ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

После того, как основное сражение закончилось и единственными кораблями в пределах видимости остались те, что были помечены идентификационными кодами Холдинга, Первый Меч Сезал позволил себе прямо отсканировать окружающую Пустоту. Из сознания, в которое были вживлены специальные имплантанты, его импульсы пошли наружу — вначале к ряду контактов, что уютно расположились вокруг головы, затем к компьютеру и множеству сканеров, наконец — в саму Пустоту.

Сезал не увидел звезд, он летел слишком быстро, оставляя позади медленно вращавшуюся вселенную. Тем не менее Пустота не была пуста. Фотоны прорезали ее темный простор, и хотя их не мог заметить человеческий глаз, компьютер регистрировал их и переводил в сенсорные образы, проносившиеся перед глазами Сезала. Таким образом Сезал видел свет там, где свет не мог существовать, и другими органами чувств улавливал свечение, что несет в себе Пустота, переведенное в знакомые ощущения. Газы и пыль, остатки прохождения корабля-меча… Он пробовал их на вкус, нюхал и наслаждался тем, какими они казались родными, знакомыми. Затем Сезал сконцентрировал внимание на составе остатков и его компьютер провел анализ. Да, это был след — след, который он искал. По нему нужно идти, и победа окажется полной.

Сезалу потребовалась минута, чтобы передать сообщение на «Сентиру». «Вражеское наступление нейтрализовано, — информировал Сезал командира Херека. — Разрушены десять азеанских кораблей-мечей, осталось три. Преследую оставшихся». Он привел сигнал в соответствие с курсом «Сентиры» и отправил его. Теперь ему нужно следовать выбранным курсом и отлететь подальше перед тем, как до него дойдет ответ. Сезал точно знал, что Херек ответит — прикажет ему возвращаться назад, где безопаснее. Поэтому Сезалу требовалось выйти из контактной сети «Сентиры» до того, как Херек ответит.

Он в последний раз посмотрел на своих пилотов: нетерпеливы, но соблюдают дисциплину, держатся ровно, не нарушая формирования, они знают правила игры не хуже Сезала и горят желанием броситься на врага. Он одобрительно кивнул, вызвал гипотетическую матрицу компьютера и заставил прогнать набор возможных вариатов отступления противника. Так, вот этот… Сезал установил курс на перехват и ввел его в бортовой компьютер. Один, два, три пилота подтвердили получение его сигнала — теперь они пойдут в автоматической связке — и последним приказом было: «Вперед!». Корабли набирали скорость…

… и выходили из зоны действия связи. Так, это поступает сигнал Херека?

«Прости, командир, но я никаких приказов не получал» — подумал Сезал, злорадно ухмыляясь.

Свободен!

Он вздохнул с облегчением, когда узкие, как лезвия, корабли-мечи проходили через контактную периферию «Сентиры», вырываясь на свободу сверхсветовой ночи. Корабль Сезала шел первым, будто клинок сквозь тонкую вуаль, и быстро поглощал следы врага, ради собственного удовлетворения. Скорость, курс, защита… Выбросы остатков топлива космического корабля дают богатую информацию, и Сезал соответствующим образом настраивал вектор своего полета.

Видно, азеанцы не ожидают погони. Это хорошо. Таким образом их будет легче поймать. Да, конечно, только дурак пустится в такое преследование, когда дичь отступает полным клином. Слишком велика опасность оказаться внутри контактной сети азеанцев, внезапно очутиться в радиусе действия орудий флагманского корабля. Это кошмар, преследовавший лучших пилотов, и реальность, которая слишком часто забирала жизни выскочек; поэтому азеанцы имели все основания предполагать безопасного возвращения. Но эта уверенность и делала их уязвимыми, и Сезал был не тем человеком, кто позволит себе упустить такую возможность.

— Рассчитанное время до контакта сканеров: три шесть ноль, отсчет пошел, — скомандовал он.

Это если он правильно рассчитал перехват, если азеанцы продолжают придерживаться такого курса, если они вначале не доберутся до корабля-базы. «Не думай об этом!». Слишком много если, но Сезал был уверен в себе. Компьютер рассчитывал для него время и передавал подсчеты пилотам. Ускорение, совсем немного; напряжение компенсационных систем, но не такое большое, чтобы с ним нельзя было справиться. Затем медленно, настраиваясь на скорость вражеских кораблей (предполагаемую скорость, поправил он себя), которые теперь должны находиться в радиусе действия…

— Вот они! — воскликнул Сезал.

