Ной проснулся с чувством глубокого удовлетворения. Спальня Грейс была темной. Он лежал на скомканных простынях. Дженкинс словно маленький котенок свернулась клубочком около Ноя. Она что-то тихо пробормотала во сне, поежилась и уютнее прижалась к нему.
      Харпер вновь захотел Грейс. Он попытался успокоиться и перевести свои чувства в другую плоскость, но это было просто невозможно рядом с обворожительной Дженкинс. Она была рядом, и он желал ее. Во сне Грейс улыбалась, и его кровь вскипела. Ной не чувствовал такого возбуждения с того времени, как был еще совсем юным. Тогда единственной отдушиной в его жизни был горячий, безудержный секс.
      Ну что ж, Грейс была здесь по своему собственному желанию, и никто не принуждал ее к этому. Более того, ей нравилась его неумеренность, которая хорошо сочеталась с ее собственной. И он тоже мог воспользоваться этим. Но прежде он хотел задать несколько вопросов.
      Харпер разбудил ее, легонько погладив по спине. Грейс выпрямилась и слегка застонала.
      – Грейси, – он поцеловал ее лоб и вздернутый носик. Ее сказочные волосы были слегка растрепаны, – Грейси, проснись.
      Она снова потянулась, затем сквозь сон переспросила:
      – Ной? Что случилось? – Дженкинс подняла голову и посмотрела на него.
      – Ничего особенного, кроме моего желания узнать, зачем на тебе была та форма?
      – Какая форма? – спросила она, широко зевнув. – Который час?
      – Форма, которая была на тебе, когда я пришел. Я понятия не имею, который сейчас час и это не важно. Что все это значит?
      Грейс подумала, затем он почувствовал, как ее плечо уперлось в его бок.
      – Ага, не важно. Мне на работу только к полудню завтрашнего дня. Я могу отоспаться.
      Она снова заворочалась в постели, пока ее голова не оказалась на его груди. Она погладила прядь его каштановых волос, а затем спросила с надеждой в голосе:
      – Ты хочешь меня?
      Ной постарался скрыть улыбку, но это ему не очень удалось, в особенности после того, как ее сладкие губы касались его тела. Он испытал такие чувства, что просто должен был умереть, но вместо этого стал просто ненасытен. Каждый раз он все сильнее желал Грейс. Рядом с ней его тело не знало умеренности. Его желание казалось неисчерпаемым.
      – Тебе нравится быть моей рабыней?
      Она потерлась головой о его грудь, мягко укусила и промурлыкала:
      – Да…
      – Грейси, – сказал Харпер, положив руки на ее бедра, и, прежде чем она начала ласкать его, он заметил: – Я хочу поговорить.
      – Ну, – ее голос был полон разочарования, – мы можем поговорить потом.
      – Нет, мы поговорим сейчас.
      Она тяжело вздохнула и протянула:
      – Ну, ладно. О чем?
      Ной рассмеялся.
      – А ты невнимательная, Грейси.
      – Ну да, – ее зубки дотронулись до его нижней губы. – В моей постели лежит большой, красивый и обнаженный мужчина. Уж если этого недостаточно для того, чтобы женщина потеряла разум, тогда я просто ничего не понимаю. – И уже с большей серьезностью добавила: – Ной, я никогда и предположить не могла, что это случится со мной. Я все еще не могу в это поверить. И хочу наслаждаться каждой минутой.
      – Грейси… Боже, – она проникала в его душу и разрывала сердце. – Держу пари, что ты оставляла за собой немало разбитых сердец.
      Она рассмеялась.
      – Не говори глупостей. Мужчины никогда меня даже не замечали.
      – Дорогая, значит, это ты ничего не замечаешь. А я за эти годы подметил немало взглядов в твою сторону.
      – Ну да, конечно, – проговорила она, в ее голосе сквозило недоверие.
      – Правда, правда, – настаивал Ной. В Грейс было что-то, что всегда притягивало его. Он полагал, что это была ее необычная натура, бьющая ключом энергия, преданность. Каким глупцом же он был! «Просто я этого не понимал», – мелькнуло в голове.
      Грейс мягко положила голову ему на грудь.
