Дивное создание глянуло на пришельцев.

— Пенять вы вправе только на себя. Кто умрет первым?

— Вообще-то никто из нас особенно не спешит, — пропищал Граджелут, укрывшийся за Снугенхаттом.

Носорог встряхнулся, громыхнул доспехами и опустил голову. Но Банкан знал: если страшилище сумеет всадить клыки между железными пластинами, они разрубят Снугу спинной мозг. Или рассекут сонную артерию.

А уж самому Банкану, или Граджелуту, или выдрам эти мощные челюсти способны отхватить голову в один миг. Одному лишь Визу нечего опасаться.

Пальцы сжали дуару, и Банкан увидел, что Ниина со Сквиллом готовы петь. Успеют ли? Первая атака монстра заняла считанные секунды, и вдобавок двигался он куда проворнее бульбыка. Банкану удалось увернуться, но были сомнения, что он сможет повторить этот трюк.

— Как вас зовут? — Он решил сыграть на голой браваде, чтобы выдры успели поработать над текстом. — Из какого вы племени? Мы недавно поговорили с местным жителем, он называет эти края страной Недавно Забытых.

— Вот хорошо, что ты напомнил. — Хранитель рыл когтями гравий, мотал головой. — Я уже почти год не был с самкой, что вовсе не прибавило мне миролюбия.

— Кто-кто, а я способен тебя понять, — пробормотал Снугенхатт и еще ниже опустил морду.

— Перед вами Хранитель из племени саблезубых, если вы сами не в состоянии понять этот простенький факт. И он вас предостерегал. — Хранитель воздел лапу, доказав тем самым, что способен на картинные жесты, и указал в глубь пещеры. — Там лежат кости пришедших до вас и осмелившихся потревожить мой покой. Они обглоданы дочиста. Приятно иногда побаловаться свежим мясцом.

— Но вы, конечно же, всерьез не предполагаете нас съесть, — запротестовал Граджелут. — Это было бы в высшей степени некультурно.

— А я и не претендую на культурность. — В отблеске солнца блестели жуткие клыки. — Я что, похож на вегетарианца? Ем всех, кто попадается, независимо от того, способны они вразумительно болтать языком или нет.

Не провожу черту между идиотами и гениями. На вкус все одинаковы.

Внезапно Хранитель сморщился, зажмурился. Запрокинул голову и испустил протяжный вой. Затем опустился на задние лапы и, ни на кого больше не реагируя, жалобно заскулил.

Банкан сначала принял это за ритуальное заклинание перед битвой. Он сам, а миг спустя и выдры воспользовались заминкой, чтобы отступить под прикрытие Снугенхатта. По крайней мере, теперь саблезубый не сумеет расправиться с ними поодиночке. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное.

Граджелут поднял лапы над головой и засеменил вперед.

Ниина не поверила собственным глазам.

— Купчина, ты че, спятил? — завопила она. — Назад, пока он тебя не сожрал!

— Брось, сеструха, пускай старый пень жертвует собой, ежели он такой отчаянный. — Сквилл презрительно засопел. — Можа, подавится саблезубый педрила, или кишки ему скрутит.

Ленивец оглянулся.

— Я не собираюсь приносить себя в жертву, и я боюсь до смерти. Но если бы вы постранствовали и повидали с мое, научились бы наблюдательности. Разглядывая нашего собеседника, я кое-что заметил.

— Ага, — согласилась Ниина. — Че он не прочь тебя продегустировать.

— Кое-что помимо этого. — Ленивец наступал. Саблезубый умолк и опустил голову.

— Доброволец на первое блюдо, — пробормотал он. — Гм, не часто такое увидишь.

Граджелут остановился в двух шагах от него.

— О предок всех клыкастых, прошу прощения, но позвольте мне кое в чем убедиться, прежде чем я отправлюсь к вам в желудок? Пусть это будет, так сказать, последнее желание приговоренного. Вы не возражаете?

У саблезубого вытянулась физиономия.

