Они огорченно молчали. Джоан вышла из каюты с миской салата и подняла страшную суету, ни на минуту не умолкая. Раздвинули складной стол, поставили на него блюда и тарелки, и все принялись за еду. Солнце бросало праздничный свет на холодных жареных цыплят и горячий французский хлеб. Ленч мы запивали приятным красным вином, а на десерт женщины поставили клубнику и кувшинчик со сливками. Питер, все еще в мокрых после купания плавках, несмотря на уговоры матери переодеться, набил полный рот клубники и принялся фотографировать. Линни сидела рядом со мной и рассказывала Дэйву Теллеру забавную историю о том, как проходили выпускные экзамены в школе, ее теплая рука бессознательно гладила мою. Мне следовало бы радоваться такому милому воскресному пикнику на реке. И я старался радоваться. Улыбался, отвечал, когда ко мне обращались, сосредоточил все внимание на вкусе того, что ел. Но черная туча моей депрессии потянулась, расправилась и выросла еще больше.

В четыре, вымыв посуду и немного подремав на солнце, мы стали собираться назад в Хенли. Мой отказ ехать в Америку и на унцию не испортил настроения ни Теллеру, ни Киблу. Из этого я сделал вывод: хотя они и предложили мне заняться поисками, но вовсе не считали, что только я смогу найти пропавшую лошадь. И я выбросил весь этот разговор из головы. Что было нетрудно.

Перед шлюзом «Харбур» какая-то плоскодонка не справилась с течением, и ее болтало на волнах. Теллер опять стоял на крыше каюты с канатом наготове и вдруг окликнул Кибла, показывая вперед. Каждый из нас проследил взглядом за его пальцем.

Там, где река разделялась на два потока — левый медленно устремлялся в ворота шлюза, а правый мчался прямо на створ, — посредине стоял столб всего с одним словом — «опасно».

Обняв этот столб, девушка, наполовину лежа в плоскодонке, а наполовину — в воде, пыталась привязать к нему канат. Ей это никак не удавалось. На корме лодки с веслом в руке стоял парень в желто-красной клетчатой рубашке и с тревогой наблюдал за движениями девушки. Увидев катер, он замахал руками. Кибл дал задний ход. Парень закричал:

— Можете помочь нам, сэр?

Плоскодонка уже наполовину вошла в узкий створ, и только руки девушки, обхватившие столб, еще удерживали ее от гибели. В таких обстоятельствах просьба парня прозвучала слишком спокойно. Видимо, он не понимал, что происходит. Кибл, бормоча под нос изысканные выражения в адрес дураков, плавающих по реке, медленно приближался к лодке.

«Летящей коноплянке» гибель, конечно, не грозила: это был слишком большой катер, чтобы его прибило к длинному ряду ворот, поочередно открывающихся в створе. Но сильное летнее течение могло бросить катер на бетонные опоры, и, чтобы высвободить его, пришлось бы просить о помощи. Унизительное дело для людей, считающих себя морскими волками.

Кибл крикнул девушке, что мы сейчас возьмем их на буксир, и бросил швартов. Девушка кивнула и протянула руки, прижимаясь к столбу. Длинные светлые волосы почти лежали на воде, тело вздрагивало от напряжения.

— Держитесь! — громко крикнула Линни. — Ой, держитесь, еще совсем немного!

Она перегнулась через борт, стараясь сократить расстояние, отделявшее ее от блондинки. Теперь мотор еле постукивал, и грохот падающей воды на дальней стороне створа угрожающе гремел в ушах. Но Кибл действовал уверенно и спокойно, хозяин своего корабля и положения. Когда до девушки оставалось шесть футов, она, одной рукой держась за столб, другой схватила канат, который протягивала ей Линни. Затем, ко всеобщему ужасу, она выронила конец. Девушка зарыдала и беспорядочно забила рукой по воде, пытаясь снова обхватить столб. Теперь плоскодонка была прямо под перегнувшейся через борт Линни. Она протягивала канат, но девушка так испугалась, что двумя руками вцепилась в столб и ничего не слышала от страха. Блондинка так запаниковала, что начала громко стонать.

