Быстро повзрослев в научных исследованиях, Дима и Костя оставались сущими младенцами в делах амурных. Конечно, за время учебы в университете им довелось насмотреться всякого.
      Но они как-то не пришлись ко двору в шумных застольях, в сборищах, где любовные дела решались быстро и просто. А Алевтина… Та им показалась совсем другого поля ягодой. В ней им привиделась еще не встречаемая чистота и наивность.
      Что касается самой Алевтины, то она с первых же дней работы в лаборатории разобралась, кто чего стоит. Тайные воздыхания Дмитрия и Константина не были для нее тайными, казались нелепыми и противоестественными. А еще смешнее выглядела их зависимость от начальника лаборатории Деева — ну прямо цыплята перед голодным котом!
      Поэтому, опоздав утром на работу, она не объяснялась с «молчунами», а заходила в кабинет к Дееву.
      — Петр Алексеевич, — ворковала она покаянно, — я опять опоздала. Ну что делать, если у меня мама такая дохлая? Опять температурит. Пришлось в поликлинику забежать, вызвать врача на дом.
      И Петр Алексеевич, собравшийся учинить Алевтине разнос, как-то сразу размягчался под взглядом ее синих, доверчиво распахнутых глаз.
      — Ну, если мама… — разводил он руками, и его прижатые к голове уши предательски розовели. — Маму, конечно, надо беречь. А может, с нею что серьезное?
      — Да нет, грипп, скорее всего.
      — Грипп — болезнь неприятная. Ладно, идите работайте, Алевтина Викторовна.
      Направившись было к дверям, Алевтина задержалась.
      — А чем мне заниматься, Петр Алексеевич? — спросила она. — Евдокимов и Кучерияк меня больше к пульту не подпускают, боятся, что я опять все перепутаю.
      — Вот даже как? — нахмурился Петя. — Ладно, я разберусь. Найду вам работу.
      И вскоре Алевтина Бородина обрела постоянное рабочее место в кабинете Петра Деева.
      «Молчуны» облегченно вздохнули — теперь они могли не отвлекаться во время эксперимента или во время кропотливых расчетов. А чем Петя загружал лаборантку, ни Диму, ни Костю не интересовало.

      В эти дни «молчуны», как физики-аналитки, превзошли самих себя — они решили задачу возвращения машины времени из прошлого. Аналитически доказали, что в конечном пункте движения она, выполняя заложенную в нее программу, превратится в материальную точку, станет источником виртуальных частиц с заданными свойствами. Эти-то частицы, взаимодействуя с квантовым полем вакуума, и создадут условия для смены направления движения и для одновременного превращения точки в исходный материальный объект.
      Даже непробиваемый Петя Деев, изменяя своей закаленной выдержке, пришел в неописуемый восторг от сообщения «молчунов». Еще бы! Открытие его подчиненных сделало зримо близким его звездный час. Ах, каким провидцем оказался он, Петр Деев, поставив на этих кретинов, вверив в их, в общем-то, умелые руки свое будущее! Теперь один шаг отделяет его от подлинного триумфа.
      Но очень скоро справившись со своим волнением, Петя многозначительно кашлянул в кулак, плотнее прикрыл двери в свой кабинет.
      — Теперь мы сделаем так, ребята, — сказал on, — я на этой неделе выступлю с отчетом о нашей работе на Ученом совете института. Директор уже давно прижимает меня с этим делом.
      Нет, вы только представьте, какое впечатление я произведу перед всей этой ученой братией! — не удержался он, счастливо похохатывая. Но тут же мысленно одернул себя. — Над отчетом нам с вами придется как следует поработать, может, и не поспать придется. Тут уж не обессудьте.
      Мой кабинет и диван будут в полном вашем распоряжении, — и после многозначительной паузы: — Ну, а когда отчет будет утвержден Советом института, я отправлю его в Академию наук.
