Пикард, Трой и Ворф были у дверей своей комнаты, когда завидели почти бегом приближающегося охранника. Орианцы тут же взяли его на прицел. Он – или она – поднял руки, показывая, что у него нет оружия.
      – Пожалуйста, – голос был мужской, – я Брек, полковник Таланни послала меня найти целительницу из Федерации. Целительницу ума.
      – Что случилось? – спросил Пикард.
      – Сын генерала, Джерик, он… нездоров, – отвечал солдат.
      – Что с ним? – спросила Трой.
      – Я не знаю. Полковник Таланни приказала мне привести целительницу ума с корабля Федерации. Она только сказала, что её сын болен, и ему нужна помощь.
      – Советница? – спросил Пикард.
      – Он говорит правду, капитан. Он беспокоится за мальчика. – Трой, стоявшая между всё ещё настороженными охранниками, шагнула вперёд. – Я… целительница ума. Я пойду с Вами.
      – Нет, – сказал Ворф. – Это может быть ловушка.
      – Он верит тому, что говорит, – сказала Трой.
      – Его тоже могли обмануть.
      – Нет, – сказала Трой.
      – Капитан, это может быть уловка, чтобы разделить нас. Возможно, они хотят использовать советницу, как заложницу.
      – Если я правильно понял это слово, – вмешался Брек, – мы не берём заложников. Прятаться за спиной не воина – трусость.
      – Вы используете покушения и яд, – сказал Ворф.
      – Да, но не заложников. – отвечал Брек. Он явно не усматривал ничего странного в таком кодексе чести. Яд, но не заложники. Интересно.
      – Лейтенант, мы должны верить тем, кто нас сюда позвал, – сказал Пикард.
      По лицу Ворфа ясно читалось, насколько он им верит. Пикард предпочёл не заметить этого.
      – Советница, Вы считаете, что пойти помочь ребёнку не будет опасно?
      – Да, капитан.
      – Если Вы сможете помочь сыну генерала, – кивнул он, – это может помочь переговорам.
      – Понятно, капитан.
      – И всё же не следует посылать Вас одну. Лейтенант Ворф, Вы можете сопровождать советницу Трой.
      – Я согласен, что кто-то должен сопровождать её, капитан, но если я пойду с ней, как же Ваша безопасность?
      – Как-то же я умудрялся оставаться в живых прежде, чем встретил Вас или коммандера Райкера. Думаю, что некоторое время я смогу продержаться. Кроме того, орианские часовые вполне способны отразить все нападения, пока Вы не вернётесь.
      – Ваша безопасность – не тема для шуток, капитан, – нахмурился Ворф.
      – Я не шучу, лейтенант Ворф.
      Часовой, посланный за Трой. переминался с ноги на ногу.
      – Пожалуйста, полковник Таланни очень просила. Вы пойдёте?
      – Да, – сказала Трой, – я иду. Она последовала за часовым по коридору в противоположном направлении от детской. Ворф следовал за ней по пятам, как тень.
 
      Комната мальчика была почти такой же, как та, в которой проснулась Трой – неужели это было всего час назад? – только гобелены были другие. Изображения играющих детей почти в натуральную величину. Красивых орианских детей. Таких, акк Джерик, а не те, что в детской. Здесь не было ни увечий, ни деформаций. Резвящиеся, смеющиеся дети, столь же совершенные, как цветы, которые они рвали.
      Неужели когда-то Ориана была такой? Стройные густые деревья, яркие цветы, покрывающие пологие холмы. Золотокожие дети с яркими лучистыми глазами. Смех, игры, жизнь.
      Трой смотрела на двух охранников, никогда не расстающихся с масками и оружием. Что случилось с этой планетой, с этими людьми, что заставило их уничтожить всё? Ради чего это всеобщее уничтожение?
      Таланни сидела на краю матраса с сыном на руках. Джерик тихонько плакал, вцепившись в её свободную рубашку. Она гладила его шелковистые волосы, шепча: "Всё будет хорошо, Джерик. Вот пришла целительница. Она тебе поможет". – Произнося последние слова, Таланни встретилась взглядом с Трой. Она хотела, чтобы её слова оказались правдой, но боялась, что они были ложью.
