На Мерканском межзвездном корабле «Клодиаан» Владетель Хэймсаад Дрин созерцал свое отражение в зеркале свободной формы, с позолоченными краями, висящем на стене в его приемной. Как он ни старался, он не мог заставить себя поверить, что образ перед ним был тем самым молодым крепким парнем, что командовал «Клодиааном» десять лет назад.
      Десять лет.
      Его глаза, прежде темные и твердые, утонули в собравшихся вокруг них морщинах и напоминали теперь крупных, зловредных насекомых, укрывшихся в своих гнездах. Его скулы, когда-то его лучшая черта, потеряли свою четкость: кожа вокруг них просела, собравшись складками возле челюсти. А его грива черных волос, которой он так гордился, поредела и потеряла блеск.
      Десять лет.
      Дрин выругался и поднял свой кубок к губам. Желтоватое мартекканское бренди – действительно, значительно лучшее, чем его сорианский вариант – было именно таким холодным, как ему нравилось. Но оно ни в коей мере не могло ни умерить горечь во рту, ни растопить холод в сердце, – холод, который поднимался к горлу, как только он вспоминал, о времени, что было у него украдено.
      Если бы тогда все получилось, он мог бы теперь владеть «Клодиааном», – и еще несколькими такими же кораблями. Он мог бы часто бывать при дворе, как Гарид Уэлт или этот надутый дурак Луаркх. Он мог бы быть героем.
      Вместо этого, он провел эти годы, стараясь оправдаться, доказать, что он был достоин снова возглавить экспедицию. Перевозя добычу с одной планеты-майората на другую, или, если не добычу, то какого-нибудь знатных сопливых отпрысков, чтоб повидали свою тетушку на родной планете. Наконец, неустанно пробиваясь к командованию, при этом оставаясь годами на должностях, где он вынужден был подчиняться то одному заносчивому самовлюбленному хлыщу, то другому, пока наконец владелец не посчитал, что он способен командовать самостоятельно. Да и после этого ему не доверяли ничего существенного: в основном, полупустые дардазанские грузовые корабли да скрипучие фрахты Конфаари.
      И все это бесперспективное время воспоминания о том, что ему не удалось, раздражали его, как песчинка может раздражать Телларитского червя, и, нарушив деятельность его желудка, буквально выели последний желудочным соком. Результат? Пару лет назад врачи были вынуждены заменить его желудок протезом.
      Десять лет.
      Дрин снова взглянул в зеркало поверх края кубка. Некоторое время он рассматривал хмурое, вялое лицо. Другой в подобных обстоятельствах мог бы посчитать себя счастливым. В конце концов, он спас свою карьеру. Он снова получил то, к чему определенно был предназначен, – командование триадой корсарских кораблей, – и прекрасных, к слову. Он был в выигрыше.
      Но этого было недостаточно. Это не воздавало ему за его унижение, за его страдания. И это и близко не стояло к тому, что могло бы быть.
      Существовал лишь один бальзам, который мог бы залечить его рану: месть тем, кто подверг его бесчестью. Не просто их смерть, а их полнейшее унижение. Конечно, он не питал иллюзий относительно своих шансов найти их, еще меньше – шансов воздать им по заслугам.
      Федерация была огромна. А звездолеты редко остаются в каком-либо секторе пространства долгое время.
      Владетель задумался, что стало с ненавистными врагами. Жили ли они счастливо? Извлекли ли они пользу из его поражения? При одной только мысли об этом его сердце начинало колотиться от ярости.
      А затем ему на ум пришла еще более худшая возможность – что они могут даже не помнить о нем. Что если бы он оказался лицом к лицу с ними, они могли бы даже не знать, кто он такой.
      Хэймсаад… как? Это было так давно, что и не вспомнить.
      Его ярость вырвалась наружу, Дрин поднялся и швырнул кубок в зеркало. В тот же момент его отражение разлетелось, поливая ковер дождем сверкающих осколков.
      Бренди забрызгало стену. Кубок подпрыгнул и остался среди осколков.
