100

Алан Сивый бродил по лагерю в поисках выпивки. Вторую неделю их отряд маршировал в сторону Прассии, глотая пыль от скачущих впереди пант. Аведжийцы под натиском имперских арионов и данлонской армии отступали к озерам ХемЛаора, собираясь для решительной битвы. Но отряду Сивого вступить в бой так и не пришлось. Их бросали на марши, прикрывать фланги от прорывов аведжийской конницы, но враг не спешил атаковать. Однажды, Сивый увидел самого Великого Императора Конрада Четвертого. Император в простых белых латах проскакал мимо в окружении маршалов, торопясь к месту сражения. Сивый, с восхищением и завистью смотрел на молодого правителя, и даже сбился с шага, за что и получил по морде от капрала Людоеда.

Лагерь гудел извечной походной суетой. Сивый потолкался у костров приятелей-вилайярцев, послушал последние сплетни и новости. Узнал, что Фердинанд разбил короля и вывел войска к Барге, и осадил город. Узнал о том, что бантуйские пираты, которых у него дома, в Армельтии и за людей-то не считали, напали на порты Аведжии. Услышал последнюю шутку об архиепископе, но выпить, так нигде и не нашел. В конце концов, чутье безошибочно привело его к костру, возле которого сидело с десяток данлонцев. Они пили вино. Хотя Алан с трудом представлял себе данлонца, пьющего воду. Он в нерешительности потоптался возле костра. Наконец его заметили. Пожилой широченный данлонец, с нашивками капрала, поднял седую голову и спросил:

— Ты чей будешь?

— Его Императорского Величества солдат… — Сивый изобразил на испитом лице самую свою любезную улыбку.

— Экая у тебя рожа мерзкая… А родом откуда?

— Армельтинец я…

Седой данлонец пристально посмотрел на него и зачем-то погладил пару черных кинжалов, висящих на перевязи поперек груди.

— Армельтинец, говоришь… Его Императорского Величества солдат? Вошь ты мелкая, а не солдат… Пшел вон отсюда…

Сивый, со злости плюнув, побрел обратно к своему костру.

101

Фердинанд медленно прочитал послание. Руки его, державшие свиток, заметно дрожали. Окружающие его военные, зная крутой нрав своего герцога, подались в стороны. Курьер, клацая зубами от страха, попятился.

— Маршал Нойя покинул Канцу?

Курьер закивал, продолжая пятиться назад.

— Маршал сообщает, что пиратов в десять, в двадцать раз больше, чем думал я… Они захватили Урт, Канцу и подымаются по реке к Циче. А с запада идут орды варваров. Император прижал мои войска к озерам Хоронга. Генерал Им-Роут… Вы остаетесь держать блокаду вокруг Барги. С вами остается вторая бригада. Отдайте приказ остальным войскам готовиться к выступлению. Убирайтесь…

Фердинанд, играя желваками, заходил по шатру. Король Венцель исчез. Ульер шел по его кровавому следу, но так и не настиг. Шелона отказалась сдать Баргу и признать его повелителем Могемии. Она отказалась от встречи. Она предала его…

Она предала его…

Одним приступом замок не взять. Это, конечно, не Циче, но гномы всегда строили на совесть. Конрад освободил Данлон. Его железные панты двигаются на Прассию, сметая все на своем пути. С юга напирают бантуйцы, их много, очень много… Никто не мог бы и подумать, что пиратов окажется так много. Две сотни кораблей…

Еще и варвары… Они идут к Циче. Их мало, но против этих камнелобых безумцев бессильна любая конница. У него нет союзников…. Весь мир ополчился против него…

Фердинанд сжал в кулаке Звезду и поводил пальцем по карте.

— Поражение. Неужели это поражение? Конрад движется отсюда… Здесь данлонцы… Отсюда идут пираты…

Фердинанд хлопнул в ладони. Появился адъютант.

