Глава 4

Куин, конечно же, шутил. Или сошел с ума. Холодным взглядом она посмотрела ему в глаза и увидела пляшущие золотые искорки. Челси постаралась придать голосу твердость, словно разговаривала с озорным ребенком.

— Будьте же серьезны. Я, естественно, никоим образом не собираюсь опровергать нашу вымышленную помолвку. Сообщите мне только, когда решите прекратить игру, чтобы согласовать наши версии.

Она смахнула невидимую крошку с лацкана пиджака, довольная тем, как хорошо все выразила. Визит к его матери — этого еще не хватало! Но тут же замерла, когда он вежливо произнес:

— Я и так совершенно серьезен. Ваш отпуск обговорен, мама нас ждет, и мы отправляемся в Монкс Нортон утром в воскресенье.

Он подписал чек массивной золотой авторучкой и отдал его почтительно согнувшемуся официанту. Челси стрелой вылетела из-за стола и решительно зашагала к выходу, а когда он догнал ее, зло прошипела сквозь зубы:

— Да как вы смеете? Я не намерена никуда с вами ехать, тем более к вашей матери! — От досады она споткнулась и сердито отпихнула его руку, когда он хотел поддержать ее. — Вы не имеете никакого права вмешиваться в мои служебные дела. Я возьму отпуск тогда, когда захочу, а сейчас он мне не нужен.

— Очевидно, он вам не часто бывает нужен, — сухо отозвался Куин. — Мне сказали, вы никогда не берете отпуск полностью.. По-моему, вы достигли истинного мастерства в своем неумении отдыхать.

А две недели в его компании — это отдых? Челси весьма неизящно хмыкнула, а Куин с улыбкой глядел сверху вниз на ее разгоряченное, сердитое лицо. Он открыл дверцу машины, ожидая, когда она сядет. За его крупной фигурой Челси различила автобусную остановку, добираться автобусом до центра Лондона займет уйму времени, к тому же она не взяла с собой денег, так что сбежать не удастся. Вздохнув, она резко опустилась на сиденье, примирившись с тем, что весь обратный путь придется выносить его общество. Самонадеянный нахал! Указывает, что ей делать, вмешивается в ее работу. Ну, это у него не выйдет. Нет такой силы на свете, которая заставила бы ее подчиниться его диктату!

Скрестив руки на груди и глядя прямо перед собой, Челси подождала, пока он выведет машину на шоссе, а затем ринулась в атаку:

— Кем же надо быть, чтобы лгать собственной матери? Заявлять, что женитесь, когда и не думаете жениться.

— Она знает, что это обман, — спокойно возразил он. — Я все объяснил и ей и сестрам, когда они звонили сегодня утром, так что все, кому надо, в курсе. — Он внимательно взглянул на Челси. — Вам не придется ни притворяться, ни беспокоиться о сроках нашей помолвки, ни о ее последствиях.

— Наглый шельмец! Еще предупреждает ее! У Челси перехватило дыхание. Но не следует терять контроль над собой, решила она и произнесла холодно и ядовито:

— Не волнуйтесь. Вы в полной безопасности. Я не собираюсь выходить замуж, а если и соберусь, вы будете последним в списке. , Больше ничего не добавив, она предоставила ему молча переваривать сказанное. Хватит обмениваться оскорблениями, это унизительно и ни к чему не приведет. Челси никак не могла понять, почему она, так редко выходившая из себя, позволяет выплеснуться своим чувствам, а этому субъекту задеть себя за живое.

Свой козырь она решила придержать, но, когда он затормозил у агентства, отстегнула ремень и заявила:

— Я сейчас же отменю свой отпуск. Пожалуйста, извинитесь перед вашей мамой и объясните, что я не могу так вдруг бросить свои дела.

Не станет же он силой принуждать ее, и к тому же ему давно пора понять, что, хоть он и обаятелен, и богат, и занимает высокое положение в обществе, ему не удастся всегда поступать по-своему.

Она горделиво посмотрела на него, и взгляд ее говорил: «Проглотили, мистер? Теперь ваша очередь!»

