– И ты думаешь, она из монастыря сбежала? – спросил Константин, глотая горячие щи. Он так проголодался, что даже это кушанье, очень дурно приготовленное, казалось ему вкусным!

– Может, из монастыря, – говорила хозяйка, – а может, из отчего дома, чтобы в монастырь не идти… А только, ежели ее искать будут, мы ее отдадим…

– Это хорошо, это ладно, – произнес Константин невпопад. – А скажи-ка, матушка, девица эта немая, слышит ли?

– Слышит, как не слышать! Да она, может, и не немая вовсе! Небось притворяется!..

Константин доел щи. Хозяйка принесла жесткое вареное мясо.

– А ежели этой девке велеть, чтобы пришла ко мне – постель постелить… – Константин не договорил.

Хозяйка, глядя на него по-женски умно, молчала.

– Так что же? – спросил Константин.

– Ежели вы прикажете, барин… – уклончиво отвечала баба.

– Я, пожалуй, прикажу. А вот ты мне скажи, она, девка эта, она что же, такая? – Константин выразительно посмотрел на бабу.

Она всерьез призадумалась.

– Не знаю, барин, не пойму. Что-то в ней есть чудное, этакое чудное! А ежели вы прикажете…

– Ты ее ко мне сюда пришли. Я сам с ней поговорю.

Хозяйка поклонилась.

– Что ты еще мне подашь? – Постоялец доедал жесткое мясо.

– Сбитень будете кушать?

– Давай сбитень! – настроение гостя улучшилось. – И не бойся. Ежели девка угодит мне, я тебе еще денег дам…

Хозяйка поспешно принесла сбитень, приготовленный так же дурно, как и все остальное.

Когда Константин покончил со сбитнем, хозяйка показала ему помещение, где ему предстояло ночевать. На жесткой деревянной лавке брошена была жесткая же перина.

– Зови девку! – решительно приказал Константин.

Но тут, как нарочно, поднялся шум в сенях. Мужчина грубо бранился. Прислушавшись, Константин узнал голос своего слуги. А выйдя в сени, увидел любопытную картину. Его Илюха матерно бранился, физиономия бедняги была сильно исцарапана. Давешняя девушка прижалась к бревенчатой холодной стене и вскинула вверх руку с ухватом.

– Ишь, сука!.. – кричал Илюха.

– Что случилось? – спросил Константин сурово, но все же едва сдерживая насмешливую улыбку.

– Да вы, барин, гляньте только на эту тварь! Ишь!.. – Илюха погрозил девке кулаком.

В сенях было не очень светло, однако Константин мог разглядеть красивое лицо девушки и ее на диво стройную фигуру.

«Какие правильные черты!» – вновь подумалось ему. А зрелище стройного стана, который не могла скрыть даже просторная русская женская одежда, вызывало невольное ощущение огня в чреслах!

– Неужели эта девица напала на тебя? – спросил Константин, сам забавляясь своим вопросом, поскольку прекрасно понимал, кто на кого напал!

– Да я ведь этой суке денег хотел дать! – крикнул Илюха.

Константин насмешливо поднял брови:

– Ты хотел дать ей денег? И за что? Ты, должно быть, пожалел бедную сироту!

Но Илюха не уловил иронии в голосе своего барина.

– Да кто она такая?! – говорил слуга, повышая голос. – Кто она? Тварь бездомная! А я ей деньги давал, как путной бабе! В бане она бы столько не заработала!.. Сука!

Девушка опустила руку с ухватом. Константин снова мельком глянул на ее лицо. Выражение этого лица поразило его умом и отчаянием.

– Довольно! – сказал Константин. – Ты, Илья, хотел взять эту девушку силой, но она, я вижу, не из таких. Оставь ее в покое. Тебе же лучше, деньги твои целее будут!

Илья уже успел хорошо изучить характер своего хозяина. Константин мог быть очень суровым, мог сурово наказать даже за небольшую провинность. Насупившись, Илюха пошел из сеней.