      – Ты любил Клару? – очень тихо проговорила она.
      – Да, – признался он.
      – А теперь?
      – Нет, – Ной пальцем провел по ее спине, его пальцы постепенно продвигались чуть ниже, к волнующей впадинке. Ему нравилась ее гладкая кожа. – Мы были помолвлены, но я никогда не любил ее. Во всяком случае, не так, как должен был любить свою будущую жену. Теперь я это понимаю.
      – Но ты переживаешь за нее?
      Признав правдивость этих слов, Харпер вздрогнул.
      – Мне очень нравится Клара. Она хороший человек, но во многих отношениях подобна ребенку. Я не хочу, чтобы ей было больно. И все-таки я не люблю ее и никогда по-настоящему не любил.
      Дженкинс понимающе кивнула и потянулась, чтобы заглянуть в его лицо. Ной увидел, как блестят ее глаза, как бледно мерцает ее матовая кожа.
      – Ты ее друг, и ты боишься, что тот человек, с которым она сейчас, принесет ей боль.
      Ной замер от удивления.
      – О чем ты говоришь?
      Грейс прижалась к нему лбом.
      – Ной, я ведь не дура. Я знаю, что у Клары есть кто-то другой. Поэтому ты и разорвал помолвку. Я думаю, что это кто-то из ресторана, поэтому ей и нравится там бывать.
      Ной удивленно покачал головой.
      – Ну у тебя и голова! – он был поражен ее наблюдательностью и чувствительностью по отношению к другим людям. Грейс попыталась устроиться поудобней на его груди, что сразу же заставило его отвлечься от этих мыслей.
      – Но это же очевидно каждому, кто тебя знает. Для того, чтобы ты отменил свадьбу, должна была быть какая-то очень важная причина. Мне кажется, что причина – любовник.
      Харпер ни с кем, кроме брата, не собирался обсуждать эту проблему, да и то только затем, чтобы выпустить накопившиеся эмоции. Он заранее знал, как тот отреагирует, что обругает всех и предложит Ною свою поддержку и все, что ему понадобится в загулах. Харпер не обсуждал этого ни с кем другим, потому что у него осталось давнее чувство ответственности за Клару. Он не желал, чтобы пострадала ее репутация, чтобы ее осуждали.
      Грейс ее не обвиняла. Ночь была темной, а комната достаточно тихой, располагающей к откровенным беседам. А Грейс – такой мягкой, нежной и такой близкой. Ной понимал, что ему было недостаточно слепой поддержки брата. Ему нужно было понимание, защита. Он хотел высказать свои мысли беспристрастному слушателю.
      – Когда я их увидел, мне не было больно.
      Дженкинс крепче прижалась к нему. Она долго молчала, затем спросила:
      – Ты застал их вместе?
      – Да.
      – Наверно, это был шок для тебя.
      Он содрогнулся.
      – Думаешь? Я считал, что все в моей жизни было рассчитано, я думал, что знаю, нужно делать. Но, – Харпер покачал головой, – я застал их в постел, буквально в процессе соития. И именно тогда я понял, что не люблю ее, потому что единственное, что меня тогда заботило, как все воспримут наш разрыв. Моя бабушка очень долго лелеяла мысль о нашей женитьбе. Она действительно любит Клару.
      – И тебя она тоже любит.
      Ной рассмеялся.
      – Ну да, так сильно, что уволила.
      Грейс замерла, затем быстро заговорила.
      – Нет, Ной, не думай так. Ты же знаешь, что Агата сначала действует так, как диктует ее гордость, а потом сама же об этом жалеет.
      – Милая, все в порядке, – мягко сказал он, чувствуя себя немного глупым.
      Дженкинс смотрела на все несколько мелодраматично. Это было совершенно ему не свойственно и именно поэтому глупо.
      – Я взрослый мужчина, а не мальчик.
      – Ной, но я уверяю тебя, что Агата и сейчас пытается понять, как вернуть тебя, и при этом не потерять свое лицо.
      – Думаешь?
      Грейс уверенно кивнула.
      – Для Агаты жизнь – это стратегия. Она только и думает о том, чтобы просчитать все до мелочей, о том, чтобы держать все под контролем. Это так важно для нее.