— Лейтенант, отправьте курьера к маршалу Нойе… Пусть собирает оставшиеся войска и укрепляется в столице. Стянуть все войска в Бадболе и Прассии к озеру ХемЛаор. Мы дадим сражение Императору, но на наших условиях.

102

Алан Сивый, сжимая потной рукой меч, вертел головой из стороны в сторону, разглядывая построение. Рядом с ним, в первом ряду, стоял Людоед. Капрал, опираясь на двуручный топор, грозил огромным кулачищем стоявшим рядом солдатам, воинственно вращая бельмами под огненными бровями.

По рядам пролетела команда готовности. Из строя рыцарей выехал на огромном, черном в подпалинах олене, сам генерал Коррон. По сравнению с могучим животным, старик казался карликом, не смотря на тяжелую броню доспехов. Генерал держал поперек седла двуручный меч, его редкие длинные седые волосы трепал ветер, и издалека Алану казалось, что голову генерала окружает легкое белое облако. Коррон, махнул латной рукавицей в сторону аведжийской армии и что-то прокричал, но из-за ветра и шума вокруг Сивый не расслышал ни слова. Генерал пришпорил оленя и скрылся за стоявшими пантами. Вдоль рядов поскакали сигнальщики с красными флагами.

— Во, щас начнется… — Сивый подобрал лежащий перед ним щит и посмотрел на Людоеда. Капрал вскинул на плечо топор и указал на скачущего в их сторону лейтенанта. Молодой рыцарь верхом на стройной пятнистой оленихе остановился напротив Людоеда, и указал рукой на южную оконечность озера.

— Капрал, ведите своих людей туда… Генерал Коррон считает, что аведжийцы будут обходить нас с тыла. В случае атаки, удерживайте конницу до подхода подкрепления… Все, выполняйте!

Сивый сплюнул себе под ноги.

— Как же… Удерживайте конницу… Знамо мы эту конницу. Ее хрен удержишь…

Людоед выразительно посмотрел на него и заорал как медведь-вампир на случке:

— Вперед, мечники… Бегом, мать вашу, джайлларское отродье…

Сивый, подхватив на плечо щит, побежал за капралом. Справа от них, стройными рядами выступали в атаку железные панты. Над головами, в предчувствии близкой поживы, вились кругами летучие коты.

103

Фердинанд смотрел с холма, как плотный, гремящий клин ариона врезается в ряды его войск. Закипел бой. За первым арионом шли два других, черные, неумолимые, как поступь Иллара. Ряды защитников смялись, правое крыло, состоявшее из бадбольской пехоты, распалось и двинулось назад, рассыпаясь на отдельные пятна бегущих людей. Фердинанд махнул рукой.

С места сорвался сигнальщик, и размахивая полосатым флагом, устремился к стоявшим в резерве войскам. Фердинанд указал на южную оконечность озера и повернулся к командиру бригады.

— Кто стоит на этих позициях, полковник?

— Никого, Ваше Высочество…

— Неужели Коррон не прикрыл себе фланги?

— Разведка доложила о том, что основная часть войск Императора стоит перед нами…

— А не основная?

— Есть отряды пехоты, они разбросаны по всей линии атаки… Но они немногочисленны… Ударная сила Императора — это железные панты…

Фердинанд смотрел как рыцари в черных доспехах медленно, но уверено теснят его оборону.

— Полковник! Распорядитесь, пусть три сотни из третьей Бригады ударят в обход озера. Если прорыв удастся, бросить туда всю бригаду. Бригаде Единорога атаковать в обход двигающихся арионов. Панты не успеют развернуться, слишком они медлительны. Выводите стрелков на позиции. Обстрелять арион, прорвавшийся на первую линию. Выполняйте!

Полковник ускакал, громко выкрикивая приказания. Фердинанд смотрел, как арион, наступающий последним, начал разворачиваться и пошел в прорыв, где показались арбалетчики. Рыцари, пригибаясь к закованным в броню оленям, мчались, низко опустив длинные копья, не обращая внимания на тучи визжащих стрел. Фердинанд рассмотрел зеленое с серым знамя «Бирольских Палачей», и указал адъютанту на прорывающийся арион.

