Она легла на кушетку, на которую он указал, и закрыла глаза:
      - Каковы шансы?
      - Если яд еще только в крови, это хорошо, - он заколебался. - Если же он перешел в ткани, что могло уже произойти... Я не знаю. Пока не было подобного случая. Еще не удавалось заранее получать информацию о заражении.
      - Мы будем первыми, - резко сказала она.
      Его помощники несли ему инструменты. Он заказал их по ее совету, но никогда не пользовался и надеялся, что в них не будет нужды. Как смог бы он без радиоактивной установки обнаружить то дьявольское вещество? Или временные мутации? Тау был рад, что его собственный страх настолько заполнил Анжу, что она даже не пыталась разделить его.
      Руки Тау с профессиональной ловкостью устанавливали аппаратуру. Обойдемся без анестезии - она может ускорить фатальный исход. В конце концов подопытное существо погибло, хотя яд еще не достиг внешней степени разложения.
      - Тау?
      - Да?
      - Есть ли у тебя какие-либо предположения, когда яд должен подействовать? У меня есть подозрение.
      Он кивнул помощнику, чтобы тот принес бумаги.
      - Я не поручусь, что это точная цифра, Анжа.
      - Я понимаю. Переведи, пожалуйста, в Бракмайскую календарную систему.
      Тау пересчитал:
      - Десятое число, восьмой месяц.
      - Хаша!
      - Что такое?
      - Так вот зачем им перемирие! Теперь я понимаю, зачем им эта ужасная комедия, эти переговоры. Тау, помоги мне. Я не знаю, кто сделал это. Время подобрано. Дай мне возможность прожить столько, чтобы успеть свести счеты!
      - Я сделаю все, что смогу, - Тау взял один из фильтров.
      Она прошептала что-то еще, но он не понял. Тау приложил руку к ее лбу, надеясь уловить ее мысль, но слова явно не предназначались для него, и она была уже вые телепатических контактов. И только одно расслышанное слово пульсировало у него в мозгу, пока он работал: "Двое"...
      Станция IV была типовым, малолюбопытным сооружением, вращающимся вокруг безымянного солнца в Зоне Войны. Теперь, когда корабли с обеих сторон начали прибывать сюда, ее преимущества становились очевидны: защитные поля были ориентированы как на ацийский, так и на браксианский частные коды; сооружения на спутнике являли собой смесь стилей двух разных культур, одна половина станции была ориентирована на служение интересам одной из межзвездных держав, другая, соответственно, - другой. Приблизительное равенство стилей сохранялось. Из всех станций подобного рода Станция IV была самой большой, и здесь без труда припарковались по семь военных кораблей с каждой стороны. Именно здесь должны были состояться переговоры.
      - Какая трата топлива! - пробормотал Затар. - Шесть кораблей от каждой стороны явно лишние.
      - А что мы будем делать, если договор не подпишут?
      Он посмотрел на Уайрила в изумлении:
      - Кеймири, договор не могут не подписать, если только мы сами не пойдем на это. Но я знаю, что ты имеешь в виду, - Затар вздохнул, повернулся к обзорному экрану. - Традиция есть традиция.
      "Сентира" заняла свое место с браксианской стороны. Два десятка людей сошли с корабля, семеро из них - Кеймири. Остальные военные корабли были здесь для Образа, экипажи не будут принимать участие в переговорах. То же касалось и ацийских кораблей. Такова традиция.
      Браксана прошли через коридоры браксианской половины. Здесь были комнаты отдыха для участников переговоров и для экипажей, ожидавших конца дипломатических поединков. До прибытия кораблей это место казалось заброшенной пустыней, теперь же здесь все служило людям.