Он принял этот немой вызов и спокойно сказал:

— Как хотите. Однако предупреждаю; если вы поведете себя неосмотрительно и отмените отпуск, я без малейших угрызений совести отправлюсь к Робартесу и сообщу ему, что объявление помолвки — ваша идея, что все это ложь и глупая шутка, чтобы одурачить его. И тогда вам придется распрощаться с надеждами на лучшее, не так ли?

Челси вся похолодела, уставившись на него широко открытыми глазами. Лицо его вдруг утратило все свое обаяние, к которому она уже привыкла, выражение его стало жестким, почти жестоким. Вот он, настоящий Куин Райдер, уныло подвела итог Челси. Этот человек не остановится ни перед чем, пока не добьется желаемого.

Челси даже почувствовала облегчение, когда в девять утра в воскресенье Куин заехал за ней, чтобы отправиться в Монкс Нортон в Шропшире2, где, очевидно, жила его мать. Вечер пятницы и всю субботу она просидела у себя в гостиной, отключив телефон, чтобы избежать назойливых журналистов и другой подобной публики.

Раньше Челси не представляла, зато теперь поняла, что значит глава компании «Райдер-Джем», и была бы рада избавиться от посягательств репортеров, жаждущих узнать, что чувствует женщина, помолвленная с самым богатым и завидным женихом.

— Не оглядывайтесь, — приказал Куин, ведя ее через подземную автостоянку. Одной рукой он сжимал ее локоть, в другой нес чемодан с вещами.

Челси хрипло прошептала:

— Вы думаете, они будут преследовать нас? Он жестко и кратко ответил:

— Любой, кто попытается, останется без зубов.

И она охотно поверила этому, ему, должно быть, тоже досаждали. Челси недоумевала, почему он, во-первых, согласился на обман и почему, согласившись, не вел себя на приеме более сдержанно. Почему постарался оповестить всех присутствовавших об их так называемой помолвке?

Вероятно, идеи в его мозгу рождаются молниеносно, объясняла себе Челси, пока он устраивал ее на переднем сиденье «БМВ», а сам усаживался на водительское место. Он признал, что еще какое-то время готов продолжать розыгрыш — верный способ отделаться от липучей дамы. Поэтому, когда она подбежала к нему с горящими от волнения глазами и попросила прикинуться ее женихом всего на несколько минут, он тут же сообразил, что это великолепная возможность избавиться от надоевшей Сэнди. А полчища репортеров, преследующих его по пятам, он посчитал мелочью, с которой легко справиться.

Все так и оказалось. Когда они выехали на тихие по-воскресному улицы, она вздохнула с облегчением.

— Я ожидала увидеть толпы репортеров, с блокнотами наготове подстерегающих нас.

— Я велел моему пресс-секретарю дать сообщение, будто вчера вечером мы заказали частный самолет и отправились на Багамские острова насладиться уединением перед свадьбой. Так что не удивляйтесь, если прочтете в газетах, что на солнечном берегу на другом конце света мы загораем нагишом. — Они остановились у светофора, и он одарил ее ласковым и слегка насмешливым взглядом. — По крайней мере на какое-то время мы улизнем от них, так как никто, кроме нашей семьи, не знает о доме в Монкс Нортоне.

Зажегся зеленый свет, и машина рванула вперед. Челси покраснела: он может одурачить репортеров, может оповестить весь мир о том, что он и его теперешняя дама наслаждаются уединением на райском острове, но ее репутация будет загублена, особенно когда новость о их «разрыве» попадет на газетные полосы.

Но что значит репутация, если большинство ее коллег не видят ничего предосудительного в связях до брака, и даже между теми, кто и не думает вступать в брак. О своем отце она ничего не знала уже много лет, а что касается матери, то она исчезла из жизни своих дочерей пять лет назад. Сестра Джоанни была за границей, приходила там в себя после отвратительного развода — она, скорее всего, и не заметит потрясающей новости о Челси, даже если об этом будет орать вся пресса.

