Глава 1

Если стоит лето, и в вашей машине нет кондиционера, а вам позарез нужно добраться с юго-восточного направления до города Рино, что в штате Невада, то сперва вы целый день отсыпаетесь в Лас-Вегасе. Потом, не торопясь, ужинаете, дожидаясь, пока зайдет солнце. Упаковываете вещички и выезжаете в пустыню, которая к тому времени уже успевает остыть настолько, что можно не опасаться опалить свою шкуру, а время от времени приходится зябко поеживаться. Всю ночь напролет вы жмете на педали, не видя вокруг ничего, кроме необъятной кромешной тьмы. Убаюкивающую монотонность лишь изредка прерывают аккуратные дорожные указатели, предостерегающие вас от проявления излишнего любопытства по отношению к разбросанным тут и там загадочным сооружениям, хотя на строительство тех были затрачены деньги, изъятые, в частности, и у вас в числе прочих честных налогоплательщиков.

Затем солнце всходит, но вы уже успеваете добраться до Рино, где можете спокойно оформлять свой развод. Я-то уже через это прошел. Сейчас же собрался навестить бывшую супругу, которая повторно вышла замуж и жила теперь на уединенном ранчо в окрестностях Рино. По какой-то причине экс-жена попросила, чтобы я приехал.

Приняв душ, побрившись и проглотив поздний завтрак, я поудобнее расположился на одной из двуспальных кроватей в прохладном, оборудованном кондиционером номере мотеля на берегу Траки-Ривер, чтобы перечитать письмо Бет. Да, Рино в отличие от Лас-Вегаса раскинулся вдоль реки; в других отношениях это был типичный провинциальный городишко, хотя игорных домов в нем тоже было хоть пруд пруди. Так что Рино — отнюдь не пуританское богопослушное заведение, боже упаси. В Неваде вообще ничего подобного нет и быть не может. Правда, в данную минуту до моих ушей не доносилось звяканье игральных автоматов, но, возможно, загадка объяснялась тем, что игроки еще не продрали глаза после ночных бдений, либо же ветер дул в другую сторону.

Письмо было адресовано мистеру Мэттью Хелму, поскольку Бет по-прежнему считала, что кодовым кличкам на конверте не место. Темно-синие чернила, дорогая белая бумага с тиснением в виде клейма для скота и с шапкой: “Ранчо Дабл-Эл, Мидл-Форк, Невада”. Само письмо было предельно лаконичным:

“Дорогой Мэтт! Когда мы расстались, ты сказал, что если когда-нибудь мне или детям понадобится твоя помощь, то ты приедешь. Я, конечно, не имею права просить, но сейчас ты нам очень нужен. Бет (миссис Лоренс Логан)”.

Бет окончила одну из тех, сейчас уже почти исчезнувших, школ на Атлантическом побережье, где в строго выдержанном спартанском духе преподавали такие архаичные предметы, как чистописание, наверняка травмировавшее чувствительную детскую натуру. Возможно, подобная образовательная травма и лежала в основе всех несчастий Бет, хотя сама она этого не признавала. С точки зрения Бет, винить ее было не в чем. Носителем зла и исчадием ада был я. Никакая женщина не выдержала бы подобного испытания. Я лично склоняюсь к тому, что истина лежала где-то посередине.

Как бы то ни было, у Бет был изящный, аккуратный, правильный и строгий почерк, напомнивший мне о его изящной, аккуратной, правильной и строгой обладательнице. Мы никогда не ссорились — с ней нельзя было поссориться. Какой смысл срываться и орать на человека, который даже в ответ на вопли не повысит голос. Так что расстались мы по-доброму, как цивилизованные люди.

— Бет, — сказал я. — Может, ты сумеешь все забыть, а?

— Нет, — еле слышно прошептала она. — Нет, я не смогу забыть. Это невозможно.

— Что ж, — произнес я, — тогда между нами все кончено. Я заберу свой старенький грузовичок и барахло из кабинета. Тебе оставляю дом, фургон и все остальное. Там, куда я двинусь, особая обстановка не понадобится.

Ее губы задрожали.

— Извини, Мэтт. Я не могу... Прости. Мне очень жаль. — Думаю, она нисколько не кривила душой — ей и вправду было жаль, что все так вышло. Как-никак прожили мы вместе почти пятнадцать лет — куда больше, чем я мог даже надеяться. Но, в конце концов, случилось то, что и должно было случиться: та особая война, в которой я участвовал, привела нас обоих к неизбежному исходу.

Бет невольно оказалась свидетельницей трагичной и очень кровавой развязки одного выяснения отношений, когда мне пришлось пустить в ход кое-какие специфические навыки и умения, приобретенные под руководством джентльмена, известного под кличкой Мак. На глазах Бет добропорядочный тихоня доктор Джекил на несколько минут превратился в омерзительного и жестокого злодея мистера Хайда, и потрясение было так велико, что ей так и не удалось от него оправиться. Так что не было особого смысла в том, чтобы уговаривать женщину продолжать жить с мужем, от которого ее выворачивало наизнанку; да и самому мужу такое существование не приносило радости.

— Пожалуй, проще всего сделать это в Рино, — сказал тогда я. — Найми хорошего адвоката, а я подпишу все, что он пожелает.

Тут я на миг запнулся, боясь показаться уж слишком благородным и сентиментальным, но потом припомнил, что все-таки прожили мы все эти годы душа в душу, да и вина в случившемся крылась в моем прошлом, а не в Бет. Так что закончил я словами:

— Маловероятно, конечно, но если вдруг тебе или детям понадобится помощь человека с моим своеобразным опытом, то не стесняйся позвать меня. Все же я остаюсь их отцом, какой бы вердикт ни вынес судья.

Говорил я тогда вполне убежденно, хотя по форме моя тирада прозвучала несколько напыщенно, как часто бывает при подобных расставаниях. Мне и в Голову не приходило, что Бет запомнит эти слова.

Выйдя на улицу, я направился к ближайшему телефону-автомату и позвонил в Вашингтон Маку — он заслужил известия о том, что я возвращаюсь в игру: все пятнадцать лет, что я провел, вооружившись только фотоаппаратом и пишущей машинкой, он не терял надежды на мое возвращение.

Известие о том, что я больше не женат, застало меня в Европе, где я выполнял официальное правительственное задание — неважно какое. И вот сейчас, шесть месяцев спустя, Бет потребовалась моя помощь.

Должно быть, подумал я, Бет непросто было решиться на это. Ей пришлось укротить свою гордыню, чтобы написать даже несколько скупых строк. Впрочем, в одном гордыня все же проявилась — она подписалась в скобках как миссис Лоренс Логан, чем ясно дала мне понять, на каких условиях состоится наша встреча — если я соглашусь приехать, конечно. Видно, положение ее было еще не самым отчаянным, и она хотела, чтобы превратных мыслей у меня не возникло. Если я соглашусь помочь, говорилось между строк, то чужой жене, и никому другому.

— Ты поедешь, Эрик? — полюбопытствовал Мак, когда, вернувшись из Европы в Вашингтон, я в первый раз прочитал письмо Бет, еще не отойдя от письменного стола в кабинете шефа. В этом кабинете меня всегда звали Эрик.

— А у меня есть право выбора? — переспросил я, пристально глядя на него.

Худощавый, пожилой, с коротко постриженным седым ежиком на голове и в сером фланелевом костюме. Мак столь же походил на чиновника с Мэдисон-авеню, как старый, закаленный в боях серый волчара на комнатную болонку. То есть по упомянутому адресу тоже есть, конечно, хладнокровные, жесткие, смышленые и безжалостные личности, но они в определенном смысле одомашнены. Они вполне профессионально рассуждают, каким способом вернее прикончить противника, но дальше слов дело у них не заходит. При виде настоящей крови любой из этих молодцев тут же кинулся бы звать полицию.

А вот Мака, насколько я знал, вид крови нисколько не всколыхнул бы, да и пролито ее при его непосредственном участии было немало.

Мак верно истолковал мой взгляд.

— Да, — сказал он, — я прочитал письмо. Тем более что миссис Логан, не зная, где тебя искать, сама направила его мне с просьбой прочитать и переадресовать тебе только в том случае, если ты не на задании. Она написала, что нет необходимости отвлекать тебя от важных дел и что она не хочет мешать тебе выполнять какое-нибудь ответственное поручение. Она очень понимающая и тактичная особа, к тому же весьма привлекательная.

— Я не знал, что вы знакомы с моей женой... с моей бывшей женой.

— Я навещал ее прошлой осенью, — признался Мак, — когда рассматривалось дело о вашем разводе. С точки зрения конспирации мне, конечно, не стоило так рисковать, но она и так уже знала о нас гораздо больше, чем следовало — после той заварухи, в которую ты попал в Санта-Фе. В первую очередь я хотел выяснить, насколько она достойна доверия и сможет ли держать язык за зубами, а потом решил, что если объясню ей, насколько важна твоя работа в настоящем и прошлом для безопасности государства, то она поймет...

Он сокрушенно пожал плечами. А я-то даже и не подозревал, что у меня могут найтись такие заступники.

— Спасибо за заботу, сэр, — с чувством произнес я.

— Командир должен заботиться о моральном состоянии личного состава, — сухо ответил Мак. — Впрочем, ничего путного я от нее так и не добился. Даже наоборот. Твоя жена была очень вежлива и обходительна, но буквально тряслась от ужаса. Когда я смотрел в сторону, она так и шарила глазами, все пыталась определить, куда я прячу рога и хвост.

— Мне тоже давно не дает покоя этот вопрос, сэр, — изрек я. Потом, чуть помолчав, добавил:

— А вы знаете Логана, за которого она потом вышла замуж?

— Да, он владеет и управляет ранчо-гостиницей, в которой она останавливалась. С виду вполне приятный: худощавый англосакс с рыжими усами военного летчика. Мне показалось, что он способен постоять за себя, хотя внешность у этих чопорных британцев бывает обманчива. Все они выглядят так, будто их вот-вот ветром сдует. Впрочем, так иногда и случается.

Я взглянул на письмо, потом сложил его и сунул в карман.

— Бет не написала, что стряслось и чего она от меня хочет?

— Нет.

— И вы не возражаете, если я отправлюсь к ней и выясню, в чем дело?

— Тебе все равно пора взять отпуск, Эрик, — ответил Мак. Он бросил на меня изучающий взгляд, словно желая проверить, не изменился ли я за время нашей беседы, потом сказал:

— Когда приедешь в Рино, остановись в мотеле “Ривер-сайд”. Номер уже забронирован.

Мак нацарапал что-то на листке бумаги и протянул мне. Я нахмурился.

— Это еще что?

— Номер телефона твоего связного в Рино. Агент Пол. Запомни и уничтожь.

— Мне кажется, вы упомянули отпуск, сэр, — сухо произнес я.

— Пол еще зелен и необстрелян. Ему может понадобиться помощь.

— В чем?

— Не спрашивай, если тебе в самом деле не хочется знать. Я пожал плечами.

— Это не мое задание. Если он захочет, то выйдет на меня сам.

— Совершенно верно, — кивнул Мак. — Когда встретишься с ним, если, конечно, так случится, сообщи мне свое мнение. Мне не кажется, что он у нас долго продержится. С нынешним поколением трудно работать — все эти бредни про разоружение и мирное сосуществование совсем испортили молодежь.

Мак чуть задумался, потом продолжал:

— Можешь его использовать, но только в том случае, если другого выхода не будет. У моих агентов есть более важные дела, чем носить оружие за рыцарем, странствующим по зову дамы своего сердца.

— Ее рыцарь теперь Логан, — ответил я. — Она это подчеркнула.

— Так-то оно так, — пробормотал Мак, — но за помощью она обратилась к тебе, а не к Логану. Надо полагать, ты и сам об этом подумал.

Помолчав, он добавил:

— Загляни по дороге в картотеку. Возможно, за время твоего отсутствия там появились новые физиономии.

Глава 2

Картотека, располагающаяся в цоколе здания, переняла хитроумную систему каталогизации материалов у ФБР незадолго до того, как компания Ай-Би-Эм продала федеральным служащим другую, еще более хитроумную. Нас же вполне устраивает и прежняя, пусть и устаревшая. Мы не собираемся заводить досье на всех известных в мире преступников, включая шпионов и тайных агентов. Нас интересуют только агенты противника по нашему же роду деятельности, а таковых раз, два и обчелся. Уж больно наша профессия непривлекательна и неблагодарна.

Осенью, перед поездкой в Европу, я в очередной раз прослушал вдохновляющую вводную лекцию Мака по специальности. Пришлось скучать на ней в наказание за пятнадцатилетнее отлынивание от дела. Я сидел в компании семерых желторотых юнцов и девушек, сгоравших от желания воочию увидеть легендарного Мака, а также в обществе трех матерых волков, призванных вроде меня из запаса. Эта троица едва сдерживала зевки. Уж мы-то наобщались с Маком на своем веку предостаточно.

— Это в некотором смысле слова — война, леди и джентльмены, — распинался Мак, — так что можете считать себя бойцами. Но не стройте особых иллюзий на сей счет. Тех, кто работает на преступную организацию, именуют стервятниками. Вас же, состоящих на службе у суверенного государства, называют... устранителями. Очень, на мой взгляд, удачно. Во всяком случае, этот термин точно отражает суть вашей деятельности.

Я внимательно просмотрел досье, освежая в памяти образы собратьев-устранителей, находящихся на службе у других суверенных государств. Особенно меня интересовали те, кто в настоящее время работал в Штатах. Среди них были коллеги из дружественных стран. В их отношении предписывалось по возможности проявлять понимание, хотя удавалось это не всегда. Попадалась мелкая рыбешка из вражеского стана — требовалось только своевременно уведомлять конуру о появлении неприятеля. И, наконец, шли досье на самых опасных противников: Дикмана, Хольца, Рослова, Мартелла и смертоносную дамочку по имени. Вадя — с ними церемониться не советовали. Из этой пятерки один как раз недавно объявился в Штатах. Я нахмурился и раскрыл его досье:

— Мартелл... — произнес я. — А я уж было решил, что после берлинской эпопеи он выбыл из игры. Дай-ка я им полюбуюсь поближе, Смитти.

Смитти проковылял к задней стене и запустил проектор. Ковылял он по той причине, что от ступней у него мало что осталось. Некие джентльмены, пытавшиеся вырвать у Смитти интересующие их сведения, посчитали, что после их дружественной беседы ступни Смитти все равно не понадобятся. Как, впрочем, некоторые другие части тела, которых Смитти тоже недосчитался. А все, что от него осталось, было сплошь покрыто шрамами, так что смотреть на беднягу было нелегко.

Когда Смитти выписали из больницы, Мак поручил ему следить за картотекой, поскольку ни на что другое Смитти уже не годился. Впрочем, не подумайте, что Мак такой великодушный и печется о своих покалеченных агентах. Дело в том, что перед каждым выходом на задание мы обязаны заходить в картотеку и знакомиться с новостями, а следовательно — общаться со Смитти. Это лучше холодного душа остужало горячие головы и помогало избавляться от излишней самоуверенности, поскольку Смитти в свое время не уступал никому из нас. Лишь однажды он допустил промашку...

На экране появилась фотография Мартелла. Впрочем, снимок был исходно такого неважного качества, что от его увеличения особого толка не было. Мартелла подловили, когда он вылезал из машины — фотографировали издали, дрожащей рукой, так что изображение вышло довольно размытым. Подпись же была достаточно четкая:

“Мартелл, — прочитал я, — Владимир. Рост 5 футов 8 дюймов, вес 190 фунтов, волосы черные, широкий лоб, густые брови, карие глаза, прямой нос, пухлые; губы, волевой подбородок. Отпечатки пальцев Мартелла не получены (см. ниже). Прекрасно стреляет из пистолета, из ружья — неважно, нож и рукопашный бой — средне. В пристрастии к алкоголю, наркотикам я гомосексуальным связям не замечен. В 1947 и 1950 годах получил дисциплинарные взыскания за связи с женщинами, повлекшие за собой пренебрежение служебным и обязанностями. Несет ответственность за гибель агента Френсиса в Берлине в сентябре 195 году. Сведения о местопребывании до 1960 года отсутствуют. В феврале 1960-го под именем Джека Фенна объявился в Майами-Бич, служа телохранителем Доминика Рицци. Установлено, что под именем Джека Фенна совершил ряд преступлений (см. на следующей странице перечень арестов и отпечатки пальцев). Причина для изменения имени неизвестна. Местопребывание в настоящее время не установлено. Приоритет номер один.

Стало быть, его обнаружили, но потом упустили.

Кому-то не сносить за это головы. Я хмуро посмотрел на экран. Любитель ближнего боя; с винтовкой не в ладах. Дамский угодник; верно, он и впрямь мастер своего дела, если ему вновь доверили важное задание после двух скандальных историй с женщинами. А ведь его хозяева не слишком церемонятся с агентами, которые способны ухлестывать за дамочками, выполняя задание.

— Кто такой Рицци? — осведомился я.

— В основном занимался наркотиками, — ответил из-за моей спины Смитти. — Сейчас в тюрьме. Попался в аппалачской облаве вместе с другими заправилами мафии.

— Поэтому-то мистер Мартелл и лишился работы, — задумчиво произнес я. — Впрочем, подыскать новое место ему, конечно, не составило особого труда. Судя по его досье, он потратил лет семь-восемь на то, чтобы вжиться в образ головореза-мафиози.

Я еще раз кинул взгляд на расплывчатое изображение на экране и поморщился.

— Да, в квалификации ему не откажешь, это как пить дать.

Гангстерам повезло — они наняли подходящую персону. Убить человека ему — раз плюнуть. Но на кой черт ему понадобилось изображать из себя громилу — ума не приложу.

— Мак тоже ломает себе голову из-за этого, — заметил Смитти. — Он до дыр затер эту фотографию, надеясь, что его наконец осенит.

— Тебе известно еще что-нибудь? Более свеженькое? — поинтересовался я.

— Нет, хотя недавно было донесение, оставшееся неподтвержденным, что Мартелла видели в Рино. Вроде бы он сопровождал крупнейшего местного рэкетира — Фредерикса. Сейчас наш агент пытается разнюхать, что к чему.

Я поморщился. Вот, значит, почему эта старая лиса Мак послал в Неваду какого-то молокососа, а теперь просит меня оказать ему содействие. Раз уж вышло, что волею судьбы ты оказался поблизости, так изволь, Эрик, подстрахуй неопытного коллегу. Вроде бы сидишь себе и в ус не дуешь, но как только решишь отойти ко сну и выключишь свет, в тот же миг зазвонит телефон... Сколько раз такое уже со мной случалось!

Глава 3

К западу от Рино протянулась внушительных размеров горная гряда. К вящему неудовольствию семьи первых переселенцев по фамилии Доннер, которые и наткнулись на гряду, они не смогли, преодолеть заснеженных перевалов и были вынуждены зазимовать в наспех разбитом лагере, поедая друг друга. Теперь в отрогах гор невдалеке от злополучного перевала установлен памятник Доннерам. Что ж, быть может, бедолаги и впрямь заслужили такую честь, но по отношению к другим путешественникам, проделывающим этот путь без нарушения привычной диеты, это мне лично кажется не совсем справедливым: в самом деле, неужто нужно быть каннибалом, чтобы твое имя увековечили в камне или бронзе — я забыл, из чего изготовлен памятник.

Когда-то и мне довелось покорить этот перевал, но на сей раз, выехав из мотеля, я двинулся вдоль гряды. Стрелки часов приближались к трем часам дня, когда я достиг местного центра — Мидл-Форк, который состоял из одного-единственного магазина и бензозаправки. Там меня напичкали газировкой и наставлениями о том, как проехать к месту назначения присовокупив, что сбиться с пути невозможно; с тем я и отправился в горы.

Узкая дорога, змеившаяся вверх, казалось, целиком состояла из ухабов и выбоин, которые иногда словно для разнообразия перемежались крайне ненадежными с виду мостиками. Дорога то и дело раздваивалась. Временами перед развилками были установлены дорожные щиты, указывающие, как проехать к тому или иному ранчо, включая “Дабл-Эл”, но порой мне приходилось поворачивать наугад. Впрочем, меня это мало заботило. Вашингтон остался далеко позади вместе с седовласым Маком и картотекой, хранящей досье на всяких неприятных личностей, с которыми предписывалось держать ухо востро.

Мой старый грузовичок резво преодолевал милю за милей. Местность была дикая, живописная, не загаженная туристами; даже если, паче чаяния, я ненароком собьюсь с пути — ничего не стоит разогреть на портативной плитке жестянку с бобами, а потом заползу в спальный мешок в кузове, и уж утром спокойно отыщу дорогу.

Внезапно передо мной выросли ворота. Довольно грубо сколоченные, они состояли из двух массивных столбов с деревянной поперечиной, прогнувшейся посередине, как это часто бывает по прошествии времени. Через поперечный брус было выжжено клеймо “Дабл-Эл”, а чуть ниже, для особо безмозглых посетителей, следовала расшифровка по буквам: “Ранчо Дабл-Эл”. На одном из столбов красовалась потемневшая от непогоды табличка: “Гостиница”.

Я въехал в ворота. Сейчас, когда было сухо, ухабистая дорога особых проблем не доставляла, но мне показалось, что зимой некоторые участки могут быть попросту непреодолимыми. Завернув за поворот, я очутился на плато, откуда открывался столь захватывающий вид, что я решил запечатлеть его на память — я взял с собой фотоаппарат, чтобы сфотографировать детей. Выбравшись из машины, я подошел к обрыву и сделал снимок. Потом, затолкав фотоаппарат в карман, вернулся к грузовичку. Странное дело: сейчас изготавливают роботов, которые кормят детей, выгуливают собак и даже делают вполне приличные фотографии, но вот сконструировать миниатюрный фотоаппарат так никто и не удосужился. Потому-то я так и привязался к своей старенькой “лейке”, которую можно носить в кармане.

Подойдя к грузовичку, я вдруг заметил лошадь.

Лошадь как лошадь, гнедая, под седлом, со спущенными поводьями, спокойно пощипывала травку на обочине. С одного бока свешивалась кобура для седельного карабина — тоже ничего необычного, учитывая местные нравы. Правда, кобура была пуста. Я едва успел подметить этот факт, как хозяин гнедой выдвинулся из-за грузовичка, держа в руках винчестер 30-го калибра, ствол которого был нацелен на меня.

— Руки вверх! — скомандовал незнакомец. Был он довольно молод, лет двадцати с небольшим, одетый как и я: джинсы, сапоги, ковбойская рубашка и широкополая шляпа. Так уж принято одеваться в этой, местности, поэтому я, покидая мотель, облачился именно в такой костюм, чтобы не выглядеть белой вороной. К тому же отворот высокого сапога очень подходит для того, чтобы носить за ним револьвера, если вас не устраивает наплечная кобура — в конце концов Бет ведь и в самом деле позвала меня на помощь. Кстати, я еще и нож прихватил.

— Не двигайтесь! — выкрикнул юноша, поскольку я приближался к нему, и нетерпеливо взмахнул стволом карабина. — Кому сказано — руки вверх!

Он слишком много говорил, стрелять же явно собирался — по глазам было видно. Я был от него уже в двух шагах, готовый вырвать из его рук оружие и хорошенько отшлепать молокососа, поскольку не люблю, когда мне угрожают, как вдруг послышался возглас:

— Питер! — Голос донесся откуда-то сверху. — Пи — тер, куда?.. А, вот ты где! — Секундное замешательство. Потом: — Господи, это же Мэтт!

Голос я узнал сразу. Неудивительно: я слышал его в течение пятнадцати лет... и не самых плохих лет, если на то пошло.

— Боже мой! Что ты?.. Пит, что ты затеял с ружьем? — Послышался стук копыт спускающейся по склону лошади. Я осторожно засунул руки в карманы. Юноша опустил ствол к земле. Я обернулся и посмотрел на приближающуюся Бет; ее конь, неуклюже переставляя напряженные ноги, словно ходули, боязливо спускался с каменной кручи.

Бет была в безукоризненной светлой стетсоновской шляпе с широкими полями, в белоснежной шелковой блузе с вырезом и в прекрасно сшитых брючках — мой язык не повернется, чтобы назвать их джинсами, созданных мастером, сознающим, что в нижней части тела, как и в верхней, между мужчинами и женщинами имеется определенная разница. Впрочем, насколько я мог припомнить, Бет никогда не одевалась неряшливо, даже когда занималась уборкой или копалась в саду. Будучи всего на несколько лет моложе меня — не имеет значения, на сколько именно, — и, родив трех детей — причем всех от меня! — сейчас, на спине крупного жеребца, она казалась хрупкой девушкой.

Я шагнул вперед и взял коня под уздцы. Бет посмотрела на меня.

— Да, Мэтт, — произнесла она. — Много воды утекло... Верно?

— А ты в этой шляпе похожа на лихую наездницу из ковбойского фильма, — сказал я и кивнул в сторону парнишки с карабином: — Какого черта? На кого вы тут охотитесь?

Бет чуть смешалась, но затем рассмеялась.

— Сейчас я вас познакомлю. Питер Логан, мой приемный сын. Мистер Мэттью Хелм.

Я не проронил ни слова, тогда Бет добавила:

— Э-э... Я... Дело в том, что в последнее время нам сильно досаждают похитители скота. Можешь себе представить? Врываются в наши владения на грузовике, закалывают бычка и увозят, пока никто не успевает и глазом моргнуть. Когда мы с Питером заметили сверху твой грузовичок, то решили, что не мешает проверить, что за гость к нам пожаловал... Но я не разрешала тебе пускать в ход ружье, Питер! — упрекнула она юношу.

— Отец велел, чтобы я действовал наверняка, — быстро возразил Питер Логан.

— Ладно, — согласилась Бет. — Если отведешь моего коня домой, то я поеду с мистером Хелмом...

Она уже собралась было спешиться, но в последний миг передумала. В глазах ее блеснул озорной огонек, и, метнув на меня взгляд, она снова обратилась к Питеру:

— Вообще-то лучше уступи свою лошадь мистеру Хелму. Мы поедем напрямик через перевал и встретимся с мальчиками, а ты пригонишь машину к ранчо.

Логан-младший насупился.

— Отец не велел мне отпускать вас одну.

— Да я же буду не одна, — рассмеялась Бет. — Мистер Хелм не даст меня в обиду.

— Засунь карабин в кобуру, — добавил я, — и тогда я точно сумею защитить миссис Логан от угонщиков скота и прочего сброда.

Судя по лицу юноши, он посчитал мою шутку не слишком остроумной. Тем не менее, повернулся спиной, подошел к лошади, аккуратно вставил “винчестер” в кобуру, взял лошадь за поводья и подвел ее к нам.

— Обычно мы залезаем слева, сэр, — произнес он с каменным лицом. — Это просто местный обычай, но лошади к нему привыкли.

— Ясно, — ответил я. — А в моем грузовичке установлена коробка передач. Если понадобится ехать задом, то следует передвинуть рычаг налево и подать на себя. Справишься сам?

Мы обменялись вызывающими взглядами. Родился я в штате Миннесота, но был еще младенцем, когда моя семья перебралась на запад, где дети учились ездить верхом раньше, чем ходить. Питер же гонял на старых грузовичках еще до того, как взял в рот первую сигарету.

— Справлюсь, — ответил он, быстро прошагал к грузовичку, включил стартер, отпустил ручной тормоз и резко снялся с места; из-под задних колес полетела щебенка.

Я тщательно осмотрел свое новое транспортное средство и легонько похлопал его по носу. Четвероногий друг не уклонился и не попытался отхватить мне руку, из чего я сделал вывод, что могу на него вскарабкаться. Так я и поступил. Стремена оказались для меня коротковаты, да и про “лейку” в заднем кармане я позабыл, что тоже помешало устроиться в седле поудобнее. Бет дождалась, пока я, наконец перестал ерзать, развернула жеребца и погнала в гору. Я пару раз лягнул своего скакуна, припустил следом за Бет и поравнялся с ней на вершине.

— Вот наше ранчо, — показала она. Внизу в долине я увидел беспорядочно разбросанные бревенчатые строения с огромными окнами, характерными для деревенского модерна. Да, ранчо вполне приличное, подумал я.

— Вы живете здесь круглый год? — спросил я.

— О, нет, — ответила Бет. — Зимой мы перебираемся в город, чтобы быть поближе к школам, где учатся дети. Еще у Ларри есть небольшие имение в Мексике, и порой мы ездим туда... Следуй за мной. Нам надо перехватить мальчиков. Мы с Питом перемахнули через вершину, а они едут по тропе.

Бет оказалась довольно способной. Со времени нашего расставания она заметно прибавила в мастерстве верховой езды. Держу пари, что именно желанием продемонстрировать мне свое новое искусство и объяснялось ее стремление усадить меня в седло. К тому же она наверняка решила, что за прошедший год я не садился на лошадь, а стало быть, потом, когда буду прихрамывать и потирать ушибленные кости, не стану слишком придираться и воротить нос, когда речь зайдет о деле. Поймите меня правильно: я вовсе не хочу, чтобы вы подумали, что Бет мстительная или расчетливая. Вовсе нет. В конце концов, мы прожили вместе целую вечность. Так что она имела право на подобные детские выходки.

Бет увлекла меня за собой вокруг горы и, наконец, остановила жеребца в тенистой лощине, посередине которой пролегла изрядно вытоптанная тропа. Я лихо прогарцевал перед бывшей спутницей жизни и туго натянул поводья. Бет повернулась ко мне, раскрасневшаяся и запыхавшаяся от лихой скачки. Я подумал, что выглядит она довольно соблазнительно, хотя, конечно, настроен был субъективно, коль скоро в свое время женился на ней.

— Если мы их не пропустили, то скоро они появятся, — сказала Бет. — Я велела им ехать прямиком домой. С ними, конечно, сопровождающий, но они и так уже держатся в седле вполне прилично, и тот и другой.

Она рассмеялась.

— Мы как-то раз даже Бетси усадили на пони. Ей так понравилось, что теперь она все время просится с нами. Правда, ей еще рановато. Малышке ведь только три годика.

— Знаю, — сухо произнес я. — Если помнишь, я присутствовал при ее появлении на свет. Во всяком случае, сидел в комнате для ожидающих папаш.

Бет зарделась.

— Да, — выдавила она. — Конечно... Что ж, давай спешимся и подождем. К тому же... — она замялась, — мне нужно тебе кое-что сказать.

— Знаю. Я получил твою записку, — сказал я. Потом, не дождавшись ответа, продолжил:

— Откровенно говоря, я не слишком поверил твоим словам об угонщиках скота.

— Ты просто не знаешь, что творится сейчас на отдаленных ранчо, — быстро выпалила Бет.

— Нет, я охотно верю, что есть бандиты, которые по ночам угоняют скот. Но я впервые слышу об угонщиках, из-за которых женщина средь бела дня не может выехать из дома без вооруженного телохранителя. Что случилось?

Бет опять замялась. Ее рот задергался, и она резко поджала губы.

— Помоги мне слезть, — попросила она. — Я еще не вполне ощущаю себя амазонкой.

— Конечно.

Я соскочил на землю и придержал жеребца под уздцы, пока Бет спешилась. Немного странно было наблюдать за ней. Как-никак, прошел целый год, а я вел отнюдь не отшельнический образ жизни. Причем думал, что честно выкинул ее из головы. Теперь же, глядя, как она легко спрыгнула на землю, вдруг понял, что мне не следовало приезжать.

Бет взглянула на часы, потом посмотрела на тропу.

— Не думала, что мы так задержимся. Должно быть, они уже на полпути к ранчо. Ладно, на всякий случай подождем еще несколько минут.

Голос ее звучал неестественно ровно, но я не представляю, каким бы оказался мой голос, вздумай я в ту минуту заговорить. Эх, и дернуло же меня сюда приехать, в Неваду. Теперь я стоял у подножия горы, держа под уздцы пару гнедых и, наблюдая, как Бет — высокая, стройная, гибкая, с большими карими глазами и светло-русыми волосами, выбивающимися из-под стетсоновской шляпы, приближается ко мне. Она остановилась прямо передо мной.

— Миссис Логан, — произнес я. Голос мой проскрипел, как несмазанное колесо. Бет резко вскинула голову.

— Мэтт...

— Очень занятно, миссис Логан, — продолжал я, — но выглядите вы точь-в-точь, как одна девушка, с которой я был знаком... и даже очень близко.

— Мэтт... Прошу тебя! Напрасно я...

— Да, напрасно, — подтвердил я. — Но дело сделано.

Я бросил поводья. Если лошади обучены, то они никуда не денутся, если же нет, то и черт с ними! Я протянул руки и обнял Бет за плечи. Она открыла было рот, но ничего не сказала ни про то, что я не должен так себя вести, ни про то, что она счастливо вышла замуж за замечательного парня по имени Логан и живет с ним припеваючи.

Она промолчала. Впрочем, обо всем этом мне поведали ее глаза, так что мне следовало оставить ее в покое. Но я провел без нее целый год, а на Логана мне было наплевать. Все, что он для меня сделал — это женился на моей жене.

— Мэтт, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо... — В следующий миг она очутилась у меня в объятиях, губы ее потянулись к моим, а шляпка слетела с затылка и теперь висела, держась на плетеном шнуре. Бет уже не пыталась оттолкнуть меня. Наоборот, в том, как она прижалась ко мне, было что-то тревожное. Я не тешил себя иллюзиями, что Бет настолько соскучилась по моим ласкам, нет, дело было в другом; она прижималась ко мне как к опоре, к привычному и надежному защитнику, так что мне следовало подставить ей плечо, а не целовать в губы. Словом, все вдруг резко изменилось. Я совсем забыл, что должен быть последним оплотом, а мы знали друг друга слишком долго и слишком хорошо, чтобы ограничиться одним, даже столь пылким поцелуем, но... именно эту минуту выбрали наши мальчики, чтобы галопом спуститься с горы в сопровождении пожилого ковбоя, которому уж следовало знать, что нельзя так обращаться с лошадьми. Едва мы с Бет успели отпрянуть друг от друга и придать своим лицам торжественное выражение, как кавалькада оказалась тут как тут.

Глава 4

Чуть позже мы с Бет степенно тряслись по извилистой тропе, в то время как мальчики со своим эскортом ускакали вперед. Я заметил, что из седельной кобуры ковбоя тоже торчит приклад “винчестера” тридцатого калибра. Встреча с сыновьями прошла на редкость спокойно. Восьмилетний Мэттью сказал: “Привет, па!”, а за ним шестилетний Уоррен сказал:

“Привет, па!”, после чего оба таращились на меня и нетерпеливо ерзали в седлах пони, пытаясь угадать, привез ли я какие-нибудь подарки, но не решаясь спросить напрямик. Потом, получив свое, они с гиканьем унеслись прочь. Что такое в этом возрасте один-другой папаша, когда у тебя есть собственный пони. Со стороны Бет донесся странный звук. Я подозрительно посмотрел на нее. Бет старательно отворачивала голову, затем в какой-то миг взглянула на меня, и я увидел, что она отчаянно старается удержаться от смеха.

— Да, очень смешно, — огрызнулся я, улыбаясь во весь рот. Дело в том, что через все это мы уже проходили. Трудно даже припомнить, сколько раз нас таким образом прерывали в самую неподходящую минуту. Даже непонятно, как некоторые родители ухитряются заводить более, чем одного ребенка. Как-то уж получается, что после рождения первенца в самый критический момент за дверью вашей спальни всегда раздается тоненький голосок, призывающий вас срочно спешить на помощь: либо кошка разродилась, или сука подмяла под себя щенка, или же в ванной ползает замечательный черный жук... Когда мы добрались до ранчо, мой грузовичок стоял уже перед домом. Бет посмотрела на него и вздохнула.

— И как это колеса до сих пор не отвалились?

— Самая лучшая машина из всех, что у меня были, — гордо сказал я. — Кстати, а где твой фургон?

— В нем надо было кое-что смазать, и Ларри утром отогнал его в город, — ответила Бет. — Скоро вернется. Я хочу, чтобы вы познакомились.

— Да, конечно, — кивнул я.

— Нет, в самом деле, — сказала Бет. — Мне кажется, вы понравитесь друг другу.

Из-за угла вышел юный стрелок Питер, чтобы забрать лошадей. Оба мальчика кинулись к нему, наперебой требуя, чтобы он посмотрел на их настоящего отца. Мне понравилось, как держался с ними Питер — с достоинством и немного властно, но именно настолько, насколько нужно с подобной малышней, чтобы пользоваться их любовью и уважением. Он тут же занял обоих работой, поручив отвести и расседлать лошадей, и еще напомнил про пони.

— Питер, — обратилась к нему Бет, — попроси, пожалуйста, чтобы Клер разбудила малышку и одела ее. Она уже давно спит, а папе наверняка захочется посмотреть на дочурку.

— Хорошо, мэм, — произнес юный Логан и ушел. Бет проводила его взглядом.

