Глава 1

Он кинулся к остановившемуся у обочины седану. Водитель распахнул перед ним дверь и, как только он забрался на переднее сиденье, рванул машину вперед. Поставив сумку в ногах, Дэвид Янг откинулся на мягкую спинку и стал наблюдать за освещенным автомобильными фарами шоссе. Он не любил быстрой езды и, когда седан на большой скорости описал дугу, обхватил себя руками – ему невольно вспомнились самые страшные моменты в его жизни, хотя и не имевшие к автомобилям никакого отношения.

– Лейтенант, время останавливать попутки не самое удачное, – заметил ему водитель. – Уже слишком поздно.

– Мне надо к утру успеть в Норфолк, – ответил Янг. – Спасибо, что остановился, а то по гравию так тяжело идти.

– Не стоит благодарностей. Любой на моем месте сделал бы то же самое. Брести по ночной дороге с двумя чемоданами и транзистором – занятие мерзопакостное. Фу!

Водитель в сердцах сплюнул в открытое окно автомобиля. Из-за темноты в салоне определить его возраст возможности не представлялось. Он был в светлом пальто, на голове – мятая шляпа. Несмотря на его грубый голос и плотное телосложение; выглядел он довольно прилично. Да и машина у него была не самая дешевая. Зная, каким настороженным должен быть водитель, подсадивший к себе ночью попутчика, пусть даже и в армейской форме, Янг отвел от него глаза. «Скорее уж ему следовало бы меня опасаться, а не мне его», – подумал он.

– С побывки, лейтенант? – спросил хозяин седана.

– Нет, – коротко ответил Янг. – Я – резервист.

– Значит, снова призвали?

– Да.

– Погано, – сочувственно буркнул водитель и, оторвав глаза от дороги, посмотрел на попутчика.

Взгляд его остановился на нашивках на форме Янга.

– Ты, лейтенант, похоже, и в войне участвовал, – выровняв машину, произнес мужчина. – На Тихом океане, не так ли?

Он снова посмотрел на нашивки и, задержав взгляд на одной из них, слегка присвистнул.

– Вижу, что получил несколько ранений. Одно из них серьезное, – сказал водитель и замолчал, видимо ожидая от пассажира ответа.

Но Янг промолчал, и тогда водитель продолжил:

– Вот и опять они до тебя добрались. Ты конечно же, как и полагается, уволился с работы, попрощался с семьей. Янг в ответ помотал головой.

– Нет, я не работал, – сказал он. – А семьей, слава богу, пока еще не обзавелся. Из армии меня сразу направили на учебу в техническое училище. Теперь боюсь, что к тому времени, когда я его окончу, у меня уже отрастет седая борода.

– Тем более погано, – согласился водитель. – Спасибо, что хоть дорогу тебе оплатят. Янг слегка покраснел.

– Уже оплатили, – сказал он. – И дорогу, и обмундирование. Только я вот накануне здорово погулял.

Водитель хихикнул.

– Ты выглядишь так, словно кутил всю неделю, – заметил он. – Прощался с гражданской жизнью?

– Да, можно сказать, что так, – ответил Янг. Он был рад, что мужчина, сидевший за рулем, не стал расспрашивать его о подробностях – уж очень ему не хотелось вспоминать, каким он тогда был пьяным.

Янг снял с головы фуражку, положил ее себе на колени и устало откинулся на спинку сиденья. Вид головного убора смущал его – уж слишком ярко блестели на нем золоченый галун и серебряная кокарда. Возможно, в ней щеголял один из выпускников торгового училища, что стоит на реке Северн, глядя на фуражку, подумал Янг. И тут ему представилась его собственная фуражка, потерянная им при обстоятельствах, о которых он предпочел бы не вспоминать. В ней, хоть уже и старой, но не настолько, чтобы ее можно было бы стыдиться, он чувствовал бы себя более уверенно. Демобилизовавшись в сорок шестом году, Янг избавился от всего, что связывало его с армией. Война закончилась, и он выбрал себе училище, не имевшее никакого отношения к флоту. На борт судна он не поднимался вот уже целых семь лет.

Лучи фар выхватывали из темноты дорожные указатели, извещавшие, что впереди расположен городок Роджерстаун штата Мэриленд с населением в семь тысяч человек и что максимальная скорость на дороге двадцать пять миль в час. Когда водитель сбавил газ, Янг удивился: его благодетель отнюдь не производил впечатления человека, строго соблюдающего скоростной режим.

– Я, лейтенант, скоро сверну, – произнес сидевший за рулем мужчина. – Извини, но дальше я везти тебя не смогу. Надеюсь, что до места ты и сам доберешься.

– Да, конечно, – ничем не выдав своего разочарования, ответил Янг. – Огромное тебе спасибо.

Увидев впереди перекресток дороги, он поднял свою дорожную сумку, рассчитывая, что машина сейчас остановится. Мужчина за рулем как-то нервно на него посмотрел, показал рукой, чтобы Янг оставался на месте, и прибавил газу. Щиты с указателями и знаки «стоп» замелькали в темноте с бешеной скоростью. Так же быстро они проехали и через городок. Перехватив недоуменный взгляд лейтенанта, водитель рассмеялся.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я передумал и довезу тебя до Вашингтона. А то ты навечно застрянешь в этом Роджерстауне.

Мужчина вынул из кармана бумажник, одной рукой достал из него купюру и протянул ее Янгу. Тот удивленно уставился на него.

– Да бери же! – раздраженно прикрикнул благодетель. – Я подброшу тебя к автобусной остановке. Купишь билет и доедешь до Норфолка. Долг вернешь, когда получишь жалованье.

Янг нахмурился. Великодушие, проявленное к нему незнакомым человеком, смущало его.

– Зачем ты это...

– Да ладно, – прервал его водитель. – Черт возьми, это же единственное, что я могу сейчас для тебя сделать.

– Это так великодушно, однако... – смущенно забормотал Янг.

Мужчина сунул ему в руку десятидолларовый банкнот.

– Пустяки, лейтенант, – сказал он. – Ты же мне их вернешь. Кроме того, мне все равно нужно в Вашингтон. Просто из Нью-Йорка я собирался заехать к жене. Она живет на берегу залива в сорока милях отсюда. Вот я и подумал, зачем мне ночью трястись по плохой дороге. Будет лучше, если мы увидимся с женой утром. Последнее время мы с ней не в ладах. Так что заеду я к ней на обратном пути.

Янг неохотно взял у незнакомца деньги; он чувствовал себя нищим, принявшим подаяние. Гордость мешала их принять, а разум подсказывал, что отказываться от них не следует. Если он, добираясь на перекладных, задержится с прибытием на службу, то у него возникнут неприятности. Да и зачем ему было обижать человека, предложившего свою помощь.

– Ну, если ты уверен, что... – начал Янг.

– Я же сказал, что ты мне их вернешь, – прервал его водитель.

– Тогда оставь мне свое имя и адрес.

– Вышлешь деньги в Бейпорт, а жена передаст их мне. Запомни, Лоренс Уилсон, Бейпорт, штат Мэриленд. Друзья же зовут меня просто Ларри, – уточнил мужчина и протянул Янгу руку.

– Дейв. Дейв Янг, – пожимая его руку, представился Янг.

– Отлично, Дейв, – ответил Уилсон и еще раз посмотрел на военную униформу лейтенанта. – Я ведь и сам служил на флоте и только в прошлом году демобилизовался. – Он громко рассмеялся, а потом воскликнул: – Ха, демобилизовался! Кого я вознамерился обмануть? Дейв, меня отчислили. Меня, похоже, заподозрили в подрывной деятельности.

Вздрогнув, Янг повернулся лицом к водителю, решив, что тот пошутил. Из-за тени, падающей от полей шляпы, разглядеть выражения лица Уилсона он не смог. Однако было видно, что мужчина не улыбается.

– Как это? – удивленно спросил Янг.

– Как? – переспросил Уилсон. – Это я вот уже год и пытаюсь выяснить.

– Хочешь уверить меня, что они тебе так и не сказали?..

– Дорогой, ты не знаешь, как это происходит. Понимаешь, в таких случаях тебе никаких обвинений не предъявляют. Это у них так заведено. На тебя приходит некая «информация», согласно которой ты представляешь угрозу безопасности страны. Тебе устраивают пару допросов. Только какой в них толк? Ты же даже не знаешь, в чем конкретно тебя обвиняют. Единственное, что ты можешь сказать им, что ты хороший малый и обожаешь Соединенные Штаты Америки. Но они это уже слышали от других, и не раз! В итоге тебя выгоняют из армии, и ты возвращаешься на гражданку. Все смотрят на тебя так, будто ты сейчас вынешь из кармана серп и молот и начнешь ими размахивать. С ума можно сойти! Поверь мне, Дейв, если подобное произойдет с тобой, то ты о своих родных и друзьях узнаешь много такого, о чем и не догадывался. Даже те из них, кто не поверит, что ты «красный», будут держаться от тебя подальше. Уилсон оторвал глаза от дороги и посмотрел на Янга.

– А теперь ты жалеешь, что взял у меня деньги! – воскликнул он. – Ты готов добираться до Вашингтона пешком, лишь бы не ехать в одной машине с таким, как я!

Янг поерзал на сиденье. Он почувствовал себя неловко, поскольку водитель отчасти угадал его мысли. «Впрочем, какое мне до этого дело? – подумал лейтенант и отрицательно помотал головой. – Странно, что он это мне рассказал. Зачем это ему? Может, думает, что так я его лучше запомню?»

– Ты не знаешь, что значит оказаться в подобном положении, – не унимался Уилсон. – Отношение ко мне хуже, чем к прокаженному. У одних только радикалов да чокнутых я вызываю симпатии. Они считают, раз власти меня выгнали из армии, значит, я отличный малый. Ты бы удивился, узнав, как легко...

Он неожиданно прервался, видимо решив; что и так многое о себе выболтал.

Огромный седан стремительно мчался в ночи. Янг попытался было расслабиться, но высокая скорость, с которой Уилсон гнал машину по ночной дороге, пугала его. После того, что собеседник рассказал ему о себе, симпатий он к нему не испытывал. Возможно, этот Уилсон и в самом деле в чем-то замешан. Ведь это он говорит, что ни в чем не виновен. «А в сущности, что мне до него? У меня самого проблем хоть отбавляй».

– Дейв, – обратился к нему Уилсон.

– Что?

– Могу поклясться, что ты считаешь меня полным идиотом. Думаешь, с какой это стати я вдруг выплеснул эти помои перед человеком, которого первый раз вижу. Может быть, ты решил, что я принял тебя за левого? А что? Не удивлюсь, если и в Бейпорте в один прекрасный день появятся красные рожи. Я имею в виду, коммунисты. Да хватит о них. Давай-ка лучше расскажи о себе. Так ты, значит, не кадровый моряк и пока еще без кольца...

Они немного поговорили. Янг сообщил своему новому знакомому название училища, в котором учился, ответил на несколько вопросов, касавшихся его биографических данных. Он сказал, что родители его умерли, а девушки, с которой бы он постоянно встречался, у него пока нет. Дейв также объяснил причину, по которой пошел служить в военный флот: он любил море. Вопросы, которые задавал ему Уилсон, казались ему вполне естественными. Услышав, что в детстве Янг плавал на яхте, мужчина просиял.

– Ну, если ты любишь плавать, то тебе наверняка будет интересно увидеть, какую яхту я сконструировал для своего друга, – радостно произнес он. – Знаешь, ведь кораблестроение – моя специальность. Я спроектировал тридцатифутовый шлюп, немногим меньше, чем тот корабль, на котором мне довелось служить...

Управляя автомобилем одной рукой, Уилсон снова извлек бумажник и принялся перебирать хранившиеся в нем пластиковые удостоверения и водительские права. Янг молча ждал. В темноте салона мужчина никак не мог найти то, что искал. Вскоре их вынесло на обочину, и Уилсон, бросив взгляд на дорогу, быстро выровнял машину.

– Найди сам, – протягивая бумажник попутчику, сказал он. Янгу показалось, что рука у водителя дрожит.

– Открой бардачок, – посоветовал Уилсон. – В нем должна гореть лампочка.

Янг открыл бардачок, в котором тотчас загорелась маленькая лампочка. Держа в руке бумажник, он наклонился к свету и нашел среди документов Уилсона фотографию белого шлюпа. За ее штурвалом, смущенно глядя в объектив фотокамеры, стояла невысокая загорелая девушка в купальнике. Она была похожа на мальчишку-сорванца.

– Это она, – сбросив скорость, глядя через плечо лейтенанта, произнес Уилсон.

– Симпатичный член экипажа, – заметил Янг. – Это твоя супруга?

– Элизабет? – спросил мужчина и резко рассмеялся. – Да нет. Попробовал бы ты заманить мою жену на судно! Нет, это мой Зайчик. Мы с самого детства ходим с ней под парусом. Она единственная, кто не отвернулся от меня, когда я потерял заработок. Ее родители пообещали подарить ей на Рождество яхту, и она попросила меня спроектировать ее. Думаю, для того, чтобы у меня была хоть какая-то работа. Но я отказываться не стал. Над конструкцией яхты; мы работали вместе. Она предупредила, что хочет, чтобы судно было быстроходным, и даже нарисовала его эскиз. Более того, подруга выполняла расчеты и помогала мне делать чертежи... Как, ничего получилась посудина? Жаль, что ты не можешь увидеть ее очертания, но зато здесь хорошо видны и рангоут, и такелаж. Она настолько легка в управлении, что с нею может справиться даже девушка.

Уилсон говорил все напористее, быстро произнося слова.

– И расположение нактоуза[1] очень удобное. Он вмонтирован в пол кокпита[2]. А для подъема кливерных парусов мы предусмотрели отличные лебедки...

Как только Янг склонился над фотографией, мужчина, сидевший рядом с ним, резко повернулся к нему всем корпусом, и в то же мгновение что-то тяжелое обрушилось на голову лейтенанта. Получив сильнейший удар, он попытался было оказать водителю сопротивление, но Уилсон быстро нанес ему второй удар, затем третий. У Янга помутнело в глазах, и он потерял сознание.

Глава 2

Янгу снился все тот же жуткий сон. С того момента, когда он последний раз видел его, прошло уже много времени. Получалось, что он рано радовался, решив, что навсегда избавился от этого кошмара. Ему было известно, как будут развиваться события в этом сне, но, к своему ужасу, проснуться никак не мог.

Янг видел себя на военном корабле, который с потушенными огнями и на обычной скорости идет по почти спокойному морю. Неожиданно в их судно попадает вражеская торпеда. Он слышит приказы начальства и сам, стараясь перекричать страшный шум, отдает команды своим подчиненным. Корабль, потеряв управление, сильно кренится на левый борт. Янг находится на полетной палубе. По реву пламени и жару от него он догадывается, что это горит авиационное топливо. Теперь вокруг светло как днем. Раздаются приказы покинуть корабль. Судно трясет. Отовсюду слышатся отчаянные крики. Янг видит охваченных паникой матросов. Он прикрывает голову первым, что попадает под руку, и, думая, сколько у него осталось времени, бежит к борту. Все вокруг него движется удивительно медленно, словно в фильме, снятом методом рапидной съемки. В голове его только одна мысль: как бы успеть броситься за борт и отплыть подальше от тонущего корабля. Янг прыгает в море, по поверхности которого разлилась топливная нефть. Он отчаянно работает руками и ногами, но охваченное огнем судно неумолимо движется за ним...

Наконец лейтенант очнулся от страшного кошмара и увидел перед собой медсестру. Та изо всех сил пыталась удержать его на больничной койке. Янг замер. Боль, теплыми волнами накатывавшаяся на него, стала постепенно затихать. Сквозь узкую щель бинтов, полностью закрывавших его лицо, он в полумраке палаты сумел разглядеть белый потолок. Привезли его в больницу ночью. Затем был день, и снова наступила ночь. Потеря ощущения времени сильно встревожила его. Янг вспомнил, что где-то его ждут. В памяти его вперемешку всплывали картины давних событий и тех, что произошли с ним совсем недавно.

Страх от пережитого кошмара все еще не проходил.

– Простите, – понимая, что ему следует извиниться перед медсестрой, пролепетал Янг. – Я никого не хотел будить...

Губы его почти не слушались, и рта своего он не ощущал. Однако все зубы, похоже, были на месте. Грудь его горела, а кожа на лице сильно болела. Но зрение он, к счастью, не потерял. «Слава богу, что я могу видеть, говорить и есть, – подумал Янг. – Я жив! Руки, ноги и, самое главное, голова у меня целы!»

– Как вам не стыдно, мистер Уилсон! – укоризненно воскликнула медсестра. – Взрослый мужчина, а кричите, словно младенец!

Янг рассеянно посмотрел на нее. В палату вошел врач. Он ненадолго задержался у стола, а затем, держа в руке шприц, подошел к лежавшему на койке лейтенанту.

– Расслабьтесь, мистер Уилсон, и я введу вам лекарство, от которого вы сразу же уснете... Нет-нет, не пытайтесь говорить. Просто спокойно лежите. Сестра...

Из-за боли во всем теле Янг укола почти не почувствовал. В том месте, куда вошла игла, он ощущал только легкое жжение. Янг ждал, когда начнет действовать введенное доктором снотворное. «Ну и что из того, что меня называют чужим именем, – отходя ко сну, подумал он. – Я-то помню, как меня зовут...»

Лейтенант открыл глаза только утром. Та же медсестра сидела за столом и что-то на нем перебирала. Теперь уже Янг был в состоянии отличить прошлое от настоящего. Однажды ему удалось спастись с тонущего корабля, а совсем недавно он каким-то чудом сумел выбраться из горящего автомобиля. В первом случае все было ясно – после него Янг получил медаль, а вот во втором – многое для него оставалось не совсем понятным. Он не мог точно вспомнить, как это с ним произошло. Даже то, что приходило ему на память, противоречило друг другу. Лейтенант помнил мужчину в пальто и светлой шляпе, рассказавшего ему захватывающую историю, которая могла оказаться и чистым вымыслом. Он попытался представить себе его лицо, но сделать этого так и не смог. Затем Янг вспомнил, как, проснувшись от дикого крика, он услышал, что к нему обратились, назвав его чужим именем.

– Сестра, – прошептал он.

– Что, мистер Уилсон? Хотите знать, где вы? – смеясь, спросила медсестра. – В Мемориальном госпитале Роджерстауна. Вас это интересует?

Янг замер. Инстинкт подсказывал ему, что вести себя он должен осторожно.

– Что со мной произошло? – спросил он. – Что с моим лицом?

– Все будет хорошо, мистер Уилсон, – не отрываясь от стола, заверила его медсестра.

Это была женщина средних лет, одетая в белый накрахмаленный халат. Из-под шапочки на ее голове выбивались седеющие волосы.

– У вас легкая контузия, несколько порезов, синяков и ссадин, – благодушно сообщила она. – Только и всего. Через неделю, самое большее через две вы станете как новенький.

У Янга было подозрение, что нос его сломан. Грудь его болела так, словно его лягнул мул. Он уже бывал в госпиталях и знал, что возражать медперсоналу бесполезно – их профессиональный оптимизм все равно не развеять.

– Кто-нибудь еще пострадал? – тревожно прошептал Янг.

– Ну что вы! – бодро воскликнула медсестра, стараясь ободрить раненого. – Почему вы так спросили? Ведь вы же в машине были один. Когда подъехали полицейские, то они рядом с вами никого не обнаружили. Вашу горящую машину заметил фермер и тотчас вызвал полицию. Дорожный инспектор говорит, что вы, должно быть, заснули за рулем и на большой скорости съехали с шоссе. Вам необычайно повезло, мистер Уилсон. Если бы дверца сама не открылась и вы не выпали из переворачивающейся машины, то...

Янг насторожился. Он вспомнил, что видел водителя последний раз в момент, когда тот взмахнул железным прутом, который, видимо, лежал за его сиденьем. И даже теперь ему с трудом верилось, что мужчина, подобравший его ночью на дороге, собирался его убить. «Да, он все сделал так, чтобы я сгорел в машине! – с ужасом подумал Янг. – Этот Уилсон сначала оглушил меня, а потом устроил аварию! Представляю, что было бы со мной, если бы дверца седана не распахнулась...»

Медсестра повернулась к лейтенанту и, радостно улыбаясь, показала ему кувшин с цветами.

– Правда, чудесный букет, мистер Уилсон? – воскликнула она. – Все-таки гладиолусы – самые красивые цветы! А вот вам еще и открытка.

Еще раз взглянув на ярко-розовые гладиолусы, она вложила ему в руку открытку. Янг поднес ее к глазам. На ней была изображена смешная девчушка, стоявшая на яхте с трепетавшими на ветру парусами, а ниже располагалась надпись: «Узнав, что с тобой случилось, я затрепетала!, как эти паруса». Подобные открытки посылают попавшим в больницу родным или знакомым. Здесь же была и подпись: «Зайчик».

Прилагая огромные усилия, он протянул открытку медсестре. Янг очень устал, и мысли в его голове путались. Он никак не мог сообразить, почему лежит в больнице под именем человека, который, непонятно по какой причине, пытался его убить.

Наконец лейтенант догадался, что цветы и открытку принесла ему юная подруга Уилсона.

– Сестра, – выдавил из себя Янг.

– Да, мистер Уилсон.

– Мои вещи у вас?

Женщина в белом халате поставила кувшин на стол и прислонила к нему открытку.

– Ну, конечно, они у нас, – ответила она. – Все, кроме одежды. Боюсь, мистер Уилсон, что костюм, который на вас был, вы бы уже никогда не надели. Зато у нас ваши ключи, часы и бумажник. Деньги хранятся внизу, в больничном сейфе. Всего – сто пятьдесят шесть долларов плюс мелочь. Все правильно? О, вы, наверное, хотите посмотреть бумажник?

– Да, пожалуйста, – прошептал Янг.

Медсестра положила ему на ладонь портмоне Лоренса Уилсона. Да, это был тот самый бумажник, который держал Янг, когда получил удар по голове. «А где же мой?» – подумал лейтенант. Если с этим бумажником полицейские могли и ошибиться, то плоские овальной формы часы и связка ключей в чехле из свиной кожи, лежавшие на столе, случайно при нем оказаться никак не могли. Да и медсестра сказала ему, что в госпиталь его доставили не в военной форме, а в гражданском костюме. Теперь Янгу стало абсолютно ясно, что Лоренсом Уилсоном он стал не по ошибке полицейских. Разумеется, оглушив его, убийца перед тем, как пустить машину с обочины шоссе, переоделся в его униформу. Как ни пытался Янг понять причину, по которой Уилсон это сделал, он ни к какому решению так и не пришел.

Повертев в руках бумажник, он открыл его и дрожащими пальцами достал из него пакетик с документами Уилсона. Раскрыв его, Янг увидел знакомую фотографию стоявшей на яхте девушки. Снимок лежал в пластиковом конверте вместе с членским билетом какого-то яхт-клуба. Он рассеянно посмотрел на яхтсменку и подумал: «Это тот самый Зайчик, который принес мне в больницу цветы. Нет, она принесла их не мне, а Лоренсу Уилсону, – резко оборвал себя лейтенант. – Будем называть вещи своими именами».

Он вспомнил, какое она произвела на него впечатление, когда ему впервые довелось увидеть ее фотографию. Если тогда эта девушка напоминала ему задиристого подростка, то теперь она казалась Янгу суровой и злой. И ничего удивительного в том не было: ведь это же была подружка того, кто пытался его убить, единственный человек, не отвернувшийся от Уилсона после того, как его выгнали с государственной службы.

Девушка с фотографии смотрела с гордым видом победителя. Она, похоже, радовалась тому, что сделал с Янгом ее дружок. Один глаз ее немного поблескивал. Янг был поражен: ему показалось, что снимок, на котором была запечатлена девушка в купальнике, неожиданно ожил. Руки его дрогнули, фотография изменила положение и уже не выглядела ожившей.

Янг нахмурился и тут же об этом пожалел – острая боль пронзила ему лоб. Он придал фотографии прежний угол наклона, и в левом глазу девушки вновь зажегся огонек. Всмотревшись в глянец фотобумаги, Янг понял причину такого феномена: на обороте снимка явно была сделана надпись, и ее выдавленный отпечаток на лицевой стороне как раз проходил по глазу девушки. Именно он и придавал ей сатанинский взгляд.

Оторвавшись от фотографии, Янг увидел, что в палате он один: медсестра куда-то вышла, оставив дверь открытой. Из коридора до него доносились ее шаги. Лейтенант перевернул фотографию, но обратная ее сторона оказалась абсолютно чистой. На ней даже не было видно следов подчистки.

Ощутив страшную слабость, Янг откинул голову на подушку и закрыл глаза. Лицо его под бинтами покрылось потом. Не выпуская из рук снимка, он водил по его глянцевой поверхности пальцами, и ему казалось, что он чувствует на ней рельеф. Его удивило, что фотобумага слишком толстая и жесткая. Одна обычная фотография такой быть не могла. Янг открыл глаза и, изучив ее край, понял, что она двухслойная. Зажав уголок снимка двумя пальцами, он гнул его из стороны в сторону до тех пор, пока тот не расслоился. Аккуратно, так, чтобы два листка фотобумаги оставались склеенными внизу, Янг разъединил их и прочитал внутри сделанную карандашом надпись:

"Шутинг Стар

Алоха

Марбет

Шантимэн

Элис К.

Босан Берд

Эстрелла".

Напротив каждого названия стояли какие-то буквы и цифры. Что они означали, Янг понять не мог. Он уже чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, когда в коридоре послышались легкие женские шаги. Крепко сжав пальцами оба листа фотобумаги, лейтенант снова склеил их, сунул снимок и членский билет обратно в прозрачный пакетик и убрал его в бумажник Уилсона. Едва его голова коснулась подушки, как в палату вошла медсестра. Она подошла к Янгу и забрала у него бумажник.

– Я его положу вот здесь, мистер Уилсон, – отходя от кровати, произнесла женщина.

Янг понимал, что пора действовать? пора убедить их, что он не Уилсон.

– Позовите врача, – не раскрывая глаз, шепотом попросил он.

– Доктор Питт обход уже закончил, – ответила сестра милосердия и с тревогой в голосе спросила: – А зачем он вам? У вас, мистер Уилсон, что-нибудь пропало? Но такого не может быть. На месте происшествия полицейские всегда составляют список...

– Нет, – прервав ее, чуть слышно возразил лейтенант, – не в этом дело. Все мои вещи на месте. Я просто хочу с ним поговорить. С доктором.

«Медсестре говорить о том, что меня здесь принимают за другого, бесполезно, – подумал он. – Она решит, что я не в своем уме или в бреду». Кроме того, если бы Янг рассказал ей, что с ним произошло, то сил на то, чтобы все это повторить врачу, у него уже не осталось бы.

– Пожалуйста! – умоляюще произнес он.

– Но доктор сейчас занят... Мистер Уилсон, вам плохо?

– Нет, хорошо, – съязвил Янг. – Даже очень. Прошу вас, пожалуйста...

Перед его глазами все поплыло. Он сомкнул веки и почувствовал, как под ним поехала кровать. Янг открыл глаза, и все встало на свои места.

– Черт возьми! – четко ругнулся он. – Неужели вы не можете...

– Хорошо. Как только закончится совещание, я попрошу доктора к вам зайти, – пообещала медсестра. – Не волнуйтесь, мистер Уилсон, я обязательно передам ему вашу просьбу. А теперь постарайтесь отдохнуть, вам нужно набраться сил. Кстати, вас ждет приятный сюрприз. Сегодня после полудня вас навестит супруга. Поэтому вы должны быть...

– Моя супруга?

– Да. Она уже приходила несколько раз и справлялась о вашем состоянии. Она сказала, что приехала на машине и остановилась в гостинице. Вы от Роджерстауна, как я поняла, живете не так уж и далеко? Вам должно быть очень обидно: так долго ехали из Нью-Йорка и почти у самого дома попали в аварию. У вас чудесная жена, мистер Уилсон. Она мне очень понравилась. И это странно. Знаете почему? Те, что говорят с южным акцентом, меня, как правило, раздражают. Ну, хватит разговаривать. Вам надо приберечь силы для встречи с супругой. Но если вы, мистер Уилсон, не успокоитесь, то я вам дам лекарство!

Сестра вышла из палаты и плотно прикрыла за собой дверь. Янг вновь уронил голову на подушку и, чувствуя себя абсолютно беспомощным, уставился взглядом в белый потолок. Он долго думал над тем, что с ним произошло, и незаметно для себя заснул.

Его разбудил голос доктора Питта. Врач кому-то говорил, что у его пациента все признаки сотрясения мозга, но, как показал рентген, перелома черепа нет. Что раны на его лице и на голове заживают. Так что лицо, возможно, обезображенным не будет. Правда, есть вероятность того, что переносица у пострадавшего станет немного шире. В подобных случаях такое часто происходит. При ударе о руль он сильно ушиб грудную клетку. Однако похоже, что все ребра у него целы. Еще доктор сказал, что этому молодому человеку сильно повезло, поскольку тот, к счастью, обеими руками судорожно держался за баранку – иначе его бы нанизало на рулевую стойку, как муху на иглу. Такое ему уже доводилось видеть.

По шагам Янг понял, что доктор Питт отошел от его койки. Некоторое время в палате раздавались приглушенные голоса, затем дверь тихо скрипнула. Лейтенант открыл глаза и увидел, что остался один. Интересно, с кем это разговаривал доктор? По тону голоса и по медицинской терминологии, скорее всего, со своим коллегой.

Он дотянулся рукой до кнопки вызова, находившейся у него в изголовье, и позвонил.

– О, наконец-то вы соизволили проснуться! – входя в палату, радостно воскликнула сестра.

Она поправила Янгу постель, подошла к окну и раздвинула занавески. В комнату с улицы ворвался яркий солнечный свет. Затем женщина подошла к двери и громко сообщила:

– Доктор Хеншо, он проснулся.

В палату вошел средних лет лысоватый мужчина. Одет он был в коричневый костюм, и даже если бы медсестра не назвала его доктором, Янг легко догадался бы, что он тоже медик.

Доктор Хеншо решительным шагом подошел к лежавшему на койке лейтенанту.

– Ну, Ларри, что вы думаете о своем состоянии? – обратился он к Янгу и, не дожидаясь ответа, суровым голосом промолвил: – Мы с доктором Питтом только что пришли к заключению, что вы достаточно здоровы, чтобы вас выписать. Освободите больничное место для того, кто в нем больше нуждается. Ха-ха! Так что долечиваться будете дома. Сестра, организуйте, пожалуйста, носилки. Да, и попросите миссис Уилсон, чтобы она подогнала свой пикап к главному входу...

Ослабевший и напичканный лекарствами Янг плохо понимал, что вокруг него происходит. В голове его с шумом перекатывались тяжелые морские волны, раздавались крики...

У него даже не было времени, чтобы осознать, что его почти силком выпроваживают из больницы, и выразить свой протест. Его настолько охватила апатия, что ему уже не хотелось убеждать этих людей в том, что он вовсе не Ларри Уилсон. Через пару минут шансов остаться в госпитале у Янга не стало, и ему на себе пришлось испытать ту бесцеремонность, с которой местный персонал обращается со своими пациентами. Его, словно мешок с мукой, положили на носилки и быстро вынесли из палаты. Янг даже не успел заметить, как оказался в большом сверкающем пикапе. Из автомобиля, чтобы в него смогла поместиться низкая кушетка, были убраны все сиденья, кроме водительского.

Кто-то присел рядом с уложенным на кушетку Янгом и с ярко выраженным южным акцентом четко произнес:

– Все в порядке, доктор Хеншо.

Когда машина тронулась с места, в поле зрения Янга появилось лицо молодой особы.

– Уверена, мистер Янг, что вы чувствуете себя в положении заложника, – улыбаясь, произнесла женщина.

Лейтенант не сразу понял, что она назвала его собственное имя.

Глава 3

Янг медленно просыпался под трель телефонного звонка. Он лежал в доме, в который его доставили из больницы. После того как его уложили в постель, ему дали какое-то лекарство, судя по всему, сильный транквилизатор, и он сразу же погрузился в глубокий сон. Забытье, похоже, не пошло ему на пользу, ибо, очнувшись, Янг чувствовал себя совершенно разбитым. У него не было сил даже пошевелиться. Из соседней комнаты кто-то вышел и стал спускаться в холл, чтобы ответить на звонок. Дверь в комнату Янга оставалась открытой, и ему хорошо были слышны шаги по застеленной ковром лестнице. Затем он услышал знакомый южный акцент. То, что торопливо говорила молодая женщина, лейтенант разобрать не смог.

Окно в его комнате было тоже открыто, и Янг участком лица, свободным от бинтов, ощущал дуновение легкого ветерка. Изредка где-то вдалеке по шоссе с шумом проносились машины. Из окна слышался тихий шелест листвы. Янг понял, что находится на втором этаже. Судя по громкому рокоту моторной лодки, совсем рядом от дома располагался какой-то водоем. «Она живет на берегу залива», – вспомнил Янг фразу, брошенную Лоренсом Уилсоном. А еще он сказал, что они с женой последнее время не очень-то и ладят.

Поднявшись наверх, миссис Уилсон вошла в комнату, в которой лежал лейтенант, прошла в футе от его кровати и, подойдя к окну, подняла жалюзи. Янг тут же открыл глаза.

– Что, слишком яркий свет? – спросила хозяйка. Ему казалось, что она стоит от него очень далеко, и он не сразу понял, что вопрос адресован ему.

– Нет, – наблюдая за ней сквозь щель в бинтах, прошептал Янг. – Вполне нормальный.

Подойдя к нему, женщина остановилась возле его кровати и внимательно посмотрела на него. У нее была стройная фигура и черные волосы. Выглядела она моложе Янга. А тому уже исполнилось двадцать девять. На ней был надет длинный домашний халат из золотистого атласа, который придавал ей царственный вид. И это несмотря на то, что лицо миссис Уилсон лоснилось, а пряди волос, одна короче другой, в беспорядке свисали на ее плечи. Было ясно, что ее, как и Янга, разбудил телефонный звонок. Отсутствие на губах помады придавало ее лицу наивное выражение.

– Я знала, что вы когда-нибудь, но все же проснетесь, – быстро, почти скороговоркой, произнесла она. – Слышите? Если вам что-то потребуется, то колокольчик рядом с вами.

В доме, помимо меня и миссис Уилсон, есть кто-то еще, решил Янг. Этот человек внизу. И очевидно, на кухне. Поняв по его глазам, что он на нее смотрит, брюнетка улыбнулась:

– Как себя чувствуете, мистер Янг?

– Отлично, – автоматически ответил он. – То есть неплохо.

– Боб... доктор Хеншо сказал, что вам можно есть все, что захотите. Мне попросить Беверли, чтобы она принесла вам завтрак? – Молодая женщина прыснула от смеха. – Ой! Я же совсем забыла, что вы нас не знаете. Беверли – это моя кухарка. Доктора же Хеншо вы вчера видели. Он наш семейный врач. А меня зовут Элизабет Уилсон. Все мы весьма приличные люди, а это... – Она замялась, а потом, криво улыбнувшись, закончила: – Это наше первое похищение человека.

Янг посмотрел на ее руки. Они у нее были длинные и изящные. Глядя на лежавшего на кровати лейтенанта, она их крепко сжимала. Увидев, как на ее пальце сверкнул бриллиант, причем далеко не маленький, Янг неожиданно вспомнил, кто она такая. Эта женщина была женой того, кто едва не убил его, она прекрасно знала, что Янг не ее муж, но тем не менее забрала его из госпиталя и привезла к себе домой. Кроме того, она называет его по имени. Узнать же его она могла только от одного-единственного человека – Ларри Уилсона.

– Где он? – шепотом спросил Янг. Женщина неожиданно вздрогнула.

– Кто? – настороженно спросила она.

– Ваш муж.

Брюнетка замерла. Ему показалось, что на мгновение в ее глазах промелькнул испуг. И тут миссис Уилсон рассмеялась.

– А, так вы о Ларри! – воскликнула она. – Вы так о нем спросили, что можно подумать, будто мы с ним не муж и жена.

Элизабет улыбнулась в ожидании его протеста и еще крепче сжала руки.

– Я... – начал было Янг, но она прервала его.

– Дорогой, ты же не собираешься доставлять мне ненужные хлопоты? – вкрадчивым голосом спросила миссис Уилсон. – Я бы очень хотела, чтобы мы с тобой поладили... А сейчас тебе подадут завтрак.

