«Сила возвращается», — подумал Феран и ему стало холодно.

Кошмарные сны: Анжа лиу Митете кричит в темноте, разрывает его на куски, в то время как его руки, скрепленные тяжелыми наручниками, не могут остановить ее.

Феран проснулся в холодном поту. Лина лежала рядом, тепло устроившись на его плече. Она тоже проснулась.

— Мне только что приснился ужасный сон, — прошептала женщина. У Ферана перехватило дыхание. Он знал, что сейчас скажет Лина. — Меня разорвали на части…

Феран испугался.

Притиера снова его вызвал.

— Не надо так беспокоиться, — казалось, он издевается. — Ты ведешь себя так, словно думаешь, что я предъявлю тебе обвинение лишь за то, что ты знаешь о вещах, которых сам никогда не испытывал. (Поверхностное впечатление: «Ты никогда этого не испытывал… Не так ли?»)

Феран боролся с восприятием, с силой захлопывал дверь перед неестественными чувствами.

— От самого предмета разговора мне становится неуютно, притиера, — искренне сказал он.

— Ну значит, тебе с этим нужно смириться, — Затар пожал плечами.

«Я смирился! — подумал Феран. — И какое у тебя есть право лезть ко мне в душу, вытягивать это из меня? Выводить меня из равновесия настолько, что я теряю самоконтроль, который был моей единственной броней против браксинского гнева?»

Так, он дрожит. Лучше это прекратить, пока Затар не заметил.

— Что ты хочешь узнать? — с наигранной бодростью спросил Феран.

— Расскажи мне о телепатическом этикете.

— Просто обычай, как я понимаю. Сознание отдает… поверхностные мысли, типа бегущего комментария о вещах, которые волнуют исследуемого непосредственно в данный момент… Их легко ухватить, поскольку они выдаются в эфир. Предполагается, что телепат не станет тянуться ни за чем другим, если только его об этом специально не попросили.

— Так значит все-таки они беспокоятся о вторжении в личное пространство? Ты сказал «тянуться». Что это означает?

— Я не знаю, притиера, — Феран отчаянно врал.

— Ничего? Даже слухи до тебя не дошли?

Затар не примет отказа. Это очень опасная тема. Сколько не-экстрасенс может знать о таких вещах?

— Я могу рассказать тебе только то, что слышал. — Феран заставил себя рассмеяться. Звук показался пустым даже ему самому. — Тебе невдомек, что я могу и не знать подобных вещей?

«Разве?» — пришла мысль, шепот, вошедший в сознание Ферана без его сознательных усилий — он не тянулся за мыслью.

«Нет!».

— Конечно, нет, — тихо сказал притиера. — Но ты мне очень помог, Феран. Даже то немногое, что ты помнишь, — гораздо больше, чем любой другой доступный источник. Тебе придется сыграть большую роль в любом решении, которое я приму в конце.

— А что это будет по твоему мнению?

Затар развеселился.

— Пока я не могу сказать. Еще о многом надо подумать. Но я скажу тебе вот что: я считаю традиционный браксинский страх перед телепатией обоснованным — это сила изменяет сознание человека. Как я сказал, экстрасенсов мы сможем терпеть — но элиту, телепатов и зондов — нет.

Слова отразили суть мыслей Ферана. Если бы Затар был экстрасенсом, то увидел бы это.

— Интересно, — удалось выдавить из себя Ферану. — Но какова вероятность того, что экстрасенсорные гены пережили годы уничтожения?

— Ты сам мне говорил, что способности проявляются не сразу. Вполне допустимо, что единственные экстрасенсы, которых мы убивали, были самыми слабыми и выдали себя? Они оказались неспособны скрыть свой талант.

— Сила может быть видна с рождения, — выпалил Феран.

— Институт так не считает, — парировал Затар.

Феран встретился взглядом с притиерой и заставил себя говорить ровным голосом.

— До меня доходили слухи, — тихо сказал он.

