Хорошо, что есть лето.
      Хорошо, что летом есть каникулы.
      Найдите человека, который считал бы наоборот! Нашли? Скорей положите ему на голову холодный компресс, – он перегрелся!
      Шустрик, Полосатик и Затычка таких людей не встречали никогда. Для них в лете было лишь одно неудобство – уж очень оно быстрое и короткое.
      В самом деле, – учишься, учишься, учишься, учишься, сил никаких не остается, еле до лета доживешь, а оно раз – и пролетело! Обидно…
      Нет бы наоборот: каникулы, каникулы, каникулы, учеба – вжик! – и опять каникулы, каникулы, каникулы…

* * *

 
      В этот день данюшки с утра пораньше отправились за Город в лес. У Малыша был день рождения.
      Ну, на самом-то деле, никто не знал, когда именно родился птеригоплихт, но его ровно три года назад привезли в Акватику.
      Данюшки решили подарить Малышу в день рождения что-нибудь вкусненькое: пень трухлявый или корягу.
      После нескольких часов поиска они нашли, что искали. Коряга была как раз по вкусу Малышу: мягкая, трухлявая, и пахла болотом.
      Подхватив ее с трех сторон, данюшки понесли подарок в Город.
      Пот лил с них ручьями, когда они подходили к конюшне. Теперь не только коряга пахла болотом и была осыпана мелкой, липкой трухой, но и трое друзей.
      А в конюшне творилось что-то неладное.
      Малыш метался в стойле. Он с разбегу, всем телом обрушивался на стену, и с нее дождем сыпалась штукатурка. Четыре конюха с полудюжиной помощников обезвреживали разбушевавшегося гиганта. Спутав его тело прочными широкими ремнями, они оттащили птеригоплихта на середину стойла.
      На свободе остался только хвост. Секунду спустя выяснилось, что хвост птеригоплихта стоит трех дерущихся панаков.
      Сметенные хвостом, как волной, четыре помощника отлетели и врезались в стену.
      Малыш яростно махал хвостом и сшибал каждого, кто пытался приблизиться. Ближний к хвосту столб, поддерживающий перекрытия потолка, уже опасно скрипел. Заарканить хвост никак не удавалось, – широкий плавник мешал накинуть петлю на основание хвоста. А если ремень зацеплялся за хвостовые лучи, Малыш молниеносно складывал плавник и петля соскальзывала.
      Оттолкнув данюшек, в конюшню вбежал Черный Меченосец по прозвищу Тугая Петля. Он нес какое-то хитрое приспособление, состоящее из веревки и тяжелого шара на конце.
      При помощи этой штуки ему удалось обвить хвост Малыша и обездвижить его. Не теряя времени, конюхи молниеносно спутали всего птеригоплихта. Теперь Малыш напоминал громадной куколку неведомой бабочки.
      Опутанный ремнями он мог только яростно выпускать ротовой присоской воздух. Так, что сено разлеталось, словно от порывов ветра. Защечные клыки его то грозно топорщились, то прижимались к щекам. Это было страшное и одновременно жалкое зрелище.
      В конюшню прибежали Король и Главный Лекарь Старшего Народа.
      – Что с Малышом?! – бросился к Королю Затычка. – Мы ему подарок принесли, а тут такое…
      – Еще не знаю, ребята. Сейчас Господин Лекарь его посмотрит, – расстроенный Король отодвинул Затычку в сторону, чтобы пропустить носилки с покалеченными птеригоплихтом людьми.
      Бегло, но умело, осмотрев лежащих на носилках раненых, Король облегченно вытер пот со лба.
      – Серьезных ран вроде нет. А вот ребра, руки и ноги он кое-кому переломал. Великий Торакатум! Неужели у него бешенство? Несите скорее их в госпиталь.
      – А если бешенство, то что? – не удержался Затычка, заглядывая из-под королевского локтя Королю в лицо.
      – А если это бешенство, – раздельно сказал Король, – то скакуна убивают, пока не пошла эпидемия. Другого лечения нет!
      У данюшек сразу стало жарко-жарко в животе от ужаса. Убить Малыша?! За что?!!
      Они кинулись к стойлу птеригоплихта.
