— Это ее печать, — негромко сказала она. Сломав сургуч, фея развернула свиток и быстро пробежала его глазами.

— Так ты Д'Арван? — волшебница повернулась к юному магу, который с трудом поднялся на ноги и поклонился.

— Да, фея Эйлин.

— Стой там! — Голос Эйлин загремел над поляной, и огромный волк низко и предостерегающе зарычал. — Откуда мне знать, что тебе можно доверять? — уже тише сказала фея. — После того, что случилось той ночью…

— Да объясните же мне наконец, что случилось той ночью! — потеряла всякое терпение Мара.

Эйлин пристально посмотрела на нее.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

— Это моя вина, фея, — произнес Д'Арван. — Смерть Финбарра так поразила меня… С тех пор я ничего не помню до той минуты, пока не очнулся здесь и не увидел волков.

— Тебе повезло, что ты вообще очнулся, — сухо сказала Эйлин. — Ориэлла пишет, что твои силы так и не проявились. Как же тогда ты смог разговаривать с моими волками?

— Не знаю, — признался Д'Арван. — Раньше я никогда не пробовал общаться с животными. Я не думал, что могу.

— Ну что ж, может, ты еще небезнадежен, — заметила Эйлин. — Конечно, если говоришь правду. Ты согласен пройти испытание?

Д'Арван кивнул и шагнул вперед. Его лицо напряглось. Фея протянула свой сияющий жезл, и юноша коснулся рукой его окованной металлом головки. Зеленое сияние вспыхнуло ослепительным ореолом, который окружил тело юного мага, и Д'Арван со стоном рухнул на колени. Сквозь сияние Мара видела, как на лбу у него выступил пот, и с губ ее слетел нечаянный крик. Она безотчетно рванулась вперед, но огромный волк преградил ей дорогу, а остальные тут же окружили ее. Потом все кончилось. Магический свет померк, и осталось только затухающее пламя маленького костерка. Д'Арван со вздохом облегчения выпустил жезл, и его плечи опустились.

— Отважный поступок, юный маг, — улыбнулась Эйлин. — Испытание Истины не такое уж приятное ощущение, да и выдержать его нелегко. — Она повернулась к девушке. — Я приношу свои извинения, младший командир Мара, за то, что подозревала вас обоих. Но грядут мрачные времена — самые тяжелые после Катаклизма.

— Фея, что произошло? — взмолилась Мара. — Если в Нексисе беда, мне надо немедленно возвращаться. Эйлин покачала головой.

— Нет, дитя. Будет серьезной ошибкой отправиться в Нексис, не отдохнув и ни в чем не разобравшись. Честно говоря, может случиться и так, что тебе будет незачем возвращаться. Потерпи еще немного. Поехали домой, и там я расскажу все, что знаю, как бы ни были горьки эти новости, а потом мы решим, как же нам поступить.

— Хорошо, фея, — Мара обуздала свое нетерпение, вынужденная признать, что слова Эйлин не лишены смысла. Фея посадила Д'Арвана на лошадь перед собой, а Мара тщательно затоптала остатки костра и, вскочив на своего скакуна, тронулась вслед за ними. Волки остались позади, на страже.

Как приятно сидеть в тепле у жарко натопленной печи в такую холодную, ветреную ночь! Фея удобно устроила гостей, накормила хлебом и сыром, напоила дымящимся ароматным чаем. Как только Эйлин села за стол и поставила перед собой чашку, Мара наклонилась к ней, с нетерпением ожидая новостей. Волшебница открыла рот, чтобы начать, но вдруг задумалась и беспомощно пожала плечами.

— Простите меня, — виновато улыбнулась она. — Я так долго ни с кем не разговаривала, что почти разучилась. — Фея закрыла глаза, будто припоминая что-то. Мара готова была кричать от нетерпения, и ей пришлось призвать на помощь всю свою солдатскую выдержку.

— Обычно я ложусь пораньше, — наконец начала Эйлин. — Три ночи назад я внезапно проснулась. Мне почудилось, что Ориэлла зовет меня, зовет на помощь. Казалось, она была в отчаянии — я испугалась до глубины души, вскочила и разыскала кристалл. По правде говоря, я уже много лет не занималась высматриванием — на что мне глядеть во внешнем мире? Ориэлла навещала меня время от времени, и я знала, что все в порядке. Но той ночью я заглянула в кристалл и увидела… — Ее голос прервался, а пальцы, сжимавшие чашку, побелели.

— Что ты увидела? — настаивала Мара. — Фея, пожалуйста…

Эйлин сделала глубокий судорожный вздох.

