У убийц блестят глаза

Самозваная столица уранового мира оказалась маленьким, охваченным шумной, лихорадочной деятельностью городом, где ездят исключительно на джипах, а каждый встречный – обязательно старатель. Здесь можно купить или взять в аренду любой вид оборудования и инструмента – от геологической кирки до аэроплана в комплекте с пилотом и сцинтиллометром. В наши дни, кажется, в основном ведут разведку руды с воздуха. Меня не интересовал город, исключение составляли заправочные станции, и, залив полный бак, я поехал дальше, про себя проклиная Тони Расмуссена за то, что он не нашел возможности ударить меня ножом спереди и я больно натер спину во время длительного пути.

Скоро я достиг Грин-Ривер – маленького городка в пустыне. Был уже час дня, когда я припарковался около кафе с рекламой, обещавшей популярные сорта пива. Впрочем, это обещание нельзя было принимать всерьез, потому что пиво в Юте имеет всего три процента крепости. Мормоны, которые преобладают в штате, – очень воздержанные люди. Внутри кафе имелся обычный прилавок для ленча, какой бывает в тех заведениях, где не принято пить. На стене я увидел надпись:

“Почему бы вам не плюнуть в потолок? Каждый дурак может плевать на пол!” И еще: “Если ты такой умный, почему не богат?” А также: “За этим прилавком не обсуждать сделок ниже ста тысяч долларов”. В кафе, кроме большого прилавка, находились три столика со стульями. Я взял бутылку разбавленного пива, чтобы скоротать время, пока приготовят еду. Медленно пил, незаметно разглядывая посетителей. Их было мало, и никто, кажется, не проявлял интереса к моей особе.

Покинув кафе, я поехал снова на заправку, залить бак до упора, поскольку не знал, когда еще появится такой шанс. Парень на заправочной заверил, что, если погода продержится без дождя, я смогу добраться до Хэнксвилла, раз уж я такой идиот, что еду сейчас, потому что в эту пору он ни за что на свете не стал бы рисковать эдакой шикарной машиной. Проехав четыре мили, я увидел пересечение дорог и свернул на главную, как мне и советовал заливщик бензина.

Это была грунтовая дорога, она вела на юго-запад. Если верить моей дорожной карте, я смогу увидеть по пути в Хэнксвилл лишь Колорадо-Ривер да индейцев навахи. Если поместить пару штатов Новой Англии в пустое пространство на карту этих мест, вы потом с трудом отыщете их там. Единственное, что радовало, – сухая дорога. Очевидно, здесь недавно шли дожди. Наверно, пронесся тот самый шторм, что застал меня в Нью-Мексико, поскольку грузовики оставили полосы засохшей грязи, в которых, вероятно, вязли легковушки. Вытащить их мог только тот, кто ехал следом, но здесь можно было ждать подмоги целую вечность. Вскоре задул сильный ветер и поднял в воздух песок и пыль.

Я сверился по карте. Информация в углу в аккуратной красной рамочке: “Дороги в этом районе часто непроходимы. Туристы, планируя поездки, должны сначала навести справки о погоде и брать с собой воду”.

Я перешел на низшую передачу, и началась тяжелая продолжительная работа, особенно трудная для человека с натертой до крови спиной. Ветер швырял песок и гравий в стекла, и время от времени я вынужден был останавливаться, пережидая, пока видимость улучшится, чтобы углядеть хотя бы ту очередную яму, куда провалится колесо. Наконец я послал все к черту, съехал вбок по следам от колес джипа и остановился под укрытием большого красноватого дерева. Было только три часа, но я уже вконец измотался. Тем не менее, принимая во внимание характер дороги, я проехал не так уж и мало. Я залез на заднее сиденье, предварительно сложив винтовку и ружье на пол, прикрыл их одеялом и заснул.