      Главный Лекарь, умело расправив защечный клык, разглядывал его сквозь оправленную медью громадную лупу на точеной деревянной ручке.
      Затем он с помощью лупы осмотрел глаза Малыша. Простукал пальцами несколько чешуек, одну поскреб ножичком. Получившийся порошок ссыпал в маленькую колбу с прозрачной жидкостью. В колбе зашипело, и повалил едкий дым.
      Малыш уже перестал биться и только жалобно-жалобно вздыхал.
      Лекарь приставил к боку птеригоплихта смешную трубочку (совсем такую же использовал на осмотрах в школе Лекарь Младшего Народа, только та была поменьше) и долго вслушивался. Затем нырнул под птеригоплихта и исчез там, наверное, на полчаса.
      Наконец он появился, собрал свои инструменты в пузатый чемоданчик, вымыл руки.
      – Я дам Малышу успокоительное. Нужна его любимая еда.
      – Мы корягу принесли! – обрадовался Полосатик. – Он их больше всего любит обгладывать!
      Данюшки приволокли корягу.
      Главный Лекарь, недовольно хмыкнув, понюхал ее. Опять раскрыл чемоданчик и вытащил широкий изогнутый нож. Соскоблив ножом с коряги немножко трухи в чашку, достал мешочек, и насыпал из него туда же зеленого порошка.
      Перемешав содержимое чашки, обсыпал им корягу, словно пекарь плюшку сахарной пудрой.
      Лечебную корягу поставили под нос птеригоплихту.
      Несчастный Малыш, угрюмо вздыхая, принялся соскабливать ротовыми пластинками древесную труху. Через некоторое время глаза у него закрылись, и он обмяк на ремнях, словно мешок с опилками. Малыш заснул.
      Главный Лекарь еще раз вымыл руки и строго сказал:
      – Я хочу переговорить с вами, господин Король, и с вами, господин Главный Конюх. Остальных это не касается, особенно детей. Детей, я повторяю! – он выразительно посмотрел на открывшего, было, рот Шустрика.
      – Пройдемте туда! – Король показал на дверь в конце конюшни.
      – Идите-ка ребята, домой! – попросил данюшек Второй Конюх. – Видите, дела какие невеселые? Вы хорошо помогли своей корягой, а теперь здесь надо прибрать. Да и вам помыться не мешает.
      Данюшки понуро вышли за дверь.
      – Сволочи все! – вдруг яростно пнул оброненное кем-то в суматохе жестяное ведро Затычка.
      Ведро, блестя боками, просвистело над кустами и хлюпнулось о стену.
      – Эпидемия, выпидемия… Вы как хотите, а я не дам Малыша убивать! Украду его – и все дела! Спрячу где-нибудь, и буду кормить корягами. И он поправится. Силача раненого из Цитадели вытащили. Неужто птеригоплихта не сможем? Что молчите?!! – он дернул Полосатика за рукав.
      – Надо узнать, что говорит Главный Лекарь, – как обычно, рассудительно сказал Полосатик. – А потом уже дальше думать.
      – Щас узнаем!
      Затычка кинулся к длинному одноэтажному зданию, куда Король увел Главного Конюха и Главного Лекаря Старшего Народа. Там зимнюю пору гвардейцы отрабатывали парные поединки на клинках.
      Но не успел Затычка добежать даже до кустов около здания, как из окна высунулось длинное лицо Лекаря. Словно он специально сидел и ждал, когда появится Затычка.
      – Я же понятным языком сказал: детям – нельзя! – сухо произнес Главный Лекарь.
      Он обернулся и попросил кого-то:
      – Поставьте, пожалуйста, охрану перед окнами.
      Из дверей конюшни появился Тугая Петля и миролюбиво посоветовал:
      – Иди, парень, гуляй. Не нарушай субординацию.
      – Субор – чего? – сделал озабоченное лицо Затычка.
      – Субор – того! – рявкнул Тугая Петля. – Не сувайся, говорят, куда не велено!
      – А я и не суваюсь! То есть не суюсь! – отрезал Затычка, заложил руки за спину и неспешно пошел к друзьям.
      Тугая Петля не поленился, отправился за ними и проследил, чтобы данюшки покинули Конюшенный Двор.
      После чего вернулся к зданию и принялся ходить вдоль окон.

