Мы сидели за чашками кофе в роскошном зале отеля «Кабо Сан Лукас», стеклянная стена которого выходила на крошечный уютный дворик, окруженный высокой поросшей виноградом стеной. Разумеется, присутствие в вышеупомянутом дворике крепко сбитого господина по имени Амадо только подчеркивало предупредительность хозяев. До сих пор оставалось неясным, куда подевался мистер Су и каковы его дальнейшие планы. Могла дать о себе знать и «Сенктуэри корпорейшн». Поэтому мне вовсе ни к чему было считать себя пленником, за которым наблюдают; все делалось исключительно для того, чтобы спасти мою драгоценную жизнь.

— Что ж, я рад, что по крайней мере кто-то доволен, — сказал я. — Твой человек справился со своей задачей. Все пошло так, как ты предполагал?

— Кажется, да, — ответил Рамон. — Корабли, за которыми мы наблюдали, развернулись, по-видимому, чтобы выгрузить свой смертоносный груз где-нибудь в другом месте. Учебный лагерь в пустыне опустел, наемники распущены.

— И все благодаря смерти одного человека. Невероятно простое решение.

Рамон покачал головой.

— Как я уже говорил, друг мой, одно дело — это доморощенное восстание под предводительством известного в стране лидера, которого поддерживают перешедшие на его сторону вооруженные силы — а он такими располагал. В здешних местах это не редкость. И совсем другое — открытое вторжение, организованное и финансируемое группой состоятельных иностранцев. — Рамон поморщился. — Конечно, в свое время все мы ступили на эту землю, как богатые иностранцы, вторгшиеся на родину аборигенов того времени. Обычно карта мира меняется именно так. И метод этот по-прежнему действенен. Но в настоящее время приняты более вежливые нормы поведения на международном уровне, так что данный раунд «Сенктуэри корпорейшн» скорее всего проиграла. Однако нет никакой гарантии, что она не предпримет новую попытку.

Я поколебался.

— А что с французом?

Голос Рамона прозвучал отстраненно:

— Маркиз де Бюпрэ совершил приятный круиз по морю Кортеса и теперь на предоставленной ему яхте вернулся в Акапулько. — Рамон помолчал. — Отвечаю на твой не заданный вопрос: не было обнаружено никаких женских тел. Но море Кортеса очень глубоко.

— Разумеется. — Я холодно посмотрел на него. — Что же касается другой дамы, то ты просто блефовал, не так ли?

По губам его пробежала мимолетная улыбка.

— Скажем, мне просто не пришло в голову оставить столь подробные распоряжения в отношении сеньоры О’Херн. — Он виновато пожал плечами. — Я должен был попытаться, Мэттью.

— Разумеется. — Я немного помолчал и спросил: — Так ты с самого начала намеревался перехитрить Эрнимана?

— Ты имеешь в виду пристрелить его после того, как он выполнит мое задание? — Рамон покачал головой. — Если бы все пошло так, как предполагалось, я бы выполнил условия нашего с ним договора. Он получил бы всю причитающуюся ему сумму и спокойно покинул страну. Конечно, если бы кроме генерала никто не пострадал, было бы затруднительно утверждать, что настоящей мишенью являлся не он. Но заверяю тебя, Мэттью, я не отдавал приказа убить трех невинных людей только для того, чтобы заполучить правдоподобную историю для прессы. Просто воспользовался представившейся возможностью. — Он нахмурился. — Я и сейчас не понимаю, чем вызвано все это кровопролитие.

— От мальчишки с автоматом в руках можно ожидать чего угодно, — заметил я. — Этим ребятам только дай добраться до оружия.

— Да, но... — Рамон передернул плечами. — Ладно, на какое-то время все позади. Твоя машина стоит снаружи. Пожалуйста, не сочти меня негостеприимным, но мне кажется, тебе стоит уехать как можно быстрее. Поезжай на север. Переночуешь в отеле «Муледже», он находится на холме, напротив известного тебе «Серенидада». Там к тебе присоединится сеньора О’Херн. Хорошенько выспавшись, ты прихватишь ее с собой и продолжишь свой путь на север. Следующую ночь можешь провести в Энсенаде, в отеле «Бахиа», раз уж тебе знакомо это заведение. Там к тебе присоединятся два господина. Ты вернешь им их бумажники и оружие, которые я тебе передам. Скажи, чтобы на будущее они ограничивали зону своей деятельности районом к северу от границы, в следующий раз мы можем проявить меньшую снисходительность. Утром поедешь по небольшой дороге на северо-восток до Текатэ, затем по шоссе номер два мимо Мексикали к городку Сан-Луис. Тут ты пересечешь границу и избавишься от своих пассажиров-мужчин, а так же от дамы, если она того пожелает. Не спеша направишься в сторону Юмы. Я передал одному человеку, чтобы он связался с тобой по дороге.

