– Действительно, правящая верхушка СССР не использовала в борьбе и четверти накопленных в стране возможностей и резервов – в виде промышленных возможностей, человеческого капитала высшего сорта, разработанных технологий всех видов, промышленных и военных возможностей, геополитических позиций. А все потому, что млела перед Западом, была очарована им. Впрочем, не так ли было и до советской эпохи, в случае с русским дворянством, с его низкопоклонством перед Европой?

Что касается дворянства, то во многом дело обстоит именно так, как вы сказали. Вестернизация русского дворянства, стартовавшая в XVIII веке, привела к формированию «двух укладов», представители которых противостояли друг другу как по сути представители двух различных этнических групп. Именно этим во многом объясняется крайняя жестокость гражданской войны. Революция сняла противоречие между двумя укладами. Новая система возникла как целостноепротивостояние Западу, капитализму, которое, однако, с середины 1950-х годов стало слабеть.

Сейчас принято высмеивать Сталина за тезис о построении социализма в одной стране. Но Сталин имел в виду не просто страну, а страну – мировую систему, обособленную от капиталистической и развивающуюся как альтернативная, антикапиталистическая система – по своим, не рыночным законам и, самое главное, не конкурирующая с капитализмом на его поле (мировой рынок) и по его правилам. СССР должен был стать и новой системой, и новой цивилизацией, и новой – протоглобальной – общностью. Так он и развивался до середины 1950-х годов, пока совноменклатура не решила интегрироваться в мировую систему. Отмечу здесь две причины этой интеграции. Во-первых, поскольку номенклатура превращалась в квазикласс, ей не нужны были мировые потрясения, тем более что капсистема стабилизировалась и в мире появилось ядерное оружие. Отсюда – курс на мирное сосуществование и интеграцию в мировую экономическую систему. Во-вторых, в середине 1950-х годов у советского руководства возникло убеждение, что оно сможет переиграть капиталистический мир на его собственном, т.е. на чужом для себя поле и по чужим правилам. С этого момента шансы СССР на системно-историческое поражение стали расти.

Справедливости ради надо признать: не только советские, но и многие западные лидеры 1950-1960-х годов считали, что СССР переиграет США, Запад в экономической борьбе. При гонке вооружений главной значимой формой интеграции СССР в мировой рынок могла быть преимущественно сырьевая, и СССР стал превращаться в военно-сырьевую державу, верхушка которой удовлетворяла свои материальные (а с какого-то момента и массовокультурные) потребности посредством западных товаров, о чем я уже говорил. В 1980-е годы совпали – и отлились в блок конкретных интересов групп, заинтересованных в развале страны – структурно-экономический кризис, усугубленный организованным по инициативе А. Хашоги – Р. Рейгана обвалом цен на нефть, кризис верхов и западное политическое давление.

Один из уроков гибели СССР и проекта Красного Модерна заключается в том, что правящая элита должна стараться жить антикапиталистически. Сталин (а впоследствии Мао в Китае) решал эту проблему, снимая целые слои номенклатуры ( «Мы снимаем людей слоями»– Л. Каганович). Однако такая технология власти работает только до тех пор, пока верхушка не отстоялась, не стала особой группой. Как только это происходит, начинается сопротивление, которое заканчивается свержением или уничтожением «прочесывающего вождя». Я уже не говорю о том, что чистки – ненормальная форма функционирования общества, ослабляющая и деморализующая его, ведь они распространяются сверху вниз, вызывая мощную волну снизу, которая приобретает самостоятельную логику и динамику и начинает «метелить» верхи снизу. Эффективных «точечных», селективных «чисток» пока что еще никто не изобрел. Проблема формирования верхов, адекватно воплощающих и реализующих антикапиталистический социум как целое, по-видимому, одна из наиболее серьезных проблем Красного Проекта, его конструкторов и архитекторов. СССР эту проблему не решил.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФОРМА РУССКОГО БУДУЩЕГО

– Значит, при строительстве новой, Пятой империи нам следует, во-первых, перенести конкуренцию с противником на свое поле. Образно говоря, предлагать людям не «золотые унитазы», а нечто совершенно другое. Скоростной транспорт нового типа, связывающий материки. Новую чистую энергетику и доступное, качественное жилье. Новую, высокоэффективную и недорогую медицину. Методы развития способностей личности. Короче говоря, стиль счастливой, свободной и здоровой жизни. Будет у нас это – и унитазы нам принесут в обмен на возможность перенять у нас такую жизнь.

