На Мерканском межзвездном корабле «Клодиаан» Владетель Хэймсаад Дрин созерцал свое отражение в зеркале свободной формы, с позолоченными краями, висящем на стене в его приемной. Как он ни старался, он не мог заставить себя поверить, что образ перед ним был тем самым молодым крепким парнем, что командовал «Клодиааном» десять лет назад.
      Десять лет.
      Его глаза, прежде темные и твердые, утонули в собравшихся вокруг них морщинах и напоминали теперь крупных, зловредных насекомых, укрывшихся в своих гнездах. Его скулы, когда-то его лучшая черта, потеряли свою четкость: кожа вокруг них просела, собравшись складками возле челюсти. А его грива черных волос, которой он так гордился, поредела и потеряла блеск.
      Десять лет.
      Дрин выругался и поднял свой кубок к губам. Желтоватое мартекканское бренди – действительно, значительно лучшее, чем его сорианский вариант – было именно таким холодным, как ему нравилось. Но оно ни в коей мере не могло ни умерить горечь во рту, ни растопить холод в сердце, – холод, который поднимался к горлу, как только он вспоминал, о времени, что было у него украдено.
      Если бы тогда все получилось, он мог бы теперь владеть «Клодиааном», – и еще несколькими такими же кораблями. Он мог бы часто бывать при дворе, как Гарид Уэлт или этот надутый дурак Луаркх. Он мог бы быть героем.
      Вместо этого, он провел эти годы, стараясь оправдаться, доказать, что он был достоин снова возглавить экспедицию. Перевозя добычу с одной планеты-майората на другую, или, если не добычу, то какого-нибудь знатных сопливых отпрысков, чтоб повидали свою тетушку на родной планете. Наконец, неустанно пробиваясь к командованию, при этом оставаясь годами на должностях, где он вынужден был подчиняться то одному заносчивому самовлюбленному хлыщу, то другому, пока наконец владелец не посчитал, что он способен командовать самостоятельно. Да и после этого ему не доверяли ничего существенного: в основном, полупустые дардазанские грузовые корабли да скрипучие фрахты Конфаари.
      И все это бесперспективное время воспоминания о том, что ему не удалось, раздражали его, как песчинка может раздражать Телларитского червя, и, нарушив деятельность его желудка, буквально выели последний желудочным соком. Результат? Пару лет назад врачи были вынуждены заменить его желудок протезом.
      Десять лет.
      Дрин снова взглянул в зеркало поверх края кубка. Некоторое время он рассматривал хмурое, вялое лицо. Другой в подобных обстоятельствах мог бы посчитать себя счастливым. В конце концов, он спас свою карьеру. Он снова получил то, к чему определенно был предназначен, – командование триадой корсарских кораблей, – и прекрасных, к слову. Он был в выигрыше.
      Но этого было недостаточно. Это не воздавало ему за его унижение, за его страдания. И это и близко не стояло к тому, что могло бы быть.
      Существовал лишь один бальзам, который мог бы залечить его рану: месть тем, кто подверг его бесчестью. Не просто их смерть, а их полнейшее унижение. Конечно, он не питал иллюзий относительно своих шансов найти их, еще меньше – шансов воздать им по заслугам.
      Федерация была огромна. А звездолеты редко остаются в каком-либо секторе пространства долгое время.
      Владетель задумался, что стало с ненавистными врагами. Жили ли они счастливо? Извлекли ли они пользу из его поражения? При одной только мысли об этом его сердце начинало колотиться от ярости.
      А затем ему на ум пришла еще более худшая возможность – что они могут даже не помнить о нем. Что если бы он оказался лицом к лицу с ними, они могли бы даже не знать, кто он такой.
      Хэймсаад… как? Это было так давно, что и не вспомнить.
      Его ярость вырвалась наружу, Дрин поднялся и швырнул кубок в зеркало. В тот же момент его отражение разлетелось, поливая ковер дождем сверкающих осколков.
      Бренди забрызгало стену. Кубок подпрыгнул и остался среди осколков.
      Через миг, его мезирии – белая пара одинаковых животных, редких даже на родной планете – проскользнула в приемную из спальни, подняв крошечные уши. Конечно, они слышали звук; острота чувств мезирии была легендой. В позе их поджарых сильных тел чувствовалась одновременно настороженность и любопытство: мышцы напряглись на плечах и ляжках, как будто готовые к прыжку, длинные черные языки сновали между острых клыков, сверкающие золотые глаза бегали по сторонам. Само собой, они знали, что что-то неладно.
      Дрин уставился на них и на созданные им разрушения, шокированный силой своих собственных эмоций. Затем он выругался про себя.
      За зеркало можно было получить кругленькую сумму, всучив его какому-нибудь владетельному лорду. Теперь это был хлам.
      Он фыркнул. В конце концов, не будет больше напоминать об его возрасте – и его потерях. Упав обратно в кресло, он дотянулся да клавиши коммуникатора.
      Через мгновение его слуга просунул голову в комнату. Его взгляд притянуло сверкание разбитого зеркального стекла, – затем – кубок, и, наконец, темное пятно, медленно стекающее вниз по стене. Бросив взгляд на зверей, он посмотрел на их общего хозяина.
      – Все в порядке, владетель?
      – Очевидно, нет. Зеркало упало и разбилось. Проследи, чтобы эту чертову штуку убрали отсюда.
      Слуга поклонился и подался назад.
      – Да, владетель.
      Солнце припекало его голую спину. Приподняв голову с предплечья, на котором она покоилась, он взглянул поверх него на женщину, лежащую рядом на пляжном коврике.
      Ее глаза цвета океана были открыты. Она смотрела на него, – вероятно, уже в течение некоторого времени. И улыбалась.
      Впрочем, это была не новость. Она вообще часто улыбалась.
      Как, если подумать, и он.
      – Можешь не говорить, – сказала она, – У тебя спина сгорела.
      Он кивнул.
      – Как, можешь ее притушить этим лосьоном?
      Встав на колени с небрежной грацией, Вайнэ дотянулась до коричневого пластикового флакона с солнцезащитным бальзамом. Свет раннего вечера ласкал ее волосы, вспыхнув бледно-золотыми бликами, когда она перекинула их за крепкое коричневое плечо.
      – Знаешь, – сказала она, наливая лосьон в подставленную ладонь, – Тебе не надо бы сгорать.
      – Правда? – спросил он, – Я думал, наши друзья имели в виду полную
      программу. – Ветер бросил горсть песка на одеяло, он смахнул его.
      – Это так, – ответила она. – Но только если она не причиняет
      дискомфорта. – Закрыв крышку флакона большим пальцем, она
      позволила лосьону стечь с ее руки ему на спину.
      Это было как ледяная вода, то есть великолепно. Он вздохнул.
      – В любом случае, – сказала ему Вайнэ, – Я вас раскрыла, Кристофер
      Пайк. Вы сгораете на солнце просто для того, чтобы я потом втирала вам эту штуку в спину.
      Он усмехнулся.
      – Интересная теория.
      В то время как Вайнэ втирала бальзам в его кожу тонкими, ловкими пальцами, Пайк созерцал пляжный домик на фоне лазурного неба и довольно некрасивых столбов. Эти столбы, как объяснила ему Вайнэ, служили защитой от штормовых волн, – во всяком случае, так ей говорила тетя, когда она бывала здесь в детстве.
      Было забавно, что он перестал пытаться найти изъяны в иллюзиях Хранителя – перестал копаться в благоприятном стечении обстоятельств, которое привело его на Талос IV, единственное место во Вселенной, где он мог найти счастье.
      Где- то, в другой реальности, он был покореженным обломком, –бывшим капитаном звездолета, зависящим от машины, которая работала за все его недееспособные органы. И Вайнэ, выжившая в аварийной посадке, была не в лучшей форме. Но в этой реальности, в мире по их собственному выбору, они были молоды и полны жизни. У них было все, чего двое могут только желать.
      – Честно говоря, – сказала она, – не то чтобы в этом трюке с массажем
      есть какая-то особенная необходимость. – Внезапно, ее лицо прижалось к его лицу. От нее исходил аромат, похожий на запах цветка, который они нашли как-то в дюнах – сладкий, свежий и очень живой. – Все, что тебе надо сделать, – прошептала Вайнэ, – это попросить.
      Перекатившись на спину, забыв о жаре в спине, Пайк привлек ее к себе. Пробежав пальцами по ее волосам, он поцеловал ее.
      Может быть, это и не был реальный поцелуй, но он был очень похож на настоящий. И это было уже хорошо.
      Черт, это было лучше, чем просто хорошо.
 

 
      Маккой нахмурился, придав этим бoльшую выразительность озабоченности, написанной на его лице. Он взглянул на капитана, голубые глаза его были полны пафоса.
      – Он мертв, Джим.
      Первым поползновением Кирка было рассмеяться. Но, взглянув доктору в лицо, он передумал.
      – Боунз, – сказал он, понизив голос, так, чтобы никто в комнате отдыха
      не мог слышать его, – это же просто растение марэ-марэ. Вряд ли кто предполагал, что оно будет жить вечно.
      Конечно, бальфазианское домашнее растение, которое Маккой называл Лулу, видело лучшие дни. Его листья, обычно ярко-красные, теперь побледнели, сморщились и стали ломкими.
      Маккой повернул плачевно выглядящий кустик к свету и покачал головой в своей докторской манере.
      – Я знаю. Просто он прожил у меня так долго, что я уже, кажется,
      ожидал, что он будет со мною до Судного дня. – Он вздохнул. – Кроме того, это практически член семьи. Он был настоящим Маккоем в течение…
      – Двух с половиной лет? – прикинул капитан, – Включая время, когда
      он жил у твоей дочери?
      Доктор фыркнул.
      – Дольше. Почти три.
      Кирк горестно взглянул на расставленные китайские шашки. Изначальная идея была такая: он и его главный врач устраивают короткое соревнование, – пока Спок не завершит приготовления к обследованию планеты под ними. Кирк согласился на китайские шашки, потому что играть в них было быстрее, чем в трехмерные шахматы.
      Но когда Боунз вошел в комнату отдыха, баюкая марэ-марэ в руках, капитан сразу почувствовал, что игре угрожает опасность. Похоже, его предчувствиям можно было верить.
      Маккой, видимо, заметил взгляд Кирка, потому что на лице его вдруг появилось виноватое выражение.
      – Извини. Мы ведь пришли сюда, чтобы сыграть, не так ли? – Он взглянул на Лулу. – Ты только подожди секунду, хорошо?
      Встав с кресла, доктор пересек комнату и поместил почившее растение в пустую утилизационную секцию. Когда он вернулся к столу, его настроение немного улучшилось, – но только немного.
      – Ладно, – сказал Маккой, – давай играть.
      – Ты уверен?
      – Конечно, я уверен. А что? Я не похож на уверенного?
      – Честно говоря, – заметил Кирк, – ты похож на плакальщика.
      Доктор что-то буркнул и сел обратно в кресло.
      – Дело не столько в том, что эта проклятая штука померла, – объяснил
      он, не в силах долее сдерживать иронию в голосе, – дело в том, что я не успел с ней попрощаться.
      – Ты знаешь, – сказал Кирк, – у меня чувство, что ты справишься с этим. Может быть, даже заведешь однажды новое растение.
      – Нет. – Маккой взглянул капитану в глаза, сохраняя на лице застывшее выражение, – Такого марэ-марэ, как Лулу, больше никогда не будет.
      – Капитан Кирк?
      Узнав голос Спока, Джим взглянул на интерком.
      – Да, коммандер?
      – Группа высадки собралась. Мы готовы к транспортировке на
      Октавиус Четыре.
      Маккой поднял бровь.
      – Что-то быстро.
      – Не вижу причин для отсрочки, доктор – ответил вулканец,
      совершенно не меняя тона разговора.
      Боунз фыркнул.
      – Конечно, уважение к покойному – это не причина.
      – Прошу прощения? – сказал офицер по науке.
      – Ничего, – быстро сказал Кирк, – Встречаемся в транспортаторной
      через пять минут, Спок.
      – Подтверждаю, – вулканец не был сегодня склонен к разговорам,
      заметил Кирк. Впрочем, не было ли так всегда перед высадкой на необследованную планету?
      – Пошли, – сказал капитан Маккою, – Если мы опоздаем, Спок нам
      этого не забудет.
      Доктор встал и последовал за ним, хотя и без особого рвения.
      – Не понимаю, что за суетня, – сказал он. – Если вы видели одну
      планету класса М, вы видели их все.
      Когда Кирк и Маккой вошли в транспортаторную, Спок, Зулу и двое молодых офицеров по науке уже ожидали их на платформе, другая часть группы высадки стояла в стороне. Слегка повернувшись к ним высокой, стройной фигурой, вулканец взглянул на них своими темными глазами. Хотя его черты лица характерно не выражали эмоций, в его позе чувствовался некоторый намек на нетерпение.
      – Ладно тебе, Спок, – прокомментировал доктор, – не верти хвостом.
      Скоро ты получишь возможность обнюхать все эти дурацкие скалы вдоль и поперек.
      Первый офицер искоса взглянул на Маккоя.
      – Доктор, не думаю, что вижу уместность…
      – Джентльмены, – сказал капитан, прерывая их, пока они в самом деле
      не начали. – Я хочу, чтобы эта высадка была мирной. Не такой, как последняя.
      Уголком глаза Кирк не мог не заметить довольно привлекательную блондинку среди других членов группы высадки. Однако он тут же заставил себя снова сосредоточиться на предстоящей задаче, игнорируя раздражитель.
      Ступив на приподнятую платформу, Кирк подождал Боунза, затем повернулся к лейтенанту Кайлу.
      – Активируйте.
      – Есть, сэр, – ответил главный офицер транспортационной системы.
      Долей секунды позже Кирк оказался стоящим в шести дюймах от бриллиантово сверкающего, бурлящего каскада, – части потока, который протекал по участку, на котором они материализовались. На самом деле, они все стояли в потоке – вынужденное неудобство, учитывая, что это был в округе единственный участок, приподнятый и в то же время свободный от зарослей. Дальше вставала переплетенная стена зелени, листья которой рябили в теплом тропическом ветре. Классические джунгли, подумал Кирк, если бы не отсутствие свиста и криков птиц, которые ожидаешь услышать в таком месте.
      Не то чтобы он ожидал что-нибудь вроде этого. Сенсоры дальнего действия показали, что здесь не было сложных форм жизни. Конечно, в картине сканирования имелись лакуны, списанные на экранирующие сканирование породы в составе коры планеты, что и послужило причиной отправки «Энтерпрайза» для более подробного анализа. «Анализ вручную», как выразился адмирал Ковальски.
      – Проклятье, что за…
      Обернувшись, капитан увидел Маккоя, который поджал ногу и теперь кисло созерцал ее. Вокруг докторского ботинка на уровне лодыжки обвилось что-то тонкое, коричневое и слизистое. Как будто зная, что на него смотрят, оно приподняло голову и тоже уставилось на Маккоя чем-то, выглядящим, как крошечные черные глазки.
      – Похоже, ты заимел друга, Боунз, – заметил Кирк.
      Главный врач что-то пробурчал и прицелился в создание трикодером.
      – Ну, – сказал он, изучая табло прибора, – по крайней мере, оно не ядовитое. – Нагнувшись, он стащил его с ботинка и бросил в поток.
      – Что-то я не отметил никаких змей в обзоре, – заметил Зулу.
      Спок проводил исчезающее создание трикодером.
      – На самом деле, – сказал он, – эта форма жизни не эволюционировала
      до той степени, как змеи или Orphidia рептилии. Она только выглядит как змея.
      В это время прибыла вторая часть группы высадки, среди них женщина, на которую Кирк старался не обращать слишком много внимания в транспортаторной. Как ее имя – Каррас? Точно, подумал он. Селена Каррас.
      Не сразу, но уверенно он припомнил детали из ее персонального файла. Каррас получила это назначение менее месяца назад, прямиком из Академии, окончив целых два факультета – Научный и Командный. Неглупая женщина, которая, однако, временами казалась не на своем месте, – не так уж необычно для выпускников с двойным образованием, которые часто как будто разрываются между капитанским креслом и лабораторией.
      – Если что-нибудь заползет вам на ногу, – сказал Маккой
      новоприбывшим, – не о чем беспокоиться. У меня об этом сведения из самого надежного источника.
      Если этому предполагалось быть очередной насмешкой, Спок, казалось, даже не слышал ее. Он обратил свое внимание к болотине, которая подпитывалась потоком. Кирк увидел, как он встал на колени и снова задействовал трикодер. Когда капитан подошел поближе, чтобы лучше видеть, он заметил какие-то зеленовато-коричневые пятна в воде.
      Очевидно осознав приближение Кирка, вулканец повернулся к нему.
      – Водоплавающие беспозвоночные, – сказал он, – Похожие на тех,
      которых мы встречали раньше, за исключением того, что эти особи, по-видимому, не имеют активных защитных приспособлений.
      Капитан тоже опустился на колени. Мгновение он смотрел на особей, затем поднял взгляд на Спока.
      Первый офицер никогда бы не показал этого, но он неплохо проводил время. Спок явно чувствовал себя в родной стихии, исследуя девственную территорию.
      – Сэр?
      Кирк прикрыл глаза от солнечных лучей и различил стоящего над ним
      Зулу.
      – Да, лейтенант?
      – Я бы хотел взять людей и взглянуть, что находится за тем холмом, –
      сказал ему рулевой. Он указал на гребень, возвышающийся над джунглями в нескольких сотнях ярдов от них. Снова повернувшись к Кирку, он сказал: – Согласно отчету, растительность там несколько другая. Мы можем раздобыть иные образцы флоры. – Он широко улыбнулся. – Кроме того, зачем нам всем промокать.
      Капитан вернул улыбку.
      – Вы убедили меня, лейтенант. Возьмите трех людей и взгляните, что там можно найти.
      – Да, сэр. – И Зулу отбыл, ни минуты не медля. Впрочем, это было
      неудивительно. Спок был не единственным, кто предвкушал исследование.
      Подул ветер, развевая широкие саблевидные листья и длинные пушистые усики растений. Послышался почти музыкальный звук, похожий на звук сансфиллианской арфы.
      Кирк вспомнил кое-что, слышанное им в Академии: берегись мест, что убаюкивают тебя. Очень может быть, что потом ты не проснешься.
      Он тихо рассмеялся. С тех пор он видел достаточно планет, чтобы знать, что любое предостережение где-нибудь да могло обрести реальность.
      Так что будь настороже. Но это не значит, что нужно двигаться вперед с душой в пятках.
      Спок взглянул на него и вскинул бровь.
      – Что-нибудь… забавное? – спросил он.
      Капитан пожал плечами.
      – Я о своем.
      Вулканец кивнул и вернулся к изучению беспозвоночных, не задумываясь более о происшествии.
      Похоже, он привыкает к причудливому поведению своего капитана, подумал Кирк. Он отвлекся, чтобы связаться со Скотти и информировать его, что теперь лейтенант Кайл должен был отслеживать передвижение двух групп. Однако инженер уже знал об этом – Кайл отметил изменение в конфигурации сигналов коммуникаторов и дал ему знать об этом прежде Кирка. Капитан удовлетворенно улыбнулся компетентности своего офицера по транспортировке.
      Тем временем группа высадки – или что от нее осталось после того, как Зулу отобрал своих рекрутов – разошлась веером от ручья и отбирала теперь образцы растительной жизни. Маккой шел среди них, может быть, в поисках заместителя для Лулу, невзирая на свои прежние сентенции.
      В это время один из младших офицеров – долговязый негр по имени Оуэнс, направился к Кирку, продираясь сквозь подлесок. Капитан поднялся.
      – Что там? – крикнул он.
      Оуэнс указал пальцем через плечо.
      – Сэр, там несколько провалов. Довольно большие.
      Тут Спок тоже встал на ноги. Они с Кирком переглянулись.
      – Звучит интригующе, – сказал капитан.
      – В самом деле, – согласился Спок, устремляясь в указанном Оуэнсом
      направлении. – Посмотрим, может ли что-нибудь на этой планете расти без солнечного света.
      Провалы стали заметны, когда они углубились метров на тридцать в джунгли. Их было два, каждый около четырех футов в высоту и два в ширину, они находились у основания травянистого склона, заплетенного цветущими лианами.
      – Вообще-то, – сказал Оуэнс капитану, – мое внимание привлекли цветы. Если бы не они, я мог вовсе не заметить провалов.
      Спок первым достиг входов. Проведя своим трикодером по лианам, он убедился, что они безопасны. Тогда он согнул побег, подтянул желтое соцветие к носу и понюхал.
      Кирк не мог не застыть на миг при виде этого, вспомнив опыт исследования Омикрона Цети Три. Но соцветия лиан не испускали спор – только приятный запах, судя по реакции его первого офицера.
      Заглядевшись на Спока, он почувствовал дыхание холодного воздуха из провалов – в самом деле, достаточно холодного, чтобы высушить пот на его лице и руках. Это было приятное разнообразие после сырой жары джунглей.
      К сожалению, воздух имел не слишком хороший запах. Кирк сморщил нос от вони.
      – Что это, к дьяволу, такое? – спросил Маккой, как только
      присоединился к ним. – Он помахал рукой перед лицом, чтобы разогнать запах. – Воняет, как енот, сдохший в трубе.
      – Ты преувеличиваешь, – сказал капитан.
      Доктор попробовал вдохнуть еще раз.
      – Если и да, то не слишком, – упорствовал он.
      Спок взглянул через плечо на Кирка.
      – В самом деле, похоже, будто там что-то испортилось, – заключил он.
      – Однако, я не могу получить записей на трикодере. Сигнал сенсора блокируется, возможно, залежами пород, сходными с теми, которые препятствовали дальномерному исследованию.
      Капитан кивнул. К этому времени вся команда собралась вокруг провалов, – не только Кирк, Спок, Оуэнс и Маккой, но также Каррас и флегматичный офицер из службы безопасности, Отри.
      Вулканец засунул голову в больший из двух входов, игнорируя резкий запах, исходящий оттуда.
      – Внутрь можно пролезть, – доложил он, – и таким образом обойти
      экранирование горными породами.
      – Этого не будет, пока я здесь командую, – сказал ему Кирк. – Я не
      знаю, что там внизу, Спок, но оно точно не стоит того, чтобы рисковать твоей шкурой.
      Вулканец помедлил, не желая оставлять даже маленькую тайну нераскрытой. Но через миг-другой он подался назад и поднялся на ноги.
      – Ну, все же, – сказал капитан, – у нас по-прежнему полно места,
      чтобы… – он остановился, почувствовав вибрацию, поднявшуюся от подошв ботинок и вверх по ногам. Он оглянулся вокруг.
      Выражение лица Каррас было странным.
      – Вроде бы я почувствовала землетрясение, – сказала она не очень уверенно.
      – Это так, – заверил ее Спок. Он сверился с трикодером. – Однако
      совсем небольшое.
      Маккой выругался сквозь зубы.
      – Это ужасно. Я думал, дистантное обследование не выявило следов
      сейсмической активности.
      – Я тоже так думал, – сказал Кирк, – Конечно, такие небольшие
      вибрации, как эта, могли быть не замечены.
      – Верно, – заверил вулканец, – В любом случае, дистантное
      исследование не безгрешно.
      Отри взглянул на капитана.
      – Мы ведь продолжаем, не так ли?
      Кирк задумался над альтернативой, но только на секунду.
      – Да, – заверил он офицера безопасности. – Мы продолжаем. Нужно
      значительно большее, чтобы нас напугать, чем…
      Будто бы в ответ, земля снова вздрогнула. И в этот раз сильнее, чем едва заметно. Это было вполне ощутимое землетрясение, заставившее зубы капитана выбить дробь.
      Чуть не прежде, чем оно закончилось, Спок огласил запись прибора:
      – Сила последнего землетрясения двадцать и четыре и продолжитель-ность три минуты.
      Маккой взглянул на Кирка. Он выглядел несколько бледным – не слишком вдохновляющая картина. Но он слишком уважал своего друга, чтобы заикнуться об отступлении раньше Кирка.
      Нахмурившись, капитан щелчком открыл коммуникатор.
      – Мистер Зулу?
      Послышался громкий и четкой голос рулевого.
      – Да, сэр?
      – С вами все в порядке?
      Зулу мгновение колебался, что капитан отнес к удивлению с его стороны.
      – Конечно, капитан. Почему с нами должно быть что-то не в порядке?
      Взможно ли, что отряд Зулу не заметил землетрясения? Кирк спросил его об этом.
      – Мы ничего такого не почувствовали, – ответил рулевой.
      Спок поднял бровь.
      – Видимо, локализованный феномен.
      – Видимо, – повторил Кирк. Он снова обратился к Зулу. – Пока что
      продолжайте, лейтенант. Но будьте готовы вернуться на корабль по первому слову.
      Ответ был четким и незамедлительным.
      – Подтверждаю, капитан.
      Закрыв коммуникатор и снова прицепив его на пояс, Кирк прислушался
      к ветру, шелестевшему в густой листве. Здесь не было упавших деревьев, заметил он, что, наверное, означало, что землетрясения причиняют не больше вреда, чем вот это последнее.
      Если, конечно, землетрясения не были необычными происшествиями, одно из которых просто случайно совпало с прибытием их группы.
      В это ему как-то не верилось. Но первая возможность была гораздо более вероятна – что землетрясения были просто периодическим происшествием здесь.
      Он взглянул на Отри. На этот раз, тот не успел задать вопрос.
      – Мы остаемся, – сказал Кирк. – Пока.
      Отри улыбнулся.
      – Рад это слышать, сэр.
      Боунз, казалось, хотел возразить. Но, нахмурившись, он оставил свои
      мысли при себе и направился обратно к ручью.
      – Владетель?
      Дрин изучал характеристики новой триады кораблей Вандрена Луаркха. Услышав голос своего слуги, он оторвался от монитора и поднялся на ноги.
      – Можешь войти, –сказал он.
      Слуга послушно толкнул тяжелую металлическую дверь и опасливо шагнул через порог, уступая дорогу другой, более крупной фигуре, одетой в походную форму, дополненную дизраптором и парой ритуальных антикварных кинжалов. Это был Кинтер Балак, старший помощник Дрина.
      Балак улыбнулся характерной тонкогубой улыбкой.
      – Пора, владетель.
      Дрин никогда особенно не любил Балака. Тот был слишком груб и нетерпелив. В его манерах не было никакой утонченности. Но работу свою он выполнял тщательно и эффективно, и это было куда более существенно, чем любые личные предпочтения владетеля.
      – Мы вышли на орбиту? – спросил Дрин.
      – Так точно.
      – А группа захвата?
      – В сборе и ожидает ваших указаний, – ответил Балак.
      Тщателен и эффективен, все так. Дрин одобрительно кивнул.
      – Оптимальное время для транспортировки через шестнадцать минут, – продолжал Балак. – Желает ли владетель лично руководить операцией?
      Дрин поискал глаза своего первого помощника. Не слишком ли много в
      этих глазах было амбиции? Чрезмерного стремления к продвижению?
      Ему нужно будет приглядеть за другом своим Балаком.
      – Конечно, – ответил Дрин. И затем, более резко, – Как обычно.
      Балак склонил голову.
      – Как пожелаете, владетель.
      Конечно, как пожелаю, подумал Дрин, подавая знак слуге. Тот тут же пересек комнату и открыл затейливо украшенный сундук владетеля. Выбрав более богатую из двух полевых туник Дрина, голубого цвета, он осторожно перекинул ее через руку и поднес хозяину, который уже стаскивал с себя свою шелковую одежду, которую носил на корабле.
      Сбросив это одеяние на пол, Дрин натянул парчовую тунику. Он терпеть ее не мог, потому что она натирала кожу. Но так и должно быть, подумал он. Никто не должен чувствовать себя комфортабельно по ходу экспедиции; это приведет к расхлябанности, а расхлябанность – к провалу. Нет, подумал он, куда лучше чувствовать себя некомфортно – и настороже.
      Дрин все еще был занят своими философствованиями, когда слуга покончил с последней из застежек спереди туники. Удостоверившись, что одеяние хорошо сидит, слуга нагнулся, чтобы подобрать корабельную хламиду и вернулся к сундуку, чтобы убрать ее. Было плохой приметой чистить ее до возвращения ее хозяина из экспедиции; Дрин слышал истории о слугах, которые расплачивались жизнью за подобный проступок.
      Повернувшись к своей оружейной, Дрин вытянул секцию, в которой хранились его дизрапторы. Вынув один, он удостоверился, что тот был полностью заряжен. Удовлетворенный, он сунул его в карман-кобуру, предусмотренную в тунике. Затем он закрыл секцию и открыл стеклянные дверцы, за которыми на красном бархате хранились его кинжалы.
      Будучи достаточно влиятельным корсаром, он имел неплохой выбор кинжалов. Некоторое время поколебавшись, – он не желал отнестись легкомысленно ни к одной составляющей экспедиции, – он наконец выбрал пару, которая была ему пожалована в связи с настоящей экспедицией. Не то чтобы эти были его любимые; он отдавал предпочтение старым кинжалам, которые хранились в его кабинете, кинжалам, которые он носил во время злосчастного провала десять лет назад.
      Но он никогда больше не будет носить их, несмотря на их красоту. Менее всего он нуждался в в напоминаниях о прошлых неудачах.
      Взяв кинжалы, уложенные на красном бархате, он вставил их в специальные кожаные чехлы, предусмотренные в тунике специально для этой цели. Критически взглянув на них, он решил, что, в общем, они смотрятся неплохо. Верный выбор.
      Теперь совершенно готовый, он закрыл оружейную, повернулся и позвал мезирии: «Мемсак. Сариф.» Через секунду животные выскользнули из соседней комнаты.
      Дрин встал на колени, так что его лицо оказалось на уровне их длинных, суживающихся к концу мордочек, и они приблизились к нему. Они вылизали его руки своими черными языками, горячими и мокрыми.
      Как он любил их – не только за их миловидность, изящество и ум, но также и за то, что они означали. Кто в наше время держит мезирии? Особенно пару белых мезирии. Только владетельные лорды. Лорды да Хэймсаад Дрин.
      Мемсак и Сариф стоили гораздо больше, чем он мог позволить себе потратить. И он выучил их сам, проводя с ними недели в горах, не имея средств заплатить кому-либо за дрессировку. Но они того стоили. Они стали для него символом – символом того, как далеко он продвинулся, и как он далеко он мог пойти в конце концов. Вкус побед, которые ему пока не давались, но светили впереди.
      Мезирии подняли на него свои большие золотые глаза. Они горели жаждой вызова, достойного их способностей. В них светилась уверенность, граничившая с самонадеянностью. Глаза охотников, подумал Дрин. Того сорта, который не сопоставим с провалом.
      Это тоже неплохо. Закон родной планеты предписывал уничтожать мезирии, которые не оправдали ожиданий хозяина. Эта была мера для поддержания чистоты породы, в глазах Дрина совершенно оправданная. В конце концов, именно непогрешимый талант успеха делал этих зверей такими ценными.
      – Скоро увидимся, – сказал он им, – а теперь идите.
      В тот же момент они сделали, что им велели. Он проводил их взглядом, и сердце его наполнилось гордостью.
      Затем он вспомнил, где и для чего находится. Встав, он двинулся из кабинета. Не оглядываясь, он знал, что Балак последовал за ним и что слуга, имя которого он никак не мог запомнить, закрыл за ними дверь.
      «Клодиаан» был спланирован как грузовое судно; вопросам удобства не придавали большого значения. Путь от апартаментов Дрина до транспортаторной был длинным и извилистым, он огибал вычислительный отсек и центр управления огнем. Интерьеры были лишены отделки, как и все коридоры корабля, что делало путь еще более длинным.
      Наконец, Дрин вошел в помещение с высоким потолком; сзади в двух шагах за ним следовал Балак. Все пять платформ были заполнены экспедиторами, каждый из которых принимал участие не менее чем в одном из рейдов «Клодиаана». Приветствуя Дрина, они вскинули руки, сжатые в кулаки.
      С рассчитанной четкостью он отозвался на приветствие. Повернувшись к технику транспортатора, он рявкнул:
      – Запуск по моей команде.
      – Будет сделано, владетель, – отозвался техник. В тот же момент он послал сигнал таким же техникам двух других кораблей триады, где аналогичные группы экспедиторов были готовы к высадке. В целом их число приближалось к сотне.
      Дрин украдкой взглянул на хронометр на консоли транспортатора. Он явился точно в срок. Они находились сейчас точно над своей целью. Улыбнувшись про себя, он поднялся на пустое место на центральном транспортаторной платформе. Мгновение спустя, Балак занял место на другой.
      Взглянув на техника, владетель дал вторую команду:
      – Отправляйте.
      Тут же его окружило потрескивающее красное энергетическое облако, означавшее начало транспортировки. В течение секунды она набирала силу. Затем была завершена, и вот они стояли на людной главной площади горнодобывающей колонии Федерации, зимней площади, окруженной сквером и безыскусными зданиями неопределенного цвета и материала.
      Площадь была полна народу, и все они куда-то спешили – без сомнения, по делам, связанным с функционированием колонии. Они носили плотные теплые куртки спектральных цветов.
      Как только налетчики обрели форму и телесность, колонисты застыли. Кто-то закричал. Все отпрянули.
      Глаза Дрина сощурились от удовольствия, когда он увидел выражение на их лицах. Все без исключения колонисты просто стояли разинув рот и смотрели, что будет дальше. Очевидно, они не имели представления, что происходит или что предпринять и только ощущали, что меркаанцы, с оружием в руках, могли представлять угрозу.
      В глазах Дрина, они выглядели как спелые фрукты, ожидающие сбора. Спелые, сочные фрукты.
      Он не собирался дать им время опомниться от удивления. Подняв дизраптор, он прицелился в группу людей возле края фонтана. Раздались крики, но он не обратил на них внимания и пустил оружие в ход.
      Яркая бледно-зеленая энергетическая вспышка метнулась к одному из колонистов, пробив в его теле дыру, которая распространилась к его пределам менее чем за секунду. Когда владетель убрал палец с курка, от человека ничего не осталось.
      В другом конце площади его судьбу разделила женщина, став жертвой дизраптора Балака. По крайней мере, Дрин решил, что это была женщина, – у него было слишком мало времени, чтобы разобраться, прежде чем она исчезла.
      Застывшие от ужаса, парализованные страхом за свою собственную жизнь, колонисты не сопротивлялись, когда подчиненные Дрина двинулись между них. Двое подхватили детей, стремясь их защитить, но это вряд ли можно было назвать сопротивлением.
      Пока все шло как нужно. Выбрав подходящего человека – средних лет мужчину, который выглядел более напуганным, чем другие – владетель приблизился к нему. Человек отпрянул, но один из экспедиторов подтолкнул его вперед. Дрин остановился только когда почуял его страх.
      Нависая над выбранным информатором, владетель спросил:
      – Где офис вашего руководства?
      Брови мужчины сошлись вместе. На его лбу, несмотря на холод, выступила испарина. Он взглянул в сторону и указал рукой.
      – Там. Вон там офис администратора колонии. Но…
      Ноздри Дрина раздулись от наглости мужчины.
      – Но что?
      Человек быстро потряс головой.
      – Ничего. Совсем ничего.
      Владетель кивнул.
      – Я так и думал. – Взглянув мимо колониста, он посмотрел в глаза экспедитору, который подтолкнул человека вперед. Он ничего не сказал; его взгляда было достаточно.
      Повернувшись спиной к человеку, он направился к зданию, определенному как административное, эскортируемый двумя экспедиторами, которые ограждали его с двух сторон от возможного отпора со стороны каких-нибудь безумцев.
      Вряд ли было хорошей идеей оставлять попытки сопротивления – даже малейшие – безнаказанными. Особенно в начале. Первые впечатления были так важны.
      Дрин не слышал дизраптора – да он и не ожидал. Звук, издаваемый оружием, был неразличим, даже если держать его у самого уха. Но крики людей и их потрясение дали ему знать, что информант уничтожен – и урок преподан.
      Когда он услышал это, он улыбнулся и ускорил шаг. Пока что все шло проще, чем он ожидал.
      – Боже мой, – сказал Брэдфорд Уэйн, администратор колонии Бета Кабрини. –Боже мой, – повторил он.
      Главная площадь за окном, которая минуту назад представляла из себя спокойную картину, теперь была сценой террора. Вооруженные пришельцы – их принадлежность он пока не мог определить – прижимали колонистов в группах по десять-двадцать человек к стенам зданий.
      – Видите? – прошептал Сантелли у него за спиной.
      Уэйн кивнул, теребя прядь непокорных рыжих волос.
      – Вижу, – подавленно ответил он. Он старался успокоиться и подумать о том, что делать.
      – Кто они? – спросил его помощник, – откуда они взялись?
      Администратор покачал головой. Он не знал ответов.
      В это время на площади сверкнула зеленая энергетическая вспышка,
      кто- то, очевидно оказавший сопротивление, исчез в ней. Администратор вздрогнул как от удара. «Ублюдки», –пробормотал он.
      Он по-прежнему не знал, что происходит. Но в одном он был уверен: он не может позволить, чтобы это продолжалось. Это были его люди, он ответственен за них. Он должен сделать все, чтобы налетчики больше не убили ни одного человека. Сжав челюсти, он направился к входной двери.
      Но, прежде чем он мог нажать панель, открывающую дверь, последняя скользнула в сторону, открыв группу таких же пришельцев, как те, что терроризировали колонистов снаружи. И, ощутив внезапный озноб, Уэйн понял, что знает, кто они такие.
      Особенно один из них, стоявший впереди прочих, с жестокой усмешкой на словно натянутом на череп мертвенном лице. Конечно, последний раз он видел его на экране связи звездолета, с тех пор прошли годы, но он узнал его.
      Узнавание, однако, не было взаимным. По крайней мере, так ему показалось. Дрин не подал знака, что когда-либо видел Уэйна раньше.
      Мерканцы вошли в офис, и один из них толкнул его обратно к его столу. Уэйн обнаружил, что смотрит в дуло дизраптора.
      С Сантелли обошлись точно так же. Отброшенный назад, он был теперь прижат к стене.
      – Мои приветствия, – гаркнул Дрин, как всегда, гортанно. Он
      уставился на Уэйна. – Вы администратор колонии?
      – Я, – ответил Уэйн.
      Дрин растянул рот до ушей.
      – Отлично. Мне потребуется ваша помощь.
      Уэйн вернул ему взгляд.
      – А что заставляет вас думать, что я вам ее предоставлю?
      Владетель наморщил лоб.
      – Возможно, вы не видели тот урок, который я дал на площади. Возможно, мне следует преподать еще один – с вашим участием.
      Администратор стиснул зубы. Он не хотел умирать. Он отчаянно не хотел умирать. Но расстилаться для этих убийц он тоже не собирался.
      – С другой стороны, – продолжал Дрин, – вы значительно облегчите мою работу здесь. Так что, пожалуй, в моем следующем уроке поучаствует… – он повернулся к Сантелли, – он.
      Мерканец, который прижимал помощника Уэйна к стене, приставил дизраптор к его лицу и шевельнул пальцем в сторону спускового механизма.
      Глаза Сантелли расширились от страха, когда он повернулся к своему начальнику. Пожалуйста, сказали эти глаза. Не позвольте им убить меня.
      Палец мерканца лег на курок.
      – Нет! – сказал администратор.
      Дрин небрежно махнул рукой.
      – Оставь его, – приказал он.
      Мерканец остановился и опустил оружие. Он выглядел
      разочарованным.
      – Думаю, мы заключили сделку, – сказал владетель Уэйну, – по крайней мере, выражаясь символически.. Сотрудничаете – и ваши люди живы. Не будете сотрудничать – и… – он предоставил Уэйну додумывать конец фразы.
      Уэйн проглотил свою гордость. У него не было выбора кроме как сдаться, согласиться с требованиями Дрина.
      – Хорошо, – медленно сказал он, ненавидя себя за слова, которые он произносил, – Чего вы хотите?
 

 
      Кирк видел, что его исследовательская команда снова начала разбредаться. Спок, конечно, остался у провалов. Капитан не был уверен, многое ли там можно узнать, но зато он знал, что инстинктам его первого офицера можно было доверять в таких делах. Если кто и знал, как раскопать чего-нибудь интересное, это был Спок.
      Кирк оглядел джунгли. К слову об интересном…
      Достав трикодер, который он позаимствовал в научном отделе, он приблизился к достаточно интересно выглядевшему растению – дереву с пузырчатыми, похожими на животные, мембранами, пробегавшими зигзагом по коре – и записал ее клеточную структуру – для потомства. Затем он перешел к его соседу – совершенно другого вида, растению, чьи ветви оканчивались широкими метелками красноватых… волос, вот на что это было похоже, особенно когда он развевались по ветру.
      Где- то в начале своей карьеры Кирк думал, что исследовательская работа скучна. Через годы, однако, он стал ценить мелочи Вселенной. Не так глубоко и многогранно, конечно, как Спок, но все же.
      Кроме того, он терпеть не мог утрачивать навыки, которые приобрел по дороге к месту капитана. Так что, то и дело, при высадке на заинтересовавшую его планету он принимал участие в исследовании – просто для практики.
      На этот раз, однако, он никак не мог сосредоточиться на деле. Его мысли то и дело возвращались к подземным толчкам.
      Что, если его предположения были неверны и землетрясения были как-то связаны с их прибытием?
      Может быть, они что-то невольно потревожили? Нарушили какое-то равновесие? Он снова посмотрел на дерево, которое он сканировал трикодером. Сложно сказать, какие у него могли быть корни, и на какое движение они способны. Он внимательно оглядел другие деревья, окружавшие его.
      Если их корни могли двигаться – и сделали бы это одновременно – это произвело бы подвижку в почвенных слоях под поверхностью. Ясно что дальше, подумал Кирк, вот вам и землетрясение, небольшое, конечно.
      Конечно, это была только теория. Но он собирался ее проверить до их отбытия. Может быть подкопать землю вокруг корневой системы молодого деревца, с тем, чтобы свести к минимуму ущерб…
      Внезапно тишину джунглей разорвал крик. От неожиданности, Кирк на мгновение застыл.
      Затем он бросился в направлении, откуда донесся крик. Отбрасывая на бегу ветки одну за другой, он понял, что узнал голос.
      Это кричал Оуэнс. И вряд ли бы он стал так вопить, если бы не произошло что-то серьезное.
      Когда капитан оказался вблизи провалов, он уже держал в руке фазер вместо убранного трикодера. Нырнув под толстую закрученную ветку, он выскочил прямо на Оуэнса.
      – Что случилось? – крикнул он.
      Тот повернулся, и Кирк увидел лицо, искаженное ужасом. Он не стал отвечать, а просто указал фазером.
      Проследив направление, капитан увидел сквозь ветви деревьев кого-то из команды. Отсюда он не мог разобрать, кто это был, но похоже, что он с кем-то боролся.
      А затем, к удивлению Кирка, он взмыл в воздух. Когда он оказался над верхушками деревьев, капитан увидел, что это был Спок – скорчившийся и согнувшийся пополам – хотя непонятно было, почему.
      Затем Кирк разглядел бледное длинное щупальце, обхватившее Спока вокруг пояса. Проследив, откуда оно протянулось, он поставил оружие на сильное оглушение и выстрелил.
      Красное копье фазерного выстрела ударило щупальце посередине между Споком и дырой провала. Это заставило его слегка отпрянуть, будто от боли, но и только. Напротив, по-видимому, оно сжалось сильнее, заставив свою жертву мучительно застонать.
      Слева от Кирка в воздухе сверкнули еще две фазерные вспышки. Одна прошла мимо; другая ударила в щупальце в самой его нижней видимой точке. Как и выстрел капитана, она не заставила создание отпустить Спока.
      Вне себя при виде боли, отразившейся на лице его первого офицера, Кирк поставил фазер на максимальное поражение. Он крайне не хотел причинять ущерб существу, у которого, возможно, даже не было мозга, чтобы замыслить что-то против них, но он не собирался отдавать Спока без боя.
      К несчастью, в тот момент, когда капитан нажал клавишу фазера, земля вздрогнула под его ногами, заставив его промахнуться. Но это не было просто еще одно землетрясение – это выяснилось довольно быстро. Под пораженным взглядом Кирка земля позади него вздыбилась, будто ожила какая-то природная подземная сила.
      Земля лопнула, деревья закачались и попадали, и что-то белое – настолько белое, что казалось даже светящимся – воздвиглось из каши камней, земли и порванных камней. Расправившись, оно поднялось в полный рост – в добрых десять раз превышавший рост человека.
      Оно напомнило Кирку личинку – вроде тех, что они детьми выкапывали из земли дома, в Айове. Но эта была огромна, и пока он смотрел на нее, как зачарованный, она расправила ряд щупальцев, длинных и коротких. Щупальцев – таких, как то, что держало Спока!
      Прежде, чем капитан понял, что происходит, земля между существом и провалом начала рваться по прямой. То, что появилось из-под земли, оказалось десятиметровой длины толстым и мощным остатком того щупальца, что обхватило Спока посередине. В конце концов, пытаясь высвободиться, оно обрушило вход в пещеру.
      – Назад! – заорал Маккой, находившийся по другую сторону от существа. Он старался прикрыть мичмана Каррас, хотя она казалась спокойнее, чем он.
      Тем временем, штука с щупальцами подняла Спока высоко в воздух, вровень со своей верхней частью, где начала открываться маленькая розовая пасть. Решив, что она и будет целью, Кирк послал луч фазера прямо в отверстие.
      Тварь вздрогнула и подалась назад, послышалась тошнотворная вонь паленой плоти. Но даже луч максимального поражения не заставил ее ослабить хватку. Повернув Спока, она приблизила его не к поврежденному рту, а к одному из маленьких щупальцев.
      Потом что-то произошло, хотя капитан не мог точно понять, что именно. Маленькое щупальце, казалось, дотронулось до плеча вулканца, ничего больше. А миг спустя толстое щупальце, то, которое держало его – уронило его на нарушенный дерн.
      Может быть, фазерный выстрел возымел-таки наконец действие. Может быть, просто нужно было время, чтобы боль от раны достигла примитивного нервного центра существа. А, может быть, с более нефункционирующим ротовым отверстием, оно просто не знало, что делать со Споком.
      В любом случае, тварь не стала задерживаться для объяснений. Когда Оуэнс и Отри рванулись вперед, чтобы подобрать первого офицера, она отступила обратно в яму, из которой прежде поднялась.
      Кирк приблизился к краю зияющей дыры, чтобы удостовериться, что тварь действительно ушла, а не отступила на время. На другом краю провала он увидел Каррас, очевидно, она делала то же самое – фазер в руке, как и положено, учитывая обстоятельства. Через несколько секунд капитан решил, что существо в самом деле убралось; он убрал фазер и дал Каррас знак сделать то же.
      К этому времени Маккой был уже возле Спока, распростертого на земле, и пытался определить его повреждения с помощью трикодера. Кирк обогнул яму и присоединился к ним.
      Как только он приблизился, он увидел, что вулканец дрожал, скорее даже испытывал сильные судороги. Он будто был в жару и лихорадке, глаза широко открыты. И дышал он слишком часто, это было видно по быстро вздымавшейся и опадавшей груди.
      Капитан ожидал сломанных ребер, может быть, внутреннего кровотечения. Но не этого.
      – Боунз, – выдохнул он, опускаясь на землю рядом с доктором, – Что с ним происходит?
      Маккой только нахмурился. Пока капитан беспомощно наблюдал, Боунз достал из своей аптечки шприц для подкожных инъекций, задал нужный состав и прижал устройство к руке Спока выше локтя. Через мгновение послышался шипящий звук и Спок перестал дрожать, хотя по-прежнему не приходил в себя.
      Снова задействовав трикодер, Маккой просканировал вулканца. Увидев показания прибора, он немного расслабился. Повернувшись наконец к Кирку, он сказал:
      – Что-то попало в его кровь – какой-то яд, который я не могу определить. Он ускоряет жизненные процессы Спока. – он снова повернулся к Споку и еще раз получил запись трикодера, которая, по-видимому, не показалась ему слишком неудовлетворительной. – Пока я не ввел ему седативное, – продолжал он, – его метаболизм в два раза превышал нормальный показатель. Если бы я ничего не предпринял, его сердце в конце концов бы разорвалось.
      Внезапно у капитана перед глазами встала картина: как щупальце существа дотянулось до плеча Спока. Он выругался, привлекая внимание Маккоя.
      – Боунз, я видел, как эта штука дотронулась до него одним из своих щупальцев… вот здесь… – он указал на соединение шеи и плеча Спока.
      Сдвинув ткань одежды первого офицера, Маккой открыл три крошечные отметины, зеленые от запекшейся крови.
      – Черт, – сказал он, – Это оно, точно. Так оно и произошло. – Он потряс головой, не отводя сердитого взгляда от ранок. – Джим, я должен поднять его наверх, в лазарет. Мне надо проанализировать состав субстанции, выяснить, что действует на него таким образом…
      Кирк молча достал коммуникатор и открыл его.
      – Мистер Скотт?
      Через мгновение пришел ответ:
      – Да, сэр?
      – Спок получил повреждения. Транспортируйте его немедленно вместе с доктором Маккоем. Пусть медицинская команда будет готова принять его, когда они прибудут.
      В голосе Скотта послышалось глубокое участие.
      – Сказано – сделано, капитан
      Маккой бросил на Кирка взгляд, будто говоря «только двое?»
      – И, Скотти, – добавил Кирк, – дайте Кайлу знать, что остальные тоже вернутся, как только я свяжусь с группой Зулу. – Он взглянул на доктора, в конце концов, эта последняя фраза была произнесена для его спокойствия. – Я хочу быть уверен, что у них все в порядке, прежде чем мы снимемся с места.
      – Ясно, сэр, – ответил главный инженер, –конец связи.
      Капитан подождал, пока коммуникатор не мигнул, обозначая прерывание связи, и снова задействовал устройство.
      – Зулу – докладывайте.
      – Все отлично, капитан. Вообще-то, я как раз собирался связаться с вами. Мичман Эллис наткнулась на…
      – Не сейчас, лейтенант. Мы выяснили, что являлось причиной подземных толчков – подземное существо, и не слишком покладистое. Мистеру Споку уже досталось, и я не хочу, чтобы это произошло с кем-нибудь еще. Мы возвращаемся на корабль.
      – Ясно, – ответил Зулу. – Голос его звучал разочарованно, заметил Кирк. Но что бы там не обнаружила Эллис, это могло подождать.
      В это время Спок и Маккой были захвачены переплетающимися вспышками эффекта транспортации. Когда они начали исчезать, капитан бросил последний взгляд на вулканца – теперь, после инъекции, он лежал спокойно, но по-прежнему был в глубоком беспамятстве и неважно выглядел. Если повезет, доктор сумеет найти противоядие прежде, чем он действительно серьезно пострадает.
      Затем они исчезли, оставив только ряд отпечатков в мягкой почве, развороченной существом.
      Если повезет. Кирк вздохнул.
      – Будьте наготове, – сказал он Зулу.
      – Будет сделано, капитан.
      Кирк ждал выключения коммуникатора, когда он почувствовал, что земля подалась под ним. Он провалился, но только на несколько футов, неловко приземлившись на четвереньки. Оглянувшись, он увидел, что то же произошло с его товарищами. Они осторожно поднимали головы, пытаясь понять, что случилось – и что следует делать.
      На добрые десять метров в каждом направлении, включая место, откуда вылезло существо, участок джунглей был смят, хаотичен. Деревья наклонились под странными углами; камни, большие и маленькие, катились к ним, постепенно скапливаясь. По краю участка образовалось нечто вроде баррикады из земли и рваных корней.
      – Ладно, – объявил капитан, указывая на периметр участка и
      баррикаду. – Двигайтесь отсюда, только медленно. Постарайтесь не…
      Внезапно произошла новая подвижка, и ненадежный участок земли, казалось, накренился с одного края, и они, покатились по нему, точно куски пищи на немыслимо огромной тарелке, стряхиваемые в утилизатор. В накренившейся стороне Кирк увидел темную зияющую щель, ожидающую их. Он начал карабкаться в противоположном направлении, стараясь избежать падения в нее. Остальные последовали за ним.
      Но им было не за что зацепиться. Вся эта земля и обломки породы подавались, только капитан цеплялся за них, и через миг он почувствовал, что волей-неволей скользит в направлении щели. Краем уха он слышал, как кто-то звал на помощь.
      Затем он нырнул головой вперед в темноту. У него было смутное ощущение, что что-то хлопнуло его по макушке, – и сразу после этого земля поглотила его целиком.
      Геолог Рон Гросс лежал на животе на крыше административного здания колонии Бета Кабрини и через щель в парапете смотрел на площадь, где налетчики впервые материализовались. Все население колонии согнали как стадо на открытое пространство вокруг временной платформы, возведенной в течении нескольких последних часов.
      Все население колонии, исключая, конечно, Гросса и мужчину, лежавшего рядом с ним.
      – Что там происходит? – спросил Румиэл Грин, помощник Гросса, у которого не было щели, чтобы смотреть через нее.
      Старший пожал плечами.
      – Они собирают всех вместе. Уэйн поднимается на помост.
      Гросс видел, как администратор Уэйн проследовал через строй вооруженных мерканцев, окруживших деревянную платформу. Он высоко держал голову – не такая простая вещь, учитывая обстоятельства. Должно быть, было так же непросто не смотреть в направлении здания, где, как он знал, Гросс и Грин находились на крыше, в ожидании шанса.
      Всего за несколько часов оккупации захватчики убили семь колонистов, не считая тех трех, погибших при высадке. Уэйн заявил мерканцам, что это не может продолжаться. Более того, сказал он, кровопролитие не в интересах захватчиков, оно только ожесточит колонистов и подвигнет на сопротивление. Но если ему будет предоставлена возможность обратиться к своим людям, он смог бы убедить их сотрудничать, к обоюдной выгоде людей и мерканцев.
      Конечно, поставить заслон насилию было лишь частью планов Уэйна. Он знал, что если внимание налетчиков будет привлечено к нему, это может дать другим некоторую свободу действий. Он также знал, что за научными работниками колонии надзор был слабее, чем за прочими и что из всех научных работников Гросс имел наибольший опыт работы с подпространственной связью.
      Передать геологу сообщение было непросто. Оно прошло через трех или четырех посредников, прежде чем наконец достигло его, и все это под бдительными взглядами вооруженных дизрапторами мерканцев.
      Молодой человек нахмурился.
      – Как долго нам еще ждать?
      Гросс увидел, как Уэйн занял место в передней части помоста. Что бы там ни был за шум в толпе –не слишком сильный благодаря повсеместному присутствию мерканцев – он практически затих, уступив место почти полной тишине. Администратор начал говорить.
      – Дождались, – сказал геолог, – пошли.
      Подползши на четвереньках к задней стене здания, они оказались у другой щели в парапете. На этот раз в нее смотрел Грин.
      – Все чисто?
      – Пока что, – прошептал молодой человек.
      Но это не означало, что прямо под ними никто не охранял заднюю дверь. С величайшей предосторожностью Грин высунул голову за стену. Мгновением позже, он убрал ее назад.
      – Все спокойно, – доложил он.
      Теперь предстояло самое трудное – спуститься с крыши и незамеченными проникнуть в здание. Гросс никогда не имел опыта шпионской деятельности. Черт, он и лазить-то толком не умел. И помощник его тоже.
      Но они оба знали людей, которых мерканцы убили за пустяк или вообще без причины за последние несколько часов. Один из них был ближайшим другом Грина, и кто знает, кто мог оказаться следующим. Умеют или не умеют, они должны были попробовать.
      Перевалившись через стену, старший из двух мужчин повис на секунду на руках. Затем он раскрыл руки и упал вниз. Земля метнулась к нему навстречу быстрее, чем он ожидал, но он приземлился на ноги. Быстро осмотревшись, он увидел, что улица пустынна и перевел дыхание, только теперь заметив, что задерживал его. Выдохнул белое облачко пара, которое через секунду растаяло.
      Грин спрыгнул рядом с ним, и его ботинок скрежетнул по твердой, сухой земле, когда он неловко приземлился и пытался сохранить равновесие. Но звук не был таким громким, чтобы привлечь внимание.
      Пока что все шло неплохо. Гросс полез в карман и достал ключ от административного здания, который ему передали вместе с сообщением Уэйна. Обычно здание не запиралось, но предводитель мерканцев, по имени Дрин, решил, что все потенциальные возможности неприятностей лучше запереть на замок и поставить вокруг них стражу.
      Однако, в данный момент все мерканцы были на площади, слушая Уэйна и следя за толпой. Вложив магнитный ключ в соответствующую щель, Гросс увидел отворяющуюся дверь.
      Обменявшись взглядами со своим помощником, он шагнул внутрь. К счастью, на их пути было только одно окно. Площадь отсюда не просматривалась, так же, как и другие помещения здания. Была только закрытая дверь.
      Только Грин перешагнул порог, дверь за ним закрылась. В здании стояла глубокая тишина – комфортное, но, возможно, обманчивое ощущение.
      – Сюда, – сказал Гросс. Он указал на коммуникационный отдел.
      Система была гораздо сложнее, чем те, с которыми он когда-то имел дело. И потом, его опыту работы со связью насчитывалось пятнадцать или двадцать лет, опыт этот был продуктом тех дней, когда большинство планетных исследований проводились небольшими группами, и молодой геолог мог попасть в такую группу, если только он был на все руки мастер. С тех времен он не имел дела с коммуникаторами, а они были значительно модифицированы.
      Когда они приблизились к помещению, низко пригибаясь, чтобы не быть замеченными из окна, Гросс понадеялся, что он сможет разобраться в этой чертовой штуке прежде, чем Уэйн закончит свою речь. На карту было поставлено слишком многое.
      – Чем я могу помочь? – спросил Грин.
      – Просто будь настороже. – Грин обратил внимание к контрольной панели, желая, чтобы он уделял ей больше внимания раньше, до кризиса. Обозначений не было; система была разработана для специалистов. А в колонии такого размера как эта, специалистов было достаточно; плохо только, что все они были сейчас на площади, под строжайшим надзором, и не могли помочь.
      Геолог потер свои руки, чтобы согреть их. Они совершенно закоченели там, на крыше.
      Хорошо, сказал он себе. Это не выглядит так уж сложно. Совершенно все по-другому, но не обязательно сложно. Все, что мне надо сделать, это активировать ее…
      Он нажал включатель аппарата. Тот негромко зажужжал.
      … настроить на ближайшую станцию, так у нас будет хороший шанс, что кто-нибудь поймает сообщение вовремя, чтобы отреагировать…
      Гросс настроил аппарат для отправки сообщения на Звездную Базу 22. Тут же на мониторе появилось подтверждение того, что тарелка спутника системы на орбите развернулась соответствующим образом.
      … ввести сообщение…
      Требуется немедленная помощь. Колония захвачена мерканцами под командованием Хэймсаада Дрина. Дело крайней…
      Грин так и не закончил предложение. Прежде чем он сообразил, что происходит, Грин схватил его за руку и потащил в ту сторону, откуда они вошли.
      – Мерканцы, – прошептал он, расширив испуганно глаза.
      Прислушавшись, старший мужчина услышал гортанные голоса – отдаленные, но громкие, так ему показалось, разносящиеся в холодном воздухе. Шли ли они сюда?
      Неважно. Он не может уйти – не сейчас. Сначала он должен ввести команду отправки. Даже если сообщение неполное, все равно оно привлечет внимание Звездного Флота. Гросс протянул руку и нажал то, что казалось клавишей «исполнить».
      Система отозвалась: ГОТОВНОСТЬ К ПРИЕМУ.
      Это была не та клавиша. Он нажал ее снова, снимая команду и стирая ее.
      Чертов Звездный Флот! Отчего бы им было не подписать эту клавишу? Может, они снова хотели что-то упростить, и добились только, что все стало гораздо сложнее. А без всяких обозначений…
      – Мы должны идти, – настаивал Грин. Его лицо выдавало напряжение и страх.
      Гросс потряс головой, пытаясь отогнать мрачные предчувствия.
      – Не теперь. Мне нужно только несколько секунд.
      Он снова повернулся к контрольной панели, чувствуя себя тупым. До сих пор все было прекрасно. Застопориться из-за того, что не можешь найти клавишу «исполнить» было верхом абсурда.
      Она должна где-то быть. Если не там, где он думал, то вот здесь – или здесь. Или здесь.
      Снова гортанные реплики, теперь ближе. Мерканцы определенно направлялись сюда. Их обнаружили? И дверь скоро скользнет в сторону, открывая полдюжины этих дьяволов с дизрапторами?
      Внезапно Грин двинулся к выходу. Гросс раздраженно прошипел:
      – Куда это, интересно, ты направляешься?
      Молодой человек переглотнул.
      – Наружу. Пусть у них будет пища для размышлений.
      Геолог понял. Его помощник собирался намеренно попасть на глаза мерканцев, отвлечь их, чтобы Гросс смог выполнить свою задачу.
      – Ты с ума сошел, – сказал он, – Это самоубийство.
      Грин выглядел перепуганным, но он потряс головой.
      – Не время спорить. Надо идти.
      И дверь открылась, и он вышел, и Гросс остался один. Он решительно обратился к насущной проблеме.
      Которая клавиша? Которая? Неверный выбор мог стереть сообщение, и ему нужно было бы начинать все сначала.
      Он нажал одну клавишу слева. На мониторе появилось: СООБЩЕНИЕ ЗАНЕСЕНО В ЖУРНАЛ
      Нет, этого ему не надо было. Если бы мерканцы обнаружили устройство, они бы узнали, что было отправлено сообщение. Нажав клавишу снова, он отменил команду.
      Осталось два клавиши. Одна из них должна быть тем, что он искал.
      Где- то за дверью раздались громкие тревожные крики. Грин был обнаружен? Они погнались за ним?
      Две клавиши. Он должен был выбирать, и немедленно.
      Внезапно, не думая, он нажал бoльшую клавишу. К счастью, это возымело ожидаемый эффект: СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО.
      Гросс выдохнул с облегчением. Наконец давши выход своему ужасу, он кинулся к задней двери. И застыл.
      Снова крики, более неистовые. Удары ботинок по мерзлой почве. И доносились они с улицы как раз за дверью.
      На мгновение он подумал, что он обнаружен. Он почти что чувствовал, как его хватают за куртку, отшвыривают в сторону, поняв, чем он тут занимался. Он уже видел, как на него наводят дизрапторы…
      Затем стук бегущих ног миновал здание и начал ослабевать.
      «Слава тебе, господи» – прошептал он пустой комнате. В то же время он не мог не подумать о своем помощнике. Не мог не представить его мчащимся по улицам, со сворой мерканских бандитов, догоняющих его –ближе, ближе…
      Отогнав эту картину, он взял себя в руки. В конце концов, дело еще не сделано. Если его найдут здесь, мерканцы захотят узнать, что он тут делал. Они найдут передающее устройство и поймут, что он послал зов о помощи. И они будут готовы встретить команду спасателей, когда она прибудет.
      Гросс собрался и тронул панель рядом с выходом. Включился механизм, заставляя дверь скользнуть в стену.
      Высунув голову на улицу, геолог увидел, что мерканцев на ней не было. Он выскользнул наружу, и подождал, пока дверь за ним не закрылась. Затем он поспешил прочь от административного здания, возможно дальше от передающего устройства, используя по пути все возможности для укрытия. Теперь план был выполнен, только он думал, что Грин будет рядом с ним.
      Только он подумал о нем, как услышал крик боли. Он прозвучал где-то поблизости. В одном, может быть, в двух кварталах отсюда.
      Конечно, он должен был немедленно бежать в противоположном направлении. Если его помощника схватили, он ничего не сможет сделать для него.
      Тем не менее, он двинулся в направлении крика. Если есть хотя бы один шанс, сказал он себе, хотя бы тень шанса помочь Грину вырваться…
      У перекрестка он услышал другой крик, с улицы за углом справа. Хотя это раздирало ему душу, Гросс знал, что крик – это хорошо, крик означал, что они еще не убили его. Это означало, что он все еще жив.
      Оглянувшись вокруг, удостоверившись, что он сам не замечен, геолог пересек улицу и приблизился к углу. И, глубоко вдохнув, заглянул за него.
      Тут же он увидел своего помощника, которого держали двое мерканцев. Они подтолкнули его к третьему, державшему дизраптор.
      Балак. Грин узнал владельца дизраптора – это был помощник Дрина.
      Балак приблизил свое лицо к лицу Грина.
      – Чем это ты там занимался, человек? Что за предательство замышлял?
      Гросс знал, что молодой человек не выдержит допроса. У него не было такого мужества. В свое время, он выдаст Гросса и Уэйна и всех, кто в этом участвовал.
      Грин, должно быть, тоже это знал. Потому что вместо того, чтобы молить о пощаде, он изо всех сил ударил Балака в лицо. Совершенно ошеломленный, мерканец отшатнулся назад и громко выругался.
      На мгновение, Гросс почувствовал удовлетворение при виде крови, струящейся из носа Балака. Затем Балак вскинул дизраптор и разрядил его в Грина.
      Тот, казалось, хотел закричать, но не мог, когда небытие в виде яркого света расширилось и обволокло его. Через полудара сердца, от него не осталось и следа.
      Гросса начало колотить. Он слышал, что дизраптор делает с людьми, но сам никогда не видел этого. Забыв о том, что нужно скорее уносить ноги, он тем не менее отступил назад вниз по улице, прежде чем кто-нибудь мог заметить его.
      Однако ноги его ослабели. Колени будто стали резиновыми. Кое-как он добрался до ближайшей двери, прежде чем осесть на землю. Почувствовав его присутствие, дверь открылась.
      Он протащил свое тело внутрь и опустил голову на пол. И в течении какого – то времени – вечности – он слушал свое сердце, колотящееся в темноте.
 

