Глава 9

Меня разбудил телефонный звонок. Свет болью резанул по глазам. Он возле кровати, кажется, так. Я ощупью нашла телефонный аппарат.

— Алло?

В трубке слышался какой-то шум, быть может, уличный, но никто не говорил, потом трубку повесили. Я поставила телефон на пол. Через несколько секунд он зазвонил снова. И опять никого. Был ли слышен с того конца хоть звук? Дыхание, очень тихое? Точно я сказать не могла. Опять раздался длинный гудок.

Я посмотрела в открытые, но еще сонные глаза Адама.

— Старая история, — сказала я. — Если женщина отвечает, вешают трубку. — Я нажала четыре кнопки на панели телефона.

— Что ты делаешь? — зевнув, спросил Адам.

— Хочу узнать, кто звонил. — Я подождала.

— Ну и кто? — спросил он.

— Из телефонной будки, — наконец ответила я.

— Может, они не успевают вовремя опустить в автомат монету, — сказал он.

— Может, и так, — сказала я. — Мне нечего надеть.

— А зачем тебе что-то надевать? — Лицо Адама было всего в нескольких дюймах от моего. Он заложил пряди волос мне за ухо, потом провел пальцами по шее. — Так ты выглядишь великолепно. Когда я сегодня утром проснулся, то подумал, что это сон. Я лежу и смотрю на тебя спящую. — Он сдернул простыню с моей груди и прикрыл ее своими руками. Он поцеловал мне лоб, веки, потом губы, сначала нежно, а затем крепко. Я почувствовала во рту металлический привкус крови. Провела руками по его мускулистой спине, положила ладони ему на ягодицы и притянула к себе. Мы оба сделали глубокий вдох и слегка потерлись друг о друга; мое сердце колотилось против его сердца или наоборот? В комнате пахло любовью, простыни еще были немного влажными.

— Для работы, Адам, — сказала я. — Мне нужна одежда, чтобы пойти на работу. Я не могу целый день просто валяться в кровати.

— Почему? — Он поцеловал мне шею. — Почему не можешь? Нам нужно наверстать упущенное.

— Я не могу просто взять и не пойти на работу.

— Почему?

— Ну просто не могу. Я не такой человек. Тебе никогда не приходилось ходить на службу?

Он нахмурился, но не ответил. Потом облизнул указательный палец и ввел его в меня.

— Побудь со мной еще, Элис.

— Десять минут. О Боже, Адам...

Но и потом мне нечего было надеть. Одежда, которая вчера была на мне, потной кучей валялась на полу, а ничего другого у меня не было.

— Вот, надень это, — сказал Адам и бросил на кровать пару выцветших джинсов. — Можно прикрыть ноги. И еще кое-что. Этим придется обойтись сегодня утром. В двенадцать тридцать я за тобой зайду и пойдем по магазинам.

— Но я могла бы забрать свои вещи с квартиры...

— Нет. Пусть пока полежат там. Не ходи туда. Я куплю тебе что-нибудь из одежды. Тебе много и не нужно.

Я не стала возиться с нижним бельем, натянула джинсы, которые были свободными и длинноватыми, но с ремнем смотрелись не так уж плохо. Потом черную шелковую рубашку, которая ласкала мою чувствительную кожу и пахла Адамом. Я достала из сумочки кожаный шнурок и надела на шею.

— Вот так.

— Прекрасно.

Он взял щетку, расчесал мои спутанные волосы. Он настоял на том, чтобы смотреть, как я писаю, чищу зубы, крашу ресницы. Он не спускал с меня глаз.

— Я распалась на кусочки, — сказала я ему в зеркало, стараясь улыбнуться.

— Думай обо мне все утро.

— Чем ты собираешься заняться?

— Буду думать о тебе.