— Славный парнишка, — сказала она. — Трудно, конечно, ожидать, чтобы он привязался ко мне. Его мать погибла во время войны в Лондоне, при бомбежке. Ларри пришлось изрядно помыкаться, прежде чем они перебрались с сыном в Штаты. Долгое время они жили вдвоем. Питер, правда, ходил в школу, но, сам понимаешь, когда вдовец-отец и сын живут вдвоем, между ними устанавливаются особые отношения... Потом появилась я с тремя детишками! Естественно, Питер смотрит на меня как на соперницу. Только он настолько воспитан и сдержан, что это почти незаметно. — Она потрясла головой, словно гоня от себя прочь такие мысли. — Пойду приму душ. Но сначала покажу тебе твою комнату.

Она чуть замялась, потом добавила:

— Мэтт...

— Что?

— Это была ошибка. Давай постараемся не повторять ее.

— Как скажешь, — учтиво согласился я.

— Не знаю, что на меня нашло... — продолжила она. — Только потом стало бы еще труднее. Я... — она глубоко вздохнула.

Впрочем, неважно, Ларри уже приехал. Знакомый мне фургон приближался по дороге к ранчо. Бег быстро зашагала навстречу. Я заметил, как она вдруг напряглась, увидев, что впереди сидят двое. На ее лице появилось странное, незнакомое мне выражение. Она продолжала идти, но уже не так быстро. Я чуть приотстал, чтобы дать ей время подготовить нового мужа к встрече со мной. Когда я приблизился, Бет стояла возле фургона и беседовала с Логаном, но мое внимание привлек вовсе не Лоренс Логан. Я смотрел на вылезшую из кабины девушку с собакой. Из этой парочки пес был наиболее примечательным. Рыжеволосых девушек мне приходилось встречать и прежде, а вот серую афганскую борзую я видел впервые. Эта порода и так не слишком распространена, те же афганы, которых мне доводилось видеть раньше, были обычно шоколадными или бежевыми. Шкура этого была голубовато-серой с серебристым отливом. Как и у всех афганов, шерсть на спине была короткой, зато на брюхе и на лапах длинной, так что он чем-то напоминал грейхаунда в ковбойских штанах. Породистая вытянутая морда, огромные шоколадные глаза с вечным трогательно-молящим выражением; пес стоял на задних лапах, смешно рассекая воздух передними, словно о чем-то упрашивал девушку, которая была одного роста с ним. Саму девушку я бы тоже не назвал невзрачной, из-за одних даже волос золотисто-рыжего оттенка, который никак не мог быть естественным, но кому до этого дело? Волосы были небрежно скреплены на затылке узлом, державшимся на нескольких ненадежных с виду заколках. Невысокого роста, совсем юная, девушка была тем не менее, хорошо сформирована, или, как сейчас говорят — фигуристая. В том смысле, что все у нее было на своем месте и, несмотря на стройную талию и изящные запястья и лодыжки, везде было за что подержаться. На ногах у нее я разглядел сандалии, идеально подходящие для флоридских пляжей, но едва ли уместные на невадских ранчо. Туго обтягивающие изумрудно-зеленые бриджи заканчивались дюймах в шести над щиколотками. Тоненькую просторную блузку того же оттенка, что и бриджи, украшал восточный, похожий на японский орнамент. Словом, костюм был сногсшибательный. Даже обидно было надевать такой для диких горцев. На Бермудских островах он бы произвел сенсацию. Отвлеченный мыслями о Бет и Логане, а также псом, пляшущим на задних лапах, как цирковой мишка, детьми, высыпавшими из конюшни полюбоваться на него, я сперва не разглядел лица девушки; к тому же она стояла ко мне вполоборота, пытаясь утихомирить распрыгавшегося афгана.

— Мэтт, — обратилась ко мне Бет. — Я хочу представить тебя моему мужу. Ларри, познакомься с Мэттом Хелмом.

Что ж, это был важный миг, и мне не пристало тратить время на то, чтобы заглядываться на залетных девушек или на их бестолковых псов, пусть даже столь породистых. Логан высился прямо передо мной. Точь-в-точь такой, каким описал его Мак: сухопарый, жилистый, облаченный в хаки, истый англичанин с топорчащимися соломенными усами и проницательными голубыми глазами, с рыжеватыми бровями и ресницами. Выглядел он несколько старше, чем я предполагал: на вид ему можно было дать от сорока до пятидесяти. Впрочем, чего другого ожидать, если его сыну было за двадцать. Британцы неохотно женятся на женщинах с детьми.

Логан протянул мне руку. Это не было ни дружеским жестом, ни даже мирным; так джентльмен приветствует гостя, независимо от своего к нему отношения.

— Премного наслышан о вас, мистер Хелм, — произнес Логан.

— Да, — согласился я. — Хотя, возможно, вы предпочли бы слышать меньше.

Улыбнулся он не сразу. Потом сказал:

— Вы правы.

Ничего, все-таки мы познакомились. Мне показалось даже, что, затратив кое-какие усилия, мы сумели бы поладить. Некоторое время мы молча изучали друг друга, и я понял, что имел в виду Мак, сказав, что Логан способен постоять за себя. Хотя я даже не могу описать, как я это понял: по внешнему виду, запаху или общему впечатлению. Возможно, мне это чудилось, но все же какое-то чутье упрямо подсказывало, что Логан в свое время сражался в какой-то армии и участвовал в чьей-то войне, как большинство мужчин его и моего поколения. У многих после этого навсегда оставались горькие воспоминания и неприязнь, даже отвращение ко всему военному. Логан был явно слеплен из другого теста. Он раскрыл было рот, чтобы заговорить, но Бет ухватила его за руку.

— Этот пес не опасен? — спросила она, указывая на афгана, который распластался на земле, словно медвежья шкура, опустив голову между лап, пока оба мальчика трепали, гладили и чесали его, одновременно засыпая его хозяйку десятками вопросов.

— Да, — донесся до моих ушей голос девушки, — они бегают очень быстро. На пересеченной местности могут обогнать даже грейхаунда.

— Вот это да! — Логан засмеялся. — Не знаю, как псу, но детям точно ничего не грозит, — сказал он. — Афганские борзые и так не отличаются крутым нравом, а этот вообще мухи не обидит.

Бет по-прежнему не сводила глаз с мальчиков. В ее глазах опять появилось то странное выражение, которого я прежде не видел.

— Зачем ты привез ее сюда?

— Это не сука, это кобель, Бет, — ответил Логан.

Я кинул на него быстрый взгляд. Его лицо было абсолютно непроницаемым, но он явно подтрунивал над женой в типично британской манере.

— Я имела в виду не собаку, — резко сказала Бет.

— А-а, — протянул он, не меняя выражения. — Я случайно встретил ее в городе. Она спросила про Питера. Они же давно дружат, еще с детства. Я сказал, что Пит дома, а она спросила, не может ли поехать со мной. Как я мог отказать? Девушке и так не сладко живется с родителями. Она давно привыкла к нам, как ко второй семье, а иногда даже предпочитает наше общество родительскому. Я не могу ее обидеть, даже если... А вот и Питер. Смотри-ка, как он причесался! А я вот никогда не мог такого от него добиться. Пойдем в дом и оставим детей одних. Что вы любите, мистер Хелм, — мартини или бурбон?

— И то и другое, — ответил я. — Правда, в зависимости от обстоятельств. Когда времени много, то лучше виски, если же надо пропустить рюмочку на бегу, то идеально подходит мартини. Так что сегодня, конечно, я предпочту мартини, мистер Логан.

— Понимаю, — откликнулся Логан.

— Если позволите, я оставлю вас на минутку, — сказал я. Логан повернул голову и посмотрел на горничную-негритянку, которая выводила Бетси. Девочка так и сияла чистотой в аккуратно выглаженном коротком платьице.

— Мы подождем вас в гостиной, — сказал Логан, взяв Бет под руку и увлекая за собой. Я проводил его взглядом. Мне вдруг пришло в голову, что, если я не буду следить за собой, Логан может мне понравиться. Потом я повернулся к Бетси, которая, как оказалось, не отличила бы меня от Санта-Клауса, разве что по отсутствию бороды. Когда я потом прошествовал в просторную, с высоким потолком гостиную, та была пуста. Вскоре возле камина открылась дверь, ведущая, по-видимому, в кабинет, и появился Логан. В руке он держал высокий бокал. Он указал на угол, где, как я увидел, на небольшом баре стоял еще один бокал на длинной ножке.

— Должно быть, всегда испытываешь сильнейшее потрясение, когда тебя не узнает собственный ребенок, — заговорил Логан. — Со мной случилось такое во время войны.

Он поднял свой бокал.

— Ваше здоровье.

— Ваше здоровье, — эхом откликнулся я. — Я подарил им кое-какие мелочи, которые привез недавно из Европы. Надеюсь, вы не возражаете?

— Вовсе нет.

— А где Бет?

— Я попросил ее на время оставить нас наедине, — ответил Логан. — Мне хотелось вам кое-что сказать, мистер Хелм. Я решил, что нам лучше поговорить в ее отсутствие.

— Конечно, — согласился я. — Как проведем переговоры — сидя или стоя? Он быстро улыбнулся.

— Да, я понимаю, что вам это кажется очень формальным, верно? Присаживайтесь, пожалуйста. Рекомендую тот большой стул возле окна. — Он показал мне стул, а сам уселся напротив.

— Так вот, мистер Хелм...

Я взял в руки бокал. Отворачиваясь от бара, я наткнулся бедром на его угол, и “лейка” в заднем кармане с глухим звуком стукнулась о дерево. Я машинально потянулся к карману, чтобы проверить целость фотоаппарата. Логан продолжал говорить в своей спокойной учтивой манере, но, стоило мне протянуть руку к карману, как он замолк и его рука метнулась вверх к отворотам куртки цвета хаки, в которую он был облачен. Этот жест мог стоить ему жизни. К счастью, недавнее столкновение с Питером привело к тому, что я временно заставил себя обуздать свои рефлексы. Поэтому я спокойно стоял и выжидательно смотрел на Логана. Его рука остановилась. Я медленно вздохнул, неторопливо полез в карман, вынул “лейку” и положил на бар.

— Прихватил вот с собой, чтобы пофотографировать детей, — сказал я.

Лицо Логана застыло, словно деревянная маска. Потом он чуть приподнял руку и поправил узел на галстуке.

— Понимаю, — процедил он.

В гостиной воцарилось молчание. Мне хотелось захохотать или заплакать. Теперь я раскусил Логана. Натренированный инстинктивный жест рассказал мне, что мне хотелось знать про него. В этом кроется самый главный недостаток ношения наплечной кобуры.

Вас ничего не стоит разоблачить. С другой стороны, у наплечной кобуры немало преимуществ, особенно зимой, при ношении крупнокалиберного пистолета. Достать его труда не составляет, да и в самую лютую стужу оружие не замерзнет. К тому же, если в кобуре есть потайная защелка, то пистолет находится в безопасности и не выпадет, даже если вы стоите на голове. Правда, вы не можете выхватить оружие так же быстро, как из кобуры на поясе, но в наши дни, когда гризли встречаются уже не на каждом шагу, это не столь важно. Правда, это верно лишь отчасти, когда имеются в виду тяжелые револьверы, которые любят некоторые охотники или трапперы. Когда же речь идет о маленьких, плоских незаметных автоматических пистолетах, которые носят безукоризненные джентльмены с подчеркнутым британским акцентом, но тут совсем другое дело. Я мрачно посмотрел на Логана. Теперь я знал его, как облупленного. Чутье меня не подвело, да и Мак оказался прав. Мы учуяли одно и то же: запах пороховой гари. Уж я-то знал, что этот запах никогда не улетучивается бесследно. Даже забавно. Вот за кого вышла Бет из-за того, что не могла вынести совместной жизни с человеком, привыкшим к насилию, — за респектабельного солдата удачи, бывшего рыцаря плаща и кинжала, чуть что хватающегося за пистолет. Ну и дела, черт побери!

Глава 5

Ни один из нас не проронил ни слова. Логан медленно шагнул вперед и поставил бокал на бар. Профессионал, сразу видно — не пролил ни капли. Как, впрочем, и я. Он взял в руки мою “лейку”.

— Ветцлар, Германия, — прочитал он вслух и посмотрел на меня. — Не могу сказать, чтобы мне нравились немцы, но оптику они делают прекрасную, верно?

— Да, — подтвердил я.

Лицо Логана заметно опечалилось. Ясно было, что он мучается вопросом, объяснить ли мне свое поведение и просить понять его. Я же давно все понял н раскусил его. Я и сам в свое время после окончания войны отошел от насилия. Стал благополучным, вполне процветающим гражданином, обзавелся своим домом и семьей, только потом случилось нечто, что все разрушило. Видно, что-то похожее происходило сейчас и с ним, в противном случае он не носил бы пистолет под мышкой.

Причем пистолет, должно быть, остался с тех памятных боевых дней. Он наверняка сохранил его, как и все мы в свое время, как память о былых делах, о прошлых заслугах. Я сам держал пистолет в запертом ящике в течение пятнадцати лет после окончания войны, и потом в один прекрасный день мне пришлось извлечь его оттуда. Я пустил его в ход, потом лишился его, и в итоге сейчас за голенищем моего сапога покоился новехонький и ровным счетом ничего для меня не значащий револьвер армейского образца тридцать восьмого калибра. Настанет день, когда и он попадет в ящик, где будет храниться с соответствующими воспоминаниями... и заряженный.

Что же, я легко мог понять Логана. Я даже ему в чем-то сочувствовал. Хотя это вовсе не означало, что я собирался ему помочь или был готов оставить Логану все, что принадлежало ему не полностью — у меня не было внутренней убежденности, что Бет полностью принадлежала Логану.

Немного помолчав, я произнес:

— Вы хотели мне кое-что сказать.

— А, да, — сказал Логан, чуть отхлебнув из бокала, посмотрел в него, потом перевел взгляд на меня.

— Моя жена написала вам...

— Да, — согласился я.

— После чего, не будучи уверена, что поступила правильно, она призналась в этом мне.

— Понимаю.

Логан чуть замялся, потом резко выпалил:

— Я не нуждаюсь в помощниках и сам способен позаботиться о своей семье, мистер Хелм.

— Вы правы, — ответил я.

— Не сочтите меня негостеприимным, — продолжал Логан, — но мне не кажется, что вы очень огорчитесь, если пропустите одну трапезу. А по возвращении в Рино сможете хорошо поужинать в ресторане. В будущем, когда захотите повидаться с детьми — в разумные интервалы времени, конечно, — предупреждайте меня заранее, и я буду устраивать вам встречи где-нибудь вне дома. Вы меня поняли?

— Безусловно.

Он улыбнулся.

— Похвальная лаконичность. Я и сам порой так изъясняюсь. Это помогает играть новую роль. Вы, надеюсь, меня понимаете. И я рассчитываю, что мне удастся сохранить эту роль до конца, так же, как и вести здесь образ жизни, свободный от всяких посягательств.

— Будем надеяться, что вам это удастся, — сказал я. — Мне не удалось.

— Я знаю, — ответил Логан. — Как я уже упоминал, я премного наслышан о вас, а об остальном, как говорится, сам додумался. Думаю, мне удастся избежать ваших ошибок. Вы ведь их довольно много понаделали...

— От ошибок никто не застрахован, — произнес я.

— Пожалуй, да. Но все же стоит попытаться свести их количество к минимуму, верно? Одной ошибки я явно не совершу: не позволю вам остаться здесь. Это было бы слишком скверно. Из всего того, что мне известно, я сделал вывод, что вы такой человек, к которому я могу привязаться. Жаль, например, что нам с вами не доведется поохотиться вдвоем. Должно быть, получилось бы неплохо. Да и все приличия были бы соблюдены. Впрочем, порой о приличиях приходится забывать. Не думайте, пожалуйста, что мне самому нравится быть таким бестактным. Вы первый гость, которого мы не пригласили за стол. Хотя, с другой стороны, аперитива вы удостоились.

Логан растянул губы в улыбке. Приветливой я бы ее никак не назвал. Скорее даже в ней таилась скрытая угроза.

— Так что давайте так и порешим, старина, — пробормотал он. — Я бы на вашем месте согласился.

Когда я вышел из дома, солнце на западе уже почти садилось в горы. Я не потрудился прихватить с собой экспонометр, благо обычно солнца в этих местах предостаточно, так что настроил фотоаппарат на глазок. Тут из-за угла донесся голос юного Питера Логана:

— Раз уж ты была в Гвадалахаре, то могла доехать до озера Чапала и заскочить к нам.

— Я не знала, что ты там. Да и не очень-то хотелось общаться со своими знакомыми. Немного помолчав, девушка добавила:

— А я говорила тебе, что у меня теперь новая машина? Подкупают предки! Впрочем, грех жаловаться — все-таки, как ни крути, новенький “мерседес-190” — это вещь. А отделка — я просто торчу!

— Чтобы ты торчала! Видно, и впрямь клевая вещичка.

— Суперклевая! Просто полный отпад. Ладно, до скорого, чувак!

От этих словечек я почувствовал себя древнее Скалистых гор. Отойдя от дома, я отловил детишек, расставил в приличествующие позы и сделал групповой снимок. Потом принялся щелкать каждого в отдельности, начиная с мальчиков. Я не хотел тратить на них много времени — все снимки мальчиков похожи друг на друга, так что я не стал переводить на них пленку. Девочка — другое дело. Тут уж надо повозиться, чтобы она выглядела как можно более хорошенькой.

Бетси надоело ждать, и она ускакала, чтобы повозиться с мартышкопесом — так она окрестила афгана, который и впрямь чем-то напоминал обезьянку с длинным хвостом и шерстистой мордой. Решив, что девочке ничего не угрожает, я повернулся к мальчишкам. В следующий миг до моих ушей донесся истошный визг Бетси. Пес суетливо метался на привязи. Должно быть, Бетси разбудила его, и животное спросонок отпрыгнуло, и натянувшийся поводок сшиб ребенка с ног.

Бетси плакала, а афган стоял над ней и жалобно скулил. Девушка в зеленых бриджах выбежала из-за угла и устремилась к ним. Я тоже поспешил на помощь, не слишком, правда, быстро. Да, верно, я уже какое-то время отвык от родительских обязанностей, но тем не менее еще мог отличить пострадавшего ребенка от просто испуганного.

Девушка отвязала пса и потащила прочь, по дороге увещевая его и призывая успокоиться. Но афган прыгал на задних лапах, едва не сбивая ее с ног. Впрочем, девушку, похоже, не слишком заботило, что ее экзотический костюм пострадает, да и огорчения своего любимца она тоже явно не принимала близко к сердцу.

Склонившись над Бетси, я услышал смех девушки, потом меня резко оттолкнули в сторону. Бет подхватила ребенка на руки, прижала к груди, затем повернулась к девушке.

— Убирайтесь вон отсюда! — выкрикнула Бет. — Убирайтесь и захватите своего... своего зверя! Смех мигом оборвался.

— Но, миссис Логан... Шейх ведь ничего не...

— Убирайтесь! Неужто не ясно, что вам, здесь не место? Ни вам, ни любому другому из семьи Фредериксов!

Прошло немало времени, целая секунда, прежде чем я вспомнил, где слышал эту фамилию.

Глава 6

Тогда, в картотеке, расположенной в цоколе одного из вашингтонских зданий, голос Смитти говорил мне:

“Недавно Мартелла видели в Рино — он сопровождал крупнейшего местного рэкетира Фредерикса”. Фамилия, правда, не особенно редкая, так что это могло быть и совпадением. Но я слишком долго работал на Мака, чтобы верить в совпадения. Хотя значение этих сведений в ту минуту от меня ускользнуло.

Бет по-прежнему стояла на коленях, обнимая Бетси и свирепо глядя на юную представительницу семейства Фредериксов. Если бы не “винчестеры” в седельных кобурах, не поведение Логана и не уклончивые слова Бет об угонщиках скота, я бы решил, что она ведет себя крайне неразумно. А так, чем черт не шутит — все тут, похоже, чего-то опасались.

— Убирайтесь! — снова закричала Бет. На короткое время установилась тишина. Потом девушка скомандовала: “За мной. Шейх!”, круто повернулась и зашагала по дороге. Пес послушно последовал за ней.

Мы молча наблюдали за ними. Вдруг Бет резко подняла голову.

— Питер, ты куда?

Юноша шел через двор к навесу, под которым стоял спортивный зеленый “ягуар” с одним сиденьем, а рядом с ним — “лендровер” армейского образца, популярный в африканских странах. Владелец ранчо явно сохранял привязанность к британским машинам. Питер остановился и с вызывающим видом повернулся.

Я понял, что пора вмешиваться, иначе может разгореться семейный скандал.

— Все в порядке. Пит, — сказал я, направляясь к своему грузовичку. — Я как раз собирался в обратный путь. Я подвезу ее до дома.

Юноша заколебался. Ему явно хотелось самому исполнить роль заступника. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут послышался голос Логана:

— Правильно, Питер. Мистер Хелм позаботится о ней.

— Да, сэр.

Я распахнул дверцу и оглянулся. Логан, прямой как палка, высился рядом с Бет в выцветших брюках цвета хаки и пятнистой маскировочной куртке. Слева под мышкой куртка не топорщилась — пистолет был незаметен. Логан походил на знаменитого белого охотника. Может, он когда-то и был им, кто знает. Я махнул ему на прощанье рукой, и он мне ответил. Забираясь в грузовичок, я услышал, как Логан обратился к Бет:

— Не стоило тебе так нервничать, дорогая. Девочка никак не связана с...

— Откуда ты знаешь? — резко вскинулась Бет. — Она его дочь, не так ли? Он мог подослать ее к нам, чтобы...

Мне пришлось захлопнуть дверцу, чтобы не создалось впечатление, что я подслушиваю, так что остаток ее слов я не расслышал. Запустив двигатель, я развернулся и покатил по двору. Когда я миновал Логана-младшего, он окинул меня подозрительным взглядом. Похоже, юноша не верил, что имеет дело с искренним борцом за честь молоденьких девушек. Но я не стал его винить. Я сам не причислял себя к таковым.

Девушку я настиг примерно через четверть мили и, притормозив, немного рассмотрел ее сзади. Никогда прежде мне еще не доводилось видеть столь занятную картину: мохнатые задние лапы афганской борзой с длинным раскачивающимся хвостом, а рядом аккуратно упакованный в туго обтягивающие зеленые бриджи изумительный девичий задик. Девушка с одержимой решительностью вышагивала в своих игрушечных сандалиях по пыльной дороге. Рыжие волосы, золотившиеся в солнечных лучах, местами выбились из узла рассыпались по плечам. Девушки любят так ходить.

По-видимому, женщина должна стать более зрелой, чтобы носить более строгую прическу.

Афган безмятежно трусил рядом. Во время движения пес разительно отличался от того растяпы, который предстал перед нами на ранчо. Его движения скорее напоминали аллюр породистой лошади. Робкий, нервный, изнеженный и, должно быть, очень глупый, пес в движении смотрелся чертовски привлекательно.

Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону. Пес шарахнулся было прочь, но девушка резким окликом успокоила его и потянула за собой. Так парочка и вышагивала, горделиво, целеустремленно, не обращая ни на что внимания.

Я высунул голову наружу.

— Пес-то, конечно, дойдет, — сказал я, — а вот вы — вряд ли в такой обувке.

Девушка проделала еще несколько шагов, потом вдруг остановилась и резко развернулась лицом ко мне. Я с изумлением заметил на ее лице две блестящие полоски от слез. Вот уж не отнес бы ее к разряду плакс! Заговорила она не сразу. Похоже, оценивала меня. Я тоже, не торопясь, рассмотрел ее. Широкий рот, хорошенький вздернутый носик и волнующие иссиня-зеленые глаза, казавшиеся какими-то чужими на чуть озорноватом, почти детском личике. В исламской стране, в чадре и под вуалью, она бы сводила мужчин с ума одним мимолетным взглядом.

Девушка подняла руки, поправила выбившиеся пряди и посмотрела на пса, смиренно сидящего у ее ног.

— Лучше бы посадить его в кузов, — сказала она.

— Если он напачкает на подстилку, то вам придется ее вычистить, — произнес я.

— Он очень хороший, — запальчиво ответила девушка. И вдруг пригнулась к псу, обвила руками за шею и прильнула лицом к его морде. Потом послышался звук, похожий на сдавленное всхлипывание. Я поднял ручной тормоз, выпрыгнул на дорогу, откинул брезентовый верх кузова и опустил задний борт. Девушка с посерьезневшим лицом подвела пса и заглянула внутрь кузова.

— А что в этой коробке? — спросила она.

— Кое-какая мелочевка. В основном продукты.

— Лучше заберите хлеб и окорок в кабину, — посоветовала девушка. — Нельзя так искушать животное.

— Конечно, — согласился я.

Погрузку пса в кузов мы произвели вдвоем. Бедняга так перепугался, что нам пришлось поднять его с двух сторон — а это было фунтов семьдесят — и запихнуть внутрь. Я приоткрыл оконца по бокам брезентового верха, чтобы к собаке поступал свежий воздух, и поднял задний борт.

— Да, — произнес я, когда мы устроились в кабине, — качественный у вас песик, ничего не скажешь. Я тронул машину с места.

— Если бы вас большую часть жизни растили в собачьем питомнике, вы бы тоже робели при общении с незнакомыми людьми. До того, как я его купила, ему никогда не приходилось видеть дом изнутри, да и за ограду своего питомника его, кажется, ни разу не выводили. Тем не менее, он очень общительный.

Она тихонько чихнула.

— У вас не найдется салфетки или платка? А то у меня что-то вроде аллергии на эту жуткую пыль.

— Ага, — поддакнул я, не сводя глаз с дороги. — Пыль, конечно, здорово досаждает. Посмотрите в бардачке.

Девушка высморкалась, потом вновь заговорила:

— Шейх — изумительный пес. Тихий, чистоплотный. К дому привык сразу. Никогда не лает и не докучает соседям... Вы знаете, вообще это сродни вызову — взять в дом такого почти дикого зверя и научить его... доверять вам. Я хочу сказать, что прежде у меня была овчарка, которую я просто обожала. Когда ее сбила машина, я думала, что умру... Так вот, это совсем не то. Овчарки ведь рождены для того, чтобы служить людям — вы меня понимаете, да? Они просто впитывают в себя науку, как служить. Шейх же — наоборот; ему наплевать на людей. Такое, во всяком случае, создается впечатление. В первое время он подходил ко мне только тогда, когда был голоден. Словно полуприрученный олень... Поэтому когда такой ее впервые виляет перед вами хвостом, решив, что вы ему чуть-чуть нравитесь, это уже победа. Нам с долго с ним возиться, но все-таки мы уже многого добились.

Я не ответил. Я молча вел грузовичок, позволяя девчушке выговориться. Она вытащила еще одну салфетку из бардачка и шумно высморкалась.

— Именно такой пес мне и был нужен, — продолжила она. — Это для меня как лекарство. Я жила тогда в Нью-Йорке и подрабатывала в Колумбийском университете после того, как меня отчислили из студентов... но вам это знать не обязательно. Словом, я познакомилась с одним женатым мужчиной, потом закрутился роман... Обычная история — вы понимаете, да? Потом мою овчарку переехала машина и я хотела броситься с моста, только не выбрала — с какого, а их в этом дурацком Нью-Йорке чертова уйма. И вот однажды ехала я по Лонг-Айленду, вдруг заметила собачий питомник. Зашла туда и попросила отобрать для меня самого дикого, самого свирепого и строптивого пса... Ну, просто самого отъявленного и безнадежного, на которого никто никогда бы не позарился. Я понятия не имела, каких собак они там разводят, да мне и наплевать было на это. И вот вывели Шейха. Он оказался совсем не свирепым — ни разу даже не укусил меня. Зато уж строптивец был — хуже некуда! Ну совсем неуправляемый. Видели бы вы, что он устроил, когда мы впервые взяли его на поводок. Господи, я думала, что придется вертолет вызывать и гоняться за псом с сачком для бабочек... А вы ведь Хелм, да? — внезапно спросила она.

— Да.

— Вы были прежде женаты на мачехе Пита. Он так сказал.

— Совершенно верно.

— И угораздило вас... — хмыкнула она. — Ах, везунчик, везунчик!

И опять принялась сморкаться.

— Если салфетки иссякнут, то позади вас есть еще одна пачка, — подсказал я.

— Вообще-то я редко плачу, — призналась она. — Только... с Шейхом, конечно, хорошо, но лексикон его довольно ограничен — вы понимаете, да? Вот и захотелось для разнообразия пообщаться с людьми. Я так долго здесь не жила, что и друзей и близких знакомых у меня нет, если не считать таких, которые подсаживаются ко мне в барах и приглашают попытать счастья на игральных автоматах.

Я окинул ее взглядом.

— Держу пари, что они приглашают вас еще куда-нибудь.

— Вы что — смеетесь?! — вскинулась она. — Да ни один из этих мозгляков на пушечный выстрел ко мне не подойдет, узнав, кто я такая. Они так боятся моего папочки...

Она вдруг замолкла. Потом повернулась и посмотрела на меня.

— Мой папочка — Большой Сэм Фредерикс. Таких людей, кажется, называют рэкетирами. Впрочем, вам ведь все известно, не так ли?

— В каком смысле?

— Я видела ваше лицо, когда назвала мою фамилию. Вы узнали ее, верно? И что она для вас значит? Я пожал плечами.

— Очень мало, мисс Фредерикс. Просто я где-то слышал ее раньше, вот и все. Она опять хмыкнула.

— Да полно вам скрытничать, вам это не идет... Папочка думает, что я до сих пор верю байкам о том, что он занимается гостиничным бизнесом. Гостиницы! Ха-ха! Вот умора, да? У меня уже с девяти лет глаза открылись... В какой бы школе я ни училась, пусть даже на противоположной окраине страны, всегда находился доброжелатель, который просвещал меня... или Питера Логана... Только для Пита это было полегче: его отец не пользовался такой громкой славой, телохранитель и правая рука самого Большого Сэма. Потом внезапно Дюк Логан отошел от дел, а мне запретили приезжать на их ранчо и навещать их в Мексике, куда я, бывало, ездила зимой. Потом вдруг ни с того ни с сего мне опять все разрешили, но Дюк уже больше никогда не работал на моего отца, и причина этого мне неизвестна. Теперь же его жена выставляет меня и изрыгает проклятья на голову Фредериксов. Сдохнуть можно! Я же не виновата, что ношу фамилию Фредерикс! И имею право знать причину, верно?

Она сглотнула и перевела дух.

— И я не хочу слышать то, к чему привыкла за всю жизнь: “рэкетир”, “гангстер”... Я хочу знать настоящую причину, ясно?

Глава 7

В город мы приехали, когда уже давно сгустились сумерки. В Рино, провозгласившем себя “самым крупным маленьким городком в мире”, по ночам жизнь так и бурлит, поэтому вел я грузовичок по улицам, залитым ослепительными огнями, осторожно и не раскрывая рта. Следуя указаниям девушки, мы приехали в тихий фешенебельный район и остановились перед небольшим, выкрашенным в синий цвет домиком в калифорнийском стиле: две спальни, ванная, гостиная и маленькая, но удобная кухня. Паркетные полы и просторные стенные шкафы включены в общую стоимость дома — все однотипно, вкусу владельца проявиться не в чем.

— Остановитесь здесь, — велела она, и я притормозил позади белой спортивной машины на гравийной подъездной аллее. Похоже, девушка поняла, что должна объяснить, почему живет в таком домике, поэтому сказала:

— На одного здесь, конечно, места слишком много, но я решила, что в квартирке Шейху было бы тесновато. Соседи на стенку лезут, пытаясь выяснить, кто я такая и почему живу одна. — Голос ее посуровел. — А когда узнают, наверняка подадут петицию, чтобы меня выселили. Ладно, спасибо, что подвезли.

— Я помогу вам спустить на землю вашего хищника, — сказал я.

Нам опять пришлось действовать на пару. Шейх упирался, и я никак не мог извлечь его. Тогда мне пришлось запрыгнуть в кузов и пугнуть пса, так что он спрыгнул прямо на хозяйку. Признаться, когда я его пугал, у меня возникли кое-какие сомнения — когти и клыки зверюги впечатляли... но, похоже, он больше испугался меня, чем я его. Девушка ждала — его, стоя внизу и вытянув вперед руки, но семьдесят фунтов веса оказались ей не под силу, и она покатилась на землю вместе с Шейхом. Девушка ловко сгруппировалась и успела подхватить конец поводка.

— Все в порядке. Шейх, — мягко произнесла она, поднимаясь.

— Еще раз большое спасибо, — это уже мне. — Надеюсь, мои душевные излияния не слишком вас утомили. Психотерапевты, кажется, называют это катарсисом, да?

— Что-то в этом духе.

— Не хотите заглянуть ко мне? Могу угостить вас риски со льдом, и еще у меня есть гамбургеры.

Говоря, она одновременно отряхивалась. Голос был деланно безразличен, а волнующие глаза смотрели прямо на меня. Что ж, меня явно подвергали проверке. В эту минуту решалось, и вправду ли я славный парень, или один из бесчисленного племени охотников до молоденьких девушек, которые так и кишат повсюду.

— Звучит заманчиво, — ответил я и заметил, что ее глаза немного сузились, — но я вынужден отказаться. Всю ночь не спал, пока гнал сюда через пустыню.

— А где вы остановились?

— В отеле “Риверсайд”.

Чуть помолчав, она спросила:

— А охота вам нравится?

— Очень, — ответил я, — но, насколько мне известно, сейчас не сезон. К тому же, мне пришлось бы получать новую лицензию — моя действительна только в моем штате, — а цены довольно кусачие.

Она пригнулась и погладила пса по вытянутой морде.

— Ему лицензия не нужна, а на кроликов сезон всегда открыт. Во всяком случае, егери меня еще ни разу не останавливали. Поверьте... это захватывающее зрелище. Я могла бы завтра поехать. Хотите составить мне компанию?

— Да, — сказал я. — Только хорошо бы не слишком рано.

— Давайте только поедем на вашем грузовичке, чтобы не разбить на этих жутких дорогах мой заграничный бриллиантик. Я зайду за вами. — Она быстро повернулась и потащила пса в дом. Дверь за ними захлопнулась, и вспыхнул свет. В моем деле быстро осознаешь, что вовсе не обязательно быть красавцем, к которому вдруг может просто так привязаться хорошенькая юная девушка, даже если речь идет только о том, чтобы полюбоваться, как ее пес будет гоняться за луговым коньком.

Я еще раз посмотрел на ее машину. Небольшой спортивный “мерседес” — дамочки обожают такие. Впрочем, модель достаточно роскошная, тысяч на шесть с лишним. Я забрался в свой старенький грузовичок стоимостью долларов в двести — если скупердяй-продавец упрется и не уступит больше, — и покатил к мотелю “Риверсайд”. Перед последним коттеджем я остановился. Я поселился здесь. Приблизившись к коттеджу, я внимательно осмотрел входную дверь. Известные только мне знаки подсказали, что в мое отсутствие никакие незваные гости ко мне не наведывались. Я мысленно посмеялся над собой за то, что принял такие меры предосторожности. В конце концов, я приехал сюда в отпуск. Я вставил ключ в замочную скважину и тут же заметил, что справа в кустах что-то шевелилось. Послышался сдавленный голос:

— Эрик...

Моя рука юркнула в карман и нащупала нож. Хороший ножичек, из Германии, золингеновская сталь. Я привез его с войны — прежний владелец в нем уже не нуждался. Нож, правда, не слишком большой, но вполне надежный. Лезвие запирается в раскрытом положении, так что вы можете не опасаться отхватить себе палец, если острие наткнется на кость при сильном ударе. Все же голос произнес мою кодовую кличку. Я продолжал вращать ключ левой рукой, словно заело замок.

— Назовите себя, — произнес я, не поворачивая головы.

— Пол.

Я ждал. Он должен был назвать начальную фразу пароля, а я, соответственно, — заключительную. Вместо этого он снова застонал.

— Черт возьми, да помогите же мне! Скорее. Я... я давно жду... Я ранен...

Послышалось что-то похожее на предсмертный хрип.

Я не ответил. Меня не раз пытались заманить в ловушку, причем настоящие актеры. Я вытащил нож и осторожно раскрыл его. В наше время кто угодно может разузнать наши кодовые клички. В отличие от паролей, они никогда не меняются. А мои гуманные инстинкты, вроде помощи ближнему, атрофировались много лет назад. Так что я не собирался очертя голову бросаться в кусты, чтобы оказать помощь бестелесному, агонизирующему и незнакомому голосу.

Больше уже никто не говорил и ничего не происходило. Я решил, что достаточно повозился с замком, отомкнул его и вошел. Как и предполагалось, внутри меня никто не ждал. Убедившись в этом, я включил свет, сложил нож, упрятал его в карман, вынул из-за голенища револьвер тридцать восьмого калибра и проверил его. Маленький уродец с отпиленным рылом, облегченный, с алюминиевой рамкой, слишком легкий, чтобы сдержать отдачу от стрельбы крупнокалиберными пулями, в особенности при быстрой стрельбе, но в данный миг я был рад и ему.