— Выводите первую бригаду из боя и ударьте в бок бирольцам. Тесните их к озеру… Как откроется проход, бросайте на прорыв Смертоносных…

104

Сивый почесал впалую грудь и улегся прямо на землю, подложив под голову щит. Тут же, как гремлин из кувшина, выпрыгнул Людоед.

— Ну, че разлегся, рыбий глаз… По зубам дать?

Сивый приподнял голову, но не встал.

— Господин капрал… Солнышко вон какое светит… Полежать маленько перед смертью-то…

— Смертью-то… Оно, конечно, полежи… Вот, только, если не темнолицые, так я тебя зашибу. Прям не солдат какой пошел в эту войну, а хлыщ болотный… Тьфу на тебя…

Сивый улыбнулся жабьей улыбкой и прикрыл глаза.

С юга донесся стук копыт. Солдаты загомонили, и поднимая щиты и копья, стали строиться. Людоед бегал по рядам, раздавая тычки и матерясь. Сивый нехотя поднялся, но, увидев несущуюся в их сторону конницу, подхватил щит и побежал к первому ряду.

— Стоять! — орал над ухом Людоед.

Алан укрепил перед собой щит и упершись в него плечом, вытащил меч. Аведжийские всадники, все как один, подняли луки. По щитам застучали стрелы. Кто-то заорал, кто-то упал, заливаясь кровью.

— Копья! — заорал Людоед, и ткнув Сивого локтем, взмахнул над головой топором. Стоявшие за ними подняли копья. Сивый пригнулся, глядя на древко над головой. Всадники приближались. От лязга и грохота Алан втянул голову в плечи. Он хотел высунуться между щитами, что бы посмотреть, но тут древко над ним лопнуло с сухим треском. Сивый поднял глаза и обомлел, увидев над головой копыта и грудь лошади, в которой торчал обломок копья. Сивый дико заорал и, взмахнув мечом, ударил животное в бок. Лошадь повалилась. Над ним сверкнул меч. Прикрываясь щитом, Сивый бросился к упавшему рыцарю. Перед его лицом мелькнуло широкое лезвие копья. Сивый пригнулся и обрушил меч на упавшего аведжийца, и подхватив брошенный кем-то крюк, и размаху вогнал его ближайшему всаднику в щель под шлемом.

Атака конницы захлебнулась.

105

Коррон еще раз внимательно осмотрел поле боя и развернул оленя в сторону Ставки. Увидев приближающегося генерала придворные, все как один разодетые по случаю войны в яркие кирасы дурацких фасонов, стремительно расступались. Коррон, проезжая, прятал злой оскал в седую бороду и беспощадно хлестал плетью зазевавшихся.

Ему навстречу вышел сам Конрад, в сопровождении арион-маршалов.

— Генерал?

Коррон, бурча под нос проклятия в адрес разряженной аристократии, спешился, швырнул поводья адъютанту и прикоснулся пальцами к переносице.

— Ваше Величество! Славные армельтинцы удержали прорыв конницы вдоль озера. Войска Великого Герцога вряд ли вновь ударят с этого фланга. Мечники Прассии бежали, не приняв боя. Небольшое войско, набранное из числа боравских и бадбольских дружин, следует к северной оконечности озера. Очевидно, что Фердинанд постарается прикрыть ими свою личную гвардию. Все арионы сейчас связанны боем, Ваше Величество. Данлонцы выступили в поддержку бирольцам. У Фердинанда в резерве Бригада Смертоносных, стоит вон за тем холмом. Это самые быстрые кони и самые злобные головорезы аведжийской армии. Они успеют зайти в тыл пантам, раньше, чем я успею выкрикнуть проклятие… Нам нужен Краст и его копейщики, для того, что бы прикрыть тыл.