— Ты имеешь в виду арестовать меня, — сухо поправил я. — Ведь официально я все еще числюсь изменником.

— Данный вопрос не попадает под мою юрисдикцию, но в результате нескольких телефонных разговоров у меня сложилось впечатление, что ситуация несколько изменилась. Меня попросили посоветовать тебе по пересечении границы не предпринимать поспешных действий. — Он помолчал. — Мэттью.

— Да?

— Помни, что это может случиться с любым.

Я посмотрел на него и понял, что теперь речь идет о других вещах.

— Разумеется, — подтвердил я. — Я знаю.

Рамон несколько виновато произнес:

— Мне предложили важный административный пост — в награду за незаметную и успешную операцию. Я конечно же соглашусь.

Он отставил в сторону свою чашку, встал и протянул руку.

— Adios, amigo.

— Adios.

Вставая и пожимая его руку, я сознавал, что на этот раз мы прощаемся навсегда. Нам не суждено встретиться вновь, во всяком случае, по долгу службы. Он променял настоящую, протекающую на грани жизни и смерти жизнь тайного агента на нереальное, спокойное и искусственное существование, которое люди именуют цивилизованным и которое держится только благодаря усилиям таких нецивилизованных парней, как мы...

Два дня спустя я подъезжал к пропускному пункту в Сан-Луисе, чувствуя себя скорее водителем экскурсионного автобуса, чем секретным агентом. Несмотря на свои габариты, фургон с четырьмя пассажирами казался набитым до предела. У нас с Клариссой был день и две ночи для выяснения отношений, но мы не достигли особого успеха. Что ни говори, теперь она превратилась в состоятельную вдову О’Херн, а я — в человека, который хладнокровно пожертвовал помощницей для выполнения задания. Что-то изменилось в наших взаимоотношениях. Нельзя сказать, что нас полностью занимало погребение наших мертвецов, но теперь все стало иначе.

Поэтому нам не слишком мешало присутствие посторонних. Хуже было то, что присоединившиеся к нам в Энсенаде сотрудники БВБ оказались эдакими бравыми самоуверенными парнями, которые никак не могли прийти в себя от возмущения, что болтающий по-испански чиновник осмелился вспомнить о существовании границы. Реакция естественная для лишенных юмора людей, которых застукали на краже фруктов из сада соседа, но это сделало и без того не слишком приятное их общество еще более тягостным. Я с удовольствием избавился от них сразу, как только миновал таможню, несмотря на то, что оба тут же бросились к ближайшему телефону.

— Хоть Рамон и упоминал о каких-то переменах, — заметил я, — бьюсь об заклад, что сейчас они обсуждают, как лучше меня арестовать. Наверное рассчитывают, что это зачтется им после провала в Мексике. — Я посмотрел на сидящую рядом девушку. — Если хотите, вы тоже можете сойти здесь.

Она ответила мне слабой нервной улыбкой.

— Я присутствовала при начале, Мэтт. И, если не возражаешь, останусь до конца.

— Поступай, как знаешь.

Мы направились на север в сторону Юма. Вскоре нас догнал большой белый пикап. Когда я оглянулся в его сторону, водитель, в котором я узнал Грегори Коутиса, сделал мне знак следовать за ним. Он поехал впереди и вскоре свернул с главного шоссе на небольшую грязную дорогу, уходящую в глубь ландшафта Аризоны. Мы проехали около пятнадцати миль, когда впереди показались ничем не примечательные, обшарпанные постройки ранчо. Коутис остановил свою машину возле амбара, который оказался чуть больше, чем можно было ожидать — в этих пустынных местах редко встречаются амбары пенсильванских габаритов. Я припарковал фургон рядом. Коутис вышел и приблизился к моему окну.

