Глава 22

— Сюда. — Мовара то исчезал во тьме, то стрелой летел назад. — Неплохо продвигаемся, неплохо.

«Второй наш ночной штурм», — подумал Банкан, карабкаясь по склону.

А тот становился все круче. Юноша не отваживался посмотреть вниз.

Рядом непрестанно переругивались коротконогие выдры.

Нащупывая зацепку над головой, он мрачно размышлял, что на этот раз удовольствия получит гораздо меньше. Куда приятнее, когда огромная птица переносит тебя через крепостную стену.

Идея заключалась в том, чтобы скрытно перебраться по скале через стык хорошо охраняемой стены с горой и оказаться на территории монастыря. Большому отряду эта задача, естественно, не по силам — его непременно заметят.

А вот четверке лазутчиков, возможно, удастся проникнуть в монастырь, большинство защитников которого наблюдают за собравшейся внизу толпой разгневанных мирян.

— Мы уже достаточно высоко. — Мовара порхал в считанных дюймах от лица Банкана, крутился в воздухе указывая крылом вниз. — Теперь — потише.

Диверсанты поползли вниз, к погруженным в сумрак строениям.

Большинство узких окон не было освещено, лишь кое-где на верхних этажах горели огни. Склон, к великому облегчению Банкана, был тут гораздо более пологий, чем за стеной. И не попадались на глаза охранники. Банкан надеялся, что все силы защитников Килагурри сосредоточены на фронтальной стене.

Ниина случайно столкнула камешек, и все съежились, приникли к земле. Минуту-другую камни шуршали и стучали друг о друга, затем все стихло. Никто не кричал внизу, не тыкал в сторону отважной четверки факелами. Банкан перевел дух и продолжил спуск.

— Не могу поверить, че на нас не пялятся. — Сквилл попытался на цыпочках перебраться через ненадежный голыш. — Злоупотребляем мы удачей, кореш, вот так.

— Дело не в удаче, отнюдь не в удаче. — Над головами чаропевцев мельтешил Мовара. — Просто Темные уверены в своем могуществе и в отсутствии воображения у всех остальных. Убеждены, что на свете только они обладают даром мышления. — Он позволил себе тихий язвительный смешок. — Так заставьте же негодяев горько раскаяться в этом, заставьте!

Банкан осторожно обогнул крутой уступ.

— Мовара, не забывай, что у нас крыльев нет.

— Не беспокойся, мой друг.

Какаду снова улетел вперед — на разведку.

Наконец он указал место, где трехэтажное каменное строение примыкало к скале. В свете восковой луны они пробирались вслед за попугаем по плоской черепичной крыше, мимо горшков с незнакомыми спящими цветами, к причудливой арке входа. Укрываясь в тени, Банкан увидел, что портал окаймлен многочисленными барельефами. Когда разглядел их, волосы встали дыбом.

Справа, на порядочном расстоянии, виднелись крепостная стена и монастырский двор. В толпе монахов мелькали уродливые фигуры. Банкана радовало, что с крыши не рассмотреть их лица.

Он отвел взгляд. Веррагарр со своим отрядом атакует перед рассветом, а до тех пор надо нанести врагу максимальный ущерб. Штурм состоится независимо от того, добьется успеха трио чаропевцев или нет.

Местные жители слишком далеко зашли, чтобы возвращаться несолоно хлебавши.

«Лучше бы нам что-нибудь сделать, — мрачно размышлял Банкан. — Без нашей помощи им ни за что не пробить стену. Даже если их поведет за собой Снугенхатт».

Пожалуй, вопрос следовало поставить так: что именно они способны сделать?

«Импровизируй, — всегда говорил сыну Джон-Том. — Когда не знаешь, что делать, импровизируй». И дуара, словно в нетерпении, хлопала Банкана по спине. Как жаль, что ему не хватает знаний! Сейчас бы очень не помешало выяснить, что за козни строят Темные в своем укрепленном логове.

— А теперь потише, мои приземленные друзья, теперь потише. — Мовара осторожно опустился Банкану на плечо. — На первом же углу вы кое-что увидите. И тогда решите, правдив был мой рассказ или просто у страха глаза велики.