Конрад посмотрел на маршалов. Высокий и подтянутый Циклон, молча кивнул. Севада прищурившись посмотрел на генерала и тихо задал вопрос.

— Генерал… Если гвардия сейчас выступит, то кто останется защищать Императора?

Коррон желчно захохотал и обвел руками пространство вокруг себя.

— Маршал! Здесь три сотни лучших рыцарей Империи, не правда ли?

Придворные вокруг попятились. Севада печально улыбнулся и пожал плечами. Конрад рассмеялся и похлопал старого генерала по плечу.

— Возвращайтесь к арионам, генерал! Я сам возглавлю выступление гвардии. Уж, коль вы настояли на том, что бы я не путался у вас под ногами на равнине, значит я постараюсь обеспечить вам надежный тыл! Господа маршалы! Вы остаетесь в Ставке. Полковника Краста ко мне немедленно! Мы выступаем!

106

Алан Сивый жадно глотал воду из вонючего кожаного мешка. Капрал Людоед поглядывал на оставшихся солдат и плевал себе под ноги. Армельтинцы разбрелись вдоль берега, кто отмывал кровь и грязь битвы, кто просто сидел, тупо глядя в воду. Все молчали. Теплый южный ветерок легко перебирал метелки камыша, скрадывая звуки близкого сражения. Три покосившиеся рыбацкие хижины, еле видные среди тростника были заполнены ранеными. Алан плеснул воды в ладонь и протер лицо.

— Вот сеча-то была, господин капрал… Жуть… — Алан протянул мешок Людоеду и осмотрелся. — Никак рыбаки тут какие жили… Можеть где и выпить у них завалялось…

Людоед вылил остатки воды за отворот кожаной рубахи.

— Эх, рыбий глаз… Тебя, Сивый, только черная земля могильная исправит. Ну, лады, поищи, чего не поискать… Какой может самогон где и спрятали… — Капрал посмотрел на изрубленное тело, прикрытое рогожей и поморщился. — Лейтенанта, щенка кота летучего, упокойся душа его у ног Иллара, мать его эркуланская девка, помянем… А там глядишь, и снова в бой.

— Ну-те, господин капрал… Скажете, в бой… От трех сотен конников отбились, не в кабак к шлюхам сходить. За энто и премия какая быть должна. А бой, вон он… — Сивый устало махнул рукой в сторону противоположного берега. Там вдалеке, едва различимо копошилась темная масса битвы и изредка слабо сверкала сталь. — Видать плохо аведжийскому герцогу, холм его ужо почти взяли…

Людоед подхватил за древко желто-красный штандарт, высоко поднял его над головой и по-звериному зарычал. Солдаты нехотя вставали с земли и строились в шеренги. Капрал глянул через плечо на останки молодого командира и с силой воткнул древко штандарта в землю.

— Да… Молодцы братья армельтинцы! Не зря я вас плеткой-то охаживал! — Людоед улыбнулся солдатам щербатым ртом. — Бились как великие воины, десять скорпионьих хвостов вам в зад! Как нового болотного свина, то бишь, офицера нам назначат, так и буду хлопотать за добавку малую к вашему жалованию. Ну, все… Чего бельма повытаращивали? Война еще идет, мать вашу! Воду раненым, рыбий глаз, быстрее! Лошадей согнать! Дозоры, дозоры вперед! Мертвых уложить по нашенскому, по-армельтински! Да и увижу кого без оружия в руках — мигом зубы на землю!

— Во, разорался, Людоедище… — Сивый плюнул и побрел к замеченному ранее лазу в погреб.

107

— Ваше Высочество! — совсем еще молодой лейтенант, в иссеченной кирасе с гербом Смертоносных соскочил с лошади и припал на колено. По темному красивому лицу текли струйки крови. Фердинанд подошел и дал знак подняться. На лице Великого Герцога играла злая усмешка.

— Дурные вести, воин?