      Чувствуете, чем это пахнет? Нет? Да нам же не лабораторию, нам свой институт организуют! И звания соответствующие присвоят. Без всяких там защит.
      Помолчав и покровительственно глядя на «молчунов», он снисходительно потрепал их за плечи.
      — С Деевым не пропадете, — сказал он коротко и жестко. И добавил:
      — Так что можете начинать проектирование машины в металле. Я вам такого конструктора организую, что только ахнете. Будете гнать чертежи. Ну, а за изготовлением дело не станет, вы же меня знаете.
      На другой же день утром Петя привел в закуток к «молчунам» невысокого хмурого мужчину лет пятидесяти пяти в поношенном мятом костюме неопределенного цвета, в клетчатой рубашке с расстегнутым потертым воротничком.
      Сквозь реденькие, тоже неопределенного цвета волосы просвечивала лысина с нездоровой кожей. И вообще все лицо его было тоже какое-то помятое, словно с хронического запоя.
      — Знакомьтесь, ребята, — отрекомендовал мужчину Петя Деев, — вот наш, что называется, генеральный конструктор.
      — Я —.Фивейский, — буркнул «генеральный», — Михаил Михайлович.
      В углу зала ему поставили кульман и небольшой письменный стол. Очень скоро «молчуны» убедились, что Петя Деев знает, кого принимать на работу. Фивейский на лету схватывал идею, часто подсказывал свои собственные решения — видать, опыт у него был очень солидный.
      Чертил же он с непостижимой быстротой, постоянно держа во рту два резервных, специально заточенных карандаша.
      Очень скоро он уже с нескрываемым интересом и уважением поглядывал на Дмитрия и Константина, обращаясь к ним запросто на «ты». Но кого он сразу же и откровенно невзлюбил, так это Алевтину.
      — Попрыгунья-стрекоза, — как-то вслух бросил он ей вслед. И, обращаясь к «молчунам», посоветовал:
      — Не надо на нее смотреть так влюбленно, глаза заболят. И не стоит она того.
      Стало очевидно, что у Фивейского наметанный глаз не только на конструкторские решения, но и на все житейские дела.

      Машина постепенно обрастала деталями. Ее внешняя оболочка представляла собой двухметровую сферу, сложенную из шестисот треугольных иридиевых пластинок. В монтаже большим умельцем показал себя Фивейский. Ему помогали два слесаря-электроника, также приведенные Деевым. Это были молодые парни, читающие схему любого самого сложного блока, как открытую книгу.
      Что касается Петиного отчета на Ученом совете института, то он, действительно, произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Оказалось, что, кроме директора, ни одна живая душа в институте не ведала о том, что под крышей этого здания создается уэллсовская машина времени. В лабораторию зачастило институтское начальство и руководители других отделов.
      Они появлялись в сопровождении Петра Деева, которого уважительно величали Петром Алексеевичем. А Петя водил их вокруг машины, объяснял ее устройство. Теперь он мог говорить на равных даже с теми, кто имел высокие научные степени. И тут, к его несказанному внутреннему удовлетворению, его принимали уже как равного.
      А «молчуны» стояли в сторонке. На них, как исполнителей задумок Деева, никто не обращал внимания.
      — Высоко хочет взлететь, — поделился с ними своими критическими мыслями Фивейский, — да как бы при падении лоб не расшиб. А вы-то чего молчите? Да я б на вашем месте…
      Поглядев на добродушные физиономии «молчунов», он только в сердцах махнул рукой.
      В самый разгар монтажа Петя пригласил «молчунов» к себе в кабинет. Смущаясь и розовея ушами, не предлагая от волнения им сесть, он сказал:
      — Вы на завтра, ребята, никакой работы не планируйте. Завтра у нас с Алей бракосочетание во Дворце Космоса. Я уж попрошу вас быть моими свидетелями. Со стороны жениха, так сказать. Ну, а вечером — банкет для всего института. Я уже зал в «Бурьяне» откупил.
