ДУРНЫЕ ВЕСТИ

В Драконьей долине царило сонное спокойствие. С моря тянулся туман, повисая между горами. Во влажной дымке слышался негромкий птичий щебет, солнце скрывалось за облаками.

Вдруг вниз по склону шмыгнула крыса. Она спотыкалась, кубарем скатывалась по замшелым камням и снова вставала на лапы.

— Я же говорила! — ворчала она себе под нос. — Я же им говорила!

Она повела острым носом, прислушалась и побежала к еловым зарослям у подножия самой высокой горы.

— Еще осенью… — бормотала крыса. — Я чуяла осенью, но они не хотели мне верить! Они чувствовали себя здесь в безопасности. В безопасности! Ха!

Под кривыми елями было темно, так темно, что не всякий заметил бы в скале расселину. Туман уходил в нее, как в жерло трубы.

— Они ничего не знают, — ворчала крыса. — В этом все дело. Они ничего не знают о мире. Ровно ничего.

Внимательно осмотревшись по сторонам, она исчезла в расселине, за которой открывалась просторная пещера. Крыса прошмыгнула внутрь, но у самого входа кто-то схватил ее за хвост и приподнял:

— Привет, Крыса! Ты что тут делаешь?

Крыса потянулась укусить державшие ее мохнатые пальцы, но в зубах у нее осталось только несколько волосков кобольдового меха. Она яростно сплюнула.

— Серношерстка! — зашипела она. — А ну пусти меня сию минуту, грибожорка безмозглая! У меня нет времени на кобольдские шуточки!

— Нет времени? — Серношерстка посадила крысу себе на лапу. Это была девочка-кобольд, ростом с ребенка, с пятнистой шерстью и светлыми кошачьими глазами. — С чего бы это, Крыса? Что у тебя за важные дела? Хочешь попросить дракона, чтоб защитил тебя от голодных кошек?

— Кошки тут ни при чем! — злобно прошипела крыса. Она не любила кобольдов. Зато все драконы любят эти мохнатые морды. Они слушают их странные песенки, когда им не спится. А если дракону грустно, никто не может развеселить его лучше, чем такой вот наглый, никчемный кобольд.

— У меня дурные вести, если хочешь знать, хуже некуда, — прогнусавила крыса. — Но я расскажу всё только Лунгу, и уж точно не тебе.

— Дурные вести? Гриб заплесневелый! Какие, интересно? — Серношерстка почесала — живот.

— Отпусти меня немедленно! — прорычала крыса.

— Так и быть, — Серношерстка вздохнула и спустила крысу на каменный пол пещеры. — Но он еще спит.

— Значит, я его разбужу, — прошипела крыса и побежала в глубь пещеры, туда, где горел голубой огонь, разгоняя тьму и сырость горных недр.

За языками пламени спал дракон. Он свернулся клубком и положил голову на лапы. Его длинный зубчатый хвост вился вокруг согревающего огня. Чешуя поблескивала в отсветах пламени, а на стене пещеры вырисовывалась огромная тень. Крыса подбежала к дракону, вскарабкалась ему на лапу и потеребила за ухо.

— Лунг! — крикнула она. — Лунг, просыпайся! Они идут!

Дракон сонно поднял голову и открыл глаза.

— А, это ты, Крыса, — пробормотал он. Голос у него был немного хриплый. — Что, солнце уже зашло?

— Нет, но тебе все равно придется встать! И разбудить остальных! — Крыса спрыгнула с лапы Лунга и возбужденно забегала взад-вперед. — Я же вас предупреждала! Но вы ничего не хотели слушать.

— О чем это она? — Дракон вопросительно посмотрел на Серношерстку, которая присела у огня, грызя какой-то корешок.

— Понятия не имею! — Серношерстка вкусно причмокивала. — Она с самого начала несет такую вот околесицу. Ясное дело, в маленькую голову много ума не поместится.

— Ах так! — Крыса задохнулась от возмущения. — Да я…

— Не слушай ее, Крыса, — Лунг поднялся, повел длинной шеей и отряхнулся. — У нее плохое настроение, потому что мех от тумана отсырел.