Когда я проснулся, уже стемнело. Я замерз, был голоден и охвачен чувством неясной тревоги. И это мне не понравилось. Я взял ружье – оно больше подходило для ночных операций – и, преломив стволы, проверил заряд: тускло блеснула в темноте пара латунных головок патронов. Я вернул в исходное положение стволы и вышел из машины. Ветер заметно стих, хотя пыль все еще несло по земле, но небо над головой совершенно очистилось от облаков, сияли огромные яркие звезды, на востоке поднималась луна. Увеличенная и окрашенная из-за пыльной дымки на горизонте, она выглядела огромной и оранжевой. Вы никогда не видели настоящий восход луны, если не созерцали это зрелище в пустыне. А если все же доведется наблюдать его, вам трудно будет оторвать глаза. Есть нечто завораживающее в том, как пыльный ветер струится по земле при совершенно ясном, чистом небе.

Я постоял немного. Ничто не двигалось, кроме ветра и перекати-поля, которые подпрыгивали и неслись мимо. Я обошел вокруг автомобиля и еще постоял, с глубоким уважением думая о тех людях, что прожили большую часть жизни в горах – с чувством постоянного напряжения и приближения неведомой опасности, не зная, когда смерть подкараулит их в темноте.

Наконец я открыл багажник и, стоя в кругу света от фонаря на крышке багажника, разрядил ружье и положил его в чехол. Потом принес винтовку и проделал то же самое. Инстинкт подсказывал, что я не один в этой пустыне, но он мог и обмануть, как иногда бывает ночью – слышишь шорохи из кухни, хотя в доме никого нет, кроме вас. Если Ван Хорн пустил по моим следам своих людей и они бродят где-то поблизости, я ни в коей мере не желал их нечаянно подстрелить, а если это был кто-то другой, в него стрелять я тоже не хотел, во всяком случае пока не хотел. Разумеется, существовала возможность, что кто-то хочет подстрелить меня, но ведь я знал об этой вероятности еще до того, как пустился в дальний путь. Но вряд ли тот, кто придумал эту игру, пошел на такие сложные приготовления ради простого убийства. Тот, кто руководил всем шоу, явно имел в виду нечто другое.

Я взял газолиновый фонарь, включил, стараясь выглядеть беспечным и ничего не подозревающим, потом достал из машины печку и отнес на подветренную сторону вместе с продуктами. Было половина десятого. Я поставил греть воду для кофе и поджарил немного бекона на большой чугунной сковороде с ручкой. Алюминий хорош для варки, и у меня был с собой целый набор кастрюль, но для жарки нужно железо. Когда бекон прожарился, я отложил его на бумажное полотенце, прикрыв от ветра, потом разбил три яйца в сковороду, в кипящий жир. Вспомнил, как Нина Расмуссен в горной хижине готовила точно такую же еду, а сам я последний раз готовил подобный завтрак прошлой осенью, в первое утро начала охоты на оленей, за час до того, как получил пулю в спину, которая чуть меня не прикончила. Но лучше было не размышлять об этом.

Присев около машины, хорошо освещенный светом фонаря, я стал думать о другом. О Джеке Бейтсе, Ларри Деври и Рут, о шарфе своей жены, который сумел, по словам Ларри, пропутешествовать из их дома в горы – туда, где нашли убитым Джека. Возможно, следовало сказать об этом Ван Хорну, но, если бы Рут и Ларри объединились и вздумали все отрицать, мое слово ничего бы не значило. Было нечто странное в этой истории с шарфом. Он не валялся небрежно на земле, как будто его обронили, и не завязан аккуратно, чтобы не порвать ткань, а, по словам Ван Хорна, шелк грубо проткнули о сук. Приходит в голову такая мысль – тот, кто это сделал, ненавидел владельца шарфа настолько сильно, что получил удовольствие, изуродовав красивую вещь.

Яичница была готова, и вода достаточно нагрелась для растворимого кофе – если бы я ждал, когда она закипит при таком ветре, пришлось бы прождать всю ночь. Я поел, убрал все за собой и выключил фонарь. На мгновение ослеп с переходом от яркого света к темноте. Поднял фонарь за ручку.