— Ужас, — сказала она. — Порождения страха, которые невозможно описать. Миафан воспользовался древним Волшебным Талисманом. Из бездны прошлого он выпустил на волю призраков Чаши.

Мара плохо разбиралась в этих вещах, но по изменившемуся лицу Д'Арвана и полному ужаса взгляду, который тот бросил на Эйлин, поняла, что дело дрянь.

— Но это еще не все, — продолжала фея, и ее глаза затуманила печаль. — Мара, мне больно об этом говорить, но Миафан натравил одну из этих жутких тварей на Форрала. Я видела, как умер твой командир.

— Нет, — прошептала Мара. Казалось, мир вокруг нее покачнулся. — О фея, не может быть! — Будучи воином, она приучила себя не поддаваться отчаянию, когда теряла друзей на поле битвы, но сейчас ее горло сжалось от непрошеных рыданий. Только не Форрал! Он был не только командир, в последние месяцы он стал ее близким другом, как и Ориэлла. Бедная Ориэлла! Мара всхлипнула. — А что с Ориэллой? — прошептала она.

— Она жива. Финбарр подоспел вовремя и спас ее. Он нашел какой-то способ обезвредить этих чудовищ, и двое мужчин — смертных мужчин! — увели ее прочь.

— Голос Эйлин был едва слышен. — Не знаю, что сталось с ней дальше. Бежала, я думаю. Ориэлла жива, в этом я уверена, но я не могу найти ее. Я потеряла связь, когда погиб несчастный Финбарр. Призраков было слишком много. Он погиб, и Д'Арван, как и весь Волшебный Народ, должен был почувствовать его смерть.

— Да, — прошептал Д'Арван. — Я чувствовал, как он уходил. Боги, фея, что же нам делать? Как Владыка решился на такое?

— О, Миафан вообще большой любитель сюрпризов! — Глаза Эйлин сузились. — У меня нет доказательств, что он замешан в смерти Джеранта, но подозрения остаются. Кстати, это тоже одна из причин, почему я сбежала сюда, когда Ориэлла была еще младенцем. Правда, с годами, и я убедила себя, что это всего лишь глупая фантазия, порожденная горем, вот почему я отпустила свою дочь в Академию. Безумие! Мне следует больше доверять своей интуиции. И все же хотелось бы знать, почему Владыка так внезапно обратился ко злу. Д'Арван, ты был в Академии. У тебя есть какие-нибудь соображения по этому поводу?

— Кажется, нет, фея, хотя последнее время Миафан вел себя странно. То, что он сделал со мной — он и мой брат… — Д'Арван поведал ей свою историю, и Эйлин нахмурилась.

— Странно! — сказала она. — Ну, разумеется, у тебя есть сила, и уж он-то должен был это знать. — Потом Эйлин помедлила. — Но знает ли он? — пробормотала она. — Д'Арван, мать рассказывала тебе о твоем отце? Юный маг озадаченно заморгал.

— А что именно? Они оба ушли, когда я был еще слишком мал — приблизительно тогда же, когда Миафан стал Владыкой, — но я достаточно хорошо помню отца. Обычный маг Воды, способный, да, но никаких тайн там, кажется, не было. Что ты имеешь в виду?

Казалось, Эйлин на мгновение растерялась. Потом фея выпрямилась, и ее лицо приняло решительное выражение.

— Похоже, я единственная, кто знает об этом, — пробормотала она. — Возможно, Адрина решила довериться только мне. — Она посмотрела на Д'Арвана.

— Приготовься к потрясению, юноша, — сказала она. — Деворшан не твой близнец и лишь наполовину твой брат. Его отцом был Бавордан, но твоим… Впрочем, это совершенно другая история.

Чашка со стуком выпала из рук Д'Арвана, чай расплескался по полу, а он этого даже не заметил.

— О чем ты говоришь? — переспросил он задыхаясь. — Это ложь! Да такое же просто невозможно!

— О, мы, волшебницы, можем, если надо, и не такое устроить! — весело сказала Эйлин. — Зачав тебя, Адрина быстренько позаботилась о том, чтобы Бавордан получил своего собственного сына, который должен был убаюкать его подозрения. Ваше зачатие разделяло лишь несколько дней, а уж устроить так, чтобы вы родились в одно время, было для нее легче легкого — помимо магии Земли, Адрина обладала исключительным даром целительства. — Фея пожала плечами. — Конечно, с ее стороны это был отчаянный шаг. Я помню, все еще гадали, почему вы так не похожи друг на друга.

— Но, — слова застревали у Д'Арвана в горле, — тогда кто же мой отец?