Я и в самом деле все утро думала об Адаме. Мое тело трепетало при воспоминании о нем. Но еще я думала о Джейке и том мире, к которому мы с Джейком принадлежали. Какая-то часть меня так и не могла понять, как случилось, что я все еще здесь, в своем знакомом кабинете, связываю порядком затертые фразы о ВМУ и женской фертильности после того, как бросила бомбу в свою прежнюю жизнь и наблюдала за взрывом. Я пыталась представить все, что произошло после того, как я ушла. Видимо, Джейк рассказал об этом по крайней мере Полин. А уже она скажет всем остальным. Компания соберется за выпивкой, все станут обсуждать эту новость, удивляться и стараться утешить Джейка. А я, которая была у истоков нашей компании, стану объектом шушуканья, всякого рода пересудов. У всех обо мне будет свое мнение, своя версия.

Если я покинула тот мир — а я считала, что так и есть, — то стала ли я частью мира Адама, заполненного мужчинами, которые уходят в горы, и женщинами, которые их ждут? Сидя у себя за столом в ожидании перерыва на ленч, я думала, как мало знаю об Адаме, о его прошлом, настоящем и планах на будущее. И чем больше я понимала, что он для меня посторонний, тем сильнее меня тянуло к нему.

Он купил мне несколько бюстгатьтеров и трусиков. Мы стояли наполовину скрытые полками с одеждой и улыбались друг другу, гладили друг другу руки. Это было наше первое настоящее свидание за стенами квартиры.

— Здесь все немыслимо дорого, — заметила я.

— Примерь это, — сказал он.

Он выбрал прямое черное платье, потом пару обтягивающих брюк. Я надела это в специальной комнате на новое нижнее белье и взглянула в зеркало. Дорогая одежда — это совсем другое дело. Когда я вышла, прижимая к груди новые наряды, он приложил ко мне бархатное платье шоколадного цвета с низким вырезом, длинными рукавами и косо обрезанным подолом, который сзади шлейфом спускался на пол. Оно выглядело средневековым и сногсшибательным, а цифра на ценнике подсказала мне почему.

— Я не могу.

Он нахмурился:

— Я так хочу.

Мы вышли из магазина с двумя пакетами, набитыми одеждой, которая стоила больше моей месячной зарплаты. На мне были черные брюки и кремовая атласная блузка. Я подумала о Джейке, который накопил на пальто. Каким взволнованным и гордым было его лицо, когда он вручил его мне.

— Я чувствую себя содержанкой.

— Послушай. — Адам остановился на середине тротуара, и людям пришлось нас обходить. — Я хочу содержать тебя всегда.

Он умел сделать так, чтобы игривые фразы звучали страшно серьезно. Я вспыхнула и засмеялась, а он не отрываясь смотрел на меня, почти сердито.

— Могу я пригласить тебя где-нибудь пообедать? — спросила я. — Хочу, чтобы ты рассказал о своей жизни.

Но сначала мне было нужно забрать из квартиры кое-что из моих вещей. Я оставила там телефонную книгу, дневник и все рабочие бумаги. Пока я не сделаю этого, буду чувствовать себя наполовину там. Ощущая колики в животе, я позвонила Джейку на работу, но его не было, мне сказали, что он заболел. Я позвонила домой, и он ответил после первого же гудка.

— Джейк, это Элис, — глупо выпалила я.

— Я узнал тебя по голосу, — сухо ответил он.

— Ты болен?

— Нет.

Молчание.

— Послушай, мне очень жаль, но придется приехать и забрать некоторые вещи.

— Завтра днем я буду на работе. Тогда и приезжай.

— У меня нет ключей.

Я слышала его дыхание на другом конце провода.

— Ты окончательно сожгла мосты, да, Элис?

Мы договорились, что я заеду в шесть тридцать. Опять возникла пауза. Потом мы вежливо попрощались, и я повесила трубку.

Просто удивительно, до какой степени на самом деле можно ничего не делать на работе, чего только не придумаешь, когда тебе на все наплевать. Если бы я открыла это раньше. Казалось, никто не заметил, как поздно я пришла в то утро или как долго я отсутствовала во время перерыва. Днем я побывала на очередном совещании, во время которого почти ничего не говорила, зато после получила поздравления от Майка за остроту выступления.

