Чем дальше он думал, тем вероятнее ему казалось, что на корабле вовсе не было команды. Защитные системы работали отлично, в этом он сам имел возможность убедится. Ночные учебные тревоги тоже могли быть частью общего плана. Если в один прекрасный день случится что-то серьезное, пассажиры вряд ли это поймут. Они уже привыкли летать в космическом пространстве, не вставая с кроватей, а психофармакология скоро окончательно отобьет у них охоту задавать вопросы.

Итак, система превосходно работает без вмешательства человека. Но какова цель этого дорогостоящего аттракциона? Или он не такой дорогостоящий, каким кажется на первый взгляд? Все это путешествие может быть просто инсценировкой. Но для чего? Чтобы вырвать людей из привычного окружения? Поместить их в необычные условия? Но тогда должны быть наблюдатели, экспериментаторы, которые не спускают с них глаз. Как же их найти?

Внезапно Курту пришла в голову простая мысль: чтобы спрятаться в казарме, лучше всего переодеться в солдатскую форму, в санатории — в пижаму пациента. Здесь, на корабле, экспериментаторы должны были спрятаться среди пассажиров!

Он снова огляделся. Неужели один из людей, находящихся сейчас в этом зале, — именно тот, кто ему нужен, тот, кто может ответить на его вопросы? Один — из тысячи! Но как его найти? Что может вызвать подозрения?

И почему кресло осталось свободным? Связано ли это с тем, о чем сейчас думал Курт? Возможно ли, что это неведомый экспериментатор только что встал со своего места, чтобы понаблюдать за своими подопытными. Но смотри-ка! Сейчас все места были снова заняты. Однако Курт запомнил кресло, которое пустовало минуту назад, и решил, что когда время, отведенное на созерцание Сатурна, закончится, он попытается рассмотреть поближе таинственного любителя поиграть в прятки.

И тут в глаза ему снова ударил блик лазерного луча. Совсем слабый, но все же ясно различимый. Снова код Морзе.

ЭТОЙ НОЧЬЮ… ДВА ЧАСА… ПРИНЕСИ НЕМНОГО ЖЕВАТЕЛЬНОЙ РЕЗИНКИ… ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО! РЕЗИНКА!

Передача сообщения закончилась. Возможно, Курт, погрузившись в свои мысли, пропустил его начало, но теперь уже ничего нельзя было сделать. Он снова взглянул на пассажиров. Кресло опять пустовало! Курт вскочил со своего места и вдруг заметил у окна быстро промелькнувшую тень. Он бросился туда, стараясь при этом двигаться как можно тише.

Спиной к нему у самого окна, спрятавшись за штору, стояла пожилая женщина. Она что-то держала в высоко поднятой правой руке. Курт замер и вдруг понял, что происходит. Она фотографировала! Это было запрещено, но ведь для того и существуют запреты, чтобы попытаться их нарушить.

Вероятно, ему все же не удалось подойти незаметно: женщина обернулась и испуганно уставилась на него не в силах вымолвить ни слова. Теперь Курт хорошо мог разглядеть аппарат, который она контрабандой пронесла на борт: это была довольно дорогая и удобная мини-камера.

— Я… я не хотела, — залепетала женщина. — Пожалуйста, никому не говорите! Я же не сделала ничего плохого!

Над их головами стали загораться лампы — сеанс заканчивался.

— Давайте это сюда! — приказал Курт. — Быстро!

Женщина затрясла головой.

— Давайте сюда, и я никому не скажу! — настаивал Курт. — Вы сами знаете, что это запрещено!

Дрожащей рукой она протянула камеру. Курт быстро сунул миниатюрный приборчик в карман брюк и отошел с сторону.

Прозвучал гонг, пассажиры заторопились к выходу, где их уже ждали андроиды. Никто не заметил короткой сцены, разыгравшейся у окна.

Послеобеденный отдых — еще один промежуток времени, когда можно побыть самим собой, не испытывая довлеющего влияния программы.