      Обеденные комнаты, декорированные в браксианском стиле, открыли свои двери, устройство которых автоматически реагировало на расовую принадлежность приближающегося. Потом шли другие комнаты - тоже богато украшенные: полированная мебель искусственного дерева, инкрустированная серебром и алдоузским белым хрусталем, шпалеры, прошитые золотыми нитями, заполняли пространство стен. Создавалось впечатление несколько старомодной, но основательной роскоши - все на высоком уровне в сочетании с современным компьютерным оборудованием - типичный стиль браксана.
      Комнаты для отдыха - мягкие диваны, ванные, заполненные ароматизированной водой. Подобную роскошь редко видели офицеры не-браксана. Чего бы ни пожелал экипаж, уставший от военных боев, станция была готова удовлетворить любое желание. Но мир все равно воспринимался как нечто неприятное, а мирные переговоры - вдвойне, невзирая на то, что здесь экипаж корабля мог понежиться в комфорте, который обеспечивали традиции браксана.
      Пустая трата времени и сил. Хуже того - бездействие. Проходя по ухоженным коридорам, Затар испытывал раздражение. Было хорошо известно, что переговоры часто затевались из-за того, что одна из сторон была не против передохнуть и насладиться комфортом Станции IV. Разве можно было углядеть в этом нечто предосудительное? Здесь были наилучшие возможности провести отпуск для тех, кому некуда было возвращаться. Это была часть системы, которая принимала Войну как должное. "Изящный фарс", - подумал Затар. Но хуже всего то, что обе стороны знали, что это - фарс. Однако кто наберется смелости отменить традицию?
      Пятеро из Кеймири проходили под чужими именами - как военные офицеры. Уайрил и Затар были хорошо известны, поэтому на них была их обычная форма с соответствующими знаками отличия. Но чтобы семь человек столь высокого ранга появились на предположительно весьма рядовых мирных переговорах? Это могло вызвать подозрение...
      На браксианской части в отсеке, ведущем в комнату совещаний, управляемый робот собирал оружие. Его программа была составлена так, что никакое несущее смерть, приспособление не должно просочиться на станцию, но браксана имели право сохранять при себе свои Цхаоры, а ация - свои клинки. Затар мрачно улыбнулся, подумав, что впервые за столетия дипломатических ухищрений оружие может быть действительно кстати.
      Когда все были разоружены, ациа на своей стороне, браксана - на другой, двери в конференц-зал отворились.
      Комната не представляла собой ничего особенного - круглая, с переводческими аппаратами рядом с каждым креслом.
      Места занимались соответственно занимаемым постам, браксана располагались слева от центра, ациа - справа. Кресла стояли напротив друг друга, таким образом, каждый сидел напротив противника сходного с ним ранга.
      Центральное место с ацийской стороны было почему-то пустым.
      Затар подавил в себе желание упомянуть об этом. После секундного удивления он понял, для кого оно, и довольно улыбнулся. Нередко ациа раньше приходилось ждать их. Странно, что теперь они поменялись ролями. Видно, ациа унаследовали браксианскую непунктуальность.
      Представители Бракси были уже готовы выйти из себя ("Эти ациа точно рассчитали время", - заметил Затар), когда появилась Анжа ли Митех.
      Впервые в жизни он мог рассмотреть ее. Невысокая женщина с железной волей. Ее внешнее изящество ни в коей мере не означало ее слабости. Казалось, в ней живет неисчерпаемый запас энергии, которая заполнила комнату при ее появлении.
      Она кивнула, продемонстрировав, что заметила их присутствие.
      - Кеймири, - она присмотрелась, в ее голосе прозвучало удивление, - вас семь. Я не думала, что эти шахты на Куае так много для вас значат. Я уверена, что мы-то в них не так заинтересованы.
      Ациа, которые понимали браксианский язык, выбранный сейчас Анжей, явно были изумлены. Затар хорошо знал чувственность браксана, он восхитился точности ее насмешки. И поэтому, поклялся он про себя, она должна умереть.
