– Спокойно, лейтенант Ворф.
      Ворф грозно посмотрел на солдат, но кивнул.
      – Есть, капитан.
      – Даю Вам честное слово, что Вам не нанесут травм. Это всего лишь боль, посол. Мы не совсем уж варвары. – Последнее слово она произнесла с горечью.
      – Капитан, могу я сказать? – спросила Трой.
      – Прошу Вас, советница.
      – Капитан Пикард – первый землянин, которого вы будете пытать?
      – Да.
      – Тогда вы можете повредить ему больше, чем думаете. Реакция физиологии землянина может отличаться от орианской.
      – Веский аргумент, – кивнула Таланни. – Мы будем очень осторожны. Я лично буду присутствовать при допросе, если это успокоит ваши страхи.
      – Думаю, я буду чувствовать себя лучше, если Вы объясните мне принцип действия ваших орудий пытки. Возможно, так я лучше пойму процесс.
      – Ну, не знаю, один из принципов пытки – неожиданность. Если допрашиваемый точно знает, чего ждать, вы частично теряете преимущество.
      – Только не в том случае, если пытка настолько страшна, что само её ожидание пугает, – сказал Пикард.
      – Что ж, ладно. Я объясню вам нашу технику боли. Если это поможет.
      – Возможно, и поможет, – сказал Пикард. Он подумал, попытается ли вырваться отсюда силой, если объяснения Таланни ему не понравятся. Это будет означать гибель мирной миссии, а возможно, и их собственную гибель. Пикорд не собирался жертвовать своими людьми ради собственного спасения.
      – Наша техника допроса основана на стимулировании нервов определённой части тела. – Таланни шагнула к небольшому возвышению, на котором стояло нечто, напоминавшее клетку. – Голова узника закрепляется здесь. Стимулируются нервы головы и лица. Из наиболее сильных остаточных эффектов – головокружение и временная потеря памяти.
      Она перешла к белой раме, с которой через определённые расстояния свисали ремни, явно предназначавшиеся для того, чтобы привязывать узника за руки и ноги.
      – Это стимулирует нервные окончания в коже. Боль невыносима, но прекращается немедленно после выключения прибора. Никаких остаточных эффектов.
      – Мы не можем верить ей, капитан, – сказал Ворф.
      Пикарду от всей души хотелось с этим согласиться, но он должен был знать.
      – Советница?
      – Полковник Таланни верит в то, что говорит, капитан.
      – Я не стала бы лгать, целительница, – произнесла Таланни с оскорблённым видом. – Мы не причиним вашему капитану никаких повреждений, пока не казним.
      Фраза была настолько странной, что Пикард спросил:
      – Что Вы имеете в виду?
      – Убийц пытают до смерти.
      – Но Вы сказали, что эти приспособления причиняют боль, но не наносят вреда.
      – Существует уровень боли, который организм не может выдержать, посол. Убивает не травма, убивает боль. Причиной смерти является реакция самого организма.
      – Капитан, – сказал Ворф, – мы должны вытащить Вас отсюда.
      – Нет, Ворф, я верю полковнику. Я согласен на… допрос.
      – Нет! – прогремел Ворф. Солдаты схватились за оружие.
      – Ворф, нет! – Пикард знаком приказал своему офицеру остановиться. Ворф застыл с рукой на фазере.
      – Капитан, прошу Вас…
      Нет, Ворф, я не стану подвергать нас всех риску из-за того, что боюсь боли. – Пикард был рад услышать в своём голосе уверенность, которой не чувствовал. – Вы не станете пытаться освободить меня, лейтенант.
      – Капитан.
      – Это приказ, Ворф.
      Ворф отвёл глаза, посмотрел на солдат, потом опять на Пикарда.
      – Есть, сэр, – это прозвучало, как рычание. – Ещё один вопрос, сэр.
      – Да, лейтенант.
      – Советница, кто-нибудь из присутствующих считает капитана Пикарда врагом?
      Лицо Трой приняло сосредоточенное выражение. Затем она покачала головой.
      – Они выполняют свою работу. Кое-кто из них сомневается, разумно ли пытать его, но никто из них не чувствует гнева. Это их работа.
      – Должны ли мы обсуждать это в присутствии Ваших телохранителей? – спросил Пикард.