— Оказывается, у тебя в данный момент все под контролем, Элис, — энергично заключил он. Почти то же самое утром в тот же день мне написала по электронной почте Джованна. Я сгребла бумаги на столе и большую часть сбросила в корзину, потом попросила Клаудиу ни с кем меня не соединять. Ровно в пять тридцать я вышла в дамскую комнату, причесалась, умыла лицо, покрасила саднящие губы и застегнула пальто на все пуговицы, чтобы не было видно ни миллиметра моей новой роскошной одежды. Затем тронулась старой знакомой дорогой к квартире Джейка.

Я пришла немного раньше и погуляла вокруг. Я не хотела застать его врасплох и, конечно, не хотела встречаться с ним на улице. Я пыталась придумать, что скажу. То, что я ушла от него, сразу же превратило его в постороннего человека, сделало его педантичнее и обидчивее ироничного, скромного Джейка, с которым я когда-то жила. Подождав еще несколько минут после шести тридцати, я подошла к двери и позвонила. Я услышала шаги, сбегающие по лестнице, и увидела тень сквозь покрытое морозным узором стекло.

— Привет, Элис.

Это была Полин.

— Полин. — Я не знала, что ей сказать. Моя лучшая подруга, та, к кому при любых других обстоятельствах я обратилась бы к первой. Она стояла в дверях. Темные волосы были собраны в тугой узел. Она выглядела усталой, под глазами лежали едва заметные тени. Она не улыбалась. Казалось, мы не виделись много месяцев, а не два дня.

— Можно войти?

Она посторонилась, я прошла мимо и поднялась по лестнице. Дорогая одежда нежно ласкала мое тело под пальто Джейка. В комнате все, казалось, было по-прежнему, конечно, по-прежнему. Мои пиджаки и шарфы, как и раньше, висели на крючках в прихожей. На каминной доске все еще стояла фотография, на которой мы с Джейком широко улыбались, держась за руки. Мои красные плетеные домашние тапочки стояли в гостиной у дивана, на котором мы сидели в воскресенье. Желтые нарциссы, которые я купила в конце прошлой недели, хоть немного подвяли, но по-прежнему стояли в вазе. На столе виднелась полупустая чашка с чаем, и я была уверена, что это именно та чашка, из которой я пила два дня назад. Я в смятении опустилась на диван. Полин осталась стоять и смотрела на меня. Она не произнесла ни слова.

— Полин, — выдавила я из себя. — Я понимаю — то, что я сделала, ужасно, но я должна была.

— Хочешь, чтобы я тебя простила? — спросила она. Тон был язвительным.

— Нет. — Это была ложь, конечно, я хотела. — Нет, но ты моя лучшая подруга. Я думала, да, я не холодная и не бессердечная. Мне нечего сказать в оправдание, кроме того, что я просто влюбилась. Ты-то способна это понять.

Я увидела, как она вздрогнула. Конечно, она способна была это понять. Восемнадцать месяцев назад ее бросили, потому что он просто влюбился. Она присела на другой конец дивана, как можно дальше от меня.

— Дело вот в чем, Элис, — начала она, и меня поразило, насколько иначе мы даже разговариваем сейчас, более официально и сухо. — Если я позволю себе, то, конечно, смогу понять тебя. Вы ведь, в конце концов, не были женаты, у вас не было детей. Но, видишь ли, я не хочу тебя понимать. Во всяком случае, сейчас. Он мой старший брат, и его страшно обидели. — Ее голос задрожал и на какое-то мгновение стал похож на голос той Полин, которую я знала. — Положа руку на сердце, Элис, если бы ты видела его сейчас, если бы ты видела, как он страдает, то ты бы не... — Она заставила себя остановиться. — Может, когда-нибудь мы сможем снова быть подругами, но я бы сочла, что предала его, если бы стала слушать твою версию этого дела и пытаться представить, что ты должна чувствовать. — Она поднялась. — Не хочу быть справедливой к тебе. На самом деле я хочу ненавидеть тебя.