      Звездный Командир села напротив него. У нее не было блокнота или ручки, она просто скрестила руки на груди. Наклонившись вперед, она с вызовом сказала:
      - Ациа предоставили мне право вести эти переговоры. И я могу начать. Я не хочу мира. Я не знаю, какую пользу могут иметь ациа от перемирия, даже если будут поставлены какие-то условия. Поэтому я предоставляю вам, славные Кеймири, высказать соображения, которые послужат весомым доказательством необходимости нашего пребывания здесь.
      "Как точно! - восхитился Затар. - Насмешка, даже оскорбление, но ничего, что могло бы быть интерпретировано как нарушение правил переговоров".
      На него всегда производило впечатление умение владеть точными формулировками, поэтому он с любопытством еще раз посмотрел на женщину. Жаль, что она должна вскоре умереть. Жаль.
      - Бракси считает, что прямой экономический выигрыш может стать итогом мирного решения вопроса о Куае для обеих сторон.
      - Браксианская традиция никогда не ставила экономические преимущества выше военных. Забудем, правда, о некоторых малоприятных инцидентах за дипломатическим столом, не играющих никакой существенной роли. Кеймири, я предпочитаю воевать. И вы, мне кажется, тоже. Не можем ли мы прекратить все эти хождения вокруг да около и перейти к сути дела?
      Затару захотелось улыбнуться, после секундного раздумья он позволил себе это. Если бы только эта женщина знала, как резко ее ум отличается от интеллекта ее товарищей, от интеллекта Кеймири. Во всех своих предшествующих размышлениях он рассматривал ее как пешку на шахматной доске Войны, как объект, который должен быть устранен, как нечто нежелательное, что должно быть уничтожено; нужно только точно определить время и место... Браксана легко восхищаются тем, что того достойно. Затар не был исключением. Она понравилась ему. И это тоже вызвало сожаление.
      Он приготовил заранее обоснования для мирного разрешения конфликта. То, как он представил их, резко отличалось от подготовленного варианта. Ее откровенная враждебность диктовала иные правила игры. Глуп тот человек, кто не подчиняется необходимости. Затар импровизировал.
      Пока он говорил, он наблюдал за ней. Она слушала, но воспринимала не столько слова, сколько два или три подсознательных уровня его речи. Он четко контролировал себя, что было очень трудно, поскольку приходилось на ходу разрабатывать новые логические ходы. Он начал сожалеть о ее смерти нет, в необходимости этого он не сомневался, а о том средстве, которое было избрано. Черный Яд, несомненно, самая ужасная смерть, которую только изобрел человек. Он превращал свою жертву в животное, страдающее от безумной боли в последние минуты, и самые преданные люди обречены быть беспомощными наблюдателями ужасной агонии. Чем дольше он изучал эту женщину, тем больше было поводов признаться, что она достойна восхищения по стандартам браксана. Она заслуживала более легкой смерти.
      Но было слишком поздно.
      Внутри его уха крошечный компьютер нашептывал время через равные промежутки. Одна часть его разума беседовала с Анжей, другая прислушивалась к отсчету минут. Он знал, как это опасно. Она великолепно владела его языком, и было не исключено, что, если он не будет уделять беседе все внимание, она может уловить кое-что из тщательно скрываемых мыслей. Он улыбнулся сам себе: вот цена, которую ты заплатишь за то, что изучила самый трудный человеческий язык Галактики, и за то, что есть человек, который отдал должное твоему умению. Таджхайн, где им удалось найти эту женщину?
      Время шло, приближался конец. Она с презрением отвергла его предложения. Но Затар приготовил достаточно доводов, чтобы протянуть время, окажись яд столь нетороплив. Отказавшись рассматривать любое из его предложений, она резко сократила время беседы.
      Уже прошло достаточно времени. Он позволил себе быть терпеливым: нужны всего секунды. И вот они уже прошли тоже.
      И НИЧЕГО не случилось.
      Он представил все доводы. Внутренне он был растерян, но его чувства не выплеснулись наружу. Но она была телепат, и Затар понимал, что его растерянность, скорее всего, известна ей.
