– Камни влажные.
Трой тоже прикоснулась к камню рукой в перчатке и ощутила прохладу сквозь плотную ткань.
– Это непохоже на другие пещеры, – сказала она. – Воздух здесь свежее, это чувствуется даже через маску.
– Да, – сказал Ворф.
Брек почти упирался Трой в спину, но страх его уменьшился. Дыхание его стало спокойнее, почти нормальным, он уже не хватал судорожно ртом воздух.
– Чувствуете запах?
– Какой запах?
– Не знаю, – сказал он. – Как будто запах воды. Только это не может быть вода.
– Почему? – спросил Ворф.
– Потому что он чистый. – В голосе его слышалось удивление.
В тоннель проникал слабый свет. Глаза Трой, уставшие от долгой темноты, были рады и этому. Она едва различала очертания своих спутников. Подняв голову, она увидела слабое свечение. Неверный дрожащий белый свет среди тьмы казался волшебным. В этом свечении смутно вырисовывалась фигура Таланни. Орианка оглядывалась на них, направляя фонарь на каждого по очереди, словно желая убедиться, что они по-прежнему с ней.
– Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь. – Она зашагала по направлению к свету. Теперь её было видно лучше. Её движения, цвета её плаща – всё стало ясным и чётким. На миг очертания Таланни сделались такими чёткими, что Трой показалось, что она вот-вот растворится в свете, оставив их в темноте.
Брек вышел вперёд, словно собираясь последовать за ней. Хотя возможно, он боялся, что Таланни оставит их тут – Трой не была уверена, что двигало им. Орианцы с такой лёгкостью проникали в её сознание. Нерпиятное чувство, но она начинала привыкать к этому. Они делали это ненамеренно, и не желали ей никакого зла.
Так стояли они втроём, радуясь свету, а в спину им давила тьма. Трой хотелось подойти ближе к свету, но она боялась, что это страх Брека, а не её желание. Как может эмпат тренировать свой дар на планете, где слияние сознаний происходит так легко и беспрепятственно?
В свете вновь возникла Таланни. За ней следовали двое орианцев без масок. Они были в простых синих комбинезонах, какие носили зелёные. Карманы их заметно оттопыривались. На поясах у них вмсели какие-то незнакомые Трой предметы. Это вполне могло быть оружие.
Под просторным плащом Ворф незаметно вынул фазер. Трой всей кожей ощущала его напряжённую готовность. Он не начнёт конфронтации, он вовсе не желает, чтбы миссия провалилась, но тело его было настроено на действие, на насилие. Для клингона будет разочарованием, если его готовность пропадёт зря. Отмена боевой готовности была психилогически трудна для клингонов.
– Они знают, что вы друзья, – сказала Таланни. – Остальные зелёные знают о вашем появлении. Они могут забеспокоиться, если мы заставим их ждать.
– Почему? – спросил Ворф.
– Будь вы орианцами, посол Ворф, для вас было бы логичным винить зелёных за то, что ваш капитан в опасности.
– Но мы не орианцы, – тихо сказал клингон.
– Нет, вы не орианцы. – В её голосе слышалось что-то, напоминающее сожаление. Возможно, сожаление, что даже клингон может быть более благоразумным, чем орианцы?
зелёные попытались встать позади них, чтобы сопровождать их, как предположила Трой.
– Идите впереди, мы пойдём за вами, – сказал Ворф.
Зелёные переглянулись.
– Мы всегда проверяем, не идёт ли кто следом.
– Не сочтите за обиду, – сказал Ворф, – но мне не нравится, когда воины стоят у меня за спиной.
Зелёные опять переглянулись, недоумённо нахмурились.
– Но мы не воины.
– Мне говорили, что каждый орианец воин.
Один из орианцев расплылся в улыбке.
– Вы увидите, что мы сильно отличаемся от остальных орианцев. – Он похлопал клингона по плечу, точно закадычного друга.
Трой не надо было видеть лицо Ворфа, чтобы знать, что он грозно хмурится.
