ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Он идет на террасу, смотрит на раннюю зарю. Звезда Ллорну светит на небе, но невидимая невооруженным глазом, не в это утро, не с Бракси. Он призывает увеличительное поле и ждет, пока нужные силы не выровняются в ответ на его призыв. Там… да, теперь он может ее видеть.

— Сколько еще? — спрашивает он.

«21 десятая», — отвечат Дом.

— Сообщи мне, когда это случится.

«Приказ понятен».

Он раздумывает о том, что сделал и что должно случиться, и какие могут быть последствия. Он позволяет себе свободно фантазировать, зная о предполагаемой опасности иллюзий.

«Почувствуйте мои мысли, — бросает он вызов телепатам. — Попробуйте на вкус мои намерения, узнайте мою цель. И остановите меня — если сможете».

Но расстояние слишком велико, и он знает это; никто не может услышать его, несмотря на мощный фокус-намерение.

«Время», — говорит Дом Затара.

Он улыбается.

Набу ли Пазуа внезапно проснулся, убежденный, что что-то не так.

Он осмотрел свое непосредственное окружение, используя навыки опытного телепата, в надежде обнаружить источник беспокойства. В его небольшой комнатке, в примыкающих покоях, во всем здании не нашлось ничего, что могло бы нарушить его покой. Возможно, это его собственный поток сознания? Директор припомнил сон, который медленно уходил из его памяти, и не обнаружил в его содержании ничего подозрительного. Нет, что бы там ни встревожило его, оно определенно было вызвано внешним раздражителем. И это что-то было не в порядке.

Ли Пазуа осмотрел ментальный горизонт в поисках источника своего дискомфорта. И нашел его в сознании незнакомца — ментальный щуп, такой слабой концентрации, что он его едва не пропустил. Ли Пазуа дотронулся до щупа со всем своим умением в поисках местонахождения отправителя и его цели. Казалось, это имеет какое-то отношение к Границе. Директор проверил эту возможность и отбросил ее. Значит, кто-то, связанный с Границей.

Анжа? Решила отомстить ему? В теории, конечно, ее психологическая обработка делала такое действие невозможным, но лиу Митете уже нарушила столько правил — почему бы ей не нарушить и это?

Ли Пауза открыл себя для чужеродного потока мыслей — очень слабого, почти неопределимого — и затем наложил на него ментальную подпись Анжи. К его облегчению, они не совпали.

Феран? Ли Пазуа также проверил и эту мысль, хотя сильно сомневался, что зонд способен преодолеть расстояние между Холдингом и Империей без системы передачи, и снова получил отрицательный ответ.

Никого не осталось — по крайней мере, никого из знакомых. С того направления мог бы действовать браксинский телепат. Но только не было никаких браксинских экстрасенсов.

Или есть?

Ли Пазуа проанализировал то, что знал об устройстве браксинского разума, — а он знал много, поскольку готовил Фериана дель Канара для внедрения туда — и сравнил с чужеродной мыслью. К своему ужасу ли Пауза обнаружил, что образцы очень похожи.

Хорошо, сказал он себе, успокойся и подумай. Браксинский источник (само расстояние делало это невероятным!) сфокусирован на Институте, или на Ллорну, или на самом ли Пауза. С какой целью? Контакт был слишком слабым, чтобы директор четко его прочитал, но одна вещь представлялась болезненно ясной: сигнал усилила враждебность, делая его достаточно мощным, чтобы пересечь Холдинг, Империю и разбудить директора среди ночи.

Какой-то вид неизбежной и скорой атаки?

Да.

Это могло оказаться что угодно, при условии, что касалось его личности (или его цели, что было одним и тем же), и при условии, что кульминации браксинского плана следует ожидать в ближайшем будущем. Только такая комбинация способна направить к ли Пазуа поверхностные мысли с такой интенсивностью, возможно даже без желания на то самого отправителя.