* * *

      Данюшки, сидя у ворот, видели, как он марширует туда-сюда и подобранной палкой изредка делает выпады, словно отрабатывает поединок.
      – Давайте с тыла попробуем! – предложил Шустрик.
      – Там же стена глухая! – удивился Полосатик.
      – На месте посмотрим, может, что и в голову придет…
      Они прошли вдоль стены места, где конюшня и прочие строения подходили вплотную.
      Забравшись на стену, данюшки перемахнули на конюшню, и по плоским крышам добрались до зала, где шел совет.
      Но вот беда – расстояние от крыши до окон было чересчур большим. Слова Главного Лекаря еле слышались.
      А может быть, именно сейчас он выносит смертный приговор бедному Малышу?!
      – Спускайте меня! – предложил Затычка. – Держите каждый за ногу, – тогда достанем. И быстрее, пока их совет совсем не кончился.
      Недолго думая, Полосатик схватил Затычку за правую ногу, Шустрик за левую. Ап! – и Затычка повис на стене головой вниз. Голова его как раз достала до окна.
      Внизу по-прежнему нес караул Тугая Петля.

* * *

      Вися на стене, Затычка превратился в одно большое Ухо.
      – Защечные клыки так же пребывают в нормальном состоянии. Никаких образований на них, могущих привести к развитию заболеваний, мною не замечено…
      На счастье данюшек, обстоятельный Лекарь, не торопясь, рассказывал весь осмотр от начала до конца, не пропуская ничего.
      – На основании вышеизложенного я ответственно заявляю, что данный экземпляр птеригоплихта практически здоров, насколько это вообще возможно в нашем вредном для здоровья мире!
      – То есть, доктор, бешенства у него нет? – переспросил Король. – Но что же с ним тогда?
      – Да, он здоров, – уже нормальным языком подтвердил Главный Лекарь. – Я бы даже сказал, чересчур здоров. Ваш, извините за выражение Малыш, вырос. Отсюда все беды.
      – Объясните, пожалуйста, понятнее, доктор, – попросил Король. – Я сегодня плохо соображаю.
      – И соображать не надо! – обиделся Главный Лекарь. – Ваш птеригоплихт вырос. И теперь он должен размножаться. Этого требует от него природа. Ему нужна дама.
      – К-какая дама? – опешил Главный Конюх.
      – Птеригоплихтиха. Или птеригоплихтша – как вам больше нравиться. Ему пора строить гнездо! – отрезал Главный Лекарь.
      – Но доктор, где я возьму даму птеригоплихта? – взмолился Король. – Малыш у нас один во всем Союзе Королевств. Вы же не хуже меня знаете!
      – Мое дело поставить диагноз… – сухо сказал Главный Лекарь. – И мой диагноз таков: если вы не найдете второго птеригоплихта, особь женского пола, Малыш будет бушевать, пока не покалечит себя. И будет калечить других. С помощью сильных снадобий я могу некоторое время держать его в спокойном состоянии. Месяца два, ну, в крайнем случае, три. Иначе процесс станет необратимым. И он, проще говоря, впадет в полусонное состояние до конца дней своих. Вот так обстоят дела. Всего хорошего, господа, спокойной ночи!
      – Спокойной ночи… – машинально отозвались Король и Главный Конюх.
      Главный Лекарь Старшего Народа удалился.
      – Делать нечего… – вздохнул Король. – Придется обращаться к Морским Корабелам, нанимать корабль. Только куда плыть, хотел бы я знать?… И кто поплывет?
      – Я поплыву, – сказал Главный Конюх. – А отправимся мы по следу того посольства. Ведь не из воздуха оно возникло.
      – Они пришли на странных кораблях из Западного Моря. Поднесли нам в дар Малыша, оставили на наших пристанях корабли и отправились в Аквилон. Потом вернулись, нагруженные товарами, погрузили на корабли и ушли в море. Хм, в Храме Четырех Солнц должны быть записи. Жрецы ведут летописи и собирают сведения о дальних землях. Надо попросить Учителя Лабео съездить в Аквилон поговорить со жрецами. Сейчас же иду к нему, а вы займитесь укреплением стойла Малыша.
      Озабоченный Король ушел, а Главный Конюх вернулся в конюшню. Пошел в Гвардейские Палаты и Тугая Петля.
      Только Затычка продолжал висеть между небом и землей.
      – Эй! Тяните меня! – крикнул он друзьям.
      И неожиданно услышал:
      – Не можем…
      Оказывается, Полосатик и Шустрик все свои силы израсходовали на то, чтобы удержать Затычку в висячем положении. И втянуть его на крышу сил у них не осталось.
      Затычке тоже надоело висеть на стене. В голове у него шумело, и перед глазами мерцали искорки.
      Затычка прикинул, сможет ли самостоятельно подняться до крыши. Оказалось, нет. Стена была гладкая, без выступов и впадин.
      – Давай позовем кого-нибудь! – предложил Полосатик сверху. – Долго мы тебя не продержим.
      – Да ну вас, позору не оберешься! – возмутился Затычка. – Уж лучше отпустите меня. Земля внизу мягкая, приземлюсь как-нибудь.
      Другого выхода не было.
      Друзья разжали руки, и Затычка ухнул вниз. В падении он ухитрился развернуться, чтобы не приземлиться на голову. Земля, хоть и мягкая, оказалась очень твердой.
      Затычка лежал на земле, смотрел на появляющиеся в небе первые звездочки, и ему было очень хорошо.
      Главное – что у Малыша болезнь незаразная и его не будут убивать.
      А все остальное можно поправить.

