Это был Он. Меня разбудил его голос. И снова я подумала, что знаю этот голос. Я задержала дыхание и прислушалась.

— … покончим с этой ерундой, — говорил Затар.

— Эта «чушь», как ты выражаешься — мое личное дело. В соответствии с заключенной между нами сделкой… — произнес голос Хозяина.

— Неофициальной.

— Но обязывающей! Она — моя рабыня, Затар, и за тот миллион, что я дал за нее, ей лучше и оставаться таковой. Я не хочу, чтобы кто-нибудь ею владел кроме меня.

— Это самое бессмысленное… — возражал Затар.

— Я не обязан тебе что-либо объяснять. Мы заключили сделку. Мне она стоила достаточно, чтобы все условия выполнялись. Женщина эта — моя собственность и я не позволю никому с ней совокуплятся. Она — моя прихоть, и нравится тебе это или нет, мое удовольствие важнее твоего. Я выслушал твою просьбу. Я выслушал твои аргументы. И говорю тебе: нет!

Мое сердце сильно билось в груди. Миллион? Он заплатил миллион синиасов за меня, или потратил их… на что?

После того, как мужчины выпустили пар, они заговорили тише, и я не могла расслышать дальнейшее. Я не двигалась, пока по деревянному полу не проскрипели шаги и не послышался стук запираемой за лордом двери. Хозяин тоже ушел. Я снова одна, как всегда.

«Я не позволю никому с ней совокупляться», — сказал Сечавех.

Затар хотел меня.

Я прислонилась к стене, игнорируя боль в спине, и зажмурилась, пытаясь не заплакать. Сколько ночей я лежала без сна, мучимая сомнениями. Сколько дней я потеряла, задавая бессмысленные вопросы! Ни один мужчина не хотел меня. Ни один мужчина никогда не хотел меня. Внезапно истина открылась — нет, не реальное положение вещей, а результат бесконечных взяток и хитрых уловок. Почему, кайм’эра Сечавех, почему?

Я заставила себя вернуться к себе в комнату, закрылась в этом пространстве, которое было моим единственным убежищем. Я попыталась выдавить из себя хоть слово. Если бы требовались два, не думаю, что мне удалось бы их произнести.

— Зеркало.

Оно тут же появилось в обычном месте и заблестело отраженным светом. Я встала перед ним. Дрожащими руками позволила стянула с себя одежду. Сколько раз я себя разглядывала, думая, что со мной не так и почему я никогда не вызывала у мужчины желания. Никогда! Теперь я смотрела на себя другими глазами.

Разве это тело так ужасно? Я огладила себя и пришла к выводу, что нет. Со мной все в порядке, я ничем не хуже других женщин. Ну, конечно, только не в сравнении с браксанками, в сравнении с ними ни одну простолюдинку нельзя назвать красивой. Мы все несовершенны по сравнению с ними. Но если сравнивать с чужаками, то я, выходит, вполне пропорционально сложена — хоть не имею пышных форм, но все-таки в теле, — чтобы возбудить интерес у мужчины. Тем не менее за пятнадцать жентов моего существования ни один мужчина не захотел меня, не потребовал и, как часто случается с рабынями, не взял меня силой.

И теперь я знала, что это не случайно. По правде говоря, я это подозревала. Целомудрие чужеродно браксинскому обществу, но все равно трудно представить заговор такого масштаба, как действовал здесь. Неужели Сечавех дал взятки всем мужчинам на этой луне, чтобы они оставили меня в покое — и именно поэтому меня и держали на Жене и никогда не возили на Бракси? Я похолодела от сознания правды, когда картина сложилась полностью. На луне живет ограниченное количество мужчин, и все они или живут в браксанских Домах, или сами принадлежат к правящей расе. Таким можно дать взятки, и определенно их купили. Но с какой целью Сечавех придумал все это?!

Я заснула, рыдая.

И мне снились сны.