Просто слухи…

Ад неуправляемой планеты, потоки расплавленной породы прорываются сквозь страдающую землю и вылетают на поверхность, от них идет пар. Кровавый лед растапливается и куски падают в море, наполненное вопящими темными существами; куски оторванной плоти пойманы в засасывающую приливную волну, она бьется о берег, и земля взрывается ураганом…

— Лорд!

Лина трясла его за плечи. Феран схватился за ее руку и весь дрожал. Видение исчезло.

— Что случилось? — спросила она, испуганная тем, как он беспомощен.

Дрожь медленно проходила.

— Кошмар, — грудь Ферана сдавило от ужаса. Тревога вливалась в него через кончики пальцев Лины. Он резко вырвался. — Атака… просто стало страшно… ничего… Со мной все будет в порядке.

— Уверен? — она не хотела лезть к нему в душу, но хотела помочь.

— Уверен, — выдавил он. — Спи. Со мной все будет в порядке. Не беспокойся.

Темнота. Осознание себя рядом с ним — и женщина прижимается к его боку. Пустота и страх — не его собственные.

«Прости! — Прости! — Прости! Оставь меня в покое!».

Видения появились вновь.

Он идет по улицам Курата: мимо проходит женщина, ее беспокоит какое-то промедление, у другой сильное сексуальное желание, очень отчетливо, она жаждет к себе внимания. Мужчину раздражает какая-то сделка, другой планирует месть, третий предвкушает ужин. Беременная женщина, но про это она еще не знает. (О, Бисалос! Пожалуйста, не все разом!). Похоть. Голод. Поспешность. Измождение. Предвкушение. Беспокойство.

Дом Затара.

Феран приложил руку к пластине у двери и дверь открылась.

— Лорд Феран, — представился он.

Охранник кивнул.

— Вас ожидают, лорд. В…

— … кабинете, я знаю. — Обеспокоенный собственной неосторожностью, Феран поспешно добавил: — Он уже сказал мне.

Охранник мысленно пожал плечами.

«Ар, я веду себя, как дилетант! Даже дети могут лучше отделять мысли от физического мира. Слушай голос, не усваивай ничего больше…»

Затар приветствовал его радостно, но не предложил вина. Алкоголь притупляет телепатическую чувствительность, поэтому Феран предпочел бы выпить.

— Рад, что ты смог прийти, лорд Феран, — вежливо сказал притиера.

«Он знает, он знает, он знает…»

— Я рад тебе служить, — поклонился телепат.

«Оставь меня в покое!».

Они сели. Затар пододвинул и включил записывающее устройство.

— Расскажи мне, что ты знаешь о дисциплинах.

«Ничего! Ничего! Что не-экстрасенс знает о таких вещах?».

— Я… на самом деле не знаю ничего, притиера, — ответил вслух Феран.

— Совсем ничего? — «Я тебе не верю». — Даже названия?

— Есть… дисциплина прикосновения, как мне кажется, — «Почему эта? Почему я себя мучаю?» — И… что-то влияющее на воспоминания…

— Дисциплина памяти, — подсказал Затар.

— Если ты знаешь, зачем спрашивать? — Феран был раздавлен, в его голосе появилась страдальческая нотка.

Затар, напротив, оставался спокоен и владел собой, даже улыбался.

— Не надо расстраиваться, Феран. Мне нужны кое-какие вещи, которые глубоко похоронены у тебя в памяти, скрытые годами браксинской жизни. Я пытаюсь подтолкнуть тебя, чтобы ты потянулся к этим вещам. Поскольку ты не экстрасенс, то ты не можешь полностью знать телепатический мир — я понимаю это — но ты мог достаточно слышать тут и там, чтобы помочь, если мне удастся подтолкнуть тебя к нужным воспоминаниям. Не волнуйся, лорд Феран, — в голосе его послышалось веселье. — Я не стану причинять тебе зло за то, что ты вспомнишь.

«Ты бы причинил мне такое зло, если бы все понял!».

