Алан Дин Фостер
      Зелье (Флинкс-5)
      "Я ем, следовательно, я существую!" Ничего изысканнее и глубже этой формулы сознание Вома не выдавало никогда, даже в самые безоблачные - то есть попросту безоговорочно сытые - времена. Тем более не до доводки мыслительного аппарата было теперь, во дни торопливо сменяющих друг друга голодных обмороков. Вом обессилел настолько, что не мог уже развлечь себя ничем, в том числе и воспоминаниями о прежнем благополучии: для того, чтобы подняться с перцептивных корточек и хотя бы вполсилы поскрести по заповедным сусекам памяти, требовалась уйма энергии. А где взять эту последнюю, когда ты распластан на голых камнях и отнюдь не по-отечески палим тупым чужестранным Солнцем? Вому приходилось пробавляться метеоритной пылью (а это вам, надо сказать, не молочная смесь для полугодовалых гуманоидов!) да отвратительными гамма-лучами. Чтобы эти, с таким трудом добывавшиеся, крохи усваивались как можно полнее и эффективнее, Вом растекся по обращенной к чахленькому светилу поверхности планеты гигантским пятном. Это случилось несколько тысячелетий тому назад. Сколько именно? Вом не знал точно. А еще скорее - не помнил и не находил нужным припоминать: энергию надлежало строжайшим образом экономить.
      Когда-то давным-давно, в этой уютной и милой, даром что безымянной, галактической провинции, жизнь существовала повсюду, также и на той, ныне потухшей и остывшей, болванке, которую Вом на треть обтягивал сейчас, как, положим, продравшаяся рукавица обтягивает шляпку банальнейшей штопальной горькушки. Тут развилась и довольно успешно функционировала своя, абсолютно самостоятельная экосистема: растения (одноклеточные и многоклеточные, лишайники, голосемянные), животные (позвоночные и беспозвоночные, теплокровные и те, чья кровь нагревалась или остывала в зависимости от изменений в температурном режиме планеты), насекомые (сухопутные, плавающие, летающие). На вершине биологической пирамиды, на самом ее острие, так сказать, таборовала, всем внизу заправляя, некая гуманоидная раса, которая, однако, почти полностью вымерла к тому моменту, когда на планету пожаловал Вом.
      Как он очутился здесь? Нечего было и пытаться ответить на этот вопрос: воспоминания неизменно оказывались куда более энергоемкими, нежели сиюминутные ощущения, даже самые сильные и основополагающие. Правда, у Вома, где-то в отдаленнейших глубинах сознания, брезжили по временам кое-какие смутные видения, говорившие за то, что некогда он господствовал в тысячах и тысячах миров и что власть его не знала границ, но прояснить эти видения не представлялось возможным. Вом помнил только, что сразу по прибытии на планету он пытался, не опускаясь, между прочим, до прямых пресмыкательств, ассимилироваться с некоторыми туземными формами жизни, но опыт не удался, как, в общем-то, и раньше никогда не удавался. Разумеется, Вом в уныние впадать не стал, а стал подмазываться к последним представителям гуманоидной расы, вымиравшей как-то неряшливо и суетно. Те не пожелали водиться с Вомом и взялись за оружие, так что пришлось съесть строптивцев. Чем, если рассудить по справедливости, не контакт? Контакт, и даже прямее всех прямых!
      Когда с гуманоидами было покончено, Вом принялся за все остальное, посчитав, что уж коль от его дружбы отказались существа в той или иной мере разумные, то заведомо бестолковым тварям незачем эту дружбу и предлагать. В рацион его вошли тогда даже сине-зеленые водоросли и бактерии. Он продолжал есть до тех пор, пока поверхность планеты не превратилась в совершеннейшую пустыню.