— Ну да! — Крыса ехидно взглянула на Серношерстку. — У кобольдов всегда плохое настроение. Я с самого рассвета на ногах, чтоб вас предупредить. А благодарность? — ее серая шерстка встала дыбом от обиды. — Я еще должна выслушивать все эти мохнатые глупости!

— О чем предупредить? — Серношерстка бросила обгрызенный корешок об стену пещеры. — Бледная поганка! Если ты не перестанешь разводить таинственность, я тебе хвост узлом завяжу.

— Серношерстка! — Лунг сердито ударил лапой по костру. Синие искры брызнули в мех кобольдихи и погасли там, словно падающие звездочки.

— Ладно, ладно, — буркнула она. — Но эта Крыса с ума может свести своими дурацкими разговорами.

— Вот как? Ну так послушай! — Крыса выпрямилась в полный свой рост, уперла лапы в бока и оскалила зубы. — Люди-и-и идут! — выкрикнула она так пронзительно, что по пещере прокатилось эхо. — Люди идут! Ты понимаешь, что это значит, листоройка, грибожорка косматая? Они идут сюда-а-а!

Внезапно наступила мертвая тишина. Серношерстка и Лунг словно окаменели. Только Крыса все еще тряслась от ярости. Усики ее вздрагивали, а хвост дергался по земле из стороны в сторону.

Первым зашевелился Лунг.

— Люди? — спросил он, согнул шею и протянул Крысе лапу. Она с обиженной миной вскарабкалась на нее. Лунг приподнял лапу и взглянул Крысе в лицо. — Ты уверена?

— Совершенно, — ответила Крыса. Лунг опустил голову.

— Это должно было случиться, — сказал он тихо. — Они теперь повсюду. Мне кажется, их все больше и больше.

Серношерстка по-прежнему сидела как оглушенная. Внезапно она вскочила и плюнула в огонь.

— Этого не может быть! — крикнула она. — Здесь же ничего нет, что им нужно. Ничего!

— Ха! — Крыса перегнулась так низко, что чуть не упала с лапы Лунга. — Не говори ерунды! Ты ведь и сама знаешь людей. Нет ничего, что бы им было не нужно. Нет ничего, чего бы они не хотели. Ты что, забыла?

— Да, да, верно, — пробурчала Серношерстка. — Ты права. Они ненасытные. Хотят все забрать себе.

— Да, этого они и хотят, — кивнула Крыса. — И они идут сюда, говорю я вам.

Драконье пламя замигало. Язычки стали опускаться, пока темнота не слизнула их, как черный зверь. Так быстро угасить пламя Лунга можно было только одним: печалью. Дракон тихонько подул на каменный пол пещеры, и пламя разгорелось снова.

— Да, вести и впрямь дурные, Крыса, — сказал Лунг. Он посадил Крысу себе на плечо и медленно побрел к выходу. — Пойдем, Серношерстка, — сказал он. — Нужно разбудить остальных.

— Вот они обрадуются! — проворчала Серношерстка, пригладила шерсть и пошла за Лунгом наружу, в туман.

СОБРАНИЕ ПОД ДОЖДЕМ

Зубцебород был самым старым драконом в долине. Он повидал на своем веку больше, чем мог упомнить. Чешуя его давно уже не блестела, однако он еще мог изрыгать пламя, и молодежь спрашивала его совета, когда не знала, как быть. Лунг разбудил Зубцеборода, когда остальные драконы уже столпились у входа в пещеру старика. Солнце зашло. Над долиной повисла черная, беззвездная ночь, дождь все не прекращался.

Выйдя наружу, старый дракон недовольно взглянул на небо. Кости у него ломило от сырости, а суставы не гнулись от холода. Драконы почтительно расступались перед ним. Зубцебород огляделся. Драконы все были здесь, зато из кобольдов никого, кроме Серношерстки. Старый дракон, волоча хвост, тяжело зашагал по мокрой траве к скале, выдававшейся над долиной, как замшелая голова великана. Он, отдуваясь, поднялся на нее и оглядел собравшихся. Драконы смотрели на него снизу, как испуганные дети. Некоторые были совсем молоды и ничего не видели на свете, кроме этой долины, другие пришли вместе с ним из очень дальних мест и еще помнили о том, что мир не всегда принадлежал людям. Все они чуяли беду и надеялись, что Зубцебород отгонит ее от их порога. А он был стар, силы покинули его.