Атака! Они в Институте приготовились к обороне, но никогда не думали, что им нужно будет защищаться. Ли Пауза попытался успокоиться и бесстрастно, без лишних эмоций передать предупреждение первому кольцу специальной сети защиты Ллорну.

Вахту несли пять экстрасенсов. Они быстро проснулись от подобия летаргического сна, в котором пребывали, — как только сигнал разбудил их умы предупреждением. Они предупредят остальных, мгновенно передавая информацию, без ошибок, точно, задействуя различные планы с гораздо большей эффективностью, чем смогла бы сделать любая неэкстрасенсорная технология.

Ли Пазуа волновался.

«Директор? — это был старший по смене, опытный коммуникант. — Всем станциям передан сигнал тревоги».

Это означало, что машины сканируют небеса в поисках активности, телепаты обыскивают границы в поисках угрозы, компьютеры анализируют психополя нынешнего населения Ллорну. Этого будет достаточно? Ли Пазуа хотел бы знать, с каким видом угрозы они столкнулись, это бы значительно сузило поиск. Сколько у них времени?

«Что мы ищем?» — запросила группа передаточной станции.

«Я не знаю! — он сделал паузу, пытаясь подобрать название тому чувству, которое ледяными лапами схватило его за сердце. Страх? Ужас? — Враждебный импульс, в скором времени ожидается проявление. Поддерживать полную готовность, телепатическую и техническую».

Это мог быть наемный убийца, планирующий смерть для Набу ли Пазуа и добравшийся до его сознания. Или саботажник, готовый разрушить Институт. Даже политический враг, ведущий переговоры о падении Ллорну — любой источник, который совмещал враждебность с данным местом и временем… Слишком много возможностей, слишком мало информации. Ли Пазуа злился из-за своей беспомощности. Он потянулся к контакту с экстрасенсами в оборонном центре, теми, кто отвечал за ограниченную военную мощь Ллорну. Коммуникант ждал, чтобы передать его мысль в операционный центр; когда старший экстрасенс объявил о присутствии ли Пазуа, директор подключился к чувствам коммуниканта. Пока система хорошо работала.

Набу мгновение сожалел о своем решении отсечь Звездный Контроль от системы. Сейчас они могли бы воспользоваться помощью службы безопасности. Но это установило бы опасный прецедент, компрометируя автономию Ллорну. А после снятия пелены таинственности, Звездный Контроль едва ли позволит директору Института восстановить секретность. Нет, когда директор ни Кахв предложил укрепить Институт, Набу сделал единственно возможный выбор. Кто мог подумать, что Ллорну атакуют?

«Что происходит?» — послал он ментальный запрос.

«В атмосфере пятнадцать объектов. Тридцать два внутри системы. Мы их сейчас идентифицируем», — пришел ответ.

Он кивнул, но жест не повлиял на тело, которое он сейчас делил с коммуникантом. Обычно компьютеры контролировали все движение около Ллорну, от пассажирского транспорта до управляемых людьми или машинами грузовых судов. На Ллорну было большое население, экстрасенсы и неэкстрасенсы, и она вела активную торговлю. Но компьютеры могли ошибаться или получить ложную информацию; требовалось, чтобы в подобные моменты люди подтверждали идентификацию.

«Дайте мне знать, когда получите какую-то информацию», — приказал директор.

Ли Пазуа сфокусировался на охране.

Харрид, талантливый эстрасенс-приемщик разделил с ним сознание. Не все телепаты, назначенные на эту должность, находились в одном помещении, но ментальная сеть связала их вместе так крепко, как если бы они были связаны одной веревкой.

«Дири и Калсуа подтвердили сигнал, — сообщил ему Харрид. — Источник, очевидно, браксинский, — эту информацию сопровождало удивление. — Пространственный фокус скорее общий, чем специфический. Дири считает, что главная цель будет концептуальной, а не материальной. Хотя это может включать и физическую атаку».

В животе у ли Пазуа все похолодело, когда он понял, что это означает.

«Институт?».

«Возможно. Временный фокус, кажется, лежит в ближайшем будущем…».