Золотые руки пляшут по пульту управления с надписями, которые я не могу разобрать. Великолепие Пустоты без границ… Идеальность запланированной акции становится настоящим.

Рука на моем плече.

Я быстро оборачиваюсь — кто может быть здесь со мной, кто может делить мой сон, и мою смерть, и мое одиночество?

Затар.

Это неправильно, неправильно! Что-то в нем есть, что не соответствует всему остальному, и я закрываю пульт управления своим телом, словно Затар может его разрушить. Он пытается притянуть меня к себе; я разрываюсь между чувством долга, данной клятвой и огнем, что внезапно загорается в моем теле. По пульту управления скачут искры. Я кричу: «Нет, еще не время!». Конец приходит слишком быстро, слишком! Я пытаюсь вырваться из рук Затара, затушить горящие языки пламени, но он держит меня крепко и его ласки становятся все требовательнее. Огонь поднимается вокруг нас и внутри. Я кричу, не зная почему.

Проснулась. Рядом со мной сидел кто-то, одетый в халат и ночные перчатки. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, где я нахожусь, и узнать в сидящей Силне, Хозяйку Сечавеха. Мое сердце все еще трепетало в груди, лицо раскраснелось, и я с трудом овладела собой.

— Я услышала твой крик, — тихо сказала Силне. — Опять твой сон?

Я кивнула, а потом резко замотала головой.

— Просто сон. Не тот, — я задрожала, сама испугавшись непривычного вранья. Еще день назад я бы не осмелилась ей врать.

— Расскажи мне, — приказала Хозяйка.

Я изобразила ложное смущение. Это было довольно близко к правде.

— Мне снился Затар, — прошептала я.

— А-а, — Силне встала. — Знаешь ли, они с Сечавехом союзники. Все может измениться… — она внимательно посмотрела на меня и несомненно отметила следы отчаяния и желания, отразившиеся в моем лице. — Тебе нужно снотворное? — спросила она.

— Нет, — робко ответила я. — Со мной все будет в порядке.

— Сечавеху не понравится, если его разбудят.

Я содрогнулась. Это один раз случилось, и я едва пережила его гнев утром.

— Я знаю, Хозяйка. Я буду осторожна.

Она посмотрела на меня, словно пытаясь узнать что я думаю в действительности. Я соврала, но очевидно соврала удачно. Наконец Силне кивнула и оставила меня одну. И темнота — и желание — снова сомкнулись надо мной.

Утром меня вызвали к Хозяину.

Я с трепетом приближалась к двери в библиотеку, куда мне велели придти.

— Венари, — прошептала я. Компьютер обработал полученную информацию — мое имя — и открыл дверь.

Я вошла, опустив глаза, и робко встала у входа. Сечавех молча наблюдал за мной, затем встал с кресла у пульта управления библиотекой и подошел ко мне.

Он был очень высоким и сильным мужчиной и теперь навис надо мной подобно утесу.

— Тебя просил кайм’эра Затар.

Я с надеждой подняла глаза. Это был первый обман, на который я осмелилась с Хозяином. Он не должен узнать, что я слышала их с Затаром разговор.

— Я ответил отрицательно, — он издевательски осклабился.

Поняв, что Хозяин призвал меня сюда, желая насладиться моим разочарованием, я позволила мукам прошлой ночи вновь захватить меня. Боль, страх, неуверенность — все это проявилось опять. Мое выражение лица очень обрадовало Сечавеха. Он еще немного подождал, я не смела ему возражать.

Наконец он отвернулся от меня.

— Возвращайся к своей работе, — бросил Хозяин резко.

Я так и сделала.