Курт лежал в кровати, натянув одеяло на голову, отгородившись им от всего мира. Он не знал, есть ли в комнате скрытые видеокамеры, но полагал, что это вполне возможно и поэтому решил не забывать о маскировке.

Он внимательно осмотрел фотоаппарат — по всей видимости, тот работал по системе «Поляроид». Курт открыл его, и начал рассматривать снимки. Кольца Сатурна, Диона, Юпитер, фото, сделанные на голографических сеансах, в зале для медитаций, в столовой. Да, пожилая дама истратила немало сил и адреналина, чтобы сохранить воспоминания об этой поездке. Теперь она, наверное, в большой печали. Курт даже подумал, что потом, когда все закончится, он постарается вернуть камеру ее прежней хозяйке. Однако сейчас он собирался распорядиться этим подарком судьбы по-своему.

Курт внимательно рассматривал снимки, пытаясь угадать возможный источник сигналов. Однако его усилия не увенчались успехом. Автоматика при всем ее совершенстве не обладала способностью человеческого глаза активно рассматривать, разглядывать, «читать» объект, создавая его точный образ и множества изображений увиденных под разными углами. Фотоаппарат бесстрастно фиксировал тени и блики, и они скрадывали изображение, не позволяя рассмотреть детали. Внезапно Курту пришла в голову одна идея. Он отмотал ролик до снимков, сделанных сегодня днем в Бельведере, сунул фотоаппарат обратно в карман брюк, пошел в ванную, направил объектив на лампу, ярко горевшую над зеркалом и несколько раз нажал на кнопку. После этого он снова принялся изучать снимки. Теперь все предметы превратились в темные тени большей или меньшей интенсивности, однако Курт хорошо знал обстановку и мог угадать какое пятно соответствует тому или иному предмету обстановки. Поэтому он без труда выделил одно особенное пятно — более светлое, чем прочие с относительно четкими краями — какой-то металлический предмет, который вполне мог быть ретранслятором лазерного луча. Но откуда пришел сам луч? Этого Курту не удалось установить.

Когда андроид пришел, чтобы проводить его на ужин, Курт заявил:

— Я не голоден и хочу остаться в каюте.

Антропус привычно покачал головой:

— Ты заболел? Тогда я отведу тебя в медицинский отсек.

— Я здоров, я просто не хочу есть.

— Ты можешь не есть, если не хочешь, но ты не должен оставаться здесь. Я отведу тебя в столовую.

Курт вытащил из-под подушки флакон духов и протянул его Антропусу:

— Вот, смотри, это будет твоим, если ты оставишь меня в покое.

Андроид взял из его рук флакон и поставил его на тумбочку около кровати.

— Я должен отвести тебя в столовую, — твердо сказал он, взяв Курта за руку чуть повыше локтя. — Идем! Мы опаздываем!

Курту пришлось подчиниться.

После ужина последовали медитация, вечерний голографический сеанс и так далее.

Вернувшись вечером в свою каюту, Курт прежде всего занялся дверями. Еще раньше он успел изучить механизм — дверь работала на сжатом воздухе. Для того, чтобы открыть ее, нужно было снять автоматическую блокировку с замка. Когда Курт проходил через дверной проем, он сделал вид, будто спотыкается, ухватился за дверные косяки и быстро наклеил полоску липкой бумаги в углубление, в которое обычно входил ригель замка. Бумага была достаточно плотной, чтобы выдержать давление ригеля, — во время ужина Курт оторвал кусочек от упаковки, в которой находились пищевые брикеты. Андроид, к счастью, ничего не заметил. Когда он покинул каюту, Курт немедленно попробовал открыть дверь и это ему удалось.

До вечернего концерта оставалось несколько минут. Курт направился в ванную комнату, быстро развинтил душ, снял разбрызгиватель. Затем он положил внутрь разбрызгивателя кусок смоченного в воде махрового полотенца, навинтил получившийся фильтр на дюзу над кроватью и улегся под одеяло. Он был так доволен своими выходками, что почти не обращал внимания на разноцветные пятна, не прислушивался к музыке.