Да, ли Пазуа все это предвидел. Понемногу, ситуация прояснялась — обрывки чуждых мыслей, что он раньше не мог идентифицировать. Ожидание — это было все, что он уловил, предвкушение краха всего того, ради чего они работали.

Он вернулся к центру обороны.

«Прогресс?».

Ему дали взглянуть на основной плоский экран, где по небесам проходили шесть объектов. Экран демонстрировал их траектории.

«Эти все еще не идентифицированы», — сообщил коммуникант. В его поверхностном сознании чувствовался легкий страх.

Значит, вот они.

«Выясните, кто это. Наши защитные поля?».

«Уже установлены, директор».

«А их будет достаточно?» — уточнил ли Пазуа.

Ллорну не была предназначена для военных действий. Они не собирались никогда биться. Последний директор Института установил основные защитные поля по совету Звездного Контроля. Во времена ли Пазуа Эбре ни Кахв убеждал его, что Ллорну вполне может стать мишенью в Войне. Но Институт был выше таких мелких забот, как война и завоевания; он служил Знаниям, которые принадлежали всему человечеству. Кто покуситься на Знание?

«Внимание! В нижний слой атмосферы проникли неизвестные объекты!» — донеся до директора сигнал тревоги.

Именно Анжа лиу вывела их на эту дорогу. Она превратила телепатию в оружие, отвергнув нейтралитет Института. Будь она проклята! Разве до того, как появилась Анжа, Бракси когда-то волновала Ллорну?

«Мы их идентифицировали, — передал один из охранников, его мысли были окрашены предчувствием смерти. — Боевые беспилотные средства нападения, с Тирраха. Нам следует…»

«Огонь!» — быстро ответил ли Пазуа.

На Ллорну пришла война.

Затар пересматривает свои планы и доволен ими. Создав сложную сеть дезинформации, он проследил, чтобы Ллорну заранее не предупредили насчет предстоящей атаки, в результате никто, кроме него самого, не знал деталей нападения. Те люди, что были вне закона на Тиррахе, конструировали боевые беспилотные средства нападения, быстро и без вопросов; навигатор, который программировал их курс, думал, что программирует их для транспортных грузовых кораблей. Разрозненные факты, сдобренные стратегической дезинформацией, преподносились тщательно отобранным людям… Без шансов, что кто-то из них сегодня сфокусирует свои мысли на Ллорну и сдаст его. Затар за этим уже проследил.

Что касается его самого, то притиера находится для этого слишком далеко; в этом его заверил Феран. Итак, Затар наслаждался своей гениальностью, его радость передавалась звездам. Он бросил вызов Ллорну. Скоро начнется атака; они не смогут сделать ничего, чтобы остановить его. С Ллорну наконец будет покончено, и это послужит к чести Бракси, и собственным интересам Затара. Его не достанут здесь и потому, что он не экстрасенс, и потому, что Затар отделен от Института огромным расстоянием и двумя великими нациями, но по большей части благодаря его идеальному планированию. Затар может торжествующе рассмеяться в Пустоту, незамеченный, — в то время, как Институт встречает свою судьбу.

Бомбы падали подобно граду на поверхность планеты, с интервалами, вроде бы выбранными наугад, и жарко вспыхивали желтым огнем. Люди ли Пазуа пытались подхватить их, когда они падали, но бомб было слишком много, и никакой системы не было в их падении. Показалось, будто они летят с двух беспилотных кораблей, поэтому ли Пазуа сконцентрировал свою огневую мощь на этих объектах; но в то время, когда он это делал, сотни людей умерли, крики страха и боли разнеслись по всему экстрасенсорному пространству.

Столько потерь — и с какой целью? Директор мог понять, зачем нужна атака на столичный комплекс. Именно там хранились файлы Института, и там артобстрел нанес бы самый ощутимый урон. Но пока ни один неприятельский корабль не ударил по нему. Вместо этого они наугад палили по планете, наводя ужас как на экстрасенсов, так и на не-экстрасенсов в равной степени. Почему?

