1

Свита темной звезды состояла всего лишь из трех планет. По всей вероятности, в пору ее юности она была гораздо многочисленнее, однако подрастаяла за многие тысячелетия странствования звезды по галактическим просторам. Небольшая флотилия из четырех обшарпанных, держащихся буквально на честном слове звездолетов уже побывала на двух из этих планет. А теперь все четыре корабля держались вблизи самой внутренней из планет в ожидании доклада с борта разведчика.

И вот наконец, этот доклад поступил. В битком набитой людьми рубке «Доброй Надежды» голос Сэма Флетчера звучал негромко и не очень-то четко, поскольку радио, как и все остальное на борту «Доброй Надежды» функционировало на крайнем пределе своих возможностей.

– На центральном плато имеется отменное место для посадки. Практически совершенно ровное.

– Послушай, – произнес в микрофон Гарри Экс. – Мне совершенно безразлично, насколько ровным является это место. Я вот что хочу знать, стоит ли вообще совершать посадку на этой планете. Мы уже и так потратили совершенно зря уйму времени на первых два огромных куля с фигами.

Гарри Экс был широкоплечим коротышкой, у которого туго затянутый пояс подпирал округлое объемистое брюхо, которому явно было тесно в засаленном, обтрепанном комбинезоне, а сам Гарри оброс уже до неприличия буйной щетиной, давно нуждавшейся в том, чтобы ее все-таки сбрили, а короткие волосатые руки по сути в последний раз были чистыми лишь в те времена, когда его мать тщательно соскребала с них грязь, с особой охотой пристававшую к ним вследствие того, что Гари была свойственна совершенно необычайная потливость. «Добрая Надежда» принадлежала ему лично целиком и полностью, а благодаря родственным связям ему же принадлежала и значительная доля стоимости остальных трех кораблей. Вот это-то и делало его боссом, фактическим хозяином всей флотилии, однако это само по себе отнюдь не делало его богачом.

– Давай, Флетч, рассказывай как на духу! – рявкнул он. – Обо всем, что ты там внизу видишь. Абсолютно обо всем, что только ни попало в поле твоего зрения, понятно?

– Самое замечательное, о чем стоит упомянуть, это дьявольски огромная расщелина, – раздался далекий голос Флетчера, – рассекающая чуть ли не всю поверхность планеты от полюса до полюса. Скорее всего, это результат тектонических подвижек коры планеты.

– Ну и что еще можно сказать об этой всепланетной щели в ее преисподнюю?

– Она черным черная, будто сплошь заполненная сажей. И глубиной во много-много миль!

– Флетч, скажи честно, ты трезв или нет?

– Трезв?

– Вот именно, трезв!

– Кто? Я? Совершенно трезв! Ни капли во рту! – произнес Флетчер и рассмеялся.

Гарри Экс плотно сцепил ладони и стал натужно дышать.

– Ладно. Ладно. Ты, как мне сдается, слишком пьян для того, чтобы рассказывать мне о том, что на планете есть хоть что-то ради чего, стоило бы совершить посадку?

– На плате, о котором я уже сообщал, имеются какие-то образования, едва ли естественного происхождения. Поскольку они квадратной формы. В виде геометрически правильных квадратов – по крайней мере, та часть из них, которая сохранилась до сих пор. По-моему, они очень похожи на массивные фундаменты, заглубленные в скальные породы.

– Вот те на! – воскликнул Экс, у которого вдруг пробудился огромный и неподдельный интерес к тому, что услышал из уст Флетчера.

– Вот так-то! И, очень большие! Зондирование показало, что металлов там более, чем достаточно. Сейчас я покажу, какой курс вы все должны взять, чтобы оказаться поближе ко всему этому.

– Отлично! И Флетчер, послушай: вот что, Флетчер! Ни единой капли в рот до тех пор пока все мы не совершим посадку. Понял, Флетчер?

В ответ – молчание…

Экс развернулся и пинком ноги вышвырнул своего зятя с сидения пилота корабля.

– Я ведь я говорил тебе, проследить, чтобы он не прихватил с собой бутылку. Разве тебе не ясно, Джо, что, собственно, ты из себя представляешь? Ты такое ничтожество, что тебе и жить не стоит! Ясно?

Джо Лиди выпрямился, задумчиво потирая свой подбородок. Это был высокий, крайне нескладный худой парень, настолько неухоженный, что всем своим видом очень напоминал непомерно разросшуюся сорную траву, его светлые, цвета соломы, волосы свешивались на лоб плотным снопом.

– Я обыскал его, Гарри, – кротко возразил он. – Но вы же знаете Флетча. Ему не занимать ума и хитрости, чтобы так припрятать бутылку, что ее не смогли бы найти ни дьявол, ни сам Господь-Бог!

– Он слишком умен для вас обоих, вот в чем все несчастье, – раздался женский голос у них за спинами, – независимо от того, пьян он или трезв. Из кормового отсека в рубку прошла женщина, не закрыв за собой дверь в переборке, отделявшей носовую часть корабля от хвостовой. Это была молодая женщина с полными чувственными губами и густыми светло каштановыми волосами цвета спелого меда, спадающими ей на плечи. Она очень гордилась своими волосами. На ней был вылинявший комбинезон, где-то подвязанный, где-то расстегнутый – в общем доведенный ею до такого состояния, что она умудрилась выглядеть полураздетой, оставаясь в одежде. Звали ее Люси, она была второй женой Гарри Экса.

– За каким чертом ты сюда приперлась? – грубо спросил у нее муж.

– Единственное в чем ты преуспел, это раздавать оскорбления и тумаки своим близким, – произнесла она, затем стала глядеть с явным неодобрением на своего брата. – Почему бы тебе, Джо, не дать ему сдачи?

Джо пожал плечами, голос его звучал весьма рассудительно:

– Я не хочу, чтобы у меня оказалась сломанная шея, вот почему. – Он прошел чуть дальше и расположился перед рацией.

– Так что, идем на посадку? – спросила Люси.

– Что за глупый вопрос? – переспросил ее Гарри Экс. – Ну а что же еще, как по-твоему, нам остается делать?

– Откуда мне знать, что у тебя на уме? – возмущенно воскликнула Люси. – Ты считаешь, будто мы хоть что-нибудь слышим через железную стенку, которой вы здесь отгородились от всех остальных? Кстати, все эти дети не только мои, но и твои тоже! И если они набьют шишки на свои головы, то тебе от этого будет куда больше, чем мне – и ты это прекрасно понимаешь без лишних напоминаний с моей стороны.

Она захлопнула дверь и отправилась на корму помогать жене Джо привязывать детишек к люлькам для смягчения ударов, неизбежных при выполнении маневров, связанных с обеспечением достаточно мягкой посадки.

Далеко внизу, между черным, усыпанным звездами небом и еще более черной поверхностью планеты, Сэм Флетчер постепенно снижался в своем разведчике с восхищением и благоговейным трепетом глядя на то, как вокруг него торжественно и чинно проплывают целые вереницы солнц – ярко голубых и кроваво красных, будто подхваченные неким галактическим течением, никогда не меняющим своего маршрута и оставляющего неизменным состав компании, увлекаемой им в глубины космического пространства. Затем Флетчер пригляделся повнимательнее к расположенной совсем рядом потухшей звезде, ее огромный черный диск полностью перекрывал все звезды, что в это мгновение оказывались позади него, а сам испускал едва различимое глазом мерцающее сияние, подобающее скорее призраку, а не живому организму. Но вот взгляд его остановился на расстилавшейся под ним поверхности планеты, над которой парил его крохотный, будто игрушечный, кораблик.

И сейчас в какой уже по счету раз он вновь задал себе все тот же, никогда не выходящий из его головы и успевший до чертиков надоесть, весьма каверзный вопрос. "Чем это, собственно, мы здесь вздумали заниматься? Почему вообще нам пришлось покинуть родную Землю – нам нежным крошечным существам из крови и плоти, какая безумная одержимость согнала нас с насиженных мест и заставила отправиться к звездам, для сообщества которых мы так и остались все теми же нежеланными и неизвестными гостями, какими могли быть и наши предки, обитавшие в пещерах и среди древесных крон, к звездам, которые отвергают нас как чужеродное тело, к звездам, что убивают нас на каждом нашем шагу по пути к ним? И стал ли хотя бы один-единственный землянин счастливее, в действительности счастливее вследствие того, что покинул такую уютную и безопасную планету? Стал ли я от этого хоть чуть-чуть счастливее?

Флетчер не видел никакой особой для себя пользы в размышлениях над этим вопросом. Земляне уже давным-давно отправились в свои странствия среди звезд, и теперь, какими бы мучительными или бесполезными они ни казались, они уже никогда не повернут назад. Да и он сам уже никогда не вернется на Землю.

– Да мне в общем-то можно сказать, еще и немало везет, – произнес вслух Флетчер. Затем выдернул из гнезда микрофонный штекер, чтобы никто не мог его слышать. – Я все еще летаю. А вот сейчас готовлюсь к тому, чтобы совершить посадку, и мне совершенно ни к чему особенно задумываться над чем-нибудь таким, что не имеет к этому ровно никакого отношения.

С этими словами он извлек из тайничка заветную заначку, небольшую пластиковую бутылку и сделал пару глотков из нее.

Точно под ним сейчас было темное, на вид неприветливое плато. Оно было расположенно неподалеку от загадочной расщелины, однако не так уж и близко. «Посадка не вызовет каких-либо затруднений, – не преминул отметить про себя Флетчер. Глаза его вдруг наполнились слезами. – Неужто этому так никогда и не будет конца? – спросил он самого себя, прекрасно понимая всю бесполезность постановки подобного вопроса перед кем бы то ни было еще. – Неужели вот так и придется перебарывать самого себя всякий раз до самой смерти, черт возьми?!»

Ответа на этот вопрос у него не нашлось.

А посему не осталось ничего иного, как еще раз приложиться к заветной бутылке. Не прошло и минуты, как унялась дрожь в руках, все еще крепко сжимавших рычаги управления. Подключив микрофон к бортовой рации, он принялся называть координаты, а сам тем временем медленно и осторожно стал совершать заход на посадку.

В это же время на свои посадочные траектории вышли один за другим все четыре остальных корабля, направляясь к погруженному во мрак космической ночи плато.

Был полдень того промежутка суток этой планеты, который в несколько других условиях можно было бы назвать днем, но сделать этого нельзя было по той простой причине, что на этой планете светлого времени суток не существовало как такового. Высоко вверху продолжало как ни в чем ни бывало висеть мертвое солнце – огромное круглое отверстие в небесной тверди, через которое не просматривались звезды. На небосводе планеты не было привычной для глаза землян луны, и темень была страшной, если не обращать внимания на зыбкие полутени, просматриваемые в мерцающем отраженном свете других, еще не отживших свой такой уж короткий век, солнц. Корабли, совершая посадку наугад, как взбрело в голову каждому пилоту, оказавшемуся в это время за пультом управления, образовали не очень-то правильной формы круг вокруг погруженного во мрак плато. Из них уже начали выползать огромные машины и незамедлительно принялись вгрызаться в толщу массивных стен фундаментов каких-то сооружений, разбросанных в беспорядке по всему плато. Лучи ярких прожекторов во всех направлениях рассекали мрак пространства над плато.

– О чем это, интересно, ты так сейчас сосредоточенно думаешь? Я, кажется не ошиблась? – спросила Люси, глядя наружу через иллюминатор.

Она переоделась в другой комбинезон, совсем недавно выстиранный и не такой вылинявший. Волосы ее были собраны лентой. Всем своим видом она пыталась показать полное безразличие к происходящему. Неряшливостью и вызывающими манерами она хотела доказать не столько остальным, сколько самой себе, насколько ей безразличен Флетчер и все, чем он занимается. Однако не требовалось особых усилий, чтобы понять истинную причину ее поведения. Жена Джо Люси, уже давно заметила ее интерес к Флетчеру. Она занималась в углу кормового отсека своим младшим сыном и тайком улыбалась происходящему, так, чтобы никто не заметил.

– О чем это? – произнес Флетчер, усаживаясь за стол. Теперь, когда посадка была успешно произведена, он методично решил накачать себя спиртным. Это было своеобразной премией, причитавшейся ему за двадцатичетырехчасовой полет в пилотском кресле разведывательного корабля, когда он нес ответственность за посадку всех кораблей флотилии. А теперь он мог позволить себе расслабиться и дать возможность другим проявить себя.

– А вот о чем! – игриво откликнулась Люси. – Об этих построенных инопланетянами зданиях. Гарри утверждает, что каждое из них в поперечнике должно было иметь не менее нескольких миль, если судить по размерам фундаментов, на которых они возводились. И наверняка такой же высоты. К тому же они настолько глубоко уходят в скальные породы под ними, что составляют как бы одно целое и никакая сила не сможет вырвать из этих стен что-нибудь полезное нам в дальнейшем. – Она не без определенной импозантности тряхнула головой, перебросив длинный тугой пучок своих волос таким образом, что теперь он свешивался не через плечо, а строго вдоль позвоночника. – Неужели у тебя не возникает вопроса, что за люди построили эти здания и зачем?

Флетчер в ответ только что-то произнес нечленораздельно.

– Я вот что имею в виду, – сказала Люси, отвернувшись от иллюминатора. – Это заставляет размышлять над течением времени, над смыслом жизни и смерти. В общем, о таких вот высоких материях.

В раздумьях она подошла к столу и села как раз напротив Флетчера.

– Неужели ты не думаешь никогда ни о чем другом, кроме выпивки? – спросила она.

Он ответил хоть и затуманенным, однако на удивление понимающим взглядом.

– У тебя именно тот тип мышления, который и положено иметь жене такого типа как Гари Экс, – он изобразил подобие улыбки и покачал головой. – Ответ мой: и да, и нет. Я думаю о ней, что да, то да! Однако я не тешу себя мыслью, будто ей самой так уж хочется, чтобы я только и делал, что думал о ней, отнюдь нет!

Контуры ее лица стали более жесткими, а в голосе появились нотки грубости.

– А что, собственно, ты имел в виду, столь красочно расписывая перед нами явившуюся твоему взору трещину, пересекающую чуть ли не всю эту мерзкую планетенку? Какие мысли возникли в твоем извращенном уме закоренелого алкоголика?

– Ты – просто расчудесная малышка, Люси. Это ведь так хорошо, что в действительности ты никогда не прячешь камень за пазухой, а говоришь честно и откровенно все, что у тебя на уме. Единственный твой недостаток заключается в том, что ты мечтаешь только о том, чтобы любой мужчина падал замертво, едва завидев тебя. – Он налил себе еще и сразу же выпил, продолжая улыбаться Люси. – Ты хочешь, чтобы меня до безумия изводили мысли о том, что ты принадлежишь Гарри Эксу, а я лишен возможности обладать тобою, – он сделал отрицательный жест рукой, давая понять, что дальнейшее препирательство не имеет никакого смысла ни для одного из них. – Ха-ха! Не на такого напала! Но пойми вот что, Люси! Кто-нибудь другой может и клюнет на твою наживку – вот тогда и жди по-настоящему крупных неприятностей от Гарри. Так что лучше уж изволь быть как можно более осторожней.

Лицо Люси теперь вновь раскраснелось, адское пламя вспыхнуло в ее глазах.

– Так вот ты каков, пьянчужка вонючий, вот какое поганое у тебя нутро, как же это я раньше тебя не раскусила? Вот что я не могу простить себе, – выпалила она. – И я вот что еще скажу вам, господин хороший! Я никогда не хотела заполучить тебя, если…

– А что, собственно, во мне такого особого? – возмущенно произнес Флетчер. – Я по-сути мертвец. Неужели это так до сих пор для тебя непонятно? Я мертв вот уже в течение семи – нет, даже девяти лет. О, как быстро летит время! – Он сгреб ладонью свою бутылку. – Адью!

– Как по мне, так можешь быть в самом деле мертвым, если тебе этого так хочется, – не без злорадного ехидства в тоне голоса произнесла Люси. – Как бы то ни было, для меня ты ровно ничего не значишь, поэтому вполне можешь считать себя кем угодно.

Люси с грохотом опустила на стол свои кулаки.

– Что это он себе втемяшил в башку? – прохрипела она. – Он прямо таки сводит меня с ума!

– Шшшш, – перебила ее жена Джо. – Ребенок только-только заснул!

Сэм Флетчер вышел в коридор и направился к своей койке в дальнем углу грузового отсека. По дороге он прошел мимо воздушного шлюза. Флетчер приостановился, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, но держась на ногах все же достаточно крепко. Это был высокий мужчина, худощавый, но ладно скроенный, мускулистый, с лицом, изборожденным глубокими морщинами и высокими впалыми скулами, в его густых темно-каштановых волосах здесь и там пробивалась седина. Глаза его, наполовину спрятанные под лохматыми бровями полыхали недобрым огнем. Опустив на минуту на пол свою бутылку, он принялся возиться с ручками настройки изображения на экране просмотрового устройства воздушного шлюза. Голова его поднялась далеко вперед, чуть ли не в плотную прильнув к экрану.

На экране просматривалось совершенно все, что можно было увидеть с этой стороны корабля. Справа, до самого дальнего края плато вдаль уходили искореженные во многих местах и потерявшие былую прямизну контуров стенки цоколя грандиозного некогда сооружения. Одному Господу-Богу известно, сколько веков или даже тысячелетий они стояли здесь. Теперь подобный вопрос выглядел просто праздным, хотя все же было крайне интересно. Сколько же лет этим циклопическим развалинам и что из себя представляла эта планета, когда все эти сооружения были совсем новыми? Гигантские механизмы землян с жадностью вгрызались в самую толщу этих стен и крошили их в удобную для их пищеварения пыль, чтобы побыстрее извлечь из нее пусть даже ничтожные частицы таких драгоценных на Земле металлов, как вольфрам, ванадий, цикорий, молибден, иридий и многие другие, без которых трудно было представить технологическую мощь современной цивилизации. Все эти металлы непременно должны были быть использованы строителями этих фундаментных стен, если они желали придать им достаточную прочность и долговечность. Одному небу было известно в соответствии с какими вариантами молекулярных структур закладывались сюда эти металлы, нынешнюю рыночную стоимость которых невозможно было даже представить себе – именно они придавали этим стенам те свойства, что были столь же неподвластны всеразрушающему времени, что и базальтовое основание, на котором они возводились, полностью сохранившее ту первозданную структуру, что сложилась внутри него еще в ту эпоху, когда образовывалась из сгущавшегося звездного газа эта планета-спутник давно погасшего солнца. Завтра он будет наравне со всеми вгрызаться в кладку фундаментных стен и перекрытий. Это будет продолжаться до тех пор, пока каждая горсть редких металлов, которую удастся наскрести при переработке залежей космического утиля не будет соответствующим образом промаркирована и упрятана в трюмы кораблей, совершивших посадку на этом сулящем неслыханные богатства, ровном, как поверхность хорошо отполированного стола, базальтовом плато.