— Поднимись ко мне, Крыса, — хрипло сказал он. — Расскажи, что ты видела и слышала.

Крыса проворно взбежала на скалу, вскарабкалась по хвосту Зубцеборода и встала на его спине. Под темным небом стало так тихо, что слышен был лишь шум дождя и шорохи от охотившихся в темноте лис. Крыса выпрямилась.

— Люди идут! — выкрикнула она. — Они разбудили свои машины, задали им корм и вывели на дорогу. Всего лишь в двух днях пути отсюда они уже вгрызаются в горы. Феи задержат их на какое-то время, но рано или поздно они будут здесь, потому что их цель — ваша долина.

По толпе драконов прошел стон, они подняли головы и еще плотнее обступили скалу, на которой стоял Зубцебород.

Лунг держался чуть поодаль. Серношерстка сидела у него на спине и грызла сухой гриб.

— Ах, Крыса, Крыса, — сказала она. — Разве нельзя было сказать то же самое помягче?

— С какой стати? — закричал один из драконов. — Что им здесь надо? У них же и так все есть!

— У них никогда не бывает всего, что им надо, — ответила Крыса.

— Мы спрячемся, пока они не уйдут обратно! — выкрикнул другой дракон. — Как мы всегда делали, когда кто-нибудь из них случайно сюда забредал. Они же слепые — видят только то, что хотят видеть. Они снова примут нас за скалы или сухие деревья.

Крыса отрицательно покачала головой.

— Я вас давно предупреждала! — прохрипела она. — Я вам сотни раз говорила, что люди строят планы. Но большие не слушают, что говорят те, кто поменьше! — Она раздраженно оглядела драконов. — Вы прячетесь от людей, но не заботитесь, чем они заняты. Мой народ не так глуп. Мы пролезаем в их дома. Мы слушаем, что они говорят. И поэтому мы знаем, что они собираются сделать с вашей долиной, — Крыса выпрямилась и огладила свои серые усы.

— Опять разводит таинственность, — шепнула Серношерстка на ухо Лунгу, но дракон не обратил на нее внимания.

— И что же они собираются с ней сделать? — устало спросил Зубцебород. — Говори уж, Крыса.

Крыса нервно крутила волосок на морде. Не больно приятно приносить дурные вести.

— Они… они затопят вашу долину, — нехотя произнесла она. — Здесь скоро будет вода. Ваши пещеры затопит, а у тех вон высоких деревьев, — она махнула лапой в темноту, — даже верхушки не будут торчать над водой.

Драконы онемело глядели на нее.

— Не может быть! — наконец выдавил один из них. — Такого никто не может сделать. Даже мы, хотя мы больше и сильнее, чем они.

— Не может быть? — Крыса язвительно рассмеялась. — Больше, сильнее? Вы ничего не понимаете. Скажи им, Серношерстка. Объясни им, что такое люди. Может быть, тебе они поверят, — она обиженно сморщила острый нос.

Драконы обернулись к Лунгу и Серношерстке.

— Крыса права, — сказала маленькая кобольдиха. — Вы просто не знаете, о чем говорите, — она сплюнула и потянула застрявший между зубами кусочек мха. — Люди уже не ходят в латах, как в те времена, когда они охотились за вами, но они по-прежнему опасны. Они — самое опасное, что есть на свете.

— Вот еще! — крикнул большой, толстый дракон, презрительно поворачиваясь к Серношерстке спиной. — Пусть они приходят, эти двуногие! Крысам и кобольдам, может, и есть чего бояться, но мы-то драконы. Что они нам могут сделать?