После этого мне часто снился этот новый сон, но я научилась не кричать от своего страстного желания, как раньше старалась не кричать от страха. Оба сновидения могли оказаться фатальными в этом Доме, а у меня не было желания умирать. Силне время от времени задавала мне вопросы, но казалась довольной, раз мне больше не снится золотое яйцо, которое вроде бы являлось главным предметом ее беспокойства. По ночам я старалась спать подольше, чтобы почувствовать объятия Затара, получить удовлетворение, хотя бы во сне — но муки, страдания и воспоминания, ассоциирующиеся с вожделением, всегда будили меня и последняя мысль не связывалась с Ним, но всегда — с золотым яйцом, что всегда казалась мне бессмысленным и причиняло боль.

И так проходила моя жизнь.

Силне время от времени поручала нам новые обязанности, чтобы мы периодически работали в разных частях дома и на прилегающей территории. Я думаю, она делала это, пытаясь спати нас от Сечавеха, который, когда впадал в ярость, не сразу мог нас отыскать. К тому времени, как Силне нас находила, он успевал немного остыть. Он ненавидел Силне за это, но с другой стороны он ненавидел ее за все. Она была женщиной, а поэтому врагом Сечавеха. Если бы он мог обойтись без ее услуг, то обошелся бы. Однако существовал браксанский обычай и выбора у Сечавеха не было. Между ними установились исключительно напряженные отношения: Силне хотела содержать Дом в соответствии с традициями, Сечавех пытался навязывать всем свои прихоти, независимо от последствий. Лучше умереть, чем оказаться на ее месте.

Через некоторое время после посещения Затара — но не более десяти дней спустя, на протяжении которых он снился мне каждую ночь — мне дали задание в части дома, прилегающей к главному входу. Я там убиралась после эмоциональной и несколько неприятной деловой встречи, и услышала разговор, доносившийся из холла, и этот разговор заставил меня навострить уши.

— … как там твоя азеанка?

— Как я и планировал. Ты ожидал чего-то другого? Я не сомневаюсь…

Дверь захлопнулась, когда они вошли в переговорную залу и автоматическая звукоизоляция скрыла от меня остальную часть разговора. Я еще какое-то время прислушивалась, на тот случай если мужчины снова выйдут, но в конце концов была вынуждена вернуться к работе и молча раздумывать над странными словами.

Азеанка в Доме Сечавеха? Я не могла даже представить себе такое. Зачем здесь быть какой-то азеанке? И где ее будут держать? Какой от нее толк в этом частном владении? Ведь в другом месте от нее наверняка можно добиться большего. Даже страсть Сечавеха к пыткам казалась слишком мелкой и незначительной, чтобы вымещать ее на ком-то из врагов. От пленного азеанца можно получить полезную информацию о Войне, не так ли? Так зачем его продавать — или отдавать — частному лицу?

Вопрос отвлек меня от работы, и в последующие дни я поняла, что должна что-то предпринять и найти ответ на это вопрос. Определенно все было просто: требовалось только запросить компьютер Дома о проживающих здесь лицах, и исходить из этого. Я подождала, пока меня не отправили работать в библиотеку, потом — пока все не покинули помещение, и осторожно приблизилась к пульту управления.

«Дом Сечавеха, — набрала я. — Данные о жильцах, по расам». Такая информация должна быть доступной даже для рабыни.

Спустя мгновение компьютер выдал мне ответ:

браксаны, чистокровные — 1

браксаны, прочие — 14

браксинцы, простолюдины либо полукровки — 397

алдоусанцы — 54

рлеганцы — 3

даккарцы — 2

внашты — 61

аранакцы — 12

прочие: без четкой расовой принадлежности или особые случаи — 23

см. личные данные

Никаких азеанцев в Доме Сечавеха не оказалось.

Я снова просмотрела список. Я сделала ошибку, интерпретируя информацию? Нет, азеанцы не вступают в связи с представителями других рас, поэтому никого из них нельзя отнести к категории «без четкой расовой принадлежности». Это оставляло только особые случаи.

Я выключила пульт.