Спасательные суда – так они числились в регистрационных документах, освобождаемые от различных таможенных сборов. Куда более верным было бы простое и ясное всякому слово «мусорщики», а еще правильнее – «сборщики всевозможного космического утиля» или «космические старьевщики». Они подбирали, а затем продавали все, что только ни оставляли после себя на необъятных галактических просторах время и превратности судьбы. Именно к этому и сводилась в конечном счете вся их казавшаяся бесконечною, борьба с пространством и временем; к омерзительному зашибанию денег из многочисленных бед и несчастий, подстерегавших человечество при каждом шаге на пути освоения ближнего и дальнего космоса, сводилась к собиранию праха, оставшегося от смелых космопроходцев на поверхности тысяч разбросанных по всей Галактике планет. Вот на чем зиждилось благосостояние Гарри Экса и ему подобных, которых вернее было бы называть межзвездными «стервятниками» или «падальщиками». Вот истинное лицо компании, куда слепая судьба занесла меня, с горечью подумал Сэм Флетчер, глядя на копошившиеся среди завалов, обломков скал и фундаментных блоков могучие машины, завезенные сюда на борту кораблей, входивших в состав флотилии Гарри Экса. Они теперь деловито сновали здесь под покровом ночи по всему пустынному плато вплоть до загадочной расселины, а с другой стороны вплоть до самого горизонта.

И вдруг, в глаза Флетчеру бросилось нечто совершенно неожиданное для такого вот совершенно заброшенного пустынного места, как вот это плато на поверхности планеты-спутника давно уже испустившего дух солнца. На самом краю чего-то не заслуживающего даже самого малейшего внимания одиноко стояла четко различимая на черном фоне испещренного россыпью звезд неба бледно-серебристая фигурка какого-то существа, глядевшего на корабли и бурную деятельность людей и механизмов среди циклопических развалин.

2

«Похоже на то, что я хватил лишку и перепил, – отметил про себя Флетчер. – Разве хоть сколько-нибудь возможно то, что мне сейчас видится?»

Он предпринял попытку встряхнуться. Однако фигура оставалась в поле зрения совершенно не подвижная, у самого края загадочной расселины, столь поразившей его воображение. Она казалась совсем маленькой, впечатление было такое, будто это заблудился, отставший от взрослых ребенок, потерявшийся в безграничной, абсолютно темной и такой неприветливой вселенной, со всех сторон его окружавшей.

Флетчер отпрянул от экрана просмотрового устройства – его все еще продолжало качать. В рундуках, выстроившихся словно по линейке вдоль стен шлюзовой камеры хранились специальные костюмы для длительного пребывания в почти абсолютном вакууме безвоздушного пространства. Не прошло и пяти минут, как он уже был в одном из них, а еще чуть погодя он уже шагал по каменистой поверхности, на которую совершил посадку флагман флотилии Гарри Экса и которой, казалось, не было ни конца, ни края.

Фигура неизвестного существа все еще оставалась неподвижной на том же самом месте, где ее впервые увидел Флетчер. Он направился прямо к этой фигуре, а вот рацию своего гермошлема включить не удосужился, сделав это умышленно, чтобы не слышать голосов людей, работающих среди развалин, и грохота механизмов. Так что брел он сейчас в полнейшей тишине и никто и ничто его не отвлекало. Когда он обернулся, то не смог увидеть ни корабля, ни света прожекторов, что вызвало у него впечатление, будто их совсем не существовало. Он даже не слышал звуков собственных шагов, и на какое-то мгновение ему показалось, будто он спит, а ему снится, что он бредет по каменистым россыпям к загадочной бледно-серебристой фигуре существа, живущего в таких совершенно не пригодных для какой бы то ни было жизни условиях.

Существо увидело его. Он это понял вследствие того, что оно слегка пошевелилось, как-то все напряглось, как бы изготовившись к бегству, но приняло выжидательную позу. Он протянул к существу свои руки, как бы желая дать ему понять, что у него начисто отсутствует какое-либо оружие или намерения, которых следовало бы остерегаться. Их сейчас разделяло несколько сотен метров каменистой пустыни, и Флетчер передвигался бодрым пружинистым шагом, все время улыбаясь, не понимая того, что существо, кем бы оно в действительности не было, вряд ли способно видеть сейчас его лицо и тем более понять скрытый смысл такой улыбчивости Флетчера.

Внешние бледно-серебристые контуры существа свидетельствовали о том, что совсем не исключено было то, что оно было гуманоидом. И как и он сам, было вынуждено защищать свое тело особым нарядом, чтобы не замерзнуть и предотвратить закипание жидкостей внутри своего организма вследствие высочайшей степени вакуума пространства, в котором ему выпало жить. Голова существа была окружена подобием бледно-серебристого ореола и ничем особо примечательным не отличалась, внешне существо было точно таким же безликим, как и сам Флетчер, голова которого была спрятана под гермошлемом из особо легкого и совершенно прозрачного сплава.

Когда Флетчер оказался не более, чем в двух десятках шагов от существа, оно неожиданно повернулось к нему спиной и исчезло.

– Нет, нет! – пытался было остановить его Флетчер. – Подожди! – Голос его раскатами грома гремел внутри его шлема. Тут он вспомнил, что его рация сейчас не работает и не останавливаясь сразу же включил рацию, надеясь в душе на то, что существо вдруг да и услышит его, оказавшись способным принимать радиосигналы и еще, может быть, поймет его. Он побежал к самому краю расщелины, не переставая кричать на бегу.

– Подожди! Подожди!

Остановился он на самом краю бездны, качнулся несколько раз из стороны в сторону и едва не упал в нее.

Никогда еще за всю свою жизнь не испытывал он столь ужасного головокружения. Когда в конце концов, ему удалось отпрянуть подальше от той невидимой черты, ступив на которую, он мог поплатиться жизнью, его на мгновение сковал ужас, а затем его затрясло. Впечатление было такое, что он окунулся в ледяную ванну, наполненную собственным потом, выступившим по всему его телу. Вскоре он опустился на четвереньки и начал ползти вперед, с особой осторожностью прижимая руки к камням. К тому времени, когда Сэм достиг самого края обрыва, он лежал, распластавшись, на животе. Не в силах побороть искушение, он все-таки глянул вниз, в развернувшуюся перед его взором бездонную пропасть.

Но как он ни всматривался вниз, дна пропасти увидеть ему никак не удавалось, как будто его и вовсе не существовало.

Флетчер закрыл глаза, сделал глубокий вдох и предпринял еще одну попытку как можно повнимательнее обследовать явившуюся его взору бездну.

Единственное, что ему удалось различить на самом дне расселины – оказалось звездами. Правда, не такими яркими и отчетливыми как те, что мерцали у него над головой. Эти звезды светили как бы сквозь туманную дымку, свет их был неровным, они, казалось, то совсем угасли, то вдруг вспыхивали еще ярче, чем прежде.

Зрелище это непонятно почему особо захватило Флетчера.

– Подожди! – в который раз громко крикнул он. – Послушай-ка, ты что, в самом деле живешь там, глубоко внизу?

Ответа не последовало. Ему подумалось, что он видит какие – то серебристые пылинки, передвигающиеся по уступам на вертикальной стене, уходящей в недоступную человеческому разумению щели в теле этой достаточно своеобразной планеты. Однако эти пылинки мелькнули перед его взором всего лишь на какое-то совершенно ничтожное время, и больше не показывались. У него возникли весьма серьезные сомнения в том, видел ли он вообще что-либо внутри этой, такой загадочной расселины. Однако он и дальше продолжал лежать, словно загипнотизированный бездонностью расселины. Его просто завораживал вид, утонувших в ней звезд.

Гарри Экс, Джо Лиди и еще один мужчина по фамилии Закарян из экипажа одного из кораблей, женатый на родной сестре первой жены Гарри Экса, увидев Флетчера, направились в его сторону. Они осторожно подползли к тому месту, где он лежал и схватили его за ноги. Когда они все втроем оттащили его далеко от края пропасти, Гарри Экс спросил у него:

– Что это с тобой стряслось? Упился до такой степени, что потянуло на приключения? Кого это ты там внизу окликал?

– Там внизу имеется воздух, – сам не веря собственным словам, вдруг произнес Флетчер.

– О! Вот оно что! – отозвался Закарян. – Он в стельку пьян!

– Лучше погляди-ка сам, – предложил Флетчер, – и увидишь перед собой как бы некоторое подергивание, искажающее все, что только ни попадет в поле зрения. Подобное искажение можно объяснить только наличием какой-то газообразной среды внутри расселины. И еще далеко внизу виднеются какие-то огоньки, сам никак не пойму, что это за огоньки. Они кажутся настолько далекими, что никак не разобрать толком, что они из себя представляют.

– А вот я помню, ты говорил, что внутри расселины только черная сажа и ничего более, помнишь? – произнес Гарри Экс.

– Так мне показалось, когда я наблюдал картину из космоса. А теперь я смотрю на нее с более близкого расстояния. – Флетчер резко выдернул свои руки из цепких пальцев Экса, – вполне возможно, что это свет из окон домов. А может быть из отверстий в крышах домов, служащих аварийными выходами. Может быть, этот свет излучают жерла вулканов. Пока что, еще очень трудно разобраться, что к чему.

– Свет от домов? – переспросил визгливым тоном на грани злорадного смеха Джо Лиди.

– Так вот! – упрямо произнес Флетчер. – Где-то же они должны все таки жить?

– Кто? – спросил Экс.

– Кто? – презрительно фыркнул Закарян. Естественно, те самые ребята, которых он так настойчиво упрашивал задержаться. Зеленые человечки, ну кто же еще? – Он потянул тело Флетчера в ту сторону, где находилась «Добрая Надежда». – Давай, поднимайся-ка. Тебе нужно хорошо поспать!

Флетчер начал двигаться по направлению к кораблю. Затем произнес негромко, но как можно поубедительнее:

– Кто-то здесь за нами следил. Я вспугнул его, но он еще вернется. Вполне возможно, что вот эти самые стены, которые мы с такой яростью крушим, являются какими-то священными реликвиями или чем-то еще для обитателей этой расселины. И они возможно возражают против того, что мы здесь затеяли. На вашем месте, теперь как никогда еще нужен глаз да глаз, чтобы не нарваться на какую-то неприятность.

Гарри Экс что-то пробурчал и выругался, а когда заговорил, то в голосе его появилось определенное беспокойство. Такого рода неприятности у него уже когда-то бывали.

– Ладно! – произнес он. – Джо, побудь здесь какое-то время. Если что-то и вылезет из этой дыры, тотчас же дай мне знать об этом. Понятно?

Джо Лиди тяжело вздохнул и крайне неохотно засеменил назад к расселине. Флетчер прошел внутрь корабля, сбросил с себя скафандр и отправился в постель.

Угасшее солнце соскользнуло по небосводу к самой кромке горизонта. Следуя и после своей кончины по тому же маршруту, что и в пору своей молодости. Несколько погодя, когда оно скрылось из их вида, со своего поста вернулся Джо Лиди, неся под мышкой небольшое, безвольно свисающее тело. Это было похоже на тощую, одна кожа да кости, гончую, волокущую только что пойманного кролика.

Флетчер услышал шум множества людей, собравшихся на корабле и без труда пробудился ото сна. Поднявшись с койки, он позевывая и потягиваясь направился по коридору к помещению, выполнявшему роль кают-компании флагманского корабля. Там уже было полным полно народу и царило небывалое оживление. Лохматые головы детишек и их удивленные мордашки то и дело просовывались ближе к центру. Флетчер протолкнулся к тому месту, где Гарри Экс и Джо Лиди укладывали что-то на одну из коек. Это что-то было примерно метра в полтора длиной, возможно, даже и несколько больше.

– Я ведь говорил вам, разве не так? – произнес Флетчер.

Ему никто не ответил.

– Откуда, черт возьми, мне знать, – спросил Гарри, – что это человек? Из-за того, может быть, что все тело его покрыто одеждой, или чем-то таким, что ее заменяет? – Он рванул на себя небольшое тело существа, лежавшего на койке и оно мягко шлепнулось, упав на пол, не издав ни звука, как будто что-то мягкое. Вполне возможно, внутри него не было никаких костей и даже намека на скелет, который должен придавать телу жесткость.

– Что бы это ни было, вид у него безусловно мертвый. Послушай, Джо, ведь я тебя предупреждал быть поосторожней, а теперь тебе придется нести ответственность за это.

– Еще чего? – возмутился Джо, – я всего-навсего слегка похлопал по его верхней части шлема. Он вовсе не был склонен проявлять хоть малейшее дружелюбие к нам – вот он и сам виноват. К тому же, лично у меня нет ни малейшей уверенности в том, что он мертв.

Он нагнулся над существом, почти прильнув к нему головой и провел пальцами по серебристому материалу, который прикрывал тело существа. Голова была также прикрыта чем-то в виде шлема, за которым не было видно ничего напоминавшего лицо. Джо Лиди тихонько свистнул и произнес:

– А теперь, вот сами поглядите на этот материал.

Все подались вперед, чтобы получше рассмотреть, что же это за особый материал, которым было прикрыто тело аборигена.

– Черт знает, что это такое? – произнес Джо Лиди. – Ну просто паутина. Могу поспорить, что весь костюм весит не более пяти фунтов, вместе со шлемом и всеми причиндалами.

– Это скорее какого-то рода пластик, – предположил Закарян, затем добавил. – По-моему, ничего подобного я еще никогда не видел.

– Ну и сколько, – произнес Гарри Экс, с присущей ему расчетливостью, – можно зашибить за такой материал? Что ты скажешь по этому поводу?

– А разве тебе принадлежит этот костюм? – произнес Флетчер. – Пока что, это еще вот его собственность. И он ему очень нужен для того, чтобы благополучно вернуться домой, если он конечно еще жив и ты не собираешься прикончить его в обозримом будущем.

– Вот те на! – с пылом произнес Экс, оказавшись больше не в состоянии и дальше скрывать обуявшую его алчность. – Слишком много всяких если! Давай посмотрим, что еще имеется сейчас при нем или на нем.

Они принялись ощупывать один за другим многочисленные карманы костюма, выворачивая один за другим каждый из них. Флетчер низко склонился над телом аборигена, сильно прищурив при этом глаза. Неожиданно весь он обратился в движение, и притом очень быстро. Первым делом он с огромной силой заехал кулаком по самому кончику нижней челюсти Гарри Экса и отшвырнул его как можно дальше от тела аборигена. Одновременно этим ударом, задев локтем Джо Лиди, он оттолкнул и его в сторону Закаряна. Тот громко выругался и как можно скорее спрятался за спинами остальных подручных Гарри Экса, толпившихся в помещении кают-компании.

Флетчера, казалось, теперь уже никто и ничто не могло остановить. Обеими ручищами от обхватил обернутую в серебристый материал руку незнакомца и хоть и сделал это как будто очень быстро, однако все же не достаточно быстро, так как из узкой трубки в руке аборигена с громким шипением вырвался ярко-белый луч и угодил прямо в того, кто стоял ближе других к лежащему незнакомцу. В плече землянина, ставшего жертвой смертоносного излучения образовалось прожженное сквозное отверстие, после чего воспламенилась часть комбинезона, стоявшего за ним человека.

Оба они громко закричали. Тем временем толпа в беспорядке рассыпалась во все стороны, подгоняемая страхом и отчаянием, охватившими каждого из тех, кто глазел на события в кают-компании флагманского корабля Гарри Экса.

Воспользовавшись общим замешательством, Флетчер опустился на колени рядом с койкой с лежащим на ней незнакомцем и, приложив некоторое усилие, развернул его так, что сноп пламени с громким шипением взметнулся высоко вверх и разметался по потолку ярко-белыми пятнами огненных зайчиков.

– Бей его, – тяжело дыша, процедил сквозь зубы Флетчер. – Бейте его и притом посильнее, ради всего святого!

Джо Лиди, Быстренько приподнялся и ударил серебристый шлем холодным куском трубки, извергающей из другого своего конца, более длинного, смертоносное излучение. Тело внутри костюма несколько раз дернулось судорожно, а затем частично обмякло. Джо Лиди нанес еще один удар по шлему.

– Этого достаточно, – произнес Флетчер.

Он все еще был на коленях рядом с койкой, однако трубку уже держал в своей собственной руке, она все еще продолжала выпускать с громким шипением сноп ярко белого пламени. Он внимательно следил за концевым патрубком, стараясь удержать его в строго вертикальном положении, направляя струю пламени на потолок.

– Выключи эту дрянь! – крикнул Закарян.

– Ума не приложу, как это сделать! – ответил ему Флетчер.

Но вот наконец вышел из состояния оцепенения Гарри Экс и сразу же принялся истошно вопить:

– Осторожно, следи за тем, Флетч, что ты сейчас творишь! Ведь ты сейчас прожигаешь дырку в переборке, а затем, того и гляди, сделаешь дырку в корпусе – вот тогда всем нам здесь, хана!

– Ничего не могу с этим поделать, – спокойно произнес Флетчер. – Оставьте меня в покое.

Он начал поворачивать трубку пальцами одной руки, держа ее крепко в другой и внимательно разглядывая. Те двое, которых успел лизнуть язык вырвавшегося из трубки пламени, все еще валялись на полу и постанывали. Все остальные застыли, напряженно следя за каждым движением Флетчера.

Массивное стальное перекрытие потолка кают-компании раскалилось добела и с каждым мгновением полыхало все ярче и ярче.

Флетчер очень осторожно просунул палец в небольшую выемку на поверхности трубки. Она прекратила изрыгать пламя. После этого он разжал пальцы, а трубка упала на пол. Флетчер подошел вплотную к Гарри Эксу и вцепился пальцами в нагрудник его комбинезона. Его всего страшно трясло. Приблизив свое лицо почти впритык к лицу Гарри, он произнес:

– Ты – идиот, Гарри. Нечистый на руку, ужасно жадный дурак. Удивительно, как это мы не погибли до сих пор из-за твоей жадности?

– Ничего не мог с этим поделать, – виновато буркнул Гарри Экс, – если этот жалкий подонок придуривался мертвым, – резко повернувшись, он вырвался из рук Флетчера и принялся растирать челюсть. – Джо! – разгневанно возопил он. – Ведь это тебе я поручил внимательно следить за этим прохвостом! Насколько мне кажется, ты сам сказал, что вышиб из него дух!

– Нам следовало прежде всего обыскать его, Гарри, – начал оправдываться Джо. – Флетчер прав. Давайте лучше сделаем все, чтобы такое больше уже не повторилось. Да уберите же, хоть кто-нибудь, этот огнемет с дороги до того, пока его не подберет кто-то из ребятишек.

На сей раз они заломили руки незнакомца за спину и там же крепко накрепко их связали, после чего отобрали у него все, что только можно было сдвинуть с места. Затем посадили его и вот в таком положении привязали к одной из опорных стоек.

– Теперь он никуда не денется, – глубокомысленно заметил Гарри Экс, – этот паршивый крысенок.

