Мэтт Хелм (№19) - Мстители

Возможно, она была не согласна, что такой выбор можно назвать здравым, или считала его слишком здравым для девушки, которая пострадала значительно больше, чем она сама. Возможно, решила, что я сравниваю, и результаты не в ее пользу. Я же, в сущности, говорил, не задумываясь, как она это воспримет. Психологические и сексуальные проблемы мисс Элеоноры Брэнд успели несколько меня утомить. Тем более, что хватало и собственных забот. Например, предстояло решить, как вести себя с этим Джузеппе Вело, крестным отцом из Майами-Бич.

Но прежде чем я успел найти ответ на этот вопрос, что вряд ли было возможно загодя, самолет приземлился в Майами, и перед нами встала другая задача, или помеха. Аэропорт, в котором полно незнакомых людей, не лучшее место для обеспечения чьей-либо безопасности, так что мне приходилось стараться изо всех сил, дабы не зазеваться ненароком. Следуя за Элеонорой, я сознавал, что она тоже выискивает кого-то в толпе; разница состояла в том, что она знала, кого искать.

Нужный нам человек оказался высоким мужчиной с циничным взглядом и волосами песочного цвета, который вручил Элеоноре большой конверт, перекинулся с ней парой фраз о каких-то происшествиях или заданиях, в которых приходилось участвовать вместе, и удалился, не сказав мне ни слова. Оно и понятно: я не вхож в журналистскую среду, а потому приравниваюсь к окружающей обстановке. Я провожал взглядом его удаляющуюся фигуру и еще раз оглядывался по сторонам, когда Элеонора издала странный сдавленный звук, заставивший меня резко обернуться и потянуться за оружием. Полет на частном самолете избавил нас от прохождения через детекторы металла, и позволил обойтись без хитроумных трюков с револьвером.

Но на Элеонору никто и не думал нападать. Тем не менее, лицо ее смертельно побледнело. Я протянул руку за фотографиями, которые она рассматривала. Она быстро покачала головой.

— Нет, сначала взгляни на эту, Арлетт Свеллоу. В руках у меня оказалась яркая глянцевая фотография симпатичной молодой женщины вульгарного вида с распущенными светлыми волосами в интригующе скудном костюме и с большой гитарой. Я вернул фотографию Элеоноре, и она протянула мне второй снимок.

— Арлетт Свеллоу.

В какой-то мере меня подготовила к увиденному ее реакция, но в любом случае приятного было мало. Запечатленная на второй фотографии девушка была мертва. Снимок сделала полиция, и хотя лицо жертвы не пострадало, с трудом верилось, что перед тобой та же самая девушка. Светлые волосы потемнели, казалось они были грязными и неухоженными еще до смерти. Дерзкий нос странно обмяк и как будто сгорбился, но больше всего изменился чувственный рот. Верхнюю губу рассекла широкая, рваная рана, превратившая ее в подобие незалеченной заячьей губы. Еще один неприятный шрам виднелся на правой щеке. Я прочистил горло.

— Типичная работа с помощью пивной бутылки, — сказал я. Элеонора посмотрела на меня. — Согласен, зрелище не из приятных, но бывает и хуже. Одного моего знакомого ударили бутылкой по лицу, а потом поработали тем, что от нее осталось. После этого парень выглядел пострашнее. Правда, его и прежде нельзя было назвать красавчиком.

Элеонора вздрогнула.

— А я носилась со своими подбитыми глазами и парой сломанных зубов! Бедняжка! У нее всего-то и было, что привлекательная внешность, и вот этот человек разозлился, или напился... и лишил ее всего. И даже не дал обратиться к хорошему хирургу, чтобы тот хоть как-то исправил увечья. Не удивительно, что видя такое в зеркале каждый день, она набралась смелости бросить ему вызов.

— Что на остальных фотографиях? — спросил я. Элеонора облизала губы.

— Ее брат Пит, конечно. Тоже до и после смерти. Они оба погибли в одной дорожной аварии через день после того, как меня... обработали.