А во-вторых, нужно воспитывать правящую элиту высшего сорта, давая ей нечто, перед чем потребительские ценности капитализма померкнут. Покажутся дрянными дешевыми стекляшками в сравнении с алмазами. Может, то будут особые, сверхчеловеческие качества. Особый стиль жизни, опять же. Тот, что даст чувство превосходства над противником и внушит ответственность за судьбу людей своей цивилизации. Нужна элита, нацеленная не на темные стороны власти, не на уничтожение человечества, а на высокую миссию подъема своей страны.

Все это вовсе не характеристики только империи, это характеристики великой державы. Как правило, крупные империи – это великие державы, но не всякая великая держава – империя. Начнем по порядку. Откуда «Пятая»империя»? СССР не был империей, он был принципиально новой и намного более интересной конструкцией – протоглобальным сообществом, как и США, только антикапиталистическим. Превратиться в глобальное не получилось ни у нас, ни у них – по разным причинам. Никогда не была империей Киевская Русь. Империей в формальном смысле слова было Петербургское самодержавие. Но оно рухнуло, поскольку время классических империй ушло, и его не повернуть вспять – в истории ничего нельзя реставрировать. Это – первый момент.

Второй момент заключается в том, что империи всегда вознаграждали имперский, «метропольный» народ. Но это не ситуация Российской империи (Петербургское самодержавие), которая так допекла русских, что они – прежде всего они, а потом уже масоны, евреи, немцы, англосаксы, кто угодно – ее разрушили. СССР – если считать его «Четвертой империей» – вообще стартовал как антирусская структура, ситуация начала меняться лишь к середине 1930-х годов и то частично. В течение всей истории СССР отсталые национальные республики развивались за счет более развитых русских регионов. Только славянские республики, прежде всего РСФСР тратили меньше, чем зарабатывали, остальные тратили намного больше, живя за счет (велико-, мало– и бело-) русской помощи. И в 1960-е годы это принесло свои результаты, выразившиеся, в частности, в подъеме экономики, культуры неславянских республик. Однако национальное возрождение республик обернулось национализмом и антирусскими настроениями, которые местные кадры раздували с 1980-х годов. Как говорится, «не делай добра…». В послевоенный период коммунистическая власть не была русофобской, как в 1920-е годы, но она стимулировала развитие прежде всего нерусских народов и весьма опасалась русского национального возрождения, «расизма».

Не могу не процитировать В.Д. Соловья: «Как "старая" империя, так и Советский Союз существовали и развивались, опираясь не только на материальные ресурсы и биологическую силу русских, но и, не в меньшей степени, на их символические, моральные, экзистенциальные ресурсы. Проще говоря, у русских брали потому, что они внутренне были готовы отдавать, а когда эта готовность иссякла, улетучился и Советский Союз».

Таким образом, русские, державообразующий, метропольный народ, и в «старой» империи и в СССР не только не грабили, не эксплуатировали окраины, как это имело место в империях Запада и Востока, но развивали их, отдавая свое, и зачастую жили хуже «меньших братьев». В российской империи поляки и финны получили конституцию, когда русские и мечтать об этом не могли; крепостное право в Прибалтике отменили раньше, чем в России; о роли немцев ( «Назначьте меня немцем, государь»), кавказцев и других при дворе я уж и не говорю. И это называется «империя»? А как же тогда называть империи, в которых метрополия жила за счет колоний, периферии? Певцам «белого» и «красного» имперских проектов я бы порекомендовал задуматься о судьбе русских в этих проектах.

Третий момент. Империя есть политическая форма. То, что называют «империей», «имперскостью» в России имеет отношение прежде всего к социальной организации, к социальной ткани. Это в большей степени способ социальной организации, организации народа как «текучего элемента русской истории» (Ключевский); «имперскость у нас – это социальная ткань пространства (в этом плане отдаленный аналог Российской империи – Римская). Поэтому, в отличие от Запада, крушение русских «империй» влекло разрыв социальной ткани и восстановление «общества» было синонимом восстановления «империи», а точнее было бы сказать державы или русской власти как единственной формы организации, адекватной русскому пространству.