– Не бойся! – обратился Константин к девушке. – Никто не тронет тебя.

Она наклонила голову. Он ясно увидел, как хороши ее шелковистые русые волосы, заплетенные в косу по русскому обычаю. Константин подошел к ней поближе, оперся ладонью о стену.

– Ты и вправду немая? – тихо спросил он. – Ты можешь довериться мне… – Она молчала, но Константин видел, как на ее красивом лице отразилась растерянность. – Если придешь, – сказал он, – если придешь ко мне постелить постель, кивни… Он волновался, но она вдруг решительно кивнула!

– Ну и ладно, – тихо произнес Константин.

Константин нетерпеливо ждал. Придет ли она? Или все же не решится? Кто она? Он присел на лавку. Он дивился сам себе. Не думалось о смерти матери. Даже к Наталии, которую он страстно любил, он не испытывал такого сильного чувства, какое испытывал сейчас к этой незнакомке. Слух его обострился. Он расслышал ее шаги, легкие шаги красавицы. Дверь скрипнула. Она вошла. Константин вскочил и невольно произнес:

– Ну, здравствуй!

Она встала у двери.

– Постели постель… – Он отошел от постельной лавки, показывая, что не желает овладевать ею насильно.

Красавица принялась проворно разбирать постель, разложила перину, взбила, насколько это было возможно, жидкую подушку… Вскоре постель была готова. Константин и девушка стояли друг против друга. Он внезапно растерялся. Ведь она не говорит. Стало быть, ее нельзя ни о чем спросить. Но этот хмель юности, юной красоты, прелести уже ударил ему в голову. Константин уже не владел собой. Он резко протянул руки и обнял девушку. На миг ему показалось, что она не противится его объятиям. Но это была лишь иллюзия! Тотчас она с силой оттолкнула его; оттолкнула так сильно, что он не удержался на ногах и упал на постельную лавку. А она выбежала из комнаты, мелькнула, как молния!..

Но Константин уже совершенно не владел собой. Он бросился догонять ее. В доме было тихо. Он бежал следом за ней. Никто не показывался на его пути. Она бежала в конюшню. Константин кинулся следом. Она быстрым движением повернулась, схватила вилы, которыми бросали сено, и выставила их вперед. Глаза ее сверкали отчаянием и решимостью. Константин понял, что его жизни действительно угрожает опасность. И вдруг он представил себе мгновенно, как стоит перед этой странной красавицей, похожий на Илюху! Это, конечно же, смешно! И, не произнеся ни слова, Константин круто повернулся и вышел из конюшни. На крыльце дома он приостановился и увидел весьма любопытную картину: девушка удалялась прочь от постоялого двора на неоседланном коне. Константин узнал одну из своих лошадей, но пускаться в погоню теперь было уже поздно. Таинственная незнакомка мчалась во весь опор. Конская грива и русые волосы, расплетенные ветром, развевались, вскидываясь вверх. Видно было, как прекрасная женская фигура пригнулась к шее лошади… Налетевший порыв ветра взвил поземку. Вскоре прекрасную всадницу уже нельзя было разглядеть…

Константин медленно шел в свою спальню, где его ждала приготовленная ее руками постель. Он не стал звать Илюху и разделся сам. Какое-то время он не решался лечь. Затем нагнулся и припал лицом к жидкой подушке. Ему показалось, будто набитая жестковатым куриным пером, почти плоская подушка все еще сохраняет каким-то немыслимым образом нежный аромат юных женских рук…

Константин откинул перину и лег. Уже засыпая, он сообразил, что красавица бежала в том же платье, в каком он ее застал, то есть без верхней теплой одежды и с непокрытой головой!

«Одна! Без платка, без шубы, на неоседланной лошади!.. Сверхъестественное существо!..» – подумал Константин, засыпая.

