20

Прошло восемь недель, как они высадились.

Планета оказалась идеальной – действительно, ничего лучшего они не могли бы отыскать в космосе. Почва оказалась плодородной, здесь произрастало множество растений – как утверждали биологи, довольно примитивных. Но это было и хорошо – очевидно, и фауна здесь не очень-то развита. И в самом деле, им попадались лишь немногочисленные животные, в большинстве своем травоядные, напоминающие странных бесклювых птиц, лишь немногие из них могли летать. Самым крупным видом животных, который им встретился, были пугливые, державшиеся табунами существа, покрытые серым пухом и скакавшие на трех лапах, наподобие кенгуру; по-видимому, можно будет разводить их как домашних животных. Никаких следов мыслящих существ не было.

Первоначальный восторг сменился лихорадочной жаждой деятельности.

Первое время они еще спали в своих кабинах на корабле, но всем хотелось поскорее обзавестись собственным домом, соорудив его из обломков скал и тростника, однако от этих честолюбивых планов пришлось пока отказаться.

Прежде всего надо было обеспечить себя пищей. Воды и воздуха здесь было предостаточно, а вот запасы продовольствия подошли к концу. К счастью, многие из местных растений оказались съедобными, нужно было только подвергнуть их химической обработке, так что им не придется страдать здесь от голода. Но они сочли, что этого мало и необходимо улучшить меню. Группа под руководством биолога занялась созданием и разведением водорослевых и клеточных культур, на чужой почве могли иметь перспективы роста и питательные растения, выращенные на гидропонике, однако до урожая был еще долгий путь.

Каждый вечер они собирались возле корабля либо, если шел дождь, в старой совещательной комнате на палубе «А». Там они рассказывали о том, что им удалось сделать за день, делились своими заботами и планами на следующий день. В один из таких вечеров доктор Дранат преподнес им сенсационную новость.

– Я снова принял сигналы, – объявил он. – На сей раз удалось установить их источник: он находится там, – он указал на яркую звезду, блестевшую в восточной части неба, – на этой синей вечерней звезде.

– Неужели там есть жизнь? – спросил Гвидо. – Ведь там царит холод.

– А что нам известно о возможных формах жизни? – вопросом на вопрос ответил физик. – На этой планете средняя температура минус шестьдесят градусов. Это мир без суши, окруженный морем жидкого аммиака. Однако о чем это может говорить?

– А нам не грозит оттуда опасность? – поинтересовался ван Стейн.

– Вряд ли, – сказал физик. – Наверняка этим аммиачным существам наша планета кажется столь же непригодной для жизни, как нам – их синяя звезда. И кроме того, нет никаких признаков того, что им знакомо космоплавание.

Деррек, необычно бледный, вмешался в разговор:

– Они посылают электромагнитные сигналы, а это значит, что они вооружены техникой. В таком случае рано или поздно они придут к освоению космоса.

– А какое нам дело до их уровня развития?

– Они наши ближайшие соседи в космическом пространстве, – пояснил Деррек, и голос его предательски Дрогнул, – и нам совсем не безразлично, как они действуют, что делают, о чем думают и как живут. Раз мы решили обосноваться на этой планете, мы должны подумать и о возможных конфликтах, в которые могут быть втянуты наши потомки. Если до этого дойдет дело, они не должны быть побеждены!

– Ну, не думаю. У нас ведь тоже есть оружие! – заметил Гвидо.

Честно говоря, сомневаюсь, что наши потомки еще сумеют обращаться с ним. Во всяком случае, количественный перевес не на их стороне. Вот над чем нам надо поразмыслить, во всяком случае, мы не должны сидеть сложа руки!

Сегодня мы еще что-то можем сделать, а через несколько лет может оказаться слишком поздно.

– А что же мы должны предпринять?

Деррек немного успокоился и теперь говорил не торопясь и очень убедительно:

– Все узнать! Как минимум. Нам надо быстрее слетать туда и изучить эти существа. Дальнейшее зависит от результатов.

– Как вы на это смотрите? – обратился Гвидо к собравшимся, которые напряженно слушали эти дебаты.

Судя по их лицам, они не испытывали воодушевления, хотя и признавали необходимость полета.