Я засек время по часам: семь минут девятого. Выжду еще пятнадцать минут, решил я: достаточно, чтобы они поняли, что я не поддамся на уловку (если это уловка), и достаточно, чтобы они убрались восвояси; но недостаточно, чтобы они успели изменить план и подстроить мне другую ловушку. Если же мой собрат по ремеслу, парнишка, который, по словам Мака, вряд ли сумеет долго у нас продержаться, и впрямь лежит там в кустах, раненный, то тем хуже для него — раз он не назвал пароль, то будет теперь ждать, пока я не сделаю все, как положено.

Чувство взаимовыручки у нас вытравлено. Мы гордимся тем, что ни один из нас не провалил операцию ради того, чтобы помочь раненому товарищу. И инструкции на этот счет крайне жестки. Сейчас, правда, я не выполнял задания, но все шло к тому, что скоро меня пошлют на новое дело, и я не собирался рисковать своей шкурой.

Вместе с ключами от коттеджа мне всучили кипу всяких проспектов и прочей бесплатной ерунды. Я устроился на кровати, держа револьвер наготове, и начал перелистывать проспекты. В одном из них перечислялись мотели, принадлежащие данной компании, которая раскинула свои сети почти во всех штатах к западу от Миссисипи. Потом следовал перечень тех мест в Рино, где можно перекусить, потом — карта-схема городка и наставление для неопытного туриста о том, как вести себя в игорных заведениях, чтобы с наибольшим наслаждением проиграть свои денежки.

В общей куче оказался также свежий выпуск местной ежедневной газеты. Я заставил себя просмотреть ее, не слишком часто поглядывая на часы. Весь мир, как всегда, разваливался на части. Местные политиканы высказывались крайне непонятно и загадочно, как всегда бывает там, где вы никого не знаете. Какого-то парня ограбили прямо на улице.

Кража со взломом в частном доме. Лаборант одного из правительственных учреждений — я вспомнил загадочные строения, расположенные вдоль дороги, — умер, получив огромную дозу радиации, после того, как взорвалось нечто, что не должно было взрываться.

Женщина с ребенком погибла в аварии после лобового столкновения легковушки с грузовиком. Водитель грузовика отделался легким испугом. Так обычно и случается — это одна из причин, почему я приобрел свою старенькую и увесистую развалюху на высокой подвеске вместо того, чтобы щеголять на одной из модных приземистых моделей...

Я встал и посмотрел на дверь. За истекшие пятнадцать минут не раздалось ни звука. Что ж, если за мной и впрямь охотятся, то они своего дождутся, все равно — теперь или час спустя. Я вышел за дверь с револьвером на изготовку. Воздух снаружи был потеплее, чем в моей комнате с кондиционером. Ничего не случилось. Я залез в грузовичок и отъехал. Никто меня не преследовал.

Убедившись в этом, я остановился у ближайшего телефона-автомата и назвал телефонистке номер в Вашингтоне, по которому предписывалось звонить только в случае крайней необходимости. Девушка, которая сняла трубку, хотела немедленно соединить меня с Маком, но я попросил ее не спешить.

— Выходил ли на связь Пол в последнее время? — спросил я. — Или он задержался с очередным сообщением?

— У него нет фиксированного времени связи. В последний раз он звонил позавчера.

— Возможно, мне понадобится врач, который умеет держать язык за зубами, — сказал я. — Есть такой в Рино?

— Одну минуту.

Я услышал, как шуршат бумажки в двух тысячах миль от Рино.

— Да, доктор Дицингер. Мы никогда с ним не работали, но другие службы использовали его и остались удовлетворены. Предупредить его?

— Да, пожалуйста. Она назвала мне адрес.

— Дайте нам несколько минут, чтобы связаться с ним.

— Это еще не точно, — сказал я. — Перезвоните ему утром. Если за ночь ничего не случится, то пусть он выбросит это дело из головы. Если же ему придется кого-то лечить, то передайте шефу, что опыт подхватил падающее знамя из ослабевших рук юности. Как будто он сам заранее не знал, что так случится.

— Извините, сэр. Я не поняла. Повторите, пожалуйста.

— Ерунда, куколка. Передайте только, что если юный Пол выбудет из игры, что весьма вероятно, то я его заменю. Правда, в таком случае нужно, чтобы сюда срочно направили еще одного человека. Пусть держится наготове, но не вступает со мной в контакт, пока я сам не скажу. Тут и так уже кустарники кишат ползающими героями; менеджер мотеля поднимет свинячий визг. И еще один вопрос.

— Да, сэр?

— Пол сумел опознать своего подопечного? Вновь зашуршали бумаги.

— Да, сэр. Это как раз в его последнем донесении. Цитирую: “Докладываю, что опознал Мартелла в человеке, скрывающемся под фамилией Фенн и состоящем на службе у Сальваторе Фредериччи, он же Солли Фредерико, он же Большой Сол Фредерикс, местный король наркобизнеса, а также...”

— Наркобизнеса, вот как? — перебил я. — Что-то многие в него ударились. Рицци тоже им промышлял. Интересно, зачем Мартеллу... Ладно, это неважно. Если Пол опознал его, то почему ничего не предпринял? Для чего мы бережем Мартелла — для чьего-нибудь дня рождения или для очередной годовщины русской революции?

— Передо мной лежат инструкции для Пола. — Снова шуршание. — Вот: “Не предпринимать никаких мер, пока не выясните, какое задание выполняет субъект”.

Ясное дело — Мака распирает любопытство выяснить, почему суперагент такого класса вот уже семь лет маскируется под дешевого гангстера, но его любопытство может стоить жизни многим людям. Или уже стоило.

— Хорошо, — сказал я. — Передайте, что я перезвоню, когда узнаю что-нибудь стоящее.

— Да, сэр.

Голос у нее был довольно приятный, но сейчас мне было не до приятных голосов и не до девушек, которым они принадлежали. Я повесил трубку и вернулся в мотель. Зря я договорился насчет врача. Пол и в самом деле лежал в кустах, но ни один врач на свете не смог бы ему помочь. Беднягу избили до смерти или до такого состояния, откуда до смерти уже было рукой подать. Даже в темноте зрелище было не из приятных. Как всегда.

Я присел на корточки рядом с телом. Насколько я мог судить, при жизни Пол был блондином лет двадцати, возможно, одним из тех, кто проходил подготовку вместе со мной в прошлом году. Когда я отправился на задание, никому из них еще не присвоили кодовую кличку. Мне показалось, что я его узнал, но не был уверен, поскольку кто-то очень постарался, чтобы сделать опознание крайне затруднительным. Впрочем, сейчас это уже не имело значения.

Дождавшись, когда вокруг не было ни души, я выволок труп из кустов и погрузил в свой грузовичок. Потом повез его прямиком к доктору Дицингеру. Изобразил величайшее изумление, когда врач сказал, что мой юный друг уже мертв. Совладав с нервами, я попросил доктора Дицингера запросить у Вашингтона дальнейших распоряжений, после чего убрался вместе со своим горем.

Глава 8

На обратном пути, пересекая мост через Траки-Ривер, я притормозил. У меня не было особых сомнений насчет того, каким образом Пол добрался до мотеля: его одежда была насквозь мокрой. Должно быть, его сбросили в реку где-то выше по течению. Как он сумел в подобном состоянии, израненный, истекающий кровью, умирающий, доползти до моего коттеджа — одному Богу известно.

Другой вопрос: зачем ему это понадобилось? Возможно, конечно, что он стремился донести до меня какие-то сверхважные сведения. Либо, с не меньшей вероятностью — хотел просто умереть у меня на руках.

Вскоре я подъехал к мотелю и оставил машину на привычном месте. Войдя в коттедж, я плеснул в стакан виски из пластмассовой фляжки, которую достал из чемодана. В ушах звенел голос: “Черт возьми, да помогите же мне! Я ранен...” Ладно, ничего не поделаешь. Голоса я слышал и прежде. Как-нибудь переживу еще один. Но виски я, тем не менее, выпил. Потом разделся и залез под душ. Как только моя рука потянулась к крану, в дверь позвонили.

Я вздохнул. Вышел в комнату и набросил халат, револьвер засунул в карман. Потом подошел к входной двери и рывком распахнул ее. Возможно, они каким-то образом проследили Пола и теперь явились свести счеты со мной. Мне надоело быть осторожным. Достаточно я уже поосторожничал за этот вечер. К черту. Пристрелю хоть одного, прежде чем они со мной покончат.

Афганская борзая, перед носом которой внезапно распахнулась дверь, в ужасе отпрянула, увлекая за собой хозяйку. Да, песик довольно впечатлительный, подумал я.

— Стой же, Шейх! — недовольно одернула своего любимца юная представительница семейства Фредериксов. Потом обратилась ко мне:

— Подождите, я сейчас его привяжу. Я еще не успел привыкнуть к мысли, что мне не придется дорого продавать свою жизнь, по меньшей мере, сейчас.

— Ему нужна специальная мачта, — буркнул я. — Как для дирижабля.

— Мистер, — процедила девушка, — мне еще простительно так язвить, но уж никак не вам критиковать чужих собак. Черт побери, да вы и с женой-то не смогли справиться.

Она выпрямилась и уставилась на меня.

— Вы, наконец, пригласите меня внутрь?

— А я должен?

Она скорчила рожицу и вошла в коттедж. Я последовал за ней и прикрыл дверь. Девушка уже успела переодеться. Теперь вместо пляжного зеленого костюма на ней было простое белое платье, которое с равным успехом могло стоить десять или сто долларов, хотя скорее, конечно, сто, и белые же туфельки-лодочки на высоких каблуках. Волосы были аккуратно уложены, каждая шпилька на месте. В Довершение всего ее руки были затянуты в белые перчатки — весьма необычно для Рино.

Никаких украшений на девушке не было. Ничто, ни фасон, ни цвет, ни драгоценности не должно было отвлекать зрителя. Взор любого мужчины мог спокойно сосредоточиться только на самой девушке.

— Я согласен, вы прекрасны, — произнес я. — Могу я теперь принять душ?

— Лгунишка, — фыркнула она. — Вовсе я не прекрасна. Но зато я чертовски сексуальна.

— А, так вы уже успели набраться! Она потрясла головой. Потом стянула перчатки, устраиваясь поудобнее.

— Не беспокойтесь, я не пьяна, — ответила она. — Хотя одну рюмашку хлопнула, как только пришла домой... как, впрочем, и вы, судя по этой фляжке. Потом я подумала, что придется опять ужинать в одиночестве, и мне вдруг взгрустнулось. Поэтому я сейчас здесь. Оденьтесь поприличнее. Вы ведете меня ужинать.

Какое-то время я молча разглядывал ее. Если она играла, то была очень, даже очень убедительна.

— Вы забыли еще одно слово, — сказал я. Она на миг нахмурилась.

— Какое?

— Оно начинается на букву “п”.

Она, в свою очередь, уставилась на меня. Что-то происходило в глубине ее странных, зеленых глаз. Она облизнула губы.

— Пожалуйста? — И тут же затараторила. — Пожалуйста! Я просто с ума схожу в этом чертовом пустом доме, где, кроме пса, не с кем словом перекинуться. Я сама заплачу за...

— Стоп! — прервал я. — Снято, как говорят в Голливуде. Присядьте и покурите что-нибудь, если найдете. Я вернусь через пару минут.

Я достал из стенного шкафа брюки и пиджак, вынул из чемодана свежую рубашку, собрал остальное барахло и отправился в ванную.

— Если хотите выпить, то наливайте из фляжки, — выкрикнул я из ванной, вешая халат на крючок. — За льдом придется выйти на улицу, к автомату.

— Господи, что с вами случилось? — послышался ее голос прямо у меня за спиной.

Я только начал надевать трусы. С трудом сдержав порыв ложной скромности, я спокойно завершил начатый процесс и с достоинством повернулся. Она стояла в проеме двери, которую бесшумно отворила.

— А что случилось? — переспросил я. Она молча указала на многочисленные отметины, разбросанные на неприкрытых частях моего тела.

— Ах, вы об этом. Мой джип подорвался в войну на мине, вот и пришлось потом выковыривать всякие железяки из разных мест.

— Железяки? — покачала головой девушка. — Вы хотите сказать — свинец! Уж я-то знаю шрамы от пулевых ранений. У Дюка Логана есть парочка — их видно, когда он снимает рубашку.

— Очень рад за старину Дюка.

— Кто же вы такой, Хелм? — прошептала она. — Зачем вы здесь? Чего вы хотите?

Я шагнул к ней, протянул руку и легонько подтолкнул девушку через порог.

— Я хочу, чтобы вы убрались к черту отсюда и дали мне возможность одеться, — сказал я и тут же понял, что совершил роковую ошибку.

День тянулся бесконечно долго. После случая с Бет в горах я еще пребывал в сентиментальном настроении. Не следовало мне впускать девчушку к себе. Тем более не следовало до нее дотрагиваться.

Теперь же внезапно все изменилось, как это обычно и бывает. И мы оба знали это. Девушка осталась стоять на месте, пожирая меня глазами.

— Вы уверены, что именно этого хотите? — прошептала она. Зеленые глаза уже открыто смеялись надо мной, уж больно нелепо я, должно быть, выглядел, стоя в одних трусах и откровенным желанием во взгляде.

— Милочка, — прохрипел я, — если вы будете так неосторожны, то ваше милое платьице окажется сильно измятым.

— Его не так легко помять, — спокойно ответила она. — Я его поэтому и надела. Впрочем, если вам не нравится, можете его снять.

Она с улыбкой медленно повернулась ко мне спиной, чтобы я расстегнул “молнию”, если осмелюсь. Я решил, что пусть все катится к чертям, но такие ребяческие выходки не по мне. Поэтому я просто схватил девушку в охапку и поволок к ближайшей кровати, на которую бесцеремонно вывалил. Глаза юной Фредерикс негодующе сверкнули из-под выбившихся волос.

— Если это игра, так и скажите, — произнес я. — Я уже слишком стар для сексуальных шуток.

Она облизнула губы, ну совсем по-детски. Потом улыбнулась.

— Для такого никто не стар, — шепнула она.

И вы знаете — она оказалась права.

Глава 9

Мы сидели в большом обеденном зале, расположенном на верхнем этаже гостиницы в Рино. Последнее, правда, в глаза не бросалось. Если бы туда не приходилось добираться на лифте, можно было вообще не догадаться, что ресторан вознесен в поднебесье.

В Европе — другое дело, там можно посидеть на открытой террасе, потягивая коктейль, аперитив или более крепкое зелье, любуясь городскими огнями на фоне отдаленных гор и непринужденно перекидываясь словами на отвлеченные от любви темы — по крайней мере, внешне. Потом посетители чинно перемещаются внутрь, в просторную залу, где усаживаются за необъятный стол под белоснежной скатертью, и официанты, гордящиеся своей работой, подают изысканный ужин... Не подумайте, что я не патриот или завидую иностранцам — нет. Просто кое-чем в Европе хуже, чем у нас в Штатах, а кое в чем европейцы нас превосходят. Например, есть они научились замечательно.

Итак, мы сидели за столиком размером с шину современного малолитражного автомобильчика. В зал ухитрились набить около миллиона таких столиков — легкое преувеличение, конечно, но так казалось с первого взгляда. Во всяком случае, официанты протискивались к клиентам с величайшим трудом. Скорее это походило на процесс фильтрации через мелкопористое сито. Возможно, этими трудностями и объяснялось их не слишком любезное обращение, хотя я „ не исключаю, что они были лишены его изначально.

На сцене в конце зала выступал певец в сопровождении оркестра. Певцом я его назвал просто, чтобы вы поняли, о чем идет речь. Да и к пению издаваемые им звуки можно было отнести с огромной натяжкой. Я перевел взгляд на девушку, что сидела напротив меня.

— Тебе нравится? — полюбопытствовал я. — Он возбуждает в тебе что-нибудь?

— О, да, мой материнский инстинкт, — ответила она. — Я сгораю от желания подхватить его на руки и поменять пеленки, чтобы он перестал плакать.

Просто поразительно, как быстро она сумела восстановить свой прежний облик. Кто бы мог подумать, что каких-то полчаса назад она лежала на смятой постели, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, очаровательное платье задрано выше пояса, волосы в беспорядке разметались по подушке... Теперь же она сидела такая аккуратная и безукоризненная, с таким серьезным и скромным видом, что никто бы и не заподозрил, что эту головку могут посещать греховные мысли. Лишь глаза ее неуловимо изменились, хотя возможно, что мне это и почудилось. Приятно все-таки подумать, что случившееся было девушке не безразлично.

Внезапно она протянула руку в белой перчатке и коснулась моего локтя.

— Об одном прошу, — сказала она. — Не произноси имя Лолита. Обещаешь?

— Я и не собирался...

— Тот парень, с которым я была в Нью-Йорке, без конца называл меня Лолитой, черт бы его побрал! Я от этого тащилась, пока не прочитала Набокова. Жуткая мерзость! Потом я уже давно не ребенок. А лишь потому, что он был на несколько лет старше... И потому, что мы с тобой... Словом, не думай, что тебе можно... Хоть раз назовешь меня Лолитой, и я тут же уйду.

Я задумчиво посмотрел на сцену, где непристойно завывал и дергался неудавшийся Карузо, и произнес:

— Что ж, недурная мысль, если мы уйдем вместе.

— Я хотела, чтобы ты это твердо усвоил, никаких Лолит.

— В таком случае, — предложил я, — скажи мне, как тебя зовут на самом деле.

Она ошарашенно вскинула голову.

— А разве ты не знаешь?

— Знаю только, что твоя фамилия Фредерикс. Больше ничего.

— Мойра, — сказала она. — Балдежное имечко, да?

— Не особенно, — ответил я. — А меня зовут Мэтт.

— Я знаю.

Она оглянулась, точно впервые увидела, где мы находимся. Потом спросила:

— А тебе здесь не нравится, да? Можем пойти в другое место, если хочешь. — В ресторанчик мы пришли, потому что она сама его выбрала...

— Нет, — ответил я. — У меня, видимо, испорченный вкус. В Европе не так шумно, да и места побольше.

— Да, тут тесновато, — согласилась она. — Но готовят вполне пристойно. — Зеленые глаза испытующе переметнулись к моему лицу. — А что ты делал в Европе, Мэтт?

— Так, бизнес.

— А какой бизнес?

Ответил я не сразу. Врать почему-то не хотелось; к тому же никто не поручал мне сейчас играть какую-то роль, а когда начинаешь без подготовки плести небылицы, можешь сам себя загнать в тупик.

Мойра по-прежнему держала меня за локоть.

— Ты ведь государственный агент, верно? — тихо спросила она, не спуская глаз с моего лица.

— Ты имеешь в виду, что не фед ли я? — переспросил я. — Разве я похож на одного из подтянутых и гладковыбритых мальчиков мистера Гувера? Нет, этих ребят подбирают по убеждениям и преданности идеалу. Будь я одним из них, ты бы за миллион лет меня не соблазнила. Я стоял бы, как скала: твердый, нерушимый гранит.

Она рассмеялась.

— Ладно, Мэтт, я больше не буду тебя расспрашивать. Кстати, я вовсе не имела в виду ФБР. Я думала... — Она примолкла и посмотрела на бокал с мартини. Так, во всяком случае, назывался налиток, который мы заказали. Джин, пожалуй, в нем я вправду был, а вот за вермут я бы не поручился.

— Я думала... ты из определенного отдела Налогового управления.

— Нет уж, налогами я никогда не интересовался, — отрезал я.

Мойра нахмурилась и убрала руку.

— Ты так неуклюже увиливаешь, дружок.

— А ты так неуклюже давишь. Почему бы мне не быть просто отставным мужем миссис Логан?

— С твоими-то шрамами? Ха! А как ты встрепенулся, услышав фамилию Фредерикс. И еще... Дело в том...

— В чем? — спросил я, когда она вновь замялась.

— Дело в том, что я пришла к тебе в мотель не только из-за того, что мне было так одиноко. Мне еще было... любопытно.

Ее личико порозовело. Я ухмыльнулся.

— Ты хотела поиграть в Мата-Хари, да?

— Но ведь получилось не так плохо, правда, милый? Ты, конечно, и есть отставной муж, тут никаких сомнений быть не может. Но ты не только экс-муж, ты еще кое-кто.

— Кто?

— Трудно сказать, это особые люди, страшные. — Она уже не улыбалась. — Я достаточно навидалась их на своем веку. Иногда кажется, что всю жизнь за моим папочкой кто-то шпионил. Добрая половина из них, нет — скорее процентов девяносто, только и мечтали, чтобы их подкупили. Остальные были такими убежденными — спасители человечества, — что меня просто мутило. Ублюдки! Но и тех и других я чую за милю. Тебя же, киска, я никак не раскушу. Ты не алчен, и никакой там убежденности у тебя нет и в помине. Никак не возьму в толк, что за игру ты ведешь.

Чуть помолчав, я спросил:

— Ты любишь отца, Мойра?

— Я его ненавижу, — без секундного промедления ответила она. — Он поместил мою мать в... частное заведение, так его можно назвать. Видел бы ты это заведение! А ведь, возможно, ее можно было вылечить — многих алкоголиков излечивают. Он же не пожелал возиться. Думаю, он просто не хотел, чтобы на званых вечерах гости смотрели, как она пьет один только томатный сок, и судачили, что жена Сола Фредерикса была когда-то безнадежной алкоголичкой. Но, в любом случае, красоту она давно утратила, а отец любит окружать себя куколками. Вот он и убрал ее с глаз долой в тихое местечко, где можно упиться до смерти, никого не тревожа. Это еще не случилось, но, по-моему, она еще не долго протянет.

Мойра внимательно посмотрела на меня.

— Вот ответ на твой вопрос. Но если ты пытаешься узнать именно то, что я имею в виду... Не заблуждайся на сей счет, Мэтт. Я его не выбирала, и он меня не выбирал, но он мой отец, и тут ничего не изменишь. Понимаешь?

— Да, — ответил я. — Прекрасно понимаю.

— Звучит, конечно, сентиментально, — продолжила она. — В наши дни, если твой лучший друг окажется красным, или шпионом, или еще чем-то в этом роде, принято донести на него; таков теперь долг перед обществом, и всем наплевать на дружбу, верность и прочую муру... прежде за это отдавали жизни, а теперь это мура. А что до семейных уз, так я посещала колледж и все теперь знаю. Знаю, например, что сын вправе замахнуться топором на родителей. Ребеночек просто выпускает пары, освобождается от зажимов — милая крошка. Но беда в том, Мэтт, что? гражданин из меня фиговый; не ощущаю я никакого долга перед обществом. Я самая простая и обычная! провинциальная девушка, а мой отец — все-таки мой отец. Пусть он и последний сукин сын, но он мой отец!

Она глубоко вздохнула.

— Я хочу сказать, что...

— Ладно, детка, — прервал я. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Что бы ни случилось, я не обращусь к тебе за помощью. И мне никакого дела нет до твоего папаши. Честное индейское.

Она пропустила мои слова мимо ушей.

— Я хочу сказать, что ты, возможно, прекрасный, малый и думаешь, что спасаешь страну, но я никогда не стану Иудой. Ни для кого!

— Ваше сообщение принято, — отрапортовал я. — Допивай мартини; надеюсь, больше никогда не доведи отведать такое.

Она промолчала. Потом сказала:

— Мэтт!

— Что?

— Пару недель назад я возвращалась из Мексики. На границе меня остановили. Обычно это простая формальность. Ты только говоришь, что ничего особенного не везешь, кроме какого-нибудь дешевого спиртного, и тебя отсылают к окошку, чтобы уплатить этот дурацкий грабительский налог в пользу штата Техас. На этом все заканчивается. На сей раз они словно с цепи сорвались. Машину разве что по винтикам не разобрали. Я даже думала, что меня заставят раздеться, но, видно, они искали что-то более крупного размера. Когда я рассказала отцу, он так раскипятился, что я боялась — он лопнет от злости.

— Ну и что? — Мойра посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

— Неужто не ясно? Они же наверняка искали наркотики! — Воцарилось молчание. Официант воспользовался этим, чтобы, заехав локтем мне в лицо, поставить перед девушкой блюдо. Потом он воткнул локоть в лицо Мойре, чтобы обслужить меня. После чего отчалил, гордясь, что обслужил нас в правильном порядке.

— Не так ли? — спросила Мойра. — Папаша перепробовал уже все на свете; рано или поздно он должен был до этого докатиться. Таможенники наверняка искали наркотики и, должно быть, подозревали, что меня используют для перевозки.

Она замолчала. Я тоже молчал.

— Что ты об этом думаешь? — спросила она наконец.

— Ты же просто гадаешь, — ответил я. — Чем я могу тебе помочь?

— Ты прав, — вздохнула она. — Ничем. Но боюсь, что я тоже права. Тогда понятно, почему Дюк Логан ушел от него. Дюк всегда говорил, что готов охранять любого, кто платит, но только не тогда, когда дело касается наркобизнеса или проституции. Тут он четко пасовал.

— Славный старый Дюк, — покачал головой я.

— Не смейся!

— Я никогда не доверял моралистам, — ответил я — Я знаю добрую дюжину заядлых рыболовов, которые таскают на леске лосося, пока крючок не разорвет тому все внутренности, но тем не менее, искренне гордятся, что за всю жизнь никого не подстрелили. Другой тип охотится на птиц — уток, гусей, куропаток, голубей, — но мнит себя добропорядочным за то, что не прикончил ни одного оленя или лося. Наоборот, я знаю охотника на оленей, который убивает оленей каждый год, но он не может поехать в Африку и застрелить слона, потому что считает это злодейством. Каждый из них не может переступить какую-то черту.

Она изучающе посмотрела на меня, потом сказала:

— А ты, Мэтт? Через какую черту не можешь переступить ты?

— О, со мной все просто, малышка, — ответил я. — Я свободен от предрассудков.

— Мы говорили о наркотиках, — напомнила она.

— Это ты говорила о наркотиках.

— Мерзкое занятие, да? Я передернул плечами.

— Никогда не стремился помогать людям спасаться от самих себя, но некоторым это, видно, доставляет удовольствие.

— Занятная ты личность, — констатировала Мойра. — Ты должен был прочитать мне нотацию о вреде наркомании, о всей гнусности торговцев наркотиками, о моем долге.

— Это я-то еще должен заботиться о твоем чувстве долга? — возмутился я. — Как будто у меня собственных забот мало.

— Ну и что? — спросила она. — Я же в этом ни черта не смыслю. Потом меня кое-что тревожит. Пожалуй, я тебе признаюсь. Хотя, быть может, и не стоит.

— Сперва подумай, — предупредил я.

Она рассмеялась, может, чуть-чуть деланно.

— Смотри, не перестарайся. Кажется, англичане придумали этот метод, да? Притвориться, что предмет разговора абсолютно не интересен, и собеседник тут же готов выложить всю подноготную. Особенно если перед этим поваляться с ним в постели.

— Не стоит шутить на эту тему, — попросил я. — Думать тебе, конечно, не возбраняется, но лучше держи такие мысли при себе. Иначе можно все испортить.

Глаза Мойры немного расширились.

— Да, ты прав, — промолвила она, помолчав немного. — Я все донимаю. Извини. Ты и в самом деле славный парень, да?

— Да, но только ты на это не полагайся.

— Черт побери, ну надо ведь хоть на что-то полагаться в этой жизни. В противном случае — как вообще жить? Дело в том, что меня очень беспокоит один человек, Мэтт. Он работает у отца, и я его очень боюсь. Он похож... пожалуй, он чем-то похож на тебя. То есть он ниже ростом дюймов на пять, у него темные волосы, и я бы ни за что не согласилась остаться с ним наедине, но у него то же самое...

— Что “то же самое”? Она нахмурила брови.

— Не знаю. Если как следует подумать, то никакого сходства и в помине нет, но... Какое-то шестое чувство подсказывает, что он чем-то сродни тебе. И Дюку Логану. Держу пари, что у него тоже где-то есть шрамы от пулевых ранений. Будь с ним поосторожнее.

Она снова прикоснулась к моей руке.

— Видишь, все-таки я немножко тебе подыгрываю, да?

Глава 10

Закончив ужин, мы обошли местные игорные заведения. Мойра обожала рулетку, что было в самый раз для моей простецкой натуры. Я никогда не понимал игроков, предпочитающих более сложные способы избавления от лишних денег. Кстати, я вообще не умею извлекать удовольствие из игр, в которых математическая вероятность выигрыша явно не в мою пользу — а это почти все азартные игры. Несколько раз я, правда, сыграл, чтобы убедиться, что точно не стану сегодня миллионером; потом же я просто следовал по пятам за Мойрой и смотрел, как она проматывает денежки.

Деньги ее меня, конечно, не волновали, но вот неумеренное потребление спиртного несколько встревожило: кто знает, сколько алкоголя может вынести такой юный девичий организм. Меня так и подмывало попросить Мойру, чтобы она не увлекалась, но чутье подсказывало, что она только и ждет удобного случая, чтобы напуститься на меня: я, мол, не ее строгий папаша и нечего совать нос в чужие дела. Уж такие они ранимые в этом возрасте. Так что я не раскрывал Рта и старался пить в два раза меньше, чтобы хотя бы один из нас сумел найти обратную дорогу, когда придет время. Впрочем, до этого еще явно было далеко.

— Мэтт! — вдруг позвала она, когда уже забрезжил рассвет.

— Что, детка?

— Там, у колонны. Мужчина в темном костюме. Так и думала, что нарвемся на него, если будем так долго здесь околачиваться.

Я не стал торопиться. Небрежно подхватил ее — “белую сумочку” достал из нее сигарету и серебряную зажигалку с инициалами “М.Ф.” — Мойра Фредерикс. Закурил, потом вынул сигарету изо рта и поднес к губам Мойры.

— Спасибо, милый, — сказала она. — Ты видишь его? Я успела разглядеть его через зеркальце в отвороте сумочки.

— Да.

— Это он.

Она могла ничего не говорить. Я смотрел на Мартелла. Как обычно, снимок и описание довольно смутно соответствовали оригиналу. Передо мной был мужчина с пышными черными лоснящимися волосами, зачесанными назад с крупного лба, с широким ртом, пухлыми сексуальными губами — я тут же вспомнил его слабость к женщинам, которая стоила ему двух служебных взысканий.

“Тех, кто работает на преступную организацию, — говорил Мак, — именуют стервятниками... устранители — очень удачный термин”. Сейчас Мартелл играет сразу обе роли, что, на мой взгляд, лишний раз подтверждало, что особой разницы между нами нет.

Судя по топорщившемуся под мышкой пиджаку, Мартелл носил пистолет с собой, что вполне соответствовало образу телохранителя Фредерикса. Если верить досье, обращался он с пистолетами виртуозно. Впрочем, какая разница — в нашем деле редко выясняют отношения лицом к лицу. Когда он будет вынужден направить на меня пистолет, у него либо будет предостаточно времени, либо не будет совсем.

— Очень привлекательная личность, — прокомментировал я, закрывая сумочку. Признаться, я внутренне поежился при этом, поскольку стоял спиной к Мартеллу. Я уже пожалел, что оставил револьвер в мотеле. Против человека, обращающегося с пистолетом так, как Мартелл, есть только один козырь — другой пистолет. К сожалению, в Европе это искусство не так развито, как у нас — почему-то там принято думать о пистолетах как о портативных винтовках. Иногда — страшно подумать! — их даже изготавливают со складными прикладами. В Европе отсутствуют такие славные традиции пистолетного дела, как у нас. Но Мартелл безусловно достаточно вжился в роль гангстера, чтобы обзавестись нормальным оружием.

— Сколько он уже работает у твоего отца? — осведомился я.

— Не знаю. Кажется, не очень долго. Хотя он уже был, когда я вернулась из... Не пытай меня, Мэтт. Я показала его тебе только потому... потому, что он меня пугает.

— Знаю, — ответил я. — Он напоминает тебе меня. А это и мертвого напугает. Мойра скорчила рожицу.

— Принеси мне еще стаканчик, милый, — попросила она. Я заколебался. Да, голос ее не дрожал, но выпила она очень много и в глазах появилась поволока. С другой стороны. Мойра не была ни моей дочкой, ни женой, и я даже не был уверен, мог ли считать ее своей девушкой. Поэтому отправился к стойке бара и заказал ей выпивку, отметив по пути, что Мартелл уже исчез. Интересно, узнал ли он меня. Вряд ли, конечно, если только не имел на мой счет особых инструкций. Если где-то и успели завести на меня досье, то оно было довольно скудным. Ведь еще и года не прошло с тех пор, как я вернулся. А Мартелл уже давно не имел доступа к основной картотеке. Конечно, он внимательно разглядел меня — должен же Фенн, телохранитель Фредерикса, знать, кто ухлестывает за дочерью босса...

Когда я вернулся, Мойра уже отошла от игрального стола и ждала меня возле комнатной пальмы.

— Спасибо, — сказала девушка, потом поднесла стакан ко рту и пригубила. Затем улыбнулась и выплеснула содержимое на пальму.

— Ладно, милый, — кивнула она, — на сегодня хватит. Можешь не волноваться.

— А зачем ты это сделала? — полюбопытствовал я.

— Умные книжки уверяют, что алкоголизм наследуется, а я время от времени это проверяю... особенно с тех пор, как окончательно выяснила, что мой обожаемый папочка промышляет наркотиками.

— Я никогда не говорил...

Она пропустила мои слова мимо ушей.

— Или я возвожу на него напраслину? Быть может, он только дает указания, а сам к этому зелью не прикасается... не хочет замарать свои холеные наманикюренные ручки. В таком случае, конечно, это меняет дело. Это просто замечательно!

Она заметно качнулась, выпрямилась, потом продолжила уже совершенно другим тоном:

— О, черт, кажется, я все-таки наклюкалась. Я выгляжу, как пугало, да?

— Нет, но расческа не помешала бы.

Мойра потянулась к растрепавшейся шевелюре.

— Чертова грива, совсем не слушается. Я вернусь через минутку. Подожди меня, чтобы вынести тело и оживить его черным кофе.

Она взяла меня за запястье и посмотрела на циферблат наручных часов.

— Господи, да уже завтракать пора! Ой, даже тошно подумать о еде!

Мы приехали сюда на моем грузовичке. Хотя он и уступал в благородстве ее “мерседесу”. Шейху в нем было гораздо удобнее. Мысль о том, что я не разделяю ее восторга по поводу того, что Шейху будет удобно среди моих постельных и походных принадлежностей, явно не приходила в голову Мойры. Когда она вернулась, второй раз за сегодняшний вечер поправив разлохматившиеся волосы, мы спустились на лифте, вышли на стоянку и забрались в грузовичок.

— Где ты хочешь пить кофе? — поинтересовался я. Она на миг призадумалась. Потом спросила:

— А у тебя в кузове есть кофе? И походная плита?

— Да. Есть даже вода, — ответил я. — Но ты, по-моему, одета не для пикника. Мойра устало привалилась ко мне.

— Что-то ты только и беспокоишься о моем платье, — сонно пробормотала она, потом мечтательно хмыкнула. — Ладно, сверни направо и езжай прямо. Я скажу, куда ехать дальше...

Переход от бурлящего ночного Рино к безмолвной темной пустыне поразил своей внезапностью. Я не успел и глазом моргнуть, как грузовичок уже катил посреди унылого однообразного ландшафта, словно по поверхности Луны или Марса, едва освещаемой просыпающимся на востоке светилом. Следуя указаниям Мойры, я свернул на грунтовую дорогу, исчезающую вдалеке у неясных пологих холмов. Когда уже ничто вокруг не напоминало о малейших признаках цивилизации, я остановил грузовичок, заглушил мотор и выключил фары.

Особой влюбленности я не ощущал, но элементарная вежливость диктовала необходимость хотя бы поцеловать даму, так что я потянулся к своей спутнице. Мойра, однако, отстранилась и покачала головой.

— Это Фенн, да? — спросила она. Я едва различал ее чуть светлеющее в полумраке лицо и устремленные на меня глаза.

— Что Фенн?

— Мужчина, которого я тебе указала. Это Джек Фенн. Ведь это он тебе нужен, да?

— Не лезь не в свое дело. Мойра, — посоветовал я.

— Ты сказал, что тебе нет никакого дела до моего отца, и я поверила тебе. Значит, ты охотишься за Фенном. Поэтому я и показала его тебе. Кстати, милый, ты лишь совсем немножко выдал себя. Совсем чуть-чуть. — Она облизнула губы. — Мне было... немного страшно следить за тобой. Ты вдруг стал похож на ястреба или какую-то другую хищную птицу.

Внезапно она свалилась ко мне в объятия, зарыв голову у меня на груди.

— Господи, почему мы не можем быть самыми нормальными людьми, с нормальными родителями? Почему все так гнусно? За что? Пусть тебе и вправду нет дела до моего отца... Но если вдруг ваши пути пересекутся...