Краем глаза я заметил, что парень стал продвигаться вперед, чтобы помочь ей. Вроде бы он наконец понял, что положение у них очень серьезное. Он опирался на весло, которое вдруг, изогнувшись дугой, взлетело в воздух и ударило Дэйва Теллера по голове. У американца подогнулись колени, он упал вперед и скатился в воду.

Я вскочил на крышу каюты, сбросил ботинки и прыгнул в реку вслед за ним раньше, чем остальные поняли, что случилось. За секунду до того момента, как я нырнул, раздался отчаянный крик Кибла: — Джин!

Но я считал, что скорость реакции — единственный шанс найти Теллера, потому что все, падающее в такую большую реку, как Темза, моментально исчезает из вида.

Я нырнул примерно в том месте, где упал Теллер. Мне надо было достичь дна быстрее, чем он. У меня осталось впечатление, что после удара веслом по голове он потерял сознание, следовательно, теперь он медленно опускался на дно.

На глубине восьми футов я почти сразу же ухватил его за одежду. Даже с открытыми глазами я бы ничего не увидел, поэтому правой рукой я искал его лицо, одновременно стараясь всплыть вместе с ним на поверхность. Нащупав лицо, я зажал ему нос пальцами так, чтобы моя рука одновременно закрывала рот, потом повернул тело, положив его голову себе на грудь. Он не сопротивлялся и ничего не чувствовал.

С этого момента операция по спасению утопающего пошла не так, как надо. Я не мог всплыть на поверхность. Подводное течение, очень сильное и очень холодное, все время тянуло нас ко дну. Оно обхватывало два наших тела с силой, которой нельзя было сопротивляться. Мелькнула мысль, что мы ударимся о створ и опустимся на глубину, а это конец. На одно предательское мгновение я решил: «Ну и слава богу». Это разрешило бы все мои проблемы. Ведь именно этого я и хотел. Но кто мне дал право распоряжаться жизнью другого человека, полностью зависевшего от меня? Для него я был единственной надеждой.

Грудь начала гореть от недостатка воздуха. Когда мы ударимся о створ, я постараюсь вскарабкаться по нему вверх. Если его поверхность не будет слишком скользкой, стоит попытаться.

Неожиданно нас куда-то потащило, будто рыбак поймал нас на крючок. Я почувствовал, как чуть изменилось направление, и потом снова возникла сильная тяга — нас несло все быстрее и быстрее. Но это вовсе не было чудесным спасением. Течение неотвратимо поволокло нас к створу. По сравнению с мощью этого неодолимого потока силы человека не значили ничего. Мое сопротивление походило на порхание мотылька, уносимого ураганом. Вдруг скорость еще увеличилась, и нас бросило вперед. Теллер ударился о створ с такой силой, что его чуть не оторвало от меня. Нас снова закружило течением, и я стукнулся плечом обо что-то бетонное. Мне не за что было ухватиться свободной рукой. Нас опять закружило и бросило на створ, боль в груди от нехватки воздуха стала острее, и я понял, что взобраться вверх по створу абсолютно невозможно. Осталось только ждать, что сейчас меня швырнет на что-то твердое и...

И я ударился обо что-то твердое, но препятствие возникло совсем не там, где я предполагал.

Столкновения со створом прекратились, но кружение продолжалось. В ушах ревело так, что, казалось, лопнут перепонки. В грудь будто воткнули и медленно поворачивали нож. Искушение открыть рот и прекратить борьбу становилось все сильнее. Но я не мог этого сделать, поскольку от моего решения зависела жизнь другого человека. Теперь мне оставалось только ждать, пока от недостатка кислорода отключатся мозги, — а если нет выбора, то нет и моей вины в случившемся.

Вращение вдруг остановилось, хватка течения ослабла, нас уже не мчало потоком, тело почувствовало свободу. Оставались секунды до потери сознания, и я не сразу понял, что произошло. Я слабо оттолкнулся ногами, и нас, словно пружиной, выбросило вверх. Моя голова оказалась над поверхностью реки, я почувствовал прикосновение солнца, и воздух раскаленным пламенем ворвался в мои съежившиеся легкие.

Смертельно опасный створ был в пятидесяти ярдах позади. Мы миновали его под водой.