Она развернулась и быстро зашагала к двери. Янг молча проводил ее взглядом. Даже при быстрой ходьбе ее походка остается грациозной, отметил он про себя. Женщина ушла, а ему все еще чудился шелест ее халата.

Он встряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Поняв по шагам миссис Уилсон, что она уже на лестнице, Янг приподнялся и сел. Итак, он в западне. И выхода из нее нет. Эта мысль оказалась больнее, чем все его ушибы и порезы. Стиснув зубы, он посмотрел на себя в зеркало стоявшего напротив трюмо и, убедившись, что его с забинтованными головой и лицом опознать невозможно, ужаснулся. Ну и видок у тебя, Дейв! Как у привидения, мрачно ухмыльнулся лейтенант. Единственное, чего тебе сейчас не хватает, так это белой простыни да цепи, которой ты мог бы греметь. Даже видя щели, оставленные для глаза и рта, Янг с трудом мог поверить, что под марлевыми бинтами что-то скрыто.

Он брезгливо поморщился своему отражению, и от гримасы стало больно лицу. Затем Янг оглядел комнату и пришел к выводу, что находится в очень старом доме, ремонтом которого не занимались либо по причине отсутствия у его хозяев средств, либо желания.

Обои, довольно чистые, на стенах комнаты нигде не отошли, хотя уже изрядно выгорели. На побеленном известью потолке проступали ржавые пятна, а слой коричневой масляной краски на дощатом полу, у двери и кровати протерся до дерева.

Несомненно, что Янг находился в комнате мужчины. Ее стены были увешаны картинами с изображением различного класса судов, а на чертежном столе, стоявшем в углу, лежали эскизы небольшого парусного шлюпа. Листы бумаги, на которых они были выполнены, успели пожелтеть – верное свидетельство того, что к ним уже давно не прикасались. Уилсон ехал на машине из Нью-Йорка в Вашингтон, вспомнил Янг, и у него был вид человека, который в последнее время редко бывал дома.

Будучи специалистом по проектированию плавучих средств, Уилсон явно занимался этим в свое свободное время. Конструирование парусников стало его хобби. Но что хорошего мог подумать об Уилсоне Янг, о его доме или жене, пусть даже весьма привлекательной, если тот пытался его убить? А ведь он, как и лейтенант, очень любил море...

С улицы донесся шум подъезжающей машины, на который Янг почти не обратил внимания. Он думал, что она, как и остальные, проедет мимо дома. Однако по шуршанию гравия Янг понял, что машина остановилась под окном его комнаты. Пока он поднимался с кровати, чтобы посмотреть, кто приехал, человек, сидевший за рулем, вышел из машины и зашагал по уложенной кирпичом дорожке к входной двери дома. По звуку шагов Янг определил, что это женщина в туфлях на высоком каблуке. Затем он услышал, как по холлу прошла Элизабет Уилсон, а через пару секунд – ее возмущенный голос. Вскоре на лестнице послышались торопливые шаги, и по ним Янг понял, что поднимаются двое. В коридоре, перед тем как войти к нему в комнату, обе женщины немного потоптались, а потом дверь распахнулась. Но Янг к тому времени уже успел улечься в постель, накинуть на себя одеяло и закрыть глаза.

– Прошу тебя! – надрывно воскликнула миссис Уилсон. – Дорогая, я же сказала, что он еще спит!

– В таком случае его надо разбудить! – раздался второй женский голос. – Что с ним такое, если он все время спит? Черт возьми, я уже пыталась увидеться с ним в больнице, но меня к нему не пустили! Сказали, что он очень плох. И каждый раз, когда я сюда звонила, ты отвечала мне, что он еще не проснулся. Не пойму, Лиззи, что за спектакль вы передо мной разыгрываете. Странно, ведь когда он был здоров, ты в нем совсем не нуждалась. Теперь же ты изображаешь из себя заботливую жену. Прямо Флоренс Найтингейл[3], да и только! Если Лоренса выписали из больницы, значит, я могу его повидать.

Голос от возбуждения дрожал и явно принадлежал совсем молодой девушке.

– Ой! – войдя в комнату, воскликнула она. Непонятно почему, но инстинкт подсказал Янгу, что ему следует и дальше притворяться Лоренсом Уилсоном. Открыв глаза, он рассеянным взглядом обвел потолок, а затем, как и подобает только что проснувшемуся человеку, медленно повернулся лицом к двери и, приподнявшись на кровати, удивленно посмотрел на вошедших.

Невысокого роста девушка впилась глазами в обмотанную бинтами голову Янга. Она явно была шокирована. Ее узкое лицо с тонкими чертами показалось ему знакомым. Конечно же это ее фотографию видел он в бумажнике Лоренса Уилсона. Тогда по снимку Янг не смог определить цвет ее волос. А они оказались у нее ярко-рыжие и коротко подстрижены. Одета она была безукоризненно: на ней было зеленое платье из плотного льна, ослепительно белые туфли и того же цвета перчатки. В этой одежде подруга Уилсона выглядела еще моложе, чем на фотографии. Янг был потрясен: такая юная, почти девочка, никак не могла быть подругой преступника. Наверняка это еще ребенок, избалованный и своенравный, разглядывая ее по-детски веснушчатое лицо и ярко-оранжевую помаду на узких губах, подумал он.

Янг перевел взгляд на стоявшую за ее спиной черноволосую миссис Уилсон. Она тоже смотрела на него. Отчаяние, которое он увидел в ее глазах, потрясло его. И тут он понял: брюнетка страшно боялась, что обман ее сейчас раскроется.

Немая сцена длилась долго. И та и другая боялись даже пошевелиться. Наконец Элизабет Уилсон качнулась и, чтобы удержаться на ногах, схватилась за дверную ручку. Она испуганно посмотрела на Янга, и тому показалось, что женщина вот-вот упадет в обморок. Лейтенант почувствовал к ней жалость – ведь он сам вот уже несколько дней пребывал точно в таком же состоянии.

– Привет, Зайчик, – облизнув пересохшие губы, прошептал Янг.

Миссис Уилсон тут же облегченно вздохнула. Девушка в ответ не проронила ни слова. Когда же она заговорила, то голос у нее оказался немного громче, чем следовало бы. Было ясно, что ее все еще смущала забинтованная голова Янга, которого она принимала за своего приятеля.

– Привет, Ларри, – поздоровалась девушка. – Черт возьми, что ты сделал со своей головой?

Янг даже шепоту попавшего в аварию человека попытался придать интонации Уилсона.

– Знаешь, у меня испортилось настроение. Тогда я решил его поднять. Один парень как-то сказал мне, что для этого есть надежный способ: разогнать машину и направить ее в стену здания. Если удастся ее вовремя остановить, то настроение улучшится. Но он оказался жутким лжецом... Зайчик, спасибо за цветы.

– Да ладно, – сказала девушка, а затем настороженно, словно почувствовав что-то неладное, запинаясь, спросила: – С тобой... все в порядке, Ларри?

– Конечно, – прошептал он в ответ. – Сломанный нос, сотрясение мозга, на голове двадцать пять швов, пара сломанных ребер... И больше ничего. Так что, детка, беспокоиться не о чем. Дай мне пять лет, и я стану как новенький. – Янг хмыкнул и добавил: – Нет, правда. Зайчик, я отлично себя чувствую.

Щеки девушки покрылись красными пятнами.

– Ну, если с тобой все в полном порядке, тогда извините, что побеспокоила, – надрывно произнесла она. – А я-то подумала... Прекрасно! Раз тебе так чертовски хорошо, то я в таком случае уезжаю!

Она вызывающе посмотрела на Янга, потом на миссис Уилсон, круто развернулась и чуть ли не бегом выскочила из комнаты. На лестнице послышался перестук ее торопливых шагов. Тут же громыхнула входная дверь, а чуть спустя взревел мотор, и машина Зайчика резко сорвалась с места.

В комнате повисла звенящая тишина. Наконец Элизабет Уилсон оторвалась от дверной ручки и на ватных ногах подошла к окну. Прошло не меньше минуты, прежде чем она заговорила.

– Почему ты это сделал? – тихо спросила она Янга.

– Сам не знаю, – ответил тот.

– Спасибо. Конечно же я тебе за это очень благодарна, только не могу взять в толк, почему ты так поступил, – на одном дыхании выговорила женщина.

Она даже не взглянула на лейтенанта. Ее взор был прикован к чему-то далёкому от дома. Янг приподнялся, чтобы глянуть, на что же она так пристально смотрит. Из окна на улицу открывался вид, ласкающий взор. От стены дома вниз до крутого, поросшего деревьями склона, подходившего к берегу водоема, тянулась зеленая лужайка. Сквозь деревья просматривалась пристань и стоявший у ее причала внушительных размеров парусный шлюп.

За ними виднелся короткий пролив, выходивший на водный простор, который, судя по его широте, был не чем иным, как Чесапикским заливом. Парусное судно, но меньших размеров, со шлюпкой на палубе, в этот момент, вздымая пенистые буруны, направилось из пролива, а рыбацкая лодка, скорее всего ловца устриц, только что входила в него. Зыбь на воде серебрило яркое солнце.

Янг вспомнил, что не видел моря целых семь лет, и тут его, бывшего моряка, охватила тоска. Уйдя с головой в свои мысли, он не заметил, как женщина отошла от окна и, подойдя к его кровати, опустилась на колени. Она уткнулась лицом в одеяло, и тут ее плечи затряслись.

– Нет, я больше не могу! – всхлипывая, воскликнула брюнетка. – Я не могу!

– Что такое? – оторвав взгляд от парусника, удивленно спросил Янг. – Что с вами?

Женщина не ответила, и он, переведя взгляд на ее взлохмаченные волосы, снова повторил свой вопрос:

– Где он? Где ваш муж, миссис Уилсон? Она, продолжая стоять на коленях, подняла на него заплаканные глаза.

– Он... он там, – сделав глубокий вдох, четко произнесла женщина. – Там. На дне залива. Я убила его.

Глава 4

– Он приехал поздно ночью, – уже спокойным голосом принялась рассказывать Элизабет Уилсон. – Я лежала в постели и никак не могла заснуть. Вряд ли у меня была хоть одна спокойная ночь после его отъезда. А уехал он из дома еще в прошлом году. Если мы даже и не... Знаешь, очень тяжко оставаться одной в большом доме.

Она смолкла. Женщина уже сидела на краешке кровати совсем близко от лейтенанта. Ничего не видящими глазами она смотрела прямо перед собой. Неожиданно Элизабет прикрыла ладонями свое лицо.

– Я... я все порчу! – горестно выпалила она. – Я всем приношу одни только беды! Ларри, Бобу Хеншо, а теперь и тебе... Другая на моем месте уже покончила бы с собой!

Вздрогнув, Янг словно очнулся ото сна. Какой бы дешевый спектакль ни разыгрывала перед ним эта неумелая артистка, ей все же удалось полностью завладеть его вниманием. Для него Элизабет Уилсон была хорошенькой женщиной, которую мучили угрызения совести. Она сидела, закрыв в отчаянии лицо руками, и лейтенант ничего, кроме жалости, к ней не испытывал.

К своему удивлению, Янг, разглядывая брюнетку, сумел увидеть то, чего раньше не замечал. Когда смотришь на красивую женщину, то всегда думаешь о ней как о совершенстве. То, что он заметил в ней, некоторым образом покоробило его. И дело тут не в ее растрепанных волосах или в отсутствии на лице косметики. Золотистый атласный халат, в котором он ее увидел, проснувшись утром, произвел на него приятное впечатление. Теперь же при близком его рассмотрении Янгу открылось, что халат ее далеко не новый. И более того, не совсем чистый. Шов на рукаве немного разошелся, а яркого цвета пояс, затянутый на талии женщины, выглядел потертым и грязным. Далее лейтенант обратил внимание на ее длинные пальцы. Оказалось, что лак на ногтях миссис Уилсон частично облез... Он вспомнил, с каким страхом и мольбой она смотрела на него, стоя у двери, и ему стало стыдно за то, что так бесцеремонно ее разглядывает. А ведь всего несколько дней назад он, с привычными порезами после бритья, смотрелся в зеркало и всеми силами пытался придать себе приличный вид воспитанного человека.

– Я и себе жизнь испортила! – не открывая лица, прошептала Элизабет Уилсон. – Все, чего я касаюсь, гибнет!

Янгу вдруг показалось, что он наконец-то разобрался в этой красивой, неопрятно одетой брюнетке; И это было довольно странно, поскольку в последние годы с женщинами он практически не общался.

Скорее всего, лейтенанту помог опыт, накопленный им в ранние годы. Он знал, что женщины склонны все драматизировать.

– Лиззи, сейчас не время сокрушаться о своей загубленной жизни, – резко сказал Янг. – Лучше расскажите, что вы сделали со своим мужем.

Женщина подняла голову и негодующе посмотрела на него.

– Не называй меня Лиззи, – возмущенно прошептала она. Хоть это и не было ответом на его вопрос, но Янг все же решил промолчать.

Неожиданно миссис Уилсон рассмеялась и коснулась рукой его колена.

– Так ты, дорогой, решил, что я тебя разыгрываю? – спросила она.

– Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, миссис Уилсон.

– Да, я часто это делаю, – шепотом произнесла женщина. – Но ничего не могу с собой поделать. Как хорошо, что хоть кто-то это понимает. А вот Ларри не понимал. Даже после того, как я стала ему противна, мне все равно удавалось...

Этот разговор уводил от вопроса, который больше всего интересовал Янга, и он, прервав ее, спросил:

– Так он в ту ночь к вам вернулся?

– Ну конечно же, – ответила миссис Уилсон и внимательно посмотрела на Янга. – А ты, дорогой, полагаешь, что я тебя дурачу? Как жаль, что я не вижу твоего лица! По нему я бы поняла, что ты обо мне думаешь.

– Пусть оно вас не волнует, – уже более мягким голосом ответил ей Янг, ни на минуту не забывавший, что все лицо его забинтовано.

«Представляю, как трудно быть откровенным с незнакомцем, лица которого не разглядеть», – подумал лейтенант.

– Продолжайте, – сказал он.

– Я бы очень хотела его увидеть, – после некоторого колебания, отводя от Янга глаза, прошептала миссис Уилсон. – Правда. Я была так одинока. Когда ты замужем и пусть даже брак неудачный... Я ждала, что он вернется домой и хоть как-то попытается наладить наши отношения. А ведь мне это было так нужно! Я так этого хотела! И какое мне дело, каких политических взглядов он придерживается. Что ему стоило приехать и сказать мне, что я была не права, что я ошибаюсь и к нему совсем несправедлива. Мог бы даже сказать, что он меня прощает. Я... я бросила револьвер на столик возле лестницы и кинулась к нему. Надеялась, что он меня обнимет, крепко поцелует и...

– Подождите, – прервал ее Янг. – Так у вас был с собой револьвер?

– Я же говорила, что приношу людям только беды, – облизнув пересохшие губы, ответила женщина. – Да, у меня был маленький револьвер. Его после нашей свадьбы подарил мне сам Ларри. Место здесь немноголюдное, а он, когда ездил в Вашингтон, иногда возвращался далеко за полночь. А бывали случаи, когда и на следующий день.

– Понятно. Итак, у вас в доме имелся револьвер. А теперь скажите, зачем вы взяли его, когда пошли встречать мужа?

В голову Янга лезли разные мысли, но инстинкт подсказал ему, что этот вопрос он должен был задать в первую очередь. Что стало с ее мужем, нужно выяснить сейчас, пока она еще склонна к откровенности, решил он. А то другого случая может и не представиться.

– Да откуда я знала, что это Ларри! – удивленно воскликнула миссис Уилсон. – Я была до смерти напугана. Услышав шорох, я поняла, что в доме кто-то есть. Я лежала в постели, тряслась от страха и надеялась, что грабители уйдут. Но шум на первом этаже не прекращался. Снизу слышался треск и грохот. Я не могла даже представить себе, что там происходит. Наконец я не выдержала – взяла револьвер и спустилась вниз... Он был пьян. Ларри, возвращаясь домой пьяным, всегда натыкался на мебель. Увидев меня, он дико захохотал. Потом он сказал, что всем хочется занять место под солнцем и что, если бы я хотела поехать с ним...

– А он что, собирался куда-то уезжать? – прервав ее, спросил Янг.

Элизабет Уилсон кивнула.

– Да, Ларри мне об этом говорил, – ответила она. – Я не совсем его поняла, когда он заявил, что в ближайшее время за ним кто-то придет. Думаю, что если бы он не был так пьян, то вряд ли бы разоткровенничался.

Она поежилась и продолжила:

– Ларри как-то сразу смягчился. Он сказал, что если я спрячу его в доме и никому о нем не проболтаюсь, то он тогда подумает, брать меня с собой или нет.

– А он сообщил, куда собирается уезжать?

– Конкретного места не назвал, но то, что из страны – это точно.

– Он сказал, когда это произойдет?

– Ему требовалось отсидеться, по крайней мере, несколько дней. Похоже, он и сам не знал когда, – зажав в коленях сложенные ладони, ответила женщина и перешла на шепот: – А потом он начал хвастаться. Сказал, что теперь по документам он Дэвид

Мартин Янг, что он лейтенант военно-морского флота США. После этого Ларри надел на себя куртку...

– Гимнастерку, – поправил ее Янг.

– Да, гимнастерку, и с гордым видом прошелся по холлу. «Ты еще не знаешь, что стала вдовой», – заметил он и рассказал мне про тебя. Ларри заявил, что его теперь никто не найдет: официально Лоренс Уилсон погиб в автомобильной катастрофе и будет захоронен в семейном склепе кладбища Бейпорта. Так что если кого и будут искать, то не прибывшего к месту службы лейтенанта. А я, для того чтобы доказать ему свою лояльность, должна была признать в погибшем своего мужа. То есть его. Собственно говоря, он и приехал ко мне, чтобы убедиться, подведу я его или нет. Если же я заявлю, что погибший не мой муж, то он, когда его схватят, признается, что я его сообщница. Если же я с ним не поеду, тоже ничего не потеряю, а, держа рот на замке, стану богатой вдовой покойного Лоренса Уилсона.

Она опустила глаза и посмотрела на свои крепко сжатые ладони.

– Продолжайте, – тихо произнес Янг. Миссис Уилсон подняла на него глаза.

– Ларри пересыпал свою речь словечками из жаргона военных моряков. Их он нахватался, когда... – Она неожиданно поежилась и шепотом произнесла: – В общем, я сказала ему «нет».

– Да, вы поступили не совсем разумно, – заметил Янг.

– Не совсем разумно? – переспросила миссис Уилсон. – Да я повела себя как последняя дура! Мне следовало бы притвориться, сказать, что я согласна. Только мне было так стыдно и противно... Естественно, Ларри пришел в ярость. Он ударил меня. Я завалилась на стол, револьвер упал на пол. Я... я подползла к нему, схватила его и, направив на Ларри, велела ему убираться. Я дала ему срок покинуть дом до утра – все же он как-никак мой муж, и пообещала, что если он этого не сделает, то заявлю на него в полицию.

Она вновь облизнула губы.

– Громкого скандала я не устраивала – просто сказала Ларри, что если ему нужна помощь, то пусть обращается к своей рыжеволосой подружке. А он в ответ: «На тебя смешно смотреть. Сидишь на ковре посередине холла с ночной рубашкой на шее и отдаешь приказы». Затем он рассмеялся и, подойдя ко мне, схватился за револьвер. И я... нажала на спусковой крючок. Возможно, мне показалось, что он хотел меня убить. А может быть, в этот момент я его слишком сильно возненавидела. Как бы то ни было, но я застрелила его.

Миссис Уилсон замолчала, и в комнате стало совсем тихо. Было слышно, как снаружи в оконную сетку билось какое-то крупное насекомое и, как на воде урчала моторная лодка.

Неожиданно женщина поднялась. Она по-прежнему сжимала в отчаянии руки.

– Тогда я позвонила Бобу Хеншо, – сказала миссис Уилсон. – Он... мы перетащили труп в лодку. На пристани валялась старая цепь...

В горле ее заклокотало.

– Мы сожгли ковер и мою ночную рубашку – они были испачканы кровью и ржавчиной. Потом раздался телефонный звонок. Звонили из госпиталя Роджерстауна, чтобы сообщить, что... – она провела языком по губам, – мой муж попал в аварию, но жизнь его вне опасности.

Женщина вновь села на кровать.

– Они сказали, что волноваться не стоит.

Она повернулась к нему и зарыдала. Янг обнял ее. Он жутко устал, кожа на его лице болела, а миссис Уилсон в своем горе совсем забыла, что перед ней пострадавший в катастрофе человек. Но Янг не обращал внимания ни на боль, ни на усталость. Он уже забыл, что его голова и лицо забинтованы. Обнимая фактически незнакомую ему женщину, он не чувствовал неловкости. Ему это было даже приятно – ведь он впервые за последние семь лет волновался не за себя, а за другого. Но вскоре усталость дала о себе знать. Янг медленно сомкнул веки и, несмотря на пришедшую в возбуждение Элизабет, погрузился в сон.

Глава 5

Просыпался он медленно и сквозь дремоту слышал людские голоса. Ему казалось, что в последние дни он только и делал, что просыпался. Однако, как ни старался, Янг не мог вспомнить, при каких обстоятельствах он засыпал. В комнату сквозь жалюзи узкими полосками струился яркий солнечный свет. Открыв глаза, лейтенант сразу же почувствовал, что очень хочет есть. Снизу из холла доносился разговор. Он прислушался.

– Эта Декер? – услышал Янг мужской голос, показавшийся ему знакомым.

Странно, удивился он. Единственный здесь мужчина, чей голос я мог бы распознать, уже мертв. При мысли о том, что сейчас внизу находится Ларри Уилсон, Янг затаил дыхание. На его шее зашевелились тонкие волоски. И тут до него дошло, что это всего лишь доктор, чей голос он слышал в больнице.

– И ты ее впустила в дом? – гневно вопросил доктор Хеншо. – Элизабет, о чем ты думала...

– Впустила в дом?! – воскликнула миссис Уилсон. – Да эта нахалка чуть было не сбила меня с ног! Она взлетела наверх прежде, чем я смогла ее остановить.

– Но...

– Дорогой, я чуть было не умерла от страха! Но он, к счастью, подыграл нам. Он назвал ее Зайчиком, словно знал ее всю свою жизнь, и поблагодарил за цветы. О, ты бы видел ее лицо. Клянусь, оно у нее стало зеленым! Она была готова выцарапать мне глаза! У нее не было сомнений, что перед ней Ларри. Она решила, что мне каким-то образом удалось настроить его против нее. Выйдя из себя, она так хлопнула дверью, что я подумала – дом развалится.

Затем наступила тишина.

– Ну, тогда можно считать, что все обошлось, – как бы нехотя признал доктор. – А вообще-то хорошо, что она пришла и поговорила с ним. Если она и в самом деле приняла его за Ларри, то ни у кого не возникнет подозрений, что он исчез.

В холле стало тихо. Спустя некоторое время в комнату к Янгу вошел доктор. Он был один, без миссис Уилсон. Услышав приближающиеся шаги, лейтенант зашевелился и сделал вид, что только что проснулся.

Хеншо подошел к кровати Янга и поставил свой саквояж на стол.

– Простите, что я вас побеспокоил, мистер Янг, – сказал он. – У меня выдалось свободное время, и я решил вас проведать. Как вы себя чувствуете?

– Отлично, – быстро ответил ему Янг. – Только очень голоден.

– Миссис Уилсон сейчас на кухне и что-то вам там готовит.

Не сводя с лейтенанта глаз, доктор Хеншо несколько раз встряхнул термометр.

– Она говорит, что сегодня утром вы сильно переволновались.

– Если вы имеете в виду, что от встречи с рыжеволосой малышкой, то да, – прошептал. Янг.

– Хм... – задумчиво буркнул доктор Хеншо, скептически поглядывая на термометр. – Насколько я понял, вы повели себя абсолютно правильно.

– Я рад, что и вы, док, остались мною довольны.

– Знаете, мистер Янг, редкому медику нравится, когда его называют «доком».

– Простите, – извинился лейтенант.

– Я не хочу, чтобы вы подозревали нас в чем-то нехорошем, – осторожно, словно пройдя неокрепший лед, сказал этот пожилой мужчина. – Естественно, мы благодарны вам за то, что вы нас не выдали. И все же мне, мистер Янг, интересно знать, почему вы так поступили. Почему этой девушке вы выдали себя за Ларри Уилсона? И наконец, почему вы в больнице не сказали, что вы Дэвид Янг?

Янг пожал плечами.

– В больнице на это у меня просто не было времени, – ответил он. – Меня так быстро оттуда выпроводили, что я и рта не успел открыть. Кроме того, там я почти постоянно спал. Когда я попытался объяснить медсестре, что я не Лоренс Уилсон, она тут же на меня зашикала.

– А сегодня утром?

– Ну... Я решил, что еще не время. Мне очень не хотелось расстраивать рыжеволосую малышку. Доктор повернулся к кровати.

– Ну а сейчас, мистер Янг, что вы об этом думаете? – бесстрастным голосом спросил он.

– Не знаю, – прошептал лейтенант. – Я пока ни к какому решению не пришел.

Разговор между ними шел в спокойном русле. Каждый из них оставался предельно вежливым.

– Откройте, пожалуйста, рот, – склонившись над Янгом, попросил Хеншо и, вставив ему в рот термометр, засек время.

Распрямившись, он некоторое время рассматривал пациента, а затем подошел к окну.

– Не знаю точно, что рассказала вам миссис Уилсон, – глядя на залитую солнцем улицу, тихо заговорил доктор. – Дело в том, мистер Янг, что она... она человек очень чувствительный и все воспринимает чрезвычайно болезненно. Понимаете, мне довольно трудно защищать ее от неприятностей.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Я думаю, что факты говорят сами за себя, – заговорил деловито доктор. – У вас была трагическая возможность узнать, что собой представлял ее муж. Он был. грубым и жестоким. Кроме того, у нас были все основания подозревать его и в измене родины. Правда, я предпочитаю не называть человека предателем до тех пор, пока это не установит суд. Однако в его невиновность я не верю. Вы спросите, как случилось, что Элизабет вышла за него замуж? Достаточно сказать, что мужем и женой она стали во время войны. этим все и объясняется. Потом Элизабет сильно жалела. Она мне не жаловалась, мистер Янг, но я-то не слепой. Я все видел и понимал, как она несчастна в браке. В ту ночь Ларри пришел домой. Руки его были в крови. В вашей крови, мистер Янг. Абсолютно ясно, что он рассчитывал на свою жену. Он надеялся, что она поможет ему бежать. Когда же миссис Уилсон отказалась, Ларри рассвирепел. Между ними завязалась драка. Но у нее был револьвер. Грянул выстрел. Как это произошло, неясно. Миссис Уилсон говорит, что выстрелила она. Но я в этом сильно сомневаюсь – она же не умеет обращаться с оружием.

Хеншо глянул на часы, подошел к кровати и вынул изо рта Янга термометр. Посмотрев на его показания, он молча положил термометр на стол и вернулся к окну.

– Вы знаете, что она мне позвонила, – глядя на улицу, продолжал рассказ доктор. – Я тотчас приехал и оценил ситуацию. Больше всего меня волновало, сможет ли миссис Уилсон выдержать расспросы полицейских. Она сообщила мне, что Ларри предпринял все, чтобы его считали погибшим. Судьба, однако, сыграла с ним злую шутку. Я понял, что благодаря той автокатастрофе, которую он устроил на шоссе вдали от дома, вину миссис Уилсон можно будет легко скрыть. Понятно, для этого надо было прежде всего избавиться от его трупа. Что я, собственно говоря, и сделал. С точки зрения этики врача, я поступил, что и говорить, скверно. А что было делать, мистер Янг? Иногда чисто человеческие чувства заставляют забывать и о врачебном долге.

Он кашлянул.

– Мы допустили одну ошибку, – продолжил доктор. – Я и миссис Уилсон не учли, что вы в результате катастрофы останетесь живы. Представляете, мистер Янг, что мы испытали, узнав, что вы не погибли? К счастью, вы были слишком слабы, чтобы заявить, что вы не тот, за кого вас принимают. И нам ничего не оставалось, как при первой же возможности забрать вас из больницы. Причин для хорошего отношения к Ларри у вас не было, и мы надеялись, что сможем убедить вас... Какова ваша цена, мистер Янг? Назовите. Мы можем вам хорошо заплатить.

Последние слова Хеншо произнес довольно резко.

– Назвать цену? – удивленно посмотрев на доктора, переспросил Янг. – За что?

– За то, что вы сделали для нас сегодня утром, – ответил тот. – За то, что будете выдавать себя за Ларри Уилсона до тех пор, пока вы, не вызвав подозрений, отсюда уедете. Как только... – Хеншо развел руками. – Неужели, мистер Янг, вы сами не понимаете? Ведь все предельно просто. Пока все считают, что Ларри Уилсон жив и находится в этом доме, никто не сможет заподозрить, что его убила собственная жена.

Янг молча смотрел на стоявшего возле окна взволнованного пожилого мужчину. Хеншо был одет в тот же сильно помятый костюм коричневого цвета. Смотрелся он в нем довольно жалко. Карманы пиджака доктора отвисли, что говорило о его привычке глубоко засовывать в них руки. Кстати, он и сейчас держал их в карманах.

– Она удивительная женщина, мистер Янг. – В голосе Хеншо послышались доверительные нотки. – Когда я представлял себе, каким унижениям она подвергается в этом доме, меня охватывала ярость! Мистер Янг, я был просто обязан помочь ей!

Его монолог звучал более чем убедительно. Глядя на лысого доктора, лейтенант испытывал к нему уважение и одновременно жалость. Мог ли этот пожилой и обрюзгший мужчина рассчитывать на взаимность миссис Уилсон? Конечно же нет. Ведь та была красива и моложе его лет на двадцать. Но то, что Хеншо был в нее настолько влюблен, что положил на алтарь свою честь и карьеру, подкупало лейтенанта. На такие жертвы ради любимой женщины мог пойти в наши дни далеко не каждый.

– Я готов на все! – воскликнул доктор. – Я даже готов на то, чтобы пострадал невиновный!

Янг насторожился. Хеншо обернулся и, сверкая глазами, посмотрел на лейтенанта.

– Что вы имеете в виду? – спросил Янг.

– Неужели не поняли? – изумился доктор. – Не знаю точно, почему вы выдали себя за Лоренса Уилсона, но у меня, лейтенант Янг, на этот счет предположение имеется. Вы ехали в Норфолк на место службы. Я не ошибаюсь? А тут вы неожиданно для себя оказываетесь в больнице, где вас приняли совсем за другого человека. Лейтенант, а не хотели ли вы воспользоваться этими обстоятельствами, чтобы избежать военной службы?

– Послушайте... Хеншо замахал руками.

– Нет-нет, лейтенант, ваши мотивы меня совсем не интересуют, – сказал он. – Да вы и сами в них до конца не уверены. Скорее всего, вы предпочли плыть по течению. Не так ли? Так вот, я вам предлагаю и дальше это делать. Плывите по течению, а мы вам поможем. Вы будете хранить наши секреты, а мы ваши. Разве это не справедливо? Но хочу сразу предупредить вас: благополучие миссис Уилсон для меня превыше всего. Так что обещаю вам, что если вы вдруг будете арестованы, то не только за дезертирство из армии, но и за убийство тоже.

Доктор, желая придать своей угрозе большую весомость, слегка наклонился над Янгом.

– Учтите, в каком положении вы находитесь, мистер Янг, – продолжил он. – Вы тот, кого обнаружили возле искореженной машины Лоренса Уилсона. На вас была его одежда, часы. При вас нашли даже его бумажник. Кто поверит, что Ларри Уилсон, чьи родственники десятилетиями жили в этих местах, напал на незнакомца, которого подсадил ночью на шоссе? Более того, надел на себя его форму, приехал домой, где был застрелен собственной женой? Думаете, что полиция в это поверит? Ведь по логике вещей это попутчик должен был на него напасть, а не наоборот. Так что картина происшествия получается следующая: вы убили мистера Уилсона с целью завладеть его машиной, деньгами и одеждой, а потом сами попали в аварию. Доходчиво объясняю? Советую подумать об этом, мистер Янг.

Глава 6

Разговор с доктором Хеншо оставил в сознании Янга странное ощущение. Но лейтенант даже не попытался в нем разобраться: он предпочел заснуть или хотя бы притвориться спящим. Когда же Янг вновь открыл глаза, уже наступило утро. В комнате, залитой солнечным светом, никого, кроме него, не было. Его отдохнувший за время сна мозг позволял ему сосредоточиться: Теперь самое время все обдумать и понять, в какой ситуации он оказался.

– Дезертир, – вспомнив об угрозе доктора, невольно прошептал Янг это страшное для себя слово.

Возможность быть обвиненным в убийстве казалась ему слишком маловероятной, и здесь лейтенант мог бы не волноваться, а вот дезертирство... Ведь Янг, находясь в больнице, не сказал, кто он на самом деле. Более того, он, не противясь, играл ту роль, которую отвела для него Элизабет Уилсон. Если мысль о неявке на место службы не приходила ему ранее в голову, то тогда почему, когда подвернулась возможность, он с такой готовностью выдал себя за другого человека?

Даже после того, как ему чудом удалось спастись с тонущего корабля, Янг, находясь в госпитале, никогда не думал о том, что может быть демобилизован. Тогда он считал себя брошенным на милость военных врачей и был уверен, что после поправки вновь окажется на море. Продолжать службу на флоте ему до такой степени не хотелось, что однажды он даже подумал о самоубийстве. А вот о том, чтобы стать дезертиром, Янг никогда не помышлял. На его счастье, из госпиталя в армию он не попал – война к тому времени уже закончилась. Когда же несколько недель назад ему пришла повестка, Янг с горя сильно напился. Но и во хмелю он даже не подумал о том, чтобы ослушаться приказа. Нет, мысль об уклонении от воинской службы все же, надо полагать, сидела в его подсознании. Получается, что он только и ждал удобного для этого случая.

Янг резко приподнялся. «Черт подери, ведь так оно и есть!» – со злостью подумал он. Снизу, из кухни, доносился шум, здесь же, на втором этаже, царила полная тишина. Он откинул одеяло, свесил с кровати ноги и осторожно встал на пол. От вертикального положения Янг успел отвыкнуть и, приняв его, чувствовал себя не очень уверенно. Тем не менее, три шага от кровати до туалетного столика ему дались без особого труда. Затем он добрался и до стенного шкафа. Открыв дверцу, Янг осмотрел висевшую в нем одежду. Ее оказалось немного – очевидно, большую часть своих вещей Лоренс Уилсон, уезжая из дома, забрал с собой. Однако там было то, во что мог одеться лейтенант. В том, что одежда убитого придется ему впору, сомневаться не приходилось – ведь когда полиция нашла Янга, на нем был костюм Уилсона.

Лейтенант в раздумье сдвинул брови. В голове его зрел план побега. Он даже не заметил, как в дверях комнаты появилась миссис Уилсон.

– Дорогой, что ты делаешь? – спросила она. – Ты же должен лежать.

Янг от неожиданности вздрогнул и повернулся к ней лицом. На женщине был все тот же выцветший золотистый халат. Судя по всему, она всегда по утрам надевала только его. Волосы ее были такими же растрепанными, как и накануне, а на губах – красная помада. В руках Элизабет Уилсон держала поднос с завтраком на двоих.

Не дождавшись ответа, она вошла в комнату, поставила поднос на туалетный столик и подняла на Янга глаза.

– А ты крупнее, чем я себе представляла, – сказала она. – Неудивительно, что мы с огромным трудом подняли тебя наверх.

Янг был смущен неожиданным появлением миссис Уилсон и ее отношением к нему. Он смотрел на нее и, невольно любуясь стройной фигурой и завлекательным ротиком, не мог представить ее в качестве убийцы-заключенной.

– Я не могу здесь долго оставаться, миссис Уилсон, – признался Янг.

Глаза женщины от удивления округлились.

– Почему же? – спросила она.

– Меня будут разыскивать, – ответил лейтенант.

– Ну и пусть себе разыскивают. Сюда-то они не придут. Не забывай, что ты теперь Ларри Уилсон.

– Это не совсем то, что я имел в виду, – сказал Янг.

– О, я понимаю. Ты что, хочешь вернуться на флот? – после короткого молчания спросила миссис Уилсон и посмотрела на раскрытый шкаф. – Так ты, дорогой, искал, во что одеться? Ты для этого поднялся?

Янг в ответ молча кивнул.

Она долго смотрела на него, затем, вздохнув, сказала:

– Милый, тебе никуда не надо бежать. Телефонный аппарат внизу возле лестницы. Если хочешь, можешь позвонить хоть сейчас. Ты же такой огромный, что помешать этому я просто не смогу. Если тебе хочется, чтобы я попала за решетку...