— Что они вам могут сделать? — Серношерстка отшвырнула надгрызенный гриб и выпрямилась. Она по-настоящему сердилась, а с рассерженными кобольдами шутки плохи. — Ты никогда не вылетал из этой долины, балбес! Ты воображаешь, что люди спят на кучах опавшей листвы, как ты! Ты думаешь, что сделать они могут не больше, чем мухи, потому что живут не намного дольше. Ты думаешь, в голове у них только, как бы поесть и поспать. Но они не такие! Совсем не такие! — Серношерстка набрала побольше воздуху. — Те штуки, что иногда пролетают по небу, которые ты, дурак, называешь «птицы-шумелки» — это летающие машины, построенные людьми. Они могут разговаривать друг с другом, находясь в разных странах. Они делают картины, которые движутся и разговаривают, делают посуду изо льда, который не тает, а в домах у них ночью так светло, как будто они поймали солнце. Они… они… — Серношерстка покачала головой, — они способны и на чудесные дела, и на самые мерзкие. И если они решили затопить эту долину, они ее затопят. Вам надо уходить, хотите вы этого или нет.

Драконы уставились на нее. Даже тот, который перед тем отвернулся. Некоторые посматривали вверх, на горы, словно ожидали, что с минуты на минуту через черные вершины перевалят машины.

— Тьфу, пропасть! — пробормотала Серношерстка. — Этот тип так меня разозлил, что я выбросила мой чудный гриб! Черная рядовка — такую вкусность не часто найдешь, — она слезла со спины Лунга и принялась сердито рыться в мокрой траве.

— Вы все слышали! — сказал Зубцебород. — Нам надо уходить.

Медленно поворачивая отяжелевшие от страха лапы, драконы снова уставились на него.

— Для некоторых из вас это впервые, — продолжал старый дракон, — но многим уже приходилось бежать от людей. На этот раз особенно трудно будет найти место, которое еще не занято ими, — он печально покачал головой. — Мне кажется, их становится все больше. С каждой новой луной.

— Да, они повсюду, — сказал дракон, только что насмехавшийся над словами Серношерстки. — Только далеко над открытым морем я не вижу их огней.

— Тогда нам нужно наконец попробовать ужиться с ними.

Зубцебород покачал головой.

— Нет, — сказал он. — С людьми нельзя ужиться.

— Ужиться, конечно, можно, — Крыса стряхнула капли дождя со своей промокшей шубки. — Это получается у собак и кошек, у мышей и птиц и даже у нас, крыс. Но вы, — она обвела глазами драконов, — вы слишком большие, слишком умные, слишком… — она пожала плечами, — слишком другие! Они вас будут бояться. А то, чего люди боятся, то…

— То они уничтожают, — усталым голосом произнес старый дракон. — Однажды они уже почти истребили нас всех — много, много столетий назад, — он поднял тяжелую голову и оглядел молодых, одного за другим. — Я надеялся, что они оставят нам хотя бы эту долину. Глупо, конечно.

— Но куда же нам идти? — с отчаяньем произнес один из драконов. — Ведь здесь наш дом.

Зубцебород не ответил. Он поднял глаза к ночному небу, где за облаками по-прежнему не было видно звезд, и вздохнул. Потом сказал хрипло:

— Возвращайтесь к Подолу неба. Хватит нам бегать от людей. Я слишком стар. Я останусь у себя в пещере. Но вы помоложе и сможете туда добраться.

Молодые смотрели на него с удивлением. Но те, что постарше, подняли головы и с тоской поглядели на восток.

— Подол неба… — Зубцебород закрыл глаза. — Горы там такие высокие, что касаются неба. В их склонах скрыты пещеры из лунного камня, а долина у их подножий усыпана голубыми цветами. Когда вы были детьми, мы рассказывали вам о тех местах. Вы, наверное, думали, что это сказки, но некоторые из нас видели все это наяву, — он открыл глаза. — Там я родился. Это было так давно, что между мной и памятью о тех местах пролегла вечность. Я был моложе, чем большинство из вас, когда улетел оттуда, потому что меня манило широкое небо. Я летел все дальше на запад. С тех пор я больше никогда не решался летать при свете дня. Мне пришлось скрываться от людей. Они считали меня птицей дьявола. Я хотел вернуться, но не смог найти дорогу обратно, — старый дракон взглянул на своих собратьев:

— Ищите Подол неба Возвращайтесь под защиту его вершин, тогда вам, наверное, больше не придется убегать от людей. Они еще не добрались сюда, — он показал головой на горы вокруг, — но скоро они будут здесь. Я давно это чувствую. Бегите! Спасайтесь! Не мешкайте!