      Когда дело касалось его бабушки, Грейс всегда была очень проницательна.
      – Все, что ей нужно было сделать, так это просто спросить меня, – Ной неестественно улыбнулся. – Черт, я все-таки люблю эту старую ведьму.
      Агата научила Ноя, как заниматься бизнесом, она показала ему, как нужно соответствовать обществу, как преодолевать возникающие трудности, как вообще добиться успеха. И он был ее должником. А вот чего не дала ему Агата, так это гордости и самоуважения. Эти два качества были неотъемлемой чертой характера Ноя. Возможно, это было врожденным, а может быть, жизненные коллизии воспитали в нем эти качества. Харпер высоко ценил все сделанное для него Агатой. Но в глубине души знал, что каким-то образом он все равно изменил бы обстоятельства своей жизни, с бабушкой или без нее. Больше всего сейчас ему нужны были бы безусловная вера, любовь и верность Агаты. Но как раз этого она ему не дала.
      Словно отвечая на его мысли, Грейс сказала:
      – Ной, Агата тоже тебя любит, и гордится тобой. Думаю, ей хотелось бы быть причиной всех твоих успехов, но она так же, как и я, все понимает. Ты самый умный мужчина из всех, каких я когда-либо видела. Я ни капельки не сомневаюсь, что ты выстоял бы и сумел добиться положения независимо от Агаты.
      Харпер крепко обнял Грейс. Она принадлежала к тому типу женщин, которые говорят то, что думают, и полностью открывают свое сердце любимому мужчине, причем делают это с удовольствием. И она уже открылась ему. С каждой минутой, проведенной рядом с Дженкинс, он все больше осознавал этот факт, и это его безумно волновало. Ной решил сменить тему.
      – Я только сейчас понял, что ты не спросила меня, с кем же спит Клара.
      – Это меня не касается, – Грейс нежно поцеловала Ноя в шею, слегка укусив его. – Но признаю: я рада, что она спит не с тобой.
      – Грейс, – Харпер повернулся и обнял Дженкинс.
      Она была такой мягкой, такой нежной, она пробуждала в нем желание. Не спрашивая разрешения, она обвила его своими руками и призывно подалась вперед.
      – Ты должна мне пообещать…
      Не раздумывая она согласилась:
      – Все, что угодно.
      Зловещим тоном, ненавидя себя в душе за неспособность удержаться от этой просьбы, Ной сказал:
      – Поклянись мне, что пока мы вместе, ни один мужчина не коснется тебя.
      К его удивлению, сама мысль о том, что Грейс будет так лежать с другим, наполняла его гневом. Когда он увидел обнаженную Клару, стонавшую в руках своего любовника, это не сильно тронуло его. Но с Грейс все по-другому.
      В темноте ночи ее мягкая нежная улыбка была едва различима. Он думал, что она сразу согласится, но Дженкинс неожиданно возразила:
      – Ной, я не нужна другим мужчинам.
      – Ерунда, – как она могла быть столь слепа к собственной привлекательности, сексуальности? Его раздражала ее неуверенность в самой себе. – Пообещай, Грейс.
      Она обвила его шею руками и прижала свои губы к его губам.
      – В этом нет никакой необходимости, – сказала она твердо и добавила: – Но если тебе это нужно, то я клянусь.
      Ной страстно поцеловал ее, прикусив нижнюю губу. Он был смущен и зол на самого себя. Грейс погладила его по волосам, плечам, и Харпер успокоился. Своей полной самоотдачей она заставляла его чувствовать себя одновременно и сильным и слабым.
      Вдруг Ной перестал ее целовать. Он желал Дженкинс, желал утонуть в теплом, влажном объятии ее тела. Но прежде хотел опять о чем-то спросить.
      – Почему на тебе была эта форма, Грейс?
      – Бен настоял, – пробормотала она, пытаясь снова поймать его губы.
      Его подозрения подтвердились. Ной резко сел на кровати. Он смотрел на нежные очертания ее тела.
      – Господи, Грейс, я так и знал! Что-то эта одежда мне очень знакома. Только не говори мне, что твоя новая работа – у Бена.
      В комнате было тихо.
      – Ну? – требовательно спросил он.