Но у нее оставалась работа и предстоящее продвижение по службе. Теперь она поняла, почему Майлз вдруг так расстарался. Услуга за услугу: я сделаю все, чтобы ты получила повышение, а ты замолвишь словечко своему жениху насчет «Три А», когда он распустит собственный отдел рекламы. Такой огромный куш еще больше расположит к Майлзу главу агентства. Майлз не понимал, что Куин не обратит ни малейшего внимания на ее просьбы и отмахнется от нее, как от назойливой мухи. Она тяжело вздохнула, а Куин сказал:

— Выше нос! Через полчаса мы остановимся выпить кофе, а потом я привезу вас в Монкс Нортон. — это название носят и деревня и дом. Обещаю, вы не пожалеете, что приехали туда.

После кофе Челси почувствовала себя лучше. Куин, несомненно, был прекрасным, внимательным попутчиком, умным и веселым собеседником. И если бы не взгляд, которым он за кофе изучал ее лицо и фигуру, ее удовольствие от поездки было бы еще больше. Но он, видно, ничего не может с собой поделать, решила Челси и включила магнитофон. Куин типичный покоритель дамских сердец, и «оценочный» взгляд для него вполне естествен. Когда он узнает ее получше, то поймет, что ее нисколько не волнуют любители пофлиртовать, как, пожалуй, и остальные мужчины. К тому же его мать будет рядом, а это удержит его в рамках приличия! Да и сестры тоже.

— Я увижу ваших сестер? — спросила Челси под тихий аккомпанемент музыки Вивальди. — Они живут с вашей мамой?

— Эрика — она примерно вашего возраста — живет в Норфолке3. Она замужем, вполне счастлива и ждет второго ребенка, — сообщил Куин, внимательно следя за дорогой, на которую он свернул с автострады. — А Кэсси всего двадцать один год, она младшая в семье и учится в лондонской драматической школе. Она снимает кошмарную квартиру с такой же кошмарной приятельницей-студенткой.

Она смешная и вам понравится. Эрика у нас степенная и относится ко всем по-матерински. Мне кажется, она родилась уже взрослой. — Куин улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги. — Возможно, у вас с ней обнаружится много общего.

Челси не сочла это за комплимент. Она вовсе не относится ко всем без исключения по-матерински и не считает себя степенной старушкой. Неужели она кажется ему такой? Впрочем, не все ли равно?

Она отвернулась, прекратив этот разговор, глаза вдруг почему-то защипало от слез, и Челси часто заморгала. Конечно, его нелестное мнение о ней тут ни при чем, просто сказалось напряжение последних нескольких дней.

К счастью, Куин, кажется, погрузился в свои мысли, а места, которые они проезжали, были так красивы, что Челси отвлеклась от неприятных размышлений.

Она и не предполагала, как прекрасны сельские пейзажи Шропшира в середине лета. Их с Джоанни, городских девочек, родители иногда возили на побережье во время своего отпуска, но это неизменно сопровождалось семейными ссорами, родители словно не могли не ругаться.

Теперь ее восхищали тропинки среди зеленой травы, деревушки, старые каменные церкви со шпилями, сады около коттеджей, поражающие яркостью красок. Все выглядело сонным, словно земля и ее обитатели застыли в ожидании чего-то.

Челси опустила окно и не могла надышаться запахом сена.

— Уже скоро. Вот здесь поворот. — Между двумя каменными столбами Куин вывел машину на дорогу, идущую прямо в лес. На стволах огромных, величиной с кафедральный собор, буковых деревьев пестрели золотисто-зеленые пятна там, где солнце пробивалось сквозь густую свежую листву.

Они проехали еще с милю, пока лес не расступился и они не очутились на зеленой поляне. Прямо перед ними стоял дом, чудо архитектуры эпохи Тюдоров4, — серые каменные стены, островерхая крыша, высокие трубы.

— Это фантастика! — Челси задохнулась от восторга. Широко раскрытыми глазами она оглядела дом и симметрично расположенные по обеим его сторонам яркие цветники за живыми изгородями. А сквозь широкую каменную арку виднелись, как ей показалось, массивные хозяйственные постройки, гаражи и конюшни. — Я никогда не видела ничего красивее.