– Не знаю, – произнес Флетчер. – Интересно, каково было бы тебе самому после того, как ты пришел в себя, оправившись после страшного удара по башке, а затем увидел бы стаю волосатых обезьян, ощупывающих тебя всего с ног до головы и с жадностью шарящих по всем твоим карманам и не стесняющихся запускать свои руки в самые интимные места твоего тела в поисках чего-либо такого, что может показаться им хоть сколько-нибудь подозрительным?

Экс полностью проигнорировал эту гневную тираду Флетчера. Закарян тем временем помогал выносить раненных, а жена Джо Лиди занялась детьми. Вот тут-то как раз и появилась Люси и расположилась между Гарри и Флетчером, воинственно выпятив грудь и всем своим видом давая понять, что не допустит дальнейшей перепалки.

– Похоже, внутри его шлема полным полно крови, – сказала Люси и показала на голову аборигена.

– Да, похоже не мешало бы как-нибудь снять с него шлем, – добавил Джо.

Снять шлем не составило особого труда, пришлось правда сорвать резьбу на очень прочных креплениях.

На какую-то минуту в помещении воцарилась полнейшая тишина, не нарушаемая досужими репликами никого из тех, кто находился в то время в помещении кают-компании, первой нарушила тишину Люси:

– Он выглядит таким диким, ну дикарь-дикарем! – сказав это, она отступила на несколько шагов и не замедлила спрятаться за спиной Гарри.

Верно, подумалось Флетчеру, диким и… каким-то крайне отощавшим, скорее всего, в результате длительного недоедания. Он, естественно, не очень то ясно представлял, что, собственно ожидал увидеть, но существо, если судить по его размерам, похоже на ребенка-недомерка. Лицо оказалось, в общем-то, лицом почти что мужчины даже несмотря на то, что у аборигена оказалась совсем небольшая голова, однако контуры черепа и выражение лица ни в коей мере не свидетельствовали о какой-либо, пусть даже самой мало-мальской степени физического или даже умственного вырождения этого существа. Весь внешний облик аборигена красноречиво говорил о том, что он никак не мог принадлежать к человеческому роду, однако, чем больше Флетчер размышлял над тем, что существо несмотря ни на что все же следует отнести к гуманоидам. Кожа его была белой, как мел, волосы были какого-то вроде бы дымчатого цвета, который вполне мог быть естественным, как является естественным седой цвет волос у людей достигших определенного возраста. Сами собой волосы были жесткими и крайне неаккуратно подстриженными. На лице аборигена не было никаких признаков бороды или какой-либо растительности, тем не менее лицо никак не было лицом молодым, ибо было изборождено глубокими морщинами, а рот искривлен в несомненно горькой ухмылке. Две тоненькие струйки крови сочились из ноздрей существа.

Глаза его были открыты и зорко следили за всем, что происходит в непосредственной от него близости. Именно глаза аборигена вызвали у Флетчера какое-то особое сильное душевное смятение. В них просматривался чуждый человеку, но очень-то близкий к нему разум, почти что человеческая боль, вызванная страданиями как физического, так и душевного свойства. В них было и еще какое-то чисто животное стремление и непреклонная воля выжить во что бы то ни стало. На какое-то время в подсознании Флетчера сформировалась чисто интуитивная картина того мира, в котором суждено родиться человеку, чтобы с годами трансформироваться в то особое существо, которое было перед ним. В душе он очень надеялся на то, что ему никогда не доведется узнать тех мельчайших подробностей быта и условий существования этого мира, наложивших столь глубокий отпечаток на лице существа и вызывавших искреннее сострадание у человека из совершенно иного мира с абсолютно иным мироощущением и душевным складом.

А вот Гарри Экс прежде всего был Бизнесменом, был человеком дела, а не эмоций. Его пониманию были не доступны те переживания, что довелось только что испытать Флетчеру. Да и вообще способность сопереживать была свойством абсолютно чуждым его сугубо прагматичной натуре. Он сейчас вертел в руках шлем аборигена, легкий словно солнечный зайчик и нисколько не деформированный ударами трубы. На нем даже не осталось малейших следов, различимых человеческим глазом. Он нежно поглаживал шлем, и лицо его было одухотворено множеством мыслей, роившихся в его сознании.

– Постарайся подружиться с ним, – вдруг произнес он, – скажи ему, что мы сожалеем о случившемся. Вытри ему нос вместо того, чтобы глазеть на него. Дай ему хлебнуть чего-нибудь покрепче, дай ему что-то пожрать – все что-угодно, что ему самому захочется, – взгляд его остановился на Флетчере, склонившемся над телом аборигена. – Послушай, ты, похоже, еще глупее, чем это всегда казалось! Неужели ты не в состоянии определить с первого взгляда истинную ценность той или иной вещи?

Джо Лиди по уже давно укоренившейся привычке решил, что подобное обвинение из них двоих с Флетчем может, относиться лишь к нему одному, и не стал отмалчиваться:

– Почему это? Я, самым первым усек что к чему. Разве не так?

– Сколько металла, как ты думаешь, нам удастся извлечь из этих чертовых стен? – спросил Гарри. – И сколько нам удастся заполучить за него на ближайшем рынке, если мы полностью загрузим два корабля? Не думаю, что это будет большая сумма, но и не малая. Хотя все может обернуться так, что ты не сможешь купить своей жене даже новый комплект заколок для волос. А что ты скажешь по этому поводу, Закарян?

Закарян поспешил с ответом. Покачивая головой, он заверил всех, что в действительности все обернется именно так, а не иначе.

– Ладно. Но ведь это вы заберете шлем и костюм, который был на этом красавчике. Вы считаете, они что-то стоят? Не как старье, а как что-то, что можно использовать прямо сейчас. Как нечто такое, за что заплатят настоящие деньги, лишь бы обладать ими. Мы должны устроить с ним какой нибудь обмен. Надо выяснить, каким образом они ухитряются производить материалы с такими замечательными свойствами. Мы хотим узнать, чем эти люди располагают еще таким, что нам не известно и могло бы привлечь особое внимание. Неужели вы не видите, какие широкие возможности могут перед нами открыться. Мы могли бы даже заняться здесь вполне законным бизнесом, основать нечто вроде фактории и сколотить не одно состояние. Такое вполне возможно. Может быть, на сей раз мы натолкнулись на настоящую золотую жилу, – он подался телом вперед, обворожительно улыбаясь крошечному аборигену. – Понятно? Друг, мы с тобою друзья! Дошло?

Человечек ответил ему равнодушным, однако пышущим ненавистью взглядом.

– Послушай, Гарри, выйди-ка отсюда и не мешай мне, – сказал Флетчер. – А ты, Люси, будь добра принеси мне сюда горячую воду и полотенце. Причем чистое! И еще какую-нибудь еду, какую угодно, любую, но побыстрей. Понятно?

Голодание, вынужденное и хроническое четко просматривалось на этом изнеможенном, почти человеческом лице, с которого ни на мгновение не сходило выражение загнанного в смертельную западню дикому животному.

С помощью полотенца и теплой воды Флетчер осторожно смыл все кровоподтеки на коже человечка. Плоть его на ощупь была такой же жесткой, как мрамор, а когда Флетчер принялся было массировать кожу, то тело нисколько не шевелилось. Флетчер дружелюбно улыбался, очень тихо и ласково приговаривая при этом, однако все его попытки растормошить аборигена оказались тщетными. В конце концов он отодвинул в сторону таз с водой и взял хлеб, который принесла Люси. Протянул его человечку. И на сей раз с его стороны не последовало совершенно никакой реакции. «Может быть, этот человек никогда не видел в своей жизни хлеба», такая мысль пришла в голову Флетчеру. Он отломал кусок хлеба, положил его в свой собственный рот и съел. Затем снова протянул хлеб и в глазах аборигена появилось совсем другое выражение.

– Развяжите его руки! – сказал Флетчер.

Как только они оказались свободными, Флетчер положил хлеб в руки аборигена. Тот общупал его, затем понюхал. Отломал кусочек и попробовал. Затем съел хоть и с жадностью, но далеко не как дикое животное, а как человек, приученный к определенным правилам хорошего тона, которых следует придерживаться при приеме пищи. Когда он разделался с первой порцией хлеба, Флетчер предложил ему еще. Он взял вторую порцию, удостоив Флетчера таким приветливым, но с изрядной примесью грусти, взглядом, который тронул и поразил Флетчера. Впечатление было такое, будто он хотел сказать: «Ладно, черт с вами, поскольку я все равно здесь и деваться мне некуда, то хоть какую-то пользу я должен извлечь из этого».

– Эй, – окликнул Флетчера Гарри Экс, – тебе, похоже, все-таки удалось договориться с ним. Славный ты парень, Флетч, что правда, то правда. Ну что ж, продолжай и дальше все в таком же духе.

Теперь, когда абориген съел весь предложенный ему хлеб, он с интересом принялся разглядывать помещение кают-компании и все предметы, которые находились в ней. Его взгляд только лишь на какое-то короткое время задерживался на мужчинах и женщинах. Наибольший интерес у него вызывали вещи и предметы обстановки. В выражении его лица появилась некоторая задумчивость не без определенной доли хитринки или даже озорного лукавства, однако все это очень быстро исчезло. Это настолько быстро исчезло, что только Флетчеру удалось заприметить эту перемену в настроении их пленника. А затем внимание его сосредоточилось на тех людях, что его окружали и в особенности на Гарри Эксе.

Он вдруг улыбнулся и заговорил.

У Гарри Экса тотчас же резко поднялось настроение. Все слова, произносимые крошечным аборигеном, были для него сущей абракадаброй, однако каждое новое слово Гарри Экс встречал очередным восторженным кивком головы и улыбался, развесивши рот чуть ли не до самых ушей, так, что были видны его коренные зубы.

– Друзья! Мы – друзья! – непрестанно приговаривал он. – Мы все здесь твои друзья. Понятно? – повернувшись затем к Флетчеру, произнес: – Похоже на то, что кое-чего мы все-таки добились, верно?

Да, отметил про себя Флетчер, только вот чего именно мы добились? И принялся более пристально изучать мимику незнакомца, пытаясь вникнуть в смысл того, что он довольно-таки возбужденно говорил.

Речь аборигена стала несколько более неторопливой. Он сделал жест рукой куда-то в сторону, затем недвусмысленно показал на что-то такое, что явно находилось где-то далеко внизу.

– Вот, вот! Я, кажется, понял, что он имеет виду! – воскликнул Гарри. – Этот жест куда-то вниз означает расселину. – Но тут абориген показал вдруг на самого Гарри, затем на себя. Поднял руки вверх, сжал ладони в кулак и несколько раз подряд разжал и выпрямил пальцы. И описал кистью руки полный круг, как бы включая внутрь этого круга все и вся, о чем он ни говорил до того.

– Он имеет виду себя и своих соплеменников, – произнес Флетчер. Мне не известна система исчисления, которую он использовал, но подразумевал он этим жестом огромное количество, которое может означать от пятидесяти до пяти тысяч.

Гарри Экс протянул незнакомцу шлем, затем показал на серебристый костюм, прикрывавший его тело, после чего сделал несколько различных жестов, смысл которых по мнению Гарри должен был означать передачу Гарри как шлема, так и всего костюма, который был на аборигене. Чтобы сделать более понятным смысл своих жестов, Гарри даже сделал вид, будто намеревался водрузить шлем на свою собственную голову. Он оказался, конечно же, слишком мал для него и так и остался нелепо торчать на самой макушке лохматой головы Гарри Экса. Видя это, крошечный абориген вроде бы почти что рассмеялся и тоже сделал несколько жестов, обозначающих передачу ему самому чего-то и жесты эти подкрепил весьма выразительной пантомимой, изображающей процесс поглощения пищи. При этом зубы его то и дело плотно смыкались между собой с характерным голодным клацанием.

– По-моему, – произнес Флетчер, – он имеет в виду то, что он и его соплеменники согласны отдать нам кое-что из того, что имеется у них, в обмен на продукты питания.

– О! Вот оно что! – удовлетворенно крякнул Гарри. – Именно этого я все это время и хотел добиться, – он убрал со своей головы глупо выглядевший на ней шлем аборигена, вернул его прежнему владельцу, понимающе кивнул и осклабился. Затем принялся мерить крупными шагами помещение кают-кампании.

– Я хочу собрать все, что можно пожертвовать из запасов провизии, имеющихся на каждом из наших кораблей. Я хочу, чтобы все, что нам удастся собрать, было погружено на борт разведчика, все до самой последней консервной банки и последнего мешка с мукой. Совершенно безразлично, что именно, главное, чтобы это можно было употреблять в пищу. Все равно многие из наших продуктов вот вот начнут портиться, так что самая пора избавиться от каких бы то ни было излишков. Флетч, распорядись от моего имени, чтобы разведчик был полностью заправлен горючим. А теперь, когда мы выйдем отсюда, я хочу чтобы все остальные из вас извлекли весь металл до последнего грамма из этих чертовых стен и погрузили в трюмы наших кораблей, так как не исключено, что стартовать будем с этой планеты в спешке. Понятно? Вперед и с песней!

Закарян, Джо Лиди и все остальные не стали дожидаться повторения команды своего босса. Гарри Экс повернулся к Флетчеру, который даже с места не сдвинулся, чтобы броситься выполнять указания Гарри.

– У тебя какие-то ко мне вопросы? – произнес он, – так надо понимать твое бездействие, верно?

– Нет, ответил Флетчер, я хочу сделать заявление! – он поглядел на крошку-аборигена, который тихо сидел с шлемом у себя на коленях, всецело погруженный в какие-то свои собственные мысли. Лично я считаю полнейшим безумием твое желание забраться в эту чертову щель там внизу.

– Какие соображения заставили тебя прийти к такому выводу? – сказала Люси и подошла вплотную к Гарри. Она стояла теперь фактически прислонившись к нему и глядела на Флетчера сквозь полузакрытые веки и недовольно выпятив вперед обе свои губы. – Он – трус, вот и вся логика, – произнесла она.

– Эгей, полегче на поворотах! – осадил ее Гарри. – С чего это ты взяла?

Все еще продолжая с презрением глядеть на Флетчера, она положила свою голову на плечо Гарри. Лицо ее расплылось в улыбке.

– Мужчина, который делает попытки украсть жену другого человека, стоит тому хоть немного отвернуться, никак не может быть никем иным, как самым настоящим трусом. А вот он-то как раз таков. Это уже поняли давно все, кроме, похоже, одного тебя, Гарри. В противном случае, он не стал бы тайком от всех остальных волочиться за женой одного из своих товарищей.

– Люси, зачем ты так? – послышался резкий голос жены Джо Лиди из противоположного угла помещения. – Это все придуманная тобою же наглая ложь, Люси Экс, и тебе лучше, чем кому бы то ни было другому, это известно!

– Не суй свой нос в чужие дела! – свирепым голосом ответила ей Люси и стала тереться головой о плечо своего мужа.

Гарри перевел взгляд со своей жены на Флетчера, затем снова опустил глаза на лицо Люси, он безусловно был крайне смущен возникающей перебранкой и к тому же и сам был почти что готов вскипеть в любое мгновение и дать полную волю душившей его ярости.

Флетчер отрицательно мотнул головой.

– Это ложь. Гарри, и она это сама понимает. Я очень сожалею о том, что ей недостает должной сдержанности. По-моему, я и сам в некоторой степени виноват в том, что она так поступила. Не думаю, что твоя жена настолько испорчена, что в самом деле хотела посеять какой-то раздор между нами, – высказавшись так, он многозначительно поглядел на Люси. – Могла бы, пожалуй, и подождать с этим до тех пор, пока мы вернемся. Если нам посчастливится вернуться.

– Валяй отсюда! – прогремел Гарри Экс, в голосе которого теперь громко зазвенел металл. – Я ведь велел тебе заняться дозаправкой разведчика.

Флетчер пожал плечами и вышел из помещения кают-компании.

Крошка-инопланетянин склонил голову над своим шлемом и улыбнулся.

3

Разведчик вынырнул из тьмы ангара в тьму царящей над планетой вечной ночи и почти мгновенно растворился в окутавшем его непроглядном мраке.

Носовая часть его была сейчас под таким углом направлена к поверхности планеты, что впечатление у пилота разведчика было такое, будто планета внизу была расщеплена огромной трещиной на две отдельные части да притом еще и так, что сквозь эту трещину отчетливо просматривались те звезды, которые можно было бы наблюдать лишь с обратной стороны этой планеты. Флетчер испытал острый приступ головокружения в то время, когда вокруг него начали быстро смыкаться две черные, будто бы идущие из самых недр планеты, почти строго вертикальные стенки расселины, внутрь которой нырнул его крохотный летательный аппарат. Впечатление было такое, будто он погружался в пропасть, расколовшуюся на две почти равные половинки. Именно это вызывало ощущение, будто сближаясь между собой они в любое мгновение могут раздушить как муху и крошку-разведчика и самого Флетчера, находящегося в кресле пилота. Одновременно с этим возникло и еще одно крайне неприятное ощущение, заключавшееся в том, что вторжение разведчика нарушило какое-то очень хрупкое равновесие, удерживающее до сих пор на почтительном расстоянии между собой две половинки планеты. Такое явление не наблюдалось ни на одной из многих сотен тысяч планет, имеющихся в той части Галактики, которая к тому времени уже была пусть и крайне поверхностно обследована представителями рода человеческого. Флетчеру казалось, что именно вследствие нарушения этого хрупкого равновесия и начали быстро сближаться друг с другом две половинки планеты.

Все эти ощущения, ужаснувшие Флетчера, еще сильнее усугублялись неповоротливостью и плохой управляемостью разведчика вследствие того, что он был перегружен пластмассовыми ящиками с продуктами питания, к чему совершенно не был приспособлен. Экипажи кораблей флотилии Гарри Экса обрекались на крайне урезанный рацион по пути домой, если Эксу удастся преуспеть в торговых отношениях, завязываемых им с аборигенами. Сам Гарри сидел рядом с Флетчером в кресле второго пилота, а Джо Лиди и Закарян занимали два места позади Экса и Флетчера. Крохотный обитатель расселины сидел между Флетчером и Гарри Эксом в особом на скорую руку сооружением из различных запчастей сиденье – сделано это было с той целью, чтобы он имел возможность корректировать курс разведчика и кратчайшим и наиболее безопасным путем вывести его туда, где имеющиеся на его борту продукты питания можно будет обменять на материалы и кое-какие предметы, которые изготовляет этот удивительный народец, хоть и не сумевший уберечь себя от весьма заметного физического вырождения, однако тем не менее умудрившийся достичь достаточно высокого, по человеческим меркам, уровня развития технологии. Абориген казался охваченным каким-то напряжением и очень обеспокоенным и взволнованным. Флетчер даже чувствовал как время от времени вздрагивает его крепкое и жилистое тело, хотя и не вполне осознавал, чем это вызвано: то ли страхом, то ли не в меру расшалившимися нервами аборигена. Голова его все время была прижата почти впритык к внутренней поверхности лобового стекла пилотской кабины и непрерывно вглядывалась в окутывающую корабль непроницаемую тьму.

– У меня такое впечатление, произнес Флетчер, – будто он очень опасается подстерегающих нас опасностей внутри этой чертовой дырки в теле планеты.