* * *

      – Ну и мудреная же у Малыша болезнь! – объяснял Затычка по пути домой. – Так прямо и не расскажешь.
      – Да ну?! – заинтересовались друзья. – Какая?
      – А какая-то ненормальная. Вон видите, Тучка-липучка впереди нас чешет? Леденцы из лавки несет. Вот представь Полосатый, что ты… есть-пить – не можешь!… на людей бросаешься…, а должен ты с Тучкой гнездо строить: иначе сбесишься. Или еще хуже. Вот такая у Малыша болезнь.
      – На фига мне гнездо? – удивился Полосатик. – Сам с ней строй! Да она же и говорить-то не умеет, кроме как о тряпках, да о сладостях! Что-нибудь спросишь, а она давай хихикать, как ненормальная. А Малышу она зачем?
      – Да не она. А девчонка такой же породы, как он. Так Главный Лекарь сказал. Я-то почем знаю, зачем ему гнездо? Говорю же, болезнь! Может, только птеригоплихтиха гнезда умеет строить лечебные. В общем, будут искать, откуда посольство было. Учитель Лабео завтра в Аквилон поедет. Вот такие дела.

      Утром, чуть рассвело, данюшки побежали к Учителю Лабео.
      Но опоздали. Учитель уже уехал.
      Они кинулись в Цитадель.
      Но сколько ни караулили Короля, поговорить с ним не удалось. Главный Конюх только отмахивался от данюшек, как от назойливых мух.
      А Главный Лекарь Старшего Народа, вместо того, чтобы рассказать, зачем Малышу гнездо и как называется такая болезнь, принялся интересоваться, мыли ли они руки и уши, словно это самое важное в мире.
      Ну, никто не принимал друзей всерьез!
      А между тем, отца Шустрика отправили с письмом к Морским Корабелам в Гавани на побережье. Перевертышу ясно, что Король хочет нанять корабль и выйти на нем в Западное Море.
      Где-то там, в Дальних морях, находится земля, откуда приехало посольство.
      Там живут птеригоплихты.
      Если она не за Краем Мира, то, наверное, можно попасть туда и привезти птеригоплихтиху, пока осенние ветра не принесли штормовые бури и не заперли на зиму корабли в Гаванях.
      А взрослые из этого делают та-а-акой секрет, даже противно!
      Словно одни они умные, а все остальные непонятно кто!