      Увидев вытаращенные на него глаза Дмитрия и Константина, словно оправдываясь, развел руками.
      — Видите, как получилось. Ну да сколько же нам с вами в холостяках ходить? Пора и остепениться. Как высчитаете?
      — Ты всегда поступаешь мудро, Петя, — согласился с ним Дмитрий. — жаль, что мы с Костей не сможем присутствовать на таком важном торжестве. Понимаешь, нам в голову пришла очень важная идея и реализовать ее нужно немедленно.
      — Правда?
      Петя испытующе поглядел на Костю. Тот как можно важнее покивал головой.

      Начальник секции «Четвертого измерения»
      Петр Алексеевич Деев взял для себя и своей жены Алевтины Деевой отпуск. И они улетели куда-то к морю, кажется, в Геленджик. Машину кончали без Пети, что сразу сказалось на темпах сборки. Заказы на изготовление узлов и деталей для нее приходилось размещать на разных заводах города и области, а там и своих забот хватало. Брали только тогда, когда узнавали, что заказчик Петр Деев. «Ах, так вы от Деева? Чего же сразу не сказали?»
      Выслушивать такое им, хорошо знающим своего Петю, было не очень-то приятно. Но, увы, они эти дни жили одной заботой — сборкой машины.
      Однако «молчуны» ошибались, считая, что Петя Деев временно отстранился от забот по подготовке машины к испытанию. У него все оказалось рассчитанным с точностью до одного дня. А может быть, и часа.
      Отчет с размашистой подписью «П. ДЕЕВ» был им отправлен в Академию наук перед уходом в отпуск. А там прочесть не поторопятся. А уж поверить в серьезность прочитанного, тем более. За это время машина под бдительным оком «молчунов» будет собрана и подготовлена к испытанию. А дать «добро» первому движению по координате времени, поставить свою подпись под первой программой испытания — это уже дело его, Петра Деева.
      Так оно все и получилось.
      Едва был закончен монтаж всех агрегатов машины, дверь лаборатории распахнулась, и в нее прежде всего вошла своей царственной походкой Алевтина Деева. Не здороваясь, подарив лишь кроткий взгляд своих синих глаз всем находившимся в зале, она молча прошла к машине, прикоснулась к ее поверхности своей оголенной по локоть рукой.
      Следом за нею вошел Петя. Он был одет в светлосерый новый, с иголочки, костюм. В кармашке пиджака сверкали позолотой шариковые ручки.
      Скупо улыбаясь, Петя крепко встряхнул руки «молчунам», Фивейскому, электроникам.
      — Ну, как вы тут без меня? — поинтересовался Петя. — Все в порядке, надеюсь?
      — Руководители достойные, — подал голос Фивейский.
      — Да, — спохватился Петя и взял за руку Алевтину, — рекомендую: отныне ваш новый младший научный сотрудник. Приказ по институту уже подписан. Прошу любить и жаловать.
      Фивейский зафыркал, не скрывая своей антипатии.
      — Когда изволите подписать программу испытаний? — обращаясь к Пете на «вы», спросил Дима.
      — Сегодня, — ответил Петя, — сейчас же.

      В течение последующих двух дней Петр Деев изучал составленную «молчунами» программу испытаний машины. Он изучал ее у себя в кабинете, закрывшись там вместе с Алевтиной.
      — Натаскивает, — подмигнул «молчунам» Фивейский, — женушку-то.
      Уже под вечер Деев вызвал к себе Дмитрия и Константина.
      — Ну что ж, — резюмировал он, — дельно составлено. Я подписал. Сегодня мы еще с Алей у машины поколдуем, приглядимся, что к чему. А с испытанием, я думаю, спешить не будем.
      — Стало быть, наше присутствие не обязательно, — сказал Костя.
      — Нет, нет, отдыхайте, ребята.