Банкан вошел в здание и заглянул в освещенный коридор. Конечно, предупреждению Мовары нет цены, но слова — всего лишь слова. На ближайшем перекрестке стоял часовой — тварь с ногами валлаби и приземистым телом вомбата. В профиль виднелась морда динго в последней стадии чудовищной дегенерации. На плечах, как огромные прыщи, пучились зародыши тускло-зеленых крыльев. Тварь держала саблю величиной с меч палача.

— И как же мы пройдем мимо клепаного пугала? — шепотом спросил Сквилл.

— Я о нем позабочусь. — Ниина двинулась вперед. — Заговорю педику зубы, а вы подкрадетесь сзади.

— Эй, погоди-ка!

Банкан попытался схватить ее, но опоздал. Выдра уже дефилировала по коридору на виду у монстра так, будто это здание принадлежало ей.

— О, черт! — пробормотал Сквилл. — Приготовься, чувак.

Ниина остановилась прямо перед часовым, и тот от изумления разинул пасть.

— Привет, красавчик. Че ж ты тут торчишь, ежели самое интересное происходит снаружи?

Сузились желтые, налитые кровью глазки. Из пасти вырвался вымученный хрип:

— Убить!

Над уродливой головой взмыл огромный клинок. И с грохотом ударился об пол, где миг назад стояла Ниина.

— Эй, погодь-ка! Ты за кого меня держишь, а, чудо волосатое?

— Убить! — прорычало чудовище и кинулось к выдре.

— Ладно, красотуля, хорош его соблазнять.

Сквилл с мечом наголо бежал по коридору. Банкану с Моварой оставалось только догонять.

Тварь заметила их, и клинок стремительно описал дугу в горизонтальной плоскости. Банкан застыл как вкопанный, радуясь, что кровожадному чудовищу не приделали лапы гиббона. Сквилл легко присел под саблей и всадил меч монстру в брюхо, а Ниина ударила его сзади.

«Жуткая помесь» тихо захлебнулась кровью и в отчаянии замахнулась в последний раз. Удар предназначался Моваре, но попугай без труда увернулся. Затем сабля звякнула об пол, а страж схватился за горло. И упал, спазматически брыкаясь. Конечности сучили все медленнее и наконец застыли.

Выдры, тяжело дыша, стояли над трупом. Поблизости порхал какаду и одобрительно квохтал.

— Надеюсь, с магией вы обращаетесь так же ловко, как и с оружием.

— Эт тока один. — Сквилл, вытирая меч об одежду павшего охранника, с ухмылкой глянул на сестру. — Надеюсь, больше не заставишь нас полагаться на твои женские чары.

— Заткнись, — буркнула она. — Попробовать стоило. К тому же я его отвлекла.

Банкан, борясь с тошнотой, заставил себя осмотреть мертвеца.

— Интересно, кем он был раньше.

— Это всего лишь скромный образец тех ужасов, что наплодили Темные.

— Мовара держал под присмотром коридор. — Есть и другие, и они куда опаснее.

— Ну, спасибочки, шеф. — Сквилл спрятал оружие в ножны. — Умеешь ты ободрять, ниче не скажешь.

Удача, надо отдать ей должное, была к диверсантам благосклонна.

Один раз мимо них промаршировало отделение адских тварей, вооруженных огромными боевыми топорами. Пришлось пережидать в нише, пока стражники спустятся на нижний ярус. Но больше никто не появлялся.

— Куда ты нас ведешь? — спросил Банкан Мовару, когда они осторожно двинулись вниз по очередной извилистой каменной лестнице.

— Туда, откуда исходит все зло Темных, — ответил розовый какаду. — В самое сердце богомерзкого капища.

Банкан вдруг обнаружил, что испытывает не страх, а нетерпение и злость. Тот, кто использует волшебство не во благо всего сущего, а для создания гадких безжалостных тварей, заслуживает самого сурового наказания.

По-прежнему они продвигались беспрепятственно. Вероятно, те, кто обычно охранял эти коридоры, перебрались на стену в ожидании штурма.

Возможно, дело было в другом. Как бы там ни было, Банкан сказал Моваре, что удача пока на их стороне.