— Думаю, девушка по глупости сунула свой нос куда не следует, и Лорка-Сапио застукал ее на этом. Это вполне в духе раннего Сапио: изуродовать женщину так, чтобы ни один мужчина не пожелал взглянуть в ее сторону. Нынешний Лорка не мог позволить, чтобы из углей его зловещего прошлого поднялся призрак с таким лицом и разрушил весь его старательно создаваемый образ, не говоря уже о предвыборной компании. — Я вернул фотографию и посмотрел, как она укладывает ее обратно в конверт. — Теперь понятно, почему он напустил на тебя своих подручных, когда кто-то навел тебя на фамилию «Свеллоу». Посмотрим, что нам скажет мистер Вело.

К высокому зданию на набережной мы подъехали как раз вовремя. Загорелый молодой человек в пестрой спортивной рубашке, опускающейся на сверкающие белые брюки, помог нам выйти из такси и проводил к лифту в конце коридора. У дверей стояли двое столь же небрежно одетых мужчин, но поведение их было далеко не небрежным. Один из них последовал за нами, когда наш молодой сопровождающий провел нас через сверкающее помещение. Мы вышли на крышу, где в кресле-каталке ожидал старик с коричневой от загара кожей. Зеленый пластиковый навес закрывал от солнца столик на троих. Шедший за нами мужчина приблизился к старику и что-то прошептал ему на ухо.

— Если его беспокоит оружие, мистер Вело, готов отдать, — уведомил я. — Мне поручено защищать даму, но уверен, что здесь она в полной безопасности.

Я вопросительно распахнул пиджак, но старик быстро покачал головой.

— Они просто выполняют приказы, — сказал он. После чего сделал мужчине и молодому сопровождающему знак оставить нас. После того, как они ушли, он произнес:

— Так вы Хелм? Известный заодно как Эрик, ха! Из "М", ха! Такое количество трюков, кодов и шифров напоминает детскую игру в пирата Черную Бороду. И с вами стойкая девушка-репортер. Она произвела впечатление на моих солдат, а это сделать не так-то просто. Подойди сюда, девочка. — Элеонора шагнула вперед. Старик протянул руку и костистым коричневым пальцем прикоснулся к слабому шраму на ее губе. — Мне говорили, ты пострадала, но я вижу, залечила раны. Рад, что смог тебе помочь. С тобой поступили нехорошо. Хочешь что-нибудь выпить? А вы, Хелм?

Элеонора сравнила его со стервятником, но ошиблась в выборе птицы. Такие не питаются падалью. Это был хищник, старый и чрезвычайно опасный хищник. Ссохшееся тело тонуло в свободных штанах и рубашке, которые выглядели почти как пижама, а лицо напоминало обтянутый коричневой кожей череп, но в хищно изогнутом носе и полуприкрытых карих глазах по-прежнему таилась угроза. Мы разобрали бокалы, поданные статной девицей с золотистыми волосами в обтягивающих вельветовых штанах. Груди прикрывал — хотя слово это не слишком подходило в данном случае, — кусок вельветовой материи, явно слишком маленький для этой цели.

Мы обсудили совершенный перелет через Гольфстрим" установившуюся прекрасную погоду, виднеющиеся вдали яхты и рыболовный катер Вело, которым он больше не пользовался из-за запрета врачей.

— Ха, этот мне врач, — заявил он. — Однажды я скажу ребятам отнести меня на катер, привязать к креслу, отыскать для меня самого большого в мире марлина, а после того, как я испущу дух, сражаясь с этой рыбой, выбросить ее за борт. Ха, эти мне врачи, которые пытаются сохранить тебе жизнь тогда, когда механизм уже никуда не годится. В мире и так слишком много людей: по крайней мере старикам вроде меня можно позволить, когда настанет час, с наслаждением уничтожить себя и освободить место для других. Мне это поможет сделать большая рыба. Неплохой способ оставить этот мир, ха! Теперь давайте перекусим, а потом поговорим о делах. Помоги мне управиться с этим креслом, девочка. Не вы, Хелм. Я предпочитаю, чтобы меня перемещали симпатичные дамы, ха!