      Костя открыл было рот, чтобы заявить, что для отдыха время еще не пришло, что над всем процессом перемещения еще думать да думать, но, покосившись на сумрачное лицо своего друга, промолчал, Поужинав в столовой, они поднялись на двенадцатый этаж в свою комнатку аспирантского общежития, из которой комендант уже давно грозился их выселить. Включили телевизор, но вскоре выключили — настроение после разговора с Петей у обоих было муторное, испорченное.
      Тогда сели к столу за шахматную доску. После восьмого хода, обретя душевное равновесие, Дима поднял глаза на Костю.
      — Знаешь, над чём следует нам теперь поломать голову? — спросил он.
      — Над траекторией движения по четвертому измерению, — выдохнул Костя.
      Дима с минуту внимательно изучал Костило лицо.
      — Иногда у меня возникает такое ощущение, — признался он, — будто ты читаешь мои мысли.
      — Странно… — покачал головой Костя. — Я уже давненько собираюсь сказать тебе то же самое.
      Погрузившись в обдумывание ходов, они несколько минут молчали.
      — Итак, — первым заговорил Дмитрий, — мы приняли траекторию движения материального объекта вдоль четвертого измерения, как прямую линию.
      — И учли гравитационные поля только в первом приближении, — подхватил Костя. — В нашей конечной формуле не хватает поправочного степенного коэффициента.
      — Но тогда мы получим неизбежное искривление траектории, — заключил Дмитрий. — Короче говоря, наша материальная точка неизбежно погрузится в недра Земли.
      «Молчуны» долго и сосредоточенно глядели на доску, совершая один за другим осторожные ходы. И только убедившись в неизбежности ничьей, облегченно вздохнули, выпрямились, глядя друг на друга.
      — Вот одна из причин, по которой в прошлом никогда не удается засечь пришельца из будущего, — сказал Дмитрий.
      — Послушай, — потирая лоб, проговорил Костя, — а что если вторжение такой материальной точки, несущей в себе колоссальный, запас энергии, и есть причина землетрясений? Не всех, конечно, но очень многих.
      — Костик! — ахнул Дмитрий. — Да тебе же при жизни нужно памятник поставить! Ты же совершил одно из величайших открытий. Ты представляешь, какой переполох подымется в стане геологов после нашего сообщения? Сенсация! Взрыв!
      — Все это страшно интересно, уважаемый Евдокимов. Только за какие же прегрешения ты отправляешь меня на постамент в одиночестве? Если уж стоять на нем, так нам обоим.
      — Увы, Костенька, — развел руками Дмитрий, — ни тебе, ни мне туда не подняться. Это место давным-давно зарезервировал для себя наш общий друг Петя Деев.
      — Ну и черт с ним, с памятником! Идем-ка лучше спать…

      Среди ночи их разбудил торопливый и настойчивый стук в двери.
      — Кого еще там черт принес? — проворчал Дмитрий, чья койка стояла ближе к входу. — Ну, иду же, иду!
      Раскрыв двери, он к немалому своему удивлению увидел Алевтину. Прическа ее была в полном беспорядке, лицо покрывали бисеринки пота, рабочий халат был полурасстегнут. В общем, вид она имела такой, словно за ней гналась свора бешеных собак. Молодая женщина надрывно, с хрипом дышала и долго не могла заговорить.
      — Петя… — наконец, с усилием прохрипела она. — Петя исчез…
      — Смотался, что ли? — переступая босыми ногами по холодному полу и всем своим видом выражая недружелюбие, буркнул Дмитрий. — Успел уже другую зазнобу завести?
      — Ду-ррра-ак! — зло прошипела Алевтина. — В зале исчез! Крутился вокруг вашей проклятой машины и… вдруг исчез. Прямо у меня на глазах словно в воздухе растворился. Что же это такое случилось, а?
      Тут с постели поднялся и Костя, стал торопливо одеваться.
      — Пойдем, Дима, пойдем! — торопил он товарища. — Дело-то, видать, серьезное… Стало быть, машина на месте? — обратился он к Алевтине.