Женщина замолкла. Она расправила плечи и, откинув назад голову, вызывающе посмотрела на него.

«С какой это стати я должен позволить ей все решать за меня?» – закипая, подумал Янг и почувствовал, что слабеет. Его повело, но он, ухватившись за туалетный столик, все же сумел удержаться на ногах. Подбежавшая к лейтенанту Элизабет Уилсон помогла ему добраться до кровати.

– Милый, ты волен делать то, что считаешь нужным, – чуть слышно сказала она. – Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли неприятности. И пожалуйста, не обращай внимания на Боба Хеншо и его угрозы. Когда он рассказал мне о вашем вчерашнем разговоре, я чуть глаза ему не выцарапала. Надеюсь, ты не думаешь, что он действовал по моей просьбе? И все же... Если ты ради моего спасения готов поступиться своими принципами, то я возражать не стану.

Голос ее звучал слащаво-притворно, но Янгу ее близость была приятна. Женщина действовала на него успокаивающе. Когда она, поправив одеяло, стала выпрямляться, он схватил ее за руку. Миссис Уилсон замолкла и удивленно посмотрела на него.

– Элизабет, ты обманщица, – сказал Янг. – Стоит мне только подойти к телефону, как ты меня тут же застрелишь.

Улыбка, словно маска, мгновенно сползла с ее лица. Женщина напряглась, в ее глазах появилась мольба.

– Но, дорогой, ты же не станешь звонить? Ты останешься и поможешь мне. Правда? – прошептала она, быстро стерла рукой губную помаду и неожиданно поцеловала лейтенанта.

Янг не был настолько слаб, чтобы не отреагировать на ее страстный поцелуй. Он попытался ее обнять, но она ловко увернулась и, распрямившись, с улыбкой посмотрела на него. Постепенно улыбка на ее губах растаяла. Они долго смотрели Друг на друга, и каждому из них было ясно, что соглашение между ними уже заключено.

– А все-таки мне очень хотелось бы увидеть твое лицо, – лукаво стрельнула в него глазками миссис Уилсон.

– Ну, на этот счет не очень-то обольщайся, – ответил Янг.

Женщина передернула плечиком.

– Тогда займемся завтраком, пока он окончательно не заледенел, – сказала она и направилась за подносом.

Фалды ее атласного халата, выцветшего и в грязных пятнах, развевались при ходьбе, но Янг осознал, что уже не может ни в чем осуждать эту женщину. Неожиданно они стали партнерами, соучастниками преступлений: он – ее, а она – его.

– Это случилось во время войны, – вдруг заговорил о наболевшем лейтенант. – Наш корабль был торпедирован. С тех пор я не могу выносить корабли, море и запах горючего. Как я ни пытался пересилить себя, у меня ничего не получалось. Черт возьми, после встречи с твоим супругом меня снова стали мучить кошмары. Страшный сон, который мне приснился после аварии, я не видел вот уже четыре года.

Миссис Уилсон поставила рядом с ним тарелку с едой и чашку с кофе.

– Дорогой, незачем мне все это рассказывать, – сказала она. – Военные меня совсем не занимают. Я слишком много повидала их во время войны в Вашингтоне. И все они хотели от меня одного и того же. Поэтому я и вышла замуж за Ларри. Тогда он был единственным мужчиной из моего окружения, не носившим униформы. Кроме того, он не считал, что все девушки в Вашингтоне мечтают с ним переспать.

– Знаешь, Элизабет, то, что я испытываю перед службой в морском флоте, не просто страх, – сказал Янг. – Как бы тебе это объяснить... Понимаешь, сейчас я лейтенант, а со временем могу дослужиться до звания капитана третьего ранга. Когда ты жила в Вашингтоне, на капитана третьего ранга ты, вероятно, и внимания бы не обратила. Но он на военном корабле довольно большой начальник. Так вот, я часто вижу себя ночью на капитанском мостике огромного крейсера, который стоит несколько миллионов долларов. Я несу ответственность не только за него, но и за жизни нескольких сот подчиненных. В голове моей только одна мысль: а вдруг сейчас произойдет что-то ужасное? Что-то такое... А я, Элизабет, не знаю, какую отдать команду. Если раньше я был уверен в себе, то теперь уже нет. Думаю, что именно поэтому я и не стал говорить, кто я на самом деле.

– Ешь, дорогой, – пододвинула ему поднос миссис Уилсон. – А то, почему ты скрыл свое настоящее имя, мне абсолютно до лампочки. Усек?

Янг посмотрел на сидящую рядом с ним женщину с тарелкой на коленях и понял, что ее это и в самом деле нисколько не волнует. Да и он ее никоим образом не интересовал. Ей было вполне достаточного того, что он ее не выдаст. «Как ни печально, а придется смириться с тем, что мои проблемы никого, кроме меня, не волнуют», – с грустью признал Янг.

Захватив поднос, миссис Уилсон вышла из комнаты, а лейтенант вновь поднялся с кровати и подошел к окну. Перед ним открылся вид на залив. День был такой же прекрасный, как и вчера. Дул легкий юго-восточный ветерок, судя по всему характерный для этой местности. Вдали, держа курс в направлении дома Уилсонов, стремительно шел парусник. Поначалу Янг принял его за ту яхту, которую видел накануне, но, приглядевшись, понял, что этот парусник меньших размеров. Что-то в нем показалось Янгу до боли знакомо. Он напоминал ему парусный шлюп с фотографии, хранившейся в бумажнике Лоренса Уилсона. Вскоре, заметив в его кокпите одинокую фигурку девушки с рыжими волосами, лейтенант убедился, что это то самое судно, которое сконструировал Уилсон для своего Зайчика.

Направив к берегу тридцатифутовый шлюп, девушка развернула кливер поперек палубы и придала парусам галс[4] на пролив. По сравнению с военными кораблями тридцатифутовый шлюп судно небольшое, и тем не менее оно весило несколько тонн и имело паруса в несколько сот квадратных футов. Чтобы управлять им, требовалось и большое умение, и сила.

Янг поморщился. Он не любил дам спортивного склада, которые слишком самостоятельны и многое умеют, особенно в том, что касается навигации. Ему казалось, что такие женщины этим занимаются только лишь ради того, чтобы доказать, что они не хуже мужчин. И даже немного лучше их. А та малышка, очевидно, как раз это сейчас наглядно и демонстрировала.

Проведя свой шлюп мимо стоявшего на якоре парусника, девушка посмотрела на дом Уилсонов. Она, должно быть, заметила в окне Янга, так как помахала рукой. Янг секунду колебался, а затем, решив, что будет лучше, если он ей ответит, сделал то же самоё. Вскоре белый шлюп развернулся в сторону пролива, и на его борту Янг увидел отливающие золотом буквы. Издалека они были настолько малы, что он, как ни напрягал зрение, прочитать название шлюпа так и не сумел. Янг нахмурился: он неожиданно вспомнил надписи, сделанные Уилсоном на оборотной стороне фотографии. «Ну, конечно же то были названия судов! – осенило его. – Как же это я раньше не догадался!»

Звук, раздавшийся у него за спиной, заставил его обернуться. В комнате стояла Элизабет и как-то странно на него смотрела.

– Ну вот, и ты туда же! – недовольно воскликнула она. – И что вам дался этот ребенок!

Янг глянул в окно, но маленький белый шлюп уже скрылся из виду.

– А что мне было делать? – смеясь, спросил он. – Она же мне первая помахала. Должен же Ларри Уилсон отвечать на ее приветствия. Разве не так?

В ответ миссис Уилсон даже не улыбнулась.

– Хотелось бы знать, что она там делает в такую рань, – сказала она.

– Думаю, просто решила покататься, – ответил Янг и тут же сменил тему разговора: – Скажи мне, где тот бумажник?

– Что?

– Бумажник, – повторил он. – Бумажник твоего мужа. Он был со мной в госпитале. В нем лежали ключи Ларри и кое-что еще. Куда он подевался?

– Дорогой, он лежит в верхнем ящике туалетного столика, – ответила Элизабет. – А что...

Янг прошел мимо нее и, подойдя к столику, выдвинул верхний ящик. Забрав из него бумажник из свиной кожи, он сел на кровать и стал в нем копаться. Элизабет присела рядом.

– Дорогой, что случилось? – взволнованно спросила она. – Что ты хочешь найти?

– Меня вдруг осенило, – ответил Янг и достал из бумажника фотографию рыжеволосой девушки. – Как ее зовут?

– А ты что, не знаешь? – удивленно спросила женщина. – Ты же сам называл ее Зайчиком.

– Разве это имя?

– Нет, конечно. На самом деле ее зовут Бонита, – с неприязнью в голосе ответила Элизабет. – По-моему, это название какой-то рыбы.

– Ты путаешь. Рыба не бонита, а бонито, – улыбаясь, поправил ее Янг. – Так, значит, ее имя Бонита. А как дальше?

Задав этот вопрос, он тут же вспомнил, как накануне утром в разговоре с Элизабет доктор Хеншо назвал девушку «эта Декер». Но Янг не хотел, чтобы миссис Уилсон знала о подслушанном им разговоре, и поэтому промолчал.

– Бонита Декер, – ответила Элизабет. – Дорогой, а что это ты вдруг ею так заинтересовался?

– Черт подери! – раздраженно воскликнул Янг. – Ведь я же Ларри Уилсон и обязан знать имя и фамилию своей подружки. Так что к моим вопросам относись более спокойно. А в данный момент меня интересует только этот снимок. Посмотри!

Он отделил листок плотной бумаги от фотографии.

– Это я обнаружил в госпитале, – с гордостью сказал Янг. – Потом, правда, об этом совсем забыл. Так какое название у шлюпа Бониты Декер?

– Ну, она назвала его «Мистраль», – ответила Элизабет. – Но при чем...

Янг показал ей обратную сторону фотографии, и миссис Уилсон, подавшись вперед, впилась глазами в расположенные столбиком надписи:

«Шутйнг Стар, м., 28, Н.Й. Алоха, шл.,42, Ньюп. Марбет, м., 32, Н.И. Шантимэн, к., 32, Джекс. Элис К, шх., 40, Чарльстон. Босан Берд, шл., 25, Н.Й. Эстрелла, м.,26, Уилм».

– Почему-то в этом списке такого названия судна нет, – сделав глубокий вдох, произнес Янг. – Никакого «Мистраля» в нем не значится. Так что догадка моя не оправдалась. Хотя, если вдуматься, это еще ничего не означает.

Элизабет взглянула на него.

– Не понимаю, дорогой, – сказала она. – О чем это ты?

– Это – явно список названий судов, – ответил Янг. – С их краткими характеристиками. Вот, смотри. «Шутинг Стар», моторный катер, длиною в двадцать восемь футов, из Нью-Йорка. «Алоха», шлюп, сорок два фута, из Ньюпорта. И так далее. Буква "к", как я понимаю, означает кеч, «шх» – шхуна, «Джекс» – Джексонсвилль, а «Уилм» – Уилмингтон. Так что здесь все четко обозначено. Только вот вопрос: для чего Ларри составил этот список? Здесь непременно должна быть какая-то связь. Лейтенант сдвинул брови и задумался.

– Как я понял с твоих слов, Ларри чуть не все прошлое лето провел на паруснике своей подружки. Это так?

– Да, конечно же! – воскликнула Элизабет. – Я тогда чуть с ума не сошла. Ладно бы связался с какой-нибудь женщиной, а то с этой мерзкой девицей! Неужто на ее шлюп позарился?

Янг внимательно посмотрел на миссис Уилсон. Ему очень не хотелось обижать несчастную женщину, но он все же спросил ее:

– Это правда, что после того, как у него не пошли дела в Вашингтоне, ты от него отвернулась?

Лицо Элизабет мгновенно покраснело.

– Я просто не хотела, чтобы кто-то подумал, будто у меня те же политические взгляды, что и у него, – ответила она. – Зачем ему было нужно, публично выставлять себя дураком? Ведь Ларри денно и нощно пропадал на каких-то сходках...

– Ну, может быть, он не такой дурак, как тебе казалось, – заметил Янг.

– Что ты хочешь этим сказать? – настороженно спросила миссис Уилсон.

– Все же есть здесь какая-то связь, – ответил лейтенант. – Твоего мужа выгнали из министерства военно-морского флота по подозрению в подрывной деятельности. После этого он сразу же занялся конструированием парусника для Бониты Декер, его постройкой, а потом плавал на нем. Он не говорил, зачем ему это было нужно?

Элизабет Уилсон пожала плечами:

– Да, Ларри говорил мне... Не помню точно. Вроде того, что ему надо построить самую лучшую яхту. И для него это, мол, будет только началом. Он сказал, что сконструированная и построенная им красавица будет самой быстроходной и выиграет не одну гонку. Таким образом Ларри надеялся создать себе репутацию первоклассного конструктора

– Он нуждался в деньгах? Женщина в ответ помотала головой.

– Боже, ну конечно же нет! – воскликнула она. – Слава богу, деньги у него были. И много. Только из-за них я его... еще как-то терпела.

– Ты хочешь сказать, что он за место в министерстве мог бы не держаться?

Миссис Уилсон вновь помотала головой.

– Нет, – ответила она. – На службу в министерство военно-морского флота Ларри поступил во время войны. Там ему нравилось. Во всяком случае, так он говорил. Он считал, что недостойно настоящему мужику сидеть на деньгах и нигде не работать. Я верила ему. А почему, собственно, я не должна была ему верить? Сомнения в отношении Ларри закрались у меня еще до его увольнения. Понимаешь, ему то и дело звонили какие-то люди, он среди ночи срывался и уходил из дому. Я не хотела отворачиваться от него, как это бы сделали другие... Но он во мне не нуждался. Ему нужна была только эта девица.

– Помилуй, она ведь еще совсем ребенок, – удивился Янг. Элизабет рассмеялась.

– Дорогой, она не так уж и молода, – возразила женщина. – Бонита Декер прошлой весной окончила колледж. Сказать по правде, мне ее даже жалко. Она – ребенок из очень богатой семьи и очень избалованный. К тому же придерживается самых крайних политических убеждений. Плохо влиять на Ларри эта Декер начала еще с пеленок. Когда они были детьми, она его ни на шаг от себя не отпускала. А он был на шесть лет старше ее. Господи, сколько же я о них наслышалась! Несчастная, она даже не подозревает, во что сама вляпалась!

– Ну, в отношении нее все понятно, – кивнул Янг, – а вот вопрос о том, что задумал твой муж, остается открытым. Кстати, что за парусник стоит у причала?

– Это «Амберджек», яхта Ларри, – ответила Элизабет. Янг снова глянул в список.

– Здесь такого названия тоже нет, – сказал он. – Тут значатся семь судов, а список с их названиями ему было важно почему-то держать при себе. Да еще так хитро спрятанным. Невольно возникает вопрос: почему? И тут не следует забывать, что Ларри вернулся домой, чтобы потом сбежать.

Элизабет выглядела явно удивленной.

– Да, но при чем здесь...

– Почему он вернулся? – прервав ее, спросил Янг. – Почему он подверг себя риску? Почему он хотел, чтобы ты его спрятала? И вообще, почему он решил показаться тебе на глаза? Учти, что Ларри, чтобы выдать себя за погибшего, пошел на убийство. Так зачем ему потребовалось, чтобы ты знала, что он жив?

– Он хотел удостовериться, соглашусь ли я заявить в полиции, что погибший в автомобильной катастрофе мой муж – или не мой.

– Если бы я сгорел в машине, как он и планировал, то тебя при идентификации моего трупа тут же вывернуло бы наизнанку. Увидев на моей обгоревшей руке его часы, ты бы заявила, что это твой муж, Лоренс Уилсон. Так что ему появляться здесь не следовало бы. Мне начинает казаться, что он вернулся совсем по другой причине. Скорее всего, Ларри намеревался дождаться какого-нибудь судна и на нем покинуть страну. А пока ему надо было где-то затаиться. Точно знать, когда придет корабль, невозможно: маленькие суда график прибытия редко соблюдают. Из-за шторма на море они могут торчать в каком-нибудь порту неделю и больше.

Янг замолк и уже в который раз пробежал глазами список. Маленькие, не вызывающие никаких подозрений суденышки, плавно скользящие вдоль берега, глядя на оборотную сторону снимка, размышлял он. И каждое из них выполняет, надо полагать, чей-то тайный заказ. Но это пока лишь догадка, и ничего больше.

– Черт возьми! – неожиданно воскликнул лейтенант. – Как жаль, что мне никогда...

Не закончив фразы, он замолк. Сидевшая рядом с ним на кровати миссис Уилсон не проронила ни слова.

– Элизабет, мы должны... – после долгих раздумий начал Янг, но женщина прервала его.

– Что мы должны? – настороженно спросила она.

– Сообщить об этом в ФБР, – не глядя на нее, ответил Янг.

– Дорогой, ты что, с ума спятил? – ласково спросила миссис Уилсон.

– Послушай, ведь нам неизвестно, сколько их всего! – воскликнул он. – Я имею в виду, парусников. Уверен, что больше семи. Наверняка Ларри записал только те, которые появятся здесь в ближайшее время. Ведь яхт, которые этим занимаются, может быть сотни!

– Прекрати! – крикнула Элизабет и, поднявшись с кровати, гневно посмотрела на Янга. – По-моему, с проявлением патриотических чувств ты немного припозднился. Или ты, лейтенант Янг, так не считаешь?

– Да, но мы не можем допустить...

– Не можем? – выкрикнула женщина и, прежде чем Янг успел сообразить, что она собралась сделать, выхватила из его рук снимок и разорвала его пополам.

Лейтенант поднялся на ноги и, желая отнять у нее половинки фотографии, попытался схватить ее за руку. Но миссис Уилсон ловко увернулась от него и при этом сильно ударила его локтем в грудь. У Янга от внезапной боли перехватило дыхание. Он ойкнул и плюхнулся на кровать, и его тут же затошнило. А миссис Уилсон тем временем выбежала из комнаты. Вскоре он услышал, как в ванной, расположенной в конце коридора, из туалетного бачка с шумом полилась вода.

– Дорогой, прости меня, – вернувшись к Янгу, сказала Элизабет. – Я не хотела причинить тебе боль, но эта твоя дурацкая совесть...

– Ничего. Все нормально, – с трудом выговорил он. – Все нормально, Элизабет.

– Так что ты не собираешься... – начала миссис Уилсон, но, услышав на улице шум, прервалась на полуслове.

Было слышно, как внизу под окном открылась дверца автомобиля, а затем с громким стуком захлопнулась. В порыве возбуждения они даже не услышали, как к дому подъехала легковая машина. В глазах миссис Уилсон застыл неподдельный ужас, и Янг знал почему: доктор Хеншо должен был приехать только завтра и ближе к вечеру. Женщина схватила лейтенанта за руку и, дрожа от страха, вместе с ним подошла к окну. Выглянув на улицу, они увидели перед домом длинный черного цвета «паккард»-седан. Автомобиль, еще довоенного выпуска, стоял на гравиевой дорожке. Старая, впечатляющей внешности дама, опираясь на трость, в этот момент поднималась по ступенькам крыльца.

Пока миссис Уилсон и Янг с испугом смотрели друг на друга, старушка успела трижды громко ударить в дверь висевшим на ней тяжелым кольцом. Затем, опершись на трость, дама подняла голову. Лейтенант и Элизабет тотчас отпрянули от окна, так что та их заметить не успела.

– О боже! – прошептала Элизабет и вцепилась в Янга обеими руками. – Это же миссис Парр! Что ей здесь нужно? Дорогой, как же нам быть? Что теперь делать?

Увидев на ее лице ужас, Янг вновь подумал о том, как много у них общего. Страх, который они оба испытывали, он – от службы на флоте, а она – ото всего, что сейчас происходило, сближал их. Лейтенант видел в этой женщине родственную душу и не мог не проникнуться к ней симпатией. В этот момент ему больше всего хотелось помочь ей.

Элизабет так цепко держалась за Янга, что освободиться от нее можно было только применив силу. Он положил руки ей на бедра и осторожно отодвинул ее от себя.

– Не бойся, Лиз, – сказал Янг. – Не надо так волноваться. Миссис Уилсон посмотрела на него ничего не видящими глазами.

– Кто она такая? – спросил он. – Как мне к ней обращаться?

Снизу вновь донесся нетерпеливый стук в дверь, и женщина в руках лейтенанта вздрогнула.

– Но ты не сможешь... – упавшим голосом начала она и замолкла.

– Черт возьми, зачем же тогда вы меня забрали? – прошептал Янг. – Вытри, дорогая моя, свой нос и изобрази на лице улыбку! Быстренько объясни мне, как я должен разговаривать с этим антиквариатом? Эта бабка ваша родственница или друг семьи?

– Миссис Парр... – нерешительно произнесла Элизабет и, отпустив Янга, рукавом халата вытерла себе рот. – Она – твоя... то есть Ларри...

– Моя, моя, – перебил ее Янг. – Не забывай, что я и есть Ларри.

– Она твоя тетка. Правда, не родная. У старухи с Уилсона-ми родственные связи, а вот какие, точно не знаю. Но ты называй ее «тетя Молли». Я же буду обращаться к ней как к миссис Парр. Если она, конечно, позволит мне хоть слово вставить. Понимаешь, родня Ларри меня ненавидит, так как считает, что во всех его бедах виновата я. Не знаю, зачем она сюда вдруг приперлась.

Снизу вновь послышался громкий удар в дверь.

– Да прекрати ты стучать, ведьма старая! – вырвалось у Элизабет.

– А где служанка? – спросил Янг. – Почему она не открывает дверь?

– Кто? А, Беверли. Так она приходит всего-то раз в неделю. Не могу выносить в своем доме родственников Ларри. Я не знаю, как мне с ними... Они смотрят на меня как на нищенку из южного...

– Дорогая, прибереги свою ненависть до лучших времен, – прервал ее Янг. – А сейчас эта старушка для тебя миссис Парр. Миссис Парр, солнышко мое!

Элизабет провела языком по пересохшим от волнения губам.

– Хорошо. Так вот, живет она в местечке под названием Лорел-Хилл. Это вверх по реке. Туда меня однажды возил Ларри... то есть ты, на своем «Амберджеке». Там есть музей античного искусства, и все считают его просто чудом. Но мне он показался обычной лавкой старьевщика. Только не вздумай заводить о нем разговор, а то она до обеда не уедет.

Женщина повернулась и посмотрела на себя в зеркало.

– Боже, на кого же я похожа! – воскликнула она. – Эта ведьма подумает, что я всегда так выгляжу.

Пока Элизабет приводила в порядок волосы, Янг улегся в постель.

– Да не обращай на это внимания, – сказал лейтенант. – Лучше спустись вниз и открой дверь. А то эта старушка, чего доброго, начнет колотить своей тростью. Слава богу, что она не взяла с собой топор. Элизабет?

Она была уже в дверях, но, услышав оклик, обернулась.

– Что? – спросила миссис Уилсон.

– Выше подбородок, как говорят англичане. Не сдавай ни корабль, ни команду.

Женщина с трудом улыбнулась.

– Милый, ты просто чудо! – воскликнула она. – Я уже в полном порядке.

Если бы так, глядя ей в след, подумал Янг и скептически поморщился. Положив голову на подушку, он расправил на себе одеяло и стал ждать. Первое, что пришло ему в голову, так это то, что неплохо было бы закрыть на окне жалюзи. Это не только бы создало в комнате атмосферу больничной палаты, но и убавило бы в ней света. Увы, закрывать жалюзи было поздно: снизу до него уже доносились женские голоса. Когда женщины питают взаимную ненависть, то при встрече друг с другом они становятся необычайно милы и тараторят так, что себя абсолютно не слышат.

Янг вздрогнул, когда по лестнице, устланной ковром, застучала тяжелая трость, а затем раздался почти что мужской голос:

– ...За такое раннее вторжение, но я перед выездом не посмотрела на часы. А ты, моя дорогая, как я вижу, только что встала.

– Ларри будет рад вас увидеть, миссис Парр, – ответила Элизабет. – Бедному мальчику так наскучило лежать в постели, что разговор с вами ему пойдет на пользу.

Услышав это, Янг ухмыльнулся, а потом, увидев в дверном проеме двух женщин, весь напрягся. «Ну, лейтенант, не забывай, что ты – Ларри Уилсон, – сказал он себе. – Теперь ты – Ларри Уилсон».

Стараясь не опираться на трость и при этом не захромать, миссис Парр, задержав дыхание, вплыла в комнату. Это была впечатляющего вида старуха, огромная и экипированная так, как и полагается для нанесения визитов: в шляпке, перчатках, легком летнем пальто и в платье с мелкими цветочками, в котором, кажется, ходят все состоятельные пожилые дамы.

Увидев лежащего в кровати Янга, она прыснула от смеха.

– Ну, Лоренс, они и в самом деле оформили тебя под деревенский окорок, – сказала миссис Парр. – Бонита рассказала...

– О, это она вам рассказала обо мне? – шепотом произнес он.

– Вообще-то я должна была об этом молчать, – ответила визитерша, и, как ни странно, в ее голосе совсем не чувствовалось ни сострадания к пострадавшему в катастрофе племяннику, ни жалости. – Элизабет, дорогая, подай-ка мне вон тот стул. Помню, как я говорила матери этого мальчика за месяц до его рождения: «Если хочешь иметь, по крайней мере, еще одного ребенка, то подумай, что сделать с этой проклятой лестницей». Никогда не думала, что ее ступеньки доставят мне столько хлопот. Да, никто с годами моложе не становится. А может быть, это даже к лучшему. Молодежь вечно создает себе проблемы.

Поблагодарив Элизабет за принесенный ею стул, миссис Парр села на него и посмотрела на жену племянника.

– А теперь, дорогая, не могла бы ты принести мне чашечку кофе? – сказала она. – Надеюсь, это тебя не сильно затруднит? И если вы еще не успели позавтракать, то...

– О, мы уже позавтракали, миссис Парр, – поспешно ответила миссис Уилсон, у которой от злости лицо мгновенно покраснело. – Но кофе, думаю, остался.

Элизабет с тревогой в глазах посмотрела на Янга.

– Это займет у меня не больше минуты, – неуверенно сообщила она.

– Мне так неудобно, что я тебя обременяю.

– О, что вы, миссис Парр, для меня это только в удовольствие, – ответила миссис Уилсон, и в ее голосе Янг уловил нотки отчаяния.

– Дорогая, раз уж ты идешь на кухню, то принеси и мне чашечку, пожалуйста, – попросил он.

Элизабет скрылась за дверью, а Янг, переведя взгляд на старуху, увидел, что та утирает большим носовым платком свое морщинистое, но аккуратно подкрашенное лицо. С уходом миссис Уилсон он сразу же почувствовал себя перед своей «тетей» голым и совсем беспомощным. И это несмотря на то, что лежал под одеялом и с забинтованным лицом. Он многого не знал, а старушка, даже того не желая, могла расставить ему такие капканы...

– А я эту комнату хорошо помню, – оглядываясь по сторонам, проговорила миссис Парр. – Это была твоя детская. Не так ли?

Ответить Янг ей так и не успел, поскольку старушка тут же впилась в него взглядом и гневно спросила:

– Лоренс, что за глупые игры вы затеяли? Если ты и эта рыжеволосая дочка Мод Декер полагаете, что вы в моем почтенном возрасте втянули меня в романтическую историю, то глубоко ошибаетесь. Я, мой мальчик, всегда была против твоего брака. Правда, у тебя симпатичная жена, да только она целый день ходит по дому или в халате, или в ночной рубашке. Ты мог бы найти себе кого-нибудь поприличнее, но ты этого не сделал. Скажу прямо: я не разделяю современных взглядов на брак. В мое время мужчины были более самостоятельны. Так что не обольщайся – я за спиной твоей жены устраивать для тебя тайные свидания не собираюсь!

– А я, тетя Молли, на это и не рассчитывал, – ответил Янг.

– А вот твоя подружка, черт возьми, рассчитывает. Она просила меня помочь устроить вам встречу. Боже, это мне, в моем-то возрасте передавать любовные записочки! Нет, все-таки кто-то должен отшлепать этого ребенка по попке! И тебя, молодой человек, тоже! Не знаю, почему я все время называю ее ребенком. В ее годы я была уже в браке, ухаживала за мужем, тремя детьми и сворой собак. И как ни странно, меньше всего хлопот мне доставляли собаки. Из всех моих домочадцев они обладали наилучшими манерами. И несмотря на все это, никто и никогда не видел, чтобы я ходила по дому в коротких штанишках и с огромным носовым платком! Я уже сказала Боните, а сейчас говорю тебе: не впутывайте меня в ваши любовные шашни. Хотя вас, я полагаю, это не остановит. Я слышала, что у тебя с женой все прошлое лето прошло в скандалах. Запомни: сочувствия ты от меня никогда не дождешься. В мои времена если и решались на любовные интрижки, то, по крайней мере, старались это делать втайне... Девочка, сказала я Боните, не приходи ко мне плакаться. На что ты надеялась, связавшись с женатым мужчиной? Если хочешь, чтобы он получал от тебя послания, то передавай их сама. Девочка моя, я что, похожа на Купидона? Твой возлюбленный пострадал в аварии, и теперь его жена за ним ухаживает. Так и должно быть. Я ни за что не передам ему, чтобы он, когда окончательно поправится, подал условный сигнал, что ждет тебя в вашем укромном месте. Да-да, так и сказала. Я настоятельно посоветовала ей не устраивать спектаклей и не проплывать дважды в день под твоими окнами. Лоренс?

– Да, тетя Молли, – отозвался Дэвид Янг.

– Я не прислушиваюсь к разговорам соседей, но кто-то сказал мне, что ты связался с коммунистами. Это правда?

– Нет, тетя Молли.

– Вот и прекрасно. Рада это слышать... А, вот и ты, моя дорогая. Нет-нет, мне все же не следовало бы тебя так утруждать.

Миссис Парр критическим взглядом окинула вошедшую с подносом Элизабет.

– Дорогая, какой на тебе красивый халат, – сказала она. – Вот только жаль, что его рукав испачкан помадой. И прическа твоя мне очень нравится. Я считаю, что современные короткие стрижки женщину никак не украшают. В мое время длинные волосы были предметом гордости...

Глава 7

Чтобы проехать по круговой дорожке, изначально предназначенной для конных экипажей, длинный «паккард» дал задний ход, а затем, шурша гравием, скрылся за углом дома. Янг отошел от окна.

– Тетя Молли всегда сама водит этого монстра? – спросил он.

– Нет, – ответила Элизабет и повернулась лицом к Янгу. – Как говорил Ларри, перед войной у нее был водитель. Когда того призвали в армию, ей потребовался инструктор. Старухе так понравилось водить машину, что о новом шофере она даже и не помышляла. Дорогой, что ей от тебя было нужно? Что она тебе сказала?

Разговор с миссис Парр утомил лейтенанта, и он, перед тем как ответить, положил голову на подушку.

– Она фактически передала мне просьбу Бониты Декер, хотя делать этого вроде бы не собиралась. Роман племянника с этой девушкой она осуждает, но, как я понял, не настолько, чтобы ночами из-за него не спать. Девушка, судя по всему, в отношении Ларри надежды еще не потеряла. Бонита хочет со мной встретиться и намерена дважды в день, утром и вечером, подплывать мимо дома в надежде, что я подам ей сигнал. Тот самый сигнал, который обычно подавал ей твой муж. Он будет означать, что я в этот день улизну из дому и буду ждать ее в обычном месте.

– Сигнал? – удивилась миссис Уилсон. – Какой такой сигнал? И в каком это месте они встречались?

– Откуда я могу знать? Мне не известен ни их сигнал, ни место встречи, ни время. Я подозреваю, что они встречались в одно и то же время, поскольку миссис Парр о нем не обмолвилась. А у тебя на этот счет никаких соображений нет? Может быть, ты заметила, когда Ларри неожиданно срывался с места и тут же уходил из дому?

– Нет, – мотнув головой, ответила женщина. – Все прошлое лето я старалась не обращать на него внимания. Я же не могла подумать, что они...

– Ладно. Похоже, что у них был серьезный роман. Ну надо же, условный сигнал и тайное место встречи! Жалко, что я... Впрочем, это не так уж и важно. Главное, что я должен с ней встретиться. В противном случае наш обман раскроется. Возможно, что мне удастся затуманить мозги этой старой даме, которая виделась с Ларри всего раз в год, и все у нее выведать. Беда в том, что мне появляться перед Бонитой с замотанным бинтами лицом, а тем более без них никак нельзя. С другой стороны, девушка с такими ярко-рыжими волосами долго ждать не будет – не тот характер. Не получив от меня сигнала, она потеряет терпение. В конце концов она заявится сюда сама или кого-то подошлет. Слушай, Элизабет, я думаю, что надо позвать Хеншо и устроить военный совет. И с этим делом надо бы поспешить. Иначе все наши планы рухнут. По-моему, сейчас самое время направить Ларри Уилсона на выздоровление в Нассау, или на операцию в клинику Майо, или куда-нибудь еще. Нам надо сделать так, чтобы все считали. Что Ларри Уилсон жив. Так что давай зашлем его отсюда куда-нибудь подальше и как можно скорее.

Элизабет тем временем с озабоченным видом смотрелась в зеркало.

– Хорошо, дорогой, – ответила она. – А нельзя с этим немного повременить? Боб обещался прийти сегодня ближе к вечеру.

– Я думаю, что можно, – согласился Янг.

Он не мог объяснить ей, почему с этим медлить нельзя. У него было ощущение, что он стоит на тонущем корабле и счет уже идет на секунды.

– Элизабет, – решительно обратился к ней Янг, уже зная, каким должен быть его следующий шаг.

Миссис Уилсон посмотрела на него через плечо, явно удивленная тоном его голоса.

– Что, дорогой? – настороженно спросила она.

– Револьвер. Он у тебя при себе?

– Что? – переспросила Элизабет, хотя она прекрасно поняла, что сказал лейтенант.

– Револьвер, из которого ты убила Ларри. Он у тебя или ты от него избавилась?

– Дорогой, зачем мне нужно было от него избавляться? Этот вопрос мы с Бобом уже обсудили. Так что револьвер у меня. Дело в том, что многие знают о его наличии, и, если он вдруг исчезнет, это может вызвать ненужные подозрения. Боб мне все подробно объяснил и... А что такое? Почему ты вдруг о нем спросил?

– Он мне нужен, – ответил Янг. Женщина быстро повернулась:

– Но, дорогой...

– Дай мне его, – тихо попросил он. – Сейчас.

– Но...

– Вас двое, – прервал ее Янг. – Ты и Боб. Мало ли что взбредет ему в голову. Вдруг он решит избавиться от меня. Извини за откровенность, но мне не хотелось бы разделить участь Ларри Уилсона.

Женщина как-то странно на него посмотрела. Однако негодования, к которому Янг был готов, во взгляде ее он не заметил. Он думал, что просьба отдать ему револьвер вызовет в ней бурю ярости. Лицо Элизабет вытянулось, губы напряглись, и ему показалось, что она сейчас заплачет. Но этого не случилось. Миссис Уилсон резко развернулась и вышла из комнаты. Не прошло и минуты, как она вернулась и, подойдя к кровати, молча положила на одеяло никелированный автоматический кольт и коробку с патронами. Янг проверил его обойму – она оказалась полной – и сунул револьвер под подушку. Коробку с патронами он положил в стоявшую рядом с кроватью тумбочку.

– Спасибо, Элизабет, – мрачно произнес Янг.

– Не стоит, дорогой, – напряженным голосом ответила женщина. – А почему, собственно говоря, ты должен... нам верить. С твоей стороны это не больше чем элементарная предосторожность.

И прежде чем она успела отвернуться, лейтенант заметил в ее глазах слезы.

– Элизабет...

– Что? – не оборачиваясь, спросила миссис Уилсон.

– Прости.

– Не стоит извиняться, дорогой. Я же... убийца. Я застрелила одного человека, своего мужа, и это может у меня войти в привычку. Естественно, что на меня полагаться нельзя... Боже, и когда же я перестану реветь!

Она всхлипнула, вытерла рукавом заплаканные глаза и посмотрела на мокрое пятно, оставленное на халате. Оно ей явно что-то напомнило. Затем женщина взглянула на себя в зеркало и провела руками по голове.

– Милый, а что с моими волосами? – легко сменив тему разговора, спросила она. – Интересно, на что намекала эта старая курица? По-моему, они нормально смотрятся. Их конечно же надо немного уложить, а так выглядят они великолепно.