– Он просто напуган, – буркнул Гарри. – Ему, похоже, никогда еще не доводилось летать внутри какого бы то ни было летательного аппарата, – высказавшись подобным образом Гарри скосил взгляд в сторону Флетчера.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, – произнес Флетчер.

– Что-то побуждает меня думать именно так, а не иначе. – Произнес Гарри, вдруг почему-то ставший без особой на то необходимости воинственно настроенным и агрессивным. – А вот мне, так все больше сдается, что ты больно хитер и смекалист для забулдыги-пьянчужки, где-то пропившего свои документы звездолетчика. Не попадись я на твоем жизненном пути, ты так бы и до сих пор болтался бы без работы, допивая сливы в забегаловках на всех без исключения самых захудалых галактических полустанках.

– Что правда, то правда, спорить не стану, – ответил Флетчер. Лицо его осталось по-прежнему совершенно невозмутимым, хотя и невооруженным взглядом было видно, что все его внимание сосредоточенно на управлении разведчиком. – Пусть это так, но это нисколько не меняет факты.

– Какие еще там факты? – воскликнул Гарри и вычурно выругался, помянув недобрым словом едва ли не все поколения предков Флетчера по женской линии. – Разве тебе известны хоть какие-нибудь факты в отношении этого малого между нами, которые остались неизвестными мне?

– Кое-какой факт мне в самом деле ясен как дважды два четыре! – произнес Флетчер. – Этот факт настолько очевиден, что его не возможно не заметить. Ты считаешь, что везешь его на живодерню, где без труда обжулишь, если не его самого, то его менее искушенных соплеменников. Но в действительности все обстоит наоборот. Это он ведет тебя на заклание.

– Черта с два! – произнес Гарри. – Твое дело маленькое, Флетч, сиди себе и не рыпайся, не отрываясь от рычагов управления. Занимайся своим делом, и не суй свой нос в мои дела, оставь мне деловую сторону нашей затеи – ведь кто из нас бизнесмен? Ты или я? Тебе это понятно? Или ты нуждаешься в более весомых разъяснениях, – прорычал Гарри и при этом красноречиво плотно сжал свои огромные кулачищи.

Джо Лиди и Закарян встревоженно заерзали на своих сиденьях и многозначительно переглянулись. Флетчер оставил без ответа слова Гарри. В кабине воцарилась почти что мертвая тишина, нарушаемая разве что приглушенными выхлопами реактивных двигателей.

Корабль вошел в атмосферу.

Она оказалась настолько разряженной, что практически совсем не ощущалась, не сказываясь на скорости и характере перемещения корабля. По мере того, как разведчик по круто ниспадающей спирали все ниже и ниже опускался между двумя гигантскими стенками, затягивающими глубокую рану в теле планеты, проделанную как бы ударом невообразимого гигантского ножа, воздух становился плотнее и теплее. На какое-то мгновение начали конденсироваться капли тумана на наружных поверхностях остекления иллюминаторов. Эти капли почти мгновенно же исчезали, поскольку Флетчер, заметив их, сразу же включил стеклообогреватели, являющиеся одной из составных частей бортовой системы противообледенения. Последние остатки всей атмосферной оболочки планеты, отметил про себя Флетчер, со временем сами собой осели в этой сравнительно небольшой луже на дне расселины. Тепло излучалось откуда-то снизу, и ему вновь припомнились подернутые туманной дымкой звездочки, которые он впервые увидел тогда, когда пристально вглядывался вниз, лежа на самом краю расселины. Возможно, эти огни вулканического происхождения. Однако он не мог спросить об этом у сидевшего рядом с ним обитателя этой расселины. Оставалось только одно – подождать немного и самому все выяснить.

Тем временем разведчик продолжал спускаться все ниже и ниже. В кабине резко изменился характер звука. Теперь были слышны не только звуки, которыми сопровождалось нормальное функционирование целого ряда различных систем, в том числе и системы жизнеобеспечения. Теперь внутрь кабины стали проникать и какие-то непонятные звуки снаружи. Значительно повысилась яркость багряного зарева далеко внизу, стало видно, что источники этого свечения разбросаны в беспорядке как по дну расселины, так и по боковым ее стенам, к тому же теперь они казались какими-то еще более размытыми и неустойчивыми, чем раньше.

Крошка-абориген схватил Флетчера за руку и сделал повелительный жест влево. Флетчер тотчас же изменил курс, правда сделав это крайне осмотрительно. Каменные стены здесь находились на расстоянии друг от друга этак миль за семьдесят, не меньше, по мнению Флетчера, и поэтому у него было вполне достаточно места для самых изощренных маневров. Однако полагаться только на это не стоило, ибо он не мог знать, какого рода препятствия могут встретить его внизу.

Он развернулся очень медленно, чуть ли не на ощупь продолжая свой витиеватый спуск на дно расселины.

Из мрака прямо перед кораблем вдруг материализовалось и понеслось навстречу нечто огромное белое, что-то вроде зловещего облака, состоящего из разрозненных клочьев тумана. Своими размерами это облако намного превосходило корабль. Оно издало хриплый рев, притом настолько могучий, что он был прекрасно слышен даже сквозь корпус и перекрывал рев реактивных двигателей. Крошка-абориген ойкнул, его полностью парализовал панический страх. Он выкрикивал какие-то отдельные слова: то ли молился, то ли яростно ругался, то ли отпускал проклятия по адресу явно агрессивного существа, все больше и больше обволакивающего будто саваном крошечный разведчик, то ли давал указания, что именно нужно делать, чтобы отогнать или отпугнуть это мерзкое исчадье ада, которое, как подумалось Флетчеру, скорее всего, могло зародиться в толще вулканической магмы, все еще бурлившей в глубинах этой далеко уже не первой молодости планеты. Флетчер увидел, как глаза аборигена вдруг полыхнули лютой ненавистью, теперь у него уже не оставалось сомнений в том, что существо это настроено крайне враждебно и должно рассматриваться как очень опасный противник. И вот оно в конце концов обрушило весь свой гнев, копившийся наверное, уже не одно тысячелетие, на крошечный разведчик, спрятавшийся среди множества остроконечных и зазубренных выступов, которыми был заполнен спуск и самый центр преисподней.

Разведчик накренился и перевернулся на бок. Тотчас же раздались громкие взволнованные крики всех, кто был внутри. С одной стороны весь прозрачный фонарь кабины покрылся белесой живой, размеренно колышущейся массой, сплошь покрытой чем-то вроде пушистого подшерстка, который в равной мере мог быть как перьями, так и пухом. Корпус корабля жутко затрясло, вибрация его достигала того уровня, который вполне мог оказаться смертельным для людей, поскольку частота вибраций была близка к собственной резонансной частоте кровеносных сосудов человеческого мозга. Это могло привести к быстрой и неминуемой гибели. Насколько эта вибрация могла быть губительной для аборигена – этого Флетчеру не дано было знать. Хотя можно было догадываться, судя по панике, которой был охвачен их проводник.

Страх, завладевший всеми, в первое мгновение сковал и Флетчера. Только один небольшой участок коры головного мозга, который продолжал функционировать сам по себе, что было результатом полученного многолетнего опыта полетов, продолжал функционировать, нисколько не потревоженный наводящей ужас вибрацией, которая сейчас завладела кораблем. Вот этот-то участок мозга подсказал рукам Флетчера, что они должны делать, и они повиновались ему. Пальцы его перебросили в положение «включено» один за другим все ключи зажигания маневровых реактивных двигателей, попеременное включение которых применялось при совершении разворотов, при торможении перед заходом на посадку и при осуществлении самой посадки. Он включил эти двигатели не в определенном для них порядке, а сразу все одновременно. Разведчик задрожал еще больше, корпус его протестующе заскрипел, впечатление было такое, будто он вот вот развалится по швам и одна за другой начнут отваливаться части. Белесая субстанция, которая успела затянуть весь самолет-разведчик, возбужденно затрепетала, как будто получила сдачи и ужаснулась возможностям противника. Существо в виде бесформенного рваного облака издало истошный негодующий вопль и оставило самолет в покое. Разведчик вышел на ровный киль и стал продолжать спуск по спирали к огнедышащим жерлам многочисленных вулканов далеко внизу, оставив позади растворяться во мгле нечто хрупкое, похожее на трепыхающуюся на сильном ветру мохнатую махровую простынь.

Крошка-абориген все еще продолжал сидеть в напряженной позе, прямо вжавшись в углубление своего кресла, самодовольно скаля зубы и раздувая от волнения то ноздри, то впалые щеки.

– Фу-у-у, слава тебе, Господи! – раз двадцать повторил Гарри Экс. – Что это, черт побери, было?

– Я всего лишь ничего не смыслящий пьянчужка да и только! – печально произнес страдальческим тоном Флетчер. – Спроси лучше вот у него, – добавил он, показывая кончиком большого пальца на своего соседа справа. Ему было до чертиков тошно. Больше всего на свете хотелось прямо сейчас же развернуться и взмыть в прохладное, свободное пространство наверху, не будь он зол как тысяча чертей на Гарри Экса, то сделал бы это незамедлительно и нисколько не колеблясь.

– Ну что ж, что бы это ни было, оно исчезло. Давай-ка, Флетч, поторопись вон туда. И неукоснительно придерживайся того курса, который подсказывает тебе твой сосед справа. – Гарри Экс вытер пот с лица рукавом рубахи. Все лицо его, кроме губ, было белым, как снег. Он развернулся назад, и услышал, как Джо Лиди произнес очень тихо и слегка запинаясь:

– По-моему, нам совсем не мешало бы побыстрее дать деру отсюда.

– Мы ведь убили эту тварь, вот какие мы молодцы! Мы в состоянии убить кого угодно, кому вздумается встать у нас на пути. Как бы то ни было, но если эти проныры-карлики могут жить здесь, то и мы, по всей вероятности, сумеем продержаться здесь те несколько часов, что понадобятся нам для того, чтобы каждый из нас успел сколотить здесь для себя состояние. Валяй дальше, Флетчер!

– Я бы теперь не повернул назад, сколько бы вы все ни умоляли бы меня об этом, – процедил Флетчер сквозь зубы, затем ткнул под бок своего соседа справа. – Куда? – спросил он, подкрепив вопрос соответствующим недвусмысленным жестом. Теперь крошка-абориген глядел на него совершенно иначе и, пожалуй, даже не без некоторого уважения. Он показал, куда следовало повернуть корабль, а Флетчер тотчас же выполнил его указание.

Теперь он особенно бдительно следил за появлением в небе огромных белых полотнищ. Пока что они больше не попадались на их пути, однако он посчитал затишье лишь временным и еще больше задумался над тем, какие формы жизни возникли в результате эволюции и оказались способными выжить и развиваться дальше в тех условиях существования, что сложились внутри расщелины.

Настроение его ничуть не улучшилось, когда он обратил внимание на то, что крошка-абориген все это время держался столь же насторожено, как и раньше, а нервничал еще, пожалуй, больше.

Разведчик тем временем спускался все ниже и ниже.

В двух – трех милях справа от Флетчера сформировались огромные клубы густого багрово-красного удушливого чада. Свечение его было мерцающим, оно то притухало, то вновь разгоралось с еще большей силой. Вскоре Флетчеру удалось различить группу из трех приземистых конусов, вершины которых изрыгали языки пламени. Они ярко освещали местность, наподобие гигантских подсвечников, и Флетчеру показалось, что при свете, отбрасываемом ими, ему удалось увидеть кое-что еще. Он решил, что узрел какое-то очень уж большое здание на равнине, которая была испещрена конусообразными вершинами вулканов. Здание со всех сторон было окружено мощными потоками докрасна раскаленной лавы и было, похоже, наполовину разрушено.

Изобразив на своем лице удивление и даже какую-то растерянность, Флетчер повернулся к аборигену и показал на это здание. Тот только бросил мимолетный взгляд в сторону здания, пожал плечами и сделал знак продолжать движение прежним курсом, не обращая внимания на здание.

– Когда-то здесь жило должно быть великое множество людей, – произнес Джо Лиди, явно очень заинтересовавшийся этим зданием. – В ширину оно, пожалуй, с добрую милю и представляет из себя одну цельную глыбу.

– Обрати особое внимание на несущие элементы этого здания, – произнес Гарри Экс, обращаясь к Флетчеру.

– А зачем?

– В них должно быть особенно много всяких металлов, пригодных для дальнейшего использования. Наверное, стоило бы как раз здесь посадить один из наших кораблей.

– Послушай, Гарри, мне никак не дает покоя вот какой вопрос: почему ты так до сих пор и не стал миллионером? – произнес Флетчер.

Разведчик благополучно миновал залитую вулканическим пламенем местность и вновь погрузился в темноту. Но это была не кромешная тьма. Кое-где все таки полыхали факелы, не имеющие никакого отношения к вулканической деятельности. Крошка абориген стал особенно пристально вглядываться в них, а затем все-таки сосредоточил все свое внимание на одном, давая понять Флетчеру, что это как раз и есть тот маяк, свет которого и должен показывать единственный верный курс. Он кивком головы показал направление. Разведчик быстро приблизился к нему – неужели, отметил про себя Флетчер, это и есть конечный пункт нашего путешествия по преисподней планеты. За стеклами фонаря кабины на какие-то мгновения мелькнули и тут же исчезли во мраке несколько случайно оказавшихся на пути разведчика на первый взгляд довольно таки плотных занавесов из пара и дыма, которые поднимались из трещин в черных, как уголья скалах.

– Откуда, интересно, здесь могло оказаться так много всякой дряни явно вулканического происхождения? – спросил Закарян. – Мне казалось, эта планета уже давно мертвым мертва.

– Дело в том, что сейчас мы где-то в непосредственной близости к ее сердцевине, – произнес Флетчер, – так что мы видим сейчас, последние еще едва-едва тлеющие головешки, оставшиеся от адского костра, что полыхал внутри этой планеты в течение многих миллионов лет. – При этих словах он содрогнулся. Было в этом месте нечто такое, что заставляло его искренне сожалеть о том, что в скором времени придется совершить здесь посадку.

Карлик справа от Флетчера взмахнул рукой и что-то очень взволнованно затараторил. Все люди непроизвольно тотчас же подались телом вперед.

Впереди виднелся один-единственный конус, казавшийся намного выше тех, которые они уже миновали. Он выдыхал из своего жерла особенно пышный факел ярко-багрового пламени. У его подножия далеко внизу во все стороны простиралась каменистая пустыня, и как раз посреди этой пустыни на достаточном удалении от продвинувшегося потока лавы стояло какое-то здание.

Оно состояло из скальных пород, которыми как раз, судя по всему и было заполнен но ядро этой планеты. И было оно огромным. Площадью в целую, а то и две квадратные мили – очень трудно было судить об истинных его размерах с высоты, тем более при неустойчивом свете, исходившем от многочисленных лавовых потоков, стекавшим по боковым стенкам конусообразной вершины вулкана. Однако было ясно, было оно в самом деле поистине чудовищных размеров, хотя и не выглядело очень уж высоким, насколько понял Флетчер, когда разведчик еще больше к нему приблизился, и сравнительно приземистым и чересчур уж массивным оно могло казаться лишь вследствие того, что было безмерно широким.

В нем было нечто несуразное. Белые огни освещали окна постоянным, непохожим на мерцающее неустойчивое свечение лавы, светом лишь в одной из частей этого здания, тогда как почти вся остальная глыба оставалась совершенно черной.

Тем временем крошка-абориген с завидной настойчивостью не прекращал раз за разом то вскидывать высоко вверх одну из своих рук, то очень уж выразительно почти что мгновенно опускать ее, многозначительно показывая вниз.

– Так вот чего ты дожидался, – грубо произнес Гарри Экс.

С огромнейшей неохотой Флетчер отобрал придирчивым взглядом самое ровное из всех мест в непосредственной близости и посадил разведчик примерно в полусотне метров от здания.

Крошка-абориген мгновенно аж подпрыгнул и прямо-таки сгорая от нетерпения, опрометью бросился к двери шлюзовой камеры. В глазах его сверкал жесткий, торжествующий свет.

– На вашем месте, я бы попридержал его, Гарри, – произнес Флетчер, – во всяком случае, до тех пор, пока не разберемся, куда это меня угораздило посадить разведчик, и каков характер окружающей местности.

Гарри застыл в нерешительности. Карлик скользнул взглядом по лицам четырех землян. Затем улыбнулся, протянул свой шлем Гарри Эксу, а рукой показал сначала на ящики с продуктами, затем на здание. Он говорил, улыбался и оживленно жестикулировал.

– Если мы не выпустим его, – рассудительно произнес Гарри Экс, – то каким тогда образом он созовет сюда своих соплеменников для того, чтобы мы смогли произвести запланированный обмен? – Он кивнул Джо Лиди. – Отопри шлюз. Нужно дать возможность завертеться колесам, будем потом разбираться, что из этого получится.

Джо Лиди отпер дверь шлюзовой камеры. Внутрь корабля тотчас же проник острый запах серы и наполнил весь воздух корабля. Тем временем карлик-абориген выкарабкался из шлюзовой камеры и низко припав всем телом к камням, принялся тщательно осматривать местность вокруг себя. Затем бегом пустился наутек прямиком к зданию, ловко перепрыгивая с одного камня на другой. Равнина вокруг корабля была сплошь завалена обломками скал. Удивительно, как ему удавалось с такой прытью передвигаться. Удалившись на приличное расстояние, он издал какой-то особенно пронзительный крик.

Закарян вытянул руку через плечо Флетчера, и глядя сквозь лобовое стекло, принялся показывать на что-то такое, что почему-то привлекло его внимание.

С крыши здания неожиданно полыхнул очень яркий луч света, осветивший крохотную фигурку бегущего аборигена и камни. Впечатление было такое будто это лунная дорожка на темной поверхности застывшей неподвижно воды озера или пруда. Но что привлекало внимание, так это часть крыши, на которой теперь можно было увидеть крохотных людей, казавшихся еще меньше, чем они были в действительности, на фоне каких-то огромных предметов.

Предметов, которые не могут быть ничем иным, отметил про себя Флетчер, как какого-то рода оружие.

– Может быть, нам все-таки следовало задержать его, Гарри? – громко пролаял Закарян.

На лбу Гарри Экса выступили крохотные бусинки пота.

– Я еще раз повторяю вам, все о'кей. С таким же успехом вместо вас всех, я мог взять с собою всю свору наших баб! Так что рекомендую и притом настоятельно, сейчас же успокоиться и баста!

– Кто, кто, но ты можешь быть вполне спокоен, – не без иронии в голосе заметил Флетчер. – Мы теперь всецело у них в руках, если это как раз то, чего они желали добиться. Они в состоянии укокошить всех нас по одиночке, стоит нам только отойти метра на три-четыре от корабля. Вот так-то, милейший мой Гарри!

4

Флетчер и Джо Лиди расположились снаружи корабля, но почти впритык к нему, сделав это ради того, чтобы иметь возможность мгновенно запрыгнуть внутрь, коль в том вдруг возникнет необходимость.