      Впоследствии, изо дня в день утюжа своим, условно говоря, брюхом угрюмые валуны, Вом жестоко корил себя за несколько недальновидную прожорливость, находя утешение лишь в том, что запасенных организмом питательных веществ должно хватить надолго. Тут он был и впрямь недалек от истины, но все же сделаться сытым надолго отнюдь не значит отпасть от голода навсегда. И вот этот голод наступил. Пришлось задуматься о спасении собственной шкуры. Вом применил избитую, но не единожды оправдывавшую себя тактику: он стал посылать в космос ультразвуковые сигналы определенной частоты, рассчитывая прикликать столь нехитрым способом каких-нибудь цивилизованных созданий, более или менее любопытных. Предполагалось, что когда эти последние явятся на планету, Вом, внезапно стушевавшись до полной неосязаемости, прокрадется на их корабль и будет доставлен одураченными таким образом пилотами в другой, новый мир, конечно же, изобилующий самой восхитительной пищей.
      Однако на сей раз Вому пришлось ждать что-то уж слишком долго: несколько сотен лет никто не отзывался. Когда же наконец контакт был установлен, то выяснилось, что контактеры как-то обескураживающе башковиты и могущественны. Вому не доводилось еще встречаться со столь глубокомысленной расой. Он потерял контроль над собой и уничтожил с перепугу всех вышедших с ним на связь астронавтов вместе с их кораблями. Погиб целый флот. Это и стало фатальной ошибкой Вома. Соплеменники погибших мигом раскумекали, какого масштаба опасность им угрожает, и направили к отчасти обволокнувшейся Вомом планете четыре звена тяжеловооруженных космолетов, пилотировавшихся самыми совершенными роботами. Впрочем, даже роботы не смогли уразуметь всей глубины открывшегося их мутным очам явления, не поняли ни в малой степени, что за субчик такой этот Вом. Экспедиция цели своей не достигла, космолеты убрались восвояси.
      Вом долгое время пытался отловить еще какие-нибудь межзвездные суда, но в том захолустье, где он увяз, таковые отнюдь не кишели. Если же иные корабли и приближались к злосчастной планете, то все равно не садились на нее: аномальное поведение большинства бортовых систем ясно указывало на то, что данная область в высшей степени непригодна для разудалых испытательских вояжей.
      Изолированный от всех и вся, Вом все-таки не терял надежд на спасение, хотя и худел с катастрофической быстротой. Действительно, вскоре разразилась неподалеку жесточайшая фотонная буря. Автоматические патрульные станции, с полвека уже тупо доглядывавшие за опасной планетой, вышли из строя, Вому же удалось подкрепиться немного крохотными гроздьями аминокислот, носимых обычно туда-сюда по всей галактике разнообразными ураганами. Правда, очень скоро обнаружилось, что в фотонном вихре сгинули не только патрульные жестянки, но и все те цивилизации, которые наводняли подобными жестянками космос. Мыслящее пятно сделалось абсолютно одиноко. Как ни крути, а надо было ему, пятну, оставить в живых хоть парочку каких-нибудь инфузорий. Авось делиться бы начали ладком да рядком, почковаться - или что они там делают? Глядишь, запасы пищи и пополнились бы. Так нет же, все до последней крошки подметено!.. А теперь еще этот смерч... У, тоска!
      В один прекрасный день (Вом кое-как догадался, что это был именно день, по ощущавшемуся всем телом солнечному жару) на планету опустился странный летательный аппарат - чуть больше курьерского болида, чуть меньше боевого истребителя, изноздреванный пусковыми шахтами для ядерных ракет и с навесными аннигиляционными пушками. Словом, по всем признакам корабль принадлежал космофлоту Аанн, империи рептилий.