      Дженкинс пожала плечами и села на кровати.
      – Так ты хочешь, чтобы я сказала или нет?
      – Знаешь что… Так это правда?
      Грейс медленно поднялась:
      – Ной Харпер! Ты для этого меня разбудил?! Говорить о настолько далеких от секса вещах!
      Гнев, вызванный его настойчивостью, чувством собственности по отношению к ней просто пылал в Грейс. Ной же представил себе, как Дженкинс будет ходить по бару Бена и все мужики будут глазеть на нее и распаляться. Это было невыносимо. Он сжал ее плечи и уложил обратно в постель. Навис над ней так, что она чувствовала его дыхание на своих губах. Подчеркивая каждое свое слово небольшим покачиванием, Ной сказал:
      – Я не хочу, чтобы ты там работала.
      Дженкинс фыркнула. Хотя ее лицо было почти неразличимо в темноте, он знал, что она пристально смотрела на него немигающим взглядом.
      – Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения.
      И это была правда. Правда, которая ему совсем не нравилась.
      – Это нехорошо, – сказал он.
      – Я большая девочка.
      Ее ударение на слове «большая» было уж слишком наивно. Он зарычал и встряхнул ее.
      – Черт побери, Грейс. Если ты будешь продолжать демонстрировать свое тело там в гостинице, я тебя просто положу на живот и выпорю.
      Ее глаза заблестели в темноте.
      – Да? – спросила она не дыша. – Черт побери, я заинтригована.
      Кровь закипала в нем, но он должен был закончить разговор.
      – Я сделаю так, что ты все равно не будешь работать у Бена.
      – Да? – удивилась она. – И как же ты это сделаешь?!
      – Обещаю, тебе это не понравится.
      – Ты знаешь, мне как-то все равно, что ты думаешь по поводу моей работы.
      Грейс порывисто прижала ладони к его груди.
      – Ладно, забудь об этом.
      – Вот это верно!
      Харпер не собирался уступать.
      – Я не спрашивал твоего позволения, что предприму.
      – А я не спрашивала твоего. Мы договорились о подчинении в спальне, Ной, а не в моей жизни. Тебя не касается место моей работы.
      Именно это и вывело его из себя. Он хотел, чтобы его касалось все, все, что имело отношение к ней. Подсознательно он хотел только одного – чтобы она оставалась только его женщиной.
      Ной отстранился от нее. В нем нарастало смущение, и из-за этого голова становилась чугунной, а сердце бешено стучало. Не затем он разорвал отношения с Кларой и Агатой, чтобы впутываться в новые конфликты – пусть и с самой красивой женщиной. У него возникло такое чувство, что его жизнь, словно подвешена в воздухе. Конечно, Харпер нисколько не сомневался, что со всем справится и все будет хорошо. Как сказала Грейс, он знал, как позаботиться о себе. Он умел выживать с самого рождения. Но ему нужно было привести свою жизнь в порядок. Меньше всего сейчас Харперу были необходимы новые проблемы и трудности. Дженкинс создала ему проблему. Но и сама Грейс была для него самой главной переменой в жизни.
      Секс с Грейс был замечательным средством освободиться от давящей тяжести и при этом не чувствовать вины. Но все пошло не так, как он планировал. Все изменилось. Теперь ему было нужно что-то большее, чем секс. Хотя Харпер знал, что большее – это плохо.
      – Извини, – пробормотал он.
      Грейс глубоко вздохнула.
      – Я не подозревала, что ты так отреагируешь.
      Откуда она могла это знать? Сам Ной представить такого не мог. Они с Кларой были помолвлены в течение нескольких лет, и с ней он никогда не был таким внимательным, как с Грейс.
      – Забудь, – сказал Ной. Однако чувство беспокойства осталось, несмотря на все уговоры самого себя. Ной повернулся к Грейс. – Это действительно не самое лучшее место работы.
      – Бен говорил мне, что тебе это не понравится, но я пообещала, что ты не будешь против.
      «Он удавит Бена», – подумал Ной.
      – Обычно мой братец бывает сообразительным, но на этот раз он просчитался. Ему вообще никогда не стоило брать тебя на работу.