 
      На этот раз Зулу почувствовал толчки. И три офицера-ученых, что были с ним – тоже.
      Он немедленно открыл коммуникатор и попытался связаться с капитаном. Прошла секунд, две, три.
      Ответа не было.
      – Капитан Кирк, – сказал он, – пожалуйста, отзовитесь.
      Ответа по-прежнему не было.
      – Черт, – пробормотал рулевой. Он оглянулся на гребень, который отделял их от места посадки. Синее небо над ним не давало никаких ключей к разгадке, но что-то случилось с Кирком и другими.
      Первым порывом Зулу было начать самостоятельные поиски. Но риску подверглась бы не только его безопасность. Он должен был думать о трех других жизнях.
      Обуздав себя, он вызвал корабль. В ответе сквозило беспокойство.
      – Мистер Скотт на связи, – сказал главный инженер. – Что у вас там внизу происходит, лейтенант? Мистер Кайл говорит, что он потерял сигнал капитана!
      Зулу почувствовал, как его горло сжалось.
      – Поблизости произошло землетрясение, – сказал он Скотту, – Я попытался связаться с капитаном Кирком, но он не отвечает.
      Шотландец выругался вполголоса, но не настолько тихо, чтобы его не было слышно через коммуникатор.
      – Новое землетрясение?
      – Да, – Зулу облизал губы. – Значит, вы слышали об этом?
      – Да, – сказал Скотт, – я слышал, точно. Доктор Маккой рассказал мне о них, хоть и вкратце. И о той твари, что была их причиной, он тоже рассказал, – той, что отравила мистера Спока. – Он снова выругался, на этот раз гораздо громче. – Если эта тварь могла сотворить такое с вулканцем…
      Рулевой закончил мысль про себя: представь, какие повреждения она может нанести человеку.
      – Ладно, – сказал Скотти, – мы ж не можем их просто списать. Мы должны выяснить, что с ними произошло.
      – Разрешите сделать это, – вызвался рулевой.
      – Разрешаю. Но держите нас в курсе. Я б не хотел больше сюрпризов, лейтенант, – понимаешь?
      – Прекрасно понимаю, – заверил его Зулу. Он закрыл коммуникатор и повернулся к стоявшим рядом. – Вы слышали его. Идемте.
      Из всех них колебалась лишь Эллис. Ведь это место было ее находкой. Она задержала на нем взгляд, но только на миг. Затем она присоединилась к остальным, и они двинулись в сторону гребня.
      Лейтенант-коммандер Монтгомери Скотт сидел в капитанском кресле и барабанил пальцами по подлокотнику. Ему было тошно. Если б ему хотелось отвечать за четыре сотни живых душ, он бы не пошел в инженеры.
      Уголком глаза он заметил, что Ухура смотрит на него. Он повернулся и увидел выражение ее лица. Это была смесь тревоги и неуверенности, но также и сочувствия –так она хотела сказать ему, что он был не одинок в своих чувствах. И в конечном итоге это сработало. Он почувствовал, что будто сбросил небольшую часть тяжести со своих плеч.
      Но ни в коем случае он не мог совсем расслабиться. Только не тогда, когда капитан и его партия пропала, Спок – в лазарете, а чудовищная тварь где-то поблизости от группы Зулу и может расправиться с ними прежде, чем они выполнят свою задачу.
      Поднявшись с командирского кресла, Скотти сделал два шага к экрану переднего обзора, где Октавиус Четыре представал в виде изгиба в сине-зеленых тонах, смягченного белыми формациями облаков. Он сцепил руки за спиной и уставился на планету.
      Этот мир выглядел таким чертовски гостеприимным, когда они легли на орбиту вокруг него. Совсем не так, как смертельная ловушка, которой он оказался.
      Павел Чехов взглянул на него со своего обычного места за навигационной консолью. Скотти было совсем нетрудно угадать, что было у него на уме.
      Он предпочел бы быть на поверхности планеты, как Зулу, что-то делая, а не сидеть тут сиднем и ждать.
      Главный инженер не порицал его. Дьявол, он чувствовал то же самое. Ничего не было труднее…
      – Мистер Скотт?
      Он обернулся на голос Ухуры. – Да, лейтенант?
      Выражение ее лица изменилось, но не к лучшему. – Сэр, адмирал Ковальски вызывает по подпространственной связи. Он хочет поговорить с капитаном Кирком.
      Здорово, подумал Скотти. Как раз то, чего мне нужно – общение с шишкой из Звездного Флата, в то время, когда я должен сосредоточиться на том, как вернуть наших ребят.
      – Дайте на экран, – приказал он с видимой неохотой.
      Адмирал был высоким элегантным мужчиной с легкой сединой в волосах. Один из тех, решил Скотти, что не разволновался бы, хоть запусти ему в штаны красных муравьев.
      Однако же, Ковальски выказал некоторые признаки удивления, обнаружив на мостике Скотта вместо капитана.
      – Я просил разговора с капитаном Кирком, – сказал он, хорошо управляя голосом, чтобы не показалось, что он жалуется.
      Скотти глубоко вздохнул.
      – Я – лейтенант-коммандер Скотт, сэр. Капитан Кирк и три члена команды отсутствуют, потерялись на поверхности планеты. Мы делаем все, что разыскать их, даже и теперь, когда мы разговариваем.
      Ковальски чуть нахмурил брови.
      – Отсутствуют, – повторил он, переваривая информацию.
      – Верно, адмирал. А теперь, ежли у вас есть чего сказать мне, прошу вас сказать скорее. Мне нужно уделить все мое внимание поискам.
      Человек на экране, казалось, немного заколебался, будто что-то взвешивая перед тем, как заговорить.
      – Ваши поиски придется отложить, коммандер Скотт. Вам отдается приказ немедленно отправиться к горнодобывающей колонии Бета Кабрини. Мой служащий передает вам краткие данные и координаты.
      Секунду Скотти просто стоял разинув рот. Затем он не выдержал и взорвался.
      – Да вы знаете, чего говорите? – спросил он адмирала. Главный инженер неистово потряс головой. – Я ж не могу бросить капитана там, внизу!
      Ковальского эта вспышка, казалось, совершенно не тронула.
      – Я совершенно точно знаю, что говорю. А вы? Скотти сжал зубы и сдержался. Ты никому не сделаешь лучше, выходя из себя, подумал он, – и менее всех капитану.
      – Адмирал, у меня есть обязанности по отношению к капитану и команде его корабля. Я ж не могу просто взять и покинуть их по первому слову.
      Взгляд адмирала стал жестким, но голос остался под контролем.
      – Коммандер, – сказал он, – Колонисты Бета Кабрини находятся в непосредственной и смертельной опасности – все двести восемьдесят четыре человека. Ваш корабль единственный находится достаточно близко, чтобы оказать помощь.
      В непосредственной и смертельной, конечно, подумал Скотти. Леденящая кровь фраза. Но сколько раз они выжимали из двигателей все возможное и невозможное, идя на зов о помощи, – только чтобы потом обнаружить, что опасность была не такой уж большой или непосредственной, как им давали понять? С другой стороны, что, если Ковальский был прав? Что, если колония действительно в серьезной опасности?
      – Итак, – продолжал Ковальски, – я ценю вашу заботу о членах вашего экипажа, но она не может подменить обязанности Звездного Флота по отношению к этим колонистам. Особенно когда их так много, и… – сколько, вы сказали, человек из вашего экипажа пропало? Четверо?
      Старая игра в цифры. К несчастью, она имела смысл. Могут ли четверо иметь преимущества перед двумястами восьмьюдесятью четырьмя – особенно когда капитан и другие могут быть уже вне досягаемости их помощи? Скотт закусил губу.
      – Сэр, – сказал он, тщательно следя за тоном, – я ж не говорю, что колонистам не нужно помочь. Но вот ежли б вы мне дали чуть больше времени, я могу…
      – Времени нет, – настойчиво сказал адмирал, подавшись вперед. – насколько мы знаем, несколько колонистов уже погибло. Итак, я уже сказал вам, что я понимаю ваше положение. Поверьте мне, я бывал в подобном. Тем не менее, крайне важно, чтобы вы немедленно покинули Октавиус Четыре и отправились к Бета Кабрини со всей скоростью, на какую способны.
      Скотт нахмурился.
      – Адмирал, по крайней мере, позвольте мне…
      – Может быть, вы не слышали меня, мистер Скотт. Тема закрыта. Либо вы немедленно ложитесь на курс к Бета Кабрини – либо встретимся на трибунале. Я ясно выражаюсь?
      Скотт раздул ноздри. Сама мысль бросить капитана Кирка была отвратительной. И не особенно он сильно боялся трибунала; ему уже не раз им грозили. Но было очевидно, что препираться и далее с адмиралом Ковальски не стоит.
      – Да, сэр, – наконец ответил он, – Кристально ясно.
      Про себя, однако, он дал себе клятву. Он просмотрит информацию, полученную по подпространственной связи. И если эта информация не убедит его, что Бета Кабрини действительно в серьезной беде, он останется на орбите вокруг Октавиуса Четыре, и к черту адмирала.
      – О, боже, – сказала Эллис, все еще тяжело дыша после их торопливого возвращения на место высадки. – Они могут быть там, внизу?
      Зулу и другие стояли вокруг обширной ямы, в которую, видимо, просела земля, увлекая деревья, дерн и растительность вслед за собой. Будто кто-то вытащил пробку и джунгли просто стекли вниз. Пока Ферритье обследовал трикодером мешанину в яме, мысли рулевого понеслись, обгоняя друг друга. Согласно его коммуникатору, это было то самое место, откуда капитан дал последнее сообщение. Возможно, Кирк и его команда потом покинули это место, но далеко уйти они не могли. И если они ушли, то куда?
      Нет, вряд ли это было совпадением, что они исчезли в то же время, когда появилась эта дыра. Так или иначе, они были там.
      Но живы ли? Это они довольно быстро выяснят.
      Ферритье закончил исследование и читал результаты. Он сильно нахмурился, но медлил сказать – почему.
      Собравшись с духом, Зулу сказал это вместо него.
      – Нет признаков жизни.
      Ферритье кивнул.
      – Конечно, там, где я смог провести сканирование. Но в нем есть лакуны, как раз такие, какие были в дистантном исследовании.
      Рулевой схватился за соломинку.
      – Тогда они могут быть все еще живы там, внизу, – заключил он.
      Ферритье кивнул.
      – Это возможно, сэр.
      – И это существо тоже может быть живое там, внизу, – напомнил им Марголис, еще один член их группы. Он опасливо смотрел на яму, как будто что-то могло выскочить оттуда в любой момент.
      – Мы рискнем, – решил Зулу. Убрав свой трикодер, он вынул вместо него фазер. – Пока мы не нашли их тела, мы будем полагать, что капитан и другие живы. – Затем, прицелившись фазером в центр дна ямы, он начал прожигать в обломках дыру. Белый дымок поднялся из точки, где луч фазера попал на ствол дерева, испаряя его. – Идемте, – сказал он остальным, едва взглянув на цель. – Если даже все мы будем работать здесь, все равно это займет много времени. А если они все еще живы, у них может быть недостаточно воздуха.
      Эллис, Ферритье и Марголис собирались приступить к делу, когда коммуникатор Зулу запищал. Его сердце подпрыгнуло; вопреки всему надеясь, что это мог быть Кирк, он открыл устройство.
      – Зулу?
      Это был Скотти. Рулевой сдержал свое разочарование.
      – Мы нашли то место, с которого капитан связался с нами в последний раз, – доложил он. – Земля здесь провалилась, и мы думаем, что его команда могла попасть в обвал. Сейчас мы…
      Главный инженер выругался, оборвав его.
      – Об этом можешь забыть, – сказал он. – Мы сейчас поднимем вас наверх.
      Зулу не мог поверить тому, что услышал.
      – Мистер Скотт, они могут быть все еще живы. Если есть хоть шанс…
      – Это не в моей власти, парень, – рявкнул Скотти. – Приготовьтесь к транспортировке.
      И, прежде чем Зулу мог сообразить, что означало «не в моей власти», он был захвачен транспортационным лучом.
      – Мистер Скотт, – британский акцент Кайла узнавался безошибочно, даже через интерком.
      Главный инженер некоторое время назад снова уселся в кресло, но теперь он начинал об этом жалеть. Может, ему это только казалось, что это проклятое кресло постепенно сжималось вокруг него?
      – Да, сказал он, отвечая Кайлу, – Надеюсь, группа Зулу уже у вас?
      – Так точно, сэр.
      – Слава небесам, – возгласил Скотти, – направьте мистера Зулу на мостик. Остальные могут сбросить свои находки в научном отделе. – он обернулся к Чехову, который уже крутанулся в своем кресле в его сторону.
      – Курс на Бета Кабрини проложен, – доложил мичман, не дожидаясь, чтобы Скотт спросил его. Чехов тоже не был в восторге оттого, что они оставляли капитана позади, но он не собирался позволить этому отвлечь его от работы.
      – Спасибо, мичман, – Скотти взглянул на Пирса, занимавшего место рулевого. – Ворп-фактор шесть, – сказал он.
      Когда «Энтерпрайз» стронулся с места, Октавиус Четыре скользнул с экрана переднего вида, уступая место морю звезд, но Скотти не попросил дать задний вид на экран, как это, бывало, делал Кирк.
      Он не хотел думать о том, что он оставлял позади.
      Вскоре двери турболифта открылись и мистер Зулу ступил на мостик. Все еще разгоряченный и взмокший после усилий, предпринятых на планете, он направился прямо к рулевой консоли, лишь раз бросив взгляд на обзорный экран и, по-видимому, старательно избегая смотреть Скотти в лицо.
      Однако у шотландца были свои соображения.
      – Мистер Зулу, – сказал он.
      Лейтенант резко остановился и взглянул на него.
      – Да, сэр?
      – Не трудит’сь садиться. Примите командование.
      И, не прибавив ни слова, Скотти поднялся, одернул форменную тунику и направился к лифту, из которого только что вышел мистер Зулу.
      Леонард Маккой прислонился спиной к краю стола в реанимации, сложив руки на груди, и вгляделся в дисплей с показаниями состояния, расположенный над кроватью Спока. Затем он перевел взгляд на Спока.
      Только зеленоватый оттенок на щеках вулканца выдавал интенсивность борьбы, что шла внутри него. С одной стороны – инородное вещество, впрыснутое существом – заставляло его обмен веществ сумасшедшим образом ускоряться. С другой стороны, седативные, которые доктор ввел ему, как только Спок оказался в лазарете, подавляли этот самый обмен веществ.
      Мертвая точка, но она не может существовать вечно. Хотя состояние Спока в данный момент было стабильным, перетягивание каната за контроль над его жизненными процессами медленно, но верно набирало ход. В свое время, это напряжение начнет брать над ним верх, может быть, даже убьет его.
      Нахмурившись, доктор покачал головой. Он не мог этого допустить.
      Как бы Спок не раздражал его иногда, как бы одно лишь упоминание о вулканской логике не заставляло его топорщить перья, Маккой питал глубокое уважение к первому офицеру корабля. Может быть, даже больше, чем уважение, признавал он, хотя только про себя.
      Нахмурившись сильнее, он прошел через лазарет в лабораторию. Когда он вошел, доктор М’Бенга и сестра Чепэл обернулись к нему.
      – Как у вас продвигается? – спросил Маккой.
      Перед тем, как они дополнительно ввели Споку транквилизаторы, М’Бенга – их специалист по вулканской медицине – взял образцы крови пациента для анализов. Сейчас он как раз ими и занимался.
      М’Бенга пожал плечами.
      – Понемногу. Мы выделили яд, но я никогда не видел ничего подобного. Понадобится некоторое время, прежде чем… – он оборвал себя и улыбнулся. – похоже, мне не нужно вам это объяснять, а?
      – Ничего, – заверил его Маккой. – Вы разговариваете с человеком,
      который как-то раз объяснил капитану, как лучше управлять кораблем.
      Прежде чем доктор закончил предложение, он услышал приглушенный шум приближающихся шагов. Обернувшись, он увидел неожиданного визитера.
      – Скотти, – сказал он, – что привело вас в лазарет?
      У главного офицера было странное выражение лица, почти извиняющееся.
      – Ну, – начал он, – прежде всего, я хотел узнать, как мистер Спок.
      – Сейчас он стабилен, хотя до выздоровления далеко, – пробурчал Маккой. Он призадумался. – Что, капитан справляется о нем?
      Странное выражение лица Скотти усилилось.
      – Нет, – ответил он, – хотя капитан Кирк – другая причина, по которой я пришел повидать вас.
      Доктор почувствовал холодный озноб в спине. Предчувствие?
      – Скотти, – медленно сказал он, – если ты хочешь сказать мне, что что-то случилось с Джимом, лучше не ходи вокруг да около.
      Скотти вздохнул.
      – Хорошо, – согласился он, – не буду.
      Так он и поступил.
 

 
      Приподняв голову из-под прикрывающих ее рук, Кирк почувствовал, как тяжесть влажной земли сползла с его шеи и плеч. Закашлявшись от вони, стоявшей в воздухе, – будто рядом что-то протухло – он открыл глаза.
      И почувствовал, как у него упало сердце. Это было как если бы он ослеп. Все вокруг него было темнотой – сплошной, непроглядной темнотой.
      В пространстве, там были по крайней мере звезды для ориентации. Здесь же совершенно не было света, ни единого проблеска, чтобы сориентироваться.
      Подумав, что освещение можно получить с помощью фазера, капитан потянулся за ним – и обнаружил, что он пропал. Более того, его коммуникатор тоже пропал, кажется, припомнил он, он выронил его в самом начале обвала.
      Он снова вгляделся в темноту, будто принуждая свои глаза приспособиться к ней, будто воля могла с этим справиться. Но если нет никакого света, то это бесполезно.
      Погребен заживо. Это была леденящая мысль. Как что-нибудь из историй про призраки, которые его брат, бывало, рассказывал у костра, когда они были детьми. Но сейчас все было по-настоящему. А он не ребенок – он капитан звездолета, с людьми, за которых он отвечает.
      Что случилось с остальными? Он вспомнил, что видел, как их захватило обрушение, но…
      – Оуэнс? – позвал он. От вони у него слезились глаза. – Каррас? Отри?
      Ничего. Никто не отозвался. Сердце Кирка снова упало. Может, он был единственным, кто выжил в завале?
      Он начал подниматься и тут же приложился обо что-то головой, это заставило его снова опуститься на колени. Ругнувшись, он протянул руку и пошарил над головой пальцами. Всего через пару секунд он определил, что над ним был как бы каменный потолок – казавшийся ровным и достаточно прочным, хотя эта прочность могла быть опасной иллюзией.
      – Капитан? Это вы?
      Это была Каррас. Он узнал ее по голосу, каким бы задушенным он ни был.
      – Я вас слышу, – ответил он, – С вами все в порядке, мичман?
      – Все нормально.
      – Фазер все еще при вас?
      Пауза.
      – Нет, видимо, потерялся.
      Там, сказал себе капитан. Ее голос идет оттуда.
      – Как насчет коммуникатора? – спросил он и пополз в направлении,
      которое казалось ему верным. Проталкиваясь через неровные завалы, он смог прочувствовать порезы и синяки, которые он приобрел при падении. Впрочем, ничего серьезного – ему повезло.
      Снова пауза.
      – Этот у меня.
      – Попытайтесь вызвать корабль.
      Он услышал, как она повиновалась. Она попыталась дважды.
      – Не отвечают, – доложила она, – думаю, сигнал не проходит.
      Черт. Он так и чувствовал.
      – Похоже, – сказал он ей, продолжая пробираться вперед. – Что бы ни
      блокировало наши сенсоры дальнего действия, оно же может блокировать и коммуникаторы.
      Кирку показалось, что разобрал щелчок ее коммуникатора. Это означало, что он продвигался в правильном направлении.
      – Что произошло? – спросила мичман.
      – Не знаю, – ответил он. Но он мог догадаться. Если это создание живет под землей, почва, вероятно, была во многих местах ослаблена. А то, что оно вылезло наружу, должно было вызвать проседание почвы.
      Конечно, сейчас было не время это обсуждать. Они смогут этим заняться, когда выберутся отсюда в безопасное место.
      Внезапно капитан наткнулся на твердую поверхность, что-то, торчавшее из рыхлой земли под странным углом. Ощупав его пальцами, он попытался составить представление о его размерах, чтобы обойти его сбоку. Или сверху. Или даже пролезть под ним, если нужно.
      Поверхность была большой, но кончалась же она где-нибудь. Кирк пополз направо. Дальше. Еще. Наконец, он обнаружил угол и завернул за него.
      – Продолжайте говорить, – сказал он Каррас, – я двигаюсь на ваш голос.
      – Сэр, – сказала она, – я что-то слышу. Думаю, поблизости один из наших.
      Стон.
      – Оуэнс? Отри? – сказал капитан в темноту.
      – Я здесь, – ответ был чуть громче, чем шепот, – Оуэнс,сэр.
      Голос исходил откуда-то справа от Каррас, если Кирк не ошибся в расчетах.
      – Вы ранены? – спросил он Оуэнса.
      Снова стон, снова ответ шепотом:
      – Нога, сэр. Думаю, я сломал ее.
      Могло быть и хуже. Капитан начал беспокоиться за Отри, затем сосредоточился на другом. Ты найдешь его, сказал он себе. Один шаг следует за другим, как тебя учили в Академии.
      Ну, не шаг, если быть точным. Двигаясь ползком…
      – Каррас? Как я продвигаюсь?
      – Вы теперь ближе, сэр, я думаю. У меня не очень хорошее чувство направления.
      Может и так, заметил Кирк про себя, зато с мужеством у вас все в порядке. Голос ее нисколько не дрожал от страха или жалобы.
      Где- то сверху послышался хруст, и затем –шорох сыплющейся земли. Капитан перестал проталкиваться вперед и задержал дыхание.
      Но это было все. Звуки прекратились и ничего не произошло.
      Конечно, первое обрушение почвы еще меньше предупреждало о своем приближении. У них не было гарантий, что полость, в которой они оказались, была прочной, или что скальная поверхность над ними не подастся и не прикончит их.
      Они должны найти выход отсюда. И как можно скорее.
      Кирк снова начал прокладывать путь вперед, и его рука наткнулась на что-то мягкое. И сухое, подумал он – странно сухое.
      Чуть подавшись назад, он начал шарить в темноте. И через миг-другой, он снова нашел это.
      Мягкое, точно. Как материя униформы Звездного Флота.
      Он нашел Отри – или, точнее, его руку. Он быстро проследил ее до шеи и нащупал пульс.
      Он был жив. Но явно получил повреждения – насколько серьезные…
      Приблизив ухо к тому месту где, по его мнению, был рот Отри, Кирк прислушался. Его окатила волна облегчения: Отри дышал вполне ровно.
      Он был просто оглушен, хотя сейчас невозможно было выяснить, насколько сильно, или определить, что у него еще пострадало. Капитан задумался. Перемещать Отри было рискованно. Но если бы он оставил его здесь, потом пришлось бы потратить чертову уйму времени, чтобы найти его снова, и он чувствовал, что, они будут иметь больше шансов, если будут держаться вместе.
      Будто для того, чтобы подчеркнуть мудрость такого решения, послышался новый хруст, такой же, какой он слышал раньше. А шорох земли на этот раз был более продолжителен.
      – Капитан? – это была Каррас.
      – Я здесь, мичман. И я нашел Отри.
      – Как он? – осторожно спросила она.
      – Он жив, но без сознания. Я…
      Кирк остановился, услышав слабый стон и бормотание – ругательство.
      – Отри? – рискнул капитан, жалея, что не может видеть его лицо.
      Пауза.
      – Это вы, сэр? – его голос звучал хрипло и нетвердо.
      Кирк невольно улыбнулся.
      – Да, это я.
      – Где мы? – спросил Отри. Его голос звучал ошеломленно, что, впрочем, было неудивительно. – Что случилось?
      – Не теперь, – капитан успокаивающе сжал его плечо. – Вы можете двигаться?
      Снова пауза.
      – Да, сэр. Я просто немного выбит из колеи.
      – Хорошо. Следуйте за мной.
      Кирк прополз немного вперед, затем прислушался, чтобы удостовериться, что Отри ползет за ним. Когда он услышал его сзади, он снова двинулся вперед.
      – Вы определенно ближе теперь, – заверила его Каррас. – Как будто я сейчас могу дотянуться до вас.
      Капитану тоже так казалось.
      – Протяните руку, – сказал он, – пошарьте прямо перед собой.
      Он продвинулся еще вперед и сделал то же самое. И ощутил ее руку.
      Сначала их руки только коснулись друг друга. Через секунду, однако, они крепко сжались. Рука Каррас казалась холодной и маленькой в его руке. Может быть, из-за его инстинктивной потребности защищать; может быть, по другой причине, но он задержал ее руку в своей немного дольше, чем требовалось.
      – Я держу вас, – сказал он.
      – Да, – сказала она, отпуская его.
      Кирк взглянул назад через плечо, как будто он мог в самом деле что-то увидеть.
      – Вы здесь, мистер Отри?
      – Да, сэр.
      Капитан уставился в непроглядную тьму.
      – Как насчет вас, мистер Оуэнс?
      – Я никуда не ушел, – ответил тот, справившись на минуту с болью. Хорошо, что он сохранял чувство юмора, несмотря ни на что. Кирк тут же воспользовался возможностью поднять состояние духа у своих людей:
      – Очень не хотел бы вас беспокоить, но настало время присоединиться к остальным.
      Все они рассмеялись, даже Оуэнс.
      – Я бы не против, – сказал он, внося голосом более трезвую ноту.
      – Сюда, – ответил Кирк, двигаясь в сторону Оуэнса, – по крайней мере, так ему казалось. – Ищите мою руку.
      Наверху раздался скрежещущий звук – камни смещались в медленном, угрожающем смертью танце. Хсссст, – снова ручеек земли, – напоминание, что время уходило. И даже не один ручеек, а несколько. И они очень уж долго, – по крайней мере, так казалось, – не замолкали.
      Оуэнс оказался значительно дальше, чем думал капитан. Через некоторое время, однако, он добрался до него. Каррас и Отри следовали за ним.
      По крайней мере, они были вместе. Но это им вряд ли поможет, если не найти выход. Неплохо бы иметь какой-нибудь инструмент, то, чем можно копать, подумал Кирк.
      – Оуэнс, Отри, у вас случайно не остались при себе фазеры?
      – Нет, сэр, – ответил Отри, – Мой пропал.
      Миг спустя, Кирк почувствовал пальцы Оуэнса, слегка сжавшие его запястье, и затем знакомую форму фазера в руке. Он сжал его.
      – Капитан? – окликнула Каррас.
      – Да?
      – Я не уверена, что это хорошая идея. Этот запах, это может быть что-то вроде природного газа.
      Кирк нахмурился. Он об этом не подумал, но женщина была права.
      Конечно, может сложиться такая ситуация, когда придется рискнуть. Но не теперь. Их положение не было настолько отчаянным.
      Забавно, он почти забыл о вони. Удивительно, как можно к этому привыкнуть.
      Хотя он теперь даже попытался принюхаться, он едва мог учуять что-либо неприятное в воздухе. Что было, в общем-то, странно. Не мог же он настолько к этому привыкнуть.
      Если только запах не был здесь слабее. И как бы это объяснить, если только не притоком свежего воздуха, разбавляющего запах?
      – Простите, – сказал он, прокладывая путь мимо Оуэнса, опираясь на колени и локти и держа фазер в руке. – Я могу вас задеть. – Он понятия не имел, в нужном ли направлении двигается, но надо же с чего-то начать, верно?
      Хруст. Скрежет. Хссст.
      Он попытался не обращать внимания на предостерегающие звуки. Господь ведает, подумал он, мне не нужно напоминаний. То, что мне нужно – это сосредоточиться на настоящей проблеме.
      Он протянул руку и вроде бы нащупал стену пещеры. Пошарив еще вокруг, он удостоверился в этом.
      – Капитан?
      Кирк даже подпрыгнул. Он не знал, что кто-то следует за ним.
      – Отри, – сказал он.
      – Да, сэр. Я подумал, может, вам понадобиться помощь.
      Капитан кивнул, хоть и знал, что увидеть это невозможно.
      – Вы были правы. Отсюда вы двигаетесь налево, а я пойду направо. Мы ищем дыру, через которую воздух попадает в пещеру.
      Отри ничего не спросил и не высказал сомнений, а просто повиновался. Кирк тем временем убрал фазер. Ему понадобяться обе руки, если он…
      Мысль умерла, не родившись. Он почувствовал движение воздуха тыльной стороной руки – довольно ощутимое!
      Пошарив рукой из стороны в сторону, затем вверх и вниз, он засек это место. Затем, приблизив к нему лицо, прижавшись щекой к скале, он попытался найти отверстие.
      Света не было. Ни проблеска.
      Но здесь был канал, ведший наружу. Должен был быть. Протолкнув пальцы в смесь из камней и твердой земли, Кирк дернул на себя. Ничего. Он попробовал снова. На этот раз, небольшой камень остался у него в руке.
      – Отри, – позвал он, – мне нужна ваша помощь.
      К тому времени, как тот нашел его, он вытащил еще один камень из преграды, диаметр дыры теперь был величиной с кулак. Оттуда подуло сильнее.
      – Сэр?
      – Дайте мне руку.
      Капитан нашел ее в темноте и поднес к дыре, которую он сделал. Отри издал невнятный звук, поняв, в чем дело.
      – Посмотрите, нельзя ли это расширить. – сказал он Отри. – Я тем временем пойду за Каррас и Оуэнсом.
      – Хорошо, сэр.
      Судя по звукам, Отри не стал терять времени и сразу принялся за свое дело, в то время как Кирк занялся своим. К этому времени он разбередил свои повреждения всем этим ползанием, но сейчас было явно не время вести им учет.
      – Каррас? – позвал он, – Оуэнс?
      Сориентировавшись по их голосам, как и раньше, он добрался до них быстрее, чем ожидал. Расстояния здесь, в темноте, были обманчивы.
      – Сэр, что там? – спросила Каррас.
      – Мы нашли путь наружу, – сказал ей капитан. – По крайней мере, это может быть он – там проходит воздух. – Он нашел плечо Оуэнса, затем просунул руку под мышку раненого. – Одна проблема – он не слишком широкий, но Отри сейчас над этим работает. Готовы в путь?
      – Конечно, сэр, – ответил Оуэнс без колебаний.
      – Хорошо. Тогда давайте…
      Внезапно раздался громкий скрежещущий звук, будто кто-то скрипел огромными зубами. И где-то в пещере, может быть, недалеко отсюда – оглушительный треск. Кирк только понадеялся, что проседание не воздвигло препятствий на их пути. Если они оказались отрезаны от Отри и выхода…
      Не желая думать об этом, капитан с трудом двинулся вперед и потащил за собой Отри. Тот вскрикнул от боли, когда его поврежденная нога протащилась по неровной земле, но тут же попытался отталкиваться другой ногой.
      Тут же Кирк услышал голос Каррас, не более чем в метре от него и с другой стороны от Оуэнса:
      – Я тяну его за другую руку, сэр.
      – Рад слышать, – сказал он ей.
      Вместе дело пошло на лад. Оуэнс больше не издавал ни звука; если продвижение и причиняло боль, он держал это про себя. Других препятствий на пути они тоже не встретили. Довольно быстро они услышали тяжелое дыхание Отри, работавшего, чтобы расширить брешь в стене.
      К сожалению, света так и не было. Не очень хороший знак, подумал капитан. Совсем даже нехороший.
      – Капитан? –спросил Отри.
      – Все трое, – поправил Кирк.
      – Сэр, этот звук…
      – Не обращай внимания, – предложил капитан. – Как дела?
      – Неплохо, – ответил Отри, хотя, кажется, несмотря на совет Кирка, он по-прежнему думал об обвале. – Я немного продвинулся. Вот, посмотрите сами.
      Кирк так и сделал. С помощью Отри, он нашел проход. Он был несколько шире, чем раньше, – достаточно широк, чтобы можно было просунуть туда руки до плеч. Дальше он не мог ничего нащупать. Даже если это был не путь наружу, на который они рассчитывали, по крайней мере, это могло дать альтернативу рушащимся сводам пещеры, в которой они находились.
      – Прекрасно поработали, – сказал он Отри, подавшись назад.
      – Спасибо, сэр.
      – Но еще больше предстоит сделать. Сюда, вы с одной стороны и я с другой.
      – Сэр, – рискнул Оуэнс, – я тоже могу…
      – Боюсь, что нет, – ответил Кирк. – Здесь не слишком много места, и у вас сломана нога.
      Протянув руку к камню, который, похоже, можно было сдвинуть с места, капитан снова услышал это: скрежещущий протест камней, составлявших своды пещеры. Он нащупал небольшое углубление, потянул камень на себя и почувствовал, как он немного подался. Толкнув его вперед, он понял, что тот подался еще. Он дернул его снова, и, со скребущим звуком камень выскочил из своего места и остался в руках Кирка. И тяжелый же он был.
      Отри крякнул и раздался еще один скребущий звук. И затем глухой стук – он уронил добычу на землю.
      Вдохновленный, капитан вцепился в новый выступ и дернул. К несчастью, этот не так-то просто было вытащить. Прежде чем он мог сделать новую попытку, раздался отвратительный пронзительный звук и удар, такой сильный, что, казалось, вся пещера заходило ходуном.
      – Черт, – Оуэнс попытался перекричать скрежет проседающих камней, его голос задрожал. – Это было рядом.
      Слишком рядом, признал Кирк. В любой момент скальный потолок мог обрушиться им на головы.
      Кирку страшно хотелось использовать фазер Оуэнса, но он удержался. Пока этот запах стоял в воздухе, оружие было последним средством.
      Он снова ухватился за выступ, дергая и толкая, дергая и толкая. Наконец он почувствовал, как тот шевельнулся.
      – Есть, – выдохнул он.
      Собрав все силы, он потянул его на себя. И внезапно он подался, вырвав то, что его держало, как старинный парусник в шторм – свои швартовы.
      Откатывая камень в сторону, капитан даже замычал от напряжения. Эта штука была чертовски большой, но это было хорошо. После нее останется здоровая дыра.
      Выпрямившись, он услышал скрежет другого высвобождаемого камня. Через мгновение, послышался треск, когда камень приземлился на другие вытащенные ими валуны.
      Кирк снова ощупал брешь. Теперь она имела размер большого арбуза, то есть достаточный, чтобы взрослый мужчина мог просунуть в нее плечи и голову. И определенно достаточный для Каррас.
      – Мичман, – сказал он.
      – Сэр? – отозвалась женщина.
      – Лезьте вперед.
      Она заколебалась.
      – А как остальные?
      – Мы вас скоро догоним.
      – Сэр, я могу…
      – Шевелись! – рявкнул он. Сейчас ему было не до героических выступлений.
      Не сказав более ни слова, Каррас пробралась мимо него к стене. С помощью капитана, она нашла дыру и втиснулась в нее.
      Послышался шаркающий звук – материя ее униформы цеплялась за землю и камни. Затем она исчезла.
      Капитан снова взялся за работу, когда почувствовал сыплющуюся на шею и плечи землю. Это не прекращалось. Скорее даже постепенно усиливалось.
      Не было смысла говорить, что действовать им надо быстро. Отри тоже снова взялся за дело и работал изо всех сил, судя по звукам. Кирк молча взялся за новый камень, пот градом катился с его лица.
      Но камень не подался. А где-то в пещере что-то снова с с грохотом обрушилось.
      Наконец, капитан посчитал, что настало время рискнуть.
      – Отодвинься назад, – сказал он Отри. – Я собираюсь использовать фазер. – вынув оружие, он на ощупь настроил его. Затем он навел его на дыру то есть туда, где, он думал, она была, и нажал не спуск.
      Вспышки не последовало – и уж точно не последовало дезинтеграции камня вокруг их пути к бегству. Не раздалось даже гудения.
      Проклятая штука не имела заряда. Силовой блок, очевидно, был поврежден при обвале!
      Выругавшись, Кирк убрал фазер.
      – Не действует, – сказал он, пытаясь изо всех сил не обращать внимание на настойчивый шорох падающей земли. – Давай, – мы должны сделать это, если мы хотим выдраться наружу!
      Снова набросившись на дыру голыми руками, капитан нашел, за что ухватиться – возможно, тот же обломок, что он не смог сдвинуть раньше. Он налег на него изо всех сил и снова впустую. Что еще хуже, воздух теперь был полон пыли, это заставляло его кашлять и использовать драгоценный кислород.
      – Отри, – сказал он, тяжело дыша, – давай попробуем вместе. – Найдя его руку, он показал ему нужное место. Затем они налегли с удвоенным усилием.
      Опять ничего. Ни намека, что камень шевельнулся.
      – Капитан… – сказал Отри слабым голосом. Неудивительно – совсем недавно он был без сознания, а с тех пор как пришел в себя, все время прилагал всяческие усилия. В любой момент его травма, которую он получил в самом начале, могла взять над ним верх.
      Кирк стиснул зубы. Он не собирался сдаваться. Он не собирался допустить, чтобы их тут завалило.
      В глаза забивалась пыль, и он как мог протер их. Дышать становилось все труднее и труднее; он сильно закашлялся.
      Ну же, велел Кирк самому себе, как будто он был инструктором Академии. Перед вами проблема. Как вы намерены решить ее?
      Тут у него появилась идея. Встав на колени, он ощупал обломки, которые они вырвали из стены, и нашел самый большой. Затем, напрягши мышцы рук и спины, он поднял его на уровень груди.
      И обрушил в область дыры.
      Снова.
      И снова.
      И снова – когда он почувствовал, что часть стены откололась. Выронив обломок, капитан попытался определить размеры дыры.
      Она стала шире. Но достаточно ли?
      Был только один способ это выяснить.
      – Оуэнс, – сказал он.
      Кашель. И снова. Наконец:
      – Да, сэр.
      – Приготовься. Мы сейчас поможем тебе выбраться.
      Раненый не стал спорить, может, припомнив разговор Кирка с Каррас. Он просто приподнялся и с трудом продвинулся к стене. Потом капитан почувствовал, как Оуэнс упал на него и помог ему выпрямиться.
      – Отри, – сказал он.
      – Я здесь, – крикнул тот, заглушая шум подающей земли.
      – Помоги мне и Оуэнсу.
      – Да, сэр.
      Вместе, они начали проталкивать Оуэнса через дыру, так осторожно, как только могли, учитывая обстоятельства, и стараясь не задевать его ногу. К чести Оуэнса, он продолжал держать свое состояние при себе. Или Кирк просто не мог его слышать сквозь шум.
      Через секунду или две, они почувствовали, что Каррас тянет с другой стороны, а затем Оуэнс проскользнул в отверстие.
      Наконец они знали, что отверстие достаточно широкое.
      – Вы следующий, – крикнул капитан в направлении Отри.
      Тот спорил не более чем Оуэнс. Он просто пролез в отверстие. Кирк ухватил его ботинок и подтолкнул. Оуэнс пару раз дернул ногами и исчез.
      К этому времени, однако, душ из падающей земли превратился в водопад. Под его весом капитан был вынужден опуститься на колени. Он попытался сконцентрироваться на своей задаче, держась руками за край дыры. Если он потеряет ее – он пропал.
      Но это было не так-то просто. Он постепенно сгибался под весом земли, дышать становилось все труднее и труднее.
      Путь наружу был так близко, и в то же время так далеко. Чернота, более обволакивающая, чем даже отсутствие света, замаячила на краю его сознания, угрожая поглотить его совсем.
      Нет. Нет! Собрав оставшиеся силы, он рванулся к проходу в стене, и смог втиснуть туда голову и плечи.
      И только. Оттолкнуться было не от чего, сзади был только поток земли. Медленно, неумолимо, он погребал его под собой.
      А затем он почувствовал руки, обхватившие его запястья, и кто-то – Каррас, подумал он, – что-то пронзительно прокричала ему. Он потряс головой. Но он ни черта не мог расслышать – кровь стучала слишком сильно в его ушах.
      Но Кирк все еще не утратил восприятия настолько, чтобы не знать, что это значило, когда камни вокруг него начали дрожать. Остаток пещеры обваливался, и он сейчас обрушится на него… если уже не обрушился.
      Пришпоренный этой мыслью, он отчаянно задергался, пытаясь изо всех сил сбросить со своих ног тяжесть земли. С другой стороны, его товарищи тянули изо всех своих сил – пока он не начал думать, что его руки сейчас выскочат из своих суставов.
      Затем, резкий рывок, который, казалось, должен был растянуть его, и его протащили – из темноты в темноту.
      Но в этой темноте он хотя бы мог прокашляться от пыли, забившей горло. Он мог дышать. Он мог прийти в себя.
      И он мог почувствовать признательность, когда смертельную ловушку, из которой он только что ускользнул, наглухо забило обломками породы.
      Голос возле уха… женский голос.
      – Капитан? Капитан, вы в порядке?
      Он кашлянул, кивнул.
      – Все прекрасно. Просто подождите минуту, – просипел он, – чтобы я мог вытряхнуть гравий из штанов.
      Каррас негромко засмеялась. Это было как тихая музыка – прекрасный звук.
 