– Я с нетерпением жду встречи с вашими лидерами, – сказал он. В голосе его слышались нотки гнева, но орианец воспринял его слова как дипломатическую речь, которой, по замыслу Ворфа, они и должны были быть.
– Наши лидеры с нетерпением ждут встречи с послом Федерации.
– Те лидеры, которые остались, – сказал другой зелёный. Его мягкие черты выражали гнев, тонкие губы были сжаты, отчего лицо выглядело напряжённым.
– Не их в том вина, что Аудуна и остальных арестовали, – сказал первый зелёный.
– Кто-то убил Алика, и это были не мы. – Он произнёс это, как вердикт.
– Именно это мы и хотим выяснить, – сказал Ворф. – Каждая секунда, которую мы пустые разговоры – это уходящее время наших лидеров.
Второй зелёный слегка покраснел и выпрямился.
– Что ж, посол, пойдёмте.
Первый зелёный улыбнулся Ворфу и пожал плечами.
– Морей немного горяч.
– Нет ничего предоссудительного в верности своим лидерам, – сказал Ворф.
– Хорошо сказано. – зелёный опять с улыбкой похлопал его по плечу.
У Ворфа вырвалось глухое рычание. Зелёный либо не расслышал, либо не понял. Всё ещё улыбаясь, он двинулся вперёд. Второй зелёный проскользнул за их спины и пошёл назад, в темноту.
– Я проверю, нет ли кого сзади. – В его словах содержалась угроза, но Трой не чувствовала от него гнева. Он не хотел им ничего плохого. Он просто им не доверял. Зная, каким преследованиям подвергались зелёные со стороны обеих враждующих партий, Трой не могла его винить. Кроме того, Ворф тоже не доверял зелёным.
А Трой? Доверяла ли она им? Она доверяла тем, кого встретила – а пока что она встретила пятерых из них; не слишком-то много. Возможно, большинство из них думает также, как этот недоверчивый зелёный, и винят Федерацию в аресте Аудуна. Знают ли зелёные о смерти Марит? Нет. Пока нет ни печали. ни того инстиктивного гнева, который часто предшествует печали. Они пока не знают.
Внезапно Трой стало не по себе от мысли, что она сейчас окажется в лагере зелёных. Что они сделают, когда узнают о смерти Марит? О смерти под пыткой. Имея на то причину, окажутся ли они так же склонны к насилию, как и остальные орианцы?
Таланни уверенно шагала рядом с оставшимся зелёным. Никакого страха от неё Трой не чувствовала. Она, по крайней мере, не ждала от зелёных подвоха. Брек просто чувствовал облегчение оттого, что выбрался из темноты.
Тоннель заканчивался огромной круглой пещерой. Каменная платформа, достаточно просторная, чтобы на ней мог поместиться шаттлкрафт, служила верхней площадкой лестницы с широкими ступенями. Всё было вырублено из камня и отполировано множеством ног.
Таланни сняла маску, и Трой услышала, как она глубоко вдохнула воздух. Советница не нуждалась в дополнительном приглашении, чтобы снять влажную от пота маску. Она сорвала её, чувствуя, как прилипают к лицу влажные пряди волос. Прохладный влажный воздух ласково коснулся её лица. Это было совсем не то, что сухой жар на поверхности или даже воздух в других тоннелях.
Запах, о котором говорил Брек, не был запахом воды. То был запах плодородной, здоровой земли. Запах зелени. Запах жизни. Словно ароматное облако окутало их.
– Что это? – спросил Брек. Он стоял на несколько ступеней ниже остальных. Его маска выскользнула из рук, но он этого не заметил. Брек стал медленно спускаться, глядя на что-то, чего они не могли видеть.
– Это то, чем когда-то был наш мир, – сказала Таланни.
Растительность, зелень, насколько хватало глаз. Густая растительнось, уходящая корнями в чёрную, жирную почву. Капли воды скатывались с широких листьев. Потолок пещеры был настолько высок, что создавал иллюзию каменного неба. На этом высоком каменном потолке светились ряды белых панелей, излучая тепло и жизнь.