— Добрый день, миссис О’Херн, — вежливо сказал он. — Я чрезвычайно огорчен тем, что случилось с вашим мужем... Я не собираюсь вас арестовывать, Хелм, так что, пожалуйста, не надо насилия. Ваша взрывоопасная организация уже стоила нам нескольких человек, и мы не хотим дальнейших жертв. — Не дождавшись моей реакции, он продолжал: — Я подумал, что вас заинтересует наш секретный объект, тот самый, о котором вы так усердно расспрашивали. Тот, где... умер ваш коллега. Если хотите, вы тоже можете войти, миссис О’Херн.

В больших воротах амбара имелась маленькая дверца, которая открылась при нашем приближении. Охранник с револьвером сорок пятого калибра в кобуре отошел в сторону, пропуская нас внутрь.

Внутри нам отрылся длинный коридор с несколькими открытыми дверями по обе стороны. Все помещения, в которые я заглядывал, были пусты.

— Слева камеры заключения, — сказал Коутис. — Справа — комната для допросов, медицинское помещение и кабинеты. Жилые помещения персонала вы уже видели: здания снаружи.

— Но что это такое на самом деле? — озадаченно спросила Кларисса.

На лице Коутиса отразилось смущение. Когда он заговорил, глаза его смотрели в сторону.

— Когда вам слишком часто и слишком убедительно внушают, что под угрозу поставлена безопасность страны, ты соглашаешься с методами, которые не вполне... Нет, я не ищу себе оправдания. Я предпочел беспрекословно выполнять приказы — это ведь значительно проще, чем ставить их под сомнение. Наверное, так же, как Эйхманн. Новый директор Бюро приказал ликвидировать этот и два других аналогичных объекта, расположенных в других местах.

— Новый директор? — спросил я.

— Да. Назначение еще официально не утверждено, поэтому я лучше не стану называть имя... Вы, конечно, оказались правы, Хелм.

— Прав в чем?

— Пуля, убившая охранника, вылетела не из оружия охранника, револьвера сорок пятого калибра. Отчеты специально перепутали и мне было непросто их отыскать, но, в конце концов, они нашлись... Из них следовало, что в этого человека попала пуля тридцать восьмого калибра. Оружием такого калибра пользуются все наши агенты, в том числе и Эндрю Юлер. Сюда, пожалуйста.

Комната, в которую мы вошли, явно предназначалась для медицинских целей. Ее занимали металлические шкафы со стеклянными дверцами вдоль стены, стол из нержавеющей стали, стерилизатор, кислородная аппаратура и обычно присутствующие в таких местах осветительные устройства и принадлежности. В комнате находилось трое мужчин. Двое из них были в белых халатах. Один худощавый в больших роговых очках, другой — внушительного вида здоровяк. Третьим мужчиной, облаченным в больничную пижаму, был Эндрю Юлер. Побледневший, сжавшийся и растрепанный, он сидел на стуле. Взгляд его глаз показался мне еще более несобранным и неуверенным, чем при предыдущей встрече.

— Нам приходится держать его под наблюдением, — тихо произнес Коутис. — Он все время пытается покончить с собой. Говорит, что не в силах жить с сознанием собственной вины.

— Сейчас мы ввели ему сильную дозу транквилизаторов, — сказал мужчина в очках.

— Я чувствую себя в некоторой степени виноватым, — проговорил Коутис. — Я не мог забыть того, что вы мне сказали, Хелм. И тайно провел небольшое расследование. Когда же мне наконец удалось узнать об оружии, мистер Юлер принял большую дозу снотворного, оставив смутное признание, которое мы так и не поняли до конца. — Он поколебался. — Зря вы меня остерегали. Никто не пытался причинить мне вреда.

Я перевел взгляд на человека, сидящего на стуле.

— Я предполагал, что он остановится на этом убийстве. Но уверенности у меня не было, поэтому я вас и предостерег.

Кларисса беспокойно пошевелилась.

— Я не поняла этой истории с оружием.

— Расскажите ей, Хелм, — сказал Коутис.

— Роджер... Джек, твой брат, предположительно выхватил револьвер из кобуры охранника и, прежде чем его убили, застрелил четверых, включая самого охранника, попавшего в больницу с пулей в голове.

— Он умер два дня назад, — сказал Коутис.

— Мне это показалось неправдоподобным. Если человек выхватывает револьвер из кобуры охранника и нажимает на спуск, пуля может попасть в живот, возможно, в грудь, но вряд ли — в голову. Подобное могло случиться разве что, если имела место борьба за оружие. Но учитывая, что охранник был не один, ни о какой борьбе не могло было быть и речи. Мне подумалось, что Роджер просто выхватил у охранника оружие и отшвырнул того в сторону, чтобы заняться более интересующими его делами. Ведь если бы он первым делом избавился от охранника, то сделал бы это его собственным оружием, не правда ли?