Голос позади меня тихо произнес:

– Стойте, где стоите, доктор Грегори. Мои охотничьи навыки удержали меня от непродуманных действий.

– Я стою. Не надо нервничать.

За спиной послышались шаги, некто подошел ближе.

– Почему вы не поехали в Хэнксвилл, как вам было сказано?

– Правительственный агент прочитал вашу записку. Я знал, что он будет в Хэнксвилле еще до меня, у него свои планы. Я предполагал это, но что я мог сделать?

– Он уже там.

– Тем более. Вот я и остановился здесь, зная, что вы захотите использовать этот шанс. Я предполагал, что вы станете следить за дорогой. Деньги в кармане моей охотничьей куртки на заднем сиденье.

– Опустите фонарь.

Я повиновался.

– Сделайте пару шагов назад.

Я отступил назад. Незнакомец проверил меня на предмет оружия, прощупав и похлопав в обычных местах – бедра, подмышки, но ничего не нашел. И не удивительно – на мне было столько слоев одежды, что спрятать пистолет не составило большого труда. Незнакомец вытащил содержимое моих карманов, рассмотрел при лунном свете и вернул на место. Я догадывался, что он делает, но не мог этого видеть, поворачивать голову было опасно. Я чувствовал, как мужчина напряжен, и не хотел его напугать. Я сам был напряжен не меньше.

– Идите прямо. И без глупостей. Я пошел, как ведено, и вскоре увидел темные очертания джипа. Когда мы приблизились, с правой стороны, из темноты, показался другой мужчина, в руках у него была, кажется, винтовка. Какое оружие имелось у первого – я так и не увидел, но инстинктивно чувствовал, что оно направлено на меня. Посадка в джип прошла в несколько этапов. Сначала, пока второй держал меня на мушке, первый залез на заднее сиденье, при этом я увидел мельком, что у него маленький револьвер с отпиленным на пару дюймов дулом. Потом оба внимательно следили, как я залезал на переднее сиденье рядом с водителем. Второй выполнял роль стражника, пока первый садился за руль. Поскольку я не собирался в данный момент ни бежать, ни атаковать, эти предосторожности казались мне пустой тратой времени. Мы проехали несколько миль. Фары не включали, и каждая яма выглядела пропастью.

Наконец мы въехали в широкий вход в каньон, который резко сужался к западу. С севера и юга нависали отвесные скалистые стены. Южная сторона тонула в темноте, а северная – серебрилась в лунном свете. Заехав в каньон, водитель остановил машину. Он включил фары на три секунды, не больше, и выключил. Мы молча просидели минут десять. Наконец он снова включил фары и оставил зажженными. Послышался шум мотора, и я тут же увидел самолет, он уже садился. Сел и подкатил прямо к нам.

Человек, сидевший сзади, приказал:

– Выходи.

Я вышел. Мы пошли к самолету, шум его мотора был так оглушителен, что его, наверно, слышали на Миссисипи, в тысячах миль к востоку. Пилот, стоявший около самолета, крикнул сквозь шум:

– Джип следовал за вами примерно на расстоянии двух миль. И вертолет кружил над каньоном Монк весь день. Что они забыли в грудах песчаника?

Мой охранник спросил:

– Можешь уйти от них, если они нас заметят? Пилот засмеялся:

– Эти мальчики из правительственных служб намочат штаны, если им придется спуститься вниз до ста футов. Да еще ночью. Даже не думайте об этом.

Джип уже отъехал. Мы влезли в самолет. Он сразу начал разбег. Я почувствовал, что мы оторвались от земли, и ждал, когда самолет наберет высоту, но он просто летел над землей между смыкающихся отвесных стен каньона на высоте менее двадцати футов. Во время первого поворота мне показалось, что правое крыло коснется скалы, но мы проскочили в узкий проход, и сразу впереди вдруг выросла очередная скала. Пилот круто поднял самолет и перевалил через нее. Казалось, между самолетом и скалой оставалось всего несколько дюймов. Тут же мы нырнули в другой каньон, открывшийся перед нами. Эти скачки с препятствиями продолжались долго, и поскольку я не переносил даже американских горок, а там вагончики как-никак едут по рельсам, то можно представить мое самочувствие. Так продолжалось около двух часов. Наконец мы перепрыгнули через край темноты, и впереди возникло по паре огней впереди и по краям. Самолет слегка изменил курс и, выровнявшись по огням, приземлился. Я увидел землю лишь за долю секунды до того, как колеса ее коснулись. Вскоре я стоял на твердой почве, чувствуя себя от этого счастливым. Самолетик тут же разбежался и вновь поднялся в воздух.

