Все повернулись к командиру канонерской лодки "Волгарь-доброволец", который невозмутимо сосал огромную "козью ножку".
      - По моим сведениям, товарищи, - сказал он, - сегодня к ночи должны подойти передовые части двадцать восьмой дивизии. Они, конечно, не будут здесь задерживаться и пойдут дальше. Нам тоже надо будет ударить по белякам. Неизвестный товарищ правильно советует идти лугами, чтобы нагрянуть на них неожиданно. Выйдем на рассвете. Я хотя и речник, но готов быть и полевиком. Я за поход полями!
      - Всё ясно! - заключил начальник отряда. - Выход в три ноль-ноль. Съёмка по сигналу ратьером{4} с "Вани-коммуниста".
      - Ну, вот и решили! Теперь не плохо было бы и чайку попить! - заметил Водоватов, смотря на начальника отряда.
      - Конечно, не плохо, - поддержал его Леонтьев, - но вот беда, кок на берегу, а тут одни командиры! Выходит, что некому и чайник вскипятить!
      - Это, братцы, дело не наше. Раз нас позвал к себе флагман, он и должен позаботиться! Верно я говорю? - повернулся Водоватов к начальнику отряда.
      - Конечно, верно, беда лишь в том, что, кроме воблы, к чаю нет ничего! Если товарищи командиры не будут возражать против чёрных сухарей, тогда порядок - чай состоится!
      Он вышел из каюты и очень скоро вернулся с большим чайником.
      - Братва над нами сжалилась и уступила чайник. Только что вскипятили, сказал он, вытаскивая из-под койки мешок с сухарями и несколько сухих рыбок.
      - О, "карие глазки"! - весело заметил Водоватов. Он взял одну рыбу за хвост и стал сильно бить её о край стола. - Прогоним здесь беляков, пойдём на Волгу, там стерлядей похарчим!
      - А ловить на что будешь? - с усмешкой спросил Леонтьев. - На якорьки, которые у тебя на ленточках?!
      - А беляки на что? - в свою очередь удивился Водоватов. - Не видел разве, сколько рыбы всплывало, когда они по нас палили! Это, брат, вернее любого крючка!
      - До Волги ещё далеко, а пока давайте поднажмём на воблу, - посоветовал начальник отряда. - Вобла прекрасно заменяет сахар. Прошу угощаться!
      Недолго сидели командиры за чаем. Надо было готовиться к походу.
      Корабли атакуют с полей
      А вечером маленькая деревушка наполнилась шумом и стуком колёс, тарахтением тачанок, на которых были установлены пулемёты, бряцаньем оружия и весёлыми голосами красноармейцев. Подошли долгожданные части Второй Красной Армии. Бойцы с удивлением поглядывали на лихих военных моряков, обвешанных пулемётными лентами и гранатами, на боевые пароходы, на которых высоко к небу задрали свои узкие горла длинные морские орудия.
      Общее наступление на Камские Полянки было назначено на раннее утро, чуть начнёт светать.
      В полной темноте на флагманском судне "Ваня-коммунист" замелькал огонёк ратьера. "Всем вооружённым судам сняться с якорей и следовать за мной", семафорил флагман, приказ быстро облетел все корабли. Послышались резкие трели боцманских дудок, по трапам и палубам затопали сотни ног. Глухо зарокотали шпили и лебёдки, поднимая якоря. Звякнули звонки машинных телеграфов, и по тёмной воде зашлёпали плицы пароходных колёс. Суда снимались с якорей и на малом ходу выстраивались в кильватерную колонну. Замелькали огоньки на "Ване-коммунисте", и суда увеличили ход, направляясь в тёмные просторы залитых полой водой лугов. В туманной дымке растворились берега, и корабли шли в полной темноте, беспрерывно измеряя глубину. Никогда ещё балтийским морякам не приходилось плавать по лугам, и поэтому все облегчённо вздохнули, когда флагманский корабль круто повернул и пошёл вдоль невидимого берега. Вновь заработал ратьер. "Идти строем уступа", передавалась команда. Чуть посветлело небо на северо-востоке, тёмной полоской наметился берег, занятый белыми. Начальник отряда стоял на мостике и всматривался в туманные контуры берега.
