- Миз Блейк будет вести себя прилично. Правда, миз Блейк?
      Я кивнула, но заметила:
      - Если моим людям придется плохо только потому, что у меня нет пистолета, я могу сделать это и вашей проблемой.
      - Ma petite! - поспешно сказал Жан-Клод.
      Я тряхнула головой:
      - Да знаю я, знаю, они вроде Швейцарии, нейтральные. Лично я думаю, что нейтралитет - это просто способ спасти свою шею за счет чужой.
      Нарцисс шагнул ближе; между нами осталось несколько дюймов. Его неотмирная энергия плясала у меня по коже, и, как было в Нью-Мексико с оборотнем другой породы, она вызвала частичку зверя Ричарда, который жил во мне. Сила пробежала ветерком по коже, проглотила разделявшее нас расстояние и смешалась с силой Нарцисса. Это меня поразило. Я не знала, что это может случиться при выставленных щитах. Марианна говорила, что мои способности все связаны с мертвыми и что поэтому я не могу управлять силой Ричарда с той же легкостью, что и силой Жан-Клода. Но мне должно было хватить мощи защитить себя от чужой силы. И меня чуть испугало, что я не смогла.
      В Нью-Мексико это были оборотни-ягуары и леопарды. Они меня приняли за ликантропа. Ту же ошибку сделал сейчас и Нарцисс. У него глаза сначала расширились, затем прищурились. Он глянул на Жан-Клода и рассмеялся:
      - А все говорят, что ты человек, Анита. - Подняв руку, он погладил воздух над моим лицом, ощупывая клубы энергии. - Я думаю, тебе стоит открыться, пока ничего плохого не случилось.
      - Я не говорила, что я человек, Нарцисс. Но я и не оборотень.
      Он обтер руку о подол платья, будто пытаясь избавиться от ощущения моей силы.
      - Тогда кто же ты?
      - Если сегодня дело обернется плохо, ты узнаешь.
      Он снова прищурился.
      - Если ты не можешь защитить свой народ без пистолетов, то должна оставить должность Нимир-Ра и уступить ее другому.
      - На послезавтра у меня интервью с потенциальным Нимир-Раджем.
      Вот это его неподдельно удивило.
      - Ты знаешь, что у тебя нет силы ими править?
      Я кивнула:
      - Конечно. Для меня это временно, пока я не найду себе замены. Если бы вы все не держались так каждый за свой вид, я бы давно их сплавила другой группе. Но никто не хочет играть со зверем не своей породы.
      - Так у нас заведено, и всегда так было.
      Я знала, что "у нас" включает не только гиенолаков, но и оборотней вообще.
      - Да, только это противно.
      Он снова улыбнулся:
      - Не знаю, нравишься ли ты мне, Анита, но ты не такая, как все, а это я ценю. Теперь отдай пистолет, как хорошая девочка, и можешь войти. - Он протянул руку.
      Я смотрела на его ладонь. Не хотелось мне отдавать пистолет. Я ведь Ронни правду сказала: силой с ними мне не мериться, и в честной борьбе у меня с ними нет шансов. Пистолет - мой уравнитель. Есть еще два ножа, но это, честно говоря, аварийный вариант.
      - Выбирать тебе, ma petite.
      - Если это поможет тебе выбрать, - добавил Нарцисс, - то я поставил двух своих личных охранников в комнату к твоим леопардам. И запретил наносить им вред до твоего прибытия. Пока ты не войдешь к ним наверх, ничего не случится с ними такого, чего они сами не хотели бы.
      Учитывая склонности Натэниела, это утешало лишь относительно. Если кто-то и поймет проблему, то это тот, кто содержит подобный клуб.
      - Натэниел - из тех подстилок, что будет просить больше боли, чем может выдержать. У него нет стопора, нет предохранителя, чтобы себя спасти. Ты понимаешь?
      У Нарцисса лишь чуть-чуть расширились глаза.
      - Тогда что же он здесь делает без своего господина?
      - Я с ним послала одну, которой полагалось его пасти. Но Грегори сказал, что Элизабет сегодня бросила Натэниела.
      - Она тоже из твоих леопардов?
      Я кивнула.