— Я… не очень хорошо себя чувствую, притиера, — признался Феран. — Я думаю, что в этом и заключается проблема. Не могли бы мы это продолжить как-нибудь в другой раз?

Темные глаза лорда Затара остановились на нем, заглянули в тайники души. На мгновение, уставившись в глаза хищника, Феран потерялся. Ужас от воспоминания ребенка — Анжи — захлестнул его с головой. «Он смертоносен. Он хочет убить». Затем наваждение прошло и вернулось настоящее.

— Хорошо, — наконец сказал Затар. — Если ты думаешь, что это поможет.

«Ничего не поможет, кроме признания, но… я не смею! Почему ты травишь меня, Затар? Почему бы тебе просто не убить меня и не покончить с этим?».

— Спасибо, — сдавленно проговорил Феран. — Спасибо.

— Завтра?

Бархатные глаза, ненависть, голод…

— Завтра. Отлично.

— Будь осторожен, лорд Феран, — улыбка охотника, сущность охотника. — Надеюсь, ты будешь чувствовать себя лучше.

«Я тоже на это надеюсь» — напоследок подумал Феран.

Он скулил по ночам и не было никого, кто мог бы слышать. Он не смел спать рядом с женщиной, чтобы не делиться жуткими кошмарами и тем самым не выдать себя.

Анжа лиу манит его, заляпанный кровью ребенок с пустыми глазами и третьим глазом, выжженным у нее во лбу…

— Я ждала, Феран. Давай, присоединяйся ко мне…

«Разбудите меня, разбудите меня!».

Земля содрогается, гром потрясает небо. Куски камней падают вниз вокруг него, градины размером с кулак летят с небесвода и он лишь чудом остается невредим. Он бежит в ужасе и под ногами разверзается пропасть, выпуская горячий пар и серные языки пламени; они душат его, и Феран падает в сердце вулкана, падает и кричит, кричит…

Утром он шел по улицам, потрясенный, предпочитая поверхностные мысли незнакомцев неприятному зуду дурного предчувствия. Сколько человек из его Дома разделили его сон? Пятеро, может и больше. Все сегодня утром говорили об этом.

Его сила возвращается, но контроль не вернешь теперь, и это — болезненная, неизбежная реальность. Он — беспомощен в тисках силы, как и много лет назад, когда в пубертатный период юношеские сексуальные желания и телепатические способности сражались за его внимание и отголоски их склок разносились по всему Институту и дальше, к тем, кто был способен это уловить. Это были жуткие годы. Феран с трудом пережил их, и каждую ночь плакал в страхе и отчаянии и практиковал дисциплины, пока его сознание не стало бесчувственным, пытаясь выключить вещание во все стороны… Но почему те же дисциплины не срабатывают теперь?

«Прошло слишком много времени, — признал он. — Я давно не практиковался. Волшебства не бывает — навык, однажды освоенный, можно забыть. Я его забыл».

Феран знал решение, но оно пугало его. Придется заново научиться контролю, натренировать до автоматизма то, что он тренировал раньше, но делая скидку на чужеродные модели сознания, и вбивать это себе в голову, пока необходимая защита не станет легко срабатывать от простого запомненного им стимула.

«Но после того, как я начну процесс, я полностью сдамся, — думал Феран. — Вся чувствительность вернется ко мне, вся сила, которую я с таким трудом похоронил. Я снова стану телепатом. И того хуже… Ко мне вернутся воспоминания…»

В дальней части Курата Феран нашел женщину, которая ему понравилась и поверхностные мысли которой направлялись на более интимный контакт, чем позволяли улицы. Он немного успокоился, пригласил ее к себе в Дом, она с радостью приняла предложение. Возбуждение сияло вокруг нее, подобно свету маяка, и на мгновение Феран почти обрадовался пробуждению таланта.

Но когда он коснулся ее, она задрожала, а когда он попытался выпустить свои страхи в тепло ее плоти, она отшатнулась от него в ужасе.