      На лице Таланни выразилось сомнение. Сознавала ли она, насколько её лицо выдаёт все её мысли? Вероятно, нет, иначе она ни за что не показалась бы им без маски.
      – Полковник Таланни? – вопросительно произнёс Пикард.
      Она быстро глянула на него и опустила глаза.
      – Не знаю. Наша планета довно уже не видела целительницу ума, обладающую подобной силой. Я слышала о целителях, способных заглянуть в душу, но, – отведя глаза, тихо закончила она, – не верила этому.
      Пикард не стал говорить, что её лицо выдаёт большую часть того, что у неё на душе. Орианцы и без того чувствовали себя неуютно без масок. Он не станет усиливать их неловкость.
      Таланни повернула лицо к ним.
      – Я дам Вам возможность поговорить с Вашими людьми наедине. Часовым у входа следовало допустить посла Ворфа к Вам. Вы по-прежнему посол Федерации, и за Вами сохраняются все соответствующие привилегии.
      – Мы также должны будем переговорить с зелёными, – сказал Ворф.
      Таланни открыла было рот, чтобы возразить, затем улыбнулась.
      – Полагаю, если уж мы собираемся казнить посла Федерации, мы дожны предоставить вам доступ ко всем, кто в этом замешен. – Внезапно она показалась им очень усталой. – Я прикажу оказывать вам всяческое содействие. Больше не будет инцидентов. – При этих словах она взглянула на Ворфа. – Если Вам экстренно что-нибудь понадобиться, лейтенант Ворф, просто обращайтесь ко мне. Я помогу Вам, чтобы Вам больше не пришлось совершать подобных подвигов.
      Она улыбнулась, но улыбка эта не была приятной.
      – Вы сегодня многое о нас узнали, а я узнала, что не всё, что мне довелось услышать о клингонах – правда. – На лице её отразилось неподдельное удивление. – Кто бы мог подумать, что у клингон станет возражать против применения пыток?
      – Честь запрещает причинять вред невиновным.
      – Да, да, теперь я понимаю. Возможно, если всё закончится благополучно, Вы сможете рассказать нашим воинам о клингонском кодексе чести. Похоже, всё, что мы до сих пор о нём слышали – это боль и варварское поведение. Возможно, – тихо добавила она, – ваш кодекс заключается не только в этом.
      – Для меня было бы честью рассказать вашим людям об обычаях клингонов. – Ворф выпрямился во весь рост; его удовольствие и гордость при мысли о возможности посвятить целую расу в свой кодекс чести были очевидны даже Пикарду. Капитан никогда прежде не сознавал, что для клингонов кодекс чести был сродни религии. Как повлияет он на орианцев? От мысли о дуалистичной культуре, основанной на орианских и клингонских обычаях, ему стало не по себе.
      – Вы можете вернуться в камеру посла и переговорить между собой, – сказала Таланни. – А потом вы можете допросить зелёных. Но я буду присутствовать при допросе.
      – Вы очень любезны, полковник Таланни, – сказал Пикард.
      – Любезность тут ни при чём, Пикард, и Вы это прекрасно знаете, – она взглянула на Трой. – Похоже, я не могу Вас обмануть, поэтому я и пытаться не буду. Если через два дня мы Вас казним, Федерация будет очень недовольна. Мы гибнем от своей собственной войны. Мы не можем воевать ещё и с Федерацией. Мой муж не понимает этого – что ж, тем хуже.
      Реакция Таланни на способности Трой приятно удивила Пикарда, точно так же, как и её честность. Честность заслуживала честности.
      – Федерация не воюет с… – он замялся, подыскивая слово, – менее развитыми цивилизациями.
      – Мы слишком ничтожны, чтобы быть достойными противниками? – в голосе её слышался гнев.
      – Я не хотел вас обидеть, – вздохнул Пикард.
      – Может, мы и варвары, посол Пикард, но если Ваши люди не докажут Вашу невиновность, через два дня Вы умрёте. У этой ничтожной, неразвитой планеты будет на счету смерть по крайней мере одного из людей Федерации. – Она надела маску и повернула к ним ставшее непроницаемым лицо. – Не стоит недооценивать нас, посол Пикард. Не играйте с огнём.