Несмотря на ночное происшествие, спал он крепко и проснулся бодрым. На этот раз одел его Илюха. За ночь царапины на лице слуги не исчезли. В комнате, которую возможно было счесть столовой, хозяйка подала постояльцу черный хлеб, нарезанный крупными ломтями, и парное молоке в большой глиняной кружке. Константин завтракал молча, но женщина хотела поговорить и, скрестив руки на груди, сказала:

– Девка-то сбежала!

Она надеялась услышать от постояльца-барина хоть какие-то подробности бегства девушки, появившейся в ее доме так неожиданно и так же неожиданно исчезнувшей. Но Константин молчал, жуя хлеб и отпивая из кружки.

– Слава Богу, ничего с собой не унесла, не обокрала нас! – снова попыталась начать разговор хозяйка.

Константин по-прежнему не намеревался отвечать ей. Но тут, весьма кстати, вошел хмурый Илюха. Впрочем, его хмурое лицо выражало и некоторое торжество. Кажется, он догадался, что ночью его хозяин потерпел такое же поражение, какое он сам потерпел в сенях.

– Каурую лошадь украли, – объявил Илья. Теперь наконец-то Константин соизволил заговорить:

– Я знаю… – Хозяйка и слуга смотрели на него. – Пошли ко мне мужа, – велел он хозяйке.

Она поклонилась в ответ.

Хозяин явился в достаточной степени быстро. Константин объявил, что хочет купить у него лошадь взамен украденной. Разумеется, мужик заломил немыслимую цену. Начался торг. В конце концов барин напомнил, что лошадь украдена на постоялом дворе и украдена служанкой хозяев постоялого двора!..

– А еще следует донести царю, да, да, самому государю, что у тебя на постоялом дворе укрывалась девка не из простых! Должно быть, она дочь какого-нибудь важного лица! Достанется тебе на орехи!..

Угрозы возымели свое действие. Хозяин сбавил цену, и лошадь была куплена, а Константин пообещал ничего не говорить о странной девице в Москве.

Лошади быстро бежали по накатанному снегу. Погода выдалась ясная. Константин кутался в шубу. Мысли летели в такт резвому конскому бегу…

«…Мать… Бедная Анжелика… моя мать… С непокрытой головой… без верхнего платья… Верхом на неоседланной лошади… Да, сверхъестественное создание!..»

Константин заметил, как смешиваются в его путаных мыслях умершая мать и случайно встреченная красавица. Интересно было бы рассказать о ней Митрию или Андрею… Но он остался без друзей… Не Петру же рассказывать!..

«Но все же я осторожно попытаюсь разузнать о знатных боярах, подвергнутых в последнее время опале…»

На похоронах Константин невольно разрыдался, что, впрочем, было сочтено совершенно естественным. Царь был с ним ласков, но следствие явно зашло в тупик. Слуги мадам Аделаиды, допрошенные с пристрастием, ничего толкового не сказали. Константин распорядился об устройстве поминального обеда. Сам государь почтил поминки своим присутствием. Многие явились почтить память мадам Аделаиды. О ней сожалели, пытались догадаться, кто же мог убить ее. В конце обеда под влиянием красного вина гости очень оживились. Провозглашались тосты за здоровье государя и государыни, а также и маленькой принцессы Анны! Когда наконец-то начался разъезд гостей, люди подходили к сыну покойной и выражали соболезнование. Внезапно перед Константином вырос неловкий и долговязый юноша, почти подросток, и произнес соболезнующие слова, отчего-то на немецком языке. Константин пожал ему руку, как пожимал всем.

– Что, узнал моего Алешку? – раздался громкий голос государя.

– Так это принц Алексей! – Константин невольно повысил голос.

– Да, это мой Алешка! Подрос, да? – Государь был несколько пьян.

– Да, он очень вырос, – отвечал Константин.

– А престола ему не видать! – проговорил громко государь. И повторил: – Нет, не видать Лешке престола!..