      Постепенно она изменила речевую модель, перейдя на Торжественный Тон. Назначенное время вышло, Затар посмотрел на своих спутников, затем осознал, что никто ничего не знает. Никто из них, даже его двое помощников не знали точного времени, на которое был назначен этот смертоносный спектакль.
      Ее Тон словно говорил: "Я знаю. Ты потерпел поражение. Но сегодня я скрою это".
      Знала ли она, каково ему было бы, если бы все Кеймири владели информацией о спектакле? Браксана способны терпеливо относиться ко многому, но не переносят унижений. Кеймири, который опозорил себя в глазах врага, никогда не сможет сохранить за собой свой пост и титул. Стоит ей только обнародовать сейчас провал его затеи - и все годы его усилий не перевесят чашу весов. Образ был в опасности.
      Она играла с ним, как кошка с мышью, и он был вынужден подыгрывать ей, не зная, каков будет итог. Они спорили, они обменивались метафорами, насмешками, скрытыми оскорблениями - они использовали, кажется, все Тоны речи, упражняясь в словесном поединке. Когда он был окончен, ум Затара был истощен, а нервы на пределе.
      Но все кончилось. Перемирие было разорвано, и все направились на свои корабли, чтобы как можно скорее покинуть нейтральную зону. Ациа были довольны, хотя они поняли очень мало, невзирая на переводчиков. Браксана были недовольны.
      "Мне не хотелось бы давать объяснения", - подумал Затар. Но он задержался на минуту, стоя напротив нее - их разделяли два стола. Он полуприкрыл глаза - только этот почти незаметный жест выразил его уважение. Она улыбнулась.
      Когда двери конференц-зала закрылись, на Затара посыпались вопросы:
      - Какова была цель? - Что произошло в конце концов?
      Только Уайрил - Затар всегда восхищался его силой воли - знал, что делать:
      - Винир и вы все - ступайте на корабль. Здесь больше небезопасно. Еще немного, - он посмотрел на часы, - и они могут начать стрелять. На борту корабля будет время поговорить.
      Они подчинились - все было логично. Даже Секхавей пошел на корабль, искренне опасаясь, что он может в гневе убить Затара вместо того, чтобы извлечь информацию.
      Наступила тишина. Уайрил посмотрел на своего младшего товарища:
      - Могло быть хуже.
      - Это мало утешает.
      - Это - не утешение. Это - факт.
      - Я знаю.
      Вновь наступило молчание.
      - Что случилось?
      Затар покачал головой:
      - Не знаю, Уайрил.
      - Она приняла яд?
      - Я это видел собственными глазами.
      - Возможно, формула была неверна.
      - Возможно, - тон его голоса говорил: "Нет".
      Уайрил вздохнул:
      - Пусть это будет версия для других, если она понадобится. Даже для Секхавея. - Но как хочешь, это - твое дело. Формула пересекала Границу тайно, через несколько рук - вполне могла быть ошибка. Я думаю, мы можем повторить наш проект. Но позже, конечно, намного позже.
      "Ты спасаешь меня", - подумал Затар, но не стал благодарить.
      - Однажды, - мягко сказал Уайрил, - когда это уже не будет иметь значения, если это вообще имеет значение, мне бы хотелось знать, что же произошло.
      Затар слабо улыбнулся, удивившись, что он на это способен.
      - Однажды... - пообещал он, используя Основной Тон.
      - Ты возвращаешься на корабль?
      Уайрил задел больную струну. "Ты знаешь меня лучше, чем я сам". Затар посмотрел на дверь:
      - Пока нет.
      - Не задерживайся. Нам понадобится время, чтобы обсудить планы.
      - Да.
      Уайрил положил руку ему на плечо.
      - Шем Ар, - предупредил он, используя различные Тоны, повторил: - Шем Ар, Шем Ар, - и каждый Тон говорил о своем - восхищении, унижении, оскорблении, опасении, предупреждении...