– Проверьте получше, нет ли у него оружия, – произнес чей-то голос сзади. И меня вновь прощупали и прохлопали, второй раз за вечер с тем же успехом.

Самолет теперь был уже маленьким пятнышком, шум мотора стих. Не думаю, что буду по нему скучать. Я стоял посредине пространства, по-видимому дна каньона, стеньг которого, отвесно поднимаясь кругом, тонули в темноте. Под ногами росла полынь. Невдалеке несколько человек мели землю метлами. Занятие могло показаться нелепым, но я понял, что они заметают следы, оставшиеся от колес самолета. И услышал другой голос, девичий:

– Проверь еще раз, глупый. Я знаю, что у него есть пистолет. Я сама ему дала.

Я медленно повернулся и увидел Нину Расмуссен.

Глава 22

В поднятой руке Нина держала керосиновый фонарь, и в его свете я хорошо ее разглядел. Она была одета так же, как в последний раз, когда я ее видел в госпитале Эспаньолы, – джинсы и красная куртка. Голова не покрыта. Короткие светлые волосы, отброшенные назад, делали ее похожей на озорного мальчишку.

– Привет, Испанка, – сказал я. Она протянула левую руку:

– Где пистолет, Джим?

Я молча изучал ее лицо. Конечно, направляясь сюда, я много думал и представлял разные варианты событий, но это не значило, что я был готов к встрече с нею.

– Извините, я должен повернуться к вам спиной.

– Осторожнее, Джим. Даже если вам удастся сбежать, мы поймаем вас до того, как вы найдете выход из ущелья. Но даже если бы вам и удалось это, вы умрете от жажды, прежде чем доберетесь до дороги или жилья.

– Не будьте ребенком, Испанка. Я приехал сюда не для того, чтобы бегать и прятаться. Я приехал найти свою жену.

Я отвернулся от нее, расстегнул ремень, залез под него рукой, пошарил под одеждой в поисках веревочки, привязанной к легкому поясу, надетому прямо на голое тело. На ней висел пистолет, опущенный вдоль ноги. Я в какой-то книге прочитал об этом способе. Парень, который его придумал, в жизни наверняка не применял такой трюк сам, иначе бы он знал, каково пробыть хотя бы непродолжительное время с этим приспособлением, оно было чертовски неудобно. Я выудил пистолет, отвязал его, поднял руку вверх и назад, и оружие забрали. Я привел в порядок одежду и, когда повернулся, увидел этот пистолет у Нины за поясом.

– Ну что ж, данный эпизод доказывает, что мы и наполовину не такие ловкие, как нам хочется. Я решил, что кучка непрофессионалов его не найдет.

Нина улыбнулась:

– Может быть, поэтому я и дала вам пистолет. Чтобы знать, что искать, когда вы сюда прибудете.

– Не надо травить мне душу. Куда теперь?

Она оглянулась и резко обратилась к окружавшим людям.

– Надо все убрать, пока не появился самолет и не засек сверху огни. Прикройте ветками и травой взлетную полосу. Скорее. – Она кивком указала мне, в какую сторону двигаться. – Сюда.

Шагая рядом с ней, я заметил:

– Вы приказываете им, как армейский старшина!

– Им и нужен такой, – ответила она мрачно, – или надсмотрщик с кнутом. Им кажется, что организация может действовать просто так, на одних голых идеях.

– Вот мы и пришли к основному. Какая организация?