— В чем ты собираешься убеждаться? — раздраженно спросил он. — Я ведь уже сказал, что пялиться на Великого Правдивца не позволю. Я его охраняю, у меня инструкции!

— Ну что вы, в данном случае речь идет о более личном. Минуту назад, когда вы, запрокинув голову, пели, я кое-что заметил.

Огромный хищник настороженно смотрел на ленивца. Одним взмахом гигантской лапы он бы запросто мог разорвать купцу горло. Но, возможно, по этой причине он и не спешил.

— Что же ты хочешь увидеть?

Граджелут покачал над головой лапами.

— Я безоружен.

Хранитель задумчиво осмотрел задранные конечности ленивца и удовлетворенно кивнул.

— Мелочь, но приятно. Твоя услужливость достойна похвалы.

— Я в том смысле, что пришел сюда с мирными целями, — спокойно уточнил мужественный купец. — Мои спутники явились в эти края по моей настоятельной просьбе.

— Прими искреннюю благодарность за поставку снеди в столь широком ассортименте.

Саблезубый не спеша поднял лапу и полюбовался когтями.

— Проделав столь долгий путь в поисках мечты, я не могу повернуть и сбежать, я не могу возвратиться без ответа. Надеюсь, вы это понимаете?

— Я понимаю, что ты можешь вызвать раздражение пищевода. Не желаешь ли сначала побриться?

В недрах глазниц горели зеленые очи.

— Я прошу о сущем пустяке. — Ленивец устало опустил лапы. — Позвольте заглянуть вам в пасть.

У Хранителя глаза на лоб полезли.

— Это и есть твоя просьба? Но ведь ты и так заглянешь туда. И очень скоро.

— Вы не поняли. Меня интригует одна маленькая деталь.

Граджелут подступил ближе, и Банкан упал духом. Как бы ни подействовала подготовленная трио чаропеснь, она уже не спасет купца.

— Так, говоришь, последнее желание приговоренного? Что ж, оно достаточно оригинальное… Ладно, будь по-твоему. Я предупрежу перед тем, как кусать.

Саблезубый распахнул невероятную пасть.

— Благодарю.

Граджелут наклонил голову, повертел ею в пасти Хранителя. Банкан и выдры затаили дыхание.

— Ага. Так я и думал. — На его морде появилась сочувственная мина.

— Должно быть, иногда ужасно больно. Стоит ли удивляться вашей раздражительности?

Он отстранился.

Но саблезубый, вместо того чтобы качнуться вперед и сомкнуть смертоносные челюсти, неуверенно посмотрел на коренастого ленивца.

— Ты это о чем?

— Я все видел. Верхний левый клык. И десна воспалена. Скажите, давно вас беспокоит этот зуб?

— Да с чего ты взял, что он меня беспокоит?

Хранитель испустил грозный рык. Граджелут перешел на скороговорку:

— Как я уже сказал, в странствиях часто набираешься самых разнообразных познаний. Так беспокоит вас зуб или нет? Причиняет ли острую, пульсирующую боль?

— Не говори о боли! Ты… — Хранитель вдруг поморщился. — Да, болит. Ужасно! Как будто огонь в голове разбегается.

— И давно?

— С тех пор как я съел парочку экзотических танцоров, заблудившихся в этих горах. Человека и кота. — Он опустил голову. — А ведь на вкус они были вполне безобидны.

— Так-так. — Граджелут понимающе кивнул. — Вредно злоупотреблять сластями.

— Боль приходит и уходит, но обязательно возвращается, и с каждым разом все острей.

— Так я и думал.

Сквиллу издали не все было слышно, и он громко спросил:

— Эй, серопузый, че там за проблема?

— У него дупло, — объяснил Граджелут. — Дырка в переднем зубе.

— Неудивительно, че у чувака поганое настроение, — заявила Ниина. — При таком едальнике и зубная боль соответствующая.

— Даже вообразить не берусь, — откликнулся ее брат.