Прошло уже не менее тридцати минут, как Гарри Экс покинул корабль и теперь осторожно и не очень-то быстро передвигался по направлению к зданию, стараясь придерживаться точно того же маршрута, что и значительно опережавший его карлик-абориген. Довольно скоро он вернулся еще с двумя своими соплеменниками. Вот они-то и приволокли с собой кое-какие предметы: серебристый скафандр вместе с гермошлемом, несколько красивых безделушек со множеством крупных бриллиантов, а также два или три небольших механизма. Все это они передали Гарри Эксу и недвусмысленными знаками дали ему понять, что это все подарки, подкрепив затем это свое решение весьма изощренной, выполненной по каким-то строго установленным канонам, пантомимой.

Корабль находился на довольно таки значительном расстоянии от здания. Пока что со стороны здания не наблюдалось каких-либо враждебных действий по отношению к землянам. Видимо, слишком уж многие из его обитателей были очень не прочь наладить с землянами взаимовыгодные отношения, но не отваживались покинуть здание, так как корабль был не слишком уж велик и, разумеется, вряд ли смог вместить всех желающих побывать на его борту. К тому же, видимо, было далеко небезопасно появляться на совершенно открытой со всех сторон равнине, отделявшей здание от корабля. Множество огромных существ, как летающих, так и скачущих по камням, были хронически голодными и совсем не прочь поохотиться на любую добычу, какая окажется в поле зрения этих злобных, откровенно настроенных хищников этого, кажущегося землянам потустороннего мира.

Флетчер задал вопрос в отношении оружия на крыше здания, а абориген принялся имитировать маховые движения крыльями и угрожающе выгибать спину, явно показывая, что это оружие предназначено для защиты обитателей здания от противников, предпринимающих попытки атаковать его с воздуха. Припомнив жуткого вида белесое существо, которое буквально налету поймало разведчик и едва не уничтожило его, Флетчер сообразил, что все обстоит именно так, как пытается изобразить один из обитателей этого здания, ни на мгновение не усомнившись в подлинном характере вооружения, установленного на крыше здания. И все же внушительный вид вооружения очень настораживал Флетчера.

Карлики дали ясно понять землянам, что они хотят, чтобы те занесли имеющиеся на борту продукты питания внутрь здания, где как продукты, так и сами люди будут в куда большей безопасности, чем оставаясь внутри разведчика.

Гарри Экс, держа подарки в своих огромных ручищах и особенно ласково поглаживая кончиками пальцев замысловатой формы бриллианты на безделушках, лукаво ухмыльнулся и согласился перетащить часть припасенных им продуктов внутрь здания. Он также ясно дал понять карликам-аборигенам, что если случится что-нибудь такое, что вдруг встревожит его друзей, то разведчик незамедлительно улетит отсюда и вернется уже не с продуктами, а со всесокрушающими бомбами.

– Ведь в нашем распоряжении имеется не только горстка твердого топлива, необходимого для экстренного запуска ракет, – произнес он, хитровато похихикивая – только вот как они узнают об этом? Зак, ступай вместе с Джо и садитесь вон на той груде ящиков, держа наготове бластеры. Вот так-то. Благодаря этому, они возможно, станут немного посообразительнее и поймут, что к чему. А ты, Флетч, поможешь мне загрузить транспортер.

Они погрузили на платформу транспортера, представлявшего из себя приводимую особым двигателем тележку, предназначенную для переброски на небольшое расстояние сравнительно нетяжелых грузов, ровно столько ящиков, сколько он был в состоянии потянуть.

– О'кей, – небрежно бросил Гарри. – Ты, Флетч, отправляешься вместе со мной.

Лицо Гарри помрачнело. Он заметил трех карликов, наблюдавших за их маневрами. Один был одет в легкий скафандр, двое остальных в какой-то одежде вроде бы из очень прочного синтетического материала, раскрашенной довольно таки странно, скорее всего с помощью какого-то замысловато выполненного трафарета, что было сделано, скорее всего, с целью лучшей маскировки в условиях наблюдения с применением средств ночного видения, основанных на приеме инфракрасного излучения. Одежды эти были кое-как, явно наспех, обернуты вокруг худосочных тел аборигенов и выглядели нелепыми мешками. Карлики с любопытством пристально следили за каждым движением и жестом Гарри. Это ему не понравилось и он принялся весьма бесцеремонно выталкивать их через двери воздушного шлюза.

Когда гости ретировались, Джо обратился к Гарри.

– Ты, Гарри, что-то на взводе. Успокойся немножко, – произнес Джо. – Я знаю Люси в продолжение гораздо более длительного времени, чем ты, и знаю из-за чего она затеяла всю эту сегодняшнюю перебранку. Флетч, здесь совершенно ни при чем, понятно?

Он замолчал как-то совершенно неожиданно на полуслове, как будто очередное слово, которое ему хотелось вымолвить застряло у него в горле и лишило возможности высказываться поопределеннее. Одной из возможных причин того, что он столько неожиданно примолк, было то, что как раз в это же самое мгновение его ушей достигло очень громкое, пронзительное шипение, переходящее в угрожающий свист, способный порвать барабанные перепонки внутри ушных раковин и изодрать в клочья и без того уже напряженные нервные окончания. Флетчер обернулся и увидел, как сорвавшийся с крыши язык ярко-белого пламени устремился к одному из углублений между скалами, из которого валил густой молочно-белый шар. В непосредственной близости к этому месту ему не удалось различить ничего больше.

Карлики очень быстро затараторили на своем птичьем языке и при том все одновременно. Затем один за другим повыпрыгивали на камни, заулыбались и потянули за собой Гарри, уверяя его жестами в том, что руководствуются самыми благими намерениями по отношению к нему, и одновременно заверяя в необходимости делать это быстрее.

– Нам, пожалуй, самая пора в путь! – произнес Флетчер. У твоих партнеров, похоже, истощился запас терпения!

– Ладно, – рявкнул Гарри и многозначительно поглядел на Джо Лиди и Закаряна. – Хорошенько присматривайте за товаром, который вскоре мне придется тащить в это гнусное здание, понятно, олухи?

Он побрел прочь, ведя рядом с собой транспортер. Трое людей без особой зависти во взглядах, провожали его взорами.

– О чем это ты, Флетч, задумался? – вдруг спросил Закарян.

– У них лица, ну точь-в-точь волчьи морды, – покачивая головой, ответил Флетчер.

– Ты не думаешь, что они убьют тебя, ведь не думаешь? – произнес Джо.

– Нет, так не думаю, ответил Флетчер, затем, как бы еще поразмыслив немного, добавил, – пока что так не думаю.

Однако время тянулось очень медленно. Флетчер выбрался из шлюзовой камеры и стоял в задумчивости у выхода из корабля, пока через минуту или две к нему не присоединился Джо Лиди.

– Чудное какое-то место, загадочное, ведь верно? – произнес Джо и содрогнулся.

Более чем странное и таинственное, отметил про себя Флетчер. Было в нем что-то непотребное, что-то такое, что внушало самый настоящий страх даже в такого, как он, видавшего всякие виды, космопроходца. Этот мир напоминал темный искаженный негатив изображения нормального мира. Небо высоко вверху было всего лишь узенькой линией разграничения между двумя вздыбившимися высоко вверх глыбами, которые, как казалось отсюда прислонились друг к другу, готовые в любое мгновение опрокинуть одна другую. Здешний воздух был насквозь пропитан всепроникающим сильным запахом серы, здесь он казался особенно едким несмотря на постоянный приток холодного воздуха сверху и был насыщен зловонием и препротивнейшими испарениями самого различного происхождения. Багровое, мерцающее зарево над огнедышащими конусами непрерывно пульсировало, то разгораясь пуще прежнего, то совсем угасая. Вследствие подобной неустойчивости освещения весь окружающий пустынный пейзаж как бы размеренно дышал, дрожа и расплываясь, как пропадают перед самым пробуждением кошмарные образы, возникающие в сновидениях.

Чудовищное здание вздымалось высоко вверх черным обрывом, испещренным ровными, сделанными как по линейке, рядами огней. Высоко вверху, на самой вершине этой вертикальной каменной глыбы виднелись стволы смертоносных орудий и крохотные человечки, суетливо сновавшие между этими орудиями. Пространство, окружающее здание, безжалостно, словно заточенными мясницкими ножами, рассекалось мощными прожекторами, лучи которых бледнели на фоне багрового зарева, протискивавшегося над равниной, занимавшей значительную часть чудовищного провала, уходившего вглубь едва ли не до самого чрева планеты и лишь едва не разделившего ее на два самостоятельных небесных тела.

Последний бастион жизни на планете, отметил про себя Флетчер и тут же подумал, что было бы куда прекраснее погибнуть на поверхности планеты с гордо поднятой головой, не теряя чувства собственного достоинства в ту лихую годину, когда солнце, в конце концов, в последний раз скрылось за линией горизонта и погасло, чем вот так прозябать в этом уродливом кармане, дожидаясь пока до конца не будут израсходованы последние остатки жизненных соков этой планеты. И еще вот что подумалось Флетчеру, сколько же времени все-таки понадобилось солнцу, чтобы окончательно потухнуть, наверное это произошло гораздо позже, чем погибло все живое на поверхности планет, входивших в его свиту. Интересно, думалось ему, сколько же лет все-таки простояло это здание и сколько поколений провели в нем всю свою жизнь, поколений, родившихся в эту длящуюся целую вечность ночь, поколений, так никогда и не узнавших что такое утро.

Что-то пронеслось над головой у Флетчера, какое-то существо, взмахи крыльев которого прокатывались словно удары грома многократным эхом между не так уж далеко расположенными почти отвесными каменными стенами расщелины.

Люди, съежившись, тотчас же исчезли в шлюзовой камере, проделав такой же незамысловатый маневр, как прячется в раковину кем-то напуганная улитка. Однако неизвестное гигантское существо продолжало кружиться над дном расщелины, предпочитая оставаться на достаточно почтительном расстоянии от крыши здания. Но вот до слуха Флетчера дошли совершенно новые звуки, это были как раз именно те звуки, которыми была наполнена вся расселина. Среди них было и беспокойное урчание вулканов, ворочавшихся в своем сне, и громкое шипение пара и струй горячей жидкости, время от времени изрыгающихся многочисленными гейзерами, разбросанными по всей поверхности дна расщелины, и какой-то как бы потайной негромкий скрежет, сопровождаемый невнятным поскрипыванием и даже как бы шепотом, о происхождении которого можно было только догадываться, ибо источник загадочных звуков продолжал оставаться невидимым. К этой и без того богатой гамме всяческих звуков примешивался еще и какой-то поистине дьявольский хохот, какие-то вопли, напоминавшие жалобные стенания грешников, жарящихся на адском пламени такой преисподней, какая не могла привидеться ни в каком самом страшном сне великим земным певцам адских прелестей, начиная с Данте, Гомера и Мильтона и кончая Босхом и Дали.

– Давайте пройдем подальше внутрь, – предложил Флетчер, которого обуяли панические настроения. – У меня нет сил больше выдержать это!

– Подожди, – резко ответил ему Джо. – Вот он уже идет!

В нижней части той стены здания, что светилась множеством окон, открылись широкие ворота – вот как раз из них и выходил Гарри Экс вместе с десятком или даже дюжиной карликов. Рядом с собою он волочил без каких-либо особых усилий со своей стороны тележку транспортера. На ней было навалено несколько высоких груд различных грузов, причем груды эти были навалены довольно небрежно и сильно раскачивались из стороны в сторону либо взад-вперед при каждом повороте колес тележки и при соударении их с камнями, которые то и дело оказывались под колесами, когда тележка полностью выехала из ворот в стене здания. Рядом с нею бежали два карлика и придерживали эту шаткую конструкцию. Гарри Экс бежал впереди тележки, направляя ее движение и то и дело громко прикрикивая на карликов. Его зычный голос был слышен даже в коридоре, ведущем в шлюзовую камеру.

– Смотрите, что мне удалось достать! Вот, смотрите! Видите?

Остававшиеся в шлюзовой камере земляне бросились ему навстречу, подхватили тележку и принялись успокаивать его. Появление на сцене новой группы землян вызвало самое настоящее смятение среди карликов на крыше, которые теперь, склонившись над ограждением, пристально всматривались вниз, пытаясь рассмотреть, что же все таки происходит в темном пространстве за пределами тех световых кругов, что высвечивали на поверхности дна расселины многочисленные прожекторы, установленные на крыше здания.

Увидеть же они могли только бегущего по каменистой равнине Гарри Экса. Лицо его раскраснелось. Он смеялся и тяжело отдувался после каждого сделанного им шага, глаза его так и сверкали.

– Они – сумасшедшие, – произнес он, – совсем свихнулись. Вот что я вам скажу. Они с радостью отдали бы собственную кожу со своих спин, если бы я захотел этого, ради того, чтобы получить еду. – Он настолько разволновался, что его всего трясло. – Никому из нас никогда не доводилось видеть того, что увидел я, оказавшись внутри этого здания. Выходите, выходите и помогите мне зашвырнуть все это барахло внутрь разведчика, а затем вновь загрузить тележку продуктами.

Некоторые из карликов несли какие-то тщательно сложенные металлические решетки. Вот они развернули их, причем очень быстро и теперь у каждого из них оказалась небольшая тачка на колесиках. Даже тогда, когда они возились со своими портативными тачками, они продолжали вести пристальное наблюдение за небом у себя над головой и за всем, что делается на окружавшей их каменистой равнине. Какая-то часть карликов, у которых при себе тележек не было, взяла на себя роль охранников.

Гарри Экс небрежно забрасывал привезенные предметы в шлюзовую камеру, оставляя их там на попечении Флетчера и Джо Лиди. И все то время, пока он разгружал тележку транспортера, говорил без умолку.

– Они совершенно рехнулись. Готовы отдать своих жен, дочерей. Они там голодают, усекли? За еду они готовы расплачиваться всем, чем угодно! Нам крупно повезло всем, мы наткнулись на самую настоящую золотую жилу. Вы только поглядите на то барахло, что я сейчас приволок! Вам тогда сразу же станет все совершенно ясно!

Флетчер, конечно же, и не думал закрывать глаза, когда привезенное Гарри добро внутрь корабля. Вот серебристые скафандры, а вот шлемы из какого-то особого легкого сплава. Но больше всего здесь было различных усыпанных драгоценными камнями золотых и серебряных безделушек, а также различных тканей. Были здесь также и различные украшения и какие-то изящные штуковины, металлические детали которых были соединены между собой тоненькими проволочками, было еще множество всяких других предметов из хрусталя, о назначении которых можно было строить только догадки, но в основной своей массе это были вещи совершенно недоступные человеческому пониманию.

Доставленная Гарри партия товаров для старьевщиков была подлинным состоянием, причем размеры его определялись не столько сравнительно мизерной стоимостью драгоценностей и всякой прочей там мишуры, сколько новыми технологическими процессами и принципами, лежавшими в основе массового производства многих из оказавшихся среди этого сваленного кое-как барахла, оказавшегося почему-то совершенно не нужным, исстрадавшимся от хронического недоедания последним жалким остаткам некогда довольно-таки здорово процветающего населения этой планеты. Интересно, подумалось Флетчеру, а какова истинная стоимость всего этого для обитателей здания?

– Выносите теперь вон те ящики, – сказал Гарри Экс. – Все до самого последнего. Да поживее! Скажите нашим мужичкам, чтобы они поторапливались и перестали отсиживать свои жирные задницы!

Его все еще лихорадило. Закарян начал вынимать ящики из штабеля и передавать их Джо Лиди, тот в свою очередь передавал их оставшемуся в шлюзовой камере Флетчеру. Карлики ринулись к людям на помощь. Прошло совсем немного времени, как один из них был уже в шлюзовой камере рядом с Флетчером, а затем еще двое или трое из них оказались внутри корабля, включая и того самого первого, которого Джо Лиди ухитрился поймать на поверхности. Работали все они быстро, на лицах их было целеустремленное выражение, они теперь были крайне немногословны и лишь изредка перебрасывались короткими, отрывисто произносимыми словами. Вытащенные из корабля ящики они аккуратно складывали на своих портативных тачках.

– Живее, живее, – кричал Гарри. – Не сидите, разинув рты, поторапливайтесь!

Работа шла быстро, однако еще половина ящиков не была вынесена из корабля, когда из мрака вынырнуло нечто огромное и горластое и тот час же с оглушительным треском вниз устремились мощные снопы энергии, выпускаемой батареями, установленными на крыше здания. В течение какого-то промежутка времени снопы эти были наобум по внешним контурам тех кругов, что высвечивали на равнине прожекторы, светившие сверху.

У жителей расселины сразу же вытянулись лица. Они прекратили работу и теперь выжидали, изготовившись то ли к тому, чтобы пуститься в бегство, то ли к участию в схватке с практически пока что невидимым противником. Руки свои они держали на поясах, с которых свисали изрыгавшие пламя миниатюрные трубки.

Земляне также приостановили работу.

Показалось нечто гороподобное. Оно передвигалось как-то особенно замедленно, как и подобает горе, и громко орало на ходу. Орало так громко и таким голосом, какой и ожидать-то можно было лишь от обезумевшего очень массивного вулкана. Флетчер, выглядывая из наружной двери шлюза, посчитал было, что ему удалось разглядеть голову на высокой толстой шее, голову квадратную и такую же бесформенную, как скатившийся с высокого каменистого склона валун. Огромная нижняя челюсть свисала с этой безобразной головы, как ковш огромного экскаватора.

Силовые лучи в конце концов нашли тварюгу. Вся усыпанная огненными искрами и охваченная пламенем гора, неуклюже барахтаясь метнулась в сторону, однако тварюга умерщвлена пока что не была. Она неподвижно лежала за скалистым гребнем и выжидала, оставаясь начеку.

Карлики похватали оставшиеся ящики и принялись вышвыривать их из корабля.

Гороподобная тварюга пронзительно взвизгнула, взревела и выскочила из-за своего укрытия.

Гарри Экс незамедлительно запрыгнул внутрь шлюзовой камеры.

– Господи Боже! – кричал он. – Эта штука раздавит нас. Раздавит и сам корабль. – Он протолкнулся мимо Флетчера и устремился к сиденью пилота.

– Скорее. Давайте-ка убираться отсюда! Быстрее, ради всего святого!

Тем временем снаружи повторился мощный удар белых силовых лучей. На сей раз гороподобная тварюга перевернулась полностью и покатилась. Это было поражающее воображение грандиозное зрелище, но мертва она еще не была. Она перевалилась через скалистый гребень и забилась в предсмертной агонии, заставив зазвенеть утесы – настолько неистовым был припадок ярости, охватившей ее.

Гарри Экс трясущимися руками принялся наобум тыкаться среди многочисленных кнопок тумблеров на панели управления, не очень-то соображая, что же именно он сейчас вытворяет. К Гарри подошел тот из карликов, который был их проводником. Покачав головой, он показал на штабеля ящиков, все еще оставшихся внутри корабля. Его соплеменники все еще передавали ящики друг другу до тех пор, пока они не оказались на одной из их тачек, стоявших снаружи у выходной двери шлюзовой камеры. Проделывали они это так быстро, как только позволяли их весьма ограниченные физические возможности, Закарян и Джо Лиди тем временем стояли неподвижно, будто вдруг почему-то окаменев.