      - Она бросает тебе вызов.
      - Знаю. И ее не тревожит, что от этого плохо придется Натэниелу.
      Он всмотрелся мне в лицо:
      - Я не вижу в тебе гнева.
      - Если бы я злилась на все, что делает Элизабет, чтобы меня достать, у меня бы ни на что больше времени не осталось.
      На самом деле я просто устала. Устала вытаскивать стаю из неприятностей, устала от Элизабет, которая ради вызова мне плевала на всех остальных, для которых ей полагалось быть доминантом. Наказывать ее я избегала, потому что мне ее не побить, что и надо было бы сделать. Я могла только застрелить ее. И этого я тоже старалась избегать, но она может поставить меня в такое положение, что других вариантов не останется. Пока что я смотрю, какой вред она может нанести. Если кто-то погибнет из-за нее, она отправится следом. И мне очень не нравилось собственное безразличие: убью я ее или нет. Мы знакомы с ней больше года. Не должно быть такого равнодушия, но никуда не денешься - оно есть. Мне она не нравится, и она напрашивается все время, что я ее знаю. Жизнь моя была бы проще, если бы ее не было. Но чтобы кого-то убить, нужна причина посерьезнее. Или нет?
      - Позволю себе совет, - произнес Нарцисс. - Все вызовы вожаку, особенно от собственного народа, надо пресекать быстро, иначе трудности будут нарастать.
      - Спасибо, впрочем, я это знаю.
      - И все же она бросает тебе вызов.
      - Я все пытаюсь ее не убивать.
      Мы очень спокойно переглянулись, и он чуть кивнул.
      - Пистолет, пожалуйста.
      Я вздохнула и приподняла блузку, хотя материя была жесткой и пришлось закатить подол, чтобы добраться до рукояти. Вытащив пистолет, я проверила по привычке предохранитель, хотя знала, что он установлен.
      Нарцисс взял пистолет. Двое охранников придвинулись, загородив нас от публики. Но вряд ли кто-то сообразил, что происходит.
      Нарцисс улыбнулся, когда я опустила блузку, накрыв опустевшую кобуру.
      - Честно говоря, если бы я не знал, кто ты и какова твоя репутация, я бы не унюхал пистолет, потому что не искал бы. Твой наряд не наводит на мысль, что под ним может скрываться такого размера оружие.
      - Осторожность - мать изобретательности, - ответила я.
      Он чуть наклонил голову:
      - Теперь добро пожаловать, и насладись прелестями и ужасами моего мира.
      С этой несколько загадочной фразой он и его охранники ушли в толпу, унося мой пистолет.
      Жан-Клод провел пальцами по моей руке, и от этого легкого движения меня развернуло к нему. Брр, сегодня и без того полно сложностей, чтобы добавлять к ним сексуальное напряжение.
      - Твои коты в безопасности, пока мы не войдем к ним наверх. Я предлагаю сначала соединить метки.
      - Зачем? - спросила я, и пульс забился у меня в горле.
      - Пойдем к нашему столику, и я объясню.
      Он пошел через толпу танцующих, больше не прикасаясь ко мне. Я направилась следом, не в силах оторвать глаз от облегающего его сзади винила. Как я любила смотреть на его походку, идет он ко мне или от меня!
      Столики были небольшие, и у стен их стояло много. Но танцпол был свободен, чтобы можно было устроить что-то вроде шоу или показа. Сидящие были одеты в кожу с металлической отделкой. Ох, как мне хотелось оказаться где-нибудь в другом месте до начала шоу!
      Жан-Клод отвел меня в сторонку перед тем, как подойти к столу, где сидели Джейсон и еще трое совершенно мне незнакомых. Он подошел ко мне так близко, что от дуновения ветерка нас как бы прижало друг к другу. Рот Жан-Клода оказался прямо у моего уха, и он сказал так тихо, что звук был легким дыханием.
      - Нам всем будет безопаснее, когда метки соединятся, но есть и другие... выгоды. У меня много малых вампиров, пришедших в последние полгода на мою территорию, ma petite. Без тебя я не решался приводить силы более серьезные, опасаясь, что не удержу их. Как только наши метки объединятся, ты сможешь ощущать всех тех вампиров, что подчинены мне.