      Вообще говоря, рептилии не имели права появляться в здешних местах, на границах Содружества Гуманоидов. Однако космическая периферия редко когда контролируется кем-либо, а если и контролируется, то весьма слабо. Поэтому отважные разведчики то и дело проникали за кордон, благополучно минуя патрульные посты Содружества. Иногда подобные вылазки предпринимались с целью отыскания дополнительных энергетических ресурсов для Аанн, но чаще рейды дерзких рептилий носили захватнический характер. Случалось, правда, что нарушителей границы перехватывали сторожевые корабли, и тогда многие и многие гнезда в империи оставались без своих хозяев. Правители Аанн обычно не санкционировали грабительских походов своих поданных, так как по заключенному с гуманоидами соглашению всякое проникновение рептилий за границы содружества считалось незаконным. Однако прибыли от контрабанды не обложенных таможенными пошлинами товаров были столь велики, что коммерсанты империи упорно продолжали финансировать преступные экспедиции. Сам император, разумеется, был прекрасно осведомлен обо всем этом, но отнюдь не преследовал ослушников, чем косвенно только поощрял их, шедшую вразрез с соглашением, деятельность.
      Ракетные двигатели выбрасывали громадные снопы огня: начался процесс торможения. Корабль-разведчик был сконструирован таким образом, что мог совершать посадки даже на тех планетах, где не имелось системы космических паромов. Такая конструкция потребовала дополнительных финансовых затрат, но зато вполне себя оправдывала. Разумеется, судно не могло садиться на обычной тяге, используемой в межзвездных полетах: чудовищная масса разогнанных до сверхсветовой скорости частиц горючего, производимых КК или другими похожими системами, оказывало разрушительное воздействие на грунт, а иногда повреждало и не одни только поверхностные слои планетарной коры. Ввиду этого космические корабли нередко снабжались специализированными паромами, которые были способны, отстыковавшись от ракеты-носителя, доставить пассажиров и грузы с орбиты на поверхность планеты. Разведывательные же звездолеты совмещали в себе функции автономного судна и парома.
      Корабль совершил посадку неподалеку от южной оконечности Вома, каковая оконечность мигом почувствовала вблизи себя источник аппетитнейшей энергии. Вом буквально восстал из небытия, когда понял, что внутри свалившейся ему с неба металлической капсулы находятся живые организмы. Он уже потянулся было за этими организмами, но тут его закисшие от длительной спячки мозги молнией пронзила мысль: "Не сейчас! Не сейчас! Терпение! Надо как можно более полно использовать этот неслыханный подарок судьбы!" И Вом стал потихоньку пробуждаться, не спеша реактивировать свою ненасытную утробу...
      Старший штурман ВДНКЛМ уставился в иллюминатор, задумчиво пожевывая кончик своего хвоста.
      - Да-а, досточтимый господин капитан, - протянул он, от изумления забыв даже поворотиться в сторону босса, - ничего подобного мне еще видеть не доводилось.
      Капитан Лаккота ПСЦРБ почесал свои, едва успевшие ороговеть после недавней линьки вентральные пластины и, оставив без внимания реплику штурмана, обратился к главному научному консультанту экспедиции, Кармоту МЗЛК, со следующими словами:
      - Ну что, дорогой Кармот, на этой планете ты должен попытаться оправдать оказанное тебе лордом Илоджией - да святится его чешуя! - доверие. До сих пор ты все больше лоботрясничал (вот разве что попотел немного в стычке с истребителями гуманоидов), но зато теперь... Теперь, думаю, начнется настоящая работа!
      Кармот МЗЛК сильно уступал в смысле роста и штурману, и капитану, да и вообще был самым миниатюрным астронавтом на борту разведчика. Капитан считал Кармота этаким декаденствующим щеголем из-за его несколько франтоватой внешности и привычки красить резцы красным лаком. Миллион лет назад, полагал ПСЦРБ, такой карлик сделался бы легкой добычей какого-нибудь кровожадного племени. Однако сегодня ум и хорошие манеры ценились гораздо выше, нежели могучая комплекция, сильные лапы и острые когти. Кармот же был умен, обладал прекрасной памятью и некоторыми навыками прямохождения, а уж что касается чисто практической сметки, то здесь он далеко превосходил остальных членов экипажа. Конечно, Лаккота недолюбливал хитрого и изворотливого коротышку, но чувств своих старался особенно не выказывать, ибо понимал, что за настоящих профессионалов своего дела, к каковым тот, бесспорно, принадлежал, следует держаться на флоте изо всех сил.