«Дисциплина прикосновения», — умолял он. Едва вспоминаемый образ нахлынул и поглотил его. Феран снова дотронулся до женщины, чувствуя мягкость ее кожи под рукой и тепло руки на своем плече, резонирующее двойное удовольствие…

Она закричала и потеряла сознание. А когда пришла в себя, заплакала. Феран убил ее. Он должен был. С этого времени придется убивать, если он хочет получать удовольствие.

«Бисалос! — думал Феран, дрожа и не в силах что-либо сделать с этим. — Что мне придумать?!».

Упорно, но со страхом, Феран поднес руку к пластине у двери.

— Добро пожаловать, лорд Феран, — сказал охранник как всегда дружелюбно. — Притиера ждет вас в кабинете.

Феран медленно шел к кабинету. «Я выгляжу, как обреченный человек», — думал он.

Он отдастся на милость Затара. Или скорее признается в своей силе и попросит заключить себя в сумасшедший дом. У браксанов нет эквивалента милости и они с презрением относятся к сочувствию во всех проявлениях, но Затар поймет полезность иметь телепатического союзника и сохранит Ферану жизнь. Возможно. Но если Затар сам раскроет его секрет, то жизни зонд лишится. «Выбор между смертью и разрушением, — мрачно подумал он. — Но, все равно, это будет мой выбор».

Сердце сильно билось в груди, когда он постучал в дверь, объявляя о своем приходе.

Дверь открыл раб и поклонился, когда вошел Феран, затем удалился. Притиера удобно сидел в кресле и при виде Ферана кивнул.

— Лучше себя чувствуешь? — спросил он как ни в чем не бывало.

Феран сделал глубокий вдох, внутренне содрогаясь. «Подождать, пока не закончится предварительный обмен бессмысленными любезностями? Или сразу же поднять вопрос?». Внезапно он понял, что ему не хватает смелости.

— Садись, Феран. Ты выглядишь плохо, — притиера вновь использовал этот проклятый торжествующий подтекст, от которого слова словно кусаются.

«Он знает, — заверил себя Феран. — Ни один человек не стал бы себя так вести, если бы не знал».

Феран сел и наконец почувствовал себя уютно оттого, что ногам больше не нужно держать тело.

— У меня есть вопрос, притиера, относительно вещей, которые мы обсуждали, — начал он.

— Слушаю тебя, — Затар милостиво кивнул.

— Ты однажды сказал — или намекнул — что среди браксинцев все это время могли жить экстрасенсы, которых не обнаружили потому, что они научились скрывать свой секрет. — «Смелости мне!» — Что бы ты сделал с такими людьми?

— И снова ты меня торопишь, — покачал головой Затар. — Детали этого вопроса очень осложнены и браксанское общество едва ли готово терпеть таких людей, несмотря на мое желание. Да, хоть я и правитель, мне нужно проявлять осторожность — слишком сильное пренебрежение традициями все еще способно покачнуть мой трон. Но позволь мне сказать тебе вот что: слабая экстрасенсорная способность, как я считаю, может быть направлена — нет, поправлюсь, — должна быть направлена в нужное русло. Если у наших врагов есть эта сила, Феран, то мы не можем себе позволить игнорировать ее. Менее слабых экстрасенсов можно терпеть, если наше общество будет должным образом подготовлено к принятию таковых. Однако я не надеюсь проконтролировать более сильный талант. Все, что я читал, каждое слово, которое ты говорил, убеждают меня в том, что они должны умереть, в соответствии с нашими традициями. Так я думаю сейчас. Я ответил на твой вопрос?

«Слишком ясно?» — подумал Феран.

— Да, — ответил вслух. «Надежды нет». — Спасибо.

— Только телепаты, как ты понимаешь. И зонды. Остальным можно сохранить жизнь, потому что их собственные ограничения делают их уязвимыми и таким образом их можно контролировать.

«Но где таким образом оказываюсь я?».