 
      Скотти обвел взглядом стол в конференц-зале. Маккой, Зулу, Ухура и Чехов смотрели на него. Доктор существенно успокоился после своей вспышки несколько ранее, когда ему рассказали о случившемся с Кирком. Зулу также более-менее согласился с невозможностью продолжения поисков, теперь, когда они имел представление о причинах, побудивших Скотти принять такое решение.
      Но главный инженер хотел, чтобы такое представление было у всех его офицеров. И чтобы они приступили к выполнению важного задания, вооружившись всей возможной информацией.
      Скотти прочистил горло.
      – Я назначил собрание, – начал он, – чтобы рассказать вам, что Звездный Флот поведал мне. Но прежде чем я перейду к этому, я бы хотел услышать сообщение о состоянии мистера Спока.
      Маккой кивнул.
      – Что же, вот оно вкратце: яд, который это существо впрыснуло Споку, привел к состоянию, которое мы могли бы назвать гиперщитовидкой, если бы обнаружили его у человека. Вообще, гиперщитовидная – это было заболевание, при котором возникали нарушения в работе щитовидной железы, отвечающей за контроль над химическими реакциями в организме –она ускоряла в целом функционирование организма. Я говорю – было, потому что мы научились лечить его сто пятьдесят лет назад.
      Вулканцы не учились его лечить, – продолжал доктор свои объяснения, – потому что у них никогда не было такой болезни. Но чем бы эта штука не отравила Спока, это вызвало симптомы гиперщитовидной. Его биологические функции значительно ускорились, дав сильнейшую нагрузку на сердце и другие внутренние органы. Конечно, мы ослабили эту нагрузку с помощью седативных, но это в лучшем случае временное решение, частично потому, что держит Спока в бессознательном состоянии.
      – Я не доктор, – сказала Ухура, – но разве вы не можете просто вывести яд из его организма? Ну, как-нибудь отфильтровать его из его крови?
      – Мы пытались, – буркнул Маккой – но наши фильтрационные системы не совершенны, и, похоже, достаточно мизерной доли этого вещества, чтобы запустить реакцию. – Он покачал головой. – Звучит не слишком вразумительно, с медицинской точки зрения, но это так. Сейчас мы пытаемся найти что-нибудь, что нейтрализует воздействие этого вещества, обратит его в неактивное состояние. Но когда мы имеем дело с чем-то настолько непохожим на все, с чем мы сталкивались раньше… – он пожал плечами. – На это требуется время.
      Все посмотрели друг на друга. Наконец, Ухура задала вопрос, который они все на самом деле хотели задать:
      – Каковы шансы Спока?
      Маккой снова покачал головой.
      – Сложно сказать, – ответил он. – Скорее даже невозможно. Но я могу сказать следующее: состояние Спока ухудшается. Вполне возможно, что мы вылечим его, но к этому времени эта штука покалечит его так или иначе.
      Секунду или две в конференц-зале царило молчание. Затем Скотти нарушил его.
      – Вы продолжите вашу работу, – серьезно сказал он Маккою, – а мы будем надеяться. – Он сменил тему так осторожно, как мог, но капитан проделал бы это гораздо мягче. – Тем временем, у нас есть еще одна забота кроме Спока. Адмирал Ковальски послал нас на Бета Кабрини, чтобы мы прекратили то, что, по-видимому, является налетом на колонию, добывающую полезные ископаемые.
      Дотянувшись до пульта управления терминалом дисплея, установленного посреди стола, он вызвал диаграмму результатов производства колонии. Они были впечатляющими.
      – Как вы мож’те видеть, – продолжал он, – на Бета Кабрини значительные запасы дилития, не говоря о дюрании, беринии и долаците. Более чем достаточно, чтобы стать желанной целью для клингонов или ромуланцев. Однако колония находится достаточно далеко от этих империй, и поэтому меры безопасности, принимавшиеся на ней, всегда были минимальны. Насколько я понимаю, у них там даже нет сенсоров.
      – Если это не клингоны и не ромуланцы, – спросил Зулу, – тогда кто?
      Скотт откинулся на спинку стула.
      – Когда-нибудь слышали о мерканцах?
      Рулевой покачал головой.
      – Это раса налетчиков-пиратов, – такие слухи о них доходят до нас время от времени. Дело в том, что лицом к лицу мы с ними столкнулись только раз, мимолетно, лет десять тому назад. – Он оглядел остальных. – Ну-ка, угадайте название корабля, который осуществил этот исторический контакт?
      – «Энтерпрайз», – сказал Чехов в ответ на в большой степени риторический вопрос Скотти.
      – Угу, – подтвердил инженер. Снова наклонившись вперед, он перенастроил терминал дисплея. График производительности сменился изображением трех звездолетов неизвестной принадлежности. – Десять лет назад эти суда под предводительством мерканца по имени Хэймсаад Дрин атаковали грузовое судно Федерации, перевозившее редкие медикаменты на Гамма Каталинас. Их замыслом, по-видимому, было получить хорошую цену за медикаменты от обитателей планеты, которые отчаянно нуждались в них.
      Кристофер Пайк, который тогда командовал «Энтерпрайзом», прибыл, когда Дрин начинал погрузку медикаментов на один из своих кораблей. Захватить груз силой он не мог, ведь у него был один корабль против трех, так что он прибег к хитрости. Не останавливаясь на подробностях, он обвел мерканцев вокруг пальца и они убрались ни с чем.
      – И это был последний раз, когда они показывались? – спросил Маккой.
      – Да, – подтвердил Скотти, – До сих пор. Сейчас они выскочили как черт из табакерки и захватили Бета Кабрини. Мы не знаем точно насчет жертв, но Дрин не останавливается перед убийством, чтобы заставить сотрудничать. Весьма вероятно, что кто-то уже погиб. И руководство Звездного Флота опасается, что, пока это все закончится, погибнут другие, не говоря уже о том, что он умыкнет то, что ему не принадлежит.
      Ухура нахмурилась.
      – Откуда мы знаем, что происходит на Бета Кабрини? Кому-то удалось послать сигнал бедствия?
      Главный инженер кивнул.
      – Именно это и случилось. К несчастью, с тех пор больше ничего не было. При том, что нам известно, тот, кто послал сигнал, скорее всего убит.
      – И чего от нас ждет Звездный Флот? – пробормотал сквозь зубы Маккой. – Если Пайк не мог говорить с этим типом языком силы десять лет назад, что дает им повод думать, что мы сможем?
      Скотти вздохнул.
      – Прежде всего, доктор, они должны что-то делать. Они не могут просто сложить руки и наблюдать, как пираты терроризируют колонию. – Он проглотил свою гордость. – И не забывайте, что они вызывали капитана Кирка, а не персонально вас. Должно быть, они вообразили, что если Пайк мог перехитрить Дрина, то сможет и капитан.
      Что они не вообразили, так это то, что Джим Кирк пропадет где-то на планете – и что они будут вынуждены положиться вместо его стратегического мышления на таковое главного инженера. Скотти припомнил лицо Ковальского – оно определенно не выражало доверие.
      – В любом случае, – продолжал он, – такова наша миссия. Я подумал, все вы должны знать об этом, – потому что мне понадобиться ваша помощь.
      – Мы сделаем все что сможем, – сказал ему Зулу, – Ты же знаешь.
      – Угу, – ответил Скотти. – Но все равно рад это слышать.
      – Каков ваш план, сэр? – спросил Чехов.
      Мистер Скотт положил руки на стол.
      – Вообще-то, – сказал он мичману, – вот это и есть та штука, в которой я и хотел бы, чтобы вы мне помогли.
      Хэймсаад Дрин стоял у окна в администраторском офисе и смотрел на почти безлюдную главную площадь колонии. Так бесстрастно, как только мог, он пытался распознать подтекст произошедшего час назад события.
      Человека схватили. Это было хорошо. Плохо то, что он был убит прежде, чем можно было выяснить его намерения.
      Конечно, было возможно, что человек ничего и не замышлял. Возможно, он пытался избежать патрулей Балака из страха, может быть, не доверяя намерениям владетеля собрать колонистов на площади.
      Но теперь они никогда этого не узнают. Никогда не узнают наверняка, потому что Балак не в состоянии держать свой нрав в узде. И это крайне раздражало Дрина.
      Это был потерянный конец. Он терпеть не мог потерянных концов.
      Дверь за его спиной с шорохом открылась. Он повернулся не сразу, зная, что у него хорошая охрана.
      – Владетель?
      Он узнал голос Балака. Расчетливо медленно, чтобы принизить его значимость, он взглянул на него через плечо.
      – Да?
      – Я составил новый распорядок, соответственно вашим приказаниям. – в голосе Балака послышались новые, приниженные ноты. Похоже, серьезность его промашки с патрулированием – а это определенно была его промашка, не чья-нибудь, – не прошла для него даром. Он прекрасно знал, на какой тонкой ниточке висела теперь его карьера. – К тому времени, как мы будем готовы отбыть, у нас будет девятнадцать тонн дюрания. И почти полтонны сырой дилитиевой руды.
      Это было больше, чем Дрин считал возможным. Но он не подал виду, что доволен, он хотел, чтобы Балаку было не по себе.
      – Принято, – ответил он. – Что степень кооперации?
      – Она значительно возросла, владетель. Люди, похоже, осознали смысл приемлемого поведения.
      – Хорошо, – буркнул Дрин, – А вы, Балак, осознаете смысл приемлемого поведения? Ввиду смещения с должности, например?
      Брови мерканца сошлись вместе.
      – Да.
      В течение некоторого времени, которое должно было показаться Балаку долгим, Дрин ждал, когда тот прочувствует предупреждение. Затем он снова заговорил.
      – Это все.
      Его помощник наклонил голову, затем повернулся и вышел. До того как владетель снова обратил свое внимание к окну, он заметил взгляды, которыми обменялась охрана за дверями. Они улыбались вслед Балаку, явно насмехаясь над ним за его спиной.
      Когда дверь закрылась, Дрин тоже улыбнулся. Теперь Балак поумерит амбиции. Теперь его, Дрина, единственная проблема – рассчитать, где разместить всю эту драгоценную руду.
      Сестра Кристин Чэпэл вздохнула, нахмурилась и поправила серебристое термоодеяло Спока. Не то чтобы в этом была необходимость, просто ей хотелось сделать что-то, хотя бы это. То, что многие медсестры делали многие сотни лет, чтобы на миг забыть о своей беспомощности.
      Если Чэпэл чувствовала себя сейчас беспомощной, она в этом была не одинока. М’Бенга работал час за часом над противоядием для инородного вещества, которое пыталось обратить метаболизм вулканца против него. И, не считая нескольких разговоров вполголоса со Скотти возле постели Спока, Маккой трудился бок о бок со своим коллегой – без малейшего проблеска успеха.
      Пока, поправила она себя. Со временем, они найдут, как его вылечить. Они всегда находили.
      После всех тех опасностей, которые Спок всегда так храбро встречал, всего, что он перенес, он не мог вот так погибнуть от рук какой-то… – как Маккой назвал ее? –личинки-переростка, предпочитающей на завтрак вулканцев.
      Она могла бы усмехнуться этому докторскому описанию, если бы не видела Спока, лежащего здесь, с восковым, осунувшимся и потемневшим лицом. Она могла бы найти это забавным, если бы не чуть стянувшаяся вокруг его глаз кожа – признак нездоровья, который она видела у него раньше.
      Много ли людей знало об этом признаке? Не М’Бенга, а он был их постоянным экспертом по вулканцам. И даже не Маккой.
      Но ведь никто из них не провел столько времени со Споком, сколько она. Никто из них не сидел каждый раз, когда с ним что-то случалось, возле его кровати, проверяя каждые пять минут жизненные показания на мониторе над его головой, напряженно вглядываясь в его черты и обнаруживая, что его состояние ухудшилось.
      Поэтому она и в этот раз настояла, чтобы дежурить подле Спока, в то время, когда его врачи были заняты другим делом. Потому что она знала его так хорошо.
      И, конечно, ни М’Бенга, ни Маккой не возражали – по той же причине, – потому что она так хорошо знала пациента. Если они знали о ее чувствах к Споку, это не вошло в уравнение.
      Ну, может быть, чуть-чуть. Люди – все люди – стараются лучше заботиться о тех, кого любят. Это просто в природе человека.
      А если тот, кого вы любите, не человек? И не может испытывать ответные чувства? Это не означает, что вы будете любить его меньше, правда?
      Кроме того, по крайней мере один очень видный вулканец взял в жены земную женщину. Значит, был по крайней мере один шанс, что преданность Чэпэл будет вознаграждена.
      Но в любом случае, она будет возле Спока, пока нужна ему, – так, как она была возле него сейчас. Она будет рядом, пусть даже только для того, чтобы поправлять его термоодеяло.
      Бешенство. Дисгармония. Беспорядок.
      Спок инстинктивно отпрянул от хаоса, отступив так далеко, как только мог, пока не нашел такой уголок разума, где буря не была так сильна.
      Он никогда раньше не испытывал такого замешательства, такого дикого смятения. Было ли это похоже на безумие?
      Но он не сошел с ума – в этом он был уверен. Как он мог быть безумным и по-прежнему так же ясно оценивать ситуацию? Если безумие руководило им, как он мог рассматривать это как бы с расстояния?
      Нет. Этот кошмар бессмыслицы был привнесен извне. Вторжение в тщательно упорядоченный интеллект, результат многих усилий.
      Сконцентрировавшись, мучительно преодолевая это состояние, он попытался вспомнить; связать воедино события, которые загнали его в этот угол.
      Перед ним замелькали картинки: провал, наполненный темнотой; внезапно развернувшееся оттуда призрачно-белое щупальце; чувство, что его поднимают в воздух, агония впивающихся во внутренние органы ребер, когда его тело было сильнейшим образом сжато – в то время как прочие… прочие? Да, – Кирк, Маккой и еще три члена экипажа, – метались внизу, разряжая свои фазеры в штуку, которая схватило его; возрастание боли до предела, когда он начал терять сознание, смутное сознание присутствия жизненной формы – чего-то огромного и белого, как рыба с живота, оно поднялось из джунглей внизу, – и сопутствующее осознание того, что щупальце было его частью; ощущение, что его волокут к этому существу… колющее прикосновение еще одного, меньшего, щупальца, и затем…
      Бедлам. Анархия рассудка. И понимание того, что его тело, которое теперь казалось далеким и нереальным, тоже было захвачено анархией.
      Но тело его больше не было жертвой смятения – да? Он дотянулся до физической реальности и обнаружил его расслабленным, отграниченным от ужаса, который терзал его разум.
      Тут он понял, в чем дело. Ему ввели лекарство. Седативное.
      И только теперь его действие начало ослабевать, по крайней мере, настолько, чтобы он смог вновь обрести свои способности, самосознание. И вместе с ним эту неистовую бурю иррациональности, которая захлестнула его.
      Задача его была совершенно ясна: он должен установить контроль над этим хаосом, упорядочить его. Тогда и только тогда он решится снять воздействие седативных.
      Совершенно необходимо, чтобы его самообладание было совершенным, непогрешимым. Потому что если в любое время смятение возьмет верх, он может стать угрозой для благополучия окружающих.
      Зная это, будучи полностью осведомлен о трудностях на этом пути, Спок сделал по нему первый шаг.
      И тут же обнаружил, что споткнулся, – споткнулся об одно-единственное слово – Дрин. Упомянутое Скоттом, Маккоем? Или обоими, когда они переговаривались громким шепотом, думая, что никого нет поблизости, чтобы их услышать?
      Слово что-то включило в его мозгу…
      Образ: улыбаясь в решительно заговорщицкой манере, владетель Хэймсаад Дрин кладет свою руку на руку Спока; вулканец терпит насилие над его физическим пространством. Глаза Дрина – жесткие, черные и блестят, как эбонит. «Там, – говорит он, – наш главный грузовой отсек». У него гортанный голос; каждое слово звучит как ругательство.
      Они проходят через скудно освещенную металлическую галерею к широкой двери, которая открывается, когда владетель дотрагивается до панели рядом с ней. Внутри Спок может видеть многие ряды желтых контейнеров; отсек больше, чем он ожидал.
      Дрин указывает на один из контейнеров. «Тэний», – поясняет он. Он указывет на другой: «Маланий», И третий: «Кендрицит». Он указывает на пустое пространство грузовой палубы в углу. «А здесь мы поместим дилитий с «Энтерпрайза», когда его доставят из транспортационного отсека.
      В другой части склада контейнеры шире и приземистей. Владетель говорит ему, что они наполнены семенами, украденными с Гнессиса, населенного слабоцивилизованной расой, где-то на полпути между Клингонской Империей и Федерацией.
      «Это семена священных деревьев Гнессиса. Но поменявшиеся климатические условия привели к тому, что большинство деревьев дают бесплодные семена. Только некоторые из них прорастают, и они стоят очень дорого. Мы похитили эти – почти весь их запас, потому что планетарное правительства заплатит любую цену, чтобы вернуть их.
      «Впечатляюще», – комментирует Спок.
      «Однако, – говорит Дрин, – ваш капитан сказал мне, что может обеспечить доступ к материальным благам, рядом с которыми эти померкнут, к богатству, о котором я и не мечтал». Пауза. «Я не ожидал найти такую жадность в иноземце. Это восхитительно. Все ли земляне обладают таким качеством?»
      «Некоторые».
      «Понимаю. И ваш капитан один из этих некоторых?»
      «Капитан – необычный человек».
      Дрин усмехается. «Скажите, как давно вы служите с Пайком?»
      «Полтора года».
      «И когда он впервые выразил свое неудовлетворение ролью капитана вашего звездолета?»
      «Совсем недавно, – правдиво отвечает Спок. – Возможно, несколько недель назад».
      Это объяснение, по-видимому, удовлетворяет владетеля. Пробормотавши что-то, он меняет тему. «Вы не человек. Вы вулканец, кажется, так вы сказали».
      «Да».
      Владетель, похоже, обдумывает факт. «Как получилось, что вы служите на корабле землян?»
      «Федерация состоит из многих рас. Земляне только одна из них».
      «Интересно. А жадность так же редка среди вулканцев, как среди землян?»
      «Да, – говорит ему Спок, – практически не встречается».
      «Значит, как и ваш капитан, вы являетесь исключением из правила?»
      Внутренне Спок слегка вздрагивает. «Я во многом отличаюсь от других вулканцев, – отвечает он. – Сам факт, что я служу на борту звездолета, только подтверждает это».
      «Понятно». В глазах Дрина что-то загорается; похоже, он собирается задать еще один вопрос, возможно, более проницательный.
      Но он так и не задает его. Их прерывают – владетеля вызывает через интерком его помощник.
      Похоже, что-то не в порядке в инженерном отсеке…
      Спок вздрагивает. Эпизод, наконец, отпустил его.
      Через силу, он снова находит дорогу. Цепляется за нее, собирается с мыслями.
      И возобновляет свой долгий, трудный путь к сознанию.
      На Талосе Четыре, Пайк медленно проснулся. Через некоторое время он почувствовал на веках солнце, светлый и расплавленный красный, и отвернулся от него.
      Еще не проснувшийся, он потянулся к Вайнэ. И, как всегда, она была здесь. Открыв глаза, он увидел ее спящей крепким сном, длинные локоны слегка раздувались бризом. Ни заботы в мире, подумал он.
      Потом он краем глаза увидел что-то движущееся за домом. Чайки? Не очень любопытствуя, он все же повернул голову – и припал на колено, инстинктивно прикрывая собой Вайнэ.
      Кто- то приближался к ним –высокий и широкоплечий, с серой кожей и длинными, черными волосами. Некто, кого не должно быть на Талосе – и, уж конечно, в памяти Вайнэ.
      – Крис? – она дернулась к нему, проснувшаяся, встревоженная. – Крис, что случилось?
      – Это… – начал он. И замолчал.
      Нет, это не был тот, о ком он было подумал. Черты лица новоприбывшего были правильные и спокойные. Его кожа, Пайк теперь видел, вовсе не была серой.
      И эта вещь в его руке, – которую Пайк сперва принял за оружие – была всего лишь кувшином несколько экзотического вида.
      Он глубоко вдохнул, затем выдохнул.
      – Черт, – сказал он, чувствуя, как его сердце по-прежнему колотится. И снова:
      – Черт.
      Вайнэ теперь стояла перед ним.
      – Крис, в чем дело?
      Он указал на их посетителя движением головы.
      – Он… Я принял его за другого, с кем наши пути пересеклись… несколько лет назад.
      Вайнэ повернулась и посмотрела на новоприбывшего, который помахал ей свободной рукой. Она помахала ему в ответ. И снова повернулась к Пайку.
      – Видишь? Это же только Дэррет. Он был слугой в доме моей тети.
      Должна признать, я тоже не ожидала увидеть его здесь. Но он вполне безобиден.
      Он пробормотал себе под нос. Довольно часто, что-то или кто-то неожиданный пробирался в фантазию, которую талосианцы создали для них. Это происходило, потому что детали для этой иллюзорности были взяты из бессознательных разумов, где их память зачастую была более полной.
      По мере приближения, Дэррет все меньше и меньше походил на старого противника Пайка. Черт побери, он был просто ребенок.
      – Беженец, которого моя тетя привела с улицы, – объяснила Вайнэ, понимая теперь, как рассуждал Пайк.
      – Угу, – пробормотал он.
      Она взглянула на него.
      – Он милый мальчик. Мне он очень нравился, когда я была маленькой.
      Он задумчиво взглянул на нее.
      – Не беспокойся, – сказал он. – Я не потребую, чтобы он исчез. – Он
      улыбнулся. – Кроме того, он не может здесь оставаться все время, правда? Иногда он должен возвращаться в дом.
      Вайнэ взглянула на него с притворным упреком.
      – Да, – ответила она, – полагаю, что должен. – И она оставила его, чтобы поприветствовать мальчика с кувшином.
      Пайк увидел, как она взяла юношу за руку. И слегка вздрогнул.
      Потому что, хотя он знал, что это был всего лишь слуга, его разум не
      мог не видеть серую кожу, и черные волосы, и весь облик мерканца.
 

 
      Кирк поднялся на ноги, вытер с лица смешанную с пoтом грязь изнанкой сравнительно чистого рукава и с удивлением осознал, что потолок здесь был достаточно высок, чтобы стоять во весь рост. Он встал на цыпочки и поднял руку так высоко, как только мог. По-прежнему ни следа чего-нибудь над ним, хотя что-то должно было быть, иначе здесь бы не было так темно.
      Хотя капитан по-прежнему ни черта не видел, у него возникло впечатление, что это пространство гораздо более стабильно, чем дыра, из которой они вылезли. Во-первых, здесь не слышались звуки проседания почвы. Во-вторых, воздух был свежим.
      И кроме того, даже не считая этого, чувствовалось, что это пространство постоянно.
      Конечно, пока он тут стоял и думал это, оно могло и обрушиться на них. Что было неплохой причиной пошевеливаться – и выяснить, откуда, в конце концов, сюда попадал свежий воздух.
      Просто на всякий случай, Кирк снова решил попытаться связаться с кораблем.
      – Каррас?
      – Сэр?
      – Давайте попробуем вызвать мистера Скотта снова, ладно? То есть, если ваш коммуникатор все еще действует.
      Он услышал, как Каррас соскребает грязь с коммуникатора.
      – Похоже, с ним все в порядке, капитан. – И затем – Мистер Скотт, отзовитесь.
      Ответа не было. По-видимому, то, что блокировало их сигналы раньше, заблокировало их и теперь. Не такой уж большой сюрприз, подумал Кирк.
      – Ладно, – сказал он, – Я просто подумал, что попробовать стоит. Капитан оглянулся, представив себе перемазанных товарищей. – Оуэнс?
      – Здесь, сэр, – ответ раздался где-то справа от Кирка, и недалеко.
      – Как вы думаете, вы сможете двигаться, с нашей помощью?
      – С вашей помощью, сэр – да.
      – Отлично. Отри – как вы себя чувствуете?
      – В порядке, капитан. – Но голос его слегка дрожал, выдавая браваду.
      – Вздор, – заключил Кирк. – вы ранены сильнее, чем признаете.
      Каррас?
      – Сэр?
      – Вы и я поможем Оуэнсу. Отри, ищите стену и указывайте
      направление.
      Капитану, Каррас и Оуэнсу понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить друг друга в темноте. И еще больше времени, чтобы добраться до Отри, который, как ему было указано, отыскал вертикальную поверхность.
      Все вместе, они двинулись вдоль стены, Отри впереди, капитан и Каррас – поддерживая Оуэнса. Они шли так некоторое время, всматриваясь в беспросветный мрак и спрашивая себя, действительно ли они куда-нибудь двигаются или ходят по кругу.
      Они почти не разговаривали. О чем было говорить, разве что спрашивать друг друга, как он – или она? И даже когда кто-нибудь спрашивал, ответ был всегда один и тот же: прекрасно. Все в порядке. Даже при том, что они знали, что это не так.
      Затем, наконец, темнота как будто расслоилась: местами стала менее густой. Это вдохновило их на более быстрое продвижение. И вскоре в некотором направлении непроглядная чернота уступила место темно-серому.
      Там был свет. И они двигались к нему.
      – Капитан, – сказал Отри, – Думаю, я что-то вижу. Надеюсь, мои глаза в порядке.
      – Я тоже надеюсь, – ответил Кирк, – потому что если нет, то с моими тоже что-то происходит.
      Постепенно, темно-серый перешел в светло-серый, а светло-серый в еще более светлый. В первый раз после того, как земля провалилась под их ногами, они получили возможность хоть немного разглядеть, на что они похожи. И то, что они разглядели, было просто ужасно.
      Несколько месяцев назад Скотти дал капитану почитать книгу по кельтской мифологии – одной из любимейших тем главного инженера. Книга описывала фирболгов, древнее племя «грязевых людей».
      Кирк вспомнил об этом теперь, разглядывая свою команду. Униформа их была покрыта засохшей грязью, лица расписаны странными, узорчатыми рисунками, словно в почитание какого-то языческого бога.
      И сам он был краше их всех. Воистину, «грязевой человек», если такие когда-либо существовали.
      И еще стало видно, через что они пробирались – извивающиеся подземные галереи, переходящие одна в другую, формируя нечто вроде грубых туннелей. Через определенные интервалы туннели были отмечены гроздьями сталактитов и сталагмитов, большей частью по центру пещеры, так что они и не знали о них.
      Проход также не был настолько велик, как капитан себе его представлял. На самом деле, будь он чуть повыше ростом, он, вероятно, мог бы дотянуться до потолка возле стены.
      Оуэнс хихикнул, как ребенок в цирке.
      – Черт. Там действительно свет.
      – Лучшая вещь, которую я видела за долгое время, – заметила Каррас.
      Выходило к лучшему, что путь их был таким постепенным. Свет прибывал помалу, что давали их глазам возможность приспособиться к нему. Ко времени, когда они действительно увидели брешь в неровной архитектуре стены, она была куда менее ослепляющей, чем могла бы быть.
      – Мы выбрались, – объявил Отри, в голосе его звучало облегчение.
      Брешь расширилась. Она превратилась в выход – той же ширины и высоты, что и сам проход. Так что они спокойно выйдут наружу, заметил про себя Кирк.
      Растительность снаружи оказалась очень похожей на ту, которую они видели на участке высадки, разве что здесь она была моложе и сильнее закручена. Капитан узнал несколько деревьев, которые он записывал с помощью трикодера, когда произошло нападение на Спока. Вдохнув, он почувствовал,как смесь острых ароматов джунглей изгоняет из легких воздух с привкусом земли, который был в туннеле.
      Радуясь своей удаче, они все четверо вышли на теплый солнечный свет и огляделись.
      Кирк покачал головой. Похоже, им не так уж сильно повезло. Они не вышли на поверхность земли. Они были в глубоком цирке, отделенном со всех сторон от уровня джунглей отвесными стенами в пятьдесят футов высотой, – возможно, результат такого же обрушения, в которое они попали. Только, если причиной действительно было обрушение, оно произошло сравнительно давно, потому что здесь не было видно следов недавнего разрушения. Здесь даже были деревья, хоть и небольшие.
      Каррас высказала общую мысль:
      – Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Она прикрыла глаза, разглядывая верхнюю границу гладких каменных поверхностей.
      – Постойте, – сказал Оуэнс, – Мы все же на открытом участке. Мы можем связаться с кораблем, чтобы они подняли нас наверх. – Он посмотрел на капитана. – Верно?
      Каррас закусила губу.
      – Не обязательно. Если эти стены содержат тот же самый минерал, который экранировал связь до сих пор… – Она пожала плечами.
      Отри закончил за нее.
      – Тогда «Энтерпрайз» должен быть точно над нами, чтобы можно было установить контакт.
      – Конечно, – сказал Кирк, – Корабль может быть прямо над нами. Мы не могли уйти далеко от места высадки, а мистер Скотт знает достаточно, чтобы оставаться на прямой линии контакта, с учетом обстоятельств.
      Оуэнс взглянул на капитана.
      – Это довольно просто выяснить.
      Кирк кивнул. Оуэнс вручил ему свой коммуникатор. Капитан открыл его.
      – Мистер Скотт, – сказал он, – это капитан Кирк. Повторяю: это Кирк.
      Как и в пещере, они не получили ответа. На перемазанных лицах отразилось разочарование.
      Оуэнс вздохнул.
      – Бесполезно.
      – Не обязательно, – возразил Кирк. – Мы еще попробуем. В конце концов, связь должна появиться.
      Возможно, это было так. Но эта мысль не уменьшила их
      разочарования. Он начал убирать коммуникатор, и остановился. Взвесив прибор в руке, он снова посмотрел на скалы, окружавшие их.
      – С другой стороны, мы можем и не ждать событий.
      Оуэнс взглянул на него.
      – О чем вы,сэр?
      Кирк тоже посмотрел на Оуэнса.
      – О том, что мы можем забросить коммуникатор вон туда. – он
      указал на один из утесов. – тогда он будет на прямой связи с «Энтерпрайзом», и неважно, что там вокруг.
      Каррас кивнула.
      – Браво, капитан.
      – Спасибо, мичман. – Пройдя в центр цирка, Кирк поискал глазами
      сравнительно открытый участок наверху – и нашел такой почти прямо над выходом из туннеля. Отступив на пару шагов, он размахнулся и, не отводя глаз от цели, бросил коммуникатор высоко в воздух. Как он и хотел, он пролетел прямо над краем утеса и бесшумно упал где-то за ним.
      – Отличный бросок, – одобрительно заметил Оуэнс.
      – Мы должны проверить, не сломался ли он, – умерил его радость Отри. Он взглянул на Каррас.
      Вынув свой коммуникатор – последний, оставшийся у них, она открыла его и попробовала установить контакт с другим устройством. До них донесся слабый писк сверху.
      – Похоже, с этим нет проблем, – радостно заметила она, закрывая устройство.
      Отри, похоже, также был доволен.
      – Пока что для… для…
      Внезапно, его колени подломились и он качнулся в сторону капитана. Кирк подхватил его прежде, чем он мог упасть на землю.
      – Я в порядке, – пробормотал Отри.
      – Конечно, – сказал ему капитан. Опустив его на дерн, он взглянул на Каррас. – Помогите мне убрать его с солнца.
      Вместе, они оттащили Отри в тень невысокого дерева с широкими листьями, после чего Кирк посмотрел на Каррас.
      – Мичман, только у вас сохранилась аптечка.
      – Да, сэр, – согласилась Каррас. Опустившись на колени рядом с Отри, она достала трикодер и просканировала его. – Ничего серьезного, – заключила она, – Вроде солнечного удара. – Затем она что-то заметила. Сдвинув в сторону перемазанные грязью волосы Отри, она открыла глубокую рану с запекшейся кровью.
      – Должно быть, это случилось, когда он был сбит с ног, – заметил Кирк.
      – Угу, – отсутствующе сказала женщина, вынимая стерильный бинт и дезинфектор. Вылив немного дезинфектора на марлю, она начала промывать рану Отри. Он слегка вздрогнул. Через миг, Каррас взяла другой тампон и нанесла на него мазь. Осторожно положив его на рану, она взяла руку Отри и опустила ее поверх тампона.
      – Просто немного подержите так, – сказала она ему.
      – Хорошо, – сказал он.
      – Хорошая работа, – прокомментировал капитан. – Думаю, доктор Маккой бы одобрил.
      Мичман улыбнулась и начала складывать медицинские принадлежности обратно в аптечку.
      – Спасибо, сэр.
      Оуэнс тяжело присел на одни из больших камней.
      – И что теперь?
      Кирк взглянул на него.
      – Теперь нам понадобится терпение, мистер Оуэнс. – Он замолчал, припомнив, что Отри был не единственным пострадавшим здесь. – кроме того, мы взглянем на вашу ногу.
      Каррас не нужно было просить. Она уже направлялась в сторону Оуэнса.
      Капитан тем временем снова осмотрел окружающую их преграду, теперь приближаясь, чтобы лучше видеть. Непосредственный осмотр показал, что то, что казалось скалами, таковыми не являлось, – по крайней мере, часть их. Это было что-то шероховатое, с многочисленными маленькими отверстиями в нем – и выглядело хрупким. Он дотронулся до поверхности; видимость обманула его. Оно было не более хрупким, чем корпус «Энтерпрайза».
      Вытащив трикодер, он проанализировал материал и был удивлен тем, что обнаружил. Трикодер показывал, что перед ним окаменевшие остатки чего-то растительного. Эквивалент коралла из царства флоры, только значительно прочнее.
      Кирк попробовал найти что-либо, куда можно было бы просунуть пальцы – щель, одну или две, с помощью которых он мог бы подтянуться. Ничего.
      Он всегда был неплохом скалолазом, но не настолько хорошим, чтобы лезть совсем без опоры для рук и ног. Будь у него нужное снаряжение – совсем другое дело. Без него же…
      Здесь даже не было ни одного высокого дерева, чтобы сделать стремянку. Если даже все деревья, что здесь есть, составить одно на другое, они не достигнут края утесов. И они не были достаточно толстыми, чтобы, будучи расщепленными, выдержать вес человека.
      Хорошо, что им не нужно лезть наверх. Ухура скоро обнаружит сигнал коммуникатора и поймет, что это где-то рядом с местом высадки. А Скотти не будет терять времени и пошлет кого-нибудь вниз выяснить, в чем дело.
      Он улыбнулся. Они там, наверное, с ума сходят, как будто еще недостаточно было им волнений с нападением на Спока. Он представил, как Зулу и его команда неистово копают, пытаясь добраться до пропавших и вытащить их, пока они не задохнулись.
      Нет – к этому времени они, вероятно, уже бросили это дело. Они, должно быть, сидят на земле, качая головами, во власти горя и озадаченности, и гадают, что сталось с телами их товарищей.
      Представить только их удивление, когда с ними свяжется Скотти и скажет, что их капитан объявился, хотя не там, где они его искали. Его улыбка стала шире. Это покажется чудом, правда? Определенно…
      – Капитан Кирк!
      Нервы Кирка все еще были напряжены после испытаний в пещере, он резко крутанулся. И увидел Каррас, стоящую на коленях возле Оуэнса, делающую ему знак рукой.
      Похоже, ничего плохого не случилось, но она определенно была взволнована. Бросив взгляд на Отри, Кирк убедился, что тот устроен неплохо и, по-видимому, отдыхает. Он сдвинулся с места и подошел к ним.
      Когда он приблизился, он увидел, что Каррас и Оуэнс указывают куда-то за камни, на которых расположился Отри. Это его заинтриговало. Что там могло быть такого интересного, в этих валунах, что требовало его немедленного внимания?
      Примерно это он и спросил у Каррас и Оуэнса, когда остановился возле них. Они, казалось, не заметили легкого раздражения в его голосе.
      – Смотрите, – сказала ему Каррас. Она указывала на верхний край одного из валунов. Нахмурившись, капитан опустился на землю рядом с ней и вгляделся, куда было указано. Тут же он понял, что так взволновало его людей.
      – Бог мой, – прошептал он.
      Камень был изрезан группой иероглифов – что-то вроде символов-изображений, найденных в захоронениях древних египтян. Выступая от лица адвоката дьявола, Кирк попытался увидеть в них что-нибудь другое – случайные отпечатки, которые просто походили на иероглифы.
      Дудки, решил он. Кто-то сделал это.
      Кто- то разумный.
      Было ли это то, от чего Зулу был так возбужден, когда упомянул об открытии Эллис? Нашла ли Эллис такие же иероглифы?
      – Понимаете, что это значит? – спросил он товарищей. Когда он увидел выражение на их лицах, он пожалел, что задал этот вопрос. – Да, – пробормотал он, – Конечно, понимаете.
      Оуэнс, тем не менее, заговорил.
      – На планете когда-то была разумная жизнь. Может быть, даже какая-то цивилизация.
      Каррас кивнула.
      – Хотя больше их тут, похоже, нет. – Она взглянула на капитана, – Если только они не под землей, где наши сенсоры не могут найти их.
      Кирк пожал плечами.
      – Это могло бы быть, мичман. Но все подземные цивилизации, с которыми я сталкивался, имели причину оказаться под землей, причем чертовски существенную. – Он окинул взглядом окрестности. – Исключая тварь, которая напала на мистера Спока, здесь, похоже, вполне приятное окружение, комфортное для большинства жизненных форм Федерации. – Он повернулся назад к иероглифам и провел пальцем по одному из них. – Конечно, возможно, что данная жизненная форма не посчитала его комфортным – скажем, после какого-нибудь катаклизма, который радикально изменил погоду или состав атмосферы, сделав его таким, какой он сейчас. Но только что-то весьма существенное может заставить людей распроститься с солнцем и звездами в небе.
      Оуэнс что-то пробормотал, все еще завороженный иероглифами.
      – Что же случилось с теми, кто это сделал? Если не под землю… то куда они девались?
      Капитан призадумался.
      – Хороший вопрос. Может, если мы поймем, что здесь написано, у нас будет и ответ.
      Каррас взглянула на него.
      – Сэр, ничего, если я запишу иероглифы на трикодер? Это не займет много времени.
      Кирк кивнул.
      – Приступайте. Мы здесь чтобы изучать это место. Пока нам кто-нибудь не укажет путь отсюда, мы вполне можем заниматься тем, для чего сюда явились.
      Мичман вынула трикодер и начала запись выбитых в камне знаков. Оуэнс смотрел на нее.
      Как бы заинтересован капитан ни был, у него были другие обязанности. Поднявшись, он двинулся туда, где лежал Отри. По пути он не мог не бросить взгляд на утесы. Чем скорее он увидит кого-нибудь там наверху, тем лучше.
 

 
      Хранитель стоял возле Пайка и улыбался. За его крохотной фигурой в мантии сияло золотым и серым ясное небо.
      – Уверены, что не хотите присесть? –спросил землянин. Сам он сидел на гладком камне, который был гораздо более удобен, чем выглядел.
      Талосианин покачал массивной головой. На его висках проступали змеящиеся вены.
      – Нет, спасибо. Я предпочитаю стоять. – губы Хранителя не шевелились; Пайк слышал слова в своей голове. – Зачем вы позвали меня сюда?
      Мимоходом бывший капитан звездолета подумал, а где, собственно, находилось это «сюда», если вне иллюзий. Где-то в плотно населенных жилищах талосиан, конечно, но…
      Неважно. Он не об этом хотел поговорить.
      Пайк посмотрел в другом направлении, разглядывая другую часть заката и море, которое отражало его в своих медленных волнах.
      – Вы несчастны здесь? – спросил Хранитель.
      Землянин что-то промычал.
      – Нет, что вы. Я здесь очень счастлив. Счастливее, чем заслужил. – Он нахмурился. – И я очень признателен.
      – Тогда что же вас беспокоит?
      Пайк повернулся обратно к собеседнику.
      – Я просто думал, вот и все. Думал о моих друзьях. Людях, которые служили со мной.
      Талосианин кивнул.
      – Понимаю. Вы хотите узнать, что с ними произошло с тех пор, как вы видели их в последний раз.
      – Да, верно. Особенно о Споке. Я хотел бы знать, что с ним сталось.
      Хранитель, казалось, заинтересовался уточнением.
      – Почему о Споке в особенности?
      Пайк немного подумал.
      – Потому что он так уязвим. Легко раним.
      – Я не понимаю, – сказал его собеседник, – Спок показался мне самым сильным из всей вашей команды – теперь команды капитана Кирка. Мы нашли, что у него выдающиеся способности, как умственные, так и физические. Было ли это наблюдение ошибкой?
      – Нет. Оно было точным, насколько вы могли судить.
      – Насколько мы могли судить? Пожалуйста, объясните.
      Землянин пожал плечами. За полосой воды, солнце расползалось, теряя четкость, объединяясь с горизонтом.
      – Спок наполовину человек и наполовину вулканец. Но большинство людей считают его вулканцем, поскольку он выглядит как вулканец. А большинство вулканцев считают его человеком, потому что… – Он замолчал. – Черт, понятия не имею, почему, но это так. Так что, как ни крути, он всегда изгой. В стороне от других.
      Глаза талосианина сузились. Он слушал.
      – Это очень ранит Спока, даже если он об этом никогда не говорит. Вы так не подумаете, он, кажется, так отстранен от всего этого и прочее, но он страстно жаждет любви и признания – больше, чем кто-либо, с кем я когда-либо встречался. Конечно, в большинстве случаев, когда он тянется к таким вещам, он тут же обжигается. Не потому, что кто-нибудь хочет задеть его специально, просто потому, что они не понимают его. Они воображают, что кто-то настолько полный достоинства и всегда интеллектуально собранный никак не может снизойти до такой человеческой вещи, как товарищество. То есть, как бы сильно он не нуждался в этом, он почти всегда этого лишен.
      – Печально, – отозвался Хранитель.
      – Будьте уверены. – Он призадумался на минуту. – С другой стороны, именно это делает Спока таким прекрасным другом. Когда ему удается найти кого-то, кому он может доверять, на кого может положиться… тогда он ценит этих людей больше чем что бы то ни было на свете. – Пайк вздохнул. – Если нужно, он проделает путь в полгалактики для них. Рискуя своей карьерой, даже своей жизнью, просто чтобы видеть их счастливыми.
      – Вы говорите о себе, – сообразил талосианин. –Вы его друг.
      – Я горжусь этой дружбой, – Пайк посмотрел на свои руки, – не реальные руки, а представленные ему в иллюзии. – Вот поэтому я и хочу узнать, как он поживает, как все мои друзья поживают. Потому что я не могу забыть о них – не более, чем Спок забыл обо мне.
      Хранитель смотрел на него.
      – Полагаю, теперь я понимаю. Однако это будет непростым делом – раздобыть информацию, которая вам нужна.
      Землянин кивнул.
      – Я знаю. Талос Четыре вне пределов деятельности Звездного Флота. Но ведь вы общались со Споком, не так ли? Сливались разумами?
      – Да, – согласился Хранитель.
      – Тогда почему вы не можете сделать этого снова? Почему не можете дотянуться до моих друзей или кого-нибудь, кто знает их, и посмотреть, как у них дела?
      – Может быть, и можем. Но только у наших способностей есть физические границы. И не каждый разум так восприимчив к контактам, как разум Спока. Однако мы сможем рассказать вам хотя бы часть того, что вы желаете знать.
      Пайк улыбнулся.
      – Спасибо, – сказал он талосианину.
      Хранитель слегка склонил голову набок.
      – Есть причина, по которой вы делаете этот запрос именно сейчас, верно?
      – Верно, – подтвердил землянин. – Я тут как-то видел одного, на пляже…он мне напомнил одного моего старого врага. Личность по имени Хэймсаад Дрин.
      – Врага, – повторил Хранитель.
      – Я знаю, это звучит глупо. Это был всего лишь мальчик, который работал у тетки Вайнэ. Но на какой-то миг он вдруг стал выглядеть точно как Дрин. – Он потряс головой. – Точно случай ошибочной идентификации.
      – И поэтому вы обеспокоились?
      – Это заставило меня думать о прошлом, и, пока вы не узнаете о… черт. Знаете, как говорят: раз капитан – всегда капитан.
      Талосианин никогда прежде не слышал этого выражения, однако он кивнул.
      – Я использую все мои способности, чтобы выполнить вашу просьбу.
      Миг спустя Пайк был один на высоком берегу. Он слушал ветер и вдыхал тонкий приятный аромат, доносящийся со стороны моря.
      Это просто глупость, ведь так? Если бы даже он тогда видел именно Дрина, все равно это было иллюзией. Это не имело никакой связи с реальным миром.
      Тем не менее, он невольно чувствовал, даже теперь, что это что-то означало. Что это было что-то вроде предчувствия, предупреждения ему, что у его друзей что-то неладно.
      Затем он вспомнил одну вещь, которую Хранитель как-то сказал ему: «Совпадений не бывает, Кристофер Пайк. Только не в этом мире.»
      Он обдумывал это некоторое время, пока не заметил, что по тропинке к нему идет Вайнэ. На ней была рубашка веселой расцветки.
      – Вот ты где, – сказала она, – Я думала, что с тобой произошло.
      Пайк улыбнулся.
      – Я не мог уснуть. И решил поговорить с Хранителем.
      Она внезапно обеспокоилась:
      – С Хранителем? Но для чего?
      Она была решительно соблазнительна в последних лучах солнца. Он обнял ее.
      – Я расскажу тебе утром, хорошо?
      Вайнэ кивнула. Она хорошо знала, когда не нужно настаивать.
      – Хорошо, – согласилась она.
      Вместе они направились по тропинке назад, к пляжному домику.
      Доктор М’Бенга пытался сосредоточится на анализе вещества, извлеченного из крови Спока, но его немного отвлекала фигура главного хирурга, мерявшего комнату шагами за его спиной.
      Маккой тряхнул головой.
      – Я по-прежнему не могу поверить, что мы их там бросили. Просто не могу поверить. – Он снова потряс головой. – Они не могли выжить.
      М’Бенга на секунду оторвался от дела, бросив на своего начальника взгляд через плечо.
      – Капитан – находчивый человек, – сказал он, – Я бы не стал так
      быстро списывать его со счетов.
      Но слова эти прозвучали не так убедительно, как ему хотелось. Сказать правду, М’Бенга тоже не верил, что капитан и его команда могли выжить. Но он держал себя так же, как Зулу, Чехов и кто бы то ни было на корабле. Никто – по-видимому, кроме Маккоя – не собирался объявлять пропавших погибшими, пока у них не будет доказательств.
      Маккой, наконец, остановился, посмотрел на М’Бенгу и что-то пробормотал.
      – Да ладно, – сказал он, – Даже если им удалось выжить при обвале, если им удалось забиться под какой-нибудь кусок скалы, откуда они возьмут воздух, чтобы дышать? – Он выругался. – Если бы мы пришли им на выручку немедленно, мы могли бы успеть, пока они не задохнулись. Но теперь… – Его голос угас.
      М’Бенга решил сменить тему. Если он должен был непременно поддерживать разговор, изучая образцы крови Спока, они могли бы говорить о чем-нибудь менее угнетающем.
      – Мистер Скотт сообщил что-нибудь интересное на собрании? – спросил он, – или вы не можете сказать мне?
      Маккой сморщил лицо и пожал плечами. Если он и понял, что М’Бенга пытается отвлечь его от мыслей о капитане, он не стал сопротивляться.
      – Да нет, могу. Это не является информацией ограниченного доступа, или чем-нибудь таким. – Он плюхнулся на стоящий рядом стул. – Похоже, горнодобывающая колония Бета Кабрини была захвачена кем-то вроде космических пиратов – или, точнее, кое-кем из расы космических пиратов. Его имя Хэймсаад Дрин. Его привлекли ископаемые, которые колония производит, и он не останавливается перед убийствами, чтобы обеспечить себе то, чего он хочет.
      Маккой еще не успел закончить свое резюме, когда какая-то тень упала через открытый дверной проем и заползла на переборку за ней. Главный хирург ее не видел, но М’Бенга видел, и что-то в ней привлекло его внимание.
      – Что? – спросил Маккой, сузив глаза. – Что-то случилось?
      Тень не двинулась. Не приближаясь и не отступая, она будто приклеилась к месту. Потом – было ли это его воображение? – но М’Бенге показалось, что она согнулась, будто от боли.
      – Черт тебя возьми, сейчас не время для розыгрышей, – Маккой, должно быть, проследил направление взгляда М’Бенги, потому что миг спустя он тоже повернулся и увидел, на что уставился его коллега. – Что это, черт его… – выдохнул он, – Кто это там, а?
      Но как раз в это время темное пятно исчезло. М’Бенга двинулся к двери и заглянул в соседнюю комнату.
      Она была пуста. Прежде чем он успел что-то сказать, Маккой уже был рядом.
      Ошеломленный, главный врач что-то промычал.
      – Эта тень… она ведь выглядела как человек, верно?
      М’Бенга кивнул.
      – Очень похоже.
      Но кому надо конспирировать в лазарете, появляясь и исчезая таким образом? Был ли это кто-то из врачей? Сестра? Не Кристин – Маккой приказал ей немного поспать.
      И уж конечно не пациент. У них был только один, и он находился под воздействием слишком сильных седативных, чтобы бродить по лазарету.
      Так ли это?
      М’Бенга посмотрел на Маккоя. Судя по лицу последнего, ему в голову в тот же самый момент пришла та же самая мысль.
      Вместе, они устремились в отделение реанимации.
      Ухура посмотрела на Скотти, который сидел в капитанском кресле, снова и снова прокручивая в голове ситуацию с Бета Кабрини. Время от времени, когда он набредал на что-нибудь обещающее, глаза его загорались – и затем снова потухали, и он негромко ругался и качал головой, отвергая идею.
      Офицер связи желала бы иметь немного больше опыта в разработке планов. Но капитан Кирк, по-видимому, редко нуждался в подобных советах со стороны своих офицеров. Информация – да, стратегия – нет. Казалось, у него всегда припасено что-нибудь на всякий случай в рукаве, и оно всегда было лучше, чем что-либо, что его офицеры могли придумать.
      Последний раз, когда от Ухуры требовалось тактическое решение, она была на старшем курсе в Академии, принимая участие в учебном бою. И даже тогда она не показала себя более опытным тактиком, чем некоторые из ее соучеников.
      Но ведь ее всегда интересовали технические предметы, и особенно –коммуникационные системы. Она бы никогда не смогла стать хорошим капитаном.
      С другой стороны, Зулу и Чехов, сидящие сейчас здесь же, – тоже прошли курс обучения в Академии, надеясь когда-нибудь сами стать капитанами. И они преуспели не более, чем Ухура, в разработке адекватной стратегии.
      Со всей честностью, это была крайне непростая ситуация. Согласно компьютерным файлам, этот Хэймсаад Дрин был способен практически на все. Он убивал не задумываясь. Малейшая провокация могла подвигнуть его на массовое истребление людей.
      Должен был быть способ как-то уладить это дело и удержать Дрина от дальнейших убийств. Должен быть. Но какой?
      В этом месте ее размышлений двери турболифта открылись и кто-то вышел оттуда. Она сидела лицом в другом направлении и сначала не видела, кто это был. Но когда прибывший приблизился к капитанскому креслу, она невольно подняла на него глаза – и вскрикнула от удивления.
      – Мистер Спок! –вскрикнул Скотт. Он вскочил на ноги, глядя во все глаза, как будто увидел призрак. – Какого дьявола вы здесь делаете?
      Вулканец как будто пришел в замешательство.
      – Я – офицер «Энтерпрайза». В мои обязанности входит работа на мостике.
      Ухура невольно вытаращила глаза. Это было чудом. Когда они подняли Спока на борт с Октавиуса Четыре, предполагалось, что он и далее будет находиться под воздействием сильных седативных, чтобы ослабить действие яда, разрушавшего его организм. Сейчас он не выказывал ни малейшего знака, что он отравлен или находится под действием успокоительных.
      – Н-не понимаю, – сказал Скотти, – ежли вы собрались сюда, наверх, чего ж мне не сказали?
      Спок поднял бровь.
      – Что нужно было говорить? Я здесь.
      Главный инженер на секунду задумался и что-то пробормотал.
      – Эт’ так, – он улыбнулся. – Ток не думайте, что я не рад вас видеть.
      Вас уже поставили в известность насчет Бета Кабрини?
      Вулканец кивнул.
      – Да. Я в некоторой степени знаком с ситуацией.
      Ухура широко улыбнулась. Если Спок займется этим делом – уже легче. Она почувствовала себя лучше. В первого офицера она верила почти так же, как в капитана. Стиль Спока был несколько иной, но это уже было неважно.
      Она почувствовала, что как-нибудь они спасут этих несчастных колонистов. Как-нибудь уладят все это.
      – Ну, – сказал Скотт, – я так понимаю, вы теперь принимаете командование, а? – он сделал движение, чтобы освободить капитанское кресло.
      Но Спок не двинулся, чтобы занять его.
      – Вообще-то, мистер Скотт, я был бы вам обязан, если бы вы пока оставались за главного. Я должен провести некоторое исследование, ввиду предстоящей миссии.
      Скотт глянул удивленно, но он, очевидно, был готов помочь всем, чем только можно.
      – Конечно, мистер Спок. Я останусь здесь, сколь пожелаете.
      – Благодарю вас, – сказал первый офицер. И, не прибавив ни слова, он двинулся в сторону турболифта. Через миг лифтовые двери закрылись за ним.
      Когда Скотти снова устроился в капитанском кресле, он встретился глазами с Ухурой. Их глаза встретились и они одновременно улыбнулись.
      Хорошо, что Спок снова с ними.
      Маккой был в ярости, когда они с М’Бенгой вошли в турболифт. Не заботясь, слышат его или нет, он разразился потоком проклятий.
      – Легче, – сказал ему М’Бенга, – мы найдем его, сэр.
      Главный врач уставился на двери лифта, желая, чтобы они скорее открылись.
      – Достаточно скверно, – прорычал он, – что он встал и покинул лазарет, не сказав никому ни слова. Затем ему приспичило посетить мостик и прикинуться, что ничто во всем мире его не беспокоит. А теперь он заставляет нас носиться за ним по всему этому чертову кораблю!
      М’Бенга вздохнул.
      – Не думаю, что таково было его намерение.
      – Намерение или нет, – ругался Маккой, – но он это делает, не так? Только попадись он мне на глаза, я…
      Тут двери открылись, являя взгляду коридор. Двери в библиотеку были в его дальнем конце.
      Маккой начал красться по закругляющемуся коридору, полностью готовый к тому, что никакого Спока в библиотеке не окажется. Он представил себе, как через минуту он изливает свой гнев на пустое помещение.
      Когда библиотечные двери открылись, и Спок обнаружился сидящим в первом же кубикуле, доктор на время потерял дар речи. Повернув голову, так, как будто появление доктора его совершенно не заинтересовало, первый офицер взглядом дал понять, что заметил появление докторов, и вернулся к созерцанию терминала компьютера.
      Стараясь держать себя в руках, Маккой шагнул к вулканцу, М’Бенга за ним. Мельком он взглянул на экран терминала, на котором находился подробная выкладка о колонии Бета Кабрини, дополненная архитектурными и инженерными деталями.
      – Ты, жалкий трус, – прошипел Маккой.
      Спок оторвался от экрана и поднял на него взгляд.
      – Вы ко мне обращаетесь, доктор?
      – Будь уверен, – сказал Боунз, распаляясь еще больше. – Ты выскользнул из лазарета, как вор в ночи, – и по одной причине: у тебя кишка тонка противостоять мне в открытую.
      Вулканец чуть пожал плечами – или, скорее, подумал Маккой, это было движение лицевых мускулов, чем плеч. Он наблюдал это достаточно много раз, чтобы знать, что это такое.
      – Вряд ли логично было оставаться там дольше, чем требовалось, – начал Спок. – Проще говоря, я более не нуждался в ваших услугах.
      – Черта с два – не нуждались! Может, я и просчитался с дозой, чтобы вы оставались в кровати. Но это не дает вам права болтаться по кораблю в то время, как вы находитесь под лечением.
      Спок холодно посмотрел на него.
      – Возможно, вы недооцениваете здоровье вулканцев по многим параметрам. Вы не допускаете возможности, что я действительно поправился? Что я излечил сам себя?
      Маккой нахмурися.
      – Да ладно тебе, Спок. Кого ты хочешь обдурить? Я и раньше видел, как ты скрывал физическое недомогание.
      М’Бенга выбрал этот момент, чтобы ввязаться в драку.
      – Если быть точным, вулканцы не то чтобы скрывают физическое недомогание, – сказал он, – они им управляют. Конечно, в данном случае, мистер Спок делает даже большее – он контролирует свой метаболизм. Но точка зрения доктора Маккоя тем не менее остается в силе, коммандер. Вы поражены очень серьезным недугом, и никакой контроль разума не может этого изменить.
      – Я способен выполнять свои обязанности, – настаивал Спок.
      – Как же! – не унимался Маккой.
      Черты лица вулканца стали жесткими.
      – Доктор, я должен продолжать свое исследование.
      – Конечно, – сказал главный врач, – а когда вы тут все изучите, вы отправитесь обратно на мостик, верно?
      – Таково было мое намерение, да.
      Маккой покачал головой.
      – Ничего не выйдет, друг мой. Насколько я могу судить, вы не в состоянии командовать кораблем. А мы оба знаем, что вы не можете сесть в капитанское кресло без моего на то благословения.
      Спок медленно вдохнул, потом выдохнул. Наконец он сказал:
      – Что вы от меня хотите?
      – Хочу? – главный врач издал сухой смешок. – Просто чтобы вы были здоровы, и только. Но это потребует времени. Пока у вас эта инородная субстанция в крови, я не могу вам позволить подвергаться какой-либо дополнительной нагрузке. С тем, что мне известно, простой быстрой прогулки может быть достаточно, чтобы убить вас.
      Вулканец едва заметно нахмурился.
      – Что же, – сказал он, – я признаю, что для контроля метаболизма требуются некоторые усилия.
      В первый раз Боунз мельком увидел, чего стоило Споку поддерживать этот контроль, – но только мельком – и тут же видимость нормы снова стала совершенна.
      – Тем не менее, – продолжал вулканец, – я должен оставаться на месте командира «Энтерпрайза».
      – А почему бы это? – спросил Маккой, склонив набок голову.
      Спок раздул ноздри.
      – Я служил на «Энтерпрайзе» под командованием капитана Пайка, когда мы впервые повстречались с Хэймсаадом Дрином. – Пауза. – Я знаю его, доктор. Я знаю, на что он способен. И имею представление о технологиях его расы, побывав однажды на одном из их кораблей.
      – Вы побывали на одном из их кораблей? – спросил пораженный М’Бенга.
      Первый офицер кивнул.
      – Да. Это было необходимым компонентом плана капитана Пайка. Собственно говоря, я был гостем Дрина.
      Главный врач уставился на него.
      – Объясни.
      Спок объяснил. Он рассказал им всю историю, от начала до конца.
      Когда он закончил, воцарилось молчание. И Маккой был вынужден рассмотреть проблему в новом свете.
      Ему страшно не хотелось позволять пациенту лечиться самостоятельно – или не лечиться вовсе. Но в этой колонии было почти три сотни человек. А здесь – один Спок.
      Если вулканец имеет представление о кораблях захватчиков, и как эти захватчики мыслят…особенно, как мыслит Дрин…
      – Ладно, – сказал он. – Ты выиграл, Спок. Если ты хочешь оставаться на месте командующего кораблем, я не буду тебе мешать. – Он ухватился за спинку кресла, в котором сидел первый офицер, и наклонился вперед. – Но если я только увижу, что твой контроль ослабевает – что эта штука внутри тебя снова берет верх – то ты и глазом не успеешь моргнуть, как снова окажешься на койке в лазарете. Идет?
      Спок кивнул.
      – Можете не беспокоиться, доктор. У меня нет желания становиться мучеником.
      На этот счет у Маккоя были свои сомнения. Но пока что он должен был поймать вулканца на слове.
      – Одна просьба, – добавил первый офицер, – я бы предпочел, чтобы команда не была осведомлена о моей… проблеме. Важно, чтобы ввиду предстоящей задачи они считали, что со мной все в порядке.
      Доктор видел, что желание Спока логично. Он неохотно согласился.
 