      - Мне здесь не нравится, - отозвался наконец консультант.
      - Тебе платят не за то, что ты способен столь четко формулировать свои ощущения, - едко возразил Лаккота. - Считаю своим долгом напомнить, что обязанности научного эксперта или, если угодно, консультанта, состоят исключительно в оценке того, насколько прибыльной окажется эксплуатация выбранного нами объекта.
      - Повторяю, мне здесь не нравится, - буркнул Кармот. - Я не могу понять, что за объект передо мною. А все непонятное мне, как правило, не нравится.
      - Слишком знакомая позиция, - усмехнулся Лаккота. - Но может быть, ты все-таки хорошенько подумаешь и скажешь, с чем именно мы столкнулись на этой яйцеоставленной планете? Знаю, что скажешь, а нравится тебе это нечто или не нравится - дело десятое! Говори, Кармот.
      - Слушаюсь, господин капитан, - довольно невнятно пробормотал МЗЛК, лениво грызя свою лапу. - Итак, - приступил он, встряхнувшись, - на это громадное пятно первым обратил мое внимание юный дозорный Плаулок, еще на орбите. Я поразился не столько наблюдательности молодца, сколько его здравомыслию: он считывал показания приборов, на удивление, точно, хотя обычно, как и всякий новичок, он был склонен делать на основе подобных показаний самые фантастические выводы и строить наинелепейшие воздушные замки. - Тут Кармот вынул из пасти лапу и ткнул пальцем в иллюминатор. - Милостивые государи! раздельно проговорил он. - Перед нами - черное пятно неслыханных размеров: площадь его составляет приблизительно девять тысяч квадратных клавитов. Пятно повторяет все неровности запятнанного - простите за тавтологию - участка с точностью, моему осмыслению не поддающейся: жидкий слепок с каждой кочки, с каждого бугорка. Жидкий слепок - нечто в высшей степени абсурдное с точки зрения всех известных нам физических теорий!
      - Теперь о свойствах этого пятна, господа! Ни один из тех типов излучения, которые мы способны произвести, не влияет на него. Возможно, какие-то более совершенные устройства и способны дать некоторые результаты, но мы не располагаем сведениями о существовании таких чудо-устройств. Какими же сведениями мы располагаем? А вот какими! Мы знаем, что направленный пучок энергии не отражается, но напротив - целиком поглощается таинственным черным пятном. Об этом свидетельствуют результаты анализов грунта, добытого из-под сгустка. Каким-то загадочным манером оно поглощает все доходящие до него виды излучений. Думаю, что также оно высасывает энергию из тех объектов, которые имеют органическую структуру...
      Два дня тому назад я вместе со старшим геологом Ониддом СРСДК вышел из корабля, чтобы взять пробу этого непонятного вещества. Мы наивно полагали, что выполнить подобную задачу нам не составит никакого труда.
      - И вас постигла неудача, не так ли? - встрял штурман Паантон, все еще жевавший свой хвост и пяливший свои ярко-красные глаза в иллюминатор.
      - Не вполне, - сухо ответил Кармот. - Когда я попытался дотронуться до кромки пятна, она, эта кромка... м-м-м, нет, краешек, что ли... нет... ну, словом, оно тут же свернулось и выскользнуло из моих рук. Полагаю, что переговорные устройства достаточно ясно донесли до вашего слуха мои слова, в которых выразилось отчасти удивление и...
      - То, что вы превосходно владеете изощреннейшей бранью, явилось неожиданностью для всех нас, - поспешил признать Лаккота.