Наконец концерт закончился, свет померк и раздалось привычное шипение — в каюту начал поступать усыпляющий газ. Курт однако не почувствовал обычного цветочного запаха — фильтр работал!

Ему совершенно не хотелось спать, несмотря на то, что день был длинным и наполненным событиями. На самом деле Курту в его прежней жизни уже приходилось бодрствовать несколько суток подряд, и сейчас, когда он избавился от подавляющего действия наркотиков, у него было приятное чувство, что он снова становится хозяином своего тела и разума. А как насчет воспоминаний? Курт стал думать о прошлом, пытаясь сознательным усилием воли воскресить забытые картины. Это ему не удалось, но Курт дал себе слово, что он будет повторять попытки ночь за ночью.

Он чувствовал сильное возбуждение и нетерпение, однако до назначенного срока было еще далеко — около трех часов. Хотя стоит выйти заранее, чтобы не заставлять себя ждать. Кто знает, располагает ли временем таинственный отправитель сигналов.

У Курта не было часов — их отобрали вместе с остальными личными вещами. Пассажиры не нуждались в часах — им не нужно было планировать свой день, следить за тем, чтобы приходить во время, — для этого существовали андроиды. Однако в этом случае сам нерушимый распорядок дня пришел на помощь саботажнику. Отбой звучал ровно в 22:00, оставалось отсчитать от этого момента три часа. Курт надеялся, что чувство времени его не подведет.

Он лежал в темноте, прислушиваясь к шорохам и ворчанию механизмов, а его мысли привычно возвращались к той абсурдной ситуации, в которой он оказался. Был ли это в самом деле круиз? Увеселительная поездка? С тем же успехом это могла быть и тюрьма. Заключенным вовсе не обязательно сообщать, что они находятся в тюрьме. Даже наоборот — пока они этого не знают, пока они думают, что все вокруг создано исключительно для их развлечения, они и не подумают бежать. С другой стороны, это могла быть некая коммуна, решившая изолировать себя от общества, чтобы устремиться к неведомым идеалам. Или санаторий для душевнобольных, которым нет места среди обычных людей. Здесь они забывают о своих страданиях, обретают покой, умиротворение, счастье. Пожалуй, это даже гуманно. Никаких визитеров из внешнего мира, никаких передач, цветов, фруктов, пирожных, вымученный слов одобрения. Никаких напоминаний о том, что за стенами больницы продолжается нормальная жизнь. Сам корабль мог быть всего лишь иллюзией, великолепно продуманной игрой. Каюты — на самом деле палаты, андроиды — медицинские роботы, психофармакология призвана поддерживать состояние психики больных в пределах нормы. Все чудеса Бельведера — это всего лишь оптические иллюзии, а на самом деле корабль находится где-нибудь в Шварцвальде, Тессине или в Ирландии. А возможно, и где-то под землей, в одном из закоулков бесконечных атомных убежищ…

Какое-то время он забавлялся с этой мыслью, но потом отбросил ее. Переменная сила тяжести, невесомость в зале для медитаций, свободный полет во время учебной тревоги, проявление кориолисовых сил — все это тоже можно сымитировать, но это было бы слишком сложно и дорого. Игра не стоила свеч. Нет, этот абсурдный полет должен иметь какой-то иной смысл. И возможно, он скоро узнает какой. Курт отбросил одеяло и вскочил на ноги: если он заранее придет на место встречи, его невидимый собеседник наверняка не обидится.

На мгновение он заколебался: у него не было другой одежды, кроме ночной рубашки, а ему очень не хотелось появляться в ней «на людях». Однако ночью в коридорах корабля не встретишь ни людей, ни андроидов. А что до незнакомцев, поджидающих его, они наверняка знают, какие здесь порядки. Да и в любом случае выбора нет.