— Я понимаю, притиера, — еле слышно вымолвил Феран.

— Теперь, вернемся к делу, — Затар сел прямо и в его сознанию появились вопросы, он переставлял их в нужном порядке. — Я хотел бы вернуться к дисциплине прикосновения. Что ты можешь мне рассказать?

Все. Ничего. К своему ужасу, Феран обнаружил, что уже забыл, что именно рассказывал Затару об этой дисциплине. Не хватало еще противоречить своим собственным словам! Ферана потрясло такое полное крушение его планов и он не мог заставить себя говорить, тем более думать.

— Я… не помню, притиера, — открываться Затару нельзя, это он теперь знал точно. Но в душе Ферана царил хаос.

— Ну тогда давай начнем с чем-нибудь более простого, — притиера выглядел обеспокоенным, но его поверхностные мысли говорили о другом: «Ты — мой!». — Ты плохо выглядишь, Феран. Может, тебе чего-нибудь принести?

— Вина, — пробормотал Феран. — Иноземного, пожалуйста, — сейчас он не справится с галлюциногенными препаратами, присутствующими в браксинских сортах.

Затар вызвал слугу и отдал приказ. Через несколько минут принесли вино. Притиера молча разлил вино по кубкам.

— Попробуй, — предложил он.

Феран взял кубок и поднес к губам. Половина сознания умоляла о физическом контроле, деликатности высшего класса, которая скроет сумятицу в его душе. Но другая, отчаявшаяся половина его умоляла залить вином чужие мысли и заблокировать с помощью опьянения телепатический поток, и Феран быстро осушил кубок.

Его сознание притупилось, а то, которое он воспринимал, чувствовалось как в тумане.

— Я готов, — наконец сказал он.

— Ты уверен? — спросил Затар.

Комната плыла перед глазами. Слишком много вина и слишком мало сна. Сколько дней он не мог отдохнуть?

— Притиера, я…

Это не был алкоголь, это было что-то еще — что-то в напитке, определенно. Да. Это сорт, который он никогда не пробовал и эти галлюциногены неприемлемы для его организма? Или… может ли Затар дать ему какие-то препараты?.. Зачем?

Феран хотел что-то сказать. Но вместо этого упал.

Чернота.

«Планета — жуткая вещь, масса бурлящей мерзости, скрученной в клубок дикой и нестабильной гравитацией. Она кипит, скользит, погребает жизнь в своих бесконечных глубинах и душит ее под тоннами грязи и пепла. Камни стачиваются и горы дрожат, молния пронзает небеса, грозя уничтожить человека, который посмел замарать планету и угрожать всему пустыми грезами о контролируемой окружающей среде. Планета согласна лелеять тех, кто принимает ее прихоти, но человека она отвергает, человека она хочет стереть с лица земли, направляет громадную силу взбешенной стихии против этой жалкой букашки. Человек обречен и дальше искать свою звезду или погибнуть. Смотри! Расплавленная вулканическая ярость, разрушительная дрожь землетрясения, вызывающее благоговейный трепет движение морей, жуткий холод и зыбкость ледяных полей — и все это не подвластно человеку, все направлено на то, чтоб покарать его надменность и продемонстрировать абсолютное разрушение. Наконец, восстают горы и двигаются, чтобы разрушить тебя, и ветры осыпают зернами болезни израненную кожу и глаза. Земля вскипает под тобой с намерением принести зло, ждет идеального момента, чтобы забрать тебя вниз и отомстить. Не медли ни минуты! Ни одну землю не посещай дважды, чтобы она тебя не узнала слишком хорошо, не узнала твои слабости и не сделалась твоей могилой! Беги, дочь звезд, дитя тьмы и пустырей, пока это жаркое королевство полностью не оттолкнуло тебя и уничтожило твою душу в своем убийственном объятии! Там, во тьме меж звезд есть мир, есть безопасность. Беги туда, дитя, беги!..»

Он проснулся в незнакомой комнате.

«Хаша!».