Да, черт возьми, девчушка рассуждала совершенно трезво. Она то и дело ухитрялась попадать в самую точку. Я знавал немало профессионалов, которые потратили бы добрую неделю на то, чтобы выжать из меня столько сведений, сколько она выкачала за один лишь вечер. И самое забавное — чем больше она выведывала, тем сильнее я убеждался, что она именно такая, какой казалась. Какая-то детская наивность и непосредственность в расспросах Мойры заставили меня поверить, что все мои подозрения на ее счет были необоснованны.

Вдруг она выпрямилась и уставилась в ветровое стекло.

— Что случилось?

— Кролик! — проговорила она. — Смотри! Я взглянул в указанном направлении и заметил лугового кролика, суетившегося в редком кустарничке. Хотя солнце еще не взошло, уже было достаточно светло. Мойра высвободилась из моих объятий и потянулась к ручке дверцы.

— Что... — только успел произнести я.

— Я же обещала утром показать тебе кое-что, помнишь? У тебя есть бинокль? Давай его быстрей сюда, пока я вытащу собаку.

Вулкан, а не девушка! Покопавшись за спинкой сиденья, я нащупал военный бинокль с семикратным увеличением — из Европы я привез более компактный новехонький “ляйц”, но он существенно уступал в мощи своему допотопному и громоздкому предку. Когда я спрыгнул на землю, Мойра уже извлекла Шейха наружу — ценой нескольких отпечатков грязных лап на платье. Пока девушка отряхивалась, пес лениво потянулся, являя собой довольно нелепое зрелище: костлявый зад, устремленный в небо, и длиннющее тело, выгнутое, словно лук Робин Гуда.

— Пойдем, — позвала Мойра. — Посмотрим, поймает ли он кролика.

Вид у нашей процессии был, должно быть, презабавный. Мойра возглавляла шествие в туфлях на высоких каблуках, ведя на поводке совершенно несуразного пса. Я осторожно ступал следом в мокасинах, держа в руках зачехленный бинокль. Не знаю, спугнули ли мы того самого кролика, — кстати, на самом деле это зайцы, а не кролики, — но вдруг впереди что-то хлопнуло и из травы взметнулась серая тень. Мойра быстро присела и отстегнула поводок. Потом обняла и тут же отпустила пса.

— Взять его. Шейх! — выдохнула она. — Возьми его, собачка!

Афган, похоже, и ухом не повел. Улепетывающий со всех ног кролик вовсе не интересовал его. Пес немного постегал, принюхиваясь. Зачем он это сделал, ума не приложу, ведь афганы, как я считал, преследуют добычу, полагаясь на зрение, а не на обоняние. Может, никто не объяснил ему это...

В следующее мгновение Шейх плавно снялся с места и припустил вдогонку за кроликом. Набирал скорость он как-то незаметно, как отходящий от станции поезд, однако в считанные секунды он исчез из вида за ближайшим пригорком.

— Сюда! — позвала Мойра. — Вон на тот холм! Оттуда, я надеюсь, будет видно.

Мы потащились наверх. Ходить по невадским пустыням — а может и по другим тоже, не знаю — довольно колко. То и дело острые колючки впивались мне в ступни, прокалывая насквозь тонкие подошвы кожаных мокасин. Каково приходилось Мойре в ее чисто символических туфельках, мне даже думать не хотелось. Когда мы, порядком запыхавшись, вскарабкались на вершину холма и огляделись, то никого не увидели.

— Дай-ка мне, — сказала Мойра, забирая у меня бинокль.

— Вон он! — торжествующе заявила она несколько секунд спустя и вернула мне бинокль. — Там, где сухое русло реки...

Пес и в самом деле был там. Просто мне и в голову не пришло искать его так далеко. Невооруженным взглядом казалось, что он едва движется. Когда же я поднес к глазам бинокль, у меня просто дух перехватило. Вам приходилось слышать рассказы о красоте бега оленя? Это и впрямь захватывающее зрелище: взрывная мощь, переливающиеся мышцы. Но афган мчался с такой скоростью, которая ни одному оленю и не снилась; он скорее не бежал, а стлался и при этом, похоже, не тратил ни малейших усилий.

— Он еще не разогнался, как следует, — послышался рядом со мной голос Мойры. — Эти борзые могут делать шестьдесят миль в час. Сейчас он припустит по-настоящему... Во! Он взялся за дело. Смотри!

Я даже забыл о ее присутствии. Потом спохватился и протянул бинокль.

— Нет-нет, смотри сам. Я уже не раз видела это. Я пока сяду и попробую выковырять из ступней иголки. Скажи, когда он прикончит кролика.

Я перевел бинокль на кролика. Бедняга улепетывал со всех ног, верно, сознавая, что ему пришел конец. А за ним безмолвно неслась удлиненная серая смерть с вытянутой мордой и прижатыми ушами. Через мгновение все было кончено: один щелчок челюстей, резкий взмах головы — и все... Я перевел дух и отвернулся.

Мойра посмотрела на меня.

— Поймал?

— Да. Ужас! Она улыбнулась.

— Я же обещала, что ты не пожалеешь. — Ее лицо вдруг посерьезнело. — Вообще это и в самом деле ужасно, но ведь именно для этого и созданы афганские борзые. Там, у себя, они охотятся на газелей, но у нас-то газелей нет, верно? Как же ему запретить? В конце концов, он больше ни на что не годен.

Она натянула на ноги свои игрушечные туфельки.

— Пойдем к машине. Шейх еще там задержится. Можешь пока сварить кофе. — Есть она не захотела. Я вытащил из кузова матрас и разложил на песке, чтобы Мойра посидела, пока я колдую над портативной плитой. Потом мы потягивали кофе и следили за солнцем, медленно выплывающим из-за горизонта.

— А ведь ты ее до сих пор любишь, да? — внезапно спросила Мойра. И тут же добавила: — Не притворяйся дурачком. Ты прекрасно понял, кого я имею в виду. Я видела, как ты смотрел на нее там, на ранчо. На свою холодную принцессу.

— Она вовсе...

Я вовремя спохватился.

— Вовсе не холодная? — звонко расхохоталась Мойра. — Скажи это кому-нибудь другому, крошка. Я знаю этих изысканных дамочек, которые ценят то, что у них между ног, дороже золота и охраняют, как частный пляж.

Я не собирался обсуждать с ней сексуальные привычки Бет.

— Она очень даже славный человек, Мойра, — сказал я.

— Естественно, — мотнула головой девушка. — Беда только в том, что я терпеть не могу славных людей.

— Особенно после того, как они тебя вышвыривают пинком под зад, — мстительно добавил я. Мойра хотела было вступить в перепалку, но потом вдруг передумала и ухмыльнулась:

— Что ж, может, я и в самом деле необъективна к ней. Она вздохнула и прильнула ко мне.

— А здесь здорово. Хорошо бы нам никогда не возвращаться туда.

Интересно, сколько женщин говорили такие слова своим любовникам. Чуть помолчав, она добавила:

— Впрочем, ты вовсе не обязан говорить, что любишь меня. Мне нужно знать лишь одно... ты ведь будешь со мной нежен, да? Насколько... насколько позволят обстоятельства?

На эту тему мне тоже не очень хотелось распространяться. Поэтому я буркнул, довольно грубовато:

— Ты имеешь в виду — прямо сейчас? — Она испуганно взглянула на меня. Даже слегка зарделась. Потом рассмеялась.

— Нет, я совсем не то имела в виду, крошка, но раз ты настаиваешь...

Шейх отсутствовал достаточно долго. Мы уже отряхивались и приводили себя в благопристойный вид, когда он притрусил к грузовичку, улыбаясь до ушей, и сел, позволив Мойре взять его на поводок. Девушка намочила тряпку и протерла ему морду — запекшаяся вокруг пасти кровь могла напугать излишне впечатлительных соседей. Потом мы пустились в обратный путь.

Я подвез Мойру к мотелю, где она оставила “мерседес”. На стоянке мы сопровождали ее с двух сторон — Шейх и я. Да, пес был настоящей грозой для кроликов, но люди, похоже, его совсем не интересовали. Даже не подал никакого сигнала тревоги. Охранник из него был никудышный. Должно быть, он даже не подозревал об их присутствии, пока они не набросились на меня из-за куста, и даже тогда он решил, что это его не касается. Кто знает, может, он был прав.

Глава 11

Когда на тебя нападают вот так, исподтишка, нападающие никогда не ожидают, что жертва готова к отпору; если же вы не теряете времени даром и решительно вступаете в бой, то обычно успеваете расправиться с ближайшим противником, прежде чем он сообразит, в чем дело. Тогда второй — обычно они действуют на пару, поскольку одиночке рискованно доверять такое ответственное дело — как правило, пускается наутек, и вы можете сами решать, догонять ли его или позволить унести ноги.

Засаду я учуял сразу. Я же давно привык полагаться на собственные пять чувств больше, чем на сторожевых собак. Беда этих горе-налетчиков была только в том, что работали они на редкость неуклюже — явно новички в своем деле. Должно быть, Фенн посчитал меня недостойным своего внимания — если, конечно, Фенн их подослал. Возможно, он просто доложил Фредериксу, что некий долговязый и потертый развратник пристает к его дочери, а разгневанный папаша уже сам послал на расправу со мной первую подвернувшуюся уличную шваль.

Я решил рискнуть и положиться на то, что подосланные головорезы не откроют пальбу. Я надеялся, что их прислали передать мне приглашение заглянуть в гости; уважив просьбу, я надеялся выведать что-нибудь интересное. С другой стороны, из меня могли запросто сделать отбивную — я еще не забыл, какая участь постигла Пола. В целом же, я прикинул, худшее, что меня ждет, — это более или менее удачная попытка оглушить. Тут риск был достаточно серьезный: нынешнее поколение так насмотрелось по телевизору, как людей бьют по голове без пагубных последствий, что вполне способно переоценить прочность человеческого черепа.

Я пережил несколько весьма неприятных секунд, пока они подкрадывались сзади. Сами-то они, должно быть, искренне считали, что ступают бесшумно, как кошки... Я, словно ни в чем не бывало, продолжал преспокойно вышагивать рядом с Мойрой. Перед ее машиной мы остановились. Она что-то сказала — не помню, что именно. Возможно, я ее даже не слушал. Мой затылок противно ныл в ожидании сильного удара.

В следующий миг один из головорезов вонзил мне в поясницу ствол пистолета, а второй скакнул вперед и принялся размахивать у меня перед носом длинным ножом с узким выбрасывающимся лезвием. Это выглядело настолько наивно, что я им даже посочувствовал. В один прекрасный день бедолаги нарвутся на парня, который не захочет им подыгрывать, и тогда от них мало что останется.

— Не двигайся, гад! — угрожающе выкрикнул субъект с ножом. — Прикрой меня. Тони!

Тони держал меня на мушке, пока его напарник сложил и спрятал свой хирургический инструмент и затем обыскал меня настолько тщательно, что даже не обнаружил маленький золингеновский ножичек в кармане моих брюк. Что ж, молодо-зелено. Глядишь, и научится уму-разуму, если проживет достаточно долго, хотя последнее представлялось мне маловероятным, да и не очень желательным.

— Осторожно! — раздался у меня из-за спины голос Тони, и Стилет поспешно обернулся. Как раз вовремя, чтобы получить весьма чувствительный удар по носу, нанесенный изящной белой сумочкой. Пострадавший, потерев ушибленный нос, гневно шагнул к Мойре. Девушка сжала кулачки и приготовилась отразить нападение, ощетинившись, как дикая кошка. Наверно, в детстве она была настоящим сорванцом, невольно подумал я.

— Эй, Рики, полегче, — прогудел тот же голос. — Если тронешь ее хоть пальцем, босс с тебя три шкуры спустит!

— Взять его. Шейх! — крикнула вдруг Мойра. — Фас! Фас! Разорви их, малыш! Выпотроши их наизнанку!

Рики-Нож отпрянул, испуганно глядя на афгана. Тот лениво разинул пасть, обнажив огромные, ослепительно белые клыки; Рики отступил еще на шаг и потянулся в карман за ножом. Пес перестал зевать и озадаченно посмотрел на хозяйку: ведь даже дураку ясно, что никаких кроликов поблизости и в помине нет.

Рики захохотал, но с опозданием — собака его явно напугала. Чтобы утвердиться, он отважно шагнул вперед и сильно лягнул пса по ребрам. Тот захныкал, как обиженный ребенок, поджал хвост и поплелся в сторону, насколько позволяла длина поводка, то и дело оборачиваясь и глядя на нас полными горя глазами.

Мойра отчаянно вскрикнула, бросилась к пострадавшему любимцу и, присев на корточки, прижала к себе его голову.

— О, Шейх! — причитала она. — Извини, малыш, я не должна была...

Вскинув голову, она с ненавистью уставилась на Рики.

— Я тебя убью за это! — пообещала она.

Тони, лица которого я до сих пор не видел, сказал:

— Ладно, ребята, хватит дурака валять... Мисс Фредерикс, садитесь в машину и езжайте домой. — Затем он прочистил горло и произнес слово, которое явно не срывалось с его уст за последние годы: — Пожалуйста.

Мойра взглянула на меня, беспомощного пленника, безропотно ожидающего своей участи под дулом пистолета.

— А что вы собираетесь делать с ним?

— Вас это не касается, мисс, — ответил Тони. — Большой... Я хочу сказать — мистер Фредерикс велел доставить его. Я просто выполняю приказ, мисс.

— Ах, приказ! Мы сейчас посмотрим...

— Все в порядке, милая, — прервал я. — Отправляйся домой.

— Не смей мне указывать! — напустилась она. — И почему ты позволяешь паре этих безмозглых кретинов... — она вдруг умолкла, будто прикусила язык, и посмотрела на меня. Все-таки, надо отдать ей должное, Мойра была не из тех, кому приходилось все разъяснять — она умела схватывать с полуслова. Поэтому, она не спеша поднялась, отряхнулась и спокойно закончила:

— Хорошо, но я поеду с тобой.

— Черта с два, — покачал головой Рики-Нож.

— Оставь, — велел Тони. — Раз мисс Фредерикс говорит, что едет с нами, значит, так тому и быть. Как ты можешь ей помешать? Пусть босс сам о ней позаботится.

Он обратился к Мойре:

— Пожалуйста, мисс Фредерикс. Только мы вас подвезти не сможем — в машине нам будет тесновато вчетвером, да еще с вашим псом.

Давай сюда! — он подтолкнул меня вперед. Транспортировали меня в крупном “крайслере”. Рики сидел за рулем, а Тони охранял меня на заднем сиденье, отнесясь к этой роли со всей ответственностью. Думаю, что сумел бы обезоружить его не больше полудюжины раз. Для такого сопляка — не столь уж плохо, если учесть возраст и опыт его пленника. А выглядел Тони так: тощий, тщедушный, длинноволосый хиппи в кричаще-яркой одежде. В его пользу было лишь одно: по сравнению с Рики он выигрывал.

Миниатюрный “мерседес” Мойры всю дорогу следовал за “крайслером” по пятам. Когда “крайслер”, наконец, затормозил. Мойра почти тут же остановила машину рядом с нами. Выбираясь из “крайслера” под дулом пистолета Тони, я заметил, что мы находимся на той же стоянке, где несколькими часами раньше я уже оставлял свой грузовичок. Мойра распрощалась с Шейхом, которого заперла в “мерседесе”, и мы все зашли в уже знакомую мне гостиницу, правда, через другой вход.

Поднявшись на лифте на неизвестно какой этаж, мы вышли, оказавшись в типичном гостиничном коридоре, отличавшемся разве что тем, что в ближайшей нише, сидя на кожаном диване, нас поджидали двое. Один из них встал и подошел.

— Босс в офисе, — сказал он. — Что вас задержало?

— Мы караулили их в мотеле возле ее “мерса”, — сказал Тони. — Они заявились всего десять минут назад.

— А кто вам разрешил привозить девушку?

— Она сама.

— Подождите.

Он отлучился и через минуту вернулся.

— Идите сюда, — обратился он ко мне. — Вы тоже, мисс Фредерикс. А вы куда? — одернул он доставивших меня молокососов, которые двинулись было за мной. — Вас не приглашали. Ждите здесь.

Мы прошли по коридору до двери, на которой не было никакой таблички. Наш сопровождающий распахнул дверь и отступил, пропуская Мойру вперед. Потом впустил меня и закрыл дверь за моей спиной, оставшись снаружи.

В комнате стояли двое мужчин. Одного я уже видел в этой гостинице. Мартелл, а это был он, стоял у самой двери, чуть левее.

Я тут же понял, что допустил ошибку. Да, Мартелл позволил Фредериксу отправить за мной двух зеленых юнцов, но вовсе не потому, что не знал, кто я такой, или почему я здесь. Он шепнул так тихо, что услышал его только я. Может, еще Мойра, стоявшая рядом со мной. Голос был вежливый, чуть вкрадчивый, с неуловимым акцентом — совсем не похож на голос гангстера Фенна.

— Добро пожаловать, Эрик, — прошептал он. — Любой друг Пола — мой друг.

Что ж, теперь по меньшей мере я знал, почему Пол так рвался ко мне перед смертью. Он пытался предупредить меня, что проболтался под пыткой. Он выложил про меня все, что знал. Теперь Мартелл выбирал, предпринимать ли что-нибудь самому, либо предоставить Фредериксу сделать это за него.

Глава 12

Мартелл отступил в угол, откуда мог без помех наблюдать за нами, а я, вынужденный на время позабыть о нем, переключил внимание на человека, сидящего за письменным столом.

Он был довольно крупного сложения, смуглый, бреющийся, должно быть, дважды в день, а в промежутках вынужденный обильно пудриться. Физиономия довольно отталкивающая, черты мелкие, в особенности по сравнению с размерами самого лица, которое отнюдь не украшал тройной подбородок. У него был также вздернутый нос, который я уже созерцал на куда более милом личике, а вот рот и глаза я видел впервые — должно быть, их Мойра унаследовала от матери. Повезло девочке!

— Здравствуй, па, — сказала она.

Довольно занятно, но я вдруг ужасно смутился, чего со мной не случалось почти с далекой юности, — с тех самых пор, когда однажды после танцев с девушкой мы ухитрились застрять с ней в моей машине на проселочной дороге. Причем делать нам на этой дороге поздно вечером было решительно нечего — с точки зрения ее родителей, конечно. Тогда я привел свою подружку домой в четыре утра, перепачканную и разлохмаченную, а родители ждали ее, не ложась спать.

И вот теперь передо мной за столом сидел сам Большой Сол Фредерикс — грозный рэкетир, а также у по иронии судьбы папаша молоденькой девчушки, что стояла сейчас рядом со мной после проведенной вместе ночи, растрепанная, в туфлях-лодочках, безнадежно изодранных острыми камнями и иголками кактусов, в измятом и далеко не свежем модном платье.

Мойра казалась в тот миг особенно юной, и мне вдруг стало стыдно. Не хотел бы я, чтобы другой мужчина вот так, как я, привел бы ко мне домой мою собственную дочь, особенно если мужчина настолько старше ее. В какую-то секунду мне даже захотелось извиниться, вполне искренне. Впрочем, Сол Фредерикс быстро выбил такие мысли у меня из головы.

Он встал и уставился на дочь. Потом обогнул стал, подошел к ней и придирчиво осмотрел с головы до ног. И вдруг наотмашь ударил по лицу.

— Ах ты шлюха! — процедил он.

Потом повернулся ко мне. Удар получился довольно тяжелый, хотя размахивался он медленно. В последнее мгновение я успел чуть откинуться, в противном случае он мог сломать мне челюсть. Я грохнулся на пол. Пусть думает, что мне крепко досталось, что, впрочем, было не совсем далеко от истины. Но Фредерикс еще не чувствовал себя удовлетворенным.

Он шагнул вперед и еще раз сильно ударил меня ногой по ребрам. Потом вернулся и столу и сел, горделиво потирая костяшки пальцев.

Немного отдышавшись, я взглянул на Мартелла. Тот кивком показал, что я могу подниматься. Приятно иметь дело хоть с одним профессионалом. С любителями надо всегда, держать ухо востро, чтобы они случайно не натворили чего-нибудь. Был у нас приличный агент, который прекрасно знал все правила игры и соблюдал их, и тем не менее его ухлопал перепуганный мальчишка-поденщик на ферме, случайно нажавший на спусковой крючок дробовика.

Одно утешение — в присутствии Мартелла меня хотя бы не убьют по неосторожности. Мне показалось, что в его глазах мелькнул огонек. Мартелл явно забавлялся. Он нисколько не возражал, чтобы Фредерикс отделал меня как следует, благо мне приходилось стойко сносить побои, чтобы выдержать роль до конца... Поднявшись, я кинул взгляд на Мойру. Девушка стояла, прижав ладонь к щеке. Глаза ее, устремленные на отца, пылали ненавистью.

— Кто этот старый козел? — резко спросил Фредерикс. — Очередной завсегдатай бара? Сколько раз я твердил тебе, чтобы ты не заводила знакомств...

— Знаю, — оборвала Мойра, отнимая ладонь от щеки, на которой появилось багровое пятно. Голос ее звучал холодно и не по-детски твердо. — Я должна сидеть дома и пялиться в телевизор.

— Никто не говорит тебе сидеть дома днем.

— Хорошо — вечерами.

— Я предупреждал тебя о том, что случится с твоим очередным ухажером, — процедил Фредерикс. — А ведь что я только ради тебя не делал! Я был для тебя и отцом и матерью...

— Не смей упоминать маму!

— Я устроил тебя в лучшие школы, — продолжал он, — давал тебе все: деньги, тряпки, машины, А как ты меня отблагодарила? Сперва спуталась с женатым ублюдком, а теперь заявилась в черт знает каком виде... Моя дочь! Почему ты не осталась в Нью-Йорке и не подыскала себе славного парня своего возраста...

— Брось, папа! Я сто раз знакомилась, но все тут теряют ко мне всякий интерес, как только узнают, что я дочь Большого Сола Фредерикса, гостиничного короля. Почему-то в наши дни у людей какое-то странное предубеждение против гостиниц. Фредерикс вспыхнул, но сдержался.

— Ну зачем ты так сделала, крошка? — спросил он уже гораздо миролюбивее. Мне даже стало немного жаль его. — Зачем? Моя дочь, моя гордость, которую я воспитывал, как принцессу, стоит в измятом платье, словно какая-то бродяжка... Как будто ты спала в этом платье...

— Да, спала, — брякнула Мойра и указала на меня. — Вот с ним. Причем дважды.

Нас с Мартеллом словно и в комнате не было. Отец с дочерью ничего вокруг не замечали и обменивались тяжелыми ударами, стремясь уязвить противника посильнее. На нас никто даже внимания не обращал.

— Зачем ты это сделала? — повторил Фредерикс.

— Потому что он оказался единственным, кто не побоялся! Кто не испугался тебя!

— Это мы еще посмотрим, — прошипел Фредерикс. — Отправляйся домой и приведи себя в порядок.

— Только посмей его тронуть! — пригрозила Мойра. — Хоть только пальцем тронь!

— Фенн, отвези ее домой! — приказал Фредерикс. Молчание. Я не смотрел на Мартелла. Наконец он заговорил:

— Мистер Фредерикс, может быть, мне не стоит оставлять вас?

— Как ты смеешь... А, ты из-за этого типа? Не волнуйся, с этим долговязым Казаковой я как-нибудь и сам управлюсь. Ты же видел, как я его...

— Да, — сказал Мартелл.

Я знал, что внутри он весь извивался, как червяк на крючке. Он не хотел уходить. Он должен был проследить, чтобы я получил свое. Но теперь настал его черед выдерживать роль до конца. И все же он еще раз попытался:

— Я бы посоветовал...

— Кому нужен твой совет, болван! — взорвался Фредерикс. — Отвези ее домой. И еще, Фенн...

— Да, мистер Фредерикс? — голос Мартелла звучал глухо.

— Сам в дом не заходи. Я слышал про твои похождения.

— Слушаюсь, мистер Фредерикс.

Он шагнул вперед. Мойра словно очнулась от оцепенения. Пятно по-прежнему алело на левой щеке, но глаза вдруг потемнели, и в ее взгляде, устремленном на меня, появилось что-то вроде угрызения совести.

Она использовала меня, чтобы досадить отцу, совсем не подумав, что меня ждет. Теперь же осознала, что натворила: Фредерикс велел доставить меня сюда вовсе не для того, чтобы познакомиться с будущим зятем.

— Беги, малышка, — сказал я.

— Я не уйду...

— Уходи! — настойчиво сказал я, мечтая, чтобы она поскорее забрала с собой Мартелла. Пока он оставался здесь, мне грозила серьезная опасность.

— Извини, — вздохнула Мойра. — Я не хотела... Не знаю, что на меня нашло.

— Ничего страшного. Ступай.

Она хотела что-то добавить, но потом передумала. Мартелл ждал. Наконец Мойра решилась, и они ушли. Прежде чем дверь за ними закрылась, я успел заметить снаружи охранника, который доставил нас сюда.

Мои неприятности еще не закончились, но все же без Мартелла стало заметно легче. Впрочем, своего я уже достиг: познакомился с Фредериксом и понял, чего ждать от Мартелла. Больше делать здесь мне было нечего, и пора было приступить к “отделению от противника”, как мы говаривали когда-то в армии.

Фредерикс ожег меня злобным взглядом.

— Значит, ты меня не испугался? — прошипел он. — Сейчас мы это проверим.

Он вышел из-за стола и приблизился ко мне.

— И заодно проверим кое-что другое, — добавил он. — И устроим так, чтобы ты больше не приставал к юным девушкам. — Этого я ожидал — мне уже становилось ясно, как функционировало его серое вещество. Впрочем, это не повысило в моих глазах его статус как законопослушного и полноправного гражданина. Он размахнулся и ударил меня по щеке — ударил меня, представляете?! Это уже стало мне надоедать. Нельзя же вечно оставаться бездушной машиной, роботом для убийства людей — надо же хоть разок доставить себе радость и убить просто из УДОВОЛЬСТВИЯ...

Моя рука нырнула в карман и нащупала ножичек. Фредерикс ударил меня снова, и я вдруг понял, что больше Сальваторе Фредеричи никогда меня не ударит.

Я лучезарно улыбнулся ему в лицо. Коротышка был уже мертв, но еще не догадывался об этом. Мне оставалось лишь извлечь из кармана руку, раскрыть нож и вонзить клинок в нужное место. В конце концов, по всем мыслимым меркам Фредерикс пожил уже более чем достаточно. Мой мозг отдал приказ. Но вот рука не повиновалась. Я не мог это сделать!

Да, я не мог это сделать. И в ушах зазвучал голос Мака: “Это война... вы можете считать себя бойцами”.

Я не мог убить его только потому, что он мне надоел. И не мог убить его за то, что он дал пощечину Мойре. И даже за то, что именно он был безусловно виноват в том, что ранчо, где жили мои дети, превратилось в осажденный лагерь.

Поймите меня правильно. Фредерикс попал в список, и, попадись он мне в деле, я убил бы его, не колеблясь ни секунды. Более того, я буду теперь сам ждать такой возможности. Но мне ни к чему было убивать его ради того, чтобы спастись самому — в этом я был уверен, — и я не мог убить его из-за того, что получил несколько зуботычин.

Причины были недостаточно вескими. Не так меня натренировали. Да и послали сюда не для того, чтобы я мстил за свою поруганную гордость...

Глава 13

В его глазах вдруг появилась тревога, и он быстро отступил к столу и нажал на звонок. В ту же секунду у меня за спиной очутился охранник. Ясное дело, мне еще наподдали. Большой Сол чуть не наделал в штаны и теперь, как незадолго до него Рики, должен был самоутвердиться и попинать ногами безответного пса. В итоге к окровавленной губе и ноющей пояснице прибавился расквашенный нос и несколько синяков под ребрами. Потом меня вывели на свежий воздух и сдали на руки Рики и Тони, проинструктировав обоих головорезов, какую хирургическую операцию им предстоит надо мной совершить. Рики пришел в восторг.

— Держи его на мушке, — попросил он напарника, — пока мы не выедем из города, а уж там я им займусь по-настоящему.

Они стали конвоировать меня к оставленной на стоянке машине. Уже давно было совсем светло, и я сбился со счету, пытаясь припомнить, сколько часов уже не спал. Невадское солнце немилосердно припекало, и сухой жар волнами вздымался с раскалившегося асфальта. По улице брели случайные прохожие, на стоянке же не было ни души. Завсегдтаи этого заведения, заполнявшие прошлой ночью ресторан и игральные комнаты, теперь явно наверстывали упущенное и отсыпались. Что ж, мне это было только на руку, поскольку я не хотел, чтобы нам помешали. Я дождался, пока Тони довел меня до “крайслера”, и уж там, наконец, разделался с ними.

До сих пор я был пай-мальчиком, и Тони не мог пожаловаться на мое плохое поведение. Так что шел он довольный, расслабленный, едва ли не мурлыкая себе под нос. Я схватил его за руку и провел чистый бросок в классическом стиле, лишь в самом конце резко переломив его руку о свое колено. Тони дико заверещал, потом ударился головой об асфальт и затих. Да, Тони и впрямь крепко досталось — я даже немного ему посочувствовал. В конце концов, он был отнюдь не худшим среди остальных.

Пистолет выпал из руки бесчувственного Тони и отлетел под машину. Меня это вполне устроило, поскольку “пушка” гангстера была мне ни к чему. С Рики-Ножом я рассчитывал управиться иным, менее шумным способом.

Рики уже открывал дверцу “крайслера”. На крик Тони он обернулся и на миг остолбенел: потом, когда он вдруг осознал, что остался один, его лицо приняло комично-оторопелое выражение. Правда, следует отдать должное Рики: нож он выхватил сразу, не мешкая. Нажал на кнопку, и перед моими глазами сверкнул длинный тонкий клинок.

— Ладно, гад, — прошипел Рики уже привычным для меня угрожающим тоном. — Раз ты хочешь умереть здесь, будь по-твоему. Сейчас ты пожалеешь, что родился на свет.

И он двинулся вперед. Я вытащил руку из кармана и чуть повернул запястье — при этом из моего золингеновского ножичка выскакивает лезвие, если держать его хорошо смазанным и знать, куда нажимать. Проще, конечно, раскрывать нож двумя руками, но тогда это не производит такого впечатления. Глаза Рики испуганно расширились, и он замер на месте. На такой оборот он явно не рассчитывал. Он привык, что жертвы при виде его стилета бледнеют от страха и улепетывают со всех ног; он совершенно не ожидал, что жертва сама выхватит нож.

Преодолев первый испуг, Рики разглядел, что лезвие моего ножа существенно уступает по длине клинку его стилета, тут же заметно приободрился и возобновил натиск. Сперва я хотел было чуть поиграть с ним, но потом вспомнил про жару, недостаток сна и усталость и передумал. Поэтому, легко поднырнув под его неуклюжий замах, я крепко стиснул левой рукой его правое запястье и сделал аккуратный хирургический надрез. Стилет выпал из руки Рики. Теперь и ему и Тони придется некоторое время обходиться только левой рукой. А может, и всегда.

Рики попятился, крепко прижимая к груди изувеченную конечность, из которой хлестала кровь.

Я сказал ему:

— Наложи быстрее турникет, не то истечешь до смерти.

Потом наступил ногой на клинок стилета, рывком переломил его у черенка, подобрал обломки и швырнул их Рики.

— Чем дешевле подонок, тем длиннее нож, — презрительно бросил я.

Затем отвернулся и зашагал прочь. Прежде чем спрятать ножичек в карман, я аккуратно вытер окровавленное лезвие носовым платком. Приподняв голову, я заметил, что из-за угла вылетел знакомый открытый “мерседес” и плавно развернулся, Я остановился. “Мерседес” подкатил ко мне, и Мойра распахнула правую дверцу.

— Быстро залезай!

— А что за спешка? — озадаченно поинтересовался я, имея в виду, что мы и так провели с ней целую ночь, а я всего лишь простой смертный.

Мойра удивленно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на ножичек и на запятнанный кровью носовой платок. И только тогда заметила распростертое тело Тони и привалившегося к “крайслеру” Рики, который все еще прижимал к груди залитую кровью руку.

— Черт побери! — взорвалась Мойра. — Хватит выпендриваться! Полезай в машину, пока никого больше нет.

Я повиновался. “Мерседес” резво развернулся и понесся прочь.

— Ты... с тобой все в порядке? — спросила она, глядя перед собой.

— Да.

— Что они хотели тебе сделать?

— По-моему, помимо всего прочего, упоминалась кастрация.

Мойра судорожно сглотнула.

— Ублюдки! Господи, до чего же они способны докатиться! — Чуть помолчав, она заключила: — Впрочем, если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро сам это узнаешь.

По ее мимолетному испуганному взгляду я догадался, о чем она думает. Она оставила меня у своего отца пленником, а тут я — разгуливаю на свободе.

Я ответил:

— Не беспокойся. Мойра. С твоим отцом ничего не случилось.

— Разве я тебя о нем спрашивала? Какое мне до него дело?

— Сама говорила: каким бы он ни был, он все-таки твой отец.

Она хотела было дать мне резкую отповедь, но передумала и со вздохом произнесла:

— Да, ты прав. Все-таки общая кровь что-то значит. Кто бы мог подумать! Я бы и в самом деле была не в своей тарелке, если бы ты...

Она замялась, посмотрела на меня и вдруг круто сменила пластинку:

— Почему ты не спросил, как я доехала домой?

— Как ты доехала домой?

— Настоящий ублюдок! — сплюнула она. — Родом из Ублюдвилла.

— Знаю, — сказал я. — Он напоминает тебе меня. Мойра состроила гримасу.

— Фенн! — брезгливо поморщилась она. — Вел себя, как последний холуй. Ни разу не прикоснулся. Но в уме... Черт побери, он по разу изнасиловал меня в каждом квартале и по два раза перед каждым светофором. По-моему, он больше ни о чем не думает. Не хотела бы я попасться ему на пути.

Все это я читал в досье Мартелла, но был рад, что получил лишнее подтверждение от женщины.

— Хорошо еще, что машина, которая шла за нами, подъехала к дому и забрала его, — сказала Мойра. — Я так боялась, что он захочет зайти внутрь, несмотря на отцовский запрет. Потом я дождалась, пока они скроются из вида, запрыгнула в “мерс”, и рванула сюда, как будто за мной черти гнались. Надеюсь, что с Шейхом там все в порядке... Он остался дома один. Как думаешь, милый, нам не опасно будет поехать ко мне?

Я чуть призадумался. Мартелл, конечно, был бы не прочь вернуться и довершить начатое, но Фредерикс навряд ли отпустил бы его.

— Пожалуй, нет, — ответил я. — Я выдал себя тем, как расправился с этой парочкой. Твой отец распознает работу профессионала.

— Профессионала? — переспросила Мойра. — Пожалуй, мне лучше не задавать вопрос о том, что это за профессия.

— Пожалуй, — согласился я. — Потому что тебе я мог бы сказать правду.

— Я все-таки думаю, что ты работаешь в бюро. Даже если...

— Даже если что? Она потрясла головой.

— Не знаю. Думаю даже, что не хочу знать. А какое отношение имеет то, что ты себя выдал, к нашему возвращению домой?

— Твой отец допустил промашку и лишился пары своих парней, по меньшей мере, на время. Он не; захочет повторять такую же ошибку. Он поймет, что я не просто залетный донжуан, и попробует навести обо мне справки, прежде чем предпринять еще что-нибудь.

— Будем надеяться, — задумчиво сказала Мойра, — потому что мы приехали.

Мы подкатили к ее домику и зашли внутрь, прихватив по пути лежавшую перед дверью газету. Я снова почувствовал себя виноватым. Средь бела дня проводил домой свою девушку после бесконечной и бурной ночи.

Пес мирно дремал на высокой подстилке возле маленького камина в углу гостиной. Он поприветствовал нас тем, что приоткрыл один глаз и тут же облегченно закрыл его: слава собачьему богу, что мы не из тех, кто лупит честных собак по ребрам.

— Прекрасный сторож, — с чувством заметил я. — Кажется, мне приходилось читать, что в свое время их выращивали для охоты на леопардов. Нынешние же афганы годны, наверное, только для кроликов. Даже странно, как легко вытравить боевой дух из животного, если долго стараться.

Я нарочно поддразнивал ее, и она попалась:

— Ты не прав! Просто я слишком много от него хотела. Он не понял!

— Возможно, — покачал головой я. — Но я бы не рискнул выпустить его против нормального кота весом фунтов в тридцать. Ну, полно, полно, — ухмыльнулся я, заметив, что Мойра ощетинилась и готова накинуться на меня с кулаками. — Он отважный пес! Просто он не хотел сделать бо-бо этим слабакам... Ой!

Она больно лягнула меня по щиколотке. Я схватил ее в охапку и попытался повалить, но не тут-то было. Мойра извивалась и брыкалась не на шутку. В следующий миг она внезапно успокоилась, обмякла в моих объятиях и рассмеялась. Почти тут же она в ужасе охнула. Я проследил за ее взглядом и понял, в чем дело: в зеркале отражались наши потрепанные личности с помятыми невыспавшимися физиономиями и в несвежей одежде. Мойра резко высвободилась и уставилась в зеркало.