– Не волнуйся, у тебя на голове и впрямь все в порядке, – поддержал ее Янг.

Ему было неловко: лейтенант понимал, что, продемонстрировав Элизабет свое недоверие, он тем самым оскорбил ее.

– Правда, с такой прической ты похожа на побирушку, – неожиданно для себя добавил он.

Вздрогнув, миссис Уилсон обернулась. Глаза ее гневно засверкали.

– Дорогой, – угрожающим тоном начала она, – дорогой, и ты надо мной издеваешься? Хватит! Этого я натерпелась от своего мужа и его родни! Оставьте меня в покое! Я что, вам всем жизнь испортила?

Женщина тут же взяла себя в руки и, повернувшись лицом к зеркалу, провела рукой по шее.

– По-моему, волосы у меня немного длинноваты, – уже спокойным голосом сказала она. – Как ты считаешь?

– Элизабет, – смущенно произнес Янг, – я не знаю.

– Боже мой! – выдохнула миссис Уилсон. – Только что ты назвал меня убийцей и побирушкой. Ты боишься, что я тебя отравлю. Тебе не нравится, как я выгляжу! А сейчас ты изображаешь из себя застенчивого мальчика.

– Да, они у тебя немного длинноваты, – согласился Янг. Ты их либо укороти, либо причешись как-то по-другому.

– Странно, – мгновенно просветлев, произнесла миссис Уилсон. – Я сейчас вспомнила маму. Она говорила, что в годы ее молодости коротко стриглись только распущенные девицы. А сейчас, если у тебя очень длинные волосы, все принимают тебя за проститутку. Ну, что еще?

– Что?

– Ну, что тебе еще во мне не нравится? У тебя же сейчас такой критический настрой, – низким, натянутым голосом произнесла она.

Янг немного помолчал, но, поняв, что отступать некуда, отважился говорить дальше.

– Да. Мне не нравятся твои ногти, – сказал он.

– А что с ними? – спросила миссис Уилсон и посмотрела на свои руки. – Они чистые. А, ты имеешь в виду лак... В таком случае у тебя должны быть претензии и к моему халату... А также к дому. В нем же такой бардак! Интересно! Передо мной сидит мужик в мятой пижаме, с недельной щетиной на морде и обзывает неряхой женщину только за то, что у той на халате пятно! Ну, знаешь...

Элизабет глубоко вздохнула и, посмотрев на себя в зеркало, недовольно поморщилась.

– Дорогой, – нежно произнесла она, – возьми меня с собой.

Янг поначалу не понял, поскольку ему показалось, что она разговаривает сама с собой. Он удивленно посмотрел на нее. Подойдя к кровати, Элизабет неожиданно опустилась на колени и обеими руками крепко сжала руку лейтенанта.

– Дэвид, забери меня с собой, – попросила она. – Я здесь больше не выдержу. Пожалуйста, увези меня отсюда!

– Но...

– Я не буду тебе в тягость, – прошептала Элизабет. – Мы будем жить с тобой как мистер и миссис Уилсон. Слышишь? Мне все равно, куда мы поедем. Наш отъезд не привлечет внимания. Вот только эта девчонка Декер может что-то заподозрить. А что она сможет сделать? Разве что взбесится. Я тебя вылечу. Все подумают, что у нас что-то вроде второго медового месяца. Будто бы я простила измену и снова приняла тебя. А ты, поняв, что семья дороже любовницы, признал свою ошибку и раскаялся.

– Элизабет...

Женщина, грациозно извиваясь, медленно поднялась с колен.

– Подумай об этом, дорогой, – уже не так страстно произнесла она. – Учти, что у меня есть деньги. У нас с Ларри в банке совместный счет, а доверенность, которую он на меня оформил, еще действительна. Он сделал ее перед тем, как его направили на Тихий океан. Там у них с кораблями были какие-то проблемы.

– Я ни до одного цента этого ублюдка не дотронусь.

– Ну и дурачок, – улыбаясь, сказала миссис Уилсон. – Ты взял его имя, живешь в его доме, кормишься за его счет, целуешь его жену. С какой это стати ты так щепетильно относишься к его деньгам? Они-то ему теперь не нужны. Ведь так же?

Янг посмотрел на Элизабет. Та с нетерпением ждала его реакции. В мягком, льющемся из окна свете она выглядела совсем молодой и очень красивой. Неожиданно лейтенант почувствовал, что для него миссис Уилсон – самый близкий человек. В его жизни это была единственная женщина, которую он прекрасно понимал. Он знал, чего она страшится, знал, что может заставить ее рассмеяться или, наоборот, заплакать. И она в свою очередь, судя по всему, хорошо разбиралась в нем. Трагический случай свел их вместе, и хотя он пока не доверял ей до конца, но за все минувшие годы она показалась ему сейчас единственным человеком, с которым ему было очень легко.

«Ну а как могут складываться наши дальнейшие отношения? – подумал Янг. – Да, из нас может получиться отличная пара. А почему? Потому что мы идеально подходим друг другу? Или из-за того, что слишком многое знаем друг о друге?»

«В любом случае ссориться мы не будем, – решил он. – Ни я, ни она высоких требований предъявлять друг к другу не станем, а в спорах всегда пойдем на компромисс. Мы же отдаем себе отчет, в какой сложной ситуации оказались и что нам грозит».

Ничего себе получится семейка, усмехнулся про себя Янг. Жена – молодая, красивая, но убийца, а муж – бравый офицер военно-морского флота, но... Даже мысленно он не решился назвать себя этим страшным словом.

Янг взглянул на стоявшую рядом с ним женщину и подумал:

«А почему бы и нет?»

– Ну что ж, черт побери, я согласен, – сказал он. Миссис Уилсон кивнула и деловито предупредила:

– Когда придет Боб, ты ему о нашем решении не говори. Он... это просто не поймет.

Щеки ее порозовели, и Янг все понял: доктор Хеншо, этот лысый и немолодой уже субъект, может устроить сцену ревности. Лейтенант смотрел на Элизабет, и сердце его сжималось от жалости. Бедная девочка, как же одиноко она должна была чувствовать себя с этим старым козлом! Мысль о том, что миссис Уилсон уедет с ним, становилась для Янга все приятнее.

– Ты даже не знаешь, как я выгляжу, – заметил Янг. – Ты никогда не видела моего лица.

– Оно мне непременно понравится, – ответила женщина и улыбнулась. – Если же нет, то я всегда смогу закрыть глаза. Вот так. Она наклонилась и страстно поцеловала его в губы.

Глава 8

Крики начинали его бесить. Его корабль с минуты на минуту должна была поглотить морская пучина. Он снова оказался на грани гибели и мучительно пытался сообразить, как поступить. Парень, в ужасе метавшийся по палубе, был ранен и истошно орал. «Он что, надеется на чью-то помощь? – зло ощерился Янг. – Ведь в такой предсмертной сумятице каждый думает только о собственной шкуре. Лучше бы ты, парень, закрыл свою поганую пасть».

Затем, как и всегда в таких случаях, он увидел себя уже качающимся на волнах. Рот его полон дизельного топлива, а обожженные руки в соленой воде нестерпимо болят. Огромный крейсер, с уже осевшей кормой, упрямо движется за ним, грозя увлечь его вместе с собой на дно. На корабле то и дело гремят взрывы, в небо взмывают длинные языки пламени.

Наконец судно скрывается под водой, но крики, так бесившие Янга, все еще продолжаются. Только спустя некоторое время лейтенант понял, что это кричит он сам, и большим усилием воли заставил себя проснуться.

Весь залитый потом, Янг неподвижно лежал на кровати и ждал, когда успокоится его безумно колотившееся в груди сердце. Вспыхнувший под потолком свет буквально ослепил его – глаза он открыл инстинктивно, услышав легкий щелчок. При звуке приближающихся шагов лейтенант тотчас вспомнил про револьвер и сунул под подушку руку. Но прежде, чем он успел его достать, над его кроватью склонилась миссис Уилсон. Увидев ее, он понял, что ему ничто не грозит, и тут же успокоился.

– Дорогой, в чем дело? – встревоженно спросила она. – Что случилось?

– Прости, Элизабет, – извинился Янг, испытывая неловкость за то, что своими криками разбудил ее. – Мне приснился страшный сон. Он мне то и дело снится. Решив быть со мной, ты не знаешь, на что себя обрекла.

Заметив, что женщина на него уже не смотрит, он замолчал. Подперев руками голову, она стояла перед его кроватью на коленях и всхлипывала.

– Элизабет! – потрясенный увиденным, воскликнул лейтенант.

Ему стало страшно жалко миссис Уилсон, и он нежно провел рукой по ее волосам. Женщина затряслась в беззвучных рыданиях.

– Дорогой, со мной все в порядке, – поняв, что Янг сильно встревожен, пробормотала она, тряхнув головой. – Я... вовсе не плачу. Просто у меня перехватило дыхание, когда взбежала... летела к тебе по этой дурацкой лестнице!

Янг не смог удержаться от смеха. Ему было очень приятно узнать, что есть на свете человек, который о нем беспокоится. Он взглянул на стоявшие на столике электронные часы. Они показывали четверть второго ночи.

– А что ты делала в холле? – поинтересовался Янг. Это был глупый вопрос, и он задал его, не подумав. Миссис Уилсон неожиданно замерла, и Янг, почувствовав, как она напряглась, убрал с ее головы руку.

– Что я там делала? – не отнимая от лица рук, переспросила Элизабет. – Я никак не могла заснуть и вышла... – Она замолчала, а потом быстро закончила: – Чтобы выпить. Боб прописал мне снотворное, а оно уже все вышло. А вот от крепких напитков я иногда...

Женщина замолкла. Они некоторое время смотрели друга на друга, а потом Янг взял ее голову обеими руками и повернул лицом к свету. Элизабет отвела от него глаза. И только теперь он обратил внимание, во что она одета. На миссис Уилсон были бледно-розовые брюки из тонкого габардина, розовая нейлоновая кофточка с короткими рукавами, а на шее – нитка жемчуга. Больше всего Янга удивило то, что подошвы ее сандалий оказались мокрыми.

Под его пристальным взглядом Элизабет заметно занервничала и быстро задвинула коленкой под его кровать какой-то предмет. Лейтенант повернулся на бок и, свесив голову, увидел, что это мощный, рассчитанный на пять батареек фонарь.

– Я... я выходила на улицу, – объяснила миссис Уилсон.

– Хм...

– Дорогой, не смотри на меня так, – нежно прошептала она. – Такого взгляда от тебя я не вынесу.

Элизабет явно переигрывала, и это Янга пугало.

– Любовь моя, может быть, хватит изображать из себя актрису? Что ты меня дурачишь? Ты не можешь видеть, как я на тебя смотрю, ведь все мое лицо забинтовано.

– Дурак! – воскликнула миссис Уилсон. – Видишь ли, лицо у него забинтовано! А я что, не могу понять по твоим глазам, как...

Голос ее вновь сорвался.

– Я не хотела тебе говорить, что выходила из дому, – продолжала она. – Поэтому и солгала.

– И для этого конечно же была веская причина.

– Да. Я услышала шум.

– О да. Ты услышала, как в кухне загремел посудой ночной грабитель, и специально для него так вырядилась.

– Нет. То был шум яхты, – сказала Элизабет.

– Яхты? – не поняв, переспросил Янг.

– Да. Она была вон там, – кивнув на окно, ответила женщина. – Я не хотела, чтобы ты об этом знал, потому что... потому что боялась, что ты тут же вскочишь с кровати и побежишь на улицу. А меня разобрало любопытство. Так что я оделась, выскользнула из дому и дошла до берега. Затем услышала твои жуткие крики, и я подумала... я испугалась, что в дом пробрался вор. Я тут же кинулась к тебе и в кромешной темноте бегом преодолела холм. Ты только посмотри, что стало с моими брюками!

Она показала ему грязное пятно на своем колене.

– Я думала, что тебя убивают! – тараторила Элизабет. – Говорю тебе, я так сильно испугалась. Только одному богу известно, какой меня охватил страх!

Янг уставился на нее невидящими глазами.

– Значит, яхта, – задумчиво "пробормотал он, откинул одеяло и поднялся с кровати.

– Дорогой, – пролепетала миссис Уилсон. – Дорогой, это вовсе не означает, что... В той бухточке всегда кто-нибудь да пришвартовывается. Это же здесь самый любимый вид спорта, и все яхтсмены знают об этом месте. Так что эта яхта не обязательно должна быть той, на которой Ларри...

Янг свесил с кровати ноги.

– Ты прочитала название яхты? – спросил он.

– Нет. Было слишком темно.

– А она еще там?

– Думаю, что да, дорогой. Я видела, как с нее сошли люди. Там к самому берегу подходит дорога, по которой может и трейлер проехать. Это узкая полоска между нашей землей и семейства Мередитов. Насколько я помню, в том месте у берега всегда стояла шлюпка. Я уже шла, чтобы проверить, там ли она, когда... Дэвид, ты мне не веришь?

Имелись ли у него основания не верить тому, что она говорила? Янг, смущенный ее вопросом, смотрел на нее в упор. Времени разбираться, лжет ему миссис Уилсон или нет, у него не было. Он быстро подошел к шкафу и достал из него старый халат Ларри Уилсона и его стоптанные мокасины. Халат пришелся ему впору, а вот туфли немного жали.

– Их кто-нибудь встречал? – спросил Янг через плечо.

– Я никого не видела, – ответила Элизабет. – Знаешь, я внезапно проснулась и, услышав плеск воды и скрип уключин, поняла, что кто-то гребет веслами. Потом я выскочила на улицу и увидела в бухте яхту и шлюпку. Те, кто был в лодке, подплыли к берегу, вытащили ее на песок и пошли по дороге...

– Сколько их было?

– Двое. Дорогой, только не расспрашивай меня, как они выглядели. В темноте рассмотреть их я, естественно, не смогла. Так что...

Миссис Уилсон внезапно замолкла. В наступившей тишине послышался тихий скрип уключин. Янг тотчас метнулся к открытому окну, но, поняв, что его силуэт на фоне яркого света будет отлично виден, кинулся к выключателю. Помедлив, он гасить в комнате свет тоже не стал: внезапно погасшее окно, и притом единственное до этого светившееся во всем доме, сразу же насторожило бы пришельцев.

Янг выскользнул в коридор и вошел в соседнюю комнату. Даже в темноте он сумел понять, что в ней царит полнейший бардак. Пробираясь к окну, он натыкался на мебель, с которой свисали какие-то женские тряпки. Одежда, судя по всему хозяйки дома, валялась даже на полу. К его лицу и рукам то и дело прилипала паутина. В комнате стоял сильный запах косметики.

Добравшись до окна, лейтенант выглянул на улицу. Элизабет, вошедшая вслед за ним в комнату, встала рядом.

Ночь была достаточно светлой, чтобы Янг смог разглядеть посыпанную гравием дорожку вокруг дома. Она четко выделялась на фоне темной лужайки, за которой на склоне холма черной стеной стояли деревья. Вода в реке, протекавшей за ними, отливала серебром. В ее неподвижной глади отражалось светящееся окно стоявшего на противоположном берегу дома. Чуть ближе, в бухте, на мачте небольшой, но с мощным двигателем яхты желтым светом горел сигнальный фонарь.

– Элизабет, – прошептал Янг, – у твоего мужа был хоть какой-нибудь прибор ночного видения? Бинокль или телескоп?

– Н-не знаю, дорогой, – ответила миссис Уилсон. – По-моему, нет. А если и были, то они на его «Амберджеке». – Черт возьми! Как бы мне хотелось прочитать название...

Янг, вглядываясь в темноту, прищурил глаза. Он заметил, как на борт парусника из шлюпки перелез человек. Яхта под его весом слегка качнулась на воде, и маленький желтый огонек, описав небольшую дугу, вернулся в прежнее положение. Затем послышался характерный звук вынимаемых из уключин весел. Яхта вновь качнулась, приняв на борт второго пассажира. Вслед за этим Янг увидел, как уже пустая шлюпка оторвалась от парусника и кормой вперед поплыла к берегу. Из-за тента, натянутого над кокпитом, он не смог разглядеть, что в нем делается.

Неожиданно на палубе яхты появилась темная фигура, и в тот же Миг послышался шум двигателя и звон якорной цепи. На мачте вспыхнули сигнальные огни, и яхта, набирая скорость, стала выходить из бухты.

– Ну и что? – тихо произнес Янг и замолк.

Больше ему сказать было нечего: неизвестная яхта зашла в бухту, ее экипаж высадился на берег, чтобы размять ноги, потом вернулся на борт, и судно уплыло. При этом никаких правил вождения в территориальных водах Соединенных Штатов парусником нарушено не было – ничего предосудительного или подозрительного в действиях малочисленного экипажа яхты Янг не заметил. Возможно, что люди, вышедшие на берег в час ночи, даже мусора после себя не оставили.

Глава 9

– Теперь я могу включить свет? – тихо спросила Элизабет.

– Да, конечно, – ответил Янг.

– А стоит ли? В этой комнате такой беспорядок, – сказала миссис Уилсон, но свет тем не менее все же зажгла.

Лейтенант повернулся к ней. «Наверно, ждет от меня упреков, – с легким раздражением подумал он. – А с какой стати я должен ее отчитывать? Пусть думает, что поверил ее обману».

Женщина сделала робкий шаг вперед. Вид у нее был виноватый, как у нашалившей девочки, надеявшейся на прощение. Янг поначалу растерялся. В этот момент он чувствовал к ней одновременно и жалость, и страсть, и обиду. Затем лейтенант схватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Как ему хотелось поверить ей! Но он прекрасно знал, что позволить этого себе не может. И наверное, не сможет никогда. Однако это уже не могло повлиять на их дальнейшие отношения. Они у них складывались не на взаимном доверии и уважении. Просто они оба чувствовали себя одинокими и очень нуждались друг в друге.

– Дорогая моя, ты хоть когда-нибудь здесь убиралась? – продолжая держать ее в объятиях, спросил Янг. – Это же не комната, а какое-то крысиное гнездо! Где же ты раньше жила? Похоже, что в свинарнике.

Миссис Уилсон ткнула его кулаком в грудь. Но не очень сильно. Она как бы давала ему понять, что при случае может нанести удар и побольнее.

– А тебе не все равно? – возмущенно спросила Элизабет. – Если тебе здесь не нравится, можешь идти в свою комнату.

Некоторое время они молчали, а затем она подняла голову и посмотрела Янгу в глаза. Какое же у нее все-таки красивое лицо, подумал он.. А рот!

В узких брючках и обтягивающей тело кофточке она смотрелась совсем по-иному. Некоторые женщины, надев брюки, выглядят стройными и становятся похожими на юношей. Многим это очень идет, но при этом они не становятся более сексапильными. А вот миссис Уилсон, сама по себе молодая и стройная, мальчика ему никак не напоминала. Розовые брюки, которые были на ней, еще больше подчеркивали ее узкую талию и округлость женских бедер.

Под тонкой, почти прозрачной кофточкой у Элизабет ничего надето не было, и Янг, поняв это, ощутил непреодолимое желание коснуться ее груди. Ожидая, что сейчас получит удар, он поднял руку. Но миссис Уилсон схватила его руку и прижала ее к своей груди.

– О, Дэвид! Дорогой... – прошептала она и, прильнув к нему всем телом, впилась в его губы.

У Янга закружилась голова. Лейтенант уже забыл, что с ним произошло и где он находится. Он чувствовал только ее.

Некоторое время они, обнимая друг друга, молча лежали на кровати.

– Дэвид... – наконец прошептала Элизабет.

– Да?

– Милый, ты сломаешь мне руку.

Янг засмеялся и, приподнявшись, освободил ее руку. Его удивило, что в комнате горит свет. Но он нисколько не смутился – ведь перед этим был отрезок времени, когда ни он, ни она внимания на свет не обращали. Янг был рад тому, что может видеть лицо лежавшей рядом с ним Элизабет. Он убрал с ее лба прядь волос и, разглядывая ее, не смог удержаться от мысли: что же их ожидает? Настоящее казалось ему безоблачным, а вот будущее...

Должно быть, и миссис Уилсон подумала о том же самом. Счастливая улыбка на ее лице постепенно растаяла.

– Дорогой! – нежно шепнула Элизабет. – Дорогой, давай уедем отсюда.

– Что, прямо сейчас?

– Да, сейчас, – уже более решительно произнесла она. – Деньги у меня есть. Четыре тысячи долларов наличными.

Янг негодующе посмотрел на нее, и щеки женщины от смущения порозовели.

– Дорогой, я не такая уж и дурочка! – заторопилась Элизабет. – Мужчины склонны считать всех женщин пустышками. Понимаешь, после... после того, что произошло, я решила, что мне спешно понадобятся деньги. И я часть их сняла. Но не из местного отделения банка, а из нью-йоркского. Так что четырех тысяч нам на первое время хватит, и никто не догадается, что муж мой мертв. Ты можешь спокойно оставаться Ларри Уилсоном. Когда с тебя снимут повязки, там, где мы будем жить, тебя все равно никто не узнает.

Она резко поднялась и села, поджав под себя ноги.

– Дорогой, поедем!

Янг растерялся. Он понимал, что бегством из дома Уилсонов он сжигает все мосты и окончательно становится дезертиром.

– А как же Хеншо? – спросил Янг.

– А-а... Боб о себе позаботится, – беспечно ответила Элизабет, дав тем самым понять, что судьба старого ухажера ее совсем не волнует.

А он ради нее рисковал своей карьерой, подумал Янг, глядя на спешно одевавшуюся женщину.

Застегнув на брюках «молнию», миссис Уилсон обернулась.

– Ну, что? – спросила она.

Нетерпение ее явно росло. Оставаться в этом доме Янгу совсем не хотелось, но он хорошо помнил об угрозе доктора.

– С... согласен, – неуверенно произнес лейтенант. – Я готов, Элизабет.

Уже потом он так и не мог подробно вспомнить всего, что происходило в течение последующего получаса. Видимо, объяснялось это тем, что Янг был еще слишком слаб. Ему запомнилось, как Элизабет достала из шкафа одежду мужа и помогла ему одеться. Он помнил, как, надев на забинтованную голову шляпу Ларри Уилсона, они дико хохотали над тем, как он стал выглядеть. Он также помнил, каким опустевшим выглядел дом, когда они, собрав самые необходимые вещи, спустились в холл. Янг держал в руках только карманный фонарик, и ему, как мужчине, было стыдно, что тяжелые чемоданы тащила Элизабет.

Остановившись возле входной двери дома, он, готовясь спуститься по ступенькам крыльца, несколько раз глубоко вздохнул и с удивлением огляделся. Только сейчас лейтенант понял, что холл этого дома он видит впервые. Справа от него находилась столовая, а слева – гостиная. И тут на столике в гостиной Янг заметил какой-то блестящий предмет.

– Ну, идем же, дорогой! – заторопилась миссис Уилсон. Он высвободил руку и направился в гостиную, чтобы рассмотреть привлекший его внимание предмет. Подойдя к покрытому пылью журнальному столику, Янг увидел на нем морской бинокль с большой разрешающей способностью. Этот тип оптического прибора был ему хорошо знаком. Такой бинокль позволял вести наблюдение даже в полной темноте.

Янг обернулся и с удивлением посмотрел на вошедшую в гостиную Элизабет. Даже при тусклом свете он смог заметить, что у нее вытянулось лицо.

– Не удивляйся, дорогой, – сказала она. – Я тебе тогда солгала. Мне не хотелось, чтобы ты рассматривал в него яхту. Ты же у меня такой совестливый.

– Но ты разглядывала в него яхту, – сурово произнес Янг. – Как ее название?

Женщина облизнула губы.

– Ведь они уплыли, – ответила она. – Так что это теперь уже не важно.

– Как она называется? – повысив голос, повторил Янг.

– Дорогой, что от этого изменится? Ты уже ничего сделать не сможешь, – сказала Элизабет и, увидев, что он сделал к ней шаг, в испуге вздрогнула. – Спокойно, дорогой! У нее было какое-то смешное название. Подожди, дай-ка мне вспомнить... «Марбет»! Да-да, «Марбет». Она приписана к Нью-Йорку.

Янг внимательно вгляделся в ее лицо. Список с названиями яхт, который она спустила в унитаз, предстал перед его глазами: «Шутинг Стар», «Алоха», «Марбет»...

Он направился к двери.

– Дэвид, что ты собираешься делать? – схватив его за руку, спросила миссис Уилсон.

Лейтенант в нерешительности остановился, Ее вопрос застал его врасплох. Ничего такого, что повредило бы им, он делать и не собирался. С другой стороны, обратись Янг в полицию, что бы он там рассказал? И вообще, что ему известно? Человек, теперь уже мертвый, держал при себе список парусников. Этот список уничтожен. Одна из числившихся в нем яхт появилась у побережья. Предположим, что она приплыла, чтобы забрать этого человека. Не найдя его, экипаж яхты уплыл в неизвестном направлении. Возможно, что и замышлялся какой-то противозаконный акт, но это было всего-навсего догадкой. И основывалась она лишь на дурной репутации Ларри Уилсона. А где же хоть какие-то весомые доказательства?

Элизабет еще крепче вцепилась Янгу в руку.

– Дорогой, ну пойдем же! Мы только зря теряем время. Это же не наше дело, – сказала она и поцеловала лейтенанта. – Если поспешим, то завтра к утру мы будем отсюда уже далеко. И не забудь захватить фонарик.

«Если бы не мое состояние, я бы сообразил, что делать», – с горечью подумал Янг и, подталкиваемый миссис Уилсон, двинулся к выходу.

В холле она его отпустила, подняла с пола чемоданы и направилась вслед за ним.

– Дорогой, будь осторожен, – предупредила Элизабет. – Револьвер при тебе?

Удивленный ее вопросом, лейтенант резко обернулся:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Я просто подумала о той яхте. Извини, я так расстроена, нервы у меня взвинчены...

Янг внимательно посмотрел ей в глаза и по ним понял, что женщина чем-то встревожена. И тут он вспомнил о ее намокших сандалиях. «Да, сегодня рано утром Элизабет выходила из дому, но почему-то сделала из этого тайну», – подумал он и открыл дверь.

Входная дверь дома открывалась вовнутрь, и Янг, отступив на шаг назад, неожиданно услышал раздавшийся в темноте знакомый голос:

– Ну, тебе наконец-то удалось уложить своего пациента? Ты, Элизабет, заставляешь себя ждать. Я уже здесь...

Янг даже не заметил, как нажал на кнопку фонарика: Яркий пучок света прорезал темноту в направлении, откуда только что донесся шепот. И тут тишину ночи взорвал громкий выстрел. Стреляли с очень близкого расстояния. Следом раздался звон разбитого стекла и скрежет металла. Рука у Янга от кисти до плеча тут же онемела.

Он даже не заметил, как оказался в дверном проеме на коленях. В груди чувствовалась сильная боль, правую руку нестерпимо жгло. Приподняв голову, лейтенант увидел спину бегущего по лужайке мужчины. В руке убегавший держал револьвер. Он был высокого роста, в легком пальто и мятой шляпе. Его облик показался Янгу до боли знакомым. И тут лейтенанта словно током ударило: он наконец осознал, что выстрелившим в него был Ларри Уилсон, человек, застреленный своей женой, человек, чье тело должно было покоиться на дне залива...

Глава 10

Пробуждение наступило внезапно. Открыв глаза, Дэвид Янг приподнялся и удивленно огляделся. Он лежал на диване в гостиной. В комнату из окна лился тусклый дневной свет. Ничего не понимая, он опустил глаза и увидел на своем правом запястье свежий медицинский пластырь.

И только теперь лейтенант вспомнил, как уронил фонарик, и явственно представил себе фигуру бегущего через лужайку мужчину. «Он жив. Этот мерзавец жив!» – молнией пронзила догадка, и его охватила паника.

Янг вспомнил, как Элизабет тащила его в гостиную: шок, который он испытал, похоже, отнял у него последние силы. Ни он, ни она не проронили ни слова. А что они могли сказать друг другу? Все было ясно: появление у порога дома Ларри Уилсона и странное поведение Элизабет до некоторой степени свидетельствовало о том, что с самого начала женщина ему лгала. До некоторой степени? Почему до некоторой? Она же сама сказала, что застрелила мужа, а потом его труп с помощью Боба Хеншо утопила в заливе. А Ларри оказался жив. Значит, история о его убийстве чистой воды вымысел!

Янг встряхнул головой и обвел взглядом гостиную – длинную с высоким потолком комнату. Она была явно перегружена мебелью, и если бы не телевизор в углу, то ничем не отличалась бы от жилища пожилой американской семьи. Лейтенант, никогда не интересовавшийся антиквариатом, не мог судить о цене этих старых, покрытых пылью «деревяшек». На них кое-где виднелись пятна от пролитых напитков и выжженные сигаретным пеплом точки. Из пепельницы, почему-то стоявшей на полу, сизой струйкой поднимался табачный дым. Янг поднялся и загасил дымящийся окурок. Затем он увидел на журнальном столике кофейную чашку и тарелку с недоеденным сандвичем. На кресле возле столика валялся раскрытый журнал с оторванной обложкой, а на его подлокотнике, поблескивая металлом, лежал автоматический револьвер. Этот был тот самый кольт, который Янг взял с собой перед тем, как покинуть комнату.

Нахмурившись, он взял револьвер, положил его обратно в карман и вышел в холл. Разбитый фонарик валялся справа от входной двери, там, где его выронил Янг. На полу блестели мелкие осколки стекла. Два чемодана по-прежнему стояли там, где их поставила миссис Уилсон. С прошлой ночи до них так никто и не дотронулся. Даже светильник в холле и тот продолжал гореть.

Янг выключил свет, поднял с пола искореженный фонарик и через столовую прошел на кухню. Он обратил внимание на то, что кухню совсем недавно отремонтировали. Пол покрывал новый линолеум, а на рабочем столе стояла посуда из огнеупорной пластмассы. Той самой пластмассы, которую так любят рекламировать ее изготовители. Кухня была оснащена электрической плитой с усовершенствованной панелью управления, холодильником, морозильником, моечной машиной и светильниками дневного света. Здесь же находился узкий угловой диванчик и обеденный столик. Помещение блистало чистотой. У плиты, все в тех же розовых брюках и кофточке, стояла миссис Уилсон. Когда Янг вошел, она даже не обернулась.

– Завтрак через Минуту будет готов, – предупредила Элизабет.

– А с этим что делать? – спросил он. Женщина покосилась на фонарик в руке Янга. Лицо ее было бледным, глаза – воспаленные от недосыпания.

– Черт возьми, да выброси его! – ответила она. – Нашел о чем спрашивать! Он же теперь ни на что не годится.

– Спасибо. А где можно найти веник?

– Что?

– Веник. Вымести из холла осколки. Или ты думаешь, что они придают дому особое очарование?

– Веник – в кладовке, – не обращая внимания на его издевку, спокойным голосом ответила Элизабет.

Янг открыл дверцу кладовки и, вооружившись веником, направился было в холл, но у двери остановился.

– Что произошло с револьвером? – спросил он. Элизабет помешала деревянной лопаточкой что-то шипящее в кастрюле, убрала тыльной стороной ладони волосы со лба и, прежде чем к нему повернуться, переспросила:

– Что, дорогой?

– Револьвер. Вчера он был у меня в кармане, а сегодня утром я нашел его на подлокотнике кресла.

– Ну, я просто боялась, что он вернется.

– Значит, ты всю ночь караулила? Спасибо.

– Дорогой, я не прошу, чтобы ты в это поверил.

– А я не сказал, что я тебе не верю.

– Ну, о чем ты подумал, догадаться нетрудно. Ты хотел подмести холл? Ну так давай, а то яичница сгорит.

Когда лейтенант вернулся, Элизабет расставляла на столике тарелки. Он убрал веник в кладовку и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Под лучами солнца утренний туман уже рассеивался, и было видно, как по водной глади пролива медленно скользил белый шлюп.

– Ну вот, она уже приступила к дежурству, – произнес Янг.

– Кто? – спросила Элизабет.

– Малышка Декер.

– О-о!

Шлюп прошел вдоль пристани, обогнул стоявший у причала огромный парусник и направился в сторону залива. Янг внимательно наблюдал за ним. На таком большом расстоянии девушка, чья маленькая фигурка в этот момент склонилась за штурвалом шлюпа, казалась ему абсолютно безопасной. Бонита была одета в шорты, светло-зеленую курточку и такого же цвета шляпу, полностью скрывавшую ее ярко-рыжие волосы. Докурив сигарету, она выбросила за борт окурок и скрылась в люке. Пока она отсутствовала, небольшое судно стало медленно отклоняться от первоначального курса. Наконец на палубе с чашкой кофе, во всяком случае, так показалось Янгу, появилась Бонита. Оглядевшись по сторонам, она выправила курс, обхватила коленями румпель и, поднеся чашку к губам, посмотрела вдаль. Янг отвернулся от окна: слишком уверенные в себе люди его раздражали.

– Дорогой, что такое? – спросила подошедшая к нему миссис Уилсон.

– Ничего. Жалко, что я не знаю, какого сигнала она ждет от Ларри, – ответил лейтенант и пожал плечами. – Черт возьми, Элизабет, какими же условными сигналами они могли обмениваться?

– Дэвид, дорогой... Янг отшатнулся от нее.

– Кстати, а что там делает этот огромный парусник? – резко спросил он. – Его что, решили оставить здесь на зимовку? Странно. Он же во льдах погибнет. А если их не будет, то при первом же сильном шторме его просто-напросто перевернет. Подолгу держать судно у пристани опасно даже летом.

– Ну почему? – удивилась миссис Уилсон. – Дело в том, что Ларри... А что, дорогой, это так важно?

– Нет. Я просто спрашиваю.

– Хорошо, – вздохнув, сказала она. – Ларри обычно держал свой парусник далеко от берега, и до него надо было добираться на шлюпке. Но перед своим отъездом он поставил его на рейде. Этой весной я... я получила от него письмо. Он просил меня перегнать его яхту к причалу и присмотреть за ней.

Лейтенант слушал миссис Уилсон, а сам смотрел в сторону. Для того чтобы определить, говорит ли она правду или нет, Янгу вовсе не надо было видеть ее глаза. И все-таки каждый раз, когда Элизабет ему лгала, он никак не мог понять, зачем она это делает.

– Я и не предполагала, что буду нянчиться с его яхтой, как с малым дитем. Я и не думала... В общем, Бобу пришлось показать мне, как откачивать с судна воду, крепить канаты, устанавливать амортизаторы и всякое такое прочее.

Она неожиданно замолчала, а потом быстро произнесла:

– Дорогой, а завтрак уже готов.

Янг, боясь увидеть в ее глазах ложь, в ответ только кивнул. Все его мысли были сосредоточены на оттягивающем его карман тяжелом револьвере. Лгала она ему в сию минуту или нет, для него было не так уж и важно. Эта женщина всю ночь охраняла его, и ему очень хотелось верить каждому ее слову.

За завтраком Янг чувствовал себя неловко. Каждый раз, когда их колени под столом соприкасались, его тотчас охватывало тревожное чувство: а не затевает ли Элизабет с ним новую игру?

Когда молчать стало уже невмоготу, Янг решился заговорить первым.

– Миленькая кухонька, – заметил он.

– По крайней мере, хоть она-то здесь моя, – не отрывая от тарелки глаз, ответила Элизабет.

– Что ты имеешь в виду?

– Остальное в этом доме принадлежало ему или его родственникам, – объяснила миссис Уилсон. – А теперь все, что находится в этой кухне, мое. Пользоваться прежним старьем долго я бы не смогла. Знать, что все здесь чужое, мне было невыносимо. Так что, дорогой, готовлю я на новой плите «Дженерал электрик», а не на той, которая досталась нам от бабки Ларри.

Она облизнула губы и продолжила:

– Морозильник – тоже не его родственников. Не помню, откуда мне его доставили. Но это не так уж и важно. Главное, чтобы он хорошо работал. На прежний морозильник мне приходилось бы смотреть как на жутко ценную вещь и постоянно делать вид, будто я от него в восторге. И все это только потому, что он когда-то принадлежал какому-то старому придурку, которого я и в глаза-то не видела...

Поняв, что слишком далеко зашла, миссис Уилсон замолкла и, тяжело вздохнув, поднялась. Янг, давая ей возможность пройти, тотчас убрал с ее пути ноги. Она вышла из-за стола и подошла к плите. Перед тем как снять с нее кофейник, Элизабет потерла костяшкой пальца глаз и подошла к столу.

– Дорогой, я и не знала, что так все выйдет. Могла ли я предполагать, что встречусь с тобой? – сказала она и быстрым шагом направилась к двери.