— Рад, что вам нравится. Не думаю, чтобы пребывание здесь оказалось для вас неприятным, — заметил Куин, останавливая машину перед лестницей, ведущей к дверям. Он убрал руки с руля и откинулся назад, положив одну на спинку ее сиденья. — И я с удовольствием научу вас, как надо отдыхать. Я хочу заняться этим с тех пор, как увидел вас.

Его глаза насмешливо скользили по ее фигуре, а красиво, очерченные губы сложились в дерзкую улыбку, которая возмутила Челси.

Для поездки она оделась в свободную майку бирюзового цвета и белые, плотно облегающие джинсы, поэтому от его проницательности ничто не укрылось. Челси чувствовала, как горит кожа, едва ее касаются его дерзкие взгляды.

Шелковистая прядь темных волос выбилась из ее строгой прически. Куин медленно убрал руку со спинки сиденья и взял в пальцы ароматный завиток. Атмосфера внутри машины вдруг напряглась от странных, невысказанных желаний. Когда же его пальцы коснулись мочки ее уха, ей показалось, будто ее обожгли, и она тихо вскрикнула, сопротивляясь.

Челси сжала зубы, вся подобралась, но удержалась и не сказала ему, чтобы он прекратил эти вольности и не дотрагивался до нее. И все же она догадалась, что, если начнет возмущаться, он сейчас же поймет, что даже его малейшие и ничего не значащие прикосновения волнуют ее. Лучше притвориться хладнокровной — пусть он думает, что ей это безразлично.

Успокойся, говорила себе Челси, пытаясь совладать с сильным сердцебиением, и вдруг увидела спасение в лице старательно нажимавшей на педали велосипедистки. Дрожащим голосом, похожим на карканье, она произнесла:

— Кто-то едет.

— Уезжает. — Куин убрал руку, и Челси успокоилась.

Он громко просигналил, велосипедистка, жилистая женщина лет тридцати пяти, остановилась, помахала ему, велосипед завихлял, она снова взялась за руль и быстро уехала вниз по дороге между деревьями. Тем временем Челси пришла в себя и, выйдя из машины, стояла на солнцепеке, дожидаясь, когда выйдет Куин.

— Миссис Крэнфорт из деревни, — пояснил Куин, пряча в карман ключи, и, проследив за этим жестом, Челси обратила внимание на обтягивающие его фигуру легкие брюки кремового цвета. Он обошел машину, а когда приблизился к ней, Челси подавила в себе внезапное и неприятное ощущение, будто ее пронзил электрический разряд, и изобразила заинтересованность, когда он продолжил:

— Пока ее дети в школе, она приезжает помогать нам: готовит, убирает с половины десятого до четырех, по субботам ее не бывает, а по воскресеньям она занята до середины дня, после ленча уезжает. — Он обнял Челси за плечи, а она снова вздрогнула от этого прикосновения. — Когда я здесь не бываю, она просто вытирает пыль и без конца заваривает чай для старого Джерри Микса, который следит за садом.

Из сказанного следовало, что его мать любит заниматься хозяйством и готовить, когда остается одна, и это Челси понравилось. Ее мать обходилась консервами.

— Привет вам! — Чистый, как звон колокольчика, голос привлек внимание Челси. На террасе распахнулась дубовая резная дверь, и Челси тут же поняла, что ошиблась в своем предположении насчет матери Куина. Если это маленькое изящное создание с седеющими, зачесанными назад, убранными в гладкую прическу волосами и легким, со вкусом положенным макияжем было матерью Куина, с ней явно не вязались клетчатый фартук на объемистой груди, домашний бифштекс и запеканка с почками. — Куин, дорогой! Я жду вас уже целый час.

Умный взгляд янтарных глаз этой миниатюрной женщины задержался на секунду на руке ее сына, обнимающей Челси за плечо. И Челси покраснела при мысли, что мать Куина прекрасно понимает, какую дрожь вызывает у нее эта мужская рука, и немного жалеет девушку. Матерей не обманешь — миссис Райдер хорошо знала, как ее сын обходится с женщинами: использует их, а затем отбрасывает, когда они ему надоедят.

