Глава 22

Шагая бок о бок с Элли по направлению к городскому центру, я непроизвольно дивился тому, что по сей день умудряюсь уцелеть, невзирая на полнейшее незнакомство с природой человеческой и, в особенности, женской.

Ночь любви повергла мою спутницу в черное уныние, а грязная статья, сопровождаемая паскудными фотоснимками, заставила воспрять и приободриться... Не постигаю. Впрочем, я сплошь и рядом даже себя самого постичь не способен.

Погода стояла великолепная. Санта-Фе расположен весьма высоко над уровнем моря; зимы здесь не слишком холодные, летом не бывает удушливого зноя, а весна просто изумительна. Стада туристов еще не хлынули сюда с востока и севера, народу на улицах виднелось мало, редкие автомобили проносились быстро, не задерживаемые дорожными "пробками".

Ладонь Мадлен мягко легла на мое плечо.

- Не гляди так угрюмо. Я ведь попросила прощения.

Я помотал головой:

- Ты ни при чем. Предаюсь воспоминаниям, только и всего... Не знаю, какого лешего продолжаю наезжать в Санта-Фе. Когда кусок жизни остается позади, нужно, пожалуй, просто выйти и плотно затворить за собою дверь... Поразмысли об этом.

- Размышляла. Но если я уеду, то уеду по собственной воле, на собственных условиях. Никому не дозволю выпихнуть меня вон... А, пришли!

Миновав каменную арку, мы очутились в глубоком дворе, покрыли еще ярдов тридцать и остановились у медной отполированной таблички:

"ДЖОЗЕФ П. БИРНБАУМ, ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ"

- Прибыли, крошка, - произнес я, кладя пальцы на дверную ручку.

- Мэтт, я...

Ошеломленная Мадлен уставилась недоверчивым взором. Тот же час подобралась, приблизилась, незаметно вынула смит-и-вессон из моей поясной кобуры. Я раскрыл защелку, дозволяя маленькому автоматическому зверьку очутиться в правой ладони. Левой рукой отворил дверь и резко распахнул створку, дабы вероятный супостат хорошенько получил по лбу, или просто не успел отреагировать, ежели притаился поодаль.

Никого не обнаружилось.

Элли охнула, увидав учиненный в конторе Бирнбаума погром.

- За мной! - негромко распорядился я.

Мы проскочили внутрь. Удостоверившись, что все тихо и спокойно - по крайней мере, пока, - я обернулся, взял щеколду на предохранитель, знаком велел Мадлен отойти в сторону. Отнюдь не следовало являть собой удобную двойную мишень.

Обивка всех диванов и кресел была искромсана кем-то, кто явно любил размахивать кинжалами. Картины и фотографии, сорванные со стен, валялись в полном беспорядке, пол был усеян битым стеклом. Все картотеки, все ящики письменного стола были выпотрошены до донышка. Покосившаяся, небрежно сдвинутая табличка на столешнице гласила: "Миссис Патриция Сильва, секретарь".

- Мэтт! Как ты догадался?..

- Неважно, - шепнул я. И Элли задала свой вопрос шепотом, хотя после столь громкого вторжения присутствие наше едва ли могло оставаться тайной для возможного противника, если тот затаился в глубинах дома. - Где кабинет Бирнбаума?

Элли указала револьвером на дверь за письменным столом. И продолжила, чуть повысив голос:

- Вон там. Окна выходят на автомобильную стоянку. А еще два помещения будут направо - в них работают приглашаемые дядей Джо молодые адвокаты, временные помощники. Уборная расположена посередине.

- Понятно. А эта дверь куда уводит?

- В архив. Там сложены бумаги прежних клиентов. Стопками, точно книги в заброшенной библиотеке. Но хранилище обычно запирают...

- Назад, - распорядился я, увидев, что Элли вознамерилась проникнуть в упомянутую комнату. - Здесь у меня опыта побольше. Стой, прикрывай, будь готова стрелять.

- Как ты понял, что дело неладно?

- Левое ухо зачесалось, - хмыкнул я. - В старое доброе время твой опекун однажды оставил голос шестого чувства без внимания, переступил порог без положенных предосторожностей и заработал пулю в ногу. Нынче отношусь к подсказкам свыше со всевозможным почтением. Или полагаешь, телепатические наития случаются только с тобою? Следи внимательно, вхожу.

Архив, разумеется, был открыт. Вернее, замкнут, но ключ торчал в замочной скважине, покинутый за полной дальнейшей ненадобностью. С массивного ушка свисала на проволочном кольце истинная коллекция других ключей. Эдакие собрания не принято бросать безо всякого присмотра...