      Исключение, как всегда - Мастера Вампиров. Они лучше других умеют скрывать, кому принадлежат. И еще: соединение меток позволит моему народу ощутить, кто ты, и понять, что случится, если они перейдут с тобой границы.
      Я ответила, еле шевеля губами, тише, чем он, потому что он все равно слышал.
      - Тебе пришлось быть очень осторожным?
      Он на миг коснулся меня щекой:
      - Очень сложная и тонкая хореография.
      Я в этот вечер вышла, крепко поставив на место свой метафизический щит. Марианна объяснила мне, что при разорванной ауре остальная защита невероятно важна. Сегодня я закрылась камнем - полностью гладким камнем без стыков. Ничто не может попасть ни внутрь, ни наружу без моего позволения. Только сила Нарцисса уже танцевала сегодня внутри моих щитов. Я боялась, что прикосновение Жан-Клода разрушит камень, но этого не случилось. Я даже не осознавала щитов, если не сосредоточиться на них. Они оставались на месте, даже когда я спала. Только когда нападают, надо сосредоточиться, если ты умеешь ставить щиты. Я неделю в начале месяца провела в Теннеси с Марианной, отрабатывая только это. Не стала великим мастером, но кое-чему научилась.
      Щиты были на месте. Мои эмоции тонули в Жан-Клоде, но душа оставалась при мне, то есть Марианна была права. Мертвых мне было проще удержать за щитом, чем живых. И это придало мне смелости.
      Я прижалась лицом к Жан-Клоду, и ничего не произошло. Нет, конечно, ощущение его кожи отдалось во всем теле, но щиты даже не шелохнулись. Меня оставило напряжение, которого я до тех пор даже не осознавала. Мне хотелось, чтобы он обнял меня. Это был не просто секс - иначе я бы уже давно смогла избавиться от Жан-Клода. Он тоже это ощутил, потому что его ладони легли на мои голые руки. Я не возразила, и он погладил меня, от чего я вздохнула счастливо.
      И прижалась к нему, обхватив его руками. Я положила голову ему на грудь и слышала, как бьется его сердце. Оно бьется не всегда, но сегодня билось. Мы держали друг друга почти целомудренно, просто потому, что могли снова коснуться друг друга. Работа над метафизикой помогла мне добиться того, чтобы не терять при этом себя. Результат стоил усилий.
      Он отодвинулся первым, заглянул мне в лицо.
      - Мы можем соединить метки прямо здесь или найти место, более уединенное.
      Жан-Клод перестал шептать. Очевидно, ему было безразлично, услышит ли нас кто-нибудь.
      - Я еще не поняла, что значит объединение меток.
      - Я думал, твоя Марианна тебе объяснила.
      - Она сказала, что мы подойдем друг другу как кусочки мозаики, и когда они соединятся, освободится сила. Но еще она сказала, что способ это сделать индивидуален для каждой группы.
      - Ты будто цитируешь.
      - Так и есть.
      Он помрачнел, и даже это легкое движение лица завораживало.
      - Я не хочу, чтобы ты была неприятно удивлена, ma petite. Стремлюсь к честности, поскольку ты так высоко ее ценишь. Мне никогда ни с кем не приходилось этого делать, но почти все, что между нами происходит, окрашено сексом, так что, наверное, и здесь тоже он вероятен.
      - Я не могу оставить леопардов так надолго, чтобы съездить куда-нибудь в отель, Жан-Клод.
      - Им ничего не будет. Пока ты не поднимешься к ним, они вне опасности.
      Я покачала головой и отодвинулась.
      - Извини, но я отсюда без них не уеду. Если хочешь сделать это потом, я не возражаю, но леопарды - в первую очередь. Они ждут, что я их выручу. Не могу я оставить их на то время, что понадобится на этот метафизический секс, пока они ждут, боятся и истекают где-то кровью.
      - Нет, нам медлить нельзя. Я хочу, чтобы мы это проделали до того, как начнется драка. И мне не нравится, что ты без пистолета.
      - А соединение меток даст мне больше... способностей?
      - Да.