Я убрал застывшие, одеревеневшие пальцы с лица Теллера и стал вдувать в его безжизненный рот воздух. Течение, теперь снова спокойное и относительно теплое, медленно несло нас вниз по реке. Пузырьки пены весело подпрыгивали и лопались вокруг моей шеи. Я чуть шевелил ногами, держа голову Теллера над водой, и старался вдохнуть в его легкие воздух. Но он его не принимал. Страшной глупостью с его стороны, возмущался я, было бы умереть теперь, чтобы все мучения оказались ни к чему.

С берега донеслись крики, люди показывали на нас кому-то мчавшемуся по реке в маленькой моторной лодке. Ее шум оглушил меня, с борта нам протянули руки.

— Нет, — покачал я головой, продолжая вдувать в легкие Теллера воздух. — Веревку. Дайте мне веревку. И медленно тяните к берегу.

Один из находившихся в моторке начал возражать, но другой сделал, как я просил. Я дважды обернул веревку вокруг руки и зажал ее в кулаке. Потом кивнул, и они медленно стали отходить, пока нас не отделило от винтов мотора безопасное расстояние. Лодка направилась к берегу. За это время я больше десяти раз вдохнул в легкие Теллера воздух. Но лучше ему от этого не стало.

Моторка тянула нас с той стороны, где течение выходит из створа, и пристала возле шлюза. Люди, готовые помочь, окружили нас. Никто не сомневался, что помощь нужна, но я не оставлял Теллера до тех пор, пока крепкий спокойный человек не лег животом на траву, обхватив американца под мышки.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Мы сейчас займемся искусственным дыханием.

Я кивнул и передал тело Теллера в сильные руки незнакомца. Тот начал выдавливать воду из его легких. Я положил руку на грудь под голубую рубашку и почувствовал тяжелые удары сердца. У меня не осталось дыхания сообщить об этом незнакомцу, и, пока я старался выговорить хоть слово, Теллер, не приходя в сознание, придушенно закашлял и открыл глаза. В его легких еще оставалась вода. Незнакомец снова положил его на траву. Когда лодыжки американца стукнулись о землю, сознание вернулось к нему, хотя он и не понимал еще, что чуть не утонул и что теперь все заняты его спасением. Между кашлем и стоном Теллер проговорил:

— Господи... — Затем он снова потерял сознание.

Другая пара сильных рук подняла меня и поставила рядом с американцем. Я опустился возле него на колени и, тревожно прислушиваясь к булькающему в горле дыханию, нащупал сбоку на голове маленькую шишку.

— Перекатите его на другую сторону, — сказал я. — Осторожно, чтобы он не подавился собственным языком.

Мы перевернули Теллера на другой бок, и его дыхание тотчас стало легче. Но я не позволил поднять его и нести к шлюзу. При любой травме от движения и неумелой транспортировки больному становится хуже. А Теллер и так уже слишком много перемещался. Незнакомец согласился со мной и отправился за врачом.

По гудронной дорожке к нам спешил смотритель шлюза, сопровождаемый Киблом и его семьей. У всех лица побледнели от потрясения, Линни плакала.

— Слава богу! — воскликнул Кибл, наклоняясь ко мне. — Оба целы. — В его голосе прозвучало больше удивления, чем облегчения.

— У него травма, — покачал я головой.

— Тяжелая?

— Не знаю... Он ударился о створ.

— Мы не видели, где вы его миновали.

— Они, должно быть, проплыли под водой, — объяснил смотритель. — Через какие-то ворота. Мы иногда открываем их, то есть поднимаем затвор вверх, как подъемное окно. Сегодня мы подняли двое ворот на пару футов от дна, потому что река после дождя стала очень полноводной.

— Да, под водой, — кивнул я.

Дэйв Теллер снова задыхался, кашлял, выхаркивал грязь из легких и постепенно приходил в себя. Каждый вдох вызывал у него конвульсии.

— Нога, — сказал Кибл. — Но крови нет... Он мог сломать ногу?

Я объяснил, что одного удара о створ хватило бы для перелома, а нас швыряло непрестанно.

— Мы ничем не можем ему помочь. — Кибл огорченно смотрел на американца.

Толпа вокруг нас не расходилась, слышался шепот сочувствия и любопытства — такое происшествие! Люди не спускали глаз с Теллера, слушая его кашель и наблюдая, как он скрюченными пальцами хватается за траву. Бесполезно было просить их разойтись.

