ГЛАВА 3

947-й увидел, что его ноги взлетают выше головы, затем на какое-то мгновение почувствовал состояние невесомости, а после тяжело рухнул на пружинящий пол ринга. 535-й тут же надавил коленом на его грудную клетку – еще бы мгновение несобранности, и поединок был бы проигран – опытный боец намеревался применить болевой захват. Опомнившись, сер­жант успел повернуться на бок, сбросил колено противника, ударил того в спину и вскочил на ноги.

Вновь они оказались друг против друга. Удар ногой – блок, удар рукой – блок. Серия взаимных ударов, прыжки, уходы. Разошлись, выжидая и подгадывая момент для броска…

Если бы только ему удалось победить на внутреннем чемпионате! Победа прибавила бы несколько баллов для поступления в школу младшего офицерского состава и, что еще важнее, – продлила бы срок отпуска на одну-две декады. Было бы дополнительное время на подготовку к тестированию.

К сожалению, судьба издевалась над сержантом – по результатам жеребьевки он уже на отборочном туре встретился с чемпионом прошлого сезона. Конечно, победа над 535-м означала бы беспрепятственное шествие к самому финалу, но как тут победишь, если твой противник – спортсмен, круглый год не выбирающийся из тренажерного зала? У него здоровый, отлаженный организм – никаких боевых операций, никакого переутомления, недоедания, ранений, нервных стрессов… Тренировки регулярные, спарринг-партнеры – мастера боевых искусств…

«С такими мыслями ты не продержишься! – остановил себя 947-й. – Чего раскис раньше времени? Задача-то упрощается – один бой и – пан или пропал!»

Удар – блок, удар – блок, удар – блок. Сержант понимал, что превосходит свои лучшие результаты, но не питал иллюзий – отставание по очкам постоянно увеличивалось. Прыжок, серия ударов ногами– увлекся и едва ушел от нового захвата…

В самый разгар поединка среди зрителей и судей появилось новое лицо – лейтенант летного состава в красивом, строгого покроя черном мундире и фуражке с золоченой кокардой. Этот человек протиснулся к самому ограждению.

– Сержант, – не думая о том, что может помешать бою, громко выкрикнул подошедший. – Вам приказано немедленно явиться к капитану корабля!

– Сейчас, сэр! – 947-й попытался переварить услышанное, не отвлекаясь при этом и от поединка. Капитан корабля? Ему – к капитану? Совершенно невозможно. Но слово «корабля» могло и послышаться…

Лишившись сосредоточенности, сержант тут же получил несколько ударов кулаками – один по челюсти, два по корпусу.

– Сэр, – задыхаясь, увертываясь от новых ударов, бросил 947-й. – Позвольте… закончить… поединок… На лице лейтенанта выступили красные пятна.

– Ты, что, солдат, сдурел?!! – во все горло заорал офицер. – Немедленно к полковнику!!!

От неожиданного крика все замерли: и дерущиеся, и рефери, и поддерживавшие выступавших свистом и активной жестикуляцией болельщики. 535-й повел плечом, как бы говоря: «Сам видишь, надо идти».

– Переодеться-то хоть можно? – уже перепрыгивая через ограждение, спросил 947-й.

– Не можно, а нужно. Одна минута!

Полковник находился на капитанском мостике – часть корабля, где до сей поры не бывал ни один солдат-пехотинец. Мостик представлял собой платформу с креслами и узкой приборной панелью, расположенную в центре сферического помещения, на стены которого выводился круговой обзор космического пространства, передаваемый с многочисленных камер на носу, в хвосте, сверху и снизу ракетоносца – так что находившийся на мостике человек чувствовал себя как бы выброшенным наружу, единственным живым существом на многие световые годы… как, должно быть, чувствовал себя сам корабль, если бы к стальному великану были применимы человеческие ощущения.

