Нет, это не имеет смысла. Были и другие, кто провел в колонии столько
же времени или дольше. И с ними ничего не происходило.
По мере приближения к ним Тезлин почувствовал какой-то запах.
Сначала слабый, но он усилился, когда он подошел к пораженной группе. Он втянул воздух и наморщил нос. Да, решительно здесь что-то было.
Не то чтобы неприятное, заметил он, но то, что было сложно проигнорировать. Имело ли это что-то общее с только что образовавшейся проблемой? Он фыркнул. Не прихватил ли кто-нибудь из мерканцев что-нибудь с планеты?
– Ладно, – сказал он достаточно громко, чтобы его было слышно из-за
испуганного гвалта, – унесите этих отсюда. – Он ткнул пальцем в ближайшего экспедитора, которого звали Колликс. – Ты. Поднимись в отсек систем окружения и вели технику проверить вентиляционную систему. Что-то есть в воздухе и я хочу знать – что именно.
– Как пожелаете, – ответил экспедитор и двинулся выполнять приказ. Тезлин повернулся к остальным, которые уже поднимали своих товарищей с пола.
– Шевелитесь, – велел он. – У нас на это нет времени; у нас полно работы.
Но прежде чем он успел сказать что-либо еще, он услышал за спиной
глухой стук. Обернувшись, он увидел, что мерканец, которого он послал в отсек систем окружения, упал на колени. Мигом спустя, он упал ничком и остался бездвижен.
Тезлин выругался. Очевидно, это было серьезнее, чем он сначала
посчитал. И если экспедиторы подверглись влиянию этого, почему бы и не он?…
Не заботясь более о новых указаниях, он поспешил к лифту. Он должен
справиться с этой проблемой. Справиться прежде, чем она замедлит скорость погрузки.
Что, если владетель закончит ранее, чем ожидается, и пожелает узнать, почему последний груз все еще на планете? Тогда Тезлин может оказаться в одной лодке с Балаком. А это не то место, где бы он хотел быть.
На полпути он понял, что запах здесь так же силен, как и возле пораженной группы. Он, должно быть, распространялся. Подумав так, он бросился бегом. То есть, со всех ног.
Лифт был недалеко. Еще полдюжины шагов, и он там. Вот еще немного…
Но он не успел убедить себя в этом, как его ноги стали ватными, а тело – тяжелым. И, прежде чем он что-либо понял, палуба полетела ему навстречу.
Тезлин пришел в себя и снова посмотрел на дверь. Она была почти рядом; у него по-прежнему был шанс. Разум его был ясен; и руки вроде бы тоже действовали. Если он сможет подтянуться на руках, добраться до лифта, он сможет вдохнуть чистого воздуха. И в то же время лифт будет уносить его в сторону лазарета…
Потом даже эта надежда умерла. Едва он сдвинулся вперед, как его руки стали такими же бесполезными, как засохшие ветки. Он медленно опустил голову на палубу, прижавшись к ней щекой.
Тезлин так и не потерял сознания. Не вполне. Он мог видеть, как экспедиторы бросились к нему, и как они попадали, скорчившись, на пол, прежде чем добежали до него. Он видел, как они валились друг на друга, теперь такие же беспомощные, как он сам.
И, через некоторое время, он увидел других – людей – которые материализовались в грузовом отсеке, – они были в противогазах и с фазерами. И он начал понимать, какими дураками они оказались.
В соответствии с его указаниями, Дрин вскоре был охвачен алым сиянием транспортационного луча. Он крепче сжал дизраптор, ожидая сопротивления.
Однако когда он материализовался, он с удивлением обнаружил, что его предусмотрительность была не нужна. Он ожидал найти Спока по-прежнему на ногах, по-прежнему бегущим изо всех оставшихся сил; вместо этого обнаружил его распростертым на земле, – он лежал, судорожно втягивая воздух и содрогаясь, – по-видимому, совершенно обессиленный.