Снова настала полная тишина. Моросил дождь, мелкий, как пыль. Серношерстка поежилась и втянула голову в плечи.

— Ну спасибо! — шепнула она Лунгу. — Подол неба, ха. Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой. Старик просто грезит.

Лунг не ответил. Он в раздумье смотрел вверх, на Зубцеборода. Потом вдруг выступил вперед.

— Эй! — испуганно зашипела Серношерстка. — Ты куда? Не делай глупостей!

Но Лунг не обратил на нее внимания.

— Ты прав, Зубцебород, — сказал он. — Мне и без того казалось, что я достоин лучшего, чем вечно прятаться и кружить только над этой долиной, — он обернулся к остальным. — Полетим искать Подол неба. Давайте тронемся в путь сегодня же. Луна прибывает. Лучшей ночи для нас не найти.

Драконы отшатнулись от него, как от сумасшедшего. Зато Зубцебород улыбнулся — в первый раз за эту ночь.

— Ты еще молод, — заметил он.

— Я уже достаточно стар, — ответил Лунг и поднял голову еще выше. Он был не намного меньше старого дракона. Только рога у него были чуть покороче, а чешуя блестела в лунном свете.

— Постойте, постойте, минуточку! — Серношерстка торопливо карабкалась вверх по шее Лунга. — Что это еще за глупости? Ты всего раз десять вылетал за эти холмы. Ты… ты… — она развела руками, показывая на горы вокруг. — Ты понятия не имеешь, что там, за ними. Не можешь ты просто так лететь наобум через мир людей, в поисках места, которого, может быть, и вовсе нет на свете!

— Помолчи, Серношерстка, — сердито сказал Лунг.

— И не подумаю! — фыркнула маленькая кобольдиха. — Ты только посмотри на остальных. По ним что, похоже, что они хотят куда-то лететь? Нет. Так что забудь об этом. Если люди и вправду придут, я как-нибудь уж отыщу для нас новую пещеру.

— Она дело говорит! — сказал один из драконов, подходя к Лунгу. — Подол неба существует только в снах Зубцеборода. Мир принадлежит людям. Если мы будем прятаться, они оставят нас в покое, а если они и вправду сюда явятся, что ж, придется нам их прогнать.

Тут Крыса засмеялась. Громко и пронзительно.

— Ты когда-нибудь пробовал прогнать море? — крикнула она. Но дракон не ответил ей.

— Пошли, — сказал он остальным. Потом повернулся и пошел сквозь проливной дождь обратно в свою пещеру. Драконы один за другим последовали его примеру, пока Лунг и старый дракон не остались одни. Зубцебород с трудом спустился со скалы на негнущихся ногах и взглянул на Лунга:

— Неудивительно, что они думают, будто Подол неба мне приснился. Бывают дни, когда мне самому так кажется.

Лунг покачал головой.

— Я найду его, — он оглянулся вокруг. — Даже если Крыса не права и люди сюда не придут, должно быть на свете место, где нам не нужно прятаться. Когда я его найду, я вернусь за вами. Я вылетаю этой ночью.

Старый дракон кивнул.

— Зайди ко мне в пещеру перед отлетом, — сказал он. — Я расскажу тебе все, что еще помню. Правда, это немного. А сейчас мне нужно наконец спрятаться от дождя, не то завтра я вообще не смогу сдвинуть с места свои старые кости, — он с трудом побрел к своей пещере.

Лунг остался один с Серношерсткой и Крысой. Кобольдиха сидела у него на спине с мрачной миной.

— Дурак, — тихонько ворчала она. — Ему непременно надо разыгрывать из себя героя, искать чего-то, чего, может быть, и вовсе нет. Ха.

— Что ты там бормочешь? — спросил Лунг, оборачиваясь к ней. Терпение Серношерстки лопнуло:

— А кто тебя станет будить на закате солнца? Кто будет охранять тебя от людей, убаюкивать песней, чесать за ушами?

— И правда — кто? — насмешливо сказала Крыса. Она все еще сидела на скале, с которой говорил старый дракон.