Перед нами разыгрывался спектакль, этот человек изображал отжившего свой век старика, одновременно внимательно наблюдая за нами и делая свои выводы: я нисколько не сомневался, что ему прекрасно известно, зачем я здесь. Нас обслуживала все та же блондинка, балансирующая на пятидюймовых каблуках, и глядя на нее, покорный слуга невольно задавался вопросом: лопнет выдерживающий неравную борьбу лифчик, или повременит? Я заметил хмурый, неодобрительный взгляд, брошенный на меня Элеонорой — женщины всегда воспринимают таким образом естественную реакцию мужчины на естественные возбудители, без которых человечество давным-давно прекратило бы существование. Блондинка с преувеличенной сосредоточенностью склонилась, наливая в мою чашку кофе, едва заметно подмигивая одной из своих невероятных ресниц — внутри безотказно разукрашенного робота все-таки скрывалась настоящая девушка.

— Так, — наконец произнес Джузеппе Вело. — Достаточно, дорогая. Оставь кофе, мы сами о себе позаботимся. Итак, Хелм. Что вам нужно от старого Сеппи Вело?

— Мануэля Сапио, — сказал я.

Глава 20

После моих слов воцарилась продолжительная тишина. Полуприкрытые глаза Вело жестко, в упор смотрели на меня. Внезапно, как будто махнув рукой на меня и на вздор, который я несу, он переключился на Элеонору. Голос его звучал подчеркнуто мягко.

— Нас считают испорченными, злыми людьми, мисс Брэнд, — пробормотал он. — Добропорядочные граждане уверены, что мы в своей жизни занимаемся исключительно тем, что творим зло. Продаем в бордели юных красавиц. Знакомим школьников с прелестями марихуаны, кокаина и героина. Запугиваем честных торговцев и несчастных павших проституток, отбираем заработанное в поте лица. В гольф играем исключительно для того, чтобы провернуть какую-нибудь зловещую политическую махинацию. Если катаемся на лыжах, то за этим скрывается тайное собрание гангстеров и рэкетиров. Если отправляемся на рыбалку, то лишь для того, чтобы разведать потенциальные маршруты доставки наркотиков водным путем.

— Вы хотите сказать, что все это ужасное недоразумение, мистер Вело? — поинтересовалась Элеонора, когда он замолчал.

На губах старика появилась тонкая улыбка.

— Не совсем так, дорогая, но почему-то никому и в голову не приходит, что плохие парни нуждаются в отдыхе не меньше, чем хорошие, и зачастую занимаются спортом просто потому, что это доставляет удовольствие. Злые дела даются далеко не просто, мисс Брэнд, и требуют не меньших усилий и сосредоточенности, чем добрые. — Взгляд холодных карих глаз обратился на меня. — Пример тому деньги и старания, вложенные в человека, которого вы называете Сапио. Сам он теперь предпочитает именоваться Лоркой.

— Знаю, сказал я, — поэтому-то я к вам и пришел, сэр.

— Сейчас я отошел от дел и почти ничего не решаю, — промолвил он. — Все мое влияние осталось в прошлом. Перед вами обыкновенный старик, который сидит на крыше в ожидании смерти. Но я знаю, что от Лорки ждут многого, особенно теперь, когда он достиг таких высот.

— Мистер Вело, думаю, вам стоит предупредить своих коллег, или, если хотите, бывших коллег, что очень скоро они лишатся Лорки.

Глаза Вело сузились.

— Вы выводите его из игры? Сенатора Соединенных Штатов? — Не дождавшись моего ответа, он насмешливо произнес: — Интересно, откуда у вас уверенность, что здесь можно говорить открыто? Что если в этой вазе с цветами спрятан микрофон?

— Я прихватил с собой собственного репортера. Вот она, сидит рядом с вами. Плюньте на свои микрофоны. Скажите, что вы хотите опубликовать, и она опубликует это для вас. Правильно, Элли? — Я немного помолчал и добавил: — Конечно при условии, что вы согласны увидеть на страницах газет весь недавний послужной список Лорки. Сомневаюсь, что вы этого захотите, когда ознакомитесь с ним.