      Затар улыбнулся:
      - Шем Ар, - сказал он Основным Тоном. "Я все знаю".
      Старший Кеймири оставил его.
      "Где я просчитался?" Он потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Они путались, обдавали тяжестью не находящее объяснение сознание. У него есть враг - достойный враг. Мысль о том, что она осталась на свободе, среди этих звезд, оборачивалась горьким сожалением. Затар хотел по крайней мере понять ее, ее мотивы - зачем она спасла его от политической смерти, когда он был у нее в руках?
      Он знал, что она еще там - в зале.
      Затар повернулся к двери. Оружие все еще висело на панели, но он не мог его взять - дверь не открылась бы.
      Он сделал шаг к двери. Та распахнулась.
      Она была там.
      Он вошел в комнату, дверь закрылась за ним. На ее лице Затар увидел радость - именно так светилось бы лицо браксана в честь победы. В этот момент, когда все планы нарушились, Затар был рад, что она умрет не той смертью, которую он ей было уготовил.
      - Почему? - требовательно спросил он. По ее поведению в конференц-зале было ясно, что бессмысленные предисловия ни к чему.
      Она не спрашивала, что он имеет в виду, - она ждала его, чтобы услышать этот вопрос.
      - Потому что ты - МОЙ, браксианец. Я не позволю другим... Даже после того, что ты сделал. И никакие ухищрения не помогут тебе вырваться из-под моего контроля. Если бы ты был разоблачен, твоя неудача положила бы конец твоей политической карьере. Я избавила тебя от этого только для того, чтобы ты стал объектом моей власти.
      - Причина, достойная звания браксана.
      - Оставь свои оскорбления при себе.
      - А если я отправлюсь домой? Как тогда ты будешь мстить?
      - Я последую за тобой, браксианец. Со всеми моими кораблями. Но ты не сделаешь этого. Ты не осмелишься. Я доставлю слишком много беспокойств на Границе, ты знаешь. Ты нужен здесь, браксианец. Это так?
      Он вновь вспомнил карту и красный туман, разрастающийся красный туман. Казалось, ее рука направляет сверкающее копье, направленное на сердце Центра. "Ненависть?" - подумал он.
      - Да.
      - Но почему?
      Она рассмеялась:
      - Меня вскормила ненависть. Это - моя кровь.
      - Ты хочешь, чтобы я поверил? Ты - не ребенок, ли Митех. В юном возрасте этот ответ был бы достаточным. Но не сейчас.
      Она, казалось, была рада, что он понял.
      - Человек, убивший моего отца, назначил для меня судьбу, имя которой страдание. Я поклялась мстить. И я мщу. Ты, Кеймири, убийца Дармела ли Тукона.
      - Ты спрашиваешь? Я отвечу: да.
      - Нет, я не спрашиваю. Я раньше думала, что могу не узнать тебя в браксианской одежде, без грима. Ты так отличаешься от того... Но те же самые глаза. И высокомерие. Стоило мне увидеть тебя, я все поняла.
      В уме проносились картины (может быть, это она заставила его вспоминать?) его первого ацийского путешествия. Улыбающаяся жертва, его очаровательная жена и ребенок... В глазах которого ужас. Она чувствовала? Он должен был тогда убить ее, но у него не было возможности. Ее лицо преследовало его в течение многих лет, даже после того, как он почти забыл об убийстве.
      - Нет, разные люди не могли это сделать, - сказала она. - Я знала, это - один и тот же человек. Поздравляю, Кеймири. Шансы были против тебя; но ты добился своего.
      - Я потерпел поражение.
      - Нет, ты просто недооценил меня. Твоя попытка была удачной. Но отравить телепата очень трудно.