Старший офицер корабля сидел в высоком жестком капитанском кресле, совершенно один и в глубокой задумчивости. Приглушенное освещение подчеркивало еще больше благородные черты этого волевого лица, обрамленного седыми волосами. Годы безупречной службы сделали Аль Рида уважаемым и любимым всеми, даже теми, кто никогда его не видел и знал о своем командире лишь понаслышке. И причиной тому, конечно же, была не только приятная, располагающая к себе внешность…

947-й оробел. Лейтенант провел его прямо на капитанский мостик и оставил перед креслом, в котором сидел, задумавшись, полковник Аль Рид. Еще по пути сюда сержант перебрал в голове все возможные и невозможные причины, по которым именитый капитан корабля пожелал лицезреть простого, ничем не выдающегося безымянного десантника. Но нет, таких причин не было, да и просто не могло быть…

– Присаживайтесь, – тихо сказал полковник.

– Сэр? – 947-й подумал, что ослышался. Сидеть в присутствии старшего офицера!

Капитан открыл глаза и посмотрел на десантника. Теперь 947-й понял, почему в частях говорили, что Аль Рид не допускает ошибок – на сержанта смотрели мудрые, всевидящие глаза старого человека.

– Присаживайтесь, 947-й, – спокойно повторил полковник.

Недоуменно пожав плечами, сержант робко присел на соседнее кресло перед какими-то сенсорными панелями, сразу приобретшими яркость, подвижность и цветовую насыщенность.

– Не дотрагивайтесь до них, и они вас не тронут, – мягко улыбнулся полковник, заметив, как 947-й вздрогнул.

– Сэр?

– Не догадываетесь, зачем вы здесь? – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Аль Рид.

– Никак нет, сэр!

– Говорите тише, прошу вас, сержант. И не надо этого… «сэр» – у нас с вами неформальная беседа. Я хочу поговорить не как полковник со своим сержантом, а как человек с человеком. – Капитан помолчал, не отводя от десантника вопрошающего взгляда. – Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение. Причина, почему я вас вызвал, – вот это предписание.

Полковник протянул сержанту полимерный лис­ток. Еще не прочитав ни единого слова, 947-й обратил внимание на необычное для армейской почты число гербов и защитных знаков.

– Здесь сказано, – полковник смотрел на 947-го так пристально, как будто надеялся, что реакция солдата на сообщение позволит ему сформулировать какое-то очень важное для себя заключение, – что вы, 947-й, – победитель Общегалактической лотереи крови…

– Что?! – От неожиданности сержант даже позабыл прибавить «сэр», хотя твердо решил, что лучше отклонить предложенную «неформальность», не рисковать и не выходить за рамки уставных отношений.

– Хотите сказать, что не сдавали кровь на анализ? – нахмурился офицер.

– Сдавал, сэр. – Покрываясь потом, 947-й припомнил события на Рангуле. – Но прошло две недели, сэр, я уже думал…

– Почему лотерея? Подозревали благородное происхождение? Ожидали от жизни большего?

– Никак нет, сэр. Я хотел…

– Не нужно оправдываться, юноша. Вы же не проиграли, а победили! Следовательно – не зря подозревали. Ваше место среди именитых. И очень скоро я смогу пожать вашу руку как равный равному.

947-й затравленно посмотрел на полковника, не понимая, шутит ли тот или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, скорее всего, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым эльтаром, возможно, весь этот разговор – проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и тем более имя нужно заслужить потом и кровью, а не стараться получить его на тарелочке с голубой каемочкой…

– Вы ведь мечтали о военной карьере? – Полков­ник сделал ударение на слове «военной». – Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу – это теперь ваше право, да и личное дело…

– Сэр! – 947-й, очнувшись, протянул информационный листок обратно. – Поверьте, здесь какая-то ошибка…

– Ошибки нет, сержант. А документ оставьте себе – он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, вам предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам. Там вас будет ожидать корабль, который и доставит вас непосредственно к месту получения выигрыша.

В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там «кольцу», за невесть каким призом… Но… приказ есть приказ.

– Слушаюсь, сэр! – Сержант поднялся на ноги. – Прикажете отбыть немедленно?

Полковник изумленно поднял брови.

– Вы хотите лететь туда сами? – Он широко улыбнулся наивности десантника. – У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!