Не белее чем в паре метров от него лежал бесчувственный мезирии. Ужасно жаль. Но он не собирался пускать его в расход теперь. У него было другое дело – куда приятнее.
Приблизившись к Споку, он остановился и пнул его в ребра – один раз, другой, – чтобы удостовериться, что его кажущаяся беспомощность не была притворством. Удовлетворенный, он опустился на колени подле своего врага и улыбнулся от перспективы убить его.
– Интересно, – заметил он, – как судьба порой вдруг ожесточается
против своих любимчиков, а, Спок? Как чья-то звезда восходит, в то время как у другого она клонится вниз?
Вулканец не ответил. По-видимому, он был не в состоянии ответить. Он был слишком слаб, слишком закоченел от холода.
Дрин негромко засмеялся. Он не спешил. Это был момент, о котором он мечтал. Момент, который, как он думал когда-то, никогда не настанет.
Он хотел просмаковать его, запомнить все в деталях. Тяжесть
дизраптора в руке. Вид лежащего на земле Спока, униженного, побежденного.
Он также не мог не припомнить о своем собственном унижении, по-прежнему живущем в его памяти. Но это, похоже, тоже было кстати, а? Нужно помнить о своем падении, чтобы оценить по достоинству взлет.
Дул ветер, холодный и сладкий. Высоко над головой, привлеченные близостью смерти, – владетель и это заметил, – кружились падальщики.
Завершив приготовления и доведя свою жажду возмездия до высшего предела, он взял вулканца за плечо. И с удовольствием представил выражение ужаса на лице Спока, когда тот посмотрит в глаза своей окончательной и неизбежной гибели.
Но, когда он перевернул свою жертву лицом вверх, он увидел написанный на этом лице совсем иной ужас, – трепещущий, лихорадочный страх, – что-то настолько кошмарное и гложущее его, что он, похоже, даже не сознавал присутствия Дрина, не говоря уже о намерениях последнего относительно него.
Так что, в конце концов, он действительно оказался ограблен, как и предсказывал этот землянин – Маккой. Да, он отомстит, но не сообразительному вулканцу, чье имя он произносил как проклятие долгие годы. А просто твари – дрожащему, бездумному бессознательному существу, которое даже не заслуживает дизрапторного выстрела.
С разочарованием и отвращением, Дрин убрал оружие. Носком ботинка он перекатил Спока снова, так что тот оказался лежащим вниз лицом. Затем, повернувшись к вулканцу спиной, он подошел к камню, что был использован против Мемсака, и поднял его. Он был не таким тяжелым, каким казался, но этого должно было хватить.
Вернувшись туда, где лежал, дрожа, Спок, владетель поднял камень над его головой. И, бросив последний взгляд на объект его пропавшей мести, он собрался обрушить камень на голову вулканца.
– Не двигайся! – послышался крик из-за его спины.
Выронив камень, он выхватил дизраптор и крутанулся назад. Но, кто
бы там не окликнул его, – он оказался быстрей. Сверкнула красная вспышка, от сильного удара в грудь у него перехватило дыхание, а оружие вылетело из руки.
Лежа, пытаясь вновь обрести дыхание, Дрин взглянул на того, кто его остановил. Увидел он не одну фигуру, а три.
Трое офицеров Звездного Флота, все вооруженные фазерами. Один стоял чуть впереди, его глаза сузились от плохо сдерживаемого гнева.
– Извините, что помешали вам, – с акцентом сказал он, – но тот, кого вы тут собрались вколотить в землю – мой командующий офицер.
Владетель потряс головой. Как это могло случиться? Тезлин держал
«Энтерпрайз» под неустанным надзором. И, кроме того, ни один из кораблей Федерации не засек бы местонахождение Спока так быстро, не в этих холмах. Только у его техника были координаты.
