Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Психология Я и защитные механизмы

ModernLib.Net / Психология / Фрейд Анна / Психология Я и защитные механизмы - Чтение (стр. 1)
Автор: Фрейд Анна
Жанр: Психология

 

 


Анна ФРЕЙД
ПСИХОЛОГИЯ Я И ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ.
ДЕТСКИЙ ПСИХОАНАЛИЗ

      Судьба Анны Фрейд (1895–1982), и личная, и профессиональная, неразрывно связана с развитием оригинального направления практической психологии – детского психоанализа. Дочь классика психоанализа Зигмунда Фрейда, начав свою карьеру в 1912 г. с работы учительницы, уже в 1923 г. становится преподавателем и директором Венского института по подготовке детских психоаналитиков. Вначале в Австрии, а после эмиграции в 1938 г. в Великобритании Анна Фрейд самоотверженно занимается вопросами развития личности ребенка и помощи ребенку в полной драм жизни. Ее перу принадлежат такие пользующиеся популярностью труды, как «Введение в детский психоанализ» (1927), «Психоанализ для учителей и родителей» (1931), «Война и дети» (1944), «Норма и патология в детстве» (1966). Широкий спектр исследований Анны Фрейд – почетного доктора Университета Кларка (США) и Венского университета (Австрия), посвященных психоанализу детства, образованию, социальной работе, детской психиатрии и педиатрии, наиболее полно отражен в 8–томном собрании ее трудов (1971–1980, США). Мировую известность А.Фрейд принесла ее работа «Психология Яи защитные механизмы», открывшая путь к пониманию и преодолению конфликтов детской души.
      «Во мне сидит черт. Можно ли его вынуть?» В этом вопросе шестилетней девочки к Анне Фрейд сфокусированы конфликты детской души, над разрешением которых в течение 70 лет бьется детский психоанализ. Каковы внутренние резервы детского Яв поединке с полным противоречий миром? Как рождаются защитные механизмы личности, позволяющие сохранить устойчивость поведения ребенка в веере различных жизненных ситуаций? Сколь велика магия слова мастера детского психоанализа, приходящего на помощь к испытывающему страхи и живущему не в ладу с самим собой и окружающими людьми растущему человеку? Ответы на эти и многие другие вопросы позволили Анне Фрейд по праву встать в одном историческом ряду с основателем психоанализа Зигмундом Фрейдом, а не просто остаться дочерью знаменитого отца. В отличие от традиционного психоанализа психологические воззрения Анны Фрейд проникнуты верой в силу человеческого Я, и созданное ею теоретическое направление не случайно вошло в историю науки под именем «Эго-психология».
      Книгу А.Фрейд «Психология Яи защитные механизмы», увидевшую свет в 1936 г., ожидала судьба классических работ. Над идеями о механизмах психологической защиты и их роли в развитии личности ребенка оказалось не властно неумолимое время. Нет сомнения в том, что психологи, педагоги и врачи, познакомившись с этой замечательной книгой, откроют для себя одно из самых оригинальных направлений практической психологии – детский психоанализ.
       Александр Асмолов,
       вице-президент
       Общества психологов

А. ТЕОРИЯ ЗАЩИТНЫХ МЕХАНИЗМОВ

I. Я КАК ТОЧКА НАБЛЮДЕНИЯ

       Определение психоанализа.В развитии психоаналитической науки были периоды, когда теоретическое исследование индивидуального Ябыло не слишком популярным. Многие аналитики считали, что в анализе ценность научной и терапевтической работы прямо пропорциональна глубине затрагиваемых психических слоев. Всегда, когда интерес смещался от глубоких к более поверхностным психическим слоям, т.е. всегда, когда исследование отклонялось от Онок Я, возникало ощущение, что это начало отхода от психоанализа в целом. Считалось, что термин психоанализ должен быть сохранен для новых открытий, относящихся к бессознательной психической жизни, например к исследованию подавленных инстинктивных импульсов, аффектов и фантазий. Такими же проблемами, как приспособление детей и взрослых к внешнему миру, такими понятиями, как здоровье и болезнь, добродетель и порок, психоанализ не занимается. Он должен посвятить свои исследования исключительно детским фантазиям, сохранившимся во взрослой жизни, воображаемому удовлетворению и ожидаемому в качестве возмездия за него наказанию.