Некоторым из нас стоит позаботиться об этом, – сказал один из слушателей, – и не следует слишком долго ждать.

Было решено по возможности скорее направить небольшую группу на соседнюю планету.

Прошло еще три месяца, прежде чем они смогли наконец покинуть корабль.

Однако строительство домов принесло неприятные сюрпризы. Несколько наспех слепленных строений обрушились при первой же буре, и, чтобы построить хоть один прочный дом, потребовалось бы на несколько недель привлечь к строительству всех. Но были ведь и другие неотложные работы, и прежде всего уход за растениями. К сожалению, роботы оказались здесь почти бесполезными, так как действовали лишь на ровной поверхности. Единственный электронный трактор был занят на сооружении оросительной системы, необходимой для выращивания растений. В конце концов они удовольствовались тем, что прилепили к скале навес для защиты от дождя, а по ночам обогревали это примитивное убежище инфраизлучателями, работавшими на батареях.

21

Экспедицию на соседнюю планету возглавил Деррек. В небольшой отряд вошли Ольсон – главный инженер, который должен управлять кораблем, биофизик Белгаст и Мортимер – в качестве социолога; благодаря образованию, полученному Стэнтоном Баравалем, он мог выступать в этой роли. Включить еще кого-нибудь в группу было невозможно.

Для старта пришлось лишь расчистить площадку вокруг ракеты, других проблем не было. Вскоре они уже парили высоко над равниной, над континентом, над планетой. Перед тем как начать наращивать ускорение, они улеглись на защитные койки и снова ушли в бестелесное пространство мыслей и образов, непосредственно переданных им впечатлений и эмоций. Мортимер пришел в ужас, когда уловил состояние духа Деррека: сплошная подавленность и отчаяние.

«Что тебя гнетет? – спросил Мортимер. – Ты не хочешь довериться мне?»

Мне нечего тебе доверять, – отвечал Деррек. – Все происходит именно так, как я предвидел. Не хочу об этом говорить!

Через два дня они уже летели по спиральной орбите над синей планетой.

Светящаяся холодным блеском, она была похожа на огромную каплю. Лишь когда они спустились пониже, им открылось бесконечное море, без единого островка, на гладкой поверхности жидкого аммиака – ни одного корабля, ни одной мачты, ни единого пятнышка. Наружная температура минус шестьдесят три градуса Цельсия.

Они летели очень медленно, корма ракеты была направлена вниз. Деррек пытался, мобилизовав все оптические средства, заглянуть каким-нибудь образом под жидкую поверхность. Наконец это ему удалось сделать путем диафрагмирования коротковолнового спектра излучения и с помощью поляризационных светофильтров. Они увидели слегка волнистый подводный ландшафт, который пересекали загадочные светлые полосы, абсолютно прямолинейные, чему было трудно найти какую-либо естественную причину.

Однако полосы быстро проскользнули мимо и исчезли под мерцающей зеркальной поверхностью, так что они не успели сделать какие-либо выводы.

– Что это там вдали? – вдруг закричал инженер. – Вы видите эти треугольные образования?

Сомнений не было – это были какие-то искусственные сооружения, возможно, машины, а может, и постройки. Они попытались рассмотреть все это, установив крупный план, но оптические приборы были бессильны – изображение сразу же стало зернистым и растаяло.

Деррек повернулся к Ольсону.

– Надо бы поймать одно из этих существ. Мы сможем опуститься пониже?

Что будет, если погрузиться в аммиачные волны?

– Можно попытаться. Новая синтетическая обшивка весьма надежна, хотя неизвестно, выдержат ли приборы. Если их зашкалит, мы окажемся беззащитны.

– Нас это не должно остановить, – решил Деррек. – Иначе мы не подступимся к ним. Лучше всего опуститься вон там, в стороне от этих треугольников.

Инженер с явной неохотой согласился:

– Попробую.

Они пролетели еще несколько километров над этим местом, затем Ольсон опустил корабль настолько, что он едва не касался жидкой поверхности. И в то же мгновение его окутали клубы пара. Вокруг что-то шипело и булькало, корабль качало, волны прибоем бились о его стенки.

– Погружайтесь как можно быстрее, – приказал Деррек. – Не хочется маячить у них перед глазами дольше, чем это необходимо.