      - А тебе? Что ты от него получишь? - Я стояла у стены, более не касаясь Жан-Клода.
      - Снова станет сильной моя защита, и я тоже обрету силу. Тебе это известно.
      - А какие с этим связаны сюрпризы, о которых мне следует знать?
      - Как я уже сказал, я никогда ни с кем этого не делал, и даже не видел, как это делается. Для меня это столь же непредвиденно, как для тебя.
      Глядя в эти изумительные глаза, я хотела бы ему верить.
      - Я вижу в твоих глазах недоверие, ma petite. Но это не мне ты не веришь, а своей силе. С тобой никогда ничего не бывает, как должно быть, ma petite, потому что твоя сила не похожа ни на какую другую. Ты - магия дикая, неукрощенная. С тобой самые тщательно продуманные планы летят в тартарары.
      - Я все это время училась ее контролировать, Жан-Клод.
      - Хочется надеяться, что выучилась достаточно.
      - Ты меня пугаешь.
      Он вздохнул:
      - А это мне меньше всего хочется делать.
      Я мотнула головой:
      - Жан-Клод, послушай, я понимаю: мне все говорят, что с моими ребятами ничего не случилось, но я хочу это видеть лично, а потому давай проделаем, что нужно.
      - Это должно быть чем-то особым и мистическим, ma petite.
      Я оглядела клуб:
      - Тогда нужны другие декорации.
      - Согласен, но эти выбирала ты, а не я.
      - Зато это ты настаиваешь, чтобы мы это проделали прямо сейчас до начала всех фейерверков.
      - Да, верно. - Он вздохнул и протянул мне руку. - Пойдем хотя бы к нашему столу.
      Я даже всерьез думала не принять его руку. Забавно, как быстро я перешла от желания броситься ему на шею к желанию от него избавиться. То есть не совсем от него, а от сложностей, которые всегда от него на меня валились. Со всякой мистикой между нами никогда не бывало просто. Он говорил, что тут моя вина, - может, даже был прав. Жан-Клод - вполне стандартный Мастер Вампиров, а Ричард - вполне стандартный Ульфрик. Конечно, они оба на удивление сильны, но ничего такого уж необычного в этой силе нет. Хотя у Жан-Клода одна черточка все же есть: он умеет набирать силу, питаясь сексуальной энергией. В прошлые века его могли бы назвать инкубом. У Мастера Вампиров редко бывает дополнительный источник силы, помимо крови. Так что это производило некоторое впечатление. Те немногие Мастера, которые таким источником обладали, питались страхом и ужасом. В таком варианте я предпочитаю похоть. Здесь хотя бы никому не надо пускать кровь - как правило. А я - я неизвестная сила, о которой говорится лишь в давних легендах про некромантов, которых уже нет на свете. Таких давних легендах, что в их истинность никто уже не верил, пока не появилась я. Горько, но правда.
      Пока мы шептались, наш стол опустел, и нас там встретил только Джейсон и еще один мужчина. Он был одет в коричневую кожу, из-под которой виднелись брюки на молнии и безрукавка. Еще у него был капюшон, закрывавший все лицо, кроме глаз, рта и части носа. Вообще-то меня от капюшонов жуть берет, но в чем кто одет - это все же не мое дело. Пока они ко мне не лезут, все в порядке. И только когда обладатель капюшона поглядел на меня, я узнала эти светлые, невозможно светло-синие глаза - ледяные глаза, как у сибирской лайки. У человека я никогда таких глаз не видела.
      - Ашер, привет! - сказала я.
      Он улыбнулся, и я узнала изгиб его губ. Он носил капюшон не ради сексуальных причуд, а чтобы скрыть шрамы. Где-то лет двести назад некоторые церковные деятели из самых лучших побуждений пытались выжечь из Ашера дьявола. Святой водой. Она действует на плоть вампира как кислота. Когда-то Ашер был красив захватывающей дух красотой, как Жан-Клод, только по-другому. Теперь половина его лица, половина груди и то бедро, которое я когда-то видела, превратились в груду расплавленных шрамов. А все остальное, что я видела, было так же прекрасно, как в день его смерти. Насчет того, что я не видела, мне как-то и не хотелось знать. Через метки Жан-Клода я получала воспоминания о прежнем Ашере. Его тело было гладким совершенством - каждый дюйм. Ашер и его слуга Джулианна вместе с Жан-Клодом составляли menage a trois в течение двадцати лет. Ее сожгли как ведьму, а Жан-Клод смог спасти только Ашера, когда тот уже был изуродован.