      - По времени нам следует поворачивать к берегу. Вы как думаете? обратился он к командиру судна. - По-моему, мысы пройдены! Повернём?
      - Есть поворачивать к берегу! - отозвался командир. - Курс - чистый север! - приказал он рулевому.
      Медленно покатился нос корабля к берегу, за ним повернули и другие суда. Часто-часто замигал на флагмане сигнальный огонёк: "Боевая тревога!". Зазвенели колокола громкого боя, на судах словно всё взорвалось. Стремительным и шумным потоком мчались моряки по трапам и быстро занимали места по боевому расписанию. Не прошло и минуты, как всё затихло и на судах воцарилась тишина. Грозная, насторожённая, когда все помыслы и воля сотен людей были охвачены одним порывом. Комендоры плотно прильнули к оптическим прицелам орудий, сигнальщики до боли в глазах следили за расплывчатыми очертаниями берегов, механики встали у рычагов управления. Люди и корабли были готовы к бою...
      Быстро рассветало, и на востоке небо зажглось пожаром. По воде побежали золотые стрелы, и из тёмной вода стала фиолетовой.
      - Товарищ Климов! Пошлите ко мне Родиона Кирсанова, - приказал командиру начальник отряда. - Может, он увидит место, где стоят пушки. Скоро будет совсем светло, надо торопиться. Бой выиграет тот, кто первым откроет огонь!
      Маленькая фигурка в матросском обмундировании проворно поднялась на мостик.
      - Родион, вот где-то там должна быть берёза. Возьми бинокль, посмотри, может, и узнаешь место!
      Родион внимательно взглянул вокруг. Взгляд его остановился на тёмных силуэтах судов, идущих строем уступа, и на моряках, наблюдающих за сумеречным берегом.
      - Не умею я, - сказал он, отстраняя от себя бинокль. - Таперича недалеко, и так увижу.
      Прибрежная дымка в это время расходилась. Показались тёмные пятна береговых обрывов и какие-то строения. Родион положил руки на поручни, сощурил глаза и всматривался.
      - Вон, вон берёза! - взволнованно произнёс он, показывая рукой чуть в сторону от направления, по которому шли корабли. - Там пушки!
      Начальник отряда посмотрел в бинокль и кивнул головой.
      - Правильно, друг! - одобрительно сказал он. - Василий Георгиевич! позвал он флагманского артиллериста. - Видите берёзу между двумя холмами? Там батареи! Расстояние, полагаю, не больше пятидесяти кабельтовых{5}. Открывайте огонь!
      - Прицел пятьдесят, целик двадцать! - скомандовал артиллерист. Наводить на отдельную берёзу, чуть правее курса! Залп!!
      Клубок жёлтого пламени вырвался из дула носового орудия, громыхнул выстрел. На берегу, за берёзой, поднялся и повис в воздухе бурый столб. Донёсся глухой гул разрыва.
      - Уррра! Как надо! - радостно завопил Родион. - Вот это здорово! Я говорил, что белякам достанется!
      - Прицел сорок восемь! Передать флажками! - распорядился артиллерист. Беглый огонь!!!
      Мглистую тишину утра нарушил дружный залп судовых пушек. Почти одновременно в долине, где стояли пушки, поднялись бурые дымы, похожие на гигантские грибы. Глухо зарокотали прибрежные холмы.
      - Самый полный! - крикнул начальник отряда, подбегая к переговорной трубе. - Поднять "Буки"!
      На рее "Вани-коммуниста" взвился треугольный флажок с красным кружком в середине - сигнал увеличить ход.
      Корабли задымили и, стреляя из носовых пушек, пошли ещё быстрее. На берегу вспыхнули огоньки, и среди судов флотилии поднялись невысокие водяные фонтаны от упавших снарядов. Это был единственный залп со стороны белых батарей. Берег быстро приближался, и на него грозно шли корабли, строго выдерживая интервалы. В бинокль можно было различить, как панически суетились враги у пушек, засыпаемых снарядами с кораблей. Видно было, как метались они по берегу, запрягая лошадей и увозя пушки.