Инженер дросселировал поток энергии, шумы сразу стали тише. Корабль, который был тяжелее расплавленного аммиака, медленно опускался на дно.

Как и предполагалось, некоторые индикаторы сразу отключились, однако оптическая система, которая сейчас была важнее всего, продолжала работать.

Сначала они ничего не различали вокруг себя, кроме стекловидной массы и каких-то смутных очертаний вдали, затем на экране появилась песчаная поверхность, над которой колыхались пучки похожих на пальмы растений. С мягким скрежетом корабль сел на грунт, к счастью, подняв не слишком много мути, иначе видимость снова пропала бы.

Поначалу они увидели только долину в окружении пологих гор, затем тут и там обнаруживали предметы явно не природного происхождения, даже если учесть, что это море представляет собой водородно-азотное соединение: согнутый шест, на котором висели сети и канаты, несколько мачт с тарелкообразными насадками, затем подобие катка с длинной раздвоенной ручкой. Нигде никаких признаков жизни. Но потом они услыхали где-то совсем рядом тихое царапанье. Это не был равномерный стук предмета, прибитого к борту корабля волнами, – похоже, кто-то пытается простучать наружную обшивку.

– Это что-то живое! – прошептал Деррек. – Оно находится за пределами досягаемости наших видоискателей. Но подождите… оно движется вдоль стены!

– Вот оно! – воскликнул Мортимер.

– Тише! – остановил его Деррек. – Оно может услышать нас!

Поперек экрана двигалось странное существо. Поначалу оно выглядело как скелет, но, когда вплотную приблизилось к линзе, стало видно, что между костями или тем, что выполняло эту роль, находятся прозрачные органы. Все было зеркально-симметрично на круглой голове – широкое ротовое отверстие наподобие жаберной щели и шарообразный, поворачивающийся во все стороны глаз. Конечности представляли собой два ряда тонких, разветвляющихся на концах ручек. Вот одна из них поднялась – путешественники увидели некое подобие руки с натянутой между двумя кривыми пальцами прозрачной перепонкой, – и снова послышалось царапанье.

– Похоже, оно ищет лазейку, – сказал биофизик.

– Мы должны поймать его, живым конечно, – решил Деррек.

– Но как? – Инженер вопросительно посмотрел на них.

– По-видимому, это создание любопытно, – заметил доктор Белгаст. – Если мы откроем шлюзовой отсек, возможно, что оно само войдет внутрь.

– Откройте шлюз, – попросил Деррек инженера, – и включите там свет!

В ответ на тихий шорох шлюзовой двери существо, вздрогнув, прижало конечности к телу и, грациозно развернувшись, стрелой прянуло в сторону.

Однако не прошло и тридцати секунд, как оно появилось вновь, приближалось медленно, словно крадучись, люди у экрана внимательно следили за тем, как оно описало дугу и направилось к шлюзовой двери.

– В любом случае, у него хороший слух! – прошептал Деррек. – И отличная способность ориентироваться.

Тем временем существо исчезло с экрана.

– Мы его никогда больше, вероятно, не увидим, – высказал опасение Мортимер.

И тут все услыхали крик инженера:

– Вот оно! Я поймал его! Идите, посмотрите!

Все ринулись по лестнице вниз, на палубу «В», и увидели совсем близко, за стеклом шлюзового отсека, необычное существо высотой около шестидесяти сантиметров, бесцветное и совершенно прозрачное: было видно даже, как пульсирует жидкость в сосудах. Странный пришелец испуганно прижался к внешней стенке шлюза, но вскоре осмелел, подплыл к шлюзовой двери, и его пальчики задвигались, пытаясь повернуть рукоятку внешней шлюзовой двери, которая, разумеется, была зафиксирована изнутри.

Внезапно снаружи послышался какой-то шум и что-то глухо ударило в стенку. Все поспешили назад в рубку – на экранах уже кишело множество прозрачных существ, а издали приближался какой-то вездеход.

– Пора убираться! – крикнул Деррек. Он сделал знак инженеру, и тот включил приток энергии, установив тягу на минимальный уровень. Снова взметнулся песчаный вихрь, на сей раз более сильный, чем при посадке; и хотя на экране ничего не было видно, все почувствовали, что корабль поднимается.