Эти слова слышали все. Константин подумал, что Петр напрасно высказывает столь откровенно свои заветные мысли. Царь стоял по-прежнему рядом с Константином. Принц снова приблизился к ним, снова протянул руку Константину и произнес:

– Примите мои соболезнования! Я понимаю вас, как никто, ведь я и сам с детства лишен матери!..

Это были дерзкие слова. Принц Алексей напоминал всем о давней ссылке своей матери, прежней царицы. Глаза Петра сверкнули мгновенным гневом.

– Ступай вон! – почти крикнул он царевичу. Алексей послушно вышел. Царь сказал Константину, что рад будет видеть его во дворце, поговорил еще с несколькими гостями, затем также уехал следом за своим сыном, которого несомненно ждали суровая брань и нарекания отца.

Уже все разъехались, когда усталый Константин вдруг обнаружил, что в обширном столовом покое остаются еще два гостя. Кажется, они хотели бы говорить с ним. Александра Васильевича Чаянова Константин уже знал, но с Яковом Вилимовичем Брюсом почти не был знаком. Видя, что оба явно не намереваются уходить, он подсел к ним. Теперь Брюс, которого он смог разглядеть вблизи, показался ему человеком умным и уверенным в себе.

– Я думаю, вам не стоит оставаться в одиночестве. – Начал разговор Брюс. – И если вы позволите, мы задержимся, выпьем для некоторого протрезвления кофию и поболтаем!..

Константин вдруг понял, что и вправду не хочет оставаться в одиночестве. Лица слуг, выпущенных из тюрьмы после допросов с пристрастием, имели вид мрачный и печальный. Константин приказал убрать со стола, а также подать кофий в малую гостиную.

Трое мужчин поспешно переместились туда.

– Люблю кофий! – сказал Брюс.

– Да, этот напиток отрезвляет не хуже огуречного рассола! – рассмеялся Чаянов.

Константин сидел, подперев кулаком щеку.

– Это погребальное застолье действительно утомило меня, – сказал он хмуро. И тотчас же пожалел об этих необдуманных словах. Выходило так, будто он устал от застолья, на котором присутствовал сам государь!.. – Если бы не присутствие Его Величества, я не вынес бы… – поспешно добавил он.

Брюс и Чаянов смотрели на него понимающими взглядами. Константин сказал, что собирается вернуться на строительство новой столицы.

– Я уеду через несколько дней и пробуду там не менее года. Этого хочет и государь! Строительство должно быть как возможно скорее завершено!..

Чаянов спросил, что станется с московским домом мадам Аделаиды. Константин отвечал, что не думал об этом.

– А если бы я предложил вам продать дом вашей покойной матушки? – сказал Чаянов.

– Продать? Не думал об этом. – Не если это ваше предложение, стало быть, и покупатель – вы?!

– Да, я. Хочу завести в Москве открытый дом. Быть может, женюсь…

– Да, ваша супруга умерла, я знаю…

– Умерла молодой…

Брюс поглядывал на них испытующе…

Константину пришло на мысль попытаться расспросить этих двоих, исподволь наведя разговор на попавших в самое недавнее время в опалу.

– Пожалуй, я продам матушкин дом, – согласился Константин.

– Ваша цена? – спросил Чаянов.

– Нет, назовите вы вашу цену! – В сущности, Константин испытывал своего собеседника, желая узнать степень его честности, порядочности.

Но, кажется, Чаянов понял, что Константин испытывает его, и назвал весьма приемлемую цену. Константин согласился, не раздумывая долго.

– Мы покончим с этим делом до вашего отъезда, – предложил Чаянов.

На том и порешили.

Затем разговор продолжился. Чаянов стал расспрашивать Брюса о первой гражданской типографии, которую намеревался учредить государь:

– Верно ли, что именно вы, Яков Вилимович, будете назначены ведать этим учреждением?