      - Гм. Да... Так и не сумев отщипнуть ни кусочка от этого чудовищного блина, я немного отошел в сторону, разбежался и прыгнул. Прыжок получился отменным (на этой планете сила тяготения невелика!). Мои ноги уже коснулись было пятна, но внезапно оно опять с невероятной быстротой ужалось, так что я шлепнулся на базальт. Онидд заметил, что краешек блина сделался значительно толще. Таким образом мы установили, что вещество никуда не исчезает, а просто его плотность увеличивается. Геолог затем отстегнул от пояса свой лучемет и попытался лазером отрезать кусок этой загадочной лепешки. Оказалось, что хотя пятно всячески избегает прямого механического контакта, оно жадно впитывает смертельное для обычных тварей излучение. Эту штуку не удалось прожечь, хотя лазер направлялся в самое тонкое место! Лепешка даже не задымилась, хотя мы режем лучеметами даже броню и бетон! Я решил помочь Онидду и включил свой бимер. Опять никакого эффекта не последовало. С таким же успехом мы могли нагревать сжиженный вакуум.
      Теперь к вопросу о химической природе данного пятна. Органика? Неорганика? Если перед нами живое существо, то это существо - совершенно неслыханное. Оно жадно впитывает в себя различные виды излучений и в то же время не терпит никакого механического контакта с другими живыми существами...
      - Твой вывод, Кармот! - нетерпеливо потребовал Лаккота.
      - Полагаю, что перед нами - живой организм, существующий за счет поглощения метеоритной пыли и солнечного излучения. Я убежден в этом, хотя и не обнаружил в пятне никаких следов реакция фотосинтеза и никаких признаков хлорофилла. Убежден, потому что ему больше нечем кормиться. Мы тщательно исследовали грунт и под пятном (оно, если помните, сворачивалось), и в других местах: образцы обеих пород абсолютно идентичны! Не возьму на себя смелость утверждать, что перед нами животное. Впрочем, это и не растение. Скорее всего пятно не подходит ни под одну известную нам классификацию живых существ.
      - И каковы же твои рекомендации? - осторожно осведомился капитан.
      - Немедленно убираться отсюда! - не раздумывая, отвечал Кармот. Подниматься на орбиту и потом удирать с такой скоростью, на какую только окажется способно наше дряхлое корыто!
      В глазах капитана задрожали прозрачные мигательные перепонки. Даже Паантон прекратил наконец созерцать безжизненный ландшафт в иллюминаторе (пятно ничуть не оживляло мрачной картины).
      - Вот ты как, значит, - пробормотал Лаккота. - Но каковы же основания?
      - У меня есть нехорошее предчувствие, - просто ответил Кармот.
      - В самом деле? - осклабился капитан. - В судовом журнале так и запишем: "Кармота мучили нехорошие предчувствия, мы все послушались внутреннего голоса нашего глубокомысленного консультанта и вернулись домой". А лорд Илоджий все поймет и все простит. Нет, милый Кармот, никаких "предчувствий" мне не нужно. Может быть, есть какие-то более дельные предложения?
      Кармот глубоко вздохнул. Так глубоко, что в легких у него что-то зашипело.
      - Немедленно включитесь в межзвездную ретрансляцию, - сказал он. Используйте для этого диапазон длинных волн. Свяжитесь с ближайшей нашей базой и потребуйте права на безотлагательную высадку. Правда, не исключено, что такая база будет контролироваться гуманоидами, но...
      - Есть где-нибудь для нас подходящее местечко поблизости? - спросил Даккота штурмана.
      Паантон славился своей необъятной памятью, умением все схватывать буквально на лету и отвечать на поставленные вопросы кратко и вразумительно, словно компьютер. Вот и на этот раз он тотчас выдал требуемую справку.
      - Гм, нас вполне мог бы принять ближайший форпост планеты гуманоидов планета Реплер... В принципе никаких затруднений у нас не должно с этим возникнуть. Реплер - не так, чтобы слишком плотно заселенный мир. Большей частью он находится еще в первозданном, не тронутом цивилизацией состоянии. Впрочем, подавляющее число реплерианцев - жители городов, а не каких-нибудь там неказистых поселков. Главный доход казне приносит туризм. Паромная станция на Реплере, безусловно, отвечает всем требованиям современной космотехники. Единственный недостаток ее в том, что она мало приспособлена для работы с военными звездолетами. Боевой орбитальной станции там тоже нет. Зато есть наше дипломатическое представительство, где мы сможем спокойно укрыться в случае чего... Да, погодка на Реплере - дрянцо, как правило, но, к счастью, здание посольства находится глубоко в литосферных напластованиях. Так что от всяких природных катаклизмов мы будем защищены достаточно хорошо.