Лейтенант прикрыл глаза и покачнулся. Ульер, стоявший рядом, схватил его за плечи и встряхнул. Фердинанд, сделал шаг вперед, протянул руку и вытер белоснежным платком кровь со лбы юноши.

— Не дай ему упасть, Ульер… Где моя бригада, рыцарь?

— Гвардия Императора, Ваше Высочество! Сам Император Конрад возглавил прикрытие. Пока мы прорубались сквозь пехоту, «Призраки» и «Мантикоры» успели развернуть ряды и…

— И вы побежали, воин?

— Нет, Ваше Высочество! Маркиз Им-Ктор убит, бригада попала в окружение, мы бились как ледяные исчадия!

— Сколько человек вышло из окружения?

Лейтенант побледнел еще сильнее.

— Семеро, Ваше Высочество!

Фердинанд резко развернулся в сторону кучки офицеров, столпившихся у шатра.

— Отправить послание генералу Им-Роуту! Я приказываю ему оставить Баргу, обходными путями выводить войска в Аведжию. Удерживать линию! Мы достаточно укрепились, что бы выдержать натиск четырех арионов, значит сможем продержаться до темноты! Выпускайте этих боравских предателей и мародеров. Пусть отвлекут ненадолго внимание Коррона! Мою гвардию к бою! Удерживать линию! Оставшиеся отряды лучников на холм! Всех, кто обратиться в бегство — уничтожить!

Офицеры кинулись врассыпную. К герцогу осторожными шагами приблизился взмыленный курьер и заикаясь от страха проговорил:

— Ваше Высочество… Срочное послание от господина Дибо.

Фердинанд вырвал из трясущихся рук курьера деревянный тубус, и сломал печать. Он вытащил тонкий лист пергамента, быстро пробежал глазами и бросил послание себе под ноги, прямо в грязь. Курьер, глядя на лицо своего повелителя, в ужасе попятился. Фердинанд схватился руками за волосы, рухнул на колени и дико завыл. Курьер бросился бежать со всех ног. Позади него ужасный вой нарезал шум битвы ломтями. Стрела догнала курьера, швырнув его тело прямо в руки бегущему навстречу Ульеру. Великан небрежно отмахнулся и кинулся к шатру герцога. На вершине холма он подхватил с земли своего повелителя и не обращая внимание на визжащие вокруг стрелы кинулся вниз, к лошадям.

108

Сивый, путаясь в паутине и распугивая огромных сороконожек, обшарил весь погребок. Среди жалкого полуистлевшего рыбацкого скарба не нашлось даже кувшинчика затхлого вина. Зло матерясь, Алан на четвереньках выбрался наружу и зажмурился от яркого света. В хижинах стонали раненные, где-то орал, подгоняя солдат Людоед.

Проклиная свою несчастную судьбу, Сивый побрел в сторону озера. Набрав полную флягу воды он собрался было прилечь вздремнуть, но вовремя заметил, что в их сторону торопятся с десяток всадников в черных доспехах. Сивый вскочил и бегом кинулся назад, туда, где лежало его оружие.

В лагере запел горн. Алан закинул за спину щит, спешно подвязал пояс с мечом и заторопился на зов. На выжженной прогалине Людоед тычками строил солдат. Сивый втиснулся в первую шеренгу, занял свое место и принялся разглядывать имперский разъезд. Рыцари осадили оленей, грозного вида арион-полковник, с двумя кривыми бирольскими саблями за спиной спешился, откинул забрало и осмотрел строй потрепанных волонтеров.

— Бравые армельтинцы! Враг разбит! Герцог Фердинанд бежал! — голос полковника загремел над водой. — Император Конрад выражает вам свою признательность за храбрость, проявленную в бою и дарует каждому из вас по земельному наделу в две стрелы, на посевах его Величества в вашей родной Армельтии! А также, каждому памятную цепь и по десять серебряных колец. Семьи погибших получат по тридцать колец и наделы в три стрелы! Да здравствует Император!

— Да здравствует Император! — заорали солдаты. Сивый орал громче всех.