Я кивнула и тоже поднялась. Я все поняла, конечно, поняла.

— Тогда я соберу кое-какую одежду.

Она опустила голову и пошла в кухню. Я слышала, как она наливает воду в чайник.

В спальне все было как всегда. Я достала с гардероба свой чемодан и положила его открытым на пол. С моей стороны двуспальной кровати лежала наполовину прочитанная мной книга об истории часов. Со стороны Джейка — книга об альпинистах. Я взяла обе и положила в чемодан. Открыла шкаф и стала снимать с плечиков одежду. Руки дрожали, и я не могла как следует ее сворачивать. Хотя я брала немного: не могла представить, как буду носить прежнюю одежду; не могла поверить, что она будет сидеть на мне по-прежнему.

Я заглянула в гардероб, где мои вещи висели вперемешку с вещами Джейка: мои платья рядом с его единственным приличным костюмом, мои юбки и блузки — среди его повседневных рубашек, которые были выглажены и застегнуты на все пуговицы. На паре рубашек были обтрепанные рукава. У меня на глазах выступили слезы, но я яростно смахнула их. Что мне может понадобиться? Я попыталась представить жизнь с Адамом и поняла, что не могу этого сделать. Я могла представить нас только в постели. Я упаковала пару вязаных кофт, несколько пар джинсов и теннисок, два повседневных костюма и все нижнее белье. Я взяла свое лучшее платье без рукавов и пару туфель, оставив все остальное — вещей было так много, все эти походы с Полин, все эти жадные, радостные покупки.

Я сгребла все свои кремы, лосьоны и косметику в чемодан, но заколебалась над украшениями. Многое подарил мне Джейк: несколько пар сережек, миленький кулон, широкий браслет. Я не знала, как будет лучше: взять их или оставить. Я представила, как он, вернувшись домой, увидит, что я забрала и что оставила, и будет размышлять о моих чувствах, основываясь на этих незначительных фактах. Я взяла сережки, которые мне оставила бабушка, и вещи, которые были у меня еще до Джейка. Потом передумала и вытащила из маленького ящичка все.

В углу было собрано белье для стирки, и я выудила оттуда пару вещей. Грязное нижнее белье, валявшееся вокруг, решила не брать. Я вспомнила о своем портфеле, лежавшем под стулом у окна, а также о записной и телефонной книжках. Не забыла и паспорт, свидетельство о рождении, водительские права, страховые полисы и сберегательную книжку, которые лежали в общей пачке с документами Джейка. Я решила оставить картину, которая висела на стене, хотя отец подарил мне ее задолго до того, как мы познакомились с Джейком. Я не собиралась брать с собой ничего из книг и дисков. И я не собиралась торговаться с ним по поводу машины, за которую я шесть месяцев назад внесла залог, а Джейк выплачивал лишь текущие суммы.

Полин сидела на диване в гостиной и пила чай. Она смотрела, как я достала из стола три адресованных мне письма и бросила в портфель. Все, я закончила. У меня был чемодан с одеждой и пластиковый пакет со всякими мелочами.

— Это все? Путешествуешь налегке, да?

Я безнадежно пожала плечами:

— Знаю, что мне вскоре придется все отсортировать как следует. Но не сейчас.

— Значит, все это серьезно?

Я взглянула на нее. Карие глаза, как у Джейка.

— Да, серьезно.

— И Джейку не стоит надеяться, что ты вернешься. Каждый день сидеть дома и ждать, что ты вдруг объявишься?

— Нет.

Мне нужно было скорее убираться оттуда, иначе я разревелась бы. Я пошла к двери, сняв по дороге с крючка шарф. На улице было холодно и темно.

— Полин, ты сможешь сказать Джейку, что я поступлю со всем этим... — я широким жестом обвела комнату, все, что мы вместе нажили, — как он решит?

Он посмотрела на меня, но ничего не ответила.

— Ну, тогда до свидания, — сказала я.