– Похоже, вы удивлены, – заметил офицер с акцентом. Он подобрал дизраптор
Дрина, лежавший на земле. – Подождите, пока не вернетесь на корабль.
Мерканец потянулся к коммуникатору. Его враги даже не двинулись,
чтобы остановить его. Они, напротив, обратили свое внимание к Споку. Активировав связь, он прохрипел:
– Тезлин!
Никто не ответил. Он выругался про себя. Ведь он беседовал со вторым
помощником всего несколько минуть назад.
– Мистер Чехов, – сказал один из людей; они перевернули Спока вверх лицом. – Смотрите. С ним что-то неладно, и это не просто изнурение.
Тот, что оглушил Дрина, опустился на колени возле вулканца. Его лицо
помрачнело. Он пробормотал что-то насчет какого-то Лесли, который «был прав».
Затем, открыв свой коммуникатор, человек рявкнул команду:
– Мистер Кайл! Пятерых на борт.
К этому времени мерканец пришел в себя достаточно, чтобы сесть. И
вспомнить о кинжалах, спрятанных в его кителе. Осторожно, чтобы никто не заметил, он потянулся к ним обеими руками…
Пока тот, кого звали Чехов, не приморозил его к месту – взглядом и точно нацеленным фазером.
– На вашем месте я бы этого не делал, – сказал он.
Через миг они исчезли в неярком золотом сиянии: офицеры, Спок и владетель Хэймсаад Дрин.
Маккой мерил шагами маленький офис, который был превращен в его
камеру. Стража снаружи обменивалась гортанными замечаниями садистского звучания.
Вот зараза, подумал он. Какого дьявола я думал выгадать здесь? Я врач,
а не картежник. Может, Джим и мог бы что-нибудь запродать мерканцам – в принципе, но не в данном случае. Черт, я же даже не смог говорить убедительно.
Ну, по крайней мере, он не раскрыл план Спока. По крайней мере, он сумел…
Его размышления были прерваны криком снаружи. И тут же последовал другой.
Сначала он было подумал, что налетчики убивают людей на площади, что означало бы, что охота Дрина закончена и Спок мертв. Затем он понял, что кричали не люди. Кричали мерканцы.
Его стража, конечно, тоже их услышала, – в то же самое время. После краткого обмена репликами, один из них кинулся по коридору, оставив другого охранять Маккоя. Оставшийся мерканец бросил на него предупреждающий взгляд, и Маккой поднял руки, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Конечно, его посещали мысли о попытке сбежать, но выдавать их он не собирался.
Снаружи снова донесся шум. Опять крики – на этот раз кричали и люди тоже. Крики, похоже, усилились и были теперь ближе.
Тюремщик доктора, похоже, оказался перед дилеммой. Маккой попытался представить себя на месте мерканца.
Если бы он покинул свой пост, он мог бы пригодиться своим там, внизу, – что бы там ни происходило. Но при этом он бы оставил пленника – и нарушил приказ своего командующего.
Конечно, если колонисты взбунтовались и каким-то образом захватили оружие, ему было опасно оставаться в открытом коридоре. Но если бы владетель потом решил, что он зря оставил пост, наказание было бы суровым – доктор мог только гадать, насколько суровым.
В конце концов один из страхов стража оказался сильнее. Он бросился прочь, как до него сделал и первый охранник.
Маккой улыбнулся. Он был свободен. Неплохо.
Но если снаружи имело место сражение, он не собирался бросаться в него с головой. Он будет действовать последовательно.
И первым делом нужно было определить, что там в коридоре, – чтобы никто в него сгоряча не выпалил…
Как только он осторожно высунул голову в коридор, как сверкнула красная вспышка и его охранник, задетый ей, шарахнулся назад, согнулся, и ударился в стену. Второй выстрел ударил уже прямо в мерканца и сбил его с ног.
И не похоже было, что он собирается подняться. По крайней мере, скоро, – решил Маккой, бросив на него взгляд. Он также мог сказать, что вырубил его фазер, – но у кого здесь, на планете, могли быть фазеры?
