Глава 10

Пробуждение наступило внезапно. Открыв глаза, Дэвид Янг приподнялся и удивленно огляделся. Он лежал на диване в гостиной. В комнату из окна лился тусклый дневной свет. Ничего не понимая, он опустил глаза и увидел на своем правом запястье свежий медицинский пластырь.

И только теперь лейтенант вспомнил, как уронил фонарик, и явственно представил себе фигуру бегущего через лужайку мужчину. «Он жив. Этот мерзавец жив!» – молнией пронзила догадка, и его охватила паника.

Янг вспомнил, как Элизабет тащила его в гостиную: шок, который он испытал, похоже, отнял у него последние силы. Ни он, ни она не проронили ни слова. А что они могли сказать друг другу? Все было ясно: появление у порога дома Ларри Уилсона и странное поведение Элизабет до некоторой степени свидетельствовало о том, что с самого начала женщина ему лгала. До некоторой степени? Почему до некоторой? Она же сама сказала, что застрелила мужа, а потом его труп с помощью Боба Хеншо утопила в заливе. А Ларри оказался жив. Значит, история о его убийстве чистой воды вымысел!

Янг встряхнул головой и обвел взглядом гостиную – длинную с высоким потолком комнату. Она была явно перегружена мебелью, и если бы не телевизор в углу, то ничем не отличалась бы от жилища пожилой американской семьи. Лейтенант, никогда не интересовавшийся антиквариатом, не мог судить о цене этих старых, покрытых пылью «деревяшек». На них кое-где виднелись пятна от пролитых напитков и выжженные сигаретным пеплом точки. Из пепельницы, почему-то стоявшей на полу, сизой струйкой поднимался табачный дым. Янг поднялся и загасил дымящийся окурок. Затем он увидел на журнальном столике кофейную чашку и тарелку с недоеденным сандвичем. На кресле возле столика валялся раскрытый журнал с оторванной обложкой, а на его подлокотнике, поблескивая металлом, лежал автоматический револьвер. Этот был тот самый кольт, который Янг взял с собой перед тем, как покинуть комнату.

Нахмурившись, он взял револьвер, положил его обратно в карман и вышел в холл. Разбитый фонарик валялся справа от входной двери, там, где его выронил Янг. На полу блестели мелкие осколки стекла. Два чемодана по-прежнему стояли там, где их поставила миссис Уилсон. С прошлой ночи до них так никто и не дотронулся. Даже светильник в холле и тот продолжал гореть.

Янг выключил свет, поднял с пола искореженный фонарик и через столовую прошел на кухню. Он обратил внимание на то, что кухню совсем недавно отремонтировали. Пол покрывал новый линолеум, а на рабочем столе стояла посуда из огнеупорной пластмассы. Той самой пластмассы, которую так любят рекламировать ее изготовители. Кухня была оснащена электрической плитой с усовершенствованной панелью управления, холодильником, морозильником, моечной машиной и светильниками дневного света. Здесь же находился узкий угловой диванчик и обеденный столик. Помещение блистало чистотой. У плиты, все в тех же розовых брюках и кофточке, стояла миссис Уилсон. Когда Янг вошел, она даже не обернулась.

– Завтрак через Минуту будет готов, – предупредила Элизабет.

– А с этим что делать? – спросил он. Женщина покосилась на фонарик в руке Янга. Лицо ее было бледным, глаза – воспаленные от недосыпания.

– Черт возьми, да выброси его! – ответила она. – Нашел о чем спрашивать! Он же теперь ни на что не годится.

– Спасибо. А где можно найти веник?

– Что?

– Веник. Вымести из холла осколки. Или ты думаешь, что они придают дому особое очарование?

– Веник – в кладовке, – не обращая внимания на его издевку, спокойным голосом ответила Элизабет.

Янг открыл дверцу кладовки и, вооружившись веником, направился было в холл, но у двери остановился.

– Что произошло с револьвером? – спросил он. Элизабет помешала деревянной лопаточкой что-то шипящее в кастрюле, убрала тыльной стороной ладони волосы со лба и, прежде чем к нему повернуться, переспросила:

– Что, дорогой?

– Револьвер. Вчера он был у меня в кармане, а сегодня утром я нашел его на подлокотнике кресла.

– Ну, я просто боялась, что он вернется.

– Значит, ты всю ночь караулила? Спасибо.

– Дорогой, я не прошу, чтобы ты в это поверил.