Эйлин улыбнулась.

— Хеллорин, Лесной Владыка.

— Фея, прекрати свои шутки! — Мара никогда не видела Д'Арвана таким взбешенным. — Я не ребенок, чтобы так насмехаться надо мной! Повелитель Фаэри, ну да! Что за чепуха! Они существуют только в легендах и детских сказках! Эйлин пристально посмотрела на него.

— Неужели я стала бы шутить такими вещами? Малыш, ты абсолютно заблуждаешься — впрочем, как и многие другие. Фаэри действительно существуют и существовали задолго до того, как появились и смертные, и Волшебный Народ. У них есть собственные волшебные силы, непохожие на наши, и если они используют их для того, чтобы держаться подальше от нас, не нам их винить. Твоя мать никогда не рассказывала мне, как встретилась с Хеллорином и полюбила его, хотя ни для кого не было секретом, что они с Баворданом не испытывали друг к другу горячих чувств. Адрина согласилась стать его супругой исключительно по настоянию своего отца, Зандара, который был Владыкой до Миафана. Его беспокоило, что Волшебный Народ вымирает, а Бавордан был единственным свободным мужчиной. — Эйлин вздохнула. — Она пошла на этот брак из любви и уважения к отцу, но не обрела счастья. Бавордан был самым тупым и себялюбивым магом, какого я когда-либо видела, и он превратил ее жизнь в кошмар. Честно говоря, я рада, что она нашла свою пусть кратковременную, но настоящую любовь с Повелителем Фаэри. И ты, Д'Арван — плод этой любви. Твой брат — дитя долга, а ты — дитя сердца, Д'Арван!

Юноша содрогнулся.

— Но, фея, — в отчаянии прошептал он, — тогда кто же я такой?

— Ты единственный в своем роде! — живо откликнулась Эйлин. — По моему мнению, Д'Арван, ты ничуть не ниже остального Волшебного Народа. Ориэлла верит, что у тебя талант к магии Земли, а раз ты можешь общаться с моими волками, то, наверное, так оно и есть! Скоро мы увидим, насколько ты сможешь продвинуться в этом деле, а что касается способностей, которые ты мог унаследовать от отца, — ну, тут я даже не знаю, с чего начать. Силы Фаэри лежат за пределами познаний Магов. Давай пока сосредоточимся на том, чему могу научить тебя я, а потом я бы советовала тебе пойти и расспросить Хеллорина.

— Что? — вскричал Д'Арван.

— А почему бы и нет? — ответила Эйлин. — Фаэри близки к нам в этой Долине. Они одобряют мою работу — восстановление деревьев и прочее. Если Повелителя позовет собственный сын, он непременно ответит. Но… — Фея предостерегающе подняла руку. — Умоляю тебя, не спеши с этой встречей, Д'Арван. О Фаэри идет слава коварного народа, и я не хочу рисковать тобой уже сейчас. Нам предстоит жестокая борьба, Ориэлла пропала, Форрал мертв, значит, остаемся только мы с тобой, ибо я и на грош не верю остальным.

— Но, фея, что же мы можем сделать против Владыки? — спросил Д'Арван.

— Пока у меня нет ни малейшего представления. Подождем, посмотрим, что будет дальше. Но как бы там ни было, все мы устали, а на тебя свалилось слишком много всего, чтобы мыслить ясно. Бедная Мара, похоже, вот-вот заснет прямо за столом. — Эйлин тепло улыбнулась воительнице. — Я предлагаю всем нам отправиться в постель и проспать остаток ночи, а планы будем строить завтра утром, Возражений не последовало. Действительно слишком много потрясений, подумала Мара, когда Эйлин проводила ее в маленькую каморку рядом с кухней, которую когда-то занимал Форрал. Д'Арвану предоставили бывшую комнату Ориэллы. Это напомнило Маре о том, что она забыла сообщить волшебнице еще кое-что.

— Фея Эйлин, — прямо начала она, уже не в силах придумать, как бы помягче это высказать. — Вы знаете, что Ориэлла и Форрал любили друг друга?

— Любили? — Какое-то томительное мгновение Эйлин пристально смотрела на нее, а потом быстро закрыла лицо руками. — Боги, — прошептала она. — Как же я была слепа! Ориэлла с детства любила Форрала — но как они могли быть так беспечны? — Фея отняла руки, боль затуманивала ее глаза. — Конечно, они не виноваты в том, что Верховный обратился ко злу, но теперь мы знаем хотя бы одну причину.. Миафан всегда так пекся о чистоте нашей расы… Он должен был прийти в бешенство! — Волшебница покачала головой. — Мое бедное дитя, — пробормотала она. — Мои бедные, бедные дети. — Эйлин, как слепая, побрела по лестнице, и до Мары донеслись ее рыдания.

