Владислав Раденко уже два дня объезжал всю округу в поисках упавшего скуттера. Он решил во что бы то ни стало найти останки Ворчуна. Весь предыдущий день оставшиеся в живых люди собирали немногих раненых и оружие. Один за другим формировались обозы и под присмотром небольших отрядов медленно откочевывали, развозя раненых по домам.
      Нашлись три последние меча Власти. Владислав распорядился собрать все зоундлегеры и с разочарованием обнаружил, что только три из доброй сотни оставшихся целыми ружей имеют наполовину заряженные батареи. Остальные превратились в груду бесполезного металлолома. Сложив аккумуляторы в сумку, притороченную к седлу, Раденко облазил все близлежащие холмы, но Ворчуна так и не обнаружил.
      Вернувшись в лагерь, он застал счастливую Эстер. Два дня после битвы девушка ходила с потухшими, мокрыми от слез глазами. А сейчас она выскочила из шатра и кинулась ему на шею.
      — Нашли, их нашли! — приговаривала она смеясь. — Он жив, мой любимый.
      — Кого нашли? — Владислав снял ее руки со своей шеи. — Кого нашли, кто любимый?
      Немного успокоившись, девушка наконец смогла внятно объясняться:
      — Святослава нашли. Без сознания, придавленного убитым конем. Сверху его убитый тайлок закрывал. Вот его и не заметили сразу. Только когда он в себя пришел и голос подавать начал, нашли его…Он ранен, но неопасно, — она похлопала по аптечке у себя на поясе, а потом добавила. — И Глука нашли, он даже не ранен, так, пара царапин. Он был сильно оглушен падением, но упал сверху на тайлока и отделался только ушибами. Сегодня их обоих нашли. Глук уже тоже пришел в себя, правда, слаб еще.
      Агент уже не слушал ее щебетание, он бегом направлялся к шатру. Откинув полог юрты, он в полумраке, около жаровни с тлеющими углями, разглядел сидящего Великого князя. Грудь и плечо князя были перебинтованы, но сидел он уверенно и лучистыми глазами взглянул на Владислава:
      — Мы победили. Эстер мне уже рассказала. Благодаря Ворчуну, жизнь на Акаве не угаснет…
      Глук, лежащий на лежаке по другую сторону жаровни, повернул голову к Владиславу:
      — Есть еще живые айоры? — спросил он, с трудом ворочая языком.
      — Нет Глук, — ответил Владислав тихо. — Больше никого не нашли. Ты, похоже, единственный из айоров, оставшийся в живых на Акаве.
      — Это были лучшие бойцы, — Глук молча отвернулся к стене.
      — Глук! Ты пойми, они не зря погибли. Мы же целую планету отстояли, понимаешь?
      Айор лежал молча, безучастно глядя перед собой. Откуда Владиславу было знать тогда, что в этой битве, погибли отец и три брата Глука.
      Выходя из шатра, Владислав столкнулся с Эстер.
      — Ну что с Ворчуном? Нашел? — Девушка, впервые за последние два дня, проявила к чему-то интерес. Владислав отрицательно покачал головой:
      — Пока ничего. Завтра продолжу поиски.

* * *

      Следующие два дня так и не дали никаких результатов. Степняки вместе с какурами и стензерцами, похоронив своих убитых, потянулись к своим кочевьям. Какуры, остатки солдат Стензера и рукоры тоже отправились на запад, рассчитывая еще до наступления настоящих холодов вернуться к своим очагам. Повсюду еще дымились остатки сожженных по настоянию Владислава тел зомби которых добивал Сигур. Большая часть войска Святослава, переживших битву, по настоянию князя, уже отправилась по домам. При князе осталось только два десятка дружинников для личной охраны. Глук, оправившись, куда-то улетел, однако через день он вернулся и объявил встречающим его Владиславу, Святославу с Эстер и недавно прибывшим Свичару с Алданом, что порталы все еще закрыты, планета в изоляции; а это означало только одно: тайлоки все еще могут использовать свои каналы, чтобы проникнуть на планету. На совете присутствовали еще и Шеклен, объявившийся, к великому удовольствию Владислава, и Степан — пушкарь, заменивший погибшего Холопко — личного телохранителя князя. Великий Хан, перед отъездом тоже распорядился собрать и сжечь останки уничтоженных зомби. Тем не мение огромная масса мертвых тел уничтоженных, вместе со вселившимися в них шатеками, импульсной бомбой, начинала загнивать заполняя округу тонким тошнотворным запахом тления. Похоронить более двух миллионов тел, едва ли не седьмую часть всего населения материка, в такой короткий срок, просто не представлялось возможным.