 
      Что- то было не так. Кирк нутром это чуял.
      Совершенно непонятно, почему Скотти нужно было столько времени, чтобы ответить. Около получаса прошло с тех пор, как забросил коммуникатор Оуэнса наверх, в джунгли. К этому времени они должны были уже вернуться на судно и подвергаться осмотру команды доктора Маккоя, пытающегося удостовериться, что они чувствуют себя лучше, чем выглядят.
      Капитан сел, прислонившись к молодому деревцу, обвел взглядом утесы, и вздохнул. Почему Скотти не принял сигнал? Может, Кирк что-то упустил? Что-то не принял в расчет?
      Он попробовал поставить себя на место Скотти. Что бы он стал делать, шаг за шагом, начиная с известия, что команда капитана пропала?
      Он бы послал группу Зулу исследовать место высадки и они бы нашли там яму, забитую обломками породы, и скалами, и сломанными деревьями.
      Они бы начали раскапывать ее с помощью фазеров, если даже только для того, чтобы найти тела. Как глубоко? Достаточно глубоко, чтобы…
      Он негромко выругался. Достаточно глубоко, чтобы потревожить то существо – или другое такое же? Могло ли это быть? Может, на группу Зулу напали так же, как на Спока? И на мостике теперь были озабочены в основном их спасением, и не заметили сигнала коммуникатора?
      Капитан покачал головой. Это была чепуха. Даже если что-то случилось с Зулу, скажем, до того, как Ухура могла заметить сигнал, с тех пор уже прошло некоторое время. К этому времени, ситуация так или иначе должна была уже разрешиться. И кто-нибудь должен был уже понять, что они здесь, внизу.
      Значит, дело в чем-то другом. Что-нибудь в атмосфере препятствует связи? Дистантное исследование ничего такого не выявило, но…
      Были и другие возможности, конечно, и не самой неправдоподобной было то, что корабль был отозван. Направлен куда-то, чтобы справиться с какой-нибудь катастрофой, невзирая на тот факт, что его капитан и три члена команды пропали. Это было бы не первым случаем такого рода.
      Ему хотелось знать, в чем было дело. Очень бы хотелось.
      В любом случае, они этого не узнают, сидя в этой дыре. Если на его вопросы существовали ответы, они находились на поверхности. Наверху, в джунглях. Как-нибудь они должны найти способ добраться до них.
      Пока что, однако, он будет держать свои заботы при себе. Если окажется, что его страхи необоснованны, не имело смысла разводить панику среди других. Черт, они прошли через…
      – Капитан?
      Кирк повернулся на оклик Оуэнса. Раненый по-прежнему сидел возле Каррас.
      – Что такое? –спросил Кирк, глядя в их направлении.
      – Каррас обнаружила кое-что, – ответил Оуэнс. – Что-то довольно интересное.
      – Да? – сказал капитан, останавливаясь возле мичмана.
      Каррас подняла на него взгляд. Она выглядела немного отрешенно. Через миг, однако, она сосредоточилась.
      – Мичман? – поторопил ее Кирк.
      – Дело в иероглифах, – объяснила она наконец, – после того как я записала их, я с помощью трикодера провела некоторый анализ. Знаете, ничего особенного. Простое основное сравнение с данными других примитивных культур – для перевода. Но я ничего не нашла даже отдаленно напоминающего эти знаки. – Пауза. – Затем я стала сравнивать их с данными современных культур. И я нашла.
      Оуэнс оказался прав. Это было интересно.
      – И кто же? – спросил капитан.
      – Домбраату, – сказала Каррас. – Древняя цивилизация, когда-то распространившаяся в пространстве. Мы находили ее следы на по крайней мере дюжине планет класса М, но только не в пределах тридцати световых лет от этой системы.
      Кирку была известна эта культура.
      – И никто так и не смог найти их родную планету, правда?
      Мичман покачала головой.
      – Но если это действительно реликты, оставленные древними домбраату… – она многозначительно замолчала.
      Капитан разглядывал надписи, теперь совсем с другим чувством.
      – То это может быть местом рождения цивилизации Домбраату, – закончил он.
      – Верно, – сказала Каррас.
      – Но домбраату путешествовали в космосе, – сказал Кирк, – Почему же здесь нет других свидетельств, что они жили здесь? Технологических свидетельств, как в других мирах Домбраату?
      – Это хороший вопрос, – согласилась Каррас, – Народы не становятся путешественниками в пространстве за две недели. – Она взглянула на Кирка. – Но у меня нет ответа.
      Капитан услышал в голосе мичмана намек. Он решил не пропускать его.
      – У нас нет ответа – пока, – поправил он. Он пробежал пальцами по иероглифам. – Но, может, это сможет нам ответить.
      Каррас с надеждой уставилась на него.
      – Значит ли это, что я могу попробовать перевод? – спросила она.
      – Именно это и значит, – подтвердил Кирк. – В самом деле, – продолжал он, – Вы можете рассматривать это как ваше назначение, пока я не припишу вас куда-нибудь еще.
      Она широко улыбнулась. Это была одна из самых красивых улыбок, какие капитан когда-либо видел.
      – Спасибо, сэр.
      Он поднялся на ноги.
      – Если хотите показать, на что вы способны, мичман, покажите мне какие-нибудь результаты.
      Каррас кивнула.
      – Да, сэр.
      Кирк посмотрел мимо нее на окружающие их утесы. Теперь бы найти выход отсюда…
      Двери библиотеки скользнули в сторону, и Спок крутанулся в кресле, оказавшись лицом к входу. Миг спустя, в комнату вошел мистер Зулу.
      – Вы звали, сэр?
      – Да. – Вулканец указал на кресло как раз напротив его. – Пожалуйста, садитесь.
      Человек подошел к креслу и сел. Сложив руки на груди, он выжидательно посмотрел на старшего офицера.
      – Когда я несколько ранее говорил с мистером Скоттом на мостике, – сказал Спок, – он спросил меня, в курсе ли я ситуации на Бета Кабрини. – Он чуть приподнял подбородок, даже теперь чувствуя себя некомфортно от полулжи. – Возможно, я не высказался открыто относительно моего владения данными по этому поводу.
      Зулу понимающе улыбнулся.
      – Понимаю, сэр. Вы хотите, чтобы я заполнил пробелы?
      – Поскольку мистер Скотт нужен на мостике, а он сказал мне, что вы так же в курсе относящихся к делу сведений, как и он… да, я был бы вам очень признателен.
      Рулевой собрался с мыслями. Это потребовало времени, но он описал бедственное положение колонистов в деталях.
      – Это, возможно, больше, чем вы хотели знать, – извинился он, когда закончил. – Но я не хотел пропустить что-нибудь важное.
      Спок кивнул.
      – В данном случае, я предпочитаю иметь как можно больше информации. Благодарю вас.
      Он уже начал поворачиваться к монитору компьютера, когда Зулу сказал:
      – Прошу прощения, сэр, но могу я вас кое о чем попросить? Видите ли, компьютер достаточно поверхностен в истории о том, как капитан Пайк перехитрил Дрина.
      Вулканец кивнул.
      – Это правда, – согласился он. – Вы хотите, чтобы я дополнил
      компьютерное резюме?
      – Да, сэр.
      Cпок окинул рулевого взглядом.
      – Очень хорошо, – сказал он, откидываясь в кресле. – Это началось тогда, как и в этот раз, с сигнала бедствия. Однако он пришел не из колонии, а с судна – именно, с веганского корабля «Лизандер», направленного на Гамма Каталинас с грузом крайне необходимых на планете редких медикаментов. Он был окружен тремя мерканискими рейдерами – триадой; похоже, что они часто путешествуют в таком составе. Мерканцы уже начали перегружать добычу с «Лизандера», когда появился «Энтерпрайз».
      Капитан Пайк связался напрямую с предводителем мерканцев, Хэймсаадом Дрином. Дав понять, что ему надоело его занятие и он не против обогатится, капитан предложил предоставлять Дрину служебную информацию относительно легкой добычи в Федерации в обмен на долю в прибыли. Но сначала, мерканцы должны были оставить «Лизандер». Иначе капитану пришлось бы нелегко, когда он стал бы объяснять Звездному флоту, почему он не вступил в сражение с кораблями Дрина.
      Это, очевидно, имело смысл для Дрина. Перспектива большей выгоды в будущем охладила его желание немедленной наживы. Однако же он не собирался просто так отпустить «Лизандер», без какого-либо определенного свидетельства о намерениях капитана Пайка.
      – Он хотел получить от него конкретный кус, причем сразу в рот, –
      предложил Зулу.
      – Образно выражаясь, да, – Спок снова сконцентрировался на
      прошлом. – Чтобы показать пирату, где находятся его приоритеты, капитан пообещал переправить к нему на борт запасы дилитиума с «Энтерпрайза» – который, конечно, был распознаваем сенсорами Дрина. Все, что последний должен был сделать – это опустить щиты, чтобы помощник капитана Пайка мог транспортироваться на борт корабля вместе с дилитиумом.
      Рулевой недоверчиво нахмурил брови.
      – Не вы же, сэр?
      Спок кивнул.
      – Не кто иной. Кто более достоин доверия, чем вулканец? Тем не
      менее, Дрин подозрительно отнесся к предложению. Он предложил, чтобы транспортировку осуществляли его люди, – что потребовало бы, чтобы «Энтерпрайз» опустил щиты. Очевидно, мерканцы знали, что капитану было нелегко согласиться на это.
      Однако, капитан Пайк был рисковым человеком. В конечном счете, он согласился с требованием Дрина. Когда тот увидел, что щиты «Энтерпрайза» опускаются, он поверил, что капитан ведет честную игру, и переправил меня на борт вместе с дилитиумом. Но Дрин не учел способностей нашего главного офицера-транспортника, человека по имени Эбделнэби. В то время как Дрин показывал мне его корабль, пытаясь вытянуть из меня информацию про капитана Пайка, Эбделнэби единовременно переправил нашего первого офицера и команду офицеров охраны в инженерный центр мерканского флагмана, где они могли установить контроль над судном.
      К тому времени, как Дрин обнаружил, что дилитиум, который я доставил на борт, дилитиумом вовсе не являлся, было уже поздно. В конечном итоге, мерканцы были вынуждены отправиться домой без «Лизандера» и без орудийной системы корабля, которую капитан Пайк привел в негодность, прежде чем отпустить их.
      Землянин покачал головой в неприкрытом восхищении.
      – Этот Пайк, похоже, был порядочный плут, а?
      – Я слышал такое мнение, – признал Спок. Но ничего более не
      добавил. Разговор такого рода был роскошью сейчас, когда им следовало заняться разработкой планов.
      Зулу, похоже, понял намек.
      – Неплохая история, сэр. Но теперь мне следует отправиться обратно на мостик.
      – Да, – согласился вулканец. – Благодарю за помощь.
      Зулу только пожал плечами. И вышел, в то время как Спок снова
      повернулся к терминалу.
      Администратор колонии Брэдфорд Уэйн обычно был доброжелательным и легким в общении человеком. Но при виде Хэймсаада Дрина у него перехватывало в горле от гнева.
      Когда Уэйн вошел в свой бывший офис, ноги Дрина покоились на администраторском столе. Его длинные черные ботинки заменили собой фотографию жены и детей Уэйна. Разбитая рамка с фотографией теперь лежала на полу.
      При приближении администратора, зажатого между двумя высокими мерканцами из охраны, Дрин поднял глаза от монитора компьютера, где он, без сомнения, уже долгое время изучал цифры производительности колонии. Дрин оглядел Уэйна своими темными, холодными глазами и заправил прядь волос за ухо.
      – А! администратор. Можете подойти ближе.
      Один из мерканцев подтолкнул его вперед. Сжав зубы, чтобы не
      взорваться, Уэйн сделал еще пару шагов.
      – В чем дело? – спросил он.
      Дрин склонил голову набок, отчего его длинные черные волосы упали
      ему на плечо.
      – Скажите, – произнес он, и его мертвенные черты скривились в
      выражение любопытства, – я что, неясно изложил мои намерения? Не выразился настолько определенно, насколько это возможно?
      Это была игра, причем жестокая. Уэйн это знал – они уже в нее играли. Если бы он попытался отклониться от правил, Дрин мог решить отыграться на его родных. Так что, потворствуя мерканцу, он начал играть по его правилам.
      – Вы достаточно ясно выразились, владетель. Должен ли я понимать
      это так, что произошел какой-то инцидент?
      Дрин фыркнул.
      – Можете и так это назвать. Похоже, парочка ваших людей не горели
      желанием помочь ускорению процесса. – Он повернулся к монитору и ввел команду с клавиатуры. – На дюраниевом заводе. – Мерканец снова взглянул на Уэйна. – Само собой, их устранили.
      Администратор сдержался, чтобы не рявкнуть в ответ. Он сдержался,
      чтобы не прыгнуть через стол и вцепиться Дрину в горло. Но он ничего не мог сделать со своим запылавшим лицом.
      К счастью, мерканцы не обратили на это внимания. Они никогда не обращали. У них была серая кожа – что они могли знать о покрасневшем лице?
      – Владетель, – начал Уэйн, – во всем этом насилии нет необходимости.
      Вам стоит только связаться со мной, когда вы полагаете, что столкнулись с сопротивлением, и я все улажу.
      Уголок рта Дрина скривился.
      – В самом деле, администратор. Вы что думаете, у меня есть время на
      подобную ерунду? Если вы хотите избежать насилия, лучше старайтесь побудить ваших людей к сотрудничеству.
      Повернувшись к одному из охранников Уэйна, он издал
      последовательность звуком на своем языке. Оба охранника засмеялись.
      – Они сотрудничают, – сказал землянин. Он не собирался говорить, это
      просто вырвалось.
      Глаза Дрина снова обратились к Уэйну и сузились.
      – Полагаю, это вопрос интерпретации, – сказал он. Его голос стал как
      будто весомее, значительнее. – В данном случае, однако, учитывается единственно моя интерпретация. – Он замолчал. – Вы согласны?
      Уэйн закусил губу. Настаивать на своем было просто самоубийственно. И, быть может, будут убиты и другие. Звездный флот знает об их положении, и в этой ситуации им скорее нужно было время, чем бесполезная бравада.
      Он посмотрел Дрину в глаза.
      – Я согласен, владетель.
      Мерканец кивнул.
      – Хорошо. Теперь идите и делайте свою работу.
      Склонив голову, Уэйн повернулся и позволил охране вывести его из
      комнаты. Терпение, сказал он себе. Нужно выждать.
      Не это ли Крис Пайк говорил ему, в те дни, когда он служил на звездолете? Убаюкай врага перед тем как нанести удар? Черт, и не так ли Пайк взял верх над Дрином в первый раз?
      Одно лишь воспоминание о его бывшем капитане немного успокоило Уэйна, когда он вышел из своего офиса и шагал по коридору.
      Выход должен быть, сказал себе Кирк. Должен быть.
      Он сидел на одном месте, казалось, уже несколько часов. Солнце некоторое время назад исчезло за кромкой утесов, но небо некоторое время оставалось все того же интенсивного, пронзительного синего цвета. Теперь оно начинало понемногу темнеть, склоняясь к индиго, а он все никак не мог сделать прогресса в «Как-убраться-к-черту-отсюда».
      Капитан гордился своей изобретательностью, своей способностью сделать что-нибудь из ничего. Но здесь, похоже, его находчивость встретила равного противника.
      Он снова прикинул прочность тонких деревьев, что росли в центре провала. Если разрезать их вдоль на четыре части, можно было бы их связать и использовать как трос.
      Это бы им пригодилось, если бы кто-нибудь оказался наверху, чтобы вытащить остальных. Или если бы там было что-нибудь, за что можно было бы зацепить трос. Или если бы у них было что-то вроде якоря, достаточно легкого, чтобы забросить его на пятьдесят футов вверх и достаточно тяжелого, чтобы задержаться наверху, будучи заброшенным туда.
      К несчастью, они не располагали ни одним из этих преимуществ. В данный момент, трос был для них так же полезен, как незаряженный фазер Оуэнса.
      Здесь были обломки скал, но не в таком количестве, чтобы соорудить кучу в пятьдесят футов высотой. И даже если бы их хватало, было бы почти невозможно это осуществить.
      Кирк подумал даже о возвращении назад по туннелю, что привел их сюда. Теперь обломки, вовлеченные в обвал, должно быть, уже устоялись и тот участок был уже стабилен. И через какое-то время они могли бы прорыть ход на поверхность.
      Но опять же, этот путь назад мог стоить им жизни.
      И если Зулу по какой-либо причине все еще раскапывал этот участок,
      они могли, копая навстречу, попасть под смертельный выстрел фазера. Капитан хотел, чтобы их нашли, но не такой ценой.
      – Сэр?
      Кирк повернулся и увидел Отри, стоящего рядом. Он выглядел намного
      лучше; единственным свидетельством раны в голову была теперь несильная красноватая припухлость возле края волос. По-видимому, все, что ему было нужно после всего, что они перенесли в пещере – это небольшой отдых.
      Отри держал в руках бледно-зеленый стебель, немного напоминающий стебель сахарного тростника. Капитан взял его и посмотрел на Отри.
      – Что-то съедобное, надеюсь?
      Тот улыбнулся.
      – Похоже, трикодер Оуэнса так считает.
      Кирк откусил от стебля. Тот не только выглядел как сахарный тростник,
      он и вкус имел такой же. Он взглянул мимо Отри на Каррас и Оуэнса, которые не сдвинулись с того места, где они нашли иероглифы. Они тоже жевали стебли, такие же, как тот, что капитан держал в руке. Вообще-то, рядом с офицерами лежала целая аккуратная куча стеблей.
      – Похоже, у вас новое назначение – фуражир, – заметил Кирк.
      Отри пожал плечами.
      – Я не возражаю, сэр. Совершенно. Так у меня есть занятие. – Он
      обвел глазами провал и снова пожал плечами. – Вряд ли здесь куча работы для офицера охраны.
      Капитан кивнул. Легкий ветерок взъерошил его волосы.
      – Я вас понимаю. Послушайте, если у вас заваляется немножко
      времени, вы всегда можете поразмыслить о том, как нам выбраться отсюда.
      Отри взглянул на него так, будто это была шутка. Только через секунду
      он понял, что Кирк был серьезен.
      – В этом есть нужда? – спросил он. – Я имею в виду, они же могут
      просто поднять нас по лучу отсюда, когда найдут?
      – Ну, тогда назовите это гипотетической проблемой. И, черт ее дери, –
      непростой. Господь ведает, она ставит меня в тупик.
      – Прошу прощения капитана, – сказал наконец Отри, – но, если
      Джеймс Т. Кирк не может придумать план – не думаю, что кто-нибудь может.
      Кирк скривился.
      – Очень приятно слышать, – ответил он, – но это не то, что я хотел бы
      услышать. Где бы я сейчас был, если бы решил когда-то, что не смогу равняться с легендарным Гарзом Изарским? Или Мэтью Декером и Кристофером Пайком? По всей вероятности, сидел бы на коммерческом фрахтере, пытаясь примирить счета с прибылью.
      Отри фыркнул.
      – Я вас понял, сэр.
      – Хорошо. А теперь скажите – если бы вы были капитаном – как бы вы вытащили нас из этой переделки?
      Офицер охраны поразмыслил секунду-две. И покачал головой.
      – Не знаю, сэр. Думаю, я бы… – Он замолчал. – Нет, это не слишком хорошая идея.
      – Что – «это»? – подтолкнул его Кирк. – Я хочу знать. Это приказ.
      Отри вздохнул.
      – Ну, я хотел сказать, что мы могли бы встать один другому на плечи.
      Знаете, сделать что-то вроде живой лестницы, вверх по стене. – Он скривился от отвращения. – Но ведь это только полпути – даже меньше. Нам бы оставалось еще двадцать пять – тридцать футов до верха.
      Капитан уставился на стену провала и согласно кивнул.
      – Но попытка неплохая, – сказал он Отри, – особенно за короткое
      время. Такой подход мне и в голову не пришел. – Он опять повернулся к офицеру охраны. – Что свидетельствует о том, что даже Джеймс Т. Кирк временами нуждается в некоторой помощи.
      Отри как будто стал чуть выше.
      – Сообщение получено, сэр.
      Кирк снова кивнул.
      – Я так и думал. Валяйте в том же духе.
      Отри улыбнулся.
      – Есть, сэр.
      Капитан тоже улыбнулся. Конечно, он думал об идее «Встаем-
      друг- другу-на-плечи». Но, признав это, он бы упустил шанс повысить веру Отри в собственные силы.
      Он старался никогда не упускать такие возможности. Никогда не знаешь, когда уверенность в себе членов команды – или отсутствие таковой – будут означать разницу между жизнью и смертью.
 

 
      Когда Кирк открыл глаза, он на миг подумал, что он на Земле. Наклонные лучи солнца, теплый воздух, экзотические запахи – все это казалось частью тропического рая, к которому он не мог подобрать имя, но был уверен, что уже бывал в нем раньше. И было очень приятно сюда вернуться. Так приятно протянуть руку и…
      – Капитан!
      Кирк застыл при этом слове. Вот теперь реальность обрушилась на
      него, как тетрацитианский шторм, унося сон об Эдеме, возвращая его в глубокий и безнадежный провал на Октавиусе Четыре.
      – Капитан!
      На этот раз он проследил зов до источника. Это была Каррас. И она опять склонилась над камнями, теми самыми, с резьбой Домбраату.
      Теперь он вспомнил. Как раз перед тем, как он улегся на мягкий коричневый дерн рядом с входом в туннель, он взглянул в направлении Каррас – она работала над переводом иероглифов в угасающем свете заката.
      По всей видимости, она возобновила свое исследование, как только проснулась. Судя по тени на восточной стороне скальной стены, это было не ранее чем час назад.
      Кирк помахал Каррас, чтобы дать ей знать, что он слышал ее. Затем он подтянул под себя ноги и встал – и тут же пожалел об этом. Каждый мускул его тела был непослушен и болезнен, некоторые ныли куда сильнее прочих. Как будто его перемололи жерновами – что теперь, когда он об этом подумал, показалось ему недалеко от истины.
      Оуэнс и Отри все еще спали на мху, который тянулся на добрые тридцать футов. Не видя резона будить их, капитан направился к Каррас.
      – Успехи? – спросил он, приблизившись к мичману и ее камням. Забавно, как он вдруг подумал о них как о ее имуществе.
      – Ага, – признала она. – Вот, взгляните. Видите этот символ?
      Кирк присел – немного неловко, стараясь не напрягать мышцы лишний
      раз. Если у Каррас так же все болело, она не подавала виду. Он взглянул на указанную ею надпись.
      Это была вертикальная линия с шестью полуокружностями, растущими из нее, по три с каждой стороны. Если иероглиф на что-нибудь и походил, то на дерево – что-нибудь вроде плакучей ивы.
      Он так и сказал. Каррас фыркнула.
      – Это и я подумала, – сказала она, – по крайней мере, сначала. Но,
      похоже, я ошибалась. Не то чтобы здесь не было кучи ссылок на флору. – она дотронулась до нескольких других иероглифов. – Как, например, вот этот, и этот, и вот этот, я думаю, тоже. Но, – продолжала она, возвращаясь к символу, на который указала вначале, – этот означает что-то другое.
      Капитан взлгянул на нее.
      – Ну ладно, я сдаюсь.
      Каррас улыбнулась с удовольствием школьника, обошедшего учителя.
      – Это животное. Вроде того, что напало на нас перед обвалом.
      Кирк пригляделся к иероглифу более внимательно. Это могло быть
      ссылкой на животное, решил он. С другой стороны, он по-прежнему думал, что иероглиф был более похож на дерево.
      – Это интересно, – сказал он мичману. – Но…
      – Я знаю, – прервала его Каррас. – Это неудивительно, что они
      придумали символ, обозначающий то животное. В конце концов, в примитивном обществе, которое создало эти надписи, что-то настолько большое не должно было пройти незамеченным, – даже, вполне возможно, оно было обожествлено и почитаемо.
      Капитан кивнул.
      – Вы читаете мои мысли.
      – Но даже богам не платят столько внимания. – Сказав это, Каррас
      двинулась вперед, чтобы указать на другие подобия иероглифов. Проследив за ее пальцем, указавшим на несколько валунов, Кирк должен был признать, что создание, очевидно, произвело неправдоподобное впечатление на того, кто выбил его символ в камне.
      – Что, если здесь был храм? – предположил он, – Место, где древние
      обитатели этих мест поклонялись этим созданиям? Это бы объясняло частое повторение этого иероглифа, а?
      – Да, – ответила Каррас, – если бы надписи относились только к этому
      месту. Но я так не считаю.
      Он пристально посмотрел на нее.
      – Нет?
      Мичман покачала головой.
      – Я думаю, каждый символ обозначает местоположение. Если мои
      догадки верны, сэр, это – карта.
      – Карта, – невольно повторил капитан.
      – Да. Путеводитель по тем местам в округе, где эти создания могут
      появляться, – вероятно, чтобы избегать их. Это было бы весьма кстати любому путешественнику в этих краях.
      – Но это бы означало, что эти животные всегда остаются на одном и
      том же месте, мичман. Даже в высшей степени привязанные к месту формы жизни перемещаются в некоторых пределах, что сделало бы карту их местоположения довольно бесполезной.
      Каррас пожала плечами.
      – Не то чтобы они совсем стационарны. Знаете, может, они способны
      перемещаться в некоторых ограниченных пределах, – скажем, метров пятьдесят в любом направлении.
      Кирк поразмыслил над этой версией, – неплохой, он должен был
      признать, учитывая размер создания и вытекающие отсюда сложности с подземным передвижением. Потом ему в голову пришла еще одна мысль.
      – Если они сравнительно стационарны, ключом здесь может быть
      добыча пищи. Нападение на Спока наводит на мысль, что они плотоядные. Но их основной источник пищи может находиться глубоко под землей. И, если он не является довольно распространенным…
      – Тогда у этой животины веские причины здесь торчать, – сказала
      мичман, заканчивая мысль.
      Капитан поглядел на Каррас. Она раскраснелась от возбуждения, что
      делало ее весьма привлекательной. Он постарался отвлечься от этой мысли.
      – Неплохую работку вы тут провернули, – сказал он ей. – Вы должны
      будете написать монографию. Вообще-то, я думаю, это неизбежно, учитывая, что вы теперь первый эксперт Федерации по первобытным Домбраату.
      Она посмотрела на утесы. Отвернулась, смутившись? Он так не думал.
      Не похоже было, что Каррас так легко смутить.
      – Прежде чем я сяду за статьи, – напомнила она ему, – мы должны
      вернуться на корабль. – Она прямо посмотрела на него. – И если даже вы этого не говорите, у вас на этот счет есть сомнения, не так ли?
      Кирк мог бы соврать, но она бы это поняла.
      – Да, – сказал он, – есть. По крайней мере, про ближайшее время. – Он
      невесело улыбнулся. – Начинает казаться, что мы тут сами по себе. Если бы кто-то собирался нас спасать, к настоящему моменту он бы уже, вероятно, сделал это.
      Каррас не стала спорить.
      – Как вы думаете, что произошло? – спросила она.
      В самом деле, что?
      – Не знаю, – ответил он. Он поднял камешек и, размахнувшись,
      швырнул его в группу желтых, колючих растений, покрывавших местами землю. – Единственное, что я могу придумать – мы не единственная их проблема. Может быть, их отозвали. Какая-нибудь чрезвычайная ситуация.
      Она вздохнула.
      – Надеюсь, что так, сэр. Надеюсь… – она остановилась, решив не
      продолжать.
      Однако капитан увидел продолжение в ее глазах. Со звездолетами чего
      только не случалось, даже на видимо безопасных орбитах. И, хотя это было не очень правдоподобно, что Скотти мог допустить, чтобы что-нибудь случилось с «Энтерпрайзом», полностью исключить это тоже было нельзя.
      И все же, его предположение было самым правдоподобным. Или так он хотел думать.
      Он отряхнул руки, слегка вздрогнув, потому что они напомнили ему об испытаниях в пещере.
      – Пока мы не знаем наверняка, – заявил он, – мы должны делать все,
      что в наших силах.
      Каррас сжала челюсти.
      – Да, сэр.
      Кирк поднялся.
      – Так держать, мичман. –Он кивнул в сторону кучи стеблей, которые
      Отри собрал накануне. – Я бы позавтракал. А вы как?
      Она снова покачала головой.
      – Нет, спасибо. – Уголки ее губ приподнялись в приятной улыбке. – Я
      думаю, я вернусь к моим исследованиям. Знаете, для этой монографии.
      Он посмотрел на нее искоса, чувствуя себя более наседкой, пекущейся о цыплятах, чем ему хотелось.
      – Вам бы лучше поесть, мичман.
      Она подумала, и ее улыбка стала шире.
      – Хорошо, – сказала она наконец. –Ценю заботу, сэр.
      – Не стоит, – сказал он ей, направляясь к безупречно аккуратной куче стеблей. На полпути он заметил, что Оуэнс и Отри просыпаются.
      Оба они все еще нуждались в медицинской помощи. А Каррас,
      вызвавшаяся ее оказывать, врачом вовсе не была. Было бы мило, если бы с ними был Маккой.
      Хотя, если подумать, может и не так уж мило. Капитан как будто
      услышал его голос: «Сахарный тростник, ага? Это здорово. К тому времени, как кто-нибудь притащится сюда нам на выручку, у нас все зубы повывалятся!»
      Может, это было к лучшему, что доктор был где-то в другом месте – на корабле, заботился о Споке. Кирк остановился. Спок…
      Когда их подняли на корабль, его состояние было стабильно. Так сказал Боунз: стабильно. А это было только полдела, верно?
      Все, что Маккою нужно было сделать, это убрать этот яд или что там из организма вулканца. Только и всего. Капитан раньше видел, как он это делал – сотни раз, с сотнями других чужеродных субстанций. Он закусил губу. Действительно – только и всего.
      Но что, если опасения Каррас были не беспочвенны? Что если что-то случилось с «Энтерпрайзом»? У него перехватило в горле.
      Нет, их просто отозвали. В этом все дело, настойчиво повторил он про себя. В этом должна была быть причина.
      И в любом случае, он с этим ничего не мог поделать. Его задача, его единственная на настоящий момент задача была в том, чтобы придумать, как выбраться из этой дыры.
      Внезапно, он понял, что стоит перед продовольственным складом Отри и вспомнил, зачем он сюда пришел: завтрак. Он присел и выбрал себе пару сочных на вид стеблей. Затем, не позволив передохнуть своим все еще ноющим ногам, он двинулся назад по направлению к Каррас и камням.
      – Как обычно, Павел?
      Чехов поднял глаза, увидел Зулу на другой стороне комнаты отдыха и
      подумал – как это он оказался там так быстро. Я так глубоко задумался? – поинтересовался он про себя.
      – Да, пожалуйста, – ответил он.
      Зулу повернулся к Бомону, который как раз изощрялся в своих
      неслабых поварских способностях в эту смену, – как всегда в это время. Одетый в традиционный белый колпак, он возвышался позади линии газовых горелок, заставленных кастрюлями и сковородками. Хотя Чехов не мог расслышать, что они там говорили, он знал, что заказывает его друг.
      Ветчина и пироги – ветчина острая, нарезанная толстыми ломтиками и хрустящая по краям; пироги – с картошкой и под щедрым слоем сметаны – в точном соответствии с рецептом, который Бомон получил от Чехова. Спустя момент, повар приступил к приготовлению заказа. И не одну порцию, а две. В последнее время, как заметил навигатор, Зулу пристрастился к его, Чехова, русской версии добротного завтрака.
      Несколько минут спустя, штурман принял два прекрасно сервированных, дымящихся подноса, дополненных кофе, и двинулся обратно к их столику. Но даже перспектива роскошной трапезы нисколько не умалила беспокойство Чехова.
      В такой момент его место было за навигаторской консолью, а не за обеденным столом. Конечно, на мостике в нем сейчас не нуждались, особенно если учесть, что он проложил курс добрых десять часов назад. Но что, если произойдет что-либо непредвиденное? Что, если на каком-то участке пути потребуется коррекция курса?
      Не то чтобы Де Саль не был на это способен. Он был очень компетентным навигатором. Вообще-то, до того как русский получил это желанное назначение на «Энтерпрайз», Де Саль был главной фигурой на навигационном контроле. Лишь два месяца назад круг его обязанностей на корабле расширился.
      Нет, компетентность здесь была ни при чем. Просто Чехов считал, что во время кризиса он должен был быть на передовой. Черт, он всегда это чувствовал, и в детстве, когда он был самым отчаянным игроком школьной футбольной команды. Не обязательно самым опытным, признал он, но всегда тем, кто кидался с мячом на прорыв, когда его команда проигрывала, а время уходило.
      Вот за это самое качество – желание принять на себя ответственность в критический ситуации, – без страха о том, что будет, если он не справится – его и ценил его футбольный тренер. И именно предложение тренера – бывшего офицера Звездного флота – заставило Чехова впервые задуматься о работе в космосе. Вскоре, он с увлечением следил за подвигами храбрейших капитанов Флота, – группы избранных, в число которых вскоре вошел рисковый американец по имени Джим Кирк.
      Это было другой причиной, по которой Чехов хотел быть на мостике. Когда капитан пропал и, может быть… нет. Он не хотел заканчивать эту мысль – даже про себя. Теперь, когда капитан пропал, он чувствовал, что он и другие, на кого Кирк полагался, должны подняться и заполнить брешь.
      – Павел?
      Русский опомнился и, поглядев через стол на Зулу, увидел, что тарелка
      того уже наполовину пуста, в отличие от его собственной, нетронутой и почти остывшей.
      Он поглядел на своего друга с виноватой улыбкой.
      – И как долго я просидел вот так?
      Зулу улыбнулся.
      – Ну, – сказал он, – я видел, как ты прокладывал курс через пояс
      астероидов за меньшее время.
      Чехов потряс головой.
      – Извини. Это просто…
      – Я знаю. Ты хочешь быть на месте событий. – Рулевой наклонился
      вперед. – И я тоже. Но сейчас лучшее, что мы можем сделать, – это постараться немного расслабиться. Очень скоро мы понадобимся мистеру Споку. А мы вряд ли будем полезны кому-нибудь, если окажемся усталыми и голодными. Согласен?
      Мичман что-то буркнул.
      – Как я могу не согласиться, когда ты так это излагаешь?
      – Вот и хорошо. Тогда принимайся за пироги и не думай пока о деле.
      Чехов попытался выбросить это из головы и начать есть. После первой же вилки он пожалел, что не последовал совету Зулу раньше.
      – Убийственно, – сказал он.
      Рулевой улыбнулся.
      – Да здравствует разнообразие.
      Чехов сузил глаза.
      – Ты чего это заставил Бомона напихать туда?
      – Знаю, – заметил Зулу. – Это богохульство – экспериментировать с
      фамильным рецептом Чеховых. Но мне кажется, что немного корицы ему не повредило.
      Мичман подцепил другой кусок и не спеша прожевал его. Он должен был признать, что нововведение удачно.
      – Что же, – сказал он, – Полагаю, моя мама не будет возражать против
      твоего вмешательства в ее рецепт, раз ты используешь русские специи.
      Зулу недоверчиво посмотрел на него.
      – Павел, но корица – не русская приправа. Если я не ошибаюсь,
      первый, кто начал ее использовать, были древние греки. А может, римляне. Но уж точно не русские.
      – Ерунда, – сказал Чехов. – Наши цари добавляли ее в напитки. Она
      была излюбленной приправой при дворе.
      Зулу застонал, – и как раз в этот момент возле их столика появился лейтенант Лесли с подносом, полным еды. Они посмотрели на него.
      – Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросил Лесли.
      – Вовсе нет, – ответил рулевой. – Вообще-то, я был бы рад. Если,
      конечно, ты не будешь говорить мне, что соевый соус изобрели в Топеке.
      Коренастый офицер охраны уставился на него каменным взглядом.
      – Топека?
      – А, – сказал Зулу, – я забыл. Ты же не на Земле родился. Топека –
      город на американском Среднем Западе.
      Чехов посмотрел на лейтенанта.
      – Не обращайте внимания на моего коллегу. Он просто немного
      смущен.
      – Как скажете, – ответил Лесли, ставя свой поднос на стол между их
      подносами. Вытащив стул, он сел.
      – Ну, – с интересом спросил Зулу, – Какие новости у охраны?
      Лесли пожал плечами и приступил к завтраку.
      – Ничего особенного. А как мистер Спок? Все в подвешенном состоянии?
      Зулу сдвинул брови.
      – Что ты имеешь в виду?
      Офицер охраны поднял глаза.
      – Ну, знаешь, этот яд в нем. Который доктора, похоже, не знают, как обезвредить.
      Чехов посмотрел на рулевого.
      – Я думал, Спок поправился.
      – Я тоже, – поддержал его Зулу. –Когда мы видели его на мостике, он казался в полном порядке.
      Лесли покачал головой.
      – Нет, – насколько я понимаю. Анни Феррара – знаете, новая сестра,
      которую мы взяли на Девятнадцатой Звездной базе, – сказала мне, что мистер Спок по-прежнему подвержен действию яда. Он просто все скрывает с помощью этого своего вулканского тренинга.
      – Да ну, – сказал рулевой. –Ты нас дуришь, верно?
      – Конечно, – поддержал его Чехов. – Держу пари, если я спрошу сестру
      Феррара, она не поймет, о чем это я говорю.
      Лесли снова пожал плечами.
      – Валяйте, – сказал он им, – Спросите.
      В течение пары секунд все молчали. Затем Зулу откинулся назад на спинку стула. Он был мрачен, когда повернулся к Чехову.
      – Он не шутит, Павел.
      Русский кивнул.
      – Я знаю.
      Чехов стал думать о Споке, который запер свою боль внутри себя, делая
      вид, что у него все в полном порядке. Как долго он сможет так держаться? Пару дней? Неделю?
      И насколько проблема Спока будет помехой, когда они достигнут Бета Кабрини? Насколько он сможет посвятить себя помощи колонистам? Насколько его болезнь повлияет на его решения?
      – Наверное, поэтому Спок и ушел в библиотеку, – пробормотал Зулу. И
      продолжал, уже громче: – Наверное, он не может оставаться на мостике, не выдавая себя.
      Похоже на правду, ага? Чехов выругался на родном языке.
      И, более чем когда-либо, ему захотелось обратно на мостик. Если
      мистер Спок действительно в плохой форме, ему нужна будет помощь – любая помощь.
      Но точка зрения Зулу по-прежнему была веской. Лучше отдохнуть сейчас и быть в форме к прибытию на Бета Кабрини. Нахмурившись, он оттолкнул тарелку и понадеялся, что будет спать лучше, чем он ел. Черт, до чего же он ненавидит это ожидание.
 

 
      Его контроль ускользал.
      Спок откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он должен был сконцентрировался, восстановить контроль над своими метаболическими функциями. К счастью, он был один в библиотеке. Никто не мог видеть, как он скрипит зубами, как напрягаются жилы на его шее, а вены на висках становятся похожими на маленьких зеленых змей.
      Воспоминания начали появляться на поверхности его сознания как большие, медленные пузыри. Так же, как когда он лежал в лазарете, пытаясь стряхнуть влияние седативных средств. Не сны наяву, но довольно эмоциональный осадок созерцаний, высвобожденных его внутренним разладом…
      Образ: Кристофер Пайк, голый до пояса, его кожа блестит от пота в верхнем свете, когда он снова и снова наносит удары туго набитой боксерской груше, подвешенной к потолку. Он бьет в полную силу. Внезапно, он осознает, что он не один. Резкий, сердитый синеглазый взгляд. Затем его брови расправляются, когда он узнает вошедшего в зал.
      – Извини, что так на тебя глянул, Спок.
      – Это я должен извиниться, сэр. Я должен был вас предупредить
      заранее, что мне нужно вас видеть.
      – Да ничего. Ну, в чем дело?
      Костяшки пальцев капитана покраснели и чуть кровоточат. Трудно не
      обращать на это внимания – тем более потому что красная кровь по-прежнему так непривычна.
      – Я считаю, что я выяснил, что – или, точнее, кто – убил команду «Телемаха».
      Пайк отступает от груши, бездумно растирая руки.
      – Вы нашли что-то в обломках?
      – Да, сэр. Вирус, он все еще присутствует в каюте капитана.
      Человек заинтересован.
      – Единственное помещение «Телемаха», где система
      жизнеобеспечения все еще функционирует.
      – Верно. Насколько нам известно, этот вирус существует только на двух планетах – Мерсенаме Четыре и Ч’Тинайэ Семь.
      Капитан переваривает информацию. Его взгляд просветляется.
      – А Мерсенам Четыре был разрушен год назад в результате взрыва
      сверхновой. Что означает, что за этим истреблением стоят Ч’Тинай.
      – Похоже, что так, сэр.
      Пайк улыбается. Это – не выражение радости.
      – Превосходно, лейтенант. Я свяжусь с адмиралом Пенном. Ему будет
      интересно узнать, что Ч’Тинай снова на тропе войны. – Пауза. – Молодец, Спок.
      У него нет ответа на этот случай. На Вулкане само собой разумеется,
      что любой делает все, что в его силах, чтобы достичь желаемого результата. Среди людей, похоже, это не всегда так.
      – Не смущайся, Спок. Ты, вероятно, спас сотни жизней. В следующий раз, когда Ч’Тинай появятся, мы будем к этому готовы.
      У него и на это нет готового ответа, но все же он придумывает ответ:
      – Я рад, что вы довольны моей работой.
      – Жаль, – говорит капитан, – что мы не прознали о них вовремя, чтобы
      спасти «Телемах». – Он качает головой. – С его командой в двести девяносто человек. – Черты его лица ужесточаются. – И капитаном, который знал все лучшие водозаборы Анакарсагинии.
      Внезапно он резко поворачивается и изо всех сил бьет ногой по груше.
      Гулкий удар – и тяжелый мешок отлетает в сторону. Прежде чем он летит обратно, Пайк срывает форменную рубашку с крючка на стене и быстро направляется к двери.
      Ничего не остается, как последовать.
      Образ: женщина по имени Номер Один, сосредоточенная на
      показателях мигающей контрольной консоли, ее ничего не выражающее лицо освещено янтарным пульсирующим светом. Ее длинные, тонкие пальцы порхают над консолью, как будто живут своей собственной жизнью.
      Кажется, будто она не осознает времени, которое уже прошло с тех пор, как они транспортировались на станцию Эларнит, и будто бы не знает о цепной реакции в энергетическом ядре станции, которая скоро разрушит все вокруг. Все, что ее заботит – это чтобы они перегрузили как можно большее количество данных из компьютера станции.
      В обычной ситуации, это можно было бы осуществить, просто настроив передачу. Но сейчас компьютер Эларнитов не в лучшем состоянии. Необходим непосредственный контроль.
      «Напряжение почти максимальное», – говорит он ей.
      Выражение ее лица меняется едва заметно.
      «Сообщите мне тогда, когда оно будет максимальным, мистер Спок».
      Это упрек?
      «Да, коммандер».
      Не считая самого Спока, Номер Один – наиболее вулканское существо на корабле. Он иногда даже забывает, что она – человек.
      «Напряжение достигло максимального уровня. Магнитный кожух может разрушиться в любой момент».
      «Спасибо, лейтенант». – Ее голос не меняется. Она вся захвачена
      возможностью сохранения опыта Эларнитов, хотя вряд ли это существенно повлияет на развитие науки в Федерации.
      Знание ради знания. Это, думает он, отчетливо вулканская точка зрения.
      «Кожух разрушается. Утечки пока нет».
      На этот раз, единственный ответ – неясное мычание. Зато пальцы
      Номера Один теперь бегают еще быстрее, стараясь максимизировать поток данных, передаваемый на «Энтерпрайз».
      На другой стороне мостика одна из панелей срывается с места посреди фонтана белых искр и голубого пламени. Обломок раскаленного металла падает рядом с ботинком первого офицера. Она как будто не замечает этого.
      «Обратный ход реакции», – говорит он ей, повышая голос, чтобы
      перекрыть шипящий звук, что идет из области, откуда сорвало панель. – «Система жизнеобеспечения выходит из строя».
      «Запускайте аварийную», – откликается она. В ее голосе –напряжение, которое опровергает ее спокойный вид.
      «Запускаю». – Но результата нет. Возможно, механизм аварийной был
      поврежден тем же, что нарушило основную систему. Может быть, он испортился давно, задолго до того, как «Энтерпрайз» обнаружил станцию. – «Аварийная не срабатывает, коммандер».
      Она ругается, не отрывая глаз от контрольной панели перед ней. Следует другой взрыв, сильнее, чем первый, и срывает другую панель. Она врезается в то, что, по-видимому, является главным экраном Эларнитов. Запах углерода наполняет воздух; клубится черный дым.
      Их коммуникаторы пищат. Номер Один не обращает внимания. И он тоже, спрашивая про себя, правильно ли он поступает.
      Мостик сотрясается. Он знает – почему.
      «Утечка через щиты. Сейчас произойдет взрыв. – И громче: – Мы должны уходить!»
      Она смотрит на него, ее глаза покраснели и слезятся от дыма.
      «Уходи, Спок».
      «Нет. Мы уходим вместе – или остаемся».
      Она снова колеблется, но только на миг. Открывает коммуникатор и говорит:
      «Двоих на борт. Сейчас».
      Когда они дематериализуются, ему кажется, что он видит, как панель
      прямо перед ним обращается в голубое, почти белое пламя, рвущееся к нему. Но он не уверен.
      Следующая вещь, которую он осознает – он – на транспортационной платформе. Номер Один стоит рядом с ним.
      «Вы в порядке?» – спрашивает она.
      Он кивает.
      «А вы?»
      Она пожимает плечами. И падает.
      Теперь он видит сбоку в ее кителе кровавую, дымящуюся прореху. Он
      оборачивается к Эбделнеби, главному офицеру транспортационной. Тот уже вызывает помощь.
      Но Спок не может ждать. Подхватив первого офицера на руки, он несет ее в лазарет.
      Образ: Филип Бойс, корабельный хирург, на своем дне рождения. Хрупкий, с серебряными волосами, он стоит перед небольшой толпой поздравляющих в комнате отдыха корабля. Он хмурится и крутит саурианское бренди в бокале.
      «Вам не следовало этого делать, – говорит он, – И я серьезно.»
      «Да ладно, – замечает кто-то. – Если б мы этого не сделали, ты бы нас в жизни не простил.» – Смех.
      Бойс качает головой.
      «Вы так думаете? Да я бы сейчас дрыхнул у себя в каюте, наслаждаясь снами о диких днях моей непонятно на что растраченной юности.»
      Снова смех. Тот, кто раньше говорил, пробирается через толпу. Оказывается, это капитан Пайк. С убийственной серьезностью он обнимает Бойса и провозглашает тост: «Моему главному врачу. Пусть он никогда не будет таким старым, каким притворяется.»
      Все радостно шумят. Поднимают и осушают бокалы. Голубые глаза доктора блестят. В кой-то веки, он не знает, что сказать.
      Из интеркома слышится голос, вызывающий одного из офицеров на мостик. Похоже, что-то случилось, хотя капитана тут же заверяют, что его присутствия вовсе не требуется. Офицер отбывает, хотя Спок не успевает заметить, кто это. Он слишком заинтригован поведением Бойса.
      «Полагаю, мне не удастся выпереть оставшихся вслед за ним?» – вопрошает доктор.
      Идею встречает гул голосов. Из гула ясно, что нет.
      «А теперь, – продолжает Пайк, – еще кое-что. – Он указывает на
      открытую дверь, и все взгляды обращаются к ней. – Эй, Гаррисон. Тащи его сюда.
      Через миг Гаррисон и Питкэрн вкатывают в комнату лазаретную
      каталку. На ней возвышается огромный праздничный торт, украшенный несчетным количеством свечей.
      «Это же моя каталка! – возмущается Бойс, его голос звучит
      одновременно смешливо и негодующе. – Он сердито смотрит на капитана. – Лучше бы тебе своротить этого монстра с нее да поскорее скормить кому-нибудь. Звездный Флот не посмотрит сквозь пальцы на использование медицинского оборудования не по назначению».
      «Не бойся, – заверяет его капитан, – Я это обсудил с самим адмиралом
      Пенном. Он дал официальное разрешение, при условии, что мы сбережем для него кусок с цветочком».
      Однако те, кто собрался в комнате, большей частью не слышат их
      разговора. Они слишком заняты хлопотами вокруг торта.
      «Ну, так сколько же вам лет?» – спрашивает Гаррисон доктора,
      пристально глядя на него через сияние свечей.
      Бойс корчит гримасу. Но, прежде чем он успевает ответить, странный
      запах заполняет комнату. Люди вопросительно переглядываются.
      «Надеюсь, это не торт», – замечает кто-то.
      Мичман Колт указывает на решетку вентиляции.
      «Смотрите!»
      Густой желтый газ, клубясь, вываливается из отверстия. Очевидно, это
      и есть источник вони. Крики тревоги – и комната начинает пустеть.
      «Знаешь, – говорит капитан Бойсу, – не знай я, в чем дело, я бы подумал, что ты это подстроил, чтобы не признаваться, сколько тебе лет».
      Доктор улыбается.
      «Это не я. Но теперь, когда ты об этом сказал… неплохая идея».
      Позже выясняется, откуда взялся газ: ЧП в грузовом отсеке, где кислота случайно попала на груз с рудой в составе.
      Образ: навигатор Джоуз Тайлер, его покрасневшее лицо над чашкой дымящегося кофе. Его румянец кажется еще сильнее из-за золотисто-русого цвета его волос и бровей.
      За другим столиком – Гаррисон и Селлерс; они разговаривают громче, чем нужно. Похоже, что их реплики скорее предназначаются Тайлеру, чем им самим.
      «Принцесса?» – спрашивает Селлерс.
      «Чтоб мне сдохнуть», – отвечает Гаррисон.
      «Это та, что с Калайи Семь?»
      «Она, верно».
      Селлерс откидывается на спинку стула.
      «Я просто подумал, что в это трудно поверить. То есть, эта леди просто роскошна».
      «Я знаю, это звучит безумно, – Гаррисон бросает взгляд в сторону Тайлера, хотя Тайлер, похоже, не замечает этого. – Черт, сначала я и сам не поверил. Но Манкузо клянется, что он видел это собственными глазами».
      Тайлер слегка вздрагивает и отпивает кофе. Не похоже, что ему нравится разговор между Гаррисоном и Селлером, но тем не менее он остается в столовой.
      Вулканец, будь на его месте, уже давно ушел бы. Трудно усмотреть логику в том, чтобы кто-то добровольном подвергал бы себя оскорблениям.
      «Лейтенант?»
      Навигатор поднимает глаза.
      «Да, Спок?»
      «Похоже, вам не по себе».
      Тайлер смеется.
      «Почему вы так решили?»
      «Из- за вашего цвета лица. Я заметил, что цвет лица людей становится таким, когда они испытывают какой-либо дискомфорт».
      Навигатор ставит чашку с кофе на стол.
      «Что же, – мягко говорит он, – вы правильно подметили. Думаю, мне действительно не по себе».
      «Тогда почему вы не уйдете?»
      Тайлер подается вперед.
      «Я из опыта знаю, что такие вещи забываются гораздо быстрее, если ты принимаешь сплетни как мужчина. Понимаешь, показываешь всем, что ты не собираешься принимать их на свой счет».
      «Под «этими вещами» вы имеете в виду романтические увлечения?»
      «Не совсем. Я имею в виду слухи о романтических увлечениях».
      «Слухи».
      «Да».
      «То есть на самом деле нет никакого увлечения?»
      Навигатор пожимает плечами.
      «Я этого не говорил».
      В самом деле. Спок переваривает это.
      «Понимаете, лейтенант, в тех местах, откуда я родом, люди не раззванивают о поцелуях».
      «О поцелуях?»
      «О таких увлечениях, которые вы упомянули, – если что-то такое есть, ты не рассказываешь об этом людям. Это не по-рыцарски.»
      «Понимаю. Вы заботитесь о приватности другой стороны».
      «Да, верно».
      «Но, если слухи неверны, почему просто не сказать об этом? Не это ли простейший путь обеспечить приватность другой стороны?»
      «Не обязательно, Спок. Некоторые люди тебе не поверят. И, чем больше вы будете утверждать, что ничего не было, тем более они будут уверены, что было». Пауза. «Кроме того, если я буду протестовать только когда ничего не было, то, если я потом промолчу, это будет равносильно признанию».
      «Это более сложный предмет, чем я сначала подумал».
      «Вот видишь», – говорит Тайлер.
      Дверь столовой за его спиной открывается. В комнату входит принцесса Калайи, завершившая несколько успешных торговых соглашений на планетах Федерации и теперь возвращающаяся домой. Глаза всех присутствующих останавливаются на ней, – всех, кроме Тайлера. Чуть позже, он тоже оборачивается.
      Она в самом деле прекрасна. Это трудно не заметить. Это красота, которая, похоже, превзошла культурные различия.
      Ее глаза обшаривают комнату. Затем загораются, когда находят Тайлера.
      Принцесса устремляется к навигатору, и, ни слова не говоря, наклоняется к нему и целует в рот. Их глаза встречаются, и природа их немого разговора предельно ясна. Наконец, принцесса уходит.
      Никто не двигается. Похоже, что никто и не дышит.
      Молчание первым нарушает Тайлер. С лицом еще более красным, чем прежде, он оборачивается к столу между ним и Споком, снова берет чашку с кофе и, достаточно громко, чтобы это услышали все присутствующие, говорит:
      «Ладно. На этот раз ты меня поймал».
      Образ: мичман Колт, с кошачьей повадкой, бесшумно крадется мимо Дайндаморских бунтовщиков, которых она только что оглушила прицельными выстрелами фазера. Ее песочные волосы собраны сзади в хвост, ее зеленые глаза не светятся сейчас обычным для нее добрым расположением. Каждое движение Колт рассчитано и сосредоточено, когда она пробирается по дворцовому коридору.
      Чувства мичмана к капитану Пайку – не секрет, даже для Спока, хотя ни он, ни кто иной не обсуждает их. Когда она узнала, что капитан в опасности, захвачен в плен вместе с планетарным правительством военной анти-федерационной организацией Дайндамора, она первой вызвалась добровольцем в спасательную команду.
      Круговые формы – символ силы в Дайндаморской мифологии, и планировка дворца напоминает собой колесо, с правительственными офисами в центре и коридорами, разбегающимися из него подобно спицам. Сейчас они крадутся вдоль одной из таких спиц, пытаясь обезвредить внешнюю охрану и добраться до пленников, не потревожив остальных бунтовщиков. В то же время, с другой стороны дворца, другая группа, состоящая из Номера Один и лейтенанта Тайлера, пытается проделать то же самое.
      Они должны действовать быстро. Если бунтовщики, что находятся в правительственных офисах, попытаются связаться с охраной, которую Колт только что обезвредила, они поймут, что что-то не так. Спок быстро движется за женщиной; он настороже.
      Возле пересечения главного коридора с другим, перпендикулярным ему, Колт останавливается, и он – тоже. Они слушают; все тихо. Она заглядывает за угол, никого там не обнаруживает, и машет ему рукой. Они снова пускаются вперед, продвигаясь со всей возможной скоростью.
      Другое пересечение –неохраняемое, как и первое. Они на расстоянии брошенного камня от правительственных офисов. Здесь, так близко от их цели, они должны быть еще более осторожны.
      Но им везет; никто их не замечает. Они добираются до офиса и вглядываются внутрь через прозрачную верхнюю часть двери, Спок с одной стороны и Колт – с другой.
      Рабочее место правителя распланировано так же, как весь дворец, но в миниатюре. Расположенные кругом компьютерные терминалы и терминалы связи отделены друг от друга шестью открытыми проходами, каждый ведет от дверей, таких же, как те, за которыми прячутся Спок и Колт, к открытому пространству в центре комнаты.
      В этом пространстве только один предмет: стол правителя. Сейчас он окружен небольшой толпой, которая, в свою очередь, окружена полудюжиной устройств связи.
      Пайка несложно разглядеть. Дайндаморы – рубиново-красного цвета и покрыты чешуей вроде рыбьей. Их в комнате пять, включая правителя. Пока что, похоже, никто не заметил Колт и Спока.
      Внесенное в начале кризиса предложение – просто попытаться транспортировать пленников по лучу – было отвергнуто. Капитан как человек был легко различим среди военных, чего нельзя было сказать о правителе. И это заняло бы слишком много времени – попытаться различить его посреди захвативших его мятежников.
      Отсюда – идея транспортировать две группы в разные точки дворца. Если одна не справляется с задачей – остается надежда, что справится другая.
      Похоже, что Номер Один и Тайлер не справились – пока, по крайней мере. Задержались ли они из-за слишком большого количества охраны? Или что-то случилось с ними?
      Вдруг до Спока и Колт долетают изнутри возбужденные голоса. Вулканец вглядывается через прозрачную часть двери и видит, как лидер повстанцев вскидывает оружие. Он слышит обрывок фразы: дайндаморский эквивалент «спасательной команды».
      Колт тоже это расслышала. Они со Споком переглядываются. Номер Один и Тайлер замечены; их присутствие известно мятежникам. Колт указывает на себя, затем указательным пальцем чертит в воздухе полукруг. Он понимает. Она собирается войти в офис и попытаться достичь другой стороны помещения, идя по периметру. Таким образом, у мятежников будет две цели. Он согласно кивает.
      Открыв дверь как можно тише, они проскальзывают внутрь. Несмотря на предосторожности, их появление не проходит незамеченным. Узкий, бело-голубой энергетический луч пожирает дверь, окатывая Спока яркими, горячими искрами.
      Он пытается удержать гаснущее сознание. И не может.
      После неопределенного промежутка времени он приходит в себя – и видит где-то над собой горящее, испуганное лицо Колт.
      «Спок, – говорит она, – ты в порядке?»
      Собравшись с силами, он кивает. «Я просто потерял сознание.» – Он облизывает губы, которые кажутся очень сухими и горячими. – «Мы справились?»
      Тут позади нее неясно вырисовывается высокая фигура капитана Пайка. «Как обычно, – он фыркает. – Вы тут с Колт практически всех присутствующих вывели из строя, кроме разве лидера.»
      Колт не поправляет его, что справилась она одна, поскольку ее партнер все это время был без сознания. Она просто улыбается Споку, затем поворачивается к Пайку. «Мы хотели и вам что-нибудь оставить, сэр.»
      Капитан возвращает улыбку. «Да, мичман, так я и подумал.»
      Спок садится и видит Тайлера и Номер Один, они стоят с правителем на другой стороне помещения, охраняя открытую дверь.
      «Сэр, – говорит первый офицер, – не думаю, что нам следует здесь задерживаться. Другие мятежники…»
      «Конечно, Номер Один.» – Открыв коммуникатор, капитан Пайк говорит: «Поднимайте шестерых, мистер Эбделнэби».
      Воспоминания блекнут и Спок открывает глаза. Он снова восстановил свой контроль. Но это настолько его обессилило, что если бы ему сейчас потребовалось встать, он, пожалуй бы, не смог.
      Странно, заметил он про себя. Из всех событий, что припомнились ему из тех времен, когда он служил под командой капитана Пайка, ни одно не касалась человека, которого он хотел вспомнить – человека, который мог ему понадобиться, прежде, чем все это кончится. Человека, чей файл по-прежнему был открыт перед Споком на библиотечном мониторе. Брэдфорд Уэйн, администратор колонии Бета Кабрини.
 