      В этот миг Трой захотелось помочь мальчику не только ради него самого, и не ради мирных переговоров, но чтобы из глаз Таланни исчезло это обречённое выражение. Глаз, столько раз видевших, как яркое и прекрасное вянуло и умирало. Трой опустилась на колени рядом с матерью и ребёнком и тихонько заговорила.
      – Джерик, ты можешь посмотреть на меня?
      Малыш взглянул на неё из-под рук матери. Его огромные глаза блестели от слёз. Трой улыбнулась ему.
      – Тебе снился плохой сон?
      Он кивнул.
      – Ты можешь рассказать мне его?
      Он лишь заморгал в ответ.
      – Не бойся, Джерик, – тихонько сказала Таланни. – Расскажи целительнице, что тебе снилось.
      Страх мальчика отступал, сменялся недоумением. Он не понимал, о чём его спрашивают.
      – Джерик, – сказала Трой, – ты видел в голове страшные картинки?
      Он кивнул.
      – Ты можешь рассказать мне, что это за картинки?
      Он снова кивнул. Таланни крепко прижимала его к себе, будто её руки могли укрыть его от страха.
      – Я видел Бори.
      Трой вопросительно взглянула на Таланни. Та пояснила:
      – Это его телохранитель… был его телохранитель.
      Трой кивнула.
      – Что Бори делал?
      – Разговаривал с человеком.
      – Ты слышал, что они говорили? – спросила Трой.
      Джерик покачал головой.
      – Они просто стояли и разговаривали?
      Джерик кивнул.
      – И больше ничего?
      Джерик покачал головой, глаза его казались огромными на мокром от слёз лице. Он говорил правду – настолько, насколько знал её. Но это была не вся правда, а лишь та её часть, которую воспринимало его сознание. Глубже, в подсознании, была другая правда. Там, откуда всплыл этот кошмар, Джерик знал, почему видеть, как разговаривают эти двое, было так страшно. Трой подумала, что Джерик, скорее всего, видел, как его телохранитель погиб, спасая его жизнь. Это было слишком тяжёлое бремя для такого маленького ребёнка.
      Трой погладила мальчика по волосам. Он молча смотрел на неё своими огромными голубыми глазами. На лице его всё ещё отражался испуг, но он не мог вспомнить, почему видеть, как разговаривают между собой два человека, было так страшно.
      – Могу я поговорить с Вами наедине, полковник Таланни? – спросила Трой.
      – Конечно. – Тревога Таланни давила наТрой. Таланни могла быть безукоризненным солдатом, как большинство орианцев, но сейчас она испытывала самый настоящий страх, нормальный страх матери за ребёнка. Если орианцы любили своих детей, мир был возможен.
      Таланни уложила Джерика, провела рукой по его волосам и дала ему игрушечного зверька. Зверёк слегка напоминал лошадку, но был ярко-красного цвета и весь покрыт узорами. Узоры состояли из листьев, цветов и деревьев. Эта игрушка, как и гобелены, говорила об искусстве, красоте, о вещах иных, нежели война. Джерик ухватился за игрушку обеими руками.
      – Спи, сынок. Мне надо поговорить с целительницей. Я сейчас вернусь, – сказала Таланни.
      Мальчик не пытался удержать её. Прижимая к себе игрушку, он спросил:
      – Ты быстро вернёшься, мам?
      – Обещаю, – улыбнулась Таланни. Она нежно поцеловала его в лоб и встала.
      Женщины отошли в дальний конец комнаты. Стоявший вместе с телохранителями у дверей Ворф быстро глянул на Трой и тут же перевёл взгляд на мальчика. Трой не могла прочесть его мысли, но нисколько не сомневалась, что сейчас он думает о своём сыне. Александр более, чем что-либо другое, смягчал природную жёсткость клингона, делал его способным сочувствовать матери, чей ребёнок плакал среди ночи.
      Когда они отошли так, чтобы мальчик не мог их услышать, Трой спросила:
      – Джерик был очень привязан к своему телохранителю?