Курт снова зашел в ванную комнату и взял упаковку туалетной бумаги «Клинекс». Пачка жевательной резинки уже лежала у него в кармане — он взял ее во время кофе-экспресс. Содержание лазерных передач казалось ему достаточно странным, возможно кто-то на борту задумал сверхсложную мистификацию, но был только один способ выяснить это — пойти на встречу с шутником и спросить. Посмотрев на себя в зеркало, Курт взял полотенце и затянул на талии — теперь его ночная рубашка отдаленно напоминала лабораторный халат.

Наконец Курт тихо подошел к двери и снова внимательно осмотрел косяк. Нет ли здесь скрытой камеры, микрофона, инфракрасного датчика? Нет, ничего подозрительного. Или дверь сама подаст сигнал о том, что он покинул каюту? Так или иначе, он должен рискнуть. Столь сложная система не может быть совершенной во всех мелочах. Да и с какой стати строители корабля должны были беспокоиться о том, что кто-то из пассажиров окажется невосприимчивым к снотворному газу и решит погулять ночью? У них не было ни малейших причин для таких подозрений. Он должен использовать свой шанс.

Курт навалился на ручку, и дверь медленно, однако без малейших остановок и затруднений, отъехала в сторону. Курт высунул голову в коридор, посмотрел по сторонам. Пусто. Тихо. Лампы светились притушенным розовым светом.

Должен ли он воспользоваться тележкой? Скорее всего нет. Тележки подчиняются сигналам, идущим из центра управления. Курт решил идти пешком. Ему понадобилось около десяти минут, чтобы сориентироваться на пассажирской палубе. Здесь не было ни одной лестницы, ведущей на другие ярусы корабля, и Курт стал искать лифт, внимательно осматривая стены. Наконец он заметил выступающую из стены рукоятку. Повернул ее и услышал отчетливый щелчок за спиной. Курт обернулся — одна из панелей на противоположной стене отъехала в сторону и открылся новый проход.

Этот коридор был гораздо уже коридора на пассажирской палубе, но оставался хорошо освещенным: по всей видимости Курт нашел проход в систему служебных сообщений.

Коридор уходил вверх и вскоре пересекся с другим, который кольцом опоясывал жилую зону. Здесь уже были лестницы — простейшие металлические конструкции, уходившие вверх на высоту не менее 250 метров. Ступени были не шире человеческой ладони. Но отступать было поздно, Курт собрался с духом и полез наверх. К счастью, в этой части корабля сила тяжести была ниже нормальной, и это сильно помогало при восхождении.

Он пересек множество горизонтальных уровней — палуб корабля. На одном из них он успел мельком увидеть стоящих рядами отключенных андроидов. Курт подумал, что позже он сможет вернуться сюда и как следует изучить корабль. Впервые с начала путешествия, он почувствовал, что это приключение начинает ему нравиться.

Неожиданно наступила полная невесомость, и теперь он мог продвигаться вверх, пользуясь только руками.

Наконец лестница закончилась, и Курт оказался в помещении, заполненном какими-то приборами, назначение которых угадать не удалось. Он даже не мог с уверенностью сказать, где в этой комнате пол, а где потолок — в невесомости эти понятия теряли смысл. Однако у Курта была внутренняя уверенность, что он находится поблизости от источника лазерных сигналов. Где именно? Он не знал. И вдруг он вспомнил, как Амадея с уверенностью говорила, что у него был опыт жизни на космическом корабле. Что бы она ни имела в виду, возможно, в ее словах есть доля правды.

В конце концов он легко освоился с невесомостью, да и само зрелище открытого космического пространства не оказало на него такого потрясающего воздействия, как на других пассажиров. Курт еще раз внимательно посмотрел на окружающие его приборы, и на этот раз они показались ему знакомыми. Скорее всего, это были запасные элементы системы жизнеобеспечения корабля.