      Грейс перевернулась в постели.
      – Ну вот, вернулись к нашим баранам.
      – Не нужно сарказма. У Бена хороший бизнес, и я очень им горжусь. Но там приходится обслуживать слишком много грубых и невоспитанных людей. В течение недели это еще не страшно, но по выходным, особенно вечером, бывают скандалы, и это может быть опасно для персонала.
      – Он сказал мне, что ни разу еще никто не был серьезно ранен.
      – Ну да, наверное, Бен не относился серьезно к своим синякам и ссадинам. Бену еще предстоит серьезный разговор со мной. Это лишь вопрос времени. Там не место для девушки.
      – Но там работают и другие девушки.
      Да, справедливый аргумент. Он процедил сквозь зубы:
      – Но они – не ты.
      – Что это значит?
      В ее голосе прозвучала холодная отчужденность. Ной покачал головой.
      – Ты никогда не жила среди этих людей. Я видел официанток Бена. Да я и сам вырос среди таких женщин. Они знают цену всему.
      – Ты хочешь сказать, что я не знаю?
      Харпер шлепнул ее по бедрам, надеясь немного смягчить нарастающий гнев.
      – Я говорю, что ты милая и наивная.
      – Это не так.
      – Ты только что сказала, что мужчины не обращают на тебя внимания. Если это не наивно, то что тогда?
      – Ной, это правда. Мужчины не смотрят на таких женщин, как я.
      Она заколебалась, продолжать ли, и Ной улыбнулся.
      – Не забывай о моем предупреждении. У меня рука просто чешется. Он положил руку на ее бедро.
      Грейс насмешливо возразила:
      – Ной, ты никогда не ударишь меня, и мы оба это знаем.
      Черт, она абсолютно права! Ее вера в него была потрясающей.
      Ной решил найти другой способ переубедить Дженкинс.
      – Я хочу, чтобы ты поехала со мной во Флориду.
      – Во Флориду? – Грейс приподнялась на локтях. Лунный свет мягко падал на ее грудь. – А что во Флориде?
      – У меня там небольшой гостиничный комплекс, но сейчас продают соседний.
      – У тебя свой гостиничный комплекс во Флориде?
      Ной подумал, что Дженкинс понятия не имела о его финансовом состоянии. Агата воспитала в нем уважение к частной собственности, и он решил последовать ее совету. Но даже Агата не была в курсе всех его приобретений. Харпер чувствовал необходимость гарантировать свою финансовую безопасность.
      – В моем здании – прямо на пляже – четыре шикарные квартиры. В том доме, который я собираюсь купить, их шесть. Они меньше моих, но агент по недвижимости утверждает, что никаких проблем с заключением сделки не возникнет. Если оба здания будут моими, я смогу предложить посетителям скидки, и это будет идеально.
      Грейс с изумлением смотрела на него.
      – Два дома на пляже?
      Харпер не стал рассказывать ей о своих владениях в других курортных районах.
      – Тебе нравится океан, Грейс?
      – Не знаю. Я никогда там не была.
      – Никогда?! – он смотрел на мягкие изгибы ее груди и представлял себе Дженкинс на залитом солнцем пляже, идущую по берегу с нежной и прекрасной улыбкой на губах. – Тебе будет очень хорошо в бикини.
      Она фыркнула в ответ, и, несмотря на царящую в комнате темноту, Ной был уверен, что она покраснела.
      – Помечтай!
      Ной засмеялся и решил, что очень скоро она вынуждена будет надеть на себя купальный костюм.
      – Я езжу туда раз восемь в год. Кроме своих дел, я еще и улаживаю дела Агаты. На эти выходные я хотел слетать туда, чтобы взглянуть на свое приобретение прежде, чем покупать его, – и добавил, надеясь окончательно уговорить ее: – Я зарезервировал одну из квартир с пятницы по понедельник, чтобы самому убедиться, что меня все устраивает.
      Рука Харпера скользнула под простыни и легла на мягкое тело Грейс. Он почувствовал, как под его ладонью напряглись ее мышцы.
      – Ты хочешь составить мне компанию?
      Грейс беспокойно заерзала.
      – Мы договаривались о сексе и только о сексе. Я не хочу быть твоей рабыней в других местах.