Пилоты резко увеличили скорость, соблюдая построение, с профессиональной четкостью, выработанной многолетней практикой. Двенадцать против трех — это должно означать быструю победу, если удача не отвернется от них. «Никогда не следует забывать про этот фактор», — напомнил себе Сезал, нацелившись на ближайший корабль противника. Три азеанских корабля оказались в радиусе действия его сканеров — не больше. Сезал вздохнул с облегчением. Пока никакого усиления, и если он и его люди сработают достаточно быстро, то никто не придет на помощь врагу. Значит, чем быстрее они начнут, тем будет безопаснее.

Его люди разделялись на группы для атаки, по группе на каждого из азеанских беглецов. Сезал занял положение среди ближайших кораблей-мечей, и получилось пятеро против одного. Отлично! Они наугад открыли огонь, синхронизированный компьютером. Такой беспорядочный огонь не проанализировать, следовательно противник не может точно сказать, когда он вновь начнется. Поскольку корабль-меч становится уязвивым в момент выстрела, такие выстрелы наугад, без определенного порядка, обеспечивали их безопасность. Первому азеанцу нужно или уйти от своих противников на большей скорости, или умереть — и первое он не мог сделать, потому что их подразделение проследит за ним.

С мрачным удовлетворением Сезал смотрел, как другие его корабли стреляли по своим мишеням, и сам подключился к артиллерийскому обстрелу. Внешнее силовое поле противника отражало, что могло, начало поглощать остальное… и наконец взорвалось яркой звездой, когда его защитный генератор после перегрузки сдался.

Одного сбили. Без потерь. Время уходит… нехорошо. Сезал вызвал гипотетическую матрицу и задал ей задачу насчет неприятельского корабля-базы. «Где он вероятнее всего находится — каковы шансы столкновения?». Аппарат ответил набором вероятных курсов, которые основывались на предыдущих отчетах разведки, выбранных искуственным интелектом, и общей оценкой шансов немедленного перехвата.

Двенадцать процентов.

Нехорошо. Совсем нехорошо. Сезал подумал, не повернуть ли назад, и решил этого не делать. Они не зашли настолько далеко, чтобы теперь сдаться… Но такой фактор риска — двузначное число! — считался плохой новостью. Сезал быстро уточнил положение пилотов и с удивлением обнаружил, что третье подразделение потеряло свою цель. Очевидно главный в группе азеанский корабль оказался более опасным, чем предполагалось: два из кораблей-мечей Сезала повреждены, третий отступил, его защитное поле вывели из строя. Но как?..

Ответ воина всегда прост: это не важно. Любой, кто рискует пойти в атаку, рискует стать уязвимым в какой-то момент. Это часть игры по имени война, правила ее все солдаты понимают. Хорошая стратегия помогает тебе выжить, правильный расчет времени бесценен, но всегда есть фактор удачи — и, казалось, теперь удача на стороне третьего азеанского корабля.

Четырнадцать процентов. Сезал постарался о них не думать. Так, что там у второй команды? Их жертва слабеет, теперь долго не продержится. Опять назад к третьему подразделению, потравить ускользающую дичь. Странно, азеанец будто бы поворачивает назад. Возможно ли это? Да, на помощь гибнущему товарищу. Безнадежное дело!

Или не безнадежное? Сезал вывел данные курса азеанца, нахмурился, попробовал снова. Этого не может быть! Физика — это физика, есть вполне определенные ограничения: известно, как быстро корабль-меч способен снизить скорость, насколько резкий поворот он может выполнить… и азеанец бросал вызов им всем.

У Сезала все похолодело внутри и этот холод все нарастал. Он отправил предупреждение второму подразделению. Слишком поздно: азеанец выстрелил и попал по одному из его кораблей, как раз когда упало внешнее поле корабля-меча. Боже мой! Чистое попадание по орудийным портам! Сезал приказал пилоту уйти с дороги, слишком много кораблей на небольшом участке могло создать проблемы с перекрестным огнем. Но десятеро против двух все равно дают достаточно хорошие шансы на победу браксинцам — или нет?

Он обнаружил, что уверенность вдруг покинула его.