С металлических стеллажей точно ветром смело и раскидало по полу несчетные тысячи бумажных листов. Неведомый варвар трудился рьяно и весьма небрежно. Или наоборот: с немалым знанием дела. В таком кавардаке и думать нечего было установить пропажу чего-либо. Привелось бы учинять хранилищу полнейшую инвентаризацию, а она отняла бы, по крайности, месяц... Сообразительный субъект поработал, право слово.

- Новый район бедствия, - сообщил я, возвращаясь в приемную. - Прикрывай тем же манером, иду исследовать комнаты помощников я сортир - сиречь, нужник, сиречь, отхожее место...

Обе комнаты и уборная тоже оказались разгромлены, однако с меньшим усердием, словно здесь не рассчитывали наткнуться на вещи, заслуживающие внимания, и разоряли только чтобы потешиться. Возвратившись к Элли, я глубоко вздохнул, приказал:

- Стой не шевелясь. Войдут - вопи во всю глотку.

И проник в кабинет Бирнбаума сообразно последним наставлениям, сочиненным непобедимыми умниками с аризонского Ранчо. Обыкновенно я не пускаюсь на столь тонкие ухищрения, да только сейчас не хотелось рисковать попусту. Как выяснилось, предосторожности мои были совершенно излишни.

Двое людей, остававшихся в просторном кабинете, не представляли опасности ни для кого - то есть, ни для кого, обладавшего достаточно крепкими нервами.

Адвокат Бирнбаум, кажется, не пострадал; он просто рухнул грудью на письменный стол, за которым сидел, и скончался. Ни пулевых отверстий, ни порезов. Удлиненное, смуглое, видимо, умное и дружелюбное при жизни лицо искажала предсмертная гримаса. Вьющиеся волосы были почти совершенно седыми. Тело даже не успело толком остыть, однако на ощупь уже делалось прохладным.

А вот женщина, поникшая в кресле напротив, являла собою зрелище плачевное. Полная, невысокая, круглолицая латиноамериканка, явно перешагнувшая за пятьдесят. Португальское имя на табличке выдавало уроженку Бразилии, а может быть, просто указывало на происхождение семьи. Волосы, по-видимому, собиравшиеся на затылке в плотный узел, большей частью рассыпались и падали на плечи. Некогда аккуратный брючный костюм, белая блуза. Говорю "некогда", ибо одежду разорвали, сдернули с плеч, свернули вокруг талии плотным жгутом, обнажив пышные груди.

Левая по-прежнему оставалась пышной, чего нельзя было, не погрешив против истины, сказать о правой. Сосок и околососковый диск отстуствовали, крови пролилось немало, изуродованная одежда и ковер были покрыты обширными бурыми пятнами. После смерти кровотечение, разумеется, прекратилось.

Причину гибели я выяснил быстро. Умелый удар ножом в шею, перерубленные позвонки, молниеносный конец...

Резкий булькающий звук заставил меня крутнуться на месте.

- Велел ведь: подожди в приемной, - промолвил я не без раздражения. - Хочешь выблевать - ступай в уборную, не пачкай на месте преступления.

- Н-нет... У-уже в-все... И не разговаривай в таком... тоне. Не все успели притерпеться к виду изуродованных мертвецов и стать равнодушными...

Я кивнул.

- Тогда погоди минутку, покуда исследую кабинет. Я осмотрел Джозефа Бирнбаума так тщательно, как мог это сделать, не прикасаясь к телу. Даже точки, оставляемой шприцом, обнаружить не удалось. В стороне от большого очага в стену был встроен сейф. Дверцу распахнули настежь, содержимое выгребли. Конверты и папки валялись на ковре подле каминной решетки. Я принюхался, подошел к камину, обнаружил, что здесь недавно сожгли изрядное количество бумаги, а пепел прилежно размолотили кочергой. Правильно сделали - со своей точки зрения, конечно, - ибо эксперты научились творить с неповрежденным пеплом подлинные чудеса.

Обгорелый кусок плотного картона лежал в углу, не удостоившись подобных забот. Я осторожно подвинул его кочергой. Пригляделся. Поднял этот остаток уничтоженной папки, двинулся к Мадлен.

- Убираемся отсюда. Смотри, не перепачкай подошвы кровью, она запеклась, но еще не высохла полностью.