      Она зачем-то выражала свое восхищение, зачем? Может быть, после всех этих долгих лет она была рада узнать, что ее враг ее достоин? Это чувство он мог легко понять, он сам готов был испытать подобное. Какой женщиной она могла бы быть среди браксана! Каким достойным офицером!
      Пораженный, он проанализировал свои чувства." Ненависть. Да. Но восхищение было столь же сильным. Она была достойным противником в традиционном смысле этих слов. Она может поразить врага, найдя его слабые стороны или-создав их своим преимуществом. Ее противник потерпит поражение. Или же станет сильнее.
      Она может забыть о всех человеческих слабостях, если что-то будет стоять на ее пути.
      Война выступает не только как Акт разрушения, но и как Акт творения. Такова древняя модель мировоззрения браксана - никакой другой народ не считал ее верной. Соперник в борьбе был столь же необходим воину-браксана, как и необходимо было в конце концов его умертвить. Им могла быть и женщина. Да. Хотя годы патриархата почти стерли память об этом. Но если какая-нибудь женщина заслужила звание Соперника, то именно эта.
      Они еще встретятся - иначе быть не может. Она сама сказала это. Только тот, кто понимает ее, может надеяться на победу. Затар может победить, потому что он не боится ее. Если только он правильно ее понял. Если только он не ошибся.
      Древние браксана оценили бы эту вражду. Они изобрели бы торжественные ритуалы для сражений, где равный встречался бы с равным. Они считали бы, что таким образом нарастает разрушительная и творящая мощь. Но Соперник не существовал с тех самых пор, как воины-браксана покинули стены и отдались во власть цивилизации. Современное общество во всей его сложности перестало ценить вражду двоих.
      До сегодняшнего дня.
      - Я убью тебя, - тихо сказал он, - когда я назначу время. Собственными руками. Так, как захочу.
      Слова изливались из подсознания, из той части его души, которая жаждала всегда держать в руках меч и ненавидела ограничения, наложенные цивилизацией. Что поймет она? Поймет ли? Он сам плохо осознавал происходящее.
      Но, кажется, она поняла. Ее глаза сверкали, тело напряглось.
      - Я убью тебя. Когда я назначу время. Собственными руками. Так, как захочу. И никто другой не сделает этого, - она произнесла условную формулу ритуала. Анжа улыбалась, словно предвкушая победу.
      Он пытался привести свои мысли в порядок: это все просто безумие, ничего больше! Нужно срочно покинуть Бракси на какое-то время, найти какую-нибудь сферу деятельности, пока Кеймири постараются сделать так, чтобы все забыли о сегодняшнем дне. Лучше не ждать, пока от него потребуют объяснений. А эта вендетта еще послужит его политическим амбициям, а также принесет немало приятных минут.
      Нет, он определенно найдет в этом удовольствие. Затар посмотрел ей в глаза - сверкающие, торжествующие, он словно ощутил, какой наплыв чувств будет сопровождать ее смерть.
      "Я могу забыть себя, пока буду убивать тебя", - подумал он.
      Но оставалось еще одно. Ритуальный страх, так глубоко впаянный в душу браксана, заставил его собрать все мужество. Он протянул ей руку.
      Она поразилась.
      - Ты знаешь, о чем просишь?
      - Я познаю своего врага.
      - Ты не выживешь! Твой народ не способен...
      - Ты предполагаешь слабость там, где ее нет.
      - Нет? Я сомневаюсь, - она наклонилась над столом, протянула руку. Их ладони соприкоснулись.
      - Ты глуп, Кеймири. Это поле сражения МОЕ.
      В течение секунды была пустота - ложная пустота, момент передышки перед штормом. Но чуть позже его разум превратился во вскипающую вселенную, ему потребовались "все силы, чтобы не сойти с ума.
      "Сдавайся! - ее голос был беззвучен. - Откажись от всех чувств! Обними темноту!".
      Он боролся с ее приказами, которые внедрялись в его мозг. Он боролся за свой разум, и в конце концов он нашел путь: "Дай мне понять..."