— А мне этого просто не перенести, — добавил Виз.

Банкан направился к Граджелуту, пропустив мимо ушей предостерегающий окрик выдр.

— Я слышал, у вас неприятности? Сочувствую. Что вы скажете, если мы предложим их устранить?

Хранитель зарычал:

— Ты не можешь их устранить. Никто не может устранить мою зубную боль.

Граджелут осторожно шагнул назад, но огромная лапа закогтила его левую ногу. Приблизилась грозная башка, зеленые сверкающие глаза посмотрели торговцу в зрачки.

— Никто.

— Мне бы не хотелось еще больше сердить вас, но все же я замечу, что мои друзья, вероятно, способны кое-что сделать. Хоть они и молоды, им подвластно необыкновенное волшебство. Они чаропевцы.

И тут саблезубый заколебался.

— Чаропевцы?

Удерживающая купца лапа не шевелилась, но голова Хранителя приподнялась и повернулась. Теперь жгучие глаза смотрели на Банкана.

— Эта мохнатая закуска говорит правду?

— Да. А как, вы думаете, смогли бы мы забраться в такую даль без помощи великой магии?

— Ну, не знаю. Иногда бывает достаточно и великой глупости.

Хранитель отпустил уже занемевшую ногу Граджелута. Купцу ничего так не хотелось, как удариться в бегство, но он понимал, что это не выход.

— По крайней мере, дайте шанс. Если они потерпят неудачу, вы легко переловите нас по одному.

— Чаропение… Ну, не знаю, — раздумывал саблезубый. — А вдруг будет только хуже?

Банкан сделал еще шаг.

— А разве это возможно?

Граджелут снова наклонился, заглянул в разинутую пасть Хранителя.

— Очевидно, поражены корни. Необходимо срочное лечение, иначе потеряете клык. Сомневаюсь, что вы способны отрастить новый.

— Потешно ты будешь смотреться, шеф, только с одной колючкой, — заметил Сквилл.

Хранитель метнул убийственный взгляд в дерзкого выдра, но тут же поморщился — в верхней челюсти стрельнула боль. А когда заговорил, в голосе изрядно поубавилось высокомерия:

— Так вы и правда способны мне помочь?

— Обещать ничего не будем, — осторожно проговорил Банкан. — Волшебство иногда вообще не действует, а иногда действует совершенно непредвиденно. Кроме того, наш репертуар большей частью предназначен для обороны. Пока мы еще ничего такого… созидательного не предпринимали. Лишь пытались делать то, что считали нужным, никому и ничему не причиняя вреда.

— Ага, — с жаром подтвердил Сквилл. — Такие вот клепаные моралисты!

Хранитель понимающе кивнул.

— Я позволю одну попытку. Но предупреждаю: без фокусов! Бегаю я ничуть не медленнее, чем соображаю, и без колебаний разорву в клочья любого, кого заподозрю в злом умысле. Но если вы чуточку убавите боль, если поможете, я… я буду благодарен.

Граджелут, стараясь сдержать волнение, деликатно спросил:

— А если мы раз и навсегда снимем эту проблему, вы позволите увидеть Великого Правдивца?

Саблезубый стрельнул глазами в купца.

— Да, черт бы вас побрал! Если полностью вылечите меня, я вообще отдам проклятую штуковину!

И тут купеческая морда расплылась в абсолютно не свойственной Граджелуту широкой улыбке.

— Отлично, — пробормотал Банкан. — Приступим.

Пока он шептался с выдрами, остальные, в том числе страждущий Хранитель, нетерпеливо ждали. Саблезубый, разрываемый естественным желанием терзать, которое совпадало с его служебным долгом, и мечтой избавиться наконец от мучительной зубной боли, сидел тихо, как домашний зверек.

Вскоре человек вновь подошел к нему.

— Мы готовы.

Хранитель не откликнулся, и юноша кивнул друзьям.

Этот ритм был мягче прежних, не дразнил и не оскорблял, а успокаивал, умиротворял. Рэп — штука пластичная. Просто скитальцам еще не выпадало случая чаропеть спокойно.