Долго сидела неподвижно, пытаясь ни о чем не думать. Возможно, если бы мое последнее лечение было успешным, я бы просто отмахнулась от проблемы, которая меня не касается, и вернулась к работе, но дела обстояли так, что амнезия, уже ослабленная полувоспоминаниями о Затаре и желании, на которое он вдохновлял меня, начинала проходить. Я почти вспомнила… что? Я знала эту азеанку? Она сыграла какую-то роль в моем несчастном случае и таким образом оказалась связанной с потерей памяти?

Меня мучили эти вопросы, пока я не заснула. Во сне покой бежал меня — потому что мне снились сны.

… слезы, заливающие лицо, и воспоминание о красивом мужчине с золотисто-солнечной кожей и густыми белыми волосами, и цели, общей для нас и забравшей его у меня в одну ужасную, кровавую ночную смену.

Я хочу умереть! Я хочу быть с ним!

Затар держит меня, довольная улыбка озаряет его лицо, и совершенные, идеальные черные глаза ловят мой взгляд и приказывают мне подчиниться.

— Эксперимент, — шепчет он, и хотя его дыхание согревает меня, я также испытываю отвращение. — Взять женщину, в крови которой течет умеренность, и посмотреть, не может ли только одно окружение заставить ее присоединиться к живущим настоящей жизнью. Посмотреть, не может ли половой инстинкт пробудиться там, где ученые разработали его отсутствие. И мучить ее самым жестоким образом — разбудить этот голод, вызывая его через отчаяние — особый вид мук, ее запрограммировали не поддаваться этому. Сечавех против лучшей азеанской науки. Смотри!

Он приказывает и я поворачиваюсь. Держа меня за плечи, он заставляет меня идти вперед.

— Зекрало! — приказывает он и оно возникает передо мной. Я держу руки около лица…

… золотистые руки на пульте управления…

и Затар приказывает зеркалу отразить мой образ.

Я, я… азеанка.

Лиел!

…И я просыпаюсь, тело покрывается холодным потом. Мое сознание внезапно освободилось от навязанных наркотиками пут, моя память борется, пытаясь пробудиться после долгого сна. Теперь все воспоминания вернулись ко мне — о, как это больно! Лиел умирает и мне нет смысла жить дальше. Я отдам свою жизнь за Азею, я умру во славе среди звезд и заберу с собой само средоточие браксанских знаний и коммуникаций и навсегда присоединюсь к своему любимому.

И Затар… да, я знала его! Я сидела напротив за столом переговоров, когда он сражался в словесной дуэли на этом своем сложном языке, и полдюжины переводчиков, я была среди них, наблюдали за каждым его шагом, анализировали мельчайшие модуляции голоса, надеясь добавить хоть что-то к тому, что заметила командир звездного флота лиу Митете. Я сидела рядом, наблюдая за лордом — плененая взглядом темных глаз, в них горела такая сила, они обещали такое насилие, что требовалось бороться с собой, чтобы не сжаться перед ними в комок. Я ненавидела его и восхищалась им, пытаясь превозмочь кайм’эру.

Теперь воспоминания возвращаются, все легче и легче — и на мое сознание нахлынула жуткая их какофония. Лиел, мой драгоценный Лиел, он улетел вместе с истребителями и погиб во взрыве. Я хотела умереть, потому что не могла жить одна, но меня вела ненависть к Бракси, которая снедала меня столь сильно, что я не могла отказаться от жизни, не нанеся последнего удара по врагу. День за днем я изучала все детали, связанные с Цитаделью, бисалоанские охранные посты, браксанскую ментальность — все, до чего могла добраться. Командир звездного флота подбадривала меня и поддерживала. Хотя она не могла разделить со мной такую сильную любовь, когда расставание с тем, кого любишь, хуже смерти. Лиу Митете почувствовала мою целеустремленность и помогла мне направить ее туда, куда следовало — на отмщение.