Подойдя к ней, миссис Уилсон неожиданно обернулась.

– И я... я не знала, что он здесь появится, – добавила она. – Да еще и вооруженный. Ты, должно быть, думаешь, что... О нет, я этого просто не вынесу. Мне даже страшно подумать, что ты решил, будто я хотела, чтобы он тебя убил. Поверь, я и предположить не могла, что он стоит за дверью!

Янг подошел к Элизабет, а она отвернулась и сильно, словно хотела сделать себе больно, прижалась головой к дверному косяку. Когда она снова подняла на него глаза, на ее лбу лейтенант увидел маленькую розовую отметину. Более того, он заметил на ее щеке узкую полоску запекшейся крови. Судя по всему, вчера ночью острый осколок линзы фонарика зацепил ее.

Остаться равнодушным к ране Элизабет Янг конечно же не мог. Он достал из кармана носовой платок, смочил его слюной и осторожно стер с ее лица кровь. Миссис Уилсон смотрела на него широко раскрытыми глазами. Розовая отметина с ее лба постепенно исчезла, и ее лицо стало почти белым. Даже губы у нее и те побели. Неожиданно она оказалась в объятиях Янга.

– Элизабет, – прошептал лейтенант.

– Что, дорогой? – чуть слышно отозвалась миссис Уилсон.

– Прости, но настало время решить, на чьей ты стороне, – нежно поглаживая ее по волосам, сказал Янг и почувствовал, как она сразу же напряглась. – Я люблю тебя, но так продолжаться больше не может. Думаю, что и ты считаешь точно так же. Решайся. Нельзя же вести двойную игру. Сначала ты защищаешь от меня Ларри, а потом сидишь всю ночь и оберегаешь от него меня. А после этого ты своей ложью пытаешься снова ему помочь. Дорогая, согласись, пора на что-то решиться. Я понимаю, он твой муж и ты, как его законная жена, изменять ему не должна. Хотя супружеская измена законом не запрещена. Да я от тебя этого и не требую. К тому же я склонен думать, что я тебе нравлюсь.

Он замолчал, заметив, что у нее затряслись плечи. Когда Янг отпустил ее, она отступила от него на шаг и удивленно посмотрела ему в глаза. Сжав руки, да так сильно, что костяшки ее пальцев стали белыми, Элизабет запрокинула назад голову и зашлась истерическим хохотом.

Глава 11

– Это – Лоренс Уилсон, – решительно произнес Янг в телефонную трубку. – Да, Уилсон. Я хотел бы поговорить с доктором Хеншо... Док, срочно выезжайте. У Элизабет истерика, и я не знаю, как ей помочь... Да, хорошо, док.

Он положил трубку, перевел дух и, поднявшись на второй этаж, вошел в большую, загроможденную старой мебелью комнату. Такое впечатление, что всю эту мебель, включая широкую кровать, поперек которой на неопрятном постельном белье лежала Элизабет, занесло сюда морским приливом.

Уткнувшись лицом в подушку, женщина едва сдерживала рыдания. Она дрожала, словно туго натянутая струна, и Янг не знал, как ее успокоить. Он уже собирался прибегнуть к весьма распространенному способу – похлопать ее по щекам, но тут же понял, что ударить ее не сможет. Затем ему в голову пришла диковатая мысль положить ее в ванну и включить холодную воду. Однако и от этой идеи ему также пришлось отказаться: он решил, что холодный душ будет для Элизабет слишком жестоким испытанием. А потом, он не был уверен, будет ли толк от такой процедуры или нет.

Нежное прикосновение Янга, да и само его присутствие положительно сказались на ее состоянии: миссис Уилсон стала понемногу успокаиваться.

Когда за окном послышался шум подъезжающей машины, лейтенант облегченно вздохнул. Выйдя на цыпочках в коридор, он подошел к лестнице и стал ждать доктора. Первое, что он увидел в дверях, была лысая голова Хеншо. Тяжело дыша, доктор с саквояжем в руке поднялся по лестнице, молча кивнул Янгу и направился в спальню. Заглянув в дверь, он обернулся.

– Что произошло, мистер Янг? – спросил Хеншо.

– Док, мы пережили страшную ночь, – ответил лейтенант. У него было достаточно времени, чтобы подумать, о чем сказать доктору. Хеншо выглядел крайне озабоченным. На нем был коричневый костюм, не исключено, что другой, но тоже очень сильно помятый. Доброе, простодушное лицо этого пожилого человека несколько портил рот. А он у него был как у сварливой женщины. Человеку с такими губами, как у Хеншо, вряд ли можно верить, сделал вывод Янг.

– Страшную ночь, – повторил он. – Думаю, что это и сказалось на Элизабет. Да я и сам жутко перепугался. В меня в свое время стреляли сразу несколько человек. Большинство из них были японцами. Однако вынужден признать, что никогда раньше не подвергался нападению призрака.

– Призрака? – удивленно переспросил Хеншо.

– Док, давайте не будем валять дурака, – вкрадчиво произнес Янг. – Не знаю, что здесь творится, но мне стало известно, что Ларри Уилсон жив. Прошлой ночью он стрелял в меня. Элизабет затащила меня в спальню, вооружилась револьвером и до утра не сомкнула глаз. Она боялась, что Ларри вернется. Возможно, что это ее и надломило. А может быть, это запоздалая реакция на какое-нибудь другое потрясение. Как бы то ни было, но она сразу после завтрака впала в истерику. Я просто не знаю, что с ней делать.

– Жив? – с ужасом прошептал Хеншо. – Уилсон жив?

– Да хватит вам, док. Если раньше вам удавалось меня дурачить, то теперь этот номер у вас уже не пройдет. Доктор шумно вздохнул.

– Хорошо, мистер Янг. Я понял. Обсудим все позже, – сказал он и, перехватив саквояж другой рукой, повернулся лицом к двери.

– Док, – окликнул его лейтенант.

– Да? – отозвался Хеншо и обернулся.

– Будьте осторожны, – предупредил его Янг. – Не переусердствуйте с успокоительным. Полагаю, что вы собираетесь дать миссис Уилсон снотворное? Будет замечательно, если она после него снова проснется.

Доктор ничего ему не ответил, и лейтенант продолжил:

– Док, здесь происходят странные вещи, и самые удивительные из них связаны с вами. Видите ли, любой мужчина, ухлестывающий за женщиной, которая намного его моложе, – человек, мягко говоря, эксцентричный, в то же время врач, покрывающий убийство, не важно, какое оно – реальное или вымышленное, относится к своей профессии чертовски несерьезно.

Хеншо облизнул губы.

– Не вам упрекать других в отсутствии у них профессионального долга, – зловещим тоном произнес он.

– Док, не воспринимайте мое замечание близко к сердцу.

– Я же просил вас не называть меня доком! Мне это не нравится!

– Не заводитесь, док, – спокойным голосом ответил Янг. – Просто мне хотелось убедиться, поняли мы друг друга или нет.

И вновь Хеншо провел влажным языком по своим пересохшим губам.

– Я... я вас понял, – запинаясь, сказал он. – Вы ко мне несправедливы, но... я вас понял. Буду осторожен.

Янг отступил назад, а Хеншо вошел в спальню миссис Уилсон и плотно закрыл за собой дверь. Фраза доктора «не вам упрекать других в отсутствии у них профессионального долга» еще долго звучала в голове лейтенанта.

Янг поежился, вынул руку из кармана, в котором лежал револьвер, и посмотрел на нее. Ладонь у него оказалась мокрой от пота.

Из своей комнаты, а он уже думал о ней как о своей, лейтенант слышал голоса, которые доносились из спальни Элизабет. Поначалу миссис Уилсон говорила на повышенных тонах, но постепенно голос ее становился все спокойнее. Толстые стены старого дома не позволяли слышать ему, что говорит Элизабет. Наконец голоса стихли, и вскоре в коридоре послышались тяжелые шаги Хеншо.

Дверь в комнату Янга распахнулась, и на пороге появился доктор: Подойдя к туалетному столику, он поставил на него саквояж и повернулся к лейтенанту.

– Ну, теперь я займусь вами, – сказал Хеншо.

– Не стоит, – ответил Янг. – Со мной все в порядке. Лучше скажите, как миссис Уилсон.

– Когда проснется, ей станет гораздо лучше, – заверил доктор.

– А когда это произойдет?

– Через пару-тройку часов. Но возможно, и позже. Вы же сказали, что она всю ночь не спала.

– Давайте посмотрим на нее, – предложил Янг. Хеншо молча пожал плечами и вслед за лейтенантом направился в комнату Элизабет.

Миссис Уилсон крепко спала. Дыхание ее было ровным и глубоким, лицо – бледным, хотя и не таким белым, как раньше. Она и до этого не казалась женщиной с крепким здоровьем, глядя на нее, подумал Янг. При мысли о том, что она может умереть у него на глазах, ему стало страшно. Лейтенант посмотрел на Хеншо и по его глазам понял, что тот словно прочитал его мысли.

– Не бойтесь, мистер Янг. Она проснется абсолютно здоровой, – сказал доктор. – Клянусь, я ей ничем не навредил. Да никогда бы и не смог.

Элизабет зашевелилась, что-то произнесла и снова затихла. Мужчины укоризненно переглянулись и на цыпочках вышли из спальни. Янг, шедший последним, осторожно закрыл за собой дверь. Они не разговаривали до тех пор, пока не спустились в холл.

– Как насчет кофе? – прокашлявшись, спросил лейтенант. – Свой мне никогда не удается допить.

– С удовольствием, мистер Янг, – ответил доктор. Пройдя на кухню, они расположились в углу за столиком. Хеншо некоторое время рассматривал Янга, потом заговорил:

– Похоже, мистер Янг, что вы взвалили на себя непосильную ношу. Если вы способны передвигаться по дому, то я не думаю, что это пойдет вам во вред. Однако перенапрягаться я вам все же пока не советую.

– Хорошо, доктор Хеншо.

Пожилой мужчина опустил глаза в чашку с кофе.

– До вашего появления она была моей, – резко сказал он. – Мистер Янг, то время – самое счастливое в моей жизни. Сами видите, что на роль героя-любовника я претендовать не могу... Я родился в приличной семье. Родители жили скромно, и мне, чтобы стать врачом, пришлось немало потрудиться. Молодому человеку без выдающихся способностей и без финансовой поддержки учиться в медицинском университете ой как трудно. Другие студенты развлекались, проводили время с девушками, а я этого позволить себе не мог – учеба, учеба и учеба. Затем последовали ординатура, самостоятельная работа. И все это шло год за годом. Когда началась война, меня послали на Западное побережье. Но и там я лечил не раненых, не простуженных и даже не подцепивших венерические болезни солдат, а тех, кого они заразили! Все четыре года мне пришлось возиться с сопливыми детьми и постоянно жалующимися женщинами. И все это практически бесплатно! Приехав домой, я увидел, что все более-менее приличные места в больницах заняты вернувшимися с фронта врачами. Тогда мне пришлось очень нелегко. Я работал как вол.

Сейчас мне грех жаловаться на судьбу. А рассказал я вам все это вовсе не для того, что вызвать к себе сочувствие или симпатию. Просто я хочу, чтобы вы поняли, что значит для меня такая женщина, как Элизабет, которая, кстати, на меня даже не смотрит. А кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы знали, почему я решился на то, что сделал. Я не смог скрыть этого от Элизабет. Она все поняла, но, как мне кажется, никогда меня не простит.

– Вы так полагаете? Я думаю, что вы ошибаетесь. От нее же так легко добиться прощения.

– По правде говоря, это не так уж важно, – заметил со вздохом Хеншо. – Ведь я уже потерял ее.

Он немного помолчал, а потом, подняв на лейтенанта глаза, спросил:

– Мистер Янг, много ли вам известно?

– Думаю, что достаточно, – поведя плечом, ответил Янг.

– В таком случае я хотел бы услышать вашу точку зрения.

– После того, как меня сюда привезли, я услышал довольно необычную историю. Мне было сказано, что миссис Уилсон застрелила своего мужа, а потом позвонила вам. Вы помогли ей избавиться от трупа. Увидев прошлой ночью Ларри живым, я, естественно, решил, что вы и Элизабет меня обманываете. Вы прячете его, а меня, чтобы я молчал, пичкаете всевозможными небылицами. Она – потому что он ее муж, а вы... Возможно, что Ларри, узнав о ваших чувствах к Элизабет, вас шантажирует. Или что-то вроде этого. Вот что я сначала подумал.

– И ошиблись, – заметил Хеншо.

– Верно, я ошибся, док, – согласился Янг. – Истерика, в которую впала Элизабет, многое для меня прояснила. Я пытался понять, что же так сильно ее потрясло, и пришел к довольно неожиданному заключению. Да, миссис Уилсон немного устала, была огорчена и все же вела себя вполне нормально. Но это продолжалось до тех пор, пока я не упомянул имя ее мужа. До этого мы спокойно говорили о том, кто в меня стрелял, и каждый из нас считал, что знает, кто это был. А Элизабет, учтите, когда грянул выстрел, находилась за моей спиной и видеть стрелявшего, естественно, не могла. Тогда она думала, что это был не Ларри, а совсем другой человек!

Хеншо поднес к губам чашку с кофе, но тут же поставил ее на стол.

– О ком же она подумала, мистер Янг? – спросил он.

– Конечно же о вас, док, – уверенно ответил лейтенант. – Она решила, что это были вы. Дело в том, что мы с Элизабет вознамерились отсюда бежать. Вероятно, чувство вины перед вами тяготило ее. И тут раздается выстрел. Я падаю – пуля лишь задевает мою руку, и вижу, как по лужайке от дома бежит человек. В руках у него револьвер. Не видя его, миссис Уилсон, понятное дело, думает, что это вы: что-то заподозрив, вы решили за нами проследить, а когда увидели, что мы собрались бежать, совсем потеряли голову. А почему она не могла так подумать, если не знала, что муж ее жив?

Он посмотрел на сидевшего напротив него стареющего мужчину. Хеншо тотчас отвел глаза в сторону. Янг поднялся с чашкой в руке, вышел из-за стола и, подойдя к плите, налил себе еще кофе.

– По-моему, док, вы поступили мерзко, – не оборачиваясь, мягко произнес он. – Вам так не кажется? Вы же сделали все, чтобы она считала, что ее муж мертв!

– Я просил у нее прощения, – ответил Хеншо. – Пытался объяснить, какие обстоятельства вынудили меня...

– Обстоятельства! – прервав его, воскликнул Янг.

– Как же вы догадались?

– Черт возьми! Тот, кто стреляет в человека, может и не знать, убил он его или нет. Если же он спрятал его труп, то какие тут у него могут быть сомнения?

Янг глубоко вздохнул и, сделав выразительную паузу, завершил свое обличение:

– Док, тот факт, что Уилсон жив, говорит о том, что лгали вы. Вы не связывали труп Ларри якорной цепью и не бросали его в воду залива. Утопленник не может подняться с глубины в тридцать шесть футов, чтобы вернуться домой и выстрелить из револьвера.

Лейтенант повернулся к доктору лицом, но тот, разглядывая кофейную гущу в своей чашке, даже не взглянул на него.

– Я как-никак врач и, прежде чем решиться на операцию, ставлю предварительный диагноз, – тихим голосом произнес Хеншо. – Можете себе представить мое состояние, когда я понял, что Ларри остался жив. Пуля только слегка поцарапала его, он потерял немного крови. Мог ли я столкнуть живого человек за...

– Черт подери! – возмущенно воскликнул Янг. – Вы это сделать не смогли, а вот прийти к миссис Уилсон и сказать, что ее муж мертв, – смогли?

От последней фразы лейтенанта доктор как бы уменьшился в размерах. Он медленно поднялся из-за стола, взял свой саквояж и посмотрел на Янга.

– Я боялся, – признался Хеншо. – Я долго и упорно работал, чтобы получить даже ту маленькую должность, которую сейчас занимаю. Мистер Янг, когда я привел Ларри в сознание, он запретил мне говорить Элизабет, что остался жив. Ему хотелось, чтобы она думала, что он погиб по ее вине. Ларри Уилсон – грубый и очень мстительный человек. Он запугал меня тем, что, если я расскажу о его чудодейственном спасении, он не только устроит грандиозный скандал, он заявит, что я его сообщник. А вы знаете, какое сейчас время. Достаточно только намека на то, что ты занимаешься подрывной деятельностью, и тебя тут же выгонят с работы. Мне же и одного скандала было бы достаточно. Этого, мистер Янг, я допустить не мог. Тогда я лишился бы даже того малого, чего сумел достичь. Возможно, вы скажете: «Нашел о чем жалеть!» – но мне это место, поверьте, досталось тяжким трудом...

Глава 12

Проводив взглядом отъезжающий от дома седан Хеншо, он остался стоять на ступеньках крыльца. Был чудесный день. Со стороны залива устойчиво дул легкий юго-восточный ветерок. Вдоль противоположного берега реки на удивительно высокой скорости мчалась по воде рыбацкая лодка. Янг смотрел на нее и чувствовал себя абсолютно опустошенным. Итак, скоро Элизабет проснется, и мы снова попробуем отсюда сбежать. И тут до него дошло, что уезжать ему не очень-то хотелось. Ему казалось, что это единственное в мире место, где им с Элизабет будет по-настоящему хорошо...

Яркий блеск на воде, который он увидел далеко за кормой рыбацкой лодки, отвлек его от грустных мыслей. «Странно, что бы это могло быть? – подумал Янг и прищурился. – Волна или рыба играет? Нет, только не волна. Откуда ей взяться на тихой реке?»

Он вернулся в дом, прошел в гостиную и, взяв со стола по-прежнему лежавший на нем тяжелый бинокль, вернулся на крыльцо. На то, чтобы наладить его, у Янга ушло не больше минуты, и еще столько же – чтобы поймать в окуляры место свечения.

По оценке лейтенанта, его от яркого, мерцающего на воде света отделяло ярдов пятьсот. Расстояние было слишком большим, чтобы он смог разглядеть источник свечения. По причине своей слабости и отсутствия практики Янг не мог долго держать в руках тяжелый бинокль в устойчивом положении. Он прижал к бокам локти, привалился к дверному косяку и, сделав глубокий вдох, замер. И тут он увидел на реке пловца. Смельчак плыл кролем и быстро передвигался в воде. Сделав полдюжины гребков, он достиг мелководья, находившегося в нескольких ярдах от берега, встал на ноги и, упершись руками в колени, опустил голову. Большое расстояние не позволяло Янгу разглядеть его даже в морской бинокль. Однако ему удалось различить цвет его плавок. Они были зеленого цвета. Увидев на груди пловца полоску такого же цвета, Янг поначалу удивился, а потом понял, что это была девушка. «Ну и отчаянная малышка! – восхитился лейтенант. – Русалка, да и только!»

Пловчиха рукой пригладила свои короткие ярко-рыжие волосы и несколько раз тряхнула головой, чтобы вылить из ушей воду. Затем она бросила взгляд в сторону Янга, выбежала на поросший высокой травой берег и скрылась за деревьями.

Янг опустил бинокль и, сам не зная почему, удрученно покачал головой. Взглянув на часы, он огляделся. Дольше оставаться на ступеньках крыльца ему было нельзя. С такого большого расстояния увидеть его Бонита не могла, но она могла в любую минуту и с любой стороны появиться возле дома. Янг почему-то был уверен, что девушка сюда непременно придет. Последний раз он видел ее стоявшей на борту белого шлюпа, плывшего в тумане в сторону залива. Парусник свой Бонита, наверное, оставила в бухте, предположил Янг. Интересно, что она задумала на этот раз?

Для наблюдения за девушкой лейтенант выбрал столовую. Из ее окон хорошо просматривалась река и угол дома, из-за которого, как полагал Янг, должна была появиться Бонита.

Заняв Позицию в углу рядом с большим темным сервантом, он посмотрел на часы и приготовился ждать. С того момента, как она скрылась на берегу, прошло минуты три. Чтобы добраться до бухты наикратчайшим путем, ей надо было одолеть пешком целую милю. Таким образом, при максимальной скорости в два узла шлюп Бониты должен был появиться примерно через полчаса.

Через восемнадцать минут Янг увидел, как между стволов деревьев замелькал силуэт в ярко-зеленом купальнике.

Бежала Бонита легко. Судя по всему, плавание нисколько ее не утомило. Спустившись к реке, девушка побежала по узкой песчаной отмели. Время от времени она замедляла шаг, огибала неудобные места и снова набирала скорость. Когда она наконец остановилась, Янг навел на нее бинокль.

Отдышавшись, Бонита неуверенно вошла в реку – в том месте было илистое дно, – легла на воду и, огибая заросли камыша, поплыла в сторону пристани. Голова ее то и дело уходила под воду – похоже, что на этот раз девушка хотела остаться незамеченной. Вскоре она достигла пристани и скрылась из виду. Янг, уже зная, где сможет вновь увидеть ее, навел бинокль на кокпит стоявшей у пирса яхты. На борт парусника Ларри Бонита должна была подняться со стороны кормы, так как нос его был высоко задран. Через пару минут Янг снова увидел ее голову. Она торчала из воды рядом с белой яхтой. Легко взобравшись на борт, Бонита быстро прошла по палубе и, наклонив голову, вошла в рубку.

Янгу ничего не оставалось, как опустить бинокль. В раздумье постояв у окна, он наконец понял, каким должен быть его следующий шаг: спуститься вниз и выяснить, на что решился этот маленький бесенок. Он снял с шеи бинокль, положил его на стол и вышел на улицу. На лужайке лейтенант остановился и, обернувшись, посмотрел на дом. Янг никогда не видел его снаружи и хотел запомнить, как он выглядит. Это было старое кирпичное здание, разукрашенное белой краской, давно нуждавшейся в подновлении. Да, дом добротный, но из-за первого неряшливого этажа смотрится абсолютно неухоженным. Как аристократ, имеющий сильное пристрастие к алкоголю, улыбнулся Янг. И все же заметно было, что он знавал и лучшие времена, и более заботливых хозяев.

Лейтенант развернулся и визуально отмерил расстояние от себя до яхты Ларри. «Мужик, неужели ты боишься этой малышки? – сказал он себе. – Да в ней живого веса всего-то чуть больше ста фунтов. А ты взял с собой револьвер!»

Янг глубоко вздохнул, отчего сразу же ощутил на своей груди царапины и ушибы, и зашагал в сторону пристани. В наиболее крутых местах склона лужайки были сделаны каменные ступеньки. Под действием дождевой воды они разрушились и расползлись, а вот соединить их вместе никто так и не удосужился. Так что Янгу из-за его колен, которые с трудом сгибались, спускаться по ступенькам пришлось, проявляя максимальную осторожность. Прятаться от Бониты он не собирался – на это у него просто не было сил. Поэтому лейтенант шел и не боялся, что она может услышать его шаги. Когда Янг наконец вступил на пристань, которая оказалась гораздо длиннее, чем он предполагал, находясь у дома, звук его шагов стал еще громче.

Яхта «Амберджек», слегка покачиваясь на волнах и поскрипывая, стояла в конце пирса. Как он и сказал Элизабет, для постоянной швартовки это было самое неудачное место. Окна кают парусника изнутри были зашторены занавесками, так что увидеть, что творится за ними, лейтенант не мог.

На ходу разглядывая судно, Янг мысленно рисовал его возможную планировку. Оно мало чем отличалось от парусников подобного класса: на корме – открытый кокпит, в рубке с застекленными окнами находился штурвал и панель управления двигателем, внизу, сразу под люком, – короткий проход в камбуз, а под носовой частью палубы – кают-компания и жилые каюты.

Подойдя ближе, Янг увидел, что передний люк открыт для притока вниз воздуха, и мысль, которую он упорно гнал, вновь пришла ему в голову. Лейтенант почувствовал до боли знакомые запахи морской воды и, хотя поверхность у пирса выглядела неподвижной, понял, что начался отлив. Он вспомнил места, в которых бывал, где уровень воды при отливе опускался на десять футов, а во время прилива поднимался на такую же высоту. «Боже, как же давно я не видел соленой воды!» – вздохнул лейтенант.

Дойдя до конца пристани, он остановился, нащупал в кармане револьвер и стал ждать. Когда расстояние между яхтой и краем пристани сократилось до длины шага, Янг ступил на ее борт и сразу же вошел в кокпит. На его полу лейтенант увидел оставшиеся после Бониты лужи воды. Затем он подошел к открытым дверям рубки и заглянул в нее.

Положив ногу на ногу, Бонита сидела на диванчике справа от места рулевого. На мягком сиденье рядом с ней Янг увидел открытую аптечку. Подняв глаза на вошедшего лейтенанта, девушка нисколько не удивилась.

– Привет, Ларри, – сказала она и засмеялась.

Глава 13

– Ларри, дай-ка мне носовой платок, – попросила Бонита. – Никак не могу остановить кровь. Я уже всю эту чертову яхту ею испачкала... Спасибо. А теперь помоги мне наклеить пластырь... Пусть будут прокляты те, кто бросает в воду бутылки!

Накладывая на рану девушки медицинский пластырь, Янг тревожно прислушивался к стуку яхты о бетонную пристань. Более шести лет его нога не ступала на борт судна. Шумы и звуки, раздававшиеся на яхте, будили в нем воспоминания о том времени, о котором он предпочитал не вспоминать. Хоть Янг и был абсолютно уверен, что никого, кроме него и Бониты, на яхте нет, тем не менее вид открытой двери кают-компании настораживал его: наглый и безрассудный Ларри мог запросто выбрать для своего временного пристанища большую комфортабельную яхту. А то, что она стояла под окнами его дома, его бы нисколько не испугало: жена-то его считала убитым.

Но никакого ни звука, ни шороха из открытых дверей кают-компании не доносилось. Пока Бонита накладывала на порезанную ступню правой ноги бактерицидный пластырь, Янг молча вслушивался в потрескивание остова яхты. Наконец девушка подняла голову и протянула ему носовой платок. Принимая его, лейтенант смотрел на ее веснушчатое личико и пытался понять, верит ли она на самом деле, что перед ней стоит Ларри Уилсон, или только притворяется. То, что она тайком пробралась на судно, не могло не насторожить Янга – Бонита, сотни раз бывавшая на яхте своего приятеля, могла бы ни от кого не прятаться. Получалось, что она что-то или кого-то искала.

Как бы то ни было, а Янг должен был с ней заговорить. Ситуация обязывала его это сделать. Он уже открыл было рот, но тут понял, что напрочь забыл, каким голосом говорил Ларри Уилсон.

– Не расстраивайся, – прокашлявшись, прошептал Янг. – Кровь с коврика я сейчас отмою.

Ему показалось, что в голосе его прозвучали фальшивые нотки. Однако девушка продолжала сохранять спокойствие. Она закрыла аптечку и протянула ее лейтенанту.

– Убери ее, – сказала Бонита. – Она тебе еще может пригодиться.

«Неужели она решила устроить мне проверку? – всполошился Янг. – Ведь где хранится аптечка, могли знать только она и Ларри Уилсон. Скорее всего, хозяин яхты держал ее где-то внизу».

Однако девушка вовсе не собиралась его сопровождать, и это его успокоило.

Спустившись по короткой лестнице – всего-то четыре ступеньки, Янг попал на уровень, на котором располагался камбуз. Руку, сжимавшую револьвер, он держал в кармане. Но внизу все было тихо и никакого шевеления не наблюдалось. Камбуз находился справа по борту, а напротив него в нише – нечто вроде маленькой столовой, которая при необходимости могла легко превратиться в спальню. Планировка внутреннего помещения яруса была тщательно продумана. Все в ней выглядело компактно и очень функционально. Свет сюда проникал с обеих сторон через овальные иллюминаторы и открытый люк.

Потолок кают-компании оказался для его роста слишком низким: войдя в нее, он вынужден был пригнуться, чтобы не задеть головой деревянную балку. Проблема с аптечкой сразу же отпала, как только Янг увидел на стене открытый ящичек, а на его дверце – красный крест. Положив аптечку на прежнее место, он бросил окровавленный платок в мойку из нержавеющей стали и, вынув из кармана револьвер, на цыпочках двинулся к одной из трех закрытых дверей.

Она, как оказалось, вела в носовое помещение яхты. По ее стенам проходили водопроводные трубы. Новичок в морском деле, попав сюда, очень бы удивился увиденному. Янг же всю войну прослужил на флоте и видел коммуникации и посложнее. За второй, более узкой дверью размещалась кладовка. В ней хранилась непромокаемая одежда и спасательные пояса.

И только за последней, нормального размера дверью находилось жилое помещение. Войдя, лейтенант оказался в уютной каюте на двоих. Вдоль ее стен стояли удобные кушетки, платяной шкаф, отрытый и абсолютно пустой, и лакированный туалетный столик из красного дерева. В дальнем конце каюта, расположенная в носовой части яхты, как и положено, сужалась, так что кушетки в головах почти сходились. Но между ними все же оставался узкий проход, достаточный, чтобы подойти к небольшой дверце. Дверца эта была открыта. Наверняка там чулан, подумал Янг.

Держа наготове револьвер, лейтенант медленно подошел к ней и, заглянув внутрь, увидел металлическую кровать. Крохотное помещение освещалось дневным светом, проникавшим в него через открытый передний люк.

Неожиданно яхту затрясло, и Янг, схватившись за дверную ручку, замер. Ему показалось, что он почувствовал запах горящего бензина. Первым его желанием в этот момент было выбежать на палубу и прыгнуть в воду.

Ощущая панический страх, Янг опасливо посмотрел на открытый люк и увидел привинченную к переборке палубы железную лесенку. По ней можно было бы сразу подняться наверх. Он поставил на ее ступеньку ногу и тут услышал, как включился стартер, а затем и двигатель.

Лейтенант устало прислонился к лестнице и, опустив глаза, увидел, что уронил револьвер. Наклонившись, он поднял револьвер с пола и положил его в карман. Даже сейчас, зная, откуда взялась вибрация судна и запах бензина, Янг никак не мог отделаться от ощущения, что он в западне.

Поднявшись наверх, он быстрым шагом прошел по палубе и заглянул в рубку. Бонита сидела за пультом управления.

– Какого черта! – крикнул ей Янг: – Ты хоть знаешь, что делаешь?

Девушка нажала на рычажок, и двигатель замолк.

– Я просто хотела проверить, работает ли двигатель, – ответила она. – Ведь яхта стоит здесь с весны.

– Ты же меня до смерти напугала.

– Последнее время ты всего боишься, – заметила Бонита. – Кстати, Ларри, а почему ты так долго не поднимался? Мне даже не по себе стало.

– Я проверил, в каком состоянии находится яхта, – ответил Янг. – Мне надо снова спуститься вниз. Я скоро вернусь.

– Надеюсь, ты не холодного пивка решил попить?

– Нет.

Лейтенант вернулся в кают-компанию, налил в раковину немного воды и постирал носовой платок. Когда он снова вошел в рубку, Бонита Декер стояла на коленях на боковом диванчике и смотрела в окошко. Занавеска на нем была ею отдернута.

– Кого ты там собираешься увидеть? – спросил Янг.

– Хочу убедиться, не идет ли она, – не повернув головы, ответила Бонита. – Где она сейчас?

– Кто? Элизабет? Так она спит. Сегодня утром она закатила жуткую истерику. Мне даже пришлось вызвать Хеншо. Он что-то дал ей, и она успокоилась. Теперь Элизабет проснется не раньше чем через два-три часа.

Бонита хотела что-то спросить, но от вопроса удержалась. Она поднялась с диванчика и посмотрела на Янга. И только сейчас лейтенант увидел, что у нее очень симпатичное личико. Странно, что никто так не и научил ее хорошим манерам. Неужели так и не найдется тот, кто вышибет из нее наглость, кто научит ее красить губы, свести с лица веснушки, делать красивые прически, правильно стоять, сидеть и ходить. Ведь ее родителям, наверное, хочется, чтобы их дочь выглядела настоящей леди.

Янг понимал, что неподчинение дисциплине – самая сильная черта ее характера, и догадывался, почему из нее получился сущий бес. Дети, предоставленные сами себе, да еще живущие рядом с морем, рано становятся независимыми и самоуверенными. Если конечно же они до этого не утонут.

И тут лейтенант поймал себя на мысли о том, что и сам когда-то был точно таким же.

Бонита, с веснушками на носу и плечах, с короткой копной рыжих волос на голове и облезшей под солнцем кожей, даже в своем узком купальнике сексапильной не выглядела. Но в ней было нечто, что могло бы остановить на ней взгляд многих мужчин. И самое интересное то, что она об этом даже не подозревала. А если и подозревала, то боялась этого. Ей нравилось быть ребенком, и меняться она нисколько не торопилась. Но хочет Бонита того или нет, она в конце концов непременно изменится, подумал Янг. И довольно скоро. Она уже не маленькая девочка. Еще поиграет немного с мужчинами, а потом встретит сильного, крутого парня, который заставит ее прижать свой хвост. Да вот беда, где бы такого найти.

Разглядывая Бониту, лейтенант на минуту забыл об обстоятельствах, приведших его на яхту. «А Лоренс Уилсон? – спохватился он. – Этот мог бы научить ее жизни, а вот выглядеть женщиной, наверное, никогда. Ведь три летних месяца, что она провела с ним, мало что ей дали».

– Ларри, – тревожно обратилась к нему девушка, – Ларри, что случилось? Ты смотришь на меня так...

– Как же ты можешь судить о том, как я на тебя смотрю? – прервав ее, спросил Янг. – У меня же все лицо забинтовано.

И тут он вспомнил, что совсем недавно говорил то же самое, но уже миссис Уилсон.

Реакция Бониты Декер была той же, что и у Элизабет.

– Забинтовано! – выдохнула из себя девушка. – О, Ларри, неужели ты думаешь, что я не могу... Она осеклась и сделала шаг вперед.

– Ларри, разве это важно? – спросила Бонита. – А что такого особенного произошло? Неужели ты боишься, что я не смогу... Ты думаешь, что у тебя останутся глубокие шрамы? Или что-нибудь еще? Поэтому ты так странно себя ведешь? Разве это имеет для меня какое-то... О, Ларри! Ларри!

Девушку сделала к Янгу еще один шаг.

Лейтенант обхватил ее еще мокрое тело и прижал к себе. Бонита крепко обвила руками его шею. Ее лицо, губы оказались так близко, что у Янга от внезапно нахлынувшего "а него желания чуть было не подкосились ноги. И тем не менее ему хватило и разума, и совести, чтобы не поддаться порыву. Конечно же он мог бы испытать удовольствие от близости с этой девушкой, но прекрасно понимал, что делать этого ему не следует. Он мог бы еще как-то оправдать себя за то, что выдает себя за человека, пытавшегося его убить, за то, что живет в его доме, кормится за его счет, хочет бежать с его женой, которая уже не любит мужа, но принимать от его подруги поцелуи, ему не предназначавшиеся, значило поступать уж совсем по-воровски.

Янг взял Бониту за плечи и отстранил от себя.

– Успокойся, Рыжик, – сказал он. – Сделай глубокий вдох и успокойся.

От обиды лицо девушки стало похоже на моченое яблоко.

– Но, Ларри...

– Я вовсе не Ларри, мисс Декер, – оборвал ее лейтенант. – Черт возьми, сядьте куда-нибудь, а то вы меня своим купальником всего вымочили. И постарайтесь вести себя прилично.

Глава 14

Бонита отступила на два шага назад и удивленно уставилась на Янга. От ее испытующего взгляда ему стало не по себе.

– Я – не Ларри Уилсон, – почти по слогам повторил он. – Ну, усекла. Рыжик? Я не был Ларри Уилсоном и никогда им не буду. И это одно из того немного, чем я могу гордиться. Только это сугубо между нами. Оказавшись здесь в прошлый четверг, я и не предполагал, что столкнусь с такими проблемами. Пойми, я не гнида и не настолько пал, чтобы и дальше выдавать себя за этого...

Янг прервался, потому что девушка, глядя ему в глаза, неожиданно залилась смехом. Теперь настала его очередь удивиться. «Неужто и у нее началась истерика?» – с ужасом подумал он.

Но смех Бониты был вполне здоровым, и она легко подавила его.

– Прости, – извинилась девушка, – прости, я не смогла сдержаться, чтобы не... Черт возьми, морячок, а ты знаешь, что только что разорил меня на пять баксов?

– Пять баксов? – нахмурившись, переспросил лейтенант.

– Да, пять, – подтвердила она. – Я поспорила с тетей Молли Парр. Она уверяла, что единственный способ заставить тебя раскрыться – это затащить тебя в постель. По ее словам, ни один порядочный мужчина в такой ситуации на обман не пойдет. Мы поспорили на пять долларов, и мне хотелось бы сейчас узнать, что заставило тебя считать себя порядочным.