Воздух в помещении был немного душным, Курт различал тихое потрескивание статических электрических зарядов, бульканье жидкости в системах охлаждения, гудение генераторов энергии. Потом все эти едва различимые звуки перекрыл другой, более громкий, шорох. Затем послышались ритмичные удары. Курт огляделся. В конце отсека он заметил массивный круглый люк, напоминающий вход в шлюзовую камеру. Удары неслись оттуда. Курт снова распознал азбуку Морзе, положил руку на крышку люка и прочел новое послание:

ДАВАЙ ЖЕ! ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?

В полной растерянности Курт взялся за штурвал люка, повернул его до упора. Крышка люка откинулась в сторону, и глазам Курта предстала фигура, облаченная в громоздкий скафандр. Неведомый космонавт тут же скинул шлем, и, лучась улыбкой, хлопнул Курта по плечу.

— Наконец-то, парень! Как же мне тебя не хватало!

От резкого движения оба потеряли равновесие и им пришлось изрядно помахать руками, прежде чем они ухватились за крышку люка и снова встали на ноги.

Лицо у гостя было бледным, худощавым, щеки покрыты многодневной щетиной. Курносый нос, темные глубоко посаженные глаза, короткие черные волосы. Курт почти не сомневался, что когда-то знал этого человека, но не мог вспомнить, где и когда. На секунду он ощутил полную безнадежность — неужели стена, отделившая в его мозгу прошлое от будущего, так никогда и не рухнет?

— Я все надеялся, что вы сами меня разыщете, — продолжал незнакомец. — Но вы все не давали о себе знать. Тебе не стыдно? Вы надеялись отправиться в такое путешествие и оставить за бортом старого доброго Фредера?

Он снова нырнул в шлюз, поманил Курта за собой и протянул ему второй скафандр.

— Ты принес жвачку? А «Клинекс»?

Курт кивнул головой.

— Отлично! — продолжал Фредер. — Но как тебе это? Я был с самого начала здесь, на борту, и ни одна живая душа не догадалась! Даже вы с Ласло. Я наблюдаю за вами уже второй день. Вы что, поссорились? Не сказали друг другу ни слова. А ты все время такой задумчивый. В чем дело? Но, парень, как же я рад вас видеть! Кажется, что вернулись старые добрые времена.

Курт влез в скафандр и обнаружил, что, пока он слушает Фредера, его пальцы довольно ловко справляются с застежками.

— Готов? — спросил Фредер. — Ну надевай шлем и пойдем, я хочу показать тебе свое логово.

Курт повиновался. Фредер нажал на кнопки расположенного на стене пульта. Внутренний люк шлюза закрылся, послышался характерный свист сжатого воздуха — началась герметизация соединения люка со стенкой шлюза. Фредер прислонил шлем своего скафандра к шлему Курта и сказал:

— Может быть, сейчас уже поздно об этом говорить, но я все же считаю этот корабль дурацкой затеей. Готов спорить, что это придумал Ласло. Что мы будем делать дальше? Действительно устроим захват? А куда денем пассажиров?

— Я не знаю, — ответил Курт. — Я даже не знаю, как я сам здесь оказался. Они дали мне наркоз на старте и…

— Ну разумеется, они дали тебе наркоз! — перебил его Фредер. — Но мы столько раз обсуждали, что вы будете делать, когда выйдете из наркоза…

— Нет, ты не понимаешь. Я не помню ничего. Ни того, как оказался здесь, ни того, что было со мной прежде. Не помню даже тебя.

Сквозь стекла шлемов он увидел, как Фредер закусил губу от обиды.

— Ну уж этого я от тебя не ожидал, — сказал он сердито. — Не хочешь меня узнавать? Не хочешь мне помочь?

— Я хочу тебе помочь! Я хочу понять, что происходит! Ты единственный, кто может мне ответить.

— Стоит ли стараться? — проворчал Фредер.

Курт умоляюще поднял руки:

— Я ведь принес все, о чем ты просил!

Он достал «Клинекс» и упаковку резинки и протянул гостю.