* * *

      Через три дня красивый корабль с разноцветными парусами подошел к пристаням Города.
      Такие корабли нечасто гостили в Акватике: это был покоритель морских волн, и на речной глади Мерона ему было тесно.
      Морских Корабелов – немногословных, сдержанных людей – на причале встретил сам Король.
      Он был верхом на черном, голубоглазом панаке. Малыш, по-прежнему, бушевал в стойле.
      В этот же день вернулся из Аквилона Учитель Лабео и, не заходя домой, поспешил на пристань.
      Вместе с Королем он поднялся на борт “Зоркого” – так звали корабль, – и долго-долго разговаривал с Корабелами.
      Данюшки стояли на пристани среди зевак и видели, как машет руками Учитель, то и дело поправляя очки. Как изредка кивают, а чаще отрицательно качают головами Корабелы.
      Говорили они долго. Учитель Лабео доставал из дорожного мешка скрученные в трубочку листы, какие-то камешки и палочки.
      Корабелы все реже мотали головами, и все чаще кивали. Король тоже что-то добавил к рассказу Учителя Лабео – и главный из Корабелов окончательно кивнул головой в знак согласия.
      На корабль стали заносить тюки, сундуки и мешки.
      Учитель Лабео сошел с корабля.
      Данюшки кинулись к нему, но Учитель их даже не заметил, – он весь был погружен в какие-то расчеты и громко бормотал себе под нос, не обращая внимания на окружающих:
      – Если мы отправляемся завтра, то принимая во внимание течения… А если не принимать?… Ведь роза ветров…
      Данюшки не успели ничего спросить. Два Тигровых Меченосца подвели Учителю панака. Он неумело вскарабкался в седло. Меченосцы легко вскочили на своих скакунов, и с почетным эскортом Учитель Лабео поехал домой, продолжая бормотать про какие-то течения, рифы и проливы. (Без помощи Меченосцев он неминуемо бы свалился с панака, так как умение ловко держаться в седле в число его талантов не входило.)
      Уехал и Король, тоже не заметивший данюшек.
      На корабль продолжали грузить тюки.
      – Ладно! – сказал Затычка, глядя на пыль, поднятую панаками. – Не хотите помочь – не надо. Сами справимся! Верно?
      Шустрик с Полосатиком кивнули.

* * *

      Ночь была теплой.
      Пришвартованный к причалу корабль покачивался на мелких речных волнах и, изредка, стукался бортом о мешки с шерстью, специально вывешенные на стенку причала. На корме поблескивала искрами трубка вахтенного.
      Мерон шумел, отекая крутые борта корабля. На той стороне реки шелестели камыши. Отремонтированный после разрушения пиррами Новый Мост белел над рекой.
      Темной массой на холме возвышалась Акватика.
      Древние мастера специально возвели город-крепость не у самой реки, чтобы можно было успешней защищаться, если нападут враги.
      А над укреплениями Акватики высились стены ее сердца – Цитадели с Замком Короля, Ристалищным Полем и Гвардейскими Палатами.
      Звуки над ночной рекой доносились отчетливо, слышны были всплески волн о берег, перекличка часовых на стенах Акватики, позвякивание лодочных цепей.
      Ниже по течению расположились на ночную ловлю рыбаки, и огонек их костра тепло светился в синей ночной мгле.
      Со стороны носа к кораблю подбирались три фигурки. Они старались слиться с темным причалом и неслышно ступали босыми ногами.
      Вахтенный ничего не слышал. Чтобы скрасить вахту, он достал свирель, сделанную из множества тростниковых дудочек разной длины, и заиграл тихую заунывную мелодию. Мелодия так славно вплеталась в шум реки и шуршание камыша, что получился целый речной концерт.
      Данюшкам это было на руку.
      Они решили пробраться на корабль и спрятаться там до момента, пока «Зоркий» не выйдет в море.
      И тоже принять участие в экспедиции за лекарством для Малыша.
      Затычка первым скользнул в воду и, обогнув нос корабля, подплыл к толстому якорному канату. Гибкий и ловкий, он легко забрался по нему и перемахнул через борт.
      Полосатик и Шустрик, держа над водой собранные в дорогу котомки, тоже подплыли к канату.
      Затычка спустил им тонкий, прочный шнур, и вытянул котомки наверх. Следом поднялись и друзья.
      Они, крадучись, пробрались вдоль борта, нырнули под перевернутую и накрытую сверху парусиной лодку.
      Первый этап операции прошел успешно.
      А вахтенный продолжал играть…