Глухой ночью — в тот смутный, тяжелый час, когда кажется, что рассвет никогда не наступит — Мара выскользнула из своей комнаты и уселась у еще теплой печки. Несмотря на усталость, она не могла уснуть. Девушка была подавлена гибелью Форрала, которая, казалось, ощущалась еще острее оттого, что эта комната когда-то принадлежала ему, и изнывала от беспокойства за Ориэллу, превратившуюся в изгнанницу. Боги, как она, должно быть, убивается! Кроме того, Мара тревожилась о городе, попавшем во власть злобного безумца, я о своих воинах, которым придется на собственных плечах выносить всю тяжесть происшедшего. Охваченная горем и тревогой Мара чувствовала, что сейчас не в состоянии рассуждать разумно. Чем больше она старалась, тем хуже становилось. «Да что со мной такое? — с отчаянием думала она. — Я же, черт возьми, воин. Меня учили справляться с трудностями! Наверняка есть что-то, что я могу сделать! Но мысли ускользали от нее. Мара никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и такой безнадежно беспомощной.

Скрипнула дверь, и она судорожно схватилась за меч — но оказалось, что это всего лишь Д'Арван тоже вышел из своей комнаты. Он выглядел подавленным и изможденным.

— Ты тоже? — сочувственно спросила Мара, обрадовавшись нежданному собеседнику. Д'Арван хмуро глянул на нее.

— А как ты думаешь, могу я уснуть после всего, что услышал сегодня ночью?

— огрызнулся он.

— Я понимаю… Я и то не могу уснуть после того, что рассказали мне, а тебе пришлось услышать гораздо больше. — Жалость к самому себе, звучавшая в голосе мага, напомнила Маре, что сама она не должна угодить в ту же ловушку.

— Хочешь чаю? — предложила она.

— Чаю! Я хочу, чтобы этого не было! Я хочу проснуться и оказаться в своей постели в Академии, и чтобы все шло спокойно и размеренно, и ничего бы этого никогда не было! — Он опустился на пол, рядом с креслом Мары, и прислонился головой к подлокотнику. Хотя Д'Арван и пытался не показать этого, она заметила, что его плечи сотрясаются от рыданий. Мара погладила прекрасные белокурые волосы юноши.

— Я тоже, малыш, — печально пробормотала она. — Я тоже. Д'Арван резко вскинул голову и, проведя рукой по глазам, посмотрел на нее.

— Боги, как же ты должна презирать меня! — прошептал он. Мара опешила.

— Это почему же?

— Потому что я ни на что не гожусь. Я бесполезный трус — я могу только ныть, как девчонка, и заставлять всех носиться вокруг меня. Но ты — ты воин, ты мужественная — я знаю, какая ты мужественная! Ты никогда бы не позволила себе опозориться вот так и разрыдаться.

— Плохо же ты меня знаешь, — хихикнула Мара. — И часа не прошло, как я заливалась слезами в соседней комнате. Д'Арван захлопал глазами.

— Правда?

— Ну конечно, глупыш. До нас дошли злые вести — предательство, гибель друзей, — да и помимо этого тебе пришлось пережить еще много потрясений. Здесь, в безопасности, мы должны дать волю своим чувствам, — потом будет поздно. Нет ничего зазорного в том, чтобы нуждаться в участии — и принимать его, Д'Арван. А участие сейчас нужно нам обоим. — С этими словами Мара опустилась на пол рядом с юным магом и обняла его. Д'Арван спрятал от нее лицо.

— Как ты можешь касаться меня, — пробормотал он. — Ты же даже не знаешь, кто я такой.

— Проклятие! Я точно знаю, кто ты такой — знаю уже давно. Ты застенчивый и добрый, ты любишь музыку и цветы, и ты самый замечательный лучник, какого мне доводилось видеть. Честно говоря, когда ты впервые попробовал мой лук тогда, в гарнизоне, и сказал мне, что у тебя есть дар оружия, я тебе не поверила. Значит, в одном ты уже мастер. Ты можешь общаться с волками, а Эйлин уверена, что ты превосходно справишься с магией Земли — и кто знает, какие еще таланты ты мог унаследовать от отца? Я знаю, кто ты, Д'Арван. Ты действительно кое-чего стоишь!