      Эта невидимая мощь уступила его просьбе. Он призвал всю силу первобытной традиции и бросил ей вызов: "У меня есть право понять моего врага".
      Небо, земля, воздух качались перед глазами. Он упал. Трава примята под его перчаткой, он попытался отдернуть руку, но та не двинулась. Удивленный, он погладил траву. В этих тонких зеленых узких листочках билась жизнь, она напевала что-то простое, бессловесное... И вот еще звук. Он посмотрел в небо - стая птиц приближалась. Он будто коснулся их, ощутил голод, зов куда-то, куда улетали предки, в бесконечный полет, неведомый человеку, ощутил тоску по своей самке и радость песни, истекающей из птичьей души.
      Она встала перед ним.
      Он встал тоже:
      - Что это?
      - То, чего ты хотел, - отчужденно сказала она, - ты увидел мой арсенал. Добро пожаловать в мой Образ, или, по крайней мере, в тот образ, который способен разделить со мной твой разум. Ты видел потенциал - и с тебя достаточно.
      - Ты не ожидала... - сказал он. Затар выразил ее мысль.
      - У тебя очень сильная воля. Адаптация аномальна со знаком "плюс". Радуйся этому, пока время не пришло, браксана!
      Он проник в землю, узнал голод - голод червей, увидел туннели, и пещеры, и пустоту земных пор, увидел так, как видят существа, населяющие их. Но вот он уже поднимается выше, туда, где звезды ласкают его разум. Нет, это - не звезды, это - миллионы живых существ, которые населяют эти световые точки, те, кто силой своих чувств населил Пустошь разумом...
      - Великолепно! - выдохнул Затар.
      Она была рада, что он почувствовал это.
      - И ты ничего не боишься?
      - Я только восхищаюсь.
      - Твой народ не умеет чувствовать, - бросила она.
      - Значит, мой народ глуп, - он посмотрел на нее с новым чувством, окрашенным ревностью. - Жить вот так...
      - Коснуться этого - замечательно, - перебила она. - Но жить вот так болезненно. Твой разум не может представить себе эту боль.
      Он не обратил внимания на ее слова:
      - Кто ты?
      - Я? Мое "я"? Это тело? - Она указала на себя, но не рукой, а мысленным вопросом. - Весь мой мир - вне твоего воображения, и всю его силу я использую, чтобы обыскать тебя.
      - Так не бывает.
      - Это - нематериально. Но это очень реально... Так бывает.
      - Но наши тела...
      - Пожали друг другу руки над столом заседаний. Как долго длится сон? Мысль короче. И все реально только для нас, в тот момент, когда мы СЕЙЧАС и существуем.
      Он закрыл глаза и попытался проникнуть в богатство ее мира. Было легче с закрытыми глазами, когда ничто не отвлекало... Земля, и небо, и... она. Он мог ощутить ее ненависть, легкую дрожь страха. Она ждала, что он сойдет с ума, нет, он не так слаб, чтобы покориться ее мощи просто в силу традиции. Его ум наполнялся ревностью к этому дару, наполнялся желанием владеть всем тем, чем владеет она. Он жаждал даже этой ненависти, ее гнева. Он желал эту женщину - расовый парадокс - женщину, которая нанесла ему поражение.
      Она была Шем Ар, и проходили века, и служанки Ар влекли к себе мужчин, которых вела за собой слепая страсть и величайшая тоска.
      - Осторожней! - предупредила она его.
      Приказ? До этого она была беззаботна. Может быть, его сопротивление заставило ее остерегаться? Если это так, то это его первая - и пока единственная - победа.
      Не желая упускать шанс, Затар приблизился к ней. Пусть она ищет его мысли! Она знаток экстрасенсорных искусств, но в царстве человеческой чувственности браксана не знают себе равных. Удовлетворение сексуальных желаний для них естественно, как само дыхание. В то время как она, воспитанная в ацийских традициях...