Очутившись в приемной, я поймал себя на мысли, что не обнаружил чего-то существенного. И понял: я непроизвольно искал взором отсеченный комок человеческой плоти... Н-да, мистер Хелм, вы превращаетесь неведомо в кого. Тьфу!

Элли всхлипнула и залилась, наконец, обильными слезами.

- О, Боже! Бедный дядя Джо! Несчастная миссис Пат!

- А ты знала секретаршу?

- Еще бы! Чудесная, добрая женщина. Вдова. Устроилась работать к Бирнбауму, когда муж угодил в автомобильную катастрофу. Она была тогда... сравнительно молодой... и красивой. Чуть пухловатой, правда... Очень умная, очень сведущая, очень заботливая... А у дяди Джо супруга имелась: вечно больная, склочная, придирчивая и крикливая тварь. И мы думали... что рано или поздно миссис Пат и дядя... Господи, я надеюсь, он хоть изредка умудрялся переспать со своей помощницей! Столько лет...

Элли сглотнула:

- Но чего ради с нею так обошлись? И как погиб дядя Джо?

- Полагаю, от него требовали назвать цифровую комбинацию, открывавшую сейф. Мистер Бирнбаум заупрямился, а этого при подобных обстоятельствах делать не следует... Контору громили не только затем, чтобы обнаружить искомые документы, а еще и впечатление хотели произвести. Застращать чуток... Потом убедились: кроме сейфа папке лежать негде. Приступили к правильному допросу. Руководил, вероятно, любитель резать, ломать и потрошить мебель. Такие особи не прочь и живое существо искромсать. Поверь опыту...

На дне сознания закопошилось нечто полузабытое, но всплыть окончательно отказалось, и я продолжил:

- Убедив господина Бирнбаума, что налетчики не остановятся ни перед чем, громилы загнали его за письменный стол, взяли на мушку и принялись раздевать миссис Патрицию. Увидев, что ее швырнули в кресло и приставили к груди клинок, твой дядя Джо сразу же назвал комбинацию - это надо было сделать сразу, - но, видимо, не успел опередить палача. У Бирнбаума, осмелюсь предположить, начался ужасный сердечный приступ, от которого адвокат и умер. Губы повиновались плохо, а парень оказался нетерпелив... Также не исключаю, что сукин сын полоснул женщину просто забавы ради, уже услыхав секретную цифру. Мистер Бирнбаум не учел, что сей субъект любиторудовать лезвием.

- Да, - угрюмо подтвердила Мадлен, - у дяди Джо случился инфаркт за несколько лет до... Тогда он оправился, но второго инфаркта уже не смог пережить. И родители писали мне, что Бирнбаум сплошь и рядом отлеживается в кардиологическом отделении клиники. Такое состояние делает уязвимым любого. Даже решительного и смелого человека... Нужно вызвать полицию!

- Вызовем, но сперва решим, о чем сообщать законникам, а о чем и промолчать. Они ведь начнут раскапывать причину, исследовать мотивы. Зададутся вопросом: а что, собственно, искали налетчики? Что нашли?

- Что же, Мэтт?

- Сейчас поглядим.

Папка наполовину обуглилась, но верхняя часть сохранилась, и надпись, выполненную черным фломастером, я разобрал без труда.

"Не вскрывать! СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!"

Чуть пониже и помельче значилось:

"Прошу, получив убедительное и неопровержимое доказательство моей смерти, вручить настоящее досье запечатанным и неповрежденным жене моей, Мадлен Рустин Эллершоу, каковой надлежит явиться за папкой лично. - Рой Малькольм Эллершоу."

С минуту мы стояли молча. Потом Элли глубоко и протяжно вздохнула.

- А я-то дивилась: почему дядя Джо так торопит придти к нему? Не понимала, отчего дело о наследстве не может чуточку подождать! Рой даже лазейки не оставил дядюшке Джо... "Неопровержимое доказательство"... А доказательства и не было! Все труды и заботы мужа обо мне пошли насмарку... Бедный Рой.

- Миновало много лет, - задумчиво молвил я. - Мистера Эллершоу стало можно юридически признать мертвым. И старик решил вручить тебе папку, ибо - кто знает?..

- Все сгорело, - пробормотала Мадлен. - Все без остатка. И лишь гадать придется, что за бумаги отдал Рой на сохранение нашему адвокату.