      Наступила оттепель, и остававшиеся в лагере воины взяли на себя тяжелую работу по захоронению останков зомби — того, что было когда-то людьми. Всех айоров тоже похоронили с почестями. На братскую могилу установили гигантский обломок скалы, на котором Владислав оставшимся у Эстер бластером вырезал памятную надпись:
      " Жителям неба, отдавшим свои жизни за свободу Акавы. Живущие ныне помнят ваш подвиг."
      Оттепель ускорила процесс разложения, и вскоре было решено прекратить похоронные работы, чтобы не подвергать опасности людей. Мало того, сам лагерь тоже перенесли вглубь, отступив на два дневных перехода. Владислав заявил было, что остается здесь, чтобы продолжить поиски Ворчуна, но Глук, к которому уже вернулось его прежнее самообладание, уговорил его остаться с людьми, пообещав поискать упавший скуттер с воздуха. Эстер настаивала на скорейшей экспедиции в заброшенный город, Владислав же заявлял, что искать камень, не имея всех мечей, бессмысленно. Один меч, что он забрал у Сулы, остался на борту скуттера. К тому же Святослав, а за ним и все остальные, тоже изъявили желание побывать в этом таинственном городе.
      До тех пор, пока Эстер не объявила о находке двери, в существование города верили немногие. Многие наоборот, думали, что легенда о заброшенном городе, где существует таинственный "камень", — не более, чем красивая сказка. Лишь Свичар считал, что фамильные предания не лгут. Ну а поскольку скуттера больше не было, добираться решили на верблюдах, которые имелись у хана. До ближайшей базы, где оставался небольшой двухместный скуттер, были многие месяцы пути. Как-никак, почти до самого Стензера пришлось бы добираться. Подготовка шла полным ходом, когда прилетел Глук. Жадно припав к ковшу, он долго пил, а потом привычным движением завернулся в свои крылья. Оттепель давно уже миновала, и зима медленно, но верно надвигалась с севера, принося со своим дыханием все более холодный ветер. День назад лег первый снег, укрыв все вокруг тонким, почти прозрачным белым покрывалом. Владислав, глядя на айора, каждый раз спрашивал себя, почему эти человекоподобные крылатые хищники не мерзнут в полете — ведь, кроме крыльев, они не имели, да и не признавали никакой одежды. Айор повернулся к Владиславу, с минуту смотрел на него, а затем вдруг растянул свой и без того не маленький рот в улыбке, обнажив отличные белые зубы с внушительными клыками, напомнив ему про уже почти забытый свадебный обряд.
      — По-моему, им еще рановато протезами пользоваться, — мелькнуло у него в голове. — Такими зубками что угодно прокусить можно… — он не додумал мысль до конца, прерванный айором.
      — Я нашел его, — Глук светился от удовольствия. — Он жив, этот твой странный однорукий друг.
      — Жив?! - Владислав аж подпрыгнул на месте. — Ворчун жив? Как, когда, где ты его нашел? — Засыпал он айора вопросами. — Впрочем нет, подожди, — Владислав жестом остановил Глука, открывшего было рот. — Потом расскажешь, по дороге, я сейчас же велю приготовить лошадей. — Он выскочил из шатра. — Эстер! Ворчун нашелся! Живой, чертеняка!