Таланни подобрала обронённую Бреком маску.
– Я чувствовала то же самое, когда впервые увидела это, – сказала она, ни к кому не обращаясь.
Высокие деревья с ярко-красными плодами, бывшие основным мотивом всех гобеленов, прямые и стройные, окаймляли заросли. Стволы их были серебристо-серые, бледнее, чем на гобеленах.
Трой стояла на ступенях, охваченная не изумлением Брека, а своим собственным. И дело тут было не в деревьях, не в живой зелени – просто эта земля, само это место было живым.
– Здесь очень приятный воздух, – сказал Ворф. Его голос заставил её вернуться к реальности.
– Здесь всё живое. – Она произнесла это шёпотом.
– Конечно, – сказал Ворф. – Это же деревья.
– Нет, Ворф, они живые, как Вы, как я.
– Эти деревья обладают разумом?
– Нет, не разумом, но сознанием. – Она подыскивала слова, которые дали бы ему возможность почувствовать то, что переполняло её. – Сознанием благополучия, счастья, которого не может быть у растений. Они не думают, ка мы, но они живые. Они осознают.
Брек упал на колени среди густой зелени, опустился на четвереньки, погрузив руки в сплошной ковёр маленьких круглых листьев. Трой спустилась по ступеням, приблизилась к нему.
– Брек?
Он плакал. Прикосновение ног к пружинистой земле было подобно для неё электрическому шоку. Она охнула.
– Вы тоже чувствуете, да? – спросил Брек. Он смотрел на неё снизу вверх, и по лицу его катились слёзы.
Трой могла лишь кивнуть в ответ. Говорить она не решалась, боясь, что голос подведёт её. Теплота жизни переполняла её тело, пока её не стало казаться, что теплота эта вот-вот вырвется наружу. Ощущение это было настолько сильным, что она взглянула на свои руки, ожидая увидеть, как тепло изливается из пальцев.
Она могла лишь чувствовать, что кожу её покалывает. Ничего такого, что можно было бы увидеть, показать Ворфу. Она смотрела в лицо Бреку, и знала, что он понимает. Одна-единственная вспышка между ними значила больше, чем могли выразить слова. Это было то самое общее чувствование, которое было у неё с другими бетазоидами. То самое понимание, на которое неспособен был никто из её друзей-землян или клингонов, как бы они не старались.
В этот миг Трой поняла то, чего не понимала раньше. Брек был эмпатом, но талант его был связан с этой плодородной, живой землёй. Не именно с этим местом, а с поверхностью планеты. Брек был тем самым целителем земли, о которых говорили легенды. Его талант не проявлялся, потому что планета была мертва, но теперь Трой чувствовала, как его сознание распахивается. Все защитные барьеры, которые ему пришлось построить, всё, что делало эмпата способным убивать других, ничего при этом не чувствуя, рушилось. Его эмоции, его сознание оголялись этой пульсирующей, ошеломляющей силой жизни.
– Когда-то вся планета была такой, – сказал оставшийся зелёный. В голосе его слышалась грусть, непонятная для Трой. Эта земля, это место было переполнено радостью – радостью существования. Жизнью для того, чтобы жить. Как можно здесь быть грустным?
Зелёный спустился по ступеням и остановился рядом с Трой. Она плакала, не замечая этого. Радость может выражаться в слезах, как в смехе. Зелёный тронул её за плечо.
– Вы чувствуете нашу землю?
Его печаль волной прошла по её руке, проникла в тело. Потеря, огромная потеря. Внезапно она поняла, что когда-то вся планета была такой. Живой настолько, чтобы нашёптывать сознанию, успокаивать душу. Орианцы не просто погубили флору и фауну – они убили землю. Землю, которая была их сердцем.
Брек приблизился неверными шагами.