      — Да на месте же, чтоб она провалилась, на месте!
      — Чертовщина какая-то получается…
      Втроем они затопали вдоль коридора спящего общежития. Время было предутреннее, на улице ни души. Занимался бледный июньский рассвет. Пришлось отправиться пешком.
      Нетерпение подхлестывало «молчунов» и они бы побежали, по их сдерживала Алевтина, семенившая на своих модных каблучках.
      Дежурный вахтер долго не решался впустить их в здание института, и только когда Дмитрий потребовал соединить его с директором, сдался.
      Опережая девушку, Дмитрий и Константин устремились вверх по лестнице, промчались по темному коридору. Дверь в лабораторию была оставлена Алевтиной открытой, и в зале горел свет.
      Друзья облегченно вздохнули, убедившись, что машина в целости и сохранности покоится на своем стартовом основании. Но, боже, в каком виде! Словно ее только что извлекли из атомного пламени. Темно-фиолетовые, желтые и зеленые цвета побежалости пятнали ее некогда золотистую полированную поверхность.
      Дима и Костя ощупали каждую пластинку поверхности, убедились, что никто не покушался проникнуть внутрь сферы. Предположение, что Петя Деев отважился совершить с нею путешествие в прошлое, полностью отпадало. И потому «молчуны» могли утверждать, что машина к исчезновению начальника секции никакого отношения не имеет. Досадно, конечно, что Петя Деев все-таки решился сам провести ходовые испытания и, похоже, полностью выполнил всю составленную «молчунами» программу, вплоть до возвращения машины. А вот куда при этом подевался он сам, остается загадкой.
      Все это достаточно подробно было растолковано Алевтине.
      — Но где же он в таком случае? — напустилась она на Дмитрия. — Где мой муж, я вас спрашиваю?
      — Ты так-таки ничего и не поняла, — устало и разочарованно вздохнул Константин. — Шла бы пока домой, отдохнула, припомнила все получше. Может, ты просто вздремнула, а Петя в это время, и вышел до своим делам.
      — Да я что, чокнутая? — Алевтина прямо задохнулась от негодования. — Я что, по-вашему, уже ничего не соображаю, да? Мы работали, нам было не до сна. Ясно?
      — Да ты-то хоть что делала? — перебил ее Дмитриий.
      — Я сидела вот здесь, за пультом. Петя мне объяснял, какую когда кнопку нажимать, и все в вашу писанину заглядывал. И вдруг ваша машина исчезла. Петя еще закричал на меня, вроде даже дурой обозвал. А часа через два…
      — Через два часа восемнадцать минут… — уточнил Дмитрий, но скорее для самого себя, а не для Алевтины.
      — Ну да, — согласилась Алевтина, — она появилась снова на том же месте, только такая горячая, что к ней долго нельзя было и подойти. А Петя все ходил вокруг нее, разглядывал со всех сторон, пытался пощупать. И вдруг… исчез. Вот тут стоял, вот на этом самом месте и… исчез. Я закричала, бросилась к нему. Я… — в голосе ее послышались слезы.
      Дмитрий и Константин сочувствующе поглядели друг на друга. Но вот уж чего они совсем не умели, так это успокаивать женщин.
      — Так ты иди домой, Алевтина, — как можно ласковее произнес Костя. — Иди, пожалуйста. А мы тут с Димой попробуем разобраться.
      — Ах, попробуете! Ах, сами! Без меня, значит? — неожиданно взвизгнула Алевтина, что было для друзей полной неожиданностью. — Без мужа хотите оставить, да? Ну, уж дудки! Я не такая простофиля, чтобы взять, да и вам поверить. Это все ваши научные проделки! Знаю, вы радехоньки от Пети избавиться. Он мне про вас все порассказывал. И про то, как вы на его горбу собираетесь в рай въехать. Не выйдет, господа! Не выйдет, пока я здесь. Не дам! Не позволю! Вы еще меня не знаете. Я весь институт, весь город на ноги подыму. У меня дядя следователь, уж он-то подберет для вас статейку уголовного кодекса, обеспечит вам небо в клеточку.