      Уже двести лет прошло, но оба они все еще оплакивали Джулианну и друг друга. Сейчас Ашер был правой рукой Жан-Клода, но любовниками они не были. Ашер по-прежнему винил Жан-Клода за то, что тот их не спас, а Жан-Клод горячо с ним спорил, хотя глубоко в душе сам себя тоже винил.
      Я наклонилась и чмокнула Ашера в кожаную щеку.
      - Что с твоими волосами? Только не говори, что ты их отрезал.
      Он поднес мою руку к губам и нежно поцеловал:
      - Я их заплел в косичку, и они еще длиннее, чем были.
      - Не терпится их увидеть, - ответила я. - Спасибо, что пришел.
      - Я бы ад перевернул, чтобы тебе помочь.
      - Как вы, французы, умеете красиво говорить! - восхитилась я.
      Он тихо засмеялся.
      - Кажется, скоро начнется представление, - вмешался Джейсон.
      Я повернулась посмотреть, как ведут женщину к воздвигнутой на полу конструкции из металла и кожи.
      Женщина была одета в халат, и, честное слово, мне не хотелось знать, что под ним.
      - Ладно, сделаем, что мы там должны сделать, и пошли выручать леопардов.
      - Ты не хочешь посмотреть шоу? - невинно удивился Джейсон. Глаза у него были честные-честные, только улыбка дразнящая.
      Я просто скривилась в его сторону, но глаза его глядели мне за спину, и я поняла, что Джейсону не нравится то, что приближается к нам. Обернувшись, я увидела стоящего за нами Аякса. Не замечая меня, он обратился к Жан-Клоду:
      - У вас пятнадцать минут, потом начнется представление.
      Жан-Клод кивнул:
      - Скажи Нарциссу, что я благодарен за извещение.
      Аякс чуть наклонил голову, как до того его хозяин, и пошел прочь, лавируя между столами.
      - Что это все значит? - спросила я.
      - Если мы сотворим что-либо магическое во время чужого выступления, это сочтут за грубость. Я предупредил Нарцисса, что мы вызовем некоторую... силу.
      Наверное, по моему виду показалось, что меня охватило подозрение. Так оно и было.
      - Ты меня уже достаешь с этими своими магическими штучками плаща и кинжала.
      - Ты - некромант, я - Мастер Вампиров этого города. Неужели ты думаешь, что мы можем слить нашу силу так, чтобы это не было заметно всей нежити в этом зале и вокруг? Не знаю, ощутят ли оборотни, но это вполне вероятно, так как мы оба связаны с вервольфом. Все нечеловеческое в этом клубе что-то почувствует - не знаю, что именно и насколько, но почувствует, ma petite. Нарцисс счел бы смертельным оскорблением, если бы мы прервали представление, не предупредив его.
      - Не хочу вас торопить, - произнес Ашер, - но вы потратите все время на разговоры, если не займетесь делом.
      Жан-Клод посмотрел на него, и взгляд этот был не вполне дружелюбным. Что между ними происходит, раз Жан-Клод так на него смотрит?
      Жан-Клод протянул мне руку. Я секунду поколебалась, потом вложила руку в его ладонь, и он отвел меня к стене возле стола.
      - Что дальше? - спросила я.
      - Теперь ты должна убрать щиты, ma petite, тот сильный барьер, что ты воздвигла между мной и своей аурой.
      Я только посмотрела на него пристально:
      - Знаешь, не хочется.
      - Я бы не просил, если бы это не было необходимо, ma petite. И если бы я даже мог сделать это сам, ни тебе, ни мне такой поступок радости не принес бы. Но нам не слить ауры, если моя не коснется твоей.
      Вдруг мне стало страшно - по-настоящему. Не знала я, что будет, если я сниму щиты прямо сейчас. В критические минуты наши ауры сливались, формируя уникальное целое. И мне этого не хотелось. Я помешана на самоконтроле, а все, связанное с Жан-Клодом, отъедало от него куски.