Вело оценивающе поглядел на меня и медленно кивнул.

— Что ж, давайте послушаем. — На то, чтобы изложить всю историю, у меня ушло некоторое время. Начал я с событий на мексиканском побережье, где некогда оставил Лорку, посчитав мертвым, и постепенно дошел до настоящего времени. Когда я закончил, Элеонора встала и налила кофе в чашки — себе и мне. Вело заявил, что ему не разрешают выпивать и одну чашку, не говоря уже о двух. Элеонора вновь села на свое место, и он задумчиво постучал пальцами по стеклянной поверхности стола.

— Вы не упомянули о случившемся с мисс Брэнд, — сказал он. — Это были люди Лорки. Мы впоследствии навели справки на случай возможных жалоб. Никаких жалоб не поступало.

— Неприятности мисс Брэнд не входят в компетенцию моего агентства. К тому же, с вашей помощью она отлично управилась и сама. И еще я не упомянул о девушке по имени Арлетт Свеллоу. В свое время сенатор Лорка, известный тогда как Сапио, усердно поработал над ее лицом. Недавно ее вместе с братом убили, дабы похоронить эту историю. Мы не занимаемся правосудием, сэр. Как любит выражаться мой шеф, невозможно управиться со всеми мерзавцами; если делить людей по этому признаку, трудно провести черту. Но Лорка обернул дело так, что речь идет о том, кто выживет: мы или он.

— У вас нет доказательств.

— Для суда — нет. Но ведь и он не спешит прибегать к услугам адвокатов.

— Так чего же вы хотите от старого Сеппи Вело?

— Мне поручено усмирить Лорку избегая лишней огласки. Могу ли я заручиться вашим содействием, сэр? Или же ваши друзья и коллеги будут упорно пытаться уберечь средства, вложенные в этого человека?

Полуприкрытые карие глаза не отрываясь смотрели на меня.

— Что произойдет, если они выберут второй вариант?

Я покачал головой.

— Мне не хотелось бы это обсуждать, мистер Вело. Вы навели обо мне справки, вам известно, какую организацию я представляю, а, стало быть, можете предугадать ответ. Мне не хотелось бы говорить ничего, что может быть истолковано как угроза, сэр.

По лицу Вело скользнула мимолетная улыбка.

— Лучше угрозы и не придумаешь, ха! — Он перевел взгляд на Элеонору. — Нравится мне твой знакомый. Вежлив и умеет изложить свою точку зрения. Но боюсь, он переоценивает мои возможности.

— И последнее, — сказал я. — Думается, вложенные в Лорку средства в любом случае очень скоро пропадут. Можете намекнуть на это своим друзьям.

— Поясните.

— Сэр, представьте человека, который достиг значительных высот в политике. В нынешнем его положении достаточно небольшого усилия, вовремя задействованных политических связей, и он сотрет нас в порошок, не преступая закона, урезав выделяемые нам ассигнования или попросту законодательно положив конец нашему существованию. Тем не менее, Лорка предпочитает, использовать шантаж и убийства, ставя под угрозу все, чего сумел добиться для вас и для себя. Почему?

— Этот неуравновешенный недотепа с дыркой в голове никогда ничего не добивался для меня, — мягко заметил Вело. — Я не советовал использовать его, ибо никогда не верил, что деньги и красивые слова заставят американцев уважать такую гориллу, какой бы рекламой его не окружили. Выяснилось, что старик Вело безнадежно отстал от жизни. Лорку умело упаковали и продали. И народ с удовольствием купил эту дешевку. Поэтому нынешнее мое предложение отказаться от Сапио прозвучало бы не слишком убедительно. — Старик нахмурился.

— Отчего, по-вашему, он пошел на такой риск?