      – Да. Бори был его личным телохранителем с самого рождения Джерика, – сказала Таланни.
      Трой была удивлена. Перемена в телохранителе оказалась такой внезапной.
      – Это обычно – иметь личного телохранителя?
      – У каждого командира и у каждого из членов его семьи есть по крайней мере один телохранитель. Кто-то, для кого лояльность по отношению к этому человеку превыше какой-либо другой лояльности.
      – Именно поэтому Брек почти всегда с нами? – догадалась Трой. – Всегда с капитаном Пикардом?
      – Да, – улыбнулась Таланни.
      Надо будет сказать капитану, что у них есть свой орианский телохранитель, лояльный прежде всего по отношению к ним, сказала себе Трой.
      – Если телохранитель лоялен по отношению к одному определённому человеку, не значит ли это, что он или она ставит безопасность этого человека превыше блага остальных?
      – Именно так, – кивнула Таланни.
      Трой подумала, не делает ли это дисциплину серьёзной проблемой, но сейчас её больше заботил ребёнок.
      – Значит, Бори должен был быть прежде всего лоялен по отношению к Джерику?
      – Да.
      – Вы узнали, что произошло? Почему он вывел Джерика наружу?
      – Пока нет, – покачала головой Таланни. Затем она вздохнула. – И по правде говоря, целительница, мы, возможно, никогда этого не узнаем, разве что Джерик сам вспомнит. Оба солдата, которые могли бы рассказать об этом, мертвы.
      – Вы считаете, что телохранитель предал Вашего сына?
      – Я не могу представить, зачем ещё было выводить его наружу. Там всё опасно: вохдух, вода, сама земля так загрязнены, что то немногое, что пригодно в пищу, ядовито. Но мы всё равно вынуждены это есть. – Её лицо внезапно постарело, у рта обозначились скорбные морщины. – Мы едим и пьём отраву, убивающую наших детей. Я потеряла троих детей, прежде чем родила Джерика. Ни один даже ни разу не вздохнул. Последний был хуже всех, так искалечен, что врачи не могли спасти его. Я молилась, чтобы он умер.
      Она смотрела на Трой, словно надеялась найти в её глазах ответ.
      – У Вас есть дети?
      – У меня был сын, – сказала Трой.
      – Он умер?
      – Трой кивнула. Боль утраты давала себя знать.
      – Если Вы сами потеряли ребёнка, Вы меня понимаете, – сказала Таланни.
      – Да, – кивнула Трой, – я понимаю.
      Таланни порывисто схватила её руку.
      – Что с моим сыном?
      – Полагаю, он стал свидетелем того, как погиб его телохранитель. Судя по тому, что Вы мне сказали, всё так и произошло. Бори действительно намаревался предать Джерика, но я думаю, что в последний момент он не смог этого сделать. Скорее всего, он погиб, спасая его жизнь. Я уверена, Джерик видел это. Сейчас он этого не помнит, но воспоминание сохранилось в его подсознании. – Она взяла руку Таланни в свои руки. – Боюсь, что кошмары усилятся. Но он должен вспомнить. Это поможет залечить рану. Но не торопите его, пусть он вспомнит, когда придёт время.
      – Мы сказали ему, что Бори умер. Не надо было?
      – Это ничего, но старайтесь говорить при нём об этом как можно меньше. Этот сон – первый шаг к тому, чтобы вспомнить самостоятельно.
      – Как Вы думаете, Джерик сможет рассказать, зачем они выходили? – спросила Таланни.
      – Откровенно говоря, не знаю.
      Таланни кивнула. Чуть сжав руку Трой, она отпустила её.
      – Вы можете чем-нибудь помочь ему?
      – По сути нет. Я хотела бы поговорить с ним завтра. Возможно, я могла бы помочь ему вспомнить с помощью терапии, но сознание – нежная вещь, полковник Таланни. Оно лучше всего исцеляется само по себе.
      – Но он выздоровеет. Он не будет всегда просыпаться вот так, с криком? – Женщина смотрела на Трой, её страстное желание услышать утвердительный ответ Трой ощущала, как вибрирующую струну. И как зачастую бывало в её работе, Трой не могла дать определённого ответа.