— Господи, какой кошмар! Не удивительно, что отец так рассвирепел.

Она развязала поясок, расстегнула “молнию” на спине, сбросила платье, подобрала его и швырнула вместе с туфельками в открытую дверь спальни. Потом извлекла из пучка на голове уцелевшие шпильки и распустила волосы, которые рассыпались по голой спине. Они оказались длиннее, чем я думал, — мягкие, пушистые.

— Послушай, — сказала Мойра, — почему бы тебе не заняться яичницей и кофе, пока я приму душ? Потом, пока ты тут будешь приводить себя в порядок, я накрою на стол... В чем дело?

Она посмотрела на себя, оглядев свое тело в лифчике и трусиках, и пожала плечами.

— Побойся бога, супермен: ты уже дважды доказал свою мужскую удаль. Ну, стою я тут голая, и что из этого?

— А ничего, — ухмыльнулся я. — Иди в свой душ.

— Послушай, детка... — начала она.

В дверь позвонили. Мойра еще раз посмотрела на свое одеяние и попросила:

— Открой, ладно?

Я подождал, пока она скрылась в спальне, и открыл входную дверь. Незнакомец в форменном комбинезоне и шапочке с названием компании держал в руках папку с тиснением. Он пробормотал что-то себе под нос и раскрыл папку. Когда я шагнул вперед, его напарник, которого я не заметил, выпрыгнул откуда-то слева и ударил меня по, голове чем-то очень увесистым.

Глава 14

Да, доводись мне лицезреть такую сцену по телевизору, я бы брезгливо сплюнул и переключился на другую программу: не может матерый профессионал попасться в такую ловушку, как последний простофиля. Все, что могу сказать в свое оправдание — это то, что я не спал уже две ночи кряду и был явно не в форме. Хотя мы редко бываем в форме. В отличие от спортсменов-олимпийцев, этих редких везунчиков, мы поддерживаем форму отнюдь не качественным питанием и дозированным сном. Мы живем на бензедрине и крепких спиртных напитках, когда приходится, — а приходится почти всегда.

Как бы то ни было, меня застигли врасплох, что для человека с моим опытом непростительно. Мне уже казалось, что все ходы противника я предугадал и рассчитал наперед: когда начинаешь так думать, часто выходит, что ты жестоко заблуждался. К тому же сыграло свою роль и то, что шел я к двери, думая не только о том, кто за ней стоит, но и представляя в уме не слишком одетую Мойру.

Оглушивший меня был мастер своего дела. Он нанес удар не сильнее, но и не слабее, чем требовалось. Я рухнул, как подкошенный. В последний миг парень в комбинезоне подхватил меня, чтобы я не сломал себе шею о каменные ступеньки. Я не совсем вырубился: я даже заметил, как мой обидчик убрал оружие — дубинку, налитую свинцом, или “колотушку”, как назвал бы ее Дюк Логан. Сам не знаю, почему я вдруг вспомнил Логана. Меня затащили в дом бесцеремонно бросили на ближайший диван. Все это я видел, хотя глаза мои были закрыты. Как будто наблюдал со стороны.

— Ты не слишком сильно его ударил? — озабоченно спросил незнакомый голос. — Если ты его убил...

— Я убиваю только тогда, когда мне за это платят, — ответил другой голос. — Что мне оставалось делать — зачитать ему вслух счет за газ? И вообще, откуда он здесь взялся?

Мне прежде не приходилось слышать этот голос. Он раздраженно продолжил:

— Было сказано, что в доме только девчонка и пес. Присматривай за дворнягой, пока я обыщу дом. И следи за этим типом, если он вдруг очухается.

Тут послышался голос Мойры:

— Мэтт, детка, кто там был? — Мне нужно было что-то предпринять, но вот уже во второй раз за этот день я был совершенно беспомощен. Почему-то я смутно сознавал, что если пустить все на самотек, то случится нечто ужасное. Но шевельнуться не мог. Попытался предупредить Мойру, но язык словно присох к гортани и не повиновался. Я услышал, как где-то открылась дверь.

— Мэтт, я... — Ее голос вдруг зазвенел. — Кто вы такие, черт возьми? Что вы здесь делаете?

Потом дверь захлопнулась. Послышались быстрые шаги, и чье-то сильное плечо вышибло дверь, прежде чем Мойра успела ее запереть. Короткая возня, потом мужской голос позвал:

— Лу, скорее сюда! Забери у этой твари пистолет, прежде чем она... Ой! Ах ты, сука!

Послышался звук удара и вскрик боли. Лу бросился на выручку, и я остался один. Правда, не совсем один. В комнате возникло нечто. Такое случается в детских кошмарах, когда в дальнем, углу вдруг появляется что-то черное и зловещее, вырастает в размерах, приближается, а ты жмешься в постельке, умирая от страха. И вот это зловещее нечто передо мной, поначалу спокойное, а вот теперь уже мотнувшееся к двери. Я даже хотел крикнуть и предупредить их. В конце концов, несмотря на все прегрешения, они тоже люди, как и я. Но я не смог выдавить ни звука.

Когда оно скрылось за дверью спальни, начался настоящий кошмар, словно в преисподней. Вспомнив, что там осталась Мойра, я рванулся к ней на помощь, скатился с дивана и потерял сознание...

— Мэтт! Мэтт! Очнись!

Я пришел в себя и открыл глаза. Сперва мне показалось, что передо мной две Мойры. Потом они слились в одну, но такую, что и описать трудно. Как будто она только что красила дом и перепачкалась в алой краске. С той лишь разницей, что это была не краска. Я поднатужился и сел, хотя, как мне показалось, голова моя при этом чуть не отлетела.

— Мойра! — пролепетал я. — Деточка моя...

— Да брось ты, — отмахнулась она. — Не пори горячку. Это всего лишь кровь. Не моя, к тому же. Со мной все в порядке.

Приглядевшись, я убедился, что она и в самом деле не пострадала. Тут на меня стал стремительно обрушиваться потолок, и Мойра едва успела меня подхватить.

— Ну, пожалуйста, милый, — взмолилась она. — Ну, постарайся...

— Что я должен постараться? — с трудом выдавил я.

— Пойти в спальню. Он там. Он... — Она всхлипнула. — Он ранен. Он так ужасно ранен! Посмотри, вдруг ты сможешь хоть как-то ему помочь. Пожалуйста, милый, попробуй встать.

Я попробовал встать. И даже встал. Мойра помогла мне доковылять до двери в спальню. И тут у меня в голове внезапно прояснилась. Она даже перестала гудеть, или же я перестал ощущать, как она гудит.

Тот, что лежал возле двери, видно, пытался защититься рукой. Во всяком случае, рука была начисто отхвачена чуть ниже локтя. Потом Шейх устремился прямо к горлу. От горла, скажу я вам, мало что осталось. Второй пытался отстреливаться. Шейх не тратил времени на такие пустяки, как рука или пистолет — он схватил врага за горло, как кролика. Судя по неестественно вывернутой шее, несколько позвонков было сломано. Особенно обследовать и в этом случае было нечего, тем более что между головой и плечами почти ничего не уцелело.

Должен признаться, что я не специалист по изувеченным телам. На нашей тайной войне мы редко имеем дело с последствиями взрыва бомбы или чего-то другого. Так что мне впервые приходилось сталкиваться с настолько кровавой трагедией, в результате чего я не раз и не два заглотнул воздух, пытаясь унять подкатывающую к горлу тошноту. Мойра же совершенно не обращала внимания на разорванные трупы налетчиков.

— Сюда! — позвала она. — Скорее!

Я обогнул кровать. Пес лежал на боку, вытянувшись во всю длину. На него тоже было страшно смотреть: трудно разорвать несколько яремных вен и сонных артерий и при этом не перепачкаться самому. Хотя Мойра успела обтереть его голову влажной тряпкой. Тогда-то она, должно быть, и перемазалась сама. Увидев нас. Шейх попытался приподнять голову. Кончик длинного хвоста задергался. Господи, чего он только не вытворял прежде со своим дурацким хвостом, теперь же впервые завилял им, как порядочный пес. Было видно, что Шейх гордится собой. Он понял, что поступил как надо. И все же он смотрел на нас, ища в наших глазах поддержку: кто знает этих двуногих, вдруг им опять что-то придется не по вкусу.

Мойра присела на корточки и положила длинную серую голову себе на колени. Пасть открылась, и я впервые как следует разглядел и по достоинству оценил мощные вытянутые клыки, способные перегрызть глотку леопарда. Шейх принялся лизать руку Мойры, Я просто стоял и смотрел. Мог ли я как-то извиниться перед отважным животным?

— Спокойно, Шейх, спокойно, — гладила пса Мойра. Потом умоляюще посмотрела на меня. — Ну, что ты думаешь?

Я наклонился и осмотрел его. В него попали по меньшей мере трижды. Первая пуля вошла чуть позади лопатки и проскочила насквозь, должно быть, пока Шейх расправлялся с первым из нападавших. Вторая скользнула по груди, когда он разворачивался, а третья угодила прямо в грудь, и вокруг раны были видны следы ожога — Шейх бросился прямо на дуло пистолета.

— Ну, что? — прошептала Мойра: — Можем мы хоть что-то для него сделать?

Я не видел смысла понапрасну обнадеживать ее.

— Только одно, — ответил я. — Тебе лучше уйти в соседнюю комнату. — Ее глаза негодующе расширились.

— Как, бросить его? За кого ты меня принимаешь? Она наклонилась и почесала пса между ушей.

Шейх не сводил с нее глаз. Мойра заговорила, не гладя на меня:

— Давай же, черт побери! Чего ты ждешь? Скорее, пока он не шевельнулся и не навредил себе еще, больше.

И тогда я это сделал, не спрашивайте — как. Конечно, мне было бы легче, если бы она ушла, но, все-таки я профессионал, так что сработал я быстро и чисто. Мойра еще долго продолжала сидеть, держа на коленях прекрасную собачью голову. Она беспомощно плакала, даже не пытаясь утирать слезы, катившиеся по щекам. Я отправился в ванную, пустил воду из душа, потом вернулся за Мойрой и, силой заставив ее подняться, оттащил в ванную и засунул под душ прямо в трусиках и в лифчике. Чувства чувствами, но с таким же успехом она могла горевать и не глядя на главную жертву военных действий.

Я разыскал в аптечке аспирин и проглотил сразу три таблетки, запив их водой. Через несколько минут из-за матовой стеклянной двери вылетели две мокрые тряпочки, едва не угодив мне в лицо. Если у Мойры; хватило сил их бросить, значит, она выживет, подумал! я. Потом взял губку и вытер следы, оставленные Мойрой на ковре в гостиной. С усыпальницей, еще: совсем недавно служившей спальней, я бы все равной ничего поделать не смог, так что я просто закрыл дверь и вышел.

Когда я вернулся в ванную. Мойра все еще стояла! под душем. Я склонился над раковиной и несколько минут сосредоточенно исправлял недостатки в собственной наружности с помощью мыла и теплой воды.

Бритва бы тоже не помещала, тем более что у Мойры она имелась, но я никак не мог отыскать нового лезвия и в свое время был слишком долго женат, чтобы доверять собственную кожу лезвию, которым женщина бреет себе ноги под мышками. Потом я отправился на кухню, чтобы сварганить что-нибудь на завтрак. Пусть кому-то это может показаться слишком нечутким, но положение стало довольно запутанным, а я не люблю размышлять на голодный желудок. Да и Мойра не будет всю жизнь горевать, так что и ей не вредно заморить червячка.

Стряпая, я заодно поглядывал в газету. Одна колонка была озаглавлена “Радиоактивность унесла две жизни в Лос-Аламосе”. Газета напоминала читателям о недавней кончине сотрудника одной из местных лабораторий и ставила вопрос об обеспечении должной безопасности работы с источниками радиации. Прочитав колонку до конца, я согласился, что смерть от облучения — не лучший способ отправиться на тот свет. С другой стороны, а какой — лучший? От таких мыслей меня оторвал голос Мойры:

— Мэтт, ты где?

Я отложил газету и прошлепал в гостиную.

Мойра стояла перед дверью во вторую спальню — ванная располагалась как раз между двумя спальнями — и вытирала волосы.

Я приблизился к ней. На нее стоило посмотреть — чистенькая, свеженькая, благоухающая... Она посмотрела на меня, потом оглядела свое нагое тело и вдруг улыбнулась. Немного вымученно, но улыбнулась!

— А что я могу сделать? — чуть запальчиво спросила она. — Вся моя одежда осталась там, а я не могу... не могу заставить себя пойти туда.

Улыбка исчезла, а глаза внезапно увлажнились.

— Бедный Шейх! Он был такой славный и милый, такой робкий и смешной... И он отдал жизнь за меня, когда понял, что мне угрожают.

Коль скоро она могла об этом заговорить, значит, все будет в порядке. Я произнес:

— Скажи, что тебе нужно, и я принесу... Я замолк. Мойра не слушала меня. Она уставилась на входную дверь. Я обернулся. Мы не слышали ровным счетом ничего. Должно быть, дверь оставалась открытой после того, как налетчики затащили меня внутрь. Теперь она уже была нараспашку, а в проеме стояла Бет.

Глава 15

Надо отдать девчонке должное: она даже не попыталась делать каких-то суетливо-стыдливых движений или хотя бы прикрыться полотенцем. Она продолжала как ни в чем не бывало вытирать волосы. В конце концов, она была у себя дома и если хотела принимать гостей в таком виде, то имела на это полное право.

— Я бы предпочла, чтобы вы закрыли дверь, миссис Логан — сказала она. — С любой стороны.

— Да я прекрасно понимаю, что вы ощущаете как сквозит, — сухо ответила Бет, вошла в прихожую и закрыла за собой дверь. Выглядела она стройной и элегантной, хотя одета была довольно скромно. На кармане белой блузки я разглядел монограмму “Э” — Элизабет. Я всегда называл ее Бет, но для Логана, она была Элизабет. Красиво скроенная юбка из ткани цвета хаки и голые ноги. Я больше любил, когда Бет ходила в чулках, но летом в чулках почти никто не ходит. Впрочем, Бет уже достаточно загорела, а красивые кожаные туфельки подчеркивали ее изящные лодыжки.

На голове у нее опять была та самая белая стетсоновская шляпа. В сочетании с юбкой шляпам придавала Бет несколько залихватский вид. Я даже пожалел, что Логан не смог уехать с ней в какое-нибудь родовое английское поместье — там бы Бет тоже прекрасно смотрелась в твидовых костюмах.

— Вы что-то от меня хотели, миссис Логан? — осведомилась Мойра.

— Для этого я выбрала не самое подходящее время, да? — переспросила Бет. — Кстати, на самом деде я, искала мистера Хелма. Я постучала, но дверь распахнулась и...

— Там есть звонок, душечка, — пропела Мойра. — Такое электрическое устройство с маленькой белой! кнопочкой, А почему вы решили, что найдете мистера Хелма здесь?

Не в бровь, а в глаз! Бет не ответила. Мне стало стыдно за нее, пойманную на столь явной лжи, словно провинившаяся школьница. Для того, чтобы ловко, врать и изворачиваться, нужна практика, а Бет никогда не уделяла этому предмету должного внимания. В ответ на коварный вопрос она, не подумав, брякнула первое, что пришло в голову, и вот теперь ее приперли к стенке. Естественно, она никак не могла знать, что мистер Хелм находится здесь.

Мойра не улыбнулась и даже не попыталась придать себе победный вид. Она только произнесла:

— Ладно, я предоставлю вам возможность обсудить свое дело с мистером Хелмом.

И лишь теперь она небрежно набросила на себе полотенце. Безукоризненная стратегия. Когда обнаженная женщина выходит из комнаты, голый зад придает ей не слишком много достоинства. Я проследовал за, Мойрой. В спальне она накинулась на меня, как дикая кошка:

— Черт побери, вышвырни ее вон, прежде чем я выцарапаю ей глаза!

— Успокойся, малышка, — сказал я. Потом огляделся по сторонам. — А как насчет соседей?

— Что ты имеешь в виду?

— Стреляли как-никак. И разорвали в клочья пару добропорядочных граждан...

— Ерунда! Кондиционеры работают во всю мощь. Потом если даже святой Петр дунет в трубу, то эти олухи станут просто жаловаться, что потаскушка в синем домике опять врубила телевизор на полную громкость.

Мойра перевела дух, потом спросила:

— А что, черт возьми, ей здесь нужно?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Но неплохо бы выяснить, верно?

Мойра бросила на меня подозрительный взгляд, потом пробормотала:

— Это кое от чего зависит, дружок.

— От чего?

— От того, на чьей ты стороне.

Мы посмотрели друг на друга, потом я зажал ее личико между двумя ладонями и поцеловал в лоб. Она облегченно вздохнула.

— Ну, хорошо, твоя взяла.

— Так принести твои вещи из спальни? — спросил я.

— Черт с ними. Она так меня разозлила, что я готова скакать хоть через гору трупов. Иди развлекай свою зазнобу... И еще, Мэтт!

— Да?

— Не делай так больше, ладно? Кто целует свою любовницу в лобик? — Я ухмыльнулся и вышел. Бет уже сняла свою лихую ковбойскую шляпу. Без нее она уже не была Элизабет с ранчо “Дабл-Эл”, она вновь превратилась в очаровательную женщину, на которой я когда-то был женат. Ее мягкие каштановые волосы были уложены волосок к волоску. Она разглядывала книги на полке, стараясь, должно быть, составить представление о литературном вкусе Мойры. При моем появлении Бет обернулась.

— Ты меня поразил, Мэтт, — сказала она. — Как ты мог? Она же совсем еще ребенок!

— Я пожал плечами.

— Все доступные свидетельства, включая анатомические и свидетельство о рождении, указывают на то, что она не ребенок. Да и в любом случае это тебя уже не касается, не правда ли? Насколько я припоминаю, ты сказала, что мы совершили ошибку и нечего повторять ее.

— Да, ты прав. Просто я удивилась, застав тебя здесь.

— Это не совсем то, что ты сказала сначала. Ты же искала меня, кажется? Бет сокрушенно улыбнулась.

— Да. Чертовски глупо с моей стороны.

— Неужто не могла придумать что-нибудь поумнее?

— Нет, понимаешь...

— В конце концов, в качестве последнего средства можно всегда прибегнуть к правде. Что тебе, черт побери, на самом деле здесь нужно, Бет?

— Мне... — она смешалась. Потом рассмеялась. — Забавно снова слышать имя Бет. Он ведь зовет меня Элизабет.

— Я знаю, — ответил я. — Кстати, я тоже удивился, когда узнал, что ты вышла замуж за бывшего телохранителя Солли Фредерикса, очень ловкого малого, который не расстается с автоматическим пистолетом в наплечной кобуре. Учитывая то, из-за чего ты меня оставила...

Бет поморщилась.

— Я понимаю, что это покажется странным, но... Она примолкла. Мойра вышла из спальни и направилась к нам. На ней были сандалии, голубые шорты и просторная безрукавка навыпуск. Мне почему-то показалось, что безрукавка мужская, но на Мойре она уже выглядела вполне женской. Волосы еще не совсем высохли, и она на ходу продолжала вытирать их полотенцем. Она спросила:

— Мне почудилось, или кто-то тут упомянул имя моего отца всуе?

Мне пришлось даже чуть-чуть поднапрячься, чтобы вспомнить, кто тут говорил про Солли Фредерикса. "Ц Я возразил:

— Вообще-то мы обсуждали его бывшего телохранителя, Дюка из Невады.

— А, Дюка, — протянула Мойра, энергично растирая волосы. Потом повернулась к Бет.

— Пожалуй, нам лучше пригласить его сюда, не правда ли, миссис Логан? Ему, наверное, уже надоело дожидаться там, в машине, или еще где-то, пока вы вернетесь и отчитаетесь.

Бет нахмурилась.

— Не понимаю, о чем вы говорите. Ларри вовсе не... — Мойра опустила полотенце. Ее яркие волосы спутались и торчали в разные стороны, но сама она внезапно перестала казаться бойкой и разбитной девчушкой; в ее глазах застыло выражение, заставившее поежиться даже меня.

— Да, Дюк меня поразил, — задумчиво сказала она. — Подослать ко мне свою жену... Должно быть, стареет, бедняга. Наверное, уже не может больше терпеть.

Она не спускала с Бет взгляда, не сулящего последней ничего хорошего.

— А вы можете, миссис Логан? Я счел своим долгом вмешаться:

— Слушай, детка, к чему ты клонишь? Мойра напустилась на меня:

— Где твои мозги, дуралей? Ну, был ты на ней женат — это вовсе не значит, что в ту минуту, как она входит, ты должен распускать слюни и переставать кумекать! Что ей тут понадобилось, по-твоему? Так и не понял? Ведь им вовсе не ты был нужен, верно? Я слышала их разговор — они сами удивились, застав тебя здесь. Точь-в-точь, как она! Значит, подослал их не мой отец. Да он и не прислал бы за мной никого. Ему достаточно было снять трубку и набрать мой номер. Я его не боюсь — я приехала бы. И тем более он не отправил бы двух громил — он сам способен надавать мне подзатыльников. Ты имел возможность в этом убедиться! Так кто другой может еще стоять за всем этим, кроме Дюка Логана, который хочет отомстить отцу? У него еще сохранились старые связи. А потом, когда эти типы не вернулись, он и подослал сюда жену, чтобы она разнюхала, что случилось. Сам-то он, верно, струхнул — постарел, стал осторожным, да и знают его здесь хорошо... Я права, миссис Логан?

Бет облизнула губы.

— Не знаю, о чем вы говорите.

Мойра схватила ее за руку. Прежде чем я сообразил, что она задумала. Мойра увлекла Бет за собой в спальню — в ту самую!

— Как вам это понравится, миссис Логан? Полюбуйтесь, как следует, а потом бегите и докладывайте, что душа пожелает!

Глава 16

Когда Бет вернулась из ванной. Мойра организовала для нее живописную картину: скрестив ноги, пристроилась на полу между моих ног, пока я сушил ей волосы полотенцем. Потрясающая парочка — сплошная семейная идиллия!

Бет держалась молодцом, учитывая то, что ей пришлось вынести. Если бы не бледность, обычная спутница того состояния, когда человек только что избавился от недопереваренной в желудке пищи, можно было бы ничего по ее внешнему виду и не заметить. Бет остановилась в проеме двери и, как мне показалось, поморщилась, увидев нашу позу — трудно, конечно, привыкнуть к мысли, что тот, с кем ты была счастлива столько лет, теперь счастлив с другой.

— Я налила вам кофе, миссис Логан, — участливо сказала Мойра. — Он, наверно, еще не остыл... Ой, осторожно, милый! — Бет еще немного постояла, разглядывая нас. Только думала она теперь о чем-то другом; она казалась потерянной и озадаченной.

— Кофе? — переспросила она. — Как вы еще можете?..

Она кинула взгляд в сторону спальни.

— Неужели... неужели мы не можем ничего сделать?!

— А что? — поинтересовался я. — Только Господь. Бог может теперь им помочь.

— Но...

— Ничего, подождут, — буркнул я. — Пока, во всяком случае.

Бет явно ужаснулась моей грубости, как и следовало ожидать. Хотя пора бы ей уже было осознать, что ее втянули в крутую игру. Так уже случалось и раньше, но только она об этом даже не подозревала — до самых последних пор, по меньшей мере. На сей же раз она сознательно вышла замуж, если, конечно, Дюк не наболтал ей баек о своем прошлом. Закончил я словами:

— Конечно, нужно что-то сделать, но я хочу сперва убедиться в том, что сделано именно то, что надо. Сядь пока. Бет, и выпей кофе.

Я указал ей на стул. Она чуть поколебалась, потом решилась, прошагала к стулу и присела. Взяв в руки чашку и блюдце, она принялась за кофе.

— Так они и вправду были друзья Дюка? — спросил я. Бет ответила, не поднимая головы:

— Пожалуйста, называй его Ларри, — попросила она. — Он пытается теперь жить в соответствии с этим именем. Да, они были его друзьями. Он знал их еще с тех пор, когда...

Она запнулась.

— Когда он занимался рэкетом, — подсказал я.

— Да.

Некоторое время все молчали. Потом Бет внезапно вскинула голову.

— Ты должен это понять, Мэтт. Это все из-за детей. Он угрожал, что...

— Кто угрожал?

— Ее отец. Фредерикс.

— Чем угрожал?

— Это ужасно. — Она потупила взор. — Он использовал детей... моих детей, как рычаг, чтобы заставить Ларри...

— Что заставить? — опять не выдержал я, когда Бет замолчала. Она подняла голову.

— Не могу сказать.

Я не стал упорствовать и произнес:

— У Логана уже давно есть собственный сын. Значит, подобным угрозам он мог подвергаться годами. Потом, если он на самом деле такой, каким кажется, то знает, как управляться с подобными угрозами.

Бет замотала головой.

— Но я-то у него недавно. Фредерикс решил, что я испугаюсь и заставлю Ларри...

Она опять замолчала, потом затараторила:

— Он правильно рассчитал! Увы, он оказался прав! Я не смогла этого вынести. Дрожать каждую минуту в ожидании того, что может случиться с ними в любой миг... Ты же сам видел, что случилось. Я чуть с ума не сошла!

— И Дюк решил отыграться?

Бет чуть поколебалась, посмотрела на Мойру, потом выпалила:

— А почему ее нельзя тронуть? Если он угрожает моим детям?

— Как видишь, не сработало, — сказал я. — Скверная вышла история. Эти громилы, думаю, не велика потеря, но собаку жаль — славный был песик.

Бет укоризненно посмотрела на меня. Уж слишком пренебрежительно я высказался о человеческой жизни. Что ж, пора ей уже к этому привыкать.

Я продолжил:

— Вы упустили из вида еще кое-что: ведь это и мои дети, верно? Если Дюк Логан не в силах уберечь их, значит, придется вступиться мне.

Никто не ответил. Я в последний раз энергично провел полотенцем по голове Мойры и отбросил его в сторону.

— Все, ты уже сухая. Иди причесывайся, а то ты похожа на Медузу Горгону.

— Что ты задумал, котик?

— Сейчас я должен позвонить. Разговор довольно конфиденциальный, так что я предпочел бы, чтобы вы обе вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

Мойра встала и окинула меня изучающим взглядом.

— Я же говорила, что ты из федов. Держу пари, что ты будешь звонить в Вашингтон.

Сами понимаете, она была права. Как всегда. Я сказал:

— Иди причешись, будь паинькой.

Она еще раз пристально посмотрела на меня, потом чуть заметно пожала плечами, словно отгоняя прочь какие-то мысли.

— Аппарат стоит вон там, — указала она. — Параллельного у меня нет. Пойдемте, миссис Логан, пусть уединяется.

Я молча проводил их взглядом. Бет выглядела стройной, аристократичной и была на полголовы выше. — Мойра рядом с ней казалась маленькой и нескладной. Я подошел к телефону, заказал тот же самый номер в Вашингтоне и проделал обычные формальности. Только тогда на другом конце провода трубку взял Мак. Следует отдать должное Маку: субъект он довольно въедливый и непредсказуемый, но в тех случаях, когда он позарез нужен, он никогда не играет в гольф.

— Говорит Эрик, — представился я. — Мне подумалось, что вам хочется узнать, как я отдыхаю, сэр.

— Ты наслаждаешься, Эрик? — сухо спросил Мак. — Жалеешь, что там нет меня и ты не можешь съездить мне по уху?

— Вы могли бы предупредить, что моя семья втянута в эту заваруху.

— Мне показалось, что будет лучше, если ты сам это обнаружишь, — ответил Мак. — Ты бы мог воспротивиться тому, чтобы навестить их по официальному поводу. Или еще решил бы, что я прошу тебя шпионить за ними.

— А разве не так?

Он рассмеялся и пропустил мой вопрос мимо ушей. Потом заговорил, уже по-деловому:

— Я знаю, что случилось с Полом. Из медицинского заключения следует, что его пытали. Он проговорился?

— Похоже, что да, — ответил я.

— Из чего ты это заключил?

— Мартелл знает про меня, включая даже кодовую кличку. Конечно, у него мог быть и другой источник, но, учитывая то, насколько недавно я вернулся, это маловероятно.

Помолчав немного, я добавил:

— Сейчас любому можно развязать язык, сэр.

— Верно, с некоторыми исключениями. Я далек от мысли обвинять Пола; я корю себя за то, что послал его. Он не должен был работать в одиночку, Эрик. Я знал, что ему не устоять против Мартелла. Я...

Он вдруг замолчал. Я был немного обескуражен. Слишком уж большое испытание — внезапно обнаружить что-то человеческое у такой личности, как Мак. Такое способно подорвать веру в устоявшиеся понятия вроде жизни и смерти или движения небесных тел. Я услышал, как он прокашлялся, потом вновь послышался его голос, немного надтреснутый:

— Мартелл, должно быть, воспользовался полученными сведениями, иначе ты не знал бы о том, что ему известно. Да?

— Вы правы, сэр. Он пытался убедить своего босса Фредерикса избавиться от меня, по меньшей мере, временно. У самого Мартелла руки немного связаны из-за того, что ему приходится держаться в рамках облика послушного телохранителя. Фредерикс задал бы ему несколько неприятных вопросов, если бы вдруг обнаружил, что кто-то из его ближайшего окружения действует самостоятельно. Чуть подождав, я добавил:

— Можно вопрос, сэр?

— Да.

— Мы все исходим из предположения, что у Мартелла есть какая-то секретная миссия в Штатах, из-за чего он уже семь лет или больше играет роль гангстера. А никому в голову не приходило, что он мог и в самом деле стать гангстером?

— Что ты имеешь в виду, Эрик?

— Допустим, что он допустил роковой промах — например, приударил за лишней дамочкой, — и его вышибли из команды. Но жить-то бедняге на что-то надо, вот он и заявился в Штаты, чтобы охранять крупного рэкетира. В таком деле он настоящий дока. Когда Рицци упрятали в каталажку, Мартелл навел справки о тех, кто платит больше, и остановил свой выбор на Фредериксе.

— Если так, то как ты объяснишь то, что случилось с Полом?

— Очень просто, сэр. Естественно, что Мартеллу не хочется, чтобы парни вроде Пола или меня совали свой нос в его дела; не потому, что это поставило бы под угрозу выполнение его задания, но просто потому, что мы могли бы разоблачить его как мнимого Джека Фенна. Так же, например, как воришка, отсидевший свой срок и вставший на путь истинный, избегает полицейских со слишком хорошей памятью.

— Ты в это веришь, Эрик?

— Это не важно, сэр. Просто я думаю, что это версия, которую тоже следует рассмотреть.

— Мы ее уже рассматривали, — сказал Мак. — Но отвергли.

— Почему?

— Во-первых, потому что люди, в чьей команде он работал, имеют обыкновение избавляться от провалившихся агентов навечно. Можно по пальцам пересчитать тех, кто потом всплывал в других местах. Но в некотором смысле ты прав: нам удалось узнать, что Мартелл и в самом деле вновь навлек на себя неприятности, причем до пятьдесят третьего года, когда наша полиция впервые засекла его под именем Фенна.

— Как вы это узнали, сэр?

— Как всегда, благодаря одной из его женщин. Хотя он обычно пьет немного, пару раз за рюмкой виски он наговорил лишнего. По словам этой женщины, он пожаловался на своих работодателей: “Одна небольшая ошибка, и они отправляют тебя в Сибирь!” Это Америка-то для него Сибирь! Он пытался объяснить, какой важной шишкой был в Европе, и насколько унизительно для него теперь быть мальчиком на побегушках у такого слизняка, как Рицци.

Он приумолк, и я произнес:

— Но это вовсе не доказывает...

— Это еще не все, — сказал Мак. — Дамочка испугалась, что он так неуважительно отзывается о самом Рицци, и Мартелл это заметил. Тогда он захохотал и сказал, что это только Рицци считает Мартелла, вернее Фенна, своим мальчиком на побегушках, а на самом деле все наоборот... Потом, протрезвев, Мартелл избил ее до полусмерти. И пригрозил, что убьет, если она проболтается о том, что слышала.

— Не сомневаюсь, что он бы так и сделал.

— Она тоже не сомневалась, — сказал Мак. — Но потом, когда он отправился на Запад и устроился к Фредериксу, она, похоже, решила, что две тысячи миль между Нью-Йорком и Рино — это достаточно много, и начала изливать свою душу по разным барам, пока кое-кто не услышал это и не передал нам.

— Что ж, это меняет дело, — согласился я. — Значит, Мартелл сам вертел Рицци. Это очень любопытно.

— Да, — сказал Мак. — Я внимательно изучил протоколы, Эрик, и пришел к выводу, что “небольшая ошибка” едва не стоила мистеру Мартеллу жизни. Его должны были ликвидировать, и спасся он лишь потому, что кое-кому позарез понадобился человек, который мог сыграть роль настоящего американского гангстера. Обычный секретный агент не подошел бы. Остается один вопрос: зачем им это нужно?

— Да, — кивнул я, — это хороший вопрос. И от Рицци он перешел к Фредериксу. Зачем?

— Объединяет их одно, — сказал Мак.

— Да, сэр. Наркотики.

— Именно.

Чуть поколебавшись, я продолжил:

— С одной моей знакомой на мексиканской границе произошел случай, который может это подтвердить. Когда она возвращалась из Мексики, таможенники разобрали ее машину буквально по винтикам, чего прежде никогда не случалось. Она склонна объяснять это тем, что в ней узнали дочь Солли Фредерикса.

— У тебя открылся бесценный дар заводить полезных знакомых, Эрик, — сухо заметил Мак. Я пропустил его выпад мимо ушей.

— Она также считает, что ее папаша пытается протащить что-то через границу, а таможенники заподозрили, что она может быть курьером. Ваше мнение, сэр?

— Твоя знакомая хорошо соображает. Она права... Что ты знаешь про героин, Эрик?

— Знаю, что к нему развивается привыкание, сэр. А что происходит? Неужто они засылают к нам таких парней, как Мартелл, чтобы дождаться, пока мы все станем наркоманами и нас можно будет брать голыми руками?

— Что ж, это тоже версия, — сказал Мак. — Хотя несколько неправдоподобная.

— Я хочу вернуться к случаю с моей знакомой, сэр. Возможно ли, что у Фредерикса сейчас возникли трудности с переправкой наркотиков через границу?

— Вполне.

— Речь идет о большой партии?

— Очень большой. За ней проследили от самой Италии. Таможенников на мексиканской границе предупредили, что наркотик пытаются провезти в Штаты. Дважды Фредерикс, или Босс, как они его называют, едва не попался, когда героин пытались переправить по обычным каналам. Но тогда в сети попала только мелкая рыбешка, а товар взять не удалось. Говорят, что Босс допустил серьезный промах.

— Какой?

— Завербовал в Мексике местных парней, которые оказались чересчур жадными и ненадежными. Короче говоря, товар задержался у них, пока не завершатся переговоры. Но Босс не торопится платить, хотя поставщики жалуются, да и у него самого, по слухам, запасы героина иссякают. Его доверенный посланец, которого Босс отправил в Мексику, бесследно исчез. Мне это все сообщили из одного дружественного агентства, с которым нам не впервой сотрудничать.

— Понятно, сэр, — сказал я. — Какова наша цель?

— Мы должны выяснить, что затеял Мартелл. В какую бы немилость он ни попал, не могут они швыряться такими специалистами. Кстати, тебе и в самом деле придется действовать в интересах твоей семьи, Эрик. Ты уже сам, должно быть, понял, что все то, что способствует достижению нашей цели, одновременно облегчает положение твоих близких. В особенности, если удастся добыть улики против Фредерикса. Кстати, судя по отчетам, лежащим передо мной, положение мистера Логана и его окружения должно и в самом деле резко улучшиться, если удастся устранить Фредерикса.

— Вам не нужно меня уговаривать, сэр, — ответил я, возможно, чуть-чуть резковато. — Не могу сказать, что не сплю ночами, беспокоясь о положении мистера Логана, но вот Бет и дети — совсем другое дело. Мне дозволено будет предпринять решительные меры для их защиты, если понадобится?

— Только если понадобится, — сказал Мак. — И запомни: твоя миссия не в том, чтобы защитить семью, и не в том, чтобы уличить Фредерикса, хотя для нас это тоже важно. Главное — срочно выяснить, какое задание выполняет Мартелл.

— Что думают по этому поводу наши коллеги из агентства?

— Они не располагают никакими данными. Они даже не знали, кто скрывается под личиной Фенна. Они полагают, что его наняли как замену тому доверенному джентльмену, который исчез в Мексике.

— Это вряд ли, сэр.

— Почему?

— Я согласен, что его наняли как замену, но вряд ли его пошлют в Мексику. Во-первых, он еще новенький, и мне не кажется, что Фредерикс ему настолько доверяет, и уж безусловно не доверяет в деле, где на карту поставлена такая огромная сумма. Тем более что есть человек, которому Фредерикс доверяет несравненно больше.

— Логан?