      – Солдаты проводят вас назад в камеру, – продолжала она. – Когда закончите разговаривать, скажите им. Они позовут меня, и мы вместе пойдём к зелёным.
      – Благодарю Вас, полковник Таланни, – сказал Пикард.
      – Не благодарите меня, Пикард, не надо. – С этими загадочными словами она повернулась и вышла, двое из солдат последовали за ней. Из коридора донеслись их удаляющиеся шаги.
      Наступившее молчание нарушил Брек.
      – Вы слышали, что сказала полковник Таланни. Отведите нас в камеру посла. – Он произнёс это тоном приказа.
      Солдаты в масках не стали возражать. Разом повернувшись, они сомкнулись вокруг группы Федерации. Брек тоже очутился в этом кольце. Если его это и задело, он ничем этого не выказал.
      Пикард был почти рад снова очутиться в своей камере. Весь день прошёл в ожидании новостей, в ожидании, что что-то произойдёт. Охранники принесли ему еду, но отвечать на его вопросы не стали.
      Случившееся походило на дурной сон. Не только миссия мира была на грани провала, но и он сам, посол Федерации, обвинялся в убийстве. Ему грозит смерть, но не это главное. Крах их миссии означает гибель тысяч людей.
      Теперь, когда в камере был Ворф, она казалась тесной. Рослый клингон едва не задевал головой потолок. Орианские тюрьмы не были расчитаны на узников такого роста. Разумеется, узником был Пикард, а не Ворф.
      – Как продвигается миссия мира, посол Ворф?
      – Я не посол, капитан, – пробасил Ворф. – Вентурийцы и торлики по-прежнему согласны начать переговоры, но лишь после того, как будет смыто пятно с чести Федерации.
      – То есть?
      – Либо мы должны доказать Вашу невиновность, либо Вы должны умереть.
      – Понятно, – тихо сказал Пикард. Значит, мы должны найти настоящего убийцу.
      – Мы пытаемся, капитан.
      – Что вы выяснили, лейтенант, советница? – Пикард сел на койку. Стульев в камере не было, и он знаком предложил им сесть на пол.
      Брек невозмутимо уселся поближе к дверям, привалившись к стене. Трой села рядом с капитаном на край койки. Ворф остался стоять.
      Ворф доложил то немногое, что им удалось узнать.
      – Мы думаем, доктор Сташа говорила правду о том, что Ваши ткани были обнаружены на том стакане.
      – Советница? – вопросительно произнёс Пикард.
      – Я хотела бы, чтобы мне было, что добавить, капитан. Не думаю, что кто-то намеренно солгал нам, за исключением, возможно, телохранителя генерала Алика. Он явно нервничал и был напуган во время разговора с нами. Но для него не имеет смысла быть замешаным в смерти генерала Алика.
      – Почему?
      – Если охраняемый погибает, телохранитель должен покончить с собой, – сказала Трой.
      Пикард взглянул на Брека, как ни в чём не бывало сидевшего у противоположной стены.
      – В случае моей смерти Вы тоже должны будете покончить с собой?
      – Да, Пикард. Наши законы очень суровы по отношению к телохранителям, не сумевшим выполнить свой долг.
      – В данном случае слишком суровы; ведь Вы же ничего не можете сделать, чтобы предотвратить мою смерть, – сказал Пикард.
      – Это не имеет значения, посол Пикард. Телохранители – краеугольный камень нашей системы. Исключения недопустимы. Если хоть один случай останется безнаказанным, за ним последуют другие.
      – И Вас это не злит? – спросил Пикард.
      – Почему это должно меня злить?
      На это Пикард не нашёлся, что ответить.
      – Вы что-нибудь уловили, советница?
      – Да, капитан, но… – Трой поглядела на Брека.
      – Если вы боитесь, что я вас выдам, я могу подождать за дверью, – предложил Брек. Он произнёс это спокойно, без малейшей обиды.
      – Советница? – спросил Пикард.
      Трой покачала головой.
      – Это было бы… несправедливо. Его жизнь в такой же опасности, как и Ваша, капитан. Кроме того, он мог бы ответить на некоторые мои вопросы об орианцах.
      – Лейтенант Ворф, Вы согласны?