      Суда подошли совсем близко к берегу, когда невдалеке раздалось громкое "ура", смешанное с треском винтовочных выстрелов и таканьем пулемётов. Это входили в посёлок бойцы Красной Армии. Враг бежал...
      На флагмане был поднят сигнал прекратить огонь, на судах засвистели дудки, возвещающие отбой боевой тревоги.
      Начальник отряда на шлюпке съехал на берег.
      В узкой лощине, где только что находились вражеские батареи, сиротливо валялись две пушки. У одной из них было сорвано колесо, другая была опрокинута близким разрывом.
      Родька, незаметно забравшийся в шлюпку, важно разгуливал по берегу. "Какие это пушки! - презрительно думал он, осматривая оставленные орудия. Вот у нас - это пушки! С ними не страшно воевать!"
      - Видишь, Родька, какие пушки, разве можно их с нашими равнять? А сбить всё-таки мы их не могли, потому что они хорошо были укрыты! - сказал подошедший начальник отряда. - Пойдём посмотрим беляков теперь.
      Окружённые красноармейцами, стояли перепуганные пленные. Все они были плохо одеты, в драных шинелях, некоторые в лаптях. Со страхом смотрели они на подходивших моряков. Их командиры уверяли, что моряки всех расстреливают, никому нет пощады!
      Немного в стороне сидели несколько офицеров в добротных английских костюмах, с золотыми погонами. Они презрительно смотрели на окружавших их бойцов.
      - Вот они, спасители родины! Сто чертей и одна ведьма! - злобно пробормотал начальник отряда.
      - А чего канителиться?! В расход их, товарищ начальник! - крикнул один из моряков, сдёргивая с плеча винтовку.
      - Обожди, браток! - вмешался конвоир. - Это всегда успеется. Велено доставить всех в штаб, там разберутся! А вот посмотрите, - кивнул он головой на понуро сидящего офицера в старом, заношенном кителе и без погон. Видите, какая у него рожа! Баба и баба, верно?! Так он напялил на себя женское платье и чуть не удрал. Повязал на голову платок, никто и не подумал, что это мужик, да ещё офицер! Сапоги подвели! Кто-то из ребят заметил, что у него из-под юбки сапоги торчат не бабьего образца! Пленные говорят, что это царский полковник!
      Родион внимательно всматривался в лицо офицера и вдруг вспомнил, где его видел. Это было на заставе. Чубатый казак задержал его и хотел застрелить, а этот офицер, с бабьей рожей, вступился и приказал отпустить. Мальчик вспомнил, как он бежал и ждал выстрела в спину! "Неужто его шлёпнут?" - со страхом подумал он и тихо потянул за рукав начальника.
      - Дядя начальник, - шепнул он, - это хороший беляк; не стреляй его, умоляюще добавил он.
      - А его никто и не собирается стрелять, - равнодушно заметил моряк. - В штабе допросят, всё разузнают, а дальше видно будет, что с ним делать! А ты откуда его знаешь?
      - Знаю! - упрямо сказал мальчик. - Он меня от смерти спас!
      - Разберутся! А теперь идём искать твоего дядю Петю. Надо его поблагодарить, верно? - Родька кивнул головой.
      На доме, где помещались мастерские, был поднят большой красный флаг. В обширном застеклённом помещении шёл митинг. На трибуне, наспех устроенной из ящиков, виднелись люди в военных фуражках. Это были представители политотдела дивизии. Проводился набор добровольцев. Председательствовал высокий и плотный рабочий.
      - Вон он, дядя Петя! - обрадовался Родион. - Я так и подумал, что он не зря здесь оставался! Видишь, какой важный!
      Начальник отряда подошёл к трибуне.
      - Здравствуйте, товарищ! - сказал он, прикладывая руку к козырьку. - Вы этого парня узнаёте?