      Такое определение психоанализа достаточно часто встречалось в психоаналитических работах и, по-видимому, подкреплялось его практическим использованием, при котором психоанализ и глубинная психология всегда рассматривались как синонимы. Более того, некоторые основания для такого определения имеются и в прошлом психоанализа, поскольку можно сказать, что с самых первых лет нашей науки ее теория, построенная на эмпирической основе, была преимущественно психологией бессознательного, или, как мы сказали бы сейчас, психологией Оно. Но это определение немедленно утрачивает все претензии на точность, как только мы прикладываем его к психоаналитической терапии. Анализ как терапевтический метод с самого начала имеет дело с Яи его отклонениями; исследование Онои его способа действия всегда было лишь средством для достижения цели. А цель всегда одна и та же: коррекция этих отклонений и восстановление Яв его целостности.
      Когда работы Фрейда, начиная с «Group psychology and the analysis of the Ego» (1921) и «Beyond the pleasure principle» (1920), приняли новое направление, на исследованиях Яперестала лежать печать аналитической неортодоксальности, и интерес окончательно сосредоточился на образованиях Я. С тех пор термин «глубинная психология» не покрывает всей области психоаналитического исследования. В настоящее время мы, по-видимому, определили бы задачу анализа следующим образом: получить максимально полное знание обо всех трех образованиях, из которых, как мы считаем, состоит психическая личность, и изучить их отношения между собой и с внешним миром. Иными словами, по отношению к Я – исследовать его содержание, границы и функции, проследить историю его зависимости от внешнего мира, Онои Сверх-Я; по отношению к Оно – дать описание инстинктов, т.е. содержания Оно, и проследить их трансформации.
       Оно , Я и Сверх-Я в самовосприятии.Все мы знаем, что эти три психических образования доступны наблюдению в разной степени. Наше знание об Оно – которое раньше называлось системой Ucs. – может быть получено лишь на основании производных этой системы, проявляющихся в системах Pcs. и Cs. Если внутри Онопреобладает состояние покоя и удовлетворения, при котором в поисках удовлетворения ни один инстинктивный импульс не вторгается в Яи не вызывает в нем чувств напряжения и страдания, то мы ничего не можем узнать о содержании Оно. Отсюда следует, по крайней мере теоретически, что Онооткрыто для наблюдения не при всех условиях.
      Со Сверх-Ядело обстоит иначе. Его содержания большей частью осознаны и, следовательно, прямо доступны эндопсихическому восприятию. Тем не менее наше описание Сверх-Явсегда начинает становиться неопределенным, когда между ним и Ясуществуют гармоничные отношения. В этом случае мы говорим, что они совпадают, т.е. в такие моменты Сверх-Янедоступно наблюдению как отдельное образование ни для самого субъекта, ни для внешнего наблюдателя. Его очертания становятся ясными лишь тогда, когда оно относится к Явраждебно либо критично. Сверх-Я, как и Оно, становится видимым через состояния, которые оно продуцирует в Я, например через чувство вины, вызванное его критическим отношением.
       Я как наблюдатель. Это означает, что собственно полем нашего наблюдения всегда является Я. Это, так сказать, опосредующее звено, через которое мы пытаемся обрисовать два других образования.
      Когда отношения между двумя соседними силами – Яи Оно – спокойны, первая из них превосходно выполняет свою функцию наблюдателя за второй. Различные инстинктивные импульсы постоянно прокладывают себе путь из Онов Я, где они получают доступ к моторному аппарату, посредством которого и достигают удовлетворения. В благоприятных случаях Яне протестует против «пришельца», а предоставляет в его распоряжение свою собственную энергию и ограничивается наблюдением; оно отмечает начало инстинктивного импульса, величину напряжения и чувства страдания, которыми он сопровождается, и, наконец, исчезновение напряжения при достижении удовлетворения. Наблюдение над всем процессом дает нам ясную и неискаженную картину инстинктивного импульса, количества либидо, которым он наделен, и цели, к которой он стремится. Если Янаходится в согласии с импульсом, то оно в эту картину вообще не входит.