— Это продлится недолго, поверь мне, недолго. — Какаду оказался пессимистом. — Темные поймут, что Веррагарр не намерен в ближайшее время атаковать. И тогда они решат проверить, все ли в порядке в тылу.

Поспешить нам нужно, поспешить. — Внезапно он отпрянул назад и опустился юноше на плечо. — Близко мы уже, близко. Тише идите.

Банкан насторожился и спросил шепотом:

— Близко к чему?

— К потайной комнате. К тому месту, где Темные плетут гнусную паутину зла. К Логову Совета.

Попугай указал в глубь темного коридора с низким потолком.

— Случайно я его нашел, случайно. А теперь — тихо: я слышу их голоса.

— Обсуждают оборону, — предположила Ниина.

— Тихо, я сказал! — цыкнул Мовара.

Путники укоротили шаг, и Банкан вскоре обнаружил, что они приближаются к небольшому отверстию в полу. Через него проникали свет и голоса. Он подкрался на цыпочках, глянул и поперхнулся. Складывалось впечатление, что зрелище изъято без купюр из бредовых фантазий весьма серьезно помешанного чернокнижника.

В комнате собралось десятеро. Все носили темные сутаны монахов Килагурри, и различить их черты было невозможно. Они сидели вокруг длинного стола из полированного дерева. Банкану еще не доводилось видеть материал такого цвета и текстуры. Он гораздо больше походил на стекло, чем на древесину.

Пол был покрыт диковинным ковром столь плотного и изысканного переплетения, что казалось кощунством попирать его ногами. Монахи пили из чашек что-то темное, пенящееся, с сильным запахом. Некоторые писали на пачках листов, скрепленных тонкой проволочной спиралью.

Посреди стола стояли четыре ящика со стеклянными стенками. Каждый ящик имел несколько дисковидных утолщений. Провода соединяли эти штуковины с пятым, самым большим ящиком, а также с прямоугольными досочками, лежащими перед каждым монахом. Некоторые священнослужители выжидающе постукивали по чутким выпуклостям на досках. Стеклянные грани ящиков светились, на них двигались, сменяя друг друга, изображения. Казалось, на эту чехарду влияет бессистемное на первый взгляд постукивание пальцев. Главная коробка тихо гудела как живая.

Неожиданно вошла красивая опоссумиха, высоко держа хвост, тщательно обвитый зеленой лентой. Сквилл восхищенно присвистнул, за что получил от сестры кулаком по ребрам. Служанка взяла с подноса керамический графин, наполнила чашки дымящимся черным напитком. Если кто из монахов и заметил ее появление, то не подал виду.

— Это че, колдовское зелье? — прошептала Ниина.

— Я слышал, как монахи обсуждали его достоинства. — Мовара, чтобы лучше видеть, вытянул шею. — Судя по тому, что мне удалось подсмотреть, у всех нездоровое пристрастие к этому напитку. Он изменяет их странным, неведомым образом. Его называют «кофе» и верят, что он дает особенную силу. Возможно, это действительно так, возможно.

Хотя доказательств у меня нет. Не исключено, что перед нами разыгрывается важный ритуал самовнушения. Глядите!

Монахи в зале дружно подняли чашки и пробормотали что-то похожее на гипнотизирующее заклинание. Банкану удалось разобрать только зловеще интонированные слова «прояснит твой день» и ничего ему не сказавший термин «кофеин». После этой краткой церемонии Темные возобновили беседу. Банкан, как ни старался, не заметил изменения в их поведении под воздействием выпитого. Если и изменились они, то лишь внутренне.

Другое дело — ящики с окошками. Тут было на что посмотреть. Банкан поражался сложности и силе чар, которые заставляли изображения так быстро сменять друг друга.

То в одном, то в другом месте двое монахов соприкасались капюшонами и возбужденно шептались, а затем снова принимались стучать по выпуклостям на досках.

Вся эта сверхъестественная возня выглядела жутко, у Банкана по спине бежали мурашки. Он внимательно слушал и вроде бы различил несколько колдовских терминов, упомянутых Моварой при первой встрече, таких, как «гаплоидная дисперсия» и «увеличение митохондрий». Часто повторялось длинное «дезоксирибонуклеиновая кислота».