      Через миг, его мезирии – белая пара одинаковых животных, редких даже на родной планете – проскользнула в приемную из спальни, подняв крошечные уши. Конечно, они слышали звук; острота чувств мезирии была легендой. В позе их поджарых сильных тел чувствовалась одновременно настороженность и любопытство: мышцы напряглись на плечах и ляжках, как будто готовые к прыжку, длинные черные языки сновали между острых клыков, сверкающие золотые глаза бегали по сторонам. Само собой, они знали, что что-то неладно.
      Дрин уставился на них и на созданные им разрушения, шокированный силой своих собственных эмоций. Затем он выругался про себя.
      За зеркало можно было получить кругленькую сумму, всучив его какому-нибудь владетельному лорду. Теперь это был хлам.
      Он фыркнул. В конце концов, не будет больше напоминать об его возрасте – и его потерях. Упав обратно в кресло, он дотянулся да клавиши коммуникатора.
      Через мгновение его слуга просунул голову в комнату. Его взгляд притянуло сверкание разбитого зеркального стекла, – затем – кубок, и, наконец, темное пятно, медленно стекающее вниз по стене. Бросив взгляд на зверей, он посмотрел на их общего хозяина.
      – Все в порядке, владетель?
      – Очевидно, нет. Зеркало упало и разбилось. Проследи, чтобы эту чертову штуку убрали отсюда.
      Слуга поклонился и подался назад.
      – Да, владетель.
      Солнце припекало его голую спину. Приподняв голову с предплечья, на котором она покоилась, он взглянул поверх него на женщину, лежащую рядом на пляжном коврике.
      Ее глаза цвета океана были открыты. Она смотрела на него, – вероятно, уже в течение некоторого времени. И улыбалась.
      Впрочем, это была не новость. Она вообще часто улыбалась.
      Как, если подумать, и он.
      – Можешь не говорить, – сказала она, – У тебя спина сгорела.
      Он кивнул.
      – Как, можешь ее притушить этим лосьоном?
      Встав на колени с небрежной грацией, Вайнэ дотянулась до коричневого пластикового флакона с солнцезащитным бальзамом. Свет раннего вечера ласкал ее волосы, вспыхнув бледно-золотыми бликами, когда она перекинула их за крепкое коричневое плечо.
      – Знаешь, – сказала она, наливая лосьон в подставленную ладонь, – Тебе не надо бы сгорать.
      – Правда? – спросил он, – Я думал, наши друзья имели в виду полную
      программу. – Ветер бросил горсть песка на одеяло, он смахнул его.
      – Это так, – ответила она. – Но только если она не причиняет
      дискомфорта. – Закрыв крышку флакона большим пальцем, она
      позволила лосьону стечь с ее руки ему на спину.
      Это было как ледяная вода, то есть великолепно. Он вздохнул.
      – В любом случае, – сказала ему Вайнэ, – Я вас раскрыла, Кристофер
      Пайк. Вы сгораете на солнце просто для того, чтобы я потом втирала вам эту штуку в спину.
      Он усмехнулся.
      – Интересная теория.
      В то время как Вайнэ втирала бальзам в его кожу тонкими, ловкими пальцами, Пайк созерцал пляжный домик на фоне лазурного неба и довольно некрасивых столбов. Эти столбы, как объяснила ему Вайнэ, служили защитой от штормовых волн, – во всяком случае, так ей говорила тетя, когда она бывала здесь в детстве.
      Было забавно, что он перестал пытаться найти изъяны в иллюзиях Хранителя – перестал копаться в благоприятном стечении обстоятельств, которое привело его на Талос IV, единственное место во Вселенной, где он мог найти счастье.
      Где- то, в другой реальности, он был покореженным обломком, –бывшим капитаном звездолета, зависящим от машины, которая работала за все его недееспособные органы. И Вайнэ, выжившая в аварийной посадке, была не в лучшей форме. Но в этой реальности, в мире по их собственному выбору, они были молоды и полны жизни. У них было все, чего двое могут только желать.