Улыбка на ее лице растаяла, и теперь они грустно смотрели друг на друга. Неожиданно яхта ударилась о бетонный пирс. У девушки слегка подогнулись колени, а Янг, больной и уставший, чтобы не потерять равновесие, вскинул руку. Бонита пригнулась, но, поняв, что бить он ее не собирается, сразу же выпрямилась. Почему она так испугалась, лейтенант знал: он же в два раза превосходил ее по габаритам. А потом, не надо забывать, какое впечатление на нее должно было производить его забинтованное лицо. Она же не могла видеть, какое на нем выражение.

– Когда ты это поняла? – спросил Янг.

– То, что ты не Ларри? – переспросила Бонита. – Два дня назад. Как только тебя увидела. Я же знаю Ларри с момента своего рождения. Врать не буду, я догадалась, что передо мной не Ларри, не сразу. Когда идешь навестить больного приятеля, ты же не ожидаешь, что в его постели лежит совсем другой человек. Но позже я все сопоставила и... Девушка замолчала.

– Ну, продолжай же, – попросил ее Янг.

– Ларри довольно крупный мужчина, но таковым совсем не смотрится. Не знаю, понимаешь ли ты, что я хочу сказать. Когда я вспоминала, каким ты лежал на кровати... Ну, знаешь, морячок, ты чертовски огромный, волосатый и похож на боксера. Конечно, мы с Ларри не встречались шесть месяцев, и хотя его жена наивно полагает, что в пижаме я его никогда не видела, но все равно...

Бонита передернула покрытыми веснушками плечиками и хитровато посмотрела на него.

– В общем, я попросила тетю Молли посмотреть, – продолжала она. – Бабуля отнекивалась, уверяя, что почти не помнит, как выглядит Ларри, – он, видите ли, с некоторых пор стал редко заезжать к ней в Лорел-Хилл, а кроме того, она слишком занята своими лошадьми и собаками. А еще она сказала, что Ларри можно узнать по плечам. У него они, как и у всех мужчин семейства Уилсонов, очень широкие. Как у футболиста. Наследственный признак, поскольку в девяностые годы ее кузина Лоретта Мей Уилсон сбежала с каким-то грузчиком. А потом, ты все время прятал руки. А Ларри своими очень гордился и всегда старался выставлять их напоказ. Он полагал, что они у него как у аристократа. Я проверила запись, которую сделали в госпитале. Там ничего не говорилось о том, что у тебя в аварии пострадали руки.

– Так ты обо мне в госпитале наводила справки?

– Ну конечно же, – ответила девушка. – Мне же нужно было узнать, что здесь происходит! Как я уже говорила, я не сразу поняла, что вы меня обманываете. Помнишь, я же недолго на тебя смотрела. Да еще и при плохом свете. Первое, что я подумала, увидев тебя, что у Ларри тяжелая травма черепа. Что у него амнезия или что-то наподобие того. Но в госпитале, когда я туда наведалась, меня заверили, что ты вполне нормальный. Таким образом, мои опасения, что у Ларри что-то с мозгами, не подтвердились. Так что я выехала из Роджерстауна с подозрениями, что ты вовсе и не Ларри. По дороге я заскочила в Лорел-Хилл к тете Молли и попросила ее помочь мне. Поначалу она подумала, что я сдвинулась.

А впрочем, она и сама немного сдвинутая. Ну, в общем, что тут говорить, эксцентричная бабка.

Услышав это, Янг не смог сдержать улыбки.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал он. – Когда снова увидишь миссис Парр, передай ей: я рад был услышать, что она хорошего обо мне мнения.

Бонита как-то странно посмотрела на лейтенанта.

– Морячок, да ты забавный, – сказала она.

– То же самое я могу сказать о тебе, – ответил он; – Ты меня постоянно удивляешь. Скажи на милость, зачем ты забралась на яхту, если знаешь, что Ларри Уилсона на ней нет?

Девушка провела языком по губам. Она некоторое время молча смотрела на него, а потом неуверенно сказала:

– Я заметила, что исчезла цепь.

– Цепь? – удивился Янг.

– Да. С «Амберджека». Якорная. Ларри обычно отгонял свою яхту от пристани, чтобы она не билась, как сейчас. Прошлой осенью я помогла ему поставить ее на якорь. Всю зиму и весну яхта простояла на якоре, но сегодня утром, проплывая мимо, я заметила, что якорной цепи на ней нет. Вот я и пришла проверить, в чем тут дело.

Бонита помялась на месте, и Янг заметил, как на ее ногах напряглись мышцы. «Если я пошевелюсь, она выбежит из рубки и прыгнет в воду», – почему-то подумалось ему.

– Он правда мертв? – шепотом спросила девушка. – Да, он мертв и теперь, связанный цепью, лежит на дне. А ты выдаешь его за себя, чтобы никто об этом не узнал! Я думала... Я надеялась, что ты ему помогаешь. Поэтому ни во что не ввязывалась. Но ты его ненавидишь. Правда? Ты с ней заодно... Нет-нет, не подходи ко мне!

Но Янг и не пытался приблизиться к ней.

– Ты ошибаешься, Рыжик, – мягко возразил он. Девушка замотала головой.

– Нет, морячок, – чуть слышно произнесла она. – Нет и еще раз нет. Сначала она исковеркала ему жизнь, а потом убила. Тебе об этом хоть что-нибудь известно? Клянусь, я это так просто не оставлю. И не важно, сколько простаков она заловила себе в помощники. Пока мне известны только двое: ты и этот старый дурак Хеншо.

Голос ее становился всё резче и резче.

– Не знаю, как ей удалось втянуть тебя в свои дела, меня же интересует, морячок, лишь одно: как вы с Хеншо собираетесь ее делить? Установите график или просто будете бросать монетку, кому из вас с ней...

– Хватит! – оборвал ее Янг. – Малышка, все не так пошло, как ты воображаешь.

Девушка рассмеялась ему в лицо.

– О боже, я шокировала мужчину! – воскликнула она. – Прости, морячок. Я же не знала, что у тебя с ней любовь!

Лицо ее стало таким злобным, что Янг едва удержался, чтобы не швырнуть ей в лицо забористое словечко.

– Заткнись и слушай меня. Твой возлюбленный жив и...

– Он мне не возлюбленный! – выкрикнула Бонита. – А потом, я тебе не верю!

– Да закроешь ты свою варежку или нет! Лучше послушай. Я не знаю, что задумал Уилсон и какую роль он отвел для тебя. Я просто настоятельно советую тебе не делать глупостей и в полицию не обращаться. Уверен, что помощь полиции ему точно так же нужна, как и нам. Он тебе за это спасибо не скажет. Да не перебивай! Говорю тебе, Ларри жив! Если не веришь, то приходи к дому, и я покажу в его стене отметину, которую сделал Ларри, когда в меня стрелял.

Последующее поведение Бониты поразило Янга. Она долго смотрела на него, потом выхватила из-за диванчика лежавший там здоровенный гаечный ключ и замахнулась им на лейтенанта, словно бейсбольной битой.

– Не двигайся, – приказала девушка и попятилась к двери. – У тебя в кармане револьвер, но ты им не воспользуешься – смелости не хватит.

– Рыжик, у тебя и твоего дружка много общего. Это он научил тебя драться бейсбольной битой?

Она приостановилась, смерила его подозрительным взглядом и спросила:

– А во что ты, морячок, врезался?

– Ты же обо всем узнала в госпитале. Думаешь, я весь в синяках и ушибах только потому, что съехал с дороги? Тебе же известно, кто сидел за рулем перед тем, как машина перевернулась. И не прикидывайся, что ты ничего не знаешь.

– Это был Ларри? – нахмурившись, спросила Бонита. – И ты хочешь, чтобы я поверила, что тебя избил Ларри? Бейсбольной битой? А вчера ночью стрелял в тебя? Да ты... ты с ума сошел!

– Послушай, Рыжик...

– Не называй меня Рыжиком! – взвизгнула она.

– Боже, какие же вы все здесь капризные! – воскликнул Янг. – Одна не хочет, чтобы ее называли Рыжиком, другая – Лиз, а Хеншо обижается на меня за «дока». А чего вы все хотите от грубого моряка? Чтобы он блистал аристократическими манерами?

– А ты и в правду моряк? Во всяком случае, замашки у тебя солдафонские, – глядя на него с видом триумфатора, сказала Бонита и достала спрятанный под лифчиком купальника маленький блестящий предмет.

Приглядевшись внимательней, лейтенант понял, что это позолоченная пуговица.

– Как ты думаешь, морячок, чем я поранила ногу? – спросила девушка. – Я заметила, как внизу возле пристани что-то блеснуло, и, пока бродила по дну, наступила в воде на что-то острое. А самое удивительное, морячок, то, что на ней оказалась сажа. Как ты думаешь, откуда она могла взяться на пуговице?

Она захохотала и запустила в него гаечным ключом. Янг шарахнулся в сторону, уклонившись от тяжелого снаряда. В тот же миг Бонита выскочила из рубки и, прежде чем лейтенант сумел восстановить равновесие, нырнула с яхты в воду.

Глава 15

Стоя в кокпите, Янг минуту-другую смотрел на воду. Он ждал, когда всплывет Бонита. Однако на поверхности воды голова ее так и не появилась. Девушка, вероятно, боялась, что, завидев ее, лейтенант либо прыгнет за ней, либо откроет стрельбу. При этой мысли ему стало не по себе. «Неужели я похож на хладнокровного убийцу? – с горечью подумал Янг. – Ну что ж, понять ее можно. Она же почти ребенок».

Янг спустился с борта яхты, не оборачиваясь, прошелся по пристани и поднялся на берег. За его спиной слышался шум набегавших на пляж волн и плеск воды от игравшей в реке большой рыбы. Хотя это могла быть и не рыба. Взобравшись на вершину холма, лейтенант, казалось, израсходовал последние силы. Дыхание его сбилось, голова трещала, как перезревший арбуз. Но отдыхать он не стал, а сразу же направился к дому. Войдя в него, Янг открыл находившуюся под лестницей кладовку и, вытащив чемоданы, поставил их посередине холла. Затем он с большим трудом поднялся наверх и вошел в ванную комнату.

Открыв висевший над унитазом ящичек, лейтенант нашел в нем маникюрные ножницы и, глядя на себя в зеркало, принялся срезать с головы бинты. Работа шла медленно: маленькие ножницы с короткими лезвиями плохо резали даже тонкую марлевую ткань. Когда натяжение бинтов наконец-то ослабло, он постоял в нерешительности перед зеркалом, затем стянул с лица повязку.

Однако шока, к которому был готов Янг, он не испытал: хмурое лицо, глядевшее на него в зеркале, оказалось ему хорошо знакомо. Оно, хоть и в синяках и в густой щетине, было тем, к которому он привык с детства. Единственное, что его удивило, – это белая полоска пластыря на переносице.

Глубоко вдохнув, он сделал на повязке последний надрез и, сбросив ее с шеи, занялся: поисками, бритвенных принадлежностей.

Побрившись, Янг вошел в спальню Элизабет. Та, громко посапывая, все еще спала. Он подошел к кровати и стал разглядывать ее. Спящая миссис Уилсон выглядела совсем молодой, по-детски беззащитной и очень ему желанной. После общения с резкой и самоуверенной Бонитой миссис Уилсон казалась лейтенанту настоящим ангелом. Чем слабее мужчина, тем больше ему нужен человек, который бы нуждался в его защите, с грустью подумал он. А перед такой, как Бонита, готовой размозжить тебе голову гаечным ключом, любой мужчина будет считать себя слабаком.

Элизабет зашевелилась. Ночной рубашки на ней не было, и, когда одеяло сползло с нее, глазам лейтенанта предстало ее обнаженное плечо и овал груди. Янг наклонился и дрожащими от волнения руками поправил на женщине одеяло. Неожиданно миссис Уилсон открыла глаза. Поначалу взгляд ее был туманным. Затем в ее глазах появилось удивление. Она быстро поднялась и села.

– Осторожнее, – улыбаясь, сказал ей Янг.

Элизабет, широко открыв глаза, подтянула до подбородка одеяло и недоуменно уставилась на лейтенанта.

– Ну, что такое? – спросил он.

– Дорогой, – неуверенно пролепетала миссис Уилсон. – Дорогой, ты выглядишь совсем не так, как я себе представляла! А ты очень даже ничего!

– Спасибо, – сухо кивнул Янг.

– Нет, правда, я боялась, что увижу перед собой какого-нибудь Франкенштейна... Слышишь, Дэвид, ты прилично выглядишь. Не обижайся на меня за то, что я... Дорогой, иди же ко мне!

Она протянула к нему обе руки. Янг опустился перед ней на колени и замер. Женщина развернулась, свесила на пол ноги и сбросила с себя одеяло.

– Боб... – вспомнив про доктора, вопросительно глянула она на него.

– Хеншо уехал пару часов назад, – объяснил Янг.

– Он... Он рассказал тебе о...

– Ага. Весть о смерти твоего мужа сильно преувеличена. Самим доктором Хеншо.

И тут, держа Элизабет в своих объятиях, лейтенант неожиданно для себя осознал, что она снова замужняя женщина. Но то, что Ларри Уилсон жив, никак не могло повлиять на их дальнейшие отношения.

– Вас можно поздравить, миссис Уилсон, – сказал Янг. – Вы оказались плохим стрелком.

– Дорогой, не надо, – замотав головой, попросила Элизабет. – Это... Это не смешно.

– А ведь ты должна быть рада, – поморщившись, заметил он. Но женщина даже не улыбнулась.

– Извини. Я просто пошутил.

Янг подошел к гардеробу, и, порывшись в нем, достал стеганый женский халат, и бросил его на кровать. Он был слишком теплым для такой погоды, но видеть Элизабет в старом и неопрятном наряде, в котором она напоминала ему нищенку, лейтенант уже не мог.

– Если хочешь, можешь принять душ – время на это есть. Но только быстро! Мы отсюда уезжаем, – сказал Янг и посмотрел ей в глаза. – То есть если ты не передумала. Теперь ты уже не убийца.

– Дэвид... Ты по-прежнему хочешь быть со мной? – спросила Элизабет.

– Конечно хочу, – почти жестко ответил он. – Вот только не знаю, нужно ли это тебе теперь. Какой тебе смысл бросать здесь все и ехать... со мной.

– А что все, дорогой? Единственное, что мое в этом доме, – это кухня и кое-что из одежды.

– На новом месте и этого у тебя может не оказаться.

– У меня будешь ты, – улыбаясь, ответила миссис Уилсон. – А это для меня самое главное.

– Элизабет, ценность такого приобретения, мне кажется, сомнительна. Многие наверняка считают меня полнейшим неудачником.

– Ничего страшного, – продолжая улыбаться, ответила она. – Теперь нас двое неудачников. Но зато мы вместе. Ну что, двигаем? Вот только дай мне подняться. Дэвид?

Ее оклик застал Янга в дверях.

– Да?

– Дэвид, что-то случилось? – спросила Элизабет. – Почему ты снял с лица повязку? Пока я тут спала, что-то произошло?

– Да, – после некоторого колебания ответил он. – Нас посетили. Рыжеволосая гостья. Элизабет, а что ты сделала с униформой? Куда ты ее дела?

– Униформу? – переспросила женщина.

– Да. Мою военную форму, – теряя терпение, ответил Янг. – Та, в которой, как ты сказала, был твой муж. Ты говорила, что он...

– Да какое теперь это имеет значение? – спросила миссис Уилсон. – Дорогой, мы ее с Бобом сожгли в камине. Боб сказал, что это надо сделать из-за ее пуговиц.

– А чем они ему не угодили? Куда вы их потом дели?

– Пуговицы мы выбрали из золы, а потом Боб спустился к пристани и выбросил их в реку.

Элизабет подхватила стеганый халат и стала одеваться.

– Дорогой, а что такое? У этой Декер опять хватило наглости сюда припереться? Что ей было нужно и как ты...

– Дорогая, ты со своим доктором даже не подумали, что сотворили. Зачем вы убрали на яхте Ларри якорную цепь? Для местных это почти верный знак того, что с ее помощью кого-то утопили! Не увидев ее на месте, девчонка Декер пришла точно к такому же заключению. Не знаю, удалось ли мне убедить ее в обратном или нет. Похоже, она не поверит, что Ларри жив, пока его не увидит. А что касается этих чертовых пуговиц, дорогая, то, судя по всему, одну из них Хеншо обронил, а наш рыжеволосый чертенок ее подобрал. На той пуговице была копоть! Это же явный признак того, что униформу, в которую был одет Ларри, сожгли. Ты бы видела, с каким победоносным видом Бонита показала мне ее. Она была в госпитале, а там ей могли сообщить мое имя, фамилию, звание и идентификационный номер!

Элизабет мгновенно побледнела.

– Ты хочешь сказать... Ты хочешь сказать, что она все знает?

– Что – все?

– Что... Что ты не...

– А-а, это, – сухо произнес Янг. – Элизабет, мы просто недооценили этого ребенка. Бонита в первый же день догадалась, что я не Ларри. Поэтому я так и спешу отсюда убраться. В Вашингтоне или Норфолке она легко может навести обо мне справки и тогда поймет, кто я такой. Морских офицеров, уклоняющихся от призыва, не так уж и много.

Миссис Уилсон, облизнув языком губы, хотела что-то сказать, но, передумав, неожиданно спрыгнула с кровати.

– Дорогой, ключи от пикапа на столике возле телефона, – торопливо сказала она. – Погрузи чемоданы в машину, а я через минуту спущусь.

Не успел Янг дойти до двери спальни, как Элизабет принялась поспешно одеваться. Когда он вернулся за чемоданами, она уже спускалась по лестнице. На ней были те же розовые брюки и кофточка, что и прошлой ночью. Подойдя к Янгу, женщина остановилась.

– Ну, что такое? – спросил он.

– Дэвид, мы будем счастливы. Правда? – сказала Элизабет и, неожиданно обхватив его за шею, страстно поцеловала.

Отпустив лейтенанта, она посмотрела на него, рассмеялась и, достав из кармана какую-то помятую тряпочку, стерла с его губ помаду.

– Как же приятно тебя целовать без этих вонючих бинтов! – прошептала женщина и, повернув Янга к свету, нежно коснулась его лица. – Милый, мне снова придется к тебе привыкать. Бедное твое личико! Я, должно быть, сделала ему больно. Но оно, слава богу, уже заживает.

Снедаемый желанием как можно быстрее покинуть эти места, Янг слушал ее вполуха. Ему казалось, что он стоит на вершине лестницы и смотрит на себя и миссис Уилсон со стороны. Ничего себе парочка: он – высокий, крупный мужчина, весь в синяках и с испуганными глазами, в чужой одежде, которая ему немного мала, и она – затаившая дыхание стройная женщина с размазанной по лицу помадой, в розовых, туго обтягивающих ее брюках и кофточке. На ее шее висит та же нитка жемчуга, а на руке целый комплект тихо позвякивающих браслетов. «Столько украшений к таким грязным и помятым брюкам могла бы и не надевать», – подумал неодобрительно лейтенант.

– Пошли, дорогая, – отрывисто приказал он. – В два часа ночи мы уже пытались отсюда уехать.

– Дэвид.

– Что? – недовольно поморщившись, спросил Янг.

– Ты правда меня так любишь? – спросила она. – А ты меня...

– Что?

Элизабет схватила его за руку и испытующе заглянула ему в глаза.

– Милый, если бы ты знал, что я...

Она затихла. Лейтенант внимательно посмотрел на ее лицо и тут вспомнил, как странно она себя вела: уничтожила список с названиями судов, тайком от него с фонариком выходила ночью из дому, пыталась скрыть все, что ей было известно о заходившем в бухту паруснике. Еще он вспомнил, что Элизабет, уверенная в гибели мужа, не заявила на себя в полицию. И это несмотря на то, что обстоятельства, которые вынудили ее в него выстрелить, если она, конечно, правильно их ему изложила, свидетельствовали в ее пользу.

Нет, не боязнь, а более веская причина гонит ее отсюда, осенила его догадка. Не тот она человек, чтобы бросить дом и бежать с любимым человеком. Она же прекрасно знает, что на новом месте у нее не будет того, что имеет здесь.

Он взял Элизабет за плечи и посмотрел ей в глаза.

– Ты тоже причастна к тому, что здесь творится, – сказал лейтенант. – Ты со своим мужем заодно. Иначе бы он сюда не вернулся. Он знал, что ты на него не заявишь. Это так?

В глазах ее появился страх. Было видно, что она колеблется. Наконец, облизнув губы, женщина молча кивнула.

– Элизабет, ты объяснишь наконец, что здесь происходит? – спросил Янг. – Зачем сюда по ночам приплывают яхты? Миссис Уилсон вновь отвела в сторону глаза.

– Ну, дорогой, – после некоторого колебания сказала она. – Понимаешь, это что-то вроде курьерской службы. Я так думаю. Посылки в основном приходят из Вашингтона... Дорогой, я ничего об этом не знаю! Не знаю, что они привозят и отвозят. Я должна была принимать от них свертки, а потом передавать дальше.

– Сам Уилсон тоже что-то им передавал? Элизабет неохотно кивнула в ответ.

– А прошлой ночью, когда ты ходила на берег...

– Мне пришлось сказать им, чтобы они уплывали, – прервав лейтенанта, поспешно ответила женщина. – Я хотела, чтобы они как можно скорее отсюда убрались. Из-за тебя.

– Но они отчалили не сразу, – заметил Янг. – Даже после того, как я начал кричать во сне.

Она взглянула на него, провела языком по губам и снова отвернулась.

– Мне кажется... Я думаю, что у них должна была состояться встреча. С кем – не знаю. Они должны были решить какой-то важный вопрос. Но, дорогой, мне об этом ничего не известно! А потом, какая разница...

– Элизабет, если ты помогала своему мужу, то почему ты в него стреляла? – прервав ее, спросил Янг.

Миссис Уилсон немного помолчала, а потом резко повернулась и посмотрела на него в упор.

– Да потому, что я его ненавижу! – выкрикнула она. – Ненавижу за то, что он заставляет меня делать! Я сказала Ларри, что выполнять его поручения не буду, он взорвался, вышел из себя! После того как я пригрозила, что подам на развод, он ударил меня. Тогда я схватила револьвер и выстрелила в него. Вот как это было!

– Если ты и вправду собиралась с ним расстаться, то почему не заявила на него в ФБР? – спросил Янг.

– Чтобы и меня с ним привлекли? – зло выпалила Элизабет. – Я бы тогда всю жизнь носила на себе клеймо бывшей коммунистки. Неужели ты этого не понимаешь? Нет, ты способен только обвинять!

– Я ни в чем тебя, Элизабет, не обвиняю, – возразил лейтенант; – Ты сказала, что те люди с яхты приплыли по очень важному делу. А ты не догадываешься по какому?

– Послушать их, то у них все дела жутко важные, – презрительно поморщившись, буркнула миссис Уилсон.

– А те, кто приплыл на яхте в ту ночь, что-нибудь с собой забрали? – допытывался Янг.

– Нет. У них там с передачей какая-то загвоздка вышла. Поэтому они назначили новую встречу. Этой ночью и не здесь, а где-то в заливе. Думаю, что они, услышав твой дикий крик, решили больше не рисковать.

– А где произойдет эта встреча, тебе известно?

– Мне кажется, что в том же месте, на которое они съезжаются в экстренных случаях. Это возле острова Элдер...

Миссис Уилсон внезапно насторожилась.

– Дорогой, что ты надумал? – спросила она.

– Элизабет, мы могли бы... Пока мы еще не уехали, давай позвоним в ФБР.

– Ты что, с ума сошел? – возмутилась она. – Дэвид, мы же этим звонком все погубим. Они засекут, откуда звонят, и мы двадцати миль не проедем, как нас... Пойми, дорогой, нам нужно выиграть время. Отъедем подальше, бросим наш пикап и купим себе какую-нибудь подержанную машину. Мы должны отсюда бежать. Возможно, что и из Штатов. А кроме того, пока нас ни в чем не заподозрили, надо снять деньги со счетов Ларри... Дэвид, прояви благоразумие! Пойми, сейчас не время демонстрировать чувство патриотизма.

– Но...

– Дорогой, можно подумать, что ты не хочешь со мной ехать! – возмущенно воскликнула Элизабет. – Ты что, вместо этой поездки предпочитаешь отсидеть срок за дезертирство в Портсмуте? Или ты надеешься, что за донос они тебя отблагодарят? Прицепят к твоей груди еще одну медаль и отпустят с богом? Нет, тобою займется военный трибунал и, очень даже возможно, признает тебя шпионом. Я уже не говорю о себе. Так что мы оба, дорогой, отправимся прямиком за решетку.

Голос ее сорвался. Она повернулась и как бы невзначай провела грудью по животу Янга.

– Дорогой, не ломай наши жизни ради каких-то дурацких принципов! – страстно проворковала миссис Уилсон и, позванивая браслетами, обвила его шею. – Ведь вдвоем нам будет так хорошо! Я сделаю все, чтобы ты был счастлив!

Трепет ее жаждущего тела и пылкий поцелуй взволновали лейтенанта. «Черт возьми, а может быть, и в самом деле будущее у нас не такое уж и мрачное? Связать свою жизнь с Элизабет – это же лучше, чем испытать позор, когда тебя привезут на корабль и поставят перед строем тех, кем ты должен был командовать».

Высвободившись из объятий женщины, Янг развернул ее и шлепнул по туго обтянутой брючками попке.

– Хорошо, – согласился он. – Позвоним по дороге. Она беззвучно рассмеялась, потерла от удовольствия руки и поспешила к двери. Неожиданно Элизабет остановилась, достала из кармана ключи и бросила их Янгу.

– Это от парадной двери и черного хода, – сказала она. – Надеюсь, я никогда уже не увижу этот дом... Ключи от машины у тебя?

– Они в пикапе.

– О, Дэвид, дорогой! У меня такое ощущение, будто я бегу из тюрьмы.

– Щеколду на двери опустить? – спросил Янг.

– Пусть этот дом горит синим пламенем! Мне теперь уже все равно!

Янг спустил на замке собачку, взялся за ручку, чтобы закрыть за собой дверь, неожиданно замер, словно налетев на преграду. Ничего подобного с ним раньше не происходило. Он сознавал, что солнце ярко светит, что с юго-востока устойчиво дует легкий ветерок и что внизу, у ступенек крыльца, его ждет желанная женщина. Но все это представлялось ему будто в тумане. Янг смотрел на дверь и думал: «Если я ее сейчас закрою, то это будет равносильно самоубийству. Закрыв дверь, я должен буду уехать, а без звонка в ФБР уехать не смогу».

Он оглянулся на Элизабет. Ветерок, дувший миссис Уилсон в спину, лохматил ей волосы и трепетал штанины ее розовых брючек. Она вопросительно смотрела на лейтенанта. Янг знал, что с ней он может оставаться самим собой. Она любила его таким, каков он есть, пугливого и не уверенного в себе. Он знал, что эта женщина не потребует от него того, чего он сделать не в силах, и никогда не заденет его мужского самолюбия. С ней Янг должен был чувствовать себя очень комфортно.

Резко развернувшись, лейтенант вошел в холл и сразу же направился к телефону. После того как он назвал телефонистке номер, его соединили с Вашингтоном гораздо быстрее, нежели он рассчитывал.

– Это лейтенант Янг, – услышав в трубке мужской голос, четко, по-военному, представился он. – Лейтенант Дэвид Янг из резерва военно-морских сил США. Я звоню вам из местечка, расположенного рядом с Бейпортом, штат Мэриленд. У меня есть для вас информация...

Разговаривая по телефону, Янг видел, что Элизабет, замерев в дверном проеме, внимательно его слушает. Немного постояв, она спустилась во двор, и вскоре он услышал шум выезжавшей из гаража машины. Прошуршав шинами по гравию, пикап, набирая скорость, скрылся за углом дома и выскочил на шоссе.

Глава 16

Проснувшись в полной темноте, Янг, затаив дыхание, прислушался. Ему показалось, что его разбудил какой-то глухой дребезжащий звук, похожий на удар треснувшего колокольчика. Вскоре звук повторился. Лейтенант помнил, как после звонка в Вашингтон он, спотыкаясь, поднялся по лестнице, вошел в комнату и, как был в одежде, завалился на кровать. Перед тем как заснуть, он долго ворочался. Открыв после сна глаза, Янг по темному прямоугольнику окна понял, что проспал весь день и большую часть вечера. «Удивительно, что после моего разговора с Вашингтоном за мной так никто и не приехал», – подумал он и вновь услышал странный звук.

Янг сел, достал из-под подушки револьвер, слез с кровати и, осторожно подойдя к окну, через щель между планками жалюзи глянул на улицу. Ночь была безлунная, и он поначалу ничего, кроме белеющей в темноте дорожки, черной стены деревьев и тусклого свечения реки, не увидел. Свет из окон стоявших на противоположном берегу коттеджей едва пробивал ночную мглу. Ветерок, устойчиво дувший утром, заметно ослабел и сменил направление. Янг кожей лица ощущал его прохладу. Ему было приятно, что, пробыв несколько дней с полностью забинтованной головой, он снова чувствует свое лицо.

И тут лейтенант увидел, как из кустов на дорожку, усыпанную гравием, на цыпочках вышел крупного телосложения мужчина. Он наклонился, поднял несколько мелких камешков и бросил их в окно спальни Элизабет. Раздался тот же самый звук, который несколько минут назад и разбудил Янга. Мужчина, не опуская согнутой руки, в ожидании замер. На нем было легкое пальто и низко надвинутая на глаза шляпа. Это был тот самый человек, который хотел, чтобы все его считали мертвым...

Янг в страхе крепко сжал в руке оружие. Дернув за шнур жалюзи, он выставил перед собой револьвер.

– Уилсон! – громко крикнул лейтенант и сам испугался собственного голоса.

Но он забыл, что механизм открывания жалюзи сломан. Вместо того чтобы подняться, жалюзи сорвались со стены. Янг, боясь получить удар, инстинктивно прикрыл голову руками и отскочил назад. Жалюзи с громким шумом рухнули на пол. Когда снова воцарилась звенящая тишина, он, дрожа от нервного возбуждения, подошел к окну, но Уилсона на улице уже не увидел.

Лейтенант, ругая себя за неуклюжесть, недовольно поморщился, выбежал из комнаты и спустился в холл. Открыв входную дверь, он прижался спиной к стене. Темная ночь ответила ему то ли непрерывным стрекотанием сверчков, то ли кваканьем лягушек. Что это было, Янг так и не понял. Взяв револьвер поудобнее, он направился было к выходу, но, поняв, что совершает глупость, тут же остановился: выросший здесь Лоренс Уилсон прекрасно знал окрестности и, естественно, лучше Янга ориентировался в темноте. Кроме того, офицер, с которым лейтенант разговаривал по телефону, приказал ему, чтобы он до приезда сотрудников ФБР оставался в доме и никуда не выходил. Далекий собеседник поблагодарил также за переданную им информацию. Поэтому Янг понимал, что, прояви он сейчас инициативу в поимке Уилсона, неприятностей ему не избежать.

Он убрал револьвер и в поисках чего-нибудь съестного прошел на кухню. Часы на стене показывали половину десятого. Это его несколько удивило: он-то полагал, что сейчас уже далеко за полночь.

При ярком свете чистенькая и современно оборудованная кухня напомнила ему Элизабет, и сердце его сжалось от тоски. Это мое, с гордостью сказала она ему, когда он впервые зашел сюда. Ни огромный дом, ни антикварная мебель, ни дорогая одежда, висевшая в ее гардеробе, в которой он ее ни разу не видел, ей не принадлежали. Лейтенант не смог даже вспомнить, как выглядела эта женщина в тот день, когда забирала его из больницы. Ему было жалко ее так, словно она заболела неизлечимой болезнью.

Пока Янг разбирался в сложной панели управления плитой, на сердце у него скребли кошки. Наконец, включив плиту, он поставил на конфорку кофейник и вылил взбитые яйца на сковородку. Заниматься стряпней ни на своей кухне, ни на корабельном камбузе особой радости ему не доставляло, но он, в двенадцатилетнем возрасте научившийся готовить на пароходе «Шипмейт», при наличии продуктов голодным никогда не оставался. Чугунные диски электрической плиты нагревались медленно, и, когда яичница на сковородке только начала шкварчать, Янг услышал, как перед домом резко затормозила машина. Кто это мог быть, сомнений у него не вызывало: так терзать автомобильную резину могли только те, кому смену шин оплачивало государство.

Неожиданно его охватил страх. Внутри все похолодело, и он почувствовал себя совершенно беспомощным. Лейтенант, не полагаясь на автоматику умной плиты, быстро выключил все конфорки. Кроме того, он не рассчитывал, что те, кто приехал за ним, будут ждать, пока он поест. Так что дом Уилсонов мог оставаться без присмотра на протяжении нескольких недель. О том, какое его теперь ждало наказание, Янг старался не думать. Он уже направился к выходу, но, вспомнив про лежавшее в его кармане огнестрельное оружие, остановился. «Зачем мне лишние неприятности», – подумал лейтенант и, достав револьвер, бросил его в выдвижной ящик стола. Опустив плечи, он нахмурился и, выключая на своем пути свет, уныло побрел к парадной двери.

Дверь, после того как Янг собирался выйти на улицу, так и оставалась открытой. На ступеньках крыльца никого не было, и это его сильно удивило. Он выглянул во двор и увидел легковой автомобиль с откидным верхом светло-зеленого цвета, в многочисленных декоративных накладках из хромированной стали и с темно-зеленой кожаной обивкой сидений. Верх его был поднят.

Странно, удивился Янг, на таких машинах государственные служащие обычно не ездят.

– Руки вверх, морячок! – раздался за его спиной звонкий голос.

Он сразу понял, кому он принадлежал, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, увидел стоявшую в дверях гостиной Бониту Декер. Судя по всему, войдя в открытый дом, девушка спряталась в комнате и ждала, когда появится лейтенант. На ней были голубые джинсовые шорты, синяя в белую полоску фуфайка, а на голове – бейсбольная кепка с длинным козырьком. В этом одеянии она напоминала мальчишку-подростка. В руках Бониты он увидел автоматический револьвер двадцать второго калибра с длинным и очень тонким стволом и высокой передней мушкой. Судя по тому, как она его держала, Янг уяснил, что обращаться с ним девушка умеет и с расстояния пяти футов уж точно не промахнется.

– О, да у тебя есть лицо! Но и незабинтованное, оно выглядит не лучше! – звенящим от напряжения голосом проговорила она и повела револьвером. – Кому сказала, руки вверх!

Янг настороженно посмотрел на нее. Вид направленного на него дула револьвера нервировал его. Чтобы Бонита не увидела его дрожащих рук, он сунул их в карманы брюк.

– Ты думаешь, что я с тобой шучу! – крикнула ему девушка. Лейтенант ухмыльнулся и, переборов в себе страх, миновал ее, вошел в столовую и направился на кухню. Бонита последовала за ним. Подойдя к плите, он включил конфорки под кофейником и сковородкой со взбитыми яйцами.

К девушке Янг не поворачивался, давая понять, что ее он совсем не боится. Бонита приоткрыла дверь, просунула в нее голову и, убедившись, что на кухне никого, кроме Янга, нет, вошла. Держа револьвер на изготовку, она некоторое время молчала, а потом злобно произнесла:

– Так что сам видишь, морячок: шансов у тебя никаких нет.

– Рыжик, кончай изображать из себя гангстера, – не поворачивая головы, ворчливо ответил Янг. – Передохни немного. Ты же, пока на тебя не замахнуться топором, ни в кого не выстрелишь. И мы оба это прекрасно знаем. Ты же не убивать пришла сюда, а кое-что выведать. Ну что, скажешь, не так? В противном случае ты бы обратилась в полицию или ФБР.

– Все, что мне нужно, я узнаю, как только выясню... – Надо понимать, что ты по моей пуговице так ничего для себя и не выяснила? – широко улыбнувшись, спросил Янг. -

Мне за тебя стыдно. А я-то думал, что ты уже обо мне все справки навела.

– Эти в Вашингтоне все такие скрытные! – возмущенно воскликнула Бонита. – Но ничего, у моего отца есть один старинный друг. Он с ним вместе плавал. Жаль, что его сейчас... Но я все равно выясню, кто ты...

