Глава 8

— Почему Эбби не явилась сегодня в контору? — спросила Барбара, с треском кладя сумочку на девственно чистый, белый стол в кухне; голос ее дрожал. Это были ее первые слова с тех пор, как они уехали из яхт-клуба. — В чем подлинная причина?

— Она заболела, — спокойно ответил Оливер. — Ты же слышала, что сказал Баллок.

— Ничего она не заболела, — отрезала Барбара, поворачиваясь к нему лицом. — Наверное, просто была без сил.

— О чем ты?

— Я знаю, что ты был с ней прошлым вечером. Я не круглая дура. Скорее всего она утром просто не могла идти — так у нее все болело. — Пальцы Барбары сжались в кулаки, когда она представила себе Оливера с Эбби.

— Лапочка, да я...

— Ты что, принимаешь меня за идиотку? — взвизгнула Барбара, теряя над собой контроль. — Неужели ты действительно думаешь, я ничего не понимаю, когда ты приезжаешь домой в одиннадцать и я весь день не могу застать тебя у «Маккарти и Ллойда»?

Оливер стоял, перебирая ключи от «субурбана».

— Я звонила тебе вчера в три часа дня — тебя не было в отделе. — Барбару всю трясло. — Этот мерзавец Картер Баллок, состоявший с тобой в одном студенческом сообществе, сказал, что ты на совещании, но не мог сказать мне, ни где проходит это совещание, ни с кем.

— Я был с несколькими внешними консультантами. Билл поставил меня во главе важного проекта, масштабной затеи.

— Я попыталась позвонить Эбби, но трубку снова снял Баллок, — продолжала Барбара, не обращая внимания на разъяснения Оливера. — Он сказал, что она тоже на совещании, хотя, конечно, не на одном с тобой. Он особенно постарался это подчеркнуть. Но что тут скажешь — он опять не знал, ни где проходит совещание, ни с кем.

«Продолжай все отрицать, — сказал себе Оливер. — Она не имеет никаких доказательств и на самом-то деле не хочет, чтобы ты что-либо признал. Она просто тебя прощупывает».

— Ты до невероятия все раздуваешь.

— В самом деле? — Барбара ударила по столу кулаком. — Пару недель назад я нашла в твоем пиджаке записочку от Эбби.

Оливер побелел. Невзирая на его возражения, Эбби вечно писала ему эти чертовы записочки. Обычно он старательно рвал их и бросал клочки в разные урны в операционном зале. А эта избегла общей участи, так как не успела Эбби положить перед ним сложенный лист бумаги, как к нему подбежал один из трейдеров с неотложным делом. Оливер сунул бумажку в карман и забыл о ней.

— "Я так люблю тебя, — саркастическим тоном читала Барбара написанные рукой Эбби слова. — Не могу дождаться, когда снова тебя заполучу. Всего целиком". — И вцепилась себе в волосы.

— Барбара, я просто не знаю, что и... — Оливер захлебнулся словами, его вызывающий тон исчез.

— Как ты мог со мной так поступить? — выкрикнула Барбара, обливаясь слезами. — Я так старалась хорошо относиться к тебе. Я старалась любить тебя, старалась понимать.

— Я знаю. Я ужасный человек, — хрипло произнес он, протянув к ней руки в знак того, что признает себя виноватым. Защищаться дальше было бесполезно. Пора было выбросить белый флаг и умолять о помиловании — эта стратегия, он знал, сильно влияла на ее душевные струны и никогда еще его не подводила. — Мне нужна помощь. Я думаю, нам следует пойти вместе к консультанту по вопросам семьи и брака. Прошу тебя, — взмолился он.

— Тебе нужно нечто большее, чем консультант по вопросам семьи и брака.

— На что ты намекаешь? — неуверенно спросил он. Обычно при упоминании о консультанте она успокаивалась.

Барбара кинулась к кухонному столу и с такой силой вытащила ящик, что из него выскочило несколько предметов и они с грохотом упали на пол. Из дальнего угла ящика она извлекла листок бумаги, свернутый в треугольник. Держа его в вытянутой руке, она, всхлипывая, произнесла сквозь зубы:

— Может, я и наивная, но я знаю, что тут. Кокаин.

Оливер потянулся за треугольником, сделав на этот раз несколько шагов к жене.

— Что за... — И осекся.