— Политические интриги отнимают много времени. Особенно у новичка, еще не слишком твердо стоящего на ногах. Думается, ваша операция, несмотря на вмешательство свыше, или как там его Лорка называет, прошла не совсем успешно. Какое-то время он имел успех, умело выставляя напоказ увечную руку и речевые дефекты, но интуиция подсказывает: возникли какие-то осложнения, и Лорка знает об этом. Только сознанием того, что время ограничено, можно объяснить подобную спешку расплатиться по старым счетам. Поинтересуйтесь у своих друзей, действительно ли они хотят отправиться в преисподнюю ради парня, чьи дни, скорее всего, сочтены вне зависимости от нашего вмешательства.

После того как я закончил. Вело какое-то время сидел, задумчиво нахмурившись. Наконец нажал потайную кнопку и перед нами вновь появилась девушка в спадающих вельветовых штанах.

— Я воспользуюсь внутренним телефоном, Ванда, — сказал он. — Ты пока можешь навести здесь порядок и позаботиться, чтобы наши гости не скучали.

Девушка взялась за кресло, и они исчезли внутри особняка. Мы проводили их взглядами, после чего Элеонора встала и подошла к краю крыши, разглядывая пляж и морскую гладь. Я направился к бару у двери, чтобы приготовить себе напиток, но блондинка Ванда опередила меня, поинтересовалась, что я желаю и приготовила заказанный коктейль. Чрезвычайно исполнительная девушка. Когда я приблизился к Элеоноре, та даже не посмотрела на меня. В ответ на вопрос, не хочет ли она выпить, молча покачала головой, но так и не повернулась.

— День лютой вражды, — заметил я. — Что ж, я вынес это за завтраком, переживу и ленч. К тому же, ревность женщины свидетельствует, что ты ей небезразличен.

Элеонора возмущенно оглянулась на меня.

— Ревность? К этому... этому манекену?

— Тес... не так громко. Она побольше тебя, да еще и в хорошей форме. Бьюсь от заклад, тебе с ней не совладать.

— Да уж, формы свои она не скрывает! — Последовал короткий сдавленный звук, вынудивший меня поспешно посмотреть на нее. Но то, что я принял за всхлипывание, в действительности оказалось смешком. — Господи, наверное я веду себя, как дура. Просто возникает ужасный комплекс неполноценности в присутствии стройных и красивых девушек, твердо уверенных в собственной неотразимости. Дура! — Она немного помолчала, после чего снова посмотрела на меня.

— Что-то вы стали вдруг невероятно вежливы, мистер Билл Хикок? Забыли как ведут себя на Диком Западе? — Она передразнила меня. — Нет, мистер Вело, сэр, я не хотел бы сказать ничего, что может быть расценено как угроза, пожалуйста, поймите меня правильно, сэр.

— Приходится подстраиваться под аудиторию. Это тебе не межеумки из ОФБ. Если бы я попытался сыграть с этим парнем круто, он потребовал бы доказательств серьезности моих намерений. Беннетт и его ребята достаточно разозлили меня своими манерами, но бросать вызов целому синдикату или как там они себя именуют — увольте. И уж тем паче, если этого можно избежать, немного полицемерив.

Вело разговаривал по телефону более получаса. Затем Ванда, которая убирала на столе и приводила в порядок бар, получила какой-то сигнал и исчезла. Вскоре она появилась вновь, толкая перед собой коляску. Она доставила Вело в тень пластикового навеса, где мы расположились на чем-то, напоминающем пляжные шезлонги.

— Хорошо, дорогая, можешь идти, — сказал он. — И пусть меня не беспокоят звонками или чем-либо еще, понимаешь?

После того, как девушка ушла, он произнес:

— Наводятся справки. Один — ноль в вашу пользу: люди, которые вложили столько труда в создание образа преобразившегося гражданина, не в восторге, что Лорка рискует репутацией, дабы свести личные счеты. — Он слегка улыбнулся. — Разумеется, пока все ограничивается вашими словами; понадобятся определенные доказательства. Как вы понимаете, дело не в том, что кто-то принципиально против мести. Это у нас в крови, это не дает людям заходить слишком далеко, потому как человек, которому ты слишком сильно наступишь на ногу, может вернуться с топором. Но месть не должна ставить под угрозу важные дела. Особенно, если речь идет о правительственной службе, с которой мы предпочитаем не схлестываться. Поэтому наводим справки. Однако поставленный вами диагноз не подтвердился. Эти люди в курсе происходящего. И пациент пребывает в прекрасном здравии.