— Да, сэр. На мой взгляд, Мартелла... или Фенна Фредерикс нанял для того, чтобы подстраховаться. Чтобы Фенн защитил его от Логана в том случае, если Логану не понравится, какими методами Фредерикс попытается убедить его вернуться. Кстати, если подумать, то исчезновение доверенного лица Фредерикса в Мексике наталкивает на интересные размышления.

— Какие?

— Мартелл ищет работу. Доверенное лицо Фредерикса исчезает, открывая тем самым искомую вакансию. Вам не кажется, что между этими событиями может быть связь?

— Да, мне это тоже приходило в голову, — ответил Мак. — Сейчас эту версию как раз изучают.

— Как бы то ни было, — подвел итог я, — я убежден, что человек, которого Фредерикс хочет заслать в Мексику, это Логан, а Мартелла-Фенна он нанял только как телохранителя. Тогда понятно, почему он пытается запугать Бет и детей. Я еще раз расспрошу Бет, но я уверен в своей правоте.

— На первый взгляд выбор довольно странный. Он в пух и прах рассорился с Логаном, и, судя по имеющимся у меня сведениям, Логан ненавидит его.

— Это так, — согласился я, — но вы знаете натуру таких авантюристов, как Логан. Он очень принципиальный, даже честный. Такие люди сейчас редкость, а он человек слова. И Фредерикс прекрасно знает, что если Логан пообещает съездить в Мексику и вернуться, то он так и сделает вне зависимости от личных отношений. Так что Фредериксу нужно только заставить Логана дать слово.

— Да, занятная личность этот мистер Логан, — произнес Мак.

— Да, сэр, — подтвердил я. — Презанятная. Вы направили сюда другого человека, сэр?

— Да.

— Свяжитесь с ним, пожалуйста, немедленно. Мне нужно, чтобы он кое за чем присмотрел в безопасном месте. Я позвоню ему через двадцать минут.

— Хорошо, я это улажу. — Он дал мне номер телефона. — И еще, Эрик.

— Что?

— После того, как выяснишь, в чем состоит задание Мартелла, не забудь про приказ о том, что нужно делать с такими людьми, как он. И не забудь также соблюсти хоть видимость законности, чтобы наши коллеги были счастливы. То же самое относится и к Фредериксу.

— Представляю, какая у меня будет глупая физиономия, когда я заявлю, что они арестованы!

— К сожалению, — увещевающим тоном заговорил Мак, — государству, которому ты служишь, совершенно безразличны твои чувства.

— Да, я так и подозревал, — ответил я, — но все равно рад услышать это в форме официального заявления... Да, почти забыл. Еще одна мелочь.

— Слушаю.

— Только что двое неопознанных громил незаконно ворвались в частный дом в Рино по следующему адресу...

Я назвал ему адрес и продолжил:

— Пес, принадлежащий хозяйке, которой дома не было, напал на них и растерзал обоих. Сам пес был тяжело ранен, и человеку, обнаружившему ужасную картину, пришлось его прикончить. Полиция пытается связаться с владелицей пса, но пока не может разыскать ее. Можете приготовить такой текст?

— Думаю, что да. Я так понял, что его нужно опубликовать?

— Да, сэр. В особенности следует подчеркнуть, что хозяйка исчезла. Пусть передадут по радио и по телевидению. Кстати, парню, которого вы хотите послать, чтобы уничтожить собаку, нужно передать, что ее уже умертвили.

— Понятно, — тихо сказал Мак. — Мне нравятся твои мелочи, Эрик.

— Мне тоже, — усмехнулся я. — Они просто очаровательные. До свидания, сэр.

Глава 17

Я постучал в дверь спальни. Вышла Бет. Мойра сидела перед трюмо и расчесывала волосы.

— Кому ты звонил, Мэтт? — спросила Бет.

— Своему патрону. Ты с ним знакома.

— А, это тот самый седовласый человек, который приезжал и пытался отговорить меня...

— Он самый.

— Он не очень хороший дипломат. Все, что он рассказывал мне о твоей... работе, меня просто потрясло, если не сказать хуже.

— Все верно.

Я поневоле призадумался, а в самом ли деле Мак хотел предотвратить наш развод. Ведь в наши дни не так легко найти надежных исполнителей, а у женатого мужчины хлопот куда больше.

Бет потупила взор и сказала совершенно другим голосом:

— Мне кажется, ты уже знаешь, в чем дело, Мэтт?

— Ты имеешь в виду то, что хочет Фредерикс от Дюка? Это не трудно угадать, учитывая род занятий Фредерикса, прошлое Дюка и кое-что другое.

— Сначала Фредерикс просто сделал Ларри деловое предложение, — сказала Бет. — Причем Ларри получил бы большие деньги. Фредерикс заявил, что своим людям он готов платить сколько угодно, но скорее расшибется в лепешку, чем заплатит хоть цент этим чертовым мексиканцам. Уступи им только раз, сказал он, и потом всю жизнь придется давать на лапу любому бандиту в сомбреро. Так что он хотел, чтобы кто-то отправился в Мексику и запугал их как следует. Ларри, естественно, отказался. Он давно прекратил заниматься такими делами; уже несколько лет. К тому же он говорит, что никогда не свяжется с такой мерзостью, как наркотики.

— Да, он принципиальный малый. Бет гневно вскинула голову.

— Ну почему ты все время злословишь о нем?

— Ты же не рассчитываешь, что мы с ним станем закадычными приятелями?

Бет вздохнула и отвела глаза. Видно, в глубине души она нисколько не возражала бы, если бы мы сделались закадычными приятелями, или хотя бы притворялись таковыми на людях.

Она вновь заговорила:

— Тогда начались угрозы. И... странные случаи. В горах появились незнакомые всадники. Стоило Бетси куда-то отлучиться, и она возвращалась с каким-нибудь леденцом, хотя мы никого не видели. Мальчики катались верхом и встречали приятных мужчин, которые показывали им новый перевал или заброшенный каньон. Они приезжали радостные и возбужденные, но нам смысл был ясен. И этот кошмар продолжается уже несколько недель.

— Понятно, — сказал я. — Ладно, может быть, удастся покончить с ним. Иди к Дюку и... Что ты сказала?

Бет помялась, потом замотала головой.

— Хорошо. Возвращайтесь оба на ранчо и ждите меня там. Передай Дюку, что у меня есть для него предложение, которое поможет решить все проблемы. И еще скажи: я не думаю, что в самое ближайшее время случится что-то серьезное, но пусть он на всякий случай сегодня не ложится спать после обеда.

— Он вовсе... — Бет прикусила язык, вспыхнула, потом улыбнулась. — Ему еще только сорок шесть, Мэтт.

— Значит, он настолько же старше тебя, насколько я старше этой девчушки, — сказал я. — Забавное совпадение, да? Как бы то ни было, пусть будет настороже, пока я до вас не доберусь. Скажи ему, что мне крайне неприятно злоупотреблять его гостеприимством после того, как меня так вежливо выставили за дверь, но пора нам объединиться. Где сейчас дети?

— Питер увез их в охотничий домик своего друга, в горах. С ними Клара — горничная и трое наших помощников с ранчо. У них есть пистолеты, и стрелять они умеют. Добраться туда можно только верхом или на автомобиле. Питер отвез их на ”лендровере”.

— Судя по твоим словам, у противника есть верховые лошади. А вообще, это либо очень хорошо, либо очень плохо. Если ваши люди будут все время начеку, то застать их врасплох будет непросто. Если же что-то случится, то вы об этом долго не узнаете — телефона там, по-видимому, нет.

— Каждое утро в определенное время Питер должен сообщать, как дела. А уехали они только сегодня на рассвете.

— Что ж, тогда времени нам хватит. Сподручные Фредерикса, скорее всего ребята городские, а это дело несколько отличается от того, чтобы прогарцевать до ранчо и запугать нескольких женщин и ребятишек. Даже, если Фредерикс узнает про убежище, ему понадобится время, чтобы разработать план действий.

— Да, именно поэтому Ларри и выбрал охотничий домик.

Я кивнул.

— Кажется, мне удалось договориться, чтобы в спальне навели порядок без ущерба для кого бы то ни было.

Бет облизнула губы.

— Я... мы очень тебе признательны. Вышла ужасная ошибка...

— Не стоит благодарности. Ради Дюка я бы и пальцем не шевельнул, тем более в таком деле. Просто мне нужно было, чтобы случившееся изложили определенным образом, так что ему повезло.

Еще несколько секунд я продолжал смотреть на нее. Бет уже больше не казалась бледной, и смотреть на нее было снова приятно, как и несколько лет назад. Я сказал:

— Так что передавай привет Бване Симбе.

— Кому?

— Бване Симбе. Так мы, старые африканцы, называем великого белого охотника. Кажется, это означает “Господин Лев” или что-то в этом роде.

— Ты опять дурачишься, Мэтт?

— Немножко, — кивнул я. — Ничего, я уже скоро повзрослею. Ступайте, миссис Логан.

Когда я вошел в спальню. Мойра уже заканчивала укладывать волосы.

— Кто такой Эрик, детка? — поинтересовалась она, не поворачивая головы.

Я невольно бросил взгляд в сторону телефона в соседней комнате.

— Кое у, кого, кажется, слишком длинные уши.

— Я вовсе не подслушивала. Просто Фенн назвал тебя Эриком, а я с тех пор ломаю над этим голову. Это что-то вроде кодовой клички?

— Да, это и есть кодовая кличка.

— Твоя?

— Совершенно верно. Кстати, когда я бываю Эриком, то становлюсь жутким сукиным сыном.

Мойра весело захихикала, глядя на меня в зеркало:

— Неужто ты думаешь, что я не замечу разницы? Увы, все уже не могло быть, как прежде, и мы оба знали это. Да, какое-то время нам удавалось, общаться в каком-то иллюзорном мирке, но в конце концов всегда наступает реальность. Сейчас мы вернулись к реальности.

— Собери чемодан, — сказал я. — Придется тебе на; время переехать. Кое-кому в голову может прийти такая же блестящая мысль, как Дюку, а связываться с преступной организацией всегда опасно.

Мойра обернулась и посмотрела на меня в упор.

— Ясно, — сказала она. — И ты все-таки решил предпринять действия против моего отца?

— Скажем так: я просто решил начать действовать. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Мойра продолжала буравить меня взглядом. Потом пожала плечами.

— Ну, ладно, будь по-твоему.

Пять минут спустя мы уже выходили из дома Мойры. Конечно, заезжать в мотель было довольно рискованно, но я хотел забрать пистолет с запасной обоймой и заодно поменять рубашку. Ничего не случилось, и на обратном пути никто за нами не увязался.

Пока “мерседес” Мойры обслуживали на автозаправочной станции, я позвонил Маку. Его на месте не оказалось, но незнакомый голос рассказал мне, как ехать, и предупредил, что нас будут ждать. В ответ я тоже передал кое-какие просьбы.

Когда я вернулся. Мойра пересела на мое место на переднем сиденье.

— Я подумала, может быть, тебе хочется повести машину, — сказала она. — Она немножко отличается от твоего грузовичка. Можешь обкатать ее. Она прошла всего три тысячи миль.

Подождав, пока я сел за руль, Мойра продолжила:

— Вот замок зажигания, коробка с четырьмя скоростями, задний ход...

Я запустил стартер, подал немного назад, чтобы объехать машину, которую обслуживали перед вами, и погнал маленький “мерседес” вперед, быстро переключая скорости.

— Черт побери, — изумилась Мойра. — Так ты уже гонял на “мерседесах”. А я-то думала доставить тебе удовольствие.

— Любой “мерс” — удовольствие, — ухмыльнулся я.

— Я слышала, как ты говорил с миссис Логан, — сказала она. — Похоже, отец и впрямь закручивает гайки.

— Он хороший стратег, — ответил я. — Сразу чует, где у противника самое слабое место. Ведь в норме такому человеку, как Дюк Логан, угрожать нельзя, пусть он даже и отошел от дел. Ведь кончится это только одним — телефонным звонком, и мягкий британский голос произнесет: “Знаете, старина, если что-нибудь случится с Питером, вы мне лично ответите за это, хорошо?” Это совершенно естественная реакция для любого, кто прошел определенную подготовку.

Так бы поступил и я, и так наверняка поступил бы Логан.

— Ты говоришь так, как будто у вас с Логаном есть еще что-то общее. Кроме жены.

— Есть, — подтвердил я. — И не забывай еще Фенна. Он тоже из таких... Причем, один из лучших. Так вот, я хотел сказать, что Фредерикс прекрасно знает цену словам Дюка. Так что головорезы, посланные твоим отцом, могут хоть до окончания века разъезжать верхом в горах с устрашающим видом; в ту же минуту, когда им вздумается перейти к решительным действиям, Дюк колебаться не будет. Он вскочит в свой “ягуар” и помчит в город с пистолетом под мышкой. Нет, пока Дюк жил только со своим сыном, Фредериксу и в голову бы не пришло нажать на него.

— Не понимаю, что изменилось после его женитьбы... Я разъяснил:

— Понятно, что никто не станет врываться в город, сея вокруг смерть, всякий раз, как какой-то незнакомец угостит ребенка леденцом. Такое нужно просто перетерпеть. Так вот, сам Дюк вполне мог это перетерпеть, да и для Питера это просто приключение, словно из вестерна. Мои детишки еще слишком малы, чтобы беспокоиться по такому поводу. А вот Бет — другое дело. Она бы перетерпеть не смогла. Еще совсем недавно она вела мирную, уединенную жизнь; ее нервная система не приспособлена к подобной холодной войне. Вот Фредерикс и начал закручивать гайки, постепенно, чтобы не вынудить Дюка ступить на военную тропу... А тем временем хозяйка ранчо медленно сходит с ума от страха, и Дюк волей-неволей наблюдает за ее муками. Он мог бы легко посмеяться над Фредериксом, но он не может посмеяться над страданиями супруги.

— Да, это выставляет папочку в довольно неприглядном свете. Нужно быть последним мерзавцем, чтобы наносить мужчине удар через женщину.

— Да, — согласился я.

Она метнула на меня взгляд. Должно быть, что-то в моем голосе показалось ей странным. Я переключил рычаг коробки передач, и “мерседес” с ревом понесся в гору. Да, с невадскими дорогами этот автомобиль справлялся очень лихо, да и на поворотах держался, как приклеенный.

Ранчо оказалось довольно высоко в горах. Мы проехали не один десяток миль по узкой дороге вдоль единственного телефонного кабеля, прежде чем прибыли на место. Ранчо было небольшое, с конюшнями и загонами, во сейчас, похоже, скота в нем не держали. Я въехал в пыльный дворик, и Мойра со смехом стянула с головы платочек, который повязала на дорогу.

— Ты меня убедил, — сказала она. — Ты всю жизнь катался на “мерседесах”. Только к следующему разу я закажу ремни безопасности, ладно?

Я не ответил. Нащупав в кармане пистолет, я напряженно ждал. Наконец входная дверь открылась и вышел мужчина моложавого вида. Он подал условный сигнал, и я вынул руку из кармана. Потом достал из-за сиденья чемодан Мойры и помог ей самой выйти из машины.

— Господи, ну и дыра, — заявила она, коша мы вместе подходили к дому. — Надеюсь, мне здесь не придется долго засиживаться.

Я опять промолчал. Встретивший нас человек уже звонил по телефону, как у нас было заранее условлено. Я закрыл за нами дверь и поставил чемодан на пол. Молодой человек жестом показал, что уже дозвонился. Я повернулся к Мойре.

— Помнишь мое обещание? — спросил я.

— Какое?

— Я сказал, что бы ни случилось, я не обращусь к тебе за помощью.

Мойра вспомнила, и лицо ее сразу стало озадаченным и встревоженным. Я сказал:

— На другом конце провода твой отец. Он уже обеспокоен из-за того, что по радио передали сообщение о твоем исчезновении. Сейчас я буду говорить с ним. Я не прошу тебя. Мойра, но ставлю в известность: в определенный миг нашего разговора ты должна завизжать. Громко и убедительно. Он должен убедиться, что я настроен серьезно, что вполне соответствует истине. Не бойся, ты не предаешь его. Ты завизжишь только потому, что тебя вынудят. Помни об этом потом.

С расширенными от ужаса и неожиданности глазами она попятилась, но я ухватил ее руку и сильно сдавил. Молодой человек нетерпеливо указывал на телефон....

Глава 18

С ранчо я возвращался на “мерседесе”. Если меня в нем заметят, то тем лучше. Пусть Фредерикс убедится, что я вовсе не блефовал, когда заявил, что владелица “мерседеса” находится в моих руках в залог примерного поведения своего папаши.

Мне потребовалось два часа, чтобы добраться по проселочным дорогам до ранчо “Дабл-Эл”. Ранчо выглядело так же, как и в прошлый раз, с той лишь разницей, что казалось безлюдным. Перед парадной дверью стоял “бьюик” Бет. Я остановил “мерседес” прямо за ним, лихо развернувшись на дворе.

Заглушив двигатель, я выбрался наружу, разминая затекшие ноги и стараясь выглядеть как можно более безмятежным и в то же время зорко высматривая малейшие признаки опасности. В следующее мгновение хлопнула дверь и прямо передо мной очутилась запыхавшаяся Бет. Увидев меня, она резко остановилась с изумленным выражением на лице.

— Мэтт! Ой, а я думала...

Она внезапно замолчала. Я не сразу понял, в чем дело. Но Бет выглядела такой сконфуженной и виноватой, что должна была быть какая-то причина. Оглядевшись по сторонам, я заметил “мерседес” и припомнил, как лихо подкатил к дому. Потом взглянул под навес, где в прошлый раз стояли машины. “Лендровера” на месте не было. Это объяснимо — Питер Логан повез на нем детей и их сопровождающих в горное убежище. Но куда пропал зеленый “ягуар”?

Конечно, по звуку мотора никто не спутал бы игрушечный “мерс” с мощным “ягуаром” ХК-150, но Бет вряд ли разбиралась в спортивных машинах. Для нее машина была только удобным средством передвижения, которое ездило до тех пор, пока не ломалось, после чего следовало найти подходящего мужчину, чтобы починить ее. И все. Я посмотрел на Бет. Она стояла все в том же костюме хозяйки ранчо, виновато потупив взор, словно школьница в кабинете директора.

— Где он? — спросил я.

— Мэтт... — пробормотала она. Мне захотелось встряхнуть ее.

— Где он? — повторил я.

Она не ответила.

— Где бы он ни был, ты явно не ожидала, что он вернется так скоро. Куда ты его послала, Бет? Она облизала губы.

— Никуда... Это была просто глупая ссора... Я не могла остановить его!

— Значит, он все-таки решил разделаться с Фредериксом и рванул в город? Болван несчастный! Или он думает, что это ковбойский фильм о Диком Западе? Я же вам велел ждать на ранчо!

— Нет, ты ошибаешься! — выкрикнула Бет. — Он вовсе не туда...

Она вдруг замолчала, словно прикусила язык. Я испытующе посмотрел на нее.

— Понимаю. Во всяком случае, мне кажется, что понимаю. Где телефон?

Бет бросила на меня быстрый взгляд, повернулась и исчезла в доме. Я последовал за ней. Она стояла в прихожей возле телефона. К черту секретность, решил я и связался с Вашингтоном прямо при Бет. Если хотят, пусть завтра же поменяют пароль. В любом случае, им придется это сделать. Меня соединили с Маком.

— Говорит Эрик, — сказал я.

— Где ты был? Я пытался найти тебя.

— Я найден. Выкладывайте.

— Мне сообщили, что Лоренс, он же Дюк Логан, направляется на юг или на юго-восток в зеленом “ягуаре” с номером Ю2-1774. Аризонская патрульная машина, предупрежденная полицией Невады, которая первой засекла его, попыталась заставить его остановиться, но сумела приблизиться лишь на расстояние, достаточное, чтобы прочитать номер. Передо мной записанные на магнитофон слова одного из полицейских, преследовавших Логана: “Черт побери, сейчас от этого “ягуара” отделится третья ступень и он вылетит на орбиту!” Патрульная машина делала больше ста двадцати миль в час, когда Логан оторвался от них. Что случилось?

Я посмотрел на Бет, и вдруг меня осенило. “Глупая ссора”, — сказала Бет. Она была не из тех, с кем можно было поссориться — в том смысле, чтобы метать горшки и сковородки, конечно. Но довести мужчину до белого каления она сумела бы, как пить дать. Уж мне ли этого не знать после стольких лет совместной жизни. Но и Логана я уже раскусил, хотя встречался с ним лишь однажды. Таких людей я понимал с полуслова.

— Мне кажется, что молодожены немного поцапались, сэр, — сказал я в трубку и увидел, как Бет поморщилась. Я продолжал: — Если я прав, то Логан раскипятился, как чайник, поэтому и гонит, как сумасшедший. Когда такие истые британцы расходятся, удержать их уже невозможно, в них словно бес вселяется. Так что он вылетел из дома, чтобы выполнить ненавистное ему задание, и подсознательно наверняка надеется, что что-то ему помешает: либо его арестуют, либо “ягуар” взлетит на воздух, либо он сам погибнет и так далее. Но сам он, конечно, не остановится, и я не завидую любому, кто окажется на его пути.

Бет казалась обиженной. В мое ухо ворвался голос Мака:

— Полиция штата хотела поставить кордон, но вмешались другие службы, которые узнали, что происходит. Поэтому сейчас за ним просто следят, но он должен вот-вот пересечь границу. Что делать?

Чуть поколебавшись, я сказал:

— Будет очень глупо, если они попытаются задержать его.

— Согласен. А на обратном пути? Если он вернется, конечно. Его предшественник, как ты помнишь, не вернулся.

— Я ставлю на Дюка, — сказал я. — Если “ягуар” не взорвется, то никаким мексиканским бандитам с ним тем более не совладать.

— Так что ты советуешь?

— Зависит от того, что им нужно: несколько килограммов белого порошка или парень по имени Солли.

— Их интересы, конечно, следует учитывать, — ответил Мак, — но не забывай, что наша цель — не Фредерикс.

— Я не забываю — ответил я. — Но не рассчитываю, что такого волка, как Мартелл, можно заставить говорить обычными методами, даже если бы мне удалось вести с ним беседу с глазу на глаз в подходящем месте, что чрезвычайно маловероятно. Если он использовал Рицци, то скорее всего он так же использует и Фредерикса. Так что давайте отнимем у него Фредерикса и посмотрим, что случится.

— Если его пропустят с грузом, можешь ли ты гарантировать, что груз не пропадет? Это слишком большая партия, и наши партнеры не хотели бы, чтобы она разлетелась по всей стране.

— Сэр, вы хотите, чтобы я повесил трубку?

— Эрик...

— Что за бред! Как можно что-то гарантировать? В двух тысячах миль от меня послышался вздох.

— Я знаю. Но я обещал спросить.

— Риск, конечно, есть, — сказал я, — и все может сорваться. Тогда тысячи тысяч сладких грез будут проданы с тысячепроцентной прибылью. Но если они остановят Дюка Логана с грузом, то все, что они получат, — это Дюк Логан с грузом. И только. Если же его пропустят, то открывается масса заманчивых возможностей. Правда, всего лишь возможностей.

— У тебя уже есть план?

— Нет, конечно. Дюк сорвался с места прежде, чем я успел его уговорить сделать для нас то, что он сейчас делает по собственной воле. У меня не было ни малейшей возможности поговорить с ним. Прежде чем он доставит груз по назначению, я постараюсь как-нибудь перехватить его, но это будет непросто, поскольку я ничего не знаю о его планах. Но он должен был с кем-то договориться, поскольку в противном случае просто не знал бы, куда ехать, с кем встречаться и так далее. Подождите минутку.

В течение всего разговора я не сводил глаз с лица Бет. Его выражение чуть изменилось. Она быстро ответила:

— Я знаю... кое-что. Я слышала, как он говорил по телефону.

Я кивнул и обратился к Маку:

— Кажется, у нас есть одна зацепка. Потом разберемся, что можно сделать, когда он вернется.

— Хорошо, я тут тоже попробую кое-что предпринять, — сказал Мак. — А остальное будет зависеть от мистера Логана, да?

— Совершенно верно, сэр.

Есть что-то заразительное в этой британской, или псевдобританской, манере разговаривать. Вам не кажется?

Глава 19

Я положил трубку. Я смотрел на Бет, но почему-то видел при этом длинную, обтекаемую как снаряд, зеленую машину, несущуюся через аризонскую пустыню с тем высоким, завораживающим звуком, который отличает высококлассные спортивные модели. Если не считать настоящие гоночные автомобили, то “ягуар” да еще, пожалуй, американский “корвет” — самые нелепые машины с точки зрения эффективности и экономичности транспортных средств. В самом деле, двигатель, пригодный для десятитонного грузовика, приделан к автомобильчику, в который с превеликим трудом втискиваются два человека, да еще разве что зубная щетка. Но для удовлетворения собственного “я” “ягуар” подходит идеально, так что я даже пожалел, что не сижу сейчас рядом с Диком в качестве его сменщика. Я сам время от времени тоже не прочь прокатиться с ветерком.

Что ж, на сей раз придется Дюку действовать в одиночку. Рано или поздно такое выпадает на долю любого мужчины. Я посмотрел на Бет.

— Так что ты ему сказала? — спросил я. — Какую-нибудь глупость вроде: “Если что-нибудь случится с детьми, то я тебе этого не прощу”?

— Я вовсе не хотела... — быстро выпалила она.

— Конечно, нет.

— Я не просила, чтобы он уступил Фредериксу! Мне и в голову не пришло, что он может... Я не хотела! Я просто...

— Ты просто приперла его к стенке, — закончил я. — Он сделал все, что было в его силах, кроме одного. Он позаботился о безопасности детишек. Он даже попытался захватить Мойру Фредерикс заложницей. Это было уже чересчур, но ты его заставила, да? Когда ваш план провалился, ты насела на Дюка с ножом к горлу, и он в конце концов не выдержал. Прошагал к телефону и сказал: “Говорит Логан. Вы победили. Я согласен”.

Она начала было возражать, но потом передумала. Я, конечно же, произнес не те слова, но случилось все именно так, как я предположил. Логан позвонил, а Бет стояла рядом, не веря собственным ушам. Потом он молча двинулся к стоявшему под навесом “ягуару”, запустил двигатель и некоторое время сидел, глядя на приборный щиток. Спортивные машины не трогаются с места с холодным двигателем, даже в разгар семейной ссоры. И Бет, должно быть, решила, что Дюк передумал, и уже хотела было выйти к нему, когда “ягуар” подался назад, развернулся и с ревом вырвался за ворота.

— Пожалуйста, не смотри на меня так! — прошептала Бет. — Что нам делать, Мэтт? Внезапно мне стало жаль ее.

— Что-нибудь придумаем, но сперва другое: как ты считаешь, есть ли надежда раздобыть здесь что-нибудь поесть? У меня с утра маковой росинки во рту не было, да и обстоятельства не способствовали нормальному пищеварению, если помнишь.

Бет чуть замялась, чувствовалось, что ей нелепее в эту минуту думать о таких мирских заботах.

— Есть холодный ростбиф, — сказала она, — и еще холодная отварная картошка. Могу поджарить, если хочешь. Когда-то ты любил обжаренную картошку.

Мне показалось странным, что она помнит это.

— Да, — подтвердил я. — Если не возражаешь, я пока подожду в гостиной и приготовлю себе что-нибудь выпить... У тебя есть атлас автомобильных дорог?

— Да, как раз в гостиной. На полке возле окна. Немного позже она вошла в гостиную с подносом и маленьким серебряным ведерком. Я оторвал голову от атласа и пронаблюдал, как Бет достала из ведерка несколько кубиков льда и бросила их в мой стакан с виски.

— Что ты там ищешь, Мэтт?

— Я пытаюсь рассчитать, когда он сможет вернуться, — ответил я. — По моим сведениям, он движется в южном направлении, что, впрочем, говорит мне немного. Я не слишком хорошо знаю мексиканскую границу, по крайней мере, с точки зрения контрабандиста... Во сколько он выехал?

После некоторого замешательства Бет посмотрела на часы.

— Это было... уже довольно давно.

— Естественно, раз он уже в Аризоне, — хмыкнул я. — Бедный “ягуар” уже, наверное, дымится. Будем надеяться, что он продержится, не то отдельные части Дюка Логана придется собирать вдоль всей южной границы.

Бет поперхнулась.

— Не надо так говорить, Мэтт!

— Извини, — усмехнулся я. — Как же, черт побери, тебя угораздило все-таки выйти за него, Бет?

— Разве ты не понимаешь? — переспросила она. — Разве ты не понимаешь, что я не могла дважды пережить такое?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы познакомились, — сухо сказала она. — Он мне очень понравился. И я ему понравилась. Я уже знала, что последует за его приглашением отужинать вместе с ним здесь, на ранчо. И я оказалась права. Он предложил мне... выйти за него замуж. Но сначала, по его словам, он должен был рассказать мне кое о чем... И он рассказал. Все.

— Отважный малый, — заметил я.

Бет пропустила мою реплику мимо ушей.

— Сперва я пришла в ужас, — сказала она. — Даже была шокирована. Он совсем не казался таким... Как, впрочем, и ты. Мэтт... ты не думаешь, что меня подсознательно тянет к таким мужчинам... что меня, такую скромную и сдержанную, притягивает грубая сила?

— Словно богопослушная скромница в шерстяных чулках, которая тайно мечтает, чтобы ее изнасиловали? Бет вспыхнула и продолжила:

— Как бы то ни было, Ларри заметил по моему лицу, что со мной творится. “Извините, моя милая, — сказал он, — я понимаю, что прошу невозможного”. У него был при этом такой же измученный вид, как у тебя, когда ты сказал, что нам все-таки придется расстаться. И я не смогла второй раз пережить это, понимаешь? Это было уже чересчур для меня.

Она чуть помолчала, потом добавила:

— Хотя, может быть, было бы лучше, если бы я ему отказала. Но я... Я не создана для такого, Мэтт...

Некоторое время я молча сидел, размышляя над ее словами. И в самом деле, очень странно, что дважды подряд ее выбор пал на мужчину с такой темной душой. Ладно, пусть сама разбирается со своим подсознанием. Я зевнул и отложил атлас в сторону. Зря, пожалуй, я выпил виски. Оно только напомнило мне о том, сколько времени я провел без сна. Когда Бет снова заговорила, ее голос донесся до меня словно издалека.

— Что ты сказала? — спросил я.

— Что ты сделал со своей юной возлюбленной? Это ведь ее машина перед домом, не так ли?

Лучше бы она не спрашивала. Я вспомнил про нашу последнюю встречу с Мойрой. “Я спросила тебя, на чьей ты стороне, — прошептала она, — и ты поцеловал меня. Я спросила, зачем мы едем сюда, и ты ответил, что ради моей безопасности. Моей безопасности!” Сколько презрения было в ее голосе и на ее лице!

— Я променял юную возлюбленную на гарантию безопасности для детей, — ответил я. — Так что скажи завтра Питеру, что он может привозить их домой.

Бет нахмурилась.

— Я не понимаю...

— Я не настолько горд, чтобы не воспользоваться чужой идеей, если она удачная. План Дюка был вполне нормальный, только исполнение подкачало. Я взял и завершил дело сам после того, как ты уехала.

— Ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что спрятал Мойру в надежном месте. Фредериксу сообщили, что если с моими детьми что-то случится, то такая же участь постигнет и его дочку. Думаю, что мне удалось убедить его.

Я глубоко вздохнул.

— Иными словами, детишки уже вне игры. Теперь играть будут только взрослые.

Бет все еще хмурилась. Наконец ее лоб разгладился.

— Понимаю. Что ж, она не в восторге от своего отца: ты же, наоборот, ей нравишься. Она, наверное, охотно согласилась помочь...

— Я ее не просил, — прервал я. Бет вновь нахмурилась.

— Тогда как же тебе удалось...

— Я стал выворачивать ей руку, пока она не завизжала. Вышло очень убедительно. Фредерикс едва не поперхнулся.

— Ты шутишь? — глаза Бет испуганно расширились. — Этого не может быть! Господи, ведь девчонка влюблена в тебя по уши! Она бы и так согласилась...

— Влюблена — держи карман шире! — хмыкнул я. — У этой юной возлюбленной библейское отношение к семье. Из серии “чти отца своего” и тому подобное.

Пусть ее отец рэкетир, а мать — безнадежная алкоголичка, для нее семья превыше всего. Какой бы он ни был, он все равно ее отец. Что прикажешь мне делать — осыпать ее поцелуями и увещевать, что она должна пожертвовать своими драгоценными предками ради спасения человечества? Чтобы потом она всю жизнь вспоминала, как помогла упрятать папашу в тюрьму? Чушь собачья! Пусть уж лучше у нее пару дней поноет рука, чем она всю жизнь будет мучиться от угрызений совести. Теперь она, конечно, ненавидит меня, но это, пожалуй, даже и к лучшему. Ей же будет легче.

Бет таращилась на меня так, словно у меня внезапно выросли клыки и когти. Похоже, ее не особенно заботило, что сделали с психикой человека, но выкручивать руки было верхом аморальности. Потом она подумала о чем-то другом, и выражение ее лица переменилось.

— Но, если девушка в ваших руках... значит, все в порядке? В том смысле, что Ларри не придется... Мы можем обменять ее...

— На что? — спросил я. — Или ты думаешь, что Фредерикс потопает прямиком в полицию и покается во всех своих грехах только потому, что его дочка у меня в руках? Не будь наивной. Все, чего я добился, это временная передышка для наших детей, а Фредерикс уже наверняка ломает голову над тем, как со мной поквитаться. Но все-таки на какое-то время руки у нас развязаны и мы можем пока не беспокоиться за судьбу Бетси и мальчиков.

— А как насчет Питера? — быстро спросила Бет. Я пожал плечами.

— А при чем тут Питер Логан? Он уже не маленький, и к тому же он не мой сын. Фредерикс прекрасно это понимает. Пусть Дюк сам защищает Питера. Согласна?

— Нет, — сердито возразила Бет. — Вовсе не согласна...

— Тем не менее, условия таковы, — сказал я. — Все же это лучше, чем ничего. Скажи мне теперь, где они договорились встретиться. Ты наверняка подслушала разговор своего мужа по телефону.

— Я вовсе не подслушивала! — вспыхнула Бет.

— Хорошо, ты не подслушивала, но случайно услышала. Где они встречаются?

— Мэтт!

Я глубоко вздохнул.

— Извини. Я не спал уже целую вечность, поэтому туго соображаю. Так что прости меня и скажи, где назначена встреча.

— В хижине старого Бакмена.

— Что это значит?

— Там они условились встретиться по возвращении Ларри.

— Где находится эта хижина?

— Милях в семнадцати отсюда: от дороги, по которой ты сюда приехал, ответвляется небольшая дорога, которая потом переходит в каньон. Она тянется очень далеко и в конце концов выходит на шоссе.

— Покажи по карте.

Бет послушно взяла карту и показала мне дорогу. Я подошел к окну и посмотрел наружу. Времени было еще предостаточно, а я уже совсем выдохся. Я почувствовал, что буквально валюсь с ног. Зря я выпил этот стакан виски. Я попытался составить в уме план действий, но мысли словно застревали в вате. Черт с ним, решил я. В лучшем случае Логан вернется утром, если, конечно, не воспользуется самолетом. Нет, Логан не из таких. Пока колеса не отвалятся, он будет гнать на своем “ягуаре”.

Я отошел от окна. Никогда нельзя показывать, что ты настолько устал, что не соображаешь, на каком свете находишься. Нужно всегда делать вид, что все идет как по маслу в полном соответствии с выработанным планом. Так, во всяком случае, гласят наши наставления.

Я подошел к развешанной на стене коллекции оружия. У Логана был приличный охотничий арсенал. В глаза мне бросился легкий и изящный дробовик с двумя стволами, явно английского производства. Рядом висел его американский собрат с длинным стволом, предназначенный для утиной охоты. Потом “винчестер” — прекрасная винтовка с оптическим прицелом для охоты в горах. И, наконец, черт бы меня побрал, тяжелое крупнокалиберное ружье, с которым белые охотники выходят на слона. Значит, приятель и впрямь поохотился в Африке. Я мысленно извинился перед миссис Лоренс Логан.

Мой выбор пал на английский дробовик. Найдя в коробке патроны, я зарядил оба ствола и протянув дробовик Бет.

— Вот предохранитель, — пояснил я. — Подними его — и можешь стрелять. Я хочу попросить тебя побыть чуть-чуть моей нянькой. Мало ли что взбредет в голову Фредериксу или Фенну, а рисковать нельзя. А я должен немного поспать, чтобы возвращению Дюка быть в боевой форме. Когда здесь рассветает?

Бет немного призадумалась.

— Пожалуй, около четырех, — сказала она, наконец. — Но...

— Разбуди меня в три, если я сам не проснусь, попросил я. — Теперь слушай внимательно. Ты будешь сидеть в этой же комнате, не выпуская ружья рук. В крайнем случае, если захочешь почитать, можешь положить его на колени. Только поверни ствол так, чтобы не причинить слишком много вреда, если оно вдруг выстрелит. Если что-нибудь услышишь — не важно, что, — подними большим пальцем флажок предохранителя и нажимай на спусковой крючок. Вот так. На любой крючок, хотя предпочтительно начинать с заднего. Малейший намек опасность — и стреляй, не колеблясь ни секунды.