      К сожалению, переход инстинктивного импульса от одного образования к другому может сигнализировать о самых различных конфликтах, в результате чего наблюдение Япрерывается. На своем пути к удовлетворению импульсы Онодолжны пройти через территорию Я, а там они будут в чуждой среде. В Онопреобладают так называемые первичные процессы; здесь нет синтеза идей, аффекты подвержены вытеснению, противоположности не являются взаимоисключающими и могут даже совпадать, а конденсация вполне естественна. Ведущим принципом, управляющим психическими процессами, является принцип достижения удовольствия. В Я, напротив, ассоциация идей осуществляется в соответствии со строгими условиями, которые мы обозначаем общим термином «вторичные процессы»; кроме того, инстинктивные импульсы уже не могут стремиться к непосредственному удовлетворению – они должны учитывать требования реальности, и более того, они должны подчиняться этическим и моральным правилам, при помощи которых Сверх-Ястремится контролировать поведение Я. Следовательно, эти импульсы рискуют навлечь на себя неудовольствие в основном чуждых по отношению к ним образований. Они подвержены критике, отвержению и самым различным изменениям. Мирные отношения между соседствующими силами прекращаются. Инстинктивные импульсы продолжают стремиться к своим целям с присущими им упорством и энергией и совершают враждебные вторжения в Я, надеясь одержать над ним верх при помощи внезапной атаки. Ясо своей стороны становится подозрительным; оно контратакует и вторгается на территорию Оно. Его цель заключается в том, чтобы постоянно держать инстинкты в бездейственном состоянии при помощи соответствующих защитных мер, призванных обезопасить его собственные границы.
      Картина этих процессов, получаемая нами при помощи способности Як наблюдению, более неопределенна, но в то же время и более ценна. Она показывает нам два психических образования в действии в один и тот же момент. Мы видим уже не искаженный импульс Оно, а импульс Оно, измененный определенными защитными мерами со стороны Я. Задача анализирующего наблюдателя заключается в том, чтобы разделить картину, представляющую собой компромисс между различными образованиями, на ее составляющие: Оно, Яи, возможно, Сверх-Я.
       Вторжения Оно и Я , рассматриваемые как материал для наблюдения.Во всем атом нас поражает тот факт, что вторжения с той и с другой стороны совершенно неравноценны с позиции наблюдения. Все защитные меры Япротив Оносрабатывают тихо и незаметно. Самое большое, что мы можем сделать, – это ретроспективно реконструировать их; мы никогда не можем видеть их в действии. Таков, например, случай успешного вытеснения. Яничего о нем не знает; мы осознаем его лишь впоследствии, когда становится очевидным, что чего-то недостает. При этом я имею в виду, что, когда мы пытаемся сформировать объективное суждение о конкретном индивиде, мы обнаруживаем, что некоторые импульсы Оно, проявления которых в Яв поисках удовлетворения мы могли бы ожидать, отсутствуют. Если они вообще не появляются, мы можем лишь предположить, что доступ в Ядля них постоянно закрыт, т.е. что они подверглись вытеснению. Но это ничего не говорит нам о самом процессе вытеснения.
      Это же относится и к успешному реактивному образованию, которое является одной из наиболее эффективных мер, предпринимаемых Яв качестве постоянной защиты против Оно. Такие образования появляются в Япочти незаметно в ходе детского развития. Мы даже не можем сказать, что внимание Ябыло предварительно сосредоточено на противоположных инстинктивных импульсах, которые замещаются реактивным образованием. Как правило, Яничего не знает ни об отвержении импульса, ни обо всем конфликте, в результате которого возникает новое образование. Анализирующий наблюдатель мог бы легко принять это образование за результат спонтанного развития Я, если бы не его чрезмерный характер, указывающий на наличие долговременного конфликта. В данном случае также наблюдение конкретного вида защиты ничего не говорит о процессе, при помощи которого он осуществляется.