Гарри выпрямил одну из рук и не глядя с размаху саданул карлику по голове тыльной стороной кисти.

– Ну-ка тотчас же прогони всех их с корабля! – рявкнул Гарри. – Черт с ними, с этими ящиками. Они не стоят того, чтобы ради них подвергать смертельной опасности собственную жизнь.

Оказавшись отброшенным на пол, карлик прожег два аккуратных отверстия, очень четко различимых на запястьях Гарри.

Гарри вскрикнул, поглядел на свои руки и зажал их между своих ног, начал раскачиваться взад-вперед, не поднимаясь с сидения. А затем разрыдался.

Карлик тут же метнулся к выходу. Там стоял Джо Лиди, держа наготове свой бластер, чтобы отражать нападение огромной тварюги, притаившейся за скалами. Он даже не успел сообразить, что произошло, как лучемет проделал отверстие с левой стороны его груди. Не успев сделать и шагу, он повалился замертво не издав ни предсмертного стона, ни хрипа.

В то же самое мгновение еще один из двух карликов, находившихся внутри корабля, замахнувшись сзади обрушил пластиковый ящик с консервами прямо на голову Закаряна, и тот свалился навзничь.

Тем временем, оставшийся в шлюзовой камере Флетчер мигом развернулся и выхватил из-за пояса свой бластер. Он опрометью бросился на помощь, но как и Джо Лиди не успел. Словно охваченные безумным отчаянием снаружи в шлюзовую камеру сплошным потоком ринулась целая орда карликов и схватила его сзади.

Зависнув не его плечах и ногах и барабаня кулаками по его голове, они благодаря своему численному превосходству просто придавили его всем своим весом к полу. Он даже подумал, что они убьют его, но этого не произошло. Он продолжал яростно сопротивляться раскидывая карликов направо и налево, однако яростные удары карликов по его голове были настолько болезненными, что он почти полностью отключился.

«Ладно», – подумал он, слыша в сгущающейся тьме их все более учащающееся дыхание, словно это была свора сбесившихся псов. – «Ладно, если это все, чего вы хотели добиться, то вы уже добились своей цели.»

Он расслабился, тело его теперь совершенно обмякло.

Карлики поворчали немного и выволокли его из шлюзовой камеры. Затем зашвырнули его на груду ящиков, валявшихся с одной стороны двери, отобрали у него бластер и так оставили.

Голодная гороподобная тварюга громко взревела и начала хрипло постанывать, все еще оставаясь в своем прибежище за скалистым гребнем.

5

То что произошло позже, случилось со зловещей и даже лютой скоростью.

Флетчер видел все это. Поначалу он наблюдал за происходящим, оставаясь в том состоянии, когда замутненное сознание все-таки в состоянии отмечать и запечатлевать события, воспринимаемые органами чувств, функционирующими на пределе своих возможностей, но продолжал лежать неподвижно на ящиках не в силах пошевелиться. Фигурки карликов метались между выходной дверью шлюза и портативными тачечками, подхватывали и выносили ящики, а затем укладывали их на тачки. Как только одна из тачек заполнялась, ее быстро увозили в направлении к зданию. Лучи яркого белого пламени с оглушительным треском и завыванием непрерывно следовали один за другим, не давая возможности гороподобной тварюге покинуть свое убежище. Флетчер улыбался. Что за бредовый кошмар, отметил он про себя. Придется хорошенько попотеть, чтобы вспомнить все мельчайшие подробности после пробуждения.

Ослепляющая острая боль насквозь пронзила его голову. Изо рта хлынула кровь.

«Нет», – подумал он – «это уже отнюдь не кошмар, это суровая действительность.»

Ему вдруг стало как-то по-особому жалко Джо. Бедолага Джо Лиди, он мертв, и уже никогда не проснется, на что я сам все еще очень и даже очень надеюсь.

Гороподобная тварюга, исполнив какой-то чудовищный маневр в конце концов притихла в изнеможении и потеряв, похоже, всякую веру в себя перед лицом смертоносных ударов сконцентрированной энергии, следовавших буквально каждую минуту по месту, избранному тварюгой в качестве убежища. Однако теперь Флетчеру начали чудиться новые звуки где-то высоко над головой. Это было похоже на звуки крыльев, рассекающих плотный, наполненный серными испарениями, воздух пространства внутри расщелины. В этом мире, где после того, как погасло его солнце, прекратилась жизнедеятельность большинства организмов, люди служили приманкой для агрессивных и необыкновенно опасных хищников сумевших не только уцелеть, но и продолжать свое мутационное развитие, поражая как своими размерами, так и необыкновенной интеллектуальной способностью, свойственной лишь разумным существам на высших стадиях своего развития.

Съежившись от страха, Флетчер глянул вверх и увидел мерно помахивающее огромными крыльями крайне зловещее существо неопределенного цвета, скорее всего бесцветное с мутно-серым оттенком, а затем еще одно такое существо, и еще третье. Когда они приблизились, он смог рассмотреть их формы. Это были существа дельтовидной формы с вытянутой, очень далеко торчащей, достаточно массивной шеей, увенчанной несоразмерно крохотной головой. Энергозалпы с крыши теперь были направлены высоко вверх и по-видимому достигли своей цели. Небесные чудовища издавали громкие и зловещие крики, кружась над зданием, напоминая разжиревших чаек, парящих над трупом огромной рыбы, которую они никак не решаются клюнуть.

Понимая свою беззащитность в этой ситуации Флетчер мало-помалу, преодолевая с огромным трудом и предельным напряжением дюйм за дюймом заполз под выпуклое брюхо своего разведчика.

Карлики к тому времени заканчивали погрузку последних ящиков с продовольствием. Они работали с неукротимой энергией перед лицом угрозы со стороны гораздо больших по величине существ, чем они сами, которые также были готовы на все ради еды. Закончив погрузку они уложили тело Гарри Экса, которое нисколько не противостояло действиям карликов, оставаясь в горизонтальном положении и провисая так, как будто это было уже не тело человека, а самый настоящий труп.

Флетчер быстро и бесшумно полз под хвостовую часть корпуса разведчика, пока не увидел над головой круглые черные отверстия выходных сопел главных тяговых двигателей.

Над головами работающих вне корабля карликов непрерывно с громким свистом и шипением плясали белые лучи с рассыпающимися гирляндами искр разрядов энергии, предохраняющие их от внезапного нападения. Следом за Гарри, карлики выволокли из корабля Закаряна и положили прямо на камни рядом с транспортером.

Флетчер вытянул руки и уцепился за края самой нижней трубы, а затем подтянулся к черному зеву сопла, все еще источающему запах гари.

Теперь карлики выволакивали из корабля тело Джо Лиди.

Скорчившись и извиваясь в ограниченном пространстве выхлопной трубы, Флетчер умудрился развернуться так, что теперь ему было неплохо видно все, что происходит снаружи. Карлики теперь явно уже разыскивали его самого, не обнаружив Флетчера после того, как выволокли из корабля все, что оставалось от землян, находившихся на борту разведчика. Их голоса звучали отрывисто и очень сердито. Двое из них тем временем тащили тело Джо Лиди, будто это была длинная тряпичная кукла, по кратчайшему пути к тому месту, где притаилась голодная гороподобная тварюга. Вновь раздался оглушительный треск энергии с крыши здания. Он был встречен громкими криками одобрения карликов. Вниз с быстротой молнии падала огромная белая туша, один из лучей угодил точно в нее и разметал в мелкие клочья. То, что от нее осталось, падало вниз, отчаянно молотя воздух искалеченными крыльями. Прячущаяся до сих пор тварюга выскочила из своего укрытия и принялась с жадностью пожирать останки крылатого чудовища.

Два карлика бросили тело Джо Лиди и со всех ног побежали к кораблю. Наступает, похоже, далеко не самая подходящая пора для того, чтобы продолжать и дальше оставаться в роли стороннего наблюдателя, решил Флетчер. По всей вероятности, они решили, что он уже мертв и съедобен. Сейчас они все собрались толпой у загруженной платформы транспортера и быстрыми шагами пустились в путь по направлению к зданию. Энерголучи с крыши продолжали создавать своеобразное прикрытие их от нападения сверху. Периметр светового круга по мере их приближения, непрерывно сужался, все более удаляясь от Флетчера.

Две огромные белые туши спикировали вниз и вступили в схватку за то, что еще осталось им на съедение, оставив Флетчера на какое то время в покое.

Грохот канонады затих. Погасли прожектора на крыше. Теперь каменистую равнину освещали только тусклые отблески мерцающего багрово-красного света, испускаемого близлежащими лавовыми полями. В мерцающем свете было четко видно, как живая гора пережевывает брошенную ей падаль, плотно прижавшись брюхом почти к самой поверхности грунта. Две белые громко вопившие пернатые бестии отрывали своими клювами попеременно то куски тела Джо Лиди, то тела своего же сородича. Флетчеру страшно захотелось оплакать судьбу бедняги Джо Лиди, однако он не нашел у себя слез. В глубине его души оставались только ужас и ярость.

Если они не устроили какой-нибудь подвох, подумал Флетчер, заложив внутри корабля мину-ловушку, то я смогу вернуться в него и попытаться взлететь. Это конечно риск, но он вполне оправдан. А вот Гарри Экс, отметил про себя Флетчер, как раз и получил по заслугам. Ну и черт с ним!

Затем он подумал о Закаряне, который вовсе не заслуживал той печальной участи, которая оказалась ему уготована, подумал о том, как он будет смотреть в лица жены Закаряна и Люси Экс. Он даже представить не хотел, что они подумают и скажут, если он вернется один.

Флетчер размышлял над этим не более одной секунды. Эти мысли промчались у него в голове, пока он выбирался из патрубка одного из тяговых двигателей. Спустившись, он думал о наиболее существенном для него в данный момент. Он был сосредоточен на мысли, которая его тревожила и подталкивая к выполнению всего лишь одной, но вполне конкретной задачи. Цель, которую он поставил перед собой, вовсе не была такой уж возвышенной или благородной. Какая-то частица его сознания все же напоминала ему: Закарян – славный малый и я не могу вот так взять да и бросить его в беде. Кроме того, память подсказывала ему, что бесстыдная ложь Люси загнала его в безвыходное положение. Если он вернется один, то все решат, что это он их убил, и скорее всего, убьют и его. Так что хочешь, не хочешь, подумал он, придется вызволить всех, кого еще можно, из плена карликов и вернуться вместе к кораблям флотилии.

Это придется делать ему одному, ибо совершенно бессмысленно надеяться, что массивное нападение на жителей расселины произведут неуклюжие тихоходные корабли с множеством женщин и детей на их борту. Тем более, что они совершенно не готовы к боевым действиям. Чем они располагают, так это небольшое количество ядерного топлива для стартовых фотонных ракет, способных разогнать корабли до субсветовых скоростей.

Он пополз к зданию, стараясь держаться как можно подальше от злобных тварей, расположившихся, как у себя дома, на каменистой равнине, разделявшей разведчик и гигантское здание. Все они пока что были слишком заняты приемом пищи, чтобы обращать внимание на такую мелюзгу, как он.

Флетчер полз как только мог, скатываясь в углубления между камнями и на четвереньках переползая то и дело попадающиеся ему по пути бугры и крупные камни. Он держал путь к той из стен здания, которая была освещена ровными рядами светящихся окон. Однако он допустил ошибку в своих расчетах, когда выбрал маршрут, казавшийся ему кратчайшим. Когда он достиг здания, то оказался у темной его стороны.

Пришлось поменять маршрут. Когда он проползал между камнями на пути к освещенной стене здания, он оказался в том месте, куда был направлен первый энергоудар с крыши, так сильно поразивший тогда его воображение. Что-то бледное и ничего не имеющее общего с горными породами лежало рядом с трещиной, вытянувшись почти на добрую половину всей ее длины. Флетчер призадумался в нерешительности, но затем все таки осторожно подполз к этому таинственному предмету.

Им оказалось человеческое тело, у которого была начисто срезана голова, причем, судя по обуглившимся тканям, хорошо сфокусированным тепловым излучением.

Тело само по себе было невелико. Одежда и оружие, оставшиеся на нем были очень похожи, но не тождественны одежде и оружию тех людей, что пришли из здания. Флетчер почти прижался к грунту рядом с телом и призадумался.

Обитатели здания вряд ли бы стали убивать кого-либо из своих соплеменников. А кто-либо из них вряд ли скрывался в этой мерзкой трещине. Получается, отметил про себя Флетчер, что этот мертвец родом из какого-то другого здания в этой же расселине. Вспомнив о здании, уничтоженном лавовым потоком, Флетчер сообразил, что некогда здесь было по меньшей мере еще одно здание. По всей вероятности, такие здания существовали здесь еще и сейчас, и не исключено, это были враждующие между собой города-государства, ведущие непримиримую борьбу за существование, шпионящие друг за другом, время от времени совершающие нападения на соседние здания, а затем отражающие атаки этих же или других своих соседей. Такова была суровая действительность.

Флетчер задумался над тем, что же такое особенное удалось подсмотреть человеку, рядом с трупом которого он теперь лежал и был ли он лазутчиком-одиночкой. Испускавшая горячий пар и источавшая зловонный сероводород трещина вела к небольшой узкой горловине, которая витиеватой спиралью уходила вдаль, наводя своим видом на всевозможные предположения в отношении истинной своей природы, однако это была еще одна загадка, не дающая ответ на вопросы, которые мучили сейчас Флетчера. В глубине души он надеялся на то, что этот абориген был одиночкой. Если предположить, что с ним был попутчик, это могло означать возможность прихода подкрепления, а это очень усложнило бы задачу подобраться к зданию и остаться не замеченным.

Превозмогая охватившее его отвращение, Флетчер протянул руку и снял с пояса мертвеца трубчатый лучемет. Громкое хлопание огромных крыльев над головой заблаговременно предупредило его, и он побежал то и дело скрываясь из вида за мощными фонтанами жидкой грязи, извергаемыми из трещины. За спиной у себя он услышал, как громко шлепнулось о каменистый грунт что-то очень тяжелое, а затем хруст разгрызаемых костей. Он бежал с наибольшей скоростью, какую только мог себе позволить, по направлению к неосвещенной части здания, позабыв об осторожности и забыв обо всем на свете, кроме насущной необходимости отыскать такое место, где ему удастся спрятаться.

Он добрался до стены. Она была прочной, без видимых проломов или дверей, окна были высоко над головой в метрах пятнадцати или даже двадцати над основанием. Флетчер стоял, задрав голову вверх и не зная, как проникнуть внутрь здания. Поверхность стены была гладкой и напоминала стекло, что исключало возможность вскарабкаться вверх. Флетчер продолжал стоять плотно прижавшись к стене, ощущая дыхание смерти, которым был пронизан каждый звук, каждый запах. Затем он начал передвигаться вдоль стены, все дальше и дальше в поисках малейшей возможности проникнуть внутрь.

Здание было невообразимо гигантским. Оно было таким же огромным, как и те здания на поверхности, которые сооружал этот народ или его предки в последние дни существования цивилизации на этой планете. Флетчер прошел вдоль стены целую милю, возможно даже и несколько больше, а затем в конце концов все таки обогнул угол. Впереди его ждала еще одна не менее протяженная стена, она была похожа на поверхность горного склона черного, как сажа цвета, уходящая в плохо просматривающуюся даль. Теперь в поле его зрения попадал высокий вулканический конус, увенчанный пышным багрово-красным пламенем, которое делало эту часть местности гораздо более освещенной. Теперь Флетчер буквально полз вдоль стены, помогая себе тем, что регулярно отталкивался от нее. Он чувствовал себя особенно беззащитным, оказавшись на виду у любых глаз, которые могли без труда наблюдать за ним. Но пока ему так и не удалось найти в стене какую-либо брешь, как не удалось найти и такого места, спрятавшись в котором можно было бы отдохнуть, чтобы со временем возобновить поиски входа в здание.

Он продолжал продвигаться все дальше и дальше, это было единственным, что ему оставалось делать в том положении, в котором он находился.

Тысячи окон безжизненных и пустых отражали свет полыхающих в дали зарниц. Стены из черных камней, чрезвычайно длинные и высокие были совершенно неприступными снаружи. Они казались вечными, как и само время, но вибрации грунта неумолимо подтачивали их изнутри и они разрушались, как и вымирали люди для защиты которых они были созданы.

Флетчер продвигался все дальше и дальше, крохотная искорка жизни на этой почти совсем уже мертвой планете, устало бредущая ощупью сквозь тьму кошмарного сна.

Еще один поворот и он вышел к той части здания, которая была противоположна обитаемой. Она казалась наиболее ветхой и долгое время не ремонтируемой. Вероятно эта часть была покинута обитателями первой, по сравнению с остальными.

Вот здесь-то он и наткнулся на пролом в стене. Видимо он произошел совсем недавно. Какое-то сотрясение, обусловленное вулканической деятельностью, привело к образованию разлома, а дальнейшие толчки привели к обрушению довольно значительного участка стены и даже части крыши. В круто вздымающемся далеко вверх разломе образовалось некое подобие дымохода. Флетчер, превозмогая усталость начал, как одержимый карабкаться вверх, отчаянно цепляясь за каждый бугорок и выступ, прекрасно понимая в душе всю безысходность своего положения.

Так, с огромным трудом и напряжением всех своих физических и душевных сил, он, в конце концов, взобрался на самую верхнюю часть разрушенной стены и нашел небольшое отверстие в ней.

Соблюдая величайшую осторожность он не замедлил протиснуться сквозь отверстие в кладке. Теперь ему еще предстояло прыгнуть сквозь проломленные перекрытия куда-то далеко вниз, но на какую глубину, он не мог определить. В тусклом мерцающем свете, проникающем через оконные проемы, далеко внизу все-таки виднелся покатый пол, провалившийся в одном из углов, но в остальных местах, по-видимому, достаточно прочный. Он прыгнул вниз, его ноги коснулись пола, пол выдержал вес его тела, свалившегося с высоты. Ну вот, он и добился своего, мелькнуло в голове Флетчера, он был внутри здания.

Перед ним была картина разрушений еще более ужасная, чем он предполагал. Массивные наружные стены держались прочно благодаря строительному гению их давно умерших творцов. А внутри здания стены и перекрытия обрушились почти повсюду. Блоки и панели повываливались, сквозь бреши в крыше багровое зарево освещало практически все внутри здания. Флетчер искал какие-либо проемы, ведущие наружу, однако не нашел. Нигде не было ни ворот ни дверей, только существа способные летать могли запросто проникать внутрь здания. Только к счастью лабиринт, образованный многочисленными комнатами и коридорами не позволял тварям с огромными крыльями передвигаться в этих жутких развалинах.