Полковник прошелся вдоль рядов.

— Где офицеры? Кто старший? Кто командовал эти храбрецами?

Людоед растерянно повертел рыжей башкой, густо покраснел и сделал шаг вперед.

— Я, господин арион-полковник! Лейтенант наш, того… — Людоед, пряча глаза, изобразил неуставной жест, проведя большим пальцем себе по горлу.

Офицер оглядел Людоеда с ног до головы.

— Капрал? Как зовут тебя, капрал?

— Юрген, сын Франца… Солдаты вот Людоедом кличут…

— Да ты храбрец, Юрген сын Франца! Император жалует тебе золотое кольцо и надел в десять стрел! К тому же, я выскажу свою просьбу генералу Коррону, о предоставлении тебе офицерского звания!

Людоед покраснел еще больше и стал похож на огромного уртского омара, вздумавшего напялить на себя кожаные доспехи. Полковник оглянулся на всадников позади и указал рукой на восток.

— Слушай приказ генерала Коррона, капрал Юрген! Разобьешь своих людей на десятки, назначишь старших. Ваша задача — прочесать камышовую равнину ХемЛаор. — по рядам солдат прошел легкий шепот. — Рыцари топями не пройдут, панты в болотах бесполезны… Где-то там скрываются офицеры армии Фердинанда, и возможно, что и сам герцог! Вы окажите своему Императору огромную услугу, пленив каждого аведжийца, какой попадет вам на глаза! Вперед, капрал, выполняйте приказ!

109

Фердинанд с трудом натянул поводья и хрипло выругался.

— Ваше Высочество! Я помогу вам… — Ульер, громыхая тяжелым доспехом без единой царапины, соскочил с коня в болотную жижу и поддержал герцога.

Фердинанд, белый как полотно, привалился к лошадиной шее и тяжело дышал.

— Мы оторвались? Вот Джайллар… Ульер, надо вытащить стрелу и остановить кровь… У меня немеет спина…

Великан скинул шлем в зловонную лужу и осмотрел предплечье хозяина. Короткая тяжелая стрела с пестрым оперением вошла чуть ниже наплечника, с острого длинного навершия капала темная кровь.

— Господин, крепитесь…

Фердинанд приоткрыл побелевшие от боли глаза.

— Давай, сын джайлларской свиньи, ломай… Великий Иллар, как больно…

Ульер резким движением сломал стрелу и выдернул обломок из раны. Кровь заструилась ручьем.

— Вам надо спуститься с лошади, господин… Замотать рану… И… — Ульер придерживая герцога с ужасом уставился на наконечник стрелы в руке.

— Нет… — Фердинанд приподнялся, прижимая раненую руку. — Перебинтуешь здесь. Надо торопиться… — Проследив за взглядом Ульера, Фердинанд грязно выругался и застонал.

— Тысяча проклятий! Это же аведжийская стрела! Меня ранили свои солдаты!

Ульер с гримасой швырнул обломки в болото.

— Это случайность, господин… Рифдольцы вот, те стреляют подобранными стрелами…

— Найди чем перебинтовать рану, тупая скотина… — Фердинанд отпихнул рыцаря ногой и снова застонал.

— Я проиграл эту битву… Я проиграл…

110

Слепой стоял, опираясь на каменный трон, и напряженно вслушивался в шаги приближающегося человека. Звук этих шагов был ему не знаком. Человек двигался в его сторону неторопливо и уверенно, так, словно всю жизнь ходил по этим подземельям. Слепой постоял немного в нерешительности, потом сел на трон, сложил руки на коленях и замер в ожидании. Человек приближался.

— О, да! Я так и представлял себе логово самого страшного и скрытого злодея…

Слепой вздрогнул, услышав молодой, сильный голос.

— Бесконечные мрачные коридоры, своды подземных залов, коптящие факела… Строгость и аскетизм, никакой фантазии… Надо сказать — это производит впечатление…

— Кто вы? — Проскрипел слепой, поводя головой из стороны в сторону, стараясь доступными ему чувствами, узнать как можно больше о стоявшем перед ним человеке.