— Что случилось с плоскодонкой? — спросил я Кибла.

— Мы вытащили ее на берег. Линни держала канат. Эти ребята были в шоке. — Кибл поискал их взглядом, но парня и девушки в толпе не было. — Наверно, они остались по ту сторону шлюза. У девушки началась истерика, когда вы и Дэйв не вынырнули возле створа. — У Кибла потемнело лицо при воспоминании о страшном моменте. — Мы на канате подтянули их к берегу перед шлюзом, а сами быстро прошли ворота, чтобы найти смотрителя шлюза, но он был уже здесь. — Кибл оглянулся на створ. — Сколько времени вы пробыли под водой?

— Несколько столетий.

— Нет, серьезно?

— Не знаю. Может, минуты три.

— Долго.

— Угу.

Он осмотрел меня. В оливковой рубашке у меня на плече зияла прореха, и под ней расплывался синяк.

— Ушиблись, — как само собой разумеющееся отметил он.

— Створ с выступами, — кивнул я.

— Там, под водой, вроде как лестница, — объяснил смотритель. — Вода падает с верхнего уровня вниз. Полагаю, вас покатило бы вниз по этим ступеням. Если вы меня спросите, я скажу — это вообще чудо, что вы выплыли. Каждый год несколько человек падает в реку — и с концом. Течение тащит их по дну до самого моря.

— Очаровательно, — чуть слышно пробормотал Кибл.

Дэйв Теллер перестал кашлять и с трудом перевернулся на спину, закрыв ладонью рот. Его большой нос, будто клюв, торчал прямо в небо, на лице выступил пот. Немного погодя он пошевелил рукой и спросил Кибла, что случилось. Тот в двух словах объяснил, американец скосил глаза и нашел меня.

— Мне повезло, что вы поехали с нами, — чуть слышно проговорил он, и улыбка в голосе никак не отразилась на его лице. Он ощупал рукой голову, нашел над ухом шишку и потрогал ее пальцами. — Ничего не помню.

— Вы помните, что просили меня поискать вашу лошадь?

— Ох, — медленно кивнул он, — вы отказались.

— Я передумал. Поеду в Америку, — сказал я.

В каюте «Летящей коноплянки» Кибл наблюдал, как я стаскиваю прилипшую к телу одежду. Никогда, сколько себя помню, я не чувствовал такой слабости. Под створом я потерял половину мускулов. Никаких бугров ни на руках, Ни на ногах.

— Слышали, что сказал Дэйв? — начал Кибл. — Нам всем повезло, что вы поехали с нами.

Я промолчал.

— Запомните эти слова. Всегда будьте под рукой. Ведь никогда не знаешь, когда будешь нужен.

— Конечно. — Я не хотел признаваться, что понимаю, о чем он говорит.

— Вы как лошадь Дэйва. Незаменимы, — не отступал он.

Губы у меня непроизвольно дернулись. Ничего себе комплимент! Ему будет немного тяжелее работать, если он потеряет того, кто обстряпывает его дела и убирает мусор. Личное отношение здесь ни при чем.

Наконец я стянул с себя рубашку. Он подал полотенце, без выражения разглядывая следы этой и предыдущих баталий.

— Я серьезно, Джин.

— Разумеется, — вздохнул я. — Но... я ведь и так под рукой.

Он ожидал другого, но по крайней мере мои слова подтолкнули его переменить тему разговора.

— Почему вы решили ехать в Штаты?

— По-моему, я в долгу перед ним.

— Перед кем? Перед Дэйвом?

Я кивнул.

— Не улавливаю вашу мысль. — Кибл нахмурился. — Разве не он в долгу перед вами? Если тут вообще уместно говорить о долге.

— Если бы я действовал быстрее, он бы не упал в воду и сейчас не лежал бы с переломом бедра. Слишком много виски и вина, а также сон на солнце. Я действовал ужасно медленно. Отчаянно, позорно медленно.

— Не говорите глупостей, Джин. — Кибл нетерпеливо махнул рукой. — Никакая быстрота реакции не могла бы предотвратить этот несчастный случай.

Я повесил на шею полотенце и принялся снимать брюки.