      – Изменим договор, – согласился Ной.
      Она все еще колебалась.
      Ной почувствовал раздражение. Он сам назначил границы их отношений. Но каждый раз, когда Дженкинс чувствовала неуверенность или отталкивала его, ему хотелось быть ближе.
      – Грейс, спальни есть везде, – его слова звучали убедительно. – Смотри на это как на приключение, как на новое место для наших любовных игр.
      Она продолжала молчать, и Ной мягко добавил, провоцируя ее:
      – Мы можем взять лодку и заниматься любовью прямо в океане, и солнце будет светить на наши спины.
      – Хорошо, уговорил, – легко согласилась она.
      Харпер улыбнулся.
      – Но у меня может быть работа на выходных, – напомнила она, и в ее голосе прозвучало разочарование.
      Ной решил поговорить с Беном. Он должен сам убедиться, что брат не поставит Дженкинс работать в выходные, когда там полно грубых людей. Конечно, Грейс не должна знать о его вмешательстве. Он инстинктивно почувствовал, что она восстанет против этого.
      – Скажи мне, когда узнаешь свое расписание, хорошо?
      – Да, – ее тело стало податливым под его ладонью. Грейс очень быстро возбуждалась, и порой это было поразительно. Ной потрогал ее кисочку.
      – Грейс… – прошептал он и улыбнулся, чувствуя ее молчаливое ожидание.
      – Грейс, ты же не будешь надевать эту одежду на работу?
      – Конечно, нет, – и, забыв о его предостережении, добавила: – Эта форма не рассчитана на жирных женщин. Надеюсь, что Бен сможет пережить это.
      В мгновение ока Харпер поднял Грейс и положил на свои колени так, что ее круглую попку очень удобно можно было отшлепать. Она вскрикнула и попыталась вырваться. Ной было засомневался, но потом все-таки с достаточной силой ударил – да так, что Дженкинс взвизгнула.
      – Ной! – Грейс постаралась придать своему голосу гневный тон, но в нем прозвучал смех. Он почувствовал, как она затряслась от смеха.
      – Я же говорил тебе, дорогая. Мне не нравится, когда ты начинаешь смеяться над собой.
      – Но я не смеялась!
      – Ты не жирная. Ты пышная и красивая – каждый маленький кусочек твоего тела.
      Грейс старалась удержать равновесие на его коленях. Она опустила одну руку на пол, пальцы другой сжались на ноге Ноя. Повернув голову, чтобы взглянуть на него в темноте, она сказала:
      – Ной, будь разумным, каждому понятно, что я не худая.
      Он снова шлепнул ее, но на этот раз чуть посильнее. Его рука напряглась, чтобы удержать Дженкинс в этом положении. Она старалась выскользнуть, но он предупредил ее движение, положив одну руку на спину, а другую на бедра. Поглаживая ее соблазнительное интимное место, он предупредил:
      – Милая, я могу и сильнее. Будь поаккуратнее со своими словами.
      – Хорошо, хорошо! – в промежутках между смехом она жадно глотала воздух. – Это страшно унизительное положение.
      – А мне нравится.
      – Еще бы!
      Ее длинные волосы падали на пол. Он провел рукой по спине к попке. Ему очень захотелось включить свет и рассмотреть Грейс.
      – Я хочу быть полностью уверенным, что ты поняла меня, Грейс. А теперь скажи: «У меня великолепная попка».
      Грейс снова залилась смехом и не могла остановиться. Ной слегка сжал ее ягодицу.
      – Ты согласна со мной? – спросил он, сжимая ее сильнее.
      Все еще смеясь, она согласилась:
      – Хорошо, хорошо.
      – Нет, ты скажи.
      Она сделала глубокий вдох.
      – У меня болит попка.
      Ной шлепнул ее. Она снова попробовала вырваться, но Ной удержал ее.
      – Ной!
      – У меня вся ночь впереди, Грейс, – он положил руку между ее ног. – И знаешь, кажется, мне это нравится.
      – Я знаю, что тебе это нравится! – она снова оглянулась на него. – Я чувствую твой член животом.
      Ной усмехнулся.