Ответ вскоре появился, как только лейтенант Лесли и другой офицер охраны, женщина, которая задерживала его по пути в транспортационную, осторожно двигаясь, показались из-за угла в дальнем конце прохода.
– Лесли! – закричал доктор, не желая, чтобы его приняли за мерканца, устроившего засаду. – Это я, Маккой.
Узнавший его шеф службы безопасности вовремя удержал свою руку от выстрела.
– Доктор Маккой! Ну, вовремя. Я думал, нам придется обшарить все постройки в колонии!
– Что происходит? – спросил Маккой.
Лесли окинул взглядом коридор.
– Происходит то, – сказал он, – что мы берем обратно колонию.
Площадь, заводы, шахты – ну, в общем, все.
Доктор одобрительно улыбнулся.
– Значит, план Спока сработал?
Шеф службы безопасности кивнул.
– Как нельзя лучше. Колонисты сумели запустить газ на все три
мерканских судна. Когда мы увидели, что транспортировка руды прекратилась, мы поняли, что газ сделал свое дело. А тогда все, что нам оставалось сделать, – было пробить в нескольких местах их щиты, переправиться на борт, и овладеть ситуацией.
– А Спок? Он где-то там, в горах…
– Был. Чехов нашел его координаты на мерканском флагмане. Он
отправился по ним и успел как раз вовремя, чтобы не дать Дрину убить его.
– Так он жив, – произнес Маккой.
Лесли кивнул. Но в его глазах была тень, которая сказала доктору, что не все так хорошо.
– Теперь приготовьтесь, – сказал он. – Мы должны переправить вас
наверх. Здесь небезопасно.
На какой-то миг доктор почувствовал желание остаться здесь и
драться. Но затем он призадумался и ничего не сказал.
Он был нужен Споку; это сейчас главное. Кроме того, он был не
лучшим бойцом, чем картежником.
Лесли связался с кораблем, и Маккой с привычным страхом стал ждать
транспортировки.
Глава 19
Дрин просидел на гауптвахте «Энтерпрайза» почти час прежде чем кто-то заглянул к нему. Это был один из офицеров, которых он видел на мостике подле Спока.
Собравшись, владетель принял высокомерную позу. Он не знал, что такого случилось на «Клодиаане», что он не смог связаться с Тезлином, или как люди смогли вычислить его самого. Однако, наверняка это были лишь временные трудности.
На планете у него по-прежнему оставалось три сотни заложников. Зная людей, можно сказать, что они попытаются использовать его в качестве средства для освобождения колонистов. Но когда Балак откажется договариваться с ними, им придется пойти на попятную и отпустить его.
– Наконец-то, –бросил он, когда офицер приблизился и остановился возле энергетического барьера. – Должен вам сказать, вы не прибавили себе шансов на выживание тем, что заставили меня ждать.
Человек неприятно улыбнулся.
– Я так думаю, эт’ оттого, что вы недостаточно информированы, – сказал он владетелю. – Не в вашем положении угрожать.
Дрин обеспокоился. Он переглотнул.
– И что это означает?
Его посетитель нахмурился.
– Это означает, что мы захватили все три ваших корабля, не говоря о силах, что были на планете. Теперь, если вам угодно обсудить условия сдачи…
– Сдачи! – взорвался Дрин.
Человек снова недобро улыбнулся.
– Именно так я и сказал. Конечно, вы можете это и не обсуждать, ежли не расположены. Это ведь просто формальность.
– Вы блефуете, – сказал Дрин, цепляясь за остатки своей уверенности. – Я не верю ни одному слову из того, что вы говорите.
Человек пожал плечами.
– Мне-то что. Сами убедитесь, будет еще возможность. Конечно, без
систем вооружения вы мож’те и не признать ваш корабль, но по крайней мере у вас есть билет домой, что гораздо больше, чем вы заслуживаете. – И с этими словами он двинулся прочь.