      – Полагаю, он выздоровеет. Он ещё ребёнок. Дети часто выздоравливают быстрее взрослых.
      – Но обещать Вы не можете?
      Трой хотелось сказать да, могу, унять страх, заполнить пустоту в душе Таланни. Крошечную оболочку страха и защиты, окружавшую Джерика в сознании его матери. Но лгать Трой не могла.
      – Нет, обещать не могу.
      Таланни кивнула и, закрыв руками лицо, прерывисто вздохнула.
      – Эта проклятая война забирает всё, всё. – Когда она отняла руки, лицо её всё ещё было искажено горем. Держалась она прямо, расправив плечи, но лицо выдавало её смятение.
      Трой смотрела, ожидая, что Таланни попытается взять себя в руки и совладать со своим лицом так же, как контролировала голос, но ничего подобного не случилось. Таланни была совершенно уверена, что никто не может видеть её боль, хотя она ясно отражалась на её лице. И Трой поняла, что ориане никогда не снимали масок. Они не понимали, что чувства отражаются на лицах. Значит, если они не будут закрывать лиц, их эмоции с лёгкостью прочтёт посол Федерации.
      Полковник Таланни была уверена, что лицо её представляет собой маску безразличия. Страх прятался за стеной лжи – лжи, которая не могла обмануть даже её саму.
      – Благодарю Вас, что Вы сразу же пришли, целительница. – Её голос был совершенно спокоен, но прекрасные глаза были полны печали.
      – Я была рада прийти. Если я снова понадоблюсь Вам, я буду здесь.
      – Ещё раз спасибо. – Её лицо было искажено от усилий сдержать слёзы, но голос не выдал её. – Я уложу его спать. Вы увидитесь с моим мужем завтра утром. Я тоже буду присутствовать. Спокойной ночи, целительница.
      – Спокойной ночи, полковник Таланни, – сказала Трой. Она понимала, что её отсылают. Таланни из последних пыталась сохранить достоинство. Было лишь делом нескольких секунд прежде, чем второй по рангу командир торликов разразится рыданиями. Таланни хотела, чтобы они ушли прежде, чем это случится.
 
      Телохранитель открыл дверь в коридор. Трой хотела было выйти, но Ворф остановил её.
      – Я пойду первым и проверю, всё ли в порядке.
      Выходя в коридор, Ворф был рад, что может что-нибудь сделать. От всех этих разговоров о детях и эмоциональных ранах у него делалось тяжело на душе. С самого момента, как они прибыли на Ориану, Ворф чувствовал себя не в своей тарелке. Дипломатия не была его сильной стороной. Ему почти хотелось конфронтации, чего-то реального и действенного, чтобы снять это тягостное чувство. Тревога полковника Таланни за её сына навела его на мысли об Александре.
      Ворф отогнал мысли о детях. Сейчас у него была работа. Осматривая коридор, он не обнаружил ничего, если не считать рисунков. Он уже начал уставать от ярких, кричащих красок.
      – Всё в порядке, – сказал он. Трой вышла следом, и дверь закрылась за ними. Они остались одни в ночной тишине коридора. Ворф напряг слух, чтобы уловить малейший звук, но слышал лишь, как шумит в ушах его кровь.
      – Нам лучше поскорее вернуться к капитану, – сказала Трой.
      – Вы что-нибудь узнали?
      – У каждого лидера есть личный телохранитель, для которого лояльность по отношению к этому лидеру превыше всего.
      – Это должно усложнять дисциплину, – сказал Ворф.
      – Думаю, что да. Брек, тот, что всегда с нами – наш личный телохранитель, или, возможно, личный телохранитель капитана.
      – Значит ли это, что для него лояльность к капитану превыше, чем лояльность к своим? – спросил Ворф.
      – Полагаю, что да. Я также узнала, что орианцы любят своих детей.
      – Это Вас удивляет?
      – Они дорожат своими детьми, Ворф. Думаю, то, что происходит с детьми – одна из причин, по которой они заговорили о мирных переговорах.
      – Капитан это знает?
      – Пока нет.
      – Вы узнали много, – кивнул Ворф.