— В курсе происходящего, — повторил я. — Кто же держит их в курсе, Лорка?

Вело взглянул на Элеонору.

— Сообразительный парень, правда? — промолвил он и вновь перевел взгляд на меня. — У меня тоже возникал подобный вопрос. Нет, сведения поступают и по иным каналам. Тем не менее, мы не упускаем из виду того, что и проводящие обследование врачи бывают не чисты на руку. Будет проверен и этот вариант. Предстоит обсуждение на самом высоком уровне...

Он замолчал. На крыше появилась блондинка, остановившаяся рядом с креслом Вело в ожидании, когда он удостоит ее вниманием. Вело повернул голову.

— В чем дело?

— Звонят...

Коричневое лицо старого хищника внезапно сделалось угрожающим.

— Тупая девчонка, я же говорил, не беспокоить меня никакими звонками. Слушай, что тебе говорят, не то живо вылетишь отсюда.

Лицо блондинки не дрогнуло, она отвечала невозмутимо:

— Да, старый козел, ты велел не беспокоить. Но вовсе не говорил, чтоб не беспокоили его. — Ванда кивнула головой в сторону покорного слуги. Вело нахмурился.

— К телефону просят...?

— Хелма. Это он, не так ли? Вело, по-прежнему хмурясь, перевел взгляд на меня. Я покачал головой.

— Мы не афишировали своего визита сюда, но в то же время и не делали из него большой тайны. Из аэропорта приехали на такси. В здешнем потоке машин я не стал удостовериваться, что за нами не следят, тем более, счел маловероятным, будто приведу к вам кого-то, представляющего угрозу.

— В таком случае, узнайте, кто звонит. Отведи гостя к телефону, Ванда.

Голос старика стал далеким и безразличным. Я встал, но девушка знаком попросила меня подождать. Она шагнула вперед и мягко поцеловала Джузеппе Вело в обтянутый коричневой кожей череп. Старик поднял глаза, и на хищном лице отразилась странная смесь облегчения и чувства вины. Внезапно я осознал, насколько он дряхл. Вело протянул руку, нежно шлепнул Ванду по заду, и они опять стали друзьями.

Поспевая за быстрой, несмотря на высокие каблуки, походкой девушки, я заметил:

— Интересная должно быть работа.

— Не надо иронии, — отозвалась она. — В больнице я и за год не зарабатывала того, что здесь платят мне за неделю. К тому же. Вело неплохой старик.

— Очень плохой, — возразил я. Обнаженные бронзовые плечи едва заметно приподнялись.

— Что ж, возможно, именно это и любопытно. Вот телефон.

Я взял трубку и прислушался к стихающему вдали постукиванию каблуков.

— Хелм слушает.

— Защитники Священной Земли, — раздался в трубке незнакомый мне женский голос.

— И что дальше?

— Вас это интересует?

— Не исключено. Какова ваша цена?

— Три пули, — сообщил голос. Был он низкий и хрипловатый, с пробивающимися мужскими нотками, которые вызывали у меня смутное беспокойство. Мне припомнилось, что именно женщина с низким и хрипловатым контральто позвонила некоему Роджеру Эллиоту и сообщила, что его пьяница-жена связалась в Бобом Дивайном, что в свою очередь привело к преждевременной насильственной смерти последнего. Тем временем голос продолжал:

— Для каждого из них. Отправляйтесь... — Я заставил ее повторить адрес, после чего спросил:

— Кто вы?

Послышался смех и связь оборвалась. Я положил трубку и отправился попрощаться с хозяином и поблагодарить его за приятно проведенное время.