      И вдруг осеклась, увидев, как побелело лицо Дмитрия, как он медленно двинулся к ней с поднятым для удара кулаком. И, пожалуй, Костя не успел бы помешать ему ударить женщину, в чем бы они потом оба казнили себя. Но Алевтина попятилась к дверям и стремительно выскользнула в коридор.

      Теперь «молчунам» было не до аналитических исследований. Началась пора таких забот, от которых весь свет стал немил. Исчезновение человека вообще считалось чрезвычайным событием, а тут исчезло будущее ученое светило, дерзнувшее вторгнуться в самую трудную область познания.
      В институте приказом директора была создана комиссия для выяснения причин, вызвавших исчезновение Деева. Свою деятельность комиссия начала с того, что запретила младшим научным сотрудникам Евдокимову и Кучерняку касаться творения Деева, производить какиелибо работы с машиной времени. Правда, за разъяснениями обращаться к ним все-таки приходилось.
      Скрупулезно изучался отчет Деева на Ученом совете. На свет божий были извлечены все журналы с записями Евдокимова и Кучерняка. Особое внимание обратили на программу испытаний. Но, увы, все это не позволило выдвинуть каких-либо версий по поводу факта исчезновения.;., И потому день за днем комиссия топталась на месте.
      Между тем Алевтина Деева привела в исполнение свою угрозу.
      «Молчуны» сидели в своем закутке над шахматной доской, подавленные свалившейся на них бедой, когда дверь отворилась и вошел невысокий упитанный мужчина с гривой седых волос.
      — Бородин Станислав Сергеевич, следователь, — представился он. — Да вы сидите, сидите! — жестом руки остановил он собравшихся было вскочить Диму и Костю. — Я с удовольствием понаблюдаю за вашей баталией, поскольку и сам грешен в этом деле. Даже числюсь в чемпионах нашей районной организации.
      Он сел сбоку от шахматного столика и с нескрываемым интересом стал наблюдать за игрой.
      — Явная ничья, — констатировал Бородин. — А партия была на высоком уровне, такую редко увидишь. Был бы счастлив при случае скрестить с вами шпаги.
      — Заглядывайте, — отозвался Еостя. — Мы люди не гордые.
      — Вы, — следователь вытянул палец в сторону Кости, — Кучерняк Константин Иванович. А вы, — он взглянул на Диму — Евдокимов Дмитрий Всеволодович. Я не ошибся?
      — Видимо, Алевтина нас во всех подробностях описала, — усмехнулся Дмитрий. — И статью, наверное, подсказала.
      — Это вы о моей племяннице? — самым краешком губ улыбнулся следователь. — Вздорная пустая девчонка. Вся в папашу, моего младшего братца-бизнесмена. Конечно, потолковать с нею пришлось, не без того. Но… пока давайте забудем о ней. Меня привело к вам желание разобраться в странном и необъяснимом факте исчезновения человека.
      Дмитрий и Константин застыли в напряженном ожидании. Еще бы, перед ними сидел человек, о профессии которого они до сих пор знали только из детективных романов. Да и те читали не часто, не испытывая к ним особого интереса.
      — Прежде всего мне непонятно, — продолжал Бородин, — почему вы, кандидаты наук, несущие основную тяжесть исследовательских работ в секции Деева, находитесь в должности младших научных сотрудников?
      «Молчуны» переглянулись и пожали плечами.
      — Нас это абсолютно не трогает, — за обоих ответил Дима. — Главное, нам дали возможность работать. А звания — что звания…
      — Вы знакомы с предварительным отзывом Академии наук па открытие Петра Деева?
      — Да, нас вполне подробно ознакомили, — глядя в сторону, вздохнул Костя.
      — Кто? Директор института?