Я снова и снова изучала ту мизерную информацию, что знала о бисалоанской станции, выискивала слабости. И я их нашла. Если приблизиться на такой-то скорости, под таким-то углом, при таких вот условиях… видите? Произойдет перегрузка силового поля, оно ослабнет вот в этой части как раз на необходимый промежуток времени, а специальный корабль сможет пробраться сквозь него… Вот оно, есть! Я доказала лиу Митете все это с цифрами в руках и она согласилась попробовать.

И так я разработала свой корабль — корабль-самоубийцу, предназначенный сделать это и умереть. Даже если я захочу вернуться, это будет невозможно. Изменения, внесенные в дизайн обычного корабля, требовались, чтобы прорваться сквозь силовое поле Бракси и Цитадели (моей главной цели), и не оставляли шансов на самосохранение.

Цитадель. Дом кайм’эрата, золотой спутник, на котором находится не только Зал кайм’эра, но также и основные базы данных и операционный центр Браксинской Центральной Компьютерной Системы (той огромной сети механического полуинтеллекта, который собирает всю информацию и регулирует всю торговлю внутри границ Холдинга). Она оказалась настолько эффективной, что некоторые цивилизации добровольно приняли на себя ярмо браксаны, чтобы иметь доступ к Системе.

Если Цитадель будет разрушена — или даже повреждена — то это станет катастрофой для Холдинга.

Я намеревалась ее разрушить.

Мне нужно было сделать еще одну вещь перед тем, как улететь, и лиу Митете пригласила зонда. Не хотела бы я, чтоб повторился тот кошмар, который я пережила, пока анализировалась ткань моей памяти, пока ее разбирали и реформировали. В результате все военные секреты, которые я знала, как офицер «Завоевателя», были похоронены в глубине моего сознания так, что их было невозможно восстановить, а мнемонические ассоциации навсегда отрезаны и никакое волевое усилие, ни самый жестокий допрос, ни медикаментозное воздействие не заставят меня предать свой народ.

Наконец я была готова и стартовала.

Крохотный корабль, специально спроектированный таким, может проскользнуть между браксинскими звездными дорогами и остаться незамеченным. И таким образом я прошла сквозь вражеские владения, медленно набирая скорость. Никто не мог меня заметить, когда я неслась к цели, мне никто не помешал. Я добралась до Бисалоанской системы, отрегулировала свой курс и, наконец, ударила. Чистая сила моего вторжения должна создать перегрузку в статическом защитном поле системы. Я в этом не сомневалась.

Но мы недооценили браксинцев. Это люди, для которых война является не отдельным, изолированным событием, а естественным состоянием. Азеанцы предполагают, что есть вещи, которые человеку никогда не понадобятся. Браксинцы, напротив, допускают, что воины могут совершать нерациональные поступки, и соответствующим образом выстраивают свою защиту.

Я ударила не по статическому полю, как ожидала. Это было нечто, что легко поддалось мне, и потому никакой перегрузки не возникло. Я пропустила Бракси, пролетев совсем рядом, и меня выбросило в неприятельский район Пустоты. Враги в конце концов догнали меня, что было несложно, поскольку мой корабль не был защищен и большей части оборудования для поддержания жизни на нем не имелось. Они привезли меня на Бракси — и потом сюда. Я получила это тело и эту реальность. И тщеславный Сечавех, настаивая на своем садистском удовольствии, порвал путы, сковывающие мою память, и вернул мне мою память.

Я вызываю зеркало. Мое тело кажется мне странным, это результат работы инопланетных хирургов, и оно не имеет отношения к тому, какой я была раньше. Но ненависть моя не изменилась, потому внутренне я осталась той же.

Мне будет несложно покинуть Дом. О побеге тут никто не думает. Мы находимся на браксинской луне, куда здесь податься беглому рабу? Нет смысла кого-то запирать дома, и Сечавех и не беспокоится об этом. Слава Хаше за то, что они решили привезти меня сюда. На Бракси или в ином месте сбежать было бы гораздо сложнее.