      Отметим, что вся приобретенная нами важная информация была получена при изучении вторжений с противоположной стороны, а именно со стороны Онов Я. Скрытое содержание вытеснения становится явным при обращении движения, т.е. когда вытесненное содержание возвращается, как это можно видеть при неврозе. Здесь мы можем проследить каждую стадию конфликта между инстинктивным импульсом и защитой Я. Точно так же реактивные образования могут быть изучены при их распаде. В этом случае вторжение Оноприобретает форму подкрепления либидозного катексиса первичного инстинктивного импульса, скрывающегося за реактивным образованием. Это позволяет импульсу проложить путь в сознание, и на время инстинктивный импульс и реактивное образование видны в Ябок о бок. Возникающее благодаря другой функции Я – стремлению к синтезу – это состояние дел, чрезвычайно благоприятное для аналитического наблюдения, длится лишь несколько мгновений. Затем возникает новый конфликт между производным Онои активностью Я, в котором решается, кто из них одержит верх или какой компромисс будет достигнут. Если, благодаря подкреплению ее энергетического катексиса, защита, созданная Я, оказывается успешной, вторгшаяся из Оносила изгоняется, и в душе вновь воцаряется покой – ситуация, максимально затрудняющая наши наблюдения.

II. ПРИМЕНЕНИЕ АНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕХНИКИ К ИССЛЕДОВАНИЮ ПСИХИЧЕСКИХ ОБРАЗОВАНИЙ

      В главе I я описала условия, при которых должно осуществляться психоаналитическое наблюдение психических процессов. Теперь я хочу описать, как наша аналитическая техника по мере своего развития приспосабливалась к этим условиям.
       Гипнотическая техника в доаналитический период.В гипнотической технике доаналитического периода Явсе еще приписывалась полностью негативная роль. Целью гипнотизера было получить доступ к содержанию бессознательного, и он рассматривал Яв основном как помеху в своей работе. Было уже известно, что при помощи гипноза можно элиминировать или, во всяком случае, преодолеть Япациента. Новой особенностью техники, описанной в «Studies on hysteria» (1893–1895), было то, что врач извлекает выгоду из устранения Я, получая доступ к бессознательному пациента – сейчас известному как Оно, – путь к которому был ранее перекрыт Я. Таким образом, целью было раскрытие бессознательного; Ябыло помехой, а гипноз – способом временно ее устранить. Когда в гипнозе прояснялась часть содержания бессознательного, врач вводил ее в Я, и результатом этого введения в сознание было прояснение симптома. Но Яне принимало участия в терапевтическом процессе. Онопереносило чужака лишь в течение того времени, когда само оно находилось под влиянием врача, вызвавшего гипнотическое состояние. Затем оно восставало и начинало новую борьбу, чтобы защитить себя от навязанного ему элемента Оно, и в результате с трудом достигнутый терапевтический успех исчезал. Таким образом, наибольший триумф гипнотической техники – полное устранение Яна период исследования – оказался неэффективным в достижении постоянных результатов, что привело к разочарованию в ценности данной техники.
       Свободные ассоциации. Даже в свободных ассоциациях – методе, заменившем гипноз, – роль Явсе еще остается отрицательной. Правда, Япациента больше не устраняется насильственно. Вместо этого ему предлагают самоустраниться, воздержаться от критики ассоциаций и пренебречь требованиями логической связности, которые в другое время должны соблюдаться. От Ятребуют молчания, а Онопредлагают говорить, и обещают ему, что его производные не встретятся с обычными трудностями, если они появятся в сознании. Конечно же, нельзя обещать, что, возникнув в Я, они достигнут своей инстинктивной цели, какой бы она ни была. Договор справедлив только для их перехода в словесную форму; он не дает им права на контроль над моторным аппаратом, что является их истинной целью. Действительно, по строгим правилам аналитической техники этот аппарат заранее выводится из игры.