* * *

      Ранним утром «Зоркий» отчалил от пристаней Акватики и направился к морю.
      Карта, привезенная Учителем Лабео из Храма Четырех Солнц, должна была указать путь к месту, где водятся гиганты – птеригоплихты.
      Данюшки сидели под лодкой, жевали сухари и яблоки, и тихонько посмеивались.
      Начало путешествия им очень нравилось.
      Когда от яблок остались одни огрызки, друзья развлекались тем, что щелчками погоняли их, кто дальше.
      Поднявшее солнце нагрело лодку, под ней стало тепло и запахло смолой. Данюшки пригрелись заснули. Во сне они почувствовали, что палубу начало сильно качать.
      «Зоркий» достиг Западного Моря.
      Внезапно теплый уют под лодкой сменился холодным ветром. Ничего не понимая спросонья, данюшки вскочили – и очутились среди Морских Корабелов.
      – Угу, вот кто на палубе огрызками сорит, – сказал коренастый усатый моряк.
      – Мы… это… – начал Затычка, ища глазами кого-нибудь из акватиканцев.
      Но на палубе, кроме Корабелов, никого не было.
      – Вы тайно проникли на корабль. Так делают либо шпионы, либо воры, либо любители на дармовщинку!
      – Но мы… – опять начал Затычка.
      – В трюм их! – скомандовал усатый. – Капитан разберется.
      Друзей отвели куда-то вниз и заперли в темной маленькой каморке.
      Данюшки растерялись.
      Они думали, что когда выберутся из-под лодки и придут к Учителю Лабео и Главному Конюху, их, как обычно, сначала поругают, потом прочтут мораль, потом простят и все пойдет своим чередом.
      А какой-то паршивый огрызок яблока, который они вовремя не убрали, и который вылетел из-под лодки во время качки, раскрыл их убежище.
      А Корабелы не собирались читать никаких моралей.
      А никто из акватиканцев даже не знает, что они здесь.
      А главный на корабле Капитан.
      Все пошло совсем не так, как было задумано.

* * *

      Арестанты просидели в каморке до вечера. Когда же единственная и свечка, мигнув последний раз, погасла, за друзьями пришли и отвели к Капитану.
      – На моем корабле нет места непрошеным гостям, – оглядев сникших данюшек сухо сказал Капитан. – Завтра я вас высажу в порту Песчаная Дюна. Оттуда недалеко до Кузнечья. А из Кузнечья вы доберетесь до Акватики.
      Это был конец.
      Морские Корабелы редко шутили и всегда выполняли обещанное.
      Хоть реви, хоть кричи, хоть умоляй, – если Капитан решил их высадить, переменить его решение может только чудо.
      – Выслушайте нас, капитан! – шагнул вперед побледневший Полосатик.
      – Говори, – разрешил Капитан.
      – Мы тайком пробрались на корабль, потому что другого выхода не было. Мы знаем, что можем принести пользу. А Малыш наш друг. Если бы времени перед отплытием было чуть-чуть больше, мы бы убедили Короля взять нас в плавание.
      – Меня не интересуют ваши проблемы, – отрезал Капитан. – Еще раз говорю – незваные гости мне не нужны.
      Оставалось только вернуться в каморку и постараться, чтобы никто из акватиканцев не увидел данюшек, и их позора.
      А завтра завершить путешествие в Песчаной Дюне.
      Затычка с Полосатиком побрели к двери.
      – А рабочие руки вам нужны? – безнадежно спросил Шустрик. – Мы отработаем наш проезд.
      – А что вы умеете? – поднял бровь Капитан.
      Затычка и Полосатик круто развернулись.
      – Все! – хором сказали друзья.
      – Уборка палубы, помощь на камбузе, чистка трюмов – вот единственная работа, которая у меня есть для вас.
      – Мы согласны!!! – данюшки испугались, что Капитан передумает.
      В каюту вошел тот самый усатый Корабел.
      – Эти трое теперь под твоим началом. Отрабатывают проезд, – сказал капитан. – Чистка, уборка, помощь.
      – Не повезло вам, бедолаги! – захохотал усатый. – Приключений захотелось? Сидели бы сейчас дома и в ус бы не дули! Корабль – это вам кондитерская лавка!
      Данюшки были с ним почти согласны.