      Через секунду полог шатра откинулся, и девушка пулей влетела внутрь. Она кинулась айору на шею.
      — Рассказывай, — тараторила она. — Ну Глук, дорогой, не тяни.
      Когда Владислав вернулся, айор уже заканчивал рассказывать. Увидев вошедшего агента, Глук развел руками: дескать, что я мог поделать? Владислав все понял. С некоторых пор Глук стал со все нарастающим интересом поглядывать на женщин.
      — Ну, лицо другое, ну, крылья есть — мелькнуло у Владислава в голове, — а в остальном очень даже человек, и физиология опять же… — он неожиданно для себя залился краской вспомнив айорских дам.
      — Все, лошади готовы, мы отправляемся немедленно. — Владислав, скорее по привычке, чем по необходимости, активировал броню.
      — Я с вами, — Эстер тоже поднялась, но летун отрицательно мотнул головой.
      — Нет, там смерть, много смерти. Кругом стоит запах смерти. Тебе нельзя.
      — А ему, значит, можно? — Девушка возмущенно ткнула в сторону Владислава пальцем.
      — Глук не может подвергать опасности королеву силверкеров, — пришел на помощь айору Владислав.
      Глук с благодарностью взглянул на него. От Эстер не укрылось, как человек-мужчина и мужчина-айор обменялись взглядами. Она поджала губы и заявила тоном, не терпящим возражений:
      — Я хочу, и я поеду за Ворчуном.
      — Нет, — хором сказали Глук и Владислав.
      — Что тут за шум? — Святослав, откинув полог, заглянул в шатер. За его спиной маячили фигуры Степана с Алданом, что-то оживленно обсуждавшие.
      — Святослав, — голос девушки предательски дрожал, выдавая ее намерение разреветься. — Святослав, скажи им, они не хотят брать меня с собой в долину.
      — В долину? Зачем? — искренне удивился князь.
      — За Ворчуном, Ворчун нашелся. — Эстер с надеждой взглянула на возлюбленного. Владислав и Глук, как по команде, скрестили руки на груди.
      — Нет, — жестко отрезал Святослав. — Это опасно.
      — Вы… вы… — на глазах девушки стояли слезы, ее нижняя губа задрожала от едва сдерживаемого гнева. — Вы шовинисты! — Она выскочила из шатра.
      — Да! Изменилась… вот тебе и агент межгалинтерпола… обыкновенная женщина, несмотря на годы тренировок. — Владислав задумчиво смотрел ей в след.
      — Кто такие "шовинисты"? — одновременно спросили Владислава Глук и Святослав.
      — Шовинисты… — агент на долю секунды замялся, — это… в общем, это мы и есть.
      Такой ответ, однако, похоже, удовлетворил обоих. Князь расспросил, как собирается в поездку Владислав, и категорически замотал головой:
      — Самоубийца. Глук же сказал тебе, что там сейчас запах смерти.
      — Ну и что, подумаешь. Трупы же разлагаются… вот и запах, — начал смущенно Владислав.
      — А, да ты, похоже, не знаешь, — князь и айор переглянулись.
      — Чего я не знаю? — начал закипать агент.
      — Это не запах, — начал пояснять Святослав, в одно мгновенье преобразившись из князя Святослава в кочевника Насыра-ловкого. — Точнее, запах, который привлекает других животных. Когда трупный запах начал появляться — почему, как ты думаешь, мы перестали хоронить трупы и ушли оттуда?
      — Ну… там болезни…, - промямлил Владислав.
      — Да нет, кое-что похуже. Ты же знаешь сьюков, этих маленьких ящериц с ядовитыми хвостиками. Так вот, они трупоеды.
      — Ну и чего их бояться? — начал было Владислав, но князь жестом остановил его.