– Зелёные ухаживают за всем этим. Они это создали. Земля знает их. Она заботится о них. – Трой понимала, что это не совсем верно. Брек был вынужден объяснять словами то, чего слова выразить не могли.
– Они верят в жизнь, целительница. Те, кто создал это, не могли создать яд, убивший Алика. – В его голосе ощущалась непоколебимая уверенность. Земля сказала ему, а земля не лжёт.
– Я предпочёл бы поговорить с лидерами зелёных, если никто не возражает, – сказал Ворф.
Обернувшись, Трой снизу вверх смотрела на стоявшего на ступенях клингона. В лице его не было не изумления, ни изматывающей радости, которую выражали их лица. Не было и той грусти, которую Таланни чувствовала от зелёного. Он стоял один на ступенях над ними. Будь на месте Ворфа Пикард или Райкер, это ничего бы не изменило. Они не могли бы понять. Трой протянула руку, и Брек взял её.
Радость бытия, счастье – всё это удвоилось. Она жаждала чувствовать! Глядя в залитое слезами лицо Брека, Трой радовалась, что может с кем-то это разделить. Её было жалко Ворфа, неспособного понять, почему они плачут среди зарослей. Некоторые вещи Трой никогда даже не пыталась объяснить.
Ворф стоял на ступенях, подозрительно глядя в густые заросли. Трой откинула голову и рассмеялась. Звук её смеха слился со смехом Брека и поднимался всё выше и выше, подобно птице.
Глава 20
Джорди провёл ладонью над панелью, и пульструющие огни побежали по её поверхность, следуя за его пальцами. Но это были не только огни. Сознание двигателя следовало за движениями Джорди, словно собака, принюхивающаяся к нему, или кошка, трущаяся об его ноги. Двигатель живо заинтересовался им. Он изучал Джорди с таким же вниманием, как Джорди изучал его.
Джорди в жизни не испытывал ничего подобного. Словно его руки обрели способность проникать сквозь металлическую оболочку внутрь. Его мысли проникали по трубопроводам. Если он хотел изменить направление, ему стоило только пожелать этого. Двигатель принял его, впустил. Джорди чувствовал его энергию, проникающую в его разум. Не это ли чувствовала Трой, когда проникала в чужое сознание?
Это было чудесно. Двигатель объяснил, как он устроен, но Джорди не мог полностью его понять. Технология сочетания живой ткани с механизмами не была ни кибернетикой, ни роботехникой. Соединение было полным. То был единый организм, а не соединённые между собой детали.
То было единое целое, как его собственное тело. Изолировать одну из его систем было не более возможно, чем извлечь его собственную дыхательную систему, не повредив при этом остального.
– Вы что-нибудь обнаружили?
Услышав голос доктора Крашер, он подскочил. Сердце заколотилось у самого горла.
– Беверли, я забыл, что Вы здесь. Я обо всём забыл, кроме двигателя.
– Я это заметила, – печально улыбнулась она.
– Извините, – улыбнулся он в ответ, – просто я инженер, и я в жизни не чувствовал ничего подобного. Словно мой ум – это инструмент, и мне ничего не надо делать. Двигатель даже хочет мне помочь. Это просто невероятно.
– Я понимаю Ваш энтузиазм, Джорди, но у нас остаётся мало времени. Вы определили, в чём проблема?
– Пока нет. Двигателю неизвестно ни о каких критических ошибках или поломках, но он верит мне, когда я говорю, что что-то не так. Он помогает мне искать причину.
– Он готов помочь, – сказала Крашер.
– Он не просто готов помочь; он любознателен. Не рассказывайте Дейта, но двигатель чем-то напоминает его. Этот отвлечённый интерес ко всему необычному. Двигатель не боится; ему просто любопытно.
Крашер чуть склонила голову на бок.
– И правда, похоже на Дейту.
Не то, чтобы он обладал разумом. В основном его умственные способности ограничены возможностью понимать приказы, но он может обдумывать их и задавать вопросы.
– А ответы его чему-нибудь учат?
– Не уверен.