— Я нашла это в том же пиджаке, что и записку, мерзавец. Ты со своей девицей, должно быть, изрядно попировал.

— Я понятия не имею, как это попало туда, — сказал он прерывающимся голосом.

— Лжец!

— Клянусь.

— Ты никогда ни в чем не признаешься.

— Что?

— Это основной принцип твоей жизни, — продолжая рыдать, сказала она. — Не признавать ничего инкриминирующего, потому что тогда в умах людей может зародиться сомнение в твоей вине, даже если все свидетельствует против тебя. Господи, ты, наверное, никогда не признаешь даже того, что ты всего лишь нищий малый из Бронкса, который, когтями цепляясь за любую опору, проложил себе путь к браку, принесшему богатство и общественное положение. — Начало сказываться выпитое за ужином вино, и она с трудом выговаривала слова. — Ты, наверное, даже убедил себя, что начинал жизнь вовсе не в грязной маленькой квартирке на шестом этаже, выходящей на замусоренную автостоянку, и не видел, как отец каждый день напивался дешевым виски. — Она вскрыла бумажный треугольник и высыпана белый порошок на пол. — Я ненавижу тебя, Оливер. — Отшвырнула разорванную бумагу, повернулась, выхватила из ящика разделочный нож и бросила его в мужа.

Он увернулся и, подскочив к Барбаре, схватил ее.

— Отпусти меня! — вскрикнула она.

— Нет.

— Я уезжаю к отцу, — захлебываясь рыданиями, заявила она. — И все ему расскажу.

— Нет, ты так не поступишь, — отрезал Оливер. — Ты не меньше меня ненавидишь его. И знаешь, что если переедешь к нему, он только посмеется и скажет, как все время был прав. И просто не может поверить, что ты действительно его дочь. Он даже думает, что ты, наверное, приемыш. — Отец Барбары никогда такого не говорил, но Оливер сказал ей, что слышал разговор Келлога с приятелем на коктейле, и Барбара поверила ему.

— Нет! — Барбара зажала уши руками. — Я обоих вас ненавижу.

— В общем, никуда ты не поедешь.

Оливер выпустил ее, и она села на пол, прижавшись головой к кухонному столу. Он всегда мог манипулировать ею, как хотел, как мог теперь манипулировать почти всеми. Все эти годы он пытался убедить Барбару, что она ненавидит отца, вставить между ними клин, и сейчас, когда это было крайне ему нужно, хитрость сработала, и Барбара поверила ему. Он одержал победу, а она превратилась в дрожащее существо, полное пустых угроз. Так что можно не беспокоиться. Он всегда побеждает.

— Ты идешь наверх и ложишься в постель. И мы никогда больше не заговорим об этом инциденте.

— Ты просто рехнулся, Оливер, — пробормотала она еле слышно, упершись губами в дерево.

— Заткнись. — Внезапно на него навалилось неодолимое желание обвязать ее шею галстуком и увидеть, как вылезают из орбит глаза и на шее вздуваются вены.

— Я не была в этом уверена до сегодняшнего дня, когда ты поднял Джея Уэста на мачту, — шепотом произнесла она. — Ты обожаешь заставлять людей делать то, чего они не хотят. — Барбара вытерла слезы и шмыгнула носом. Она уже не рыдала. — Господи, да ты, наверное, никогда не получал такого удовольствия от Эбби, как от того, что поднял этого молодого человека на семьдесят футов в воздух. Ты обожаешь властвовать, Оливер. Нет, ты жаждешь власти. И от этой жажды теряешь разум.

— Мы просто развлекались. Я бы никогда не подверг друга опасности.

— Да у тебя нет друзей, — печально тихим голосом произнесла Барбара. — У тебя есть последователи. Этот бедный молодой человек изо всех сил старается быть одним из них. Я это вижу по его глазам. А у тебя есть эта ужасная, нездоровая манера засасывать людей. Джей — прекрасный молодой человек, но я молюсь за него. Он понятия не имеет, кто ты на самом деле. И не представляет себе, как далеко ты можешь зайти. Мне бы следовало оказать ему услугу и все рассказать, — добавила она с издевкой, рассмеявшись, — но он мне не поверит.

— Ты слишком много выпила, Барбара. Я всегда знаю, когда ты дошла до предела, так как ты становишься мелодраматичной. — Он пнул ее туфлей в ногу. — Отправляйся-ка в постель и проспись.