      – Ну, Грейс, это началось еще в того момента, как я проснулся и увидел, как ты свернулась около меня калачиком. Ты была горячая и влажная.
      Она замерла и молча внимала его прикосновениям. Потом спросила:
      – Ты действительно думаешь, что я сексуальная?
      Харпер повернул ее и сжал в руках. Он нежно поцеловал в губы, откинул длинные волосы.
      – Грейс, не то слово! ты настолько сексуальная, что я едва могу контролировать себя, когда нахожусь около тебя.
      Дженкинс задрожала. Ее сердце билось так сильно, что казалось вот-вот выскочит из груди. Она потянула Ноя на постель, легла сверху и медленно двигаясь, стала целовать его всего. Ее прекрасные губы сводили Харпера с ума. Ной забыл обо всем, кроме всепоглощающего чувства удовольствия, которое она давала ему.
      Через несколько минут, когда Грейс опустилась к его бедрам и мягко, но уверенно вобрала его губами в себя, она послушно прошептала:
      – У меня замечательная попка.
      Ной застонал от удовольствия.
 
      Когда Ной проснулся, солнце ярко светило через открытые занавески. Он повернулся на бок и увидел, что постель была пуста, и простыня хранила лишь очертания тела Грейс.
      Он потянулся и раскинул руки на подушке. Харпер был разочарован, но не расстроен, ведь его разбудила смесь аромата кофе и бекона, проникавшая в комнату. Дженкинс готовила завтрак.
      Ной был полон умиротворения и удовольствия. Улыбаясь, он сладко потянулся. К его удивлению, во всем теле чувствовалась боль. Можно было только представить, что чувствовала сегодня Грейс. Определенно она должна чувствовать себя еще хуже, особенно ее интимное место. Он помнил, как ее ноги лежали на его плечах и он глубоко входил в нее, ощущая себя частью ее. Столь же отчетливо ему вспоминались ее нежные прикосновения, хотя иногда не такие уж и нежные. Они оба были неутомимы.
      Ной взглянул на ночной столик, где лежали пустые серебристые упаковки от презервативов. Он застонал, прижал ладонь к лицу и рассмеялся. Боже, он принес вчера с собой полдюжины презервативов, и они использовали их все до единого. Харпер всегда считал себя сексуальным мужчиной, но никогда еще он не был столь невоздержан. Рядом с Грейс он чувствовал себя всемогущим. Шесть раз! Это было и много, и мало. Казалось, что Грейс была секс-машиной. Кто бы мог подумать?
      Ной решил сегодня же купить упаковку презервативов и оставить у Грейс в квартире. Он улыбнулся, подумав о реакции Грейс, как она будет протестовать против того, чтобы хранить их в ящике ночного столика. Дженкинс вела спокойный и размеренный образ жизни, так умела прятать свои желания и страсти, что достаточно было мелочи, чтобы она почувствовала себя шаловливой и испорченной. А когда Грейс чувствовала себя шаловливой и испорченной, ей было легко приспособиться к требованиям Ноя.
      Ной сел на постели, спустил ноги на пол и решил, что у Дженкинс очень удобная кровать. А еще пахла Грейс. Подушки, простыни хранили ее аромат. Не запах духов, а естественный аромат женщины. Возможно, благодаря этому благоуханию, он так сладко и мирно спал после изнуряющей ночи любви.
      Харпер нашел свое белье и оделся. Внезапно он услышал, что Грейс с кем-то спорит. Ее голос был расстроенным и немного злым. Не раздумывая, он вылетел из комнаты, распахнул дверь и ворвался в гостиную, и тут же застыл как столб – в кресле сидела Агата.
      – Ной! – только и произнесла Грейс.
      Харпер был уже слишком взрослым, чтобы краснеть, но все-таки он был голым. Он взял полотенце и прикрылся.
      Ной решил, что Агата только что пришла. На ней был синий костюм и такого же цвета туфли. Все это как никогда придавало ей деловой вид. На Грейс была надета длинная ночная сорочка, волосы поспешно собраны в хвост. Она стояла около кушетки, на которой лежало нескольких униформ и сумочка для рукоделия. Судя по всему, до приезда Агаты Грейс пришивала пуговицы.