      — Ну, где там! Директор института человек занятой. Члены комиссии ознакомили.
      — И вам нечего возразить по поводу этого заключения?
      — А кто поверит нам, младшим научным сотрудникам? — усмехнулся Дмитрий. — Это же будет походить на присвоение заслуг исчезнувшего автора.
      — Что верно, то верно! — весело согласился Бородин. Помолчав, дружелюбно разглядывая «молчунов», признался:
      — Всю жизнь я мечтал заполучить дело, связанное с запутанными проблемами пауки. У меня это, видите ли, врожденное, от деда перешло, Сергей Бородин тоже был следователем. И однажды ему довелось распутывать преступление, связанное с применением ультразвука. Захватывающая история, скажу вам! Когда он поведал ее мне, тогда еще мальчишке-школьнику, я твердо решил стать следователем. Учился в том же университете, что и вы. Только чуть пораньше, лет этак на тридцать.
      — Стало быть, и нас будут обвинять в преступлении… — огорченно вздохнул Костя.
      — Это вас все Алевтина настращала? — глаза Бородина гневно блеснули. — Да как же могло случиться, что эта пустышка попала к вам в лабораторию? Это ничтожество, эта трескушка?
      Ведь всюду, где она ни работала, обязательно впутывалась в скандальные истории.
      Следователь поднялся со стула.
      — Если не возражаете, — попросил он, — я бы хотел взглянуть на ваше уэллсовское творение.
      — Вы хотите сказать — творение Петра Деева, — не без ехидства уточнил Дмитрий.
      — Я сказал то, что я хотел сказать, — сухо возразил Бородин.

      Бородин не спеша обошел вокруг машины времени, потрогал поверхность сферы.
      — А как проникнуть внутрь? — спросил он.
      — После монтажа генераторов и системы управления, — пояснил Дмитрий, — сфера герметически закрывается. Внутри больше делать нечего.
      — А как производится управление машиной?
      — Дистанционно с пульта.
      — Стало быть, нахождение человека внутри машины во время испытаний исключено?
      — Безусловно!
      Бородин удовлетворенно пожевал губами. Отойдя от машины, он остановился напротив «молчунов», лицом к лицу.
      — А теперь послушайте продолжение истории с исчезновением Деева, — сказал он. — Выслушав ее, вы наверняка найдете нужное объяснение и поможете мне поставить точку.
      Покачиваясь па носках, он все вглядывался в «молчунов».
      — Получив сигнал об исчезновении Петра Деева, — продолжал Бородин, — я, естественно, поинтересовался его родственниками: а вдруг да объявится пропавший у кого-нибудь из них?
      Но у Петра Деева оказался единственный родственник — младший брат, проживающий в Якутске. Родители Деевых погибли в автомобильной катастрофе четырнадцать лет назад. Так вот… — Бородин сделал многозначительную паузу, — Петра Деева в Якутске не оказалось. Зато… зато исчез и брат Петра. Более того, вместе с братом Петра исчезли и его дети. Девочка одиннадцати лет и мальчик четырех.
      — Может, похищение? — высказал предположение Константин.
      Бородин отрицательно покачал головой.
      — Полностью исключено! Вся семья вчетвером возвращалась вечером из гостей. Деев вместе с ребятишками подымался по лестнице первым, открыл двери квартиры. Втроем они вошли в прихожую и вдруг исчезли прямо на глазах идущей следом жены. Исчезли так, словно растворились в воздухе.
      В лаборатории наступило тягостное молчание.
      — И… и это произошло в один день с исчезновением Петра… — упавшим голосом произнес Дмитрий.
      — Во! — Бородин ткнул его в грудь указательным пальцем. — Именно! В один день и в один час. А может быть, и в одно и тоже мгновение. Давайте же раскручивать дальше, уважаемые физики.
      — Для окончательной раскрутки, — сказал Дмитрий, хватая следователя за рукав, — нам важно выяснить, не случалось ли в нашем городке землетрясения двести сорок лет тому назад.