      - А вы получили мою записку? - улыбаясь, спросил председатель. Получили? Ну, тогда всё в порядке! Поблагодарите парня за отличное выполнение задания! Знаете, как он рисковал? И вы не очень ласково его принимали! Разные бывают перебежчики, в душу к ним не влезешь! Теперь у вас свободный путь вверх по Каме, - продолжал он, - только имейте в виду, что в устье реки Вятки белые поставили минное заграждение. Реку придётся почистить от мин. А тебе, Родион, - обратился он к мальчику, - большое рабочее спасибо! Не подкачал! Отец вернётся с фронта, порадую его, скажу, какой сын у него растёт! Спасибо, парень! - Дядя Петя крепко пожал смущённому мальчику руку. - А вам, - напутствовал он начальника отряда, - счастливого плаванья! Бейте беляков и в хвост и в гриву, как говорится!
      Показательный бой
      После боя у селения Камские Полянки путь вверх по реке Каме стал свободным.
      Утром на следующий день на рее флагманского корабля "Буйный" взвился сигнал: "Всем судам следовать за мной".
      Загремели по клюзам якорные цепи, забегали по палубам моряки, весело загудели пароходные гудки. В кильватерную колонну построились боевые корабли, сзади длинным хвостом вытянулись вспомогательные суда и баржи.
      Волжская военная флотилия двинулась вверх по реке освобождать захваченные врагом родные земли.
      Невдалеке от устья реки Вятки движение судов застопорилось, "Буйный" поднял сигнал: "Судам встать на якорь ".
      Идти дальше без разведки было нельзя. Перебежчики сообщили нам, что немного выше устья реки Вятки находится сильная флотилия белых, а река в районе устья перегорожена минным заграждением. "Мин там набросано до чёрта! Сквозь воду их хорошо видно, - говорил старик рыбак. - Чёрные большущие шары, вроде как лягушачья икра ".
      Чтобы выяснить обстановку, мы пошли в разведку на двух судах канонерских лодках "Буйный" и "Волгарь-доброволец". На борту флагманского судна "Буйный" находились только что приехавшие из Москвы командующий флотилией Пётр Иванович Смирнов и член реввоенсовета Николай Фёдорович Измайлов. Их приезд порадовал моряков. Все мы были балтийцы, а кто на Балтике не знал отважного и непримиримого председателя Центробалта Измайлова!
      Скоро по правому берегу Камы открылась широкая долина.
      - Слева по носу устье реки Вятки! - крикнул вперёдсмотрящий.
      Надсадно зазвонили колокола громкого боя. Боевая тревога... По трапам затопали торопливые матросские ноги, моряки занимали свои боевые посты, сигнальщики прильнули к дальномерам...
      - Прямо по носу, в конце плёса, неприятельские суда! - доложил сигнальщик начальнику отряда. - Двенадцать судов, на всех подняты царские флаги!
      Мы схватили бинокли. Вражеские корабли были хорошо видны. На их мачтах развевались андреевские флаги - косой синий крест на белом поле. Суда проделывали какие-то странные манёвры, перестраиваясь в кильватерную колонну. Борта их опоясались огоньками и окутались клубами дыма. Неприятель открыл по нашим кораблям беглый огонь.
      Вокруг поднялись невысокие всплески от падающих снарядов. Но большинство вражеских снарядов падало в воду, не долетая до нас. Суда белых, как мы потом узнали, были вооружены обыкновенными полевыми пушками, в то время как на наших кораблях стояли дальнобойные морские орудия. Мы могли вести бой на дистанциях, недосягаемых для пушек неприятеля.
      - Как лягушки квакают! - презрительно заметил Родион, стоящий на мостике. Его начальник отряда держал в качестве рассыльного. - Скорей бы наши ахнули! Эва какие от ихних снарядов брызги! От наших выше мачт столбы поднимаются!
      - Поднять сигнал: "Идти строем фронта!" - приказал начальник отряда.
      Корабли выровнялись в линию и полным ходом шли на противника. Моряки-комендоры с нетерпением поглядывали на флагманского артиллериста Василия Жирова. А он, облокотившись на поручни, что-то с жаром доказывал командующему.
      - Василий Георгиевич, не пора открывать огонь? - окликнул Жирова начальник отряда.
      - Огонь?! - Артиллерист быстро взглянул на неприятельские корабли. Сколько на дальномере? Семьдесят? Залп! - скомандовал он.