— Они готовят великую порчу, чтобы обрушить ее на головы Веррагарра и его ратников, — прошептал какаду. — Мы должны их остановить, мы должны. Иначе никто и ничто не помешает Темным выполнить Корпоративный План.

— Корпоративный План? — переспросил юноша.

— Я часто слышал это выражение из уст монахов. Корпоративный План — основа их волшебства, подоплека всей этой сверхъестественной суеты.

— Мовара, вы были правы. — Банкан поводил плечом, на котором устроился какаду — хотел размять мышцы. — Килагуррийское зло способно перешагнуть границы вашей страны. Необходимо его остановить здесь и сейчас, пока оно не выросло и не поразило другие части света или даже другие миры, — добавил он, вспомнив о родине Джон-Тома.

— Святые слова, чувак, — проворчал Сквилл. — Не хочу, чтоб педики в рясах загадили наше Колоколесье, че бы ни представлял собой ихний Корпоративный План.

— Глядите, они чей-то затевают, — указала Ниина.

Монахи оставляли свои кресла. Тускнели ящики, с их стеклянных ликов исчезали картинки. Жрец, стоявший во главе стола, вдруг, воздев лапы, торжественно и грозно обратился к своим коллегам. Четверка, затаившаяся в узком коридоре, отчетливо расслышала его слова:

— А теперь, возлюбленные братья мои, проголосуем.

По этой команде монахи дружно откинули капюшоны, и при довольно сносном освещении Банкан установил, что все они принадлежат к одному племени, хоть и к разным кланам.

«Зайцы, — подумал он. — Одни зайцы».

— Но почему? — растерянно прошептал юноша. — Что побудило их сделаться Темными, приспешниками зла? Почему именно зайцы? Такие симпатичные, безобидные…

— Я знаю. Я знаю, потому что слышал их речи, когда они приходили в ярость, потому что видел их жесты, когда они неистовствовали, — зашептал ему на ухо Мовара. — Им до смерти надоело считаться симпатичными и безобидными. За десять с лишним тысяч лет подобное отношение довело несчастных длинноухих до безумия. Все, кому не лень, гладили их и обнимали, и вот терпение лопнуло. Зайцы взалкали уважения и решили добыть его с помощью запредельных чар.

На морде Ниины отразилась крайняя растерянность.

— Но их же природа создала симпатичными и безобидными. Вот дураки-то! Неужто предпочли б, чтоб от них, как от скунсов, все шарахались? Че их не устраивало-то?

— Я отвечу вам, я отвечу, — прошептал какаду. — Виноват коллективный комплекс неполноценности. Зайцы довели себя до сумасшествия, а когда это произошло, они перестали быть безобидными и симпатичными. Теперь они злые, подлые, гадкие. Я думаю, это одна из причин, по которым они взялись за создание новых существ, вот что я думаю. Да, в безумии дело, в безумии. Им теперь хочется коверкать, извращать, выворачивать наизнанку реальность. Ненависть превратила их в маньяков, ненависть.

Банкан вдруг спохватился, что неотрывно смотрит на главного зайца.

В его окрасе преобладал темно-коричневый цвет, но были и бледные, нездоровые на вид пятна. Дикий взор и оскал заточенных под иголки резцов делали его каким угодно, только не безобидным и симпатичным.

— Окажем достойный отпор богохульникам! — призвал он.

— Усеем их костьми землю перед нашей стеной! — вдохновенно вторил ему другой заяц.

— А ведь мятеж этих глупцов укладывается в Корпоративный План. — Главный провел пальцем по краю длинного стола. — Как только разгромим шайку простолюдинов, в горах не останется силы, способной нам помешать. Уцелевших смутьянов обратим в рабов и слуг, и они волей-неволей поспешествуют задуманной нами корпоративной экспансии. А затем слияния и захваты примут лавинообразный характер. — Его взор заскользил по мордам приверженцев. — Все за?

— Да! — хором откликнулись монахи.

Главный одобрительно кивнул.

— Позаботьтесь о том, чтобы все было расписано по минутам.

Он поднял лапы, запрокинул голову и закрыл глаза. Коллеги поступили точно так же, и заячий хор произнес магические фразы:

— Биржевые махинации! Использование служебного доступа к биржевой информации в целях личной наживы! Теневая экономика!