      – Честно говоря, – сказала она, – не то чтобы в этом трюке с массажем
      есть какая-то особенная необходимость. – Внезапно, ее лицо прижалось к его лицу. От нее исходил аромат, похожий на запах цветка, который они нашли как-то в дюнах – сладкий, свежий и очень живой. – Все, что тебе надо сделать, – прошептала Вайнэ, – это попросить.
      Перекатившись на спину, забыв о жаре в спине, Пайк привлек ее к себе. Пробежав пальцами по ее волосам, он поцеловал ее.
      Может быть, это и не был реальный поцелуй, но он был очень похож на настоящий. И это было уже хорошо.
      Черт, это было лучше, чем просто хорошо.
 

 
      Маккой нахмурился, придав этим бoльшую выразительность озабоченности, написанной на его лице. Он взглянул на капитана, голубые глаза его были полны пафоса.
      – Он мертв, Джим.
      Первым поползновением Кирка было рассмеяться. Но, взглянув доктору в лицо, он передумал.
      – Боунз, – сказал он, понизив голос, так, чтобы никто в комнате отдыха
      не мог слышать его, – это же просто растение марэ-марэ. Вряд ли кто предполагал, что оно будет жить вечно.
      Конечно, бальфазианское домашнее растение, которое Маккой называл Лулу, видело лучшие дни. Его листья, обычно ярко-красные, теперь побледнели, сморщились и стали ломкими.
      Маккой повернул плачевно выглядящий кустик к свету и покачал головой в своей докторской манере.
      – Я знаю. Просто он прожил у меня так долго, что я уже, кажется,
      ожидал, что он будет со мною до Судного дня. – Он вздохнул. – Кроме того, это практически член семьи. Он был настоящим Маккоем в течение…
      – Двух с половиной лет? – прикинул капитан, – Включая время, когда
      он жил у твоей дочери?
      Доктор фыркнул.
      – Дольше. Почти три.
      Кирк горестно взглянул на расставленные китайские шашки. Изначальная идея была такая: он и его главный врач устраивают короткое соревнование, – пока Спок не завершит приготовления к обследованию планеты под ними. Кирк согласился на китайские шашки, потому что играть в них было быстрее, чем в трехмерные шахматы.
      Но когда Боунз вошел в комнату отдыха, баюкая марэ-марэ в руках, капитан сразу почувствовал, что игре угрожает опасность. Похоже, его предчувствиям можно было верить.
      Маккой, видимо, заметил взгляд Кирка, потому что на лице его вдруг появилось виноватое выражение.
      – Извини. Мы ведь пришли сюда, чтобы сыграть, не так ли? – Он взглянул на Лулу. – Ты только подожди секунду, хорошо?
      Встав с кресла, доктор пересек комнату и поместил почившее растение в пустую утилизационную секцию. Когда он вернулся к столу, его настроение немного улучшилось, – но только немного.
      – Ладно, – сказал Маккой, – давай играть.
      – Ты уверен?
      – Конечно, я уверен. А что? Я не похож на уверенного?
      – Честно говоря, – заметил Кирк, – ты похож на плакальщика.
      Доктор что-то буркнул и сел обратно в кресло.
      – Дело не столько в том, что эта проклятая штука померла, – объяснил
      он, не в силах долее сдерживать иронию в голосе, – дело в том, что я не успел с ней попрощаться.
      – Ты знаешь, – сказал Кирк, – у меня чувство, что ты справишься с этим. Может быть, даже заведешь однажды новое растение.
      – Нет. – Маккой взглянул капитану в глаза, сохраняя на лице застывшее выражение, – Такого марэ-марэ, как Лулу, больше никогда не будет.
      – Капитан Кирк?
      Узнав голос Спока, Джим взглянул на интерком.
      – Да, коммандер?
      – Группа высадки собралась. Мы готовы к транспортировке на
      Октавиус Четыре.
      Маккой поднял бровь.