Вспышка в ночи, словно цветок раскрывает лепестки из раскуроченного металла.

— Один сбит, — пробормотал Караллен. Было безопаснее говорить вслух, доверяя ограниченности слов, чем выносить ад эстрасансорной чувствительности. Разум планеты стал морем отчаяния и страха; если открыть себя ему, даже на мгновение, невозможно предсказать, что случиться.

И вот оно, то, чего добивались враги такой странной атакой. Заставив страдать достаточное количество экстрасенсов, наполнив потоки мыслей их болью и страхом, враг разобщил телепатов — свел на нет единственное и огромное преимущество Ллорну. Теперь экстрасенсы стали не больше, чем обычные люди; даже меньше — они теперь ограничивались физической связью и были несильны в ее использовании. Хуже не придумаешь!

Ли Пазуа вышел из тела как раз, когда стремительный прилив безумия угрожал поглотить его. Со злостью, он вернул свое сознание обратно в тело и выбежал из комнаты по направлению к выходу. Директор быстро пробежал через центральный парк и дорога привела его к главному зданию Института, где располагался центр обороны. Он старался не смотреть наверх, пока бежал, зная, что от врага его отделят не больше, чем скорлупка из сбалансированных энергий. Пять залов, две лестницы — до лифта было слишком далеко — ли Пазуа прикидывал путь в уме, пока бежал от одного здания к другому, ругаясь на обстоятельства, что заставили его скакать тут, словно кролика. Когда директор прибежал в центр обороны, ему пришлось с минуту стоять у двери, прислонившись к косяку и переводя дыхание.

Картина была нехорошая. Оставшиеся пять вражеских кораблей обратили свое внимание на главную группу зданий. Казалось, они мастерски уклоняются от огня противника, или, может, люди ли Пазуа просто не обладали достаточным опытом, чтобы попасть по врагу. И снова он пожалел о Звездном Контроле. «Слишком поздно, слишком поздно. Ты сделал свой выбор!» — поправился он тут же.

— Будьте осторожны, — пробормотал директор, объявляя тем самым о своем присутствии. Это было все, что он мог сделать.

Внезапно один из боевых кораблей противника пошел в сторону главного здания. Ли Пазуа едва дышал. Он так плотно сжал кулаки, что циркуляция крови в них чуть не прекратилась, пока он наблюдал за тем, как неопытные воины Института пытались сбить беспилотный корабль. И они попали по нему — но он поглотил энергию, распространил ее по окружающему пространству и бросился на силовой купол здания в отчаянном рывке, сверкнуло пламя.

На мгновение все экраны побелели — силовые поля Ллорну поглощали силу атаки. Ли Пазуа обнаружил, что молится. «Боже нашего Основания, Отец Перворожденной, не позволь разрушить нашу работу, прошу тебя…». Он вовремя поднял голову, чтобы увидеть, как на экранах снова появлилось ночное небо.

— Силовые поля не разрушены, — объявил Караллен. По комнате разнесся громкий вздох облегчения.

— Проклятье! — взорвалась Сушан; на ней сказывалось волнение оттого, что приходилось держать сознание закрытым. — Еще один.

Новый корабль неприятеля приблизился и, как и его предшественник, сконцентрировал всю силу для самоубийственного броска. Экстрасенсы попытались его остановить, но самое большее, что они могли сделать, — это сжечь наружное силовое поле корабля. Затем он атаковал — и экраны вновь вспыхнули белым светом, в то время как силовое поле пыталось их защитить.

На этот раз машинам потребовалось гораздо больше времени, чтобы вернуть изображение.

«Сколько таких ударов мы можем отразить?» — подумал ли Пазуа.

— Выберите одного врага, — давал он указания оборонному персоналу. — Сфокусируйте на нем всю мощь артиллерии, несмотря на то, что делают остальные. Может, эта тактика и сработает. Мы не можем их сбить в последнем прыжке.

«Но если два корабля спикируют одновременно…».