* * *

      С берега парусник красив, но сколько в нем работы!
      Раньше данюшки думали, что корабль плывет сам по себе, а моряки только и поплевывают с бортов в набегающие волны. Самый тяжелый труд у Капитана – стоять, оставив ногу, на носу корабля, держать у глаза громадную подзорную трубу и высматривать новые земли.
      А оказалось, паруса такие грубые и тяжелые, когда их надо свернуть или развернуть. Палуба такая большая, когда ее надо всю выскоблить. А команда такая прожорливая, когда нужно начистить кореньев на обед!..
      На ладонях тут же вспухли волдыри мозолей.
      Затычка бегал по кораблю с синяком на пол-лица – он зазевался и получил хлесткий удар свисающим с мачты канатом.
      Шустрик, помогая на кухне, до того закрутился, что добавил в кисель острых специй для супа и густо-густо его посолил.
      А Полосатика в первый день работы вообще смыло за борт волной, еле выловили, благо, что дело было ясным днем.
      Но данюшки не обращали внимания на такие мелочи. Главное – они были на корабле!

* * *

      Вечерами Учитель Лабео рассказывал о своей поездке в Аквилон.
      – В Храме Четырех Солнц хранится множество полезной информации. Жрецы, как трудолюбивые муравьи, по крупице собирают знания не одну сотню лет…
      Учитель Лабео, закутанный в клетчатый плед, сидел на узкой лежанке и покачивался в такт кораблю. Данюшки, пристроившись на сундуках, грызли орехи, отдыхая от дневных трудов. Свет фонаря мягко отражался в темном дереве стен каюты.
      – Они, наверное, знают все-все на свете? – спросил Полосатик, выкладывая на столе сложный узор из скорлупок.
      – Их знания, хоть и велики, но не всеобъемлющи… – Учитель с удовольствием разгрыз и съел пару орехов. – Но многое имеется, многое… Посольство, которое привезло нам Малыша, прибыло из южных морей.
      – А что им у нас понадобилось? – удивились данюшки.
      – Им нужно было дерево, которое не гниет в воде. Поэтому они загрузили свои корабли лиственничными бревнами.
      Данюшки никогда бы не подумали, что невзрачная лиственница имеет ценные качества. Странное дерево – на ветках хвоинки, а опадают как листья. Кора какая-то коричневато-серая. Малышами данюшки любили обгладывать ее веточки с молодой, кисловатой хвоей. И смолу жевали. Но что бы не за светлой березой, не за раскидистым дубом, не за высокой сосной или могучим кедром прибыли люди из далеких морей, а именно за лиственницей?! Вот это да!
      – Эх вы, грамотеи! – засмеялся Учитель Лабео. – Лиственница – то редкое дерево, сваи из чьей древесины простоят в воде века. Она тяжелая, вязкая. Сваи причалов в Акватике сделаны именно из нее. Кроме этого, посольство закупило в Ньямаголе шкуры и меха редкостных северных животных. Туда их привозят караваны с севера. А платили они самоцветами редкой красоты. Рубинами, сапфирами, аквамаринами… И ароматическими маслами, которые ценятся выше золота. Вы помните, как они приплыли?
      Данюшки помнили.
      В тот день, три года назад, они отправились из Города вниз по течению, на один из притоков Мерона. На рыбалку.
      Им хотелось выудить жереха – длинного, стремительного хищника, который ловит резвящуюся на поверхности мелкую рыбешку.
      То тут, то там у поверхности воды весело играли стайки серебристых уклеек. Жерех незаметно подплывал к ним из глубины, хлопал по воде хвостом и хватал оглушенных рыбок.
      Данюшки разложили на траве дощечки и веревочки, укрепили на поводках с крючками посверкивающие, как уклейки, блесны, (которые замечательно ковал Мастер Наковальня) и, настроив “кораблики”, вывели их на воду.
      Теперь надо было управлять “корабликом” так, чтобы подвести поводки с блеснами именно туда, где глушит рыбешек хитрый жерех.
      Но вдруг что-то громко забухало и зазвенело. Жерех, плеснув хвостом, ушел в глубину, не стало и уклеек.
      Из-за поворота реки выплыл невиданный корабль. Длинный и широкий. Борта его были почти прямыми, и только нос и корма чуть-чуть приподнимались.
      Пять громадных мачт несли странные паруса, сплетенные из тростника или лозы, и, до смешного, похожие на коврики. Очертания паруса напоминали крыло бабочки. На мачтах гордо реяли длинные, раздвоенные, как языки змей, флаги. Красные, зеленые, оранжевые.
      Парусам помогали весла. Загорелые дочерна гребцы, стоя, гребли под буханье барабанов и звон металлических тарелок. Весла были такими большими, что на каждом стояло по пять человек.
      На корме судна возвышались плетеные домики, тоже украшенные флагами.
      Корабль проплыл мимо данюшек, как невероятный сказочный дракон…
      За ним тянулось несколько таких же судов, но поменьше.
      Потом волны, поднятые кораблями, улеглись, опять заиграли стайки уклеек. Данюшки снова вывели “кораблики” на воду.
 