– А вы не догадывались? Я покачал головой:

– Один мой приятель по имени Ван Хорн рад валить все на коммунистов. Но я не уверен в этом. Бьюсь об заклад, что вы от чего-то спасаете мир, только не определил пока – от чего именно.

Она засмеялась:

– Что ж, утром вы все узнаете.

– А что будет утром?

– Члены организаций проведут собрание, на котором будут решать, что с вами делать. В последнее время наметились разногласия в политике, и, кажется, именно на вас они и проверят свое единство. – Она посмотрела на меня. – А почему вы решили, что мы не коммунисты, Джим? Вполне логичное объяснение. В наши дни на коммунистов можно свалить все, что угодно, не так ли?

– Лично я о красных более высокого мнения – их действия были бы гораздо эффективнее, чем весь этот спектакль. Они – профессионалы, а то, с чем я столкнулся, – любительский спектакль, если судить по исполнению. Профессионалов не пугает вид крови, они – жесткие и сильные духом. Здесь, похоже, я имею дело с собранием блестящих умов и слабых личностей, у них много прекрасных идей, но нет силы духа для их выполнения.

Она снова рассмеялась:

– Мне кажется, вы нас хотите оскорбить, потому что я провела вас, Джим.

– Несомненно, – с горечью признался я, – я считал себя в полной безопасности, доверяя вам. Даже не потому, что вы меня поцеловали и дали мне пистолет, а скорее потому, что не мог себе представить, что вы заодно с бандой, которая пыталась убить вашего родного брата. Наверно, мне надо взять свои слова назад о слабых людях. Вы-то – крепкий орешек.

Она промолчала. Мы двигались вдоль стены каньона с северной стороны, если судить по звездам. После акробатических трюков в воздухе я полностью потерял ориентировку. Даже не был уверен, что нахожусь в штате Юта.

– Вы не имеете права так говорить, – наконец ответила Нина, – я ведь отправилась с вами спасать жизнь Тони.

– Действительно, когда я предложил поехать его выручать, вы охотно приняли приглашение и, признаю, сделали все возможное для спасения брата. Но, однако, вы здесь вместе с людьми, которые пытались его убить – да еще таким жестоким и неумным способом. Ван Хорн и его люди считают, что смерть Джека Бейтса тоже связана с этими людьми, но я не верю. Тот, кто убил Джека, имел мужество стоять прямо перед ним и потом еще удостовериться, что работа сделана, и не пытался маскировать убийство несчастным случаем или нелепой случайностью.

– Кажется, вы судите людей исходя из того, каким способом они совершают убийство!

– После всех этих нелепых попыток убить меня, суеты и ненужных действий, прямое честное убийство покажется глотком чистого воздуха. Я могу понять человека, который ненавидит так сильно, что хватает пистолет и разносит голову врага. Но понять то, что произошло со мной, – выше моих сил.

– Каждый видит происходящее по-своему. Что касается Тони... – Она помолчала. – Тони умер вчера вечером, Джим. Мы прошли в молчании несколько шагов.

– Мне очень жаль. Я не знал.

– Им показалось сначала, что можно спасти его. Они, наверно, именно так и сказали вам по телефону. Но он слишком ослабел от отравления угарным газом. Сердце не выдержало. – Я молчал, и она продолжила: – Тем не менее я сейчас здесь, потому что некоторые вещи на свете выше личных отношений, Джим.

– Конечно. Конечно, Испанка.

– Если какой-то идиот решил, что мой брат может проговориться, и велел убить его, это не означает, что я должна сразу бросить все, во что верила. Кроме этого...

– Кроме этого?..

– Здесь я могу разыскать человека, отдавшего приказ. Фонарь качался в ее руке, освещая заросли полыни, когда мы шли по дну ущелья. Потом мы карабкались по осыпавшемуся склону, миновали старую хижину рудокопов, над ней, выше на пятьдесят ярдов, открылся вход в шахту. Деревянный навес, который прикрывал этот вход от осыпавшихся сверху камней, выглядел ветхим и старым. Внутри штольня была достаточно высока, чтобы я мог идти не нагибаясь. Под ногами валялся всякий мусор и упавшие сверху куски пустой породы. Не люблю я пещер и тоннелей, вообще любых дыр в земле.