В зале померк свет, осталось лишь зеленоватое сияние, исходившее, казалось, из потолка. Монахи неразборчиво бубнили.

— Они и правда связались с колдовством, — прошептал Банкан. — С какой-то злой и заразной силой, я с ней еще не сталкивался.

«Эх, жаль, нет с нами Клотагорба», — подумал он.

Мовара на его плече нервно перенес вес на другую ногу.

— Это Драу все затеял, Драу. Он среди них первый фанатик.

Все громче звучали заклинания, все ярче горел зеленый свет, а потом монахи торжественно изрекли: «Привлечение капитала для скупки акций конкурента», — и скрылись в клубах дыма.

Банкан перевел дух.

— Очень эффектно.

— Куда они делись? — поинтересовалась Ниина.

— Недалеко, если можно полагаться на мой опыт, недалеко. — Мовара перепорхнул на другое плечо Банкана. — Я думаю, они отправились в крипту — стряпать какую-нибудь особенную мерзость. Пойдем, разыщем их.

Он раскинул старые, но все еще надежные крылья и полетел по коридору.

Диверсантам пришлось тихонько обойти одинокого убогого стража с телом парящего опоссума — кожаные перепонки между лапами висели лохмотьями. Под бесформенной головой, некогда принадлежавшей красивой газели, плетью покачивался цепкий язык. От этого зрелища Банкана едва не вырвало.

Мовара снова расположился у него на плече.

— Вот кухня, где стряпают мерзость.

За коридором поднимался огромный свод в форме опрокинутого котла.

Высоко в нишах горели факелы. Диверсанты подошли к краю цилиндрической шахты, на дне ее виднелись столы, похожие на плоские валуны и многочисленные клетки. На столах поблескивала хитроумная колдовская аппаратура из стекла и металла.

Банкан узнал монахов из Логова Совета — они так и не надели капюшонов. Зайцы суетились вокруг экзотических аппаратов и клеток, смешивали жидкости, отмеряли порошки. У причудливо расписанной деревянной кафедры перед огромной раскрытой книгой стоял Драу. Еще Банкан увидел знакомую панель с выпуклостями, только она не соединялась проводом со светящимся ящиком, а обладала собственным оконцем, которое неровно сияло и показывало тайные рисунки и символы.

Главный килагуррийский поп ухватился обеими лапами за кафедру и наблюдал, как трудятся его единомышленники.

— Вон там, сзади, — настойчиво показывала Ниина в глубь крипты. — Да хранят меня боги, все, кому есть до меня дело.

Банкан пригляделся к самому дальнему штабелю клеток. В них содержались не деформированные чудовища, не злополучные путники, а детеныши из самых разных племен. Даже с такого большого расстояния удалось различить крошечную летучую собаку и совсем юную скопу. Они в страхе ухватились друг за друга. У собаки были подрезаны кожаные складки, у скопы — крылья, чтобы не сбежали.

В других клетках монахи держали молодых кенгуру, утконосов, опоссумов, тигровых кошек, динго и коал, а также несчастных представителей не столь распространенных в этих краях племен: мелких кошачьих, грызунов, одного черного медведя и начисто сломленного сифаку. Столь яркой была эта панорама всеобщего унижения, что сердце обливалось кровью, и впервые Банкан испытал радость и гордость от того, что предложил помощь Веррагарру. Увидел он и двух человеческих детенышей, их посадили в такую тесную клетушку, что они не могли даже выпрямиться в полный рост. И хотя Банкан никогда не был видовым шовинистом, горькая участь сородичей подействовала на него гораздо сильнее, чем жалкий облик остальных пленников.

Желудок стянулся в злой узел, и в эту минуту Банкан готов был прыгнуть вниз с мечом наголо и выпустить потроха колдуну Драу и его зайцам.

Хотя Банкан знал, что здесь не обошлось без волшебства, его сбивало с толку присутствие механизмов. Мучила и загадка: зачем, с какой целью понадобилось монахам смешивать черты человеческого ребенка с чертами летучей собаки или валлаби? Невольно ломая над этим голову, он посмотрел на уродцев, втиснутых в другие клетки.

— Что вы тут делаете?