— Я, конечно! — рявкнула на нее Серношерстка. — Что мне еще остается, подберезовик черноногий!

— Нет! — Лунг повернулся так резко, что Серношерстка чуть не упала с его скользкой от дождя спины. — Тебе со мной нельзя!

— Это почему? — Серношерстка обиженно скрестила руки.

— Потому что это опасно.

— Я не боюсь.

— Но ты же терпеть не можешь летать! Тебе становится дурно.

— Ничего, я привыкну.

— Ты будешь тосковать по дому!

— По какому дому? Ты думаешь, я собираюсь здесь дожидаться, чтоб меня сожрали рыбы? Нет уж, я с тобой!

Лунг вздохнул.

— Ладно, — пробормотал он. — Как хочешь. Но не жалуйся потом, что я потащил тебя с собой.

— Ну уж без этого не обойдется, не надейся, — сказала Крыса со смехом и спрыгнула в мокрую траву. — Кобольдов хлебом не корми — дай пожаловаться. А теперь пойдем к старому дракону. Если ты хочешь вылететь нынче ночью, времени у тебя немного. Уж конечно, не столько, чтобы препираться с этой пустоголовой грибожоркой.

СОВЕТЫ И ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Когда они пришли, Зубцебород лежал у выхода из пещеры, слушая шум дождя.

— Ты не передумал? — спросил он, когда Лунг улегся рядом с ним на каменном полу. Молодой дракон отрицательно покачал головой:

— Только я лечу не один. Серношерстка со мной.

— Надо же! — старый дракон взглянул на Серношерстку. — Ну и отлично. Она тебе пригодится. Она знает людей, хорошо соображает, и вся их порода не такая доверчивая, как наша. В этом путешествии все это совсем не лишнее. Вот только с ее аппетитом будет трудновато, но она, наверное, привыкнет иногда голодать.

Серношерстка с тревогой посмотрела на свой живот.

— Слушайте, — продолжал Зубцебород. — Я уже не так много помню. Картинки все чаще путаются у меня в голове, но вот что я знаю точно: вам надо лететь к самым высоким горам мира. Они лежат далеко на востоке. Там ищите Подол неба. Ищите цепь покрытых снегом вершин, окружающих долину, словно каменный венец. Голубые цветы… — Зубцебород закрыл глаза. — Их аромат так тяжело висит ночами в холодном воздухе, что его чувствуешь на губах, как питье, — он вздохнул. — Мои воспоминания поблекли, они словно окутаны туманом. Но там хорошо, — его голова упала на лапы, глаза закрылись, дыхание стало тяжелым. — И еще, — пробормотал он, — глаз Луны. Не могу вспомнить.

— Глаз Луны? — Серношерстка нагнулась над ним. — Что это такое?

Но Зубцебород лишь сонно покачал головой.

— Не помню, — выдохнул он. — Берегитесь, — он говорил теперь так тихо, что слова его с трудом можно было разобрать, — берегитесь Золотого… — из его пасти раздался храп. Лунг поднялся, задумчиво глядя перед собой.

— Что это значит? — спросила Серношерстка с тревогой. — Слушай, давай его разбудим.

Но Лунг покачал головой:

— Пусть спит. Не думаю, что он может сказать нам больше, чем мы уже услышали.

Они тихонько вышли из пещеры. Лунг посмотрел на небо — там в первый раз за эту ночь показалась луна.

— Ну вот, — сказала Серношерстка, поднимая лапу. — По крайней мере дождь кончился.

Вдруг она хлопнула себя по лбу и поспешно скатилась со спины Лунга:

— Сморчок и луговой опенок! Мне же еще нужно собрать провизию на дорогу! Мало лив какие безрадостные и безгрибные места нас занесет. Я быстро, — она помахала у Лунга перед носом мохнатым пальцем. — Только не вздумай улететь без меня! — и скрылась в темноте.