Флетчер время от времени приостанавливался и прислушивался, однако ему ничего не удавалось расслышать, кроме тишины здания, бесчисленных тысяч его помещений, все еще не тронутых временем, стены которых хранили царившую внутри них тишину, по полам которых никто не ходил, а сами эти помещения были при возведении здания предназначены для выполнения множества таких функций, о которых к этому времени обитатели здания совершенно забыли и даже не ведали вообще об их существовании. Эта тишина удручающе действовала. Она заставила Флетчера осознать всю бессмысленность и безнадежность существования, которое до сих пор вели все эти люди и которое все еще продолжали вести те из них, кому посчастливилось остаться в живых, их обреченность, неотвратимую и обусловленную необратимым процессом медленного умирания родной планеты. Это заставило его еще глубже задуматься над тем, для чего вообще они до сих пор с таким упорством цепляются за жизнь, прилагают такие отчаянные усилия для того, чтобы выжить. Это же заставило его глубоко задуматься над смыслом жизни вообще для любого народа.

Он очень долго бродил по бесконечным коридорам, которые вполне возможно, были чем-то вроде улиц этого города, переходил с одного уровня на другой, то спускался, то поднимался, обходил многочисленные завалы, не дававшие возможности идти дальше. Временами он шел в полнейшей темноте, вынужденный ощупью отыскивать тот единственный путь, по которому можно было пройти несколько дальше в избранном направлении. Иногда ему помогало тусклое мерцание над головой. Двери всех помещений были распахнуты настежь, либо сорваны с петель, а окна выходили на внутреннюю улицу, похоже на то, отметил Флетчер, что с одной стороны обитателям этого здания было чуждо само понятие личной жизни, а с другой стороны у них не было особого желания отгораживаться от своих соплеменников или что-либо скрывать от них. Стены общественных мест были совершенно прозрачными, хотя это было не во всех местах. Выцветшие надписи на вывесках говорили о том, какие функции выполняли когда-то эти помещения. Во многих местах на глаза Флетчеру попадались кое-какие предметы обстановки, давно поломанная мебель, обрывки ковров и вообще всякий хлам, который бросали люди, покидая то или иное место, где им довелось какое-то время прожить. Попадались и очень красивые вещи, сорванные со стен и повалившиеся на пол, которые давно бы уже истлели или сгнили, не будь они изготовлены из неподвластных времени материалов – таких, как мрамор или гранит. На них были запечатлены мечтательные лица мужчин и женщин. Как-то раз на глаза Флетчеру попалась статуэтка смеющегося ребенка, большинство из этих вещей было совершенно недоступной человеческому воображению формы и окраски, попадались среди них и какие-то непостижимые изделия из серебряной проволоки и ярко сверкающие металлические стержни. Все это были бытовые предметы, назначение которых было в том, чтобы скрашивать жизнь в этом бурлящем котле города-государства, освещать его «улицы» и помещения, насыщать их весельем и всем буйством красок, свойственным подлинной жизни, вселять в горожан бодрость и уверенность в правомерности избранного ими образа жизни перед лицом угрозы неминуемой гибели всего сущего на этой планете и медленного, но неотвратимого истощения все более скудеющих ресурсов, способных поддерживать существование перенаселенных гигантских городов, которыми сплошь была усеяна эта планета, в чем не раз уже имел возможность убедиться Флетчер, облетая вокруг всей этой планеты в своем разведчике и глядя на оставшиеся тогда для него загадочные циклопические сооружения на поверхности планеты. А вот теперь все эти предметы были обречены на то, чтобы неумолимое беспощадное время обратило их в прах. Теперь здесь всюду царила тишина, не слышно было производственного шума, неизбежного при функционировании заводов, фабрик и установок для изготовления тех синтетических материалов, в которых, судя по одежде аборигенов, жители города не испытывали особого дефицита.

Он начал обращать внимание на то, что о времени, когда была покинута та или иная секция, можно судить по степени сохранности перегородок, назначение которых, как показалось Флетчеру, состояло в том, чтобы предотвращать свободный доступ горожанам в те секции, где небезопасно было разгуливать, как вследствие угрозы обрушения отдельных полуразрушенных элементов здания, так и угрозы со стороны агрессивных и конечно же крайне голодных существ, которые непременно должны были шнырять там, где больше уже не жили люди, способные отпугивать и истреблять их. Даже в кошмарных условиях существования на этой планете инстинкт самосохранения у всех живых существ преобладал над чувством голода и стремлением дать выход собственной злобности и агрессивности. В этом Флетчер уже несколько раз имел возможность убедиться, наблюдая за поведением тех из существ, с которыми он сталкивался ранее.

Эти перегородки, как подумалось Флетчеру, были сравнительно поздним нововведением и, похоже, служили признаком определенного расслоения среди обитателей этого города-государства, разделения горожан на определенные касты. А вызвано это вполне могло быть той смертельной враждой, что со временем появилась во взаимоотношениях друг с другом между отдельными умудрившимися сохраниться дольше других городами-государствами. Подобная вражда, подумалось Флетчеру, также возникла, похоже, сравнительно недавно. Ибо на заре своей истории все эти государства в какой-то мере сплачивал дух солидарности, свойственный любой совокупности живых существ, ощущающих свою обреченность перед лицом опасности, в особенности если эта опасность обусловлена последствиями стихийного бедствия, повлиять на характер которого по той или иной причине не дано даже было представителям сравнительно высокоразвитой цивилизации. А как раз именно таким стихийным бедствием и было постепенное угасание жизни на этой планете и истощение ее ресурсов, притом и то и другое, в первую очередь, было вызвано необратимым процессом потухания солнца. Однако впоследствии, когда быстро сокращающееся население вынуждено было перейти к строжайшей экономии и рационированию последних оставшихся в его распоряжении скудных ресурсов, вот тогда-то и возникла настоятельная необходимость в создании сильных тоталитарных структур, способных осуществлять тот жесткий контроль за производством и потреблением, без которого, пожалуй, в тех суровых условиях просто невозможно было выжить, а как раз могучие твердыни, которые начали с лихорадочной быстротой возводить правящие олигархии как раз лучше, чем что-либо иное служили тем целям, которые вынуждены были поставить перед собой те сообщества, которые намеревались выжить даже в тех суровых условиях, что сложились после полного уже прекращения жизнедеятельности солнца. И как сами твердыни городов-государств служили защитой от посягательств на имеющиеся в их распоряжении ресурсы со стороны отставших в своем развитии соседних сообществ, так возникшие внутри здания перегородки своей целью имели защиту отдельных слоев общества, обладавших немалыми материальными богатствами, от посягательств со стороны своих же собственных низов.

Теперь эти древние перегородки имели множество брешей и Флетчер без особых усилий преодолевал их. Однако его все сильнее стали одолевать тревоги.

Теперь он продирался сквозь эти грандиозные руины куда с большей осторожностью, чем прежде, так как понимал, что все больше приближается к заселенным участкам здания. Немало поплутав среди груд обломков различных элементов здания и гор щебня, он снова подошел почти вплотную к наружной стене, и неожиданно вспышка лучей мощных прожекторов снаружи, полыхнувшая в окнах, словно целый пучок очень ярких молний, ослепила его и привела в состояние, близкое к замешательству. Осторожно выглянув из окна, он ничего не смог увидеть подозрительного, все его внимание отвлек лишь вулкан и то ровное зарево, которое омывало со стороны его жерла голые камни снаружи здания. Корабль был расположен с противоположной стороны здания, и его отсюда не было видно.

Флетчер побрел дальше, побуждаемый предчувствием того, что вот-вот все переменится и все его труды по пересечению загроможденного обломками здания будут не напрасными, хотя он не исключал возможности, что он найдет свою смерть в чреве этой огромной сооруженной человеческими руками горы. Он нашел широкий проход, который вел прямо туда, куда он с особой настойчивостью стремился попасть, и он продвигался по этому проходу до тех пор, пока не уперся в сплошную стену.

Флетчер заглядывал в каждое помещение, находящееся по обе стороны этого прохода, а затем совсем отчаявшись, решил продолжать свои поиски на других этажах. Однако всякий раз, когда он пытался перейти на другой этаж, на его пути вдруг возникало совершенно непреодолимое препятствие. Вот и на сей раз в той стене, в которую он уперся, не обнаружилось ни одной бреши, в которую можно было бы протиснуться.

С ужасом он вдруг понял, что забрел в тупик и понятия не имеет, как из него выбраться, если только не повторить весь уже проделанный им путь в обратном порядке.

Но вот вдруг он услышал звуки ожесточенного сражения, разворачивающегося на равнине внизу.

6

Первыми о начале сражения возвестили своими залпами батареи, установленные на крыше здания. Разряженный воздух наполнился грохотом и громким шипением, которым сопровождалась ионизация капелек водяного пара и сероводорода, вызванная мощными потоками энергии, рассекавшими все пространство вокруг здания. Этим залпам ответили своими выстрелами какие-то совершенно иные виды оружия, впечатление было такое, словно на здание с пронзительным свистом обрушился мощный град снарядов. Каждый раз, когда Флетчер в ужасе затыкал уши, чтобы от этого жуткого свиста не полопались барабанные перепонки, он отчетливо ощущал, как все здание вздрагивало, хотя и не так уж сильно. Стоило только канонаде единожды начаться, как она уже никогда не прекращалась ни на миг, но только становилась какой-то все более упорядоченной, а грохот и световые эффекты, которыми она сопровождалась, ошеломляли и вызывали такой ужас, какого, пожалуй, еще никогда не доводилось испытывать Флетчеру.

По-видимому у того карлика, у которого энерголучом была начисто срезана голова, в самом деле был спутник, и этот спутник, по всей вероятности отправился за подкреплением. Он должно быть догадался, что выгруженное из неизвестного летательного аппарата ящики были с продуктами, ибо что еще в жизни могло вызвать такой прилив энтузиазма и так разволновать обитателей близ расположенного здания, что они не обратили почти никакого внимания на набросившуюся на них живую гору, ни на агрессивно настроенные крылатые твари? По всей вероятности, он удостоверился в том, что обитатели здания, постоянно соперничавшего с тем зданием, откуда был родом лазутчик и сопровождавший его связник, установили весьма дружественные отношения с какими-то новыми для этой расселины существами, располагающими значительными запасами продуктов питания – именно к такому выводу он неизбежно должен был прийти, – да еще при этом понял, что обнаруженный им источник продуктов питания может стать регулярно пополняемым. В любом случае никак нельзя было позволить никакому другому городу заполучить столь огромное преимущество перед другими и позволить этому городу быть единственным, который имеет доступ к столь жизненно необходимому средству выживания в этой забытой Богом расщелине как запасы провизии.

Вот поэтому и развернулась отчаянная борьба, не на жизнь, а на смерть на прилегающем к зданию участке каменистой равнины, а Гарри Экс и Закарян оставались пленниками по другую сторону вот этой непреодолимой стены, служащей препятствием на пути Флетчера, если их до сих пор еще не умертвили. Флетчер беспомощно стоял в самой непосредственной близости к полю сражения, оглушенный и ошеломленный, и пока что не понимающий, как же теперь ему поступить, чтобы с честью выйти из сложившегося совершенно отчаянного положения?

Здание дрожало, не очень сильно, но весьма угрожающе. Канонада грохотала непрерывно.

Не помешало бы выбраться на крышу, отметил про себя Флетчер.

Как раз там находились батареи смертоносных орудий, там же находились и люди, обслуживающие их и управлявшие огнем этих батарей, что означало существование каких-то ходов, по которым люди могли выбираться на крышу. А коль эти люди заняты были большей частью тем, что наблюдали за перемещением сил противника далеко внизу, они вряд ли обратят внимание на то, как какой-то одиночка тихонько выползает на крышу из заброшенной секции, оставшейся у них за спиной.

Попытаться, конечно же, стоило.

Ему все-таки, хоть и с огромным трудом, удалось перебраться на наивысший этаж и вскоре он нашел люк в перекрытии. Устройство его было очень простым, но оригинальным: он легко открывался изнутри, но был неприступен снаружи. Флетчер открыл люк и выбрался на крышу.

Поначалу пришлось лечь на живот. Позади него уходила куда-то вдаль необъятная ширь верхней части грандиозного сооружения, погруженная во мрак ровная поверхность со множеством колдобин и трещин, чем очень сильно напоминала ту каменистую пустыню, над которой возвышалось само здание. С одной из сторон внешний край крыши ограждал невысокий парапет. Как раз рядом с Флетчером и находился тот участок крыши, где были расположены батареи, с несколькими рядами стволов своих орудий. Каждую из них обслуживала не очень многочисленная команда карликов. Именно здесь особенно ярко полыхали лучи множества прожекторов.

Высоко над головой где-то в сероводородных облаках слышались громкое хлопанье огромных крыльев и многократным эхом перекатывались голодные выкрики. Каждую минуту одна из расположенных на крыше батарей посылала высоко вверх сноп ярко белого пламени, предупреждая крылатых хищников о том, чтобы они не смели приближаться к зданию.

Флетчер даже отважился на то, чтобы заглянуть через верхний край парапета, так как для него очень важно было знать, как там внизу разворачивается сражение. С того места, где он находился, просматривалась лишь некоторая часть пространства, окружавшего здание. Он увидел противников обитателей этого здания. Штурмуя здание, они вели огонь из передвижных батарей – с высоты могучие орудия этих батарей казались совсем игрушечными, противник с немалым искусством прятался в многочисленных трещинах и провалах, веером расходившихся от стен здания, и большая часть из них представляла из себя воронки, образованные снарядами, выпущенными из орудий на крыше зданий, либо была просто выдолблена в каменистой поверхности потоками энергии опять таки с крыши здания, занимавшего круговую оборону. Похоже было на то, что атакующие не так уж далеко продвинулись в своем стремлении подобраться как можно ближе к стенам здания, к тому же немалое количество их батарей не принимало участия в сражении. Флетчер посчитал, что верх берут защитники здания, и мысль эта повергла его в уныние, так как если сражение прекратится, выполнение стоящей перед ним задачи существенно осложнится.

Примерно в ста метрах от себя он увидел открытый люк и ринулся к нему. Никто его не заметил, Флетчер никого не увидел на этаже, располагавшемся непосредственно под крышей здания. По всей вероятности все те, в чью обязанность входило дежурство на крыше, предпочитали не покидать своих постов и все время оставались на крыше, не позволяя себе передышек. А коль так, то вряд ли существовали еще какие-то причины, пор которым мог кто-то околачиваться на самом верхнем из этажей здания. Флетчер решил не упускать предоставившейся возможности и смело сиганул вниз. Он был один в широком вытянутом в длину коридоре, ярко освещенном, пыльном и защищенным особыми стрелковыми ячейками. Сейчас в них никого не было. Ячейки выглядели так, как будто ими никогда не пользовались. Держа наготове трубку лучемета, который он снял с мертвеца, Флетчер начал постепенно опускаться на нижние этажи здания. Он был весь охвачен довольно-таки странного рода отчаянием, страх и отвага для него стали пустыми словами. О подобных понятиях он больше не думал. Он стал похож на человека, который по той или иной причине оказался подхваченным могучим потоком и у которого уже не было выбора, как продвигаться дальше вместе с потоком, стараясь лишь как можно дольше оставаться на плаву и не захлебнуться.

Все этажи, по которым он проходил, были освещены, повсюду царила тишина и было полным полно пыли, коридоры были загромождены обвалившимися штукатуркой и грудами камней, щебня. Двери были просевшими и открытыми нараспашку. Застоявшийся воздух был наполнен запахом серы и гнили.

Флетчер спускался вниз по спиралевидным пандусам и винтовым лестницам.

Вдруг он ощутил, что к запаху серы примешался какой-то новый запах совершенно одинаковый для всех миров запах, в характере которого никак нельзя было ошибиться – запах человеческих испражнений, неизбежный спутник нищеты и морального убожества людей, опустившихся до того уровня, когда в них уже почти ничего не остается человеческого, а остается лишь стремление к быстрейшему удовлетворению самых низменных, чисто животных потребностей. Прошло совсем немного времени и Флетчер услышал голоса.

Теперь он стал особенно осторожным, проходя двери или выходя из дверей и обязательно заглядывал в окна, прорубленные в соседние помещения. Голоса звучали так, будто говорившие были где-то чуть пониже его, а вот иногда казалось, что они раздаются где-то впереди Флетчера. Он осмелился пройти на галерею и глянуть через ограждение, плотно прижавшись всем телом к задней части одной из колон.

Внизу он увидел огромное совершенно открытое пространство. По всей вероятности помещение это было задумано как зрительный зал и выполнено в виде амфитеатра, а может быть это был стадион для проведения игр. Для зрителей были предусмотрены особые галереи, как раз на одной из таких галерей он и находился сейчас. От пола ее отделяло еще несколько ярусов точно таких же галерей. В самом низу находился партер, полностью заполненный большей частью женщинами, детьми и очень небольшим количеством стариков. Флетчер решил, что перед ним зал для собраний всех обитателей этого здания, где они имеют возможность не только развлекаться, но и прятаться в те часы, когда небезопасно находиться в других помещениях здания. Это подтверждалось тем, что проводилась боевая операция и все, кто в ней не участвовал собрались здесь, в помещении, которое располагалось в самой сердцевине обитаемой части здания и было самым безопасным.

Здесь собралось, как показалось Флетчеру, не менее трех тысяч карликов. Пустые галереи, которые способны были вместить число людей, превышающее в десятки раз количество людей в партере, оставались пустыми.

Толпа казалась настроенной добродушно, если не весело. Все болтали без умолку, занимались детьми и всякими прочими пустяками, вроде прихваченного сюда с собою различного рукоделья. Собравшуюся здесь толпу, казалось нисколько не тревожила безопасность здания. По всей видимости, это было им не впервой. Пока со зданием ничего существенного не случилось, пожалуй, и никогда не случится. Дети бегали, гонялись друг за другом по нижним ярусам галерей со страшным шумом. Для них все это было естественным. Это был их родной дом. Здесь они родились и другого дома у них нет, да и вряд ли когда-либо будет. Им здесь было явно хорошо. Дети казались совсем крошечными и было их не так уж и много.

Флетчеру показалось, что в одном месте галереи ребячья баталия была наиболее шумной. Там у входа в ложу стоял какой-то карлик и энергично жестикулировал. Флетчер не очень рассмотрел кто это мог быть из-за активности назойливых карликов-детей, копошащихся вокруг, но ему показалось, что дети там не одни и он кажется знает в чем дело.