      - Нужно немедленно установить контакт с Реплером! - объявил Кармот. Пусть нам поскорее предоставят транспортный звездолет, желательно, повместительнее, и пять-шесть паромов. Также нам понадобится около двадцати миль буксировочного троса и несколько квадратных клавитов листовой стали. Ну и помощники, конечно же! Еще пусть приготовят один стационарный лучемет со сверхмощным излучением. Не обязательно военный лучемет. Можно и промышленный. Главное, чтобы этот лучемет не нужно было постоянно подзаряжать и чтобы он обеспечивал равномерное излучение в течение суток хотя бы... Впрочем, запасные детали к нему тоже не помешают.
      - Значит ты все-таки собрался перевезти это чертово пятно? - спросил капитан.
      - Собираюсь. Но удастся сделать это лишь в том случае, если мы заставим существо принять нужные нам размеры. Исходя из того, что рассказал о Реплере Паантон, я сделал вывод, что там мы сможем провести обстоятельные исследования пятна и взять кое-какие важные анализы.
      - Не слишком ли это рискованная затея? - вставил свое словечко Паантон. Так уж ли безопасно заниматься секретными работами прямо под носом и людей и транксов?
      - Конечно же, небезопасно, - согласился Кармот. - И все-таки мы просто обязаны как можно глубже изучить строение и функции этой загадочной субстанции. Боюсь, серьезная опасность угрожает нашей галактике...
      - Ага, - ухмыльнулся Лаккота, - еще одно предчувствие, да?
      - И это тоже. Но согласитесь, всякая тварь, могущая выжить на абсолютно голой планете, лишенной даже сине-зеленых водорослей и бактерий, выглядит крайне подозрительной! И уж тем более подозрительно, что эта органическая ткань, которая в иных местах истончается до состояния нашей с вами легочной плевры, выдерживает без видимого вреда для себя сильнейшее лазерное излучение.
      - Да ты, Кармот, начинаешь походить на дозорного Плаулока, о котором сам отзывался недавно, как о неисправимом фантазере. Однако я готов прислушаться к твоим рекомендациям. Что же касается всего остального, то тут решения будут приниматься начальниками покрупнее моей милости.
      - Думаю, вы поступаете очень мудро, господин капитан, - смиренно кивнул головой Кармот.
      Вом восстановил свои силы настолько, что мог уже достаточно трезво оценивать умственные способности пожаловавших к нему гостей. Способности эти были не слишком велики, но и не смехотворно малы. Впрочем, оценка оценкой, но для того, чтобы взять под контроль команду рептилий, Вому следовало накопить еще изрядное количество энергии. Скоро настанет пора великих свершений, и действия Вома об эту пору должны быть тщательно выверенными и крайне осторожными! Т-е-р-п-е-н-и-е! Он ждал этой минуты почти миллион лет. Он уже осознал себя единым целым. Он уже набирается сил. - Да, несколько дней можно еще подождать...
      У Расса Кингсли возникло вполне определенное желание: потешить свою похоть. Обламываться же с почти мгновенным удовлетворением такового желания ему не доводилось никогда, что, собственно, никого и не удивляло, ведь лицо Расса отличалось необыкновенной красотой, близкой к классической, близкой к божественной. Сам Расс великолепно пользовался своим преимуществом, тем более что косметологи, делавшие ему операцию, гарантировали стопроцентный успех предприятия. В самом деле, потрудились они на славу! Очень немногие люди могли позволить себе подобную операцию, ибо стоила она баснословных денег. Однако, одним из самых преуспевающих дельцов на Реплере был никто иной, как отец Расса. Он-то и сделал ко дню восемнадцатилетия сына этот роскошный подарок: смазливую физиономию. Дескать, носи на здоровье.