- Пожалуй, именно из-за них тебя и решили убить по выходе на свободу, - ответил я. - Противник - будем условно звать его ЦЕНОБИСом - доведался, что покойный доктор Эллершоу вручил мистеру Бирнбауму непонятный сверток. Весьма вероятно, вторую распечатку файлов, созданных Обезьянником в главном компьютере. Не исключаю также, что в содержимом забранных Беннеттом папок недвусмысленно значилось: продолжение следует. И это продолжение лежало здесь.

- Но как они установили местонахождение документов?

- Заглянули повсюду, ничего не обнаружили, потом припомнили: семья пользовалась услугами адвоката. По крайности, это предположение ничем не хуже любого иного... То ли не успели добраться до сейфа раньше, то ли всполошились по-настоящему лишь когда ты из тюрьмы выбралась - не знаю. Всего скорее, пронюхали, что мистер Бирнбаум настаивает на личной встрече, и поняли: пора торопиться... Прибыла ударная команда и потрудилась на славу...

- Значит, - молвила Элли дрожащим голосом, - я косвенно виновата в страшной участи, постигшей дядю Джо и миссис Пат? Я пожал плечами.

- Вчера помогла человеку рухнуть с обрыва, - настойчиво продолжила Мадлен, - сегодня сделалась невольной соучастницей двух убийств... Недурно, Мэтт! Я делаю успехи!

- Лучше прекрати болтать и вызывай полицию. Помни: мы пришли по делу о наследстве и застали то, что застали... Стой, не звони. Полиция, кажется, уже прибыла.

Снаружи послышались тяжелые, частые, уверенно близившиеся шаги.

- Во всяком случае, объявились гости, но думаю, это фараоны. Быстро верни мне револьвер.

Засунув смит-и-вессон в кобуру, я поспешно водворил на место автоматический пистолетик из нержавеющей стали. Кто-то уже вовсю вертел дверной ручкой. Я приблизился к выходу.

- Откройте! Полиция!

- Натяните поводья, придержите скакунов, - ухмыльнулся я. - Здесь уже находится представитель федеральной правительственной службы. Открываю.

Вытащив и развернув удостоверение, я откинул щеколду.

Не отступи я на шаг по давнишней привычке, сделавшейся второй натурой, - не сносить бы головы. Дверь едва с петель не сорвали, распахивая. Эдаким ударом, пришедшимся по лбу, мозги вышибаются весьма основательно.

Первый из ворвавшихся, к изумлению моему, не держал наизготовку ни револьвера, ни пистолета. Резон у парня имелся. Размахивая оружием, пришлось бы употребить обычную, довольно медленную процедуру: "подыми руки, замри, стань лицом к стене..." Вместо этого полицейский просто сграбастал мою левую кисть, вырвал кожаную книжечку, вывернул сустав, развернул меня градусов на сто восемьдесят и притиснул физиономией к стенке безо всяких ненужных околичностей.

Обшарил и охлопал меня одной ладонью, отобрал револьвер. Автоматического пистолета, скрывавшегося в черной повязке, не приметил.

- Этого держу я!.. - Голос фараона звучал хрипло: - А ты надевай браслеты на девку!

- Готово.

- Дверь закрой!

- Уже закрыл.

Железный захват, удерживавший мою руку, разжался.

- Глядеть перед собой! Руки на стену! Живо!

- Послушайте, милейший, - ответил я жалобно, - такие повязки не для красоты носят...

- Берегись, Мэтт!

Я метнулся в сторону, однако недостаточно проворно. Дубинка, или "клоб", или как там эту пакость именуют нынче, скользнула по моему черепу с немалой силой. Мурашки забегали в руках и ногах, точно все конечности непонятным образом онемели и понемногу начинали приходить в чувство. Я чуть не уронил скользнувший в ладонь пистолетик. Перекатился, остался лежать лицом кверху.

Проклятый фараон уже возносил дубинищу сызнова. Эдакие удары наносят лишь намереваясь раскроить человеку череп, отметил я непроизвольно и выпростал руку из перевязи. Рожа полицейского исказилась.

Я выстрелил трижды.

Не шибко-то кучно получилось. Одна пуля ударила в правое плечо, вторая чуть пониже, а третья отхватила краешек бронзовой нагрудной бляхи, но поскольку бляху таскают слева, думаю, именно эта пуля и спасла меня. Пистолет оказался мал да удал. Двадцатидвухкалиберные заряды обладают иногда огромной пробивной силой.

Полицейский рухнул, как подрубленное дерево. Дубинка вылетела и покатилась по паркету: второпях парень даже ременную петлю на запястье накинуть не успел.