      – Надеюсь. – Трой оглянулась на закрытую дверь. На лице у неё появилось выражение, будто она прислушивалась к музыке, которую он не слышал. Что она чувствовала? Страх ребёнка? Горе его матери? Не в первый раз Ворф порадовался, что не обладает её даром.
      Они не успели отойти далеко, когда из-за поворота появился человек. Он был невысокий, худощавый, почти как подросток. На нём был простой коричневый плащ, лицо закрывала маска.
      Ворф шагнул вперёд, загораживая Трой собой.
      – Кто Вы? – спросил он.
      Орианец вытянул руки ладонями кверху, показывая, что в них ничего нет. Затем он распахнул плащ, чтобы Трой и Ворф могли убедиться, что у него нет оружия. Не считая доктора Зир, это был первый увиденный ими на Ориане взрослый, который не носил оружия.
      – Меня зовут Аудун.
      – Вы торлик или вентуриец? – спросил Ворф.
      – Ни то, ни другое. – он приближался к ним.
      – Стойте, где стоите, – приказал Ворф. Вытащив фазер, он нацелил его прямо в грудь незнакомцу. Тот казался безоружным, но Ворф знал, что такое впечатление бывает обманчиво.
      – Я не хочу вам ничего плохого.
      – Ворф, – сказала Трой, – я не чувствую от него враждебности. Если уж на то пошло, он боится за свою безопасность.
      – Правильно делает, – сказал Ворф. Однако он прислушался к её словам. Если она говорит, что этот человек не таит враждебности, вероятно, так оно и есть. Но фазер он не опустил.
      – Он не боится Вас, Ворф, но… -Трой вышла из-зи спины клингона и сделала два шага по направлению к незнакомцу. – Вы боитесь, что Вас обнаружат. Почему?
      Ворф с трудом подавил импульс схватить Трой и толкнуть её себе за спину, где она была бы в безопасности. Но охранять членов экипажа можно лишь до определённого предела; у них должна оставаться возможность выполнять свой долг. Он продолжал держать незнакомца на прицеле и позволил Трой рисковать жизнью.
      – Мы слышали, что посла сопровождает целительница ума, – улыбнулся Аудун. Я этому не верил. Прошло много времени с тех пор, как среди нас были такие целители. – Протянув руку, он шагнул к Трой.
      Ворф схватил Трой за плечо и отттащил назад, по-прежнему держа незнакомца на прицеле.
      – Что Вам нужно, Аудун, если это вправду Ваше имя?
      – Вы так подозрительны, – рассмеялся Аудун. – Наши лидеры должны были прийтись Вам по душе. – Я – зелёный. Кто-нибудь говорил вам о нас?
      – Нет, – сказал Ворф.
      – Они думают, что могут скрыть нас, как скрывают наших умирающих детей. – Не нужно было быть эмпатом, чтобы уловить в его голосе горечь.
      – Прошу вас, мне необходимо с вами поговорить, но не здесь. Если меня увидят, то тут же убьют.
      – Вы отведёте нас в какое-нибудь тайное место, – сказал Ворф.
      – Да, туда, где нас никто не увидит.
      – Засада. – Если это и не было ловушкой, то выглядело по меньшей мере подозрительно. Этот человек явно что-то скрывал.
      – Нет, клянусь вам, мы никому не желаем зла, даже нашим врагам. Вы принесли возможность мира. Знаете, как долго мы ждали этого? – Аудун умоляюще протянул руки. – Прошу вас, вы должны меня выслушать.
      – Мы слушаем, – сказал Ворф.
      – Но…
      – Он не желает нам зла, – сказала Трой.
      – Нет, советница, – покачал головой Ворф, – это слишком опасно. – Или он будет говорить здесь и сейчас, или пусть не говорит.
      Трой, по своему обыкновению, была слишком доверчива. Они могли полагаться лишь на слова этого человека и его эмоции. Ворф не доверял ни тому, ни другому.
      – Говорите же, Аудун, – сказала Трой.
      – Вы не понимаете. – он метнул взгляд через плечо и продолжал, понизив голос. – Если станет известно, кто я, меня тут же убьют.