— Этот несчастный случай был попыткой убийства, — сухо бросил я.

Кибл вытаращил глаза за толстыми стеклами очков. Потом открыл дверь каюты и вышел на палубу. Я услышал, как он кричал Питеру:

— Сейчас же вылезай из плоскодонки. И никому не позволяй садиться в нее. Это важно.

— Даже Линни?

— Даже Линни.

— Я не хочу садиться в плоскодонку, — донесся с палубы слабый голос Линни. — Никогда в жизни больше не сяду в плоскодонку.

Кибл вернулся в каюту и закрыл дверь.

— Докажите.

— Парень и девушка скрылись.

— Они испугались. — Он протестующе вскинул брови.

— Они не хотели отвечать на вопросы. Вероятно, они решили, что я и Дэйв утонули, и даже не подождали, чтобы убедиться. И уверен, они никогда не появятся, если начнется следствие.

Кибл помолчал, обдумывая мои слова. Парень и девушка скрылись, очевидно, в то время, когда все возвращались к шлюзу. Ушли незамеченными, бросив плоскодонку. Никто и не вспомнил о них, пока доктор не наложил шину на ногу Теллера и американца не понесли за сто ярдов в «Скорую помощь». Потом врач спросил, что случилось, но причина падения исчезла.

— Мы ничего о них не знаем, — возразил Кибл. — Предположим, они шли позади нас по гудронной дорожке и, увидев, что с вами все в порядке, уехали. У них могла быть дюжина причин спешить.

Наконец я отделался от облепивших ноги брюк и принялся за носки.

— Парень слишком долго стоял на корме, он мог бы и раньше прийти на помощь подруге.

— Согласен, он казался слишком беспечным. Но не думаю, что он понимал опасность их положения, — нахмурился Кибл. — И похоже, девушка тоже не сознавала, что ей грозит.

— Шагнув ей на помощь, он сразу же ударил веслом Дэйва.

— Весла у плоскодонки очень коварны, если не быть осторожным. И он не мог рассчитывать, что Дэйв будет стоять на крыше каюты, в таком опасном месте.

— Дэйв уже давно стоял там с канатом наготове, его было видно издали.

— Но парень и девушка не могли заранее знать об этом.

— Дэйв уже стоял там, когда мы приблизились к плоскодонке.

— Никто не будет подвергать себя такой опасности ради того, чтобы поставить ненадежную ловушку, — выложил Кибл свой главный козырь.

Я вытер ноги и теперь раздумывал, что делать с трусами.

— Никто, кроме вас. — Кибл вздохнул и пошевелил пальцами. Потом полез во встроенный шкаф и достал кучу белья. — Запас на случай непредвиденных обстоятельств. Вряд ли вам что-нибудь подойдет.

Кибл оказался прав. Там было его белье, слишком широкое для меня, и вещи Линни, слишком узкие. И кроме того, все было коротко.

— Вдобавок, — продолжал он, — откуда парень и девушка могли знать, что мы проведем этот день на реке и будем проходить через шлюз «Харбур»? Как по-вашему, сколько времени они могли болтаться там в обнимку со столбом, поджидая нас? Как они могли рассчитать, у какого катера просить помощи, и как им удалось избежать помощи других судов?

— Лучшие катастрофы всегда выглядят так, будто они могли произойти лишь случайно.

— Вполне согласен с вами. — Он кивнул. — Но думаю, эту просто невозможно было подстроить.

— Подстроить этот несчастный случай вполне возможно. С безопасным отступлением, если план не сработает. Или, например, если на крыше каюты стоял бы Питер вместо Дэйва. Тогда они просто не стали бы просить о помощи. Место, которое они выбрали, явно говорит о том, что они приступили к действию, лишь убедившись, что это мы.

— Но они действительно были в опасности.

— Может быть. Я хотел бы поближе осмотреть этот столб.

— И там могли быть поблизости другие катера, которые помогли бы им или наблюдали за тем, что произошло.

— Если бы Дэйв после удара веслом не упал за борт, они бы ничего не потеряли: первая попытка не удалась, вот и все. Если бы с другого катера наблюдали за происходившим, просто больше народу кричало бы о несчастном случае. Девушка стонала, била руками по воде и драматически выпустила из рук канат, который ей протягивала Линни, а парень в это время ударил по голове Дэйва. Мы все смотрели на нее, а не на него. Да и все зрители тоже смотрели бы на нее.