Под музыку и пение образовалось серебристое облачко — самое маленькое на творческом пути магического трио, — отделилось от грифа дуары и поплыло Хранителю в пасть. Ласково покружилось вокруг больного зуба, принимая разные формы и очертания, и наконец обернулось прозрачной трубкой с иглой на конце. Игла вонзилась в десну, из трубки под нажимом белого поршня вылилась бесцветная жидкость.

Словно мокрая тряпка стерла с морды Хранителя мученическую гримасу.

И хотя лишь самые края его губ загнулись кверху, не могло быть сомнений, что это улыбка. В последний раз он улыбался, будучи еще детенышем.

Погасло серебристое сияние, и тяжелая лапа — та самая, которая удерживала Граджелута, — осторожно пощупала губу возле левого клыка.

Купец рискнул еще раз осмотреть больное место.

— Кажется, ваше дупло исчезло.

— Исчезло!

Хранитель испустил восторженный рев, прыгнул вверх, сделал сальто и легко приземлился на все четыре. По-прежнему ярко горели глаза, но теперь — совсем по другой причине.

Ниина задумчиво смотрела на саблезубого.

— Знаешь, шеф, тебе все-таки не мешало б освоить ходьбу на задних лапах.

Хранитель кивнул.

— Я в курсе нынешней моды, но ведь я — из Забытых, во всяком случае, скоро стану одним из них. Можете считать меня ретроградом, но я не вижу смысла менять привычки. — Он потер челюсть. — Давно не чувствовал себя так хорошо.

— Оставь его, — посоветовал Снугенхатт Ниине. — Кое-кто из нас не рожден ходить вертикально, и тут ничего не поделаешь.

— Я держу слово. — Саблезубый указал в черную глубину. — Он там. Не наступите в темноте.

Банкан повернулся к пещере. Столько трудностей позади! Даже не верится, что они наконец добрались до цели. А самое главное (если Хранитель не лжет) — оказывается, их цель действительно существует.

Великий Правдивец реален. Осталось только увидеть его.

— Вы меня так выручили, — молвил саблезубый. — Погодите, я его вынесу.

Он скрылся в пещере.

Банкан ждал. Все ждали. Даже ленивец хоть и с трудом, но удерживался от искушения броситься в логово саблезубого.

— Вряд ли он очень большой, — решила Ниина. — Если котяра берется его вытащить без посторонней помощи…

— Можа, это розовый алмаз величиной с его башку? — с надеждой вопросил Сквилл.

— Или волшебная палочка. — Сейчас, когда они добрались наконец до таинственного источника легенд, Банкан вспомнил, что Клотагорб отзывался о Великом Правдивце со странной смесью презрения и страха. — Учтите, как бы невинно, как бы безвредно он ни выглядел, надо быть осторожными.

— Кореш, ты зря мандражируешь. — Сквилл извернулся штопором, чтобы вычесать зубами мусор из хвоста. Попробуй человек повторить этот фокус, сломал бы позвоночник. — Чем бы ни был этот клепаный Правдивец, он не обидел нашего котеночка. Но и зуб ему не вылечил, хоть чувак с малолетства его охраняет. Спрашивается, на че он ваще годится?

— А может быть. Великий Правдивец обладает способностями иного свойства?

Граджелут не сводил глаз с входа в пещеру.

Но что бы ни ожидали увидеть путники, все до одного были поражены, когда наконец появился саблезубый. Свою ношу он держал клыками — уважительно, но крепко.

— Ни фига себе!

Ниина как стояла, так и села. Снугенхатт лишь растерянно улыбнулся и покачал огромной головой, а Виз испустил насмешливую трель.

— Что это?

Банкан склонился, чтобы получше разглядеть вещь, осторожно положенную Хранителем на гладкий валун.

— Великий Правдивец, — ответил саблезубый. — Ведь это его вы искали, не так ли? Ради него забрались на край света?