— Ты не много знаешь о том, что собираешься искать, Лунг! — озабоченно прогнусавила Крыса. — Ты не привык ориентироваться по звездам, а Серношерстка так всегда занята своими грибами, что не отличает юг от севера и луну от Вечерней звезды. Нет, — Крыса пригладила усы и поглядела на дракона, — так дело не пойдет. Поверь, вам не обойтись без помощи. У меня есть кузен, он составляет географические карты — особые карты. Может быть, он не знает, где находится Подол неба, но где искать самые высокие горы на свете, он тебе точно сможет сказать. Лети к нему. Правда, посетить его — дело не совсем безопасное, потому что… — Крыса поморщилась, — он живет в большом городе. И все же, я думаю, стоит рискнуть. Если ты вылетишь не откладывая, за две ночи ты туда доберешься.

— В город? — Серношерстка появилась из тумана, как призрак.

— Черт возьми, тебе обязательно пугать меня до смерти? — возмутилась Крыса. — Да, мой кузен живет в городе, среди людей. Если вы, перелетев через море, будете лететь все время на восток в глубь континента, вы обязательно там окажетесь. Его не пропустишь — это огромный город, в сто раз больше нашей долины, сплошные мосты и башни. Мой брат живет там в старом складе у реки.

— А с виду он похож на тебя? — спросила Серношерстка, засовывая в рот пучок листьев. На спине у нее висел туго набитый рюкзак — добыча, которую она притащила однажды, наведавшись к людям. — Ну да, вы, крысы, все друг на друга похожи, серые-серые.

— Очень практичный цвет, — фыркнула Крыса, — в отличие от твоих дурацких пятен. Но мой кузен — белый, снежно-белый. Это его очень огорчает.

— Кончайте препираться, — сказал Лунг и посмотрел на небо. Луна уже стояла высоко. Если он хочет вылететь сегодня ночью, пора отправляться.

— Садись, Серношерстка, — сказал он. — Или нам прихватить с собой и Крысу, чтобы тебе было с кем ссориться?

— Нет уж, спасибо, — Крыса испуганно отскочила на несколько шагов. — Ни малейшего желания. Я предпочитаю узнавать о мире по рассказам. Это намного безопаснее.

— Я вообще никогда не ссорюсь, — пробормотала Серношерстка с набитым ртом и вскарабкалась дракону на спину. — Просто эти востроносые ужасно обидчивы.

Лунг расправил крылья. Серношерстка поспешно обхватила руками зубец его спинного гребня.

— Береги себя, Крыса. — Дракон наклонил шею и ласково ткнул зверька носом. — Я теперь долго не смогу защитить тебя от диких кошек.

Он отступил на шаг, оттолкнулся от мокрой земли и мощными взмахами крыльев набрал высоту.

— Ох, да что же это! — простонала Серношерстка, вцепляясь в гребень до боли в мохнатых пальцах. Лунг подымался все выше в ночное небо. Холодный ветер свистел вокруг острых ушей маленькой кобольдихи.

— Нет, я никогда не привыкну, — бормотала она. — Разве что у меня в конце концов перья вырастут, — она боязливо поглядела вниз и прошептала:

— Ни один! Ни один даже шею не высунул из пещеры, чтобы с нами попрощаться. Они, наверное, вылезут оттуда, только когда вода дойдет им до подбородка. Эй, Лунг! — крикнула она дракону. — Я знаю там впереди, за холмами, хорошее местечко. Может, останемся лучше там?

Но Лунг не ответил. И вот между ним и долиной, где он родился, оказались черные холмы.

БОЛЬШОЙ ГОРОД И МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК

— Масленок боровой! — прошептала Серношерстка. — Если мы срочно чего-нибудь не найдем, они нас поймают и засадят в зоопарк.

— Зоопарк? А что это такое? — спросил Лунг, поднимая морду из воды.

Час назад он приземлился в большом городе, в самом темном углу, какой они сумели отыскать, вдали от улиц, даже сейчас, ночью, полных света и шума. С тех пор они переплывали из одного грязного канала в другой, пытаясь найти себе убежище на день. Но, как ни напрягала Серношерстка свои кошачьи глаза и острый нюх, нигде не было убежища, достаточно большого, чтобы спрятать дракона, и которое не пахло бы людьми. Ими пропахло все, даже вода в канале и мусор, плававший в этой темной жиже.

— Что такое зоопарк? Я тебе как-нибудь в другой раз объясню, — проворчала Серношерстка. — Впрочем, вероятнее, что они сделают из нас чучела. Вот черт, мне придется часами смывать эту грязь с твоей чешуи.