Вместо пижамы я надеваю грубое платье без пояса, которое выдержит прохладный воздух ночи на Жене. Жаль, что у меня нет оружия, но только дурак приблизится к арсеналу Дома, не имея нужного допуска. Я обойдусь.

Я лихорадочно ищу решение и не могу окончательно выбрать, но в одном я уверена: нужно действовать до наступления утра. Я не могу притворяться рабыней-инопланетянкой теперь, когда знаю о себе правду. Сечавех сразу заметит, что я притворяюсь. Я должна действовать, причем быстро.

Я пробираюсь в одну из гостевых комнат так тихо, как только могу, и набираю сяких мелочей, сколько могу унести. Кладовые закрыты и запечатаны, кухня также. У меня нет доступа к инструментам. Я надеюсь, что сойдет и то, до чего я смогла добраться. И я благодарна Академии за то, что нас научили действовать без заранее приготовленных современных видов оружия и приспособлений (хотя, по правде говоря, во время учебы я постоянно ругалась на наших инструкторов).

С таким видом, который здесь означает «я — собственность лорда» и покидаю Дом, где была рабой. Охранник у двери кивает мне и отмечает мой уход. К тому времени, как Сечавех проснется, я должна уже отбыть, ибо он сразу же почует опасность и немедленно организует погоню. И я не сомневаюсь, что он в состоянии меня найти. Сечавех — чудовище, будь он проклят, но он эффективно действует и прекрасно знает человеческую психологию, что я вынуждена признать.

А пока будем считать, что моя самоуверенность — универсальный знак. Я не крадусь по широким улицам Жене, а иду твердым уверенным шагом, который говорит о моем праве здесь находиться. Прохожие меня не замечают. Я — рабыня, исполняющая приказ. Меня может выдать только то, что я сама чувствую себя неуютно, но я стараюсь это скрыть.

Осторожно, контролируя каждый свой шаг, я пробираюсь к ближайшему порту. У кайм’эра есть привычка летать туда-сюда — и развлекать гостей — и частные посадочные площадки расположены рядом с их Домами. Но есть и другие корабли, что прилетают на Жене, и они стоят прямо под специальными круглыми шлюзами, через которые можно прибыть непосредственно к поверхности луны. Нетрудно найти порт, хотя идти придется далеко. Серебряный круг впереди манит меня, обещая свободу. Я отказываюсь верить, что умная, осторожная женщина не может улететь с этого прославленного нагромождения скал живой и невредимой — в особенности с таким прекрасным прошлым и знанием звездной технологии, как у меня. Я найду способ, уверена в этом.

Еще бы знать, что можно тут найти.

В порту находиться около дюжины кораблей. Я тихо приближаюсь к ним. Не вижу охраны. И опять же, зачем охранять? Какой смысл браксанам воровать и куда бежать рабам, которых они тут держат?

Внезапно я вся похолодела, подняла руку к шее и дотронулась до тонкого кольца, моей нейропривязи. Хаша, я про него совсем забыла! Если я выйду за пределы территории, внутри которой мне положено находиться, эта проклятая штука вызовет такую боль, что я не смогу двинуться, и в Дом поступит сигнал, выдав Сечавеху мое местонахождение. Необходимо как можно быстрее снять это кольцо или каким-то образом его нейтрализовать. Но вначале — самое важное.

Я спряталась в тени, прижалась к рампе спиной, и стала следить за кораблями в порту. Семь из них мне не подходят, они или слишком большие, или незнакомой мне планировки, или слишком хорошо защищены от вторжения. Мне нужно что-нибудь маленькое, не очень ценное, корабль, владелец которого не предполагает, что его могут угнать — и тот, которым я умею управлять.

Я выбираю свой корабль, делаю шаг вперед и… останавливаюсь.