Глава 21

Беннетт, разумеется, собрал для обсуждения полномасштабный военный совет. Если бы в деле участвовала только наша организация, я просто связался бы с Маком и получил краткие указания — найти его обычно не составляет труда, вот и на сей раз мы отыскали его в аэропорту, когда Мак уже собирался вылетать в Вашингтон. Но если бы он находился вне пределов досягаемости, я бы и сам просчитал его возможную реакцию на услышанное мной по телефону и поступил соответствующим образом. Для меня это не представляло особого труда. Я проработал у Мака достаточно долго, чтобы научиться понимать ход его мыслей; по счастливому стечению обстоятельств, мысли мои зачастую следуют похожим путем. Было ли это итогом того, что мы столь долго работали вместе, или, напротив, так долго проработать вместе нам удалось именно благодаря сходству мыслительных процессов, ответить сумел бы лишь человек, искушенный в философии, да и то, разгадав сначала загадку: что появилось раньше, курица или яйцо.

Но поскольку в деле принимало участие ОФБ, приходилось соблюдать формальности, и в конце концов мы встали перед проблемами, не уступавшими по сложности задачам, которые решают на конференциях по Ближнему Востоку. Заинтересованные лица собрались в роскошном номере одного из отелей Майами, таком же роскошном, как и тот, где проходило совещание в Нассау. Беннетт явился в сопровождении всей свиты: Лоусона, тяжеловеса, который невзлюбил меня за то, что я вынудил его подстрелить собственного напарника, двух громил, с которыми я впервые столкнулся в коридоре гостиницы, и безмозглого красавчика Уоррена Питерсона, выбившегося, похоже, в любимцы.

Ряды наши несколько пополнились по сравнению с предыдущей встречей: в строй вступил Брент, наш резервист в Майами. Предположительно, Мак пригласил его как человека, знакомого с местом предстоящей операции, хотя не исключено, что попутно Брентово присутствие должно было продемонстрировать мистеру Беннетту: на нас работают и приличные, вежливые, хорошо воспитанные люди, а не только неотесанные отщепенцы вроде меня.

— Вело! — С ударением произнес Беннетт после того, как мы расселись и его ввели в курс дела. — Так вы говорите, неизвестная позвонила вашему человеку тогда, когда он находился у самого престарелого Дона, заводилы местной мафии? Любопытно, что привело туда Хелма?

— Вы считаете, это имеет какое-либо значение? — мягко полюбопытствовал Мак.

— Чрезвычайное, — заявил Беннетт. — Ответ на этот вопрос подтверждает, либо, напротив, опровергает достоверность полученной информации. — Он в упор посмотрел на меня. — А также надежность информатора.

Итак, старый спектакль пользовался неизменным успехом. Публика требовала повторения. Я встал и устало обратился к Элеоноре:

— Нам опять пора уходить. — После чего оглядел сидящих в углу комнаты сотрудников Беннетта. — Сегодня есть желающий сыграть Горация на мосту? Нет? Идем, Элли.

— Мэтт. Я резко повернулся в сторону Мака:

— Ведь говорил: бессмысленно приглашать сюда ОФБ, разве не так? Плюньте на пресловутое сотрудничество, сэр, мы и сами управимся! Скажите, что я ходил получить нашу ежемесячную долю от торговли героином, а потом пойдемте отсюда и займемся делом. Мы попусту теряем время. Не забывайте, мне еще нужно смотаться в Нью-Йорк за деньгами, которые выплачивают нам рэкетиры. Плюс доходы от проституции на побережье. У меня напряженная пора сбора урожая, и не стоит размениваться по мелочам.

— Мэтт, мистер Беннетт и не думал предполагать...

— В таком случае он избрал для этого не самый лучший способ. Судя по всему, в его работе ему приходится иметь дело исключительно с президентами и Папой Римским.

Беннетт пошевелился, намереваясь что-то сказать, но сидящий рядом Уоррен Питерсон опередил его:

— Теперь вы видите, что этот агент, на словах беспокоящийся о благополучии мисс Брэнд, таскает ее за собой в притоны опаснейших преступников.