      Расс был вполне доволен своим ростом (6 футов), хотя с удовольствием накинул бы еще дюймов пять-шесть. Впрочем, не нужно искушать судьбу! Хватит того, что соблюдены все пропорции лица: слегка выдающаяся нижняя челюсть, прямой решительный нос, чувственные пухлые губы. Обрамлено лицо копной рыжих волос. Кингсли бывал просто неотразим в своей флуоресцирующей меховой жилетке цвета морской волны, одетой поверх бирюзовой шелковой рубашки. Внешность Расса красноречиво свидетельствовала о том, каких вершин достигла реплерианская косметология, ровно как и о том, что вершины эти продаются и покупаются. Кингсли-младший полагал, что теперь ни в чем не уступает самым прекрасноликим кинозвездам.
      Сегодня на Расселе был отлично сшитый спортивный костюм. Юноша нередко совершал пробежки, боясь заплыть отвратительным жиром, и занимался в атлетическом клубе (правда, весьма умеренно, потому что не желал превратиться со временем в идиотскую гору мускулов). Иногда Расс по-настоящему страдал, раздираемый собственной склонностью к изысканным кушаньям и жесточайшей необходимостью блюсти приличествующие роли первого реплерианского любовника габариты. Да, сколько ни трудились эскулапы над внешностью молодого человека, душу ему изменить они не могли...
      Расс начал день с того, что отправился в космопорт и уселся в одно из кресел громадного зала ожидания. Отсюда очень удобно было обозревать толпу прибывающих и убывающих куда-либо пассажиров. На столике перед юношей жужжал вентилятор. Упругая воздушная струя подхватывала и относила к штучному потолку кольца дыма, исторгавшегося пенковой трубкой Рассела, что, конечно же, набита была самым лучшим сортом табака "Джимсон Келп".
      Рассел Кингсли последовательно выступал за разнообразие и многосторонность в отношениях между полами. Он перепробовал уже практически всех красоток Реплер-Сити. Денежки и эффектная наружность сильно помогли юноше в этом. Если же попадалась какая-нибудь особенно неподатливая, особенно крепкая на передок бабенка, то приходилось пускать в ход главный козырь - имя всесильного папаши.
      Деревенские девицы слабо занимали Рассела: уж больно много времени отнимают обычно переезды из одного селения в другое. А уж еда - ужас сплошной! Кроме того, стращать этих, провонявших коровником дур могуществом семейства Кингсли не имело никакого смысла: они просто отродясь не слыхали о существовании столь блистательной фамилии. Вместо того, чтобы в ответ на почти куртуазные домогательства обходительнейшего Рассела рухнуть в тлелое сенце и задрать поскорее подол, эти толстозадые, сисястые орясины хватались за вилы архаика ну просто бессовестная! - и вставали на защиту своей идиотской девственности, будто бы сберегаемой для каких-то добронравных скотоводов и земледельцев. И как ни угрожал Рассел отмщением скудоумным девкам, вилы по-прежнему наставлялись ему в живот, так что волей-неволей приходилось ретироваться...
      Первый рейс крепко разочаровал Рассела: решительно все пассажирки, ввалившиеся в зал пестрой гурьбою, оказались дурнушками. Даже нет - просто уродинами. Второй рейс также ничем особенным не порадовал. Взыскательное око юного донжуана чуть более пяти секунд задержалось на некоей жирненькой блондинке, каковая блондинка, впрочем, по истечении означенного времени мигом обзавелась ярлыком "синечулочник обыкновенный" и причислилась к отряду "одноразовых". Ладно уж, вздохнул Рассел, на безрыбье и рак рыба. Он порылся в кармане своего костюма и обнаружил с облегчением, что маленький клочок бумаги с нацарапанным на нем номером - на месте.