Постепенно изображение стало снова четким, снова на экране заколыхались какие-то неясные очертания, и вдруг раздался громкий хлопок – они вышли на поверхность. Ракета свободно поднималась, оставляя за собой дьявольский пенящийся котел, и несколько секунд спустя уже снова находилась высоко над сверкающим шаром.

– Я думаю, мы можем возвращаться, – сказал Деррек. – Мы получили то, что нам нужно, и доктор Белгаст сможет теперь начать свои исследования.

Следом за ученым они направились к шлюзу.

– Откачайте, пожалуйста, аммиак! – попросил он.

– А нашему подопытному это не повредит? – спросил Мортимер.

– Ничего не могу поделать. В аммиачной ванне нам не удастся установить фокус, поэтому мне необходимо исследовать объект в воздушной среде.

– А если это существо погибнет?

– Если у него имеется мозг, который хоть в какой-то мере соответствует человеческому, я добуду накопленную информацию и после его смерти.

Инженер тронул рукоятку на щите рядом со шлюзом, и все стали наблюдать, как забурлила пена в шлюзовой камере и загадочное существо беспомощно забултыхалось, то и дело попадая в воздушную прослойку.

Значит, оно может существовать только в аммиаке. Этого следовало ожидать, – тихо пробормотал доктор Белгаст.

Но вот испарилась последняя лужица жидкости в горячем воздухе, который нагнетался в шлюзовую камеру. Еще несколько минут она проветривалась, пока ядовитые пары аммиака не исчезли совсем. Существо еще несколько раз дернулось, а затем затихло, сникнув и превратившись в бесформенный комок.

Они открыли дверь шлюзовой камеры, и биолог осторожно переложил безжизненное тело в заранее приготовленную стеклянную ванну, которую подняли на грузовом лифте в биофизическую лабораторию. Ученый тут же достал укрепленную на штативе параболическую антенну, провел ею вокруг головы странного существа и, указав на пористую массу, слегка вибрировавшую под прозрачной кожей, сказал:

– Вот тут должен быть мозг.

Он быстро переключил несколько кнопок на пульте управления и наладил настройку. Раздалось тихое гудение зуммера.

– Сюда быстро! – приказал он. – Кто-нибудь должен это прослушать.

Деррек подтолкнул вперед Мортимера. Тот сел на стул, над которым висел металлический колпак, напомнивший ему о часах, проведенных в лаборатории доктора Прокоффа, несколько секунд он прислушивался к тихому шелесту и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться…

На него разом нахлынули чужие восприятия: сначала страх, потом жалобы… но разбуженное сознание ни на чем не задерживалось, оно постоянно блуждало, таща за собой хаотическое нагромождение образов…

Песок, охапка папоротника, игра возле виноградника…

странный бело-желтый корабль… круглый выпуклый глаз, стеклянная линза… светлая комната, дверь…

Затем:

треугольные дома, подвесные койки…

два больших белых существа, и рядом —

несколько существ поменьше: братья, сестры…

церемония чаепития, солодовый сок, грецкие

Затем:

орехи…

прогулка, рельсовая дорога в гроте, музыка… школа, доска, длинный рулон с письменами… подвесная койка, клокотание пузырьков сероводорода…

Затем:

ленточный транспортер, ультразвуковая антенна, волноводный резонатор…

рудник, платиновая руда, руки с кирками… почтальон, мать, разворачивающая исписанный рулон… Затем:

ритмичный стук кастаньет, литавры, полицейские на санях…

ребенок с флюоресцирующим цветком, технический и социальный президенты… хоровод у теплых источников… Затем:

скачки в пальмовом парке, отец за игрой в гольф…

дети перед сценой в кукольном театре, солодовый сок…

желтые, зеленые, коричневые бойцовые рыбки, десять рядов белых существ…

Вереница образов, казалось, будет крутиться до бесконечности.

Подсознательно Мортимер ощущал, что переполнен до краев, до предела.

Но вот впечатления стали блекнуть, замирать.

– Ты смог что-нибудь понять?

Мортимер сбросил кольцо, сжимавшее его голову.