– А я не сказал, что я тебе не верю.

– Ну, о чем ты подумал, догадаться нетрудно. Ты хотел подмести холл? Ну так давай, а то яичница сгорит.

Когда лейтенант вернулся, Элизабет расставляла на столике тарелки. Он убрал веник в кладовку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Под лучами солнца утренний туман уже рассеивался, и было видно, как по водной глади пролива медленно скользил белый шлюп.

– Ну вот, она уже приступила к дежурству, – произнес Янг.

– Кто? – спросила Элизабет.

– Малышка Декер.

– О-о!

Шлюп прошел вдоль пристани, обогнул стоявший у причала огромный парусник и направился в сторону залива. Янг внимательно наблюдал за ним. На таком большом расстоянии девушка, чья маленькая фигурка в этот момент склонилась за штурвалом шлюпа, казалась ему абсолютно безопасной. Бонита была одета в шорты, светло-зеленую курточку и такого же цвета шляпу, полностью скрывавшую ее ярко-рыжие волосы. Докурив сигарету, она выбросила за борт окурок и скрылась в люке. Пока она отсутствовала, небольшое судно стало медленно отклоняться от первоначального курса. Наконец на палубе с чашкой кофе, во всяком случае, так показалось Янгу, появилась Бонита. Оглядевшись по сторонам, она выправила курс, обхватила коленями румпель и, поднеся чашку к губам, посмотрела вдаль. Янг отвернулся от окна: слишком уверенные в себе люди его раздражали.

– Дорогой, что такое? – спросила подошедшая к нему миссис Уилсон.

– Ничего. Жалко, что я не знаю, какого сигнала она ждет от Ларри, – ответил лейтенант и пожал плечами. – Черт возьми, Элизабет, какими же условными сигналами они могли обмениваться?

– Дэвид, дорогой... Янг отшатнулся от нее.

– Кстати, а что там делает этот огромный парусник? – резко спросил он. – Его что, решили оставить здесь на зимовку? Странно. Он же во льдах погибнет. А если их не будет, то при первом же сильном шторме его просто-напросто перевернет. Подолгу держать судно у пристани опасно даже летом.

– Ну почему? – удивилась миссис Уилсон. – Дело в том, что Ларри... А что, дорогой, это так важно?

– Нет. Я просто спрашиваю.

– Хорошо, – вздохнув, сказала она. – Ларри обычно держал свой парусник далеко от берега, и до него надо было добираться на шлюпке. Но перед своим отъездом он поставил его на рейде. Этой весной я... я получила от него письмо. Он просил меня перегнать его яхту к причалу и присмотреть за ней.

Лейтенант слушал миссис Уилсон, а сам смотрел в сторону. Для того чтобы определить, говорит ли она правду или нет, Янгу вовсе не надо было видеть ее глаза. И все-таки каждый раз, когда Элизабет ему лгала, он никак не мог понять, зачем она это делает.

– Я и не предполагала, что буду нянчиться с его яхтой, как с малым дитем. Я и не думала... В общем, Бобу пришлось показать мне, как откачивать с судна воду, крепить канаты, устанавливать амортизаторы и всякое такое прочее.

Она неожиданно замолчала, а потом быстро произнесла:

– Дорогой, а завтрак уже готов.

Янг, боясь увидеть в ее глазах ложь, в ответ только кивнул. Все его мысли были сосредоточены на оттягивающем его карман тяжелом револьвере. Лгала она ему в сию минуту или нет, для него было не так уж и важно. Эта женщина всю ночь охраняла его, и ему очень хотелось верить каждому ее слову.

За завтраком Янг чувствовал себя неловко. Каждый раз, когда их колени под столом соприкасались, его тотчас охватывало тревожное чувство: а не затевает ли Элизабет с ним новую игру?

Когда молчать стало уже невмоготу, Янг решился заговорить первым.

– Миленькая кухонька, – заметил он.

– По крайней мере, хоть она-то здесь моя, – не отрывая от тарелки глаз, ответила Элизабет.

– Что ты имеешь в виду?

– Остальное в этом доме принадлежало ему или его родственникам, – объяснила миссис Уилсон. – А теперь все, что находится в этой кухне, мое. Пользоваться прежним старьем долго я бы не смогла. Знать, что все здесь чужое, мне было невыносимо. Так что, дорогой, готовлю я на новой плите «Дженерал электрик», а не на той, которая досталась нам от бабки Ларри.