      Кингсли собрался уже было отловить в толпе намеченную блондинку, как вдруг внимание его привлекло какое-то яркое пятно в самом конце очереди, выстроившейся перед столом таможенного досмотра. Сердце Рассела восторженно екнуло, он весь собрался, подтянулся, словно хищник перед прыжком. Похоже, нашлась наконец и добыча: просто раньше девушку трудно было заметить, так как она немного задержалась перед турникетом, справляясь о чем-то у конопатого таможенника. Судя по всему, гостья - с другой планеты. Это даже интереснее...
      Ядреное тельце девушки плотно обтягивали джемпер и шерстяная юбка. Единственным украшением был небольшой браслет, болтавшийся на смуглом запястье. Подобная воздержанность в смысле всяких побрякушек характеризовала девушку в глазах Кингсли с выгодной стороны: он предпочитал простые вещи сложным. У правого бедра незнакомки висела рыжая кожаная сумка. Черные волосы были перевиты желтой лентою и заплетены в косу, которая спускалась почти до самой талии и собиралась в тугой узел посредством еще одной ленты. Кингсли неодобрительно поморщился: минойская цивилизация давно уже отошла в небытие.
      Несколько раскосые, хотя и голубые, глаза, темная загорелая кожа с желтоватым отливом, широкие скулы - все говорило за то, что девушка монголоид. Под одеждой легко угадывались ее безупречные формы. Возможно, для умершего давным-давно землянина по имени Аристотель и являлось метафорой называть хорошего человека четырехугольным, но у Рассела Кингсли образное мышление развилось несколько иначе, и он искренне радовался отсутствию какой бы то ни было угловатости в фигурке очаровательной гостьи. Если что-то и обескураживало реплерианского волокиту, так это рост девушки. Она явно превосходила его в этом смысле и, по меньшей мере, на два дюйма! Но что такое два дюйма, когда в сердце готова вспыхнуть бешеная страсть? Когда негасимое либидо взращивает у тебя крылья на недавно отпрыщавевших лопатках? Когда благовествует в тесных портах кадуцей, обвитый надувшимися жилами? Что такое тогда эти жалкие два дюйма? Тьфу, чепуха! Мелочь...
      Расс собрался с духом и стал продираться сквозь толпу, заметив, что девушка направилась к стоянке общественного транспорта.
      - Привет, незнакомка! - воскликнул он, и рот его расплылся в поистине паводковой улыбке, обнажившей два ряда крепчайших, ослепительно-белых зубов. Кудесники-стоматологи, вставившие знаменитому сердцееду эти зубы ко дню все того же совершеннолетия, поклялись, что им сносу не будет, и так оно все и выходило пока что!
      - Привет и тебе, туземец, - отозвалась девушка, смерив Кингсли несколько удивленным взглядом. Говорила она чуть хрипловатым сопрано, с акцентом, по которому в ней безошибочно можно было признать жительницу Земли.
      "Ах вот мы откуда! - вскричал про себя Расс. - Прекрасно, наконец-то я отведаю вашей клубнички, а то в последнее время на Реплере только и разговоров, что про знойных девок с Земли!"
      - Мое имя - Рассел Кингсли, - сказал Кингсли вслух, - но ты можешь звать меня просто Расс. Если хочешь, я могу подбросить тебя, куда нужно. Причем за вполне умеренную плату.
      - Я согласна. Меня зовут Киттен Кай-Сунг, и я принимаю твое предложение. Не подбросил бы ты меня до... м-м-м, сейчас вспомню... да! Подбрось меня до гостиницы "Зеленый остров".
      - "Зеленый остров"? Гм, отель не слишком роскошный, но зато имеет репутацию уголка тихого и мирного. Хорошо, мы скоро будем там. Кстати, где твой багаж?
      - Думаю, что он уже в моем номере.
      - Вот как? Ну, тогда пошли!
      Расс возложил было свою руку на плечи девушке, но та легко и как бы невзначай стряхнула ее.
      "Что за надменная сучка! - без всякой злобы подумал Кингсли. - Корчит из себя недотрогу. Ну, ничего, вот заберемся в Тауэр, тогда дело пойдет побойчее. Юноша и девушка остаются наедине и... Ах, какая прелесть!"