– Ты что-нибудь видел? Да соберись же! Мортимер понял, что эти слова обращены к нему. Он встрепенулся, открыл глаза. Перед ним, в стеклянной ванне, лежала бесформенная, мокрая масса…

Его вдруг затошнило, и он, спотыкаясь, побрел к нише в стене.

Биолог осушил его лоб полотенцем, отвел к топчану. Мортимер почувствовал легкий укол иглы. Его охватил озноб, казалось, холод пробирается по жилам и перетекает из безжизненной руки во все уголки тела.

Но мышление стало вдруг необыкновенно ясным и четким.

– Мы убили это существо, – сказал он. – Гнусное убийство! Убийство ребенка! О, какие же мы, люди, подлецы!

Ученые проанализировали сказанное Мортимером. Несмотря на то, что многие слова, употребляемые им при описании пережитого, лишь условно соответствовали видениям и символам, которые он стремился передать, все же из обрывков мыслей, извлеченных аппаратом и перетранслированных в мозг Мортимера, они смогли составить более или менее законченную картину.

Итак, на планете существовала цивилизация, на той ступени развития, которая соответствовала уровню жизни людей несколько столетий назад. Там были улицы и сады, наука и техника, обитатели планеты были знакомы с такими понятиями, как семья и глава государства, соревнования и фестивали, как работа и досуг, радость и симпатии, как города и села, они знали, что такое информация и связь, запрещенное и разрешенное, образованный и невежда, родители и дети, кровати и школы, обеды и прогулки… Одним словом, тут было все, что было и на Земле, хотя и совсем в другой форме, но все-таки в удивительном соответствии. Одного лишь не было здесь – и особенности этой подводной цивилизации указывали на то, чего не было бы еще длительное время, – а именно космических кораблей. Таким образом, ко всеобщему удовлетворению, была решена главная проблема: им ничего не угрожало. Люди могли строить свой новый мир без всяких опасений.

22

Уже шесть месяцев, как поселились они на своей планете, они высадились весной, затем прошумело приятное, не слишком жаркое лето с редкими грозами, и наконец вступила в свои права осень. Листва окрасилась в серый и темно-фиолетовый цвета, но тона были нечистыми, как бы смешанными с серым и коричневым, так что это маленькое отличие чужеродного химизма почти не замечалось.

Путешественники могли считать себя людьми везучими. Их не ждало здесь никаких непредвиденных трудностей, никаких природных катаклизмов – ни нападений чудовищ, ни неизвестных дотоле заболеваний, ни отравлений растительными ядами. На их долю выпало лишь то, что встречалось и на Земле, – сырость, простуда, насекомые… Да и тут они особенно жаловаться не могли. Единственное, что огорчало их: не так быстро, как хотелось, продвигалось строительство жилищ и их обустройство. Иногда мешали какие-то мелочи, например отсутствие телефона, который помог бы им поддерживать связь. Если где-нибудь ломался механизм и для ремонта нужны были запасные части или специалист, то кому-то приходилось отправляться пешком на поиски.

Были, правда, две переносные радиостанции, но их было явно недостаточно. Они могли бы собрать еще несколько радиоустановок, но для этого потребовалось бы отвлечь двоих человек на несколько недель. Пришлось отложить это на более позднее время…

Подобные затруднения обнаруживались повсюду – например, не было подъездных путей к местам, где добывали камень и валили деревья. Приходилось волочить заготовленное сырье и материалы с помощью трактора по лугам или продираться сквозь лес, и постепенно там образовалось некое подобие проселка, который после дождя превращался в топкое болото. Они считали вполне оправданным отказ от использования машин для прокладки дороги, ведь, если бы они захотели, ее можно было бы проложить без труда, но все работы и все агрегаты были заняты на строительстве домов.

Возведение жилищ считалось первостепенной проблемой. В собственном доме все видели подлинное воплощение своих желаний, и потому все работали самоотверженно, не покладая рук, не было времени даже подумать о том, какие примитивные работы им приходилось при этом выполнять. Наконец ван Стейн на одном из их вечерних собраний заявил, что прежде всего надо позаботиться о сохранении зеленых плантаций и клеточных культур. Все неохотно согласились с ним, и несколько домов, уже возведенных на одном из скалистых уступов, срочно были переделаны в защитные ангары для водорослей, питательных растений и синтетических клеточных соединений.