Сезал пристроился в хвост противнику, но не делал попыток анализировать его движение, просто следовал за ним. Действия вражеского корабля были осторожными, точными… но необъяснимыми. Люди Сезала не могли по нему попасть! Они открывали огонь, но его не оказывалось на ожидаемом месте, азеанец уже сдвинулся, сбавил скорость — сделал нечто непонятное — и их тщательно сфокусированная энергия улетала в Пустоту. Сезал шел по следу, наблюдая за битвой, в ней корабли-мечи очтаянно пытались добраться до второго азеанского корабля, и сам ничего не предпринимал, пока не почувствовал — сработало воинское чутье — наступило время действовать.

И он выстрелил.

И небеса объял белый свет, Пустота превратилась в поле ослепительно сверкающего великолепия. Его сканеры перегорели. На мгновение Сезал ослеп — имплантанты отрезали его внутреннее видение — но затем снова взял под контроль и корабль, и себя самого, и к тому времени, когда его сознание прояснилось, Сезалу уже удалось увеличить расстояние между собой и врагом.

Да будь благословенна эта удача! Сезал быстро оценил повреждения: все сканеры выведены из строя, все внутренние системы работают на пятьдесят процентов мощности… правда, контактная сеть все еще функционирует и защитные поля не повреждены. «Могло быть хуже», — сказал он сам себе. Через несколько секунд Сезал смог подключиться к полевому дисплею другого корабля-меча, таким образом получил иллюзию действия сканеров. Но это было недостаточно, чтобы снова включиться в бой: искажение слишком мешало.

Как, именем Ар, азеанцу удалось так по нему ударить?

Риск контакта дошел до шестнадцати процентов; время почти истекло. Сезал наблюдал за тем, как третий азеанец уклонялся от любых попыток достать его, даже попал по одному из браксинцев, когда корабль-меч открыл огонь. Будь он благословен! Они этот корабль не собьют — это было ясно — без детального анализа, что именно происходит внутри того корабля.

А что касается второго азеанца… Вот это совсем другое дело. Его защита уже ослабела и даже пока Сезал просто наблюдал, его люди сделали очень важный выстрел. Прямо по корпусу генератора. Силовое поле свернулось, создало направленную взрывную волну, которая пошла внутрь, и корабль разорвался на великолепный фейерверк из тахионов — сверхзвуковых частиц. Два корабля неприятеля сбиты.

Теперь браксинцы могли сфокусировать всю свою энергию на третьем корабле.

Но даже когда Сезал планировал атаку, последний вражеский корабль вышел из радиуса действия, резко увеличил скорость и пошел по направлению к своему кораблю-базе. Шанс контакта с кораблем-базой, если они последуют: девятнадцать процентов, как сказал компьютер, и будет только хуже. Если браксинцы вообще смогут следовать за азеанцем. У Сезала появились сомнения на этот счет.

Если ему предоставлялся выбор, он предпочитал сражаться — но только идиот пойдет на такое преследование, не изучив врага. Этот последний азеанский корабль, казалось, функционировал, бросая вызов коэффициенту Хейера, но с этим не разберешься в гуще сражения. Сезалу требовался полный анализ движений корабля, все данные, зафиксированные сканерами. Их можно будет собрать и проанализировать только когда он вернется на «Сентиру».

С сожалением — и довольно поспешно — Сезал приказал пилотам поворачивать домой.

Командир соединения Херек был энергичным и беспокойным человеком, и его живость часто переходила границы допустимого. Внешне он представлял собой странную смесь человеческих черт, словно каждая из Разбросанных Рас, имея возможность добавить что-то к его генетическому прошлому, выбрала самую отличительную черту, которую добавила к его внешности. Таким образом его рост — типично алдоусанский — подчеркивался четкими пропорциями тела вриттанца, а тонкие черты лица лайссанца отмечались неровным загаром жителей пастбищ Туколта.

Человек этот производил впечатление и был опасен. Он снова начал ходить взад и вперед по помещению, которое преодолевал за семь больших шагов, от стены с мониторами до компьютеризированного пульта, что контролировал и звездную карту, и доступ в библиотеку. Херек молчал, задумавшись (несомненно, об отчете Сезала) и поскольку следующие слова командира скорее всего должны были быть ругательными, Сезал не горел желанием провоцировать командира и дальше.