Тогда ллорнуанцы умрут, понял ли Пазуа, вместе с их усилиями. Мысль об этом наполнила его яростью, которая в свою очередь усилила чувствительность. Ему требовалось приложить усилия, чтобы перестать слышать крики умирающих.

— Вниз идет номер пятый! — предупредила Сушан.

— Продолжайте!

Необходимо было их уничтожать или одно то, что неприятелей так много, перевесит. Ли Пазуа задержал дыхание, когда третье беспилотное средство-самоубийца падало вниз, а его люди опустили наружное силовое поле, чтобы выстрелить по соседнему кораблю врага, — попали, а потом еще, да, у них получалось! — а затем поле снова закрылось, и как раз вовремя.

Номер пятый оказался сильнее других, или защитные поля становились слабее. Потребовались долгие минуты, чтобы экраны очистились, а когда все-таки очистились, то оказались не полностью функциональными.

— Мы сбили один корабль, — объявила Сушан. Ее волосы промокли от пота и прилипли к лицу. — Но остается еще один. Хаша…

— Мы должны, — ли Пазуа взглянул на показатели генератора. Плохо, очень плохо… еще один вражеский удар, подобный предыдущим, и они превратятся в звездную пыль. Они должны сбить этот корабль, пока он не атаковал. Но только они прицелились, как враг начал уходить в сторону.

— Что это…

— Не имеет значения, — поспешно сказал ли Пауза. — Бейте гадов!

Что-то не сработало? Планы изменились? Какой бы ни была причина, но неприятельский корабль ретировался. Потихоньку он начал светиться. И еще через мгновение, что показалось вечностью, вражеский корабль взорвался, разлетевшись на мелкие осколки.

Повисла тишина, и мысленная, и физическая.

— Мы его сбили, — прошептала Сушан.

— Это последний корабль?

— Выясните, — приказал ли Пауза. — Полное сканирование системы.

— Отчеты о повреждениях? — мягко спросил Караллен.

О, Хаша… мертвые, тяжело раненные…

— Да. Как можно быстрее. Используйте оборудование, — добавил директор. Смысл приказа был ясен: не нужно открывать себя тому, что находится там.

На Ллорну жили сотни эстрасенсов и тысячи людей, не обладающих талантом, но предпочитающих такое общество. Любовники, что вкусили радости телепатического союза и теперь не смогли бы довольствоваться меньшим; ученые-генетики, обожавшие исследовательские возможности Института; социологи, что старались свести разрозненную культуру Ллорну к четкой статистике. Все они — невинные существа, экстрасенсы или неэкстрасенсы. Ли Пазуа мог понять, почему Бракси ударила по центральным участкам, где хранятся данные Института, но зачем убивать стольких невинных людей?

— Я собираюсь проверить архивы, — пробормотал он.

Достаточно было врачей, что гораздо лучше справятся с ранеными, чем удалось бы ли Пазуа. Ему же требовалось проверить, что их данные сохранились, успокоить себя, что хотя и потеряны многие жизни, их работа невредима. Это станет его щитом против безумия, когда хаос чужих мыслей начнет ломать и сметать его барьеры, когда вновь появившийся страх охватит его.

«Если бы не предупреждение, мы все могли бы умереть. Спасибо Основанию, что наши враги забыли о нашей силе: мысли наемного убийцы отмечают его цель, как маяк. Мы обязаны нашими жизнями отсутствию ментального контроля у врага».

Архивы были скрыты глубоко под поверхностью планеты, в помещениях, защищенных от вмешательства человека и природы. Они располагались очень глубоко — создатели думали, что тонны земли, окружавшие их, защитят архивы, — но после землетрясения 234 года, их перестроили так, чтобы помещения смогли выдержать любое стихийное бедствие. Результатом оказалась странная помесь примитивных туннелей с блестящими современными переходами, естественных пещер, паутины силовых полей, псевдометаллических сейфов, наполненных твердыми дисками, и набора лучшего компьютерного оборудования в Империи. Хотя мириады залов и петляющих туннелей были заключены в идеально круглую сферу, было невозможно с одной точки увидеть, сколько там комнат, или какую форму они имеют и куда может привести эта петляющая дорога, выложенная камнем, что пересекает огромную пещеру. Единственное настоящее доказательство структуры архивов заключалось в генераторе, расположенном в его центральной точке. Оттуда сотни серебряных нитей выходили к поверхности сферы, несколько силовых полей были такими мощными, что если саму Ллорну разрушат, архивная сфера — и данные Института — выдержат.