 
      В южной гряде холмов, окружавших колонию, в четырех с половиной километрах от главной площади, Уэйн сидел за контролем кабины многоногого мобиля. Угольно-черная шахта перед ним, освещенная только передними фарами механизма, казалась бесконечной.
      С тех пор, как Дрин решил ускорить погрузку, Уэйн занимался подъемом дюраниевой руды на поверхность, хотя он едва разбирался в этом деле. Но мерканцы заставили работать всех, в намерении забрать как можно больше, прежде чем Звездный Флот обнаружит их присутствие здесь.
      Однако, к счастью, мерканцы совершенно не разбирались в горнорудном деле. Они вынуждены были почти полностью полагаться на администратора и его помощников в руководстве процессом, что дало Уэйну возможность брать себе в напарники кого угодно, не допуская к работе профессионалов.
      Этим утром, он поставил себе в пару Рона Гросса. Конечно, с тех пор как они опустились в шахту, геолог все больше молчал, но Уэйн понимал его. Он себя так же чувствовал, когда потерял своего друга Дэниэлса на Элзибаре Семь.
      Администратор еще снизил скорость подачи и пробормотал:
      – Два дня, Рон. Уже два дня прошло с тех пор, как ты и Грин послали
      зов о помощи. Теперь какой-нибудь звездолет, может, уже приближается к пределам системы.
      Гросс взглянул на него. Черты его лица были напряженными и встревоженными.
      – Этого мы и хотели, нет? Позвать на помощь?
      – Конечно. Но ты знаешь, как редко Звездный Флот появляется в этом
      секторе. Все шансы за то, что сначала сюда прибудет одиночный корабль. А одиночный корабль не справится с дриновской триадой, если, конечно, он не вроде того, который я помню.
      Геолог переглотнул.
      – Ну и?…
      – Ну, и мы должны помочь тому, кто ответит на зов. Мы должны дать
      им знать, что они могут рассчитывать на нас. А чтобы это сделать, мы должны послать другое сообщение. Что-нибудь ясное и краткое – как раньше, чтобы мерканцы его не перехватили.
      Гросс снова сглотнул – судорожно.
      – Я не могу, Брэд.
      – Рон…
      – Даже не проси, я просто не могу. – Он повернулся к администратору,
      и в его глазах был неприкрытый страх. – После того, что они сделали с Грином… – Его глаза расширились. – Я думал, что смогу, но когда я увидел, как они… – Он потряс головой. – Пожалуйста, не проси меня.
      Уэйн смотрел на него с симпатией и сочувствием.
      – Ты же сделал это, Рон. Ты отправил это, первое, сообщение.
      – Один раз. Но снова я не смогу. Мне страшно, понимаешь?… – Его
      сжатые руки, лежащие на коленях, тряслись. – Ради всего святого, Брэд…
      Уэйн отнял правую руку от управления, положил ее Гроссу на плечо и крепко сжал его.
      – Не волнуйся, Рон. Я не прошу тебя.
      Геолог удивился.
      – Нет?…
      – Нет. Я не для этого хотел быть с тобой в паре. – Он слегка улыбнулся. – Просто верни мне ключ.
      Гросс уставился на него, затем слегка перевел дух.
      – Черт. Извини… – он замолчал, затем сказал: – Черт, так он, наверное,
      у меня с собой. – Порывшись в карманах, он вытащил ключ из кармана на рукаве. – Я положил его сюда, да так и забыл о нем, пока вот ты мне не напомнил…
      Уэйн взял у него ключ и спрятал его.
      – Спасибо. И не извиняйся, Рон. Я видел, как люди просто лицо теряли от гораздо меньшего.
      Геолог пробормотал:
      – Просто мне не нравится, когда… – Он остановился на полуслове. – Кто же тогда это сделает? То есть, кто, если не я?…
      Шахта изогнулась; Уэйн, следуя повороту, сказал:
      – Я, Рон. На этот раз, я сам этим займусь.
      – Гросс не отрываясь смотрел на него.
      – Но… это безумие. У тебя жена. Дети…
      Администратор почувствовал, как напряглись мышцы его лица. Именно
      это он уже сам себе говорил, еще тогда, когда только забрезжила необходимость другой передачи. Но этот аргумент не должен иметь над ним власти.
      Да, у него семья. Но он также несет ответственность за колонию. Он уже рисковал жизнями других, перекладывал на них эту свою ответственность – потому что тогда это казалось вернее.
      Но теперь ситуация изменилась. Он был не в том положении, чтобы подставлять кого-нибудь. И у него не было извинений, чтобы заставлять кого-то другого заниматься грязной работой.
      Ему снова пришел на ум капитан Пайк, как это уже случалось не раз за последние дни. Никогда – ни единого раза – капитан Пайк не руководил наступлением, отсиживаясь в тылу. Если была опасность, он первым бросал ей вызов.
      И отчего Брэдфорд Уэйн должен требовать с себя меньшее?
      – Неважно, –сказал он Гроссу. – Ты свое дело сделал. И, свидетель Господь, Грин тоже. Теперь моя очередь.
      Геолог ничего не ответил. Он просто сидел и смотрел в глубь шахты, по мере того как они спускались в нее.
      Чем дальше капитан изучал утесы, тем более непреодолимыми они казались и тем больше он расстраивался. Он всегда твердо верил, что нет ничего невозможного, что любое препятствие можно обойти. Но вот это, похоже, представляло собой исключение, подтверждающее правило.
      Что толку биться головой о стенку – буквально ли, фигуративно ли, – сказал себе Кирк. Лучше бы заняться чем-нибудь более полезным.
      Черт, иногда полезно сделать перерыв. Некоторые из его лучших стратегических решений пришли ему в голову, когда он занимался в гимнастическом зале, или пропускал рюмочку в компании с Леонардом Маккоем. Если повезет, может, он найдет решение настоящей проблемы, классифицируя местные кусты.
      Достав позаимствованный трикодер, он направился к группе бело-зеленых пятнистых кустов. Как только он вышел из тени, солнце сразу стало припекать ему шею, – сильнее, чем это было накануне, в джунглях наверху. Погода изменилась, или это просто из-за отсутствия ветра?
      Размышляя над этим, он заметил, что Оуэнс, с его поврежденной ногой, зафиксированной между двумя планками расщепленного дерева, неловко ступая, движется в его направлении. Как и капитан, он держал в руке трикодер. Другой рукой он сжимал длинную, прямую палку, которая служила ему костылем.
      – Вам лучше? – спросил Кирк.
      Оуэнс улыбнулся и пожал плечами.
      – Вообще-то, ногу чертовски дергает. Но я просто не могу больше
      просто сидеть и ничего не делать. Я чувствую, будто у меня корни начинают отрастать.
      Капитан кивнул.
      – Мне это знакомо. Добро пожаловать на борт.
      Оуэнс бросил взгляд на бело-зеленую поросль, которая, похоже, росла прямо на уступе скалы. Нет, не скалы – окаменевшего материала, покрывавшего скальные стены.
      – Такое же место, как любое другое, чтобы начать. Если у вас нет других планов, сэр.
      Кирк покачал головой.
      – Никаких планов. Просто хочу побаловать этими растениями мой трикодер.
      Капитан взглянул на другую поросль в нескольких метрах далее. Хоть
      она и выглядела не особенно интересно, но кто его знает. Приблизившись к ней, он опустился на одно колено и направил трикодер на гроздь узких, остроконечных листьев.
      Но едва он начал считывать данные, как услышал крик. Крутанувшись назад, он увидел, как Оуэнс споткнулся и растянулся на спине. Через миг он увидел – почему.
      Плотная, белая струйка пара поднималась от куста, который только что исследовал Оуэнс. Или не совсем от куста, поправился Кирк, приглядевшись, – а от земли за ним, где образовалась лужица ярко-красной пузырящейся жидкости.
      Капитан не стал порицать Оуэнса за испуг, хоть последний, похоже, не был в опасности. Тем временем, пузырение прекратилось и пар тоже исчез. Оуэнс поднял на Кирка глаза, чувствуя себя, без сомнения, немного по-дурацки.
      – Напугался куста, – заметил Оуэнс подавленно.
      Капитан улыбнулся. Похоже, ни Каррас, ни Отри ничего не заметили.
      – Я не скажу ни одной живой душе, – пообещал он. Когда Отри
      собрался и встал, Кирк поднял и подал ему костыль. – Что, собственно, произошло?
      Оуэнс потряс головой.
      – Я исследовал куст и там были какие-то ягоды. То есть, они
      выглядели в точности как ягоды. Постойте, я покажу вам.
      Обогнув лужицу красной жидкости, которая начала впитываться в
      землю, они снова подошли к кусту. Затем Оуэнс палкой отвел ветку в сторону.
      – Видите? – спросил он, – еще две.
      Капитан видел. В самом деле, выглядит как ягоды – большие, сочные
      ягоды рубинового цвета. Очень аппетитные на вид, если б он не видел пузырение и пар. Стоит только представить опустошение, которое это штука может произвести в желудке человека.
      – Интересно, – сказал он Оуэнсу. – Но, думаю, пока что лучше бы держаться от них подальше.
      Тот кивнул.
      – Ясно, сэр. – Он осторожно вернул ветки в исходную позицию.
      Направляясь к своему объекту изучения, капитан еще раз бросил взгляд на красные ягоды, и ему показалось, что он заметил что-то странное. Он опустился на колени присмотрелся повнимательнее.
      – Что такое, сэр? – спросил Оуэнс.
      Кирк что-то пробормотал. Он огляделся, поднял плоский камень и смел
      им в сторону остатки красной жидкости, выявляя ряд неровных щербин на ранее гладкой поверхности камня.
      Оуэнс присвистнул.
      – Это ягодный сок? – спросил он. – Он так подействовал на камень?
      Капитан покачал головой.
      – Это не камень, – ответил он. – По крайней мере, я так думаю. –
      Осмотревшись вокруг, он нашел другую формацию окаменевшего материала и указал на нее. – Видите? Я видел его повсюду на скальных стенах. Это что-то вроде давно отмершей растительной жизни. – Он постучал по нему костяшками пальцев. – Довольно твердый. – Он провел пальцем над щербинами, следя за тем, чтобы не задеть красную жидкость. – Я раньше видел, эта штука была и здесь, под кустом. Но там, куда попадает эта жидкость, ничего не остается.
      Оуэнс смотрел на него.
      – То есть, камень она не трогает, но разъедает все остальное.
      Кирк кивнул.
      – Похоже, что так. Должно быть, она разрушает органику. – Он провел
      своим трикодером над остатками жидкости. – Была бы это просто разновидность кислоты, она бы разъедала не только окаменелости. Как я сказал, они были довольно-таки…
      И тут его осенило. На мгновение, он забыл про трикодерный анализ и
      уставился на скальные стены, просвечивающие через листву.
      Если эти гладкие поверхности покрыты окаменелостью…
      – Черт, – пробормотал он.
      – Сэр?
      Капитан посмотрел на Оуэнса.
      – Забудь пока о трикодере, парень. Кажется, мы нашли, как выбраться отсюда… из этого очаровательного местечка.
      Получив послание с направления на Бета Кабрини, Ухура была так же удивлена, как был бы любой на ее месте.
      До этого, они посчитали, что зов о помощи – это все, на что осмелятся колонисты и что будет возможно, пока мерканцы не овладели полностью ситуацией. По-видимому, они ошиблись.
      – Мистер Скотт? – сказала она, поворачиваясь к капитанскому креслу,
      в котором расположился главный инженер. Он быстро повернулся к ней.
      – Да, лейтенант?
      – Сэр, сообщение из добывающей колонии.
      Он вскочил из кресла и шагнул к ее станции.
      – Из колонии? Что там, девочка?
      Ухура прочла с экрана:
      – «Ежедневно в это время. Ждем указаний».
      Скотти взглянул на нее.
      – Это может помочь – здорово может помочь. Мистер Спок будет рад узнать об этом.
      Она кивнула.
      – Я передам это в библиотеку.
      Когда Маккой вошел в комнату, Спок сидел наклонившись вперед, его ладони были прижаты одна к другой в паре дюймов от лица, глаза закрыты. Если бы землянин не знал лучше, он бы мог подумать, что вулканец молится.
      Что, конечно, было бы смешно. Вулканцы не молились. Но время от времени они медитировали, особенно когда сталкивались с проблемой, которая не поддавалась поверхностному анализу. А кризис на Бета Кабрини, конечно, относился как раз к таким.
      Споку потребовалась пара секунд, чтобы осознать присутствие Маккоя. Но и тогда первый офицер не повернулся. Он просто открыл глаза.
      – Чем могу вам служить, доктор?
      Маккой хрюкнул.
      – Вообще-то, Спок, я тебя то же самое хотел спросить.
      Смирившись, по-видимому, с тем, что прерваться придется более чем
      на миг, Спок откинулся в кресле и опустил руки на стол. При этом он, наконец, повернул голову – медленное движение, – что-то от рептилии, – и посмотрел на Маккоя своими темными, проницательными глазами.
      – Прошу прощения?
      – Яд, помните? Эта субстанция в вашей крови? – Он с усилием
      подавил в себе воинственность, которую Спок, похоже, всегда в нем провоцировал. – Я хотел удостовериться, что вы ее по-прежнему контролируете…
      – Это так, – быстро сказал вулканец.
      Доктор нахмурился.
      – Черт побери, Спок, я не пытаюсь затащить тебя обратно в лазарет. –
      И, помягче: – Больше не пытаюсь. У меня было время подумать об этом, и, может быть, ты лучшая надежда этих колонистов. Я просто подумал, что, может, тебе нужна помощь. Знаешь, какое-нибудь лекарство, чтобы…
      Первый офицер энергично потряс головой.
      – Нет. Только не лекарство, благодарю вас. – Пауза. – Оно затруднит мои размышления.
      Маккой, не подумавший о такой возможности, что-то пробурчал.
      Воздействием медикаментов на человека в этом ключе можно было бы пренебречь. Но вулканец…
      – Полагаю, это может случиться, – признал он.
      Спок поднял на него взгляд.
      – Вы согласны со мной?
      Доктор кивнул.
      – Удивлен?
      – Я этого не ожидал, – заметил первый офицер. – Хотя я не питаю фантазии относительно возможности создания прецедента.
      Маккой улыбнулся.
      – Тушe. Ничто я так не люблю, как вздорных вулканцев.
      Бросив на него высокомерный взгляд, Спок отвернулся.
      – Если это все, доктор, я бы хотел возобновить мои размышления над текущей проблемой.
      Главврач внимательно посмотрел на товарища. Что-то было не в порядке, и дело было не в недомогании Спока. Он так и сказал.
      – Я не знаю, о чем вы говорите, – ответил вулканец.
      – Да ладно тебе, Спок. Думаешь, врач может лечить кого-нибудь –
      даже кого-нибудь вроде тебя – и не разобраться в этом человеке хотя бы немного? Я, знаешь, был твоим лечащим врачом достаточно долго, чтобы видеть, что ты не в своей тарелке. – Он приостановился, продумывая, как лучше подступиться. – Слушай, если тут ничего нет, кроме того, что я уже знаю, или, черт, если я вообще не въезжаю, так мне и скажи, и я пошел. Но если…
      – План, – выговорил вулканец. И вздохнул. – Я не могу разработать подходящий план для занятия колонии.
      – А, – выдохнул Маккой. – Так вот в чем дело.
      – Я спрашивал себя, что в данном случае сделал бы капитан, –
      продолжал первый офицер. – Мне пришло на ум, что он применил бы блеф – то есть обман, показ мнимой силы с намерением впечатлить или испугать. Эта стратегия используется в земной игре покер, где игрок может показывать видимую уверенность, чтобы побудить побеждающего противника спасовать…
      – Спок, – сказал доктор, – я знаю, что такое блеф. И я думаю, что вы
      правы – это именно то, что Джим сделал бы в данном случае.
      Вулканец поднял на него взгляд.
      – Джим? – его лицо приобрело странное выражение – почти что
      виноватое. – На самом деле, я говорил о капитане Пайке. – Он посмотрел Маккою в глаза. – Но, конечно, вы правы. Капитан Кирк также предпринял бы блеф. Они во многом сходны, он и капитан Пайк, – они из одного теста сделаны. – Его губы слегка дрогнули. – Я, однако – из совершенно другого. Сидя здесь, я в течение некоторого времени пытался изобрести блеф. Но я неопытен в обмане. Он не из того, что мне легко дается.
      Маккой понял. Ложь – особенно подготовленная – не пользовалась популярностью у вулканских философов. Хотя он поспорил бы, что сотни лет назад, когда сородичи Спока неуемно резали друг другу глотки, все было несколько по-иному.
      – Знаете, – ответил ему доктор, – Я думаю, проблема в том, что вы слишком сильно стараетесь.
      Спок сузил глаза.
      – Слишком сильно стараюсь?
      – Угу. Если вы вспомните, лучшие блефы капитана не были
      сложными, или как-то особенно проработаны и поданы. Но народ на них покупался. Прежде всего, он заставлял противников верить, что он может и намерен использовать средства, которых у него не было. А это, друг мой, ключ к хорошему блефу. Вы должны быть убедительным.
      Вулканец подумал.
      – Не думаю, что я смогу быть убедительным.
      Маккой фыркнул.
      – Нет? Слышал когда-нибудь выражение «покерное лицо»? Так вот,
      если это не о тебе, я не знаю, о ком это. – Он наклонился вперед, опершись рукой на стол перед Споком. – Понимаешь? Любой знает, что вулканцы не лгут – не могут лгать. Это сработало на тебя десять лет назад, когда ты оказался на борту Дриновского корабля. Черт, как ты думаешь, почему это Пайк послал тебя, а не кого-то еще?
      – Это совсем другое. Я был просто пешкой. Мне ничего не надо было
      делать, кроме как прогуливаться с владетелем и кивать.
      – Все равно, у тебя получилось. Ты это провернул. И можешь сделать
      это снова. Ты просто должен позволить себе… ну… немножко пренебречь правдой…
      Спок поднял бровь.
      – И не смотри на меня так, – сказал доктор. – Ты хочешь помочь этим колонистам или нет?
      Выражение сомнения на лице первого офицера понемногу рассеивалось.
      – Вы сами знаете, что хочу, – ответил он.
      – Ну так и покриви немножко душой, ради бога. Пусть это будет хорошее, честное лжесвидетельство.
      Маккою очень хотелось услышать ответ Спока. Но интерком решил
      запищать именно в этот момент.
      – Коммандер Спок? – это была Ухура.
      – Да, лейтенант?
      – Я только что получила сообщение с Бета Кабрини, из колонии.
      Между бровями вулканца образовалась складка.
      – Содержание сообщения?
      – Всего шесть слов. – Она произнесла их.
      Спок откинулся в кресле.
      – Спасибо, Ухура.
      – Конечно, сэр.
      Доктор очень обрадовался, услышав новость.
      – Ну, как тебе это? Я так понимаю, наш подпространственный корреспондент открыт для предложений.
      – Похоже, что так, – согласился Спок. Хотя краткость его – или ее –
      послания указывает на то, что мерканцы отслеживают связь. Возможно, опасаясь не столько того, что колонисты установят контакт с нами, сколько обратной связи.
      Маккой поскреб подбородок.
      – Тогда парнишки Дрина, может, и не знают, что колонисты с нами
      связались, допуская, что оба послания проскользнули незамеченными.
      – Да, верно.
      – И если мы хотим, чтобы так было и дальше, мы должны отправить
      такое же краткое ответное сообщение. – Он крякнул. – Только это грозит развиться в интенсивную переписку, если мы хотим скоординировать наши действия, даже если у нас уже есть идея.
      – Не обязательно, – возразил Спок. – Я знаю одного из колонистов.
      Или, по крайней мере, знал. Я не видел его семь лет.
      – Ты кого-то там знаешь? Но кого?
      – Администратора колонии. Человека по имени Брэдфорд Уэйн. Он
      был рулевым у капитана Пайка. – Пауза. – Я был знаком с ним не лучше, чем с другими офицерами на борту. Но все же у нас имеются общие воспоминания. Если смогу добыть из них что-нибудь для ссылок…
      – Интересный выбор слов, – заметил доктор, – учитывая
      обстоятельства. Да, в самом деле – добыть.
      Спок взглянул на него.
      – Нечаянный каламбур, – сказал он. – В любом случае, если я сумею
      использовать нашу общую историю, полагаю, я смогу не только составить аббревиатурное сообщение, но и минимизировать его объем. Хотя, как вы заметили, мое знакомство с Уэйном окажется бесполезным, если я не придумаю, что…
      И тут выражение лица вулканца внезапно изменилась. В его глазах Маккой ясно мог читать интенсивную работу мысли.
      – Что, Спок? О чем вы думаете?
      Первый офицер посмотрел ему в глаза. Если бы Маккой не знал его лучше, он бы подумал, что Спок сейчас улыбнется.
      – План, доктор. Логичная, валидная схема, – такая, которая имеет хорошие шансы на успех. И это вы навели меня на мысль о ней.
      Маккой был заинтригован.
      – Я?
      Спок кивнул.
      – Да, – когда вы указали на мой непреднамеренный каламбур.
      Маккой фыркнул.
      – Как насчет поделиться?
      Спок поколебался, по-видимому, по-прежнему обдумывая детали. Но
      через секунду или две, он начал излагать свой план Маккою. И, черт возьми, он был прав – это действительно имело хорошие шансы на успех.
      – Штука в том, – решил Маккой, – насколько нам смогут подыграть
      колонисты. Мы не знаем, насколько это будет трудно для них – выполнить свою часть. Мерканцы с них наверняка глаз не спускают.
      Вулканец кивнул.
      – Верно. И, тем не менее, в послании, которое мы получили,
      запрошены инструкции. Разве это не говорит о возможности последовать им?
      Доктор задумался.
      – Все, о чем это говорит – это что они думают, что смогут им последовать. Они могут не знать, с чем им придется столкнуться, если они попытаются.
      – Брэдфорд Уэйн должен знать. Он служил на «Энтерпрайзе», когда
      мы столкнулись с Дрином в прошлый раз; он не стал бы сбрасывать со счетов опасность.
      Маккой пожал плечами.
      – Надеюсь, вы правы. Тем временем, у вас есть целый день, чтобы
      придумать сообщение. Наш друг получит его только завтра в то же время.
      Спок покачал головой.
      – Мне не нужен день, доктор. Я его уже придумал.
      Маккой уставился на первого офицера.
      – Уже?
      – Да.
      – И оно сжатое?
      – Вряд ли оно могло бы быть более сжатым.
      Доктор нахмурился.
      – Ну? И что же это?
      Спок сказал. Точно, оно было чертовски сжатым.
      Кирк вытер лоб и обозрел плоды их трудов. Действительно, плоды,
      подумал он, позабавившись в душе нечаянному каламбуру.
      У его ног лежало около двадцати красных, сочных ягод. Одни больше, одни меньше, некоторые – забавной формы. Но все они были сняты с одного и того же вида куста, который, к счастью для них, рос в этой дыре.
      Это было не так просто – срывать их и переносить туда, куда нужно – на открытое пространство метрах в пяти от одной из скальных стенок. Как они ни были осторожны, они выронили пару по дороге. Может, они и не потеряли бы их, но лучше так, чем коснуться этого сока. А так они собрали ягоды и не получили травм.
      Думая так, он взглянул на сосредоточенную Каррас, которая как раз несла еще одну, держа ее за короткий стебель как можно дальше от себя. Приблизившись к куче, она замедлила шаг; затем, опустившись на колени, она опустила ягоду на землю рядом с другими.
      Подняв взгляд на капитана, она с облегчением выдохнула.
      – Маневр завершен, – заметила она.
      – Молодец, – сказал он ей, обойдя ягоды, чтобы протянуть ей руку.
      Она протянула свою. Он взял ее.
      Тогда, в темноте пещеры, ее рука была такой маленькой и холодной. Маленькой она и оставалась, но холодной уже не была. Она была такой теплой, какой и должна была быть.
      Если бы ситуация была немножко другой, если бы они находились где-нибудь еще, а не в этой дыре на поверхности Октавиуса Четыре, если бы он не был ее командующим офицером…
      Но обстоятельства были именно таковы, какими они были. Как бы ни было соблазнительно помечтать, У Кирка были более срочные дела, которыми нужно было заняться.
      – Спасибо, – сказала она, поднимаясь на ноги.
      – Пожалуйста, – ответил он. И затем спросил – в основном для того,
      чтобы окончательно вернуться мыслями к действительности, – Как продвигается ваше исследование?
      Каррас пожала плечами.
      – Я смогла расшифровать еще несколько иероглифов, но они мне
      немногое поведали, помимо того, что я уже знаю. К примеру, есть такой значок, означающий болезнь, – он всегда сопутствует иероглифу, обозначающему это создание. Но после того, как мы видели, что случилось с мистером Споком…
      Капитан кивнул.
      – Понимаю. Но это издержки такого вида деятельности. Большинство
      сюрпризов – в начале. Остальное – просто деталировка.
      Прежде чем она смогла ответить, к ним подошли Оуэнс и Отри. Отри
      нес ягоду; его компаньон шел с пустыми руками.
      Оуэнс криво улыбнулся.
      – Я знаю, что вы подумали. Но я ничего не ронял. Не мог уронить,
      потому что там осталась только одна, а Отри в лучшей форме для этого дела.
      Офицер службы безопасности кивнул, не отрывая, однако, взгляда от своей ноши.
      – Верно, сэр. Насколько мы можем судить, это последняя. – С величайшей осторожностью, он опустил ягоду рядом с остальными.
      – Все нормально, – заверил его Кирк. – Думаю, этого будет достаточно.
      Вынув самодельный метательный аппарат из-за пояса, он проверил его
      на прочность. @ Это была просто раздвоенная палка, с широким листом, обернутым вокруг двух ее концов и закрепленным прочными длинными плетями вьющегося растения. Но если все пойдет как следует, аппарат сможет забросить ягоды в нужные точки, не вынуждая капитана бросать их руками.
      Чего ему совсем не хотелось – так это брать эти штучки в руки. Его при
      одной мысли об этом просто покривило.
      – Каррас, –сказал он, –поможет мне. Остальные – отойдите.
      – Сэр, – запротестовал Отри, – я мог бы…
      – Я знаю, – сказал Кирк, – Но я наблюдал за вами, и Каррас
      обращается с этими ягодами ловчее, чем кто-либо из нас. А теперь, держитесь от меня подальше. Я ничего подобного раньше не делал.
      Когда Оуэнс и Отри отошли, капитан занял подходящую позицию. Он поднял метательное приспособление и посмотрел на мичмана.
      – Ну?
      Сосредоточенно нахмурившись, она подняла ягоду среднего размера –
      ту, что выглядела покрепче, – и положила ее на лист приспособления. И отступила назад, к прочим.
      Кирк взвесил снаряд. Похоже, он надежно лежал в листе развилки.
      На миг, он как бы увидел себя со стороны своих компаньонов:
      взрослый человек, капитан звездолета, держащий большую ягоду в игрушке, сделанной из палки, листа и побегов растений.
      Но это была не игра. Все было серьезно. @ Он должен был забыть о
      том, как он выглядел, и сконцентрироваться на деле. Не отрывая глаз от широкой, покрытой окаменелостью поверхности скалы, Кирк перенес свой вес на отставленную назад ногу, прицелился, и сделал бросок.
      Могло бы быть и хуже. Хотя он и промахнулся на добрую пару метров мимо точки, которую выбрал целью, ягода все же попала в область окаменевшей растительности. От удара она лопнула, красный сок, шипя и пузырясь, разбрызгался по гладкой поверхности в радиусе метра или даже более от места попадания. Затем, как если бы сама скала кровоточила, красная жидкость медленно стекла тонкими струйками почти до земли. От нарушенной области по мере действия жидкости стал подниматься белый пар; через некоторое время он исчез.
      Тогда Каррас снова подошла к нему, чтобы помочь перезарядить устройство.
      – Кажется, ничего, – прокомментировал он, гордясь успехом.
      Она кивнула.
      – Только следите, когда бросать.
      – Когда бросать?
      – Да. Вы сбросили ее с листа слишком рано. Не торопитесь. У вас получится.
      – Получится, – повторил капитан, когда Каррас устроила в
      метательный аппарат другую ягоду. Эта, хотя была немного меньше по размеру, весила заметно больше. И, похоже, была более спелой.
      Так или иначе, он последовал совету мичмана. Выбрасывая вперед
      руку, он проследил за тем, чтобы не метнуть снаряд слишком рано. И он уже знал, что у него получится.
      Ягода попала точно в цель. И, как и предыдущая, устроила маленький
      взрыв. От поверхности снова отделилась дымка.
      Получится – снова подумал он. Неплохо.
      Так оно и было. В течение почти получаса, Кирк бросал едкие плоды
      в скальную стенку. Благодаря помощи Каррас и тому, как он сам сумел сконцентрироваться, они не потеряли впустую ни одной ягоды. А к тому времени, как они закончили, преграда выглядела жертвой разгневанного божества – или очень настойчивого вандала.
      Только у самого верха гладкой поверхности, возможно, метра на два по
      высоте, она осталась нетронутой. Капитан просто не смог так высоко забросить органические бомбы.
      Не важно. Добравшись туда, он обязательно преодолеет эти два
      метра.
      Пайк отпил чаю и поставил кружку на небольшой деревянный столик, стоявший рядом. Его голые ноги мерзли на ничем не покрытом деревянном полу.
      Была середина ночи; в гостиной было темно, и неосвещенная мебель выглядела странно и непривычно. Полоску пляжа и небо с низко нависшими стального цвета облаками было едва видно через эркерные окна пляжного домика.
      Вайнэ спала в соседней комнате. Если она и знала, что он сидит здесь, онм не сделала попытки вернуть его в кровать. Пайк был ей за это признателен.
      Он пошевелился в большом, мягком кресле, слушая медленное, отдаленное бормотание волн. Будто это обретали голос его мысли. Его сомнения.
      После встречи с Хранителем, его подспудная тревога, изводившая его, только усилилась. Она заставляла его ворочаться в постели. И, наконец, привела сюда, где он по крайней мере мог попытаться понять ее.
      Но что он, собственно, мог понять? Все сводилось к вопросу: насколько хорошим капитаном он был? Не в смысле выполнения заданий, потому что он, конечно, выполнял их лучше, чем кто-либо из его коллег. И даже не в смысле сохранения жизней его людей – хотя в течение какого-то времени, особенно ближе к концу его службы на «Энтерпрайзе», это была мерка, которой он постоянно измерял свои действия.
      Но сейчас речь шла не об этом. Вопрос, который он сейчас задавал себе, заключался в следующем: каким лидером был Крис Пайк? Какой личный пример он создал для своей команды?
      Он вздохнул. Действительно – какой?
      В те времена Пайк был слишком поглощен каждодневной рутиной капитана звездолета, чтобы думать о таких вещах. Чтобы пытаться заглянуть в будущее и задуматься о том, что его слова и поступки будут являться примером для его офицеров, которые когда-нибудь могут получить в командование свой собственный корабль.
      Теперь он ставил себя на место Спока или Тайлера или Колт – или даже Номера Один. Пытался увидеть себя их глазами. И то, что он видел, – это погрязшего в своих обязанностях человека, слишком отягощенного своим чувством вины, своей ответственностью, чтобы кого-нибудь чему-нибудь научить.
      Какой пример? Не самый лучший, как он опасался.
      Он был уверен, что Бойс с ним не согласился бы. Доктор сказал бы, что Пайк чересчур беспокоится – что он был превосходным учителем, блестящим примером того, как следует жить и действовать и отвечать на вызов космоса.
      Но вообще-то, по крайней мере половина того, что Бойс говорил ему, шло под знаменем терапии, а не было твердым мнением доктора. Так что если бы даже он оказался здесь, вряд ли на него в этом вопросе можно было бы положиться.
      Пайк снова вздохнул, на сей раз с бoльшим чувством. Какой смысл заниматься этим душекопанием? Что сделано – то сделано. Если он дал своим людям несколько новых инструментов, несколько штучек для запаса – здорово. А если не смог научить их знанию и пониманию того, как все это устроено и действует… – что же, теперь уже было слишком поздно.
      Но все же, ему по-прежнему было трудно не испытывать сожаления. И очень трудно не беспокоиться о своих людях теперь.
      Пайку хотелось, чтобы все можно было повторить. Тогда он дал бы им больше. Он бы оставил им лучшее наследие.
 

 
      Брэдфорд Уэйн осторожно, остерегаясь мерканских патрулей, крался по неширокой главной улице колонии. Его целью, как и в предыдущую ночь, было административное здание – то, в котором находился его офис. Или то, что было его офисом.
      Снаружи было темно. Темно, безветренно, и немного холоднее, чем обычно. Хотя обе луны взошли, они были закрыты тяжелым покровом облаков, которые порой собирались над колонией и оставались над ней в течение дней, не рассеиваясь или разражаясь непогодой. Просто висели в небе, и все.
      На сей раз облака начали собираться во второй половине дня. Так что колонисты увидели только завершающую часть заката – лучину красновато-оранжевого сияния между серым покровом неба и горизонтом – пока бледный диск Бета Кабрини не скрылся окончательно из виду.
      При обычных обстоятельствах, колонисты остались бы недовольны. Здесь всегда ждали закатов, и на то была причина. Они были по-настоящему зрелищны, начинаясь с нежно-золотой дымки, когда солнце только начинало склоняться к горизонту, постепенно вспыхивая алым, когда клочки облаков попадали в этот свет, и, наконец, разгораясь в буйный пожар в оранжевых, зеленых и багровых тонах.
      Однако сегодня Уэйн ничего не имел против отмены спектакля, если это означало, что его будет труднее засечь по ходу его ночного предприятия. Предыдущей ночью, его было проще заметить в лунном свете; сегодня у него, похоже, не будет этой проблемы. Он может слиться с темнотой и чувствовать себя в куда большей безопасности.
      Здание администрации было всего в двух кварталах от того места, где он находился. Не заметив патрулей в этом месте в последний раз, когда он пробирался здесь, он не ожидал никого встретить и на этот раз. И пока что его ожидания оправдывались.
      Конечно, по-прежнему имело смысл соблюдать осторожность. Уэйн вспомнил один случай, когда капитан Пайк взял с собой исследовательскую группу в старинный замок на Ригеле Семь – замок, который, как предполагалось, был необитаем, но оказался обитаемым, да еще как. Ценой этой ошибки были жизни трех их товарищей.
      Учись на своих ошибках. Это было еще одно правило, которое Пайк ему повторял, снова и снова.
      А ошибки еще долго нас преследуют. Сам Пайк никогда не прощал себя за людей, которых они теряли, пусть даже не по его ошибке.
      Будучи молодым штурманом, Уэйн не мог этого понять. Если ничего нельзя было сделать – к ч ему обвинять себя? Но теперь он понимал. Каждый колонист, которого убили люди Дрина, давил тяжким грузом на душу администратора – и этот груз, он, вероятно, пронесет с собой до конца его дней.
      Хотя, если повезет, эти убийства скоро прекратятся. Все, что ему нужно было сделать – это продолжать посылать сообщения в условленное время, и вскоре кто-нибудь да отзовется. Кто-нибудь, он надеялся, кто сможет…
      Уэйн прервал свои размышления, услышав что-то выше по улице. Застыв, он прислушался внимательнее. Да, он не ошибся – там, в отдалении, раздавался смех.
      Сжав зубы, чтобы побороть свой страх, администратор заставил себя двигаться в том направлении, крадясь так тихо, как только он мог. Смех, похоже, слышался из-за поворота направо, подумал он. Осторожно и тихо приблизившись к перекрестку, он лег и выглянул из-за угла.
      Из- за темноты было трудно что-либо разглядеть –но силуэты ему удалось разобрать. Их было трое. И не было никаких сомнений, что фигуры принадлежали мерканцам – это ясно читалось по их позам и длине волос, и оружию на боку. Кроме того, кто бы еще, черт возьми, мог разгуливать по городу?
      – … лучшее время всей моей жизни, – говорил один. – Конечно, ее
      семья должна была вскоре возвращаться, так что я не решился там болтаться. Но перед тем, как мне уезжать, она вручила мне маленький знак ее чувств – перстень из флауэрита, который она носила с самого детства.
      – Недурная история, Марсал. Настолько недурная, что я почти
      поверил.
      – Что? Это все правда, говорю тебе.
      – Ладно, не гони. Дочь высокопоставленного и могущественного
      лорда положила на тебя глаз? Очень похоже, как же.
      – Проклятие, так оно и было – точно как я говорю.
      – Ладно. Конечно, у тебя флауэрит с собой, как доказательство? Или ты умудрился его посеять?
      – Посеять? Только не я. Эта чертова штучка стоила шестимесячной получки.
      – Тогда она у тебя все еще с собой?
      – Дьявол, нет. Я ее загнал одному дворцовому щеголю за двойную
      цену. Он сказал, что она ему нужна, чтобы шантажировать молодую леди. Чтоб с ней пообщаться где-нибудь тет-а-тет.
      Они снова захохотали, этот звук гулко прокатился между зданиями.
      – Ну ты и кавалер, Марсал, отдаю тебе должное!
      Уэйн подался назад и сел, прислонившись спиной к стене. Мерканцы
      были поглощены разговором. Возможно, он мог проскочить через перекресток так, чтобы они его не заметили. Возможно.
      Он уже решился на попытку, когда вдруг уловил какое-то движение впереди на улице – движение молчаливых теней. Администратор застыл от страха, что он обнаружен. Его сердце начало так стучать в ребра, что ему даже сделалось больно. Но когда он уже готов был поддаться панике и броситься бежать, новоприбывшие – двое – достигли перекрестка и внезапно повернули налево, в направлении первой группы.
      – О! Первый помощник – Балак! Мы настороже, мой господин.
      – В самом деле, Марсал? Я бы этого не сказал минуту назад.
      – Минуту назад? Мы были здесь, мой господин, и следили за улицей,
      как вы и приказали.
      – Я не сомневаюсь, что вы были здесь, экспедитор. Об этом
      свидетельствуют мои уши. Но – следили за улицей? В этом я сомневаюсь. Как бы вам удалось следить за улицей, когда вы так неплохо проводили время, рассказывая вашу историю?
      Уэйн теперь понимал, что происходит. Тот, которого звали Балак – правая рука Владетеля – проверял свои посты, чтобы удостовериться, что они начеку.
      Зачем? Ожидал ли Дрин, что колонисты попытаются что-нибудь предпринять? Или это была обычная предосторожность, что-то вроде самого собой разумеющегося?
      В любом случае, похоже, что меры безопасности ужесточались. И группа Марсала теперь будет настороже. Уэйн безмолвно выругался.
      Ему нужно было принимать решение. Он мог попытаться перейти открытое пространство сейчас, когда мерканцы отвлекали друг друга…
      Но могло так случиться, что пройти обратно будет гораздо труднее, чем туда. А если его схватят, то тогда все их усилия будут ни к чему. Мерканцы узнают, что ожидается помощь, и должным образом приготовятся. Дрин разрушит коммуникатор. А когда корабль Федерации прибудет, он будет предоставлен самому себе, без какой-либо надежды на помощь со стороны колонистов.
      С другой стороны, он мог отступить и надеяться, что ему больше повезет следующей ночью. Черт, может, это все равно. Спасательный корабль может быть еще в двух днях пути от планеты, и в этом случае завтра будет полно времени, чтобы связаться с ними. Но если корабль был ближе, дрейфуя всего лишь за пределами досягаемости сенсоров, ожидая связи с колонией, и еще кто-нибудь из колонистов умрет в последующие двадцать четыре часа, колонисты, которые могут остаться живы, если их спасатели будут действовать быстро…
      Конечно, была и третья возможность: он мог пока укрыться в одном из близлежащих зданий, сидеть там тихо и надеяться, что ситуация изменится – что группа Марсала уйдет с поста или отправится контролировать другой район. А когда они это сделают, он сможет пройти. Но все это не наверняка. И, пока он оставался здесь поблизости, он рисковал быть схваченным мерканцами.
      Нелегкий выбор. И у него было не так-то много времени, чтобы его сделать, учитывая, что разговор между Балаком и Марсалом, похоже, был близок к завершению.
      Внезапно Балак повернулся и пошел обратно. Нахмурившись, Уэйн поспешно отбежал назад, вниз по аллее. Остановился он только тогда, когда оказался в относительной безопасности за углом и в складском здании, в котором хранились канистры с кислотой, которую они использовали в сильно разбавленном виде для борьбы с наиболее стойкими местными бактериями.
      Опустившись на пол, опершись спиной об одну из канистр, он перевел дыхание и попытался расслабиться. Он решил, что переждет полчаса, прежде чем выглянуть проверить, там ли еще мерканцы. Если да, то он попытается снова через другие полчаса.
      И снова, и снова, всю ночь напролет, если понадобится. Хотя даже при этом у него нет гарантии, что он обнаружит, что путь к коммуникатору свободен.
      Ягоды поработали на славу – так, как они рассчитывали, и даже лучше. Это по-прежнему не обещало быть легким восхождением, но теперь по крайней мере у Кирка были выступы, которые он мог обхватить пальцами, и углубления, куда он мог поставить ногу. Ему просто надо было быть осторожным, чтобы не поскользнуться на красном веществе – результате реакции – которое налипло на стену.
      – Готовы, сэр?
      – Готов, мистер Отри.
      Кирк подождал, когда офицер охраны переплетет пальцы, затем
      поставил носок ботинка в замoк его рук. И, оттолкнувшись как можно сильнее, он подпрыгнул и дотянулся до щербины, созданной коррозией под воздействием ягодного сока. Его пальцы нащупали ее и зацепились.
      К счастью, сок терял свои кислотные свойства в течение нескольких секунд. Иначе идея капитана об его использовании была бы ни к чему.
      Довольный тем, что у него был надежный выступ для руки, капитан пошарил свободной ногой в поисках опоры. Через секунду или две он нащупал ее – немного дальше, чем ему хотелось бы, но вряд ли он мог в своем положении на это жаловаться. Кроме всего прочего, он получил, чего желал: у них появился реальный шанс выбраться отсюда, не так ли?
      Убрав ногу с рук Отри, он прилип к стене. Опора для другой ноги обнаружилась точно там, где ему хотелось ее найти.
      Следующим шагом было найти, за что зацепиться рукой. Пошарив по камню, он нашел выступ прямо над ним. Немного высоко, но он дотянулся до него.
      – Черт возьми, капитан, вы это делаете! – это был голос Оуэнса.
      – Почему так удивленно? – спросил Кирк. – Вы думаете, я родился в
      капитанском кресле?
      Смех.
      – Не думаю, что я когда-нибудь об этом думал, сэр. – Снова смех.
      Нога, рука. Шаг вверх. Нога, рука. Еще чуть выше.
      Все шло даже лучше, чем капитан рассчитывал. И ягодный сок вовсе не
      был скользким. Скорее – липким.
      Нога, рука, подтянуться, оттолкнуться. И еще выше.
      Кирк бросил через плечо взгляд на дальнюю стену провала. Это было ошибкой. Солнце, висевшее прямо над кромкой утесов, ослепительно ударило ему в глаза.
      На какой-то миг, он почувствовал приступ головокружения. Но он не стал паниковать. Он его просто переждал. А когда тот прошел, капитан по-прежнему висел, зацепившись за стену, так же надежно, как и прежде. Решив смотреть только перед собой, капитан возобновил подъем.
      Нога, рука. Подтянуться. Нога, рука. Прокладывая путь вверх по стене, используя мускулы, о существовании которых он успел позабыть.
      Он вспомнил то лето, когда он учился скалолазанию, вместе со своим братом Сэмом, в горах северного Колорадо. У Сэма получалось то так, то сяк, но Джим был профессионалом чуть не с самого начала. Он помнил, как прекрасно чувствовал себя на этих, местами поросших осиной, утесах…как будто бы он этим занимался с самого рождения.
      Сэм…
      Кирк по-прежнему не мог думать без сожаления о том, как его брат умер. Это было так нелепо. Если бы только кто-нибудь мог предвидеть эту вспышку эпидемии на Деневе… если бы только они прибыли туда немного раньше…
      Он вздохнул. Сейчас было не время думать о таких вещах. Не время отвлекаться.
      Теперь он был на полпути наверх. Падение с этой высоты его бы не убило, но могло покалечить. А он был единственным опытным альпинистом в их группе. Если он пострадает, их шансы на то, чтобы выбраться из этого места, свелись бы к нулю – и все те усилия и удача, которая до сих пор им сопутствовала – пропали даром.
      Нога, рука. На дюйм выше. Нога, рука. Не останавливаться.
      Все его товарищи хранили молчание. Никто не хотел его отвлекать. Но он мог чувствовать их присутствие, и их надежда будто подталкивала его вверх.
      Кирк начал тяжело дышать. Прижавшись щекой к гладкому, твердому камню, он остановился передохнуть и восстановить дыхание.
      И снова двинулся в путь.
      Нога, рука – но находить здесь зацепки было уже труднее, чем внизу. Он не смог добросить сюда много ягод. И, если бы он даже смог, это бы не слишком помогло. Области окаменевшего покрова здесь были меньше, а разрывы между ними – больше.
      Капитан взглянул вверх. Сколько еще? Пять метров? Может быть, даже поменьше.
      Но углубления, которые он заметил над собой, не выглядели многообещающими. Слишком далеко друг от друга. И расположены не здорово.
      Он осмотрел стену справа от себя. Черт. Там было еще меньше возможностей, чем по его прежнему курсу.
      Тогда, может, слева. Кирк взглянул туда и кивнул. Да, слева получше. Коррозийные карманы там тянулись почти до самого верха. Их было немного, но, может, ему и не нужно много.
      Штука была в том, чтобы туда попасть. Сначала, он подтянул правую ногу к левой, так, чтобы они опирались на один и тот же выступ. К счастью, на выступе было достаточно места. Затем он нашарил левой ногой новый уступ.
      Теперь это все надо было повторить с руками. Он переместил правую руку в нишу, за которую держался левой. Затем, его левая рука потянулась к…
      Внезапно, его левая нога соскользнула. Кирк мельком увидел землю – в сорока футах под собой – пока он висел на правой руке, изо всех сил цепляясь пальцами за гладкий камень.
      Но, несмотря на его усилия, его пальцы постепенно соскальзывали со своего места. Через секунду, или меньше, он сорвется вниз. А, упав с такой высоты, он уже может разбиться.
      Поборов свой страх, он снова пошарил в поисках зацепки для руки, к которой он тянулся, когда его нога соскочила. Наконец, он нашел ее, потянулся к ней – и не достал.
      Он снова выбросил руку – и почувствовал, что его пальцы за что-то зацепились. И не сказать, чтобы не вовремя – потому что, как только его левая рука нашла, за что ухватиться, правая в ту же секунду окончательно соскользнула.
      Он сильно ударился левым коленом о скалу, и боль отдалась по всей ноге. Но он заставил себя не обращать внимание.
      По крайней мере, он снова держался. Его вес был должным образом распределен, даже при том, что он держался с помощью одной руки и одной ноги. Через миг он опять зацепился правой рукой, закрепившись еще надежнее.
      Только теперь он позволил себе перевести дыхание. И осознать, как близок он был к падению.
      Наконец, собравшись и сконцентрировавшись, он нащупал опору для другой ноги. Найдя ее, он ее опробовал и перенес на эту ногу часть веса. Опора прекрасно держала. Все снова было как надо.
      Нога, рука. Подтянуться. Нога, рука. Его мышцы ныли, но он продолжал медленно ползти вверх по скале.
      И внезапно обнаружил, что лестница кончилась. Он почти долез до верха, но достиг максимальной высоты, на которой разорвались их снаряды. Выше стенка была нетронута.
      Кирк снова посмотрел наверх и нахмурился. Снизу последние два метра не выглядели как непреодолимый участок. Но здесь казалось, что подняться практически невозможно.
      Единственной полезной вещью здесь представлялся случайный корень, свисавший с кромки утеса. Свисал он совсем ненамного, возможно, менее, чем на фут. Но он выглядел достаточно прочным, чтобы выдержать его вес – если бы он смог ухватиться за него, он сумел бы забраться наверх.
      Проблема была в том, чтобы подобраться к корню достаточно близко, чтобы можно было ухватиться. Измерив расстояние между уступом, за который он сейчас держался, и корнем, капитан оценил его не более, чем в свой рост. Что означало, что, если бы его ноги оказались там, где сейчас находились его руки, он мог бы выпрямиться и достать корень. Конечно, руками в это время было бы не за что зацепится. Совершенно не за что ухватиться, если бы его нога снова соскользнула.
      Но альтернативы, похоже, не было. Глубоко вздохнув, Кирк поставил левую ногу в незанятое углубление в скале. Затем отнял руку от выступа и скользнул ей вверх по гладкому камню. Он прижался к нему этой рукой, надеясь на лучшее.
      Еще труднее было отнять другую руку, но он сделал это. И, оттолкнувшись левой ногой, выпрямился, держась за гладкую поверхность стенки обеими руками, – теперь только опора для ног служила его выживанию.
      Корень был близко, соблазнительно близко. Но недостаточно. Капитан знал, что тянуться к нем сейчас означало флиртовать со смертью. Подавив в себе желание рискнуть, он снова подтянул левую ногу вверх – к самому высоко расположенному углублению. Затем, опираясь на нее, он снова подтянулся вверх, опять выровняв правую ногу с левой.
      Теперь корень был прямо над его головой. Медленно, с величайшей предосторожностью, он протянул к нему правую руку. Он вытянул ее как только мог далеко, не двигаясь сам с занимаемой позиции.
      И все же нескольких дюймов не хватало.
      Кирк сжал зубы. Не может быть, чтобы у него не получилось. Только не после того пути, какой он проделал, и не тогда, когда столько зависело от успеха.
      Снова опустив руку, он позволил ей повиснуть вдоль туловища. К этому моменту, его трапециевидная мышца затекла и задеревенела. Если он сможет ее расслабить, у него, возможно, получиться дотянуться немного дальше.
      Через минуту, он снова поднял руку. Выше. И еще. И снова, он остановился в каких-то дюймах от цели. Он потянулся изо всех сил…
      Есть, подумал он, когда его пальцы сомкнулись на корне. Удостоверившись в надежности захвата, он выбросил вверх другую руку. И, в то время как его ноги соскользнули с выступа, его вторая рука также ухватилась за корень.
      Инерция качнула его тело вперед, потом назад. Он переждал, пока колебания не остановились и он спокойно повис на руках.
      Последнее усилие, пообещал он ноющим рукам. Последнее усилие, и можно будет отдохнуть.
      Помогая себе ногами, он подтянулся ближе к корню – как он когда-то делал на гимнастике – он выбросил левую ногу вверх, так высоко, как только смог.
      Он очень устал, а мышцы его просто отказывались далее напрягаться – так что он не был уверен, что у него хватит сил повторить попытку, и он вложил в эту все оставшиеся у него силы. К счастью, этого оказалось достаточно. Он зацепился за край утеса. Извиваясь, он сумел подтянуться еще выше и перевалиться за край.
      В течение секунды-двух он просто лежал на сладко пахнущей лесной траве, и глядел в глубокую синь неба. Затем услышал отдаленные аплодисменты.
      Посмотрев вниз, он увидел остальных. Они аплодировали его успеху так громко, как только могли. Дрожащей рукой он помахал им в ответ.
      И всего за один рабочий день. Вот что он им скажет – как только у него будет достаточно сил, чтобы приподняться и сесть.
      Время пришло. Это можно было сказать по Ухуре, которая села за свою консоль в ожидании передачи из колонии, готовая в ответ послать сообщение, которое мистер Спок заранее приготовил.
      Она посмотрела на офицеров, которые нависли над ней. На самом деле, только присутствие вулканца было здесь необходимо, в случае, если бы ситуация потребовала бы изменить ответ, который они заготовили. Маккой и Скотти были просто заинтересованными зрителями. Нет, конечно, более чем заинтересованными – обеспокоенными – это слово лучше подходило.
      Не то чтобы они их за это порицала. Если есть такая возможность, любой ею воспользуется. Черт, она и сама была обеспокоена – немного.
      – Ну, и где они, к чертям собачьим? – пробормотал доктор.
      – Дай им немного дрейфу, – сказал ему Скотти. –Там внизу, знаешь, ситуация так себе.
      Спок ничего не сказал. Как обычно, лицо его было непроницаемо.
      Прошла минута. Другая. Сообщения не было. Даже намека на него.
      – Что-то случилось, – заключил Маккой.
      Главный инженер поджал губы. И взглянул на Спока.
      Вулканец продолжал хранить молчание.
      Прошла третья после условленной минута. Ухура подняла глаза.
      – По-прежнему ничего, сэр.
      Спок подумал. И, наконец, заговорил.
      – Посылайте сообщение, лейтенант.
      Маккой поглядел на него с сомнением.
      – Так ведь никто не слушает, – заспорил он.
      – Мы этого не знаем, – ответил первый офицер. – Возможно, –
      продолжал он, – что наш союзник не может более передавать, но по-прежнему способен принимать сообщения.
      Верно, подумала про себя Ухура. Не очень похоже на то, но, конечно,
      это возможно.
      Да и кому это могло повредить? Мерканцы в любом случае вряд ли это
      перехватили бы. Она последовала приказу. Послание Спока метнулось через подпространство к четвертой планете системы Бета Кабрини.
      Вулканец с одобрением кивнул.
      – И продолжайте передавать с нерегулярными интервалами.
      – Да, сэр.
      Маккой покачал головой.
      – Ну, не знаю. У меня такое нехорошее чувство, что мерканцы обнаружили нашего друга.
      Скотти вздохнул.
      – Вот-вот. У меня такое же чувство.
      Спок обернулся к ним.
      – К счастью, интуиция часто далека от фактов. – И, без дальнейших
      комментариев, он опустился в капитанское кресло.
      Но перед этим Ухура успела уловить в глазах вулканца тень сомнения.
      Все предельно ясно, подумала она: Спок был согласен со своими товарищами, он просто ни за что не хотел признать, что они, по всей вероятности, лишились их лучшего шанса взять верх над мерканцами.
      Ухура готова была ждать эмоциональной реакции такого рода от
      человека, возможно, но никак не от такого, как Спок. И это встревожило ее гораздо больше, чем все остальное.
 

