сейчас он попытается сделать для нас все, что сможет. На карту поставлена его гордость.

– Расскажите мне подробно, как именно вы вызывали силу, Анита, и я составлю заклинание, которое будет работать – если у вас хватит силы его заставить.

Я улыбнулась ему так, чтобы в покровительственности этой улыбки не осталось никаких сомнений.

– Все, что вы сумеете придумать, я сумею сделать.

Он тоже улыбнулся:

– Самоуверенность – не самая привлекательная черта женщины, Анита.

– Я ее считаю очень привлекательной, – возразил Жан-Клод, – если она оправданна. А вы разве не были бы столь же самоуверенны, подними вы трех вампиров с дневного отдыха?

Доминик улыбнулся еще шире:

– Да, был бы.

Правду сказать, я никакой самоуверенности не ощущала. Я боялась. Боялась, что угроблю Вилли и он никогда больше не встанет. И насчет Лив и Дамиана у меня тоже кошки на душе скребли. Дело не в том, нравятся они мне или нет: я не собиралась этого делать. Нельзя отбирать у кого-то жизненную силу случайно. Если я хоть вполовину так в себе уверена, как показала Доминику, почему мне так паршиво?

32

Мы с Домиником и Кассандрой составили заклинание. Та часть плана, которую придумала я, была очень проста. Я годами укладывала зомби в могилы и отлично умела это делать. И пока это получается, я буду считать это обычной работой: уложить мертвых на покой, ничего особенного. Сначала уложить зомби, а потом уже думать о вампирах.

Я попросила Кассандру принести из спальни мои ножи в ножнах. Если бы я действовала как фокус для других аниматоров, я бы не дала им всаживать в меня зубы, так почему же кровь должна появиться именно от клыков Жан-Клода? Вовсе она не должна, или я считала, что не должна. Доминик согласился со мной, хотя не был уверен на сто процентов. Итак, сначала зомби. Заодно это будет проверка. Если нож не сработает, тогда перейдем к клыкам, но за ту капельку нормальности, что мне осталась, я собиралась держаться.

Стивена я послала за миской, чтобы собирать кровь. Он вернулся с маленькой золотой чашей. Я подумала, нарочно ли он выбрал такую маленькую – чтобы я не пускала слишком много крови. Для вервольфа Стивен слишком не любил кровь. Чаша была начищена до блеска. Внутри были вмятинки от молотка чеканщика. Чеканное золото, и я с первого прикосновения поняла, что очень старое. И почему все думают, что для крови должно быть что-нибудь особенное? Вполне подошла бы пластиковая миска.

Мы стояли на усыпанном щебенкой полу, где ожидали зомби – такие терпеливые, какими бывают только мертвецы. У некоторых глаза были тусклыми, как у дохлой рыбы, у других остались только пустые черепа, но они следили за мной даже без глаз.

Я стояла лицом к ним с ножнами на левом запястье. Ричард стоял слева от меня, Жан-Клод – справа. Они не касались меня – я их попросила об этом.