      - Не знаю, смогу ли я.
      Он вздохнул:
      - Тебе решать. Я не буду форсировать, но я боюсь последствий. Действительно боюсь, ma petite.
      Марианна меня просветила, и сейчас было действительно поздно праздновать труса. Либо я это сделаю, либо в конце концов кто-то из нас погибнет. Наверное, я. В мою работу входит биться с противоестественными чудовищами - тварями, обладающими достаточной магией, чтобы ощутить дыру в моей защите. До того как я научилась ощущать ауры, или по крайней мере понимать, что я их ощущаю, моя аура была целой. При моих природных способностях этого хватало. Но последнее время мне, кажется, приходится выступать против монстров побольше и позлее. Так что меня в конце ждет поражение. Ладно, с этой мыслью я как-то свыклась бы. Но чтобы заплатили жизнью и Ричард, и Жан-Клод? Нет. Так что я знала все причины, зачем мне это делать, но все же стояла и глазела на Жан-Клода, и сердце у меня билось в самой глотке, и щиты оставались на месте. Сознание понимало, что я должна сделать. Подсознание не было так уверено.
      - Когда я опущу щиты, что будет?
      - Соприкоснемся, - ответил он.
      Я сделала глубокий вдох и полный выдох, как перед забегом. И сбросила щиты. Это было как разбивать каменные стены, как принять их обратно в свою сущность. Башня просто исчезла, и сила Жан-Клода обрушилась на меня со всех сторон. Я не просто ощутила половое влечение к нему в полной силе, я ощутила его сердцебиение в своем сознании. На губах был вкус его кожи. Я знала, что сегодня он сыт, хотя знала это умом и раньше, потому что сердце у него билось. Сейчас я ощутила, что он хорошо напоен чьей-то кровью.
      Рука его потянулась ко мне, и я распласталась по стенке. Рука двинулась дальше, и я подалась от нее прочь. Подалась, потому что больше всего в мире мне хотелось, чтобы он до меня дотронулся. Хотелось ощутить его руку на своем голом теле. Сорвать с него винил и смотреть на него, бледного и прекрасного, надо мной. Так ясен был этот образ, что я закрыла глаза, будто это могло помочь.
      Я ощущала его перед собой, знала, что он наклоняется ближе. Поднырнув под его руку, я вдруг оказалась возле стола, оставив Жан-Клода у стены. Я продолжала пятиться, а он на меня смотрел. И тут кто-то тронул меня за руку, и я вскрикнула.
      Мою руку держал Ашер, глядя на меня своими светлыми глазами. Его я тоже ощущала, ощущала тяжесть его возраста, вторжение его силы в мое сознание. Это было в моих силах, но я поняла сейчас, что отгораживая себя столь тщательно от Жан-Клода, я отгораживалась и от других своих способностей. Щиты - хитрая штука. Наверное, я их и сейчас не до конца понимала.
      Жан-Клод отодвинулся от стены, протягивая ко мне изящную руку. Я попятилась, ладонь Ашера соскользнула с моей руки. Голова у меня качалась туда-сюда, туда-сюда.
      Жан-Клод медленно шел ко мне. Глаза его манили синевой, зрачки скрывали его собственную силу. Я с внезапной ясностью поняла, что это не его сила вожделения смотрит из его глаз, а моя. Он чувствовал, как напряглось мое тело, увлажнилось, и он шел ко мне. Не ему я не верила - себе.
      Шагнув еще назад, я упала, споткнувшись о ступеньку, ведущую к танцполу. Но кто-то подхватил меня, не дав хлопнуться на пол, сильные руки обвили мою талию, прижав меня к голой коже очень мужской груди. Это я могла сказать не глядя. Меня держали без усилий, ноги на весу, и мне были знакомы эти руки, ощущение этой груди, близкий запах этой кожи. Я закинула голову назад и увидела Ричарда.