Ферану снова снилось все, как в старые времена. Кошмар, поднимающийся из глубины его совести: образы, что он поместил в сознание маленькой девочки, вернулись и преследовали его. Психологическая обработка Анжи лиу.

И самое ужасное знание из всех: «Я разделил это с ней».

Его сердце все еще судорожно билось, потом стало очень медленно восстанавливать обычный ритм. Его лицо покрывал холодный пот, а одежда прилипла к телу.

«Где я?».

Как только он спросил себя, то сразу понял — в Доме Затара.

И Феран все вспомнил.

Щуп мысли обыскал комнату в поисках контакта, ничего не нашел. Один. Тогда пришли рыдания такие яростные, что Феран испугался столь мощному потоку эмоций. «Держи это в себе, — просил он сам себя. — Не нужно распространять это на остальных!». Но Феран знал, что утратил контроль, прошлой ночью вообще ничего не контролировал и его сон был открыт всему Дому. Если они это поняли…

«То я обречен».

Он встал. Ноги затекли и едва держали его, одежда прилипла к дрожащим конечностям. «Я выгляжу ужасно», — подумал Феран — чисто браксанский рефлекс. Иневесело рассмеялся.

«Какое это имеет значение?» — подумалось ему вдруг.

Внезапное головокружение от бессилия — и Феран чуть не упал. Что делать? Куда он теперь пойдет? Как он станет жить и как скроет свои способности, когда они стали такими сильными?

«Дурак, — горько ответил он сам себе. — Весь Дом уже знает, а следовательно, Затар уж точно в курсе. Но тогда почему он оставил мне жизнь?».

Это был только лишь проблеск надежды, но Феран ухватился за него.

Если он будет контролировать свою силу, Затар стерпит. Если притиера сам станет ее контролировать, то определенно будет ей доверять!

Ноги постепенно перестали дрожать, дыхание успокоилось. Надежда? А смеет ли он надеяться?

Но выбор однозначен: или так, или смерть. «И будьте вы все прокляты! — подумал Феран. — Я хочу жить!».

Наконец он стал частично контролировать свое тело, вытер пот со лба и открыл дверь, что вела к свету.

Слуга поклонился. Он вел себя как ни в чем ни бывало, словно не видел перед собой растрепанного Ферана.

— Лорд?

— Где Затар? — Феран говорил отрывисто, в горле стоял комок.

— В библиотеке, лорд. Хотите, чтобы я отвел вас к нему?

«Да».

— Да, — говорить было нелегко. Идти тоже, подумал Феран, последовав за слугой. Его тело готовилось к смерти, собираясь с силами в ожидании конца.

Слуга проскользнул в библиотеку, чтобы объявить притиере о том, что пришел лорд Феран. Мгновение спустя Ферана проводили в комнату.

— Лорд… — он был раздавлен.

— Да? — повернулся к нему притиера.

Феран тонул в море силы своего соперника и не мог понять его намерений.

Затар наблюдал за ним некоторое время, а затем вызвал свою Хозяйку. Вероятно, она была рядом, поскольку появилась через секунду из комнаты за библиотекой.

Притиера указал на Ферана.

— Принеси этому зонду попить.

Стены страха сомкнулись над головой Ферана и он плакал, плакал, душа кричала о неизмеримой муке и ужасе, умоляя, не желая умирать, не зная, как жить…

К его губам поднесли кубок. Феран поднял голову, и видения поплыли у него перед глазами: высокий, опасный мужчина, склонившаяся над Фераном и поддерживающая его женщина. Феран мелкими глотками пил вино. Крепкое. Его глаза прояснились.

— Оставь нас, — приказал Затар.

Хозяйка оставила их вдвоем.

— Притиера, — выдохнул Феран. — Возьми мою силу! Используй ее! Я буду служить тебе во всем! Пожалуйста…

Затар ждал.