      – Да, капитан, – кивнул Ворф.
      – Орианцы обладают очень сильными эмпатическими способностями. Я никогда раньше не сталкивалась с расой, котороя могла бы так легко преодолеть мои эмпатические барьеры.
      – Это то, что произошло в первую ночь, когда мы видели комнату неживых детей?
      – Да и нет. Во время сна мои барьеры иногда бывают недостаточно сильны, и некоторые сильные эмоции пробиваются сквгозь них, но никогда до такой степени. В тот раз боль и страх словно были моими. Самое страшное для бетазоидов – потерять собственную индивидуальность. Быть поглощённым чужими мыслями и чувствами настолько, чтобы забыть, что они не твои.
      На её красивом лице появилось выражение… загнанности. Пикард не мог найти более подходящего слова. Советница нечасто выказывала свои страхи.
      – С Вами всё в порядке? – спросил Пикард.
      – Это проходит, капитан. В прошлом я несколько раз сталкивалась с людьми, способными настолько вторгнуться в моё сознание, но ни разу с таким множеством подобных людей вместе. Самой странное, что они не подозревают, что обладают такими способностями.
      – Объясните, – сказал Пикард.
      – Не знаю, могу ли я это объяснить. Они как будто обладают огромным эмпатическим талантом, но он каким-то образом заторможен или скрыт даже от них самих. – Трой взглянула на Брека. Он сидел у стены совершенно неподвижно, но смотрел на неё, не отрываясь. Она смутно чувствовала его сосредоточенность, но эмоций его уловить не могла.
      – Брек, что говорят ваши легенды о целителях ума? Какими способностями они обладали?
      Он передвинулся, устраиваясь поудобнее. Его небрежные движения странно не соответствовали интенсивной сосредоточенности, которую чувствовала Трой.
      – Среди наших людей не было таких целителей вот уже более ста лет. Пока я не встретил Вас, целительница, я считал всё это сказками для детей. Теперь я уже не уверен. Я чувствую что-то странное, когда нахожусь рядом с Вами, и Вы используете свой дар. Я будто чувствую это. Почему?
      Пикард заметил, как на лице Трой отразилось сомнение. Может, она спорила с собой, стоит ли сказать правду? Если так, Пикард не сомневался в её решении. Трой всегда предпочитала правду.
      – Большинство орианцев пусты для меня, Брек. Я не могу уловить их эмоции, и это очень необычно. Чтобы блокировать эмпата, нужны способности. Вы пусты для меня почти всё время.
      – Выходит по-Вашему, я эмпат или целитель ума?
      – В некотором смысле да.
      Услышав это, он улыбнулся.
      – Целитель ума? Но почему же многие из нас пусты, как Вы это называете?
      – Вы чувствовали смерть генерала Алика?
      – Я не понимаю вопроса, – сказал Брек.
      – Я чувствовала, как он умирал, Брек. Чувствовала его смерть в своём сознании. Это было ужасно. – Трой замолчала, развела руками. – Я не могу объяснить это словами, но это ужасно. Это одна из причин, по которой бетазоиды не идут в службу безопасности.
      – Вы чувствуете все смерти?
      – Не все, но многие.
      – Вы полагаете, что раньше орианцы были эмпатами, но война подавила их талант? – спросил Пикард.
      – Да, капитан.
      – Погодите, – сказал Брек. Он подался вперёд, отбросив напускное безразличие. – Вы хотите сказать, что война убила не только наших людей, но и наш дар?
      – Какими способностями обладали ваши эмпаты? – снова спросила Трой.
      – Они могли исцелять тело и ум, но это было редкостью, только самые одарённые умели это. Ни один правитель не правил без своего целителя или целительницы. Они могли общаться с землёй, с растениями, даже с водой и деревьями.
      – Общаться? Как? – спросил Пикард.
      – Легенды говорят, что они могли извлекать плоды из скал, но я не знаю, что тут миф и что правда. Со смертью целителей легенды обрастали вымыслом.
      – Но их эмпатические способности зачастую были связаны с землёй, с планетой? – спросила Трой.
      – Да. Если в этих легендах есть хотя бы доля правды, наиболее распространённым даром была связь с деревьями и со всем, что растёт.