      Две носовые пушки изрыгнули из себя пламя и оглушительно рявкнули. Чуть дальше белогвардейских кораблей поднялись водяные фонтаны.
      - Во как здорово! - обрадованно крикнул Родька. - Маленько не попали!
      - Перелёт! - заметил Смирнов, смотря в бинокль. - По целику хорошо!
      - Два меньше! - в рупор крикнул Жиров. - Залп!
      Сердито громыхнули морские орудия, и вновь снаряды упали за вражескими судами.
      - Ещё два меньше! Залп!
      - Прекрасно! - воскликнул Смирнов, увидев, как под носом головного судна медленно поднялись высокие водяные столбы.
      - Беглый огонь! - последовала быстрая команда.
      Две носовые пушки, словно соревнуясь в быстроте, открыли частую стрельбу. Снаряды рвались теперь между судами белых.
      На одном судне вдруг вспыхнуло пламя, и судно окуталось чёрным дымом.
      - Урра-а! Есть один! - дико завопил Родион. - Горит! Пошёл к берегу! Даёшь следующего!
      Горящий пароход ткнулся в берег, чёрный столб густого дыма пополз к небу. Строй вражеских судов смешался. Беспорядочно стреляя, они стали отходить к мысу, за которым был расположен город Елабуга.
      - Даёшь вперёд! Даёшь Елабугу! - неслись по кораблям ликующие крики. Смерть белякам!
      Но преследовать врагов мы не могли: впереди были мины, и их надо было протралить.
      - Интересный бой получился! - улыбаясь, заметил Измайлов. - Прямо показательный! Вот как надо пользоваться дальнобойной артиллерией! Надо быстрей очистить от мин реку и двигаться дальше. Видите, какое настроение у команды! Теперь только вперёд и вперёд! - продолжал он. - Ваше мнение, Пётр Иванович? - Тот молча кивнул головой.
      - Дайте распоряжение третьему дивизиону немедленно приступить к тралению фарватера! - приказал Смирнов.
      Начальник отряда козырнул.
      - Будет выполнено. Разрешите идти на базу, товарищ командующий?
      На судах флотилии слышали пушечную стрельбу и с нетерпением ждали нашего прихода. Когда моряки узнали, как легко наши пушки вывели из строя белогвардейское судно, то словно шквал пронёсся по кораблям!
      - Вперёд, вперёд! Даёшь Елабугу! Нечего бояться мин, пройдём как-нибудь! - возбуждённо кричали моряки...
      Вечером на флагманском корабле "Буйный" собрались командиры кораблей. Наутро предполагалось наступление на Елабугу, и необходимо было наметить план совместных действий. Ведь, кроме пяти кораблей флотилии, в операции принимали участие 28-я Азинская дивизия и отряды моряков Кожанова.
      Совещание ещё не закончилось, как в дверь кают-компании кто-то постучал. Вошёл помощник командира судна.
      - Товарищ командующий! - сказал он. - Наши задержали какого-то человека. Он сказал, что нарочно к нам перешёл, чтобы передать важные сведения командованию. Разрешите привести?!
      - Давайте! - кивнул головой командующий. - А вы, товарищи, - обратился он к нам, когда дверь за помощником закрылась, - попробуйте определить, что это за перебежчик - шпион или наш человек? Для нас это очень важно понять. Ведь мы ничего не знаем о силах неприятеля в Елабуге.
      - Разрешите войти?! - раздался весёлый голос, и в дверь кают-компании как-то боком втиснулся высокий черноволосый моряк. Он держал за плечо невзрачного понурого человечка. Из-под нависших бровей его на нас быстро взглянули зоркие глаза.
      - Вот, Пётр Иванович! Поймали мы его на краю деревни, прямо на нашу заставу напоролся!
      - Никто меня не ловил! - сердито сказал незнакомец. - Я сам пришёл, с белыми мне не по пути! Я рабочий!
      - Обожди, друг! - остановил его моряк. - Тебя спросят, тогда и отвечай.
      - Документы у него в порядке. Живёт в Елабуге, а зачем к нам подгрёб, пусть сам объяснит!
      - Скажите, - спросил Смирнов, - какие части стоят в Елабуге? И сколько у белых вооружённых пароходов?