— Я удивлена, что ты нанял Джея, — с трудом ворочая языком, произнесла Барбара. — Он не того поля ягода, да и твой омерзительный дружок Баллок явно не любит его. — Веки ее медленно сомкнулись. Долгий день пребывания на жарком солнце и бесконечные выпивки обессилили ее, и она с трудом держалась на грани сознания. — Мне казалось, вы двое никого не подпустите поиграть в вашей песочнице.

Глава 9

— Вы любите пляж? — спросил Джей, глубоко вдохнув соленый воздух.

— Обожаю, — ответила Салли. Она шла рядом с Джеем, держа в руке сандалии и чувствуя, как прохладный сухой песок проникает между пальцами ног. — У меня было мало возможностей наслаждаться им девочкой.

— Но мне казалось, что вы выросли в Глостере.

— Так оно и есть, — поспешила сказать она. — Но вода в океане в тех местах холодная даже летом и многие пляжи каменистые. А потом, когда живешь около чего-то, не пользуешься этим в полную меру. Например, большинство ньюйоркцев никогда не ездили к статуе Свободы или на обзорный этаж здания «Эмпайр-Стейт».

— Я вот ездил.

— Господи, вы только посмотрите, как лунный свет играет на воде. — Салли легким касанием дотронулась до его плеча. — Как красиво!

Джей смотрел в сумеречном свете на профиль Салли, наслаждавшейся игрой лунных бликов. Она стала другой. Он чувствовал, что его с каждой минутой все больше тянет к ней. Она предложила прогуляться, после того как, выйдя из яхт-клуба, они распрощались с Оливером и Барбарой, и он сразу согласился, хотя было уже поздно, а на другое утро им обоим надо было рано быть у «Маккарти и Ллойда».

Он тяжело вздохнул. Встречаться с женщиной, с которой работаешь, все равно что накликать беду, и он в конечном счете не позволит себе связаться с Салли — по крайней мере пока она работает у «Маккарти и Ллойда». Он слишком хорошо себя знал. Слишком он стремился сделать карьеру и потому не мог допустить, чтобы личные отношения поставили под угрозу открывавшуюся перед ним возможность.

Но он был одинок. Джей особенно остро это почувствовал, когда в океане держал Салли в объятиях, ожидая возвращения «Властной». И когда они шутили и смеялись, сидя на носу яхты по пути к берегу со стаканом в руке, касаясь друг друга коленями, тогда как Оливер и Барбара находились далеко, в кубрике.

— Я вообще мало что видела в Нью-Йорке, — заметила Салли.

— Ну, у вас и времени-то много не было, — сказал Джей. Взгляды их встретились, и оба тотчас отвели глаза. — Вы еще только поступили к «Маккарти и Ллойду», а до того вы ведь были в Сан-Диего.

— Это верно. — Она подбросила ногой песок. — Знаете, чего мне действительно хотелось бы — посмотреть на город с большой высоты. С высокого здания или откуда-нибудь еще. Но не с «Эмпайр-Стейт» или с башен Международного торгового центра, куда все ходят. А из какого-нибудь неизбитого места.

— Из моего дома открывается великолепный вид на центр города.

— Вот как?

— Да.

Салли игриво рассмеялась:

— Это действительно так или же это часть хитроумного плана завлечь меня в вашу...

— Вы могли бы заехать как-нибудь после работы, — прервал он ее, понимая, о чем она думает. — До заката солнца, в какой-нибудь день, когда мы сможем пораньше удрать с работы. До того, как Оливер и Баллок превращаются в вампиров.

— Я не знала, что время дня как-то влияет на обоих в плане кровососания. — Она рассмеялась. — Насколько я слышала, они заставляют сотрудников гнуть спину двадцать четыре часа в сутки.

— Да, у «Маккарти и Ллойда» всех перемалывают, как в жерновах, — признал Джей. — В этом нет никаких сомнений. Так что приготовьтесь.

— А я и готова. — Она помолчала. — Но я с удовольствием приеду как-нибудь и проверю, какой там вид.

— А как насчет сегодня вечером? — Он прокашлялся, почувствовав, что голос звучит напряженно.

— Отлично.

Они повернули назад, к клубу, и в этот момент она споткнулась и покачнулась в его сторону. Он подхватил ее и помог удержаться на ногах, а сам подумал, получилось ли это случайно.