      – Это Вам что-то даёт, советница? – спросил Пикард.
      – Существует так называемое ощущение места, капитан. Место само по себе может быть ощущением. Некоторые теории считают, что это отпечаток людей, но нередко это сильнее всего там, где людей нет.
      – Вы имеете в виду, что планета может быть эмпатической сама по себе?
      – Эта планета живая. капитан, – сказала Трой. – Всё живое лишается чего-то, что смерть отнимает у него.
      – Но целая планета?
      – Планета, которая умирает, – мягко сказала Трой. – Умирает так же, как её люди и их эмпатический дар.
      – Я не понимаю, – недоверчиво произнёс Ворф.
      – А я понимаю, – тихо сказал Брек. Он рассмеялся, и это был первый непринуждённый поступок, который Трой от него видела. – Мы неразрывно связаны с нашей планетой. Отравляя её, мы отравляем себя; не тем, что вынуждены есть отравленную пищу или пить отравленную воду – отравляем непосредственно. Мы связаны с нашим миром и умираем, потому что он умирает. И прежде всего умерло наше единение с планетой, которую мы убиваем. Наш дар.
      – Я тоже так думаю, – кивнула Трой.
      – Вы можете научить меня использовать мой дар?
      – Думаю, могу.
      Он по-детски восторженно засмеялся.
      – Мы должны спасти Вас, Пикард. Вашей Федерации есть чему научить нас. Слишком многому, и мы не можем позволить, чтобы всё это вот так кончилось. Если мы сможем доказать, что убийства и уничтожение этой планеты лишили нас нашего целительного дара, то все, даже те, кто хотят продолжать войну, должны будут прислушаться.
      – Тогда нам надо поговорить с зелёными, – сказал Ворф.
      – Согласен, лейтенант, – Пикард слабо улыбнулся. – Но я сомневаюсь, что мне позволят быть с вами.
      – Капитан, я не могу оставить Вас здесь, чтобы Вас подвергли пытке. Я не могу…
      – Можете, Ворф. Поверьте мне, если бы я видел другой выход, я выбрал бы его. Но у нас нет возможности вырваться отсюда силой. Даже пожелай я спасти свою жизнь ценой гибели мирной миссии.
      – Капитан…
      – Найдите истинного убийцу, лейтенат, смойте с меня обвинение. Возможно, сегодняшний неприятный допрос станет единственным.
      Ворф выпрямился во весь рост.
      – Мы не подведём Вас, капитан.
      – Я в этом ничуть не сомневаюсь, Ворф. – Он тщательно избегал смотреть в сторону Трой. Пикард не хотел видеть её сочувствующий взгляд. Она-то поймёт, что он тревожится. Через два дня ему придётся умереть. Хуже всего, миссия мира, весьма вероятно, умрёт вместе с ним. А менее чем через час его уведут отсюда. чтобы пытать. Идиотская ситуация, и никакого выхода.
      Пикард всегда знал, что офицер Федерации может погибнуть, но быть казнённым по обвинению в убийстве… это было слишком абсурдно.
      Ворф, Трой и Брек направились к выходу. Они переговорят с зелёными. Они разберутся, где правда, где ложь. Пикарду было бы легче, если бы он мог пойти с ними. Не то, чтобы он думал, что может увидеть или услышать что-нибудь, что Ворф и Трой не заметят. Но когда за ними закрылась дверь, Пикарду осталось лишь ждать. Ждать, пока за ним явятся охранники и отведут его в ту чистую белую комнату с её инструментами. А после боли его снова приведут сюда, и он снова должен будет ждать. Ждать и думать. Мучительнее всего была мысль, что в эти свои последние часы он должен быть беспомощным, зависимы, пусть даже от своих надёжных друзей.
      – Довольно, – сказал он пустой камере. – Я Жан-Лук Пикард, капитан звездолёта Федерации «Энтерпрайз». Меня не так-то легко одолеть. – Там, снаружи, был лучший начальник службы безопасности, с которым ему доводилось служить, и единственная советница, которой он мог доверить свои мысли. Они надёжные люди. Они из команды «Энтерпрайза», а это значит, из лучших. Он в хороших руках, в самых лучших. Пикард знал это и всё же… тревожился.
 

Глава 15

Глава 16