Владетель выругался.
– Подождите, – резко сказал он.
Посетитель остановился и повернулся.
– Да?
Дрин облизал губы.
– Если вы говорите правду, тогда скажите ее всю. Что произошло? И как вы это сделали?
Человек с сожалением покачал головой.
– Извините, – ответил он, – Придется вам об этом самому догадаться. – И он ушел по коридору.
Владетель посмотрел на охрану, но они просто отвернулись. Очевидно,
и они не собирались ему ничего говорить.
В одном он мог быть уверен: они не выглядели сильно
обеспокоенными. Не более, чем тот офицер.
Но и это могло быть блефом. Могло быть.
Но у него было чувство, что его противники каким-то образом
обыграли его. Снова. Он сжал челюсти.
Они потерял свою ценнейшую добычу – двадцать шесть тонн. Он
потерял своих прекрасных близнецов-мезирии.
И более. Гораздо более.
Он был опозорен, – точно так же, как тогда, при встрече с Пайком. Он
больше не получит триады, – можно даже не надеяться. Над ним будут смеяться до конца его дней.
Тяжесть осознания этого была чрезмерна. Владетель сделал неверный
шаг назад, почувствовал, как его колени подогнулись, и тяжело сел на скамью.
Он десять лет пытался забыть кошмар. Но кошмар вернулся. Он снова
жил в нем.
Войдя в лазарет, Монтгомери Скотт застал Маккоя стоящим в ногах
кровати Спока. Доктор был глубоко погружен в свои мысли.
– Доктор Маккой? – сказал он, чтобы не заставать его врасплох.
Главный врач взглянул на него, молча давая понять, что осознал его
присутствие. Угадать причину его настроения было нетрудно; Маккоя вряд ли радовала перспектива смерти пациента на его руках.
Тем не менее, когда инженер подошел к нему, он пробормотал:
– Они уже убрались?
– Да, – ответил Скотти, – Поджав хвосты. И, не имея даже
дизрапторов, вряд ли смогут причинить какие-либо неприятности по пути домой.
Маккой что-то пробурчал.
– Скатертью дорога. Но кто может утверждать, что они не вернутся?
– Может, и вернутся. Только в следующий раз они не застанут нас
врасплох. «Экскалибур» скоро прибудет, чтобы заменить охрану. Знаешь, установить защитные системы и все такое.
Доктор потемнел лицом.
– Все те люди, Скотти, – мертвы. А их хладнокровный убийца
отправляется восвояси с тем, что его всего лишь хлопнули по руке. Не очень-то правильно.
– Может, и нет, – согласился Скотти. – Но мы должны следовать
положениям Первой Директивы. Согласно постановлению Звездного Флота у нас нет права привлечь его к нашему суду. Дрин действовал согласно своим культурным императивам. И ты знаешь, что в эти вещи мы не можем лезть.
Маккой фыркнул.
– Да. Знаю.
– С другой стороны, – продолжал Скотт, – не думай, что он навовсе
избежит наказания. Насколько мы знаем мерканцев, они отнесутся к такому провалу серьезно. А Дрин подводит их уже во второй раз. Я бы сказал, он птичкой вылетит из владетелей, – что для него, вероятно, хуже смерти.
Доктор кивнул.
– Когда мы сможем отправиться к Октавиусу Четыре?
– Я так думаю, часа через два. Может, чуть больше. Зависит от «Экскалибура», конечно.
– Конечно, – согласился Маккой.
Молчание. Прервал его Скотти, заговорив снова.
– Доктор, кое-кто хочет видеть мистера Спока. Я сказал, что должен сначала поговорить с вами.
Маккой сузил глаза.
– Кто это?
Скотти сказал.
Через миг доктор пожал плечами.
– Конечно, почему нет?
Оба они смотрели на Спока. Доктор вздохнул.