Поздней осенью трактор опрокинулся в овраг, до того заросший мясистыми растениями, что его никто не заметил. Большого труда стоило вытащить его оттуда, и хотя он был поврежден на первый взгляд незначительно – была сломана муфта фиксатора оси, – но запасных у них не было. Одному из инженеров потребовалась неделя для изготовления новой детали, при этом у него произошел конфликт с той группой, которой предстояло соорудить проводку для подачи тока от корабля к оранжереям, они поссорились из-за автоматического аппарата цветного литья для производства проволоки, которая была нужна и тем, и другим. Таким образом трактор на неделю вышел из строя.

Вечером во время одной из первых осенних бурь они снова собрались на палубе «А». Они уже давно преобразовали совещательную комнату в уютную гостиную, расставив там кресла и шезлонги. Кто-то даже установил тут колбу Эрленмайера с питательной смесью, в которой выросли пышные орхидеи. С той поры, как похолодало, они перестали собираться под открытым небом. Никто не пытался больше ночевать на свежем воздухе. Так постепенно, спасаясь от непогоды, все снова перебрались в помещение корабля.

В тот вечер никто не произносил длинных речей, все устали и были раздражены, всем хотелось только одного – покоя. Однако, когда в одном углу разгорелись шумные дебаты, усталость их словно рукой сняло.

Инициатором оказался руководитель команды, которой были поручены земляные работы для прокладки водопровода, – он должен был связать один из ближайших источников с поселком.

– Не успеем до наступления морозов, – пожаловался он. – Хотел бы я посмотреть на того, кто повезет воду по уши в снегу! Мне нужны еще люди.

Если мы все вместе в течение трех дней навалимся на эту работу, можно еще успеть!

Со всех сторон посыпались протесты.

– А как же подводка тока?

– Прежде всего нужно закончить крышу.

– Лучше помогите мне на строительстве канатной дороги!

Гвидо попытался успокоить собравшихся.

– Возможно, мы немного добавим тебе людей.

– Ученые должны быть поактивнее. Трое из них сегодня отсутствовали.

Возмущенный химик, до этого спокойно слушавший эту перепалку, вылез из своего шезлонга.

– Я целый день занимался изготовлением удобрений – далеко не райское занятие! Мне пришлось кипятить фосфорную руду с азотной кислотой в открытом котле. Я и теперь еще чувствую жжение в легких!

– Тогда прекращай эту адскую кухню! Водопровод важнее!

«А что в самом деле важнее, – думал Мортимер, – удобрения, дома, свет, вода?» Он оглядел своих товарищей. Неухоженные, грязные, измученные; на них было больно смотреть. Мужчины были небриты, женщины коротко остригли волосы, словно заключенные, они давно не мылись и не следили за своей одеждой.

Что могло бы помочь противостоять этому распаду? Ванны, массажи, уход за волосами, маникюр, педикюр? Но ведь об этом и думать нечего!

А культурные ценности? Кто из них еще читал хоть что-нибудь? Кто посещал комнату досуга, где стоял проекционный орган, на котором можно складывать свободные композиции форм и звуков? Кто из них занимался самообразованием?

Для всего этого необходимо было свободное время, а его у них не было.

Но ведь это всего лишь переходный период! Через год… Мортимер задумался.

Через год они не смогут закончить все, возможно, на это уйдет десять, двадцать лет… А может, потребуется… Он с испугом вспомнил пророчество Деррека. Потребуется жизнь нескольких поколений? Тогда упадок уже не остановишь. Сейчас, когда он собственными глазами видел первые его признаки, у него уже не оставалось никаких сомнений: все те достижения культуры, которые им надо было беречь, незаметно исчезали из их жизни.

Зиму они проводили в башне из слоновой кости – в ракете. Лишь изредка кто-нибудь отваживался выбраться наружу и шагнуть в снег и грязную ледяную кашу, теплая одежда не спасала от мороза, а топать по долине в неуклюжих подогреваемых вакуумных костюмах было просто смешно. Теперь они подолгу сидели перед экранами, глядя на голые деревья, тяжелые низкие облака, на пелену тумана, поднимающегося от реки, и плывущие по ней льдины. Поверхность планеты постепенно превращалась в пятнистый ковер из луж и земли.