– Да, – отвечал Брюс, – полагаю, государь не раздумает. И ведать гражданской типографией буду назначен именно я. – Затем он повернулся к хозяину, радушно угощавшему гостей кофием и сладкими булками, и попросил Константина рассказать подробнее об издаваемых в Париже гражданских календарях, на страницах которых помещались полезные хозяйственные советы, описания церковных праздников, занимательное чтение…

– Мне хотелось бы, – говорил Брюс, – издавать подобные календари и на русском языке.

– Прекрасное начинание! – одобрил Константин, и припомнил добросовестно все, что знал о французских гражданских календарях.

– Однако в России мало кто умеет читать! – Константин все же не удержался от этого замечания.

Но Чаянов надеялся на лучшее:

– Благодаря правильной внутренней политике нашего государя, все больше и больше людей будут уметь читать и писать! – произнес он энтузиастически.

Константин и Брюс дипломатично не стали возражать ему.

Но что-то настораживало Константина. Нет, вовсе не для того, чтобы расспросить об устройстве гражданских календарей, затеян этот разговор! То есть не только для этого!.. Константин чувствовал, что его собеседники сами хотят о чем-то расспросить его. Но покамест он не мог понять, о чем же…

Они говорили друг с другом осторожно, обиняками, намеками, пытаясь что-то выведать. Константин знал, что именно пытается выведать он, но не мог понять, что же интересует Брюса и Чаянова…

– Я достаточно долго не был в Москве, – говорил Константин, – что нового в городе?

Брюс и Чаянов явно не догадывались, что он имеет в виду. Они рассказали о нескольких незначительных происшествиях. Кажется, и вправду никто из знати не попадал в опалу… Впрочем, возможно, таинственная красавица происходила не из Москвы!..

В свою очередь, Брюс деликатно заметил:

– Ходят слухи, будто на дороге из будущей новой столицы в Москву порою орудуют разбойники…

– Нет, – сказал Константин. – К счастью, на меня никто не нападал!..

– То есть ничего необычного, неожиданного с вами не произошло? – спросил Чаянов.

Константин не мог не заметить быстрый сердитый взгляд Брюса, брошенный на Александра Васильевича.

«Вот как! – подумал сын мадам Аделаиды. – Конечно же, этот вопрос задан неспроста и по неосторожности !»

– А что могло случиться? – спросил, в свою очередь, Константин. – Быть может, какая-нибудь неожиданная встреча?

Это была ловушка. Константин поставил капкан и теперь нетерпеливо ожидал, попадется ли дичь! Но, кажется, ожидал напрасно. Брюс поспешил ответить:

– Разве бывают неожиданные встречи на дороге из будущего Петербурга в нынешнюю Москву? – И, ответив вопросом на вопрос, он коротко засмеялся, ясно показывая этим смехом, что шутит.

Но Константин твердо решился не говорить правду.

– Я никого не встретил…

Брюс поспешно, и даже, пожалуй, слишком поспешно, заговорил о том, какие меры предпринимает государь для борьбы с дорожными разбойниками.

Разговор продлился еще некоторое время, затем естественным образом прекратился. Гости попрощались с хозяином.

Константин предполагал почти с уверенностью, что Брюс и Чаянов имеют какое-то отношение к таинственной незнакомке.

«Едва ли она действительно была немой! Возможно, она просто плохо говорила по-русски и потому боялась, что дурное произношение изобличит ее! Быть может, она родственница или служанка Брюса, которой по каким-то причинам пришлось бежать? Но нет, едва ли такая красавица может быть служанкой! Вероятно, Брюс похитил ее у себя на родине и тайно привез в Москву… Возможно, она очень знатного происхождения… Ее ищут… Или все эти предположения нелепы?..»