Он решил поближе подойти к ложе и начал, тщательно скрываясь от посторонних взоров, спускаться все ниже и ниже. По пути он подумал, что его задача в принципе выполнимая. Все мужчины заняты обороной здания, а все остальные сосредоточены в этом амфитеатре. Он решил свернуть в обитаемую часть здания, чтобы увеличить скорость своего передвижения и остаться не замеченным. Эта часть обитаемого здания выглядела еще хуже, чем заброшенная. Здесь все говорило об убожестве и нищете, тотальном разрушении всех вещей, которыми пользовались люди. Все здесь было запущено и никогда не ремонтировалось, оставаясь брошенным на произвол судьбы. Впечатление было такое, будто эти доведенные до отчаяния люди, понимая безысходность своего положения, махнули с горя на все рукой и не сговариваясь между собой порешили, а! Пропадай оно все пропадом! Механизмы все были сломаны, стены и двери покорежены и расписаны всевозможными надписями и рисунками. Все углы были завалены произведениями искусства и бытовыми предметами, так что теперь это некогда великолепное здание, созданное могущественной расой, борющейся с превратностями судьбы, которые поджидали ее в будущем в связи с угасанием солнца, было брошено на произвол судьбы вырождающимися остатками этой расы, которые теперь совершенно не заботились о чистоте своего жилища и собственной гигиене. Еще недавно его воображение рисовало картины мощных энергосиловых установок и полностью автоматизированных заводов по производству обладающих чудесными свойствами синтетических материалов и всего остального, необходимого для нормальной жизнедеятельности. А вот теперь к нему пришло понимание того, что как только что-нибудь из здешнего оборудования выходит из строя, оно так и остается поломанным. Этот народец со временем испытывает все большие лишения: нехватку продуктов и предметов первой необходимости, одежды и изделий из металлов, а также продуктов синтетического происхождения, которые являются основой существования этого народа. На какое-то время он представил, что с станет с ними, когда последняя уцелевшая горстка этих людей будет вынуждена покинуть здание. Они будут вынуждены охотиться на чудовищ, обитающих в этой расселине, сами станут объектами охоты, превратясь в таких же безмозглых, несчастных, диких зверей. Визг детей, не прекращавших ни на мгновение свои игры, стал более пронзительным и мало-помалу перешел в радостный смех.

Грохот сражения, как ему показалось притих, он поспешил по широкому грязному коридору, затем прыгнул в примеченную им ложу и сразу же принялся срывать обрывки веревок с запястий Закаряна, не обращая внимания на голоса людей в коридоре и на громкие звуки их шагов.

– Где Гарри? – спросил Флетчер.

– А я считал тебя мертвецом! – вскрикнул Закарян, – и думал, что вскоре пропадем и мы! – его руки теперь были свободными и он принялся поспешно высвобождать свои ноги, связанные в самом низу у лодыжек. – Флетч, нам надо поторапливаться!

– Ясно! – произнес Флетчер, – но где все-таки Гарри? Они убили его?

– Убили его? – переспросил Закарян, то голоса его поднялся до пронзительного визга. – Убили его? Как бы не так! Ни в жизнь не догадаешься, какой номер выкинул этот подонок! Он заключил с ними какую-то сделку. Похоже, как раз вот этого они больше всего и добивались от нас. Им захотелось, чтобы мы, когда будем улетать отсюда, взяли на борт разведчика пару-другую их людей, чтобы они под шумок пробрались на наши корабли и забрали все запасы продуктов, какие только еще у нас осталось. И вот Гарри именно так и собирается поступить.

Он выпрямился во весь рост, стряхивая со своих ног последние обрывки веревок, а затем пустился было бежать, но Флетчер поймал его. Закарян посмотрел на него так, будто он был его заклятым врагом.

– Ведь там наверху осталась моя жена и дети, – произнес Закарян и сделал попытку ударить Флетчера. – Отпусти меня, слышишь?

Флетчер встряхнул его.

– Прекрати, – разгневанно крикнул он. – Мы выберемся отсюда. Так. Значит Гарри собирается поднять в воздух разведчик, чтобы ублажить их?

– Они намерены расплатиться с ним и опустить его. Он считает, что в состоянии и зашибить деньгу и спасти собственную шкуру. Разве его натура могла отвергнуть подобное дельце? – Закарян предпринял попытку стряхнуть с себя плотно вцепившегося в него Флетчера. – Отпусти!

– А ты отверг эту сделку? – произнес Флетчер.

– Неужели ты и впрямь меня считаешь таким заядлым убийцей-садистом? Послушай-ка, сдается, ты плохо расслышал то, что я сказал тебе. Это Гарри заключил сделку с ними. Они как раз ударили по рукам в то время, когда на это здание было совершено нападение. Теперь они пустятся в путь, как только им удастся собрать вместе всех своих людей.

– Да, – произнес Флетчер, – я хорошо расслышал все, о чем ты мне рассказал.

Он ощутил всю безнадежность положения и был крайне разъярен услышанным из уст Закаряна. Он особенно остро ощущал всю неприглядность того, что был человеком и притом принадлежащим к тому же самому роду, что и Гарри.

Больше всего ему хотелось махнуть на все рукой, а уж там, что будет, то будет! Ну и Бог с ним!

Закарян все говорил и говорил:

– Нам нужно вернуться побыстрее к разведчику, Флетч. Если мы обгоним их, то может быть помешаем им в этом.

– Да, – сразу же согласился Флетчер. – Безусловно. Это все, что нам нужно сделать.

Закарян примолк. Он теперь молча следил за тем, как Флетчер сделал несколько шагов и снял с пояса мертвого охранника трубчатый лучемет и протянул его Закаряну.

Они вышли в коридор. В нем повсюду были слышны голоса и звуки шагов, однако пока что никого не было видно. Теперь уже с лихорадочной поспешностью Флетчер бросился к спиральному пандусу, который вел на верхние этажи. Они стали подниматься все выше и выше, пока голоса внизу стали почти не слышны. Флетчер не знал, спустились ли вниз те, кто дежурил на крыше, как не знал и того пользуются ли они этим же пандусом или спускаются по какому-то другому. Он решил, что в любом случае им угрожает опасность с кем-либо встретиться, а если они не проберутся внутрь разведчика раньше, чем это сделает Гарри, если он поднимет разведчик, не дождавшись их, то они в любом случае станут мертвецами. Поэтому он не снижая темпа поднимался все выше и выше и вот они уже достигли последнего этажа. В верхней части здания царила мертвая тишина, никто их не заприметил и не остановил.

Все люки, ведущие на крышу были закрыты. Флетчер открыл один из люков. Они выбрались на крышу, на ней было почти темно, в багровых отблесках зарева над кратером вулкана они увидели, что на крыше никого не осталось.

– Поторапливайся! – произнес тяжело дыша, спотыкавшийся едва ли не на каждом шагу Закарян, жадно ловя воздух широко разинутым ртом. – Поторапливайся!

– Вот сюда! – произнес Флетчер и метнулся к люку, который он оставил открытым. Сквозь него они проскользнули в какие-то давным-давно заброшенные помещения и Флетчер закрыл за ними крышку люка, которая тут же с характерным щелчком защелкнулась.

– Быстрее! – произнес Закарян.

– Терпение, – попытался было успокоить его Флетчер. – Нам еще предстоит очень долгий путь.

Он остановился и на какое-то мгновение задумался. Он вспоминал кратчайший путь, которым он проник сюда. Поскольку отыскать обратную дорогу всегда легче, чем идти наугад, он решил пересечь здание в поперечном направлении, стараясь держаться как можно ближе к наружной стене за которой находился разведчик.

Поперечные коридоры оказались длинными, показавшись им длинною чуть ли не в добрую тысячу миль. Казалось они бежали целую тысячу лет, пока не достигли нужной стены. Им казалось, что они уже опоздали.

Выглянув из одного из высоких окон, они внимательно осмотрели простиравшуюся перед зданием равнину.

– Он все еще там, – произнес Закарян. – Гляди, разведчик все еще там!

– Что же, интересно, задерживает их? – пробормотал Флетчер.

Затем скользнул взглядом по местности в непосредственной близости к зданию. Поле битвы было очищено от трупов людей, нашедших свою смерть во время недавно завершившегося сражения, очищено могучими изголодавшимися тварями, стервятниками – пожирателями падали, родными братьями Гарри Экса.

– Пошли, – произнес Флетчер. – Нам теперь надо спуститься еще ниже, а тем временем, гляди в оба, может быть среди всякого хлама и увидишь длинную цепь или что-нибудь в том же духе – длинное и достаточно прочное, чтобы выдержать вес наших тел.

Они ринулись вниз, обгоняя друг друга, спотыкаясь, падая, но неуклонно спускаясь по спиралевидным пандусам и крутым лестницам, заходя по дороге почти во все помещения не задерживаясь там надолго. В превеликом множестве пустых помещений им все-таки удалось найти бухту красивого серебристого провода, легкого и не тронутого коррозией, которая находилась в помещении когда-то выполнявшем роль дежурки персонала, обслуживающего сети электроснабжения. Они унесли эту бухту с собой и спустились еще ниже к самому нижнему ряду окон.

Разведчик все еще находился на равнине.

– Здесь стекла во многих окнах уже выбиты! – закричал Закарян.

В этом пожалуй и заключался весь ущерб, который нанес зданию огонь по нему со стороны агрессора. Флетчер выглянул наружу. Голодные тварюги не разбрелись, оставалось только одно – рискнуть и не обращать на них никакого внимания. Прочно закрепив один из концов провода, они вышвырнули другой конец наружу и тотчас же соскользнули по проводу вниз, прямо на голые камни.

Затем ринулись бегом к кораблю, пригибаясь как можно ниже и стараясь не показываться из-за скал.

Вся равнина буквально кишела пожирателями падали, высматривающими пищу и яростно дерущимися между собой за каждый кусок падали – здесь собрались сейчас и белокрылые чудовища и гороподобные тварюги, бродившие вперевалку среди скал и натужно ревевшие.

А они все бежали, две крохотные фигурки в непроглядной тьме ночи кошмарной расселины, и стоило им только остановиться отдохнуть между скалами, как под ними затрясся каменистый грунт и послышался громкий рев приближающегося к ним чудовища.

– Похоже на то, что нам уже не удастся увидеть корабль – произнес Закарян.

– Может быть и не удастся, – ответил ему припавший почти к самому грунту Флетчер, и при этом подумал: «Господи, за какие же, собственно грехи, вот таким вот образом приходится расплачиваться целой планете и ее обитателям. За что заслужили они столь плачевный и медленно мучительный конец?»

Зажглись прожектора, залив равнину мощным потоком яркого какого-то своеобразного света, при котором все вокруг стало неестественно плоским, потеряв пространственную протяженность и трехмерность. Подобна перемена обстановки подействовала даже на голодных бестий, заставив их разбрестись по отдельным укрытиям среди скал и провалов. Флетчер и Закарян обмерли, как только ожили батареи на крыше здания и целясь в зверей, стали посылать одну за другой очереди ярко-белых вспышек, отогнав их туда, где сейчас не осталось ничего пригодного им в пищу. Флетчер обратил внимание, что ни одна из тварюг ни пострадала серьезно, получив себе в спину чудовищную порцию раскаленной добела плазмы. Если бы была убита хоть одна из зверюг, то все остальные остались поблизости дожирать ее останки. Они яростно били крыльями и барахтались в углублениях между камнями, стараясь побыстрее оказаться за пределами круга света.

Открылась дверь здания и из него вышли Гарри Экс, а вместе с ним еще и шесть карликов.

Закарян разразился целым потоком проклятий по его адресу.

Флетчер вытащил его из облюбованного им убежища между скалами, и они, низко пригибаясь побежали к кораблю, стараясь придерживаться такого маршрута, чтобы их и здание все время разделяли нагромождение валунов.

Они были внутри разведчика, когда туда же подоспели явиться Гарри Экс и иже с ним.

Закарян захлопнул за ними дверь шлюза, чтобы никто из них больше уже не мог выбраться наружу, после чего и Флетчер и Закарян открыли огонь по скоплению карликов во главе с Гарри Эксом, застрявших в шлюзовой камере.

– Смотри не попади в Гарри! – закричал Флетчер. – Его нужно забрать с собой!

Лицо Закаряна превратилось в маску лютой ненависти. Гарри громко вскрикнул, упал на пол шлюза и пополз к ним, словно змея с перебитым хребтом, крича:

– Что это вы затеяли?

Над ним и позади него полыхали огненно-яркие лучи и один за другим продолжали умирать карлики, успевшие забраться в шлюзовую камеру.

«Несчастные вы, голодные выродки!» – подумал Флетчер. – «Я совсем не хочу убивать вас, но у меня нет никакого желания умереть самому, так что уж не обессудьте за то, что я вынужден делать с вами, просто у меня нет никакого иного выхода.»

Все было закончено в считанные секунды, и вот в шлюзовой камере остались только смерть и запах оплавленного металла. Флетчер вышиб лучемет из рук Закаряна.

– Нет, – произнес он.

– Что это на вас нашло, какой бес вселился? – несколько раз подряд спросил Гарри Экс. – Неужели вам непонятно, что я делаю? Я взял их на пушку в стремлении надуть их, я надеялся на вашу помощь. Неужели это так непонятно?

Флетчер пнул его ногой, но не очень сильно, только для того, чтобы выразить свое презрение.

– Ну-ка поднимайся! – произнес он!

Гарри встал и под бдительным присмотром Закаряна расположился на одном из сидений внутри корпуса корабля-разведчика. Флетчер прикрыл внутреннюю дверь шлюза – ему было тошно глядеть на гору трупов внутри шлюзовой камеры, а сам расположился у органов управления.

Батареи на крыше здания услужливо расчистили небо над разведчиком, чтобы он мог беспрепятственно взлететь, и вели прицельный огонь все то время, пока он поднимался из расщелины. В этом не было ничего такого уж противоестественного: Ведь на борту разведчика находились их же собственные смельчаки.

7

Четыре разболтанных изрядно проржавевших корабля дрейфовали в глубоком космосе, на значительном удалении от потухшей звезды.

В помещении столовой «Доброй Надежды» Флетчер сидел за столом с бутылкой и стаканом перед собой. Гарри Экс восседал за дальним концом стола, выставив перед собой туго перебинтованные запястья и держа их на замызганной, почерневшей от копоти столешнице. Люси стояла рядом с ним. Лицо ее раскраснелось, сквозь узкие щелки век были видны пылающие гневом глаза. Закарян сидел на одной из коек, обнимая рукой свою жену. Теперь они оба перешли на флагман, чтобы Закарян мог занимать место Джо Лиди, а вот вдову Джо Лиди пришлось перевести на другой корабль, чтобы она ненароком не убила Гарри Экса.

– Мне тошно и я устал от этих ваших чертовых приставаний с дурацкими вопросами. Я ведь ясно сказал вам, что никогда у меня даже в мыслях не было сделать то, что я пообещал этим маленьким подлым воришкам. Я только собирался отправиться за подмогой.

– Кому это вдруг так приспичило вам помогать? – спросил Закарян. – Даже не пытайтесь солгать мне, Гарри, я ведь был там вместе с вами. И видел, как вы стыдливо потупили свои крошечные, чисто свиные глаза, когда они всучили вам целый кошель, до верха наполненный камешками.

Он показал на ярко блестящую груду самоцветов в центре стола. Затем подался всем телом вперед и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Гарри.

– Если вы хотели всего лишь обмануть их, – произнес он, то почему не сказали мне этого? Они вряд ли сумели понять то, о чем мы говорим. Ведь я же, в конце концов, понадобился вам, чтобы подсобить, когда пришло время для этого? Но нет, вы так и не проронили ни слова. Вы были заняты только тем, что тайком распихивали по карманам вот эти самые камни и практически целовали их руки, не зная как отблагодарить их. Вы позволили целой группе их отправиться вместе с вами, а меня оставили связанным, чтобы я даже не смог подумать о том, чтобы остановить вас.

Остальные присутствующие в столовой мужчины внимательно следили за перебранкой и один из них задал вопрос:

– Ну и что вы в состоянии ответить на это?

Люси Экс посмотрела на Гарри, затем на груду переливавшихся всеми цветами радуги камней, и глаза ее разгорелись пуще прежнего.

– Ему ничего не нужно говорить! – пронзительно взвизгнула она. – Он здесь босс. А вот Закарян так просто лжет, возводя на него напраслину. Он завидует из-за того, что Гарри все-таки удалось вернуться и принести с собою все эти побрякушки. – Она повернулась лицом к Флетчеру. – А что касается его, то…

Закарян вытянул руку и закатил ей пощечину.

– Ты уже наделала немало бед своим языком, спокойно произнес он. – Так что сядь где-нибудь и не рыпайся!

– Ну, а вы что скажете? – Гарри со всех сторон засыпали вопросами.

Он покачал головой, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ох, как мне тошно от всего этого – этого не передать никакими словами! Они пытали меня, неужели вам это не понять? Вы думаете, кто-то другой на моем месте смог пройти через все то, что довелось пройти мне. Вы даже представить себе не можете, насколько препаршиво я себя чувствую! Вы должны оставить меня в покое и баста!

– Ну что ты сидишь и оправдываешься Гарри, ну-ка поднимись и задай им всем жару, – выйдя из себя, раздраженно вскричала Люси. – Они не имеют никакого права вот так обращаться с тобой. Ведь босс-то ты, а не кто-то из них!

Однако Гарри только сидел, раскачиваясь, и уныло твердил о том, что он страшно болен и смертельно устал, и сейчас не самое подходящее время для подобных разборок.

– Дайте только срок, я оклемаюсь маленько и тогда, кое-кто из вас ох, как пожалеет, о том, что не приучен держать язык за зубами! Так Гарри подытожил все и дал понять, что продолжения не будет.

– Это ты во всем виноват, – гневно бросила Люси прямо в лицо Флетчеру. – Ты – паршивый пьянчужка, вот кто ты!

– Я сейчас всем вам кое-что расскажу, – спокойно, тщательно подбирая слова произнес Флетчер. – Девять лет тому назад я был одним из помощников «Сверхновой», когда она потерпела аварию, вернее даже катастрофу, при посадке. Я был одним из трех людей тогда спасшихся. Я видел мужчин, женщин, детей, совсем еще крошек, которые умерли, пытаясь достичь далеких звезд. Пытаясь достичь звезд! Вот после чего я стал выпивать.

Он протянул руку, взял бутылку, налил себе и тут же выпил. Затем заткнул бутылку пробкой и подтолкнул ее по столу в направлении Гарри Экса.

– А вот теперь, именно здесь, – произнес Флетчер, – я прекращаю пить.

Люси начала всхлипывать. Повернувшись, она со всей силы закатила по лицу Гарри Увесистую оплеуху, после чего опрометью выбежала из столовой.

Попозже, сидя один за органами управления, Флетчер глядел на звезды, и то и дело кивал головой в их сторону. Он теперь знал, почему девять лет тому назад умерли все мужчины, женщины, подростки и совсем еще маленькие дети, почему так много землян умерло от страшной болезни, названной им в душе безумной одержимостью звездами.

Можно быть сколько угодно благоразумным. Можно продолжать цепляться за родимый очаг, за уют, за благополучное безбедное существование на своей крошечной родной планете. Именно так поступили когда-то, давным-давно, нынешние обитатели расщелины, и он воочию убедился, чем все это закончилось, чем в конечном счете обернулось для всех них. Нет. В безумии землян как раз-то и заключалась величайшая мудрость.

Старатели пусть себе и дальше продолжают бродяжничать, кочевать из одной планетной системы в другую, но теперь пусть они обходятся без него. Он же вновь собрался отправиться к самым далеким звездам.

Он понял, в чем заключается его жизненное призвание, и почему. Знал и то, чему теперь он посвятит всю свою жизнь, и ради чего!