Медленно понимая что происходит, Феран поднял на него глаза. Дрожа, вытянул руки перед собой, ладонями вниз. Несмотря на позор, в акте подчинения ему было уютно, словно Феран наконец дал такое всеобъемлющее обязательство, что теперь его судьба полностью вышла из-под его власти. Так и было.

— Жест твой, — наконец сказал притиера. — Возможно и выглядит искренне. А что внутри?

В ужасе Феран отпрянул. Ему никогда не приходило в голову, что его могут отвергнуть.

— Что ты хочешь? Что я должен сделать? — закричал он.

— Доказать, что готов мне служить, — медленно вымолвил Затар. — Рассказать мне то, что я хочу знать.

— Все, что угодно!

— Ты был зондом в Институте.

О, какой позор…

— Да, — тихо сказал Феран.

— Ты занимался психологической обработкой Анжи лиу Митете.

Феран попытался сдержать ответ, но он вырвался, покоряясь подавляющей воле другого человека:

— Да.

— И ты сам придумал, что сделать с ней.

Феран кивнул, чувствуя себя несчастным.

— Что это было? Выкладывай все, Феран! — злобно прошипел притиера.

Слова хлынули потоком, вина и память подгоняли его.

— Они хотели знать ее расовое прошлое, — Феран давился словами, но продолжал. — Они были уверены, что изучение его поможет им наконец найти одну из генетических последовательностей, которые им требовались.

— И что ты сделал?

— Я… сделал так, чтобы Анжа непрестанно перемещалась. С планеты на планету. Я отрезал ее от человеческого контакта. Я отрезал способность к дисциплине прикосновения. Я установил долгосрочную доминантную тенденцию.

— Это что такое?

— Цель. Намерение. Оно проникает во все, поэтому ты ей служишь, не осознавая того. Ты жаждешь достичь других целей — но только потому, что, завоевав их, приближаешься к главной.

— То есть навязанная психологической обработкой мотивация?

Феран беспомощно кивнул.

— И что это было в ее случае?

— Продолжать перемещаться, в постоянном беспокойстве, желать… обрести свой народ. Обнаружить неазеанский источник ее генетического прошлого. В поддержку этому я ввел прогрессирующую зеймофобию, страх перед жизнью на любой из планет. Мы не знали, что она окажется во флоте! Мы хотели обеспечить непрерывные перемещения…

Притиера вытянул руку, за шиворот поднял Ферана и поставил его на ноги. Сила его отвращения была столь велика, что Ферана заколотило от боли, он сжался, словно животное перед скорой расправой.

— Ты! — закричал взбешенный притиера. — Ты не заслуживаешь жизни, азеанец! Ты — тьма, которой мы пытаемся избежать! Ты — все, чего мы боялись с начала нашей истории, так сильно, что готовы жертвовать нашими собственными детьми, чтоб такие, как ты, никогда не появлялись среди нас, — его лицо потемнело. — А что с твоими детьми, зонд?

«Только не это!» — мысленно взмолился Феран.

— Что тебя интересует, притиера? — промямлил он.

— Ты убил их?

Слезы навернулись на глаза Ферана и он кивнул.

— Двоих.

— Экстрасенсы?

Феран опять кивнул.

— А другие?

«Нет, нет…»

— Остался только один, — выдавил из себя Феран.

— Жив?

— Ребенок Д’вры, — униженно кивнул телепат.

— Жив?!

— Да, — Феран подавился признанием.

— И тоже экстрасенс, как я полагаю. Нет, не отвечай мне — я вижу это по твоему лицу. Значит, это наконец входит в браксанскую кровь, несмотря на все наши усилия. А теперь скажи мне, азеанец: какой милости по твоему мнению ты заслуживаешь? Какую слабость ты видишь во мне, которая — как ты думаешьпо — обеспечит тебе жизнь после всего, что ты сделал?

Затар внезапно отпустил Ферана и зонд рухнул на пол, окончательно сломленный. В глазах стояли слезы — страха, стыда. Феран оплакивал смерть своей браксанской личности.