Она облизнула губы и продолжила:

– Морозильник – тоже не его родственников. Не помню, откуда мне его доставили. Но это не так уж и важно. Главное, чтобы он хорошо работал. На прежний морозильник мне приходилось бы смотреть как на жутко ценную вещь и постоянно делать вид, будто я от него в восторге. И все это только потому, что он когда-то принадлежал какому-то старому придурку, которого я и в глаза-то не видела...

Поняв, что слишком далеко зашла, миссис Уилсон замолкла и, тяжело вздохнув, поднялась. Янг, давая ей возможность пройти, тотчас убрал с ее пути ноги. Она вышла из-за стола и подошла к плите. Перед тем как снять с нее кофейник, Элизабет потерла костяшкой пальца глаз и подошла к столу.

– Дорогой, я и не знала, что так все выйдет. Могла ли я предполагать, что встречусь с тобой? – сказала она и быстрым шагом направилась к двери.

Подойдя к ней, миссис Уилсон неожиданно обернулась.

– И я... я не знала, что он здесь появится, – добавила она. – Да еще и вооруженный. Ты, должно быть, думаешь, что... О нет, я этого просто не вынесу. Мне даже страшно подумать, что ты решил, будто я хотела, чтобы он тебя убил. Поверь, я и предположить не могла, что он стоит за дверью!

Янг подошел к Элизабет, а она отвернулась и сильно, словно хотела сделать себе больно, прижалась головой к дверному косяку. Когда она снова подняла на него глаза, на ее лбу лейтенант увидел маленькую розовую отметину. Более того, он заметил на ее щеке узкую полоску запекшейся крови. Судя по всему, вчера ночью острый осколок линзы фонарика зацепил ее.

Остаться равнодушным к ране Элизабет Янг конечно же не мог. Он достал из кармана носовой платок, смочил его слюной и осторожно стер с ее лица кровь. Миссис Уилсон смотрела на него широко раскрытыми глазами. Розовая отметина с ее лба постепенно исчезла, и ее лицо стало почти белым. Даже губы у нее и те побели. Неожиданно она оказалась в объятиях Янга.

– Элизабет, – прошептал лейтенант.

– Что, дорогой? – чуть слышно отозвалась миссис Уилсон.

– Прости, но настало время решить, на чьей ты стороне, – нежно поглаживая ее по волосам, сказал Янг и почувствовал, как она сразу же напряглась. – Я люблю тебя, но так продолжаться больше не может. Думаю, что и ты считаешь точно так же. Решайся. Нельзя же вести двойную игру. Сначала ты защищаешь от меня Ларри, а потом сидишь всю ночь и оберегаешь от него меня. А после этого ты своей ложью пытаешься снова ему помочь. Дорогая, согласись, пора на что-то решиться. Я понимаю, он твой муж и ты, как его законная жена, изменять ему не должна. Хотя супружеская измена законом не запрещена. Да я от тебя этого и не требую. К тому же я склонен думать, что я тебе нравлюсь.

Он замолчал, заметив, что у нее затряслись плечи. Когда Янг отпустил ее, она отступила от него на шаг и удивленно посмотрела ему в глаза. Сжав руки, да так сильно, что костяшки ее пальцев стали белыми, Элизабет запрокинула назад голову и зашлась истерическим хохотом.

Глава 11

– Это – Лоренс Уилсон, – решительно произнес Янг в телефонную трубку. – Да, Уилсон. Я хотел бы поговорить с доктором Хеншо... Док, срочно выезжайте. У Элизабет истерика, и я не знаю, как ей помочь... Да, хорошо, док.

Он положил трубку, перевел дух и, поднявшись на второй этаж, вошел в большую, загроможденную старой мебелью комнату. Такое впечатление, что всю эту мебель, включая широкую кровать, поперек которой на неопрятном постельном белье лежала Элизабет, занесло сюда морским приливом.

Уткнувшись лицом в подушку, женщина едва сдерживала рыдания. Она дрожала, словно туго натянутая струна, и Янг не знал, как ее успокоить. Он уже собирался прибегнуть к весьма распространенному способу – похлопать ее по щекам, но тут же понял, что ударить ее не сможет. Затем ему в голову пришла диковатая мысль положить ее в ванну и включить холодную воду. Однако и от этой идеи ему также пришлось отказаться: он решил, что холодный душ будет для Элизабет слишком жестоким испытанием. А потом, он не был уверен, будет ли толк от такой процедуры или нет.