Сама мысль о том, что ее жалеют, ужаснула Челси, и она вызывающе вздернула подбородок. Она не была его женщиной и никогда не будет.

Куин сказал:

— Мы остановились выпить кофе и задержались. Общество было слишком прекрасным, чтобы торопиться.

Рука переместилась с ее плеча на талию, заставляя Челси сделать шаг вперед. Она едва не ударила Куина. Миссис Райдер ведь знала, что помолвка вымышленная, но из его слов и даже интонации можно было заключить, что они не просто соседи по дому!

Теперь он встал за спиной Челси и положил обе руки ей на плечи, и опять ее словно обожгло. Он вел себя так, словно не давал ей убежать, используя ее в своих целях, казавшихся ей подозрительными. Сладким, как мед, голосом, который привел Челси в еще большее замешательство, он произнес:

— Ма, познакомься — это Челси Вайнер. Я тебе про нее рассказывал и хочу, чтобы вы подружились. Познакомьтесь поближе, а я пока принесу вещи.

На мгновение Челси показалось, что руки Куина, сжимая ее плечи, как бы посылают ей какой-то сигнал, но она прекрасно обошлась бы и без этих прикосновений. Он побежал обратно к машине, а его мать сказала:

— Называйте меня Элейн. Проходите. Думаю, вы захотите выпить что-нибудь прохладительное после волнений последних дней.

Челси, хоть и понимала, что реагирует по-детски, была готова отправиться в ад, лишь бы избавиться от волнующего присутствия Куина. Вслед за холеной, изысканной Элейн она вошла в холл.

До сих пор Челси справлялась с любящими пофлиртовать мужчинами, в том числе и с теми, у кого были далеко идущие намерения. Почему же тогда она дрожит, испытывая власть неотразимого очарования Куина? Он ведь ничем не отличается от остальных мужчин.

И хотя язвительный голос у нее внутри возражал против этого, Челси не стала прислушиваться к нему и занялась изучением дома, который сразу вызвал у нее восхищение, начиная с изумительной прихожей, служившей одновременно гостиной и тянувшейся вдоль всего дома. Резная изящная лестница вела наверх в галерею. Теплое летнее солнце проникало через окна с переплетами, оставляя золотые круги на темном дубовом полу и светлые пятна на стенных панелях.

— Это — совершенство, — искренне восторгалась Челси. Ее ультрамодная дорогая квартира не шла ни в какое сравнение с этим домом.

Элейн мягко заметила:

— Куин влюбился в него с первого взгляда. И в этом весь Куин — он так просто не дарит свою привязанность. Но если уж это происходит, то навсегда.

— Дом красивый, — повторила Челси. Атмосфера этого чудесного старого дома действовала на нее умиротворяюще. Ей стало спокойнее впервые с тех пор, как Майлз Робартес попытался шантажом завлечь ее к себе в постель.

Челси решила быть великодушной.

— Вы — счастливая, у вас такой заботливый сын, нашел для вас превосходное жилище.

— Но я не живу здесь, во всяком случае — постоянно, — Элейн немного удивилась. Она стояла у одного из мягких, обитых ситцем кресел возле камина, который украшала фаянсовая ваза с дельфиниумом. — Садитесь, я принесу что-нибудь выпить. — Она отошла, а Челси, блаженствуя, опустилась в удобное кресло, вытянув ноги на прекрасном старинном ковре, таких ковров в комнате было несколько. — Это дом Куина. После смерти отца, когда Куин занял его место в компании, он жил буквально на чемоданах, переезжая из одного кабинета в другой. Но три года назад он решил наконец обосноваться и нашел этот дом, хотя, должна сказать, искал он его долго.

Она протянула Челси высокий бокал с бесцветным искрящимся напитком, льдом и кружочками лимона, затем села в кресло напротив, скрестив изящные ноги в тонких черных чулках.