Фредер кивнул головой, открыл нагрудный карман скафандра и уложил туда подарки.

— Принес, спасибо тебе. Но я все равно не понимаю, почему ты мне не доверяешь.

Наконец на пульте управления загорелась зеленая лампа, наружный люк шлюза открылся, Фредер, а за ним и Курт, поднялись на ноги. Магнитные подошвы скафандров надежно удерживали их на полу шлюза. Фредер вышел наружу. За ним последовал Курт. Чтобы привыкнуть к звездам над головой и под ногами, они постояли на маленькой платформе для монтажных работ в открытом космосе, пришвартованной к самому шлюзу, затем Фредер махнул рукой и решительно зашагал вперед. У края платформы, там, где располагались две огромных цистерны, Фредер открыл карман на правом предплечье скафандра, достал четыре куска плотной ткани, и протянул два из них Курту. Заметив его недоуменный взгляд, Фредер нарочито медленно обмотал подошвы своего скафандра тканью, соорудив своеобразные сандалии. Курт повторял все его действия, совершенно не представляя, зачем это нужно. Он заметил только, что поверхность ткани покрыта множеством крошечных шипиков и напоминает липучку кроссовок. Фредер указал на узкую желтую полосу, идущую вдоль всей поверхности корабля. Ухватившись за перила платформы, он подтянулся, поставил одну, а затем и другую ногу на эту полосу и зашагал вперед странным скользящим шагом, балансируя, как канатоходец. Курт тоже прижал подошвы ботинок к полосе, выпрямился, попытался поднять ногу, но ботинок словно прирос. Он попробовал повторить осторожные скользящие движения Фредера и понял, что может двигаться вперед. В момент скольжения шипики аккуратно разъединялись и затем намертво прилипали у полоске уже на другом месте.

Они шли довольно быстро, и вскоре лампы, освещавшие монтажную платформу, скрылись за выпуклым бортом корабля. Теперь в их распоряжении были лишь два фонаря, горевшие на шлемах скафандров и, разумеется, все звезды Вселенной.

Вскоре Фредер и Курт добрались до «перекрестка» — еще одна, косая, полоска пересекала их прежний путь. Фредер свернул на новую дорожку. Теперь им то и дело приходилось огибать какие-то выступы сложной формы, иногда перепрыгивать от одной опоры к другой. В небе над ними висел огромный темный Сатурн — корабль как раз проплывал над его ночной стороной. Кольца напоминали широкие поля шляпы, их края все еще были подсвечены солнцем. Можно было также различить Млечный Путь, но Курт старался не смотреть в его сторону: мириады огней буквально слепили глаза.

Наконец Фредер остановился перед маленькой нишей, внутри которой располагалось что-то вроде посадочного модуля. Из его иллюминаторов лился приглушенный свет.

Фредер открыл люк и нырнул внутрь модуля. Курт последовал за ним. Оказавшись в крошечном полутемном помещении, Фредер присел на кресло пилота, по всей видимости служившее ему кроватью, пристегнулся ремнем, помог Курту утроиться в другом кресле и снова коснулся своим шлемом шлема Курта.

— Сам не знаю, зачем я привел тебя сюда, — сказал он. — Наверное, просто обрадовался, когда снова тебя увидел. Между прочим, найти тебя отсюда было не так-то просто — он указал на небольшой навигационный телескоп рядом с панелью управления. — Я и подумать не мог, что ты не захочешь поддерживать знакомство.

— Это не так! — снова возразил Курт, стараясь говорить как можно убедительнее. — Наоборот, я очень хочу тебе помочь. Могу я еще что-то для тебя сделать?

Фредер вздохнул:

— Хорошо бы узнать, что задумал Ласло. Я слышал, он нашел какого-то помощника. Однако на борту корабля больше нет никого из старой команды. А кроме них, никто не поверит в нашу историю.

Курт слушал внимательно, хотя и не понимал ни слова. Он надеялся, что позже, когда он сможет собрать больше информации о своем прошлом, отдельные бессмысленные фразы начнут складываться в связное повествование — как элементы мозаики складываются в картинку.