Через час, положив локти на кирпичный парапет, они уже стояли рядом на крыше его шестидесятиэтажного многоквартирного дома в Верхней части Западной стороны и любовались панорамой Нью-Йорка. Джею пришлось несколько минут уговаривать Салли подойти к низкой стене — их отделяло от улицы внизу более шестисот футов, и парапет казался не слишком прочным, — но теперь Салли уже настолько освоилась, что не боялась подойти к самому краю.

— Столько огней, — заметила она. И просунула руку Джею под локоть. — Какая красота!

А Джей подумал: «Какое безрассудство!» Наутро они придут на работу и будут делать вид, что между ними ничего нет. Однако это ведь Салли захотела подняться на крышу. И это он хотел, чтобы она касалась его. Джей все еще ожидал, что рациональная часть мозга заработает и убедит его, как он глупо себя ведет.

— Ну и тип, этот Оливер, — заметила Салли.

— Действительно. — Данный Оливером чек на сто тысяч долларов лежал в кармашке рубашки Джея, и у него мелькнула мысль, не получила ли такой же в тот вечер и Салли. — Нелегко его раскусить.

— Точно. Я уже видела, что он может быть настоящим... — И умолкла.

— Настоящим — чем?

— Вы плохо обо мне подумаете.

— Да нет, договаривайте, — попросил Джей.

— Он может быть совершенно невыносимым, — сказала она. — Я это вижу, даже пробыв рядом с ним такое короткое время. Я имею в виду то, как он заставил нас прыгнуть за борт на середине пролива Лонг-Айленд. И как настоял, чтобы вы лезли на мачту при такой большой волне. Возмутительно.

Ее ногти нежно вонзились Джею в руку так, что у него по спине побежали мурашки.

— Но он умеет себя вести, — продолжала Салли. — Как раз когда вы начинаете чувствовать настоящую неприязнь к нему, он делает что-то такое, что полностью переворачивает ваши чувства.

— Я знаю, — согласился с ней Джей. — Он обаяшка. — «Эта обаяшка мог приставать к сотруднице на складе», — напомнил себе Джей. — Заметили вы, что произошло сегодня вечером с пожилыми дамами, которые сидели за столиком на веранде?

— Да, — рассмеялась Салли. — Сначала они готовы были его задушить. Это было очевидно. А когда он сел на своего конька, полюбили его. — Она помолчала. — А вы не заметили, какие странные отношения между Оливером и Барбарой?

— То есть?

— Она весь день пыталась привлечь его внимание, а он полностью ее игнорировал.

Джей кивнул.

— Я слышал, как она раза два сказала, что любит его, а он молчал. Хотя наверняка слышал. Они стояли рядом.

— Вот именно. Не похоже, чтобы он был с ней счастлив.

— Не знаю. — Оливер ведь ясно дал понять Джею, что он не должен это обсуждать. Если Оливер захочет рассказать Салли про свои матримониальные проблемы, он это сам сделает.

— Они вместе как-то не смотрятся.

— То есть? — Джей стремительно повернулся и бросил взгляд на Салли.

— Ну, вы же знаете: большинство пар хорошо смотрятся вместе.

— Пожалуй. — Значит, она тоже заметила.

— Я представляла себе жену Оливера другой.

— Какой же?

Салли секунду подумала.

— Более сексуальной. Я хочу сказать, Барбара очень привлекательна, — поспешила добавить она. — Не поймите меня неверно. Но это матрона, которая считает, что она по-прежнему в расцвете сил. — Салли как-то странно посмотрела на Джея. — Почему вы смеетесь?

— Потому что я тоже это заметил.

— Правда? — с улыбкой сказала ока, обрадовавшись, что они оказались на одной волне.

— Угу, я думал, что Барбара будет более экзотичной.

— Точно. — Салли сжала его руку выше локтя. — Вы думаете, между Оливером и Эбби что-то есть?

— То есть?

— Водя меня по фирме, Оливер звонил ей вчера, должно быть, раз пять. Разговаривая, он прикрывал рукой микрофон, чтобы я не могла слышать, и хихикал, точно подросток.

— Мне это не известно. — Джею не хотелось участвовать в таком разговоре. — А почему вы спрашиваете?