 
      – Приближаемся к границам системы Бета Кабрини, – объявил Чехов.
      С его места в капитанском кресле, Спок увидел, как мичман повернулся в своем кресле, ожидая инструкций. Вулканец оперся локтями на подлокотники кресла, соединил кончики пальцев, и заставил себя сосредоточиться на ситуации.
      Прошло несколько часов с тех пор, как он попросил Ухуру начать передавать их краткое послание колонистам. С тех пор, как обнаружилось, что их союзника в колонии, возможно, заставили замолчать.
      Тогда он предпочел быть оптимистом, верить, что кто бы ни связался с ними ранее, он просто опоздал выйти на связь на этот раз. И по-прежнему Спок допускал такую возможность.
      Но по мере того, как время шло, а ответа из колонии все не было, становилось все более похоже на то, что интуитивное допущение доктора Маккоя соответствовало истине. Все более и более Спок склонялся к мысли, чтобы расценить заключение о том, что их корреспондент был схвачен, как логичное.
      А это, конечно, представляло все дело в совершенно ином свете. Глядя на экран, на котором уже появились крайние планеты системы Бета Кабрини, первый офицер знал, что ему следует делать.
      – Переходим на импульсные, – сказал он. – Мы должны соблюдать
      осторожность.
      – Переходим на импульсные, – подтвердил мичман, поворачиваясь
      обратно к контрольной панели. Через миг «Энтерпрайз» вышел из искривленного пространства.
      – Мистер Скотт, – окликнул Спок. – Дайте мне знать, когда триада
      владетеля Дрина появится на наших сенсорах. – Поскольку мерканские сенсорные технологии более или менее соответствовали федеративным – по крайней мере, так было в последний раз, когда вулканец имел возможность их исследовать, – «Энтерпрайз» и его противники, вероятно, определили бы присутствие друг друга приблизительно одновременно.
      – Да, коммандер, – отозвался инженер от консоли.
      – Лейтенант Ухура, будьте готовы вызвать мерканский флагман.
      В голосе Ухуры послышалось облегчение, которое она, очевидно испытала из-за отсрочки попыток связаться с колонией.
      – Ясно, сэр.
      Больше не было причин откладывать их конфронтацию с Дрином.
      Вообще-то, у них были все причины ее не откладывать.
      Если их корреспондент был схвачен, его жизнь была в большой опасности. Как и жизни других людей, если знать мерканцев. Дрин твердо верил в насилие как сдерживающий фактор, вряд ли он склонился бы к тому, чтобы смягчить наказание. А одна смерть в таком случае вряд ли его удовлетворила бы.
      К несчастью, поскольку Спок не мог сообщить свой план колонистам, он, чтобы действовать, был вынужден вернуться к стратегии блефа. А в ней он по-прежнему не чувствовал себя уверенно. С другой стороны, заверения Маккоя…
      Тут он внезапно почувствовал, что его контроль снова ускользает. Инородная субстанция в его организме снова пыталась взять верх.
      Сжав кулаки, Спок начал бороться с ней, пытаясь ее подавить, – не полностью, но хотя бы настолько, чтобы не потерять самообладания перед теми, кто присутствовал на мостике. Он не мог этого допустить – не только потому, что он был их лидером и нуждался в их доверии, – но и потому, что мысль о публичном проявлении слабости была для него как для вулканца непереносима.
      К счастью, приступ на этот раз не застал его врасплох. Он почувствовал его приближение, и знал, чего ожидать, и был готов отразить его, – отсрочить его, хотя бы ненадолго.
      – Мистер Зулу, – сказал он, надеясь, что никто не заметил напряжения
      в его голосе. – Ожидаемое время попадания в радиус действия сенсоров кораблей у Бета Кабрини?
      Рулевой ответил через пару секунд:
      – С настоящей скоростью, – три часа сорок минут.
      Спок кивнул.
      – Спасибо, лейтенант. – Три часа сорок минут было достаточно, чтобы
      укрыться в своей каюте, восстановить владение собой, и у него еще оставалось нужное количество времени, чтобы посвятить коллег в его план. Но прежде всего, ему нужно одиночество – и отдых.
      – Мистер Скотт, – сказал он, поднимаясь, – примите командование.
      Если инженер и понял, что что-то не так, он не подал виду.
      – Да, сэр, – только и ответил он.
      Прикладывая все усилия, чтобы скрыть свое состояние и не потерять
      видимости самоконтроля, Спок встал и на негнущихся ногах направился к турболифту. Ему показалось, прошла вечность, пока он не вошел в кабину и смог, наконец, воспользоваться отсутствием зрителей, чтобы упасть на стенку и застонать от боли.
      Сжав зубы, он дал указания. Кабина начала двигаться.
      К тому времени, как она достигла палубы, которую он запросил, ему стало еще хуже – значительно хуже. Невероятно, но никто не видел, как он, шатаясь, выбрался из лифта, согнулся пополам и, качнувшись в сторону, ударился о переборку. Или как он пробирался к своей каюте, шаг за мучительным шагом.
      Он чувствовал, как инородная субстанция заявляет о своих правах. Он чувствовал ее дикое, пульсирующее присутствие – ее пугающее взывание к каждому органу его тела. Броситься в поднимающееся безумие. Запредельно – для возможностей организма – ускорить функционирование.
      Наконец он добрался до двери и дотронулся до панели рядом с ней. Он смотрел, как она скользит в сторону, затем качнулся вперед.
      Как только металлическая панель с легким свистом закрылась у него за спиной, Спок с хрипом втянул в себя воздух и упал. Он лежал на полу, его колотило, и он спрашивал себя, как такой короткий переход от турболифта до его каюты мог так его вымотать.
      Там, на мостике, он полагал, что может контролировать ускорение метаболизма лучше, чем прежде, потому что у него уже был опыт. Это предположение оказалось неверным.
      А если быть точным – на этот раз это было труднее.
      И, лежа на полу, он чувствовал, как старые воспоминания, вызванные, возможно, недавними его размышлениями, снова всплывают на поверхность сознания, постепенно обретая формы и содержание…
      Образ: капитан Пайк сидит на валуне, на фоне фосфоресцирующего зеленоватого неба. Он обхватил себя руками от холода; воротник его форменной серой куртки поднят, чтобы прикрыть уши.
      Он смотрит на расположенную в отдалении группу красновато-коричневых неприметных навесов. Струйки черного дыма поднимаются от их крыш, и постепенно рассеиваются ветром.
      На лице капитана – тоскливое выражение. Кажется, будто он не замечает приближения Спока, но затем он быстро поворачивается и смотрит на него, как если бы он давно знал, что Спок здесь.
      – В чем дело, лейтенант?
      – Сэр, все уже на корабле. Номер Один полагает, что нам лучше тоже подняться, пока местные нас не заметили.
      – Вы все файлы перекачали?
      – Да, сэр. А шаттл разрушен. Следов нашего пребывания не осталось
      – или следов вынужденной экстренной посадки выживших с исследовательского судна.
      Пайк смотрит на него с любопытством.
      – А отчего Номер Один сама мне все это не сообщила? Может, он
      считает, что у меня коммуникатор крякнул?
      Спок в замешательстве.
      – «Крякнул», сэр?
      Капитан улыбается.
      – Не функционирует, Спок. Не работает.
      – Понимаю. В таком случае, нет, я не думаю, что она так считает.
      – Тогда зачем ей личные курьеры?
      – Это было мое предложение. Вы как будто медитировали. Я подумал,
      что я смогу прервать вас мягче, чем коммуникатор.
      Пауза.
      – Я это ценю. Знаешь, Спок, ты все чаще ведешь себя как человек. И
      это комплимент, так что не дуйся на меня.
      – «Дуться», сэр?…
      – Неважно. – Он снова поворачивается к навесам. – Вот ведь черт, я
      завидую этим людям. Все, чем они заняты – это охота и рыбалка, и больше их ничто во всем мире не заботит. – Он качает головой. – Я терпеть не могу такие планеты. Они напоминают мне о том, какой простой может быть жизнь.
      – Простота не всегда добродетель, капитан. И многое можно сказать в защиту сложности… и утонченности. И разнообразия.
      Пайк что-то бормочет себе под нос.
      – У меня в жизни этого чересчур много. Иногда я хочу, чтобы я
      мог… – он не договаривает. Так, как будто он просто не может договорить, как будто это значило бы переступить черту, которую он еще не готов переступить.
      Он вдруг ругается. В его глазах мелькает что-то новое.
      – Скажите, Спок, если бы вы могли свободно выбрать – кем быть, что делать – что бы вы выбрали?
      Над ответом на этот вопрос Спок вряд ли много размышлял.
      – Я бы делал то, что я делаю сейчас, сэр. И был бы тем, кем я являюсь.
      Капитан бросает на него быстрый взгляд.
      – Я должен был знать, что так вы и ответите. Вы были рождены, чтобы служить в Звездном Флоте, лейтенант.
      – Я слышал, как люди говорили то же о вас, капитан.
      – Правда? – Похоже, что это его забавляет. – Может быть, когда-то я
      бы с этим согласился. – Высоко над ними кто-то, похожий на птицу, парит кругами. – Но теперь я не так в этом уверен.
      – Здесь холоднее, чем в лесу, внизу. Сэр…
      Капитан кивает.
      – Знаю. Иду. – Он щелчком открывает коммуникатор. – Но когда-нибудь, Спок, когда-нибудь…
      Образ: Номер Один, ее лицо бледнее, чем обычно, а чувства тщательно
      контролируются. Она не сводит темных глаз с трехмерных шахмат перед ней; она играет за обе стороны, и двигает фигуры так, как будто только игра ее и занимает во всем мире. Но даже Спок видит, что мыслями она далеко.
      Он слышал о смерти ее отца. На его родной планете в таком случае было бы невежливо не выразить соболезнования. Ведь они, в конце концов, коллеги, хоть знакомы всего несколько дней. Но Вулкан и Земля – два разных мира, и он почти не знаком с земными траурными обычаями.
      Медленно, преднамеренно, первый офицер переводит белого слона на два уровня ниже и берет черную ладью – ход, который она должна была сделать еще два хода назад, а Номер Один – безупречный игрок. Это еще один знак того, как она на самом деле сейчас невнимательна.
      Ему хочется подойти к ней и выразить свое сочувствие. Но он решает не делать этого, пока не будет уверен, что ведет себя подобающим образом. Меньше всего на свете он хотел бы обидеть ее.
      Главный инженер транспортатора сейчас на дежурстве. Может, он согласится уделить ему немного времени, чтобы его просветить. Спок решает немедленно отправиться в транспортаторную.
      И в этот момент Номер Один поднимает глаза. По-видимому, она почувствовала его пристальный взгляд. Она взглядом спрашивает его, в чем причина.
      Он переглатывает. Возможность просвещения исчезает. Так или иначе, он должен говорить с ней сейчас.
      Спок подходит к ней и останавливается рядом. И, пока его мозг напряженно работает, пытаясь найти путь решения проблемы, Спок пытается выиграть время, притворяясь, что заинтересован шахматной партией.
      – Интересная ситуация, – замечает он.
      – Вы так полагаете? – первый офицер указывает на стул рядом с ним.
      – Хотите сыграть?
      Он кивает.
      – Благодарю. – И садится. – Какой-либо перевес?
      Номер Один качает головой.
      – Нет.
      – Тогда я буду играть черными, – решает он, – и это значит, что сейчас мой ход.
      – Верно. Значит, вы наблюдали за игрой.
      – Извините меня. Это только оттого, что игра мне знакома – мы играем в нее на Вулкане. А здесь немногое мне знакомо.
      – Вам не нужно извиняться, – говорит она ему.
      Он смотрит на нее и спрашивает себя, нельзя ли просто заговорить и
      рассказать о своей дилемме. Но, как и прежде, он опасается, что заденет ее чувства. Он в тупике, и обращает внимание на игру.
      И немедленно видит, что его положение угрожающе. Через миг, он переводит черную пешку уровнем выше, чтобы она оказалась на пути белого слона. Это попытка усыпить ее внимание и завлечь ее фигуру в ловушку, и таким образом уравнять силы.
      Похоже, что Номер Один не замечает его замысла. Она берет черную пешку.
      Спок в ответ переводит ферзя выше уровнем. Ловушка готова.
      Теперь она не сможет ее избежать. Неважно, куда она двинет своего слона, вулканец возьмет его той или иной фигурой.
      Первый офицер хмурится. Смирившись с судьбой слона, она пытается установить за него цену. Фигура, которая возьмет слона, сама попадает под удар, – хотя в данном случае все, чем вулканец должен пожертвовать – это пешкой.
      Но он колеблется. Ему вдруг приходит в голову, что эта ситуация предоставляет ему возможность, которую он искал.
      Проходит порядочно времени, и Номер Один не выдерживает.
      – Делайте ваш ход, мистер Спок. Это всего только пятилетняя миссия.
      Он поднимает на нее взгляд.
      – Мои извинения. Я только пытался оценить вашу потерю. Ее
      масштаб.
      Она возвращает взгляд – и, думает он, – понимает. Между ее бровями
      появляется морщинка.
      – Это была… – Она замолкает, потом начинает снова. – Это будет
      значительная потеря. Но игра продолжается.
      Он кивает.
      – Тем не менее, это печально.
      – Да, – соглашается первый офицер, – это печально.
      Спок замечает, что в уголке ее глаза появилась слеза. Она ее не
      вытирает, и слеза медленно катится вниз вдоль ее прямого носа.
      – Все еще ваш ход, – напоминает она ему.
      Признательный судьбе за подаренную ему возможность, Спок берет ее
      слона. Но с этого момента игра Номер Один значительно улучшается.
      Образ: Эбделнэби, с потеками эля на губах, его большие глаза увлажнились от прилива откровенности. Он наклоняется над столом, сжимая кружку с тем, что он ранее описал как «динаршанская отрава».
      – Вы хороший человек, лейтенант, – вокруг стоит страшный шум, и но
      Эбделнэби умудряется его перекричать. – Я имею в виду, чер-ртовски хороший человек. Я имею в виду… то есть… черт, вы ведь знаете, что я имею в виду, верно?
      Споку хочется думать, что да.
      – Спасибо, – отвечает он.
      Шеф транспортационного отсека выпячивает подбородок и кивает на
      кружку Спока, которая по-прежнему полна, если не считать маленького глотка, который он отпил полчаса назад – и нашел это довольно неприятным.
      – И вы молодец, что воздерживаетесь. Эта штука ка-ак прыгнет… прямо как рогатая змея с Альдебарана… Опомниться не успеешь.
      Не в первый раз за вечер, Спок находит, что ему нужен перевод.
      Похоже, что ему всякий раз нужно разъяснение. И ему хочется теперь, чтобы его мать чаще использовала английские идиомы, когда он был подростком.
      – Прыгнет? – спрашивает он. – но каким образом?
      Эбделнэби поворачивается к Питкэрну, тому, кто скоро заменит его на
      посту шефа транспортационной. Он качает головой.
      – Каким образом, он спрашивает!
      Питкэрн хмыкает, его грубоватые черты излучают благодушие. Он
      склоняется к Споку с решительно заговорщическим видом.
      – Нэби имеет в виду, лейтенант, что эта штука тебя зашпаклюет, ты и глазом не успеешь моргнуть.
      Он вздыхает.
      – Зашпаклюет?
      Эбделнэби склоняется еще ниже над столом.
      – Опьянит, мистер Спок. Сделает пьяным.
      Наконец-то ясно.
      – Понимаю, – говорит лейтенант. – Он смотрит на шефа
      транспортационной. – Тогда зачем, разрешите спросить, вы это употребляете?
      Эбделнэби, уставясь на него, молчит секунду или две. Затем выпрямляется.
      – Это х-хороший вопрос. Оч-чень хороший вопрос. – Он
      поворачивается к другому землянину. – Мистер Питкэрн, зачем это мы это употребляем?
      Питкэрн думает и пожимает плечами.
      – Потому что мы… м-м… – Он снова пожимает плечами. – теперь, когда вы это спросили, я не совсем уверен…
      Подходит официантка.
      – Повторить, джентльмены? – спрашивает она.
      Эбделнэби и Питкэрн переглядываются.
      – Н-нет, спасибо, – отвечает шеф транспортационной. Она уходит – и при этом немного раздражена, думает Спок.
      Музыкальный аппарат в углу начинает орать пуще прежнего. Звук
      делается почти непереносимым.
      Вулканец обещает себе, что постарается в будущем избегать
      увольнительных.
      Образ: мичман Колт улыбается во весь рот, ее глаза блестят от восторга. Она плюхается на землю, протягивает вперед руку и почти касается своего двойника в полметра ростом.
      Двойник тоже плюхается на землю. Он таращится на нее, улыбается и даже так же протягивает руку, – словом, обезьянничает.
      – Он такой милый, – говорит она.
      Тайлер что-то бормочет.
      – Да-а. милый – и зловещий. Из тех вещей, от которых волосы
      встают дыбом. – Он оглядывается вокруг. – Черт! Еще один.
      Спок прослеживает его взгляд и видит копию Селлерса, вылезающую
      из кустов. Она и Селлерс движутся навстречу друг другу.
      – Осторожно, все вы, – снова предостерегает вулканец. – Мы не знаем
      их намерений.
      Селлерс хрюкает.
      – Да ладно, Спок. Какой от них может быть вред? Черт, их рост всего
      дюймов шестнадцать. – Он поворачивается к мичману, и его крошечный дубль – тоже. – Эй, Колт, можно моему ребеночку поиграть с твоим?
      Она делает сердитое лицо. И ее дупликат – тоже.
      – Нет, если это значит, что и ты сюда прилезешь.
      Тайлер смеется.
      – Так тебе и надо, Селлерс. Будь изобретательней.
      – А ты не воображай – не с чего, – парирует Селлерс, бросая взгляд на
      Тайлера. – Я о тебе, старик, тоже могу рассказать парочку историй.
      – Подождите, – говорит Колт. – Может, Селлерс что-то зацепил.
      – То есть – подцепил? – остроумничает Тайлер.
      – Нет, – продолжает мичман. – Может быть, они действительно что-то
      вроде наших детей… в некотором роде. – Она рассматривает куколку, что сидит перед ней. – Что, если это сходство – эквивалент защитного окраса? Принимая такую форму, – маленьких людей, – деток, если хотите, – они, может, так стараются удержать нас от того, чтоб мы их съели?…
      Спок кивает.
      – Неплохая теория, мичман.
      Селлерс смотрит на них.
      – Вы так думаете? – Он тычет пальцем в своего двойника, который
      отвечает тем же. – И вы думаете, что они похожи на детей, лейтенант?
      – Нет, – отвечает вулканец. – Но многие формы жизни рождаются
      почти идентичными своим взрослым соплеменникам, просто они меньше. Гуманоиды, конечно, претерпевают значительные физические изменения, пока взрослеют, но для этой планеты гуманоиды, вероятно, не авторитет.
      – Как насчет маленького опыта? – предлагает Тайлер. И поворачивается к Селлерсу. – Ты идешь от него, а я – к нему.
      – И что ты этим выяснишь? – спрашивает Селлерс.
      – Это покажет нам, происходит ли дублирование по принципу копии с
      ближайшего существа. Держу пари, он превратиться в меня, как только я к нему подойду.
      – Ладно, – говорит Селлерс. – Давай попробуем.
      Люди приближаются друг к другу, а дупликат Селлерса устремляется
      за ним. Затем, почти столкнувшись с тайлером, он останавливается. По нему пробегает рябь, затем его облик снова становится четким. Теперь он похож на навигатора.
      – А-га! – восклицает Тайлер. – Видал?
      – Скверно, – комментирует Селлерс. – раньше он куда как лучше выглядел.
      Тайлер становится на колени. И его дубль – тоже.
      – Должен признать, – говорит он, – что эти штучки выглядят не так уж
      и зловеще, когда они похожи на вас. – Он протягивает вперед руку, как прежде делала Колт. Дупликат повторяет его жест. – Да, в самом деле – симпатично.
      – Мистер Тайлер… – предостерегает Спок.
      – Знаю, – отвечает человек. – «будьте осторожны». Но мы же здесь,
      чтобы изучить это место, верно? Так что, в интересах науки…
      И, протянув руку дальше, он касается пальцами своего кукольного
      двойника.
      Следует вспышка голубого света и треск. Тайлер отброшен назад. Он
      катится по земле, сжав указательный палец.
      – Уау! Что это было?…
      Спок приближается, чтобы помочь. Он рассматривает палец Тайлера.
      – Ожог второй степени, – заключает он.
      Получив предостережение, Колт отступает от своего дупликата.
      – Похоже, у этих штучек больше одного способа защиты.
      – Похоже на то, – замечает вулканец.
      Дубль Тайлера держится за палец и смотрит на них.
      Образ: Доктор Филип Бойс, с напряженным лицом, его голубые глаза
      застыли на осунувшемся лице его пациента, которого он исследует трикодером. Он ругается и обреченно качает головой.
      Спок не понимает, что не так. Пока что лечение, которое доктор проводил для хоридианского монарха, шло весьма успешно. Но хоридианский первый советник, стоящий в паре футов за Бойсом, задает вопрос прежде вулканца.
      – Доктор Бойс? Что-то не так?
      Доктор поворачивается и пристально смотрит на первого советника.
      – Нет. Все прекрасно. Абсолютно. – Хмурясь, он убирает трикодер.
      Хоридианец подходит к ложу его господина.
      – Он будет жить? – спрашивает он Бойса, требуя ясности. –Лечение
      было успешным?
      – Мы успели, – резко говорит доктор, – Пациент идет на поправку. Вероятно, он проживет долгую и плодотворную жизнь.
      Хоридианец кивает.
      – Его величество будет признателен.
      Бойс что-то бурчит.
      – Вот счастье привалило.
      Он встает, бросает еще один взгляд на Харр Хараза, бесспорного
      властителя трех миров, и снова ругается, почти про себя. И направляется к двери, которую охраняют два монарховых бугая, глухонемых телохранителя, занявшие эту позицию, как только они вошли в покои Хараза полтора часа назад.
      В тот момент Хараз мучился от сильной боли из-за бендалской лихорадки, которую он подхватил при попытке завоевать планету Бендал более года назад. Тот факт, что Бендал входил в состав Федерации, – и что Звездный Флот вынужден был вмешаться, чтобы предотвратить вторжение – не помешало Пайку ответить на просьбу о помощи со стороны Хараза. Или, точнее говоря, на просьбу со стороны первого советника Хараза.
      В конце концов, это был шанс установить дружественные отношения с хоридианцами. И, в частности, с Харазом – несмотря на его склонность к завоеваниям, не говоря уже о его кровавых семейных чистках, на которых он построил свое царствование.
      Со временем, полагал Пайк, Федерация сможет оказать позитивное влияние на хоридианцев. А, может быть, даже на Хараза. В любом случае, лучше было иметь признательность такого типа, чем его враждебность.
      Когда Бойс, а за ним – Пайк и Спок – выходят из комнаты, глухонемая стража смотрит на них подозрительно. Вулканец не обращает на них внимания. Ему гораздо более интересен разговор между его коллегами офицерами, который начинается сразу, как только они выходят в коридор.
      – Черт, доктор, эй, погоди, – говорит капитан.
      Бойс останавливается и смотрит на него.
      – Чего?
      – Я хочу знать, для чего, черт возьми, вы думаете, вас туда позвали?
      – А что? – спрашивает доктор.
      – Потому что знать это – моя обязанность, вот почему. – И, более
      мягко: В чем дело, доктор?
      Бойс трясет головой.
      – Как я только что сказал этому хоридианцу – все в порядке.
      Но Пайк настойчив.
      – По твоей речи этого не скажешь.
      – Ты имеешь в виду, что я ругался? Мое выражение лица? – Бойс
      выглядит как человек, который только что съел что-то абсолютно безвкусное. – Почему я так страшно зол? – Он кривит рот. – Потому что этот чертов пациент идет на поправку.
      Пайк не отступает.
      – И это мучает тебя?
      Доктор кивает, его глаза по-прежнему сверкают.
      – Вот именно. – Он горько усмехается. – Ну и что? Ты думаешь, я
      позволю моим личным чувствам встать на пути моей клятвы? Моего обещания исцелять страждущих, несмотря на то, насколько ненавистным я могу найти кого-то, кого лечу?
      Капитан какое-то время размышляет.
      – У тебя есть еще что сказать, – говорит он.
      – Ладно. Я скажу. – Бойс оглядывается в направлении недвижного
      Хараза, которого по-прежнему видно сквозь открытую дверь. – Да, я хотел убить его. Я думал обо всех этих жизнях, которые можно спасти, обо всех несчастьях, которые можно избежать, просто если я один-единственный раз вот сейчас ошибусь, делая инъекцию. Черт, мне даже не нужно было ничего ему вводить. Я мог просто позволить ему загнуться от этой болезни, это было бы лучше всего.
      Пайк переглатывает.
      – Мы не боги, доктор. У нас нет права решать, кому жить, а кому
      умереть.
      Бойс взрывается.
      – Ты думаешь, я этого не знаю?… Боже, Крис, мне просто плохо от
      всего этого. – Его начинает колотить. – Главный врач, который позволяет своим чувствам встать на пути долга… это главный врач, который должен бы поразмыслить о перемене профессии. – Он смотрит на капитана с отчаянием. – Может, это означает, что я слишком долго варился во всем этом, Крис. Может быть… – Он колеблется и явно сконфужен. – О, черт. Давай просто не будем сейчас об этом, а? Давай лучше потом. Думаю, мне надо немного побыть одному.
      Не ожидая ответа, доктор поворачивается и снова устремляется к главному выходу, и во двор, который не закрыт защитным полем Хараза и откуда можно транспортироваться на корабль.
      Пайк смотрит на Спока и вздыхает. Вулканец спрашивает себя, не появится ли вскоре на «Энтерпрайзе» новый врач – по выбору ли Бойса или капитана.
      Пока что, однако, все, что они могут сделать – это выйти из дворца Хараза и последовать за доктором.
      Постепенно, Спок снова всплывает на поверхность из потока образов и воспоминаний. Постепенно, его рассудок проясняется – и он уже настолько воспринимает реальность, чтобы понять, что совершенно измотан, а его форма стала просто ни на что не похожа.
      Ему нужно будет переодеться. И собраться с силами.
      А больше всего ему нужно время, чтобы проработать в деталях
      решение сложнейшей задачи, что стоит перед ним.
 

 
      Кирк вытер форменной туникой пот с лица и шеи, и сел. Все еще было жарка, хотя солнце умирало на западе.
      Чтобы придумать, как поднять остальных вслед за ним, потребовалось больше времени, чем он ожидал. Очень пригодились бы высокие деревья, но деревья возле самого провала не росли, а те, что росли подальше,были слишком тяжелыми, чтобы он смог дотащить их до места.
      Другим вариантом – лучшим, учитывая травму Оуэнса @ – были лианы. Там, где они высадились, было полно толстых и прочных лиан, но здесь они почему-то не изобиловали.
      Так что Кирку пришлось порядочно полазить по джунглям вокруг провала, прежде чем он нашел подходящие заросли лиан. Еще около часа ушло на то, чтобы нарезать их с помощью острого камня и натаскать к провалу. А затем нужно было еще связать их вместе – непростая задача, учитывая их толщину и негибкость.
      К тому времени, когда он закрепил конец лестницы на невысоком, коренастом дереве, солнце уже клонилось к горизонту. И нужно было принять решение.
      Они могли выступить сейчас и попытаться отыскать место высадки. Или могли провести еще одну ночь здесь.
      С одной стороны, ему не терпелось начать действовать. У него, как и раньше, было такое чувство, что они в том месте что-то обнаружат, – какой-то ключ, который им поможет, если они успеют туда вовремя.
      С другой стороны, вряд ли было бы благоразумно выступать в поход на ночь глядя. В конце концов, у них было смутное представление о том, где может находиться это самое место высадки. Пытаться разыскать его ночью было бы не только трудно, но и опасно.
      Особенно, если та тварь все еще была где-то поблизости. А, если теория Каррас относительно этого создания была верна, то ему просто некуда было деваться.
      И, кроме того, еще имелся коммуникатор Оуэнса, который недвусмысленно заявлял, что торопиться не было нужды. Что у них было все время мира, чтобы вернуться на место обвала.
      В четвертый или пятый раз с тех пор, как он нашел его на краю утеса, он вытащил устройство и вызвал «Энтерпрайз». И, в четвертый или пятый раз, ответа не последовало.
      Капитану почти хотелось, чтобы чертова штука оказалась сломанной, когда он ее нашел, – разбилась, когда он забросил ее вверх за день до этого @. Это бы дало объяснение тому, что их до сих пор не нашли.
      Но она прекрасно работала. Просто прекрасно. Кирк потряс головой.
      Его люди внизу собирались в путь. Оуэнс увязывал сахарный тростник в вязанки. Отри пробовал на прочность лестницу, чтобы удостовериться, что она выдержит его вес. А Каррас, верная исследовательскому зуду, делала с помощью трикодера дополнительные записи иероглифов, не зная, когда ей снова удастся сюда попасть.
      Капитан потрогал подбородок, где уже появилась различимая щетина. Несмотря ни на что, он по-прежнему хотел как можно быстрее вернуться на место высадки. Но были пределы тому риску, которому он согласен был подвергнуть их для того, чтобы это выполнить.
      Он неохотно принял решение. Они отложат свой поиск до утра. Встав на колени на самом краю, он окликнул их, чтобы сказать им об этом.
      Чехов, сидевший за навигаторской консолью, негромко присвистнул. И он был не единственным, кто выразил свое восхищение тем, что он увидел на главном экране.
      – Впечатляет, – пробормотал Зулу. – Очень впечатляет.
      Конечно, они видели мерканскую триаду в записи, во время брифинга со Скотти. Но то была запись десятилетней давности. Корабли, которые они видели там, мало походили на то, что теперь предстало их взглядам.
      Триада выглядела совершенной. Лаконичной. И смертоносной. И, хотя облик мог быть обманчив, дизайна звездолетов это редко касалось. Кто стал бы заниматься экстерьером, если он не был частью интегрированных технологических нововведений? Зачем затрудняться?
      К сожалению, было невозможно выяснить, какими именно новыми технологиями владели мерканцы. То есть невозможно без военного конфликта, – а это было крайним вариантом.
      Голос Спока вырвал русского из царства раздумий.
      – Мистер Скотт, есть ли указания на то, что мерканцы нас сканируют?
      Главный инженер покачал головой.
      – Пока что нет, сэр. Но это если только если их сенсоры устроены так же, как наши – а на это у нас нет гарантии.
      Спок воспринял информацию совершенно спокойно. Если с вулканцем
      и было что не так, подумал Чехов, он определенно этого не показывал. Он, казалось, владел собою как всегда.
      Может быть, та сестричка – друг Лесли – ошибалась. Это было бы не первым случаем, когда новичок что-то напутал.
      Наконец, Спок принял решение.
      – Лейтенант Ухура, вызывайте их.
      – Да, сэр, – ответила офицер по коммуникациям.
      Чехов и Зулу обменялись взглядами, но ничего не сказали. Очевидно,
      Спок собирался отказаться от преимущества внезапности. Но почему? Для какой выгоды?
      Затем мичман сам ответил на свой вопрос. Если «Энтерпрайз» первым выйдет на контакт, это будет выглядеть так, что они уверены своих силах. Особенно если их присутствие здесь окажется для мерканцев сюрпризом.
      Но это им пригодится, только если Спок собирается… – тут он улыбнулся. Так вот в чем его замысел.
      Раздался голос Ухуры.
      – Мерканцы отвечают нам, сэр. Они велели нам подождать.
      Прежде чем Ухура договорила, мерканские корабли пришли в
      движение, меняя свое построение соответственно траектории приближения «Энтерпрайза».
      Голос Спок звучал как прежде – по-деловому и бесстрастно.
      – Уведомьте их, что этого мы делать не будем, лейтенант. Можете дать визуальный контакт?
      Пауза.
      – Да, сэр.
      – Пожалуйста.
      Через миг на главном экране появилось изображение мостика
      мерканского корабля. Кресло в центре изображения было пустым, но рядом стоял представительно выглядящий мерканец.
      – Я – Тезлин, – объявил он, – второй помощник. Кто осмелился к нам
      приблизиться?
      Спок проигнорировал вопрос. И, когда он заговорил, его тон отрицал
      какую-либо значимость не только Тезлина, но и любой опасности, которую тот мог представлять.
      – Внимание, всем мерканским кораблям. Это звездолет «Энтерпрайз»
      под командованием первого офицера Спока. Планета, на орбите которой вы находитесь, является колонией Федерации. Вы не имеете права здесь находиться. Вы покинете систему немедленно.
      Да, подумал Чехов, действительно – блеф. При обычных
      обстоятельствах он от всего сердца одобрил бы такой подход. В конце концов, раньше это срабатывало.
      Но это было, когда в капитанском кресле сидел Джеймс Т. Кирк. Насколько успешно мог вулканец – даже знакомый с приемами Кирка – провести такую игру?
      Мичман сдержался. Время покажет.
      Откинувшись на спинку кресла Брэдфорда Уэйна, Дрин обкусывал наргахское яйцо, которое ему переправили с «Клодиаана». Он жевал его одновременно сладкое и кисловатое содержимое, и светло-красный желток яйца медленно стекал по его подбородку.
      Конечно, он мог приготовить себе еде в одном из пищевых процессоров, принадлежавших людям, как поступали его люди по прибытии на Бета Кабрини. Но эти процессоры, по-видимому, были неспособны воспроизводить мерканские деликатесы без определенного перепрограммирования, а владетель не хотел так долго ждать домашней стряпни.
      Запихав остатки теплого, сочного яйца себе в рот, он облизал желток с длинных серых пальцев. Ему не хотелось, чтобы хоть что-нибудь пропало, учитывая ограниченные запасы на корабле.
      Скоро, однако, «Клодиаан» и два его собрата-корабля вернутся с триумфом на родную планету. Он сложит к ногам их владельца такую добычу, которая вряд ли когда доставалась владетелям. Девятнадцать тонн дюрания, дилития и, возможно, раб-человек – или два, просто для новизны. Процент самого Дрина при этом составит кругленькую сумму.
      Тогда он сможет есть столько наргахских яиц, сколько захочет. Он будет есть их, если захочет, с утра до вечера.
      Но еще лучше – эта экспедиция сделает ему имя. Может быть, какой-нибудь другой владелец наймет его за крупные комиссионные – достаточные, чтобы приобрести свою собственную триаду, хоть скромную для начала. Или, скажем, можно будет купить поместье на одной из лун…
      Жужжание коммуникатора прервало его мечты. Спрашивая себя, что могло понадобиться его второму помощнику, он потянулся через стол за устройством, нажал нужную кнопку и ответил:
      – Да?
      – Владетель, на наших экранах корабль. Корабль Федерации.
      Дрин подался вперед, стараясь утихомирить зачастивший пульс. Не
      повезло; хотя, если корабль один, они с ним справятся. Это было преимуществом триады.
      Вообще-то, он бы даже хотел опробовать боевые возможности триады. До настоящего момента, такой возможности не предоставлялось.
      С другой стороны, это означало, что пора поторапливаться. Со временем, Федерация могла собрать здесь настоящую армаду. А он не хотел ставить под угрозу такое ценное дело, – или, раз уж на то пошло, – его недавно вновь обретенный статус владетеля.
      – Та-ак, – сказал он, растянув это слово. – Они пока не вышли на связь?
      – Нет. Мы… прошу прощения… – вот сейчас они вызывают нас.
      – Хорошо. Выполните защитное построение. И переключите канал
      связи на меня. Я хочу слышать их.
      – Как вам угодно, владетель.
      Вскоре из коммуникатора послышался голос – голос слишком
      спокойный и ровный, чтобы принадлежать мерканцу. Странно, подумал он. У него было чувство, что он уже слышал этот голос раньше, хотя все человеческие голоса звучали для него почти одинаково.
      – «…является колонией Федерации. Вы не имеете права здесь находиться. Вы покинете систему немедленно.»
      Блеф. Этого он и ожидал. Но он на него не поддастся. Он слишком хорошо знает, каким коварным может быть человек – капитан звездолета.
      Голос на миг замолчал. Затем начал проговаривать сообщение с начала.
      – «Внимание, всем мерканским кораблям. Это звездолет «Энтерпрайз»…»
      Дрин вскочил на ноги. Не ослышался ли он?
      – «под командованием первого офицера Спока.»
      Спок! Он с размаху опусти кулак на уэйнов стол. Это было слишком
      хорошо, чтобы быть правдой! Спок был тем вулканцем, который транспоритровался на борт «Мананжани» десять лет назад – тот самый, кто отвлекал владетеля разговорами, пока группа людей переправлялась в инженерный отсек корабля.
      – «Планета, на орбите которой вы находитесь, принадлежит
      Федерации. Это…»
      Голова Дрина шла кругом. Он сжал ее руками, пытаясь унять головокружение.
      Да, судьба позаботилась поднести ему удачу – на блюдечке. Он должен
      как следует ею воспользоваться, только нельзя слишком спешить. Он не может позволить «Энтерпрайзу» сорваться с крючка.
      – Тезлин! – рявкнул он.
      Его второй помощник отозвался немедленно.
      – Да, владетель?
      – Транспортируйте меня обратно на корабль – немедленно!
      Пауза.
      – Владетель, для этого придется опустить щиты.
      – Это не страшно. Корабль Федерации не нападет – мы
      значительно превосходим его по силе и они это знают.
      На этот раз паузы не последовало.
      – Как пожелаете.
      – И, Тезлин…
      – Владетель?
      – Транспортируйте меня прямо на мостик.
      – Конечно.
      Пока Тезлин передавал его приказ в транспортационную, Дрин
      попытался собраться с мыслями. Спок, похоже, командовал кораблем, хотя он представился первым офицером, а не капитаном.
      Означало ли это, что Пайк более не служил на корабле? Быть может, повышен и переведен в штаб, – ведь прошло десять лет? Это, конечно, было возможно.
      Также возможно, что он был убит. Эта возможность понравилась владетелю куда больше. Так или иначе, он это скоро выяснит.
      Внезапно он был захвачен мерцающим красным туманом, предшествующим транспортировке. В следующий миг он уже был на «Клодиаане», стоял на мостике рядом с Тезлином. Второй помощник поднял кулак, отдавая ему честь, но Дрин едва ли это заметил. Ему слишком не терпелось увидеть главный экран, занимавший целую стену – и изображение на нем.
      Он улыбнулся. Это был он – это был вулканец.
      – Спок, – прошипел он сквозь сжатые зубы, смакуя это слово, будто
      лучший ликер с родной планеты. – Как приятно снова с вами встретиться.
      Первый офицер «Энтерпрайза» посмотрел на него совершенно
      невозмутимо. Внезапно Дрин вспомнил мысль, которая его особенном мучила – что однажды он встретится со своими врагами снова, а они его не узнают. Но, как выяснилось, его страх был необоснован.
      – Владетель Дрин, – ответил Спок. – Хотел бы я сказать то же самое, сэр.
      Мерканец засмеялся. Он собирался всем этим от души насладиться.
      – А где ваш капитан? По имени Пайк?
      – Он более не служит на этом судне. Впрочем, это к данному делу не относится.
      – Понимаю. Так вы не часто предаетесь воспоминаниям, Спок? А я
      было подумал, что вам захотелось нанести мне визит после всех этих лет.
      – Вам известна причина, по которой мы сюда прибыли, владетель. Вы
      незаконно заняли колонию Федерации. Вы должны немедленно ее оставить.
      – А если мы этого не сделаем?
      – У нас не будет выбора кроме как применить силу.
      Что- то в тоне вулканца заставило Дрина призадуматься. В конце
      концов, прошло десять лет в тех пор, как он встречался с кораблями Федерации. Разве было невозможно, что люди и их союзники разработали новые тактические системы, которые позволят склонить весы в их пользу?
      Да, это было возможно. Но если даже владетель и ошибался насчет блефа – даже если вулканец говорил правду – это на самом деле ничего не меняло. Дрин однозначно предпочитал смерть возвращению домой с пустыми трюмами. Никакая смерть не могла сравниться с таким – к тому же повторным – позором.
      А что касалось его кораблей и людей – это было не так уж важно. Если он погибнут славной смертью, в битве, это было, вероятно, больше, чем они заслуживали.
      Дрин повернулся к Тезлину и заговорил негромко – так, чтобы его не могли слышать на «Энтерпрайзе».:
      – Приказ другим кораблям. Окружить противника. Не позволить ему
      уйти. Если они дадут даже предупредительный выстрел – обезоружить их.
      Тезлин свел вместе брови.
      – Обезоружить, владетель? Не уничтожить?
      – Вы меня слышали. Ни при каких обстоятельствах «Энтерпрайз» не должен быть уничтожен. У меня к этому вулканцу счет.
      Тезлин слегка кивнул.
      – Как пожелаете, – сказал он, и отошел, чтобы выполнить приказы Дрина.
      Когда он снова повернулся к экрану, он увидел, что Спок не двинулся с
      места. И выражение его лица, – точнее, отсутствие выражения – не изменилось ни на йоту.
      – Я от души надеюсь, – сказал вулканец, – что вы приказали вашим
      кораблям поднять членов их команд на борт и подготовиться к отбытию.
      Дрин пожал плечами.
      – Ничего подобного. Если вы соизволите взглянуть на ваши приборы…
      Его прервало восклицание со стороны одного из офицеров на мостике
      «Энтерпрайза». Без сомнения, тот только что засек, что мерканские корабли пришли в движение. Владетель видел, как эту информацию передают Споку, который по-прежнему смотрел на экран.
      Он закончил:
      – …вы увидите, что вы окружены. И, знаете, мы уничтожим вас при
      малейшей провокации, так что в ваших прямых интересах нас не провоцировать.
      Теперь, сказал себе Дрин, он поглядит, чем Спок сможет подкрепить
      свою угрозу. Он ждал ответа вулканца с большим интересом.
      – Владетель, – начал Спок, – в его голосе не было ни намека на страх, –
      сила, на которую я ссылался, не ограничена возможностями одного только этого корабля. И, пока мы с вами разговариваем, по этим координатам направляется несколько кораблей Звездного Флота.
      – Ага, – сказал Дрин, – понятно. – Другими словами, никакого
      секретного оружия не существовало, как и новой технологии. Короче говоря, как он и подозревал, вулканец блефовал – теперь это было ясно.
      – Вряд ли будет мудро отнестись к этому легкомысленно, –
      предостерег его Спок.
      – Нет, – насмешливо заявил владетель, – я бы так никогда к этому не
      отнесся. Но, должен вам сказать, я тут провел некоторые изыскания на предмет местонахождения этих ваших кораблей Звездного Флота. И, полагаю, к тому времени, как прибудет подкрепление, меня уже и след давно простынет. Так что на вашем месте, Первый Офицер «Энтерпрайза», я бы больше заботился о ближайшем будущем. Потому как именно в этот промежуток времени я решу судьбу колонистов – и вашей команды тоже.
      Вулканец едва заметно нахмурился.
      – Вы должны знать, что я не позволю вам причинить вред колонистам.
      Дрин фыркнул.
      – А вы должны признать – даже если только про себя – что вы мало
      что можете здесь поделать. – Он на миг замолчал, так как в этот момент в голову ему пришла привлекательная идейка. – Если, конечно, вы не захотите быть моим гостем.
      Спок посмотрел на него.
      – Вашим гостем?
      – Да. Вы не находите эту идею привлекательной? – Он почувствовал,
      как его лицо сводит от неожиданной ярости. – А так было не всегда, насколько я помню. Было время, когда вам куда как хотелось воспользоваться моим гостеприимством, хотя, припоминаю, ваш визит оказался коротким.
      Вулканец, казалось, обдумывает его слова.
      – Я не понимаю, – сказал он, хотя понимал превосходно.
      – Тогда, – сказал владетель, – позвольте объяснить. У нас с вами –
      незаконченно дельце. Сдайтесь мне, и я даю вам слово – перед всеми моими офицерами на мостике, – что я не причиню вреда ни колонистам, ни вашей команде, в течение всего вашего пребывания у меня.
      Спок сузил глаза.
      – И вы оставите Бета Кабрини и ее запасы руды?
      Дрин покачал головой.
      – Нет. Сделка такова, какой я ее описал. Соглашайтесь – и ваши люди
      в безопасности – или откажитесь – и отвечайте за последствия. Выбор за вами, Первый Офицер.
      Владетель получил ответ раньше, чем ожидал.
      – Я принимаю ваше предложение, – сказал Спок. Он взглянул на
      одного из своих офицеров – не на того, который уведомил его о маневрах мерканских кораблей, а на другого. – Мистер Скотт, примите командование. Я собираюсь транспортироваться на мерканский флагман.
      Что- то в голосе вулканца снова заставило владетеля приостановиться. Готовность, –и он решил проявить осторожность.
      Дрину пришло в голову, что переправить Спока на его корабль – не такая уж хорошая идея. В конце концов, не так ли Пайк обвел его вокруг пальца? Убедив его опустить щиты, – так, что люди смогли захватить «Мананжани»? Если один человек – техник транспортатора – мог воспользоваться этой лазейкой, может быть, и другой сможет.
      – Я передумал, – заявил владетель.
      Спок повернулся обратно к Дрину.
      – Прошу прощения?
      – Вы меня слышали. Я решил, что вы будете моим гостем на планете.
      Я уверен, что ваш техник транспортатора знает координаты главной площади колонии; вы должны там появиться ровно через пять минут. Любое несоблюдение моих инструкций будет истолковано как акт предательства – и, думаю, мне не нужно вам говорить, как я на это отвечу.
      Вулканец кивнул.
      – Да, вы уже достаточно ясно высказались на этот счет.
      – Хорошо. Значит, через пять минут.
      Повернувшись к Споку спиной, Дрин посмотрел на техника по коммуникациям. С помощью режущего жеста под подбородком он приказал мерканцу прервать контакт. Техник тут же выполнил приказ.
      Снова повернувшись к экрану, на котором теперь было изображение ненавистного «Энтерпрайза», фланкированного двумя другими мерканскими кораблями, владетель радостно оскалился. Тезлин подошел к нему и теперь молча стоял, ожидая приказов командира.
      – Свяжись с транспортаторной, – сказал Дрин наконец. Я хочу вернуться в офис администратора.
      Второй помощник кивнул.
      – Как пожелаете. – Он шагнул в сторону.
      – И еще, Тезлин…
      – Да, владетель?
      – Я хочу, чтобы моих животных тоже туда отправили.
      Тезлин посмотрел на него. Если его и удивил приказ, он не стал
      спрашивать объяснений. Хотя, может быть, он догадывался о намерениях Дрина.
      – Будет сделано, – сказал он и пошел выполнять приказания.
 

 
      Когда на главный экран вернулось изображение флагмана Дрина, вулканец повернулся, чтобы идти к турболифту. Однако, мистер Скотт тоже поспешил туда же. Инженер выглядел испуганным.
      – Мистер Спок! – сказал Скотти почти шепотом. – Сэр, вы что,
      действительно хотите… через это пройти?
      Вулканец поднял бровь.
      – Я ценю вашу заботу, коммандер. В ней, однако, нет нужды.
      Двери турболифта за спиной Скотти открылись.
      – Мне эт’ совсем не нравится, нет. Бог знает, какую пытку этот подлый
      мерканец выдумал для вас.
      Спок выпрямился.
      – Я не питаю иллюзий относительно намерений владетеля Дрина,
      коммандер. Кроме того, я знаком с пытками. И если я смогу обеспечить ему занятие на достаточно продолжительное время, это может помочь нашему делу. – Он на миг замолчал. – А главное – он не делает пустых угроз. Если я не транспортируюсь вниз, как он велел, он заставит колонистов платить их жизнями.
      Инженер нахмурился и придвинулся ближе к Споку.
      – Но в вашем теперешнем состоянии, сэр…
      Первый офицер энергично потряс головой.
      – Мое состояние, – понизив голос, сказал он, – не играет здесь никакой роли.
      Конечно, мистер Скотт был прав, хотя Спок и отказался это признать.
      При обычных обстоятельствах он мог бы выжить, какую бы месть Дрин не имел в виду. Однако, учитывая, что его душевные и физические силы почти на пределе…
      Скотти смотрел на него с сочувствием, но недоверчиво.
      – Да, сэр. Как скажете. – Его глаза заблестели. – Удачи, мистер Спок.
      Спок хотел было дезавуировать концепцию удачи, но передумал.
      – Спасибо, – сказал он вместо этого.
      И скользнул мимо инженера в турболифт. Через миг дверь закрылась,
      скрывая от взгляда Спока мостик и его персонал. Он задал назначение: транспортационная палуба.
      Когда кабина пришла в движение, вулканец вздохнул. Его блеф не удался. Доктор Маккой был не прав: он оказался неспособен преподнести вымысел в манере капитана Кирка – или, если на то пошло, в манере капитана Пайка.
      Возможно, есть такие вещи, которым нельзя научиться, как ни талантлив преподаватель. Наследие его командующих офицеров – людей, которыми он восхищался и с которыми старался сравняться, было, судя по всему, растрачено на него впустую.
      Его мысли снова обратились к капитану Кирку. Вполне возможно, сказал себе Спок, что он погибнет в руках мерканца, так и не узнав, что случилось с его другом. Из всех его сожалений – а они у него были, – с этим ему было труднее всего смириться.
      Мягко затормозив, лифт остановился. Однако он еще не достиг заданного назначения.
      Это было плохо. Он надеялся, что будет в лифте один и сможет внутренне собраться перед встречей с Дрином. По-видимому, этого ему придется этого лишиться.
      Пожалуйста, попросил он про себя, пусть это не окажется кто-нибудь, кто знает, что я собираюсь сделать. Спок не был сторонником длительных напутствий и, – соответственно случаю – прощаний.
      Двери отворились, за ней стоял попутчик первого офицера на время спуска в лифте. Если бы Спок был просто человеком, он бы выругался.
      Маккой, войдя, улыбнулся. Двери за ним закрылись.
      – Что такое? – спросил он. – Думал, я позволю тебе отправиться к этому ублюдку одному? Без твоего персонального врача?
      – Как вы узнали так…
      – Так быстро? – Маккой пожал плечами. – Скажем, маленькая птичка
      в клюве принесла, – кое-кто, кто о тебе беспокоится – и хватит об этом.
      Спок нахмурился.
      – На что вы надеетесь?
      Маккой посмотрел на него.
      – Слушай, Спок, более чем очевидно, что этот мерканский ублюдок
      ждет тебя не на чай с булочками. Это его шанс отомстить, и он уж постарается выдоить его по полной.
      Спок поднял бровь.
      – И что из этого, доктор?
      Маккой сердито фыркнул.
      – Что из этого, ты… – Он замолчал, и дотронулся до клавиши на
      контрольной панели лифта, чтобы остановить его. – Коммандер, вы больны, хотите вы это признать или нет. И, рано или поздно, Дрин это поймет. Он увидит, что получил подпорченный товар, и почувствует себя надутым. В конце концов, как он может насладиться своей местью в полной мере, если вы слишком слабы, чтобы вынести ее?
      Об этом вулканец не думал. Однако же, это ничто не меняло. Практически ничего. Он по-прежнему был вынужден считаться с требованиями владетеля.
      Возможно, Дрин нарушит их соглашение, если узнает правду о здоровье Спока. Но, так или иначе, Спок предоставил бы Ухуре шанс связаться с колонистами, шанс претворить их план в жизнь.
      – Я знаю, о чем вы думаете, – сказал доктор. – Вы говорите себе, что
      это не играет роли. Все, что вы хотите сделать – купить немного времени. – Он переглотнул. – Что же, я могу поддержать ваши силы – Господь да поможет мне.
      Спок покачал головой.
      – Я не вижу…
      – Я помогу вам выжить, – прервал его Маккой. – Я врач. Я могу это
      сделать. А Дрин позволит мне… – черт, он сам попросит меня это сделать, – потому что, так или иначе, я дам ему понять, что с вами творится. Я собираюсь разъяснить ему, что его месть может оказаться не такой сладкой, какой должна бы.
      Вулканец сжал челюсти. Хладнокровные доводы Маккоя имели смысл.
      Но он все равно не мог допустить, чтобы доктор подвергался смертельной опасности. Он мог – и собирался – действовать самостоятельно.
      – Я не могу позволить вам сделать это, доктор.
      Маккой помрачнел.
      – Потому что это не имеет смысла?
      – Нет. Потому что вы при этом окажетесь в опасности.
      На этот раз, землянин разозлился не на шутку.
      – Черт побери, Спок, ты что думаешь, ты тут один такой, кому
      позволено рисковать? Знаешь, я, может быть, когда-нибудь снова увижусь с Джимом. Но я ему в глаза не смогу посмотреть, если я сейчас позволю тебе одному транспортироваться туда.
      Маккой вздохнул.
      – Кроме того, это достаточно скверно – то, на что ты решился пойти…
      Кто- то должен быть с тобой там. Знаешь… –Он поколебался. – Друг.
      Спок понял, что стоило доктору произнести это последнее слово. Он
      кивнул.
      – Я ценю ваш поступок, доктор. Однако вы не знаете, во что вы ввязываетесь.
      Маккой фыркнул.
      – А ты знаешь? – Он понизил голос. – Слушай, Спок, ты же хочешь
      выгадать время, чтобы твой план был задействован, так? Я могу тебе в этом помочь. Поддержать тебя.
      Вулканец понял, что спорить бессмысленно. Тем не менее, он
      дотронулся до клавиши контрольной панели и снова запустил лифт.
      Маккой смотрел на него.
      – Что-то я не слышу протестов, – сказал он. – Означает ли это, что я тебя убедил?
      Когда лифт остановился, Спок приложил все усилия, чтобы выглядеть уступчивым. Двери открылись.
      – После вас, – сказал он доктору, указывая на открывшийся коридор.
      Маккой шагнул было из кабины, но далеко уйти не успел: вулканец
      дотянулся до его шеи в точке, где она соединялась с плечом. Быстрое нажатие, и тело корабельного хирурга обмякло.
      Спок подхватил его и осторожно опустил на пол. Затем он перепрограммировал турболифт на отдаленную палубу и вышел из него. Когда двери закрылись, он направился по коридору в сторону недалекой транспортационной комнаты.
      Интересно, подумал он – кто был «маленькой птичкой» –Ухура? Скотти? Он был тронут их вниманием, – и, конечно, вниманием Маккоя, – хотя это граничило с бунтом. Он должен будет сделать им выговор за их поведение, когда – и если – он вернется.
      Думая об этом, он вошел в транспортационную комнату. Лейтенант Кайл ждал его; он поднял глаза на Спока и явно удивился.
      Спок остановился перед транспортационной консолью.
      – Да, лейтенант?
      Кайл мотнул головой.
      – Я думал, доктор Маккой будет вас сопровождать.
      – Таков был изначальный план, – объяснил Спок. – Но доктору
      пришлось остаться.
      Кайл нахмурился, но спорить не стал. Вулканец с облегчением прошел
      к транспортационной платформе и поднялся на нее. Повернувшись, он увидел, что человек производит заключительную настройку на контрольной панели с учетом орбитального движения. Наконец, Кайл закончил.
      – Готовы, сэр?
      – Готов, лейтенант. Отправляйте.
      Спок никогда раньше не был в колонии Бета Кабрини, но видел ее
      аналоги на разных планетах Федерации. Сблокированные здания, улицы, прочерченные под прямыми углами, бесплодные и недалекие холмы, – рог изобилия полезных ископаемых… все соответствовало его ожиданиям, когда он материализовался на главной площади колонии.
      Как и вооруженные мерканцы, среди которых он оказался; к
      сожалению, они тоже соответствовали ожиданиям. Двое из них держали оружие так, что он находился под прицелом. Прочие глазели на него – пристально, осклабясь, с любопытством, – кто как.
      Дрина нигде не было видно. Не то чтобы Спок ожидал, что тот будет ждать его на площади. Владетель заботился о своем авторитете, – чтобы поддержать свое достоинство, ему надлежало появиться после прибытия его пленника.
      И верно: один из мерканцев щелкнул по устройству на поясе.
      – Вулканец здесь, – объявил он, выпустив изо рта облачко пара.
      Ответа через коммуникатор не последовало. Впрочем, отвечать,
      согласно мерканскому этикету, надлежало подчиненным. Об этом Спок узнал во время своего короткого пребывания на «Мананжани».
      Он подумал, на флагмане ли еще Дрин, или уже транспортировался вниз. Ответ не заставил себя долго ждать.
      Дверь здания, – вероятно, административного здания колонии –
      открылась. На пороге появился Дрин в сопровождении одного из своих офицеров, и медленно направился через площадь. Он улыбался, и, по мере приближения к пленнику его улыбка становилась все шире.
      Наконец, они оказались лицом к лицу. Без предупреждения, владетель ударил Спока в лицо. Сильно. Вулканец почувствовал кровь.
      – Это, – негромко сказал Дрин, – спокойствие его голоса в
      несоответствии с эмоциями, которые, он, должно быть, испытывал, – просто в качестве образчика того, что я для вас запланировал.
      Спок бесстрастно встретил его взгляд.
      – Вы можете делать все что хотите со мной, – пока вы соблюдаете
      наше соглашение.
      Владетель посмотрел на него.
      – Вы сомневаетесь в моем слове?
      Вулканец покачал головой.
      – Я только хотел удостовериться, что мы понимаем друг друга.
      Дрин что-то буркнул –не то подтверждение, не то отрицание его роли в договоре. Он повернулся к офицеру, который сопровождал его.
      – Балак, обыщи его. Проверь, нет ли у него какого устройства, с
      помощью которого на «Энтерпрайзе» могут определить его местонахождение.
      Тот, кого назвали Балак, сделал, как ему велели. Спок вынес процедуру стоически, стараясь не показывать, как она ему тяжела. Если бы они узнали, насколько вулканцам неприятен физический контакт, они бы, конечно, использовали это знание против него. Были некоторые виды пытки, которых он страшился больше, чем других.
      В конце концов, Балак отступил назад.
      – У него ничего такого нет, – сказал он Дрину.
      Владетель кивнул, – Споку, не своему офицеру.
      – Хорошо. И чисто, вулканец. Очень чисто.
      В дальнем конце площади появилась группа колонистов, одетых в
      теплые куртки. Сначала Спок подумал, что они могли пробраться к площади по своей воле – даже что они могли здесь проявиться с тем, чтобы вмешаться в дело в его интересах.
      Но нет. Их сопровождал вооруженный конвой, который гнал их на
      площадь, как животных. Вулканец застыл, увидев, как с ними обращаются.
      Он обернулся к Дрину.
      – Вы сказали, что вы не причините им вреда.
      – Я не вижу, чтобы им кто-то вредил, – возразил владетель. – Но,
      конечно, вред – очень субъективная концепция.
      Спок понял, что протестовать не имеет смысла. Он промолчал.
      – Нечего ответить? – спросил мерканец. И, поняв, что пленник не собирается реагировать на его слова, продолжал: – Тоже верно. Вы не должны растрачивать свою энергию на споры: вам она понадобится вся без остатка на то, что вас ждет.
      Когда колонисты приблизились к центру площади, Спок почувствовал
      холодок узнавания. Одним из колонистов был Брэдфорд Уэйн.
      Его светло-рыжая шевелюра немного поредела на лбу, а в волосах
      появились седые пряди. На лице появились морщины, которых раньше не было, и он был уже не таким тонким, как раньше. Но тем не менее, это был Уэйн. Их глаза встретились, и вулканец понял, что администратор тоже узнал его.
      Было хорошо снова увидеть бывшего рулевого Пайка. И странным образом это подействовало на него успокаивающе. Неважно, что он не был с тем хорошо знаком; Уэйн был частью прошлого – знакомый в море неуверенности. Вулканцу показалось, что он прочел то же чувство на лице администратора.
      Мы разделяли опасности прежде, казалось, сказали они друг другу, и мы с ними справились. Почему бы и не снова?
      Однако через миг Уэйн отвернулся. И Спок понял почему. Дрин не обязательно знал, что администратор был частью команды Пайка. Выдать этот факт означало подвергнуть жизнь Уэйна опасности – и лишить «Энтерпрайз» ценного союзника на планете.
      – А, – сказал владетель, – мои друзья колонисты. – Он посмотрел на
      Уэйна в упор. – Я подумал, вам захочется на это взглянуть. – Он указал на Спока. – Позвольте представить вам Спока, первого офицера «Энтерпрайза». Он здесь, чтобы «спасти» вас.
      Вулканец не проронил ни слова и не изменил выражения лица. Он
      вынужден был позволить Дрину развлекаться за счет его достоинства. Самым важным было не показать, что он знаком с администратором.
      Дрин подошел к Споку, протянул длинный палец к его подбородку и
      слегка повернул его голову в сторону.
      – Герой, а? Как плохо, что его усилия были обречены на провал. – Он
      прищелкнул языком. – Как будет обречена любая попытка вас спасти.
      Уэйн нахмурился. Возможно, захватчики не знали, насколько вулканцы
      не выносили прикосновений, но он-то знал.
      – Зачем, – спросил он Дрина, – вы нам это показываете?
      Мерканец поднял взгляд на Уэйна. На миг, Спок испугался, что он
      прикажет его убить. Но миг прошел, а Уэйн по-прежнему стоял здесь.
      – Потому что, – дружелюбно объяснил он, – я хочу избавить вас от
      бесплодных надежд, которые вы, вероятно, питаете. Я хотел показать вам, как на самом деле ограничены ваши возможности.
      Спок знал, что причина была не в этом. Он просто старался как можно
      сильнее унизить вулканца, получить как можно больше с их сделки.
      Внезапно Дрин повернулся к Балаку.
      – Мои мезирии, – сказал он. – Почему их до сих пор нет?
      Мерканец снова исключил коммуникатор. Мезирии? Споку было
      незнакомо это слово. И он не смог понять его значения из кратких реплик Балака, связавшегося с флагманом…
      – Владетель хочет знать, прочему его мезирии до сих пор не доставлены. – Пауза. – Ясно.
      Дрин посмотрел на него.
      – Ну?
      Балак вернул взгляд.
      – Похоже, – пояснил он, – с животными возникли проблемы. Это случилось по дороге в транспортационную.
      Глаза Дрина засверкали.
      – С ними что-то случилось? – рявкнул он.
      Балак энергично потряс головой.
      – Нет, не с мезирии. Но те, кто их сопровождал, были покалечены. Один серьезно; он лишится руки.
      Дрин заметно расслабился.
      – А. Что же, видно, этого следовало ожидать. С конце концов, их пора было кормить.
      Спок начал понимать, что это были за мезирии – и какую роль они
      могли сыграть в планах владетеля относительно него. Перспектива была не из приятных.
      И по- прежнему оставалась возможность, что его жертва будет
      напрасной. Если бы он только мог знать наверняка, что Ухура сможет передать сообщение, что их план сработает.
      Это было горькой иронией: человек, с которым он хотел связаться,
      стоял в менее чем двадцати шагах от него, а он не мог ему передать даже то короткое сообщение, которое он придумал.
      Хотя, почему не мог? Сообщение было составлено так, чтобы
      расшифровать его было невозможно. А если ему казалось, что его нельзя просто произнести вслух, так это потому, что Спок владел английскими идиомами, а Дрин – нет.
      – День рождения Бойса, – сказал он громко.
      Дрин посмотрел на него.
      – Что вы сказали?
      – День рождения Бойса, – небрежно повторил вулканец, глядя прямо
      на владетеля. Он не смел смотреть в направлении Уэйна, опасаясь, что его намерение станет ясно.
      Дрин слегка склонил голову вбок.
      – И что это значит, Первый Офицер?
      Спок пожал плечами, стараясь припомнить, как Кирк «продавал»
      подобные вещи в прошлом. Ему в голову пришел случай с «Фезариусом», когда капитан успешно провел идею, что на «Энтерпрайзе» установлена система саморазрушения, якобы основанная на корбомите – несуществующем материале.
      Вдохновленный воспоминаниями о проделках Кирка, первый офицер объяснил:
      – Это просто выражение.
      – Какое выражение?
      Вулканца по-прежнему не радовало, что придется в открытую лгать.
      Но, похоже, это было неизбежно, учитывая обстоятельства.
      Но его опередили – Уэйн заговорил первым.
      – Мы это говорим, когда кто-нибудь серьезно пострадал – как, в
      данном случае, этот покалеченный парень. Это способ выразить сочувствие.
      Дрин не отрывал глаз от Спока.
      – Я разговариваю, – сказал он, слегка повысив голос, – с вулканцем.
      Мистер Спок, вы знаете, что тот, про кого вы это сказали – мерканец, такой же, как те, кто держат вас здесь под прицелом? Ваше сочувствие распространяется так далеко?
      – Мое сочувствие распространяется не только на моих друзей, –
      правдиво ответил первый офицер.
      Дрин смотрел на него с, похоже, неподдельным любопытством.
      – Да ну. Я не знал этого о вас, Спок. И что, все вулканцы такие?
      – Большинство, – сказал Спок.
      – А это ваше выражение – «День рождения Бойса» – это вулканская поговорка? Или ее придумали люди?
      – На звездолете можно выучить много выражений, принадлежащих различным культурам. – Снова правда.
      Владетель, похоже, был склонен и дальше продолжать беседу на эту
      тему, но тут на площади появилась ярко-красная дымка. Вскоре из нее проявились четыре фигуры – два мерканца и пара лоснящихся белых четвероногих. Мерканцы, казалось, нервничали – по меньшей мере. И были более чем рады, когда звери мягко затрусили в сторону Дрина.
      Балак щелкнул по коммуникатору.
      – Они здесь, – просто сказал он. Через секунду или две, эскорт животных снова исчез.
      Владетель опустился на одно колено, он был явно рад видеть мезирии.
      Похоже, чувство было взаимным. Какое-то время мерканец и животные терлись носами.
      Затем Дрин поднял глаза на Спока. Он снова улыбался, какой-то хищной улыбкой. Смертоносной улыбкой.
      Кивком головы он указал на вершины холмов, что виднелись за одно – и двухэтажными зданиями колонии, на севере.
      – Видите эти горы, Первый Офицер?
      Вулканец кивнул. Холмы, казалось, были совсем рядом, но это могло
      быть иллюзией, порожденной чистым, холодным воздухом.
      – Через минуту вас транспортируют туда, – вы будете далеко от этой
      площади, далеко от колонии, – в месте, где вам никто не сможет помочь. Часом спустя я тоже переправлюсь на то же самое место. Затем, я буду охотиться на вас с помощью моих зверей, и, когда они вас загонят, я вас прирежу как животное. Что, если вы поразмыслите об этом столько, сколько это делал я, – не более, чем вы заслуживаете.
      Среди колонистов раздались приглушенные возгласы ужаса. Уэйн запротестовал:
      – Не можете же вы это сделать, владетель.
      Дрин резко встал и глянул на него.
      – Могу, мистер Уэйн, – и сделаю. И, хотя я склонен проявлять по
      отношению к вам терпение за всю ту помощь, которую вы мне оказали, вы испытали это терпение уже дважды за последние несколько минут. Подумайте хорошенько, прежде чем еще раз сделать это.
      Уэйн закусил губу. Больше он ничего не мог сделать, и Спок это прекрасно понимал.
      – Не беспокойтесь, – сказал вулканец. – Я знал, чего ожидать, когда я
      заключил эту сделку.
      – Идите сюда, – сказал владетель своим зверям. – Вот этот.
      Познакомьтесь с ним.
      Мезирии приблизились к нему, высунув длинные черные языки. Они
      обнюхали его брюки, поглядывая на него своими большими золотыми глазами и глухо рыча. Их дыхание вырывалось из пасти клубящимися облачками.
      Вулканец мог видеть их зубы – длинные, острые, устрашающе
      выглядящие. Он вспомнил, что Дрин сказал о пропущенном кормлении.
      – Тихо, – сказал им владетель. – Он снова взглянул на Спока. – Мы же
      не хотим, чтобы погоня закончилась, не успев и начаться, а? – Он хлопнул рукой по бедру, и мезирии вернулись к нему.
      – А теперь –запомните, – сказал Дрин, – наша сделка действует только
      пока длится ваш визит. Как только вы умрете, он закончен, так что если вас и в самом деле беспокоит благополучие этих людей, в ваших интересах оставаться в живых как можно дольше.
      – Уверяю вас, – ответил Спок, – это было бы моим намерением в любом случае.
      Владетель осклабился.
      – Это вы сейчас так говорите. Но по ходу дела вы можете изменить мнение.
      Он кивнул Балаку, и Балак снова связался с кораблем.
      – Отправляйте вулканца по заданным координатам, – велел он.
      Когда Спок почувствовал покалывание – побочный эффект
      мерканского транспортатора –он понял, что очень рад, что не пустил доктора Маккоя на планету – или объектом охоты мезирии мог оказаться не один офицер Звездного Флота, а два.
      – Доктор? Доктор Маккой?
      Он открыл глаза. На него глазела хорошенькая молодая брюнетка.
      Если это сон, подумал он, я не хочу просыпаться. Дайте мне его
      посмотреть.
      А затем он вспомнил.
      – Не двигайтесь, – посоветовала брюнетка. На ней был форма офицера
      охраны. – Я вызвала доктора.
      – К чертям, – хрипло сказал он, поднимаясь на ноги. – Я и сам доктор
      – и чувствую себя прекрасно. – Они были в открытом турболифте. Шагнув в коридор, он огляделся. Это была не транспортационная палуба. И…
      – Где, черт возьми, Спок?
      Женщина смотрела, как он нажимает кнопки на контрольной панели
      лифта. Она покачала головой, когда двери закрылись и лифт пришел в движение.
      – Мистер Спок, сэр? Он транспортировался вниз, на территорию
      колонии, добрых пятнадцать минут назад.
      Глаза Маккоя сузились.
      – Он – что?
      – Что-то не так, сэр? Тогда я должна доложить…
      Доктор фыркнул.
      – Не так – еще бы! Сукин… – Задохнувшись от ярости, он вынужден
      был на миг замолчать. – Он провел со мной этот вулканский зажим нерва, и смылся один.
      Женщина, похоже, приняла решение.
      – Думаю, я должна об этом доложить, – сказала она.
      – Докладывайте все, что хотите, – сказал он ей. – Я от этого
      остроухого компьютера так просто не отстану. – Когда лифт остановился, он уверенно устремился в направлении транспортационной.
      Офицер охраны поспешила за ним.
      – Доктор, вы были без сознания. Вы не думаете, что было бы неплохо…
      – Он резко повернулся к ней.
      – Хватит. Когда я вернусь, я буду счастлив сообщить мистеру Лесли о
      вашей прекрасной работе. Но сейчас, черт побери, отстаньте от меня. Мне еще сегодня на этом потрясном самоубийстве присутствовать.
      Она осталась стоять на месте, сконфуженная. Он бросился по коридору
      и в транспортационный отсек, едва дав двери открыться перед ним.
      Мистер Кайл, увидев Маккоя, уставился на него во все глаза.
      – Доктор Маккой?…
      – Мне некогда объяснять, – рявкнул доктор. – У вас сохранились координаты отправки Спока?
      Офицер по транспортатору кивнул.
      – Да, сэр. Но мистер Спок сказал…
      – Неважно, что он сказал. Отправь меня вниз – немедленно. – И, для
      пущей убедительности, он шагнул к транспортационной платформе и поднялся на нее.
      Все еще колеблясь, Кайл активировал оборудование.
      – Это займет секунду-две, – сказал он. Закончив, он поднял глаза. – Вы уверены, что знаете, что делаете? – спросил он доктора.
      Маккой скривился. Это был хороший вопрос. Тем не менее, он ответил:
      – Проклятье, еще бы не уверен. Вы давайте, валяйте, что ли. Знаете, запускайте и все такое.
      – Как скажете, сэр.
      Доктор скрипнул зубами. Он ненавидел транспортаторы; можно бы
      было – он бы отправился в колонию пешком. Но он был нужен Споку.
      Через миг, он был захвачен эффектом транспортатора – и было слишком поздно поворачивать.
 