Как серебристая змея, скользил Лунг по грязному каналу, под мостами, мимо серых стен. Серношерстка все посматривала с тревогой на небо, но предательское солнце пока не проглядывало.

— Сюда! — вдруг сказала она громким шепотом, показывая на высокое здание, о чью сплошную, без единого окна, кирпичную стену билась вода канала. — Видишь люк? Ты в него, пожалуй, пролезешь, если постараешься. Плыви туда, мне нужно все это обнюхать.

Дракон осторожно подплыл к стене. Прямо над водой виднелся большой погрузочный люк. Полусгнившая деревянная дверь, которая его когда-то прикрывала, висела на одной петле. Серношерстка проворно спрыгнула со спины Лунга, уцепилась за выступ стены и просунула голову в отверстие, принюхиваясь.

— Похоже, все в порядке, — прошептала она. — Людей здесь не было уже много лет. Ничего, кроме мышиного помета и пауков. Пошли.

И она мгновенно исчезла в темноте. Лунг поднялся из воды, отряхнулся и протиснул чешуйчатое тело в люк. Он с любопытством оглядывался в человеческой постройке. Ему никогда еще не приходилось видеть такое здание изнутри. Оно ему не понравилось. Вдоль отсыревших стен громоздились большие деревянные ящики и подгнившие картонные коробки. Серношерстка с интересом обнюхала их, но ничем съестным здесь не пахло.

Лунг устало опустился на пол возле люка и выглянул наружу. Он никогда еще не летал так далеко. Крылья у него болели, а город был полон тревожащих звуков и запахов. Дракон вздохнул.

— Ну, что такое? — Серношерстка устроилась между его лап. — И кто у нас тоскует по дому? — она открыла рюкзак, вытащила пригоршню грибов и сунула ему под нос:

— Вот, понюхай, чтобы заглушить эту вонь. Нашей подруге Крысе она бы, конечно, понравилась. А мы постараемся убраться отсюда как можно скорее, — она ласково погладила Лунга по грязной чешуе:

— Поспи пока. Я тоже ненадолго прилягу, а потом уж пойду разыскивать кузена Крысы.

Лунг кивнул. Глаза у него слипались. Он слышал, как Серношерстка тихонечко напевает себе под нос, и ему казалось, что он снова у себя в пещере. Его усталые мышцы расслабились, сон уже протянул к нему мягкие руки — и вдруг Серношерстка вскочила.

— Там что-то есть, — шепнула она. Лунг поднял голову и огляделся:

— Где?

— За ящиками, — одними губами сказала Серношерстка. — Жди здесь.

Она тихонько подошла к штабелю ящиков, поднимавшемуся до самого потолка. Лунг навострил уши. Теперь и он слышал шорох и шарканье ног. Дракон поднялся.

— Выходи! — крикнула Серношерстка. — Кто бы ты ни был, выходи!

На мгновение стало тихо. Совсем тихо. Лишь шум большого города приглушенно доносился снаружи.

— Выходи, — снова зашипела Серношерстка. — А не то я тебя достану.

Снова раздался шорох. Между ящиками ползком пробирался мальчик. Серношерстка испуганно отскочила. Когда мальчик поднялся на ноги, он оказался выше ее. Он вытаращился на Серношерстку, не веря своим глазам. Потом он увидел дракона.

Чешуя Лунга даже после купания в грязной воде канала блестела, как серебро. В тесном помещении он казался огромным. Нагнув шею, дракон удивленно глядел на мальчика. Лунг никогда еще не видел человека вблизи. По рассказам Крысы и Серношерстки он представлял себе людей по-другому, совсем по-другому.

— Он вообще не пахнет человеком! — буркнула Серношерстка, оправившись от испуга. С безопасного расстояния она неприязненно разглядывала мальчика. — Он провонял мышами, вот почему я его не учуяла. Да, в этом дело.

Мальчик не замечал ее. Он поднял безволосую руку, показывая на Лунга.

— Это дракон, — прошептал он. — Настоящий дракон, — он робко улыбнулся Лунгу.