– Рудника с названием “Арарат-три” на самом деле не существовало, – услышал я голос Нины позади себя. – Мы сами придумали название, не знали, что оно получит такую широкую известность благодаря вам. Надо было выманить вас, чтобы вы отправились разыскивать рудник с таким названием. Я должна была как будто невзначай подкинуть вам несколько наводящих советов, чтобы вы поехали в нужном нам направлении. Именно в этом регионе ищут уран. Мы собирались поймать вас на приманку, а потом застать одного на открытом пространстве, где можно было бы спокойно вас забрать. – Она опять рассмеялась. – У вас репутация опасного человека, Джим. Почему-то никто не хотел отправиться за вами в одиночку. Все началось по плану, как вдруг вы спутали наши карты, рассказав о руднике множеству людей. Впрочем, и после этого мы рассчитывали, что вы захотите действовать без посторонней помощи, ведь ваша жена до сих пор подозревается в убийстве, не так ли? – Поскольку я молчал, она продолжила: – Надо было вас срочно вытаскивать, и мы подбросили записку о выкупе. Всем казалось это хорошей наживкой, хотя я не пришла в восторг от такой идеи.

– Что ж, она сработала. Ведь я здесь.

– С этим трюком – пистолетом на веревке под брюками – вы тоже выглядели далеко не профессионалом. Что вы задумали – вытащить свою жену и проложить обратный путь с помощью пистолета?

– Что-то в этом роде. Могло сработать, если бы не вы. Она хотела что-то сказать, но передумала. Мы уже спустились довольно глубоко под землю, мне это совсем не нравилось.

Нина заговорила снова:

– Это место известно под названием Рудник Большой Джудит. Но здешние старики называют его Рудник Безумный Флеминг. Когда-то богатый приезжий с востока по имени Флеминг был втянут в очень ловкую жульническую операцию, его завлекли сюда обманом. Мошенники уверяли, что здесь он разбогатеет, и, хотя геологи ему говорили, что в таких пластах уран не водится, Флеминг не обратил внимания на их советы. И он купил участок в этих горах и построил сотни и сотни миль дороги, вложил одному богу известно сколько денег в дорогостоящее оборудование и, разумеется, сначала нашел то, что искал, но вся его добыча составила столько кусков руды с высоким содержанием урана, сколько мошенники смогли погрузить на спину мула и искусно подбросить для Флеминга. Когда богач наконец очнулся от грез и понял, что произошло, он так обезумел, что просто бросил все дорогое оборудование ржаветь и уехал отсюда. Дорога следующей весной была размыта, а парочка упавших сверху камней полностью блокировала путь. Сегодня даже на джипе сюда не проехать, но никто и не пытался. Ведь все знали, что здесь пусто. У нас есть и другой вход, чужой его не найдет. Этим мы пользуемся, только встречая самолет, потому что он не может приземлиться с другой стороны. Около восьми миль от первого входа до входа номер два трудного пути по горам, а под землей расстояние между ними составляет всего одну милю.

– Между нами говоря, я бы лучше обошел кругом.

Она рассмеялась:

– Вы чувствуете себя здесь не в своей тарелке? У меня поначалу тоже мурашки бегали по спине. Но как только окажемся внизу, все пройдет. Мы постарались, чтобы штольня выглядела нетронутой и заброшенной. Вдруг какой-нибудь энтузиаст, из тех, кто лазает по пещерам и заброшенным рудникам и всюду сует свой нос, припрется сюда.