      Таким образом, мы играем с инстинктивными импульсами пациента в двойную игру, с одной стороны, поощряя их проявление, а с другой – неуклонно отказывая им в удовлетворении – процедура, которая порождает одну из многочисленных трудностей в овладении аналитической техникой.
      Даже в наши дни многие начинающие аналитики считают, что главное – это добиться, чтобы их пациенты действительно выдавали все свои ассоциации без изменения или торможения, т.е. безоговорочно выполнить основное правило анализа. Но, даже если такой идеал и достигается, в этом нет никакого прогресса, поскольку в конечном счете это означает попросту возобновление устаревшей ситуации гипноза, с ее односторонней концентрацией врача на Оно. К счастью для анализа, такое послушание со стороны пациента практически невозможно. Основное правило никогда не может быть соблюдено далее определенной границы. Явременно хранит молчание, а производные Онопользуются этой паузой, чтобы проложить себе путь в сознание. Аналитик спешит уловить их последовательности. Затем Явновь встряхивается, отвергает установку пассивной терпимости, которую оно вынуждено было принять, и при помощи одного из своих привычных защитных механизмов вмешивается в поток ассоциаций. Пациент нарушает основное правило анализа, или, как мы говорим, обнаруживает «сопротивление». Это значит, что вторжение Онов Яуступило место контратаке Япротив Оно. Аналитик при этом наблюдает, как Япредпринимает против Оноодну из тех уже описанных мною защитных мер, которые столь незаметны, и теперь он должен сделать ее предметом своего исследования. Он отмечает также, что с изменением предмета внезапно меняется ситуация анализа.
      При анализе Оноего задача облегчается спонтанной тенденцией производных Онодостичь поверхности: его усилия и стремления материала, который он пытается анализировать, однонаправлены. При анализе защитных операций Ятакой общности цели, конечно же, нет. Бессознательные элементы Яне стремятся стать сознательными и не получают от этого никакой выгоды. Поэтому анализ Янамного труднее анализа Оно. Его приходится осуществлять окольным путем, он не может непосредственно исследовать активность Я. Единственная возможность заключается в том, чтобы реконструировать эту активность на основе ее влияния на ассоциации пациента. Исходя из природы этого влияния – это может быть пропуск в ассоциациях, их перестановка, смещение смысла и т.д., – мы надеемся установить, какого типа защита была использована Япри его вмешательстве. Таким образом, первоочередной задачей аналитика является опознание защитного механизма. Сделав это, он тем самым произвел часть анализа Я. Его следующая задача заключается в том, чтобы исправить то, что было сделано защитой, т.е. обнаружить и восстановить на своем месте то, что было вытеснено, исправить смещение и поместить то, что было изолировано, обратно в его истинный контекст. Восстановив разорванные связи, аналитик вновь переключает свое внимание с анализа Яна анализ Оно.
      Таким образом, нас интересует не соблюдение основного правила анализа ради него самого, а порождаемый им конфликт. Лишь тогда, когда наблюдение направлено поочередно то на Оно, то на Я, а интерес раздвоен, охватывая обе стороны находящегося перед нами человека, мы можем говорить о психоанализе, отличающемся от одностороннего гипнотического метода.
      Другие средства, используемые в аналитической технике, теперь легко могут быть классифицированы в зависимости от того, на что направлено внимание наблюдателя.
       Толкование сновидений. Ситуация интерпретации сновидений нашего пациента и ситуация, в которой мы слушаем его свободные ассоциации, – это одна и та же ситуация. Психическое состояние спящего мало отличается от состояния пациента во время анализа. Подчиняясь основному правилу анализа, пациент произвольно приостанавливает некоторые функции Я; у спящего это происходит автоматически под влиянием сна. Пациент укладывается аналитиком на кушетку, чтобы у него не было возможности удовлетворить свои инстинктивные желания в действии; точно так же во сне моторная система приводится в состояние бездействия. А влияние цензуры, перевод скрытых желаний в явное содержание сна, с искажениями, сгущениями, смещениями, перестановками и пропусками соответствуют искажениям, возникающим в ассоциациях в результате сопротивления. Таким образом, интерпретация сновидений помогает нам в исследовании Онов той мере, в какой она позволяет обнаружить скрытые намерения (содержание Оно), а также в исследовании Яи его защитных операций в той мере, в какой она позволяет нам реконструировать предпринятые цензором меры по их воздействию на содержание сновидения.