      – А кто Вы? – спросил Ворф.
      – Биоинженер. А если человека заподозрят в генетических манипуляциях, его сразу же убивают. Без суда и следствия.
      – Почему? – спросила Трой.
      Он снова оглянулся.
      – Я был учёным, занимался биотехнологией. Они хотели, чтобы я использовал свои знания для того, чтобы убивать. Я отказался. Нас много. Большинство учёные, врачи, другие, кто считает, что нашу технологию надо использовать для того, чтобы лечить нашу планету, а не уничтожать её.
      – Похвально, – отозвался Ворф с нескрываемым недоверием.
      – Некоторые из членов нашей группы были первыми, кто сказал нашим лидерам, что планета умирает. Почти тридцать лет назад наши люди предсказали, что произойдёт. Многие обвиняют в происходящем нас, потому что мы предсказали это. Они напуганы, и им надо кого-то ненавидеть. Поэтому они ненавидят своих врагов и ещё нас.
      – Всё это очень интересно, но какое это имеет отношение к нам? – спросил Ворф.
      – Ворф! – сказала Трой.
      Он не обратил внимания на её восклицание и по-прежнему не сводил глаз с Аудуна. Она боялась, что он его обидел. Ворфа это не трогало.
      – У нас есть способ очистить воду на планете. Мы хотим предложить его противоборствующим сторонам. Зелёные хотят быть частью нового мира.
      – Вода Орианы безжизнена. Как можно очистить её? – спросила Трой.
      – Мы вывели бактерию, которая поедает ядовитые вещества, но не трогает естественные загрязнители.
      – Я не верю ему, – сказал Ворф.
      – Я верю, – сказала Трой. – Вы можете объяснить этот процесс более подробно?
      – Да, но… – Он снова метнул вокруг себя тот же испуганный взгляд. – Да, путь даже это означает мою смерть, я скажу вам всё.
      – Нет, – сказала Трой. – Мы отведём Вас в безопасное место.
      – Что Вы такое говорите, советница?
      – Он должен поговорить с капитаном.
      – Нет! Это может быть ловушка. – Мысль о том, чтобы отвести к капитану, послу Федерации, человека, которого они совершенно не знают, при том, что повсюду скрываются убийцы, была совершенно недопустима.
      – Будь это ловушка, я бы знала, – твёрдо сказала она.
      Ворф доверял советнице; если она говорила, что здесь нет подвоха, это, скорее всего, так и было, и всё же…
      – Даже позволь я Вам подвергнуть капитана опасности, как мы сможем помешать орианскому телохранителю арестовать этого человека?
      – Телохранители верны прежде всего тем, кого охраняют. Эта верность превыше всех прочих обязательств.
      – То есть, они просто позволят нам разговаривать с их врагами? – спросил Ворф.
      – Да, – сказала она.
      Ворф поочерёдно посмотрел на Трой и орианца. Тот выглядел таким беспомощным, таким хрупким. Ворф не сомневался, что мог бы переломить ему позвоночник об колено, как палку. Но убийце не обязятельно выглядеть атлетом; если уж на то пошло, беспомощный вид давал преимущество.
      – Не думаю, что это хорошая идея.
      – Мы должны поспешить, пока орианцы нас не увидели, – сказала Трой. Прежде, чем Ворф успел остановить её, она подошла к Аудуну. Клингон смотрел, как она стоит совсем рядом с этим незнакомцем, между ним и Ворфом, так что в случае чего и стрелять не сможешь. Ворф стиснул зубы. Вероятно, она права, но из-за этого её так трудно охранять.
      – Вы должны объяснить всё это подробно послу Федерации, – сказала Трой.
      – Правда? – спросил Аудун.
      -Да.
      Аудун крепко схватил её за руку.
      – Я так благодарен Вам за то, что Вы мне поверили.
      – Если вы действительно можете очистить воду на Ориане, благодарной должна быть я.
      – Если мы собираемся сделать подобную глупость, – вмешался Ворф, – надо уходить, пока нас не заметили.