— Но...

— Бет, — вздохнул я, — прошу тебя! Я сам знаю, что для стен и мебели это не лучшее средство, но надеюсь, что тебе не придется пускать его в ход. Но если вдруг придется, то раздумывать ты не должна. Не кричи, не поворачивайся, чтобы узнать, что творится у тебя за спиной, и уж тем более не выходи из комнаты, если тебе покажется, хоть что-то почудится. Сразу стреляй! Если кто-то замыслил на тебя напасть, это его напугает. А мне даст возможность! проснуться и ввязаться в драку. И в любом случае, если тебе вдруг понадобится выйти из комнаты, сначала разбуди меня. Поняла?

— Да... Кажется, да. Мэтт...

— Что?

— Как насчет Ларри?

— Что ты имеешь в виду?

— Что с ним станет? У него старые счеты с полицией. Даже сейчас, после стольких лет, если в Рино случится что-нибудь, связанное с Фредериксом...:

Они нагрянут сюда и станут опять приставать к нему...

— Ему следовало уехать подальше отсюда.

— Ларри — не тот человек, — вздохнула она. — Раз он решил жить здесь, то будет жить здесь до конца, чего бы это ему ни стоило. Что с ним будет, Мэтт? Они только и ждут, чтобы он чего-нибудь натворил...

— У него неприятности, — выпалил я. — Он перевозит через границу героин, да еще в большом количестве. — Я резко вскинул голову. — Ты его так сильно любишь, Бет?

— Он чудесный человек. Это я виновата. Если бы не я... Я... я готова пойти на все, чтобы помочь ему!

Я молча смотрел на нее. Бет начала краснеть. Я ухмыльнулся.

— Повтори свое предложение, когда меня не будет так клонить ко сну.

Я легонько взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

— Не волнуйся. Бет. Несмотря на личные счеты, мы не оставляем в беде людей, которые нам помогают.

Я подошел к дивану, вынул и положил рядом револьвер, скинул туфли, улегся и мгновенно заснул. Когда я проснулся, передо мной сидел Мартелл.

Глава 20

Разбудил меня телефонный звонок. Сперва он доносился словно издалека, и я мечтал, чтобы кто-нибудь заглушил его и дал мне поспать. Потом я вдруг очнулся, не понимая, куда подевалась Бет и почему она не снимает трубку. Я осторожно потянулся к своему “смит-вессону”. Револьвер исчез!

— Не дергайся, приятель, — произнес мужской голос. Я сразу узнал его, хотя слышал всего один раз, в кабинете Фредерикса.

Я открыл глаза. Мартелл развалился в кресле напротив меня, с автоматическим пистолетом в руке. Пистолет был иностранного производства, хотя марку я не узнал. Сейчас их слишком много, все не упомнишь. Так, пистолет как пистолет. Калибр около 9 миллиметров.

Бет безмолвно сидела на ручке кресла. Мартелл прижимал ее к себе левой рукой, положив ладонь, естественно, на ее левую грудь. Ничего другого него и нельзя было ожидать. Даже если бы этого было в его досье, он должен был соответствова3 образу Фенна, а всех этих дешевых гангстеров хлеб не корми, только позволь облапать какую-нибудь женщину. Желательно — за грудь. Должно быть, матери слишком рано оторвали их от груди — если у них были матери, конечно.

Я заметил, что дробовик аккуратно висит на стене на прежнем месте. Оба патрона стояли торчком ближайшем столике — это был знак мне, что дробовик разряжен и мне не стоит умирать при попытке завладеть им. Мартелл ни в чем не полагался случай. Профессионал, ничего не попишешь.

— Нож, — сказал он. — Очень осторожно! Вот в чем беда, когда раскрываешь карты с сопляками вроде Тони и Рики. Когда по-настоящему влипнешь, рассчитывать уже не на что. Впрочем, Мартеллом этот фокус скорее всего и так не прошел бы. Я осторожно полез в карман и медленно, двумя пальцами извлек из него золингеновский ножичек.

— Брось на ковер. Я разжал пальцы.

— Поднимите его, Герцогиня, — велел Мартелл, поднимая руку. Бет неуверенно встала. Он шлепнул ее по заду.

— Смелее, Герцогиня. Он ухмыльнулся.

— Дюк — Герцог. Герцог — Герцогиня. Понял юмор? — Его напарник послушно засмеялся, и впервые увидел его. С виду ничего особенного — перебитый нос, широкие скулы, тонкие губы. Типичный дебил. И я сразу понял, что он ничего не знает. Ради него Мартелл и старался так играть роль Фенна. Впрочем, кто знает, может, он уже настолько свыкся с ней, что такое поведение стало для него нормой.

— Телефон, Фенн, — сказал Перебитый Нос.

— Что телефон?

— Он продолжает звонить.

— Сам знаю, — ответил Мартелл. — Я понимаю, тебе это мучительно, Джой, но попробуй потерпи еще несколько минут, ладно?

Он опять шлепнул Бет.

— Вперед, Герцогиня. Подайте мне нож.

Бет неловко, словно впервые обула туфли на шпильках, ступила вперед. Подойдя на негнущихся ногах ко мне, она остановилась.

— Я... Прости меня, Мэтт.

— Конечно, чего там, — откликнулся я.

В комнате не было заметно никаких признаков борьбы. Видимо, они просто вошли — скорее всего через дверь в кабинет возле камина — и отобрали у Бет ружье, прежде чем она решилась выстрелить. Я должен был это предвидеть. Я слишком много хотел от нее, хотя тогда мне так не показалось.

У Бет всегда было странное предубеждение против шума, криков или каких-то резких действий — многие интеллигентные люди стесняются таких поступков. Ей, конечно, сама затея — разрядить ружье в уютной гостиной — казалась изначально дикой. Она выжидала до последнего, чтобы убедиться в том, что другого выхода нет, а потом — потом, естественно, было уже поздно.

Я невольно припомнил некоторых женщин, с которыми мне доводилось работать и которые, дай им в руки дробовик и достаточное количество патронов, сберегли бы мой сон, отбиваясь от целой армии Мартеллов и Джоев. Впрочем, это было нечестно по отношению к Бет. Она не была ни Марией, ни Тиной, ни одной из девушек, которых я видел во время войны. То были свирепые дикие животные. Род — человек, пол — женский. Она же была Элизабет Логан, а до того Бет Хелм, заботливая жена и любящая мать.

— Я... я не смогла, — выдохнула она.

— Ничего страшного.

Ее губы безмолвно произнесли слово. Я узнал его — “Питер”. За ее спиной Мартелл нетерпеливо заерзал.

— Подними нож и дай мне! — гаркнул он. Бет не была уверена, понял ли я. Она показала глазами, что снаружи кто-то есть, и, нагнувшись за ножом, еще раз изобразила губами слово “Питер”. Потом отвернулась и отдала нож Мартеллу. Тот, мне показалось, изумился при виде столь миниатюрного изделия, но ничего не сказал. А ножичек опустил в собственный карман.

— Вставая, — сказал он мне. Я встал и натянул туфли.

— Хорошо, — кивнул Мартелл. — Теперь можно заняться телефоном, чтобы не мучить старину Джоя. Возьмите трубку. Герцогиня. Если спросят, почему так долго не подходили, скажите, что только вошли. Только вошли и услышали, что телефон звонит. Узнайте, кто это и что им нужно. Одно неверное слово — и вы пожалеете, что на свет родились. Ясно? Выполнять!

Пока еще рано, сказал я себе. Мартелл держался начеку, оценивая меня. Да и куда спешить? Если бы Мартелл хотел убить нас, он бы уже это сделал — ? возможностей у него было предостаточно. Нет, для чего-то он нас берег, а, значит, предпринять что-то сейчас, когда он настороже, неразумно; лучше подождать.

Вдобавок, если Питер и в самом деле снаружи, он может отвлечь Мартелла. Бет сказала, что Питер должен каждый день приезжать в определенный час. Впрочем, я не слишком надеялся на Питера. Пошла серьезная игра, не для мальчиков из приличных колледжей.

— Фенн! — опять позвал Джой.

— Что еще?

— Телефон!

— Что телефон?

— Он больше не звонит! Мартелл прислушался.

— Да, ты прав, Джой, — сказал он наконец. — Теперь тебе легче?

Они оба уставились на дверь в прихожую, словно дожидаясь, пока телефон вновь затрезвонит. И тут позади нас распахнулась и с грохотом ударилась о стену дверь кабинета. Звонкий голос скомандовал:

— Бросьте оружие! Руки вверх!

Если бы он пристрелил одного, как и должен был сделать, я бы обезвредил второго. Я уже приготовился прыгнуть на Джоя. Увы, предчувствие не обмануло меня — на Питера не стоило полагаться. Чего можно ждать от желторотого юнца, которому к тому же хочется покрасоваться.

— Не двигаться! Стойте на месте! Бет обернулась.

— Питер! Слава богу!

Мне показалось, что радуется она преждевременно. Я медленно выдохнул. Во рту моем вдруг появился горький привкус; я не выношу любительские спектакли. Я осторожно повернулся.

Да, это был Питер собственной персоной. В тех же ковбойских сапогах и широкополой шляпе, с неизменным “винчестером” в руках. Ну точь-в-точь персонаж из “Великолепной семерки”. Даже странно, что приехал он на “лендровере”, подумал я.

Должно быть, он издали заметил чужую машину, оставил свой “лендровер” и незаметно подкрался к ранчо пешком — выяснить, в чем дело. Тут, следует воздать ему должное, Питер не оплошал. Жаль только, что отец не научил его, как пользоваться винтовкой в критическую минуту.

Питер, к несчастью, был настроен поговорить.

— Бросьте пистолет, как я сказал! — повторил он, направив ствол “винчестера” на Мартелла, на лице которого появилось снисходительно-удивленное и немного сочувственное выражение. Он даже взглянул на меня и едва заметно покачал головой. Я понял его жест: один профессионал просил другого, чтобы тот засвидетельствовал, что он не воевал с детьми, но был вынужден обороняться. Юный Логан не унимался. Видимо, он и в самом деле насмотрелся боевиков.

— Я не шучу! Бросьте пистолет, или я стреляю.

Для пущей убедительности он щелкнул затвором. Мартелл вздохнул и бросил пистолет дулом вниз, чтобы в случае выстрела — такая возможность явно не пришла юноше в голову, поскольку в боевиках пистолеты всегда безобидно летят на пол, — пуля угодила в пол. Ничего не случилось. Пистолет чуть подпрыгнул на ковре и остался на месте.

Большинство людей свято убеждены, что огнестрельное оружие обладает какой-то магической силой, заставляет людей выполнять ваши команды, словно под пассами гипнотизера. Ничего подобного. Пистолет может только выстрелить, да и то не сам, а лишь повинуясь чьей-то воле. Но это трудно объяснить. Вас просто не поймут.

Джой уже начал перемещаться, медленно и постепенно отдаляясь от Мартелла. Я лихорадочно раздумывал, стоит ли мне вмешиваться, не слишком ли велик риск...

— Эй, вы! Я же сказал не двигаться! Увы, опять только слова! Мартелл тоже не стоял на месте.

Расстояние между ним и Джоем быстро увеличивалось, и юному Логану стало трудно держать гангстеров на мушке. Увидев, что ствол нерешительно дернулся, я принял решение. Не мог я ввязываться в этот самоубийственно-безрассудный спектакль. Пытаясь хоть мысленно помочь Питеру, я про себя подгонял его: “Стреляй же, балбес! Стреляй скорее, пока не поздно!”

Бесполезно! Ему такое даже в голову не приходило! Он был слишком отравлен телевидением. Разве можно выстрелить в безоружного человека лишь за то, что он чуть-чуть отходит в сторону! Боже упаси. Это же убийство! Расстреляли Питера мастерски. Впрочем, я даже не стал смотреть. Когда Джой резко отпрянул и выхватил из наплечной кобуры пистолет, я тигром прыгнул на Бет и опрокинул ее на пол.

Питер выстрелил в Джоя только теперь, когда тот уже не стоял на месте! В тот же миг Мартелл дважды пальнул в Питера из моего револьвера, который в мгновение ока выхватил из кармана, а Джой, целый и невредимый, всадил в падающего Питера третью пулю, уж просто так, в отместку. 1

Бет высвободилась из моих объятий и рванулась к Питеру. Мартелл грубо оттолкнул ее, подумав, должно быть, что Бет решила завладеть винтовкой. Зная Бет, я был уверен, что он ошибся: она не любила огнестрельное оружие и боялась его. Мартелл нагнулся и подобрал “винчестер”. Бет встала, приблизилась к Питеру и опустилась на колени.

— Он еще жив! — воскликнула она. — Он дышит... Пожалуйста, сделайте что-нибудь!

— Фенн! — взмолился Джой. — Фенн, ты разве не слышишь? Проклятый телефон опять звонит!

Глава 21

Джой за руку вытащил Бет из гостиной и подтолкнул вперед. Бет пыталась было возражать, но потом махнула рукой и взяла трубку.

— Да, — произнесла она. — Да, это миссис Логан. Кто? — Ее лицо приняло изумленное выражение. — Мистер Фредерикс...

Мартелл забрал у нее трубку.

— Говорит Фенн, мистер Фредерикс, — сказал он и примолк. Потом ответил:

— Нам тут надо было кое-что уладить, поэтому мы не подходили... Да, мистер Фредерикс... Да, мы полностью контролируем положение... Конечно, мистер Фредерикс, я внимательно слушаю.

Некоторое время он слушал. Один раз даже хохотнул.

— Все понял, — сказал он наконец. — Значит, говорите, четыре или пять часов. Конечно, мистер Фредерикс, мы подготовим ему встречу... Нет-нет, не волнуйтесь, больше он не причинит вам неприятностей... Что? Да, это мы тоже узнали. Конечно, мистер Фредерикс. Можете на нас положиться. Да, мистер Фредерикс, я понимаю. Да, мистер Фредерикс. Не пропадет ни унции, не беспокойтесь... Да, мы сразу известим вас... Да, мистер Фредерикс.

Он повесил трубку и сплюнул на ковер. Лицо его перекосилось от ярости. Он злобно выругался на непонятном мне языке, потом спохватился, вспомнив, что его зовут Фенн.

— Сукин сын! — снова сплюнул он, покосившись на Джоя. — Надо было сказать, чтобы он подавился своим чертовым героином... Куда это вы направились, Герцогиня?

Бет обернулась через плечо.

— Нужно перевязать...

— Не нужно, — отрезал Мартелл. Чувствовалось, что он сам потрясен тем, что неожиданно сорвался на чужестранную брань; теперь он должен быть Фенном до мозга костей. Меня его поведение несколько заинтриговало. Значит, Мартелл отнюдь не был уверен в Джое. Он подтолкнул меня.

— Ступайте оба к машине и ведите себя прилично... Особенно ты, Коротышка! Не прикидывайся невинным простачком — меня на мякине не проведешь!

Это мне понравилось. Фенн или Мартелл, он был вынужден напоминать себе, что я могу быть опасным противником. Захватил он меня без малейших усилий, да и с Полом справился шутя, а только что, когда мне представилась возможность показать себя, я позорно нырнул на пол. Сам Мартелл-Фенн уже давно имел дело только с полицией и гангстерами. Он уже порядком подзабыл, как вести себя при встрече с одним из нас, хотя в последний раз, в Берлине, он сработал вполне качественно. Мозг подсказывал ему, что не стоит недооценивать противника, а тщеславие пыталось уверить, что американские агенты ни на что не способны. Бет возмутилась:

— Не можем же мы бросить раненого мальчика!

— Конечно, нет, — ухмыльнулся Мартелл. — Джой, возьми свою пушку и прикончи его... Вы этого хотели, Герцогиня? — Побледневшая Бет испуганно посмотрела на него, потом всхлипнула и бросилась наружу. Мартелл заржал.

— Ступай за ней, Джой. Не упускай ее из вида. А я займусь Коротышкой.

— Но ты сказал... — Джой уже держал пистолет наготове.

— Плевать на мальчишку. Он нам не нужен. Пора убираться отсюда.

Мартелл махнул пистолетом.

— Топай вперед. Коротышка. Медленно и аккуратно. И учти: то, что боссу нужно получить от тебя кое-какие сведения, вовсе не значит, что тебе гарантирована неприкосновенность. Я знаю много мест, куда можно всадить пулю так, чтобы не помешать тебе отвечать на вопросы.

Что ж, будем считать, что он сам ответил на один вопрос — почему я еще жив. Похоже, что денек предстоял длинный и богатый событиями. Джой уже вышел следом за Бет. Я медленно зашагал к двери и сказал, не поворачивая головы:

— Развлекаешься, Владимир? Он хмыкнул.

— А неплохой из меня вышел гангстер, да, Эрик?

— Пистолет немного портит картину.

— Ерунда. Сейчас таких много. А ты, видно, новенький. Что-то не припомню твоего досье, хотя на память пожаловаться не могу.

Я мог бы сказать ему, что он не смотрел совсем свежие или достаточно старые материалы — возможно, у них сохранилось мое досье военной поры, хотя мы тогда и считались союзниками, — но счел неуместным хвастать здесь своим обширным и разнообразным опытом.

— А я твое читал.

— Очень хорошо, — сказал он. — Значит, ты понимаешь, что я не шучу, когда советую тебе соблюдать осторожность. Никаких резких движений. И не вздумай заговорить с этим неандертальцем Джоем. Если ты надеешься сыграть на его патриотических чувствах, изобличив меня...

— По-моему, он не страдает от избытка каких-либо чувств, пусть даже и патриотических.

— Ты несправедлив к нему. Как и все американцы, Джой наверняка благоговейно относится к матери и к своим драгоценным Штатам. Но если ты с ним заговоришь, мне придется тебя пристрелить, пусть даже мистер Фредерикс никогда не разыщет свою дочь. Где она, кстати?

— В надежном месте. Он расхохотался.

— Пусть так. Ничего, Эрик, времени у нас предостаточно. По крайней мере, нам будет, чем заняться, пока мы ждем.

Напоследок я оглянулся и посмотрел на юного Логана, распростертого возле камина. Что ж, мне приходилось оставлять куда лучших людей в куда худших местах. Кажется, он еще дышал. Удивительное дело: один человек может протянуть ноги из-за загноившегося ногтя, а другой выживает после того, как его изрешетят очередью, которая уложила бы и носорога.

Джой и Бет поджидали нас возле большого “крайслера”-седана, показавшегося мне знакомым. Да, в нем меня накануне привозили к Фредериксу.

— За руль сядет она. — Мартелл кивнул в сторону Бет. — Вы знаете, где находится домик Бакмена, Герцогиня? Джой, следи за ней. Я сяду сзади с Коротышкой.

Мы отъехали. Я вспомнил, что каких-то двадцать четыре часа назад стоял на холме вместе с девушкой и следил в бинокль, как афганская борзая преследует кролика. Как много изменилось с тех пор: борзая погибла, девушка ненавидит меня, а я попал к неприятелю с весьма жалкими шансами на спасение.

— Этот Дюк — парень хоть куда, — заговорил Мартелл, старательно играя роль Фенна. — Четко работает. Босс мне только что рассказал: ему позвонил таможенник с мексиканской границы. Дюка остановили и спросили, хочет ли он что-нибудь заявить. “Конечно, — ответил Дюк, — две кварты текилы и галлон рома”. — “Извините, сэр, — сказал таможенник, — вы имеете право провозить только один галлон спиртного. Остальное вам придется отвезти обратно или вылить”. — “Чертовски жаль, старина, но что делать — закон есть закон”, — весело заявил Дюк и, что бы вы подумали — вылез, открыл багажник и вылил текилу прямо на землю! Так и стоял возле открытого багажника, в котором вез черт знает сколько героина в запасном колесе! Таможенника чуть кондрашка не хватила, а Дюк даже глазом не моргнул. Захлопнул багажник, залез в свою торпеду, помахал ручкой и был таков!

— В запасном колесе? — изумился Джой. — Зверски рискованно!

— Наверное, но ведь он прорвался! Босс сказал, что он гонит так, что будет здесь часов через пять, а то и через четыре... Следите за дорогой. Герцогиня.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — дрожащим голосом спросила Бет.

— Веди машину, красавица, — отмахнулся Мартелл. — Знаешь пословицу? Каков вопрос — таков ответ. Так что не задавай глупых вопросов.

Хижина старого Бакмена оказалась в стороне от дороги, и Бет с трудом преодолевала ухабистые участки. Два раза, когда “крайслер” проваливался в ямы, мотор глох. Наконец мы добрались до места и вошли в хижину. Даже для столь уединенного жилища обстановка была бедновата. В самой большой комнате, где мы расположились, стояла кушетка, стол и несколько деревянных стульев. По одну сторону от гостиной была спальня, через открытую дверь в которую виднелась вделанная в стену двухъярусная кровать, а по другую — кухонька с печкой-развалюхой. Ничто не придает жилищу столь заброшенный вид, как старая, ржавеющая за ненадобностью печка.

— Сюда, Герцогиня, — Мартелл смахнул пыль со стула и, взяв Бет за руку, подвел ее и усадил. — Сидите тихо и не рыпайтесь. — Бет сидела с покорным видом, глядя прямо перед собой. Она чем-то напоминала благовоспитанную девушку, старательно пытавшуюся не обращать внимания на ребят, которые свистят ей вслед. Я молил бога, чтобы она изменила свое поведение. В ближайшее время мне остро понадобится ее помощь. Только бы она перестала строить из себя недотрогу!

Мартелл повернулся ко мне.

— Ну что ж, приятель, — ухмыльнулся он, — теперь пришел твой черед. Где мисс Фредерикс? Где ты ее прячешь?

Я промолчал. Мартелл вздохнул, вытащил из кармана пару перчаток свиной кожи и начал медленно натягивать их на руки.

— Держи их на мушке, Джой, — сказал он, не оборачиваясь. — Коротышке вздумалось поиграть со мной в кошки-мышки...

Глава 22

Мне казалось, что это мучительное безжалостное утро никогда не кончится, но потом я сказал себе, что знавал и худшие времена. Мартелл не слишком усердствовал. В глубине души ему было совершенно наплевать, где я прячу Мойру Фредерикс, и он не торопился это выяснить. Пока, во всяком случае. Он просто получал удовольствие, а заодно старался произвести впечатление на Бет. Только это и вдохнуло в меня надежду. Судя по его досье, Мартелл по меньшей мере, трижды оплошал, выполняя задание, из-за чрезмерного внимания к женскому полу. Несколько раз я пытался привлечь внимание Бет. Все должно было быть иначе. Любая женщина-агент уже давно взялась бы за Мартелла. Даже Мойра давно сообразила бы, что надо делать, и не колебалась бы ни минуты. Но Бет продолжала сидеть с каменной физиономией, не обращая на Мартелла никакого внимания. Мне долго не удавалось подать ей знак. Она сознательно отключилась от происходящего, что показалось мне чертовски глупым. Как она надеялась выбраться из этой передряги без моей помощи, и как я мог помочь ей, если она даже не смотрела в мою сторону?

Наконец, мне удалось привлечь ее взгляд и мимикой объяснить, что от нее требуется. Бет, похоже, не поверила своим глазам. Она посмотрела на Мартелла, потом опять на меня, чтобы убедиться в том, что поняла меня правильно. Немного позже она расправила плечи и привела в порядок растрепавшиеся волосы. В следующий раз, когда Мартелл посмотрел на нее, она ответила мимолетным взглядом и тут же отвела глаза. Если говорить о кокетстве, то ничего, пожалуй, не сравнится с тем удивительным взглядом, которым награждает вас женщина, поправляя прическу. Я облегченно вздохнул. Возможно, мне еще удастся сделать из нее бойца. Я даже вдохновился тем, что Мартелл взялся за меня с удвоенной энергией. Должно быть, как и многие другие, он свято верил в то, что ничто так не возвышает его в глазах женщины, как избиение другого мужчины в ее присутствии.

В девятом часу я получил временную передышку — Мартелл отправил Джоя следить за дорогой.

— Скорее всего Логан приедет с противоположной стороны, — сказал он. — Так ему гораздо ближе. Но ты будь начеку — вдруг он схитрит, заберется в горы и приедет тем же путем, что и мы. Или оставит машину и доберется сюда пешком. Так что смотри в оба.

Он проводил Джоя взглядом, потом вытащил пистолет, повернулся ко мне и ударил меня ногой по щиколотке.

— На чем мы остановились? Ах, да, ты собирался рассказать, где прячешь мисс Фредерикс...

Но худшее для меня уже осталось позади. Без Джоя Мартелл осторожничал, стараясь лишний раз не приближаться ко мне. Потом он все время прислушивался. Наконец до наших ушей донесся рев мотора “ягуара” — нечто среднее между звуками, которые издает заползающий в гору трактор и вгрызающаяся в ствол сосны бензопила. В проеме двери возник Джой.

— Он приближается со стороны каньона!

— Прекрасно, — сказал Мартелл. — Оставь дверь открытой, а сам возьми пушку и следи за Коротышкой. И не церемонься. Если пошевелится, проделай в нем дыру побольше.

Джой вынул револьвер калибра 0, 44 или 0, 45 дюйма, как мне показалось, и повертел перед моим носом. Думаю, что я истолковал этот жест гангстера верно: если ему доведется стрелять, то я буду знать, из чего меня убили.

Мартелл подошел к Бет и помог ей встать. Выглядел он очень деловито.

— Теперь ваша очередь. Герцогиня, — сказал он и вдруг, уцепив запястье Бет, ловко выкрутил ей руку и завернул за спину.

— Джой, — окликнул он.

— Что?

— Не спускай с него глаз. У меня сейчас будут другие заботы.

— Не волнуйся, — усмехнулся Джой. — Твое дело — Дюк. И будь осторожен — он слывет ловкачом. Бет негромко застонала.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — выдавила она.

— Смени пластинку, детка, — процедил Мартелл. — Д лучше — заткнись.

Он прислушался. “Ягуар” остановился перед домиком. Мартелл грубо подтолкнул Бет к открытой двери.

— Дюк! — позвал он. — Дюк Логан!

На несколько минут воцарилось молчание. Джой за моей спиной взвел курок. Потом послышался голос Логана:

— Я тебя понял, старина. Все ясно!

— Видишь, кто у меня в руках?

— Да.

— Вытащи пистолет и брось на землю. Одно резкое движение, и ей конец.

Вновь тишина. Логан не ответил. Говорить было нечего, хотя Питер наверняка разразился бы многостраничным монологом. Дюк же прошел более суровую школу. Карты сданы, ставки сделаны — какой смысл трепыхаться? Надо либо играть, либо пасовать и надеяться на то, что повезет в следующий раз.

Мне показалось, что тишина затянулась. Потом послышалось бряцанье металла о камень. Я бы так не поступил, но галантность никогда не была моим отличительным качеством. А вот Дюк оказался истым джентльменом.

Мартелл же не раздумывал ни секунды. Оттолкнув от себя Бет, он тут же выстрелил. Мы услышали характерный хлопок пули, попавшей в цель, потом невольный вскрик Дюка и, наконец, звук падающего тела. А ведь Дюк наверняка знал, что его ждет. Должно быть, решил, что дама — его дама — того стоит.

Мартелл не шелохнулся.

— Еще полшага, — сказал он, не поворачивая головы, — и вам понадобится вставная челюсть. Герцогиня. Джой!

— Что?

— Как твой подопечный?

— Кроток, как овечка, Фенн.

— Подойди сюда, но держи его на мушке.

Джой послушался.

— Герцогиня!

Бет, привалившаяся к стене, с побелевшим лицом, не ответила.

— Сейчас ты у меня дождешься! — заревел Мартелл. — Когда я спрашиваю, надо отвечать, ясно?

— Что... что вы хотите?

— Подойди к своему дружку, но не слишком близко. Когда я повернусь, между вами должно быть два фута, не больше, но и не меньше. Если что будет не так, я исправлю это пулей. Можете повеселиться, загадывая, кого из вас я пристрелю.

Он по-прежнему не поворачивался, следя за Дюком с пистолетом наготове. Бет тем временем придвинулась ко мне.

— Джой.

— Что, Фенн?

— Они уже рядом?

— Да.

— Хорошо. Теперь слушай внимательно. Дюк там притворяется, будто потерял сознание, хотя я всего-навсего прошил ему ногу. Пистолет лежит примерно в ярде от него, ближе к нам. Дотянуться до него Дюку непросто, но ты на это не рассчитывай. К тому же у него может быть другая пушка. Теперь вот что: иди ко мне, скажи, когда возьмешь его на мушку, а я развернусь к этой парочке... Усек?

— Да, Фенн, но...

— В чем дело?

— Зачем ты стрелял в ногу? С Дюком шутки плохи, говорят — он настоящий...

— Вопросы потом. Я жду.

— Поворачиваюсь... Есть!

Мартелл резко развернулся и наставил на нас пистолет. Потом отступил от двери.

— Джой! Он по-прежнему прикидывается трупом?

— Он ни разу не пошевелился.

— Ладно. Выходи наружу и скажи ему вот что. Скажи, что моя пушка смотрит прямо на его бабенку, и что если я услышу любой подозрительный звук, то тут же пробуравлю в ней дырку... Потом отбрось ногой пистолет, тщательно обыщи и затащи сюда. Положишь его на кушетку. Выполняй!

Джой исчез. Снаружи донесся его голос. Некоторое время спустя мы увидели, как он, пятясь, тянет за плечи безжизненное тело Логана. Затащив его в комнату, Джой уложил его на кушетке. Одна нога Дюка болталась под неестественным углом, а выше колена расплылась кровь. Подобрав свисающую ногу, Джой аккуратно, почти бережно пристроил ее рядом со второй ногой, словно служитель морга, обряжающий труп.

— Хорошо, Джой, — произнес Мартелл. — Теперь загляни в багажник “ягуара”. Все, что найдешь, тащи сюда, особенно что-нибудь вроде запасного колеса.

Мы ждали. Самым громким звуком в комнате было тяжелое дыхание Логана. Глаз он не открывал, но я, как и Мартелл, был уверен, что Дюк притворяется, хотя вряд ли он испытал много радости, когда Джой волок его в дом с размозженным бедром. Хотя здесь ему повезло. Похоже, пуля не задела ни один из крупных кровеносных сосудов. В противном случае, крови было бы куда больше, а вот дыхание уже вряд ли было бы слышно. С поврежденной бедренной артерией живут обычно недолго.

Наконец снаружи послышался топот и в комнату ворвался Джой.

— Фенн! — с порога завопил он. — Его там нет?

— Чего там нет?

— Багажник пуст, чтоб его разорвало! Кроме паршивого мексиканского рома, в нем ни черта нет! Никакого запасного колеса!

Глава 23

Ритм дыхания Логана не переменился. Он явно был без сознания, ничего не слышал, ничего не ощущал. Мартелл оторвал взгляд от Джоя и повернулся лицом к кушетке. Подойдя поближе, он пристально всмотрелся в раненого. Потом его губы медленно расползлись в ухмылку.

— Да, мне говорили, что ты горазд на всякие троки, — произнес он. — Ну, ловкач! Он переместил взгляд на Джоя.

— Теперь-то ты понимаешь, почему я оставил его в живых? Уж больно невинным он выглядел, когда приехал сюда, для человека с его опытом. Я сразу смекнул, что козырную карту он припрятал в рукаве, чтобы было, чем поторговаться потом... Стой смирно, Герцогиня!

— Но я должна помочь ему! — воскликнула Бет. — Он же истечет кровью!

Мартелл изучающе посмотрел на нее. Потом задумчиво кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Не возражаю.

Он сунул руку в карман и извлек мой маленький золингеновский ножичек. Перевел взгляд на Джоя, чтобы проверить, не утратил ли тот бдительности. Джой потряс головой. Мартелл спрятал пистолет, раскрыл ножичек и разрезал окровавленную брючину, обнажив пулевое отверстие, из которого продолжала вытекать кровь. Потом отступил на шаг и попытался сложить нож. Тщетно — я уже упоминал, что в раскрытом положении лезвие запирается. Мартелл с недовольным видом осмотрел ножичек, ища замок. Я уже открыл было рот, чтобы подсказать — нужно всего лишь нажать на основание меньшего лезвия, и тогда большое закроется, — как он раздраженно сломал ножичек пополам и отшвырнул прочь.

Что ж, поделом мне, ведь точно такую же штуку я проделал с Тони, но все равно забавно: сломав ножичек, Мартелл преуспел в том, чего не мог добиться, пока методично избивал меня. Ножичек я носил давно, с военных времен. Это был старый и преданный друг. Уничтожив его, Мартелл бросил мне вызов. И он это понял, судя по заносчивому взгляду. Я отвел глаза, как бы показывая Мартеллу, что боюсь вызвать его гнев и навлечь на себя новые истязания.

Мартелл расхохотался.

— Ладно, Герцогиня, — он указал на Логана. — Можешь им заняться — пусть протянет подольше.

Бет заметила, что произошло между нами; в ее взгляде я прочитал недоумение и укор. Я вел себя совсем не так, как она ожидала; я не произносил гневные и отважные речи. Услышав Мартелла, она быстро повернулась, подошла к кушетке, и я услышал, что дыхание ее замерло — вблизи рана Дюка выглядела ужасно.

Мартелл подошел к Бет сзади и положил руки на ее плечи. Бет попыталась сбросить их, но тщетно. Она беспомощно оглянулась по сторонам, ища, чем перевязать рану. Мартелл усмехнулся:

— Вот что тебе нужно. Герцогиня.

С этими словами он резко дернул воротничок ее блузки в стороны и вниз. Послышался звук рвущейся ткани и сдавленный вскрик Бет. На пол посыпались пуговицы. Мартелл разжал руки, и блузка, разорванная пополам, упала к ногам Бет.

— Ну вот. Герцогиня, сколько угодно бинтов. Если понадобится больше, то мы их тоже найдем.

Он с вожделением посмотрел на нее. Мне это было непонятно: женщина как женщина — изящная юбка, а выше ее довольно непритязательный плотный бюстгальтер, прикрытый к тому же кружевами комбинации...

Тем не менее Мартелл облизал губы. Да и Джой заметно оживился. Мартелл сказал:

— Ну, давай же, Герцогиня.

Бет не смотрела на него. Она уставилась на то, что еще совсем недавно было ее блузкой. Должно быть, заставляла себя привыкнуть к мысли, что теперь это только перевязочный материал... Наконец она оторвала несколько ровных полосок ткани, тщательно перевязала ногу своего мужа и вытерла руки.

— Нужна шина, — сказала она, выпрямляясь.

— О, это не обязательно, — ухмыльнулся Мартелл. — Ему не придется много ходить.

Он ухватил Бет за руку, явно довольный, что прикасается теперь к нежной коже, а не к рукаву. Все же, как мужчина Мартелл был довольно примитивным.

— А вот мы с тобой сейчас пойдем, Герцогиня, — сказал он. — В соседнюю комнату. И будем там забавляться до тех пор, пока твой муженек не очнется и не скажет, куда дел колесо...

Лицо Бет перекосилось от ужаса. Это меня поразило: неужели она не знала, чего ожидать? Внезапным резким движением она вырвала руку и бросилась к двери. С любителями этот номер прошел бы, и я уже напрягся, готовый прыгнуть со стула, но Мартелл был профессионалом. Да, до женского пола он был охоч, верно, но дело свое знал и прекрасно. Он не стал преследовать Бет. В руке его мигом возник пистолет, а сам он отступил, чтобы держать в поле зрения и меня и Логана.

— Ты поймал ее, Джой? — спросил он.

— Да.

— Врежь ей, как следует, — сказал Мартелл, не поворачивая головы.

Что ж, они чисто сработали, ничего не скажешь. Мартелл переключился на меня и Логана, а Джой, стоявший ближе к двери, тут же перекрыл Бет. Удерживая перепуганную женщину левой рукой, он залепил ей две звонких пощечины.

— Хватит, — приказал Мартелл. — Мы же не хотим испортить ее внешность, верно, Джой? Не беспокойся, ты ее тоже попробуешь. Только следи за этими молодцами, пока я там ее...

Бет жалобно всхлипывала — не столько от боли, сколько от страха. Меня это начало раздражать. Не подумайте, что я такой черствый и бессердечный, но сравните сами: меня били несколько часов подряд, Логан валяется на кушетке с размозженной ногой. Смерть уже на пороге, а Бет тут распускает нюни из-за какой-то ерунды.

Ведь ее все равно неминуемо должны были изнасиловать. Это было ясно как божий день еще с утра, когда она позволила отобрать у себя дробовик. Я был уверен, что она давно это осознала и теперь только ломает голову над тем, как лучше воспользоваться своей притягательной силой. Тем более что она давно перестала быть невинной девственницей. Как-никак, у нее было два мужа и трое детей. К тому же зачем тогда, по ее мнению, я старательно указывал ей глазами на Мартелла?