      - Солдат в городе мало, наверное, меньше полка. А пароходов было двенадцать. Все они ушли вверх по реке, в городе осталось два парохода. Наверное, и их нет теперь.
      - Скажите, какой пароход мы подбили и какое у него вооружение?
      - Пароход "Грозящий", вооружён, как и другие, - четыре полевых трёхдюймовых пушки и два пулемёта.
      - Кто командует флотилией? - спросил Измайлов.
      - Какой-то Старк. Говорили, генерал, флотский.
      - Верно! Старый царский адмирал! - подтвердил командующий. - Ну, что же, всё ясно! Уведите его!
      - Господин начальник! Это что же? Под расстрел? - горестно завопил пленный.
      - Успокойтесь! Придём в Елабугу, там разберёмся! Ну вот, товарищи командиры! - заговорил Смирнов, когда пленного увели. - Как будто всё в порядке. Сведения, по-видимому, верные! Что пароходы белых вооружены четырьмя полевыми пушками, мы знали и раньше, а что они ушли из Елабуги, очень вероятно. Поняли, что с нашими пушками им не тягаться! Итак, канонерки "Терек" и "Рошаль" выходят на позиции в два ноль-ноль, остальные - с рассветом. Всё!
      Бой у "Святых Ключей"
      Ранним утром, ещё в полной темноте, канонерские лодки "Терек" и "Рошаль" заняли позиции в большой излучине, которую образует река Кама в районе бывшего имения "Святые Ключи". С этих позиций хорошо просматривалось длинное плёсо реки у города Елабуги и береговые укрепления. Канонерки должны были открыть огонь при первом появлении неприятельских судов.
      Канонерские лодки "Буйный", "Ваня-коммунист" и "Волгарь-доброволец" вышли в поход, когда заалела заря. На борту флагманского корабля находились командующий флотилией Смирнов и член реввоенсовета Измайлов.
      Весенняя полая вода вышла из берегов и широко разлилась по долине и низменным пойменным лугам. Наши три корабля, оставляя в стороне излучину реки, шли затопленными лугами, направляясь к далёкому мысу, который прикрывал собой Елабугу.
      Стоящие на позиции "Терек" и "Рошаль" с рассветом открыли огонь. Снаряды разрывались где-то далеко за мысом.
      На "Буйном" зазвенели колокола громкого боя, люди разбежались по местам боевого расписания. Настала тишина. "Терек" и "Рошаль" в это время перешли на беглый огонь, залпы следовали один за другим, но враг молчал.
      - Странно, что беляки не отвечают на огонь наших канонерок! - заметил Измайлов. - Неужто оставили город без боя?!
      - Очень возможно, - улыбнулся Смирнов. - Не понятно только, по какой цели наши палят так крепко! Хотя смотрите! - быстро добавил он.
      Из-за мыса показался вооружённый пароход белых. За ним второй, третий, четвёртый... Дальше шли ещё пароходы... Всего мы насчитали одиннадцать судов! Перед нами была опять вся флотилия белых!
      Для нас это было неожиданно. По словам перебежчика, в Елабуге оставалось лишь два вооружённых парохода, остальные же все ушли вверх по реке. Мы поверили, так как нам очень хотелось скорее взять Елабугу, двигаться потом дальше и освободить от врагов родную реку. И вот теперь за эту доверчивость, которую мы, командиры, проявили, надо расплачиваться. Отступать перед врагом, хотя он и был значительно нас сильнее, мы не могли.
      Неприятельские корабли шли кильватерной колонной, один за другим. Выйдя из-за мыса на широкий простор реки, они открыли частый огонь по канонерской лодке "Терек", стоящей недалеко от берега. Чёрными клубами дыма окутался корабль, у бортов его выросли блестящие водяные фонтаны. Пользуясь удачным курсовым углом, белые стреляли по судну из всех своих пушек. Яркое пламя вдруг вспыхнуло на корабле...
      - Попадание в "Терек"! - доложил сигнальщик. - Ещё одно! - вскоре добавил он.
      Огненный факел поднялся выше мачт, но корабль продолжал стрелять быстрые огоньки пушечных залпов сверкали сквозь дым.