      — Двести сорок лет — это время, заложенное в программу движения вашей машины, — сообразил Бородин. — Ну что ж, завтра же я получу интересующие вас сведения. Хотя, насколько мне известно, в наших краях землетрясений никогда не было. И трудно представить, чтобы оно случилось. Ладно, на сегодня все. Извините, у меня еще дел по горло.
      Пожав руки «молчунам», следователь покинул лабораторию.

      На этот раз они встретились с Бородиным в его кабинете.
      — Итак, — сказал Станислав Сергеевич, раскрывая лежащую перед ним папку и извлекая из нее листок бумаги с напечатанным на машинке текстом, — итак, как ни покажется нам невероятным, но в нашем городе действительно произошло землетрясение. Ровно двести сорок лет назад, единственное за всю историю города. Как утверждают геологи, этого землетрясения не должно было быть, ибо по всем законам этой серьезной науки наш регион расположен на мощной плите, не имеющей никаких разломов, а значит, и возможности относительных смещений. Однако оно было. Шесть баллов по шкале Рихтера. Случались разрушения зданий, имелись человеческие жертвы. Что скажете, младшие научные сотрудники?
      Станислав Сергеевич с интересом смотрел на «молчунов».
      — Это все наша машина… — покаянно выдохнул Константин.
      — Да, теперь вы вправе привлечь нас к уголовной ответственности… — подтвердил Дмитрий. — Это наша машина.
      — А машина-то вовсе и не ваша, — погрозил «молчунам» пальцем Бородин. — По имеющимся у меня документам единоличным творцом машины и вдохновителем уникальных исследований является Петр Алексеевич Деев. Вот так-то, мои молодые ученые.
      В глазах следователя запрыгали веселые искорки.
      — Ну как, пронимает? — посочувствовал он. — Однако пойдем дальше. Как мне удалось установить из бурного словоизлияния моей непутевой племянницы, вас обоих в момент испытания машины в лаборатории не было. Более того, ваш сотрудник Фивейский утверждает, что вы вообще не собирались отправлять машину в путь, поскольку догадывались о возмож ных последствиях. Так что, дорогие, не берите на себя чужие грехи.
      Помолчав, Бородин потребовал:
      — Давайте-ка, объясняйте мне, куда подевались Деевы.
      «Молчуны» посмотрели друг на друга: кому отвечать?
      — Они растворились в квантовом поле вакуума, — сказал Дмитрий.
      — Ага, вот даже как…
      Бородин аккуратненько положил листок обратно в папку, неторопливо завязал ее.
      — Итак, насколько я понимаю, началось все с того, что во время землетрясения погиб далекий предок Деевых, так сказать, родоначальник. И погиб до того, как успел оставить после себя потомство. Естественно, его гибель обернулась исчезновением всех последующих поколений Деевых — они все растворились в вашем чертовом квантовом поле. Так получается?
      «Молчуны» дружно ответили кивками. Они уже с удивлением и уважением поглядывали на следователя, сумевшего вникнуть в такие запутанные дебри теории относительности.
      А Бородин в притворном отчаянии развел руками.
      — Нет, вы только вообразите себя, физики, на моем месте! — простонал он. — Ведь мне предстоит писать заключение по делу исчезновения крупного ученого Петра Алексеевича Деева… которого никогда на свете не было. Он был, но… его не было. Да кто же примет у меня подобную галиматью?
      Не получив ни ответа, ни сочувствия, Бородин подпер подбородок сплетенными пальцами рук.
      — Да и землетрясеньица-то никогда в наших местах не случалось. А теперь вот оказывается, что случилось. Единожды, но случалось. Посему могут объявиться два историка. В руках одного из них будет геологическая летопись без всяких землетрясений. А в руках другого будут неопровержимые факты наличия землетрясения. И оба будут безусловно правы, — Бородин шумно выдохнул. — Чудны дела твои, господи!