Однажды я недооценила своих врагов и жестоко поплатилась за это. Почему же теперь я так уверена, что не попадусь в ловушку, расставленную если не лично для меня, то просто для раба, что попытается бежать с луны? Я понимаю, что это будет как раз в их духе — оставить здесь корабль как раз для такой цели, специально разработанный, чтобы привлечь внимание того, кто имеет вполне определенные намерения.

Я с сожалением отступаю и снова задумываюсь.

Остается несколько кораблей на выбор, один мало чем отличается от другого, учитывая то, что я собираюсь сделать. Я решаю выбрать наугад (в конце концов я ведь умею адаптироваться) и таким образом нарушить все предположения браксанов. По крайней мере, так у меня есть шанс. Проверяю в последний раз, действительно ли в порту никого нет, потом приближаюсь к избранному кораблю, изучаю его.

Мне придется перехитрить или расстроить систему безопасности — проклятые пластины для сличения отпечатков, что используют браксинцы, слишком сложны, чтобы я смогла подделать идентификацию. Где-то на корабле, также как и на всех звездных судах, должен иметься внешний доступ, способ открыть корабль в случае крайней необходимости. Мне требуется какое-то время, чтобы разобраться. План этого судна мне незнаком, и система запоров сделана так, чтобы оставаться тайной для всех, кроме инженера. К счастью, я сама была инженером.

Шаги за спиной. Я прячусь за корпус корабля и молюсь, чтоб не попасться. Двое охранников патрулируют площадку и затем, убедившись, что все спокойно, уходят. Я полагаю, что, учитывая коэффициент преступности на Жене, здесь не держат дополнительной охраны. Но вскоре все изменится!

Я нахожу спрятанные пластины, под ними скрывается доступ к макросхемам, отыскиваю и кнопки, на которые требуется нажать, чтобы открыть доступ, и нажимаю четыре кнопки одновременно. Тонкий кусочек псведометалла падает мне в ладонь. Открывается небольшое отверстие в корпусе корабля, сквозь него видны ряды макросхем. Я снимаю зажим и достаю схему, регулирующую механизм приземления. Без толку. Я достаю еще несколько и, читая значения их сложных рисунков, понимаю, в каком порядке они установлены. Значит, система безопасности должна быть вот здесь — и я снимаю нужную плату.

Ну, она по крайней мере выглядит, как то, что нужно.

Руки дрожат. Да, я не представляю, как должна выглядеть плата, открывающая браксинский корабль. Но подобные мысли никуда не приведут. В звездном проектировании есть логика, которую меня учили интерпретировать, также известно, что браксинская и азеанская технологии идентичны во всем, кроме тривиальных деталей. Я достаю плату и изучаю ее. Цепь, которая мне нужна, должна быть… (в последнее мгновение я вспоминаю, что браксинцы по больше части — левши, и меняю образ у себя в сознании) вот здесь. Я достаю один из предметов, что взяла из Дома, и осторожно, очень осторожно счищаю немного металла, сдуваю крошки и заново устанавливаю плату.

Вернув ее на место, я возвращаю на место зажимы, что подсоединяют ее к общему компьютеру, и закрываю пластину. Если я сделала ошибку, то выясню это достаточно скоро.

Вход в корабль находится с другой стороны и зловещая черная пластина, размером с ладонь, выделяется рядом с ним. После секундного колебания я прижимаю к ней руку. Теперь, если я отсоединила нужную цепь…

Дверь открывается.

Я с облегчением вздохнула и ступила на корабль. Дверь за мной закрылась, свет автоматически зажигается, когда я прохожу каждый отсек. Пульт управления иноземный, но с ним можно разобраться.

Однако в первую очередь меня беспокоит другое.

— Компьютер? — осторожно спрашиваю я.

«Включен».

Этот мой жалкий ошейник…

— Мне нужно… личное силовое поле, микроинструменты… — я перечисляю все, что приходит мне на ум и может оказаться полезным. Компьютер дает мне указания — что из перечисленного в каком отсеке искать.