— Эт точно. — Сквилл, хмурясь, глядел на обсуждаемый предмет. — Но че это за хреновина? Че она делает?

— Делает? — Хранитель откровенно забавлялся. — Вообще-то она ничего не делает. Она просто существует. Да, существует. Великий Правдивец — это всего-навсего истина. Да, истина в чистом виде. Как и следует из названия. Так сказали древние, велевшие моему племени охранять его.

Граджелут осел на землю и простонал:

— О, горе мне! Пройти такой путь, избежать таких бед и опасностей!

Ради чего?

Помолодевший Хранитель зарычал:

— Не надо его недооценивать. Правда — самый ценный товар на свете… и самый опасный.

Сквилл легонечко пнул Правдивца. Тот не отреагировал.

— А мне он опасным не кажется.

Хранитель ухмыльнулся.

— Истина пинков не боится.

Граджелут прижал ко лбу ладонь.

— Но мне-то какой прок от истины? Я — коммерсант, купец. Истину не продашь, не обменяешь.

Ниина язвительно тявкнула.

— Ну, почему ж? Я-то думала, эта фигня завсегда в дефиците.

Ленивец укоризненно посмотрел на нее.

— Правда неосязаема. Я не умею торговать неосязаемым.

Ниина опустилась на колени рядом с Великим Правдивцем.

— Он кажется чуток… неисправным.

— Уверяю, он целехонек. — Ярко-зеленые глаза изучали Граджелута. — Я вам так благодарен! Если бы я вас съел, сколько бы еще пришлось страдать. Стало быть, вы торгуете только ощутимыми товарами? Знавал я купцов на своем веку, кое-кого даже попробовал. У меня есть подставка для Великого Правдивца. Быть может, она вас заинтересует больше, чем он сам.

Ленивец заморгал.

— Не понимаю.

— Так идемте, я покажу.

Саблезубый направился в пещере. Граджелут был так подавлен, что последовал за ним без расспросов.

Шло время. Банкан и выдры рассматривали Великого Правдивца. Увы, это занятие не уменьшало недоумения.

Потом из пещеры донесся зов:

— Эй, Снугенхатт! Вы не могли бы нам помочь?

Носорог пожал плечами и заковылял в пещеру. Вскоре потребовалось содействие остальных.

Древний пьедестал, испещренный загадочной резьбой, был высотой с Ниину. Он имел форму усеченной пирамиды, на верхней грани которого раньше покоился Правдивец. Подставка оказалась такой тяжелой, что лишь объединенными усилиями удалось взгромоздить ее Снугенхатту на спину.

Ее привязали кожаными ремнями, и все же Сквилл опасался, что по дороге она свалится.

— Нет оснований для беспокойства. — У Граджелута сияли глаза. — Я буду ехать рядом и следить за ее сохранностью.

«Да если и свалится, — подумал Банкан, — то не разобьется».

Пьедестал был отлит из золота, чище которого Граджелут отродясь не видел, о чем, замирая от восторга, и сообщил спутникам. Этот мир не знал металла такого качества. Но, несомненно, это было золото.

— Мы не совершили великих открытий, — заключил ленивец, — и все же это самая прибыльная поездка в моей жизни. Да, самая прибыльная.

— Э, погодь-ка! — насторожился Сквил. — А с чего ты взял, что хреновина вся твоя? Похоже, его вопрос обидел купца.

— Но вы же отправлялись на поиски приключений. И вы, безусловно, получили их в полной мере. Кроме того, вам достался Правдивец.

Волшебник, о котором вы так часто вспоминали, несомненно, сочтет его весьма интересным. Каждый из нас получил то, к чему стремился. Даже не надейтесь отнять у меня мечту, сколь бы приземленными ни казались вам мои побуждения.

— Да успокойтесь вы, — сказал Банкан. — Не нужно нам ваше золото.

Выдры выпучили глаза и хором воскликнули:

— Не нужно?!