Затар спланировал все это с самого начала. Теперь Феран, вынужденный смотреть правде в глаза, понял все. Вначале был случай с алмонджеддей, за ним последовали намеки, которые Феран теперь припоминал… Сколько ловушек расставлял на него Затар, нагнетая напряжение, пока оно не стало невыносимым, выбирая момент, чтобы нанести сокрушительный удар?

Затар смотрел на него сверху вниз — Феран плакал. Холодным, как сама смерть, голосом притиера спросил:

— Какую цель ты преследовал, когда приехал сюда?

— Меня послали шпионить за вами, — зонд говорил как на автомате, глухим, безжизненным голосом. — Они знали, что я стану для вас бесценным работником и вы включите меня в переговоры на Границе, и я должен был передать ваши планы… — он потряс головой, лицо его исказилось. — Но это не сработало, — прошептал Феран. — Они поставили меня против Нее. Как я мог позволить какой-то контакт? Она убила бы меня…

— Что еще? — нетерпеливо спросил притиера.

Теперь Феран боролся с собой, пытаясь прекратить укорять самого себя, но тщетно — он уже не мог контролировать ужасный всплеск эмоций.

— Я должен был обеспечить им чистокровного браксана, чтоб они смогли получить психогенетические параметры. Это была моя основная цель… — он внезапно замолчал и его глаза округлились в страхе и понимании, когда казавшиеся несвязанными мотивы сами выстроились в единую картину. — Д’вра… — прошептал он в ужасе.

Даже самые сильные браксанские желания не были его собственными; их ввели в него с целью, совершенно определенной целью, и его естественные желания развивались так, чтобы соответствовать этой модели. Хоть одна мысль была его собственной? Он когда-нибудь сделал хоть что-то, на чем не стяло метки Института?

Феран лишился дара речи. Он был опустошен. Внезапно Феран понял, почему прилагались такие усилия, чтобы телепат никогда не узнал всех деталей своей психологической обработки. Если бы знал, то это убило бы все претензии на добрую волю — а существо без собственной воли — не человек, только орудие, сделанное из плоти и крови, обладающее не большей инициативой, чем компьютер Дома, и гораздо меньшей свободой. Феран в отчаянии опустил голову. Не осталось надежды, даже страха не осталось, только пустота. Он дрожал перед силой человека, который убил все человеческое в нем.

Притиера был доволен.

— Пойми вот что, — сказал Затар равнодушным голосом, в котором не было ни доли сочувствия, но зато он не звучал угрожающе. — Я должен был сломить тебя, другого варианта не было. Ясно, что тебя послали сюда выполнять задание Института, мне требовалось выяснить какое, и был только один способ сделать это. Я много лет знал про тебя, Феран, с тех пор, как нашел твое имя в файлах Института. Что касается твоих отношений с командиром азеанского флота, на это в самих файлах имелся лишь намек — ли Пазуа проявлял осторожность, чтобы никто не узнал деталей своей психологической обработки — но когда я увидел вас обоих за столом переговоров, то все понял. Ты нужен мне. Я намерен тебя использовать, Феран, а для этого я должен владеть тобой. Если ты покоришься мне, то я тебя использую. Но выбор за тобой — и, должен заметить, это большая свобода, чем Институт когда-то давал тебе, — говорил он тихо и спокойно, но его воля была непререкаемой. — Решай!

Феран хотел свободы и удовольствий, но теперь знал, что все это для него безнадежно испорчено. Он посмотрел на притиеру и поднял руки — хотя вся его институтская выучка давила с огромной силой, сознание выкрикивало проклятия тому, что он предавал Цель — но Феран протянул руки к Затару жестом, полным смирения. И Феран тихо произнес свое Имя — не то, которое дал ему ли Пазуа, а то, которое он выбрал для себя много лет спустя, оно и являлось его Истинным Именем. Таким образом звуки Азеи никогда не могут сочетаться. Это было полнейшим подчинением, полнее покориться человек просто не может.