– Я так понимаю, прогноз не изменился? – спросил Скотт.
Маккой покачал головой.
– Нет, хотя имеет место странное развитие. Когда мы подняли Спока с
поверхности планеты, в образцах его крови обнаружилось нечто новое. Мизерное количество органики, мы ничего подобного раньше не встречали. Точно ничего похожего на то, что может быть на Бета Кабрини.
– Может, это с Октавиуса Четыре? Что-нибудь, что попало Споку в
кровь вместе с ядом?
– Верно, такое заключение напрашивается. Только ведь мы раньше
этого не замечали. Конечно, оно было в слишком малом количестве, чтобы наши инструменты его засекли. Но каким образом оно стало теперь различимым? Может, что-то вдруг запустило его в рост, – может, что-то в организме Спока, или же что-либо, что он мог подхватить возле колонии? Мы просто не знаем. И, что более важно, что у него общего с ядом?
Скотти хмурился.
– То есть, новая часть загадки. И вы не можете приблизиться к ее
решению.
– Размер этой органики… Это, вероятно, поможет нам выяснить, что
случилось со Споком, после того… – Доктор переглотнул. – После того, как он умрет. Но чтобы помочь ему сейчас? – Он покачал головой. – Я не знаю, Скотти. Я просто не знаю.
– Честно говоря, – заметил инженер, – несмотря ни на что, у меня по-
прежнему такое чувство, что он с этим справится. Может, это не очень реалистично, но… – Предложение осталось неоконченным.
Маккой сжал его плечо.
– Продолжай так думать, Скотти. Черт, Спок прошел через худшее,
разве не так?
Скотти улыбнулся доктору.
– Это верно.
Маккой убрал руку.
– Вот и ладно. Теперь, почему бы тебе не подняться на мостик, а мы,
доктора, будем тут заниматься нашим делом.
Скотти грустно и приязненно посмотрел на врача. И сказал:
– Да. Почему бы нет?
Выйдя из лазарета, он направился к ближайшему турболифту. Пытаясь
не показывать попадавшимся навстречу людям, как тяжело у него на сердце.
Выйдя из транспортационной, Уэйн, сопровождаемый отряженным для этого лейтенантом Зулу, оценивающе огляделся.
– Давненько я не был на «Энтерпрайзе».
– Я так и понял, – ответил рулевой. – Он сильно изменился?
Уэйн подумал и покачал головой.
– Не слишком. Все тот же гордый рыцарь, каким был. – Он обернулся к Зулу. – Вы ведь рулевой, верно?
– Как правило.
– Он по-прежнему дает небольшой крен на левый борт при форсаже?
Зулу покачал головой.
– Я такого не замечал.
Администратор хмыкнул.
– Это хорошо. Я этого терпеть не мог. А наш инженер ни черта не мог с этим поделать.
– Он снова окинул взглядом помещение, пытаясь припомнить, был ли раньше в этом коридоре компьютерный терминал. Но не смог.
Зулу изучал его лицо.
– Должно быть, вам здесь есть о чем вспомнить.
Уэйн кивнул.
– Есть.
Немногое, по правде говоря. Но он прибыл на борт не для воспоминаний, а совсем с другой целью. Ондумал о ней, пока они шли к лазарету.
– Маледоровая кислота, – сказал восхищенно, – Могли бы вы подумать?
Зулу посмотрел на него.
– А?… Ах, да. Маледоровая кислота и дюраниевая руда. Нет, я бы не
мог. Но ведь я не Спок.
Уэйн улыбнулся.
– Он всегда был парень что надо.
Двери в лазарет разъехались, открывая более современное
оборудование, чем то, что помнил администратор. И группу незнакомых людей. Где-то теперь Бойс? И Кастелано?
– Сюда, – сказал ему Зулу. – Взяв его под руку, он провел его в отсек, который прежде служил реанимацией.