Увы, я понадеялся, что Бет поведет себя так, как поступила бы на ее месте любая женщина-агент. Или даже просто любая разумная и достаточно храбрая женщина. Ведь она могла вывести из игры Мартелла на достаточно долгое время, чтобы я успел подстроить ловушку неандертальцу Джою, которого природа щедро наградила мускулами, но обделила мозгами. Словом, я понял, что на помощь Бет нам рассчитывать не приходится.

В этот миг я бы с радостью променял ее и в придачу еще троих таких же, как она, на девчушку по имени Тина. Тина бы тоже отчаянно сопротивлялась, вырывалась и царапалась, плакала и молила, но в самую нужную минуту уступила бы и отдалась сначала неохотно, а потом все с большей и большей страстью, чтобы Мартелл возомнил себя неотразимым и всесокрушающим мужчиной. И он был бы доволен и счастлив до той секунды, пока Тина, улучив возможность, не выкрала бы у него пистолет и не вышибла ему мозги. Да будь здесь Тина, а не Бет, Мартелл не вышел бы живым из соседней комнаты....

Увы, Тина была мертва. Собственно говоря, я сам убил се, повинуясь приказу, так, как убивают внезапно взбесившуюся собаку, которая набросилась на хозяина. Казнь Тины, невольным свидетелем которой оказалась Бет, несмотря на мои запреты, и послужила окончательным поводом для нашего развода. Впрочем, сейчас я даже представить себе не мог, как умудрился жениться на такой дуре.

Итак, Джой следил за нами, а Мартелл тянул Бет за руку в соседнюю комнату.

— Не надо, — причитала Бет, упираясь. — Ну, пожалуйста, не надо...

Ну, уж такое поведение было совсем не к лицу взрослой женщине. Сколько я знал совсем юных девушек во Франции, воспитанных, из приличных семей, которые вели себя куда мудрее, когда пришли фашисты. Как бы то ни было, всхлипывания и слезы Бет оказались для Дюка последней каплей. Не знаю, какую игру он затеял, прикидываясь, что лишился чувств, но тут он не выдержал и открыл глаза.

— Отпустите ее, — произнес он, приподнимаясь на локтях. — Я оставил колесо в пяти милях отсюда. Точнее в пяти и трех десятых, по моему спидометру. Слева от дороги, в ущелье. Возможно, вам придется немного полазать по скалам. Колеса могут скатываться, знаете ли...

Глава 24

Джой обернулся примерно за полчаса. Мне показалось, что даже дольше, но я не рискнул шевельнуть Рукой, чтобы посмотреть на часы, из опасения привлечь внимание Мартелла.

По мере того, как тянулось время, Мартелл стал заметно нервничать. Колеса у “ягуара” довольно внушительные и могут вместить ох как много героина, который стоит черт знает сколько денег — такие мысли могли посетить даже куриные мозги Джоя. Правда, выбора у Мартелла не было. Отправься он за колесом сам, уж мы бы обработали тут старину Джоя...

Я не спускал глаз с Логана. Поскольку он явно был малый не промах, я старался не пропустить какой-нибудь скрытый знак с его стороны, но Дюк неподвижно лежал на спине, уставившись в потолок. Лицо его посерело и покрылось капельками пота. Тяжелая рана явно давала о себе знать.

По другую сторону от меня сидела Бет, пытающаяся сделать вид, будто находиться в мужском обществе в лифчике для нее привычное дело. Такое выражение лица бывает на фотографиях у девушек, рекламирующих нижнее белье. Сперва я посматривал на Бет, стараясь понять, вдруг я недооценил ее и она просто играла недотрогу, чтобы усыпить бдительность Мартелла. Увы, неподдельный ужас в ее глазах быстро развеял мои сомнения и разбил в пух и прах малейшие остатки надежды. Нет, со стороны Бет помощи ждать не приходилось.

Собственно, помощи уже не приходилось ждать ни с чьей стороны. Время чудесных свершений кануло в Лету. Теперь все зависело от маленького Мэттью, бывшего мужа бывшей миссис Хелм, который когда-то поигрывал в казаки-разбойники под кодовой кличкой Эрик.

Наконец со стороны каньона послышался шум мотора приближающегося “крайслера”, и минуту спустя в комнату ворвался счастливый Джой, бережно прижимая к груди тяжелое колесо.

Поставив колесо на пол, он движением фокусника ловко извлек из-под шины жестяную банку с плотно прилегающей крышкой. Потом сунул руку в карман и достал отвертку, которую, по-видимому, взял в багажнике “ягуара”. Британцы вечно набивают в свои машины столько инструментов, что можно разобрать автомобиль по винтикам.

Мартелл положил одну руку на жестянку, а второй схватил Джоя за запястье. Джой изумленно приподнял голову.

— Я сам, — сказал Мартелл.

— Хорошо, хорошо, — закивал неандерталец. Мартелл взял отвертку.

— Не спускай с них глаз, черт возьми! — прикрикнул он на Джоя.

— Хорошо, хорошо, — засуетился тот.

Крышка отлетела, и Мартелл погрузил палец в жестянку. Я заметил, что он засунул палец глубже, чем требовалось, словно пытался что-то нащупать.

— Ну как? — полюбопытствовал Джой, не спуская с меня глаз.

Мартелл нашел то, что искал. Его лицо облегченно разгладилось. Он вынул палец, попробовал языком белую пудру и сплюнул.

— Недурно, — сказал он, заткнул жестянку и плотно забил крышку ладонью. — Сколько там таких?

— Я не считал, но колесо прямо набито ими.

— Отлично. Засунь ее обратно. Этот Фредерикс — подозрительный сукин сын; если заметит, что шина повреждена, наверняка решит, что мы что-то позаимствовали...

— Фенн! — нерешительно окликнул Джой.

— Что?

— Тут же чертова уйма этого дьявольского зелья! На что оно потянет — по тысяче за унцию?

— А тебе-то что?

— Просто думал.

— Выкинь эти мысли из головы, — посоветовал Мартелл. — Или ты хотел мне что-то предложить?

— Не совсем, но...

— Засунь жестянку обратно, как тебе сказано, и перестань мечтать. Вот так. Теперь я хочу, чтобы ты присмотрел за нашими птичками, пока я закончу свое дельце... Герцогиня!

Бет вскинула голову. Мартелл стоял и глазел на нее сверху вниз.

— Сами пойдете, или я понесу вас? — ухмыльнулся он. — Вы уже взрослая девушка, миссис Логан. Вы же не хотите, чтобы ваши дружки наблюдали, как я поволоку вас силой... Вот так-то лучше.

Она медленно поднялась. Бросила взгляд на Логана, который, судорожно сжав челюсти, не отрываясь пялился в потолок, потом посмотрела на меня. На мне се взгляд задержался дольше, чем на Логане — должно быть, потому, что у меня обе ноги были целы и я мог сделать на пару шагов больше, прежде чем пасть смертью храбрых под пулей Джоя.

— Ларри! — прошептала она, — Мэтт! Никто не ответил. Бет, понурив голову, двинулась к двери.

Внезапно Логан шевельнулся. В то же мгновение Джой взвел курок, а Мартелл поднял руку с пистолетом. Логан со стоном откинулся на спину, лицо его посерело и приобрело землистый оттенок.

— Хелм! — выдавил он. — Сделайте что-нибудь! Я по-прежнему не видел, за что тут стоит сложить голову.

— Вы теперь муж, — ответил я. — Хотите стать мертвым героем — ради Бога!

— Я не могу... — простонал он. — Потом нас всех все равно ждет смерть, старина.

— Это я знал еще с детских пор, — сказал я. — И все-таки я подожду.

Джой усмехнулся. Он сел за стол, положив револьвер на колесо.

— Давай, Фенн, — кивнул он. — Иди развлекайся. С этими ребятами я управлюсь. Они смирные. Мартелл ухмыльнулся.

— Да, Герцогиня, похоже, сегодня не ваш день — никто не собирается за вас погибнуть. Увы.

Бет облизнула губы, расправила плечи и решительно направилась в спальню. Мартелл последовал за ней и закрыл за собой дверь. К сожалению, длилось это недолго. Я даже не успел завести разговор с Джоем. А жаль — я бы сыграл на его алчности, а потом воззвал бы к его патриотическим чувствам. Он бы всерьез призадумался, узнав, что я правительственный агент. Даже сам Диллинджер панически боялся федов, а мне вовсе ни к чему признаваться, что я работаю не на Джона Эдгара Гувера... Увы, Бет совсем не дала мне времени.

Внезапно распахнулась дверь спальни, и появилась Бет, как ни в чем не бывало. Даже прическа не растрепалась. Если бы не отсутствие блузки и не застывший взгляд, можно было бы подумать, что она выходила прогуляться и подышать свежим воздухом.

За ней вышел и Мартелл, злой и неудовлетворенный. Я понял, что случилось. Бет быстро разделась, чтобы покончить с неизбежным как можно скорее; она наверняка лежала как бревно и не замечала Мартелла. И втайне была довольна собой: он овладел ее телом, но не затронул ее души. Правда, вряд ли ей доведется прожить достаточно долго, чтобы успеть насладиться своей победой.

Мартелл схватил ее сзади за плечи и остановил.

— Давай, Джой, — буркнул он. — Теперь твоя очередь. Только поосторожней. — Он потрогал затылок и поморщился. — Я едва не раскроил себе череп о верхнюю койку.

Бет стояла с тем же каменным лицом. Джой посмотрел на нее, потом отвел глаза. Трудно было понять, что творится в его крохотном мозгу: то ли он не хотел оставлять Фенна-Мартелла наедине с колесом, то ли решил, что женщина того не стоит. Я даже не стал отметать предположения, что в нем сохранились остатки порядочности. Как бы то ни было, он помялся и произнес:

— Я пасую, Фенн.

Мартелл явно был раздражен. Он собрался было съязвить, но потом пожал плечами.

— Как знаешь. Впрочем, ты и в самом деле мало что теряешь. — Он подтолкнул Бет в спину. — Возвращайся на место и сиди там.

Джой посмотрел на часы.

— Пора бы нам добраться до телефона и сообщить мистеру Фредериксу, что товар уже у нас, а то он потеряет терпение.

— Конечно, — сказал Мартелл. — Только сперва мы должны закончить то, ради чего он нас послал.

Он подошел ко мне и пребольно лягнул по лодыжке. Должно быть, нарочно старался целить в то же место. Я закусил губу, чтобы он видел, как мне больно.

— Мне надоело с тобой нянчиться, гад, — пролаял Мартелл. — Где мисс Фредерикс?

— Не скажу.

Он обрушился на меня, как лавина, попеременно дубася ногами, кулаками или ребром ладони. Насколько было возможно, я пытался уклониться и прикрывать самые уязвимые места, что, впрочем, было бесполезно:

Мартелл мстил мне за то, что привлекательная женщина не отдалась ему так, как он хотел. Хотя вполне возможно, что он избивал меня просто для отвода глаз, пока размышлял над дальнейшими действиями.

Скоро он перейдет к зажженным сигаретам или отправит Джоя за клещами. По возвращении Джоя скорее всего будет ждать пуля — причем из моего револьвера или из пистолета Логана. Правда, дюковский пистолет еще валялся где-то снаружи. В любом случае было очевидно, что в колесе спрятано еще что-то, помимо героина, и это кое-что Мартелл попытается заполучить без лишних свидетелей. А поскольку Джой отказался от своей очереди поразвлечься с Бет, его теперь наверняка ожидала та же участь, что и нас. Пока же Мартелл разыгрывал представление, приводя в порядок свои мысли.

Я уклонился от нацеленного в глаз кулака, резко дернувшись назад. Рассохшийся стул не выдержал, и ножки его подломились, так что я опрокинулся на спину. Тут можно было бы попытаться что-то предпринять, но, еще падая, я успел заметить, что черный зрачок дула пистолета в недрогнувшей руке Джоя неотрывно смотрит на меня. Так что мне ничего не оставалось делать, как продолжать терпеливо сносить побои.

Впрочем, занесенная для удара нога Мартелла на сей раз не причинила мне боли. Вместо этого в комнате неожиданно раздался истерический смех. Я приподнял голову. Бет встала со стула. Мартелл инстинктивно отпрянул, но Бет даже не смотрела в его сторону. Она уставилась на меня и вдруг хихикнула.

— Посмотрите на него! — заговорила она. — На этого отважного удальца, на этого рубаху-парня, с которым я развелась, потому что... потому что боялась его. Это его-то!

Тут крыть было нечем, поэтому отвечать я не стал. Только медленно, стараясь сохранить достоинство, поднялся с пола. Потом вдруг в моей голове мелькнула шальная мысль, и я беспомощно развел руками.

— Но, послушай. Бет...

— Послушай, Бет, — передразнила она, все больше распаляясь. — Послушай, Бет!

— Право же, Бет, — мягко сказал я, — ты просто расстроена из-за того, что...

— Расстроена! — завизжала она. Глаза ее расширились и стали совершенно безумными. — А, по-твоему, я должна радоваться? Что ты сделал, чтобы заступиться за меня? Только промямлил, что не хочешь быть мертвым героем?

Я пристально вглядывался в нее, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки, хоть малейший намек на то, что она играет. Ничего подобного: Бет и в самом деле разошлась не на шутку.

Уголком глаза я заметил, что Мартелл, ухмыляясь, облокотился на стол позади меня. Да, он был доволен.

5ет унизила его, нанеся жестокий 1удар по его самолюбию. Тут же получилось, то нашелся кое-кто, даже более ничтожный, чем он сам. Это Мартеллу понравилось и показалось достаточно забавным, чтобы на время прервать избиение и последить за происходящим. Джой тоже ухмылялся, хотя, должно быть, опасался заставлять мистера Фредерикса слишком долго ждать.

— Ну, послушай. Бет, — взмолился я. — Что я мог сделать?

— Что?! — прошипела она, делая шаг вперед. — Да что угодно! Хоть что-нибудь! Ларри наверняка бы попытался хоть как-то меня защитить, если бы был в состоянии!

— Ларри уже пострадал по твоей милости! — гневно выкрикнул я, чуть отступая. — Впрочем, у него хватило бы глупости, чтобы пасть смертью храбрых ради тебя!

— Ах, вот как! — Бет окончательно рассвирепела. — Так для тебя это глупость? Да, дорогой? Я ощерился.

— Ну, чего ты причитаешь, дорогая? Вон валяется Ларри с раздробленной ногой. Меня битых четыре часа превращали в бифштекс. А с тобой что случилось? Да ровным счетом ничего! В худшем случае тебе сделают простенькую операцию или поколют пенициллин! Так что нечего тебе...

Сработало! Меня воротило от собственных слов, но они возымели нужный эффект — Бет вне себя от ярости набросилась на меня, как дикая кошка, шипя, царапаясь, кусаясь, лягаясь и обзывая меня словами, о существовании которых, как я считал, она даже подозревать не могла.

Я как мог прикрывался и пятился, слыша за спиной раскатистый хохот Мартелла. Потом хохот прекратился, но было уже поздно. Мартелл все же совершил одну-единственную ошибку. Он забыл, что тоже имеет дело с профессионалом. Я сильно постарался, чтобы он это забыл, и сам дорого заплатил за это, но овчинка выделки стоила. Когда Мартелл осознал, что случилось, исправить ошибку он был уже не в состоянии. Я приблизился к нему вплотную. Сперва я опрокинул стол на Джоя. Впрочем, мне немного повезло: колесо “ягуара” ударило гангстера прямо в грудь. В ту же секунду я обернулся к Мартеллу, который только потянулся за пистолетом.

Мартелл опоздал на какой-то миг, и мои сложенные вместе пальцы вонзились в его солнечное сплетение. Он только охнул и согнулся, а я завладел пистолетом.

Выстрелив в Мартелла, я тут же кинулся ничком, на пол, и пуля, посланная Джоем, просвистела над моей головой. Выстрелить второй раз он не успел. На таком близком расстоянии я мог позволить себе роскошь целить в голову. Моя первая пуля пробила аккуратную круглую дыру в черепе Джоя, а вторая вдребезги разнесла его мозги. Впрочем, как я уже говорил, что их у бедняги было немного. Я поднялся. Мартелл еще дышал, так что я поглядывал в его сторону. Меня беспокоил единственный выстрел Джоя. Бет сидела на полу. Я подошел и приподнял ее. Она беспомощно всхлипывала.

— Ты в порядке? — спросил я. — Не ранена? Самое смешное, что я и впрямь волновался нее. Каких-то пару минут назад я не отдал бы за Бет и ломаного гроша, теперь же я искренне опасался, не ранена ли она. Бет не ответила. Лишь отрешенно! смотрела перед собой и судорожно всхлипывала.

— Пуля угодила в стену, — послышался спокойный! голос Логана. — А у Элизабет просто легкая истерика, старина. Вы должны знать...

Уж мне ли было не знать! Шрамы от царапин, которые оставила на мне Бет, сохранятся, наверное, на долгие годы. Я помог ей пройти через комнату. Бет села рядом с Логаном и закрыла лицо руками.

— А как вы? — поинтересовался я.

— Вполне прилично, — ответил Логан и посмотрел на жену. — Вы жестковато обошлись с ней, старина. Женщинам нелегко стерпеть такое отношение.

Я промолчал. Логан чуть подождал, потом сказал:

— Вы бы обратили внимание на нашего общего друга, старина. Похоже, он пытается достать другой пистолет. Во всяком случае, он еще явно жив.

— Это мы сейчас исправим, — ответил я и прострелил Мартеллу голову. Собственно, мне ничего! другого и не оставалось. Наши испытания еще не завершились. Логан в любую минуту мог потерять сознание, а Бет я бы не доверил сейчас приглядывать даже за ручным попугаем.

Она испуганно вскрикнула. Должно быть, успела — увидеть, как я расправился с Мартеллом. Даже Логан выглядел озабоченным.

— Право, старина, не стоило...

Я перевернул Мартелла ногой на спину. В правой руке он держал мой маленький револьвер. Следует воздать парню должное — он был не из слабаков. Даже сосланный в Сибирь — в Америку, — он не утратил боевого духа и боролся до конца. Я нагнулся и вытащил револьвер из пальцев Мартелла, сунув его пистолет себе в карман. Потом достал два запасных патрона и дозарядил барабан — помните, Мартелл дважды выстрелил в юного Логана? Кстати, следовало как-то сообщить Дюку о случившемся, хотя сейчас, пожалуй, было еще не время. Я посмотрел вниз на безжизненное тело Мартелла.

Что ж, можно сказать, что наши счеты сведены. Я отомстил и за Пола и за парня по имени Френсис, которого, правда, и в глаза не видел. Впрочем, Пол тоже не входил в число моих друзей. Тем не менее, Мак может вздохнуть спокойно, а Смитти может перетащить досье Мартелла в раздел закрытых. Вот жаль только ножичек!

Я вздохнул, подошел к лежащему на полу колесу, извлек одну из блестящих жестянок, разыскал отвертку и отковырнул крышку. Порывшись в белом порошке, я осторожно выудил маленький, матовый металлический цилиндр. Тяжелый, и от ногтя остаются следы, стало быть — свинец. С одной стороны к самому дну прикреплены два тоненьких, аккуратно свернутых проводка.

— Что это? — спросила Бет.

— Понятия не имею, — ответил я. — Но соединять концы проводков, мне кажется, было бы неразумно.

— Но я не понимаю...

— Я тоже.

— Послушайте, старина! — послышался праздный голос Логана.

Мне уже порядком надоела его манера, будь она напускная или естественная.

— Что, старина? — эхом откликнулся я.

— Кажется, со стороны каньона приближается машина. Не знаю, сюда ли, но на всякий случай...

— О, черт! — с чувством произнес я. Запихнув свинцовый цилиндр назад в героин, я плотно закупорил жестянку. В то же время я лихорадочно обмозговывал, что делать дальше. Окружающие должны быть уверены, что ты всегда знаешь, как найти выход из любого положения. Я подошел к Логану, бросил на кушетку пистолет Мартелла и, ни слова не говоря, вышел из хижины. Если Дюк и впрямь так умен, как его расписывали — а убедиться в этом случая еще не представлялось, — он и сам смекнет, что надо делать.

Подкатили они прямехонько в мои руки, точь-в-точь, как селезень на манок. В длинном “кадиллаке” с кондиционером сидели только двое — Фредерикс и шофер. Последнего я узнал — он охранял дверь кабинета Фредерикса в гостинице. Я затаился за кустом на склоне горы, а “кадиллак” остановился прямо подо мной. Они вышли и огляделись.

— Обе машины здесь, — заметил Фредерикс. — Но почему, черт побери, они...

Из хижины донесся пронзительный женский визгу Молодец, Логан: все-таки придумал, что делать, а Бет ему подыграла. Я мысленно расцеловал обоих.

Шофер рассмеялся:

— Теперь ясно, почему нас не встречают — им не до этого.

— Черт бы их побрал! — взорвался Фредерикс. — Я их проучу! Заставлять меня ждать!

Я прицелился в шофера, резонно полагая, что из этой парочки он наиболее опасен. Фредерикс, должно быть, уже давно не развлекался стрельбой. Дело было бы проще пареной репы, если бы не наставления Мака: “хотя бы видимость законности, чтобы наши коллеги были счастливы”.

— Руки вверх! — выкрикнул я. — Вы арестованы!

Чертовски глупо, я понимаю. Но ведь полицейским это как-то удается! Как бы то ни было, Фредерикс и шофер тут же бросились врассыпную.

За шофером я следил неотрывно, так что он сам нарвался на пулю. Когда же я поднял голову, ища глазами Фредерикса, что-то обжигающе полоснуло меня по груди, и правый бок, а с ним и правую руку вмиг парализовало.

Револьвер вывалился на землю. Я попытался нащупать его левой рукой. Времени у меня было немного. Я печенкой чувствовал, что ствол пистолета Фредерикса направлен на меня, и только гадал, куда угодит следующая пуля...

Грянул выстрел, за ним второй, но я ничего не почувствовал. Найдя, наконец, револьвер, я выглянул из-за куста. Фредерикс с недоумевающей физиономией стоял невдалеке, словно разглядывая валяющийся у ног пистолет. В следующую секунду он тяжело осел на землю.

Я посмотрел в сторону хижины. Что ж, он и впрямь заслужил свою репутацию, великий белый охотник, Бвана Симба собственной персоной. И как он ухитрился добраться до двери с размозженной ногой — ума не приложу. Даже с помощью Бет. Впрочем, я не собирался задавать ему этот вопрос.

Дюк аккуратно, словно на тренировке, всадил еще две пули в дергающееся тело Фредерикса. Да, старина Дюк ни в чем не полагался на случай. Не зря он и сам в свое время занимался этим бизнесом.

— Недурно сработано, старина, — похвалил я. — Пока мы одни, можете сказать мне, что из ваших подвигов следует предать огласке.

Логан пристально посмотрел на меня.

— Если удастся, то лучше ничего, — попросил он.

— Но мы могли бы выбить для вас медаль или благодарность от дяди Сэма, или еще что-то в этом роде. Дюк бросил взгляд на Бет.

— Мы предпочли бы не фигурировать в этом деле, — сказал он, а Бет согласно кивнула. Логан чуть заметно улыбнулся. — Тем более мне бы не хотелось слыть человеком, который переправил через мексиканскую границу изрядное количество героина, не говоря уж о кое-чем другом. Если вам, конечно, все равно.

Мне это было не совсем все равно, но парень все же спас мне жизнь — так я считал в то время. В последующую пару недель я порой уже не был в этом столь уверен...

Глава 25

— Конечно, вы понимаете, мистер Хелм, что все это сугубо конфиденциально, — сказал молодой человек.

— Естественно, — поддакнул я. — А что, кстати, было в жестянках? Их новая карманная атомная бомба?

— Не совсем, — неохотно ответил он. — Это довольно хитроумное диверсионное устройство, состоящее из радиоактивных отходов, помещенных в свинцовый цилиндр с зарядом. Заряд недостаточной мощности, чтобы вызвать какие-то разрушения, но достаточной, чтобы радиоактивный материал распространился на довольно значительную площадь. В этом случае тем, кто окажется поблизости, я бы не позавидовал. Тем более что они ни о чем не подозревают и не пройдут немедленное обеззараживание. У нас уже было несколько случаев...

— Знаю, — сказал я. — Я читал газеты.

— Было так же множество случаев, не закончившихся летальным исходом и не попавших в печать. Но психологический удар был весьма серьезный.

Молодой человек нахмурился.

— Понимаете, мистер Хелм, люди, работающие на предприятиях атомной отрасли, крайне болезненно относятся ко всему, что связано с радиоактивностью. Как взрывники, которые вздрагивают при малейшем внезапном шуме. Поэтому в тех случаях, когда радиоактивное заражение случается там, где это не предусмотрено, реакция бывает непредсказуемой... В одной лаборатории даже отходы не удавалось вывезти, пока рабочим не предоставили специальную защитную одежду. И таких примеров множество. Так что с психологической точки зрения задумка была дьявольски хитрой...

Я посмотрел в залитое солнечным светом окно, сквозь которое, поскольку моя палата находилась на втором этаже, виднелся только кусочек безоблачного невадского неба.

— А свинец — достаточная защита от радиоактивности? — поинтересовался я. Молодой человек рассмеялся.

— Не беспокойтесь, мистер Хелм. Тот цилиндр, что побывал у вас в руках, не причинил вам вреда. Вас тщательно проверили. Только при непосредственном попадании на кожу возможны серьезные последствия. Впрочем, если какой-нибудь незадачливый джентльмен в Мексике спал, засунув весь этот арсенал себе под кровать, то сейчас ему бы уже тоже немного нездоровилось.

Я сказал:

— У меня еще один глупый вопрос: почему они не производили эти устройства прямо здесь, в Штатах?

— А где бы они взяли радиоактивный материал? У нас отходы с прилавков не продают, да и само устройство не из тех, что можно изготовить дома в подвале из отрезка трубы и нескольких палочек динамита.

Он поднялся.

— Они почти преуспели. Если бы мы проморгали и пропустили вторую партию, сейчас положение могло быть просто критическим. Что ж, поправляйтесь, мистер Хелм. Ваш шеф пожелал, чтобы вы знали, ради чего так рисковали. Надеюсь, я не слишком вас утомил.

Я проводил его взглядом. Да, рассказ меня поразил, но по большому счету я не знал, к чему мне такие подробности. Я уснул. Утром меня навестила Бет. Она вошла как-то нерешительно, словно не рассчитывая, что я буду рад ее визиту. Она была в своем любимом ковбойском костюме и в белой стетсоновской шляпе. Когда она сняла шляпу и перестала походить на всадницу из родео, я почему-то даже обрадовался.

— Медсестра сказала, что если я посижу недолго, то это тебе не повредит, — робко произнесла Бет. — Как ты себя чувствуешь, Мэтт?

— Прекрасно, — ответил я. — А ты? Бет казалась удивленной.

— Со мной все в порядке, — ответила она. Потом сообразила, что я имел в виду, и покраснела. — Да... все нормально. Правда. — Она нервно рассмеялась. — Ты, должно быть, слыхал, что вся семья Логана попала в тяжелую автомобильную аварию?

— А, вот как они решили это обставить?

— А ты не знал?

— Я успел сообщить им вводную прямо перед тем, как из меня стали выковыривать свинец, — ответил я — Поэтому не знал, как они собирались это обтяпать.

— Наш “ягуар” разбился в каньоне невдалеке от домика Бакмена. К счастью, мимо проезжала полицейская машина. Питера и Ларри сразу отвезли в больницу. А мне один из патрульных даже пожертвовал свой китель.

Бет чуть помолчала.

— Да, твой босс и в самом деле влиятельная личность. Никто даже не упомянул про огнестрельные ранения. Да и в газетах появилась лишь пара строчек об “аварии”. Я... мы очень признательны, Мэтт. Ларри даже сказал, что готов отныне отказаться от “ягуара”. Теперь он будет ездить на семейном “седане”.

— Понимаю, — согласился я. Я и сам долгие годы разъезжал на семейном же пикапе, но удачи мне не принесло. Впрочем, вслух я это не сказал.

Передай, что я желаю ему удачи, — попросил я.

— А мне? — спросила Бет.

— И тебе, ясное дело. Она улыбнулась.

— Ты ведь там проклинал меня, да? Я тебя вовсе не виню. По твоим меркам я вела себя омерзительно. К счастью, для Ларри куда важнее иметь рядом собой жену и спутницу жизни, нежели... напарницу по охоте, если можно так выразиться. А я прекрасна жена и надежная спутница жизни, Мэтт, даже ее тайный агент из меня прескверный.

— “Прескверный” — это очень тонко подмечено, ухмыльнулся я.

Бет рассмеялась и взяла шляпу за полу.

— Что ж, пожалуй, мне пора.

— Подожди секунду. Бет, — попросил я. Она остановилась у самой двери.

— Что?

— Эти двое молодцев, которые пытались похитить девчонку и которых растерзал афган... Помнишь? Она облизнула губы.

— Как же... конечно. Почему ты спросил?

— Потому что ты их послала, — сказал я. Бет не ответила. Я немного помолчал, потов продолжил:

— Я долго ломал над этим голову и пришел I выводу, что, кроме тебя, сделать это было некому. Ларри уже мчал к мексиканской границе, а он не такой человек, который мог бы бросить жену в столь важный миг. Да он и изначально не позволил тебе вмешиваться в это дело. Кстати, в отличие многих наших знакомых, Ларри, на мой взгляд слишком истый джентльмен, чтобы пойти на похищение юной девушки и использовать ее как орудие нажима на ее отца.

— Ах, так он уже для тебя Ларри, — напустил Бет. — А ведь раньше ты звал его Дюк и никак! иначе.

— Он заслужил, чтобы я звал его Ларри, — отмахнулся я. — Не увиливай от ответа. Я думаю, что он оставил пару крепких парней следить за твоей! безопасностью и велел им слушаться твоих указаний.

И вот тебя осенила эта замечательная идея, которая потом не выгорела.

Она снова облизнула губы.

— Я хотела сделать... лучше. Чтобы Ларри не пришлось... Я думала, что по возвращении Ларри девушка будет у нас в руках и мы сможем договориться с Фредериксом...

Она тяжело вздохнула.

— Ты прав, конечно. Это была ужасная глупость. До сих пор мне по ночам снится... Как ты поступишь, Мэтт?

— Ларри знает?

— Конечно.

— На мой счет не волнуйся. Просто я должен был знать. Могу я задать еще один вопрос?

— Да, конечно.

— Только подумай как следует. Могла бы ты когда-нибудь послать этих парней похитить кого-то ради меня?

Бет потупила взор. Потом едва слышно ответила:

— Вряд ли, Мэтт.

— Значит, у тебя и впрямь все в порядке, да? Она кивнула.

— Да.

— Что ж, поцелуй за меня детишек. Постараюсь время от времени вспоминать про их дни рождения.

— Ларри сказал... Он сказал, что все ограничения сняты, и он всегда будет рад видеть тебя на нашем ранчо.

— Прекрасно.

Бет ушла, а я лежал и думал о детях, которых не смогу видеть слишком часто. Впрочем, из меня и раньше был не самый заботливый я нежный папаша. Логан, конечно, меня тут переплюнет. Потом я, должно быть, заснул, потому что, когда размежил очи, передо мной стояла Мойра.

Одета она была во все черное и выглядела просто изумительно, хотя казалась опечаленной. Волосы, наконец-то были причесаны и аккуратно уложены. Глаза заметно повзрослели.

— Привет, Мойра.

— Привет, малыш.

— Я думал, ты на меня злишься.

— Я злилась пару недель назад. К сожалению, я не злопамятна. А ты кажешься таким беспомощными в постели.

Чуть помолчав, она добавила:

— Мама вчера умерла.

— Очень жаль.

— Брось ты, — покачала головой Мойра. — С какой стати тебе должно быть жаль? Она просто выжидала. Хотела пережить отца. Когда услышала о случившемся, решила, должно быть, что больше жить незачем. Вот и все.

Она указала на свое одеяние.

— Траур. Обалденно, да?

— А я думал, это из-за...

— Из-за него, что ли? Да ради него я бы даже носки не поменяла... А ты... тебе непременно нужно было так поступить со мной?

Она окинула взглядом мои повязки.

— Впрочем, я понимаю, это совершенно дурацкий вопрос. Но... ты понял, что я хотела сказать?

— Да.

— Принести тебе цветы, или конфеты, или еще что-нибудь?

— Нет.

— Так и думала, что ты откажешься.

— Мне сказали, что в одной из соседних палат лежит Логан-младший. Он по-прежнему в критическом положении. Ему бы, конечно, такой стимул не помешал.

Мойра сочувственно посмотрела на меня.

— Ты, должно быть, и впрямь хорош в своем деле, — сказала она, — но сводник из тебя никудышный. И какого черта ты суешься, куда тебя не просят?

— Да так, просто шальная мысль...

— Твое счастье, что шальная. А то бы я тебе вправила мозги. — Она глубоко вздохнула. — В какой палате-то?

— В сто тридцать четвертой.

— Ладно, так и быть, загляну к нему. Только ради тебя.

Она еще постояла, потом снова заговорила:

— Да, отец ничего не мог довести до конца, верно? Даже стрелять по-человечески не научился! Убей он тебя, я бы хоть погоревала немного. Все же лучше было бы, чем... Пока, крошка.

— Пока, — эхом откликнулся я, провожая ее взглядом. Конечно, я мог бы сказать, что вовсе не убивал ее отца, хотя и очень к этому стремился. Тогда мы бы, наверное, еще какое-то время не расставались. Увы, это была не только моя тайна, так что делать было нечего. Опять я поступил благородно, в который уже раз. И в который уже раз ощутил себя из-за этого последним болваном, так что очень обрадовался, когда зазвонил телефон. Впрочем, услышав голос на другом конце провода, я уже не так радовался.

— Как ты себя чувствуешь, Эрик? — спросил Мак.

— Точный диагноз можете узнать у лечащего врача, — нелюбезно ответил я.

— Я узнал. Он сказал, что ты выживешь.

— Я рад, что он, наконец, пришел к такому выводу.

— Когда ты совсем поправишься, я бы хотел получить подробный рапорт, — сказал Мак. — Кое-что еще нужно объяснить. За последние две недели мне пришлось изрядно поломать голову, чтобы придумать правдоподобные версии о двух покалеченных юных недоумках, шести человеческих и одном собачьем трупе, похищенной девушке, трех тяжело раненных мужчинах и одной даме в разорванной блузке.

— Не говоря уж о нескольких килограммах героина и кое о чем еще, — добавил я.

— Совершенно верно. Впрочем, наши коллеги остались вполне довольны результатами, хотя твои методы их потрясли.

— А вы, сэр? Вы тоже довольны?

— А как ты думаешь, Эрик? Если верить полученным сведениям, то один из моих лучших людей позволил: а) треснуть себя по голове, б) застать себя врасплох во сне, и в) выстрелить в себя противнику, которого уже держал на мушке.

— Что ж, ваши сведения вполне точны, сэр. Что вы предпримете по этому поводу — уволите меня с позором и сошлете в Сибирь?

Чуть помолчав. Мак сказал:

— Да, Эрик, похоже, именно так и обошлись с Мартеллом. Немудрено, что он восстал. Впрочем, сейчас не это главное... — Он прокашлялся. — Ты согласен, Эрик, что допустил несколько промашек?

— Я мог бы свалить все на неквалифицированный инструктаж и на то, что в деле оказалась замешана моя семья, — сказал я, — но не стану. Что касается пунктов “а” и “б”, тут моя вина очевидна. В последнем же случае я заявил им, повинуясь вашим указаниям, что они арестованы, но они почему-то не поверили. Видно, говорил я не слишком убедительно. Мне редко приходилось играть в полицию, сэр.

— Что ж, тут ты прав, Эрик, — согласился Мак. — Частично. Пожалуй, тебе нужно отдохнуть. Кстати, я знаю одно потрясающее местечко... Ты ведь, кажется, любишь рыбалку? Так вот, как только тебя выпишут, собирай удочки и...

Далее он поведал об изумительном горном озере, не важно, где именно. Судя по всему, более идеального места для залечивания огнестрельных ран в мире не было.

— Да, сэр, — согласился я. — Звучит крайне заманчиво. Огромное спасибо, сэр.

— Можешь задержаться там до открытия охотничьего сезона, — продолжал Мак. — Я бы даже предложил тебе прихватить с собой тяжелую винтовку с оптическим прицелом... ну и, конечно, пистолет, чтобы не разучиться попадать в цель. Сам понимаешь, практика в нашем деле весьма важна.

— Как же, практика, — вздохнул я. — Конечно, сэр. Может, мне стоит также прихватить с собой базуку и портативную гаубицу?

— Нет, это вряд ли необходимо. Мне показалось, что в голосе Мака прозвучали неуверенные нотки.

— Что ж, до свидания, Эрик. Береги себя. Похоже было, что это он пожелал не случайно. Уж он-то явно не собирался меня беречь. Я положил трубку, откинулся на подушки и подумал о горном озере. Интересно, что потерял там Мак, и кому мне понадобится свернуть шею на этот раз, чтобы это найти...