      — Эти твари чуют запах за много километров. Причем, когда появляется трупный запах, они становятся чрезвычайно агрессивными и нападают на все, что движется и не имеет их собственного запаха. Представь себе, — продолжал он, — их там собрались миллионы. Ими там сейчас все кишит. Но есть особи и покрупнее…
      При этих словах Владислав живо представил себе хамелеонов со второго материка. Как они кусались своими «хвостиками», он еще помнил, хотя те и были довольно миролюбивыми. Он передернул плечами.
      — Ну? — спросил он. — И что эти, которые побольше?
      — Больших, размером с собаку, там не так много — не миллионы, конечно, но тысячи. Достаточно, чтобы доставить кучу неприятностей. Так что либо ждать надо недели две, пока они все не обглодают, либо идти на риск, но тогда я тебя одного не отпущу, забудь.
      — Санитары леса, мать их… — буркнул Владислав.
      — Долго ждать мы не можем, — продолжил князь. — Уже через неделю-другую начнутся зимние бураны, и нам нужно отсюда убираться либо в пустыню, либо на запад — на зимние стойбища. И если тебе необходимо найти Ворчуна, значит, надо ехать сейчас. Эх, я еду с тобой, где наша не пропадала…

* * *

      Выехали они на следующий день. Своих людей Святослав оставил в лагере, набрав, с разрешения Свичара, несколько человек из его нукеров. О чем-то с ними посовещавшись, князь отпустил их, и кочевники, пришпорив коней, умчались в разные стороны. Теперь они возвращались в сторону недавней битвы и каждый из них вел в поводу одного запасного коня. Еще двоих взяли на всякий случай. Степняки имели при себе большие кожаные мешки, чем-то наполненные. Агент обратил внимание на то, что это «что-то» было живое.
      Из рукоров при князе остался только Степан. Он наотрез отказался оставаться в лагере и сейчас ехал рядом на маленькой неказистой лошаденке, потому что Святослав в категоричной форме потребовал от Степана сменить лошадь.
      Глук все это время парил высоко в небе, указывая направление, в чем, впрочем, не было нужды, так как все прекрасно знали место недавней битвы.
      К вечеру первого дня пути они остановились на ночлег. Владислав был удивлен тем мерам предосторожности, с которыми кочевники устраивали лагерь. Шатров с собой не брали, поэтому, предварительно насобирав сухой травы, спать легли прямо на земле, укрывшись плащами. Всю землю, однако, сначала тщательно, сантиметр за сантиметром, осмотрели, тыкая копьями в каждую подозрительную лунку, а затем вкруговую огородили костром. Глядя на костер, Раденко снова вспомнил, как он провел на втором материке свою первую ночь, отбиваясь от пиявок. Тогда огонь для него был единственным спасением.
      — Святослав, — спросил он, — а зачем мешки с какой-то живностью положили снаружи, отгородившись кострами?
      — А ты знаешь, что там в мешках? — ответил вопросом на вопрос князь. И, не дождавшись ответа, пояснил: — Сьюки. В мешках живые сьюки. Они нам еще пригодятся. А сейчас спи давай, нам через два часа караулить.
      Владислав закрыл глаза и расслабился, но его тут же кто-то начал толкать в бок.
      — В чем дело? — начал было он, но Святослав только поднес палец к губам:
      — Наша очередь. Не шуми, а то остальных разбудишь.