947-й уже хотел признаться, что не понимает, как же ему поступить, но Аль Рид его опередил:

– Мы отправимся туда вместе, – сказал он.

– Сэр?!

– Я лично доставлю вас по месту предписания. 947-й потрясение открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека…

– Сэр, это же невозможно. – Сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. – Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня…

– Благородно, но глупо, – то ли неодобрительно, то ли давая понять, что другого он и не ожидал, сказал Аль Рид. – Во-первых, разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых, не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас впервые в жизни? Нет, 947-й! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить. И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить. Если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947-й к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит, тому есть веские основания, политические, экономические или стратегические – это не касается ни меня, ни вас. Мы оба попросту будем беспрекословно исполнять приказы нашего руководства. Понимаете меня, сержант?

Десантник вытянулся – судя по тону старика, фамильярности с его стороны больше ждать не приходилось.

– Так точно, сэр!

– Надеюсь, что это так. – Полковник кивнул головой. – Маршрут «Эдвайрса Готта» уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения – через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны. – Старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. – Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не тяготит вас слишком сильно, я бы хотел познакомиться с вами поближе, ведь не каждый день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше, мы можем быть друг другу интересны – я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли бы попрощаться как можно любезнее. Это не приказ, 947-й, привыкайте – теперь это всего лишь просьба.

– Кольцо Литиса, сэр! – доложили на мостик полковнику.

947-й огляделся. Он не имел представления, почему это место называли «кольцом». Вокруг кресел на капитанском мостике панорама не изменилась и не отличалась ничем особенным – те же бесконечно далекие звезды на фоне безжизненной абсолютной черноты. Возможно, слово «кольцо» относилось не к географическим особенностям звездной спирали, а к человеческой деятельности – лайнеры дальнего следования часто двигались не по прямой, а по кольцевому маршруту мимо ядра галактики.

– Что теперь? – спросил у Аль Рида сержант, чувствуя, что начинает нервничать в преддверии надвигающихся перемен.

– Теперь ждем, – отозвался старый полковник.

– Мы не дадим о себе знать?

– Они свяжутся сами. Больше мне, как и вам, ничего не известно.

Они ждали около часа. Внезапность, с которой появились гости, стала нешуточным потрясением для пилотской группы «Эдвайрса Готта» – ни один навигационный прибор, ни один сверхсовременный радар и ни один зонд ракетоносца не заметили громадину, тихо подкравшуюся к военному кораблю на расстояние чуть более десяти километров, то есть по космическим меркам – буквально вплотную, катастрофически, невероятно близко. Невидимый и неощущаемый, таинственный призрак неожиданно включил наружное освещение, разлившись на черном фоне открытого космического пространства красно-фиолетового цвета каплей, которая превосходила размерами «Эдвайрс Готт» по крайней мере раз в десять.

– Нам сказали, что это будет «небольшой пограничный корабль», – тщетно пытаясь скрыть, что ошеломлен не меньше своих пилотов, пробормотал побледневший от неожиданности полковник. – Если это – всего лишь «небольшой пограничный», какие же тогда у них «большие и наступательные»…

– Невероятно, сэр… – восхищенно глядя на идеально правильный, совершенно гладкий, титанических размеров корпус корабля эльтаров, поддержал полковника сержант.

Между тем гость выбросил мост – развернул целую систему непрозрачных силовых полей-цилиндров, в итоге превратившуюся в трубу-шлюз, соединивший два космических корабля не хуже полимерного телескопического туннеля, уже много лет стоящего на вооружении самой армии Ростера.

– Эльтары – действительно высшая раса, – расстроенный увиденным, горестно и одновременно восторженно признал полковник. – Мы думаем, что представляем из себя что-то в этой Вселенной – наша война, наша вера, наша сила… А для этих людей мы – ничто. Мы отстали от них на пару-другую тысячелетий. Боюсь, 947-й, что в случае конфликта один такой корабль сомнет весь флот конфедерации Нибуса…

– Мне собираться? – спросил 947-й.