      Глава 5
      Я перестала дышать. Оказаться от него в дюйме после всех этих долгих дней - это было слишком. До боли красивое лицо склонилось надо мной, густые волны каштановых волос упали мне на плечи. Губы его нависли над моими, и кажется, я сказала бы "нет", но тут случились одновременно две вещи. Он стиснул меня одной рукой за талию почти до боли. Потом освободившаяся рука взяла меня за подбородок. Сила его рук, их прикосновение сбили меня с толку. Вот только что я на него смотрела, в эти глубокие карие глаза, и вот он уже целует меня.
      Не знаю, чего я ждала - невинного поцелуя? Он не был невинным. Ричард целовал меня до синяков, так, что у меня раскрылся рот, и он вполз внутрь, и я ощутила мускулы его рта, челюсти, шеи, как они движутся, когда он меня держит, исследует, овладевает. Я должна была разозлиться, выйти из себя, но нет. Если бы он не зажал меня неподвижно, я бы повернулась у него в руках и прижалась бы к нему передом. Но я могла только ощущать вкус его губ, пытаться выпить его, будто он был лучшим в мире вином, а я умираю от жажды.
      Наконец он отодвинулся от меня, и стало видно его лицо. Я смотрела, затаив дыхание, будто глаза мои изголодались по этой безупречной линии скул, по ямочке, смягчавшей это мужественное лицо. Ничего женственного в Ричарде не было. Мужчина во всех смыслах. В электрическом свете медью и золотом, как провода, сверкали локоны его темно-каштановых волос.
      Он медленно положил меня на землю с высоты своих почти двух метров. Плечи у него были широкие, грудь колесом, талия тугая и узкая, живот плоский, и тонкая линия черных волос исчезала в черных виниловых штанах. Опять черный винил! Здесь угадывалась тема, но все равно глаза мои пошли ниже. Узкие бедра, а дальше куда не надо бы смотреть и чего не надо замечать, потому что мы среди публики, а сегодня я не собиралась видеть его голым. Кожаные сапоги до колен завершали наряд. А сверху на нем были только кожа, браслеты с металлическими заклепками и такой же ошейник.
      Чья-то рука коснулась меня сзади, я дернулась и обернулась, чтобы видеть их обоих, потому что я знала, кто это. Глаза Жан-Клода снова стали обыкновенными.
      Я обрела голос:
      - Это ты его позвал.
      - У нас было соглашение, что тот, кому ты позвонишь первому, свяжется с другим.
      - Ты должен был мне сказать.
      Жан-Клод положил руки на бедра:
      - В этом я своей вины не признаю. Он хотел явиться сюрпризом, вопреки моим желаниям.
      Я перевела взгляд на Ричарда:
      - Это правда?
      - Да.
      - Зачем?
      - Затем, что при честной игре я бы не получил поцелуя. А видеть тебя сегодня и не дотронуться - эта мысль была мне невыносима.
      Не столько от его слов, сколько от выражения глаз и от жара в его лице я вспыхнула.
      - Я сегодня играл честно, ma petite, и я же и наказан, а не вознагражден. - Жан-Клод протянул ко мне руку. - Начнем с поцелуя?
      Вдруг я сообразила, что мы стоим на танцполе рядом с металлической рамой и ожидающими "актерами". Внимание публики было устремлено на нас, а мне этого не хотелось. Почти все в зале были оборотнями. Я ощущала их энергию как теплый электрический мех, а они ощущали нашу.
      Я кивнула. Вдруг мне захотелось уединения, которое предлагал Жан-Клод. Но, переводя взгляд с Жан-Клода на Ричарда и обратно, я не доверяла себе самой остаться наедине с любым из них. Если бы у нас был номер, я не могла бы гарантировать, что секс останется чисто метафизическим. Признать это даже перед собой было неловко. Насколько бы ни было неудобно делать это перед публикой, наедине все-таки хуже. Здесь я знала, что скажу "стоп!", а в другом месте - не уверена. Я сейчас думала не о леопардах, а о том, насколько я голая. Вот черт!
      - С поцелуя? Почему бы и нет?
      - Можем снять номер, - сказал Ричард, понизив голос.
      Я затрясла головой:
      - Никаких номеров.
      Он протянул руку, но одного взгляда хватило, чтобы он ее убрал.