       Толкование символов. Побочный продукт толкования сна – понимание символов сна – во многом обусловливает успешность нашего исследования Оно, Символы представляют собой постоянные и универсально значимые связи между конкретными содержаниями Онои отдельными представлениями слова или предмета.
      Знание этих отношений позволяет нам на основании сознательных проявлений делать достоверные выводы относительно лежащего за ними бессознательного содержания, не прибегая предварительно к трудоемкому рассмотрению предпринятых Язащитных мер. Техника перевода символов – это прямая дорога к пониманию, или, точнее, способ перейти от высших слоев сознания к низшим слоям бессознательного, не задерживаясь на промежуточных слоях предшествующей активности Я, которая могла заставить определенное содержание Оноприобрести конкретную форму Я. Знание языка символов имеет для понимания Онотакую же ценность, как знание математических формул – для решения типичных задач. Такие формулы могут быть выгодно использованы, несмотря на то что неизвестно, как именно они были получены. Однако, хотя они и помогают решать задачи, они ничего не дают для понимания математики. Точно так же, интерпретируя символы, мы можем выявить содержание Оно, не придя при этом к более глубокому психологическому пониманию индивида, с которым мы имеем дело.
       Парапраксии. Время от времени мы можем наблюдать проблески бессознательного и другим образом – в тех проявлениях Оно, которые известны как парапраксии. Насколько нам известно, это случается не только в ситуации анализа и может наступить в любое время, когда при некоторых особых обстоятельствах бдительность Яослаблена или отвлечена и бессознательный импульс (опять-таки при особых обстоятельствах) внезапно подкрепляется. Такие парапраксии, особенно в форме обмолвок и забывания, могут произойти и в ходе анализа, когда они, подобно вспышке, освещают некоторые стороны бессознательного, которые мы, возможно, долго старались проинтерпретировать аналитически. На ранних этапах развития аналитической техники подобные неожиданные удачи приветствовались как неопровержимое доказательство существования бессознательного для пациентов, маловосприимчивых к аналитическому толкованию. В таких случаях аналитики были счастливы предоставившей Явозможности продемонстрировать на легко понятных примерах действие различных механизмов, таких, как замещение, конденсация и пропуск. Но вообще-то важность этих случайных событий для аналитической техники невелика по сравнению с теми вторжениями Оно, которые специально вызываются в ходе аналитической работы.
       Перенос. То же самое теоретическое различие между наблюдением Оно, с одной стороны, и наблюдением Я, с другой, может быть осуществлено, пожалуй, и для наиболее мощного инструмента в руках аналитика: интерпретации переноса. Под переносом мы понимаем все те импульсы, переживаемые пациентом в его отношениях с аналитиком, которые не создаются вновь объективной аналитической ситуацией, а имеют свои истоки в ранних, – точнее, очень ранних – связях с объектом, а сейчас лишь оживают под влиянием вынужденного повторения. Поскольку эти импульсы не возникают вновь, но представляют собой повторение, они обладают исключительной ценностью как средство получения информации о прошлых аффективных переживаниях пациента. Мы увидим, что можно выделить различные типы переноса в зависимости от степени его сложности.