 
      Спок материализовался на гребне бесплодного холма среди других бесплодных холмов. Ландшафт, похоже, был совершенно одинаков, куда ни посмотри – вплоть до горизонта.
      Здесь было холоднее, чем на площади. Но он этого ожидал. Он сделал глубокий вдох, стараясь привести свои мысли в порядок. Чем тщательнее он все продумает сейчас, пока у него есть возможность, тем лучше. Позже у него может не оказаться времени для такой роскоши.
      Первый офицер знал, что находится к северу от колонии – то есть узнал это еще на площади. По положению солнца на небе и исходя из собственного знания о вращении планеты, почерпнутого в библиотеке «Энтерпрайза», Спок определил, что север был… там. Что означало, что горные разработки были в противоположной стороне – на севере.
      О возвращении в колонию, пусть даже кружным путем, не могло быть и речи. Куда лучше направиться на север, уводя Дрина от колонистов, которые могли тем временем заняться его планом, и уменьшив вероятность того, что он неожиданно нагрянет к ним.
      Конечно, это при том, что Уэйн понял его ссылку на день рождения Бойса. И что он сможет применить ее к текущей ситуации. И, конечно, что Спок не упустил чего-нибудь, что сможет помешать выполнению плана.
      Однако, думать об этом теперь не имело смысла. Изменить здесь что-либо было уже не в его власти. Все, что он мог сделать сейчас – это продлить погоню, – словами Дрина, – «оставаться в живых как можно дольше». При прочих равных условиях, он знал, что, пока он жив – колонисты в безопасности.
      Сколько времени он мог надеяться выгадать? Сколько до того, как мезирии его настигнут?
      Трудно сказать. Это зависело от многих факторов. Расстояние, которое он сможет организовать между собой и этим местом за следующий час, было весьма существенно. Но еще более важно, насколько он сможет поддерживать контроль над своим метаболизмом, учитывая предстоящую – значительную – физическую нагрузку.
      Готовясь к броску – вполне возможно, самому последнему в его жизни, – он вдруг подумал, что, возможно, он собрался двигаться в совершенно неверном направлении. Устанавливая последнее, он полагался на то, что мерканский техник транспортатора отправил его именно туда, куда указал Дрин. Если его транспортировали куда-то в другое место, скажем, к югу от колонии, или к востоку, или западу…
      Нет. Пускаться в бесплодные размышления было неразумно. Он определил наиболее вероятный расклад обстоятельств; у него не было другого выбора кроме как действовать в соответствии с ними до логического завершения.
      Пустившись в путь бегом, – небыстро, чтобы сэкономить силы, – Спок направился к северу вдоль хребта. Земля поплыла мимо него и назад; впереди, он знал, должен быть склон.
      В те дни, когда Сурак еще не принес им свою философию мира-через-логику, вулканцы совершили немало жестокостей во имя завоеваний. Однако, насколько Споку было известно, они никогда не охотились друг на друга. Даже его наиболее воинственные и кровожадные предки не опускались так низко, чтобы обращаться с себе подобными как со зверями.
      Но конечно, даже в самые черные времена на свете не было вулканца такого же жестокого, как Хэймсаад Дрин.
      Брэдфорд Уэйн ударил кулаком по контрольной консоли мобиля.
      – Черт. Что же Спок пытался мне сказать?
      Гросс положил ладонь на руку Уэйна.
      – Успокойся, Брэд. Хочешь прибить нас тут?
      Уэйн посмотрел на партнера, потом на шахту впереди и нахмурился.
      Гросс был прав. Вряд ли их гибель помогла бы делу.
      Он начал внимательнее следить за изгибами туннеля, затем сказал:
      – Ладно, я спокоен.
      – Тогда давай прокрутим это еще раз, – предложил Гросс – С начала.
      Администратор кивнул, он был рад, что сегодня снова пошел в смену
      вместе с геологом. У Гросса была хорошая голова, и именно это ему сейчас было нужно.
      – Еще раз. – Он глубоко вдохнул. – Бойс был главным врачом на
      «Энтерпрайзе». Мы служили вместе несколько лет. Три года, наверное. Но его день рождения мы праздновали только раз.
      – Потому что ему не нравилось делать из этого событие, – продолжил
      Гросс. – Он терпеть не мог разговоров о своем возрасте.
      – Да, верно. Однако, тогда это был сюрприз – идея капитана Пайка.
      Отличная вечеринка. И Бойс неплохо провел время, даже если он не хотел это признать.
      – И это все?
      Администратор пожал плечами.
      – Это все, что я помню. Как я уже сказал, я не мог остаться до конца. Мне пришлось подняться на мостик.
      Уэйн направил механизм за поворот, кабина накренилась. Уголком глаза он мог видеть, как Гросс качает головой.
      – Да, задачка, – заметил геолог. – И все же, это должно что-то означать, иначе зачем бы твой друг стал так рисковать, говоря это?
      Действительно, зачем? Администратор сосредоточился, но в голову ему по-прежнему ничто не приходило.
      Сейчас Спок рисковал своей головой там, в холмах, без сомнения,
      пытаясь дать им время на выполнение его плана. А Уэйн не принял пас.
      – Ты упомянул торт, – Продолжал Гросс. – На нем было что-нибудь написано?
      Уэйн покачал головой.
      – Просто «С днем рождения» или что-то вроде этого. – Он вздохнул. – Хотя, это был лучший торт, который я когда-либо видел. Это я прекрасно помню. И я его так и не попробовал.
      Гросс откинулся на спинку кресла.
      – Может, что-нибудь существенное случилось, после того как ты ушел?
      Администратор пожал плечами.
      – Да нет, не думаю. А что?
      – Мне пришло в голову, – ответил геолог, – что Спок может не помнить, что ты ушел раньше. Он может ссылаться на что-нибудь, чего ты не знаешь, потому что ушел раньше.
      Уэйн замычал.
      – Миленький вариант.
      Гросс повернулся к нему.
      – Или, может, он помнит, что вам пришлось уйти. И именно об этом
      он и говорил, – об обстоятельствах вашего отбытия. –Его глаза сузились. –Там было что-нибудь необычное?
      Вообще-то да, было, – теперь, когда администратор подумал об этом, –
      он вспомнил.
      – Это была не моя смена. Там было какое-то ЧП. И рулевой, который был на вахте, заболел.
      – От чего? – подтолкнул его геолог.
      Уэйн снова задумался. Внезапно он вспомнил.
      – В вентиляционную систему пошел газ. Густой и желтый, и он
      временно вывел из строя пару офицеров на мостике. – Он кивнул, теперь уверенный. – Да, теперь помню. Дюрохлористая кислота из контейнера попала на груз – сырой тюрацит, который мы перевозили. Из комбинации кислоты с рудой и получился этот газ. – Внезапно его осенило. Он понял, что Спок хотел, чтобы они сделали.
      – Брэд? Что такое?
      – Проклятье, я понял. Я знаю, что имел в виду Спок. – Уэйн закусил
      губу, уже обдумывая способ претворить это в жизнь. – Слушай, нам понадобится помощь. Джоанссон, Пинелла – может, кто-то еще из тех, что доставляют руду на производственную площадку. – Он неприятно улыбнулся. – Мерканцы спят и видят, как наложить руки на нашу руду. Что же, мы им дадим даже больше, чем они собирались тут взять.
      Кирк потянулся вниз и ухватил Оуэнса за руку. Поднатужившись, он вытащил его на поверхность джунглей.
      Затем капитан и Отри отступили от края, а Каррас помогла Оуэнсу выпутаться из страховки, которую они сплели из лиан. Поднявшись, как смог, на ноги, Оуэнс бросил взгляд на провал.
      – Черт, – сказал он – отсюда это даже проблемнее выглядит.
      Отри счищал с рук кору лиан. @
      – Проблемнее, чем тебе кажется, – сказал офицер охраны.
      Кирк согласно кивнул.
      – В следующий раз, мистер Оуэнс, хорошенько подумайте, прежде чем ломать ногу. Ради нас хотя бы.
      Оуэнс грустно улыбнулся.
      – Поверьте мне, сэр, я последую вашему совету. В следующий раз – непременно.
      – Вот и хорошо, – сказал капитан. – Тем временем – устраивайтесь поудобнее. Если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, мы довольно скоро вернемся.
      Оуэнс посмотрел на него.
      – Прошу прощения, сэр?
      Кирк знал, конечно, что Оуэнс расстроится. Но он думал об этом
      целую ночь, и все же решил, что Оуэнсу не имеет смысла идти с ними. Он бы только замедлял их продвижение.
      Кроме того, кому-нибудь надо было здесь остаться. Они сигналили кораблю с этого места около двух дней назад. Если Скотти все же послал спасательную команду, более чем вероятно, что он послал ее сюда.
      Так капитан и сказал. И у Оуэнса не было выбора кроме как согласиться.
      Отри повернулся к Кирку.
      – Сэр, прошу разрешения тоже остаться. Если что-нибудь случится – новое проседание земли или еще что – а у Оуэнса такая нога и…
      Капитан поднял руку.
      – Достаточно. Я собирался просить вас либо Каррас составить Оуэнсу компанию. – он хлопнул Отри по плечу. – Поскольку вы вызвались, выбор сделан.
      Отри кивнул – и, поскольку здесь все было устроено, капитан взглянул на Каррас.
      – Идемте, мичман. Время не ждет.
      Она вернула взгляд.
      – Да, сэр.
      И они двинулись в джунгли, направляясь к западу – это, согласно их
      подсчетам, было направление на участок, где произошел обвал. Солнечный свет струился через ветви чужих деревьев. Ветер доносил до них резкие, сильные ароматы. При всей неуверенности их положения, Кирк не мог не отметить томную красоту местности.
      – Капитан?
      Он повернулся на оклик Каррас и попытался не задерживаться взглядом на игре светотени на ее лице.
      – Да, мичман?
      Похоже, что-то было у нее на уме. Что-то серьезное.
      – Я снова просмотрела эти иероглифы прошлой ночью. – Пауза. – Помните, как вы сказали, что в такой работе большинство сюрпризов бывает в начале?
      – Помню.
      – Ну, – сказала она, – Думаю, я нашла еще один. То есть еще сюрприз.
      Кирк отвел в сторону низкую ветку, что преграждала им путь.
      – И?
      – Возможно, я нашла способ помочь мистеру Споку.
      Это стоили внимания. Он резко остановился.
      – Говорите, мичман. Я слушаю.
      Каррас протянула ему трикодер, показывая запись нескольких иероглифов на экране устройства.
      – Помните вот эти знаки? – спросила она.
      Капитан присмотрелся.
      – Иероглифы, обозначающие это создание, верно?
      – Верно. А теперь посмотрите на это. – Она увеличила изображение. – Видите эти значки? Прямо рядом со знаками животного?
      Кирк кивнул.
      – И что это?
      – Эти знаки означают болезнь – это те, о которых я вам вчера
      говорила. Если вы заметили, у каждого такого знака есть спутник – другой значок рядом с ним, который выглядит точно так же, как знак болезни, только лежащий на боку.
      Капитан смотрел на запись.
      – Я очень внимательно вас слушаю.
      – Сначала, – сказала Каррас, – я подумала, что эти значки-спутники –
      просто другой вариант знака болезни – знаете, для усиления смысла. Но затем я еще покопалась в этимологии Домбраату. А там, если что-нибудь изображено вот так на боку, – это, похоже, противоположность изначальному значению.
      Кирк поднял взгляд от экрана трикодера.
      – Не-болезнь. Лечение.
      – Да. И оно исходит от самого этого создания. Если я не ошибаюсь – оно должно ужалить второй раз.
      – Второй раз? – недоверчиво повторил капитан.
      – Да. – Она показала ему еще несколько высеченных знаков, поменьше. – Видите? Событие, приводящее к болезни и к «не-болезни», одно и то же. Идентично.
      – Второй раз, – пробурчал он. – И это и есть это чертово лечение.
      Мичман кивнула. Она посмотрела ему в глаза – и ее взгляд задержался там, будто она была поймана и не могла освободиться. И, похоже, что она и не хотела освободится.
      Кирк и сам неожиданно для себя засмотрелся на игру света в ее
      волосах, на полные губы и зеленую глубину ее глаз.
      А вокруг был тропический лес, с его экзотическими запахами, и
      теплым бризом, что струился мимо них, заставляя листья трепетать как от возбуждения.
      Что- то здесь происходило –что-то, чему он не мог позволить продолжаться. Капитан кашлянул и взял себя в руки.
      – Неплохая работа, – сказал он, так официально, как только смог. И
      внутренне вздрогнул. Он совсем не это хотел сказать. Но они по-прежнему были в экспедиции – на работе.
      Каррас смотрела на него еще секунду или две. Затем, очевидно,
      разочарованная и приведенная в замешательство –а, может, еще и смущенная – отвела глаза.
      – Думаю, нам пора идти дальше, – сказала она твердо.
      – Конечно, – ответил он. – Черт. Это будто какой-нибудь замшелый
      адмирал произнес, а не Джим Кирк. Но он просто не знал, что еще сказать. Ах, чего не сделаешь ради Звездного Флота!
      И, не сказав более ни слова, они продолжили свой путь через Октавианские джунгли.
      Дрин глянул на Маккоя через стол администратора колонии.
      – А зачем, позвольте спросить, Споку нужен врач?
      Маккай прочистил горло, думая о вооруженных мерканцах, что стояли за его спиной. Продавай, сказал он себе, продавай.
      Мерканец сдвинул брови.
      – Я задал вопрос.
      Доктор нахмурился.
      – Спок болен, владетель. Он очень болен.
      Дрин был заинтересован.
      – Да? И чем же?
      Маккой поведал ему о субстанции в крови Спока и каким образом это
      на него влияло.
      – Таким образом, – закончил он, – он не продержится долго, куда там
      вы его послали. Так что, если вас интересует именно месть, вы можете оказаться разочарованы. Это вряд ли удовлетворит вашим ожиданиям. Не тогда, когда Спок в таком состоянии.
      Мерканец кивнул.
      – Так что вы последовали за ним сюда – рискуя собственной жизнью –
      в попытке обеспечить мне больший вызов и интерес. Как мило с вашей стороны так обо мне заботиться. Настоящий альтруизм.
      Доктор покачал головой.
      – Это вовсе не альтруизм, владетель. Вы заключили сделку. Вы сказали,
      что, пока Спок исполняет ваши желания, вы не причините вреда колонистам – а Спок не прибыл бы сюда, если бы думал, что вы не сдержите свое слово.
      Дрин провел пальцем по подбородку.
      – То есть вы хотите помочь колонистам. Поддержав способность
      Спока ускользать от меня.
      – Да. Но также я обеспечиваю вам более сладкую и памятную месть.
      В этом есть выгоды для нас обоих.
      Владетель взвешивал услышанное.
      – И для Спока тоже, а? – Его палец снова пустился в путь по
      подбородку. – Тогда почему Спок вас не подождал? Почему вы не прибыли сюда вместе?
      – Потому что, – объяснил Маккой, – Спок не думал, что вы позволите
      мне помогать ему здесь. Он сказал, что я поставлю свою жизнь на карту ни за что.
      Дрин молчал, обдумывая услышанное от Маккоя. Почему бы нет?
      Ничто так не убеждает, как правда.
      Кажется, ты не так уж плохо проделал эту дрянную работу, сказал себе
      Маккой. Особенно если учесть ситуацию, посреди которой он оказался: Спока уже здесь нет, он где-то там продирается через холмы, а банда мерканцев отслеживает его, будто сейчас для этого самое время.
      – Послушайте, – продолжал он, – вы можете не принимать на веру мои
      слова о состоянии Спока. Проверьте сами. Попросите одного из ваших врачей проверить.
      Владетель покачал головой.
      – Это необязательно. Я верю вам, когда вы говорите, что вулканец ослаблен.
      Внутри доктор просиял. Он это сделал, черт побери! Он попытался представить лицо Спока, когда он появится рядом со своими медикаментами.
      – С другой стороны, – продолжал Дрин, – у вас может быть и другая
      причина желать отсрочки смерти вулканца. Например, возможность того, что, если я здесь пробуду достаточно долго, то буду иметь дело не с одним кораблем Федерации, а с несколькими. – Он сверлил землянина глазами. – Может, это и вам приходило в голову, а, доктор?
      Маккой прикусил губу.
      – Возможно, – согласился он, не зная, что еще сказать.
      – Хорошо, что вы это признаете, – осклабился владетель. – Думаю, вы
      останетесь здесь, доктор Маккой. И, конечно, продолжите надеяться, что Спок не сдастся слишком быстро. Потому что когда это произойдет, я казню вас – за преступление дерзости.
      Он махнул рукой, и Маккой почувствовал хватку мерканцев на своих руках. Прежде чем до него дошел смысл слов Дрина, его рывком подняли на ноги.
      Он упустил свой шанс. Просто прохлопал.
      Дриновская стража поволокла его прочь; сопротивляться было невозможно. Однако, пытаясь избежать столкновения со стулом, он ссадил голень – достаточно сильно, чтобы выругаться вслух.
      – День рождения Бойса, – насмешливо сказал Дрин.
      Прежде чем Маккой успел что-либо сообразить, он уже вовсю смотрел
      на Дрина –смотрел с изумлением. Как владетель смог узнать послание Спока?
      Через миг он понял, в чем дело: владетель не узнал послания. Он
      слышал его в каком-то другом контексте, и ничего не знал о его настоящем значении.
      И не подозревал. По крайней мере, до сего момента.
      – Я неправильно использовал выражение? – спросил Дрин. Он
      не уверен, зацепил он что-то или нет, подумал Маккой; это просто проба. – Может быть, не откажетесь меня поправить?
      Доктор лихорадочно искал ответ.
      – Мы это говорим, когда… – Когда что? Почему владетель сказал это тогда, когда сказал? – Когда кто-нибудь пострадал, – закончил он.
      Это был верный ответ. Он понял это по выражению лица Дрина. Но на нем по-прежнему оставалась тень сомнения.
      – И это выражение вы позаимствовали у вулканцев, да?
      У Маккоя был шанс пятьдесят на пятьдесят. Он рискнул:
      – Нет. Вообще-то, это они его у нас позаимствовали.
      Снова верно. Подозрение почти исчезло.
      – А что? – продолжал доктор, для пущей убедительности.
      – Не обращайте внимания, – сказал владетель. Он повернулся к
      одному из охранников. – Уведите его. И заприте где-нибудь наверху.
      Когда Маккоя вытащили из кабинета, он вздохнул про себя. И понадеялся, что Дрин больше не будет давить на него по этому поводу.
 

 
      Мезирии визжали где-то вдали. Спок поборол желание оглянуться,
      сосредоточившись на том, что было впереди – длинный склон, усыпанный мелкими камнями, – те, что покрупнее, скатились к подножью.
      Выбирая дорогу, он спустился по откосу и пробрался между обломками
      скал в низине, – и дальше, пересекая широкую пойму пересохшей речки, заросшую колючими оранжевыми сорняками шириной с ладонь – только они и могли здесь расти.
      Он дышал тяжелее, чем должен бы был. Держать метаболизм в нужных рамках, одновременно все более с него запрашивая, становилось все труднее и труднее.
      Сколько времени прошло с тех пор, как его транспортировали в эти холмы? Четыре часа? Пять? Солнце все еще стояло высоко в небе, но он спустился в колонию вскоре после рассвета. Значит, больше, чем пять – возможно, шесть или семь.
      И его мысли уже слегка путались. Это не обещало ничего хорошего. На другой стороне русла реки его взгляду представился необычно длинный и пологий склон. Обрадованный, он начал спускаться по нему.
      Снова визг. И теперь громче; – медленно, постепенно, но он тем не менее звучал все громче с каждым разом. Звери догоняли его.
      Спок признал этот факт с мрачным принятием неизбежности. В конце концов, надежды выиграть гонку никогда и не существовало; вопрос был в том, когда он проиграет ее.
      Тем не менее, он поймал себя на том, что пытается прикинуть расстояние, отделяющее его от преследователей. Звуки хорошо разносятся в холодном воздухе, сказал он себе. Дрин с его мезирии по-прежнему могут быть в миле от него.
      Нет, это не обязательно так. Дрина может с ними не быть. Ведь Спок об этом уже думал какое-то время назад. Он понял, что мерканец, неспособный угнаться за бегущими по следу зверями, должен будет иногда отдыхать. Затем, он может дать команду технику транспортатора перенести его на значительное расстояние.
      Только таким образом Дрин мог участвовать в погоне. Что означало, что, если Спок сумеет уйти от мезирии, он сможет также уйти и от их хозяина.
      Внезапно слева сверкнула зеленая вспышка. Обернувшись, он увидел, что часть холма только что была уничтожена огнем дизраптора.
      Первый офицер не решился глянуть через плечо. Очевидно, владетель переправился в место далеко перед мезирии, – с помощью техника транспортатора материализовался достаточно близко от Спока, чтобы выстрелить из дизраптора.
      Вулканец бросился вверх по склону со всей доступной скоростью, и зигзагами, чтобы в него было трудно попасть. Последовали новые разрушительные разряды, ударявшие с обоих сторон от него.
      Но, заметил он вскоре, не так близко, как в первый раз. Не так, как если бы стрелявший намеревался убить его.
      Тогда он осознал – с уверенностью, превосходящей события, – что Дрин всего лишь играл с ним, издевался над ним.
      Услышав смех мерканца, Спок наконец глянул назад через плечо – и увидел своего противника стоящим на вершине холма, который он недавно миновал, с оружием, нацеленным в небо.
      – Беги, вулканец! Беги ради своей жизни! – Голос Дрина настиг его в
      виде гулкого, расходящегося эха. – Только не думай, что ты можешь убежать так далеко, чтобы спастись!
      На таком расстоянии владетель определенно мог его прибить, если бы хотел. Но он выбрал не делать этого.
      «…спастись… спастись…»
      Спок решительно повернулся и возобновил свой бег. Уйдешь от зверей
      – уйдешь от Дрина? Очевидно, на это не было надежды.
      Лучше всего сосредоточиться на том, чтобы лучшим образом
      использовать свои убывающие силы. Он снова упорно двинулся вверх по склону.
      Когда Спок исчез за гребнем следующего холма, Дрин убрал дизраптор и засмеялся. Давно уже он не получал такого удовольствия.
      Он дотронулся да кнопки коммуникатора и тут же услышал ответ Балака:
      – Да, владетель?
      – Как проходит погрузка?
      – Хорошо, владетель. Уровень сотрудничества никогда не был выше.
      Дрин хмыкнул.
      – Ну да? Возможно, они предчувствуют внезапное кровопролитие,
      которое может случиться, как только мое соглашение с вулканцем, как бы это сказать, придет к своему концу. Нельзя сказать, что такое рассуждение не имеет под собой оснований. – Он на миг умолк. – Однако, мы должны расценивать любое отклонение от обычного поведения как подозрительное. Усильте охрану поблизости от шахт и производственных площадок.
      – Будет сделано.
      – Это все.
      – Как вам угодно, владетель.
      Когда связь прервалась, Дрин на миг задумался. Становится ли он
      чрезмерно мнительным? Возможно. Как и раньше, когда он спрашивал об этой простой фразе. Как это там? Ах, да. День рождения Бойса.
      Просто дело в том, что она казалась такой…причудливой. Какой-то – не к месту. И потом, когда этот доктор-землянин так странно на него посмотрел, услышав эту фразу…
      Нет. Это всего лишь его воображение, сказал он себе.
      В общем-то, это можно было довольно просто выяснить. Он мог приказать пытать доктора. Заставить его раскрыть тайное значение фразы, конечно, если таковое имелось.
      С другой стороны, он не хотел выглядеть неуверенным перед его людьми. Или, хуже того, параноиком. Компетентные владетели не выискивают то, чего нет. Гариид Велт не выискивал то, чего нет.
      А если бы оказалось, что никакого тайного значения не было, не существовало мятежного послания, скрытого в этой фразе, он бы выглядел глупым и ненадежным. И уже неважно, как велика добыча, – на него будет брошена тень.
      Он покачал головой. Он только недавно выбрался из тени, и не хотел возвращаться. До сего момента его экспедиция была сама эффективность. Он все сделает, чтобы так и продолжалось.
      Кроме того, если в этих трех словах была заключена какая-либо информация… что, собственно, могли с ней сделать колонисты? За ними все время следили. Угроза смерти была их постоянным спутником. Разреши он им даже в открытую разговаривать с «Энтерпрайзом», сейчас у них не было способа взять над ним верх.
      Оставив эти мысли. Дрин снова посмотрел на холмы. И улыбнулся.
      Охота звала.
      – Черт, – воскликнула Каррас.
      Перелезавший через ствол упавшего дерева Кирк оглянулся через плечо.
      – Что такое? – спросил он.
      Она остановилась.
      – Как я могла быть такой глупой?
      Капитан искренне удивился.
      – Насчет чего?
      Мичман смотрела на него, хотя ее мысли были где-то еще.
      – Эти символы, – сказала она.
      – Ну? – поторопил он ее.
      Внезапно Каррас схватилась за свой трикодер.
      – Не могу поверить, что я это упустила, – сказала она раздраженно. – Смотрите.
      И Кирк снова глядел на экран трикодера. И видел группу из полудюжины символов, причем ни один из них не был уже знакомым иероглифом, означавшим животное. Однако, пару из них он все же узнал.
      Он указал на них.
      – «Болезнь» и «не-болезнь» – сказал он ей. – Так?
      – Да. А вот эти помните? Описание процесса, ведущего к «болезни» и к «не-болезни»?
      Капитан кивнул.
      – Те, что поведали вам об укусе.
      Каррас указала на один из них.
      – Посмотрите внимательнее. Видите этот значок?
      Он видел. Похоже, значок был спутником знака «не-болезнь».
      – Сначала я не могла понять, что это означает. Только сейчас до меня дошло. Это вот этот символ, – она показала на один из крошечных значков, – только лежащий на боку. Точно так же, как иероглиф болезни повернут, чтобы обозначить «не-болезнь».
      Кирк нахмурился.
      – А что означает оригинальный знак? То есть тот, что стоит прямо?
      – Это указание, – объяснила она, – Оно означает «не двигаться».
      Капитан смотрел на нее.
      – Тогда, если он лежит на боку…
      – Он означает «идти». Предположительно, к месту жительства другого такого создания. То есть, это если вы хотите «не-болезни».
      Он немного подумал.
      – То есть, тот, кто хочет поправиться после того, как был ужален этой тварью, может этого достичь, если будет ужален снова, только не тем же самым животным? Это должно быть другое такое создание?
      – Если я правильно понимаю, – да. То есть так, похоже, здесь написано.
      – Но зачем? – спросил Кирк. –Зачем природе было создавать такой механизм? Кому и какая от этого польза?
      На это у мичмана не было ответа. Она пожала плечами.
      Он еще немного поразмыслил. И, наконец, покачал головой.
      – По-моему, это не имеет смысла.
      Каррас кивнула.
      – Я знаю. Но, тем не менее, это так.
      Капитан вспомнил об их цели.
      – Ладно, мы можем поговорить об этом позже. Место высадки, должно быть, уже недалеко.
      В ответ Каррас закрыла и убрала свой трикодер. Но Кирк видел, что
      она по-прежнему думает об иероглифах.
      По крайней мере, думала на протяжении следующих пары сотен
      метров. Потому что, пройдя их, или чуть больше, они достигли своей цели – точки, в которой они оказались по прибытии на Октавиус Четыре. Места высадки.
      Это был хаос, чтобы не сказать больше. Каша, созданная появлением
      твари, потонула в еще большем месиве из земли, обломков скал и деревьев, образовавшемся в процессе обрушения.
      Когда Кирк подошел к краю затронутого участка, он не мог поверить,
      что они выбрались отсюда живые. Огромные куски скал стояли торчком, а рядом с ними зияли провалы в двадцать футов глубиной. Высокие деревья были наполовину погребены в завалах, или перевернуты вниз головой, или просто переломлены пополам.
      Более того – по-видимому, выхода из пещеры более не существовало – если под всем этим по-прежнему была пещера. Так что решение не пробиваться обратно из провала было, по-видимому, правильным.
      Однако, они проделали свой путь не для того, чтобы смотреть достопримечательности. Они пришли сюда, чтобы узнать что-нибудь о перспективах их спасения.
      – Капитан?
      Кирк поднял глаза и увидел Каррас, стоящую на коленях, на другой
      стороне месива. Было похоже, что она что-то обнаружила.
      Подойдя к ней, он тоже опустился на колени и присмотрелся к ее
      открытию: пара отпечатков ботинок в темной, свежевзрыхленной земле. Это было существенно.
      – Кто-то здесь был после обвала, – сказал он.
      Мичман кивнула.
      – Может быть, группа мистера Зулу. Или кто еще. В любом случае, они знали, что с нами что-то случилось, и они пришли сюда, чтобы выяснить, что.
      Кирк почувствовал некоторое удовлетворение. Значит, его инстинкт
      сработал. Сюда стоило прийти.
      По- прежнему было возможно, что что-то ужасное и непредвиденное
      стряслось с «Энтерпрайзом», и что группа Зулу оказалась покинута здесь также, как люди капитана. Но пока что правомочнее было заключить, что люди Зулу поднялись обратно на корабль – и что команда Кирка в количестве четырехсот двадцати человек была по-прежнему жива.
      Что укрепляло его теорию чрезвычайного происшествия. В конце концов, Скотти бы не стал сдаваться всего через несколько часов, за которые группа Зулу достигла места обвала. Если только не срочный вызов из Звездного Флота, он должен был быть где-то поблизости,и поймать сигнал коммуникатора Оуэнса.
      Кирк поделился своими мыслями с Каррас. Она не скрывала своей надежды – а почему нет? Если «Энтерпрайз» только отозвали, он неизбежно должен вернуться. И обнаружить их здесь.
      Хотя, один вопрос, и существенный, по-прежнему имелся. А именно: почему корабль отозвали? Что это был за кризис, которому должен был противостоять «Энтерпрайз»? – подумал капитан.
      – Сэр?
      Он стряхнул с себя минутную задумчивость.
      – Да, мичман?
      – Может, не стоит здесь задерживаться? Если эта тварь почувствует наше присутствие…
      Кирк согласился.
      – Только давайте быстро осмотримся вокруг, может, мы сможем еще что-нибудь обнаружить.
      Но больше они ничего особенного не нашли. Через несколько минут
      они оставили место высадки и направились обратно к провалу.
      Внезапно Спок пришел в себя. Он посмотрел вокруг, увидел открытый
      склон, на котором лежал, почувствовал леденящий ветер.
      И услышал голоса зверей – мезирии. Определив направление, он глянул вниз. Звери были там, они поднимались к нему по тропе. И если он не будет поторапливаться, они исполнят свое задание через сколько-то минут.
      С усилием, он поднялся и снова двинулся вперед. Вперед и вверх.
      Что с ним случилось? И как долго он пролежал здесь?
      До этого, он помнил, он видел мезирии, и они были далеко. Довольно далеко – может быть, в полумиле. И Дрин тогда был с ними – теперь же его нигде не было видно.
      Ответ мог быть только один – из-за напряженного сопротивления инородной субстанции он потерял сознание. Доведенный до предела и даже за него, его разум добился передышки с помощью единственного доступного средства – отключив сознание.
      С другой стороны, он все же не позволил яду взять верх. По крайней мере, он так полагал. Не пронаблюдав, что происходило, он не мог быть в этом уверен.
      В любом случае, сейчас яд не контролировал его. А точнее, его разум сейчас был даже несколько яснее, чем до этого, его чувства немного острее.
      Он припомнил вулканское выражение: «шали бах’н». Буквально – покой перед бурей. Ясность восприятия, как внутренняя, так и внешняя, которая предшествует темному сумбуру смерти.
      Была ли эта прозрачность чувств, которую он испытывал, вариантом шали бах’н? Когда его разум отключится в следующий раз, будет ли это к лучшему?
      Мезирии где-то внизу пронзительно залаяли, как будто напоминая Споку, что и они заявили на него права. И он спросил себя, кто из его противников в конце концов возьмет над ним верх – звери, яд, или его собственный терзаемый рассудок.
      Поднимаясь по серпантинной дороге, он отметил, как склон изобиловал валунами, особенно над поворотом, что был прямо перед ним. То есть камней было так много, что путь сужался до нескольких дюймов.
      В обычных условиях Споку бы не составило никакого труда сохранить равновесие, проходя между камнями. Но в его нынешнем состоянии он не мог положиться ни на что, и менее всего на равновесие.
      Когда он об этом думал, ему в голову пришла идея. Он взглянул вниз, на пожирающих расстояние мезирии, которые, казалось, были такими же свежими, как на площади.
      Что это за излюбленная доктором Маккоем фраза? Убить двух птиц одним камнем?
      Не то чтобы его целью было убить, да и мезирии вряд ли походили на птиц. Но тем не менее выражение казалось подходящим.
      Поднявшись до места, где обломки скал начали громоздиться друг на друга, он выбрал один покрупнее. Он был слишком большой, чтобы Спок мог его поднять, особенно теперь, но, вероятно, он мог его катить без чрезмерного усилия.
      Он снова бросил взгляд на мезирии, которые начали взбираться по крутому склону, не замедляя бега. Возможно, подумал он, они чувствуют приближение конца охоты.
      И, возможно, он близится, хотя не такой, на который они рассчитывают.
      Менее чем через минуту звери окажутся как раз под ним. Они были слишком поглощены преследованием,чтобы заметить что-либо еще. Если он рассчитал правильно, он застигнет их врасплох.
      Втиснувшись между склоном горы и валуном, он оперся на него и подождал. Затем, когда ему показалось, что пора, он толкнул камень.
      Сначала камень не шелохнулся. Настроенный не упускать возможность, Спок налег изо всех сил. И, через секунду-две, его усилия были вознаграждены.
      Валун подкатился к краю тропы, набирая скорость, и исчез за ним. Подавшись вперед, чтобы проследить за его падением, вулканец увидел, как он летит на мезирии с точностью, на которую он даже не надеялся.
      При том, что звери держались рядом, камень должен был сбить хотя бы одного, а, возможно, и обоих. Они будут выведены из строя, хотя, Спок надеялся, не убиты. Ему была ненавистна мысль причинить смерть живому существу, пусть даже это живое существо было натренировано убивать.
      Как выяснилось, ему не нужно было так беспокоиться. В самый последний момент мезирии заметили нависшую опасность, и бросились в стороны – один – к склону, другой – к краю тропы.
      Однако, усилия вулканца не пропали даром. Не совсем. Когда камень отскочил и полетел дальше вниз по склону, он зацепил животное, которое шарахнулось к краю, – и оно покатилось вслед за сбившим его снарядом клубком зубов и когтей.
      К тому времени, когда мезирии скатился в ложбину внизу, у него, по-видимому, оказалась сломана задняя нога. Зверь попытался подняться – раз, другой, – но не смог. В конце концов, он остался лежать на боку, злобно рыча.
      Однако же его компаньон совсем не пострадал. Спок увидел, что он возобновил подъем как ни в чем не бывало.
      И Спок не мог предпринять еще одну попытку. Не пострадавший мезирии был уже недосягаем.
      Таким образом, по иронии судьбы, он сыграл ему на руку. Зверь теперь был ближе к нему, чем если бы он просто обогнул нагромождение камней и продолжал идти. И, если он не двинется в путь немедленно, разрыв еще более сократится.
      Разочарованный, Спок снова начал пробираться между камнями. У него пока что сохранялся по-прежнему ясный рассудок и достаточно сил, чтобы двигаться. Он должен был пользоваться этими преимуществами, пока мог.
      Дрин склонился над Сарифом и провел рукой по его боку. В ответ, животное взглянуло на него своими большими золотыми глазами и заскулило. Его поврежденная нога подогнулась под него.
      – Ах, Сариф, – сказал он. – Что ты с собой сделал? Или, вернее, что с тобой сделали?
      Он не сомневался, что в ответе за это Спок. Мезирии не мог просто поскользнуться – эти звери были слишком твердыми на ногу для этого. Это был еще один счет к вулканцу. И он получит по нему оплату. Владетель встал. Неохотно поднял дизраптор. И прицелился в свернувшегося клубком мезирии. Как будто почувствовав, что сейчас произойдет, животное попробовало
      проползти вверх по тропе. Попыталось показать, что оно не повержено.
      Но оно было повержено. А мезирии, который потерпел неудачу, уже не был мезирии, каковы бы ни были причины его неудачи. Он уже не заслуживал жизни.
      Об этом знал техник транспортатора, когда заметил, что животное более не двигается, и доложил об этом. Об этом знал Тезлин, когда связался с владетелем. И сам Дрин тоже это знал.
      Это была его обязанность – добить мезирии. Но обязанность не из приятных. Совсем наоборот.
      Сжав зубы и не обращая внимания на жалобный взгляд обернувшегося животного, он активизировал оружие. Через миг Сариф был охвачен огнем дизраптора. Он даже не успел завизжать, прежде чем исчез.
      Владетель покачал головой.
      – Прощай, мой красавец.
      Вернув дизраптор на место, Дрин задумался о своих дальнейших
      действиях. Он мог велеть технику транспортатора переправить его к Мемсаку, – и таким образом – сейчас уже весьма вероятно – оказаться на расстоянии дизрапторного выстрела от Спока. Если бы он пожелал, он мог бы прямо сейчас закончить охоту.
      Некоторые – Балак в их числе, – сказали бы, что именно так ему и следует поступить. Они бы считали, что ему следует немедленно вернуться на «Клодиаан», так, чтобы они могли улететь сразу же, как только отгрузка руды будет закончено.
      Но он это начал, и он это закончит. Он растянет свою месть насколько возможно.
      Мемсак по-прежнему шел по следу Спока. К чему убивать вулканца более простым способом? Нет, сказал он себе, двинувшись вверх по тропе прогулочным шагом. Пусть остроухий обманщик бежит – пока.
      А потом я убью его.
 

 
      Достигши дна длинной, бесплодной долины, Спок наконец разрешил себе признать этот факт: в течение некоторого времени – это мог быть один час или несколько – мезирии больше не приближался к нему.
      Сперва он полагал, что это было только его воображение, или так казалось из-за местности. Но, в очередной раз обернувшись назад и увидев животное, показавшееся на гребне, оставшемся позади, он убедился, что его наблюдения имели реальное основание.
      Мог ли мезирии устать, даже сильнее, чем Спок? Было ли это результатом того, что Дрин не стал его тогда кормить? Может быть, мерканец не ожидал, что погоня продлится так долго?
      Это было не важно. Раньше или позже, владетель снова появится и закончит состязание. Но пока – сейчас – Спок мог почерпнуть мужество в своем достижении.
      Откровенно говоря, он продержался дольше, чем даже он сам мог ожидать. И он не мог отрицать, что от этого он почувствовал удовлетворение. Неважно, как громко его вулканское воспитание возмущалось против гордости и самовозвеличивания, он ничего с этим не мог поделать. Он гордился тем, что он…
      Прежде чем он смог закончить эту мысль, знакомая агония скрутила его внутренности. Он согнулся пополам, судорожно схватившись за живот, но при этом как-то сумел устоять на ногах.
      Зверь за его спиной внезапно радостно завизжал. Без сомнения, он почувствовал его боль. Понял, каким уязвимым он стал внезапно.
      Спотыкаясь, он бросился вверх. И попытался подавить инородное безумие – сдержать его в узде, пусть хотя бы еще ненадолго.
      Но на этот раз у него не вышло ни сдержать, ни отсрочить его. На этот раз у него уже не было сил для сопротивления.
      Он чувствовал, как это поднимается в нем, как дробящаяся, черная волна. Как безумие овладевает им, подчиняет его…
      И все же он по-прежнему каким-то образом двигался, шатаясь, вперед. Затем что-то ударило его сзади с ошеломляющей силой, крутанув его вокруг оси. Он упал на спину и почувствовал чей-то вес у себя на груди.
      Инстинктивно вскинув руку, Спок открыл глаза вовремя, чтобы увидеть, как челюсти мезирии захлопнулись на его запястье. Боль была дикой, невыносимой – даже сильнее, чем пожар в его крови.
      Он вцепился другой рукой в морду мезирии, но это ни к чему не привело. Тогда он неистово заскреб по земле, ища камень. Нашел его. И, со всей силы, какую только мог собрать, он ударил им мезирии по голове.
      Тут же клещи, сжимавшие его руку, ослабели. Животное обмякло, – оно все еще дышало, но было без сознания. Спок столкнул его с груди и перекатился на живот.
      Теперь им владела только одна мысль. Одна цель по-прежнему оставалась неизменной в поднимающемся хаосе рассудка. Он должен продолжать двигаться. Он должен выжить.
      Цепляясь за землю и подтягиваясь, он протащил свое тело мимо раненого мезирии. Протянул руку, зацепился и подтянулся. Снова. И снова.
      Затем боль возросла до непереносимого предела. Вырвавшийся из-под контроля огонь бушевал в его крови. И он наконец уступил успокоительному мраку.
      Дрин как раз присел на крупный валун, чтобы передохнуть, когда его коммуникатор запищал. Тронув нужную клавишу, он активировал его.
      – Да?
      – Владетель, это Тезлин. У меня плохая новость. Похоже, второй
      мезирии также обездвижен.
      Мерканец почувствовал, как его зубы сжались. Он кивнул.
      – А вулканец?
      – Техник докладывает, что он по-прежнему поблизости.
      Дрин вытащил оружие и поднялся на ноги.
      – Отправьте меня туда, – приказал он. – Сейчас же, Тезлин.
      – Как пожелаете, владетель.
      Второй помощник Тезлин, находившийся на мерканском корабле
      «Клодиаан», только что отдал по интеркому корабля приказ технику транспортатора. Сделав это, он вернулся к текущей задаче.
      В целом, если не считать потери животных, принадлежавших владетелю, экспедиция происходила удовлетворительно. То есть даже более чем удовлетворительно.
      Они не только выдоили из колонии впечатляющее число контейнеров – уникальное количество ценной руды – но, будто в виде маленького подарка, первый помощник Балак выказал себя менее эффективным, чем можно было предположить, согласно его репутации.
      Возможно, в следующей экспедиции Балак будет смещен. И кто более подходящая кандидатура для нового первого помощника командира триады, как не Сиимал Тезлин, который так блестяще служил владетелю на Бета Кабрини?
      Пока он так размышлял, на грузовой палубе материализовалась новая группа контейнеров. По подсчетам Тезлина, оставалась еще только одна переброска. И после этого их уже здесь ничто не держит, они могут отправляться на родную планету.
      То есть – теоретически. На самом деле им, вероятно, придется здесь немного задержаться, пока владетелю не надоест охота на первого офицера «Энтерпрайза».
      Бред. И еще более бредовым было намерение Дрина разрушить корабль Федерации, как только охота будет окончена. И небрежно брошенную фразу владетеля о «рабах, которых они прихватят» Тезлин тоже не мог сбрасывать со счетов.
      Что, если подкрепление Федерации прибудет раньше, чем вулканец будет схвачен? Все их усилия тогда пойдут прахом. И они могут потерять корабль или два в столкновении, в зависимости от того, насколько разгневаны будут командующие подкреплением.
      Впрочем, не важно. Тезлин не будет тем, кто станет напоминать о чувстве времени владетелю Дрину. Он слишком много работал над своей карьерой, чтобы теперь выбросить ее на ветер, проявив несубординацию.
      Ад и пламя, он более года служил под командованием Сорра Базатчефа на «Кантруле» и ни разу не вымолвил и слова протеста, хотя Базатчеф был настолько не в себе, что порой откладывал транспорт, чтобы понежиться в ванне. Если ему удалось смолчать на Нориз Четыре и планете Абина, он мог это сделать и на Бета Кабрини.
      Да и сколько еще могла продолжаться охота на вулканца? Ведь он убегал от зверей Дрина уже в течение десяти часов. Даже мезирии должны были устать к тому времени, как…
      Тут он заметил волнение возле недавно переправленного груза. Там вдруг начала собираться толпа.
      – Что там происходит? – крикнул он.
      Пара его подчиненных повернулась в ответ на его оклик.
      – Это Монгис, – отозвался один из них. – Он упал без чувств.
      Упал без чувств? Тезлин нахмурился.
      – Ладно, не стойте столбами. Отнесите его в лазарет.
      Ответивший ему поднял кулак, отдавая честь.
      – Как пожелаете, второй помощник.
      Но прежде чем они успели выполнить приказ, второй мерканец упал на
      пол. И третий тоже бы к ним присоединился, не подхвати его те, кто стояли рядом.
      – Что, во имя властителя…? – Тезлин оборвал сам себя, шагая в
      сторону этой группы. Возможно ли, что они подхватили внизу, на планете, какую-то болезнь? Что-то, что только теперь проявило себя?
      Нет, это не имеет смысла. Были и другие, кто провел в колонии столько
      же времени или дольше. И с ними ничего не происходило.
      По мере приближения к ним Тезлин почувствовал какой-то запах.
      Сначала слабый, но он усилился, когда он подошел к пораженной группе. Он втянул воздух и наморщил нос. Да, решительно здесь что-то было.
      Не то чтобы неприятное, заметил он, но то, что было сложно проигнорировать. Имело ли это что-то общее с только что образовавшейся проблемой? Он фыркнул. Не прихватил ли кто-нибудь из мерканцев что-нибудь с планеты?
      – Ладно, – сказал он достаточно громко, чтобы его было слышно из-за
      испуганного гвалта, – унесите этих отсюда. – Он ткнул пальцем в ближайшего экспедитора, которого звали Колликс. – Ты. Поднимись в отсек систем окружения и вели технику проверить вентиляционную систему. Что-то есть в воздухе и я хочу знать – что именно.
      – Как пожелаете, – ответил экспедитор и двинулся выполнять приказ. Тезлин повернулся к остальным, которые уже поднимали своих товарищей с пола.
      – Шевелитесь, – велел он. – У нас на это нет времени; у нас полно работы.
      Но прежде чем он успел сказать что-либо еще, он услышал за спиной
      глухой стук. Обернувшись, он увидел, что мерканец, которого он послал в отсек систем окружения, упал на колени. Мигом спустя, он упал ничком и остался бездвижен.
      Тезлин выругался. Очевидно, это было серьезнее, чем он сначала
      посчитал. И если экспедиторы подверглись влиянию этого, почему бы и не он?…
      Не заботясь более о новых указаниях, он поспешил к лифту. Он должен
      справиться с этой проблемой. Справиться прежде, чем она замедлит скорость погрузки.
      Что, если владетель закончит ранее, чем ожидается, и пожелает узнать, почему последний груз все еще на планете? Тогда Тезлин может оказаться в одной лодке с Балаком. А это не то место, где бы он хотел быть.
      На полпути он понял, что запах здесь так же силен, как и возле пораженной группы. Он, должно быть, распространялся. Подумав так, он бросился бегом. То есть, со всех ног.
      Лифт был недалеко. Еще полдюжины шагов, и он там. Вот еще немного…
      Но он не успел убедить себя в этом, как его ноги стали ватными, а тело – тяжелым. И, прежде чем он что-либо понял, палуба полетела ему навстречу.
      Тезлин пришел в себя и снова посмотрел на дверь. Она была почти рядом; у него по-прежнему был шанс. Разум его был ясен; и руки вроде бы тоже действовали. Если он сможет подтянуться на руках, добраться до лифта, он сможет вдохнуть чистого воздуха. И в то же время лифт будет уносить его в сторону лазарета…
      Потом даже эта надежда умерла. Едва он сдвинулся вперед, как его руки стали такими же бесполезными, как засохшие ветки. Он медленно опустил голову на палубу, прижавшись к ней щекой.
      Тезлин так и не потерял сознания. Не вполне. Он мог видеть, как экспедиторы бросились к нему, и как они попадали, скорчившись, на пол, прежде чем добежали до него. Он видел, как они валились друг на друга, теперь такие же беспомощные, как он сам.
      И, через некоторое время, он увидел других – людей – которые материализовались в грузовом отсеке, – они были в противогазах и с фазерами. И он начал понимать, какими дураками они оказались.
      В соответствии с его указаниями, Дрин вскоре был охвачен алым сиянием транспортационного луча. Он крепче сжал дизраптор, ожидая сопротивления.
      Однако когда он материализовался, он с удивлением обнаружил, что его предусмотрительность была не нужна. Он ожидал найти Спока по-прежнему на ногах, по-прежнему бегущим изо всех оставшихся сил; вместо этого обнаружил его распростертым на земле, – он лежал, судорожно втягивая воздух и содрогаясь, – по-видимому, совершенно обессиленный.
      Не белее чем в паре метров от него лежал бесчувственный мезирии. Ужасно жаль. Но он не собирался пускать его в расход теперь. У него было другое дело – куда приятнее.
      Приблизившись к Споку, он остановился и пнул его в ребра – один раз, другой, – чтобы удостовериться, что его кажущаяся беспомощность не была притворством. Удовлетворенный, он опустился на колени подле своего врага и улыбнулся от перспективы убить его.
      – Интересно, – заметил он, – как судьба порой вдруг ожесточается
      против своих любимчиков, а, Спок? Как чья-то звезда восходит, в то время как у другого она клонится вниз?
      Вулканец не ответил. По-видимому, он был не в состоянии ответить. Он был слишком слаб, слишком закоченел от холода.
      Дрин негромко засмеялся. Он не спешил. Это был момент, о котором он мечтал. Момент, который, как он думал когда-то, никогда не настанет.
      Он хотел просмаковать его, запомнить все в деталях. Тяжесть
      дизраптора в руке. Вид лежащего на земле Спока, униженного, побежденного.
      Он также не мог не припомнить о своем собственном унижении, по-прежнему живущем в его памяти. Но это, похоже, тоже было кстати, а? Нужно помнить о своем падении, чтобы оценить по достоинству взлет.
      Дул ветер, холодный и сладкий. Высоко над головой, привлеченные близостью смерти, – владетель и это заметил, – кружились падальщики.
      Завершив приготовления и доведя свою жажду возмездия до высшего предела, он взял вулканца за плечо. И с удовольствием представил выражение ужаса на лице Спока, когда тот посмотрит в глаза своей окончательной и неизбежной гибели.
      Но, когда он перевернул свою жертву лицом вверх, он увидел написанный на этом лице совсем иной ужас, – трепещущий, лихорадочный страх, – что-то настолько кошмарное и гложущее его, что он, похоже, даже не сознавал присутствия Дрина, не говоря уже о намерениях последнего относительно него.
      Так что, в конце концов, он действительно оказался ограблен, как и предсказывал этот землянин – Маккой. Да, он отомстит, но не сообразительному вулканцу, чье имя он произносил как проклятие долгие годы. А просто твари – дрожащему, бездумному бессознательному существу, которое даже не заслуживает дизрапторного выстрела.
      С разочарованием и отвращением, Дрин убрал оружие. Носком ботинка он перекатил Спока снова, так что тот оказался лежащим вниз лицом. Затем, повернувшись к вулканцу спиной, он подошел к камню, что был использован против Мемсака, и поднял его. Он был не таким тяжелым, каким казался, но этого должно было хватить.
      Вернувшись туда, где лежал, дрожа, Спок, владетель поднял камень над его головой. И, бросив последний взгляд на объект его пропавшей мести, он собрался обрушить камень на голову вулканца.
      – Не двигайся! – послышался крик из-за его спины.
      Выронив камень, он выхватил дизраптор и крутанулся назад. Но, кто
      бы там не окликнул его, – он оказался быстрей. Сверкнула красная вспышка, от сильного удара в грудь у него перехватило дыхание, а оружие вылетело из руки.
      Лежа, пытаясь вновь обрести дыхание, Дрин взглянул на того, кто его остановил. Увидел он не одну фигуру, а три.
      Трое офицеров Звездного Флота, все вооруженные фазерами. Один стоял чуть впереди, его глаза сузились от плохо сдерживаемого гнева.
      – Извините, что помешали вам, – с акцентом сказал он, – но тот, кого вы тут собрались вколотить в землю – мой командующий офицер.
      Владетель потряс головой. Как это могло случиться? Тезлин держал
      «Энтерпрайз» под неустанным надзором. И, кроме того, ни один из кораблей Федерации не засек бы местонахождение Спока так быстро, не в этих холмах. Только у его техника были координаты.
      – Похоже, вы удивлены, – заметил офицер с акцентом. Он подобрал дизраптор
      Дрина, лежавший на земле. – Подождите, пока не вернетесь на корабль.
      Мерканец потянулся к коммуникатору. Его враги даже не двинулись,
      чтобы остановить его. Они, напротив, обратили свое внимание к Споку. Активировав связь, он прохрипел:
      – Тезлин!
      Никто не ответил. Он выругался про себя. Ведь он беседовал со вторым
      помощником всего несколько минуть назад.
      – Мистер Чехов, – сказал один из людей; они перевернули Спока вверх лицом. – Смотрите. С ним что-то неладно, и это не просто изнурение.
      Тот, что оглушил Дрина, опустился на колени возле вулканца. Его лицо
      помрачнело. Он пробормотал что-то насчет какого-то Лесли, который «был прав».
      Затем, открыв свой коммуникатор, человек рявкнул команду:
      – Мистер Кайл! Пятерых на борт.
      К этому времени мерканец пришел в себя достаточно, чтобы сесть. И
      вспомнить о кинжалах, спрятанных в его кителе. Осторожно, чтобы никто не заметил, он потянулся к ним обеими руками…
      Пока тот, кого звали Чехов, не приморозил его к месту – взглядом и точно нацеленным фазером.
      – На вашем месте я бы этого не делал, – сказал он.
      Через миг они исчезли в неярком золотом сиянии: офицеры, Спок и владетель Хэймсаад Дрин.
      Маккой мерил шагами маленький офис, который был превращен в его
      камеру. Стража снаружи обменивалась гортанными замечаниями садистского звучания.
      Вот зараза, подумал он. Какого дьявола я думал выгадать здесь? Я врач,
      а не картежник. Может, Джим и мог бы что-нибудь запродать мерканцам – в принципе, но не в данном случае. Черт, я же даже не смог говорить убедительно.
      Ну, по крайней мере, он не раскрыл план Спока. По крайней мере, он сумел…
      Его размышления были прерваны криком снаружи. И тут же последовал другой.
      Сначала он было подумал, что налетчики убивают людей на площади, что означало бы, что охота Дрина закончена и Спок мертв. Затем он понял, что кричали не люди. Кричали мерканцы.
      Его стража, конечно, тоже их услышала, – в то же самое время. После краткого обмена репликами, один из них кинулся по коридору, оставив другого охранять Маккоя. Оставшийся мерканец бросил на него предупреждающий взгляд, и Маккой поднял руки, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Конечно, его посещали мысли о попытке сбежать, но выдавать их он не собирался.
      Снаружи снова донесся шум. Опять крики – на этот раз кричали и люди тоже. Крики, похоже, усилились и были теперь ближе.
      Тюремщик доктора, похоже, оказался перед дилеммой. Маккой попытался представить себя на месте мерканца.
      Если бы он покинул свой пост, он мог бы пригодиться своим там, внизу, – что бы там ни происходило. Но при этом он бы оставил пленника – и нарушил приказ своего командующего.
      Конечно, если колонисты взбунтовались и каким-то образом захватили оружие, ему было опасно оставаться в открытом коридоре. Но если бы владетель потом решил, что он зря оставил пост, наказание было бы суровым – доктор мог только гадать, насколько суровым.
      В конце концов один из страхов стража оказался сильнее. Он бросился прочь, как до него сделал и первый охранник.
      Маккой улыбнулся. Он был свободен. Неплохо.
      Но если снаружи имело место сражение, он не собирался бросаться в него с головой. Он будет действовать последовательно.
      И первым делом нужно было определить, что там в коридоре, – чтобы никто в него сгоряча не выпалил…
      Как только он осторожно высунул голову в коридор, как сверкнула красная вспышка и его охранник, задетый ей, шарахнулся назад, согнулся, и ударился в стену. Второй выстрел ударил уже прямо в мерканца и сбил его с ног.
      И не похоже было, что он собирается подняться. По крайней мере, скоро, – решил Маккой, бросив на него взгляд. Он также мог сказать, что вырубил его фазер, – но у кого здесь, на планете, могли быть фазеры?
      Ответ вскоре появился, как только лейтенант Лесли и другой офицер охраны, женщина, которая задерживала его по пути в транспортационную, осторожно двигаясь, показались из-за угла в дальнем конце прохода.
      – Лесли! – закричал доктор, не желая, чтобы его приняли за мерканца, устроившего засаду. – Это я, Маккой.
      Узнавший его шеф службы безопасности вовремя удержал свою руку от выстрела.
      – Доктор Маккой! Ну, вовремя. Я думал, нам придется обшарить все постройки в колонии!
      – Что происходит? – спросил Маккой.
      Лесли окинул взглядом коридор.
      – Происходит то, – сказал он, – что мы берем обратно колонию.
      Площадь, заводы, шахты – ну, в общем, все.
      Доктор одобрительно улыбнулся.
      – Значит, план Спока сработал?
      Шеф службы безопасности кивнул.
      – Как нельзя лучше. Колонисты сумели запустить газ на все три
      мерканских судна. Когда мы увидели, что транспортировка руды прекратилась, мы поняли, что газ сделал свое дело. А тогда все, что нам оставалось сделать, – было пробить в нескольких местах их щиты, переправиться на борт, и овладеть ситуацией.
      – А Спок? Он где-то там, в горах…
      – Был. Чехов нашел его координаты на мерканском флагмане. Он
      отправился по ним и успел как раз вовремя, чтобы не дать Дрину убить его.
      – Так он жив, – произнес Маккой.
      Лесли кивнул. Но в его глазах была тень, которая сказала доктору, что не все так хорошо.
      – Теперь приготовьтесь, – сказал он. – Мы должны переправить вас
      наверх. Здесь небезопасно.
      На какой-то миг доктор почувствовал желание остаться здесь и
      драться. Но затем он призадумался и ничего не сказал.
      Он был нужен Споку; это сейчас главное. Кроме того, он был не
      лучшим бойцом, чем картежником.
      Лесли связался с кораблем, и Маккой с привычным страхом стал ждать
      транспортировки.
 