Это была кровь и плоть Института, результат многолетних усилий. Здесь хранились ценные данные, комплексные генетические диаграммы и связанные с ними психополя, биоистории всех известных экстрасенсов (а также восстановленные истории тех, кто умер до основания Института) и миллиарды сравнительных анализов, с помощью которых проверяли образцы аминокислот и сравнивали их со степенью экстрасенсорного таланта, надеясь обнаружить между ними связь. Здесь имелись помещения, оборудованные для исследования ДНК, комнаты, наполненные образцами нитей, что держались в статическом равновесии. Здесь, думал ли Пазуа, был Институт; все остальное существовало для того лишь, чтобы оно могло выстоять.

Он шел по дорожкам, пересекавшим неровные помещения, дотрагивался до спящих машин, словно пытаясь убедить себя, что они на самом деле существуют. Не то, чтобы когда-нибудь у него возникали сомнения на этот счет. Никакой вражеский огонь, никакое природное стихийное бедствие и что самое важное — никакая радиация не сможет добраться до этого места, в котором была надежда Института. Архивы оставались невредимыми.

Директор с гордостью шествовал по подземным залам, черпая силу в надежде, которую представляло это место. Ли Пазуа остановился только, когда обратил внимание на то, что экран одного из компьютеров не пустует, как остальные. Подойдя к нему, ли Пазуа нахмурился. Что-то не сработало? Ну, такое случается. Или возможно кто-то, работавший здесь, забыл очистить экран, когда уходил. Это тоже возможно.

Он прочитал, что было написано на дисплее, и, вдруг поняв смысл послания, мир закрутился перед глазами на бешеной скорости.

«Подтверждена последовательность при срабатывании спускового механизма.

Последовательность детонации: стадия один».

Ли Пазуа ударил по клавише, на которой значилось: «Идентификация программы». Появился номер файла; он мог означать что угодно. Ли Пазуа попытался вызвать программу, но по какой-то причине компьютер не отвечал.

Совершенно отчаявшись, директор запросил его о последовательности при срабатывании спускового механизма.

«Три резких скачка в защитном поле главной базы», — был ответ. Далее компьютер перечислил точные данные: продолжительность между скачками (сколько потребовалось каждому кораблю неприятеля, чтобы спикировать?), сила каждого скачка (это правильно, это правильно…), затем последовал период бездействия.

Именно поэтому последний корабль отошел назад… Хаша, помоги нам всем! То нападение было просто попыткой отвлечь их внимание, в то время как истинная атака была результатом их собственной обороны!

Ли Пазуа попытался позвать на помощь — но боль была столь мощной, что вытолкнула его назад, в собственное тело; дыхание перехватило. Директор не мог выносить страдание Ллорну. И в любом случае, кто его услышит? Они пытались сделать все возможное, чтобы закрыться, запереть в себе чувства, которые даже теперь могли их спасти.

Директор попытался остановить программу.

«Последовательность детонации: стадия два», — ответил компьютер, игнорируя его команды.

С другого конца донеся шум; ли Пазуа огляделся, но не заметил ничего необычного. Кто-то установил неизвестное устройство между рядами компьютеров, или втиснул под дорожку, или, возможно, заложил бомбу в сами файлы, — и он, ли Пазуа, запустил его.

— Пусть Хаша простит меня, — прошептал директор, когда на дисплее в последний раз высветилась надпись.

«Последовательность детонации: стадия три», — предупредил компьютер.

Деление атомного ядра.