      Агент повернул голову и увидел, как двое нукеров молча укладываются спать. Протерев глаза, он поднялся и вместе с князем обошел кругом лагерь, на что ушло в общем не более двух минут. Потом они уселись на лежащие на земле седла. Погода стояла ясная, и звезды усыпали все небо. Ветра тоже не было, стояла тишина, нарушаемая только потрескивающими в огне угольками да пофыркиванием лошадей. Поворошив угли костра палкой, Владислав уставился в огонь, подперев ладонями подбородок. Когда Святослав положил руку ему на плечо, он резко поднял голову. Князь прижал палец к губам, показывая глазами в темноту. Агент медленно повернул голову, и его рука автоматически начала шарить на поясе в поисках кобуры с бластером. Из темноты на них смотрело несколько пар огромных, размером с кулак, желтых глаз. Они изучали огонь и людей, находящихся под его защитой. Люди замерли. Огромные желтые глаза тоже смотрели, не мигая. Святослав медленно, словно в замедленной съемке, поднял лук, одновременно доставая стрелу из колчана за спиной. Одна пара глаз исчезла, затем снова появилась и начала медленно приближаться. Тренькнула стрела. Глаза исчезли, и послышался хрип умирающего зверя. Святослав уже держал наготове вторую стрелу. Остальные глаза тотчас же исчезли и вынырнули снова там, где стрелой только что был убит их сородич. Послышалось урчание. Глаза время от времени появлялись и, оценив обстановку, исчезали.
      — Сородича своего пожирают, — шепнул Святослав. — Если сытые будут, то нас не тронут.
      Больше за их дежурство ничего не случилось. Разбудив смену, они вскоре легли спать и спокойно проспали весь остаток ночи. Уже светало, когда они, наскоро позавтракав и затоптав остатки все еще тлеющих углей, тронулись в путь.
      В десятке метров от лагеря лежали кости огромного скелета. Владислав прикинул на глаз: три — три с половиной метра.
      — И вот эти ящеры живут здесь в степи? — спросил он у князя.
      Святослав, сдерживая испуганно храпящую лошадь, ответил:
      — Эти твари под землей живут и на поверхность выходят довольно редко.
      — А чем же они питаются в своих норах? — не унимался Владислав. — И почему лошади ночью ничего не учуяли?
      Князь свесился с седла почти до земли и достал обломок стрелы, все еще торчащей из глазницы черепа. Выпрямившись в седле, он ответил:
      — Это своки. Они с подветренной стороны пришли, да и огонь свое дело делал, а питаются они мясом, падалью или стайетами. Они их как пастухи пасут, хотя и собратьями, как видишь, не брезгуют.
      Владислав живо вспомнил, как с воздуха наблюдал за пиршеством этих гипертрофированных кротов около леса древлян, в долине Стензера.
      — Ну хорошо, а стайеты что едят? — Владислав оглянулся назад, где среди травы в предрассветной мгле все еще были заметны белые кости с остатками мяса. Спросив, он тут же понял всю глупость своего вопроса. В последний раз, когда он встречал этих тварей, они охотились на стеррату — местную разновидность оленя. Хотя было понятно, что ее специально выпустили для стайетов, выманивая этих тварей на людей.
      — А стайеты сьюками питаются, — продолжил Святослав, — ну и другим… тем, что найдут… — Ну а сьюки всякую всячину едят, мелкую живность, насекомых там всяких и трупы животных. Когда они голодные, то кусают все и вся, только на стайетов и своков их яд не действует. Старики в Когорате, между прочим, поговаривают, что своки даже разумны.
      — Может быть, — задумчиво сказал Владислав, вспомнив, как древляне натравливали этих тварей на отряды Стензера. — Слушай, а как они здесь оказались, ведь ни стайетов, ни сьюков здесь сейчас нет?
      — Почти все сьюки на юг подались, на мертвечинку, стайеты за ними, ну а своков голод наружу выгнал. — Он смолк. Дальше они ехали молча.
      В полдень, сделав короткий привал, они наспех перекусили и, сменив лошадей, тронулись дальше. Вскоре после этого на горизонте появились склоны гор, где еще совсем недавно в битве умирали тысячи людей. Сами горы появились на горизонте еще вчера в полдень.
      Глук, до этого невозмутимо паривший в небе, спустился и предупредил, что впереди очень много сьюков и прочей дряни и что двигаться напрямик через поле битвы очень опасно.