По- видимому, он ей и остался. Там была только одна кровать, и на ней
лежал Спок. Когда Уэйн взглянул на своего бывшего сослуживца, сердце его дрогнуло. Вулканец казался полностью погруженным в себя, истощенным.
– Администратор?
Он повернулся и увидел худощавого мужчину в форме главного врача.
Стиль униформы сменился за прошедшие годы, но у медиков одежда поменялась меньше, чем в других отделах.
Доктор протянул руку; Уэйн пожал ее.
– Брэдфорд Уэйн, – рад с вами познакомиться.
Доктор кивнул, – как-то торжественно, подумал Уэйн. Глаза его
выражали отчаяние и горечь.
– Леонард Маккой. Помните, у вас только несколько минут. Мы
совсем скоро покидаем орбиту. –На его лице было извиняющееся выражение. – И он, боюсь, не в том состоянии, чтобы слышать вас. Он на сильных седативных.
– Ничего, – сказал Уэйн. – Я понимаю.
Оставив Маккоя, администратор подошел к кровати Спока. Возле не
было стула, что было, впрочем, к лучшему. Он предпочитал постоять.
При близком рассмотрении больной выглядел еще более бледным и
слабым. На его лице ясно проступали скулы, и было больно смотреть на него. Но Уэйн заставил себя смотреть. Это было меньшее, что он мог сделать, после того, что Спок сделал для них.
Уэйн прочистил горло.
– Забавно, – начал он, и остановился. Его голос прозвучал так
невыразительно и неуверенно. Он забыл об акустике лазарета.
Да и потом, к чему ему было говорить вслух? От этого вулканец все
равно не услышал бы его.
Забавно, Спок. Когда мы вместе служили под командованием Криса
Пайка, я не знал вас как следует. Сначала вы мне даже не нравились. Вы казались таким амбициозным выскочкой, всегда старающимся сделать все как только можно лучше. Мне представлялось, что вы наводите глянец на старое яблоко. Лезете на первый план, чтобы капитан вас заметил.
То есть, я был так доволен своим положением и небрежен, – так счастлив просто быть рулевым. А тут рядом были вы, заставляя меня чувствовать так, что будто я должен стремиться к чему-то еще. Заставляя меня чувствовать себя некомфортно.
Конечно, я начал вас понимать через какое-то время. Я понял, что вы совсем даже не играли роль. Эта серьезность, стремление сделать все как следует – это просто были вы сами, ваш характер и суть. Вы не стремились к продвижению. Вы просто делали то, что все мы должны были делать: учиться всему, чему можно, – так быстро, как только можно.
Но я не использовал возможности так, как это делали вы и, – верно, поэтому – я теперь заведую добывающей колонией, а вы – первый офицер «Энтерпрайза». И все же даже после того, как я разобрался в вас, мы никогда не были хорошо знакомы. И мы так и не стали друзьями.
Сейчас я об этом жалею. Действительно жалею. Я слышал, чем вы рисковали, чтобы помочь освободить колонию. Я слышал, что за цену вы заплатили. Мне хочется, чтобы тогда, прежде, я был ближе знаком с вами. И я завидую тем, кто были.
Уэйн вздохнул. Он не собирался простоять здесь так долго. Он не думал, что ему нужно столько сказать.
Однако «Энтерпрайзу» пора было отправляться в путь. Он должен был вернуться на Октавиус Четыре и выяснить, – может, капитан корабля все еще жив. А ему пора было сказать главное.
Я просто хотел поблагодарить вас, лейтенант, – то есть, коммандер. Я просто хотел, чтобы вы знали, что мы вас не забудем.
Администратор кивнул Зулу. Они вместе вышли из лазарета и направились к транспортационной.
– Еще стебель? – спросил Кирк.
Каррас покачала головой.
– Нет, спасибо. – Она даже не оторвалась от трикодера, который
теребила последние несколько минут, – то есть практически с того момента, как они решили на время уступить жаре и устроить привал.