— Ты взял с собой одиннадцать кораблей, я прав? — наконец спросил Херек. — И их атаку нейтрализовали. Отлично. Повреждения?

— Минимальные, — подавленно ответил Сезал.

Это не было похоже на командира. Он так занят другими вопросами, что забыл, чем обычно начинает разговор — а именно, критикует склонность Сезала покидать контактную сеть «Сентиры»?

— Корабли один, четыре, семь, двенадцать и двадцать в настоящее время находятся у техников. Кажется, повреждения локализованы во всех случаях.

Услышав, цифру «один», Херек остановился. Он посмотрел на Первый Меч, и брови его вопросительно изогнулись. «На тебя это не похоже. Чтобы сражение принесло потери? Немыслимо!» — было написано на лице командира. Сезал покраснел.

— Расскажи мне об азеанце, — велел Херек.

Сезал покорно рассказал о необычных возможностях третьего корабля — о его ускорении, маневренности, точном расчете времени, что производила команда. Больше всего Сезала беспокоило последнее, потому что, хоть никакая машина и не может с точностью определить, когда враг будет уязвим, все равно азеанцы будто знали , когда такой момент настанет и вовремя его использовали.

Командир в ответ мрачно кивал.

— Так, давай подведем итог, — сказал он, когда Сезал закончил.

Херек повернулся к компьютеру, объединяющему данные сканеров истребителей «Сентиры» в один образ. Быстро вывел информацию на дисплей.

Невидимые во время сражения звезды теперь отразились на мониторе. Они двигались медленно, плавно, по мере того как смещался взгляд наблюдателя. Теперь в космической мгле проявились истребители, их очертания стали яснее, определеннее, — по мере того, как в общий файл поступали данные со всех бортовых компьютеров. Наконец, все имеющиеся данные загрузились, и Сезал получил возможность их изучить.

Да, отличие было. Это стало видно сразу же. Изменен корпус генератора и очевидно изменена структура оружейных портов. Другие отличия, менее заметные человеческому глазу, выдавал компьютер, представив статистические данные в углу экрана. Изменения в корпусе корабля, перенастройка главной передачи… Список разворачивался перед взором, вначале изменения и перенастройки, которые были точно определены, затем — только вероятные, что сопровождались приблизительными цифрами.

— Хейер рассчитал для нас оптимальное равновесие высокоскоростных истребителей, действующих в Пустоте, почти десять тысяч лет назад, — тихо сказал Херек. Также подумал и Сезал: если знаменитый коэффициент можно улучшить, почему для этого потребовалось столько времени? — На протяжении многих лет мы свели число кораблей-мечей к минимуму. Корабли включали лишь корпус, оружие и оборудование, необходимое для работы. На борту нельзя было разместить ничего, что не являлось абсолютно необходимым или для полета, или для выживания. Ничего! Так где же они осуществили перемены? Или нашли новый способ полностью обойти коэффициент Хейера — возможно, нашли другую переменную, которую можно ввести в центральные уравнения? Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится.

Сезал согласно кивнул. Лучшая маневренность требовала больше гравитационной компенсации, а та в свою очередь требовала большего генератора, который увеличивал массу корабля и таким образом ограничивал маневренность… Оптимальный баланс между всеми этими элементами был известен столетиями. Если бы имелась какая-то возможность для улучшения уравнений Хейера, то или Бракси, или Азеа открыли бы это уже давным-давно.

— Мне нужен полный анализ, — заявил Херек. — Гипотетический и дедуктивный. Прогони схему движений этого корабля через открытую матрицу и посмотри, что предложит компьютер. Не упускай никаких возможностей! На какое-то время предположим, что коэффициент все еще действует, — добавил он. — И азеанцы сбросили что-то из внутренней части. Если требуется, разбери корабль на мелкие части, пока не найдешь набор предметов, масса которых подтвердит изменения, которые мы здесь видим.

— Понял, командир, — подчинился Сезал.

— Теперь перейдем к другим вопросам, — Херек сделал паузу, и подчиненный увидел,что он напряжен, отметил осторожность, с какой подбирает слова командир. — К нам прибудет посетитель, — наконец сказал он, встретился взглядом с Сезалом и некоторое время не отводил глаз. Из-за необычной наружности, взгляд Херека приковывал к себе в два раза сильнее, чем у других людей. — Лорд и наш командир.