— Я отправился в это путешествие на свой страх и риск! — продолжал Фредер. — Спрятался здесь незадолго до того, как корабль стартовал с орбиты. Никто, кроме тебя, не знает что я здесь. Даже Ласло ничего не знает.

— А где Ласло? — спросил Курт.

— Ты спрашиваешь об этом меня ? — Фредер сердито глянул на собеседника. — Я знаю только, что он где-то на корабле. Наверняка будет прятаться до самого Плутона. Потом вылезет и… Что дальше? Вот это мне и хочется знать, — невольно он повысил голос. — Я должен это знать, слышишь ты?! Я так надеялся, что ты мне все расскажешь!

Курт больше не пытался ничего объяснить. Он только положил руку на плечо Фредера и кивнул головой.

— Если я узнаю, я обязательно тебе скажу. Слышишь? Я обещаю.

Фредер пожал плечами:

— Ну что ж, буду верить твоим обещаниям, выбора-то у меня нет! И кроме того, ты принес мне вещи. Это уже что-то.

— Зачем они тебе понадобились.

— Туалетная бумага? Моя недавно кончилась. Вот с жвачкой все немного сложнее. Пару дней назад я обнаружил крошечный дефект в стенке модуля, и с тех пор сижу в скафандре. Видимо, это был крошечный метеорит.

— И тебе нужна резинка…

— Чтобы заделать дырку. Старый добрый способ. Нужно как следует поработать челюстями и у меня снова будет вполне комфортабельное жилище.

— Может быть тебе перейти внутрь корабля?

Фредер покачал головой.

— Нет уж, спасибо. Мне и здесь неплохо. Но ты скажешь мне, что задумал Ласло?

— Я же обещал тебе. Скажу, как только узнаю.

— Ну хорошо. Пожалуй, тебе пора возвращаться. Проводить тебя?

— Нет, спасибо, — ответил Курт.

— И все же я тебя провожу, — решил Фредер.

Они снова выбрались на поверхность корабля. Теперь первым шел Курт. Фредер замыкал шествие. Возле шлюза они распрощались. Курт без всяких приключений добрался до своей комнаты, отлепил полоску от замка, разобрал фильтр над кроватью и снова собрал душ, забрался в кровать и через пять минут уже спал.

Весь следующий день он безукоризненно выполнял распорядок дня, практически не замечая этого. Он жевал завтрак, обмениваясь какими-то ничего не значащими фразами с Амадеей, слушал музыку, позволял автоматам массировать себя, даже поиграл в голографические игры и все это время думал о своем ночном путешествии и о том, что узнал от Фредера.

Во время дневного отдыха он снова забрался с головой под одеяло и стал просматривать добытые им вчера любительские снимки. Кто из этих людей мог лелеять какие-то тайные замыслы? Кто только и ждал, когда корабль достигнет Плутона, чтобы показать свое истинное лицо? Если этот неведомый Ласло действительно замышляет захватить корабль, то куда он намеревается лететь? Что можно найти за орбитой Плутона? Ближайший пункт назначения — Альфа Центавра. Кажется, туда уже отправлялась экспедиция. Да или нет? Такое событие не могло пройти мимо его внимания, но почему тогда он ничего не помнит?

Он снова начал рассматривать лица пассажиров. Может быть чьи-то черты лица покажутся знакомыми? Нет. Может быть, кто-то вызывает подозрения? Но злоумышленник наверняка позаботился о том, чтобы не вызвать никаких подозрений у окружающих. Правда, для этого ему придется стать превосходным актером. Возможно, какая-то мелочь все же выдаст его? Нужно будет повнимательнее наблюдать за остальными, но так, чтобы они сами не заметили слишком пристального внимания.

Когда это будет удобнее сделать? В Бельведере? Во время голографических сеансов? Во время медитации?