Он задумался, – бесполезно, – было ли любопытство исследователя единственной причиной ее изысканий, или же еще способом избежать разговора. Ведь она все еще могла чувствовать себя неловко от того, что было ранее.
В любом случае, это было ее право делать как она пожелает. Нигде в
положениях Звездного Флота не сказано, что вы обязаны быть обаятельны во время отдыха.
Прикончив остаток своего стебля, капитан подумал о ручье. От всего этого сахара ему захотелось пить. Не здорово, что у них не было в чем носить воду, в противном случае они набрали бы воды на месте высадки.
Каррас что-то пробормотала и покачала головой. И наконец убрала устройство.
– Продвинулись? – спросил он.
– Ничуть. – Она вздохнула. – По-прежнему остаются символы, смысл которых ускользает от меня. А я это не люблю, – когда что-то от меня ускользает. – Она посмотрела на него. – Сэр, могу я говорить откровенно?
Он кивнул.
– Безусловно.
– Несколько раньше я дала понять… знаете… Я оказалась в романтической обстановке с…красивым мужчиной и…
– Мичман, – сказал он, – Вам не нужно…
– Нет, нужно, – настаивала она. – Вам теперь со мной неловко – не
отрицайте. А нам обоим нет причин чувствовать себя неловко. Я думаю, мы должны просто забыть об этом, будто ничего и не было и заниматься дальше своими делами.
Зрелая философия, решил Кирк. Приличествующая будущему офицеру. Философия, которая должна ему импонировать.
В самом деле, почему бы и нет? Или он был тщеславно задет тем, что женщина, очарованная им, так быстро перестала быть таковой?
– От всего сердца согласен, – сказал он ей. Он протянул руку в знак взаимопонимания.
Каррас протянула навстречу свою…
Но прежде чем она успела дотронуться до его руки, джунгли за ее
спиной взорвались необузданной яростью. Деревья валились и камни катились в стороны, когда вздымалась и разваливалась земля.
И из хаоса показался слишком знакомый силуэт, с вьющимися
щупальцами и голодно разинутым отверстием. Он был в точности таким же чудовищным и призрачно-белым, как и тварь, что напала на Спока. И таким же смертоносным. Схватив Каррас за руку, капитан потащил ее к себе. Но, когда он это сделал, она закричала, широко раскрыв от ужаса глаза.
Через миг он понял почему. Вокруг ее лодыжки обвилось белое,
похожее на кончик кнута щупальце. И оно тянуло ее назад.
Мичман вцепилась в него, пытаясь усилить его захват своим
собственным, но бесполезно. Тварь вытянула ее ногу в своем направлении. А затем, когда Кирк попытался задержаться, зацепиться ногами за землю, оно дернуло сильнее, чем он ожидал.
Последовал сильный удар, – будто что-то твердое бросилось ему навстречу, – и он оказался распростертым на лесной траве; лоб его был теплым и мокрым от крови. Он с трудом осознал, что перед этим ударился головой о дерево.
Что более существенно, создание получило что хотело. Взглянув вверх
и отерев кровь, заливавшую глаза, он увидел Каррас, висящую вниз головой над верхушками деревьев, – черты лица искажены, как ранее у Спока, руки вцепились в щупальце, которое сдавило ее ногу.
Кирк потянулся за фазером, – и только тогда припомнил, что фазера у него нет. Он видел, как чудовище подтянуло его мичмана к отверстию, несмотря на ее сопротивление, – видел, как она открыла рот, пытаясь закричать, но не смогла, потому что боль была слишком сильна.
Капитан с отчаянием поискал глазами вокруг себя что-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы помочь ей. Что-то – хоть что-нибудь. Его взгляд упал на ветку дерева, расщепленную во время появления чудища. Долей секунды позже, его пальцы сомкнулись на ней, и он поднял ее.