— Из браксанов? — Сезалу потребовалось секунда, чтоб припомнить титул.

— Чистокровный. С правом появляться на флоте по желанию и возглавлять любое соединение. На этот раз подвернулся мой, — командир произносил это с горечью, но сухо и сдержанно. — Это назначение — не случайность. Это его собственная просьба. Боевым кораблем нашего гостя станет «Сентира», и все соединение будет подчиняться лорду. Как и все корабли-мечи.

Мысль о небходимости служить браксану разбудила в Сезале эмоции в странной, незнакомой комбинации. Негодование, нехорошее предчувствие, это он мог понять — но там также присутствовал и страх, смешанный с благоговейным трепетом. Браксан — здесь?

— Чего он хочет? — ровным голосом спросил он.

— Кто знает? — равнодушно ответил Херек. — Может, развлечься. Покорить. Или жаждет власти. Чего они всегда хотят? Закон, что делает такие вещи возможными, не спрашивает о мотивах, только дает разрешение действовать.

Сезал чувствовал раздражение в голосе командира и сочувствовал ему. По традиции браксанский — чистокровный — лорд имел право поступать во флот, в звании высшего офицера. Как лорд-командир он также принять командование любым кораблем, более того — управлять всеми кораблями, которые приписаны к этому боевому соединению. Заслуги командующих соединением не играли никакой роли, привилегии расы доминировали над опытом, благородная кровь Центрального Племени ставилась выше, чем целая жизнь, посвященная войне.

Обычно браксаны ограничивались менее важными фронтами — Квай, полоса Бенгеш — в надежде заслужить славу с минимальным для себя риском, и приложив небольшие усилия. Часто они выбирали даже другие войны, битвы за расширение владений Бракси и покорение новых народов предлагали гораздо больше удовольствия браксанам, чем тяжелый и не приносящий зачастую никаких благ конфликт с Азеей. Лорды никогда не залезали в гущу боевых действий. И никогда не ставили свою неопытность во главе соединения, которому приходится идти на большой риск, и не заменяли командира, опыт которого был известен по всему Холдингу. До сего времени.

— Он займет ваше место? — спросил Сезал. Он старался контролировать эмоции: опасно ненавидеть Бледнолицых. — На сколько?

— На столько, на сколько захочет, — Херек стиснул кулаки, потом разжал их. Это молчаливо свидетельствовало о его ярости. — И ты понимаешь, что не должно быть никакого сопротивления. Ни с твоей стороны, ни со стороны твоих подчиненных. Браксаны платят за неподчинение смертью. А этот еще и кайм’эра, — со злостью добавил он. — Поэтому ко всему прочему нам еще следует учитывать и его право подвергнуть нас всех Смерти по своей Прихоти.

— Я думаю, офицеры не подвержены…

— Все подвержены! Как это может не касаться офицеров? Он — верховная власть, правящая Холдингом, Сезал, не забывай об этом. У него есть право убить любого, по любой причине, в любое время.

Херек вздохнул.

— Скажи своим подчиненным. Дай это ясно понять. Я знаю, что среди личного состава поднимется буря. Этого не избежать. Однако любое гневное проявление — высказанное вслух, невысказанное, это не имеет значения — может привести к потере людей. Мы не можем себе этого позволить. Сделай так, чтобы люди поняли!

«Если ты можешь контролировать свою ярость, а она должна быть немалой, то и мы сможем», — подумал Сезал.

— Как прикажете, — сказал вслух. — Когда прибывает лорд?

— Транспорт должен доставить его на Ю’масте, где мы с ним и встретимся. Если все пойдет по графику, то через десять дней. О, Ар! — глаза командира, и без того узкие, теперь превратились просто в щелочки, так велик был его гнев. — Только браксан может приказать нам покинуть Границу на такой долгий период времени! — Командир говорил таким тоном, какой Сезал еще ни разу не слышал. — Могло быть хуже. Он — тактик, хотя никогда не бывал на боевом корабле, но по крайней мере знает правила. Конечно, если какие-то правила действуют для таких.

— А кто он такой?

— Публичное имя — Затар, сын Винира. И К’сивы, — добавил Херек, вспоминая имя. — Лорд, кайм’эра, а теперь еще и командир. И мы все должны себя вести соответствующим образом, пока он здесь. Постоянно. У браксанов есть способы узнать, что происходит, даже когда их нет рядом. Что касается твоих пилотов, я сам закрывал глаза на некоторые их выходки, но ожидать такого от браксана — чистое самоубийство. Они должны это понять.