Пожалуй, на голографических сеансах. В данных условиях это единственная возможность проявить хоть какую-то активность, достичь пусть иллюзорной, но цели. И решительный, целеустремленный человек не сможет остаться безучастным. Это пассивное существование на корабле для него наверняка невыносимо, и он непременно выдаст себя. Или наоборот, он, как и Курт, будет лишь изображать энтузиазм, в то время как его мысли будут заняты совсем другим. Так или иначе, Курт решил начать наблюдения сегодня же вечером.

Однако здесь его ожидало разочарование. На голографических сеансах действительно царила весьма непринужденная атмосфера. С самого начала было ясно, что эти игры должны остаться всего лишь развлечением, а не серьезным соперничеством. Но Курт не ожидал, что люди способны настолько держать себя в рамках. Видимо психофармакологические средства имели свой побочный эффект — они подавляли любую активность, волю, способность к конкуренции, к противостоянию. Впрочем, было ли это действие побочным или основным? Так или иначе, сколько ни наблюдал Курт, он так и не заметил у игроков ни следа азарта, присущего обычно даже таким мирным играм как шахматы или «Монополия».

Игры проходили в круглом помещении, все стены которого были сплошь закрыты голографическими экранами. На Земле подобное можно было увидеть только в самых богатых домах. Картинки были трехмерными, объемными, но не слишком реалистичными — предпочтение отдавалось узорам из простых геометрических форм. Некоторые фигуры напоминали фонтаны или огни фейерверка, все они находились в непрерывном движении, так что любая партия превращалась в захватывающее шоу. Программа компьютера позволяла принимать участие в играх любому числу игроков. Однако люди все равно играли по очереди. Когда один из игроков добивался особенно впечатляющих успехов, компьютер подавал знак, и счастливчик должен был покинуть свое место, уступив его следующему игроку. Таким образом, за время всего путешествия каждый из пассажиров должен был какое-то время побыть в лидерах.

За стенами игрового зала находилось множество сложнейших механизмов, которые следили за тем, чтобы каждый появляющийся на экране узор был красивым и гармоничным. В начале игры цветовые пятна были расположены хаотично, но с каждой минутой их положение становилось все более упорядоченным, связи между ними все более тесными и сложными. Каждый из игроков начинал строить свой узор на небольшом игровом поле, и затем должен был учитывая ходы других игроков построить общий правильный, гармоничный и красивый рисунок. При этом все продвигались от периферии к центру, а победителем дня объявляли того, кому удавалось занять центр. После этого компьютер объявлял авторов самых красивых и оригинальных решений.

Разумеется, Курт не мог оставаться сторонним наблюдателем — все пассажиры должны были принимать посильное участие в играх. И все же он уделял гораздо больше внимания своим соседям, чем узорам на экране. Но пока его наблюдения не приносили видимых результатов. Он видел, что многие мужчины и женщины так же, как и он, не получают большого удовольствия от игр, но это вовсе не означало, что они лелеют какие-то преступные замыслы. Вероятно, некоторые из них просто не любили узоры, другие не имели ни толики дизайнерских талантов, третьи не умели концентрироваться. Курт искал среди лиц решительные и интеллектуальные, отсеивал тех, кто казался ему слишком робким или зависимым в своем поведении от соседей. Но не так-то просто угадать характер человека по его отношению к геометрическим фигурам. И все же постепенно у него появился подозреваемый № 1 — это был человек лет тридцати, с серьезным, вдумчивым выражением лица и темными волосами, которые то и дело падали ему на лоб. Курт не сомневался, что этот человек не проявляет ни малейшего интереса к игре, что его внимание сосредоточено на чем-то другом. Когда незнакомец стоял за спинами игроков, дожидаясь своей очереди, его взгляд так и бегал по панелям управления, словно он хотел разгадать, как устроены и как работают механизмы голографической комнаты. Затем он начал изучать пассажиров и несколько раз пристально посмотрел на Курта, но быстро отводил взгляд, едва тот поворачивал голову.