– А я могу говорить с ним через Вас? Когда Вы найдёте, в чём проблема, понадобимся мы оба, чтобы устранить её.
Джорди обернулся к Велеку, всё это время стоявшему, подобно синей статуе. Милгианин не двигался, не произносил ни слова. Но от него исходили сильные тепловые флуктуации. Будь он землянином, Джорди сказал бы, что он находится в состоянии стресса.
– Как Вы думаете, Велек, доктор Крашер может говорить с двигателями?
Милгианин пошевелился.
– Они должны будут попробовать её, а это причиняет повреждения вашей внешней оболочке. К тому же, остаётся возможность, что двигатели плохо воспримут её и взорвуться. Мы не пойдём сейчас на такой риск.
Джорди попытался придумать, как бы подипломатичнее сказать то, что он хотел сказать.
– У двигателя нет никаких возражений против контакта с доктором Крашер.
– Они недостаточно разумны, чтобы понять, насколько это опасно, – сказал Велек.
Джорди начал подозревать, что Велек просто боится новых идей. А может, ревнует к ним свои двигатели. В любом случае, у Джорди оставалось слишком мало времени, чтобы быть учтивым.
– Можно ли сделать так, чтобы доктор могла общаться с двигателями через меня?
Велек ответил не сразу.
– Есть устройство, которым мы пользовались в прошлом. Оно применялось только между милгианами, и никогда с инопланетянами.
– Тогда давайте попробуем, – сказал Джорди.
– Доктор готова риснуть?
– Рискнуть? – спросила Крашер.
– Это может повредить, как когда двигатель пробует.
Джорди и Крашер переглянулись. Она подняла бровь.
– Если вы берётесь, я с Вами.
– Давайте ваше устройство, – сказал Джорди.
Часом позже Джорди и Беверли стояли перед светящейся панелью. Велек объяснил, что устройство состоит из микропроцессора в сочетании с микроорганизмами. И то, и другое было необходимо, чтобы они могли говорить с двигателем. С виду же устройство представляло собой тонкий провод. Самой большой проблемой было, что конец этого провода надо было ввести под кожу головы Джорди, как иглу. Но это была игла, расчитанная на то, чтобы проколоть куда более плотную кожу милгиан. Трудность заключалась в том, чтобы ввести её с минимумом дискмфорта для Джорди и не проколоть ему череп.
Игла находилась под самой кожей. Двигаясь, он чувствовал её. Неприятное ощущение, но не боль. Доктор Крашер сделала ему местное обезболевание.
Провод был очень длинный, он тянулся от головы Джорди к лицу Крашер и скрывался в её густых рыжих волосах.
– Готовы, Беверли?
Её зелёные глаза были чуть расширены, но она кивнула.
– Начали. – Он провёл ладонью над поверхностью контрольной панели. Чувство свободного падения было в этот раз вдвое сильнее. Словно он падал не только вперёд, внутрь панели, но и назад, внутрь головы Крашер.
Беверли охнула, и по проводу прошла вибрация.
– Джорди, что это?
– Вы видите, как функционирует двигатель.
– Нет, это кровеносные сосуды. Он дышит. – Она произнесла это благоговейным шёпотом.
Внезапно двигатель предстал перед Джорди как один гигантский организм. Джорди видел его не как мыслящую машину, а как единое живое существо с дополнительными механическими органами. Он понял, что воспринимает его так, как воспринимает его доктор Крашер. Все системы стали частью системы жизнеобеспечения. То, что он принимал за генератор, оказалось сердцем. Всё было то же самое, и в то же время другое; соединение механического с живым; и то, и другое одновременно.
Джорди не нуждался в глазах, чтобы видеть это. Это было в его сознании, там, куда передавались зрительные образы. Он заговорил тихо, боясь потревожить соединяющее их звено:
– Что Вы думаете, доктор?
– Удивительно, – так же тихо ответила она. Звено казалось очень хрупким. Было ли оно таким на самом деле, Джорди сказать не мог.