— Граджелут прав. В этом походе мы получили больше, чем можно купить за деньги.

Сквилла такой ответ не удовлетворил.

— Но, можа, немного золотишка…

Банкан повернулся к Правдивцу.

— И все же я не понимаю, каким образом эта вещь воплощает или олицетворяет правду.

Рассерженный Сквилл снова пнул ее.

— Ни хрена она не воплощает, кроме кучки бесполезного хлама. Ежели б ты, Банкан, меня спросил, я б ответил: предпочитаю золотишко…

Банкан сел рядом с большим металлическим ящиком и провел по нему пальцами. У Правдивца были стеклянные окошечки, в них — цифры и подвижные стрелки. Еще были шарики на стерженьках и колесики. В самом большом оконце виднелся рулон поделенной на бесчисленные квадратики бумаги, на середине рулона застыл металлический наконечник. Из задней стенки ящика торчал черный хвост, увенчанный шишкой с двумя параллельными штырьками. Поверхность Правдивца хранила следы многочисленных ударов, но углы и швы были невредимы.

Чем дольше разглядывал его Банкан, тем больше его обуревали сомнения. Лишь в одном он был уверен: Великий Правдивец — устройство самое что ни на есть волшебное.

— Поосторожнее, — предостерег Хранитель, когда юноша принялся ощупывать шарики и колесики. — Он заколдован.

— Ерунда, — буркнул Сквилл, которого длинный торс и короткие лапы вынудили сложиться пополам, чтобы сердито засунуть кисти в карманы. Он посмотрел Банкану через плечо и закричал на обшарпанный, изгвазданный ящик:

— Ну, ты, давай, покажь нам че-нибудь! — Выдр обошел юношу и, не слушая его протесты, схватил и сильно потряс Правдивца. Раздался шум, словно в ящике перекатывалось множество отвалившихся мелких деталей.

Выдр скривился и бесцеремонно уронил устройство. — Тоже мне, кладезь абсолютной власти! Видали мы таких!

— Кажись, его перехвалили. — В голосе Ниины звучала легкая досада.

— Со слухами это бывает.

— А может, надо просто его включить? — предположил Банкан.

— Чаропесенкой? — Ниина неуверенно рассматривала ящик.

Банкан пожал плечами.

— Но с чего начать? Мы не представляем себе, на что он способен, и вообще способен ли на что-нибудь. О чем же петь?

— Петь? Ради этого утиля? — Сквилл брезгливо разглядывал молчаливого Правдивца. — Коли так рассуждать, давайте петь и деревьям, и небу. Вам правда нужна? Правда в том, что весь этот клепаный путь мы проделали за просто так. Ежели фиговина и умела че-нибудь, то это было раньше.

— Где же твоя самоотверженность, где чувство долга перед обществом?

— поддел его Банкан.

Сквилл посмотрел на друга, скривился.

— Кореш, я — выдр. У нашего брата нет чувства долга перед обществом, нет клепаной самоотверженности, мы любим веселиться. И проще всего делать это с помощью золотишка. А не с помощью всякого барахла.

— Да ладно тебе, Сквилл. Скажи, положа лапу на сердце, что тебе дороже: правда или горстка золота?

И тут выдр скорчил совершенно отвратительную рожу.

— Чувак, ты не обидишься, ежели я на тебя блевану?

Разочарованный Банкан снова повернулся к предмету обсуждения.

— Надеюсь, Клотагорбу и Джон-Тому он пригодится.

Юноша нагнулся и осторожно взялся за Великого Правдивца. Тот был тяжелым, но подъемным.

— Чувак, ты ведь не намекаешь, че отведешь для него местечко у Снуга на спине?

Сквилл пребывал на грани истерики.

— Одно седло — мое, потеснюсь.

С помощью оставшихся ремней Банкан навьючил Правдивца на Снугенхатта.

Когда они расставались с саблезубым, тот ревел от восторга, кувыркался, перекусывал деревья, камни и вообще все, что попадало на исцеленный клык.