— У меня квартира в Париже, но время от времени я приезжаю сюда. Куин думает, я хочу присмотреть за ним, — янтарные глаза сощурились, излучая тепло, и Челси это тронуло, — но на самом деле я начинаю стареть. Когда беспокойная парижская жизнь меня утомляет, я удаляюсь сюда набраться сил и просто отдохнуть. — Она едва пригубила питье. Глаза ее блестели над краем бокала. — Но ему я не говорю правды. Я не должна выходить из образа. Если он решит, что его бедная старая мать никуда не годится, его невозможно будет переубедить. Когда у тебя такой самоуверенный, решительный сын, надо любым способом не сдаваться!

— Представляю! — улыбнулась Челси, потягивая водку с тоником. С таким человеком, как Куин, трудно, если вообще возможно, проявить характер.

— А теперь расскажите, что все-таки толкнуло вас на эту удивительную помолвку, — устраиваясь в кресле, с озорной улыбкой попросила Элейн, и Челси стало ясно, от кого унаследовал Куин свое обезоруживающее обаяние. — Он сказал, что это всего лишь трюк и, как все мужчины, не вдавался в подробности. Поэтому расскажите мне все!

И Челси рассказала, как это началось и что произошло потом, заметив, что Элейн подняла свои красивые брови, когда она упомянула имя Сэнди. Вероятно, Куину удалось сохранить в тайне от умной и умудренной опытом родительницы свои отношения с этой безнадежно влюбленной и прилипчивой особой.

Элейн встала, взяла у Челси бокал, чтобы снова наполнить его, а когда отдавала холодный, как лед, бокал, то небрежно, но весело заметила:

— И Куин решил увезти вас подальше. Он еще не привозил сюда ни одной женщины. Мне он сказал, что это место — священное. Кроме членов семьи, знает о существовании этого дома только первый помощник Куина, и то знает лишь номер телефона, по которому можно позвонить в исключительном случае.

— Чтобы газетчики не пронюхали, — глубокомысленно изрекла Челси — она не привыкла к спиртному до ленча и соображала уже туговато, хотя и казалась себе необыкновенно мудрой, — ему пришлось увезти меня. Возможно, он подумал, что я сдамся и признаюсь, что это был обман. И что тогда он станет делать с бедной Сэнди? — Челси наморщила лоб. Но Куин ведь уже направил репортеров по ложному следу, во всяком случае, это сделал его пресс-секретарь.

Элейн сухо заметила:

— Нечего ее жалеть. А у моего сына, надеюсь, хватает здравого смысла понять, что вы-то уж не проболтаетесь, иначе этот отвратительный гном Робартес вам отомстит. А, вот и ты, дорогой. Выпьешь вместе с нами?

Куин носил чемоданы через холл, но Челси нарочно не обращала на него внимания. Разговаривать с Элейн было легко, она все больше нравилась Челси. Куин уселся на подлокотник материнского кресла и одарил Челси своей обворожительной улыбкой, а Челси поймала себя на том, что непринужденно улыбается в ответ, и встрепенулась, когда он сказал:

— Нет, я не буду, ма. Я провожу Челси в ее комнату. Она наверняка хочет умыться перед ленчем.

Он медленно поднялся и протянул ей руку, но она сделала вид, что не заметила. Не такая она дурочка, чтобы на это клюнуть.

— Значит, скоро увидимся. — Элейн взяла со столика журнал. — Не торопитесь. Ленч без горячего, так что еда не остынет.

Челси оставалось лишь последовать за Куином по великолепной лестнице наверх в галерею, куда выходили двери комнат. Как и холл, галерея была обшита деревянными панелями. Ноги утопали в роскошных пушистых коврах.

— Ваша комната — последняя, рядом с моей, — сказал Куин, открывая дверь и пропуская Челси вперед.

Мельком заглянув в полуоткрытую дверь, Челси сразу поняла, что комната великолепна. Но вместо того, чтобы войти, она вскинула голову, недоуменно глядя на него из-под нахмуренных бровей. Глаза ее стали фиолетовыми.