      – Что-то быстро.
      – Не вижу причин для отсрочки, доктор – ответил вулканец,
      совершенно не меняя тона разговора.
      Боунз фыркнул.
      – Конечно, уважение к покойному – это не причина.
      – Прошу прощения? – сказал офицер по науке.
      – Ничего, – быстро сказал Кирк, – Встречаемся в транспортаторной
      через пять минут, Спок.
      – Подтверждаю, – вулканец не был сегодня склонен к разговорам,
      заметил Кирк. Впрочем, не было ли так всегда перед высадкой на необследованную планету?
      – Пошли, – сказал капитан Маккою, – Если мы опоздаем, Спок нам
      этого не забудет.
      Доктор встал и последовал за ним, хотя и без особого рвения.
      – Не понимаю, что за суетня, – сказал он. – Если вы видели одну
      планету класса М, вы видели их все.
      Когда Кирк и Маккой вошли в транспортаторную, Спок, Зулу и двое молодых офицеров по науке уже ожидали их на платформе, другая часть группы высадки стояла в стороне. Слегка повернувшись к ним высокой, стройной фигурой, вулканец взглянул на них своими темными глазами. Хотя его черты лица характерно не выражали эмоций, в его позе чувствовался некоторый намек на нетерпение.
      – Ладно тебе, Спок, – прокомментировал доктор, – не верти хвостом.
      Скоро ты получишь возможность обнюхать все эти дурацкие скалы вдоль и поперек.
      Первый офицер искоса взглянул на Маккоя.
      – Доктор, не думаю, что вижу уместность…
      – Джентльмены, – сказал капитан, прерывая их, пока они в самом деле
      не начали. – Я хочу, чтобы эта высадка была мирной. Не такой, как последняя.
      Уголком глаза Кирк не мог не заметить довольно привлекательную блондинку среди других членов группы высадки. Однако он тут же заставил себя снова сосредоточиться на предстоящей задаче, игнорируя раздражитель.
      Ступив на приподнятую платформу, Кирк подождал Боунза, затем повернулся к лейтенанту Кайлу.
      – Активируйте.
      – Есть, сэр, – ответил главный офицер транспортационной системы.
      Долей секунды позже Кирк оказался стоящим в шести дюймах от бриллиантово сверкающего, бурлящего каскада, – части потока, который протекал по участку, на котором они материализовались. На самом деле, они все стояли в потоке – вынужденное неудобство, учитывая, что это был в округе единственный участок, приподнятый и в то же время свободный от зарослей. Дальше вставала переплетенная стена зелени, листья которой рябили в теплом тропическом ветре. Классические джунгли, подумал Кирк, если бы не отсутствие свиста и криков птиц, которые ожидаешь услышать в таком месте.
      Не то чтобы он ожидал что-нибудь вроде этого. Сенсоры дальнего действия показали, что здесь не было сложных форм жизни. Конечно, в картине сканирования имелись лакуны, списанные на экранирующие сканирование породы в составе коры планеты, что и послужило причиной отправки «Энтерпрайза» для более подробного анализа. «Анализ вручную», как выразился адмирал Ковальски.
      – Проклятье, что за…
      Обернувшись, капитан увидел Маккоя, который поджал ногу и теперь кисло созерцал ее. Вокруг докторского ботинка на уровне лодыжки обвилось что-то тонкое, коричневое и слизистое. Как будто зная, что на него смотрят, оно приподняло голову и тоже уставилось на Маккоя чем-то, выглядящим, как крошечные черные глазки.
      – Похоже, ты заимел друга, Боунз, – заметил Кирк.
      Главный врач что-то пробурчал и прицелился в создание трикодером.
      – Ну, – сказал он, изучая табло прибора, – по крайней мере, оно не ядовитое. – Нагнувшись, он стащил его с ботинка и бросил в поток.
      – Что-то я не отметил никаких змей в обзоре, – заметил Зулу.
      Спок проводил исчезающее создание трикодером.