— Я? Естественно, я человек… Детали, я думаю, можно опустить, они не столь важны…

— Вы молоды… Среднего роста… На ногах у вас мягкие сапоги из дорогой кожи… Вы одеты в бархат и держите в руках трость… Вы пили сегодня хорошее вино и пользовались дорогими духами из страны Зошки… Вы быстрый и сильный человек, коль смогли проникнуть сюда…

— Ну что же, браво! Могу сказать, что вы в совершенстве владеете всеми доступными чувствами… Кроме зрения…

— Вы пришли, чтобы убить меня?

— Нет, что вы… Убить беспомощного слепого старца? Лишь только потому, что он возомнил себя хозяином этого мира? Нет.

— Тогда зачем вы здесь?

— Я пришел потому, что об этом, перед смертью, меня попросил граф Россенброк.

Слепой усмехнулся:

— Что же вы за птица, если вас соизволил о чем-то просить сам Россенброк? Уж не император ли Конрад Четвертый пришел проведать старика?

— Император? — незнакомец звонко рассмеялся. — Нет, увы… Боюсь, что молодой Император если и догадывается о вашем существовании, то весьма смутно, тем более, что ему сейчас явно не до этого…

— Тогда кто же вы?

— Ну… Если уж вас так это интересует, не вижу особых причин скрывать свое имя… Я барон Джемиус Каппри Младший…

— Барон Джемиус? Мифический начальник тайной канцелярии Империи? — слепой нервно заерзал на каменном троне. — Это… Это ложь… Барон Джемиус не существует. Это лишь выдумка проклятого Россенброка, пусть душу его проглотит Джайллар!

— Да, господин Торк, отчасти это выдумка… Мы скормили друг другу столько легенд, что теперь путаемся в нагромождениях лжи. Наша вселенная построенная на лжи… Каждое сказанное слово, каждая написанная строчка — ложь… Страшно жить в таком мире, не права ли господин Торк? Быть может, я — это не я, а страшный демон? А вы — это не вы, а оборотень, похитивший чье-то тело? Что мы можем сказать друг о друге? Кто вообще что-то может о чем-то сказать, если все вокруг — ложь? Может мы и не существуем на самом деле, а мир вокруг нас — это всего лишь видения демона Этру, восседающего в Доме Света? Вы слепы почти все жизнь, господин Торк, откуда вы можете знать, что такое правда?

— Правда? Я знаю несколько определений этому слову… Какое устроит вас? — Слепой успокоился, и положил руку на край чаши.

— Меня? Меня устроит любое… И любое из них будет ложно. И вы должны это прекрасно понимать, уж если и есть в Лаоре человек, более искушенной во лжи, чем вы, то это лишь Великий Герцог Фердинанд…

— Однако слухи бывают правдивы. И согласно слухам, барон Джемиус непревзойденный демагог… Зачем же все-таки вы пришли сюда, барон?

— Повторюсь, меня попросил об этом покойный Россенброк… Однажды, старый канцлер, упокойся его душа у ног Иллара, задумался — кто охотиться за древними костями? Кто посягает на жизни правителей Лаоры? Кто стоит за крестьянскими войнами и банковскими аферами? И после многолетних напряженных размышлений, он пришел к выводу, что за всем этим стоит один человек. Кто он, этот человек? Канцлер считал, что это Степ Кузнец Сорлей, богач и известный вольнодумец. Россенброк полагал, что Кузнец сделал так, что бы люди поверили в его смерть, а на самом деле он жив, и прячется в подземельях Норка. Но ведь Степ Сорлей мертв, не так ли, господин Торки?

Слепой вздрогнул. Молодой человек прохаживался перед ним, поигрывая тростью. Чуткое ухо старика улавливало каждое его движение.