      а) Перенос либидозных импульсов. Первый тип переноса очень прост. Пациент обнаруживает, что его отношения с аналитиком осложняются пылкими эмоциями, например любовью, ненавистью, ревностью, тревогой, которые не оправданы фактами реальной ситуации. Сам пациент сопротивляется этим эмоциям и чувствует стыд, унижение и т.д., когда они проявляются помимо его воли. Часто нам удается проложить им путь к сознательному выражению, настаивая лишь на соблюдении основного правила анализа. Дальнейшее исследование обнаруживает истинный характер этих эмоций – они представляют собой вторжения Оно. Их источник находится в старых аффективных констелляциях, таких, как эдипов комплекс и комплекс кастрации, и они становятся понятными и оправданными, если мы отделим их от ситуации анализа и поместим в определенную детскую аффективную ситуацию. Поставленные на свое собственное место, эти эмоции помогают нам заполнить амнестический провал в прошлом пациента и дают нам новую информацию о его детской инстинктивной и аффективной жизни. Обычно пациент охотно сотрудничает с нами в ходе интерпретации, поскольку сам чувствует, что перенесенный аффективный импульс представляет собой вторгшееся чужеродное тело. Помещая этот импульс на его место в прошлое, мы тем самым освобождаем пациента в настоящем от импульса, чуждого его Я, что помогает ему совершить анализ. Следует отметить, что интерпретация этого первого типа переноса способствует лишь наблюдению Оно.
      б) Перенос защиты. Иначе обстоит дело, когда мы переходим ко второму типу переноса. Навязчивое повторение, преобладающее у пациента в ситуации анализа, затрагивает не только предшествовавшие импульсы Оно, но также и предшествовавшие защитные меры против инстинктов. Таким образом, пациент переносит не только неискаженные детские импульсы Оно, которые подвергаются вторичной цензуре со стороны взрослого Я, лишь когда они проложили себе путь к сознательному выражению; он также переносит импульсы Оново всех тех искаженных формах, которые они приобрели, когда он был еще ребенком. В крайнем случае может быть так, что сам инстинктивный импульс вообще не участвует в переносе; в нем участвует лишь определенная защита, принятая Япротив некоторых позитивных или негативных установок либидо, как, например, реакция бегства от позитивной фиксации любви при скрытой женской гомосексуальности или пассивная, мазохистская установка женского типа, на которую Вильгельм Райх обращал внимание у пациентов-мужчин, чьи отношения с отцами некогда характеризовались агрессивностью. Ясчитаю, что мы несправедливы к нашим пациентам, если описываем такие переносные защитные реакции, как «камуфляж», или говорим, что пациенты «втирают аналитику очки» или каким-то иным образом разочаровывают его. И действительно, мы зря будем настаивать на неуклонном соблюдении основного правила, т.е. требовать, чтобы пациенты были искренними и выдали импульс Оно, скрытый за проявленной в переносе защитой. Пациент искренен, когда он выражает импульс или аффект единственным доступным ему путем, а именно – в искаженной защитной форме. Ядумаю, что в таком случае аналитик не должен опускать ни одной из тех промежуточных стадий трансформации, которые претерпел инстинкт, и стараться любой ценой прийти к исходному инстинктивному импульсу, против которого Яустановило свою защиту, а также ввести его в сознание пациента.
      Самым правильным методом будет изменение центра внимания в анализе, его переключение с инстинкта на конкретный защитный механизм, т.е. с Онона Я. Если мы сумеем проследить путь, проделанный инстинктом при его различных трансформациях, то выигрыш в анализе будет двойным. Явление переноса, которое мы интерпретировали, распадается на две части, обе берущие начало в прошлом: либидозный или агрессивный элемент, принадлежащий Оно, и защитный механизм, который мы должны приписать Я, в наиболее поучительных случаях – Ятого самого периода в детстве, в котором впервые возник импульс Оно. Мы не только заполняем провал в памяти пациента, касающийся его инстинктивной жизни, как мы это делаем и при интерпретации первого, простого типа переноса, но мы также дополняем и заполняем провалы в истории развития его Я, или, иначе говоря, истории трансформаций, которые претерпевает инстинкт.
      Интерпретация второго типа переноса более плодотворна, чем интерпретация первого типа, но именно она лежит в основе большинства технических трудностей, возникающих между аналитиком и пациентом. Пациент не ощущает реакций переноса второго типа как чужеродное тело, и это не удивительно, если учесть, какую большую роль в их продуцировании играет Я – даже если это Япервых лет жизни. Нелегко убедить пациента в повторяющейся природе этого явления. Форма, в которой эти реакции возникают в его сознании, синтонна Я.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9