      – На самом деле, – сказал он, – эта форма жизни не эволюционировала
      до той степени, как змеи или Orphidia рептилии. Она только выглядит как змея.
      В это время прибыла вторая часть группы высадки, среди них женщина, на которую Кирк старался не обращать слишком много внимания в транспортаторной. Как ее имя – Каррас? Точно, подумал он. Селена Каррас.
      Не сразу, но уверенно он припомнил детали из ее персонального файла. Каррас получила это назначение менее месяца назад, прямиком из Академии, окончив целых два факультета – Научный и Командный. Неглупая женщина, которая, однако, временами казалась не на своем месте, – не так уж необычно для выпускников с двойным образованием, которые часто как будто разрываются между капитанским креслом и лабораторией.
      – Если что-нибудь заползет вам на ногу, – сказал Маккой
      новоприбывшим, – не о чем беспокоиться. У меня об этом сведения из самого надежного источника.
      Если этому предполагалось быть очередной насмешкой, Спок, казалось, даже не слышал ее. Он обратил свое внимание к болотине, которая подпитывалась потоком. Кирк увидел, как он встал на колени и снова задействовал трикодер. Когда капитан подошел поближе, чтобы лучше видеть, он заметил какие-то зеленовато-коричневые пятна в воде.
      Очевидно осознав приближение Кирка, вулканец повернулся к нему.
      – Водоплавающие беспозвоночные, – сказал он, – Похожие на тех,
      которых мы встречали раньше, за исключением того, что эти особи, по-видимому, не имеют активных защитных приспособлений.
      Капитан тоже опустился на колени. Мгновение он смотрел на особей, затем поднял взгляд на Спока.
      Первый офицер никогда бы не показал этого, но он неплохо проводил время. Спок явно чувствовал себя в родной стихии, исследуя девственную территорию.
      – Сэр?
      Кирк прикрыл глаза от солнечных лучей и различил стоящего над ним
      Зулу.
      – Да, лейтенант?
      – Я бы хотел взять людей и взглянуть, что находится за тем холмом, –
      сказал ему рулевой. Он указал на гребень, возвышающийся над джунглями в нескольких сотнях ярдов от них. Снова повернувшись к Кирку, он сказал: – Согласно отчету, растительность там несколько другая. Мы можем раздобыть иные образцы флоры. – Он широко улыбнулся. – Кроме того, зачем нам всем промокать.
      Капитан вернул улыбку.
      – Вы убедили меня, лейтенант. Возьмите трех людей и взгляните, что там можно найти.
      – Да, сэр. – И Зулу отбыл, ни минуты не медля. Впрочем, это было
      неудивительно. Спок был не единственным, кто предвкушал исследование.
      Подул ветер, развевая широкие саблевидные листья и длинные пушистые усики растений. Послышался почти музыкальный звук, похожий на звук сансфиллианской арфы.
      Кирк вспомнил кое-что, слышанное им в Академии: берегись мест, что убаюкивают тебя. Очень может быть, что потом ты не проснешься.
      Он тихо рассмеялся. С тех пор он видел достаточно планет, чтобы знать, что любое предостережение где-нибудь да могло обрести реальность.
      Так что будь настороже. Но это не значит, что нужно двигаться вперед с душой в пятках.
      Спок взглянул на него и вскинул бровь.
      – Что-нибудь… забавное? – спросил он.
      Капитан пожал плечами.
      – Я о своем.
      Вулканец кивнул и вернулся к изучению беспозвоночных, не задумываясь более о происшествии.
      Похоже, он привыкает к причудливому поведению своего капитана, подумал Кирк. Он отвлекся, чтобы связаться со Скотти и информировать его, что теперь лейтенант Кайл должен был отслеживать передвижение двух групп. Однако инженер уже знал об этом – Кайл отметил изменение в конфигурации сигналов коммуникаторов и дал ему знать об этом прежде Кирка. Капитан удовлетворенно улыбнулся компетентности своего офицера по транспортировке.