— Все сделано? — спрашивает Затар.

«Вероятность — 97 процентов».

Дом не всегда бывает абсолютно точен, но такой результат впечатляет все равно. Затару придется подождать, пока новости дойдут до Бракси, чтобы быть уверенным, но теперь это не должно занять много времени. Подобное нельзя держать в секрете.

«Хорошо, что я установил эту ловушку когда-то», — говорит сам себе притиера.

Это часть его путешествия на Азею, которой он не делился ни с кем, даже с Ньен. Теперь он рад, очень рад, что рискнул, и рад, что держал это в тайне. Института больше нет, экстрасенсорное общество прекратило свое существование и в разрушении обвинят Анжу лиу Митете. Затар проследит за этим.

Его месть и ее цель соединились: виртуозная работа Затару явно удалась.

«Я готов, моя подруга в мщении».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Губернатор планеты До Кул был тучным мужчиной, с красным лицом и опухшими глазами, и, разумеется, любил роскошь. Он шествовал по залам в одеждах из прозрачного шелка, подол небрежно подметал пол, а драгоценные камни, густо усыпавшие подол, постукивали по кристаллическим плиткам при ходьбе. Все это кричало о богатстве губернатора, его готовности тратить деньги, а также тщеславии.

— Я приказал перенести ваши вещи в лучшие покои, — размахивая пухлыми руками, сообщил он Затару. — Думаю, там вам больше понравится.

Притиера слишком отвлекся, чтобы ответить, да и сомнительно, что губернатор услышал бы.

Флоту пора было уже вернуться. Он запаздывал, если принять во внимание то, что предприятие было таким успешным. Почти что четыре года Затару удавалось оттеснить такие мысли на задний план, повторяя себе вновь и вновь: «Ты ничего не можешь сделать. Ты послал их — они находятся вне зоны досягаемости и не могут с тобой связаться. Ты можешь только ждать». Но теперь, наконец, время «Ч» прошло. Посыльный может вернуться в любой момент и принести Затару известие об успехе. Или провале. Как ему изображать из себя дипломата, когда все висит на волоске?

— Прекрасный пример докулладского мастерства, — говорил губернатор. — Несравнимого ни с чем в галактике, — только, может быть, за исключением вашей планеты.

На мгновение притиера задумался, как такого человека могли назначить на этот пост, и пожалел о временах, когда вызванная ярость служила достаточным основанием для казни таких вот раздражающих типов. Но теперь Затар стал притиерой и, если он хочет удержать трон, тогда требовалось играть в определенные игры — во всяком случае, какое-то время.

— Да, вы правы, — ответил он.

Они подошли к двери, выложенной серебром и кристаллами, блестевшими в белом силовом поле.

— Смотрите, — сказал губернатор и показным жестом рассеял силовое поле; украшения крепились на тонких шелковых нитях на различной высоте, что слегка раскачивались в дверном проеме.

Губернатор повернулся к Затару. Его лицо раскраснелось от удовольствия, но что-то в лице притиеры заставило губернатора быстро вернуться с небес на землю.

— С вашего разрешения, притиера, — поклонился он и больше не делал показных жестов. Губернатор придержал занавесь, ожидая, пока не войдет Затар, затем последовал за притиерой в главные гостевые покои Плавающего Дворца До Кула.

— Видите ли, мы использовали алдоусанские гибкие кристаллы, но расположили их в уникальной, свойственной нашему народу, манере, — светясь от гордости, губернатор указал на роскошество интерьера.

И вестибюль на самом деле был великолепен. Нити тонко натянутых гибких кристаллов тянулись от потолка к полу вдоль стен, они выглядели нежными и легкими. Слабое дуновение заставляло их дрожать, это напоминало рябь, бегущую по воде. Затар наблюдал за этим с таким видом, который вряд ли мог сойти за одобрение, кивнул и пробормотал пару слов, выражая восхищение. Но его мысли были далеко.

— А четвертая стена? — спросил он, указывая на чистую, без украшений стену.