Еще метров десять – и тоннель кончился. Я увидел поперечный коридор справа и слева. Мы пошли направо, и через несколько метров фонарь высветил завал из крепежных балок и груды камней. Не доходя до завала, Нина остановилась, протянула руку и, по-видимому, привела в действие скрытый механизм, кнопка или рычаг был спрятан в скале справа. Она сделала знак, чтобы я отошел назад. Часть пола тоннеля впереди меня просела и поплыла тяжело в сторону, как дверь сейфа или затвор подводного ружья. Внизу показалось отверстие – круглая дыра диаметром около трех футов. Оттуда вырвался неяркий столб света, высветив потолок тоннеля. Нина подняла стекло своей лампы и задула пламя.

– Спускайтесь осторожнее, – предупредила она, – ступеньки скользкие.

Я сел на корточки, ногой нащупал первую ступеньку и спустился в освещенное помещение. Оглядываясь, испытал разочарование. В кинофильмах обычно такие подземные сооружения имеют гладкие пластиковые стены, полы, выложенные плиткой, и мягкий рассеянный свет, а люди под землей обязательно одеты в обтягивающие трико и в шапочки, как у Супермена. Не понимаю, почему костюмы будущего должны напоминать романтический вариант моего зимнего нижнего белья... Передо мной был еще один коридор, попросторнее, чем верхний, укрепленный довольно хорошо крепежными балками. Электрический свет присутствовал, его представляла самая обычная лампочка на шестьдесят ватт, ввернутая в пластмассовый патрон, который крепился на вертикальной балке, к лампочке тянулись два провода в изоляции. Все выглядело топорно, делали явно не мастера. Подземелье имело обогрев и вентиляцию, потому что к открытому люку устремилась струя теплого воздуха.

Внизу нас ждали. Несколько человек, одетых отнюдь не для выхода в космос и не по моде далекого будущего, а в джинсах и комбинезонах. Сразу бросался в глаза их неухоженный, грязный вид. Конечно, в таком месте не имелось избытка воды, с ней в горах скудно, но стоявшая передо мной незнакомая, лет за пятьдесят женщина могла хотя бы накрасить губы и причесаться, тем более что красивой ее назвать никто бы не решился. Да и знакомый мне мужчина, раз у них здесь был источник электроэнергии, имел возможность с помощью электробритвы сбрить растительность на нижней части лица. Впрочем, мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать его. В Лос-Аламосе он был утонченным, немного манерным, ходили слухи о некоторых аспектах его сексуальной жизни, они даже становились предметом официальных расследований, но ничего не было доказано, а потому забудьте, что я об этом сказал.

– Хэлло, Луис. – Я протянул ему руку.

Луис Джастин, поколебавшись, пожал ее и сказал:

– Грег, я сожалею, что так получилось. Поверь, я тут ни при чем. Если бы я знал, что они собираются применить насилие...

Он замолчал, посмотрел вверх, высвободил руку и нервно подергал себя за бороду. Нина спрыгнула вниз. На Луисе джинсы и рубашка из денима выглядели нелепо. Он явно не привык к такой одежде, хотя, судя по ее состоянию, носит эти вещи давно и мог бы уже привыкнуть.

Луис спросил:

– А где остальные, мисс Расмуссен?

– Они прибудут с минуты на минуту, доктор. Пошли, Джим.

– Куда вы его ведете? – спросил Луис.

– У меня есть инструкции, доктор Джастин.

– О! Ладно, все в порядке.

Мы начали спускаться по наклонному коридору, освещенному пыльными тусклыми лампочками ватт в сорок, довольно редко висевшими на тянувшемся вдоль потолка проводе. Я услышал, как Нина чуть слышно рассмеялась про себя.

– Что вы находите смешным?

– Ох, эти умники – мальчики и девочки! – В ее голосе зазвучала неприкрытая неприязнь. – Видели? Ту, что в комбинезоне? Это была доктор Минна Голдман, известный микробиолог. Все умненькие мальчики и девочки ждут, когда старый мир сделает “бум!”, и тогда они вылезут из-под земли и начнут жизнь сначала.

– Они ждут конца света?

– Конечно. А вы думаете, для чего предназначено это подземелье? Настоящее сверхпрочное бомбоубежище, да еще с последними достижениями защиты от радиации и осадков. Разумеется, суровые жизненные условия, но нельзя иметь все сразу.