Все случившееся представлялось ей неразрешимой загадкой. Почему он настоял на ее приезде сюда? В конце концов, они едва знакомы. Монкс Нортон, по словам Элейн, — для него священное место, даже его коллеги не знают ничего об этом доме, не говоря уже о женщинах. И он решил проблему с прессой, так что…

Глаза Куина, от которых она не могла оторваться, вдруг загорелись и потемнели. Потом медленно опустились на ее губы. Линия его рта смягчилась, и Челси вдруг поняла, почему она здесь. Хватит себя обманывать — она интересует его как женщина. Она это чувствовала еще до того, как попросила его участвовать в розыгрыше. Чувствовала, но гнала от себя даже мысль об этом, считая, что он флиртует просто по своему обыкновению. Она не обращала внимания на его слова и немые призывы, так как не хотела им верить, а если б поверила, пришлось бы действовать.

Но сейчас от этого некуда было деваться, и Челси по-настоящему испугалась. Ее еле слышный вздох стал словно сигналом к действию — Куин ввел ее в комнату, закрыл дверь, и она очутилась словно в ловушке между ним и дверью. Все произошло так неожиданно и быстро, что она, будто одурманенная, ничего не могла понять. Он касался ее своим телом, прижимаясь к груди и бедрам, и у Челси перехватило дыхание, закружилась голова.

Затем он коснулся губами ее губ, и от этих нежных, осторожных, едва осязаемых прикосновений в ней все перевернулось. Ей казалось, что по ее губам водят легким перышком, а голова была словно в огне, дыхание участилось. Она чувствовала головокружение, внутри же одновременно и пустоту и тяжесть. И как будто по чьему-то приказу, ее губы разомкнулись.

На секунду он застыл, а затем с глухим стоном и с новой силой возобновил натиск, и она оказалась так тесно прижатой к нему, что чувствовала, как в ее груди отдаются мощные удары его сердца. Ее руки сами вдруг обняли его, мозг пронзили огненные вспышки, едва не лишающие ее рассудка. Никогда ничего похожего Челси не испытывала. Даже когда считала себя влюбленной в Роджера. Сейчас же она полностью была во власти этих необыкновенных ощущений и не понимала, что с ней творится. А когда почувствовала медовую сладость его языка, ей уже было все равно.

Куин оторвался от ее рта, и Челси слабо хныкнула в знак протеста, когда он разжал ее руки, обхватившие его шею. Пелена упала у нее с глаз, и она увидела, что он весь светится от удовольствия, а на губах у него играет мягкая улыбка.

— Нам лучше пока остановиться, — хрипло произнес он. — А то мама решит, что мы нашли способ вместо холодного ленча удовлетворить аппетит кое-чем другим. — Он провел пальцем по ее полураскрытым, припухшим губам. — Я жду вас внизу через десять минут.

Челси просто не понимала, что происходит, и поэтому не успела уклониться от его неожиданного и небрежного поцелуя на прощание. Затем он отодвинул ее, оцепеневшую от изумления, вышел и решительно закрыл за собой дверь.

Глава 5

Через десять минут Челси, охваченная тихой яростью, спустилась вниз. Если бы она, кипя от злости, укрылась в комнате и не выходила целый день, он понял бы, какое смятение породил в ее душе. А ей лишь этого не хватало!

Его самолюбие уже и так было польщено — он ведь считает себя подарком для любой женщины и, едва почувствует состояние Челси после поцелуя, тут же сделает следующий шаг. Что касается другой стороны происшедшего, а именно физической, этого ему тоже знать не следует. К счастью, об этом он никак не мог догадаться. Выходит, если она не придаст значения эпизоду в спальне, станет неуязвимой для его дальнейших поползновений.

Ей не следовало соглашаться и приезжать сюда, ругала себя Челси, спустившись вниз и изобразив на лице улыбку при виде Элейн, идущей ей навстречу. Благодарение Богу, что у него такая мать, подумала Челси, изо всех сил стараясь вести себя, как подобает гостье.

— Мы завтракаем в маленькой столовой — там уютнее, чем в большой, и ближе к кухне. — Элейн взяла Челси под руку и провела в конец холла. — Нужно попросить Куина, чтобы он сегодня же показал вам дом, а то вы в нем заблудитесь.