      Тем временем группа высадки – или что от нее осталось после того, как Зулу отобрал своих рекрутов – разошлась веером от ручья и отбирала теперь образцы растительной жизни. Маккой шел среди них, может быть, в поисках заместителя для Лулу, невзирая на свои прежние сентенции.
      В это время один из младших офицеров – долговязый негр по имени Оуэнс, направился к Кирку, продираясь сквозь подлесок. Капитан поднялся.
      – Что там? – крикнул он.
      Оуэнс указал пальцем через плечо.
      – Сэр, там несколько провалов. Довольно большие.
      Тут Спок тоже встал на ноги. Они с Кирком переглянулись.
      – Звучит интригующе, – сказал капитан.
      – В самом деле, – согласился Спок, устремляясь в указанном Оуэнсом
      направлении. – Посмотрим, может ли что-нибудь на этой планете расти без солнечного света.
      Провалы стали заметны, когда они углубились метров на тридцать в джунгли. Их было два, каждый около четырех футов в высоту и два в ширину, они находились у основания травянистого склона, заплетенного цветущими лианами.
      – Вообще-то, – сказал Оуэнс капитану, – мое внимание привлекли цветы. Если бы не они, я мог вовсе не заметить провалов.
      Спок первым достиг входов. Проведя своим трикодером по лианам, он убедился, что они безопасны. Тогда он согнул побег, подтянул желтое соцветие к носу и понюхал.
      Кирк не мог не застыть на миг при виде этого, вспомнив опыт исследования Омикрона Цети Три. Но соцветия лиан не испускали спор – только приятный запах, судя по реакции его первого офицера.
      Заглядевшись на Спока, он почувствовал дыхание холодного воздуха из провалов – в самом деле, достаточно холодного, чтобы высушить пот на его лице и руках. Это было приятное разнообразие после сырой жары джунглей.
      К сожалению, воздух имел не слишком хороший запах. Кирк сморщил нос от вони.
      – Что это, к дьяволу, такое? – спросил Маккой, как только
      присоединился к ним. – Он помахал рукой перед лицом, чтобы разогнать запах. – Воняет, как енот, сдохший в трубе.
      – Ты преувеличиваешь, – сказал капитан.
      Доктор попробовал вдохнуть еще раз.
      – Если и да, то не слишком, – упорствовал он.
      Спок взглянул через плечо на Кирка.
      – В самом деле, похоже, будто там что-то испортилось, – заключил он.
      – Однако, я не могу получить записей на трикодере. Сигнал сенсора блокируется, возможно, залежами пород, сходными с теми, которые препятствовали дальномерному исследованию.
      Капитан кивнул. К этому времени вся команда собралась вокруг провалов, – не только Кирк, Спок, Оуэнс и Маккой, но также Каррас и флегматичный офицер из службы безопасности, Отри.
      Вулканец засунул голову в больший из двух входов, игнорируя резкий запах, исходящий оттуда.
      – Внутрь можно пролезть, – доложил он, – и таким образом обойти
      экранирование горными породами.
      – Этого не будет, пока я здесь командую, – сказал ему Кирк. – Я не
      знаю, что там внизу, Спок, но оно точно не стоит того, чтобы рисковать твоей шкурой.
      Вулканец помедлил, не желая оставлять даже маленькую тайну нераскрытой. Но через миг-другой он подался назад и поднялся на ноги.
      – Ну, все же, – сказал капитан, – у нас по-прежнему полно места,
      чтобы… – он остановился, почувствовав вибрацию, поднявшуюся от подошв ботинок и вверх по ногам. Он оглянулся вокруг.
      Выражение лица Каррас было странным.
      – Вроде бы я почувствовала землетрясение, – сказала она не очень уверенно.
      – Это так, – заверил ее Спок. Он сверился с трикодером. – Однако
      совсем небольшое.
      Маккой выругался сквозь зубы.
      – Это ужасно. Я думал, дистантное обследование не выявило следов
      сейсмической активности.
      – Я тоже так думал, – сказал Кирк, – Конечно, такие небольшие
      вибрации, как эта, могли быть не замечены.