 
      Дрин просидел на гауптвахте «Энтерпрайза» почти час прежде чем кто-то заглянул к нему. Это был один из офицеров, которых он видел на мостике подле Спока.
      Собравшись, владетель принял высокомерную позу. Он не знал, что такого случилось на «Клодиаане», что он не смог связаться с Тезлином, или как люди смогли вычислить его самого. Однако, наверняка это были лишь временные трудности.
      На планете у него по-прежнему оставалось три сотни заложников. Зная людей, можно сказать, что они попытаются использовать его в качестве средства для освобождения колонистов. Но когда Балак откажется договариваться с ними, им придется пойти на попятную и отпустить его.
      – Наконец-то, –бросил он, когда офицер приблизился и остановился возле энергетического барьера. – Должен вам сказать, вы не прибавили себе шансов на выживание тем, что заставили меня ждать.
      Человек неприятно улыбнулся.
      – Я так думаю, эт’ оттого, что вы недостаточно информированы, – сказал он владетелю. – Не в вашем положении угрожать.
      Дрин обеспокоился. Он переглотнул.
      – И что это означает?
      Его посетитель нахмурился.
      – Это означает, что мы захватили все три ваших корабля, не говоря о силах, что были на планете. Теперь, если вам угодно обсудить условия сдачи…
      – Сдачи! – взорвался Дрин.
      Человек снова недобро улыбнулся.
      – Именно так я и сказал. Конечно, вы можете это и не обсуждать, ежли не расположены. Это ведь просто формальность.
      – Вы блефуете, – сказал Дрин, цепляясь за остатки своей уверенности. – Я не верю ни одному слову из того, что вы говорите.
      Человек пожал плечами.
      – Мне-то что. Сами убедитесь, будет еще возможность. Конечно, без
      систем вооружения вы мож’те и не признать ваш корабль, но по крайней мере у вас есть билет домой, что гораздо больше, чем вы заслуживаете. – И с этими словами он двинулся прочь.
      Владетель выругался.
      – Подождите, – резко сказал он.
      Посетитель остановился и повернулся.
      – Да?
      Дрин облизал губы.
      – Если вы говорите правду, тогда скажите ее всю. Что произошло? И как вы это сделали?
      Человек с сожалением покачал головой.
      – Извините, – ответил он, – Придется вам об этом самому догадаться. – И он ушел по коридору.
      Владетель посмотрел на охрану, но они просто отвернулись. Очевидно,
      и они не собирались ему ничего говорить.
      В одном он мог быть уверен: они не выглядели сильно
      обеспокоенными. Не более, чем тот офицер.
      Но и это могло быть блефом. Могло быть.
      Но у него было чувство, что его противники каким-то образом
      обыграли его. Снова. Он сжал челюсти.
      Они потерял свою ценнейшую добычу – двадцать шесть тонн. Он
      потерял своих прекрасных близнецов-мезирии.
      И более. Гораздо более.
      Он был опозорен, – точно так же, как тогда, при встрече с Пайком. Он
      больше не получит триады, – можно даже не надеяться. Над ним будут смеяться до конца его дней.
      Тяжесть осознания этого была чрезмерна. Владетель сделал неверный
      шаг назад, почувствовал, как его колени подогнулись, и тяжело сел на скамью.
      Он десять лет пытался забыть кошмар. Но кошмар вернулся. Он снова
      жил в нем.
      Войдя в лазарет, Монтгомери Скотт застал Маккоя стоящим в ногах
      кровати Спока. Доктор был глубоко погружен в свои мысли.
      – Доктор Маккой? – сказал он, чтобы не заставать его врасплох.
      Главный врач взглянул на него, молча давая понять, что осознал его
      присутствие. Угадать причину его настроения было нетрудно; Маккоя вряд ли радовала перспектива смерти пациента на его руках.
      Тем не менее, когда инженер подошел к нему, он пробормотал:
      – Они уже убрались?
      – Да, – ответил Скотти, – Поджав хвосты. И, не имея даже
      дизрапторов, вряд ли смогут причинить какие-либо неприятности по пути домой.
      Маккой что-то пробурчал.
      – Скатертью дорога. Но кто может утверждать, что они не вернутся?
      – Может, и вернутся. Только в следующий раз они не застанут нас
      врасплох. «Экскалибур» скоро прибудет, чтобы заменить охрану. Знаешь, установить защитные системы и все такое.
      Доктор потемнел лицом.
      – Все те люди, Скотти, – мертвы. А их хладнокровный убийца
      отправляется восвояси с тем, что его всего лишь хлопнули по руке. Не очень-то правильно.
      – Может, и нет, – согласился Скотти. – Но мы должны следовать
      положениям Первой Директивы. Согласно постановлению Звездного Флота у нас нет права привлечь его к нашему суду. Дрин действовал согласно своим культурным императивам. И ты знаешь, что в эти вещи мы не можем лезть.
      Маккой фыркнул.
      – Да. Знаю.
      – С другой стороны, – продолжал Скотт, – не думай, что он навовсе
      избежит наказания. Насколько мы знаем мерканцев, они отнесутся к такому провалу серьезно. А Дрин подводит их уже во второй раз. Я бы сказал, он птичкой вылетит из владетелей, – что для него, вероятно, хуже смерти.
      Доктор кивнул.
      – Когда мы сможем отправиться к Октавиусу Четыре?
      – Я так думаю, часа через два. Может, чуть больше. Зависит от «Экскалибура», конечно.
      – Конечно, – согласился Маккой.
      Молчание. Прервал его Скотти, заговорив снова.
      – Доктор, кое-кто хочет видеть мистера Спока. Я сказал, что должен сначала поговорить с вами.
      Маккой сузил глаза.
      – Кто это?
      Скотти сказал.
      Через миг доктор пожал плечами.
      – Конечно, почему нет?
      Оба они смотрели на Спока. Доктор вздохнул.
      – Я так понимаю, прогноз не изменился? – спросил Скотт.
      Маккой покачал головой.
      – Нет, хотя имеет место странное развитие. Когда мы подняли Спока с
      поверхности планеты, в образцах его крови обнаружилось нечто новое. Мизерное количество органики, мы ничего подобного раньше не встречали. Точно ничего похожего на то, что может быть на Бета Кабрини.
      – Может, это с Октавиуса Четыре? Что-нибудь, что попало Споку в
      кровь вместе с ядом?
      – Верно, такое заключение напрашивается. Только ведь мы раньше
      этого не замечали. Конечно, оно было в слишком малом количестве, чтобы наши инструменты его засекли. Но каким образом оно стало теперь различимым? Может, что-то вдруг запустило его в рост, – может, что-то в организме Спока, или же что-либо, что он мог подхватить возле колонии? Мы просто не знаем. И, что более важно, что у него общего с ядом?
      Скотти хмурился.
      – То есть, новая часть загадки. И вы не можете приблизиться к ее
      решению.
      – Размер этой органики… Это, вероятно, поможет нам выяснить, что
      случилось со Споком, после того… – Доктор переглотнул. – После того, как он умрет. Но чтобы помочь ему сейчас? – Он покачал головой. – Я не знаю, Скотти. Я просто не знаю.
      – Честно говоря, – заметил инженер, – несмотря ни на что, у меня по-
      прежнему такое чувство, что он с этим справится. Может, это не очень реалистично, но… – Предложение осталось неоконченным.
      Маккой сжал его плечо.
      – Продолжай так думать, Скотти. Черт, Спок прошел через худшее,
      разве не так?
      Скотти улыбнулся доктору.
      – Это верно.
      Маккой убрал руку.
      – Вот и ладно. Теперь, почему бы тебе не подняться на мостик, а мы,
      доктора, будем тут заниматься нашим делом.
      Скотти грустно и приязненно посмотрел на врача. И сказал:
      – Да. Почему бы нет?
      Выйдя из лазарета, он направился к ближайшему турболифту. Пытаясь
      не показывать попадавшимся навстречу людям, как тяжело у него на сердце.
      Выйдя из транспортационной, Уэйн, сопровождаемый отряженным для этого лейтенантом Зулу, оценивающе огляделся.
      – Давненько я не был на «Энтерпрайзе».
      – Я так и понял, – ответил рулевой. – Он сильно изменился?
      Уэйн подумал и покачал головой.
      – Не слишком. Все тот же гордый рыцарь, каким был. – Он обернулся к Зулу. – Вы ведь рулевой, верно?
      – Как правило.
      – Он по-прежнему дает небольшой крен на левый борт при форсаже?
      Зулу покачал головой.
      – Я такого не замечал.
      Администратор хмыкнул.
      – Это хорошо. Я этого терпеть не мог. А наш инженер ни черта не мог с этим поделать.
      – Он снова окинул взглядом помещение, пытаясь припомнить, был ли раньше в этом коридоре компьютерный терминал. Но не смог.
      Зулу изучал его лицо.
      – Должно быть, вам здесь есть о чем вспомнить.
      Уэйн кивнул.
      – Есть.
      Немногое, по правде говоря. Но он прибыл на борт не для воспоминаний, а совсем с другой целью. Ондумал о ней, пока они шли к лазарету.
      – Маледоровая кислота, – сказал восхищенно, – Могли бы вы подумать?
      Зулу посмотрел на него.
      – А?… Ах, да. Маледоровая кислота и дюраниевая руда. Нет, я бы не
      мог. Но ведь я не Спок.
      Уэйн улыбнулся.
      – Он всегда был парень что надо.
      Двери в лазарет разъехались, открывая более современное
      оборудование, чем то, что помнил администратор. И группу незнакомых людей. Где-то теперь Бойс? И Кастелано?
      – Сюда, – сказал ему Зулу. – Взяв его под руку, он провел его в отсек, который прежде служил реанимацией.
      По- видимому, он ей и остался. Там была только одна кровать, и на ней
      лежал Спок. Когда Уэйн взглянул на своего бывшего сослуживца, сердце его дрогнуло. Вулканец казался полностью погруженным в себя, истощенным.
      – Администратор?
      Он повернулся и увидел худощавого мужчину в форме главного врача.
      Стиль униформы сменился за прошедшие годы, но у медиков одежда поменялась меньше, чем в других отделах.
      Доктор протянул руку; Уэйн пожал ее.
      – Брэдфорд Уэйн, – рад с вами познакомиться.
      Доктор кивнул, – как-то торжественно, подумал Уэйн. Глаза его
      выражали отчаяние и горечь.
      – Леонард Маккой. Помните, у вас только несколько минут. Мы
      совсем скоро покидаем орбиту. –На его лице было извиняющееся выражение. – И он, боюсь, не в том состоянии, чтобы слышать вас. Он на сильных седативных.
      – Ничего, – сказал Уэйн. – Я понимаю.
      Оставив Маккоя, администратор подошел к кровати Спока. Возле не
      было стула, что было, впрочем, к лучшему. Он предпочитал постоять.
      При близком рассмотрении больной выглядел еще более бледным и
      слабым. На его лице ясно проступали скулы, и было больно смотреть на него. Но Уэйн заставил себя смотреть. Это было меньшее, что он мог сделать, после того, что Спок сделал для них.
      Уэйн прочистил горло.
      – Забавно, – начал он, и остановился. Его голос прозвучал так
      невыразительно и неуверенно. Он забыл об акустике лазарета.
      Да и потом, к чему ему было говорить вслух? От этого вулканец все
      равно не услышал бы его.
      Забавно, Спок. Когда мы вместе служили под командованием Криса
      Пайка, я не знал вас как следует. Сначала вы мне даже не нравились. Вы казались таким амбициозным выскочкой, всегда старающимся сделать все как только можно лучше. Мне представлялось, что вы наводите глянец на старое яблоко. Лезете на первый план, чтобы капитан вас заметил.
      То есть, я был так доволен своим положением и небрежен, – так счастлив просто быть рулевым. А тут рядом были вы, заставляя меня чувствовать так, что будто я должен стремиться к чему-то еще. Заставляя меня чувствовать себя некомфортно.
      Конечно, я начал вас понимать через какое-то время. Я понял, что вы совсем даже не играли роль. Эта серьезность, стремление сделать все как следует – это просто были вы сами, ваш характер и суть. Вы не стремились к продвижению. Вы просто делали то, что все мы должны были делать: учиться всему, чему можно, – так быстро, как только можно.
      Но я не использовал возможности так, как это делали вы и, – верно, поэтому – я теперь заведую добывающей колонией, а вы – первый офицер «Энтерпрайза». И все же даже после того, как я разобрался в вас, мы никогда не были хорошо знакомы. И мы так и не стали друзьями.
      Сейчас я об этом жалею. Действительно жалею. Я слышал, чем вы рисковали, чтобы помочь освободить колонию. Я слышал, что за цену вы заплатили. Мне хочется, чтобы тогда, прежде, я был ближе знаком с вами. И я завидую тем, кто были.
      Уэйн вздохнул. Он не собирался простоять здесь так долго. Он не думал, что ему нужно столько сказать.
      Однако «Энтерпрайзу» пора было отправляться в путь. Он должен был вернуться на Октавиус Четыре и выяснить, – может, капитан корабля все еще жив. А ему пора было сказать главное.
      Я просто хотел поблагодарить вас, лейтенант, – то есть, коммандер. Я просто хотел, чтобы вы знали, что мы вас не забудем.
      Администратор кивнул Зулу. Они вместе вышли из лазарета и направились к транспортационной.
      – Еще стебель? – спросил Кирк.
      Каррас покачала головой.
      – Нет, спасибо. – Она даже не оторвалась от трикодера, который
      теребила последние несколько минут, – то есть практически с того момента, как они решили на время уступить жаре и устроить привал.
      Он задумался, – бесполезно, – было ли любопытство исследователя единственной причиной ее изысканий, или же еще способом избежать разговора. Ведь она все еще могла чувствовать себя неловко от того, что было ранее.
      В любом случае, это было ее право делать как она пожелает. Нигде в
      положениях Звездного Флота не сказано, что вы обязаны быть обаятельны во время отдыха.
      Прикончив остаток своего стебля, капитан подумал о ручье. От всего этого сахара ему захотелось пить. Не здорово, что у них не было в чем носить воду, в противном случае они набрали бы воды на месте высадки.
      Каррас что-то пробормотала и покачала головой. И наконец убрала устройство.
      – Продвинулись? – спросил он.
      – Ничуть. – Она вздохнула. – По-прежнему остаются символы, смысл которых ускользает от меня. А я это не люблю, – когда что-то от меня ускользает. – Она посмотрела на него. – Сэр, могу я говорить откровенно?
      Он кивнул.
      – Безусловно.
      – Несколько раньше я дала понять… знаете… Я оказалась в романтической обстановке с…красивым мужчиной и…
      – Мичман, – сказал он, – Вам не нужно…
      – Нет, нужно, – настаивала она. – Вам теперь со мной неловко – не
      отрицайте. А нам обоим нет причин чувствовать себя неловко. Я думаю, мы должны просто забыть об этом, будто ничего и не было и заниматься дальше своими делами.
      Зрелая философия, решил Кирк. Приличествующая будущему офицеру. Философия, которая должна ему импонировать.
      В самом деле, почему бы и нет? Или он был тщеславно задет тем, что женщина, очарованная им, так быстро перестала быть таковой?
      – От всего сердца согласен, – сказал он ей. Он протянул руку в знак взаимопонимания.
      Каррас протянула навстречу свою…
      Но прежде чем она успела дотронуться до его руки, джунгли за ее
      спиной взорвались необузданной яростью. Деревья валились и камни катились в стороны, когда вздымалась и разваливалась земля.
      И из хаоса показался слишком знакомый силуэт, с вьющимися
      щупальцами и голодно разинутым отверстием. Он был в точности таким же чудовищным и призрачно-белым, как и тварь, что напала на Спока. И таким же смертоносным. Схватив Каррас за руку, капитан потащил ее к себе. Но, когда он это сделал, она закричала, широко раскрыв от ужаса глаза.
      Через миг он понял почему. Вокруг ее лодыжки обвилось белое,
      похожее на кончик кнута щупальце. И оно тянуло ее назад.
      Мичман вцепилась в него, пытаясь усилить его захват своим
      собственным, но бесполезно. Тварь вытянула ее ногу в своем направлении. А затем, когда Кирк попытался задержаться, зацепиться ногами за землю, оно дернуло сильнее, чем он ожидал.
      Последовал сильный удар, – будто что-то твердое бросилось ему навстречу, – и он оказался распростертым на лесной траве; лоб его был теплым и мокрым от крови. Он с трудом осознал, что перед этим ударился головой о дерево.
      Что более существенно, создание получило что хотело. Взглянув вверх
      и отерев кровь, заливавшую глаза, он увидел Каррас, висящую вниз головой над верхушками деревьев, – черты лица искажены, как ранее у Спока, руки вцепились в щупальце, которое сдавило ее ногу.
      Кирк потянулся за фазером, – и только тогда припомнил, что фазера у него нет. Он видел, как чудовище подтянуло его мичмана к отверстию, несмотря на ее сопротивление, – видел, как она открыла рот, пытаясь закричать, но не смогла, потому что боль была слишком сильна.
      Капитан с отчаянием поискал глазами вокруг себя что-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы помочь ей. Что-то – хоть что-нибудь. Его взгляд упал на ветку дерева, расщепленную во время появления чудища. Долей секунды позже, его пальцы сомкнулись на ней, и он поднял ее.
      Между ним и созданием было всего несколько метров; они были относительно свободны. Нагнув голову, Кирк ударил импровизированным копьем в место, которое могло быть животом этой штуки – в тошнотворно-белое мясо, – ударил изо всех сил, какие мог собрать.
      Но тварь оказалась прочнее, чем выглядела, – даже там, где она, казалось бы, должна была быть более уязвимой. Копье едва ли даже проткнуло его кожу. И животное, похоже, даже не заметило этого.
      Хотя через секунду тело твари начало подрагивать в месте удара. И, уголком глаза, капитан заметил щупальце, метнувшееся в его направлении.
      Кирк бросился в сторону, едва избежав захвата. Затем, когда оно попыталось схватить его во второй раз, использовал для прикрытия свое оружие.
      Это не здорово, сказал он себе. Он должен помочь Каррас. А как он это может сделать, если едва может помочь самому себе?
      Не зная, что еще сделать, он подобрал пару камней и швырнул их в пасть чудовищу. У меня получится – должно, сказал он себе, вспомнив, кто говорил ему это. Один камень пролетел мимо, зато другой, по-видимому, попал точно в цель.
      На этот раз, тварь не просто слегка задрожала. Она дернулась. Очевидно, он задел чувствительное место.
      Но даже фазер, настроенный на сильную интенсивность, не смог заставить то, другое создание отпустить Спока, так и камень явно не сможет повлиять на эту тварь, чтобы она оставила Каррас. В то время, как мысли капитана неслись, лихорадочно стремясь найти другой способ нападения, он увидел, что, что бы он не предпринял, будет слишком поздно.
      Тварь уже подняла Каррас к своему рту, где небольшое щупальце раскрутилось и дотронулось до ее бедра. Слегка, почти что ласково. Затем, по-видимому выполнив свою задачу, чудовище выпустило Каррас.
      Она упала камнем через переплетение ветвей и приземлилась с леденящим кровь ударом на подзол джунглей. Кирк, устремился к ней, забыв о собственной уязвимости, и припоминая, как это было со Споком, – тремор, лихорадочные пятна на лице, широко открытые, как в трансе, глаза; легкие, работавшие как кузнечные мехи.
      Он едва заметил, как личинкоподобная штука отступила, скользнув обратно в мешанину обломков, которые сама создала. Он не смотрел, как его щупальца скользили вслед за ним под землю.
      У капитана было только одно на уме: спасти жизнь его мичмана.
      Листья, сорванные с деревьев во время падения Каррас, все еще
      падали, кружась в воздухе, возле нее, когда он оказался рядом. Упав на колени, он понял, что симптомы только начали проявляться. Лицо ее было нездорового розового цвета, но еще не горело, – пока. Дыхание затруднено, но не так ужасно конвульсивно, как, он знал, оно будет потом.
      Кирк сжал зубы. Что он мог сделать для нее? У него не было с собой
      медицинских приспособлений, с помощью которых он мог бы задержать ее ускоряющийся обмен веществ. У него не было…
      Стоп. Что там Каррас говорила о лечении?
      Он заставил себя думать спокойнее, вспомнить…
      «Значит, можно выздороветь после того, как тебя ужалила эта тварь,
      если ты получишь еще один укус – только от другой такой же твари? Она должна быть другой?»
      Это были его слова, хотя тогда он не вполне верил в то, что говорил.
      И сейчас они звучали не более разумно, чем тогда. Но ничего другого у
      него не было. Только этим он мог попробовать оградить Каррас от инородного яда, который уже настраивал ее тело против нее.
      Найти другую тварь, сказал себе капитан. Но где?
      Карта с иероглифами была бесполезна: без хорошего знания местности он никак не мог установить ее масштаб. Кроме того, он не знал, куда упал трикодер мичмана, когда животное схватило ее.
      Тем временем, Каррас становилось хуже прямо на глазах. Лицо ее темнело с каждой секундой, глаза все сильнее блестели. И она начала дрожать – так же, как дрожал Спок.
      Внезапно он понял, где найти другое животное. Черт, он все время это знал!
      Он не знал, успеет ли туда вовремя, но, черт побери, он попытается.
 

 
      Кирк понятия не имел, сколько времени у него заняло возвращение на
      место высадки, – может, минуты, потому что он несся через джунгли со страшной скоростью, – но все равно ему казалось, что слишком долго.
      Тем не менее, Каррас была жива – пока. Она дрожала и мышцы ее
      ежесекундно сводило спазмами, а униформа промокла от испарины. Но она все еще была жива.
      Когда они вырвались на открытый участок и вброд через мелкий поток,
      капитан уставился на месиво, из которого появилось первое животное. Оно было таким же спокойным, как когда они видели его в последний раз. Ни признака чудовища, что ужалило его первого офицера.
      Но теперь это чудище было ему нужно. Ему было нужно, чтобы оно
      поднялось, круша все вокруг, из-под земли, подаваясь назад, и вытягиваясь, и выбрасывая щупальца в поисках Каррас.
      Не то чтобы он был уверен, что оно ее спасет, – вовсе нет. Оно могло просто добавить второй укус к первому и ускорить ее смерть.
      Но он по-прежнему должен был попытаться. Ноги его ныли от напряжения, легкие требовали кислорода; хватая пересохшим горлом теплый, влажный воздух, Кирк упал на колени возле каши из земли, камней и зелени. Через миг он осторожно снял Каррас со своего плеча и опустил на землю перед собой.
      – Ну же, – задыхаясь, проговорил он, уставясь в провал. – Давай.
      Ничего не произошло. Все было тихо – тихо как смерть и распад.
      Шевелилась только Каррас. Она дрожала. Содрогалась. Но, капитан знал, это не будет длиться долго. Никто не сможет долго такое выдержать.
      На какой-то миг у него появилось чувство, что они не одни. Он почувствовал вокруг них присутствие духов, – душ древних Домбраату, коленопреклоненных, как он, молящих их великое и ужасное божество-личинку.
      Но молить было не в его характере. Кирк никогда не просил ничего смиренно, и не собирался начинать теперь.
      – Давай же, – закричал он, – Чтоб тебя! – В нем волной поднялся гнев,
      яростный и нерациональный. – Я не для того проделал весь этот путь, чтобы дать умереть этой женщине! – Он потряс кулаками в сторону мешанине из деревьев и камней. – Я не позволю ей умереть, не тогда, когда есть шанс, что ты можешь ее спасти! А теперь вылезай из этой дыры, или, господи помоги мне, я вытащу тебя оттуда!
      Духи застыли, подумал он, дивясь на безумца, который осмелился
      кричать на их бога. И ладно. Пусть смотрят, пока этот большой белый червяк лезет наружу и что-то с этим делает.
      Но ответа не было. Не разваливающейся земли, ни чудовища, ничего. И
      вскоре он почувствовал, что даже духи улетели прочь.
      Капитан повесил голову. Конвульсии Каррас становились слабее.
      Ресурсы ее тела истощены; у нее просто ничего не осталось.
      Все кончено, не так ли?
      Внезапно он услышал низкий гул из-под земли. Разрушенная область
      перед ним затряслась, начала вздыматься, громоздиться, и, наконец, выбросил наружу своего чудовищного обитателя. Ужасное создание заколыхалось, нависло над Кирком, призрачно-белая башня живой плоти. Сердце его колотилось в ребра, по коже бежали мурашки, когда капитан подался назад от Каррас, оставляя ее одну.
      Ее присутствие не прошло для создания незамеченным. Уронив одно
      из щупальцев на @тело мичмана, оно подняло ее в воздух. Поднесло прямо ко рту, все еще почерневшему и деформированному после выстрела из фазера Кирка.
      Приношение, подумал он. Вот что она такое. Приношение
      примитивному божеству, которое не видело приношений тысячи лет. Он обругал себя за то, тчо принес ее сюда.
      Нет. Пока что рано себя ругать. Не раньше чем он сможет проверить,
      не была ли верна ее теория.
      На его глазах тварь подняла Каррас в один уровень со своей глоткой.
      Затем, точно как это было со Споком, она вытянула маленькое щупальце и мягко провела по плечу мичмана.
      Мичман вскрикнула: пронзительный, жалобный крик, от которого у
      Кирка кровь застыла в жилах. Затем она обмякла. Безжизненно.
      Закончив с ней, создание опустило ее тело – вялую форму, что была
      Селеной Каррас, – почти до земли. Когда оно отпустило ее, – с высоты около десяти футов, – капитан уже был там, чтобы подхватить ее.
      Оно не двинулось, чтобы схватить его. По-видимому, оно было
      удовлетворено.
      Когда он опустил Каррас на землю, у него наконец появилась
      возможность поразмыслить о собственной глупости. Отвести локон золотых волос с ее потемневшего лица с широко открытыми глазами.
      И спросить себя: Что я наделал?
      Мостик «Энтерпрайза», подумал Скотти, обычно был хорошим местом.
      Местом, в которое люди всегда направлялись с удовольствием.
      Сейчас оно было похоже на могилу.
      Все двигались будто в замедленной съемке. Что ж, ничего
      удивительного. Несмотря на скорость, с которой они вернулись на Октавиус Четыре, кто торопился выяснить то, что они уже знали в глубине сердца?
      Достаточно скверно было то, что мистер Спок стоял на краю могилы.
      Теперь они должны были признать потерю еще четверых, включая капитана Кирка.
      Это был черный день для «Энтерпрайза», сказал себе инженер. Он
      поерзал в капитанском кресле. В самом деле, черный день.
      – Приближаемся к планете, – объявил Чехов со своего места за
      навигаторской консолью.
      – Выход на орбитальную скорость, – приказал Скотти.
      – Выходим на орбитальную скорость, – подтвердил Зулу.
      Октавиус Четыре обрисовался в дымке на переднем экране.
      – Мистер Чехов, – сказал инженер, – проверьте область вокруг места
      высадки на предмет признаков форм жизни. Лейтенант Ухура, проверьте сигналы коммуникаторов на всех частотах.
      Все они делали то, что должны были делать. Но все они не слишком на
      что- либо надеялись. Они были слишком опытны; они знали, что шансы найти капитана и других были…
      – Скотти!
      Он повернулся к Ухуре, произнесшей его имя, удивленный такой
      фамильярностью. Одно дело называть его так внизу, в комнате отдыха, но на мостике…
      Затем он увидел выражение ее лица и то, как она прижимала к уху
      наушник и позабыл о лекции, которую он уже было заготовил. Ухура широко улыбалась. Улыбалась!
      Возможно ли?…
      – Что там, девочка? – воскликнул он, пытаясь сдержать порыв надежды.
      В кой-то веки, офицер по связи будто онемела. Все, что она смогла
      сделать – это потрясти головой и переключить то, что она слушала, на интерком мостика.
      – …Кирк. Повторяю: это вы, «Энтерпрайз»?…
      Вновь обретя голос, Ухура ответила:
      – Да, сэр. Как… как я рада слышать ваш голос.
      – Что до нас, так нам тут вдвойне приятней слышать вас, лейтенант. Мне нужно поговорить с мистером Скоттом.
      – Я здесь, сэр, – сказал Скотти. – И, могу добавить, все еще слегка ошеломлен. Какого ж дьявола вы…
      – Это мы позже обсудим, – прервал его капитан. – Как Спок?
      Инженер вздохнул.
      – Нехорошо, сэр. Доктор Маккой говорит, что ему немного осталось.
      Странно, Кирк, казалось, не был устрашен этой новостью.
      – Скотти, я хочу, чтобы Спока переправили вниз – немедленно. Вы взяли наши координаты?
      Чехов повернулся и кивнул в ответ на вопрос капитана. Инженер взглядом дал ему понять, что понял.
      – Да, мы их засекли, – сказал он, – Но вы уверены, что хотите, чтобы его транспортировали вниз, сэр?
      – Совершенно. И пусть доктор Маккой его сопровождает.
      Скотти обменялся с Ухурой растерянным взглядом.
      – Как скажете, – ответил он. – Я займусь этим немедленно.
      – Вот и прекрасно. Отбой.
      Покачав головой, инженер нажал кнопку вызова на подлокотнике.
      – Доктор Маккой, это мистер Скотт с мостика…
      Маккой, работавший в лаборатории, слушал Скотти вполуха. По
      крайней мере, пока до его сознания не дошло слово «капитан».
      Он поднял голову.
      – Вы не могли бы это повторить, мистер Скотт?
      Пауза.
      – Я сказал, я только что связался с капитаном, доктор. Похоже, с его группой все хорошо.
      Маккой поднялся на ноги.
      – Джим жив? – ошеломленно проговорил он.
      – Жив. Я только что сам с ним говорил.
      – Это… здорово, Скотти. А другие, что были с ним?
      – Похоже, все они тоже живы.
      Доктор неуверенно улыбнулся.
      – Ну, тогда, чего же мы ждем? Давай, поднимай их сюда, чтобы я мог на них взглянуть!
      Долгая пауза.
      – Боюсь, у капитана немного другие планы.
      Улыбка Маккоя улетучилась.
      – Что ты имеешь в виду? Не молчи, а?
      – Капитан Кирк не хочет транспортироваться наверх. Он хочет, чтобы
      вы отправились вниз. И он хочет, чтобы вы взяли с собой мистера Спока.
      Доктор устал. Может быть, он неверно расслышал.
      – Он хочет, чтобы я что?…
      Вздох.
      – Отправились вниз. С мистером Споком.
      Доктор застыл, открыв рот. Наконец, он сказал:
      – Так и я подумал, что вы это сказали.
      – Я знаю, что это звучит бессмысленно, –добавил Скотти. – Но капитан, похоже, знает, что делает.
      Маккой что-то буркнул.
      – Мне нужно поговорить с капитаном. Может, он не представляет, в каком Спок состоянии.
      Тяжелое молчание.
      – Да, – согласился, наконец, инженер. – Я попрошу лейтенанта Ухуру соединить вас.
      Доктор снова сел и стал ждать. Переправить Спока вниз? В его теперешнем состоянии? Не заняться ли ему сперва головой капитана.
      Сначала Маккой подумал, что Кайл ошибся. Когда он материализовался со Споком на руках, он увидел признаки масштабного сдвига земляных пластов не более чем в сотне футов перед ними – вроде того, что оставила после себя тварь, что напала тогда на Спока.
      – Во имя всего… – начал он.
      – Проблемы, доктор?
      Маккой обернулся и увидел стоявшего за его спиной Кирка, вместе с остальными из их партии. Оуэнс сидел; его нога была в деревянных лубках.
      – Сюда, – сказал капитан, – давай помогу. – Подойдя к ним, он поднял Спока в вертикальное положение, протянул его руку себе через шею и освободил Маккоя от его веса.
      – Джим, – неверным голосом сказал доктор, поддерживая Спока за другую руку, – ты что, спятил? Одна из этих тварей была здесь. Что, если она решит вернуться?
      Но Кирка это, похоже, не особенно интересовало. Он, нахмурившись, глядел на своего друга.
      – Он не здорово выглядит, – заметил он.
      – Черт возьми, Джим, ты слышал, что я сказал? Один из этих монстров может вылезти из вот этой дыры в любую минуту!
      Капитан повернулся к нему.
      – Я знаю, Боунз. Собственно, на это я и рассчитываю. – Его взгляд стал дестким. – Я знаю, это звучит дико, но один из этих монстров – это именно то, что вылечит Спока.
      Маккой глядел на него во все глаза.
      – Это все жара. У тебя солнечный удар.
      – Взгляни на Каррас, доктор. У нее нездоровый вид?
      Маккой неохотно посмотрел.
      – Похоже, она в полном порядке, – заключил он. – Но что общего между…
      Кирк прервал его.
      – Боунз, она была ужалена точно так же, как Спок. У нее были те же самые симптомы. – Он указал кивком головы на завалы. – Но одно из этих чудищ снова привело ее в норму. Не спрашивай меня как да почему, но это сработало. И на Споке тоже сработает.
      И капитан сказал ему об иероглифах и как все это помогло ему спасти жизнь Каррас.
      Доктор немного подумал.
      – Это безумие. – Он покачал головой. – Но время Спока уходит, и все, что я делаю, похоже, никак не действует…
      Кирк посмотрел ему в глаза. Очень серьезно.
      – Это не теория, Боунз. Это доказано. Я это видел своими глазами.
      Маккой сморщился.
      – Хорошо бы ты был прав.
      Капитан кивнул.
      – Думаешь, я бы стал это делать, будь у меня хоть капля сомнения? А теперь давай, помоги мне отнести туда Спока. В этих местах горы не ходят к Магомету.
      Гадая, что бы сказали его профессора из медшколы, увидь они его сейчас, Маккой двинулся, поддерживая Спока со своей стороны, к периметру разрушенной области. И, по слову Кирка, опустил Спока на землю.
      – Теперь назад, – сказал капитан. – Смотри.
      Сначала ничего не случилось. Только ветер вздохнул в деревьях. Затем земля начала вздрагивать.
      И через миг оно появилось, разрывая корни деревьев и скрежеща камнями, – животное, в точности такое же, какое они видели прежде, – воздвиглось из хаоса. У Маккоя немедленно пересохло во рту и от страха свело мышцы. Все его усилия были направлены на то, чтобы не удариться в панику, не схватиться за фазер, устоять на месте…
      Как он мог согласиться участвовать в этом? Как мог предоставить Спока такой судьбе?
      Монстр поднялся во весь рост; деревья казались рядом с ним карликами. Пошарив вокруг себя щупальцами, он вскоре обнаружил вулканца. Затем, будто в порыве голода, он поднял Спока к своему сморщеному рту.
      Господи, подумал доктор. Он собирается съесть его…
      В последний момент, однако, чудище отвернуло Спока от своей глотки. Появилось доселе скрытый усик, – как то, с помощью которого другая такая тварь ввела ему яд. Оно протянулось к плечу вулкана.
      Маккой дрожал, он был в ужасе. Затем он почувствовал руку, сжавшую его плечо.
      Повернувшись, он увидел, что это был капитан.
      – Все нормально, –сказал Кирк.
      Но даже он был потрясен и взволнован тем, что видел. Несмотря на его успокаивающие слова он выглядел каким угодно, только не спокойным.
      Скотти барабанил пальцами по консоли мистера Кайла.
      – Чего они там так долго? – спросил он.
      Шеф транспортаторного отсека покачал головой.
      – Не знаю, сэр.
      Скотти нахмурился.
      – Если б только капитан не разводил тайны…
      Кайл кивнул.
      – Да, загадочно. Я только надеюсь, что бедный…
      В транспортаторной вдруг послышался голос Кирка.
      – Мистер Кайл?
      Начальник транспортаторной выпрямился, как если бы капитан был в помещении собственной персоной.
      – Да, сэр?
      – Шестерых на борт.
      – Шестерых на борт, – подтвердил Кайл. Бросив взгляд на Скотти, он повернулся к контрольной консоли. И через миг активировал транспортатор.
      Инженер смотрел, как энергетические контуры шести фигур
      появляются на платформе. Сказать, которая из них – Спок, было невозможно, так же как и определить, в каком он состоянии.
      Затем контуры офирмились и стали материальны. В заднем ряду стояли
      трое молодых членов команды, что входили в состав первой группы высадки. Двое мужчин и женщина, хотя Скотт не знал их имен.
      Впереди по бокам стояли Кирк и Маккой. А между ними – первый
      офицер, – на ногах и в сознании.
      – Во имя всего… – начал Скотт. Он изумленно потряс головой.
      Когда Кирк и Маккой сошли с платформы, Спок последовал за ними.
      От недуга, что мучил его, не осталось и следа. Заметив пристальный интерес инженера, он дал это понять легким кивком.
      Широко улыбнувшись, Скотти кивнул ему в ответ.
      – Эй, куда это вы, интересно? – спросил Маккой, бросаясь вслед за своим пациентом.
      Спок повернулся к нему, его самоконтроль снова был совершенен.
      – Если вы проверите штатное расписание, – сказал он, – полагаю, вы обнаружите, что я сейчас должен быть на мостике.
      – Черта с два – должен! – ответил доктор. – Вы возвращаетесь со мной
      в лазарет. – Он повернулся к молодым людям. – Вообще-то, вы все возвращаетесь со мной в лазарет. – Он сварливо глянул на капитана. – Без исключений.
      Кирк и Спок обменялись взглядами. Капитан пожал плечами.
      – Что я могу поделать? Он тут доктор.
      – Вы чертовски правы, – сказал Маккой. – Ну, двинулись. Все.
      Проходя мимо Скотти, капитан хлопнул его по плечу.
      – Что ж, покомандуй еще, – сказал он, – Придется нам там поторчать.
      Глядя, как они выходят, Скотти счастливо улыбнулся. Изумительно,
      как быстро все может снова стать в порядке.
 

 
      К тому времени, как Кирк и Спок появились в конференц-зале, Маккой
      уже закончил настройку и барабанил пальцами по столу. Когда они вошли, он поднял взгляд и посмотрел на них довольно кисло.
      – Как мило, что вы решили заглянуть, – заметил он.
      Спок выгнул бровь.
      – Нас задержали, – ответил он.
      – Да неужто, – сказал Маккой.
      – Мы бы были здесь раньше, – вмешался капитан, гася спор в зародыше, – но мне пришлось беседовать с адмиралом Ковальски.
      Маккой слегка сузил глаза.
      – И что?
      – Ничего важного, – сказал Кирк, вытягивая стул. – Просто поздравления по поводу проделанной работы. Выяснение деталей. И все такое.
      Доктор фыркнул.
      – В этом случае я вас прощаю. А теперь садитесь и дивитесь. – Подавшись вперед, он ткнул в клавишу встроенного монитора, активируя его.
      Кирк увидел разделенный надвое экран, с двумя микроизображениями. Они были идентичны, насколько он мог судить.
      – Образец слева, – объяснил Маккой, – фрагмент ткани, которую мы
      нашли на одежде мичмана Каррас. Ткань принадлежит зверюге, которая избавила ее от симптомов гиперщитовидной. Тот, что справа, – это часть органики, которую мы нашли в крови Спока, когда мы подняли его на борт с Бета Кабрини, – эта штука бесследно исчезла, когда он был вылечен.
      Капитан кивнул.
      – Так что материал, который вы нашли в крови Спока, попал туда вместе с ядом.
      – Верно, – подтвердил доктор. – В очень небольшом количестве. Которое потом увеличилось, так, что мы в конце концов смогли его заметить.
      Спок изучал образцы.
      – Очаровательно.
      – По меньшей мере. – Маккой снова наклонился вперед и вызвал
      другую картинку. Это было компьютерное воспроизведение гуманоида, которого Кирк не смог распознать.
      Однако Спок, по-видимому, был лучше информирован.
      – Мужчина расы Домбраату, – сказал он. – Ныне вымершей расы.
      – Очень хорошо, – сказал ему доктор. – А что мы знаем о Домбраату?
      Спок начал было отвечать, но Маккой жестом остановил его.
      – Я скажу вам, что мы знаем. Они были самыми упертыми
      исследователями, каких только знала галактика. Они колонизировали миры как сумасшедшие. И, если на данные их кораблей можно положиться, они были самым крепким из всех народов, какие мы когда-либо встречали, – ныне живущих или вымерших. Нет, в самом деле, – продолжал он, – вулканцы рядом с ними просто барышни кисейные.
      Спок посмотрел на Кирка.
      – Слабаки, – перевел капитан.
      – Ясно, – ответил первый офицер. Если он и обиделся на метафору, то
      не подал виду. Он держался как обычно нейтрально.
      – А теперь, – сказал Маккой, – взгляните на иероглифы мичмана
      Каррас, – Он вызвал третью картинку, – знак животного, увеличенный в несколько раз, но в целом такой же, каким Кирк помнил в натуре.
      – Оно, может, выглядит как плакучая ива, – сказал он Споку, – но на
      самом деле обозначает одно из этих созданий.
      – Благодарю вас, капитан. У меня, однако, была возможность изучить
      доклад мичмана.
      Кирк крякнул.
      – Конечно, я должен был догадаться. Пожалуйста, продолжайте,
      доктор.
      – Как я говорил, – нетерпеливо продолжал Маккой, – эти иероглифы
      кое о чем нам рассказывают. Прежде всего, что в более или менее отдаленном прошлом Домбраату в некотором смысле сосуществовали с этими тварями. Во-вторых, что последние практиковали такие же укусы, что и сейчас. В-третьих, что эти твари были преимущественно стационарны, иначе для чего бы было составлять эту карту? И, в-четвертых, что Домбраату, – даже будучи укушены, – были достаточно сильны, чтобы перейти от места обитания одной твари к другой.
      – Разве не могли те, кто были укушены, получить помощь? – спросил капитан. – Разве не могли их друзья перенести их?
      Доктор покачал головой.
      – Согласно интерпретации Каррас – нет. Похоже, подвергшийся укусу переходил на другое место самостоятельно.
      Спок кивнул.
      – Я прочел иероглифы так же.
      Кирк жестом показал, что сдается.
      – Вопрос снимается.
      Маккой скривил физиономию.
      – Теперь, когда мы это выяснили, я спрашиваю вас: что за радость
      была этой штуке вывалиться на сцену, сграбастать домбраату и впрыснуть ему – или ей – эту комбинацию яда и быстро развивающегося органического материала? – Его глаза блеснули. – Хотя стойте, лучше я вам задам более простой и, – тебе это понравится, Спок, – более поэтический вопрос: «Отчего цветы благоухают так весною?»
      Капитан невольно улыбнулся.
      – Ну, перестаньте, доктор. Полагаю, вы хотите что-то сказать.
      Вулканец рассудительно склонил голову набок.
      – Вы утверждаете, что органический материал, который
      впрыскивается этими созданиями, – собрание гамет? Эквивалент спермы людей или вулканцев?
      Маккой закивал головой.
      – Именно это я и утверждаю, мистер Спок. Эти создания –
      гермафродиты. Они играют роль как мужской особи, вырабатывая этот материал, так и женской – принимая его. Но, конечно, они не могут оплодотворяться сами, иначе все, чем они могли бы быть – раса клонов. Вот почему как только вам ввели этот материал, вы не можете стать «не-больны», используя терминологию Каррас, вернувшись к тому же самому животному. Вам приходится отправляться ко второму животному, – и таким образом способствовать их воспроизводству.
      – То есть домбраату, а совсем недавно Спок и Каррас, – были вроде пчел, что переносят пыльцу с одного цветка на другой, – сказал Кирк. – А что же сыворотка? И ее воздействие на метаболизм?
      Доктор вернул на монитор изображение гуманоида.
      – Помните, мы уже говорили, насколько сильной была эта раса? Что
      же, то, что чуть было не стало фатальным для Спока и Каррас, могло быть просто легким недомоганием для среднего домбраату, – немногим более раздражения. – Он откинулся назад. – На самом деле, они, может быть, даже нуждались в таком впрыскивании. Может, их щитовидки, или что там им служило щитовидкой, периодически нужно было подстегивать, что и делали эти животные.
      Спок кивнул.
      – К несчастью, в течение какого-то времени на планете не было
      домбраату. Так что, когда эти животные получили походящую замену…
      – Они не стали долго телиться, – сказал Маккой, заканчивая мысль
      своими словами.
      – Я бы выразился немного по-другому, – заметил вулканец, – но суть
      это отражает. – Он на миг задумался. – Интересная теория, доктор. – Она также может объяснить, почему эти животные обращались с нами так грубо. Они не привыкли иметь дело с такими хрупкими носителями.
      – И не забывайте, – добавил Маккой, – что вы сопротивлялись.
      Домбраату этого могли не делать. Более того, могли пройти сотни лет с тех пор, как они делали что-либо подобное. Они просто могли потерять навык.
      Капитан переваривал услышанное. Это была неплохая теория;Боунз превзошел себя.
      – Хорошая работа, – сказал он. – В самом деле, очень неплохо.
      – Осталось раскрыть еще только одну тайну, – заявил Спок.
      Доктор взглянул на него.
      – И что же это за тайна?
      – Комплекс условий, которые позволили родной планете домбраату, ставших межзвездными путешественниками, остаться дикой и неосвоенной. Конечно, один из возможных ответов более правдоподобен, чем другие.
      – И это?… – поторопил его Кирк.
      – Возможно, – сказал вулканец, – что Октавиус Четыре не всегда был
      девственным местом. Представьте себе общество, разрываемое между более ранними традициями и искушением космических путешествий, как было и с Вулканом в недавнем прошлом. И большая часть населения устремляется к звездам, колонизирует, исследует, а те, кто остаются, намеренно обращаются к древнему образу жизни своей расы. И часть реверсивного культурного процесса стирала следы более современного общества.
      Маккой откинулся в кресле и провел рукой по подбородку.
      – Могло быть, ага. Тогда иероглифы, выбитые на этих камнях, могут
      быть даже моложе, чем некоторые из открытых нами колоний домбраату.
      – Это может быть верно, – согласился Спок. – В любом случае, мы это скоро узнаем. Компьютер почти завершил перекрестный анализ записей трикодера мичмана Каррас.
      Капитан думал о своем.
      – Доктор, если те гаметы, которые доставил по назначению наш
      первый офицер, имели нужный биологический эффект… – Он сдержал проказливую улыбку. – Нельзя ли в этом случае назвать мистера Спока папочкой, – образно выражаясь.
      Маккой осклабился.
      – Уж наверно можно. – Он повернулся к вулканцу. – придется мне
      разыскать пищевой процессор и соорудить для тебя, Спок, коробку сигар. Так, на всякий случай, старый ты бладхаунд.
      Вулканец взглянул на него.
      – Сигар?
      – Старый земной обычай, – объяснил Кирк, – давно заброшенный из-за негативного воздействия на здоровье.
      Спок переводил взгляд с одного на другого.
      – Ясно, – ответил он. – В этом случае, я думаю, я уклонюсь от
      следования этой традиции. – Пауза. – Однако, должен сказать: если я способствовал воспроизводству особей этого вида, я не испытываю недовольства. Во время моей второй встречи с ними, когда это животное забирало сыворотку из моей крови, у меня был случай коснуться его сознания. То, что я обнаружил, было по меньшей мере незрелым, и едва ли можно назвать это разумом. Тем не менее, это характеризовалось определенным… – Он искал верного слова и, наконец, нашел его: – Благородством.
      – Благородством? – удивился Маккой. – Спок, да ведь это немногим более чем гигантское насекомое.
      Кирк повернулся к доктору.
      – Не забывай, откуда мы сами произошли, Боунз, склизкое чего-то, выползшее из первичного океана. Где корни благородства людей?
      Маккой задумался и кивнул.
      – Интересный вопрос, – решил он.
      Капитан оттолкнул свой стул, поднимаясь.
      – Интересные вопросы повсюду, я бы сказал. Как и интересные ответы. – Он перевел взгляд с одного из своих офицеров на другого. – однако, становится поздно, а у меня кое-какое личное дело.
      На лице доктора появилось подозрение.
      – Личное дело? Что еще за личное дело?
      Кирк мило улыбнулся, огибая Маккоя.
      – Боюсь, – сказал он, – что судьба его – остаться частным, известным лишь мне и еще одной персоне.
      Когда звуки «Симфонии для небожителей» ре-мажор Бартлетта
      наполнили его каюту, Кирк взглянул через столик на мичмана Селену Каррас, со звездолета «Горизонт», бывшую мичмана Селену Каррас со звездолета «Энтерпрайз».
      – М-м, – сказала она, слушая явно с одобрением. И улыбнулась. –
      Приятно. Очень приятная музыка.
      – Расскажите мне о вашем назначении, – сказал он, протягивая руку к
      бутылке с вином.
      Каррас смотрела, как капитан наполняет ее почти пустой бокал.
      – Это чисто научная миссия. Система Соолана. Знаете, сразу за
      Антаресом.
      Он собирался наполнить свой бокал, но приостановился.
      – За Антаресом. Звучит как песня.
      Ее глаза блестели в приглушенном освещении.
      – Верно. Как песня.
      Когда он нажал на сифон и рубиновая жидкость полилась в бокал, он спросил:
      – Когда вы подали заявку?
      – Каррас взглянула не него.
      – Год назад. Примерно в это же время я подала запрос о месте на «Энтерпрайзе». – Она сделала паузу. – Видите ли, я не была уверена, чего именно я хочу.
      – Но теперь уверены?
      Она вздохнула, разглядывая вино в своем бокале.
      – Честно говоря, сейчас я менее всего уверена в чем-либо. – Она
      слегка наморщила лоб. – Я могу исследовать систему Соолана годами и никогда не найти что-то подобное тому, что открыла на Октавиусе Четыре. Смешно, да? Я перевожусь на чисто научное судно, когда у меня подобная – раз в жизни! – чисто научная возможность на «Энтерпрайзе».
      Кирк изучал ее.
      – И все же вы переводитесь.
      – Все же, – подтвердила Каррас. – Я знаю, на что это похоже, но я никогда не работала с доктором Эрдэлом с «Горизонта». – Она пожала плечами. – Мне может это понравится. Или наоборот. Но я должна попробовать.
      Он кивнул.
      – Не могу вас порицать. Я слышал, что пролезть к Эрдэлу почти невозможно. Но как же ваша работа над иероглифами домбраату?
      Каррас сморщила нос.
      – Я тут уже сделала что могла, – сказала она. – Теперь дело за настоящими специалистами. – Она посмотрела на него. – Думаете, я совершаю ошибку?
      Капитан улыбнулся.
      – Я не могу судить об этом. Это ваша жизнь. И ваш выбор. Но вот что я вам скажу: если вы когда-нибудь решите, что снова хотите служить на корабле класса «Конституция», для вас всегда найдется место на «Энтерпрайзе».
      Похоже, это ей понравилось, она почти почувствовала… – облегчение?
      – Это приятно слышать, сэр. Одно время, я боялась, что вы можете принять это близко к сердцу. Знаете, после всего, что случилось на Октавиусе Четыре…
      Кирк делал вид, что у него провал в памяти.
      – Вы, должно быть, с кем-то меня спутали. Может, с капитаном, которого беспокоила миссия… и решение относительно личной связи с членом его команды.
      Каррас посмотрела на него вопросительно.
      – И теперь это вне рассмотрения?
      Он покачал головой.
      – Да, насколько я могу судить. Через двадцать четыре часа вы будете совсем на другом корабле. Частью команды кого-то другого. – Он наклонился вперед. – И перестаньте звать меня «сэр». Меня зовут Джим.
      – Джим, – согласилась она. И подняла бокал. – За моего капитана. Жаль, что он не может быть с нами сегодня. – Уголок ее рта поднялся, когда она подумала об этом. – А может, и не жаль вовсе.
      Он широко улыбнулся, поднял свой бокал и негромко чокнулся с ней. Вечер обещал быть прекрасным.
 

 
      Пайк поставил на стол кружку, до краев полную черного, дымящегося
      кофе и тронул клавишу, активирующую кухонную посудомойку. Через миг струя воды ударила в тарелки из-под завтрака и столовое серебро.
      Конечно, они с Вайнэ могли и не заниматься никакими
      посудомоечными делами, если бы не хотели. Они могли просто пожелать, чтобы тарелки стали чистыми. Но они давным-давно решили, что будут поддерживать правдоподобие в своей жизни настолько, насколько возможно.
      Это не исключало из иллюзии кого-нибудь еще, – вроде Деррета, – кто
      мог вести хозяйство. Ведь и настоящие люди на настоящих каникулах в диких местах часто нанимали кого-нибудь в помощь по хозяйству.
      Но как только они решили, что останутся в пляжном домике надолго, Вайнэ намеренно изгнала Деррета из иллюзии. Он бы был здесь лишним, чтобы не сказать больше. И кроме того, несмотря на то, что Пайк заявлял обратное, она почувствовала, насколько присутствие прислуги стесняло его.
      Пайк извлек губку из миски, полной биорастворимого моющего средства, выбрал тарелку и принялся за работу. Через миг со стороны задней двери появилась Вайнэ.
      Он бросил на нее взгляд.
      – Нашла?
      Она кивнула. Когда она подошла к мойке, она держала ее, – так, чтоб он мог видеть, – старинная детская книжка. «Алиса в стране чудес».
      – Она была в кладовке, точно там, куда, как я и помнила, я ее
      положила, – сказала она, слегка сдвинув безупречные брови. Хотя, думаю, я не должна была так удивиться. То есть, если я помню, что я ее туда положила…
      – То она и должна там оказаться, – закончил он за нее. – Раздражает, да?
      Она пожала плечами.
      – Я не знаю. В какой-то мере, мне это нравится – знать, что вещи там, где я ожидаю, что они находятся.
      Тут вдруг она начала смотреть мимо него, ее внимание было
      привлечено чем-то другим. Проследив ее взгляд, он повернулся и глянул из окна кухни на пляж, что лежал за ним.
      Сначала он подумал, что она могла заметить китов, что несколько раз
      за последние пару дней подплывали к пляжу. Затем он увидел, что это были вовсе не киты.
      Там, на песке, не далее чем в десяти метрах от дома, стоял Хранитель. Когда его глаза встретились с глазами Пайка, он кивнул.
      – Он вернулся, – сказала Вайнэ. Она посмотрела на него. – Должно быть, с новостями.
      Пайк согласно бормотнул что-то. Схватив с крючка на одном из
      шкафчиков кухонное полотенце, он наскоро вытер руки и бросил полотенце на стол. Затем, взяв Вайнэ за руку, он вывел ее из дверей и спустился с ней вниз по ступенькам. Песок, еще не нагретый солнцем, холодил его босые ноги.
      На висках Хранителя опять ясно проступили вены.
      – Приветствую вас, Кристофер. Вайнэ.
      – Доброе утро, – сказала Вайнэ в ответ. – Вы давно здесь стоите?
      Слабая улыбка.
      – Время – тоже иллюзия.
      Она кивнула.
      – Я так и знала, что вы это скажете.
      Хранитель смотрел на Пайка.
      – Мы сделали то, о чем вы просили.
      – Вы принесли мне весточку о моих друзьях? – спросил землянин.
      – Да, – подтвердил талосианин. Его улыбка стала шире. – К тому же мы полагаем, что то, что мы узнали, вас порадует.
      Пайк почувствовал огромное облегчение. Он даже сам удивился; оказывается, он беспокоился сильнее, чем хотел признать, даже самому себе.
      – Может быть, войдем в дом? – спросил он Хранителя.
      Пауза.
      – Да.
      Тут Пайк осознал, что они все стоят в кухне. Он посмотрел на Вайнэ.
      Она смеялась. Повернувшись к Хранителю, она сказал:
      – Думаю, Крис имел в виду, чтоб мы вошли сюда – сами.
      Талосианин обдумал информацию.
      – Вы бы действительно предпочли это? – спросил он телепатически. – Если да, я могу снова перенести нас наружу.
      Пайк покачал головой.
      – Нет, не нужно. Мы ведь уже здесь. – Его разбирало любопытство. – Мои друзья?… – осторожно поторопил он.
      Хранитель воспринял намек совершенно спокойно.
      – Хотите, чтобы я начал с того, кого зовут Спок?
      Землянин кивнул.
      – Да, почему бы нет.
      – Очень хорошо. – Его темные глаза слегка сузились. – Спок недавно
      испытал некоторые трудности. Однако, он с этим справился. Теперь он такой же, каким мы видели его в последний раз – цел, здоров и поглощен работой.
      Пайк вздохнул.
      – Я так понимаю, подробностей у вас нет?
      Черты лица Хранителя приобрели печальное выражение.
      – Сожалею. Нет.
      Землянин решил смириться с неизбежным.
      – Самое главное, что он в порядке. А другие?
      – Узнал он совсем немного, – описания состояния его бывших товарищей, одного за другим. Когда Хранитель закончил, Пайк чувствовал себя странно.
      – Я это ценю, – сказал он серьезно.
      Хранитель величественно кивнул. И удалился.
      Вайнэ скользнула Пайку под руку, подняв на него глаза.
      – Доволен? – спросила она.
      – Надо думать, – ответил он. То есть, я и не мог просить чего-то большего. Похоже, у всех все прекрасно.
      – Тогда в чем же дело? Мы что, ностальгируем?
      Он подумал об этом и кивнул. Вайнэ знала его лучше, чем он себя.
      – Может, и так, – признал он. – Видишь ли, мне вроде кажется, тчо я должен бы быть там, с ними. Исследовать. Выяснять, на что я способен.
      Она изумленно покачала головой.
      – Не ты ли говорил мне, что ты, бывало, лежал ночью без сна, чувствуя, как на тебя давит вес командования, желая только отыскать где-нибудь пляж и кого-нибудь такого милого, кто разделил бы там с тобой твое одиночество?
      Он засмеялся.
      – Знаешь, хорошо, что твоя память лучше моей. Да, я это говорил, верно? И был искренен.
      – М-м? Тогда докажи это. Что ты думаешь о серфинге?
      Пайк нахмурился.
      – Не думаешь, что это несколько самонадеянно?
      – Ты – капитан звездолета, – сказала она ему. – Ты можешь с этим справиться.