– Вы в контакте? – Голос Велека буквально резанул слух. Джорди и Крашер разом обернулись.
– Да, – ответил Джорди. – Мы оба внутри двигателя.
– Хорошо. Я буду рядом, чтобы удостовериться, нет ли нежелательных эффектов. Если почувствуете дискомфорт, обязятельно скажите, и я отсоединю звено. Оно не расчитано на инопланетян.
– Да, мы знаем, Велек. Спасибо за заботу, – сказал Джорди.
Милгианин пожал массивными плечами, и его тело пыхнуло жаром.
– Я просто не хочу, чтобы вы рисковали собой в безнадёжной попытке.
– Если есть возможность спасти всех, кто находится на борту, мы не считаем попытку безнадёжной, – сказала Крашер.
– Как хотите, – сказал Велек.
Крашер фыркнула. Джорди вполне разделял её чувства. Пессимизм милгианина действовал ему на нервы. Ему хотелось доказать, что Велек не прав, даже если такое желание не слишком дипломатично.
Он снова повернулся к контрольной панели. Краем глаза он видел массивную фигуру стоящего слева Велека, но Джорди не составило труда от него отключиться. Контакт с доктором Крашер и компьютером поглотил его без остатка. Окружающий мир сузился до размера пульсирующих энергетических полей. Охлаждающая жидкость струилась по искусственным артериям и венам. Разноцветные огни становились то ярче, то темнее, по мере того, как двигатель вдыхал и выдыхал.
– Вот оно, – чуть слышный голос доктора Крашер раздался в его мозгу – или так ему показалось.
– Что? – спросил он.
– Здесь. – Краем глаза он уловил движение её руки. Всё его внимание было поглощено двигателем, он лишь смутно видел фигуру доктора Крашер. Ей рука, казалось, двигалась сквозь пульсирующую ткань к более тёмному участку. Цвета здесь были темнее, густо-фиолетовый, окаймлённый чёрным. Артерия вздулась. На их глазах из неё стала каплями сочиться жидкость. Тёмные бусинки капель летали внутри двигателя, будто там отсутствовала гравитация.
– Что это?
– Инородное тело. Оно находится внутри артерии. Это и есть причина повреждения имунной системы.
– Вы можете его убрать?
– Думаю, что да.
Джорди смотрел на затемнённый участок.
– Двигатель, откуда взялась эта ткань?
Двигатель не говорил словами, как компьютер на «Энтерпрайзе», но в мозгу Джорди возникли образы. Лицо Велека, его желание поставить эксперимент с целью определения предела перегрузок. Компьютер откликнулся на его предложение с детским энтузиазмом. Велек заверил, что устранит повреждение, прежде чем оно станет необратимым.
– Он обманул его, – прошептал Джорди. Оторвавшись от пульсирующего мира двигателя, он обернулся к Велеку. – Вы повредили двигатель. Вы погубили своих людей.
– Да. – Глубокий голос Велека был подобен отдалённому эху грома. Милгианин прижал ладонь к блтжайшей панели. Боль метнулась по проводу, вонзилась в голову Джорди; ему показалось, что череп его разрывается на части. Он услышал, как пронзительно закричала доктор Крашер.
– С вами произошёл несчастный случай, – сказал Велек.
Боль разъедала лицо. Джорди казалось, что у него сожжена вся кожа. Он упал на контрольную панель, и цвета ослепительно вспыхнули и закружились. Мир наполнился горящей болью и безумным калейдоскопом.
Двигатель забеспокоился о нём. С ним всё в порядке?
– Нет, позови на помощь, позови капитана!
– Нет, нет! – Велек оттолкнул Джорди, и тот упал на пол. Едва милгианин отнял руку от панели, боль мгновенно прекратилась. Джорди и Крашер лежали на полу, судорожно хватая ртом воздух.
На пороге появился Бебит.
– Меня вызвал двигатель. – Его взгляд упал на двух землян, лежащих на полу. – Джорди, доктор Крашер, с вами всё в порядке?