Мы смотрели друг на друга. Я видела — она тоже хочет, чтобы я поскорее ушла. Чтобы вволю наплакаться.

— Да, — сказала она.

— Должно быть, я выгляжу ужасно.

— Ничего подобного. — Он вытер мне глаза и хлюпающий нос подолом рубашки.

— Прости. Но это так больно.

— Лучшие вещи рождены болью. Конечно, это больно.

В другое время я бы это высмеяла. Я не считаю, что боль необходима и действует облагораживающе. Но я зашла слишком далеко. У меня из груди вырвался очередной всхлип.

— И я так боюсь, Адам. — Он не ответил. — Ради тебя я все бросила. О Боже.

— Я знаю, — сказал он. — Знаю, что ты все бросила.

Мы пошли в ресторанчик за углом. Я была вынуждена держаться за него, словно могла упасть, если лишусь опоры. Мы сели в темном углу и выпили по бокалу шампанского, которое сразу ударило мне в голову. Он положил под столом руку мне на бедро, а я уставилась в меню, пытаясь сфокусировать взгляд. Мы съели филе лосося с грибами и зеленым салатом и выпили бутылку холодного зеленовато-белого вина. Не знаю, радовалась я или пребывала в отчаянии. Всего казалось слишком много. Каждый его взгляд был похож на прикосновение, от каждого глотка вина кровь во мне начинала бурлить. Когда я пыталась порезать еду на тарелке, у меня дрожали руки. Когда он под столом прикасался ко мне, мне казалось, что мое тело вот-вот рассыплется на мелкие части.

— С тобой так уже было? — спросила я, и он покачал головой.

Я спросила, кто у него был раньше, и он некоторое время молча смотрел на меня.

— Об этом трудно говорить. — Я ждала. Если я покинула весь свой мир ради него, то ему по крайней мере придется рассказать мне о своей прежней подружке. — Она погибла, — проговорил он затем.

— Ах. — Я была поражена и напугана. Как я могу соревноваться с мертвой женщиной?

— В горах, — продолжал он, глядя в свой бокал.

— Ты имеешь в виду ту гору?

— Чунгават. Да.

Он выпил еще немного вина и махнул официанту.

— Принесите, пожалуйста, две порции виски.

Их принесли, мы выпили. Я дотянулась через стол до его руки.

— Ты любил ее?

— Не как тебя, — ответил он. Я приложила его руку к своей щеке. Как можно так ревновать к кому-то, кто умер еще до того, как он вообще меня впервые увидел?

— А еще было много женщин?

— Когда я с тобой, то знаю точно, что не было ни одной, — ответил он, и это означало, что, конечно, их было много.

— Почему ты выбрал меня?

Адам, казалось, погрузился в мысли.

— Как это мог быть кто-то другой? — наконец спросил он.

Глава 10

Неожиданно у меня перед совещанием выкроилось несколько минут, и я решилась позвонить Сильвии. Она адвокат, и прежде мне было нелегко до нее дозвониться. Обычно приходилось ждать ответного звонка спустя несколько часов или на следующее утро.

На этот раз она ответила через несколько секунд.

— Элис, это ты?

— Я, — слабым голосом подтвердила я.

— Мне нужно с тобой встретиться.

— Хорошо бы. Но ты уверена?

— Ты сегодня занята? После работы?

Я задумалась. Все внезапно показалось сложным.

— У меня встреча... э-э, кое с кем в городе.

— Где? Когда?

— Звучит как-то глупо... В книжном магазине на Ковент-Гарден. В половине седьмого.

— Мы могли бы встретиться до этого.

Сильвия настаивала. Мы могли бы пораньше уйти с работы и встретиться без четверти шесть в кафе на Сент-Мартин-лейн. Это было не очень удобно. Мне пришлось по новой организовывать циркулярный вызов, который был запланирован загодя, но я явилась без двадцати шесть, запыхавшаяся и взвинченная. Сильвия уже сидела за угловым столиком с кофе и сигаретой. Когда я подошла, она поднялась и обняла меня.