Банкан подпрыгнул как ужаленный, развернулся и увидел именно того, кого боялся увидеть.

У охранника были узкое лицо и руки молодого человека. Все же остальное, несомненно, принадлежало раньше кенгуру. Непропорционально большие ноги, крепкое грушевидное туловище, мощный хвост, длинные кожистые уши торчком — все это больше напоминало народ Веррагарра, чем его собственное племя. Тварь с вызовом в глазах рассматривала его, легко удерживая в лапах тяжелую дубину. Легкая кольчуга защищала покатые плечи.

— Замочи его! — без колебаний выкрикнул Сквилл.

Спустя долю секунды они с Нииной повисли на часовом. На помощь выдрам кинулся Банкан, а Мовара, подбадривая товарищей щебетом, метался над их головами.

Банкан вырвал дубину из лап твари и увернулся от удара ногой.

Попади тот в цель, юноша остался бы без головы. Человек-кенгуру отбивался как мог, но не устоял перед сочетанием силы человека и ловкости выдр. Через несколько мгновений он оказался на полу. У Ниины горела щека, которую вскользь задел мускулистый хвост, но никаких других повреждений трио не получило. Сквилл наступил на шею поверженному неприятелю и поднял меч.

— Вот и опаньки тебе, красавчик.

— Ну, давай, убей меня, — пробормотал человек-кенгуру.

Банкан нахмурился и положил ладонь на запястье выдра.

— Подожди.

— Подождать? — Сквилл сдвинул кепи на лоб. — Да ты офигел, кореш!

Че тут ждать! Он же тревогу поднимет, чтоб его!

Пленник таращил ясные синие глаза.

— Пожалуйста, прикончите меня. Я хочу умереть.

Ко всеобщему изумлению, гротескное создание расплакалось.

Теперь заколебался даже знаменитый своей черствостью выдр.

— Давайте же! — рыдая, молил человек-кенгуру. — Чего вы ждете?

Пронзите меня мечами!

И смежил веки. Сквилл не опускал оружие.

— Кажись, клепаный урод затеял какой-то подлый трюк.

— Я так не думаю.

Банкан выпрямился и аккуратно, но решительно оттеснил выдра. Это давало человеку-кенгуру шанс вскочить и пуститься наутек, но он не шевельнулся. Знай себе хныкал, как заблудившийся ребенок.

— Не медлите! Убейте меня, пока Темные не увидели, что происходит.

Банкан оглянулся на крипту, где царила суета, и вновь посмотрел на пленника.

— Оттуда им нас не увидеть. Не бойся, никто тебя больше не обидит.

Мы не позволим.

— Вы их не остановите. — Рыдания перешли в сопение, и человек-кенгуру, щурясь, присмотрелся к Банкану. — Однако кто вы?

Он повернул уродливую голову и встретился взглядом со Сквиллом, а потом и с Нииной.

— Вы не местные.

— Да, мы не местные. — Банкан отступил на шаг чтобы тварь успокоилась. — Мы с юго-востока, из далекой страны, ты о ней даже не слыхивал.

Человек-кенгуру осторожно сел.

— Но для чего вы здесь? Что вас сюда привело? — Он заметил Мовару, снова опустившегося на плечо Банкану. — А вашу породу я знаю, вы здешний.

— И ты чертовски прав, друг мой, чертовски прав, — хрипло сказал какаду. — Хочешь знать, что нас сюда привело? Раз и навсегда мы хотим разобраться с монахами, раз и навсегда.

У человека-кенгуру глаза на лоб полезли.

— Но это невозможно! Нельзя бросать вызов Темным! Вас уничтожат!

Они вытягивают силу из иных миров! Они уже слишком могущественны, их никто и ничто не остановит! — Он в страхе огляделся. — Уходите, пока вас не заметили. Я никому не скажу. Не скажу!

— Мы видели их за работой, — терпеливо, успокаивающе сказал несчастному уроду Банкан. — Да, они могущественны, но это всего лишь волшебство.

— Всего лишь волшебство?! — Человек-кенгуру встал, и Сквилл немедленно прижал острие меча к его ребрам. Пленник опечаленно посмотрел на выдра и повторил:

— Не скажу.

Выдр повернулся к Банкану, тот медленно кивнул. Сквилл отошел, но недалеко. Его сестра осталась на месте.