— Барбара славная. Мне ее жаль. Ясно, что Оливеру хотелось бы быть с кем угодно, только не с ней.

— А не объясняется ли ваш интерес чем-то другим? — подтрунил над ней Джей и многозначительно улыбнулся. — Не хотите ли вы использовать такую возможность?

— Какой вы несносный. — И Салли ущипнула его за локоть.

— Жизнь полна загадок.

Салли закатила глаза:

— О да, мы с Оливером уже много месяцев тайно встречаемся, потому он меня и нанял. У нас есть местечко в Бруклин-Хейтс. Мы несколько раз в неделю ужинаем вместе в «Хенриз энд», потом отправляемся в «Погребок блюза» послушать музыку для настроения, а потом мчимся назад в наше любовное гнездышко и сбрасываем простыни с матраца.

Джей склонил к плечу голову и долго пытливо смотрел на нее.

— В чем дело? — смущенно спросила она. — Я ведь только шутила.

— Я знаю, — спокойно произнес он.

— Так в чем же дело?

— "Хенриз энд" и «Погребок блюза» — заведения малоизвестные. Откуда вы про них знаете?

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что для женщины, которая не так много времени провела в Нью-Йорке, вы знаете о таких малоизвестных местах, о которых многие уроженцы этого города, думаю, даже не слыхали.

— Я ведь несколько раз приезжала в Нью-Йорк.

— И жили в Бруклине? — не без любопытства спросил он. — Я ничего не имею против этого округа, но большинство туристов останавливаются в Манхэттене.

— Я читаю журналы для путешественников. Не думаю, чтобы это было чем-то особенным.

— Вы правы. Ничего особенного в этом нет.

Она посмотрела в окно и указала на южную оконечность Центрального парка.

— Которое из этих зданий отель «Плаза»?

— Его отсюда не видно. Оно в дальнем углу парка, и его заслоняет это здание, — пояснил Джей, указывая на стоявший слева от них небоскреб.

— А как насчет Нью-Джерси? — спросила она. — Отсюда видно Нью-Джерси?

— Почему вы спрашиваете?

— Моя квартира в Хобокене.

— Правда? — спросил он и, взяв ее за руку, повел к западной стороне здания.

— Да, и нечего на меня смотреть с такой жалостью. — Они стали обходить большущий заржавевший компрессор, и она вложила пальцы в его руку. — Это совсем не так плохо, как вы думаете...

— Я знаю, — перебил ее Джей. — Некоторые районы Хобокена очень даже милы.

— Так в чем проблема?

— Просто я не отдавал себе отчета, что мне придется везти вас туда, — ответил Джей, — ведь уже за полночь. Пока я довезу вас до дома, перевалит за час.

— Вам вовсе не надо отвозить меня домой.

Джей покачал головой:

— Я не допущу, чтобы вы ночью ехали на поезде, а такси обойдется в семьдесят долларов.

— А кто сказал, что я собираюсь домой?

Он остановился, не дойдя до парапета.

— Ну, я...

— Я взяла с собой смену одежды. Так что завтра смогу одеться для работы. Мои вещи внизу, в сумке, которую мы оставили в «остин-хили». Оливер предупредил меня, что день может получиться долгий, так что я приготовилась к этому.

Джей вдруг почувствовал, как взыграло его мужское естество.

— Я знаю, в вашей квартире всего одна спальня, — продолжала она, — но я полагаю, в гостиной есть диван.

— Конечно. Я лягу на диване, а вы — в спальне. — Теперь он подавил разочарование и проклинал себя за то, что мог даже подумать, будто она с ним переспит.

— Согласна. — Она ласково улыбнулась ему. — Это очень мило с вашей стороны.

— Да уж.

Они постояли, глядя друг на друга, потом Джей выпустил ее руку и побежал к парапету.

— Куда вы? — вскрикнула она и зажала рукой рот. — Стойте!

Но Джей не остановился. Подбежав к парапету, он подпрыгнул, поставил ногу на кирпичную кладку, подтянулся и, встав на низкой стенке, секунду пошатался, чтобы не упасть. Затем повернулся, скрестил руки на груди и с видом победителя кивнул ей.

— Спускайтесь немедленно! — приказала Салли. Она ничего не могла предпринять — лишь смотрела, как он стоит на парапете, вырисовываясь на чернильно-черном небе. — Вы чертовски пугаете меня, Джей.