      - Ты нам не доверяешь.
      - Или себе, - тихо отозвалась я.
      Жан-Клод протянул руку:
      - Давай, ma petite, мы задерживаем представление.
      Я мгновение смотрела на его руку, потом взяла ее, ожидая, что он притянет меня к себе, но этого не случилось. Он остановился от меня на расстоянии ладони. Я посмотрела на него вопросительно, и он коснулся моего лица, нежными исследующими пальцами, ощупывая все изгибы щеки, будто осторожная бабочка, будто боясь тронуть. Потом он наклонился ко мне, и кончики его пальцев легли мне на кожу, ладони соскользнули, беря мое лицо будто в чашу рук, как хрупкую драгоценность.
      Никогда он не был так робок, так сдержан.
      Даже когда губы его придвинулись ко мне, я подумала, не затем ли он так нежен, чтобы подчеркнуть по контрасту силовой метод Ричарда. И тут его губы коснулись моих, и все мысли меня покинули. Касание было едва ощутимым, потом он нежно поцеловал меня. Я ответила на поцелуй, так же бережно, как он, руки мои поднялись и накрыли его ладони, держащие мое лицо. Он откинул удивительно длинные волосы за плечо, и щека его заиграла под светом, а волосы перестали мешать поцелую. Я провела пальцами по его скуле, ощупывая контуры лица. Он содрогнулся от этого легкого прикосновения, и у меня из горла вырвался легкий стон. Жан-Клод прижался к моим губам, и я ощутила давление клыков. Открыв рот, я впустила его, провела языком между тонкими остриями. Когда-то я научилась целоваться взасос с вампиром, но это опасное удовольствие, им надо заниматься осторожно, а я растренировалась.
      Проведя языком между клыками, я накололась. Боль была быстрой и острой, а Жан-Клод издал грудной звук, и через мгновение я ощутила вкус крови.
      Вдруг его руки оказались сзади, прижимая меня к нему. Поцелуй не прекращался, становился неодолимым, будто он пил из моего рта, пытаясь выпить.
      Я могла бы отодвинуться раньше, но когда наши тела соприкоснулись, стало поздно. Не было возврата, не было "нет", было только ощущение. Прохладный, леденящий ветер - это его аура коснулась моей. На миг мы сжались воедино, наша энергия билась о нас как бока огромного зверя. Потом границы, удерживавшие наши ауры на месте, поддались. Представьте себе, что вы занимаетесь любовью, и вдруг кожа у вас исчезает, проливая вас прямо на вашего партнера, в него, создавая такую близость, которую даже вообразить себе нельзя, не то что задумать или пожелать.
      Я вскрикнула, он отозвался эхом. Я ощутила, как мы падаем на пол, но Ричард нас подхватил, прижал к себе и бережно положил. Сила не прыгнула к нему, и я не знаю отчего.
      Жан-Клода оказался на мне сверху, прижимая меня к полу, пах к паху. Он двигал бедрами, раздвигая мне ноги, оборачивая их вокруг скользкого винила. Я хотела, чтобы он оказался внутри, хотела, чтобы он ехал на мне, как ехала на нас наша сила.
      Он приподнялся на руках, оторвавшись от меня, но нижняя часть прижалась ко мне сильнее. Сила росла, покалывая кожу, нарастала, нарастала, как сияющее лезвие оргазма, растущее, нависшее, но пока недостижимое.
      Ричард навис надо мной, как темная тень на фоне сияния ламп. Я хотела сказать "нет, не надо", но голос пропал. Он поцеловал меня, и сила полыхнула, но он все еще не включился в нее. Он целовал меня в щеку, в подбородок, в шею, ниже, и вдруг я поняла, что он делает. Поцелуями он приближался к дыре над моей чакрой сердца, моим центром энергии. Жан-Клод уже закрыл ту, что была внизу, в паху. Грудь Ричарда простерлась надо мной, гладкая, твердая, так соблазнительно-близкая, и я подняла губы к его коже, и он, целуя меня все ниже, проползал по моему языку. Я пролизала на его теле мокрую полоску. Он погрузил рот мне под топ и коснулся кожи над сердцем, и тут же мой рот нашел сердце у него.