— Мы чаропевцы, — объяснил Банкан. — Мы пришли сюда с Моварой, с ремесленником Веррагарром и многими другими, чтобы положить конец злодеяниям Темных.

— Эт точно, — язвительно добавил Сквилл. — Мы ведь такие клепаные рыцари, делать нам больше совершенно не фига.

Человек-кенгуру оглядел всех поочередно. Он не хотел или не мог поверить в услышанное.

— Вы тоже чародеи? Решили сразиться с Темными?

— Правильно, — ответил Банкан.

— И вы должны это сделать! — В голосе урода зазвучала вдруг такая страстность, что юноша опешил. — Вы должны их немедленно остановить, иначе они захватят весь мир! Подчинят себе все и вся! Остановите их!

Сейчас же!

— Так ведь мы ради этого и пришли, друг мой, ради этого и пришли, — встопорщил перья какаду.

— Но нам в диковинку стиль их колдовства, — заметил Банкан. — И все же это только колдовство, — повторил он. — Как говорит великий волшебник Клотагорб, на любую предлагаемую магию обязательно найдется контрмагия.

На юношу покосилась Ниина, и он почувствовал, что слегка покраснел.

У пленника нервно шевелились человеческие пальцы, а толстый хвост хлестал вправо-влево.

— Я здесь уже давно. Кое-что подслушал, кое-что понял. Я ведь не глупый, нет. Драу сначала торит себе богомерзкую дорожку в Запределье и учит там тлетворные слова. Сначала составляет план, затем вербует помощников. Начинает колдовство с маленьких, с жуков. Отнимает у одного крылья, дает другому. Потом — рыбы. Я помню, когда пришел мой черед. Тогда нас было двое, теперь, как видите, один. Другой… выброшен на свалку. — Голос на миг осекся. — Не знаю точно, который именно — я. Не знаю, кого выбросили. Мне повезло. Много раз Темные избавлялись от обоих. Иногда им не удавалось держать свои создания в подчинении. Сколько крика, слез…

Он надолго замолчал.

— Я был «успехом». — Сарказма, вложенного в последнее слово, хватило бы, чтобы свалить дуб. — Мое предназначение — служить Темным, всем монахам. Это единственный способ выжить. Иначе — смерть. Но не так-то легко умереть. Не так-то легко уйти в небытие…

— Как тебя зовут? — спросил как можно мягче Банкан.

На него устремился полный муки взор синих глаз.

— Имена тоже смертны.

— Хорошо, как тебя звали?

— Цилм. Возможно, это имя принадлежало одному из двоих, кем я был раньше. А может, нет. Какая разница. — В голосе появилась надежда. — Теперь вы меня убьете?

— Да не собираемся мы тебя убивать, — твердо произнес Банкан. — У меня рука не поднимется.

Сквилл опустил меч.

— Во зараза, у меня тоже. Впервые в жизни.

— Ты ведь не виноват в том… что стал таким, — продолжал юноша. — Мы не хотим зла ни тебе, ни твоим друзьям.

— У меня нет друзей. — Цилму удалось слабо пожать получеловеческими-полузвериными плечами. — Здесь ни у кого нет друзей.

Только личные страхи.

Банкан понимающе кивнул.

— Коли так, помоги нам. Я прошу тебя стать нашим другом. Помоги положить конец всему этому.

Человек-кенгуру с сомнением поглядел в сторону крипты.

— Но у Темных такая сила…

— Э, шеф, ты о нашей силе не слыхал. Погоди, вот мы еще покажем, на че способны.

— Так ты поможешь? — дожимал Цилма Банкан, стараясь не перегнуть палку.

Очевидно, упрямство не входило в число тех качеств, которыми Темные наделяли свои жертвы.

— Не уверен. Не… знаю. Вы бы видели, что бывает с теми, кто противится монахам. — Он задрожал всем телом. — Не хотелось бы мне еще раз на это посмотреть, не говоря уже о том, чтобы самому испытать.

— Не боись, чувак, мы способны о себе позаботиться — заявила Ниина, хотя сама уверенности не испытывала.

И все же существо колебалось. Потом прянуло ушами — взбодрилось.