Я считаю, что установка личного поля поможет нейтрализовать нейроошейник… Хаша мне в помощь, если я не права! Так, как оно тут у них устанавливается? Проклятые штуковины! Но в конце концов у меня получилось.

Хорошо.

Я беру странный на вид прибор, с некоторым сомнением пристегиваю к тонкой полоске вокруг шеи и активирую его.

Ничего не произошло — так и должно быть, но все равно это не очень-то успокаивает. Сниму ошейник и погибну или все вышло правильно?

Я бормочу молитву себе под нос, беру силовые ножницы, завожу под ошейник и включаю лезвия. Ошейник легко срезается и падает, он больше не действует. Я вздрагиваю. Только теперь в голову закрадывается мысль, что если бы я не смогла дезактивировать ошейник, то непременно умерла бы, пытаясь его снять.

Я занимаю место за пультом управления. Логика подсказывает, что источник питания будет там, а регулятор поля здесь… Я изучаю шкалы и немного успокаиваюсь после первого осмотра. Через несколько минут я решила, что уловила суть механизма, чтобы рискнуть. Я рискую и даю кораблю старт.

Маленький кораблик легко поднимается с поверхности луны и с похвальной грациозностью разворачивается к шлюзу. Хорошее решение, думаю я.

«Вам нужна автоматическая тяга?».

Я дергаюсь с непривычки на механический голос компьютера, который сам с тобой заговаривает.

— Нет, только ручную, пожалуйста, — прошу я.

«Мне запросить разрешение на пользование звездной дорогой?».

О, Хаша, ведь он прав!

— А мы должны его получить? — робко осведомляюсь я.

Мы заходим в шлюз и у меня внутри все переворачивается, когда внутренние и внешние силы притяжения стабилизируются вновь вокруг меня.

«Если вы хотите куда-то направиться», — отвечает мне компьютер, воплощение механической логики.

Я думаю…

— Да, запроси звездную дорогу. В Курат, на Бракси, — добраться до него отсюда будет довольно легко.

Внимание компьютера переключается с меня на Цитадель, что довольно забавно. Это дает мне время на раздумья. Установка такого курса позволит мне выйти из шлюза, после этого я смогу воспользоваться ручным управлением и отправиться туда, куда захочу.

«Взлет разрешен», — сообщает мне компьютер.

Я направляю корабль вперед и выныриваю из внешнего шлюза. Я свободна, свободна! О, космос никогда не был таким прекрасным!

Я вижу, как основной континент Бракси пролетает под нами. Курат, столица моих мучителей. На миг я пожалела, что при мне нет оружия, которое можно было бы сбросить вниз. То, что оно на самом деле упало бы где-то в море Таклит, совсем не утешает.

Я ставлю навигационные приборы в автоматический режим и задаю им задачу идти за Алдоус, мне нужно время подумать и требуется отдых. Силовые ножницы легко разрезают тяжелые браслеты и я отправляю остатки своего рабства в мусорную корзину.

Мне кажется или дисплеями что-то не так?

Я проверяю курс. Он не соответствует должному.

— Как мне сделать так, чтоб приборы приняли установленный курс? — спрашиваю я.

«Не могу принять ваш курс и установленные координаты», — был ответ компьютера.

— Я поставила управление на ручное.

«Корабль действует автоматически».

Я игнорирую неприятное напряжение и холодок в животе.

— Объясни, — требую я.

«Меня предварительно запрограммировали на вас».

Хаша! Какое-то мгновение я просто сижу с закрытыми глазами и успокаиваюсь.

— Кто тебя запрограммировал? — спрашиваю я, с ужасом ожидая услышать имя своего Хозяина.

«Я не вправе говорить вам это».

— А какая разница, если я узнаю? — в отчаянии вопрошаю я.