Послание со дна моря

Но суперинтендант ждал этого. Раздался еще один вопль, они схватились, и вот Петровски уже лежал на полу, пытаясь укусить противника и дергая ногами, будто сумасшедший, а суперинтендант Миллер крепко держал его за руку, в которой тот сжимал устрашающих размеров нож.

— Прошу вас передать этот нож коронеру, — сказал Торндайк, когда на Петровски надели наручники и взяли под охрану, а суперинтендант поправил свой воротник.

— Не сочтите за труд рассмотреть его, сэр, — продолжал мой коллега, — и скажите мне, нет ли на лезвии, ближе к острию, треугольной зазубрины длиной примерно в одну восьмую дюйма?

Коронер взглянул на нож и сказал удивленно:

— Да, есть. Значит, вы уже видели этот нож?

— Нет, не видел, — отвечал Торндайк. — Но мне пора продолжить мой рассказ. Нет нужды говорить, что отпечатки на фотографическом снимке и на свече принадлежат Паулю Петровски; поэтому перейдем к улике, найденной при осмотре тела.

В соответствии с вашим распоряжением, я отправился в морг и произвел осмотр тела. Рану уже подробно и точно описал доктор Дэвидсон, но я отметил одну деталь, которую, я полагаю, он упустил. В толще позвонка — точнее, в левом поперечном выступе четвертого позвонка — я обнаружил небольшой кусочек стали, который осторожно извлек.

Он вытащил из кармана коробочку для образцов, вынул из нее бумажный конвертик и протянул коронеру.

— Этот кусочек здесь, — сказал он, — и он, вероятно, подойдет к зазубрине.

В напряженной тишине коронер открыл конвертик и вытряхнул кусочек металла на лист бумаги. Положив нож на тот же лист, он осторожно вложил обломок лезвия в зазубрину и поднял взгляд на Торндайка:

— В точности подходит.

С противоположного конца зала раздался громкий звук падения. Мы обернулись.

Петровски рухнул на пол, лишившись чувств.

— Весьма поучительное дело, Джервис, — заметил мой друг по дороге домой. – Будем надеяться, что на сей раз власти извлекут из него урок.

— Какой же? — спросил я.

— Вот какой. Когда обнаруживается, что произошло убийство, место преступления тотчас же должно превратиться в дворец Спящей красавицы. Ни единой пылинки нельзя сдвинуть, ни единой живой душе нельзя входить до тех пор, пока эксперт не осмотрел там все, in situ и в совершенно нетронутом виде. Нельзя, чтобы там расхаживали энергичные патрульные, вмешивались следователи, чтобы туда-сюда носились ищейки. Представьте, что бы случилось в этот раз, если бы мы прибыли несколькими часами позже. Труп был бы в морге, волосы — в кармане у сержанта, кровать бы перетряхнули и рассыпали весь песок, свечу забрали бы, а на лестнице было бы полно свежих следов. Не осталось бы ни одной настоящей улики.

— А послание со дна моря, — добавил я, — так бы и не дошло до адресата.