— Я рада, что ты мне позвонила.

Мы уселись, я заказала кофе.

— Я рада, что ты рада, — сказала я. — Я чувствую себя так, словно всех подвела.

Сильвия взглянула на меня.

— Почему?

Этого я не ожидала и оказалась к такому не готова. Я пришла, чтобы получить взбучку, почувствовать себя виноватой.

— Но ведь Джейк...

Сильвия прикурила очередную сигарету и слегка улыбнулась.

— Да, Джейк.

— Ты видела его?

— Да.

— Как он?

— Худой. Опять курит. Иногда молчит, иногда столько говорит о тебе, что никто слова не может вставить. Плаксив. Ты это хочешь услышать? Но он придет в норму. Все приходят. Он не будет страдать всю жизнь. От сердечных ран умирают единицы.

Я сделала глоток кофе. Он был слишком горяч. Я закашлялась.

— Надеюсь. Мне жаль, Сильви, но я чувствую себя так, словно только что вернулась из-за границы и не знаю, что происходит.

Повисла тишина, которая явно смутила нас обеих.

— Как Клайв? — спросила я в отчаянии. — И... как ее?

— Гэйл, — подсказала Сильвия. — Он опять влюблен. А она премиленькая.

Снова молчание. Сильвия задумчиво смотрела на меня.

— Какой он?

Я почувствовала, что краснею, язык словно отяжелел. Я с болью осознала: прежде я не совсем понимала, что это — Адам и я — было тайной, и ни слова об этом не было сказано никому. Мы никогда вместе не появлялись на вечеринках. Никто не видел нас вместе. И вот теперь Сильвия. Сама по себе любопытная, но к тому же, как я заподозрила, посланная в качестве делегата от всей компании за информацией, которую можно обсуждать. У меня возникло желание еще на какое-то время придержать эту информацию. Спрятаться там, где будем только мы вдвоем. Не хотелось, чтобы другие перемывали мне косточки, судачили обо мне, строили предположения. Достаточно было подумать об Адаме и его теле, чтобы по коже начали бегать мурашки. Я вдруг испугалась мысли о повседневности, о том, чтобы быть просто Адамом и Элис, которые где-то живут, сообща владеют какими-то вещами, куда-то вместе ходят. И вместе с тем мне хотелось этого.

— Господи, — сказала я. — Даже не знаю, что сказать. Его зовут Адам и... ну, он совершенно не похож ни на кого, кого я встречала прежде.

— Понимаю, — сказала Сильвия. — Это изумительно вначале, не правда ли?

Я покачала головой:

— Я не о том. Смотри, всю жизнь у меня все более или менее шло по плану. В школе я училась довольно хорошо, меня любили, никогда не обижали или вроде того. С родителями я ладила, не без труда, но... ты сама все знаешь. У меня были хорошие парни, и иногда я бросала их, иногда они меня. Я окончила колледж, получила работу, встретила Джейка, переехала к нему и... Так что же я делала все эти годы?

Красиво очерченные брови Сильвии взлетели вверх. На мгновение показалось, что она разозлилась.

— Жила своей жизнью, как и все мы.

— Или просто скользила по поверхности, ни к чему не прикасаясь, да и не позволяя прикасаться к себе? Можешь не отвечать. Я просто думаю вслух.

Мы пили остывающий кофе.

— Чем он занимается? — спросила Сильвия.

— У него нет работы в том смысле, в каком мы ее себе представляем. Он зарабатывает деньги то там, то тут. На самом деле он альпинист.

Сильвия, как и следовало ожидать, выглядела пораженной.

— Правда? Ты имеешь в виду, он лазит по горам?

— Да.

— Не знаю, что и сказать. Где вы встретились? Не на горе же.

— Просто встретились, — туманно ответила я. — Просто столкнулись друг с другом.

— Когда?

— Несколько недель назад.

— И с тех пор спите вместе? — Я не ответила. — Вы уже съехались?