      Кочевники, взяв мешки со сьюками, начали бить их о камни. Потом они, развязав мешки, высыпали их содержимое на траву. Осмотрев ящериц, они добили тех, кто еще трепыхался, и взялись обматывать войлоком ноги лошадей. Поверх войлока намотали тряпки и привязали дохлых сьюков. Кони фыркали и нервно переступали с ноги на ногу, раздувая ноздри. Натерев лошадям брюхо и бока ящерицами, все разом принялись обматывать свои ноги войлоком и точно так же, как и лошадям, привязали к своим ногам дохлых сьюков. Владислав был не в восторге от этой затеи и хотел было оставить свои ноги свободными, объяснив, что на нем скафандр, но князь усмехнувшись, расстегнул ворот рубахи, показав, что и на нем металлогоидная броня.
      — Сьюки эту броню не прокусят, но будут кидаться на твои ноги и могут поранить коня, — пояснил он.
      Владислав молча принялся обматывать ноги.
      — Святослав, — спросил он, когда отряд двинулся дальше. — А стайеты кидаться не будут? Они же сьюками питаются?
      — Вряд ли, — после некоторого молчания ответил ему князь. — Они сейчас наверняка сыты, слишком много вокруг мертвечины да и этой мелкой твари. Ну да и мы их тоже к себе не подпустим.
      — А рунер к тебе как попал? — задал Владислав мучавший его вопрос.
      — Настенька дала и настояла, чтобы я его надел.
      — Какая еще Настенька? — Владислав озадаченно остановился. Затем, пришпорив коня, он догнал князя и переспросил еще раз:
      — О какой такой Настеньке ты говоришь?
      — О той, что ты Эстер называешь. Я думал, что больше никогда Настеньку свою не увижу, ан нет, сжалились боги над горем моим и вернули любимую — под другим именем, правда, но главное — мы снова вместе.
      Теперь настал черед задуматься Владиславу. Глук теперь летел довольно низко и указывал проход, где, по его мнению, было меньше всего сьюков. Кони фыркали и прядали ушами, но все же шли, острожно ступая по живому ковру из сьюков. Время от времени из расстелившегося живого покрывала какая-нибудь ящерка тыкалась своим жалом-хвостиком в ногу коня, но, учуяв родственный запах, даже не пыталась ее куснуть.
      Отряд вскоре свернул в сторону, поднимаясь по склону горы. Еще дважды им пришлось пересекать участки, где сьюки живым ковром сновали и копошились на земле. И снова под копытами коней раздавался хруст обглоданных дочиста костей. Айор внезапно опустился и, подождав подошедших людей, указал рукой в небольшую щель на склоне. Разлом этот образовался, по всей вероятности, после взрыва одной из самодельных бомб, что Владислав и Эстер бросали вниз, смастерив их из «дара» и мешка с водой. Расщелина десятка в три метров длиной и метра в четыре шириной почти отвесно уходила вниз. Подойдя к краю, Владислав заглянул вниз и сразу же заметил дюзы катера, сверкнувшие металлическим блеском. Он оглянулся, осматривая склон горы.
      — Он, оказывается, упал на склон, скользнул вниз, а потом сорвался в эту дыру. Кто бы мог подумать. — Владислав поднял глаза на айора, — Без твоей помощи, Глук, мы бы его никогда не нашли.
      Кочевники деловито, не тратя времени даром, готовили веревки. Владислав, обвязанный страховочным фалом, спустился вниз и, осмотрев скуттер, пришел к выводу, что вытащить его невозможно. Тогда он забрался внутрь и принялся демонтировать Ворчуна, который все это время, словно в бреду, вполголоса нес какую то чепуху. Агент вытащил ящик с компьютером наверх и сам поднялся следом, раздумывая, из чего бы ему смастерить корпус. Потом он снова спустился вниз и принялся шарить на борту в поисках клинка. Меч, как оказалось, лежал в самом низу, заваленный разным барахлом. Достав его, Владислав прихватил наверх и ящик, в котором раньше хранил инструмент. После некоторых раздумий он оставил внутри лишь самое необходимое из инструмента, а все остальное безжалостно выбросил.