Нежное прикосновение Янга, да и само его присутствие положительно сказались на ее состоянии: миссис Уилсон стала понемногу успокаиваться.

Когда за окном послышался шум подъезжающей машины, лейтенант облегченно вздохнул. Выйдя на цыпочках в коридор, он подошел к лестнице и стал ждать доктора. Первое, что он увидел в дверях, была лысая голова Хеншо. Тяжело дыша, доктор с саквояжем в руке поднялся по лестнице, молча кивнул Янгу и направился в спальню. Заглянув в дверь, он обернулся.

– Что произошло, мистер Янг? – спросил Хеншо.

– Док, мы пережили страшную ночь, – ответил лейтенант. У него было достаточно времени, чтобы подумать, о чем сказать доктору. Хеншо выглядел крайне озабоченным. На нем был коричневый костюм, не исключено, что другой, но тоже очень сильно помятый. Доброе, простодушное лицо этого пожилого человека несколько портил рот. А он у него был как у сварливой женщины. Человеку с такими губами, как у Хеншо, вряд ли можно верить, сделал вывод Янг.

– Страшную ночь, – повторил он. – Думаю, что это и сказалось на Элизабет. Да я и сам жутко перепугался. В меня в свое время стреляли сразу несколько человек. Большинство из них были японцами. Однако вынужден признать, что никогда раньше не подвергался нападению призрака.

– Призрака? – удивленно переспросил Хеншо.

– Док, давайте не будем валять дурака, – вкрадчиво произнес Янг. – Не знаю, что здесь творится, но мне стало известно, что Ларри Уилсон жив. Прошлой ночью он стрелял в меня. Элизабет затащила меня в спальню, вооружилась револьвером и до утра не сомкнула глаз. Она боялась, что Ларри вернется. Возможно, что это ее и надломило. А может быть, это запоздалая реакция на какое-нибудь другое потрясение. Как бы то ни было, но она сразу после завтрака впала в истерику. Я просто не знаю, что с ней делать.

– Жив? – с ужасом прошептал Хеншо. – Уилсон жив?

– Да хватит вам, док. Если раньше вам удавалось меня дурачить, то теперь этот номер у вас уже не пройдет. Доктор шумно вздохнул.

– Хорошо, мистер Янг. Я понял. Обсудим все позже, – сказал он и, перехватив саквояж другой рукой, повернулся лицом к двери.

– Док, – окликнул его лейтенант.

– Да? – отозвался Хеншо и обернулся.

– Будьте осторожны, – предупредил его Янг. – Не переусердствуйте с успокоительным. Полагаю, что вы собираетесь дать миссис Уилсон снотворное? Будет замечательно, если она после него снова проснется.

Доктор ничего ему не ответил, и лейтенант продолжил:

– Док, здесь происходят странные вещи, и самые удивительные из них связаны с вами. Видите ли, любой мужчина, ухлестывающий за женщиной, которая намного его моложе, – человек, мягко говоря, эксцентричный, в то же время врач, покрывающий убийство, не важно, какое оно – реальное или вымышленное, относится к своей профессии чертовски несерьезно.

Хеншо облизнул губы.

– Не вам упрекать других в отсутствии у них профессионального долга, – зловещим тоном произнес он.

– Док, не воспринимайте мое замечание близко к сердцу.

– Я же просил вас не называть меня доком! Мне это не нравится!

– Не заводитесь, док, – спокойным голосом ответил Янг. – Просто мне хотелось убедиться, поняли мы друг друга или нет.

И вновь Хеншо провел влажным языком по своим пересохшим губам.

– Я... я вас понял, – запинаясь, сказал он. – Вы ко мне несправедливы, но... я вас понял. Буду осторожен.

Янг отступил назад, а Хеншо вошел в спальню миссис Уилсон и плотно закрыл за собой дверь. Фраза доктора «не вам упрекать других в отсутствии у них профессионального долга» еще долго звучала в голове лейтенанта.

Янг поежился, вынул руку из кармана, в котором лежал револьвер, и посмотрел на нее. Ладонь у него оказалась мокрой от пота.

Из своей комнаты, а он уже думал о ней как о своей, лейтенант слышал голоса, которые доносились из спальни Элизабет. Поначалу миссис Уилсон говорила на повышенных тонах, но постепенно голос ее становился все спокойнее. Толстые стены старого дома не позволяли слышать ему, что говорит Элизабет. Наконец голоса стихли, и вскоре в коридоре послышались тяжелые шаги Хеншо.