В следующие несколько дней Константин продал дом мадам Аделаиды Чаянову, совершив все необходимые формальности. Государь принял сына Анжелики-Аделаиды во дворце и беседовал с ним милостиво. Петр сожалел о том, что убийство так и осталось нераскрытым. Но присутствовавшая при беседе молодая государыня вдруг вмешалась, хотя обычно это было ей не свойственно. Обычно она предпочитала молча слушать, а не говорить самой. Но теперь она вдруг сказала:

– Возможно, это преступление еще будет раскрыто… – И лицо ее на миг приняло выражение напряженной задумчивости.

Государь посмотрел на Катерину с легким удивлением. Разговор зашел о проданном доме. Петр пришел в веселое расположение духа и шутил:

– Если Чаянов станет брать пример с Якова Вилимовича, то вполне вероятно, что мы еще увидим этот отличный дом в виде обители самых разнообразных нег и наслаждений!

Константин насторожился:

– Отчего? – спросил он сдержанно.

– Да ты не знаешь! Мой Брюс – отчаянный ловелас. Все окрестные мужики, когда ему приходится ехать по моим поручениям, выставляют своих девок, нарумяненных и набеленных, в надежде тронуть любвеобильное сердце моего шотландца! Он хорошо платит родителям своих любовниц. Но он слишком часто меняет их!..

– Кого? Родителей? – спросила с невинным видом Катерина.

Мужчины рассмеялись.

– Нет, Катенька, не родителей, а любовниц! – отвечал царь, ласково глядя на жену. – Я слыхал, будто он держит у себя даже арапку и никому не показывает ее!

Константин настороженно слушал.

– Какая невидаль – арапка! – прозвенел тонкий голосок молодой царицы. – Прикажи, Петруша, своему послу в Стамбуле, он привезет тебе сколько захочешь арапов! Там их продают!

– Не велеть ли и арапок привезти? – лукаво полюбопытствовал царь.

– Ну нет! – Катерина явно озорничала. – Они такие страшные, черные! Какой мужчина решится любить такую? Разве что твой отчаянный Брюс, Петруша!..

Напоследок государь пообещал Константину совершенно серьезно великокняжеский титул, если строительство будет завершено в течение года!

– Такое вполне возможно, – сказал сын мадам Аделаиды.

Константин теперь был почти уверен в том, что явление таинственной красавицы имеет отношение к Брюсу! Уезжая из Москвы, он приказал ехать через Лефортово, зная, что сани должны проехать мимо дома Брюса. Так и произошло. Константин, когда показался фасад прочного двухэтажного жилища, нарочно спросил возницу:

– Ты знаешь, чей это дом? Хороший дом!

– Уже многие знают в Москве, – отвечал возница. – Это дом звездочета Брюса, государева колдуна!

– Колдуна? Отчего колдуна?

– Да оттого, что государь поставил его делать книги, да не духовные книги, не жития святых, а какие-то богомерзкие басни! Да еще и звезды этот Брюс назначен считать, а это ведь тоже противу божеских установлений!..

Константин подумал, что царю Петру не так-то легко будет избавить своих соотечественников от множества самых диких предрассудков!..

«А в доме Брюса, должно быть, есть телескоп. Да, это человек всесторонне развитой; как раз такие люди и склонны к любовным излишествам!..»

Константин не хотел останавливаться на том постоялом дворе, где довелось ему встретить таинственную незнакомку. Но все же надо было дать отдохнуть лошадям, на этом настаивали возница и слуга Илюха. Вдруг Константин понял, глянув мельком на лицо этого последнего, что его крепостной человек, так же как и он, хотел бы снова увидеть красавицу!

Да, Константин хотел бы увидеть ее, но слышать о ней из уст хозяина постоялого двора и его жены ему вовсе не хотелось! И все же он, сам не зная почему, решился уступить просьбам возницы и своего Илюхи.

– Но ночевать мы не останемся! – строго сказал Константин.

– Ночью поедем? – боязливо спросил Илья.