Зрелище он являл собою достаточно жалкое, к тому же я никогда не забываю и по-настоящему не прощаю людей, угрожавших мне оружием — в нашем реальном мире, в отличие от теле— и кинобоевиков, человек, взявший в руки оружие, изъявляет желание и готовность тебя убить — но приходилось признать: его укор не лишен оснований.

— Попробовал бы он отправиться туда без меня. Не забывай, это мой материал, — вмешалась Элеонора.

Затевался совершенно бесполезный спор, так что я счел нужным резко вмешаться.

— Возможно, ты и отстучишь этот материал на машинке, но это еще не значит, будто следует лезть под пули. Этот человек прав.

Обиженная и злая, Элли попыталась что-то возразить, но инициативу перехватил Мак.

— Сядь, пожалуйста, Мэтт. У тебя есть какие-нибудь соображения относительно того, почему этот аноним предпочел связаться с тобой именно в резиденции Вело?

Я изобразил на лице недовольство, но пожав плечами. вновь уселся на место.

— Возможно, мне давали понять, что Большая Сестра[2], кем бы она ни была, не спускает глаз с меня — меня и, предположительно, мисс Брэнд. Что она может найти нас где угодно, даже по телефону Сеппи Вело, который не отыщешь ни в одном справочнике. Угроза и похвальба, слитые воедино.

— Вы узнали голос? — спросил Беннетт. Я покачал головой.

— Женский, но искаженный, возможно, говорили через платок. — Хватит с него и этого, пусть перебирает сопрано, пока мы займемся контральто. — Я слышал этот голос впервые, — добавил покорный слуга. Что ж, тут я, по крайней мере, не погрешил против истины.

Мак, уже посвященный во все подробности, не стал уточнять и воздержался от предположений, кем могла быть загадочная незнакомка. Вместо этого, он сменил тему разговора и представил Брента, как нашего местного помощника, проверившего переданный мной адрес. Беннетт выслушал с кислым видом. Он явно не сомневался, что его люди управились бы намного лучше, и без особого удовольствия мирился с необходимостью довольствоваться отчетом молодого веснушчатого подручного Мака. Сам же Мак, передавая суть полученного мной сообщения, старательно обошел наиболее существенные моменты. Вот тебе и сотрудничество.

— Это покосившийся старый плавучий дом в канале к югу от города, — сказал Брент. — Там обитают хиппи, или как там они теперь себя называют, которые выплачивают символическую ренту хозяину развалившегося причала. Нечто вроде заброшенной промышленной зоны. Канал настолько засорен, что ни одно приличное судно по нему не пройдет, так что посудину не вывести оттуда даже, если бы удалось заставить работать кормовые двигатели, но, судя по водорослям на винтах, они не работают уже несколько лет. И вероятно, насквозь проржавели. На причал перекинут кабель, так что есть возможность пользоваться светом, кондиционером, холодильником и, пожалуй, печью. Ныне на борту живут три человека: двое мужчин и девушка. Девушка, похоже, имеет небольшой доход, достаточный для ведения домашнего хозяйства.

Бледная, хмурая маленькая блондинка, и могла бы казаться достаточно привлекательной, если бы решила выкупаться и вымыть голову. Я видел ее мельком, когда проезжал мимо. С ней был мужчина, что помоложе. Этакий бодрый крепыш, который, как я узнал, помогает чинить суда в гавани. Второй, постарше, которого сегодня, похоже, там не было — во всяком случае, он не показывался — по описанию худощавый, темноволосый, бородатый тип с настороженным взглядом. Кажется, какое-то время назад приторговывал марихуаной, вероятно, продолжает заниматься этим и сейчас, но то же самое относится и к половине населения прибрежных районов Флориды. Какие-то технические детали вынудили суд освободить его. Местные жители теряются в догадках, кто, с кем и чем занимается на борту — думаю, вы меня понимаете.

— Вам было поручено провести осторожную разведку, — кисло заметил Беннетт, — а не заниматься тщательным расследованием. Если они в самом деле те люди, которые нас интересуют, то исчезнут сразу, лишь только узнают, что кто-то ими интересовался. Брент покачал головой.