— Но откуда парень и девушка узнали, где будет Дэйв в это воскресенье? И кому могло понадобиться убивать его?

Я сунул ноги в старые серые брюки Кибла и убедился, что они слишком широки мне в поясе. Он без слов протянул мне короткий эластичный ремень. Я запахнул брюки, как халат, и затянул ремнем.

— Джин, это несчастный случай. Его нельзя было подстроить.

Штанины кончались на четыре дюйма выше лодыжек, и носки, которые я нашел, не закрывали просвет.

— Джин! — Кибл начинал сердиться.

Я вздохнул.

— Вы согласны, что я своего рода специалист в устройстве несчастных случаев?

— Да, но обычно не со смертельным исходом, — запротестовал он.

— Правильно, смертельный исход бывает довольно редко. — И никогда больше не будет, если мне удастся вывернуться из этого. — Умелая постановка, и жертва убеждена: то, что с ней произошло, — случайность.

— И вам это не раз удавалось, — улыбнулся Кибл.

— Именно поэтому, — рассудительно сказал я, — я скорее, чем кто-либо, замечу подстроенное.

Улыбка шефа начала таять.

— Нет, — покачал я головой, — у меня нет сотрясения мозга.

— Оставьте вашу телепатию при себе, — сказал Кибл. — Я полагаю, что вы ошибаетесь.

— Ладно, тогда я проведу отпуск дома.

— Нет!

Его «нет» прозвучало резко, как хлопок, и ситуация тотчас же прояснилась. По его нескрываемой тревоге я безошибочно определил, что он понимает мое подавленное состояние и убежден: мне не пережить три недели в собственной компании. Пораженный, я теперь знал, чем было вызвано облегчение, когда утром он позвонил мне. Он обрадовался не тому, что застал меня дома, а тому, что я жив. Он заставил меня отправиться на прогулку по реке, чтобы следить за мной. И приготовил для меня такое заманчивое поручение, вроде старинной охоты на диких гусей, чтобы мне было чем отвлечь себя от мрачных мыслей. Наверно, он надеялся, что таким образом я отделаюсь от депрессии.

— Хандра, — мягко сказал я. — Она уже давно со мной.

— Не такая, как всегда.

Я промолчал.

После паузы он заговорил:

— Три жеребца мирового класса исчезают один за другим... В такого рода несчастный случай вы верите?

— Особенно когда кто-то хочет избавиться от человека, купившего двух лошадей из трех пропавших.

Он открыл рот и тут же закрыл его снова. Я чуть не улыбнулся.

— Это был мастерски подстроенный несчастный случай, — продолжал я. — Пожалуй, подстроить его еще лучше просто невозможно. Единственное, чего они не учли, так это вмешательства человека такой профессии, как у меня.

Кибл все еще не верил, что это попытка убийства, но был счастлив, что я возьмусь за дело, а значит, поеду в Штаты. Поэтому он не стал больше возражать. Сияя улыбкой, он протянул мне заштопанный коричневый свитер, который повис на мне, как палатка. Я собрал свою мокрую одежду и последовал за ним на солнце.

Питер и Линни захихикали, увидев мой роскошный наряд, в их голосах еще звенело нервное напряжение, особенно у сестры. Я улыбнулся Линни, растрепал ей волосы и сделал вид, будто сейчас столкну Питера за борт. Напряженность исчезала из их глаз. Через полчаса они будут взволнованно обсуждать случившееся, а через час вернутся в свое обычное состояние. Нормальные дети с нормальной реакцией на события.

Я устало взобрался на крышу каюты и растянул брюки, рубашку и трусы, чтобы сохли. Ботинки еще стояли там, где я их оставил, и я рассеянно сунул в них ноги. Потом встал и посмотрел на плотину и на столб с надписью «Опасно», перевел глаза на пустую плоскодонку и поймал себя на том, что думаю о сиренах, морских нимфах, которые, сидя на скалах возле водоворотов, красивым пением завлекали проплывавших мимо моряков, и те разбивались о скалы и шли ко дну.