– Да, сержант. У вас будут ко мне еще вопросы?

– Сэр! Мне не дает покоя одно – зачем столько шума? Раньше я думал, что награждение победителей лотереи могут произвести где угодно, в любом обитаемом людьми цивилизованном мире.

– Не ломайте себе голову, 947-й, – посоветовал полковник. – Не все и не всегда подвластно нашему уму. Все равно ведь скоро все узнаете из первых рук.

– А у вас нет даже предположений? Полковник пожал плечами.

– Возможно, все зависит от того, насколько знатными были ваши родители… Но вам нечего бояться, сержант. Вы не раз смотрели в лицо смерти, так посмотрите же теперь и в глаза удаче. А если все окажется не так хорошо, как вам бы хотелось, рассуждайте о своей судьбе так: раз высшее командование выделило для вашей доставки целый ракетный корабль, вполне очевидно, что вы оказываете сейчас конфедерации неоценимую услугу, в суть которой еще не вникли, но какой никогда не смогли бы оказать, даже получив грезившееся вам раньше звание младшего офицера. Ради такого и умереть не страшно. – Капитан улыбнулся и протянул сержанту руку. – Рад, что служил рядом с вами, сержант! Желаю удачи!

Если корабль-капля и имел военное назначение, то внутри него ничто не говорило об армейском аскетизме, функциональности или надежности. Как-то так фантазия 947-го рисовала ему палубы экскурсионных лайнеров экстракласса – дорого, изящно, красиво, престижно, шикарно, удобно и хрупко.

Все коридоры, широкие, были ярко освещены и украшены статуями из различных драгоценных материалов, аквариумами, фонтанами или цветниками. Холеные, щеголевато одетые, подчеркнуто вежливые члены экипажа больше напоминали вышколенных ла­кеев. К сержанту же относились так, словно он был как минимум императором более чем одной звездной системы.

– Вот ваши апартаменты, господин, – сказал провожатый, продемонстрировав 947-му «дворцовые покои», в которых могла разместиться хорошая люксовая гостиница иного планетарного мира, после чего начал перечислять: – На время перелета вам предоставлен неограниченный кредит, поэтому любое ваше пожелание будет удовлетворено в самые кратчайшие сроки и в строгом соответствии с тем, как, когда и в какой форме вы этого захотите. Вы можете выбрать любое блюдо или напиток из миллиона предложенных на ваш выбор или пожелать что-то особенное, что мы постараемся эмитировать, основываясь на вашем подсознательном ощущении вкуса и запаха. Вы можете попросить оказать вам любую медицинскую или профилактическую услугу, известную вам или описанную в «Глобальной медицинской справочной библиотеке». Вы можете пожелать общение или консультацию со специалистом в любой области знаний – мы откроем для вас канал связи и оплатим абоненту время, затраченное на дискуссию. Вы можете выбрать существо или несколько существ противоположного или вашего же пола для интимного общения и любовных услуг из предложенного нами каталога или подробно описать свои сокровенные мечты так, чтобы мы смогли изготовить для вас именно того, кого бы вы хотели. Вы…

– Секунду! – ужасаясь последней перспективе и устав слушать, перебил сержант, у которого от избытка увиденного и услышанного и так уже сильно кружилась голова и возникло неприятное ощущение, что он сходит с ума. – Вы изготовите для меня неживую куклу или речь идет об «изготовлении» живого человека?!

– Живую, господин. – Провожатый вежливо поклонился. – Наверное, вам больше понравится слово «вырастим»?

– Я не знаю, что мне понравится, – пробормотал сержант. На самом деле ему бы сейчас больше всего «понравилось» оказаться снова на своей привычной койке в казарме и вернуть все на свои места – риск, геройство, повседневный труд и заурядные, но нормальные человеческие мечты.

– Конечно, господин! У вас будет время и выбрать, и обдумать! – заискивающе поддержал его лакей.

– Сколько? – устало поинтересовался 947-й.

– Чего сколько, господин?

– Сколько у меня будет времени? Куда летит этот корабль? Как долго я буду здесь находиться?