– Арарат. Гора, на которой Ной высадился на своем ковчеге.

– Разве не символично?

– А номер три тоже имеет секретный смысл?

– Какой?

– Указывает на существование “Арарат-два” и “Арарат-три”, а может быть – четыре, пять, шесть?

Она рассмеялась:

– Ваш вопрос касается секретной информации. Спуск кончился. Мы остановились в начале, как мне показалось, удлиненного большого холла, скорее коридора. Были видны двери по обеим сторонам, холл пересекался другими подобными коридорами. Стоя здесь, я с тревогой ощутил многотонную массу камня над моей головой. Люди, ползающие по пещерам для собственного удовольствия, всегда меня поражали. Я не чувствовал себя спокойно даже в чикагской подземке. Нина подошла к двери справа, тихо постучала, открыла и заглянула внутрь. Потом закрыла дверь, взглянула на свои часы:

– Наверно, Директор ушел к себе. Уже за полночь. Не будем беспокоить старого притворщика. Встретитесь с ним утром.

– Жду этого с нетерпением.

Она повернулась, глядя мне в лицо.

– А вы хорошо держитесь, Джим. У вас крепкие нервы. Большинство ведут себя иначе. Поэтому они здесь внизу. Они боятся. Знание того, что они живут в страхе, может вам пригодиться.

– Но вы не боитесь, Испанка.

– Нет. И когда вы поймете – почему, станете думать обо мне еще хуже, чем сейчас. Ну, пошли. Я отведу вас к вашей жене.

Пройдя вдоль коридора, мы остановились перед дверью, похожей на все другие, – она грубо сколочена из досок, укрепленных на крестовине. Доски прибиты гвоздями вдвое длиннее, чем толщина дерева, их подвернули и загнули. Засов напоминал те, что делают на садовых калитках, его укрепили дешевым висячим замком. Хозяева подземелья явно сэкономили на проводке и запорных устройствах. Нина достала ключ, открыла замок, отодвинула засов и отступила в сторону.

– Джим.

– Да?

– Вы спрашивали, от чего эти люди хотят спасти мир. Я скажу вам. Они спасают мир от таких, как вы.

Я молча взглянул на нее, но сейчас явно было не время для разгадывания ее ребусов. Я отвернулся и вошел. Услышал, что дверь за мной закрылась и ее запирают.

Глава 23

Я слышал, как кто-то зашевелился в темноте, которая нарушалась лишь слабыми полосками света, просачивающимися из щелей грубо сколоченной двери за моей спиной. Но они только делали темноту еще более густой. Раздался металлический звон кроватных пружин. А тихий голос, который прозвучал вслед за ним, я бы узнал где угодно. До этого момента я даже не представлял, как соскучился по Натали.

– Грег?

– Привет, принцесса. Где тут выключатель, черт подери?

– Протяни руку перед собой, там веревочка... Погоди, я включу.

– Уже нашел.

Я дернул за болтавшийся в воздухе шнурок, и свет голой лампочки залил помещение. Это была маленькая комнатушка, скорее пещера, примерно семь на семь и на шесть с половиной, но выглядела даже меньше из-за стропил. Здесь все укреплено основательно, так, чтобы нижние слои рудника могли выдержать нагрузку, которая в принципе невозможна на рудниках, поэтому не закладывается при строительстве. Что и можно было заметить наверху. В логике этим людям не откажешь, но все-таки у меня возникло чувство, что я имею дело с сумасшедшими, оторвавшимися от реальности, создавшими свой, фантастический, мир.

Обстановка крохотной камеры состояла из складного стула, деревянной полки, прикрепленной к стене, и узкой железной походной кровати с армейским одеялом. Полотенце и голубой кожаный жакет, который Натали надела, прежде чем покинуть наш дом в Альбукерке, висели на гвозде, вбитом в стену. Жакет не выглядел таким шикарным, как раньше, он был пыльный и мятый.