– Да, ночью. – И по тону, каким были произнесены эти слова, Илюха и возница поняли, что возражения бесполезны.

Хозяин и хозяйка на постоялом дворе, конечно же, узнали Константина, но он заметил, что они держатся настороженно, поглядывают искоса и в разговоры пускаться не желают. Константин перекусил на скорую руку, лошади отдохнули, сани вновь пустились в путь.

– Барин, – обратился к задумавшемуся Константину Илюха, – а хозяйка-то на постоялом дворе, экая дура! Она спрашивала меня, не вяжетесь ли вы с нечистой силой! Вот дура-то!..

– С нечистой силой? – Константин поднял брови. – Для русских простолюдинов всякий разумный человек выглядит связанным с нечистой силой!..

– Вы говорите мудрено, а только с девкой той дело нечисто! Помните девку? Ведь красавица была!..

– А при чем тут я?

– Да ведь она при вас-то сбежала! Пошла вам постель стелить, а после и сбежала. Или до того сбежала…

– Сбежала, но я не пойму, при чем же тут я!

– Как это? Пошла к вам, а после сбежала…

– Все-то знают на этом постоялом дворе! А если она из-за тебя сбежала? Пришла ко мне жаловаться на тебя…

– Да я… – Илюха замялся.

– Ну, и что ты?

– Не могу сказать!..

Константин, кажется, догадался:

– Потому что я француз, не так ли? Поэтому меня возможно подозревать в колдовстве, а тебя – нет!

– Да я за вас душу отдам! Это все хозяйка, дура!

– Ладно! А что же толкуют о девке?

– Даже я не пойму! Только дело нечисто!

– Запомни: колдовства не бывает. Все на свете имеет естественные причины.

– А что же, и чудес не бывает?

– Смотря что полагать чудом…

Путники замолчали. Константин чувствовал, что Илюхе очень страшно.

– Не бойся! – Константин попытался ободрить слугу.

– Да я и не боюсь. Чудес-то не бывает!

– А ты насмешник!

– Вы уж простите меня, барин, а только никак не могу я поверить в то, что чудес не бывает!

– Не можешь поверить, стало быть, верь в чудеса.

Константин закутался в шубу и уже начал было дремать, когда сильные толчки разбудили его. Он открыл глаза. Илюха безбожно тряс его за плечо.

– Ты что, Илья, с ума сошел?!

– Да вы глядите, глядите!

Константин недоуменно повернул голову, но не увидел ничего заслуживающего внимания.

– Видели? – спрашивал меж тем Илюха. – Видели?

– Что я, по-твоему, должен увидеть?..

По дороге мимо саней тянулись вереницы финских крестьян; люди, казалось, бежали, спасались поспешно. Они шли молча, но чувствовалось, что они напуганы и торопятся.

Мужчины несли факелы.

– Зачем ты меня разбудил? – обратился Константин к своему слуге. – Позови кого-нибудь с дороги, пусть расскажет мне, что произошло, куда и откуда они идут.

Илюха выбрался из саней. Константин подавил зевок. Он видел, как Илья тянет за рукав одного из МУЖИКОВ: тот уписался, явно не желая идти. Илюха погрозил ему кулаком. Константин в распахнувшейся шубе подошел к ним.

– Это боярин, боярин, который самим царем поставлен! – кричал Илья.

– Замолчи! – Константин оттолкнул слугу. – Что ты ему по-русски толкуешь, он не понимает тебя.

Константин заговорил с финном по-немецки:

– Куда вы идете на ночь глядя? Что случилось?

Мужик понял и ответил на ломаном немецком, вставляя финские слова:

– В деревне (он произнес название деревни) нечистая сила появилась. Мы в нашей деревне не верили долго, а после сами видели…

– И куда же вы идете?