– Рыжик, ты только зря теряешь время на поездки в Вашингтон. Лучше попытай счастья в Норфолке. Спроси там про лейтенанта Дэвида Мартина Янга, резервиста военно-морских сил. Его идентификационный номер двадцать один ноль девять тридцать четыре, – сказал Янг и, помешав деревянной лопаточкой в сковородке, повернулся к девушке лицом. – Ну что, теперь довольна?

Она задумалась, а потом вдруг выпалила:

– Довольны будут в министерстве. Или в ФБР. Ведь там же занимаются поисками дезертиров?

– А кто тебе сказал, что я дезертир? Может быть, я – сотрудник спецслужбы министерства военно-морского флота и послан на выполнение особого задания? – с усмешкой спросил Янг и, увидев ее удивленное лицо, серьезно продолжил: – Ну да ладно, я пошутил. Давай, Рыжик, говорить с тобой открытым текстом. Видишь ли, я всего-навсего бедный резервист, на несколько дней опоздавший к месту будущей службы. А это на военно-морском флоте дезертирством никак не считается. И в ФБР – тоже. Кстати, их сотрудники здесь вот-вот появятся.

Бонита нахмурилась.

– Так ты звонил в ФБР? – удивленно спросила она.

– Да. В два часа дня, – ответил лейтенант. – Тот факт, что они за мной пока еще не приехали, говорит о том, что под их классификацию общественно опасного преступника я, увы, не подпадаю.

– Это потому, что ты сам им позвонил.

Янг пожал плечами и вновь помешал в сковороде.

– У тебя утром было оружие, – после долгой паузы осторожно сказала девушка. – Где оно?

– Рядом с тобой, в столе, – ответил он и тут услышал, как Бонита выдвинула ящик, чтобы проверить, лежит ли в нем револьвер.

– А она где?

– Элизабет?

– Не Клеопатра же, – насмешливо фыркнула Бонита.

– Смылась, как сказали бы такие преступники, как я.

– А-а... То-то я заметила, что гараж открыт.

– Ты все правильно поняла.

– Так она от тебя, морячок, сбежала.

– Ну почему же? Приглашение мною было получено, но я решил от него отказаться.

– По-моему, тебе проявлять гражданскую совесть уже немного поздновато. Тебе так не кажется? А о чем ты договорился с ФБР? Они что, обещали тебя не трогать?

– За что?

– За убийство, вот за что!

– Какое убийство?

– Убийство Ларри.

– Если Ларри Уилсон мертв, то это значит, что камешки в окно Элизабет всего полчаса назад бросал его призрак.

– Ты его видел? – недоверчиво спросила Бонита. – Сегодня?

Янг в ответ молча пожал плечами. Девушка немного помолчала, а потом заговорила, но уже совершенно иным тоном. Казалось, что она обращалась сама к себе.

– Но если Ларри жив... Если с ним все в порядке, то почему он не дал о себе знать?

Янг снова посмотрел на нее. Бонита Декер стояла в другом конце кухни, прислонившись к стойке бара. Оба револьвера, ее и миссис Уилсон, были заткнуты ею за пояс шорт. В этот момент она, невысокого роста, с короткими рыжими волосами, веснушчатым личиком, голоногая и в бейсбольной кепке, напоминала пирата из комедийного мюзикла. Янг снял с раскаленной плиты сковородку и подошел к столу, на котором стоял тостер, чтобы поджарить на нем пару кусочков хлеба.

– Рыжик, ты когда-нибудь проснешься? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что ты, как мне кажется, никак не хочешь признать того, что Ларри Уилсон от тебя отказался. Что ж, тебе, наверное, так удобнее.

– Мне удобнее?! – воскликнула Бонита и, выпрямившись, гневно посмотрела на лейтенанта. – Ты хоть знаешь, что говоришь?

– Когда Ларри потребовалось место, где можно было бы спрятаться, он пришел к своей жене, а не к тебе. Подумай над этим, малышка.

– Я этому не верю!

– Не веришь, что он сюда приходил? Тогда где же его могли, как ты говоришь, убить? Или, по-твоему, его прикончили в другом месте и привезли сюда только для того, чтобы связать его труп якорной цепью? Рыжик, эта цепь – единственная твоя улика, но и она довольно сомнительная.

У девушки из-под веснушек на лице проступил румянец.

– Если Ларри сюда и приходил, то наверняка не из-за того, чтобы здесь прятаться, – сказала Бонита. – Ему бояться нечего.

– А вот министерство военно-морского флота, когда выгоняло его со службы, думало совсем иначе.

– Да ведь это еще ничего не значит, и ты сам это знаешь! – сердито выкрикнула она. – Если бы ты хоть что-то о нем знал, то так бы не говорил! Его уволили вовсе не за его проступок. В министерстве не могли держать сотрудника, чья жена замешана в...

– Я все понял, – оборвал ее Янг. – Его выгнали из-за Элизабет!

– Да, ты чертовски прав! Это была ее вина! – с жаром подтвердила Бонита Декер. – И если бы Ларри не был таким добрым, если бы он не пытался защитить эту чертову побирушку, на которой женился в момент душевной слабости, то...

Янг ждал, когда она закончит свою длинную тираду, но не выдержал:

– Ну, я бы не сказал, что Ларри Уилсон такой уж добрый. А у меня это утверждать есть основания более чем веские. Ведь это он меня так избил железным прутом.

Увидев, что девушка хочет ему возразить, Янг выставил вперед руку.

– Нет, Рыжик, погоди, – сказал он. – Знаю, что ты этому все равно не поверишь, но именно так все и произошло. Ты веришь только тому, что слетает с губ этого истинного джентльмена по фамилии Уилсон. Не так ли? Этот парень может навешать лапшу на уши кому угодно. В чем, в чем, а в этом я убедился. Когда мы с ним болтали, он показался мне вполне приличным человеком. А теперь. Рыжик, давай обратимся к фактам. Уилсон после долгого отсутствия вернулся домой. Ты с этим согласна?

– Ну... где-то да, – словно боясь допустить тактическую ошибку, неуверенно признала Бонита.

– Отлично, – сказал Янг. – Итак, Ларри пришел в этот дом. Причину, по которой он это сделал, уточнять не будем: у нас на нее разные точки зрения. Лучше проанализируем все, что произошло потом. Между Ларри и Элизабет возникла ссора. Он ее ударил, она схватила револьвер и выстрелила в него.

– Она это точно сделала!

– Да, верно, – подтвердил лейтенант. – Она в него выстрелила. Его, обмотанного якорной цепью, отсутствие которой на его яхте навело тебя на мысль о том, что его упокоили на дне залива, затащили в лодку и повезли топить. Но ему, как я догадываюсь, удалось сделать невероятное: задурить голову доктору Хеншо. Тот причалил лодку к берегу и, взяв с него обещание молчать, отпустил. Хеншо говорит, что пуля только слегка чиркнула по голове Ларри, оставив на ней небольшую ранку. Это Ларри всего лишь оглушило. В результате твой дружок получил легкое ранение в голову и перелом переносицы... Как бы то ни было, но Хеншо испугался топить еще живого человека. Он размотал на нем цепь, бросил ее в реку и высадил Ларри Уилсона на берег. Элизабет он об этом не сказал, дабы она продолжала считать, что сама сделала себя вдовой. А теперь. Рыжик, перехожу к самой захватывающей части моего рассказа. С нашего героя, казавшегося мертвым, сняли мою военную форму, сожгли, а его переодели в то, что оказалось в лодке. В чем дело?

– И ты полагаешь, что я поверю в эту сказку? – поморщившись, спросила Бонита. – Зачем Ларри потребовалось переодеваться в твою одежду?

– Об этом пока не будем, – сказал Янг. – Короче, человек, которого едва не пристрелили, остался без денег и приличной одежды. Куда он в первую очередь должен был бежать? Конечно же к своей маленькой рыжей подружке, у которой и денег навалом, и превосходный шлюп, на котором можно было бы ускользнуть из страны. Ну, так это было?

– Ты же знаешь, что я тебе все равно не верю, – тряхнув кудряшками, ответила девушка.

– А мне. Рыжик, не хочется верить, что он использовал тебя, а ты об этом не догадывалась. И вообще наделала ты немало такого, из-за чего побоялась обратиться в полицию. И не смотри на меня свысока – я-то, по крайней мере, позвонил в ФБР. А ты, насколько мне известно, об убийстве Ларри никуда не заявила. Так что единственное, что могло бы свидетельствовать в твою пользу, – это то, что Ларри к тебе за помощью пока еще не обращался. Хотя в этом я далеко не уверен.

Тостер щелкнул, и из него выскочили поджаренные ломтики хлеба. Янг взял их и положил на тарелку.

– Предположим, что так оно и было, – сказала Бонита. Что от этого может измениться?

– Прежде всего это говорит о том, что ты в его делах никакого участия не принимала. Только поэтому, Рыжик, я и завел с тобой такой разговор. Проснись же. Неужели ты не понимаешь, что защищаешь негодяя? После того как Ларри выгнали со службы, он пришел к тебе поплакаться. Наговорил много чего, и ты пожалела его и тут же нашла ему работу: построить для тебя парусник. А потом вы много времени проводили на нем вместе. Все уже принимали вас за любовников. Даже Элизабет и та считала, что у вас амурные дела. Но это же было не так, правда? Просто ты оказала услугу своему давнему другу. В трудную для него минуту протянула ему руку помощи. Так же? Никак не пойму, почему ему всегда удается найти какого-нибудь наивного идеалиста, которого он легко использует?

После долгих поисков Янг нашел в крохотном отделении огромного холодильника сливочное масло и, достав его, громко хлопнул дверцей.

– Да проснись же, детка! – не глядя на Бониту, воскликнул он. – Ведь он же с ней заодно. Я имею в виду Элизабет и твоего дружка Ларри. Если они и повздорили между собой, то только из-за того, что в сложных ситуациях эта женщина всегда теряет голову. Возможно, она пригрозила Ларри, что выдаст его. Послушай, я ее уже успел изучить. Она никогда не повела бы себя так, если бы от этого не зависела ее жизнь. Миссис Уилсон – хрупкая натура и, чуть что, сразу же ломается. Когда Ларри выгнали из министерства, то он стал искать того, кто смог бы ему помочь прятаться и одновременно находиться рядом с морем. Естественно, что его выбор пал на тебя.

Янг взглянул на Бониту, и ему показалось, что его слова потрясли ее. Она попыталась было открыть рот, чтобы ему возразить, но лейтенант на секунду опередил ее.

– Не вздумай вцепиться мне в глотку, – нагнув по-бычьи голову, быстро сказал он. – Лучше сначала поешь.

Глава 17

Разливая по чашкам кофе, лейтенант наблюдал за девушкой. Та сидела за столиком на узеньком угловом диванчике и за обе щеки уплетала яичницу. Недоверие, которое она все еще испытывала к Янгу, на приготовленную им еду, судя по всему, не распространялось. Поняв, что двумя тостами им не обойтись, он вставил в тостер еще два ломтика хлеба.

– Можно подумать, что ты не ела целую вечность, – заметил Янг, не отрываясь от своих дел.

– Я же говорила, что целый день провела в Вашингтоне, – усердно работая челюстями, ответила Бонита. – Когда возвращалась, вокруг было уже темно, и только... Короче, я свернула с шоссе, подъехала к дому и увидела, что ее машины в гараже нет. Ходить в темноте в платье и в туфлях на высоких каблуках я не отважилась. Поэтому решила сначала заехать к себе и переодеться. Когда я вошла в дом, все мои уже ужинали. Кухарка еще не ушла, поэтому перехватить что-то наспех мне не удалось. Как только я появляюсь на кухне, она поднимает дикий крик и гонит меня в столовую. Каждый раз, когда я опаздываю к столу, мать читает мне нотацию. Потом за мое воспитание берется Марк. Этот всегда сует нос не в свои дела.

Она тяжело вздохнула и, сделав глоток, повела свой рассказ дальше:

– Надеясь, что рано или поздно мне все же удастся перекусить, я быстро переоделась и сразу же рванула сюда. В доме горел свет, поэтому я и подъехала к самому крыльцу... А ты, морячок, похоже, питаешься одними яйцами, А еще тостика у тебя не найдется?

– Сейчас будет, – ответил Янг. – Значит, ты. Рыжик, из семьи моряка?

– Да. Не знаю, стоило ли мне тебе об этом упоминать.

– Ты говорила, что хочешь повидаться в Вашингтоне с приятелем отца. Зачем тебе снова туда ехать? Здесь же неподалеку располагается военно-морская база Аннаполис.

– Знаю, – ответила Бонита. – Да, отец мой был военным моряком. Капитаном. Он плавал на...

– Рыжик, дальше не надо, – прервал ее Янг. – Не забывай, что и у стен есть уши.

– Отец погиб во время войны, – суровым голосом уточнила девушка.

– Сочувствую, – сказал Янг и, желая узнать о ней побольше, помолчав, добавил: – Должно быть, у него была довольно приличная страховка.

– Что ты имеешь в виду?

– Не на его же военную пенсию мать купила тебе парусник и такую дорогую машину.

– Моя мать вновь вышла замуж, – ответила Бонита. – Если, конечно, тебе очень интересно. Марк, ее второй муж, мне совсем не нравится. Кислый, как лимон. Правда, очень богатый.

Она замолчала, потом пожала плечами и, откинувшись на спинку диванчика, повернулась лицом к Янгу.

– Пока жарятся тосты, ты меня сигареткой не угостишь? – спросила девушка.

– Извини, – хлопнув ладонью по пустому карману, сказал Янг, – я не курю. Мой нос не терпит табачного дыма. Но здесь где-то должны быть сигареты Элизабет.

Он оглянулся и, увидев на барной стойке пачку «Филип Моррис», поднялся из-за стола.

– Не утруждай себя, – сверкнула глазами Бонита. – Даже на необитаемом острове я не стала бы курить ее сигареты.

– Спокойнее, Рыжик. Побереги свой адреналин. При чем здесь Филип Моррис? Он же тебе ничего плохого не сделал, – улыбнулся лейтенант и, положив перед ней пачку сигарет, чиркнул спичкой.

Она изобразила на личике недовольную гримаску, но сигарету взяла и подождала, когда Янг поднесет к ней зажженную спичку.

Когда пружина тостера вытолкнула очередную порцию жареных ломтиков хлеба, Бонита вышла из-за стола и положила их себе на тарелку.

– Смешной ты, – краем глаза поглядывая на Янга, сказала она и, не дождавшись от него никакой реакции, добавила: – Мне кажется, что ты сходишь по ней с ума.

– По Элизабет? Почему ты так думаешь?

– Ну, сужу хотя бы по тому, как ты о ней говоришь. Ты только что сказал, что она – легкоранимая...

– Потому что так оно и есть, – ответил лейтенант. – Только при чем здесь это? Рыжик, большинству мужчин нравятся хрупкие и беспомощные женщины. И это тебе полезно было бы запомнить. Мужчина чувствует себя сильным и храбрым, когда рядом с ним слабое и хорошо бы нежное существо, которое ищет у него защиты.

Бонита скептически посмотрела на него.

– Морячок, ты достаточно силен, чтобы тебе могли нравиться беспомощные фифы, – сказала она пренебрежительно, и Янг почувствовал, что покраснел. – Что же касается меня, то я никогда не полюблю того, кого не уважаю.

– Люди все разные, – ответил Янг. – Есть среди них как хорошие, так и плохие – так уж устроена жизнь. Ты можешь любить хорошего парня, но и не забывать о плохом. А что тебя связывает с Ларри Уилсоном?

– Ну, во-первых, Ларри не такой плохой, каким его считают, а во-вторых, я в него вовсе не влюблена.

– В таком случае что заставляет тебя так о нем заботиться?

– Он мне хороший друг, – гордо вскинула Бонита голову. – А ты, должно быть, из тех, кто не может понять, как это мужчина и девушка могут оставаться просто друзьями. Я уже не говорю о том, что в тяжелое для меня время он очень мне помог.

Она помолчала, словно перебирала в уме страницы недавнего прошлого, и неожиданно призналась:

– Не скрою, что сходила по нему с ума. Это, заметь, когда я была еще ребенком. Да и что тут скрывать: тогда я смотрела на него завороженными глазами. Ларри и сейчас относится ко мне как к маленькой девочке. И все равно, когда я вижу его с ней, у меня перехватывает дыхание. Как ни ломала голову, не могу понять, что он в ней нашел.

И Бонита принялась подробно рассказывать Янгу о Ларри Уилсоне. Ей хотелось, чтобы он взглянул на него ее глазами. По ее твердому убеждению, Уилсон был мягким, добрым человеком, единственным недостатком которого можно было считать слишком серьезное отношение к себе и своей семье, а также чересчур трепетное отношение к парусникам. Она посетовала на то, что Ларри, жалея построенный для нее шлюп, плавал на нем предельно осторожно и в шторм в море предпочитал не выходить. И это вовсе не из-за того, что опасался за свою жизнь – просто он боялся повредить судно.

Ну, в то, что Ларри Уилсон так любит яхты, поверить еще можно, слушая девушку, подумал лейтенант, а вот представить его себе добрым – это уж извините.

– Ларри по своей натуре человек застенчивый, но старается это не показывать, – продолжала Бонита. – Он никогда не знал, как вести себя с другими парнями. До двенадцати лет мать почти безвылазно держала его в квартирах «Литл Лорд Фонтлеро», и странно, что она решилась подпустить своего драгоценного сыночка близко к воде. Ведь он же мог промочить ножки, а чего доброго и утонуть. Я всегда, как это любят дети, подшучивала над ним. Надо видеть, с каким серьезным, почти благоговейным видом он управляет яхтами... Когда мы получили известие о гибели отца, я места себе не находила и постоянно думала о смерти. А Ларри помог мне пережить это горе. Не знаю, почему он выделил меня из остальных девочек моего возраста. В то время еще шла война, а он уже окончил колледж и работал в Вашингтоне. Устроиться на жилье в городе он не смог, и ему каждый день приходилось ездить на службу, а потом возвращаться домой. Как-то на своей «Комете» Ларри собрался участвовать в воскресных парусных гонках. Ему требовался помощник, и кто-то сказал ему, что я способна отличить булинь[5] от двойного узла. Он уже знал, что у меня погиб отец и что я тяжело переживаю постигшее нашу семью несчастье. Когда Ларри позвонил мне и предложил участвовать в гонках, я, решив, что он хочет отвлечь меня от горьких мыслей, послала его ко всем чертям. Сказала, что сама справлюсь с бедой. В конце концов, проявив максимум такта, он все же уговорил меня. И я отлично справилась со своей задачей. Те гонки мы выиграли. С тех пор уже прошло два года.

Бонита потянулась к пепельнице за сигаретой, но, увидев, что та, пока она ела и говорила, догорела до самого фильтра, затушила ее и взяла новую. Сделав глубокую затяжку, девушка выпустила клуб табачного дыма и, помахав рукой, разогнала его.

– Вот, морячок, каков на самом деле Ларри, – подытожила она. – И меня совсем не волнует, что ты думаешь о нем. Он из тех людей, которые всегда придут на помощь. Я точно такая же. Иногда. Да только я не так близко к сердцу принимаю чужую беду, как Ларри. Этой его слабостью она и воспользовалась, женив Ларри на себе. Поплакалась ему в жилетку, а он, чтобы ее утешить, взял да и сделал ей предложение.

– Откуда тебе это известно? – спросил Янг. Бонита рассмеялась:

– Как откуда? Послушай, морячок, за развитием их, с позволения сказать, любовного романа я следила, находясь на борту «Кометы». Каждое воскресенье, в дождь и в солнечную погоду, Ларри рассказывал мне, что там у них произошло за неделю. То лето запомнилось мне как жуткий сон. Его дражайшей Элизабет я тогда еще ни разу не видела, но знала, что она его недостойна. Мне чертовски надоело играть роль его младшей сестренки, которую он называл Зайчиком. К тому времени Ларри перестал быть для меня идолом, но, когда после свадьбы я впервые увидела их вместе, меня чуть не стошнило. Она оказалась точно такой, какой я себе ее и представляла.

– Что же тебе так в ней не понравилось? – спросил Янг. Бонита смерила его взглядом и дернула плечиком.

– О нет, для замарашки с Юга Элизабет довольно хорошенькая, – ответила она. – Вид у нее сексапильный, но она жуткая грязнуля и неряха. Чулок без спущенных петель я никогда на ней не видела. И дело вовсе не в ее внешнем виде, а в том, как она себя ведет. Оно и понятно: откуда она могла набраться хороших манер, если всю жизнь воспитывалась с собаками, а первые туфли надела лишь в пятнадцать лет. А меня ничто так в человеке не раздражает, как его фальшивая утонченность. Здесь у нас в глубинке есть пожилые дамы, вроде тети Молли Парр, которые фальшь чувствуют за милю. Таких бабулек провести трудно. Так вот, как-то две такие старушки своими вопросами загнали Элизабет в угол. «Моя дорогая, ты такая хорошенькая, – сказала ей одна из них. – Ты, случайно, не родственница Вирджинии Саттер?» А девичья фамилия Элизабет как раз Саттер. Бедняжке ничего не оставалось, как ответить им, что никакой Вирджинии Саттер она не знает. В тот момент мне даже стало ее немного жалко. А потом она с гордым видом добавила, что у ее отца в Темперансе, штат Джорджия, салун. Эта дурочка считала, что после такого ответа старушки должны были заткнуться. Боже, да кто в наше время обращает внимание на то, из какой ты семьи! Сейчас этим никого не удивишь. Так нет, эта хвастушка балаболила в том же духе и этим ничего, кроме насмешек, у бабуль не вызвала. Они затерзали ее ехидными вопросами, и та, не зная, что и как отвечать, в слезах убежала.

В следующий раз на людях я видела ее на «Старой плантации». На той вечеринке она так надрызгалась, что Ларри пришлось затолкать ее в машину и увезти домой... Не могу сказать, чтобы она здесь пользовалось хоть у кого-то успехом. Я, как могла, утешала Ларри, а он, судя по всему, в этом очень нуждался. Но он, наверное, по-своему любил ее. А какой толк в том, что он постоянно мне на нее жаловался? Я прекрасно знала, что такая семья, как у них, рано или поздно, но развалится. А потом Ларри выгнали с работы. Его многие называли коммунистом, а ведь я-то знала, что он не краснее самого Герберта Гувера. Он не оправдывался, и тогда я поняла, что он таким образом кого-то прикрывает. Кого, догадаться было нетрудно.

– Понятно, – сказал Янг. – И ты ему все это конечно же выложила.

– Ну, естественно, – подтвердила Бонита. – Ведь кто-то должен был ему сказать, что он совершает ошибку. Так что я все ему и впрямь выложила. Поначалу Ларри и не думал за ней следить – дескать, шпионить за собственной женой стыдно. Но я сказала: «Чтобы помочь ей вырваться из лап заговорщиков, тебе необходимо выяснить, с кем она встречается и какие их задания выполняет». Я считала, что он, несмотря ни на что, все еще любит ее. Ларри был уверен, что те, кому она помогает, просто используют ее в своих целях, а она, глупышка, об этом и не догадывается. Эх, морячок, если бы ты послушал Ларри, что он говорит, то ты сразу бы понял, что он к ее темным делам никакого отношения не имеет. Ему просто взяли и нацепили ярлык неблагонадежного, подрывного элемента. А он даже и оправдываться не стал.

Девушка, желая удостовериться, что Янг ей поверил, вопросительно посмотрела на лейтенанта. Поняв по его лицу, что убедить его в невиновности Уилсона ей не удалось, она, наверное, впервые в своей жизни испугалась. Вопреки реальным фактам этот ребенок никак не может допустить, что один и тот же человек с разными людьми может вести себя по-разному. Бонита не хочет поверить в то, что Ларри Уилсон, этот добрый малый, который помог ей в тяжелое для нее время, может быть другим.

– Да, Ларри и ко мне проявил доброту, – заметил Янг. – Даже с дороги свернул, чтобы подбросить меня поближе к Норфолку. Только вот потом я очнулся в госпитале и вот с этим.

Он осторожно провел пальцами по своей голове. По глазам Бониты было видно, что испуг ее даже усилился.

– Рыжик, – подавшись корпусом вперед, произнес Янг, – ты поставила не на ту лошадку. Элизабет я не защищаю. Очевидно, что и у нее рыльце в пушку. Да только сейчас уже поздно выяснять, кто втянул ее в эти дела. А вот твой закадычный друг Ларри...

– Он мне вовсе не закадычный друг, – прервав его, гневно возразила Бонита. – Просто парень, который мне нравился на тот момент, когда у него произошли неприятности.

– Да, но весь вопрос в том, какую часть его неприятностей ты хотела бы взвалить на себя, – сказала Янг и глубоко вздохнул. – Ну, Рыжик, а теперь послушай, как я встретился с Ларри Уилсоном...

И лейтенант поведал девушке, что произошло с ним с того момента, как ему удалось остановить на шоссе машину. Закончив свой рассказ о том, как он очнулся на больничной койке, Янг вопросительно посмотрел на Бониту. Но малышка так ему ничего и не ответила.

– Так вот. Рыжик, каков твой Ларри, – сказал Янг и коснулся пальцем прилепленного к его переносице пластыря. – Это я получил, надо полагать, играя в футбол? Твой дружок Ларри не успел вовремя увернуться, и мы с ним столкнулись. В результате у меня переломана переносица, а у него нос остался таким же ровным и красивым. А потом, чтобы я не выглядел таким страшным, он облил меня бензином и поджег.

Увидев, что Бонита поднялась с диванчика, он замолчал.

– Я тебе не верю, – напряженным звонким голосом произнесла она. – В это я поверить не могу. На такое Ларри не способен!

– Черт возьми, а кто же тогда так меня отделал? – спросил Янг. – Я себя по голове не бил!

– А откуда мне знать, что ты делал? – зло выкрикнула девушка. – И что мне вообще о тебе известно? То, что ты якшаешься с женой Ларри, а сам он куда-то исчез. А еще что я нашла пуговицу от формы военного моряка, возможно принадлежащей тебе. Так почему я должна тебе поверить? Я знаю, что Ларри подобрал тебя на дороге, а ты, решив дезертировать из армии, убил его, а труп куда-то спрятал. Завладев его автомобилем и одеждой, ты поехал дальше, а потом по дороге разбился.

– Куда ты собралась? – увидев, что она направилась к двери, спросил Янг.

– Звонить в полицию. Мне бы следовало сделать это гораздо раньше.

– Отлично, – сказал он. – Но фэбээровцы...

– В то, что ты им звонил, я поверю, только когда их увижу! – воскликнула Бонита и, толкнув дверь, вышла из кухни.

Янг поднялся и последовал за ней. Войдя в столовую, он услышал, как она стала нервно крутить пальцем диск телефонного аппарата. Увидев лейтенанта, Бонита медленно распрямилась и, широко раскрыв глаза, уставилась на Янга.

– В чём дело? – спросил он.

Девушка выхватила из-за пояса свой тонкоствольный револьвер и направила его на Янга.

– Ты звонил в ФБР, – гневно воскликнула она, – по отключенному телефону!

Янг нахмурился.

– Но сегодня днем он еще работал, – удивился он. – Дай-ка я...

– Не двигаться! – скомандовала ему Бонита.

– Ну, это мы. Рыжик, уже проходили, – глубоко вздохнув, заметил лейтенант.

– Не называй меня Рыжиком! – возмущенно закричала она и попятилась к входной двери.

Под прицелом револьвера Янг подошел к телефону и, сняв трубку, приложил ее к уху. Линия и в самом деле не работала: ни зуммера, ни прерывистых гудков лейтенант в трубке не услышал. Янг рассеянно положил трубку на рычаги.

Бонита Декер уже стояла у двери. Открыв ее спиной, она, не сводя с лейтенанта глаз, вышла на крыльцо и, развернувшись, побежала по ступенькам вниз. Неожиданно девушка остановилась. Янг подошел к двери и выглянул на улицу. Бонита, замерев, смотрела на желтый огонек, светившийся в окне рубки стоявшей у пирса яхты. Янг был абсолютно уверен в том, что в конце дня свет на паруснике Ларри Уилсона не горел.

Девушка медленно повернулась к лейтенанту. Подозрительность и страх, которые она к нему испытывала, мгновенно улетучились.

– Скажи мне... поклянись, ты сегодня вечером действительно видел Ларри? – почти умоляюще спросила его Бонита.

– Да.

– Думаешь, он там?

Янг посмотрел на желтый огонек, и тут ему на память пришли слова Элизабет: «В экстренных случаях они встречаются неподалеку от острова Элдер». Но она могла и солгать, засомневался лейтенант. Не исключено также, что ее просто ввели в заблуждение. Кроме того, потревоженные сотрудниками ФБР заговорщики попросту могли изменить свои планы. А что, если яхту Уилсона спустили на воду этой весной специально? На случай непредвиденных обстоятельств? Ведь сам Ларри воспользоваться ею никак не мог. А как же свет в ее рубке? И как же Ларри мог бросать камешки в окно Элизабет, если по открытым воротам гаража прекрасно знал, что дома ее нет?

Нет, то был совсем не Ларри, а кто-то другой, сказал себе Янг. И не Элизабет подают сейчас сигнал с его яхты. Все ясно: меня просто хотят выманить из дома. Тот, кому это нужно, знает, что я вооружен и поэтому опасен. Так что без громкого шума меня не взять. Камешками, брошенными в окно, меня сначала разбудили, а потом, чтобы вызвать во мне любопытство, зажгли на яхте свет. Но зачем я им? Ну как же! Ведь это я направил агентов ФБР по их следу! Устранив меня, они лишат ФБР информатора, способного пролить свет на их темные делишки. А кроме того, меня просто-напросто могут выставить как изменника, собиравшегося сбежать за «железный занавес».

– Да, я думаю, что это может быть Ларри, – тихо ответил лейтенант, и ему стало страшно.

Он хотел было бежать, но тут же понял, что скрыться ему негде. Осознав это, Янг почувствовал нечто вроде облегчения – ведь теперь ему не надо было принимать никаких решений. Те, кто находились на яхте, все равно не дали бы ему уйти. Или он сейчас пойдет к ним, или они сами за ним придут.

– Рыжик, отдай мне мой револьвер, – попросил лейтенант и протянул к Боните руку. Девушка замотала головой.

– Нет, морячок, – возразила она, – я его оставлю у себя. Ты его застрелишь, не дав ему возможности оправдаться.

Янг хотел сказать ей, чтобы она садилась в машину и ехала к пристани, но понял, что она его все равно не послушается. А на пререкания у него просто не было сил.

– Хорошо, – раздраженно сказал он. – Тогда чего ты ждешь? Прихода Рождества?

– Ты дашь ему шанс выговориться? Ларри тебе все объяснит...

– Рыжик, у тебя при себе два револьвера, – прервал ее Янг. – Вот пусть он тебе всю ночь и объясняет. Язык у него подвешен неплохо.

Они вместе спустились по ступенькам крыльца и пересекли посыпанную гравием дорожку. В конце лужайки Янг сделал глубокий вдох и тут же ощутил в груди резкую боль. Ему показалось, что воздухом свои легкие он так и не наполнил. Он неожиданно вспомнил, что накануне уже ходил этим маршрутом к пристани, надеясь застать на яхте Ларри Уилсона.

Бонита удивленно посмотрела на него. «Интересно, поняла ли она, что я боюсь», – подумал Янг и, медленно передвигая ногами, зашагал по тропинке вниз. Девушка последовала за ним.

Когда они приблизились к воде, ночной ветерок показался лейтенанту гораздо прохладнее.

Бок о бок они прошли по пристани и оказались на пирсе. Вокруг ни шороха, и только стоявший впереди них «Амберджек», покачиваясь на волнах, чуть слышно поскрипывал. На палубе яхты никого не было, но за занавеской окна ее рубки по-прежнему горел свет. Подойдя к краю пирса, Янг в нерешительности замер, потом все же сделал шаг и оказался в кокпите. Он повернулся, чтобы подать руку Боните, но та уже прыгнула за ним. Судя по всему, девушка не привыкла к тому, чтобы ее поддерживали. Но, легко перепорхнув на борт яхты, она из-за револьвера, который все еще держала в руке, покачнулась. Обхватив Бониту обеими руками, Янг сумел удержать ее от падения.

И тут из-за рубки вышли двое мужчин. Один из них схватил лейтенанта сзади, а другой, прыгнув к Боните, выбил у нее револьвер, а затем вытащил из-за ее пояса другой. Сопротивляться было бесполезно, и все произошло мгновенно и молча. Тот, что был повыше ростом, указал Янгу револьвером на рубку. Лейтенант сделал несколько шагов вперед, открылл дверцу и вошел в тесное корабельное помещение.

Здесь находилось двое. Элизабет, сидевшая на боковом диванчике, завидев вошедшего Янга, вскочила на ноги. Лейтенант ее присутствию на яхте почти не удивился – его поразило то, как она выглядела. Розовые брючки ее были в грязи, кофточка, вылезшая из-за пояса, висела мешком, а постаревшее лицо – испачканное и в синяках.

– Дэвид! – в отчаянии воскликнула она. – О, Дэвид, дорогой, прости. Я ничего не могла сделать!

Янг обнял ее и посмотрел на стоявшего у приборной доски мужчину. На нем была помятая шляпа и светлое легкое пальто. Лейтенант таращился на него и даже при ярком свете лампочки не мог поверить своим глазам.

Не выпуская из рук револьвера, мужчина брезгливо снял с себя шляпу, и Янг увидел его лысую голову.

– Добро пожаловать на борт яхты, лейтенант, – торжественно провозгласил доктор Хеншо.

Глава 18

– Милый, я не могла ничего поделать! – запричитала Элизабет. – Он заставил все ему рассказать! Он бил меня, а потом, связав, держал в темном подвале!

Доктор отдал команду, и один из его сообщников, стоявший позади Янга, тут же закрыл дверь, и сразу же в рубке стало тихо. Только слышен был отдаленный шум машин, проезжавших по мосту, находившемуся в миле от пристани, да скрип то ли док-линя, то ли причального бруса. Первой тишину нарушила Бонита.

– Позвольте... я не понимаю, – сказала она и укоризненно посмотрела на лейтенанта. – Ты говорил, что видел Ларри. Так где же он?

Янг промолчал. Он никак не мог оправиться от шока, который испытал, когда понял, какую страшную ошибку он допустил.

Доктор Хеншо рассмеялся.

– Мисс Декер, вы хотели видеть Ларри? – переспросил он. – Так я и есть Ларри Уилсон. Я тот самый мистер Уилсон, с которым приходилось встречаться лейтенанту Янгу. Он – наивный человек. Я подсадил его в машину, назвался ему Лоуренсом Уилсоном, а он, естественно, уши развесил. Лейтенант же не предполагал, что его могут обмануть. А когда попутчику предлагают подбросить, куда ему надо, то он как бы в знак благодарности не очень-то всматривается в того, кто оказал ему любезность. Тем более, в салоне машины было так темно, а от приборных досок, которые теперь устанавливаются на автомобилях, так мало света.

Бонита перевела взгляд на Хеншо.

– Да будь я проклята, черт возьми, если я этому поверю! – крикнула она. – Он видел вас в госпитале, вы даже несколько раз приезжали его проведать. Разве не так? А теперь хотите сказать, что он вас не смог узнать?

– Мисс Декер, ошибку лейтенанта легко понять, – принялся объяснять доктор. – Некий мужчина, назвавшийся ему Лоуренсом Уилсоном, лицо которого он не сумел разглядеть в темноте, ударил его по голове. Спустя несколько дней в госпитале его представили доктору Хеншо, чья добропорядочность сомнений у больного пациента вызвать конечно же не могла. К тому же мог ли он заподозрить, что я был тем самым «Ларри», который напал на него? Не забывайте, что я на двадцать лет старше Ларри Уилсона. «Как хитро сработано!» – с горечью подумал Янг. Все было точно так, как описал Хеншо, за исключением одного: лейтенанту, впервые увидевшему доктора в госпитале, а затем в доме Уилсонов, его голос показался знакомым. Если бы он хотя бы заподозрил, что Хеншо и был тем самым Ларри, то многое могло бы измениться. Однако жалеть об этом было уже поздно.

– И еще... Янг заявляет, что прошлой ночью Ларри в него стрелял! – воскликнула Бонита. – Он даже видел его в тот момент! Да и сегодня вечером он его тоже видел!