      Идя полным ходом, стреляя из носовых пушек, мы спешили на помощь. Но стрельба наша была неудачна: мы были слишком далеко. Три дальнобойных орудия били по головному неприятельскому судну и не могли в него попасть. Трудно было требовать от артиллеристов точной стрельбы, когда на наших глазах неприятель расстреливал товарищей с "Терека" и они гибли в неравном бою. Ведь против двух морских орудий, которыми они отстреливались, действовало свыше сорока полевых пушек. И все эти пушки, выполняя волю командующего белой флотилией адмирала Старка, обрушили губительный огонь на одно судно. Мы быстро сближались с белыми, но они будто не замечали нас. Их целью было уничтожение канонерок, стоящих на якорях, и они упорно проводили эту операцию.
      На "Тереке" пламя пожара полыхало по всему судну, осколком снаряда заклинило затвор одного орудия, и стреляла лишь одна пушка. Но вскоре и она замолкла. Окутанное дымом горящее судно ткнулось носом в берег...
      Неприятель, следуя тем же курсом, перенёс огонь на канонерскую лодку "Рошаль". От попавших снарядов на судне начался пожар. Огонь быстро охватил всю палубу и надстройки, но команда оставалась на своих боевых постах, - к грохоту орудийных залпов примешивался треск пулемётов. Но после нескольких сильных взрывов пушки замолкли, и канонерка, в дыму и в огне, выбросилась на берег.
      А наша стрельба по-прежнему была неудачна - ни один снаряд из наших трёх пушек не попал в цель. То ли успех вчерашнего боя вскружил головы нашим артиллеристам, то ли ими овладела некоторая неуверенность после гибели двух кораблей, но мы ничем не могли помочь нашим товарищам, которых белые расстреливали почти в упор. Снаряды, посланные торопливой рукой комендора, летели куда-то в пространство, а в общей сутолоке и спешке даже нельзя было определить, где они падали.
      Две наших канонерки погибли, а мы на трёх судах продолжали полным ходом идти на сближение с неприятелем.
      Огонь сорока четырёх пушек противника теперь обрушился на нас. Вокруг поднялись водяные взмёты, воздух наполнился громом разрывов и шелестом осколков. Стреляя из трёх носовых пушек, мы продолжали идти прямо на врага. При большом количестве пушек у неприятеля это был неоправданный риск, но мы, словно опьянённые горячкой боя и жаждой мести, вопреки здравому смыслу и рассудку, шли всё вперёд и вперёд.
      Первым это осознал командующий флотилией.
      - Прикажите срочно поворачивать! - крикнул он начальнику отряда.
      Тот в недоумении посмотрел на него, но ничего не сказал.
      - Поднять сигнал "Поворот все вдруг"! - последовал приказ сигнальщику.
      Не по-военному медленно пополз вверх двухфлажный сигнал. На лицах моряков выразилось явное разочарование: все ждали и были готовы к смертельной рукопашной схватке с ненавистным врагом, и вдруг - поворот! Немного времени ушло на выполнение этого манёвра, а расстояние между нами и белыми судами ещё более сократилось. Осыпаемые градом снарядов, отстреливаясь из кормовых пушек, наши суда начали отступление. Вся флотилия белых, непрерывно стреляя, преследовала нас. Вражеские снаряды с воем проносились над головами и, ударяясь в береговые обрывы, с грохотом взрывались. На месте взрывов вырастали столбы бурого дыма, похожие на чудовищные грибы. Снаряды, падающие у бортов, поднимали водяные фонтаны, а осколки с визгом прорезали воздух. От грома разрывов не слышно было слов команды, а лица командиров, стоящих на мостике, покрылись пороховой копотью, и только глаза блестели зло и напряжённо. Но попаданий в наши корабли не было.
      От частой стрельбы наши пушки стали капризничать. На "Буйном" вдруг застряла гильза в стволе, и орудие временно вышло из строя. У двух других пушек на канонерках тоже что-то заело, и они замолкли. А враги упорно преследовали нас и непрерывно стреляли.