– Сейчас к большому боярину идем. Пусть пошлет русских солдат…

– Я – этот боярин. Следуйте за моими санями…

Странный караван добрался до места, когда уже рассвело. Константин сбросил шубу на пол, умылся на скорую руку ледяной водой, чтобы прогнать сон, и вышел в сени к посланцам финских крестьян. Он приказал им подробно рассказать, что же заставило их уйти из родных деревень. Мужики говорили о нечистой силе.

– Вы должны разойтись по домам, – приказал Константин. – Вы производите беспорядок.

Мужики помотали упрямо головами.

– Не можем уйти. Нечистая сила…

– Но вы замерзнете здесь, в холодных палатках, детей поморозите!

– Не можем уйти! Нечистая сила…

Константин задумался, затем спросил:

– На дороге мне что-то говорили о деревне, где эту вашу нечистую силу увидели впервые. Кто из этой деревни? Есть здесь кто-нибудь из этой деревни?

Подошел поближе один из финнов.

– Я из этой деревни, – сказал он. – Ты, господин, знаешь, что у нас случилось перед твоим отъездом в Москву. Девка наша служила в твоем доме. Трина ее звали. Кто-то убил ее, но мы довольны, потому что сам царь дал деньги ее тетке. Я видел, как девку хоронили, закопали в землю. Я видел. А только недавно видели эту девку за околицей, в заброшенной избе. Стояла у дороги, коня в поводу держала. Красавицей стала…

Константин вздрогнул, но спросил строго:

– Тетка узнала ее? Приведите тетку!

«Я помню Трину, – размышлял он. – Конечно, это была хорошенькая простолюдинка, но я бы не назвал ее красавицей!..»

Он понимал, кого видели крестьяне, понимал, но поверить все же не мог!

«Должны быть естественные причины… Должны быть естественные причины…»

Привели тетку покойной Трины. Константин начал допрос:

– Тебя, кажется, зовут Лееной?

– Да, ваша милость, – старуха смотрела встревоженно и растерянно.

– Ты похоронила племянницу?

– Да, ваша милость.

– Ты была уверена в том, что она мертва? Может быть, она могла очнуться?

– Ваша милость, она была мертва, мертва, убита, – твердо отвечала старая Леена.

– И ты утверждаешь, будто видела ее вновь, живую?

– Не знаю, как сказать, ваша милость. Девица эта вовсе и не похожа на мою Трину, а только я чую: что-то в ней есть от моей племянницы, что-то есть!..

– Но эта девушка – не твоя племянница?

– Пожалуй, что нет.

– Возможно одно из двух, Леена! Или это твоя племянница, или нет.

– Это не она.

– Стало быть, не она?

– Да, это не она, но я чую, что есть в ней что-то…

– И что же она делает здесь, в окрестностях?

– Она подходила к избам, просила хлеба…

– Но ей не подали, должно быть?

– Боялись ее…

– И что она?

– Да заскочит в избу, схватит хлеб со стола и убежит.

– Ты пыталась заговорить с ней?

– Нет, боялась я…

– Довольно. Я сам поеду с солдатами. Ждите! Эта девушка – всего лишь человек. Привидений не бывает. Я привезу ее сюда, и ты, Леена, будешь говорить с ней…

Старуха поклонилась, но на лице ее ясно выразилось сомнение. Мужики стояли вокруг нее, держа шапки в опущенных руках.

Подъехав к околице покинутой деревни верхом и во главе отряда солдат, Константин приказал спешиться финскому парню, взятому в качестве проводника.

– Вон та изба… – парень боязливо указал на заброшенное строение.

Константин обнажил шпагу и приказал солдатам:

– Вперед!..

Но никто не двинулся с места. Константин понял, что гнать этих суеверных мужиков вперед – дело безнадежное. С обнаженной шпагой он решительно двинулся вперед в полном одиночестве. Кое-кто из солдат осмелился робко окликнуть его, но последовать за ним не осмелился никто!

Константин испытывал чувство радостного возбуждения. Он почти не сомневался в том, что сейчас увидит таинственную незнакомку!..