— Да-да, господин Сайвер Торки… Я знаю о вас все. Я собрал по нитке, по крупинке, со всего мира все, что вы так скрывали. Все началось в Эркулане, много-много лет назад. Вы сын безвестной торговки рыбой и плотника, ваша мать умерла, когда вам не было и года, а отца зарезали в пьяной драке, когда вам исполнилось едва четыре. Вас подобрала Эклеста Сорлей, женщина необычайной доброты, само воплощение милосердия. Вы росли с ее сыновьями, Степом и Ардо, и с десяти лет пошли в ученики к знахарю Айве Горру. Но когда вам исполнилось четырнадцать, барон Джупра, хозяин Джассы, ослепил вас и бросил умирать в лесу…

Старик сидел, низко опустив голову, плечи его подрагивали.

— Вас подобрал Ардо Сорлей, еще не Могильщик, а просто забавный мальчишка, сорвиголова, грезивший рыцарскими подвигами. Он принес ваше бездыханное тело в дом, а знахарь Айве выходил вас. Через год вы встали на ноги, накопив за этот год столько ненависти, что вам хватило на всю жизнь. А тогда, тогда вы просто горели жаждой мести, и когда Эклесту Сорлей, в припадке гнева зарубил один из родственников барона, вы подняли бунт. Ведь это вы, шестнадцатилетний слепой мальчишка, спланировали нападение на замок и убийство семьи барона. Это вы предложили главарям лесных банд город на разграбление. Это вы организовали сопротивление горожан прибывшим войскам герцога. Все это сделали вы… Граф Россенброк, незадолго до смерти, рассказал мне историю. Помните мальчишку, обнимающего смертельно раненого знахаря Айве Горру? Помните… Я знаю, что у вас просто волшебная память. Этим мальчишкой и был будущий Великий Канцлер Империи. Вот так пересекаются спирали Бытия, господин Торк. Но сейчас, сейчас вы обречены. Вы не добились желанной власти и пожертвовали лучшими своими людьми — Кузнецом, Могильщиком, и его сыном Птицей-Лезвием. Вы пожертвовали ими, потому что боялись их. А теперь, теперь вы остались один. Монахи вырезают ваших людей по всей Лаоре. День-другой, и они будут здесь…

— Я… Я видел…

— Что? Что вы видели, господин Торк?

— Я видел, видел как человек превращается в чудовище. Это был наследник барона… Это было ужасно — его кожа лопалась и свисала лохмотьями, из пальцев вырастали черные когти, его раны сочились темным гноем а из спины выползали отвратительные шипы… Это… Это чудовище растерзало человека на моих глазах!

— Ложь! — голос Джемиуса загремел под низкими сводами. — Все ложь! Солдаты барона насильно напоили вас отваром травы имра… И смеялись, видя как в припадке вы вырываете себе глаза! Это вы, вы сами ослепили себя, Торк! Не было никаких чудовищ, никаких превращений… Все это вымысел! Оборотни не существуют, как не существуют вампиры, приведения и честные епископы. Я знаю это!

— Вы наивны, в вашем знании, молодой человек… — Слепой зачерпнул воды, смочил лицо и очень тихо заговорил:

— Я потратил на это всю свою жизнь. И жизни близких мне людей…— Я слишком стар и одинок, что бы продолжать борьбу… Мне скоро умирать…

— Ненависть и жажда власти — вот причины вашей борьбы…

— Ненависть… Да, и ненависть тоже… Но, основная причина в Проклятии. Об этом знает каждый ребенок. Вы повторяете это слово изо дня в день, вы просыпаетесь утром с ним на устах и ложитесь вечером спать, с ним же. Чудовища-оборотни существуют… Это не результат магии или другой выдуманной силы. Это естественный процесс в Лаоре. В книгах гномов есть очень много описаний подобных случаев. Гномы были с этим на « ты » … Люди слабей и вера их не простирается дальше, чем выпрашивание у Богов смерти своему богатому соседу. Послушайте меня. Я расскажу вам…