Дверь в комнату Янга распахнулась, и на пороге появился доктор: Подойдя к туалетному столику, он поставил на него саквояж и повернулся к лейтенанту.

– Ну, теперь я займусь вами, – сказал Хеншо.

– Не стоит, – ответил Янг. – Со мной все в порядке. Лучше скажите, как миссис Уилсон.

– Когда проснется, ей станет гораздо лучше, – заверил доктор.

– А когда это произойдет?

– Через пару-тройку часов. Но возможно, и позже. Вы же сказали, что она всю ночь не спала.

– Давайте посмотрим на нее, – предложил Янг. Хеншо молча пожал плечами и вслед за лейтенантом направился в комнату Элизабет.

Миссис Уилсон крепко спала. Дыхание ее было ровным и глубоким, лицо – бледным, хотя и не таким белым, как раньше. Она и до этого не казалась женщиной с крепким здоровьем, глядя на нее, подумал Янг. При мысли о том, что она может умереть у него на глазах, ему стало страшно. Лейтенант посмотрел на Хеншо и по его глазам понял, что тот словно прочитал его мысли.

– Не бойтесь, мистер Янг. Она проснется абсолютно здоровой, – сказал доктор. – Клянусь, я ей ничем не навредил. Да никогда бы и не смог.

Элизабет зашевелилась, что-то произнесла и снова затихла. Мужчины укоризненно переглянулись и на цыпочках вышли из спальни. Янг, шедший последним, осторожно закрыл за собой дверь. Они не разговаривали до тех пор, пока не спустились в холл.

– Как насчет кофе? – прокашлявшись, спросил лейтенант. – Свой мне никогда не удается допить.

– С удовольствием, мистер Янг, – ответил доктор. Пройдя на кухню, они расположились в углу за столиком. Хеншо некоторое время рассматривал Янга, потом заговорил:

– Похоже, мистер Янг, что вы взвалили на себя непосильную ношу. Если вы способны передвигаться по дому, то я не думаю, что это пойдет вам во вред. Однако перенапрягаться я вам все же пока не советую.

– Хорошо, доктор Хеншо.

Пожилой мужчина опустил глаза в чашку с кофе.

– До вашего появления она была моей, – резко сказал он. – Мистер Янг, то время – самое счастливое в моей жизни. Сами видите, что на роль героя-любовника я претендовать не могу... Я родился в приличной семье. Родители жили скромно, и мне, чтобы стать врачом, пришлось немало потрудиться. Молодому человеку без выдающихся способностей и без финансовой поддержки учиться в медицинском университете ой как трудно. Другие студенты развлекались, проводили время с девушками, а я этого позволить себе не мог – учеба, учеба и учеба. Затем последовали ординатура, самостоятельная работа. И все это шло год за годом. Когда началась война, меня послали на Западное побережье. Но и там я лечил не раненых, не простуженных и даже не подцепивших венерические болезни солдат, а тех, кого они заразили! Все четыре года мне пришлось возиться с сопливыми детьми и постоянно жалующимися женщинами. И все это практически бесплатно! Приехав домой, я увидел, что все более-менее приличные места в больницах заняты вернувшимися с фронта врачами. Тогда мне пришлось очень нелегко. Я работал как вол.

Сейчас мне грех жаловаться на судьбу. А рассказал я вам все это вовсе не для того, что вызвать к себе сочувствие или симпатию. Просто я хочу, чтобы вы поняли, что значит для меня такая женщина, как Элизабет, которая, кстати, на меня даже не смотрит. А кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы знали, почему я решился на то, что сделал. Я не смог скрыть этого от Элизабет. Она все поняла, но, как мне кажется, никогда меня не простит.

– Вы так полагаете? Я думаю, что вы ошибаетесь. От нее же так легко добиться прощения.

– По правде говоря, это не так уж важно, – заметил со вздохом Хеншо. – Ведь я уже потерял ее.

Он немного помолчал, а потом, подняв на лейтенанта глаза, спросил:

– Мистер Янг, много ли вам известно?

– Думаю, что достаточно, – поведя плечом, ответил Янг.

– В таком случае я хотел бы услышать вашу точку зрения.

– После того, как меня сюда привезли, я услышал довольно необычную историю.