      Уже недалеко было устье реки Вятки, где оставались все вспомогательные суда. Отступать дальше было нельзя. Какой угодно ценой, но мы должны были остановить флотилию белых, а иначе неизбежен был полный разгром всех наших плавучих баз. Необходимо было немедленно наметить хорошую позицию и на ней устоять.
      Лесистый мыс у Котловского острова ненадолго прикрыл нас от неприятеля. На мачте "Буйного" взвился сигнал: "Поворот все вдруг". Корабли быстро развернулись и строем фронта встали навстречу врагу. На этой позиции мы приготовились стоять насмерть. Это читалось на решительных лицах моряков, диктовалось боевой обстановкой.
      А из-за недалёкого мыса в это время показался неприятельский корабль. Грянул наш дружный залп, и корабль окутался чёрным дымом... Но на этот раз не было ликования, не было радостных криков. Это был первый пароход, но ведь у белых осталось ещё десять!
      Окутанный дымом, полыхая огнём, неприятельский пароход повернул обратно. Два судна, появившиеся из-за мыса, подошли к нему, подали буксирные концы и, беспорядочно стреляя, повернули обратно. Опять погорячились наши артиллеристы, и снаряды пролетели над мачтами! Из-за мыса вывернулся четвёртый пароход белых. Разворачиваясь, он дал залп из всех четырёх пушек, но вражеские снаряды прогудели над нашими головами и упали далеко на рейде, где стояли вспомогательные наши суда.
      Начальник отряда удивлённо взглянул на мачту и увидел Родиона, который, подобно белке, сидел на рее.
      - А ну, живо вниз! - сердито приказал он. - Зачем туда забрался?!
      Мальчик быстро спустился, обдёрнул рубаху и встал смирно.
      - Ты что же, весь бой просидел на мачте? - удивлённо спросил начальник отряда.
      - Конечно, весь! - гордо ответил Родька. - Знаешь, как оттуда хорошо видно?!
      - А ты, злодей, где должен быть по боевому расписанию?! Забыл?! А если бы мне надо было тебя куда-нибудь послать, что бы я стал делать?! Лезть за тобой на мачту, что ли?
      - Зачем на мачту? - возразил Родион. - Я и сам бы слез, только бы крикнул!
      - Но зачем тебя туда понесло, вот что мне непонятно?!
      - Товарищ начальник! - смущённо сказал сигнальщик. - Это я его туда послал. Когда командующий приказал поднять флаги к повороту, один флаг что-то заело - и он не распустился. Мы даже обрадовались: уж больно не хотелось поворачивать! Ещё немного - и беляки сами бы повернули, это уж наверняка! Командующий рассердился, я и послал тогда Родьку, чтобы распутал, а он там и затаился, как белка!
      Подслушанный разговор
      В каюту начальника отряда судов поспешно вбежал радист.
      - Товарищ начальник! - взволнованно заговорил он. - Подслушал сейчас разговор беляков по радио! Они послали в распоряжение своего штаба сорок солдат. Отряд где-то затерялся, и они думают, что его уничтожили красные!
      - Удивительно! - произнёс начальник. - Куда же делся этот отряд?! Наших впереди нет, беляков тоже не слышно, посты молчат! Где же они шатаются?! А больше ничего не слышал? - спросил он.
      - Нет, товарищ начальник, больше ничего!
      - Ладно! Позови ко мне Родиона!
      - Эй, Родион!! - крикнул радист, выйдя из каюты. - К начальнику катись колбаской, живо!
      Родион сидел на баке и чистил винтовку. Она у него, по словам моряков, и так блестела, "как чёртов глаз", но мальчику всё было мало. "Протрёшь ты ствол, Родька, будет твой самопал куда-нибудь вбок стрелять!" - смеялись моряки.
      Услышав приказ, мальчик схватил винтовку и побежал.
      - Родион Кирсанов явился, товарищ начальник! - по-военному вытянулся он.
      - Ишь ты, брат, какой вояка! - улыбнулся начальник. - Дело есть, Родион. Ты знаешь деревню, где стоит штаб отряда Кожанова?
      - Так это ж недалеко от Камских Полянок, конечно, знаю! - обрадовался мальчик. - А чего там нужно? Я сбегаю!