В русской истории пространство играет особую роль. По сути именно оно (количественно и качественно, т.е. как тип ландшафта) – одно из главных, если не главное, богатство (и оружие) русских. И уж точно главная русская субстанция, по поводу которой складываются властные и социальные отношения. С этой точки зрения, защита русского пространства есть автоматически защита властной и социальной организации – и наоборот. Тип экспансии, характерный для русских, – не завоевание, а, как верно отмечает В.Ю. Царев, обживание, что, однако, не исключает и завоеваний. Тем не менее, в отличие от англосаксов, мы не ставили задачу физического истребления местных этносов и, в отличие от китайцев (ханьцев), не поглощали и не растворяли их в себе этнодемографически.

«Империя» была формой жизни-обживания русскими евразийского хартленда, причем русские оказывались «победителем, который не получал ничего», и до определенного времени русское население готово было с этим мириться. Однако с какого-то момента империя начинала высасывать из державообразующего народа все соки, власть отчуждалась от народа и уничтожение такой власти, особенно если она и в сфере культуры воспринималась как чуждая, нарушала негласный «морально-экономический» общественный договор, становилось вопросом времени. Хрупкий баланс между «имперскостью» как способом освоения пространства и удержания его не только как территории, но и как ценности («русская земля»), с одной стороны, и тяжестью материального и психоисторического бремени, с которым готов был мириться русский народ, нарушался – и хребет «империи» ломался. Русские готовы были терпеть «державу» как необходимость, даже если она была жестокой, но не как несправедливое и чуждое бремя. Впрочем, хребет ломался и потому, что в глазах населения, прежде всего русского, власть оказывалась не только паразитом (т.е. чем-то несправедливым), но и слабым паразитом, не способным к противостоянию внешним силам.

Защита, сбережение не только народа, но и пространства – одна из главных задач. Решение именно ее – проверка жизнеспособности властных конструкций. Здесь РФ в ее нынешнем – рыночно-административном – состоянии не представляется жизнеспособной конструкцией. Рынок по определению разрывает русское пространство, Россия как рыночное государство невозможно. Невозможно государство Россия и как элемент мирового рынка, тем более – зависимый, сырьевой. Мы это уже проходили с пореформенной Россией – двух Александров и одного Николая. Кончилось все финансово-экономической зависимостью от Запада и революцией, разорвавшей эти путы.

У меня нет ощущения, что РФ в ее нынешнем состоянии сможет эффективно противостоять внутреннему сепаратизму и внешнему давлению (экономическому, политическому, демографическому, социокультурному), а ведь русское пространство – земля и вода – не менее, если не более ценный ресурс, чем нефть, газ или алмазы.

– Значит, задача новой русской империи – настолько подняться в качественном отношении, чтобы воевать не числом, а умением. Чтобы сохраниться и развиться, обладая даже небольшим населением!

– Значит, новая империя – извините за метафору – не должна больше вычерпывать жизненные силы русских. Мы не должны жить менее богато, чем соседи по империи, и платить жизненными силами за стабильность сверхдержавы. Раньше так происходило из-за несовершенства доиндустриальных и индустриальных технологий. Тогда русским приходилось рвать жилы на заводах и стройках, пока малые народы рожали детей. А технологии следующей эры эту проблему снимут начисто! Грядет эра безлюдных производств. А те блага (например, жилища), что в индустриальную эру стоили очень дорого, с помощью новых технологий станут дешевыми. И тогда русские смогут строить империю, богатея и размножаясь!

Завершая, скажу: вообще-то неважно, как будет называться новая Россия – Пятая империя, Новая держава или иначе. Главное не в этом. Это должна быть великая держава, адекватно вознаграждающая державообразующий народ, который строил ее в течение столетий и сегодня впервые за последние 400 лет составляет более 80% населения – как ханьцы в Китае. Это должен быть строй, воплощающий традиционную русскую ценность – социальную справедливость. А еще власть, обладающая крепкой броней, быстрыми танками и ядерным оружием нового поколения, а потому способная охранить и сохранить русское пространство и живущие на нем народы, обеспечить им достойную их жизнь.

Будут ли нас любить? Скорее всего – нет. Сильных не любят. Да нам и не надо. Самое главное, чтобы мы уважали сами себя, свою историю – вопреки всему очернительству. Чтобы всегда могли объяснитьдругим, что надо нас уважать. А руководством к действию должна стать замечательная поговорка англосаксов: «Right or wrong, my country»( «Права или неправа – но это моя страна»).

Иными словами, если «Пятая империя» окажется эффективным политическим лозунгом восстановления социальной (народной) державы и позволит нам выйти из своего кризиса, преодолев национально-религиозную фазу Смуты, а затем проскочить и глобальный – пусть будет Империя. Хотя я предпочел бы Державу.