В глазах у меня витал непонятный туман, комната раскачивалась, и непонятно было, как умудряется устоять на ногах второй ублюдок, извлекавший из кобуры кольт. Ублюдок непостижимо двоился; должно быть, размножался вегетативным способом...

Кольт грохнулся на пол. И уцелевший фараон заревел, как резаный.

Бросившись на полицейского сзади, Мадлен согнула скованные руки, перебросила соединительное звено "браслетов" через физиономию парня, сдавила ему глотку и, резко, всем телом извернувшись, упала на пол, увлекая противника за собою. Раздался громкий и несомненный хруст. Элли применила один из основных приемов, употребляемый, когда в руках у вас отрезок проволоки либо кусок бечевы...

Шейные позвонки неприятеля переломились. В буквальном смысле слова свернула парню голову, подумал я. Инструкторы с аризонского Ранчо гордились бы своей ученицей.

Собственная моя голова шла кругом, я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Позади раздался шум, но моя реакция замедлилась до чрезвычайности, обернуться я не успел. Краем глаза, впрочем, поймал светлое пятно физиономии, синий полицейский мундир, черную занесенную дубинку.

Возможно, ту же самую, с пола подобранную. Впрочем, ни малейшей роли последнее обстоятельство не играло.

Дубинка опустилась.

Глава 23

Изуродованный диван в приемной очистили от хлама, расстелили сверху небольшую циновку, а на циновку определили меня. Из местной клиники по тревоге примчался запыхавшийся эскулап, осмотрел черепную коробку пострадавшего, сообщил шерифу Кордове, что утечки мозгов, насколько можно судить, пока не отмечается. Но лучше, сказал он, дать пострадавшему отлежаться в покое, а потом доставить в больницу для тщательного осмотра.

Бывшая контора Джозефа П. Бирнбаума кишела детективами и экспертами обоих полов. Неподалеку от меня стоял на страже молодой полисмен, который, бьюсь об заклад, молча молил богов, чтобы подопечный хоть большим пальцем левой ноги пошевелил без дозволения, предоставив уважительный повод огреть себя кулаком или, опять-таки, резиновой дубиной. Не жалуют фараоны тех, кто проделывает пулевые отверстия в их сослуживцах. Не будь при мне внушительного удостоверения с гербовой печатью, я уже наверняка превращался бы в кровавую кашу, оказывая бешеное сопротивление властям...

Со своей стороны, я геройски терпел боль и головокружение, черпая силы в привычном, христианнейшем занятии: тщательно запоминал харю этого молодчика, дабы при случае, в укромной аллее, в глухую полночь, водрузить на нее мстительную и безжалостную пяту. Желательно, защищенную кованым каблуком. Я, разумеется, профессионал, и личной мести не ищу - но если боги, пекущиеся о людях моего сорта, посылают благоприятную возможность, пренебрегать ею попросту грешно.

Проводивший врача Мануэль Кордова опять вступил в приемную - впечатляющий полицейский офицер, достойный всяческого доверия, коль скоро вы достаточно глупы, чтобы доверяться полиции. Сам я не верил этой шантрапе ни на ломаный грош. Несправедливо было, конечно, да только и настроение у меня было премерзкое и весьма сварливое.

По чести говоря, винить следовало себя самого. Собственный идиотизм, граничивший с клиническим расстройством рассудка. Вместо того, чтобы пристрелить облаченных синей формой скотов, едва лишь те на пороге возникли, я спокойно дозволил им войти. Хорош, ничего не скажешь. А о нынешнем состоянии, равно как и местопребывании, подопечной великому и преужасному истребителю Мэтту Хелму оставалось лишь гадать потихоньку. Хорош...

Приблизившись к дивану вплотную, Кордова изучающе обозрел меня. Затем повелительным жестом велел караульному выйти вон и дверь притворить поплотнее.

- Что скажете, мистер Хелм? - осведомился Мануэль не предвещавшим ничего приятного голосом.

- Где миссис Эллершоу? - прошептал я.

- Доберемся и до миссис Эллершоу, - сухо сказал Кордова. - Пока давайте с вами разберемся, ибо вы - основной камень преткновения. Вы, и ваш окаянный пистолет, и ваши непонятные вашингтонские связи...

Безусловно, Кордова блефовал. Понимал, что загнан в неприятный угол - а вот насколько неприятный, стремился выяснить. Я улыбнулся и повернул голову. Это было ошибкой, но я все-таки выжил и даже в обморок не упал. Возможно, лишь потому, что упастьв обморок, если валяешься пластом, довольно тяжело.