— Похоже на то.

Сильвия выпустила дым.

— Значит, это у вас по-настоящему.

— Это нечто. Меня это сбило с курса.

Сильвия подалась вперед с плутоватым выражением:

— Тебе следует быть поосторожней. Так всегда бывает вначале. Он становится для тебя всем, завладевает тобой. Он все время хочет трахаться, а для этого ему нужно, чтобы ты постоянно была при нем, вот такие дела...

— Сильвия! — в ужасе проговорила я. — Ради всего святого!

— Но ведь так оно и есть, — развязно заявила она, с удовольствием вступая на знакомую территорию, бесшабашная Сильвия, которая говорит грязные вещи. — Или по крайней мере примерно так. Просто тебе нужно быть осторожной, вот и все. Я не говорю, что этого не следует делать. Наслаждайся. Делай все, безумствуй до тех пор, пока не появится реальный физический риск.

— О чем ты?

Она вдруг чопорно поджала губы.

— Сама знаешь.

Мы заказали еще кофе. Сильвия продолжала меня пытать, пока я не посмотрела на часы и не увидела, что до половины седьмого осталось всего несколько минут. Я схватила сумочку.

— Мне пора, — быстро проговорила я. После того как я расплатилась, Сильвия вместе со мной вышла на улицу.

— Так тебе в какую сторону? Я пойду с тобой, Элис, если ты не против.

— Зачем?

— Мне нужно купить одну книгу, — бесстыдно заявила она. — Ты ведь идешь в книжный магазин, не так ли?

— Прекрасно, — сказала я. — Можешь познакомиться с ним. Я не против.

— Мне просто нужна книга, — сказала она.

Магазин, специализировавшийся на продаже книг о путешествиях и карт, находился всего в двух минутах ходьбы.

— Он здесь? — спросила Сильвия, когда мы вошли.

— Я его не вижу, — сказала я. — Лучше пойди поищи свою книгу.

Она пробормотала что-то невразумительное, и мы стали ходить вдоль прилавков. Я остановилась перед витриной с глобусами. Если он не придет, я всегда могу вернуться в квартиру. Я почувствовала, как меня тронули сзади, а потом меня обняли чьи-то руки, и чей-то нос ткнулся мне в шею. Я обернулась. Адам. Он так меня обнял, что мне показалось, что его руки дважды обвились вокруг меня.

— Элис, — произнес он.

Он отпустил меня, и я увидела, что с ним двое мужчин, оба улыбались. Оба были высокими, как Адам. У одного очень светлые, почти белые волосы, гладкая кожа и выдающиеся скулы. На нем была тяжелая куртка из парусины, которая выглядела так, словно ее носил какой-нибудь рыбак из высоких морей. Другой был темнее, с длинными вьющимися каштановыми волосами. Он был одет в длинное серое пальто, которое доходило ему почти до щиколоток. Адам показал на блондина.

— Это Дэниел, — сказал он. — А это Клаус.

Я пожала их громадные ладони.

— Рад с вами познакомиться, Элис, — с легким поклоном проговорил Дэниел. Он говорил с акцентом, возможно скандинавским. Адам не стал представлять меня, они знали, как меня зовут. Должно быть, он рассказывал им обо мне. Они смотрели оценивающе, еще бы — последняя девушка Адама, — и я отвечала им тем же, заставляя себя выдерживать их взгляды и планируя вскоре новый набег на магазины.

У своего плеча я ощутила чье-то присутствие. Сильвия.

— Адам, это моя подруга Сильвия.

Адам медленно оглядел ее. Взял ее за руку.

— Сильвия, — проговорил он, словно взвешивая это имя в уме.

— Да, — сказала она. — В смысле привет.

Внезапно я увидела Адама и его друзей ее глазами: высокие сильные мужчины, которые выглядели будто выходцы с другой планеты, одетые в странную одежду, красивые, непонятные и пугающие. Она зачарованно смотрела на Адама, но тот вновь перевел взгляд на меня.