      Выбравшись наверх, он первым делом соединил все три батареи от зоундлегеров и открыл корпус Ворчуна. Никто из разведчиков — сказывалась старая выучка Насыра-ловкого, а может, их природная невозмутимость — не обратил внимания на его манипуляции с железным цилиндром. Они внимательно осматривали местность, держа луки и стрелы наготове. Степан же, наоборот, принялся помогать агенту. К летающей колеснице уже все давно привыкли и не боялись, а сейчас у любознательного пушкаря, который в прошлом был кузнецом и литейщиком, появилась возможность посмотреть, из чего состоял летающий корабль.
      Владислав открыл корпус и вздохнул с облегчением. Ворчун успел отключиться от бортовой сети до последнего импульса бомбы, но его запасная батарея резервного питания включилась автоматически, и часть импульса досталась ей. Батарея буквально сварилась, вскипев и раздувшись. Того незначительного тока, который она еще давала, было недостаточно для того, чтобы оживить Ворчуна, и этим объяснялось его бредовое состояние. Осторожно отсоединив старую батарею, Владислав отбросил ее в сторону. К счастью, потеки щелочи не попали на провода и платы, они лишь изрядно разъели дно корпуса, на пульте. Сейчас у Владислава оставалось две минуты. Это был максимум, на который он мог расчитывать. Слабого тока разбитой батареи было недостаточно для того, чтобы держать конденсаторы полностью заряженными. Поэтому он торопливо прикручивал клеммы контактов к тому блоку, что он собрал из наполовину разряженных батарей звуковых ружей. Зимнее солнце опустилось за гору, и весь отряд оказался в глубокой тени.
      — Поторопись, — не слезая с коня, Святослав наклонился в сторону друга. — Через полчаса наступит ночь, здесь она падает, как черное покрывало, а нам надо успеть уйти отсюда и организовать лагерь.
      — Да, да сейчас, — кивнул Владислав. — Я уже заканчиваю.
      Он захлопнул крышку электронного мозга и осторожно положил шар с Ворчуном в ящик из-под инструментов. Туда же он сунул и связку батарей, провода от которой тянулись к цилиндру. Встав с колен, Раденко по привычке отряхнулся:
      — А где Степан? — он оглянулся по сторонам. — Он ведь только что был здесь?
      — Да здесь я, — пушкарь что-то сосредоточенно приторачивал к седлу своего коня.
      — Степан, помоги мне пристроить ящик… — Владислав снял плащ и уложил его в так, чтобы ни цилиндр с Ворчуном, ни батареи не болтались внутри. Потом положил туда же и обе открученные камеры. Как только представится возможность, он собирался вернуть Ворчуну зрение. Агент закрыл крышку ящика, щелкнул зажимами и вдвоем с подошедшим Степаном пристроил поклажу на спине одной из свободных лошадей. Едва он вскочил в седло, князь тихонечко цокнул и тронулся вверх по склону. Следом за ним, растянувшись цепочкой, пошел весь отряд.
      — Святослав, — окликнул князя Владислав, как только ему представилась возможность с ним поравняться. — А что за спешка такая? Ведь все сьюки остались там, внизу, — он кивнул головой в сторону. Да и стайеты тоже…
      Князь жестом заставил его замолчать. Потом кольчужной перчаткой показал в сторону одного из лежащих на склоне камней и свернул в сторону, объезжая его на почтительном расстоянии. Весь отряд последовал его примеру. Нукеры, натянув тетивы своих луков, не сводили с камня глаз. Владислав, все еще ничего не понимая, оглянулся, когда отряд проехал мимо. Вдруг ему показалось, что камень шевельнулся, сверкнув глазами. Он помотал головой и, снова открыв глаза, посмотрел на камень. Камня на прежнем месте не было.