— Ну да, — сказала Кларисса. — Но тогда кто... почему...

— На самом деле все это очень просто. Представь себе характеры двух участвующих в этой истории людей. Начнем с мистера Юлера. Эдакий наивный человек, который черпает свои представления о нормах человеческого поведения, главным образом, похоже, с экрана телевизора. Он допросил Роджера и ничего не добился, потому что тот был ни в чем не виноват. Доказательства против него ограничивались деньгами на его счету в банке, которые мог положить туда любой, кому заблагорассудится, и весьма ненадежным свидетельством информатора с грязной репутацией...

— Гроэнинг отказался от своего заявления, — сказал Коутис.

— Разумеется. Но не забывайте, Роджер представлял организацию, которую мистер Юлер почитал пятном на здоровом теле нации. Пятном, от которого следует избавиться во что бы то ни стало. Мистер Юлер, подобно большинству фанатиков, считал себя вправе применить недозволенные методы, дабы избавиться от большего зла. Вы только посмотрите на эти явно недемократические объекты, созданные им для спасения демократии. В случае с Роджером Юлер нуждался в доказательстве его вины и решил, что таким доказательством вполне может стать попытка бегства. С наивной точки зрения Юлера все представлялось как нельзя более простым — не забывайте, этот человек понятия не имел, что такое убийство. Знал он лишь то, что оно ужасно. Поэтому посчитал, что достаточно устроить дело так, чтобы в руки к Роджеру попало оружие. Роджер, как разумный человек, наведет его на всех присутствующих, возможно свяжет их и попытается бежать. Тут-то его и перехватят люди Юлера, расставленные у всех выходов. Логика телегероев показывала, что при этом никто не должен пострадать. Столкнувшись с превосходящими силами, Роджер послушно отдаст похищенное оружие и опять попадет к Юлеру, но теперь уже с отягощающим его поступком.

— Сумасшедший! — голос принадлежал Юлеру. — Он был сумасшедший! Мог ли я предположить, что он просто убьет...

— Проблема заключалась в том, — продолжал я, — что Роджер не смотрел телевизор. И не знал, как ему предлагается себя вести. Знал он лишь то, что его довели до бешенства и гнев разгорается в нем все сильнее. Оружие ему нужно было лишь с одной целью — уничтожить мерзавцев, которые унижали и мучали его... Кто, кроме охранника, погиб, Коутис?

— Два сотрудника, которые вели допрос, и врач.

— Иными словами, специалисты по выбиванию признаний и парень с дозой скополамина, не так ли? — Коутис поколебался.

— Положим, скополамином теперь не пользуются...

— Представьте себя на месте Роджера. Иногда нам приходится терпеть такое от врагов. Все мы проходили через эту мясорубку. Но сносить подобное обращение от самоуверенных псевдопатриотов, которые лучше нас самих знают, что нам надо... Какое-то время Роджер крепился, но его упрямо подталкивали к критической точке. Наконец кто-то подсунул ему оружие, и это все решило. Он не надеялся сбежать. Он прекрасно понимал, зачем ему дали оружие — это трюк с бородой. Знал, что его поджидают в коридоре. Но те, кто его интересовал, находились здесь, рядом, и хотел он только одного: прихватить их с собой. Что он и сделал.

Юлер издал слабый шелестящий звук.

— Откуда мне было знать...

— Итак, когда в комнате для допросов поднялась вся эта стрельба, Юлер поджидал своего пленника снаружи, в коридоре. Подобного поворота событий телевизионный сценарий не предусматривал. Юлер вместе с вами, Коутис, ворвался сюда в тот самый момент, когда Роджер расправлялся со своими врагами. Все вокруг было забрызгано кровью, на полу лежали мертвые тела — спокойно предотвращенный побег превратился в ужасную катастрофу. А отброшенный в угол охранник смотрел на Юлера большими обвиняющими глазами человека, явно готового назвать имя того, кто приказал ему столь беспечно обращаться с оружием. В комнату вбегали другие люди, звучали выстрелы, и ярый противник насилия мистер Юлер спасовал перед примитивным чувством самосохранения и нажал на спуск, целясь в голову человека, способного его погубить, возможно, даже не успев сообразить, что же он делает...