– О, мисс Декер, а это весьма интересное психологическое явление, – улыбнулся Хеншо. – Видите ли, пока я в представлении лейтенанта оставался респектабельным человеком, он, увидев подозрительного мужчину в старой шляпе и длинном пальто, не мог и подумать, что это и есть тот самый доктор Хеншо. Естественно, что он принял меня за того, кто несколько дней назад напал на него... Но я появился возле дома Уилсонов вовсе не для того, чтобы его убить. Явление в дверях лейтенанта было для меня полной неожиданностью, и мне ничего не оставалось, как выбить из его рук зажженный фонарик. Я испугался, что при его свете он меня узнает. Разумеется, я был страшно удивлен, правда, в истерику, как миссис Уилсон, не впал, когда узнал, что лейтенант принял меня за Ларри. Когда он заявил, что Ларри Уилсон жив, я, по вполне понятной причине, разубеждать его не стал и того же самого посоветовал держаться и миссис Уилсон. Вы заметили, что и сегодня я надел ту же шляпу и пальто, дабы мистер Янг продолжал думать, что причиной всех его бед является Лоренс Уилсон.

Доктор неожиданно запнулся, видимо решив, что сказал лишнее; Веснушки на лице Бониты стали еще заметнее. Девушка провела языком по губам.

– Вы говорите, что в ту ночь за рулем машины Ларри были вы, – сказала она. – В таком случае... где же сам Ларри?

– Там, где и был все это время, мисс Декер, – невозмутимо ответил Хеншо. – Он, с пулей в голове и связанный тяжелой якорной цепью, на дне залива. На глубине в несколько морских сажен.

Бонита, приоткрыв рот, молча посмотрела на него и вновь облизнула губы. Было видно, что до нее еще не дошло, что ответил ей доктор Хеншо. Затем девушка рванулась, намереваясь выбежать из рубки, но двое напарников доктора тут же загородили собой дверь. Она рухнула на диванчик и, закрыв свое детское личико руками, горько зарыдала.

С пристани донеслись чьи-то шаги. Мужчина, стоявший в кокпите, отступил назад и, бросив взгляд на пристань, просунул в рубку голову.

– Доктор, они на подходе, – доложил он. В глазах Хеншо забегали огоньки.

– Ну, пора, – кивнув в ответ, сказал Хеншо. – А ты пока присмотри за ними.

Пробравшись к двери, он вышел на палубу и спустился на пирс. И тут же Янг услышал радостный возглас приветствовавшего доктора мужчины.

Не в силах разобрать, о чем они говорят, и вообще смутно представляя, что происходит, он перестал напрягать слух. Услышав тихое всхлипывание, лейтенант посмотрел на Бониту Декер, и в тот же миг девушка подняла на него полные слез глаза. В ее взгляде Янг увидел укор себе и только тогда сообразил, что все еще держит Элизабет в своих объятиях. «Как странно, что я совсем забыл о ней», – подумал лейтенант и тут же с горечью осознал, что эта женщина уже для него ничего не значит. Глядя на миссис Уилсон, перепуганную и в грязной одежде, он ничего, кроме жалости к ней, не испытывал. Теперь даже ради спасения ее жизни он не решился бы бежать с ней за границу.

И главной причиной тому была не обида на нее. Да, Элизабет лгала ему, многое от него скрывала и вела с ним двойную игру. Такого Янг забыть никак не мог. Увы, люди такие, какие они есть, и мог ли он осуждать других за проявленную ими слабость? Ведь Элизабет за короткие дни их знакомства так и не дала ему возможности поверить в ее преданность.

– ...А тех, кто на «Марбет», ставить в известность не будем, – послышался с пирса чей-то голос. – Мы должны быть готовы к жертвам, а эта яхта станет для них отличной приманкой. Правда, это не входило в наши первоначальные планы, но зато риск будет минимальный. Пока их катера будут курсировать вокруг острова Элдер, вы спокойно доберетесь до места встречи, а потом затопите яхту... Это будет последней нашей операцией, но зато самой важной. Вознаграждение, доктор, получите после прибытия на место. Я вам завидую. Прошу вас, не забудьте упомянуть тех, кто способствовал вашему успеху.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы все, кто участвовал в операции, были награждены, – ответил Хеншо.

«Амберджек» слегка качнулся, приняв доктора на свой борт. Двое мужчин, стоявшие в дверном проеме, расступились, пропуская в рубку Хеншо.

– На курьерской яхте вас доставят обратно в Вашингтон, сказал им доктор.

В ответ они молча кивнули и спустились на пристань. Вскоре послышался рокот отплывавшего от пирса судна.

– Заводите, лейтенант, – направив на Янга пистолет, приказал ему Хеншо.

– Что?

Доктор указал на пульт управления.

– Включайте двигатель, – сказал он. – Мы отсюда уходим. И не пытайтесь схитрить. Учтите, я буду стоять у вас за спиной.

При мысли о том, что ему придется вести яхту, Янгу стало не по себе. Он посмотрел на Элизабет, сидевшую на диванчике справа от него, и, увидев ее грязное лицо и испуганные глаза, понял, что помочь она ему ничем не сможет. На Бониту лейтенант смотреть не стал – ему не хотелось, чтобы она догадалась, что он боится.

– Я не помню, как... Я не управлял яхтой уже много лет, – сказал он, обращаясь к доктору.

– А я сказал, заводите! – сделав к нему шаг, рявкнул Хеншо. Янг тяжело вздохнул и подошел к пульту управления. Да это ведь не то что управлять самолетом, подбодрил он себя. И что страшного может произойти с тобой на воде? Да ничего! Разве что посадишь яхту на мель.

Лейтенант из стороны в сторону покрутил штурвал, убедился, что муфта сцепления не в рабочем положении, и повернул ключ зажигания. Когда он нажал на кнопку, под его ногами заурчал двигатель. Загоревшиеся циферблаты на приборной доске показали, что топливные баки полны, давление в топливной системе есть, а электробатареи на подзарядке. Янг привел рычаг дросселя в рабочее положение и, когда стрелка на приборе ушла за отметку «100», опустил рычаг...

Сорокафутовое судно задрожало, как бы давая понять тем, кто находится на его борту, что они принадлежат уже не суше, а воде. Сообщники Хеншо перед отплытием наверняка убрали швартовочные канаты «Амберджека», так что в путь.

– К отплытию готовы? – тихо спросил Янг.

– К отплытию готовы, – отозвался доктор. – Как только отойдем от причала, поверните штурвал вправо.

Янг не сразу понял, чего хотел от него Хеншо, поскольку тот должен был дать команду «лево руля».

Когда муфта сцепления была включена, яхта тронулась с места и поплыла вперед. Как только судно отошло от пирса на безопасное расстояние, Янг плавно развернул его.

– Курс? – спросил он.

– Пока следуем вдоль бакенов. И погасите огни. Выключатель – второй сверху. Сегодня мы обойдемся без сигнальных огней. Когда войдем в канал, увеличьте обороты до тысячи шестисот.

– Есть до тысячи шестисот! – ответил Янг.

– А теперь так держать.

– Есть так держать!

Лейтенант почти забыл, где находится и кто рядом с ним. Он уже не обращал внимания на то, что находится под прицелом револьвера. Лейтенант делал то, что доставляло ему удовольствие, и то, что в былые годы у него всегда хорошо получалось. Теперь у него было такое ощущение, что он никогда не расставался с морем. «Да это же совсем не страшно», – сказал себе Янг, и сердце его радостно забилось. В эти минуты он чувствовал себя победителем, поскольку тело Лоуренса Уилсона, который все это время якобы преследовал его, покоится на дне залива.

Как только «Амберджек» вышел из устья реки, на него накатилась встречная волна. Парусник задрал нос, и не разогревшийся еще двигатель неожиданно затих, а потом, словно простуженный, начал чихать. Дрожание судна в сочетании с хлопками, доносившимися из его машинного отделения, казалось, вернули лейтенанта в прошлое, в ту ночь, когда он стоял на охваченном пламенем корабле...

Спустя некоторое время Янг, открыв глаза, увидел, что лежит в кокпите. В лицо ему дул сильный встречный ветер, и несмотря на это, его все же тошнило. Вытянув ноги, он достал из кармана носовой платок и вытер им рот. Страшная усталость давила на него, но даже и в таком состоянии лейтенант чувствовал себя жестоко посрамленным.

Доктор Хеншо с револьвером в руке стоял в дверях рубки, а за штурвалом «Амберджека» уже сидела Элизабет. Хеншо махнул револьвером, и Янг, поднявшись на ноги, побрел в рубку и тяжело опустился на пол.

– Ему бы помог драмамин, – услышал за своей спиной лейтенант.

Он даже не оглянулся на сказавшее это Бониту, а только молча помотал головой. Стоявший в дверях Хеншо громко засмеялся.

– У нашего лейтенанта не морская болезнь, – улыбаясь, сказал он. – Он просто-напросто испугался. У него, мисс Декер, аллергия к лодкам. Для морского офицера это огромный недостаток. Не так ли?

Девушка оставила замечание доктора без внимания.

– Мисс Декер, может быть, теперь вы поведете яхту? – спросил Хеншо. – Элизабет уже долго пробыла у штурвала, а с лейтенантом, чего доброго, случится новый приступ.

Глава 19

Янг всем своим телом ощущал устойчивую вибрацию двигателя. Окно рубки за его спиной тихо и непрерывно дребезжало. К шуму из выхлопной трубы примешивался плеск волн, ударявшихся в борт яхты. Все эти звуки лейтенанту были до боли знакомы, и он, прислушиваясь к ним, с тревогой ждал, когда в них что-то переменится.

«Мне еще повезло, – с горечью подумал Янг. – Другой на месте Хеншо давно бы пристрелил меня и сбросил за борт. А он пока почему-то медлит».

Как ни странно, но эта мысль его нисколько не тревожила, хотя перед лицом близкой смерти испугался бы любой.

И тут взгляд Янга остановился на стоявшей возле двери канистре. Она была красного цвета, так что ее содержимое сомнений у лейтенанта вызвать не могло. Как, впрочем, и то, почему она оказалась на судне. «Вы спокойно доберетесь до места встречи, а потом затопите яхту», – вспомнил Янг фразу, брошенную одним из заговорщиков, и подумал: «Кто-кто, а Хеншо не только знает, как устроить поджог, но, как он и сам показал, очень любит это делать».

Лейтенант поднялся и на полусогнутых ногах направился вдоль диванчика. Его пугал сам вид красной канистры, в которой находился бензин.

– Дэвид! – схватив Янга за руку, вскрикнула Элизабет. Он ничего не видящими глазами посмотрел на нее.

– Дэвид, дорогой, что он собирается с нами сделать? – дрожащим от волнения голосом спросила миссис Уилсон.

– Спроси его, – ответил ей Янг. Женщина испуганно посмотрела на Хеншо и выпустила руку лейтенанта.

– Боб, дорогой, ты же знаешь, что я не собиралась... Я же тебе все рассказала. Ну, если бы я от тебя что-то утаила... Я вовсе не собиралась скрываться. Я хотела сама прийти к тебе и...

Хеншо даже не пошевелился.

– Перестань, Элизабет, – сказал ей Янг. Она перевела на него взгляд и закрыла лицо руками. А яхта тем временем на большой скорости неслась по волнам. Бонита, управлявшая ею, так ни разу и не обернулась. В темноте ее короткие рыжие волосы и синие полоски на фуфайке выглядели абсолютно черными. Доктор Хеншо, крупный мужчина с огромной лысиной и небольшим животом, сидел справа от нее на диванчике, положив пистолет на колено. На нем было светлое габардиновое пальто, а под ним – мятый костюм с оттянутыми карманами, являвшийся для него символом респектабельности. В облике этого ничем не примечательного человека, желавшего подделать мир под себя, было что-то ужасающее. По-своему неудачник, теперь он чувствовал себя большим вершителем судеб.

Сколько же на свете таких, как ты, не жертв обмана, не идеалистов и не опустившихся подонков, а мелких завистливых людишек, несущих зло обществу, в котором живут? «А что тебе до него, лейтенант? Ведь жить-то осталось тебе совсем немного», – глядя на доктора, думал Янг и время от времени поглядывал на канистру с бензином. Сам вид ее вызывал у него приступ тошноты – он же знал, что уготовил им Хеншо.

Поднявшись с диванчика, доктор подошел к Боните, чтобы проверить, тем ли курсом она ведет яхту.

– Доктор Хеншо, – неожиданно громко и по-детски звонко произнесла она.

– Да, мисс Декер.

– Что здесь происходит?

– А вы разве не знаете? Вы же с Уилсоном все лето тем и занимались, что это выясняли. Помните, как перед началом войны японские сампаны бороздили воды Тихого океана? Эти маленькие рыбацкие лодки как бы ненароком заплывали в районы, в которых проводились военные маневры. И на каждом из таких суденышек оказывался хорошо обученный офицер с превосходным фотоаппаратом. И вот кое-кому, в том числе и мне, пришла в голову мысль перенять опыт японцев. Только вместо иностранных рыбацких лодок мы использовали свои, американские. С современным туалетом и уютными каютами. Только это были не дорогие яхты с капитаном и стюардами, а скромные парусники. И из-за них-то береговой охране приходилось не спать ночами. Естественно, тем, кто на них плавал, давались соответствующие инструкции. Например, сообщались места, куда им следовало прибыть для получения собранной информации или грузов. Такими местом могла оказаться судоверфь, пристань или маленькая бухточка, которую мог облюбовать для своих романтических путешествий какой-нибудь простой служащий или даже обычная домохозяйка. Если такая домохозяйка не боится выражать недовольство социальной политикой правительства, то уговорить ее стать нашим помощником...

Элизабет тут же встрепенулась, но, передумав, промолчала.

– ...бывает совсем нетрудно, – продолжил Хеншо. – Особенно если за дело берется респектабельный мужчина средних лет. Ему, правда, приходится ей подыгрывать, иногда делать подарки, дорогие тапочки, например. Казалось бы, мелочь, но для покинутой мужем молодой женщины дорого внимание. К тому же этот старый козел слишком в нее влюблен, чтобы подвергать ее опасности, и требует от нее совсем немногого: время от времени передавать кое-кому его донесения.

Яхта на полной скорости мчалась в ночи. Элизабет Уилсон потерянно сидела, не отнимая от лица рук.

Доктор кашлянул, чтобы прочистить горло, и через плечо сидевшей у штурвала Бониты посмотрел на компас.

– Чуть восточнее юго-восточного направления, а вы, мисс Декер, похоже, взяли на запад. Может быть, я и не такой морской волк, как вы, – ни времени, ни средств учиться управлять яхтами у меня не было, но я абсолютно уверен, что отмель Харнесс-Пойнт находится от нас справа. Так что будьте добры, скорректируйте, пожалуйста, курс, – мягким голосом сказал он и нанес девушке легкий удар зажатым в его руке пистолетом.

Удар пришелся Боните чуть выше уха, она отшатнулась и, чтобы не упасть, крепко вцепилась в штурвал. Яхта отклонилась от заданного курса, а потом снова легла на него.

Да он с ума сошел, подумал Янг, возмущенный жестокостью Хеншо. Этот мерзавец наконец-то познал, что такое власть, и ведет себя как последний подонок. Первой, на ком он сорвал зло, была Элизабет, а следующей стала Бонита.

– А как же Ларри? – с болью в голосе спросила девушка. – Его-то почему убили?

– У него был список яхт, которые вы, мисс Декер, помогли ему составить, – резко ответил доктор. – Яхт, заходивших в бухту прошлым летом. Конечно, в том, что там причаливали яхты, ничего подозрительного не было – катание на парусниках любимое занятие яхтсменов. В этом и заключалось наше преимущество. Правда, после того, как мистер Уилсон не смог пройти проверку на лояльность, а его супруга, естественно, тоже должна была попасть под подозрение спецслужб, нам от той бухты пришлось отказаться. Кроме того, мы боялись, что Лоренс Уилсон заинтересуется делами Элизабет. Его последующие действия, мисс Декер, да и ваши тоже, подтвердили наши опасения. Мы поняли, что бухту вы взяли под свое наблюдение.

– Но тогда почему?..

– Почему наши яхты продолжали в нее заходить? – закончил за Бониту ее вопрос доктор Хеншо. – Нам не хотелось показывать, что мы встревожены. Стоило лишь нам прекратить операции в той бухте, как сразу же начались бы аресты. Агенты спецслужб намеревались собрать о нас побольше информации: досконально выяснить, чем мы занимаемся, установить состав нашей группы. Так что они нас не тревожили, надеясь подловить на чем-то более важном. Таким образом, до сих пор нам удавалось спокойно работать у них под носом. Но теперь настал момент, когда у нас на руках появилась очень важная информация. И мы ее должны во что бы ни стало передать нашим заграничным друзьям.

– И чем же таким важным вам удалось завладеть? – с иронией в голосе спросила Бонита. – Неужто портативной атомной бомбой?

Хеншо самодовольно ухмыльнулся.

– Если бы даже я и знал, что мне предстоит передать, то вам, мисс Декер, я вряд ли бы рассказал, – ответил он. – Я – всего-навсего курьер, но могу заверить вас, что утечка этой информации вызовет в стране настоящий переполох.

– Ладно, будем считать, что вы славно потрудились, – сказала Бонита. – А что произошло с Ларри?

Интонация, с которой она это произнесла, сразу же насторожила Янга. Он неожиданно понял, что рассказ Хеншо ее. нисколько не интересует, а разговор с ним она поддерживает, явно преследуя какие-то свои собственные цели. Доктор же, судя по всему, этого не замечал.

– С Ларри? – переспросил Хеншо. – Должен признать, что я недооценил его способностей. Для сегодняшней операции планировалось использовать парусник под названием «Марбет». Он тоже значился в составленном Уилсоном списке, к которому я, признаюсь, не совсем серьезно отнесся. Я полагал, что раз уж мы находимся под пристальным вниманием ФБР, то такого самодеятельного разведчика, как Ларри, опасаться не стоит. К сожалению, я не учел, что он может оказаться таким настырным. Уилсон записал, должно быть, сотню названий заходивших в бухту яхт, потом вычеркнул из списка те суда, которые принадлежали не вызывавшим у него подозрений владельцам. Как бы то ни было, ему удалось значительно сократить этот список, однако название «Марбет» в нем осталось. Мне срочно пришлось принять меры, чтобы наша сегодняшняя операция не провалилась.

Доктор неожиданно замолчал, потом, прокашлявшись, продолжил:

– О том, что произошло с яхтой «Марбет» и его командой, говорить не будем. В капиталистическом обществе концентрация богатства в руках частных индивидуумов дает им некоторую власть...

– Другими словами, один из ваших ребят так и останется без вознаграждения, – заметила Бонита.

– Возможно, – сказал Хеншо. – В любом случае владелец «Марбет» и его помощник способствовали тому, чтобы сегодняшняя операция прошла без сучка и задоринки... А что касается Уилсона, то он выведал, что хотел, – узнал имя того, кто, по его мнению, был виновником его неприятностей. То есть мое. Но это еще не самое страшное – Ларри стало известно, чем мы занимаемся и какого характера передаваемая нами информация. Если бы он вовремя обратился куда следует, то нашей деятельности пришел бы конец. Однако он решил сначала заехать к своей жене. Уилсону не терпелось все ей сообщить. Заверив ее в своей любви, он сказал, что хочет ей помочь. Что они должны вместе обратиться к властям и все им изложить. Он обещал для ее защиты в суде нанять лучших в стране адвокатов... Но миссис Уилсон, на его несчастье, оказалась неуравновешенной женщиной. В панике она схватила собранные мужем доказательства нашей причастности к подрывной деятельности и уничтожила их. Когда Ларри наставил на нее револьвер, она рассмеялась ему в лицо.

Хеншо пожал плечами.

– Когда я приехал, Ларри Уилсон был уже мертв, – добавил он.

– Я не хотела... – прошептала Элизабет. – Я вовсе не собиралась его...

Некоторое время все молчали. Было слышно, как ритмично работает двигатель «Амберджека».

– Да, – произнес наконец Хеншо, – в это можно поверить. Наверное, ты и вправду не хотела его убивать. Но тем не менее он все же мертв... От трупа Ларри мы потом избавились. Дырка в его голове не давала возможности представить случившееся как трагический несчастный случай. Кто бы мог поверить, что муж, приехав к своей жене после шестимесячного отсутствия, да еще ночью, сразу же принялся чистить свой револьвер? Тело Ларри мы утопили, далее нам предстояло избавиться и от его машины. Но сделать это следовало подальше от его дома – все должны были думать, что к Элизабет он не заезжал. Я сел в седан, а Элизабет поехала следом за мной на пикапе. И тут мне в голову пришла блестящая идея: на дороге, ведущей в Вашингтон, выдать себя за Ларри Уилсона. Я остановился на заправочной станции и, не особенно показывая свое лицо, постарался сделать все, чтобы меня запомнили. Через несколько миль на шоссе я заметил голосовавшего военного моряка. Узнав, что он едет в сторону Вашингтона, я увидел в нем свидетеля, о котором можно было бы только мечтать. Представившись Лоренсом Уилсоном, я сказал ему, что меня подозревают в антиамериканской деятельности. Лейтенанту могло бы показаться странным, что я так разоткровенничался с человеком, которого в первый раз вижу, и он должен был бы насторожиться, но этого, к счастью, не произошло. Естественно, я старался вести себя как Ларри, немного развязно, и быстро произносить слова, хотя и очень сомневался, что мы когда-нибудь снова встретимся. Тот факт, что он должен был проходить службу на военно-морской базе в Норфолке, меня озадачил – ведь я мог лишиться его, как самого нужного свидетеля. Затем я заметил, что у мистера Янга такая же комплекция и тот же цвет волос, что и у Ларри. Тогда мне и пришла в голову мысль устроить ему аварию.

– Только вы здорово лажанулись, мистер Хеншо, – заметила Бонита и громко захохотала. – Какой же, к черту, вы доктор, если человека толком убить не смогли!

Истеричные нотки в ее голосе свидетельствовали о том, что девушка находится на грани нервного срыва.

Хеншо больно ударил ее револьвером по плечу. Бонита схватилась за ушибленное место и, прежде чем повернуться к доктору, посмотрела на лейтенанта.

– Не калечьте членов экипажа, док, а то вам придется самому вести эту говенную яхту, – пригрозила она Хеншо.

– Выражайтесь приличнее, мисс Декер, – оскорбился Хеншо, – и не называйте меня доком... Лучше держите курс!

– Хорошо, док.

Янг слушал их словесную перепалку словно во сне. Неожиданно раздался какой-то странный хлопок, «Амберджек» изменил направление, и тут же лейтенант почувствовал, как на его ладонях проступил пот. Только теперь он окончательно понял, что Бонита своими вопросами и издевками отвлекала на себя внимание Хеншо и тем самым давала возможность ему, Янгу, действовать.

Яхта Уилсона, рассекая волны, неслась в темноте со скоростью не менее двенадцати узлов – вполне приличная скорость для такого типа парусника.

Когда Бонита слегка повернула голову вправо, Янг заметил на ее щеке темную струйку крови. Тыльной стороной ладони девушка смахнула ее и вытерла руку о шорты. Назад она уже не оборачивалась. Нависнув над ней, Хеншо, проверяя курс, время от времени поглядывал на показания компаса, а затем на темные окна рубки. Неожиданно справа по борту яхты промелькнул светящийся буй и тут же скрылся за кормой.

Янг так и не понял, когда эта мысль пришла ему в голову. Он не был уверен в своем решении до тех пор, пока не зацепил ногами канистру и не потянул ее осторожно к себе. Скрежет металла о дощатый пол не сразу привлек внимание Хеншо, а когда он обернулся на странный звук, было уже поздно. У Янга пересохло во рту, ладони его вспотели, когда он в темноте коснулся скользкой на ощупь крышки канистры. «Нет, этого ты сделать не сможешь, – сказал он себе. – На это ты просто не способен. Не валяй дурака, парень, как только бензин попадет на горячие цилиндры, яхта взлетит на воздух!»

Когда доктор недоумевая оглянулся на него, Янгу было уже не до сомнений – буквально через секунду крышка канистры оказалась у него в руке.

Хеншо тут же развернулся и двинулся на лейтенанта.

– Что ты?..

Резкий запах бензина, ударивший Янгу в нос, мгновенно вызвал у него тошноту. Ударом ноги он опрокинул канистру и тут же услышал, как забулькала разливавшаяся по полу рубки легковоспламеняемая жидкость.

Лейтенант, уже не стесняясь в выражениях, крикнул что-то сидевшей за штурвалом Боните и кинулся к доктору. Девушка круто повернула штурвал вправо, яхту резко развернуло, и Хеншо, не удержавшегося на ногах, отбросило на боковое сиденье. Янг, запрыгнув на него, потянулся за револьвером, но Хеншо сбросил лейтенанта на пол и ударил его ногою в грудь.

Острая, словно лезвие ножа, боль пронзила тело лейтенанта, дыхание у него перехватило. Вскочив с диванчика, доктор бросился к почти пустой канистре. От запаха бензина уже стало трудно дышать. Пары летучей жидкости лезли Янгу в рот, в нос, разъедали глаза. Лежа на полу, он всеми клеточками тела чувствовал, как ритмично работает двигатель. Он представил себе, что должно произойти с минуту на минуту, когда в машинное отделение просочится бензин и попадет на раскаленные цилиндры.

И в это мгновение не выпускавшая из рук штурвала Бонита щелкнула выключателем и вырубила двигатель. Этот щелчок по громкости показался Янгу равным настоящему взрыву.

Лейтенант с трудом поднялся на ноги.

– Рыжик, – сумел выдавить он из себя, – быстро через передний люк и за борт. До берега отсюда доплывешь?

– Да, – ответила Бонита, – но...

– Передай им... Ну, ты сама знаешь, что им сказать. Черт побери, сестренка, быстро делай отсюда ноги! А этого ублюдка с револьвером не бойся. Если он выстрелит, то вместе с нами и сам взлетит на воздух. А это в его планы никак не входит.

Шатаясь словно пьяный, Янг двинулся на Хеншо.

– Рыжик, давай действуй! – скомандовал он девушке. Вскоре он услышал, как за его спиной зашлепали ее босые ноги. Хеншо взмахнул рукой с револьвером, как будто собираясь ударить Янга по голове, потом ушел влево и занес кулак, намереваясь, видимо, нанести удар в самое болезненное место лейтенанта – в грудь. Янг в попытке избежать удара метнулся в сторону и, зацепившись за ноги сидевшей на диванчике Элизабет, начал падать. В падении он сумел вцепиться в пальто доктора, но тут же получил удар по запястью. Снаружи послышался топот ног, затем раздался всплеск. Хеншо на мгновение замер и напряг слух. Затем он повернулся к Янгу и, поигрывая в руке револьвером, скомандовал:

– Сюда, лейтенант! Заводи двигатель и быстро за ней! В тускло освещенном помещении рубки его лицо выглядело мертвенно-бледным. Янг помотал головой.

– Док, в трюм натекло не меньше галлона бензина, – сказал он. – Одной свечи зажигания достаточно, чтобы его пары взорвались. Кстати, от выстрела произойдет то же самое. Если хотите, чтобы вас разнесло на куски, то тогда останемся здесь.

Почувствовав на своем локте руку Элизабет, он опустил глаза и посмотрел, на женщину. Миссис Уилсон с каким-то странным, неподвижным выражением лица не отрываясь смотрела на Хеншо. Лейтенант перевел взгляд на доктора и понял, что тот уже готовится выстрелить в него.

«Все, поздно, – подумал он. – Доктор либо не осознал всей опасности своего положения, либо испытывал такой гнев, что вовсе не слушал меня».

Янг, увлекая за собой Элизабет, попятился к двери и тут же почувствовал, как женщина крепко сжала его руку. Что это могло означать, он так и не понял. Неожиданно Элизабет рванулась вперед, загораживая собой Янга. Грянул выстрел, миссис Уилсон дернулась. Пламя, вырвавшееся из ствола револьвера Хеншо, как показалось лейтенанту, с громким рокотом стало расти, заполняя собой все помещение рубки. Раздался оглушающей силы взрыв. Взрывная волна, оторвав Янга от пола, выбросила его в дверь и подняла высоко вверх...

Глава 20

Янг плыл, и ему казалось, что огонь следует за ним по пятам. Неожиданно его накрыло набежавшей волной. Вскоре его голова вновь появилась над водой. Отчаянно сопротивляясь морской стихии, лейтенант не переставал думать о горящем пятне бензина, расползавшемся за его спиной, и с ужасом ждал, когда на «Амберджеке» взорвутся топливные баки...

И тут прямо перед собой он увидел нос стремительно шедшего на него быстроходного катера. Чтобы не попасть под него, Янг снова ушел с головой под воду, а когда всплыл, яркий луч прожектора полоснул по его глазам и тут же погас. Он вцепился руками в брошенный ему с борта судна спасательный круг и закрыл глаза. Сделав на воде разворот, катер, сбавляя скорость, пошел назад. Когда он подплыл к Янгу, люди с его борта зашарили баграми, пытаясь зацепить ими круг, за который онемевшей рукой держался лейтенант. Как только Янга подхватили за подмышки, он тут же потерял сознание...

Открыв глаза, лейтенант увидел стоявшую рядом с рубкой маленькую рыжеволосую девушку. На ней был надет морской бушлат, полы которого доходили ей до колен. Создавалось впечатление, что ничего другого из одежды на ней не было. С ее мокрой головы и босых ног на палубу стекала вода. Выглядела она уставшей и немного раздраженной. Несколько человек, сновавших взад-вперед по катеру, никакого внимания на нее не обращали.

– Обыщите его, – услышал Янг раздавшийся над ним властный голос и почувствовал, как в его карманы полезли чьи-то пальцы. – Да, и позовите доктора. Пусть он снимет с его переносицы пластырь. Возможно, что под ним находится микропленка. А девушку уже обыскали?

– Да вряд ли это нужно, – ответил ему другой голос.

– Нет-нет, пусть перед тем, как она сойдет на берег, кто-то из женщин ее все же обыщет.

И тут Янг увидел над собой лицо склонившегося над ним мужчины. Ему было лет за тридцать, он был высокого роста, в легком светлом костюме и в элегантных ботинках, странно смотревшихся на палубе военного катера.

– Что ты сказал? – спросил он Янга.

– Я сказал... – произнес лейтенант и замолк. Ему казалось, что он говорит громко и четко, однако голос его был едва слышен.

– Я сказал: «То, что вас интересует, находится у Хеншо», – чуть ли не по слогам повторил Янг. – В кармане его пальто.

– Что-что у него в кармане? – переспросил мужчина в светлом костюме.

– Не знаю. Он нам не сказал. Но, надо полагать, какие-то очень важные секретные данные.

Мужчина, явно сотрудник разведслужбы, как показалось Янгу, облегченно вздохнул.

– И лучше вам этого не знать, лейтенант, – заметил он. – А если вы что-то и знаете, то советую это забыть навсегда.

– Мне ничего не известно, – прошептал Янг. Ему казалось, что агент ФБР суетится из-за пустяков. В самом деле, есть ли в мире нечто такое маленькое и способное уместиться в кармане мужского пальто, что могло бы хоть как-то сказаться на судьбе народов или будущем всего человечества. Войны никогда не развязывались до тех пор, пока к ним не были готовы. Если же они начинались, то выигрывались не благодаря выкраденным секретным данным противника, а за счет храбрости солдат и офицеров...

– Вы еще кого-нибудь обнаружили? – вспомнив о миссис Уилсон, шепотом спросил лейтенант.

«Элизабет была напугана, – подумал он. – Жутко напугана и тем не менее, заслонив меня собой, спасла мне жизнь».

– Нет, только вас и мисс Декер, – ответил высокий мужчина.

– После взрыва топливных баков на вашей яхте никого в живых не осталось, – добавил кто-то другой.

Янг посмотрел на небо и, увидев расползающееся по нему багряное зарево, непроизвольно поежился.

Пусть полыхает, – с ноткой пренебрежения в голосе произнес фэбээровец. – Если там сгорит все, что они собрали, я буду только рад. Черт возьми, а как же мне убедиться, что... Ничего. Завтра утром поднимем со дна яхту и все проверим. Ну а теперь – быстро домой! Поскорее на твердую землю!

Выйдя на крыльцо большого серого дома, он спустился по каменной лестнице и зашагал к пристани. Склон холма, по которому шел Янг, был гораздо положе, чем тот, на котором стоял дом Уилсонов. Однако и он давал знать лейтенанту, что тот после нескольких дней, проведенных в постели, впервые вышел на улицу. Янгу казалось, что он уже не помнит, когда был здоровым, способным, не шатаясь, преодолеть хотя бы один лестничный марш. Теперь, с одной рукой на перевязи, ему, спускавшемуся по ступенькам, было неимоверно трудно держать равновесие. Он видел, как из-за поворота реки показался шлюп Бониты Декер, волосы которой ярко сверкали на солнце, проплыл вверх по течению и пришвартовался к пристани. Девушка была босиком, в купальном лифчике с тесемками, завязывающимися на спине и на шее, и в выгоревших, закатанных выше колен джинсах. На ее правом плече проступал огромный синяк, приобретший сейчас малиново-зеленоватый оттенок. Судя по тому, как она ловко работала широкой малярной кистью, этот синяк ее мало беспокоил.

– Привет! – подойдя к борту шлюпа, поздоровался с девушкой лейтенант.

Бонита подняла голову, малярная кисть застыла в ее руке.

– О, ты уже встал, – удивленно произнесла она.

– Встал, лег, встал, снова лег, – бодро ответил Янг.

– А как же с военной формой и всем остальным? – спросила Бонита. – Ты же всего лишился.

– Ничего. Сейчас в любом ломбарде можно купить все, что твоей душе угодно, – ответил беззаботно лейтенант и указал на малярную кисть в ее руке. – Продолжай. Не буду тебе мешать.

– Да я через минуту закончу, – заверила девушка и предложила: – Если хочешь сюда подняться, то сначала сними обувь. А то, чего доброго, отметины оставишь.

– Слушаюсь, мэм, – кивнул Янг и, сняв ботинки, ступил на сверкавшую под солнцем свежевыкрашенную палубу.

– Пытался сказать миссис Парр, что я ей очень благодарен за ее гостеприимство и заботу, но она мне и рта не дала открыть, – после непродолжительной паузы сказал он. – И вообще, с ней так трудно говорить. Может быть, ты мне подскажешь, как мне с ней общаться? Ты ведь ее лучше знаешь.

– Мой тебе совет, морячок: держись с ней проще, – ответила Бонита. – Тетушка Молли обожает заботиться о тех, кого она любит. А ты ей сразу понравился. Будет время – пошли-ка ей лучше открытку. Мне кажется, одиночество ее тяготит... Ну что, скоро нас покидаешь?

– Так точно.

– Надеюсь, на этот раз с тобой ничего не случится?

– Ну ты, Рыжик, и язвочка! – воскликнул лейтенант. Девушка взглянула на него, улыбнулась и опустила глаза.

– Уверен, что на этот раз я уже не потеряюсь, – заверил он. – Одного дисциплинарного взыскания мне вполне хватит.

– Ну что ж... – немного помолчав, произнесла Бонита, закрыла банку с краской, вытерла о джинсы руку и протянула ее лейтенанту. – Будешь в увольнении, морячок, – милости просим...

Пожав руку Бониты, он не отпустил ее. Что-то подсказало ему, что приглашение посетить ее Бонита сделала вовсе не из формальной вежливости. Она, наверное, перед тем как на это решиться, долго думала, стоит ли Янг того, чтобы снова с ним встретиться.

Он отпустил ее руку и вежливо произнес:

– Спасибо. Возможно, что так я и поступлю. Девушка хотела ему что-то сказать, но сдержалась. Янг понял, что чувствовала она в эти минуты. Ни он, ни она говорить больше не хотели: слишком свежи и болезненны были их недавние воспоминания. И все же они понимали: забыть то, что с ними произошло, они не могли. Это было хорошее время для конца и плохое – для начала. Им следовало снова встретиться, когда мрачная тень прошлого не довлела бы так над ними.

Лейтенант развернулся и сошел на пристань. Наклонившись, он начал завязывать на ботинках шнурки и тут услышал, как за его спиной затарахтел двигатель шлюпа. Вздрогнув, Янг распрямился и посмотрел назад. Бонита Декер наблюдала за ним. Он улыбнулся ей, отдал по-военному честь и зашагал по пристани.

1

Нактоуз – шкафчик, на верхнем основании которого устанавливается компас.

2

Кокпит – открытый ящик в кормовой части палубы яхты, где помещается рулевой.

3

Найтингейл Флоренс – легендарная английская медсестра времен Крымской войны (1853 – 1856). Международным комитетом Красного Креста в 1912 году учреждена медаль имени Найтингейл.

4

Галс – курс судна относительно ветра.

5

Булинь – снасть для оттяжки края паруса к ветру.