Началось с того, что она просто успокаивала его. Мара говорила и говорила, и постепенно Д'Арван расслабился, его руки медленно сомкнулись вокруг нее. К удивлению девушки, это придало спокойствия и ей, и она поймала себя на том, что думает, каким привлекательным он начал ей казаться в последнее время. «Стой! — предупредил девушку голос рассудка. — Это безумие. Вспомни, что случилось с Ориэллой и Форралом!» Но Мару это не заботило. У нее не было никаких иллюзий насчет положения, в которое они угодили, и ей вдруг показалось, что, быть может, для них обоих это последняя возможность.

— Ты знаешь, — шепнула она, — что ты самый красивый мужчина, какого мне доводилось видеть? — И поцеловала его. Маг застыл, не ответив на поцелуй, и вдруг отшатнулся от нее.

— Нет! — вскричал он. — Я не могу! Чувствуя себя крайне глупо, Мара постаралась с честью выйти из этого положения.

— Так плохо, а? — спросила она, пожав плечами. Д'Арван залился краской.

— Мара, нет! Я хочу сказать — не думай… Это не из-за тебя…

— Ну, это тоже в некотором роде участие. — Похоже, ее попытка только ухудшила дело. Юноша отвернулся, избегая встречаться с ней глазами.

— Прости… — пробормотал он. — Я не могу. Я хочу сказать, я никогда… О проклятие, я даже не знаю, с чего начать! Мара улыбнулась.

— Если хочешь, — мягко сказала она, — я с удовольствием научу тебя.

Сначала он был очень неуклюжим — неуклюжим, неловким и болезненно застенчивым. Но Мара умела ждать. Нежно, неторопливо она поощряла и направляла его, и выражение блаженства на лице Д'Арвана — сначала от удовольствия, которое она доставляла ему, а потом, когда она научила его, от удовольствия, доставленного ей, — было более чем щедрой наградой. Когда в окошко заглянул рассвет, Мара увидела сияющее лицо юноши и почувствовала, как ее наполняет нежность, такая сильная, что у нее перехватило дыхание. Девушка была очень разборчива в выборе прежних любовников, но ни один из них не будил в ней такого чувства.

Она протянула руку и коснулась его лица.

— Ну вот, — сказала она. — Теперь мы знаем еще кое-что, на что ты годишься.

Д'Арван вспыхнул, но глаза его засветились от удовольствия.

— О Мара, я никогда не мечтал… Мара, ты ведь не вернешься в город, правда? Теперь я с тобой ни за что не расстанусь! Мара нахмурилась, понимая, насколько это усложняет дело.

— Д'Арван, — мягко сказала она, — придет время, когда мы должны будем сражаться. Ты ведь знаешь это, правда? К удивлению девушки, маг спокойно поглядел ей в глаза.

— Я знаю и готов к этому, — сказал он. — Мне трудно объяснить, но после того, как мой.., после того, как Деворшан предал меня, мне казалось, что я потерял смысл существования. Я чувствовал себя опустошенным. Теперь все изменилось. — Он улыбнулся. — Впервые в жизни я ощущаю себя свободным, цельным существом, и у меня есть за что бороться! Но какой бы ни была наша борьба, мы должны вступить в нее вместе. И если тебе действительно необходимо вернуться в Нексис, моя магия может и подождать. Я могу стрелять из лука, ты же знаешь. И у меня самый лучший учитель во всем.

Мару поразили его слова. Наконец она смогла говорить:

— У меня есть тысяча причин, чтобы вернуться, — сказала она. — Но почему-то… Ну, может, будет лучше, если я останусь на время. Кажется, фея считает, что мне нет смысла возвращаться в Нексис, хотя я и чувствую себя виноватой в том, что бросила свой пост. Но я не хочу оставлять тебя, радость моя. Возможно, нам удастся придумать способ сложить наши таланты против Владыки — если, конечно. Эйлин одобрит наше желание. Хотя, возможно, она придет в ужас и немедленно вышвырнет меня из Долины.

— В таком случае, — твердо сказал Д'Арван, и голос его вдруг весело зазвенел, — ей придется вышвырнуть нас обоих.

Когда утром их нашла Эйлин, они спали, свернувшись вместе на смятой постели, словно котята. Кожа Д'Арвана казалась очень белой, особенно по сравнению с загорелым выносливым телом Мары. Юноша улыбался во сне. Коса воительницы растрепалась, и ее длинные волосы укрывали обоих. Фея долго и печально смотрела на них.

— Только не это, — вздохнула Эйлин и, беспомощно пожав плечами, возвела глаза к небу. — О боги, — прошептала она. — Зачем вы допускаете это снова? Теперь я в ответе за всех троих.