      - Ты ошибаешься, - она казалась растерянной, не уверенной в себе. Неужели это ее ответ? Желание откликнулось на желание?
      Вражда и страсть - эти два чувства, объединенные вместе, ценимы браксана. Мысль о том, что он коснется ее тела, сопровождалась резким чувством сладкой-ненависти, которую он готов разделить с ней. И его желание достигло невиданных высот.
      Это только мечта, не так ли? А мечта не имеет последствий.
      Он схватил ее за плечи и замер, когда поток ее чувств захватил его. Он коснулся ее, себя, их мысли перемешались, он не мог уже отделить свои от ее. Но все равно - их тела остались - мужское и женское. Он нежно провел рукой по ее телу, почувствовал, как задрожала плоть. Нет, она не отклонялась, но была встревожена его наступлением.
      - Ты не знаешь, что делаешь, - прошептала она. Нет, он как раз это знал. Он чувствовал не только свою радость, но и удовольствие женщины, которая делила с ним тело. О таком всплеске чувств можно только мечтать!
      - Глупец! - воскликнула она, но не отодвинулась, - ты пожалеешь об этом.
      Но и в ней билось желание, готовое выплеснуться наружу, уже выплеснувшееся, обволакивающее его темной страстью...
      ...и потом было чувство, что душа вне тела...
      ...и в страхе он отпрянул от нее...
      ...и в темноте, абсолютной, он начал обретать сознание.
      (Где я?)
      И другое:
      (Что и кто я?)
      Мысль без слов, без разума. Время бесконечно. Воля сильна.
      (Я - Затар)
      Он ощутил, что может думать:
      - "Царвати (образ его родословной), сын Винира (высокий злой человек, гордый повелитель) и Касивы (женщина, которая могла бы управлять мужчинами, но не хотела, - цветок среди варваров, слишком нежный и прекрасный, и поэтому жизнь его коротка)".
      Он есть.
      Какова была та реальность - в тот момент он не мог вспомнить - ее больше не существует. Нет темноты; понятие темноты предполагает существование света, а свет - не реальность. Он не пытался понять, где он, потому что тогда ему было бы нужно понятие местоположения, а также признание существования других. Ничто сейчас не реально для него. Только усилием воли он вернул себя себе, но сейчас он не может уцепиться в этом вне-мире.
      Это нельзя принять.
      Он искал хоть что-нибудь, за что уцепиться, как за зерно реальности. Он пытался почувствовать свое тело. Но в ответ - только вечное несуществование его телесной тюрьмы. Страх собирал на себя внимание, призывая его сдаться, но он не уступал.
      "Я - Затар", - повторял он, приникая мыслью к этой единственной фразе, вобравшей сейчас все его существо.
      Шорох смерти прошелестел и удалился. Он сейчас уже не рядом с Гибелью, он пытается отыскать мир физических величин, который когда-то хорошо знал. Но потом он отказался от поисков. В этой реальности есть только мысль, значит, она и есть ключ ко всему. А чистая мысль - это понятие, абстракция, негрубое отражение материальной субстанции.
      Он позволил себе раствориться в пустоте, пытаясь уловить любые изменения этого нового мира, в котором нашел себе временное убежище, не желая того...
      И вновь голос Смерти коснулся его, и он уцепился, отчаянно пытаясь найти опору. Он пришел ОТКУДА-ТО и уйдет КУДА-ТО. Внезапно он осознал, что есть расстояние, местонахождение, движение. Он последовал за Смертью, к ужасу осознав, что все здесь знакомо. Он почувствовал, как разрушительная волна коснулась его тела, но сам он далеко; ему даже не удается прийти на помощь.
      Он видел себя умирающим.
      "Нет, - мысль была ясна, - я не умру. Я не согласен".
      Волны набегали, и связь между его разумом и материальным существом слабела, и дальше вновь ждала пустота, которой он один раз уже избежал.