      – Верно, – заверил вулканец, – В любом случае, дистантное
      исследование не безгрешно.
      Отри взглянул на капитана.
      – Мы ведь продолжаем, не так ли?
      Кирк задумался над альтернативой, но только на секунду.
      – Да, – заверил он офицера безопасности. – Мы продолжаем. Нужно
      значительно большее, чтобы нас напугать, чем…
      Будто бы в ответ, земля снова вздрогнула. И в этот раз сильнее, чем едва заметно. Это было вполне ощутимое землетрясение, заставившее зубы капитана выбить дробь.
      Чуть не прежде, чем оно закончилось, Спок огласил запись прибора:
      – Сила последнего землетрясения двадцать и четыре и продолжитель-ность три минуты.
      Маккой взглянул на Кирка. Он выглядел несколько бледным – не слишком вдохновляющая картина. Но он слишком уважал своего друга, чтобы заикнуться об отступлении раньше Кирка.
      Нахмурившись, капитан щелчком открыл коммуникатор.
      – Мистер Зулу?
      Послышался громкий и четкой голос рулевого.
      – Да, сэр?
      – С вами все в порядке?
      Зулу мгновение колебался, что капитан отнес к удивлению с его стороны.
      – Конечно, капитан. Почему с нами должно быть что-то не в порядке?
      Взможно ли, что отряд Зулу не заметил землетрясения? Кирк спросил его об этом.
      – Мы ничего такого не почувствовали, – ответил рулевой.
      Спок поднял бровь.
      – Видимо, локализованный феномен.
      – Видимо, – повторил Кирк. Он снова обратился к Зулу. – Пока что
      продолжайте, лейтенант. Но будьте готовы вернуться на корабль по первому слову.
      Ответ был четким и незамедлительным.
      – Подтверждаю, капитан.
      Закрыв коммуникатор и снова прицепив его на пояс, Кирк прислушался
      к ветру, шелестевшему в густой листве. Здесь не было упавших деревьев, заметил он, что, наверное, означало, что землетрясения причиняют не больше вреда, чем вот это последнее.
      Если, конечно, землетрясения не были необычными происшествиями, одно из которых просто случайно совпало с прибытием их группы.
      В это ему как-то не верилось. Но первая возможность была гораздо более вероятна – что землетрясения были просто периодическим происшествием здесь.
      Он взглянул на Отри. На этот раз, тот не успел задать вопрос.
      – Мы остаемся, – сказал Кирк. – Пока.
      Отри улыбнулся.
      – Рад это слышать, сэр.
      Боунз, казалось, хотел возразить. Но, нахмурившись, он оставил свои
      мысли при себе и направился обратно к ручью.
      – Владетель?
      Дрин изучал характеристики новой триады кораблей Вандрена Луаркха. Услышав голос своего слуги, он оторвался от монитора и поднялся на ноги.
      – Можешь войти, –сказал он.
      Слуга послушно толкнул тяжелую металлическую дверь и опасливо шагнул через порог, уступая дорогу другой, более крупной фигуре, одетой в походную форму, дополненную дизраптором и парой ритуальных антикварных кинжалов. Это был Кинтер Балак, старший помощник Дрина.
      Балак улыбнулся характерной тонкогубой улыбкой.
      – Пора, владетель.
      Дрин никогда особенно не любил Балака. Тот был слишком груб и нетерпелив. В его манерах не было никакой утонченности. Но работу свою он выполнял тщательно и эффективно, и это было куда более существенно, чем любые личные предпочтения владетеля.
      – Мы вышли на орбиту? – спросил Дрин.
      – Так точно.
      – А группа захвата?
      – В сборе и ожидает ваших указаний, – ответил Балак.
      Тщателен и эффективен, все так. Дрин одобрительно кивнул.
      – Оптимальное время для транспортировки через шестнадцать минут, – продолжал Балак. – Желает ли владетель лично руководить операцией?