      – Да, это было то посольство, – подтвердил Учитель Лабео. – И они оставили в Храме Четырех Солнц хорошую карту. Это странно.
      – Почему? – удивились данюшки. – Это же хорошо!
      – Сколько ни живу я на свете, первый раз вижу, чтобы путешественники издалека безбоязненно раскрыли путь к своему дому… – задумчиво сказал Учитель Лабео. – Что это может значить?

      А «Зоркий» шел все дальше и дальше на юг.
      Большой залив Западного Моря, в который впадал Мерон, закончился и пошли скалистые берега со множеством островов и мелей.
      На этих островах было много поселений Морских Корабелов.
      «Зоркий» причалил к одному острову и на борт поднялся лоцман – человек, который должен был провести корабль через путаницу земли и воды. Так путь сокращался почти в четыре раза, чем, если бы пришлось оплывать архипелаг.
      За островами опять пошли длинные заливы с невысокими берегами. Изредка то там, то сям стояли рыбачьи деревушки и небольшие города-порты.
      Туда приезжали торговать из степей кочевники-харацины на диковинных скакунах. Они меняли свои товары на соль, добываемую на побережье, на ткани, доставляемые Морскими Корабелами из Союза Королевств и других земель и на красные кораллы.
      Потом долго-долго шли то лесистые, то гористые берега. Местами они выступали в море, а местами море вдавалось вглубь суши.
      Капитан срезал путь и «Зоркий» много дней плыл по океану, не видя ни клочка земли.
      Чем дальше они забирались к югу, тем теплее становилось, и тем меньше знали об этих местах Корабелы.

* * *

      Шустрик, когда выдавалась свободная минута, забирался в корзину на верхушке самой большой мачты и глядел на волны.
      Его поражало, как искусно и хитро используют Корабелы малейший ветерок, чтобы двигать корабль вперед. Только лобовой встречный ветер мог уклонить корабль от намеченного курса, но Шустрик не сомневался, что на этот случай у Капитана есть хитрость про запас.
      «Зоркий» нечасто шел прямо вперед – такой удачный ветер редко попадает в паруса. Обычно корабль двигался размашистым зигзагом – галсами, как говорили моряки.