Джорди поглядел на молодого милгианина, потом на Велека.
– Теперь в порядке.
– Двигатель не отвечает мне, – прошептал Велек. Он провёл ладонью вдоль панели, и ничего не произошло. – Он меня не узнаёт. – В тихом голосе звучал ужас.
Бебит шагнул в комнату, посмотрел на всё ещё лежавших на полу землян, на главного инженера.
– Что тут произошло?
– Он предал нас всех, вот что произошло. – С этими словами в комнату вошёл капитан Дирик. За ним следовали двое милгиан. Джорди мог только предполагать, что это офицеры службы безопасности.
– Двигатель рассказал мне о Вашем предательстве, Велек. Арестуйте его.
Двое милгиан стали по обе стороны Велека. Он не протестовал.
– Я не допустил бы гибели корабля, капитан. Вы должны мне верить.
– Двигатель говорит, что Вы пытались его убить.
– Нет, я никогда бы этого не сделал.
– Вы отрицаете, что повредили его?
– Нет, но я починил бы его вовремя, если бы они не вмешались.
Он указал на Джорди и Крашер. Они тем временем поднялись, цепляясь за кружевные металлоконструкции. У Джорди всё ещё звенело в голове. Остатки боли медлили в его теле, как остатки ночного кошмара.
– Трое из наших людей погибли, Велек, многие ранены, – сказал Дирик. – Почему?
– Нет, двигатель должен был верить мне. Я не допустил бы, чтобы он умер. Я не изменил бы своему долгу инженера, не до такой степени. – Казалось, он не слышал, что говорит капитан.
– Бебит, – обернулся он к младшему инженеру, – скажите двигателю, что я не дал бы ему умереть. Пожалуйста, он должен мне верить.
– Двигатель Вас отвергает, – сказал Дирик. – Он обвиняет Вас в том, что Вы пытались его убить. Думаю, он больше не поверит ни единому Вашему слову.
– Нет, – твердил Велек, – нет, я…
До Джорди постепенно доходило, что Велека не трогает ни гибель троих его товарищей, ни тот факт, что он совершил предательство. Единственное, что волновало его – что двигатель отверг его и не признаёт его больше.
– Вы изменили своему долгу не только по отношению к этому кораблю, но как инженер – по отношению к двигателю, который помогли сконструировать. Он содержит Ваши клетки, Велек, он плоть от Вашей плоти, и он не желает больше признавать Вас. – Дирик шагнул вплотную к главному инженеру. – Ни один двигатель никогда больше не подпустит Вас к себе. Информация о том, что Вы сделали, будет передаваться с корабля на корабль. Она будет заложена в программу каждого двигателя отныне и навеки. Вам никогда больше не быть инженером.
Термоизлучение Велека потускнело, словно он был ранен и находился в шоке.
– Искупите свою вину насколько возможно, Велек, скажите мне, ради чего Вы сделали это.
– Я никогда не думал…Я не предал бы двигатель. Если бы они не вмешались, я бы всё исправил.
– Скажите, зачем Вы это сделали, Велек, это Ваш последний долг, как моего старшего инженера. Зачем?
Он заговорил в пустоту, ни на кого не глядя.
– За то, что я отвлеку их корабль далеко от места назначения, мне обещали инопланетный генетический материал. – Термоизлучение сделалось холодно-голубым.
– Вы убили троих ради своей выгоды? – яростно спросил Дирик.
– Да, капитан. – Ответ прозвучал словно издалека.
– Можно, я задам ему вопрос? – спросил Джорди.
– Он едва не убил вас обоих, можно.
– Кто и зачем хотел отвлечь «Энтерпрайз»?
– Лидер с планеты Ориана, – отвечал Велек.
– Какой лидер?
– Не знаю. Мы приложили все усилия для сохранения инкогнито, чтобы ни один из нас не мог выдать другого.
– Почему было так важно, чтобы корабль находился здесь, а не на орбите вокруг планеты? – спросила Крашер.
– Я не спрашивал. Я не хотел этого знать.