      Дрин поискал глаза своего первого помощника. Не слишком ли много в
      этих глазах было амбиции? Чрезмерного стремления к продвижению?
      Ему нужно будет приглядеть за другом своим Балаком.
      – Конечно, – ответил Дрин. И затем, более резко, – Как обычно.
      Балак склонил голову.
      – Как пожелаете, владетель.
      Конечно, как пожелаю, подумал Дрин, подавая знак слуге. Тот тут же пересек комнату и открыл затейливо украшенный сундук владетеля. Выбрав более богатую из двух полевых туник Дрина, голубого цвета, он осторожно перекинул ее через руку и поднес хозяину, который уже стаскивал с себя свою шелковую одежду, которую носил на корабле.
      Сбросив это одеяние на пол, Дрин натянул парчовую тунику. Он терпеть ее не мог, потому что она натирала кожу. Но так и должно быть, подумал он. Никто не должен чувствовать себя комфортабельно по ходу экспедиции; это приведет к расхлябанности, а расхлябанность – к провалу. Нет, подумал он, куда лучше чувствовать себя некомфортно – и настороже.
      Дрин все еще был занят своими философствованиями, когда слуга покончил с последней из застежек спереди туники. Удостоверившись, что одеяние хорошо сидит, слуга нагнулся, чтобы подобрать корабельную хламиду и вернулся к сундуку, чтобы убрать ее. Было плохой приметой чистить ее до возвращения ее хозяина из экспедиции; Дрин слышал истории о слугах, которые расплачивались жизнью за подобный проступок.
      Повернувшись к своей оружейной, Дрин вытянул секцию, в которой хранились его дизрапторы. Вынув один, он удостоверился, что тот был полностью заряжен. Удовлетворенный, он сунул его в карман-кобуру, предусмотренную в тунике. Затем он закрыл секцию и открыл стеклянные дверцы, за которыми на красном бархате хранились его кинжалы.
      Будучи достаточно влиятельным корсаром, он имел неплохой выбор кинжалов. Некоторое время поколебавшись, – он не желал отнестись легкомысленно ни к одной составляющей экспедиции, – он наконец выбрал пару, которая была ему пожалована в связи с настоящей экспедицией. Не то чтобы эти были его любимые; он отдавал предпочтение старым кинжалам, которые хранились в его кабинете, кинжалам, которые он носил во время злосчастного провала десять лет назад.
      Но он никогда больше не будет носить их, несмотря на их красоту. Менее всего он нуждался в в напоминаниях о прошлых неудачах.
      Взяв кинжалы, уложенные на красном бархате, он вставил их в специальные кожаные чехлы, предусмотренные в тунике специально для этой цели. Критически взглянув на них, он решил, что, в общем, они смотрятся неплохо. Верный выбор.
      Теперь совершенно готовый, он закрыл оружейную, повернулся и позвал мезирии: «Мемсак. Сариф.» Через секунду животные выскользнули из соседней комнаты.
      Дрин встал на колени, так что его лицо оказалось на уровне их длинных, суживающихся к концу мордочек, и они приблизились к нему. Они вылизали его руки своими черными языками, горячими и мокрыми.
      Как он любил их – не только за их миловидность, изящество и ум, но также и за то, что они означали. Кто в наше время держит мезирии? Особенно пару белых мезирии. Только владетельные лорды. Лорды да Хэймсаад Дрин.
      Мемсак и Сариф стоили гораздо больше, чем он мог позволить себе потратить. И он выучил их сам, проводя с ними недели в горах, не имея средств заплатить кому-либо за дрессировку. Но они того стоили. Они стали для него символом – символом того, как далеко он продвинулся, и как он далеко он мог пойти в конце концов. Вкус побед, которые ему пока не давались, но светили впереди.
      Мезирии подняли на него свои большие золотые глаза. Они горели жаждой вызова, достойного их способностей. В них светилась уверенность, граничившая с самонадеянностью. Глаза охотников, подумал Дрин. Того сорта, который не сопоставим с провалом.