      Он пошёл вперёд, надеясь, что они не встретят по дороге никого из орианцев. Сражение между сопровождающими посла Федерации и орианскими часовыми ни в коей мере не поможет мирным переговорам. Ворф невесело улыбнулся. Он вёл Трой и Аудуна по безлюдным ночным коридорам. Фазер в его руке был настроен на оглушение. Понимает ли Трой, в какое положение она их поставила? Он сомневался в этом. Она всегда прежде всего прислушивалась к голосу сердца. Наверно, все эмпаты такие.
      Ворф не мог допустить, чтобы его чувства повлияли на его действия. Он напряжённо ощупывал глазами коридоры. Трой и незнакомец тихо переговаривались, улыбаясь. Если этот Аудун говорит правду, он может в значительной степени помочь переговорам. Если бы он замышлял убиство, Трой бы это знала. Трой узнала за эту ночь много ценного. Скользя взглядом по коридорам, Ворф чувствовал себя бесполезным. Он надеялся, что этот мир войны окажется для него привычным, но здешний кодекс чести был слишком странным. А война без чести была недостойным занятием для воина.
 

 
      Генерал Баша сидел в кресле из чёрного пластика с высокой спинкой. Спинка была намного выше генерала, с причудливыми завитками по краям, образующими фантастические формы. Это выглядело так, словно трон частично расплавили и дали остыть.
      Перед генералом находился стол из такого же чёрного пластика. Стол был пуст, словно за ним никогда не работали.
      Вся правая сторона лица у генерала была в синяках, особенно резко выделявшихся на золотистой, цвета слоновой кости, коже. Через весь лоб тянулся свежий шов. Несомненно, это не было лучшим результатом орианской медицины? Если врач способен воссоздать деформированное лицо младенца, подумала Трой, то уж залечить ушибы и раны он может намного лучше.
      Таланни стояла рядом со генералом. По обе стороны от них застыли навытяжку телохранители. Двое телохранителей, сопровождавших группу Федерации в эту комнату, заняли позицию прямо перед генералом. Ещё один телохранитель стоял у стены, ближе к Таланни, чем к остальным.
      Брек и второй орианский солдат, прикомандированный к группе Федерации, заняли позицию по обе стороны от Пикарда. Ворф охранял его сзади, но…
      – Капитан, – Ворф подался к Пикарду, словно намереваясь прошептать ему что-то на ухо, но звучный голос клингона не предназначался для шёпота, – у них на одного телохранителя больше, чем у Вас. Это намеренное оскорбление.
      – Мне известен этот орианский обычай, лейтенант, – кивнул Пикард.
      Генерал Баша махнул рукой.
      – Кратин, выйдите. Он говорил левым углом рта, стараясь не потревожить израненную правую половину лица.
      – Генерал Баша, – сказал Пикард, – уверяю Вас, в этом нет необходимости.
      Генерал не стал повторять свой приказ. Он лишь взглянул на телохранителя. Вид у этого некогда красивого лица был пугающий.
      Трой буквально чувствовала силу его личности. Это был феномен, с которым она сталкивалась, находясь рядом с представителями некоторых рас, в том числе и земной. По-настоящему великие лидеры обладали почти телепатической силой.
      Телохранитель не колебался ни секунды. Он отвесил глубокий поклон и вышел из комнаты, не возразив ни словом.
      – Капитан, это… приемлемо? – спросил генерал. Ему приходилось глотать между словами. Боль его была очевидна, хотя и несравнима со вчерашней.
      – Вполне, – отвечал Пикард.
      Трой поняла, что не физическая боль генерала так подействовала на неё накануне, а его ярость. Сегодня он был спокоен. В нём всё ещё бурлил скрытый гнев, но сегодня Баша контролировал себя. Насколько необычным было застигнуть генерала Башу в момент полной потери самоконтроля? Весьма необычным, если то, что чувствовала Трой, было правдой. Почему же этот волевой человек показался послу Федерации окровавленным паникующим? У того, кто сидел сейчас перед ними, были стальная воля и железные нервы. Почему же вчера он так утратил контроль? Позднее Трой поделится своими мыслями с капитаном. А пока она наблюдала, стараясь узнать как можно больше.