— Согласен, — натянуто согласился Сезал.

— В конце концов он нас покинет. Тогда все вернется к обычному распорядку — если выживем, пока он нами командует. Мы не можем себе позволить ошибаться.

Сезал подумал: «Кого командир пытается убедить — себя или его?».

— Конечно, — ответил Сезал. — Я понимаю.

Он сделает, что сможет, но принесет ли это какую-то пользу? Кто скажет, почему в первую очередь приезжает этот кайм’эра? Какие у него намерения, когда он вторгается в поле деятельности военных? Любые догадки бессмысленны, как всегда, — браксаны становились для Сезала загадочными существами, когда дело касалось причин их действий.

— Я прослежу, чтобы мои люди были подготовлены, — пообещал он.

День прибытия Затара не сулил для Херека ничего хорошего. Не только потому, что это был день, когда его сместят с должности, с этим фактом он уже смирился, заставил себя его принять. Это был просто один из тех дней, когда все идет не так, даже любая мелочь не удается на корабле без его персонального внимания.

К тому времени, как им предстояло встретиться с ю’мастенским транспортом, терпение Херека дошло до предела, нервы начали сдавать. Если еще один командующий подразделением придет к нему с вопросом, с каким вполне способны справиться его подчиненные, то вполне возможно, что он сам на месте убьет этого человека. Настолько Херек устал от некомпетентности своих работников.

Он размышлял, как намерен справляться этот Затар, когда на него свалятся такие обязанности. Браксаны — это испорченные дети, и Херек подозревал, что этот браксан не особо задумывался, что стоит за званием командира, которого он так желает. Жирные свиньи! Он может забирать корабль и управлять им, и пусть Холдинг посмотрит, что произойдет, если избалованный господин благородного происхождения смещает одного из самых успешных браксинских командиров.

Но разум не позволял Хереку продолжать в том же духе. «Ты знаешь, почему он приезжает, — говорил внутренний голос. — Ты сам виноват».

Херек отказывался смотреть в лицо реальности. Если это правда, то он вскоре все узнает. Он был достаточно сердит, чтобы добавлять еще и эту вину на свой счет.

«А что будет с Клэй? Д’аргашем? Мусрии? Мы потеряем эти планеты?».

Сконцентрируйся на частностях: сотне деталей, о которых следует позаботиться перед прибытием непрошеного гостя. Разгрузи палубу, где будет происходить встреча, от всего груза, пусть каждый ее дюйм вычистят (вручную, если потребуется) пока она не станет столь безупречной, что пыль даже и не подумает там пристроиться. Браксаны любят показуху, очень хорошо, значит нужно подготовить представление. Выстелим путь черным ковром Бледнолицему, уйма людей выстроиться по обеим сторонам. Это для начала. Офицеры оденутся в парадную форму несущих службу на Границе. Это будет необычный выбор, поскольку Ю’масте находится в зоне стабильности, но все-таки командир имеет право выбрать именно эту форму. Резкий контраст черного и золотого больше подойдет для окружения браксана, чем угольная пыль и форма цвета хаки, обычная альтернатива.

И посмотрим, поможет ли это. Достаточно ли одной показухи для успокоения зудящего страха. Но ведь ты знаешь, почему он здесь, и это не имеет никакого отношения к тщеславию браксанов. Это относится к Гаррану и к власти, которую может использовать центральный лорд сверх воинского устава. А с Клэй, Д’аргашем и всеми другими… Что он с ними сделает?

Херек содрогнулся.

Нулевой день, нулевая десятая. Собралось десять тысяч человек, взволнованных, как и он, но по менее специфической причине — и они лучше это скрывают, как показалось Хереку. Потребовалось огромное самообладание, чтобы не сжимать кулаки и вытянуть руки по швам. Палубу вылизали до блеска, прием пройдет безупречно, осмотр без сучка без задоринки… но командир боялся. Боялся! Он, который бессчетное количество раз выступал против врага, командир соединения Херек, бич Границы! Браксан довел его до этого состояния, даже не ступив еще на борт корабля, что же будет после того, как браксана окажется перед ним, неуязвимый по праву рождения?