Этому Джорди поверить не мог. Неужели они отклонились от курса, бросив экспедиционную группу на произвол судьбы? Он коснулся передатчика.
– Ла Форж вызывает коммандера Райкера.
– Райкер слушает.
Джорди коротко передал то, что услышал от Велека.
– Думаете, капитану и остальным угрожает опасность? – спросил Райкер.
– Не знаю, коммандер, но боюсь, что да.
– Я тоже, возвращайтесь на корабль. Мы возвращаемся на Ориану.
– Двигатель "Зара" всё ещё неисправен, коммандер.
– Нет, – сказал Велек, – я могу исправить его.
– Двигатель Вам больше не верит, – сказал Бебит. – Он не станет Вас слушать.
– Знаю. Я предал всё, что ценил, ради корысти. Я даже собирался снабдить орианцев нашим оружием, чтбы они могли закончить свою войну. – Велек, не отрываясь, смотрел на контрольные панели. – Но я никогда не думал, что мой двигатель отвергнет меня. Инженер без двигателя – не инженер. – Он поглядел на Джорди и Крашер. – Я могу объяснить Бебиту, что надо делать. Я не допущу, чтобы двигатель погиб. Отправляйтесь на помощь своим. Я сделаю это последнее благородное дело, а потом покорюсь своей судьбе.
Джорди посмотрел на капитана Дирика.
– Вам решать, капитан. Если мы Вам нужны, мы остаёмся. Максимум " Интерпрайз" вернётся на Ориану без нас.
– Мы позволим Велеку частично искупить свою вину. Он не может вернуть к жизни погибших, но это маленькое дело он может сделать. Потом его ждёт тюремное заключение на очень долгий срок.
Джорди взглянул на Велека, но тот никак не прореагировал на эти последние слова. Джорди уже успел заметить, что он слишком легко сдаётся.
– Что ж, благодарю Вас, капитан. Знакомство с вашим двигателем было во всех отношениях уникальным.
– Ещё каким, – тихонько шепнула Крашер.
– Ла Форж вызывает транспортный отсек. Примите на борт двоих.
Последнее, что чувствовал Джорди, была тёплая волна – с ним прощался двигатель.
Глава 21
Ворф сидел в окружении золотистокожих детей. Их большие сияющие глаза восхищённо смотрели на него. Маленькие детские ручки щупали его лоб. Он грозно посмотрел на них, но это никак не подействовало. Он издал низкое рычание, но они лишь захихикали в ответ.
Ворф находился в маленькой хижине, непохожей ни на одно из жилищ, какие ему когда-либо доводилось видеть. Стены и куполообразная крыша сплошь состояли из растений; лианы, молоденькие деревца, даже то, что казалось ему цветами – всё преплеталось в одну сплошную массу. И все они были живыми. Ворфу доводилось видеть деревья, которым специально придавали необычную форму – японские миниатюры, или решётки, увитые растениями, но в дендрарии «Энтерпрайза» не было ничего подобного.
Ворф был не из тех, кто восхищается растениями, но эти производили впечатление. Гребень стены был увенчан цветами. Усеянная крупными белыми цветами лиана карабкалась по дальней стене. Хижина совершенно терялась в густой растительности, которую они видели в пещере. От такой маскировки у любого воина учащалось биение сердца.
Всего в густых зарослях пряталось двадцать хижин. Но даже стоя вплотную к некоторым из них, Ворф с трудом их заметил. Это было просто идеальное место для засады.
Маленькая девочка на вид не старше четырёх лет проворно вскарабкалась Ворфу еа колени. Клингон просто растерялся. Он привык, что дети на «Энтерпрайзе» побаиваются его. Не то, чтобы боятся, но им явно не по себе в его присутствии. И уж конечно, никто из них не забрался бы к нему на колени, прислонился к его груди и задремал. Два мальчика, почти такого же возраста, как Александр, привалились к нему справа и не отрывая от него глаз, явно прислушивались к разговору.
